В тот же день после обеда Маргарита Ефимовна сказала Андрею, что он ей нужен для небольшого разговора, и вместе с ним вышла из столовой. Сначала он не понял, чего она хочет от него. Оказывается, для спален приобретены карнизы и занавеси на окна. Занавеси красивые, и — хотя стоят недешево — она согласна с директором школы, не побоявшимся расходов. Ведь красота во всех ее проявлениях облагораживает детскую душу…

«Что ей надо?» — глядя на крохотные за выпуклыми стеклами очков глаза воспитательницы, подумал Андрей. Все оказалось очень просто: он рослый мальчик, и она хочет, чтобы он вбил в спальне гвозди для карнизов. Только и всего? Стоило для этого тратить такое количество слов!

— Вбить гвозди? Это в два счета, — согласился Андрей.

— Кого бы тебе дать в помощь? — вслух подумала; Маргарита Ефимовна. Увидев Митяя, выходившего из столовой, она позвала: — Шашаев, подойди, пожалуйста… — Ты не мог бы, Шашаев, помочь Королеву укрепить в спальне карнизы?

Лицо Митяя было недовольное, надутое. Андрей вспомнил о размолвке с ним и сказал:

— Не нужно никакой помощи. Экая работа!

— Хорошо, — согласилась Маргарита Ефимовна. — Я сама тебе помогу.

Порученное дело оказалось не столько трудным, как хлопотливым. В кладовой ему выдали карнизы и сказали: железных костылей для забивки в стену у них нет, надо получить в слесарной мастерской. Лестницу тоже дать не могут — взяли шестиклассники.

Андрей вернулся в спальню, сдвинул у окна кровати и в освободившееся место втащил стол, а на него поставил стул. Ничего, можно и без лестницы обойтись. Потом пошел в мастерскую, где четверо восьмиклассников под руководством Никанора Васильевича выполняли спецзаказ: точили деревянные пробки, гнули из толстой проволоки костыли, заостряли их и делали зубилом насечку, чтобы крепче держались.

Вручая Андрею костыли, Никанор Васильевич, разумеется, не забыл подробно проинструктировать Андрея, как действовать шлямбуром, как укреплять пробку…

— Да ясно, ясно, — нетерпеливо повторял Андрей. — Видел, как это делается…

— Головой не тряси, слушай, чему учат, — сердясь, сказал мастер. — Во всяком деле сноровка нужна и аккуратность. Это на носу заруби. А то прибьешь, извиняюсь, сикось-накось, так что добрые люди смеяться будут. Понял?

— Все понял, Никанор Васильевич!

— Ну, то-то. Иди.

В спальне Андрей взгромоздился на свое высотное сооружение, примерил карниз и уверенно принялся за работу. Не зря инструктировал его старый мастер: через двадцать минут костыли были крепко забиты в стену, и карниз ровно лег на свое место.

Маргарита Ефимовна, появившаяся с занавесями в руках, пришла в восторг от мастерства Андрея.

— Чудесно!

Повесив с помощью воспитательницы тюлевые занавеси на первом окне, Андрей начал было выдвигать стол, но тут, к немалому удивлению, обнаружил, что стол между кроватями не пролезает. Странно, кровати он больше не двигал, а стол теперь почему-то не пролезает. Может, без него кто-то заходил в спальню и двигал кровати?..

Но долго ломать голову над этим странным обстоятельством было некогда, потому что Маргарита Ефимовна сказала:

— Хорошо бы и у девочек повесить сегодня гардины. — Это она сказала таким жалобным тоном, что Андрею ничего не оставалось, как ответить:

— Можно и у девочек. Времени хватит.

Однако времени едва-едва хватило. Звонок на самоподготовку прозвенел как раз в ту минуту, когда Андрей вколачивал в деревянную пробку последний костыль. Поспешно закончив работу, он покинул спальню девочек и вышел во двор.

Посреди двора стоял завуч Владимир Семенович. Человек он был небольшого роста, с круглым животиком и голосом, похожим на крик рассерженного гуся. Редкий день не выходил завуч к пяти часам вот так во двор, чтобы лично проконтролировать, как учащиеся собираются на самоподготовку. Ребята боялись завуча, и если почему-либо опаздывали в школу, то старались прошмыгнуть в двери незаметно. Но редко кому это удавалось. Место для кругового обзора Владимир Семенович выбирал хитро. И как бы опоздавший ни мудрил, все равно его настигал резкий голос завуча:

— Па-ачему, па-ачему гуляете? Быстро в школу!

Других неприятностей от завуча нарушители школьного распорядка пока не знали, тем не менее встреч таких боялись как огня.

На этот раз Владимир Семенович, стоя посреди двора, был занят разговором с воспитательницей третьего класса, и Андрей, благополучно добравшийся почти до самых дверей школы, уже думал, что завуч не заметит его, но ошибся — в последний момент услышал за спиной:

— Па-ачему гуляешь, Королев? Быстро в школу!

Андрей опаздывал по уважительной причине и потому посчитал себя вправе обидеться: «Вот глазастый! Все видит!»