Буквально через три минуты я выхожу из Нуль-Т у Магистра. Он о чем-то беседует с Микеле. Компьютер включен. На дисплее маловразумительная картинка. Железнодорожный разъезд, на котором одиноко стоят четыре сцепленные вагона. Они загружены чем-то серьёзным, так как возле них расположилась вооруженная охрана.

Магистр не успевает поприветствовать меня, как следом за мной из Нуль-Т выходит Андрей. У него недовольный, заспанный вид.

— Что это за сверхсрочные дела такие? Почему нельзя подождать до утра? — ворчит он вместо приветствия.

— Сейчас ты всё поймёшь, — говорит Магистр, — А поняв, перестанешь сердиться. Дело в том, Андрэ, что времени нам отпущено крайне мало. Сейчас Кристина готовит прямой переход. Как только она это сделает… Сколько, она сказала, ей потребуется времени? — спрашивает он Микеле.

— Еще двадцать минут.

Магистр бросает взгляд на монитор.

— Ну, это ещё терпимо. Вам, ребята, предстоит работёнка, с которой только вы и в состоянии справиться. Как бывшие военные и как хроноагенты экстракласса. Ну, и Мишелю это должно быть по плечу.

— А почему по прямому переходу? — интересуюсь я.

— Потому, что внедрение готовить уже некогда, да и внедряться не в кого. Постарайтесь меня не прерывать. Времени у нас в обрез, а я должен изложить вам суть операции. Дело происходит в вашей стране. В этой Фазе идёт гражданская война. А вот в этих вагонах находятся контейнеры с плутонием. Их надо срочно эвакуировать из зоны боевых действий. Но путь повреждён, и тепловоз подойдёт только через полтора часа.

Магистр переключает изображение, и на дисплее возникает план местности.

— Вот отсюда наступает противник, а вот здесь держал оборону взвод. Это в двух километрах от разъезда. По этому участку был применён объёмный заряд. От взвода осталось только три человека, которые после взрыва оставили позиции. Не будем их винить, есть вещи, которые человеческому разуму трудно переносить… Через сорок минут противник снова пойдёт в атаку. Точнее, он сначала произведёт разведку боем, силами танкового взвода. Если с позиций ответят огнём, то в атаку пойдут две стрелковые роты и два танковых взвода. Их надо задержать до подхода тепловоза, который утащит вагоны.

— А что будет, если они прорвутся? — интересуется Андрей.

— Противник захватит плутоний. Нам, в принципе, всё равно кому он достанется. Но всё дело в том, что вагоны заминированы, и охрана имеет приказ: при появлении вблизи разъезда противника взорвать вагоны. Вы представляете, что при этом произойдёт?

— Всё ясно, — отвечаю я, — подробности можно опустить. Значит, как я понял, наша задача: удержать позицию до тех пор, пока тепловоз не утащит эти вагоны.

— Еще один вопрос, Магистр, — говорит Андрей, — А кто с кем здесь воюет, и на чьей стороне мы будем выступать?

Магистр с недоумением смотрит на Андрея:

— А какая разница, Андрэ? У нас задача не содействовать чьей-либо победе, а предотвратить экологическую катастрофу. А уж потом, если надо, будем разбираться, кто в этой войне прав, кто виноват, и стоит ли нам кого-нибудь здесь поддерживать. Больше вопросов нет? Тогда даю вам ещё семь минут на изучение позиции, на прикидку и так далее. Потом пойдём в арсенал, подберёте себе оружие, экипируетесь, и — на полигон, к переходу.

Бегло просматриваю позицию. Она довольно удачная, на господствующей высоте. Хорошо оборудована. Окопы отрыты в полный профиль. На правом фланге, в капонире, стоит боевая машина пехоты.

— Интересно, а почему они бросили машину?

Магистр пожимает плечами. Я беру БМП крупным планом, повреждений не видно. «Заглядываю» внутрь. Боекомплект почти полный, даже три ПТУРСа стоят в укладке. Эту машину я знаю довольно хорошо. Еще раз внимательно осматриваю машину, но на глаз никаких повреждений не видно. Странно, почему она не пострадала при объёмном взрыве! А, понятно, капонир отрыт на возвышении.

— Попробую поработать из неё, — предлагаю я.

— Правильно, — поддерживает меня Магистр, — Если она окажется исправной, то три ПТУРСа и орудие смогут многое натворить.

Обращаю внимание, что в правом десанте лежит гранатомёт, два ящика с гранатами и несколько цинков с патронами.

— Итак, — говорит Андрей, — Значит, ты будешь в БМП, на правом фланге. Я, пожалуй, устроюсь вот здесь, слева, с пулемётом. Когда пойдёт пехота, лучшей позиции не придумаешь.

— А я, — прикидывает Микеле, — займу позицию в центре, с гранатомётом. От пехоты вы меня прикроете, а танки отсюда очень удобно будет поражать.

— А я вам вот что скажу, — говорит Магистр, — Вы, я смотрю, уже развоевались. Но не забывайте, что вы пойдёте туда по прямому переходу, то есть в собственном теле. И если в вас попадёт пуля или осколок, то они попадут именно в вас, а не в кого-то другого. Мы, конечно, на всякий случай, будем держать вас под контролем, но всё же…

— Лучше этого избежать! — смеётся Андрей, — Не переживай, Магистр, чему-то мы всё-таки обучены. Грош нам как хроноагентам цена, если мы дадим себя ухлопать за здорово живёшь.

— А если они снова применят объёмный заряд?

— А вы на что? Смотрите за ними в оба и вовремя нас предупредите, чтобы мы успели скрыться. Кстати, куда Кристина строит переход?

— Вот, в этот окоп. Здесь же будет и обратный переход. Она будет держать его в горячем режиме и откроет сразу по моей команде.

Магистр смотрит на таймер:

— Ого! Уже пора. Пошли в арсенал.

Арсенал расположен в Секторе Z. Там мы быстро вооружаемся и экипируемся. Предпочитая большую свободу движений, мы отказываемся от непробиваемых, но тяжелых металлокерамических бронежилетов и надеваем мелтановые трико. Мелтан хорошо держит не очень крупные осколки, автоматные пули выдерживает с расстояния в сто метров, а пистолет — практически в упор. И движений он не стесняет. Поверх мелтана надеваем камуфлированные комбинезоны из несгораемого тирлона, с множеством удобных карманов. Обуваемся в удобные высокие, почти до колен, ботинки. На голову надеваем шлемы с устройствами связи, приборами ночного видения и светофильтрами-биноклями.

Экипировавшись, мы переходим к оружию. Все берём автоматы Калашникова со складными прикладами и по три полных магазина. К поясу подвешиваем универсальные резаки. Пистолеты выбираем каждый по своему вкусу. Я беру «Вальтер». Берём по две пары гранат: лимонки и РГД. Андрей берёт пулемёт Калашникова и коробку с лентой на двести патронов. Подумав, я тоже беру пулемёт.

— А тебе-то зачем? — удивляется Микеле.

— Время его знает, Миша, в каком состоянии вооружение в БМП. На глаз определить было трудно. На твоём месте я бы захватил гранаты с собой, может быть, у БМП люки заклинены.

Микеле согласно кивает и берёт с собой две сумки с четырьмя гранатами каждая.

— Может быть, лучше бластеры возьмём? — улыбаясь, предлагает он.

— Что-что!? — не разобрав шутливой интонации, вскидывается Магистр, — Правильно, возьми бластер и потеряй его там при отходе. Совет с меня тогда голову снимет, но помни, что при последнем издыхании я сомкну руки на твоём горле.

Мы смеёмся и через несколько минут в полной боевой готовности входим в лабораторию, где священнодействует Кристина со своими, как она их называет, «колдунами». «Колдуны» сидят за пультами, и каждый из них «держит» свой параметр перехода. Естественно, все параметры держит компьютер, но прямой переход, вещь ещё новая, и программа контроля и коррекции параметров пока ещё не отработана, как следует. Когда я ходил за Горшайнерголом, параметры перехода пришлось пятнадцать раз корректировать вручную.

— А, ребята! — грустно улыбается нам Кристина, — Вы, я вижу, уже готовы. Переход открываем… — она бросает взгляд на таймер, — Через шесть с половиной минут. А пока возьмите вот это.

Она протягивает каждому из нас что-то вроде массивных часов на браслете.

— Это искатель перехода, ИП-2. На этом экранчике, когда перехода нет, просто светится точка. Когда переход есть, и он точно определён, направление на него показывает луч. Здесь загораются цифры, показывающие расстояние до перехода в сотнях метров. Если переход есть, но он не определён, или расстояние до него слишком велико, луч совершает колебания в некотором секторе. Этот сектор тем шире, чем неопределённее или чем удалённее переход.

— А что значит неопределённый переход? — интересуется Андрей.

— Это значит, что он не устойчивый или им давно не пользовались. В этом же приборе имеется таймер, компас и дозиметр. Всё это разработал и сделал Олег.

— Спасибо, Крис, и тебе, и Олегу, — принимает прибор Андрей, — С такими искателями мы не заблудимся.

— Готовность — две минуты! — докладывают от центрального пульта.

— Откуда будем выходить? — спрашиваю я.

— Переход откроем вон там, — Кристина показывает на удалённый конец лаборатории.

— Ну, ребята, — говорит Магистр, — Удачи желать не стану, плохая это примета. Прошу только об одном: не лезьте там на рожон. Показывайте там не удаль свою, а своё умение.

— Готовность — одна минута! Пошел отсчёт!

Кристина пожимает нам с Андреем руки:

— Будьте осторожны ребята, и вернитесь, пожалуйста, живыми и здоровыми.

— Постараемся, — отвечаю я и дёргаю Андрея за рукав, — Пойдём.

Мы уходим в конец лаборатории, где уже стоит Магистр, и оставляем Микеле с Кристиной. В отличие от нас, ему не удалось избежать процедуры проводов. «Колдуны» провожают нас неназойливыми взглядами. Они прекрасно знают, куда мы идём, и что нас там ждёт отнюдь не увеселительная прогулка. Недаром мы обвешались оружием с ног до головы. Андрей заметно волнуется, хотя и пытается это скрыть. Шутка ли, первый раз идти по прямому переходу, да ещё в такое дело!

— Есть переход!

Стена лаборатории исчезает, вместо неё колеблется розоватое марево.

— Ну, ребята, с нами Время! — говорит Магистр.

— С нами Время! — отвечаю я и командую сам себе, — Вперёд, гвардия!

Шагаю вперёд, Андрей идёт рядом. Последнее, что я успеваю заметить, это тревожный взгляд Магистра.

Под ногами звенят гильзы. Лёгкий ветерок доносит запах гари. В пяти шагах на дне окопа лежит убитый. Андрей стоит рядом и ошеломлённо оглядывается. Естественно, он первый раз прошел прямым переходом. Поносило бы его по ним, как меня в своё время, не удивлялся бы. Сзади из розового свечения появляется Микеле, нагруженный гранатными сумками. Свечение сразу гаснет.

Подхожу к брустверу и осматриваюсь. Поле довольно часто изрыто воронками. В непосредственной близости стоят два подбитых танка Т-72. И ещё два танка — подальше, около километра.

— Да, держались мужики здесь крепко, — замечает Андрей, — Ну, что, по местам?

— Да, пора, — соглашаюсь я, — Миша, ты оставь гранаты пока здесь, пойдём со мной к БМП, заберёшь оттуда еще.

Микеле кивает, сбрасывает с плеча сумки, и мы идём к капониру. Андрей машет нам рукой и уходит по ходу сообщения налево. Подойдя к машине, я переступаю через тело ещё одного убитого и открываю правый «десант».

— Миша, забирай гранаты.

А сам через левый «десант» пробираюсь на место механика-водителя. Пулемёт с автоматом, чтобы не мешали, оставляю в десантном отделении. Первым делом включаю «массу». Приборы загораются, значит, аккумуляторы на месте и в порядке. Интересно, двигатель работает? Если крутить башню от аккумулятора, то его можно быстро посадить, а наводить орудие и спаренный пулемёт вручную — неблагодарное занятие.

Баки почти полные, масло и антифриз тоже в норме. Попробуем. Сделав несколько оборотов, двигатель «схватывается» и взрёвывает, выбросив из выхлопа клуб тёмного дыма. Есть, работает! Регулирую обороты и устанавливаю двигатель на холостой ход. Теперь — в боевое отделение. Усаживаюсь в кресло оператора-наводчика, и тут же из правого «десанта» меня окликает Микеле:

— Андрей! Смотри, что я тут нашел!

Под гранатными сумками лежит десяток «мух» .

— Ого! Возьми себе, сколько сможешь, пригодятся. Она, конечно, послабее, чем РПГ , но, кто знает, как обернётся, может быть, и они в дело пойдут.

Сам я включаю прицел и прибор наводки. Припадаю к окуляру. Четко светится прицельная сетка. Пробую прибор наводки. Под действием его ручек башня исправно поворачивается, а орудие поднимается и опускается. Слава Времени! Машина вполне боеспособна.

— Всё в порядке, Миша! Двигай к себе и смотри, не спеши там. Из РПГ дальше пятисот метров стрелять тяжело, а я отсюда смогу их ПТУРСом взять за три километра и орудием почти за полтора.

— Знаю, — отвечает Микеле, — Ну, держись тут. С нами Время!

Заряжаю орудие и пулемёт, устанавливаю ПТУРС в боевое положение. Машина готова к бою.

Вылезаю наверх и усаживаюсь на нагретую солнцем броню, свесив ноги в башню. Еще раз осматриваю поле. Да, позиция прочная. Обойти её с флангов затруднительно, практически, невозможно. Справа широкая река с крутыми берегами, слева её приток. Речка не широкая, возможно даже мелкая, берег низкий, но основательно заболоченный.

Реки сливаются в нескольких километрах сзади нас. Вдоль берега реки идёт железнодорожная колея. Как раз на ней и занял позицию Андрей. В двухстах метрах правее колеи — просёлочная дорога. Её перерезает линия наших окопов. Сзади, в двух километрах, разъезд. Оборачиваюсь и пытаюсь разглядеть вагоны с плутонием. Их не видно, скрыты лесом.

— Андрей, по-моему, они уже идут, — слышу в наушниках голос Андрея.

Я присматриваюсь. Вроде бы вдоль дороги вьётся пыль. Опускаю светофильтр-бинокль. Так и есть, что-то движется. Ныряю в машину, пробираюсь на место командира и приникаю к прибору наблюдения. Точно, четыре танка. Идут походной колонной. Определяю расстояние: три тысячи двести. Пора. Возвращаюсь в боевое отделение и ловлю в прицел головной танк. Из-под сидения выдвигаю пульт управления и нажимаю кнопку готовности. А сам смотрю в прицел.

Три тысячи. Рано. Две восемьсот… Две пятьсот. Пора! Левой рукой нащупываю ручку управления, а правой жму кнопку «Пуск». Никакого эффекта. Что за черт?

Смотрю вниз, на пульте горит красный сигнал: ПТУРС к пуску не готов. Я что-то пропустил или не так сделал? Осматриваюсь и лихорадочно вспоминаю порядок подготовки ПТУРСа к пуску. Идиот! Люк не закрыт и заслонку на прицел не опустил. Быстро закрываю люк и нажимаю педаль, опускающую на наружный «глаз» прицела заслонку-светофильтр. Красный сигнал гаснет, и загорается зелёный: «Изделие установлено». Слава Времени! А танки уже в двух километрах.

С грохотом срывается с направляющей и уходит вверх ПТУРС. А, Дьявол! Вояки хреновы! Не могли догадаться обложить бруствер капонира дёрном! И я хорош! Куда смотрел? Хоть бы водой полил. Реактивная струя снаряда подняла тучу пыли, которая не только выдаёт место пуска, но и мешает мне прицелиться, как следует. И так теперь будет при каждом выстреле.

Но делать нечего, ПУРС уже в полёте. Поднимаю заслонку прицела и лёгкими движениями ручки успокаиваю раскачку снаряда. Завожу его влево на головной танк, а сам вслух отсчитываю секунды полёта. Секунда — сто метров. Похоже, что танкисты ещё не заметили опасности. Тем лучше. Пятнадцать секунд, до танка — шестьсот метров. Опускаю ПТУРС к земле, выравниваю и совмещаю огонь двигателя снаряда с силуэтом движущегося танка. Только бы вниз не качнуть! Нет, ПТУРС идёт над землёй ровненько, не раскачиваясь.

Девятнадцать… Есть! Под башней танка вспыхивает взрыв, из люков выбивает пламя и дым. Готов! В наушниках слышу голос Микеле:

— Молодчина, Андрей! Один — ноль!

Но мне не до эмоций. Сбрасываю опустевшую направляющую и устанавливаю второй ПТУРС. Но в этом уже нет необходимости. Оставшиеся три танка разворачиваются и уходят, выстрелив в мою сторону по два раза.

— Мужики! — зову я, — Быстренько, пока есть время, ищите какие-нибудь ёмкости и — бегом за водой. Надо срочно полить бруствер.

Сам я резаком срезаю верхнюю часть пустой канистры и бегу к речке. Следом за мной скачет Микеле с помятым ведром. Андрей тоже нашел пустую канистру. Слава Времени! Хотя меня уже засекли, но хоть эта пыль мне самому мешать не будет. Успели мы вовремя. Только ребята разбежались по своим местам, как снова поднялось облако пыли, и донеслось урчание моторов. Теперь облако расползается вширь. Сморю в прибор. Восемь танков и бронетранспортёры. Они уже развернулись в боевую линию.

На этот раз я пускаю ПТУРС на предельной дистанции, с трёх километров. Как и в предыдущий раз, танкисты его не замечают. Но они знают, где примерно я сижу, и с ходу постреливают в мою сторону.

Двадцать восемь секунд, и ещё один танк сначала вспыхивает ярким пламенем, а потом пускает к небу жирный, черный дым.

Пускаю последний снаряд. На этот раз танкисты засекли и ПТУРС, и место пуска. К ПТУРСу тянутся пулемётные трассы, в мою сторону летят снаряды, танкисты интенсивно маневрируют. Но всё это бесполезно. ПТУРС как привязанный следует за выбранным мной и фактически уже обреченным танком. Взрыв, и ещё один фонтан огня и дыма украшает поле. Три ноль!

Но ПТУРСы у меня кончились. Мой расчет на то, что они, потеряв три машины, отступят, не оправдался. Они словно знают, что у меня больше нет управляемых снарядов, и продолжают двигаться вперёд. Они непрерывно ведут огонь, но я не отвечаю. Мне надо дождаться, когда они подойдут на прицельную дальность моего орудия: тысячу триста метров. Танковые снаряды проносятся надо мной или вздымают столбы земли на недолётах. Не так-то просто попасть, даже с лазерным прицелом, в башенку БМП, которая возвышается над бруствером всего на сорок сантиметров.

Ребята пока молчат и ничем не выдают своего присутствия. Я непрерывно замеряю расстояние до танков. Они приближаются, но стрельба становится менее интенсивной. Так как я молчу, у них могло сложиться впечатление, что они меня накрыли. Пусть тешат себя иллюзиями. Жаль, что здесь только одна БМП, а не взвод с полным комплектом управляемых снарядов. Дальше того места, где они сейчас находятся, эти ребята не прошли бы.

Полторы тысячи. Ловлю на нижнюю марку прицельной сетки крайний справа танк. Он уже идёт не маневрируя. А зря! Тысяча триста. Жму на гашетку. Резкий звук выстрела звонко отдаётся в тесном пространстве машины. Открывается клин-затвор вылетает стартовый заряд и с лязгом падает в сборник. А граната, обозначая себя огнём работающего маршевого двигателя, летит к танку. Есть! Еще один готов!

Вентилятор высасывает из башни едкий пороховой дым, а я уже вновь зарядил орудие кумулятивным выстрелом и ловлю на прицел второй справа танк. Они ещё не врубились, а я снова жму на гашетку. Еще один готов!

Скорее, скорее, пока они не опомнились! Скорострельность орудия на много выше, чем ПТУРСами. Правда, расстояние маловато, они уже совсем рядом. Они маневрируют, ведут по мне интенсивный огонь и прикрываются дымами. Несколько моих выстрелов пропадает даром. Загорается ещё один танк и два бронетранспортера. Но и меня припекает.

Танки сместились влево и оттуда продолжают меня обстреливать. Нет, ребятки, не так-то просто попасть в зарытую в землю БМП.

Мне до них далековато, да и пехота уже на подходе, а у неё есть и гранатомёты. Открываю огонь из пулемёта. Пехота залегла и начинает двигаться перебежками. Но ближе трёхсот метров они подойти не могут. Слева их во фланг «причесывает» Андрей. Один из танков разворачивается и идёт на него, но тут же вспыхивает, пораженный из гранатомёта Микеле.

Оставшиеся танки откатываются назад, но продолжают вести огонь, поддерживая свою пехоту. Что-то он больно смелые? Пехота залегла и постреливает из автоматов и пулемётов. Мы с Андреем не даём ей подняться. Странно, по всем канонам, встретив такое сопротивление, они должны отступить, но эти начинают окапываться. В чем дело? БТРы тоже не рискуют идти вперёд и лишь посылают в нашу сторону длинные крупнокалиберные трассы.

Неожиданно вокруг моей машины вспыхивает несколько разрывов. Вот в чем дело! Пока мы занимались пехотой, подошло ещё шесть танков. Они, правда, не рискуют идти вперёд, опасаются моих ПТУРСов. Остановившись на дистанции около двух тысяч метров, они, медленно перемещаясь, бьют по мне беглым огнём. Снаряды ложатся всё ближе. Отвечать мне им нечем. Они за пределами моей прицельной дальности. Надо менять позицию. Еще пара минут, и они накроют меня.

Перебираюсь на место механика-водителя. Взявшись за штурвал, выжимаю педаль главного фрикциона, чтобы врубить заднюю передачу и выехать из капонира. В ответ слышится жалобный визг. Теперь понятно, почему машина брошена. Неумелый механик-водитель спалил главный фрикцион — один из основных узлов трансмиссии. Машина лишена хода. Жалко машинку, но оставаться в ней — смерти подобно.

Включаю систему термодымопуска. Из выхлопа валит густой дым, который ветром относится влево и прикрывает меня от противника. Я пробираюсь в боевое отделение, вытаскиваю из пулемётного магазина приличный кусок ленты и обматываю его вокруг пояса. Забираю автомат и пулемёт. Вспомнив о «мухах», беру из правого «десанта» две штуки и оставляю машину.

Перебежками, лавируя между разрывами, перебираюсь в окоп. Но и здесь снаряды ложатся весьма густо. Тогда я перебираюсь через бруствер и, прикрываясь дымом, делаю рывок вперёд, метров на сто. Там я занимаю позицию в одной из воронок. А танки продолжают вести огонь по капониру.

Наконец, один из снарядов попадает в несчастную машину. Во мне всё отдаётся болью, словно это в меня попали. А ведь я провоевал-то в ней всего около часа.

Ободрённая гибелью БМП, пехота поднимается и с криками «Ура!» устремляется в атаку. Сзади её нагоняют танки. Но пехота тут же напарывается на меткие очереди и снова начинает топтаться на месте. С танков и БТР по мне и Андрею бьют пулемёты и орудия. Но мы часто меняем позиции и вновь режем пытающуюся подняться пехоту. Они видят, что по ним работают только два, пусть метких, но только два пулемёта. И они перегруппировываются, перебежками, медленно, но верно приближаются к нам. Уцелевшие от первой волны танки, экипажи которых забыли о судьбе своих товарищей, снова выскакивают вперёд и идут на Андрея. Но Микеле далеко их не пускает и останавливает один из них выстрелом из гранатомёта.

Однако те танки, что разбили мою БМП, уже близко. За ними вплотную идут БТРы. Ободрённая пехота весь огонь сосредотачивает на позиции Микеле. Очень надеюсь, что он догадался её сменить после последнего выстрела. Достаётся и нам с Андреем. Теперь уже мне трудно поднять голову. Пули свистят вплотную, густо чмокают в землю. Разрывы снарядов ложатся совсем рядом. Сменив позицию, я успеваю дать не больше двух длинных очередей. Снова приходится прижиматься к земле, выжидать и снова менять позицию.

Пуль в воздухе больше, чем пчел на пасеке в погожий день. Земля от них буквально дымится. Боюсь, что долго мы так не продержимся. Всему есть предел. Я уже потерял чувство времени. Впечатление такое, что бой идёт уже много часов.

Вот один из танков вырывается вперёд и тут же напарывается на гранату Микеле. И снова по его позиции сосредотачивается весь огонь. Пользуясь моментом, перемещаюсь вправо и оттуда длинной очередью укладываю поднявшуюся, было, пехоту.

— Всё, ребята! Дело сделано! — «звучит» в голове голос Магистра, — Домой! Быстро домой!

Это легко сказать, но нелегко сделать. Тем не менее, откуда-то, из глубины поднимается небывалое ликование. Ай да, мы! Втроём полтора часа сдерживали две пехотные и одну танковую роту! Вот что значит, хроноагенты!

— Миша! — кричу я, — Отходи первым, мы тебя прикроем!

Я открываю огонь и боковым зрением замечаю, как Микеле, перебежками добирается до траншеи.

— Я на месте! — докладывает он, — Давайте вы, а я вас от танков прикрою.

— Андрей! — слышу я товарища, — Я прикрываю, ты перебегай, Потом — наоборот.

— Идёт, — соглашаюсь я, — Делай!

С левого фланга длинной очередью бьёт пулемёт, а я, пригибаясь к земле, стремительно перебегаю к воронке, что поближе к траншее. Падаю в неё и открываю огонь. Пулемёт на левом фланге замолкает. Меня начинает «припекать». В это время открывает огонь Андрей. Снова перебегаю. Микеле расстреливает свои последние гранаты по танкам, которые буквально уже нависают над нами.

Последний рывок, и я буду в траншее. Но добежать до неё мне не дают. Справа и слева под ногами поднимаются две пыльные дорожки. Очередь сверлит воздух прямо над головой. Прыгаю в свежую воронку, из которой поднимается желтоватый дымок.