I. Противостояние

 Отдыхающий в Пятигорске вряд ли заглянул бы в этот непритязательный на вид ресторан в полуподвале с незатейливым, истинно русским названием "Погребок". Однако местные жители (особенно те, кто не обременен постоянными мыслями о том, как разумнее потратить оставшиеся до получки деньги: разбросать гроши поровну на каждый день или сходить и один раз пообедать "от пуза", а потом положить зубы на полку?) очень полюбили его, и он нередко был даже переполнен.

 В пятницу на дверях "Погребка" ярко красовалась надпись, вызывающая ностальгию по советским временам: "Ресторан закрыт на спецобслуживание". Дальний родственник мэра города, вполне удачливый бизнесмен, отмечал день рождения. Приглашенных на праздник насчитывалось немало: более пятидесяти человек.

 Публика была разношерстной, как и полагается на дне рождения у нормального российского новоявленного капиталиста: коллеги и партнеры по бизнесу, средней руки чиновники, представитель Президента по правам человека в Южном федеральном округе, один армейский полковник в отставке и даже криминальный авторитет. Обещал заглянуть и сам мэр города, но в последний момент извинился, что не сможет, и срочно улетел в Ростов.

 Гости оказались на редкость пунктуальными, и к семи часам, как и было указано в пригласительном билете, за единым длинным столом, установленным напротив небольшой эстрады, собрались почти все. Праздник начался и потек своим чередом, ничем не отличаясь от подобных мероприятий: в честь виновника торжества произносили хвалебные тосты, много ели и еще больше пили. Именинник не поскупился на дорогие закуски и алкогольные напитки. Вполне возможно, праздник так бы и закончился: чинно, мирно и благородно, если бы...

 Когда хороший стол и алкоголь создали равновесие, при котором все вокруг становится удивительно прекрасным, а люди, даже незнакомые, добрыми и милыми, к виновнику торжества подошла хозяйка ресторана и прошептала на ухо, что без него не может решить один деликатный вопрос.

 - Извините, друзья: я на минутку... - сказал именинник и направился за хозяйкой.

 - Вы знаете, - чуть смущенно проговорила женщина, когда они вышли из зала, - там пришли ребята, которые довольно часто посещают мой ресторан. Они хотят отметить какое-то важное событие...

 - Вы им сказали, что ресторан занят?

 - Конечно, но они очень просят. - Женщина вопросительно смотрела на него: ей очень не хотелось терять пятьдесят "зеленых", обещанных посетителями, появившимися в неурочное время. А кроме того, нужно было угодить постоянным клиентам.

 - Сколько их?

 - Всего четверо. - Глаза хозяйки засветились надеждой.

 Настроение именинника, подогретое несколькими бокалами вина, было прекрасным, и потому он решил быть благожелательным и щедрым даже к незнакомым людям.

 - Где они? - спросил он.

 - У входа, на улице...

 Последовав за хозяйкой, именинник увидел четырех молодых мужчин. Сразу бросились в глаза их военная выправка и цепкие настороженные взгляды. Трое были примерно одного возраста: двадцать пять-двадцать восемь лет, а четвертый, с небольшой проседью на висках, смотрелся много старше, лет под сорок. Увидев именинника, он отделился от приятелей.

 - Насколько я понимаю, вы виновник торжества? - добродушно улыбнулся старшой.

 - Так точно, командир! - сам не зная почему, шутливо вытянувшись, отрапортовал родственник мэра.

 - Вольно, курсант! - в тон ему разрешил незнакомец. - От души поздравляем! - и, пожимая руку, представился: - Михаил Иванович.

 - Очень приятно, меня можно просто - Мефодий. Спасибо за поздравление.

 - Так вы не будете возражать, если мы отметим наше скромное событие рядом с вами? - вежливо поинтересовался Михаил Иванович.

 - В принципе, нет... - Мефодий сконфуженно помялся, но тем не менее произнес: - При одном условии: пусть ваши ребята постараются не мешать нашей компании. Дело в том, что меня пришли поздравить весьма уважаемые люди города, - откровенно намекнул именинник, - а потому я должен быть уверен, что никто нам не будет мешать...

 - Ни в коем случае вас не потревожим: будем тише воды, ниже травы, - добродушно пообещал новый знакомец и добавил: - Мы в стороночке посидим, негромко отметим свое мероприятие и удалимся тихо и мирно.

 - Договорились,.. - облегченно согласился именинник. Вести этот разговор ему было не в кайф...

 Примерно час все действительно было так, как и обещал Михаил Иванович. Их компания даже послала в подарок на стол именинника три бутылки шампанского со словами искренних поздравлений. Но вскоре их скромная четверка как-то незаметно превратилась в "великолепную семерку", а трое вновь прибывших пришли уже крепко навеселе. Постепенно и остальные члены компании дошли до кондиции своих приятелей, а потом все вместе дружно устремились наперегонки к славному алкогольному финишу, что, как известно, всегда ведет к излишней болтливости и шуму.

 Когда люди находятся примерно в одной стадии алкогольного опьянения, они никого уже не слушают в своей компании и мало реагируют на шум со стороны, при условии, что этот шум не переходит некие грани, то есть никто никого не задевает. Однако стоит хотя бы одного человека из пьяной компании задеть, тем более оскорбить, "постороннему", то есть чужаку, как мгновенно вся компания мобилизуется и стеной встает на защиту "своего".

 Примерно так случилось и в эту пятницу. Гости именинника никак не реагировали на шумную компанию "чужаков", пока один из них, забыв про обещание своего старшего приятеля не мешать гостям именинника, в достаточно грубой форме не попытался оценить пение представителя по правам человека. К тому времени гостям именинника захотелось попеть караоке, а он просто с ума сходил по новому веянию, любил попеть, а иногда и потанцевать.

 - Слушай, тебе с таким голосом только под одеялом петь и то шепотом! - громко заявил один из семерки незнакомцев, чей лоб пересекал свежий шрам. На вид ему было не больше двадцати пяти лет.

 То ли Виктор Степанцов - так звали представителя по правам человека - не услышал хамского замечания, то ли просто не захотел обращать внимание на грубую выходку, но он продолжил свое пение. Тогда человек со шрамом, недовольный, что на его реплику певец никак не отреагировал, встал, пьяно шатаясь, подошел к поющему и попытался вырвать из его руки микрофон:

 - Ты что, не понял, что к тебе обращаются? Прекрати завывать, я сказал!

 Поначалу Степанцову показалось, что незнакомец просто шутит, а может быть, ему самому захотелось попеть вне очереди. И он, не переставая улыбаться, никак не хотел отдавать микрофон, умиротворенно приговаривая при этом:

 - Не стоит, молодой человек. Сейчас закончится песня, и вы сможете поучаствовать в нашем концерте... - Виктор вновь поднес микрофон к губам и затянул вполне мелодично:

 - Речка движется и не движется...

 - Я же сказал тебе: не вой, а ты воешь! - не выдержав, закричал возмутитель спокойствия. Его шрам мгновенно побагравел от злого напряжения.

 - Послушайте, молодой человек, кто вам дал право разговаривать со мной на "ты"? В конце концов, имейте элементарную совесть: вашей компании разрешили посидеть в сторонке, отметить свое торжество, вот и сидите, не портите людям настроение, - вполне вежливо предложил Виктор Степанцов, заметив, наконец, что его нахальный визави вовсе и не думает шутить.

 - Ты что мне приказываешь? - с полуоборота завелся тот. - Да ты знаешь, с кем связываешься?

 - Откровенно говоря, даже знать не хочу: это мне просто не интересно. - Степанцов демонстративно отвернулся, желая продолжить пение.

 Он тоже был не совсем трезвым, а потому не хотел связываться с хамоватым, да еще и изрядно перебравшим незнакомцем. Виктор постарался игнорировать его, что еще больше задело парня со шрамом. Он ухватился за микрофон, вырвал его наконец, выключил и насильно попытался стащить певца со сцены.

 - Вызовите мою охрану! - прокричал представитель по правам человека, совсем упустив из виду, что в начале вечера сам отпустил их до двадцати трех часов.

 - Виктор, вы же отпустили свою охрану, - громко отозвался именинник.

 Он настолько растерялся, что не знал, как остановить разбушевавшегося незнакомца.

 - Роман! - беспомощно позвал Степанцов, обращаясь к одному из гостей, сидевшему рядом с ним за столом весь вечер.

 Тот, кого окликнул Виктор Степанцов, был элегантно одетым мужчиной лет сорока или чуть старше. В его короткой прическе ощутимо пробивалась седина, а правильные черты лица свидетельствовали о непролетарском происхождении. Роман настолько увлекся разговором с соседом по столу, что не заметил инцидента с микрофоном, однако сразу повернулся на зов. Хотя его взгляд был доброжелательным, но в нем моментально появились острота и настороженность. Увидев, что какой-то здоровый и рослый пьяный парень пытается применить силу к его знакомому, он тут же подошел к ним:

 - Послушай, земляк, не пора ли тебе удалиться отсюда во избежание осложнений?

 - А тебе чего надо? - грубо спросил тот.

 - Ты метлу-то свою придержи: не в конюшне находишься, - едва не шепотом ответил Роман.

 - Что ты сказал?

 - То, что слышал... - зло процедил он.

 Его настороженный взгляд отметил, как в их сторону направляются все собутыльники грубияна: видимо, это была дружная компания, которая сразу же поспешила на помощь своему приятелю.

 Со стороны именинника тоже подтянулись мужчины несмотря на то, что жены пытались их остановить.

 - Что за наглость?

 - Чего он пристал к Виктору?

 - К ним, как к людям, а они?

 - Посади свинью за стол, она и ноги на стол!

 Нечто подобное неслось со всех сторон и казалось, что остановить вспыхнувший конфликт невозможно.

 Мгновенно оценив обстановку, Роман представил, что сейчас может произойти: хотя члены "великолепной семерки" сильно пьяны, они дружны и более сплоченны, чем гости именинника, которых гораздо больше. А из собственного опыта он знал, что в подобных столкновениях побеждают не числом, а умением. Поэтому и подал едва уловимый знак парню, стоящему у входа. Тот мгновенно скрылся за дверью, и не успела "великолепная семерка" воссоединиться, как в ресторан влетело пятеро парней довольно внушительного телосложения, которые и поспешили к эстраде, на помощь Роману.

 Казалось бы: вам пошли навстречу, разрешили вашей компании посидеть в закрытом на спецобслуживание ресторане, а вы поступаете по-хамски и портите людям празд-ник, ведете себя глупо. Вас всего семеро, а за столом человек двадцать мужчин, да еще и помощь извне подоспела. Разумнее всего тихо отвалить в сторону.

 Ан, нет. Мы "пскопские": ничего не боимся! Пьяному всегда "море по колено". А ко всему прочему, среди тех, кто подоспел на помощь по вызову Романа, оказалось двое профессиональных "драчунов". Один - чемпион по боксу Ростовской области, а другой еще круче - чемпион Европы. Члены "великолепной семерки" вроде тоже были не лыком шиты, однако, несмотря на вполне профессиональные навыки, что было видно по четким ударам и приемам рукопашного боя, "против лома - нет приема"...

 Конечно, все могло закончиться в течение пяти минут, если бы Роман не остановил разгоряченных гостей именинника:

 - Земляки, не нужно мешать ребятам: все будет нормально, поверьте...

 И словно в подтверждение этих слов пошло показательное выступление его ребят. На каждый выпад кого-то из семерых приятелей мгновенно шел еще более жесткий ответ одного из пятерых парней. Крепче всех досталось парню со шрамом, но вовсе не из мести за испорченное настроение, а потому, что он никак не хотел угомониться и после каждого удара поднимался с пола и с еще большим ожесточением бросался в бой. В конце концов это так надоело его противникам, что один из них захватил его в мертвый замок, а другой поработал над ним, как с боксерским мешком с песком. Когда тот закричал от боли, парень, державший его, пнул ногой входную дверь и грубо вытолкнул смутьяна на улицу.

 Остальным его приятелям досталось намного меньше, хотя и они получили вполне достаточно, чтобы обидеться. Правда, следует заметить, что их проучили совсем не за то, что они чужаки и даже не за то, что праздник испортили. Их проучили за то, что не захотели вовремя остановиться, да к тому же потеряли разум и полезли на рожон. Потому их и помяли немного, а потом просто вышвырнули за дверь вместе с неугомонным приятелем.

 Когда победители вернулись, Роман удовлетворенно улыбнулся, помог представителю по правам человека спуститься с эстрады, и они спокойно сели на свои места. Роман остановил гостей именинника потому, что нисколько не сомневался, что не придется вмешиваться, несмотря на то, что его ребят было лишь пятеро против семерых незнакомцев. Он был твердо уверен, что они сумеют поставить нахалов на место. Роман оказался прав, но тут один из парней подошел к нему, несколько встревоженный.

 - Все в порядке, Никита? - словно что-то почувствовав, спросил Роман.

 - Не уверен, - хмуро ответил подошедший и многозначительно взглянул на соседа Романа.

 - Извини, я сейчас. - И Роман отошел, чтобы узнать, чем озабочен Никита.

 - Роман, помнишь того мужика, который был постарше остальных?

 - С прядью седых волос? Помню, - ответил Роман. - И что?

 - Когда мы их выкидывали из ресторана, он начал угрожать: вы, говорит, еще не знаете, с кем связались, мол, через полчаса мы вас всех здесь поломаем! И давай оскорблять нас... А когда я ему чуть добавил кулаком под ребра, чтобы язык не распускал, тот вдруг прошлепал на прощанье: "Подняли руку на ГУБОП? Ждите ответа!" И потопал куда-то быстрым шагом...

 - Как думаешь, не свистел мужик? - обеспокоенно нахмурил брови Роман.

 - Вроде не похоже... - протянул парень. - А там... - он махнул рукой, - шут его знает... Может, и не свистел: дрались они профессионально. Я даже подумал, не идут ли в городе соревнования по рукопашному... Честно говоря, если бы они не были пьяными, то нам бы тяжеленько пришлось...

 Роман покачал головой. - Нам лишний шум совсем ни к чему... Вот что, Никита, скажи-ка ребятам, чтобы машины подогнали к черному входу, но ни фары, ни габаритные огни пусть не зажигают... Я только попрощаюсь с гостями и выйду...

 - Давай, братан, ждем. - Никита устремился к выходу.

 Роман торопливо попрощался с именинником и Виктором Степанцовым, вышел через черный ход, сел в пятисотый "Мерседес" и, сопровождаемый двумя не менее "крутыми" иномарками, отъехал от ресторана с выключенными огнями. Разумное решение было принято как нельзя вовремя: выезжая на улицу через второй от ресторана переулок, они увидели, как несколько военных машин окружили ресторан. Из них выскочили люди в военной форме: их было человек тридцать, а может быть, и того больше. Было уже темно, и разглядеть форму не удалось.

 Что это за люди, которые так дерзко вели себя в ресторане, словно были твердо уверены в полной безнаказанности?

 Почему они так стремились провести вечер именно в этом ресторане? Не связано ли это с его присутствием здесь?

 Неужели правда, что они из ГУБОПа? Тогда почему сразу не сказали об этом? Зачем довели до столкновения? Неужели были пьяны настолько, что "крыша поехала"?

 Примерно такие вопросы задавал себе Роман, покидая место неожиданного происшествия...

 

II. Становление

 Услышав о том, что компания, с которой произошел конфликт, может иметь отношение к ГУБОПу, Роман немедленно сделал все, чтобы избежать нежелательной встречи. Дело в том, что ему совсем не хотелось сталкиваться с ментами. Чуть больше года назад он вышел на свободу после того, как его в пятый раз "обвенчали" со сроком. За пять ходок Роман отсидел около четверти века, то есть почти половину жизни. А прожил он немногим больше сорока пяти лет. И потому накопил такую неприязнь к ментам, что одна их форма вызывала у него аллергию...

 Рома Горицветов потерял родителей, когда ему не исполнилось и четырнадцати. В то время было модно ходить в походы с палатками: пешком, на байдарках, на велосипедах, многие увлекались познанием "дикой" природы. Не были исключением и родители Романа. Получив очередной отпуск, да еще и в июле, они решили "покорить" Енисей. Отправив сына в пионерский лагерь, сколотили компанию, собрали рюкзаки и сели на поезд, чтобы добраться до бурной реки, взять у местных рыбаков лодки в аренду и... "держись, романтика!".

 Компания собралась внушительная - двенадцать человек: по четыре на каждую из трех лодок. Однако домой вернулись только пятеро...

 Семь человек утонули на глазах друзей, которые ничем не смогли им помочь. Течение Енисея стремительное, коварное и опасное, а если лодка еще натыкается на топляк - бревно, которое движется неглубоко под водой, - то оно пробивает даже толстые днища не хуже торпеды, а уж тонкое у обычной лодки и подавно...

 Нечто подобное произошло и с одной из тех, арендованных, лодок: раздался громкий треск, и в считанные секунды люди оказались в холодной воде. Они все хорошо плавали, но удар был столь неожиданным и сильным, что оглоушил их, и они сразу ушли под воду.

 В лодке, находившейся ближе всего к той, которую торпедой пробил топляк, плыли родители Ромы. Его мама имела первый разряд по плаванию. И потому, не раздумывая ни секунды, она стала кричать женщине, сидящей на руле, чтобы та направила лодку поближе к оказавшимся в воде. Ясно, никого не нужно было уговаривать и подгонять: каждый хотел быстрее прийти на помощь.

 Но неожиданно их тоже постигла страшная судьба товарищей: то ли то же самое бревно, то ли другое, протаранило их лодку насквозь и принесло мгновенную смерть другой супружеской паре. Отец Ромы ударился головой о борт и потерял сознание, но чудом удерживался на воде: может быть, одежда зацепилась за какой-то обломок.

 Его супруга, вынырнув из воды после столкновения, огляделась в поисках мужа и увидела его с окровавленной головой метрах в десяти от себя. Изо всех сил женщина устремилась на помощь, но за пару метров до него, когда, казалось, стоило протянуть руку и она смогла бы ухватить его за одежду, раненый вдруг пошел ко дну.

 Она нырнула вслед за ним и пробыла под водой долго, пытаясь отыскать мужа, однако все ее усилия были тщетными. Не желая мириться с трагической потерей, женщина все ныряла и ныряла, пока силы совсем не покинули ее, и она сама едва не оказалась добычей беспощадной реки: друзьям из третьей лодки пришлось чуть не насильно вытаскивать ее из воды.

 У Романа была дружная семья, и они очень любили друг друга. Когда мальчик узнал, что больше никогда не увидит своего папу, с ним случилась истерика. На долгое время в их доме воцарился траур. Мать настолько любила своего мужа, что попыталась утопить свое горе в рюмке, предоставив сына самому себе. А Рома, выплакав положенное, замкнулся и долгое время не хотел ни с кем разговаривать, общаться со своими сверстниками.

 Природа не терпит пустоты, тем более если эта пустота образовывается в душе ребенка, которая, слава богу, легче исцеляется от ран. Сутками предоставленный самому себе, Рома стал часто пропадать на улице. А вскоре связался с мальчишками, многие из которых имели не один привод в детскую комнату милиции. Роман был не по годам развит физически, а в его душе образовался настоящий вакуум после потери отца, которого он просто боготворил.

 Дерзкий по характеру, после гибели отца он стал еще и нетерпимым, вспыльчивым, а потому мог взорваться от любого неосторожного слова и броситься на виновника с кулаками. Его стали побаиваться все мальчишки в округе, и вскоре он возглавил уличную компанию.

 Однажды Рома познакомился со взрослым парнем, который привлек его своей независимостью и тем, что всегда угощал конфетами, сладостями, а потом и вином. Роману нравилось, что его старшего "друга", с устрашающей кличкой Киря-СЛОН, побаиваются даже взрослые мужики.

 Ведь слон - очень большое и умное животное, которое никого не боится, и с ним не хочет связываться даже лев - царь всех зверей.

 Откуда Роме было знать, что кличку СЛОН Кирилл получил не в честь сильного и благородного животного, а от заглавных букв названия одной из колоний - Соловецкий Лагерь Особого Назначения (или Смерть Легавым От Ножа).

 Киря-СЛОН недавно вышел из заключения и очень красочно расписывал прелести уголовной жизни, старательно "капая" дурманом ложной романтики на мозги молодого парня. Во всех этих историях он всегда выглядел своеобразным Робин Гудом, защищающим слабых, помогающим нуждающимся. И в каждой из историй обязательно присутствовал персонаж, который получал "по заслугам", если предавал кого-то из друзей. Главным девизом Кири-СЛОНа был лозунг: "Сам погибай, но товарища не сдавай!"

 Робин Гуд был одним из самых любимых литературных героев Ромы, он всегда хотел походить на него и ему нравилось, когда его называли Робин Гудом. Киря-СЛОН настолько приручил Романа, что тот едва ли не в рот ему заглядывал, ловя каждое произнесенное им слово.

 Наконец, решив, что парень вполне готов к "работе", Киря-СЛОН взял его с собой на "дело".

 - Мне нужна твоя помощь, - как к равному обратился он к Роману.

 - Без базара! - обрадовался паренек, употребив любимое выражение своего "наставника". - Что мне делать?

 - Свистеть умеешь? - неожиданно поинтересовался Киря-СЛОН.

 - Обязательно свистеть? - с огорчением спросил Рома. Он давно пытался научиться свистеть, но у него ничего не получалось.

 - Не обязательно: можно прокричать что-нибудь, но не привлекая внимание посторонних.

 - А для чего?

 - Дело в том, что я хочу вернуть свой должок от одного гада ползучего, который не возвращает его уже больше пяти лет...

 - Накостыляешь ему?

 - Можно, конечно, но что это даст? Испугается, исчезнет, а долг так и останется долгом.

 - И что тогда?

 - Я решил, раз не отдает по-хорошему, то заберу у него сам.

 - А если он не захочет отдавать?

 - А кто сказал, что я собираюсь его спрашивать: возьму, когда его дома не будет...

 - Залезешь в квартиру? - сообразил Роман, и в его глазах появился страх.

 - Что, напугался? - спокойно спросил старший и как бы между прочим добавил: - Если напугался, скажи сразу: я попрошу помочь Носатого.

 Киря-СЛОН был неплохим знатоком психологии подростков. Он заранее знал, как Рома среагирует на имя своего злейшего врага едва ли не с четвертого класса: Носатый прямо из-под носа увел девчонку, за которой Роман тогда бегал.

 - Кто напугался? - рассердился Рома. - Ничего я не напугался, просто хотел узнать... подробности...

 - Ты должен постоять на "стреме" и предупредить меня, если появится кто-то из посторонних...

 - Делов-то... - облегченно вздохнул он. - Конечно, смогу! Например, могу крикнуть: "Мам, ты скоро?"

 - А ты молодец, - похвалил "наставник". - Придумал что надо... Встретимся ровно в полночь...

 - В полночь? - безо всякого воодушевления переспросил Роман: придется выкручиваться перед матерью.

 - Должник сегодня уходит в ночную смену, а его жена у своих родителей в гостях, - пояснил Киря-СЛОН: - Для матери придумай что-нибудь, скажи, что минут через сорок будешь дома... - Он весело подмигнул: - Не робей, воробей, все будет о'кей! Это как два пальца об асфальт...

 К несчастью для Романа, все произошло не так, как обещал Киря-СЛОН. Хозяин квартиры действительно ушел на работу в ночную смену, а его жена гостила у своих родителей: наводчик хорошо отработал свое задание. Но в до мелочей продуманный план вмешался Его Величество Случай. Соседка по лестничной площадке подошла к входной двери, чтобы закрыть ее на ночь на дополнительный замок и, услышав какой-то подозрительный шорох, из чистого любопытства посмотрела в дверной глазок.

 Как раз в это самое время Киря-СЛОН подбирал ключи к чужой квартире.

 Общительная и словоохотливая женщина точно знала, что жена соседа уехала к родителям, чтобы забрать "загостившуюся" у них пятилетнюю дочку, а ее муж с полчаса назад ушел на работу: "сама видела его в окно". Сразу сообразив, что дело здесь нечистое, бабуля быстро набрала "ноль два" и вызвала милицию...

 Тем временем Киря-СЛОН уже вошел в чужую квартиру, опытным взглядом осмотрел ее, моментально обнаружил нехитрые тайники с деньгами, спрятанными на "черный день", в прикроватной тумбочке спальной комнаты нашел несколько золотых женских украшений и золотые часы. Остальное было хоть и дорогим, но очень громоздким, а потому домушник поспешил к выходу. Не успел он приоткрыть дверь и сторожко прислушаться - не идет ли кто по лестнице, как услышал громкий преду-преждающий крик испуганного Романа:

 - Мам, ты скоро?

 Кто там? Просто посторонние или "красноперые" пожаловали? Неужели сдал кто-то? Не зная, что предпринять: выждать или дать деру, Киря-СЛОН задумался и в тот же миг вновь послышался Ромин голос, буквально дрожащий от страха:

 - Ну, мам, ты... - который мгновенно оборвался, словно парню зажали рот.

 - Мусора! - догадался Киря-СЛОН.

 Не нужно быть ясновидцем, чтобы понять: путь по лестнице отрезан. Каким-то образом, то ли случайно, то ли вызвал кто, у входа оказалась милиция, которая, видимо, повязала напарника. Через чердак тоже не выйти: сам проверял - туда можно попасть только через другой подъезд - дверь забита наглухо. Оставалось только окно: хоть и второй этаж, но не очень высоко. Авось мусора забыли поставить своих ментов под окнами, выходящими во двор. Быстро открыв окно, он, не медля ни секунды, выпрыгнул: в любой момент мусора могли ворваться в квартиру, а это уже совсем другая статья.

 На его счастье, вызванные сотрудники милиции не знали, что у квартиры есть окна во двор, а потому оставили пост только снаружи у подъезда. Быстро вскочив на ноги, Киря-СЛОН сорвал с рук перчатки, забросил их в кусты, побежал прочь и вскоре скрылся за углом...

 Романа, как догадался Киря-СЛОН, действительно задержали сотрудники милиции. Они легко выяснили, что он проживает совсем по другому адресу и никаких знакомых в этом доме ни у него, ни у его матери не было, а потому она никак не могла оказаться здесь во время кражи. Не говоря уже о том, что, когда следователь приехал к Роману на квартиру и спросил бедную женщину, где ее сын, она ответила, что он должен вернуться около часа ночи. Как говорится, и к бабке не ходи: все ясно! Во время следствия Роман, конечно же, молчал как рыба и не выдал своего наставника.

 Состоялся суд, который принял решение: "отправить в спецшколу" для трудновоспитуемых подростков. Там были свои лидеры и, конечно же, новичка встретили если и не в штыки, то не слишком любезно. Первым делом попытались заставить его подчиняться.

 - Что, вы хотите командовать мной? Не выйдет! - со злостью воскликнул Роман и без страха решил "наехать" на всю компанию, взявшую его в кольцо. - Я ж вам пасть порву! - выкрикнул он, сжав пальцы в кулак...

 - А ху-ху не хо-хо? - бросил с усмешкой заводила и первым нанес ему удар в нос, из которого сразу брызнула кровь.

 Но удар только раззадорил Романа, и он кинулся на обидчика...

 Поломали его тогда крепко: несколько дней провалялся в больнице. И по возвращении Роман стал "отстреливать" своих обидчиков по одиночке. Выждет момент, когда кто-то из них один идет, поймает его и молотит с большим чувством и без остановки.

 Так и получилось, что каждый участник того избиения тоже побывал в санчасти, но, как выяснилось позднее, это их ничему не научило: отлежались, набрались сил и вновь нещадно избили строптивца. Теперь Роман лечился более трех недель. А когда выздоровел, снова встал на "тропу охоты и войны", но на этот раз несколько переусердствовал с двумя самыми злостными парнями, сломавшими ему ребра, - они за нож, а он за трубу...

 Нож потом не нашли, а вот труба стала главной уликой против Романа, когда его привлекли к суду за то, что он двух "учеников" сделал калеками.

 Обычно после каждой "шкоды" его выдергивали "на ковер" и не выпускали до тех пор, пока не слышали неизменное во все времена обещание: "больше не буду!" Но после переломов рук и ног у тех двоих терпение начальства лопнуло, и его снова отдали под суд. На этот раз судья был менее благосклонен к Роману: "три года лишения свободы с отбыванием срока в колонии для несовершеннолетних преступников".

 В подобных заведениях всегда творится беспредел, но Роману, с его строптивым характером, и здесь не повезло: это было время наибольшего разгула криминала в детских колониях. И взрослые "понятия" воровской романтики, искривившись до уродливости, воцарились на "малолетке".

 Можно не говорить о том, что "старшие" камер за-ставляли своих подопечных выбрасывать из посылок, получаемых от родных и близких, колбасу только потому, что она похожа на половой член. Порой действительно доходили до полного маразма. В одной из тюрем, в камере малолеток "старшой" камеры, увидев, что один из сокамерников занимается онанизмом, объявил его вне закона, и бедного парня изнасиловали в ту же ночь. А потом, на всякий случай "старшой" послал "маляву" на "взросляк", в которой рассказал, в чем дело, и спрашивал:

 "Правильно ли мы поступили с рукоблудником?"

 Ответ пришел быстро и был кратким:

 "Нет! Заниматься онанизмом не в падлу!"

 В следующую ночь изнасиловали тех двух парней, которые насиловали бедного онаниста: "справедливость восторжествовала!", а в "петушиный" стан пришло пополнение.

 Строптивых и непокорных нигде не любят, на "малолетке" они сразу попадают в окружение самых нетерпимых врагов. Строптивого новичка, не подчинившегося лидерам, решили примерно наказать: Романа били чем попало. Повыбивали зубы, вновь сломали несколько ребер, отбили легкие. Но беспредельщики не знали, с кем связались. Провалявшись три месяца в тюремной больничке, Роман сполна вернул долг каждому из участвовавших в его избиении.

 Только одному, самому беспощадному, избивавшему Романа водопроводной трубой, удалось избежать его мести.

 Правда, забегая вперед, нужно заметить, что месть отложилась ненадолго: через год Роман стал совершеннолетним, и его перевели с "малолетки" на взрослую зону. Там-то он и повстречался с любителем водопроводных труб. Встреча оказалась для того роковой: Роман, вдоволь попользовавшись им в качестве боксерского тренировочного мешка, сбросил его в пролет со второго этажа. После этого падения парню заслуженно присвоили прозвище "Горбатый"...

 На взрослую зону Роман поднялся уже со шлейфом славы "дерзкого пацана", и это определение произносилось не без некоторого уважения. А после того, как он сделал горбатым наглого малого, который своим беспределом многим набил оскомину, Романа признали и более серьезные люди из криминального круга.

 Именно тогда, с легкой руки одного из зоновских юмористов, к нему на несколько лет прицепилось прозвище Костоправ, Роман-Костоправ. Почему Костоправ? Похоже, это был намек на количество переломанных им костей. Поразмышляв немного, Роман принял новое прозвище и носил его много лет.

 Отсидев первый срок и выйдя на свободу, Роман, встретившись со своими бывшими друзьями, сразу ощутил, что между ними пропасть. Ему было совершенно неинтересно общаться с друзьями детства: казалось, что они все - малые дети. В местах лишения свободы подросток взрослеет буквально не по дням, а по часам.

 И конечно же, вряд ли кто удивится, что Роман-Костоправ, не имея за душой ни гроша, искал встречи со своим "наставником", превратившимся в "должника", - Кирей-СЛОНом. Роман резонно полагал, что тот у него в долгу за то, что он его не только не сдал, но еще и отсидел за него: во время допросов следователь неоднократно предлагал назвать сообщника, которому он подавал сигнал, а взамен обещал закрыть его дело.

 В первый момент Киря-СЛОН, увидев перед собой плечистого парня, даже не узнал его. Но стоило Роману заговорить, как он с наигранной радостью воскликнул, коверкая слова:

 - О-го-го, кто это, думаю, стучится в дверь моя? Заматерел ты, пацан, ох, заматерел!

 - Жизнь течет... - уклончиво отозвался Роман.

 - Ну, рассказывай, как жилось и моглось за "колючкой"? Где и с кем парился?

 - А что рассказывать? Мне бы хотелось сначала тебя послушать... - Он вперил в бывшего "наставника" взгляд.

 - О чем ты, братан? - недовольно спросил тот.

 - И ты еще спрашиваешь? Почему ты ни разу не навестил меня, не подогрел? Не поинтересовался: и как это живет за "колючкой" твой подельник? Как-никак, а если бы не я, ты бы до сих пор на Хозяина пахал, или я не прав?

 - Что ж, ты, я вижу, действительно настолько заматерел, что даже наезжаешь на своего "старшого"! А не попутал ли ты чего, земляк? - В глазах Кири-СЛОНа появился злой блеск.

 - Во-первых, я не наезжаю, а хочу прояснить для себя кое-что, и поверь, я ничего не попутал. - Роман набычился, готовый к любому повороту разговора.

 По всей видимости, Киря-СЛОН понял, что перед ним уже не тот несмышленый пацан, которому можно "баки заливать". Он тут же сбавил обороты и дружески похлопал Романа по плечу:

 - Послушай, братишка, а как бы ты сам поступил на моем месте, если бы твоего напарника, ни разу не нюхавшего пороху, захватили менты?

 - Как бы я поступил, спрашиваешь? Поначалу подумал бы еще перед делом, а не после, и решил: верить своему напарнику до конца или вообще не брать его на дело. А когда б его менты повязали, то пробил бы, что и как, - рассудительно сообщил Роман. - Во всяком случае, если бы имелись сомнения, дождался бы суда, а потом постарался бы облегчить житье-бытье своему напарнику на зоне, - уверенный в своей правоте, пояснил он и многозначительно закончил: - Это я бы так поступил...

 - И я бы так поступил, - согласился Киря-СЛОН. - Но через месяц после того, как повязали тебя, на меня тоже накинули браслеты: больше полугода пытались затянуть петлю на шее, но "венчание" не состоялось... Кстати, и нашу с тобой хату пытались навесить на меня... Еще повезло, что я "рыжье" спулить успел, а то бы не отвертелся ни в жизнь... Ладно, чего уж ворошить старое, когда откинулся-то?

 - Две недели назад...

 - Понятно... - Он критически осмотрел Романа с ног до головы и как бы про себя заметил: - Приодеться тебе надо... - потом бодро согласился: - Прав ты, братишка: долг есть у меня перед тобой, а долги Киря-СЛОН всегда платит. Пошли.

 - Куда?

 - Отдам твою долю...

 Роман, привыкший к тому, что ничего в жизни так просто не дается, даже немного огорчился: он уже готов был применить силу, а тут...

 На самом деле у Кири-СЛОНа не все было так просто, как увиделось бывшему напарнику: ему задолго до появления Романа сообщили, что тот освободился. Дошли слухи до Кири-СЛОНа и о том, каким стал на зоне его младший напарник и к чему нужно готовиться. Назвали даже его прозвище: Роман-Костоправ. Оно тоже кое о чем говорило...

 После недолгих размышлений Киря-СЛОН пришел к выводу, что не стоит ссориться с таким крепким парнем: вполне возможно, что Роман-Костоправ оброс нужными знакомствами в криминальном мире, а лишние разборки ни к чему, тем более, что его молодой "братишка" прав по-любому. Вот и выходит, что нужно делиться с ним: как говорится, долг платежом красен. Конечно, сейчас он сам переживает не самые лучшие времена: как-то попытался взять одну хату - оказался полный голяк, второе дело просто сорвалось и на всякий случай пришлось ненадолго успокоиться, "залечь на дно".

 Но с Романом-Костоправом рассчитаться нужно по-любому. Киря-СЛОН прочесал всех друзей и знакомых и, хотя и не без труда, набрал вполне приличную сумму, которую и вручил ему. Роман, как настоящий любящий сын, больше половины полученной суммы вручил счастливо удивленной матери, приоделся как следует и почти в тот же вечер познакомился с симпатичной Марианной, еще не зная, что эта скромная обаятельная девушка с точеной фигуркой станет для него своеобразным жизненным талисманом и единственной любовью.

 Естественно, как и полагается в подобных случаях, Киря-СЛОН накрыл "поляну" в честь выхода на свободу своего младшего напарника. На этом "незапланированном" празднике собрался почти весь криминальный цвет города и каждый счел своим долгом поприветствовать Романа и поднять тост за "отличного пацана". Тем не менее, забегая вперед, следует сказать, что в будущем Роман не раз сетовал на то, что востребовал свой должок с Кири-СЛОНа...

 Говорят, что бомба два раза в одно место не падает, но это правило не распространяется на Кирю-СЛОНа. Через пару месяцев он поинтересовался у Романа: не хочет ли тот поучаствовать в "абсолютно беспроигрышном деле"? Тогда парень был не у дел потому, что разрабатывал одну собственную "операцию", после успешного завершения которой появилось бы достаточно времени, чтобы спокойно осмотреться и пожить в свое удовольствие. Но для этого нужны были средства, и он, опять соблазнившись заверениями Кири-СЛОНа о беспроигрышности дела, согласился.

 На этот раз Киря-СЛОН предложил забраться в офис одной богатенькой фирмы, где, по его "достоверным" сведениям, стоял "лоховый" сейф, который можно было и "гвоздиком открыть". Да и охрана "хлипенькая": один человек, вооруженный только "демократизатором", то есть дубинкой, охранял вход, двое других, вооруженные газовыми пистолетами, находились внутри. План Кири-СЛОНа был без особых затей.

 - Ты останавливаешься перед входом фирмы на тачке, из мотора которой валит пар, подходишь к охраннику, отвлекаешь вопросом, а я тут как тут, подскакиваю и отключаю его сзади. После этого ты тарабанишь в дверь и, когда там отзываются, говоришь: "У Васи плохо с сердцем!" Васей зовут охранника у входа... Скорее всего те не поверят и наверняка спросят, кто ты такой? Ответишь: "Я брат Василия, Костик". Они откроют, и ты отключишь одного, я - второго. Потом подхватываем Васю, затаскиваем его внутрь, идем в кабинет управляющего и забираем "пухлого поросенка"...

 - На "мокрое" я не пойду! - твердо заявил Роман, услышав подробности плана.

 - А никто и не собирается им "лапти плести", - усмехнулся Киря-СЛОН и вытащил из внутреннего кармана пиджака какой-то прибор, напоминающий электрическую бритву.

 - Что это?

 Без слов Киря-СЛОН отвел прибор в сторону, нажал кнопку и оттуда с характерным треском вырвался мощный электрический разряд, напоминающий небольшую молнию.

 - Человек отключается минут на двадцать, а то и больше!

 - Что это за хренотень такая? - удивился Роман.

 - Электрошок или шокер называется: новейшая разработка западных спецслужб! Кентяра один подогнал, по случаю, - подмигнул Киря-СЛОН.

 - Мощная штучка, - кивнул Роман.

 - Ну как, еще что-то тебя волнует?

 - Вроде нет!

 Через пару дней они отправились "на дело"...

 Вначале все действительно шло по плану, разработанному Кирей-СЛОНом: он без проблем отключил охранника у входа, спокойно сработала версия с "братом Васей", без всяких сюрпризов Киря-СЛОН вырубил обоих охранников внутри, более того, без особого труда они вскрыли сейф и забрали из него весьма внушительную сумму денег. На все про все ушло минут десять, не больше, но когда они, довольные, что все прошло без сучка и задоринки, уже выходили из здания фирмы, у входа их быстро повязали сотрудники вневедомственной охраны.

 Ни наводчик Кири-СЛОНа, ни он сам, ни тем более Роман и предположить не могли, что среди охранников фирмы работает мастер-самоучка, который соорудил приемное радиоустройство, находящееся на дежурном пульте головного отдела охраны, а личный пульт, с которого посылался сигнал "Тревога!" лежал в кармане "Левши-изобретателя". Перед тем как его вырубил Киря-СЛОН, тот успел нажать кнопку тревоги.

 На этот раз Романа окрестили на шесть лет, а Кирю-СЛОНа, которого признали не только исполнителем грабежа, но и разработчиком преступления (на его квартире обнаружили точный план расположения всех помещений ограбленной фирмы), к тому же рецидивиста, приговорили к восьми годам лишения свободы. Естественно, что в этот раз Роман отправился уже на строгий режим.

 Что ожидало его на взрослой зоне после приобретения тяжелого опыта дворового детства и на малолетке?

 Как изменился его характер?

 И самое важное: как изменится его характер в дальнейшем? Озлобится ли он, пройдя еще более тяжелые испытания, или наоборот, сумеет философски оценить пережитое, отбросить шелуху и воспользоваться только рациональными зернами своего опыта? Именно от этих краеугольных вопросов зависит - останется ли Роман Человеком...

 

III.  Воскрешение Бешеного

 Экран погас. Бешеный, пожалуй, первый и единственный раз в жизни не знал, что сказать и что сделать, и, как зачарованный, продолжал смотреть на темный экран: ведь он только что наблюдал на экране собственные похороны!

 Им предшествовала жесткая смертельная схватка с какими-то отморозками, в которой он, Савелий Кузьмич Говорков, прикрыл своим телом родную и обожаемую жену, Джулию...

 Как, почему, а главное, зачем только она в этой горячке боя очутилась?!

 Конечно, он, Савелий Кузьмич Говорков, по прозвищу Бешеный, был вполне жив и относительно здоров, однако после видеопросмотра чувствовал себя полностью разбитым физически и морально. Здорово болела спина в том месте, куда "экранному двойнику" Савелия попали пули, выпущенные умирающим отморозком.

 В кого, черт побери, эти пули попали?

 Он жив, сидит на террасе перед телевизором, он все на том же острове, где оказался по воле Широши...

 Тогда кто погиб в той смертельной схватке?

 Все, что Бешеный видел на экране в видеозаписи, было ему откуда-то знакомо: в закоулках памяти притаился этот полутемный заброшенный цех, по которому в сполохах выстрелов метались палящие друг в друга фигуры. Он слышал крики и стоны раненых, как в замедленной съемке смотрел на бегущую к нему Джулию, которую он обнял и прикрыл своим телом...

 Острая боль в спине не давала покоя. Бешеный вспомнил, что Широши обещал отпустить его в Москву. Может, он все-таки был там? Но он же не погиб...

 Тогда кого же так торжественно хоронили вместо него, Бешеного, его близкие?

 Он же воочию видел на экране родные, помертвевшие от горя лица Воронова, Богомолова, обоих Рокотовых, Ростовского... И, естественно, бедной Джулии.

 Кто лежал в гробу и кого она целовала?

 Вопросы роились и множились.

 Бешеный с возмущением и злостью посмотрел на сидящего в соседнем кресле Широши, который с несколько сконфуженным видом возился со своими морскими свинками. Лаврентий, как обычно, с удовольствие восседал у хозяина на плече, а Чика расположилась на коленях.

 Оба зверька свистели и пищали, а Широши шептал им что-то на неизвестном Савелию языке.

 - Объясните немедленно, что все это значит, господин Широши? - задыхаясь от возмущения, потребовал Бешеный.

 Широши искоса глянул на него. Впервые во взгляде этого таинственного человека Савелий не заметил обычной самоуверенности.

 - Случился нелепый и досадный технический сбой, - извиняющимся тоном пояснил Широши. - Даже у таких великих людей, как я, бывают иногда непоправимые проколы...

 - Опять вы ходите вокруг да около - "технический сбой", "непоправимые проколы", - не сдерживая охватившего его возмущения, Савелий повысил голос. - Объясните мне, наконец, по-человечески, что произошло в Москве и кого там похоронили под именем Савелия Кузьмича Говоркова, если я вполне живой сижу рядом с вами и вашими дурацкими свинками?

 - Свинки-то в чем виноваты? - ухватился за любимую тему Широши. - Они, представьте себе, к вам очень нежно относятся.

 Широши явно старался оттянуть ответ на прямой вопрос Савелия.

 Тут свинки повернулись к Бешеному и радостно и дружелюбно запищали. Чика слезла с колен Широши, подбежала к Савелию и, встав на задние лапки, требовательно заверещала. Бешеному привиделось сочувствие в глазках-бусинках зверька, и он взял ее на руки.

 - Бог с ними, с вашими чудными свинками, - примиряюще сказал Савелий, - но от подробных объяснений вам не уйти, несмотря на все ваше необыкновенное величие.

 Казалось, неприкрытая ирония пленника задела Широши. Он поерзал в кресле, посмотрел с отсутствующим видом на величественную панораму океана, расстилавшуюся перед ними, и всерьез начал:

 - В силу некоторых серьезных причин, о которых вы узнаете несколько позже, мне было крайне необходимо, чтобы вы работали со мной. Честно говоря, я никогда не верил, что вы на мое предложение добровольно согласитесь. Поэтому я приготовил запасной вариант, который предусматривал ваше относительно продолжительное пребывание на моем чудесном островке...

 - Зачем? - нетерпеливо перебил его Савелий.

 Не отвечая, Широши поднялся с кресла, взял из горки лежащих на телевизоре видеокассет одну, вытащил из видеомагнитофона ту, что просматривал Савелий, и вставил вторую. На экране появились две закрытые прозрачными крышками ванны, до краев наполненные каким-то голубовато фосфоресцирующим раствором. Сквозь мутноватый раствор Савелий с некоторым ужасом и изумлением разглядел еще двух своих "двойников", похожих, как братья-близнецы...

 - Да как же вы посмели? - только и смог вымолвить Савелий и попытался встать, но ноги опять не слушались его. Он собрал в единый кулак всю свою волю и попытался "прочитать" мысли Широши, но и эта его попытка, как и все прежние, закончилась провалом. Он "слышал" только глухую каменную стену, о которую разбивались все его попытки...

 - Напрасно стараетесь, Савелий Кузьмич, - остановил его потуги Широши, казалось, вновь обретая свое высокомерное благодушие. - Лучше поберегите силы: они вам скоро еще пригодятся.

 Савелий от бессилия больно прикусил нижнюю губу, но уступить этому непонятному фанфарону было ниже его достоинства.

 - Понимая, что в настоящий момент вы - хозяин положения, я все же настаиваю на немедленном ответе на мой вопрос: Кто дал вам право "снимать" с меня копии? Кстати, вы ушли и от моего первого и главного вопроса: Что все это безобразие значит?

 Лицо Широши озарила простодушная улыбка. Он и не пытался скрыть свою радость.

 - Иного поведения от вас, уважаемый Савелий Кузьмич, я и не ожидал! Так приятно в очередной раз убедиться в своей правоте. "Гвардия умирает, но не сдается!" Вы - великий воин!

 - Оставьте свои комплименты для более подходящего случая, Широши, - высокомерно сказал Савелий, легко входя в предлагаемую ему роль.

 На Широши было одето нечто, напоминавшее древнюю тунику, ниспадавшую на белоснежные восточные шаровары. Он молча снял тунику, приблизился к Савелию и, не говоря ни слова, указал тому на свое левое предплечье. Там, хотя и изрядно поблекшие, проглядывали очертания точно такого же ромба, который был и у Бешеного. Нужно было пристально вглядеться, чтобы заметить этот ромб. У Бешеного не было никаких сомнений в том, что это ТОТ самый знак: он сразу ощутил исходящую от него энергию. Но наличие у Широши ромба никак не объяснило происходящее, а скорее, еще больше все запутывало.

 Абсолютно потрясенный, Савелий поднял вопрошающий взгляд на Широши.

 - Так вы тоже Посвященный? - только смог выговорить он.

 - Я Посвященный-отщепенец или, лучше сказать, заблудившийся Посвященный, - с мягкой улыбкой ответствовал Широши.

 - И вы знаете Учителя? - с недоверием и надеждой спросил Савелий.

 - Не один десяток лет, - печально подтвердил Широши. - Когда-то он считал меня одним из самых способных и любимых учеников. Учитель, думаю, самый великий и богоравный из всех, с кем мне приходилось встречаться на моем долгом и извилистом жизненном пути. Боюсь, что теперь я для Учителя больше не существую.

 Савелий насторожился. Несмотря на ромб и очевидное почтение к Учителю, Широши продолжал оставаться для него загадкой. Савелий вспомнил, что и у Четвертого был ромб, и он был тоже Посвященным, но нес с собой угрозу ЗЛА и смертельную угрозу самому Савелию.

 - Почему вы перестали существовать для Учителя? Такое ведь практически невозможно!

 - Вы правы, Савелий Кузьмич, это невозможно. И не вздумайте предположить, что я хоть раз изменил Посвящению, - строго предупредил Широши, - в отличие от персонажа, известного вам под кличкой "Четвертый".

 - Так что же все-таки произошло между вами и Учителем? Вы совершили нечто, что он не счел возможным простить? - наступал на собеседника Бешеный.

 Ему было жизненно необходимо выяснить, какие цели теперь преследует Широши. Это знание пролило бы свет на вопрос, мучавший его месяцами: "Что же в конце концов конкретно хочет от меня этот непонятный тип?"

 Собеседник как будто уловил ход размышлений Бешеного.

 - Вот и настал момент истины! - несколько напыщенно объявил Широши. - Нам давно пора поговорить по душам, но до сих пор ни вы, ни я не были к этому разговору готовы. Теперь самое время. А кроме того, у нас обоих нет иного выхода, нежели довериться друг другу... - Широши многозначительно помолчал и добавил: - ... До некоторой степени.

 Савелий не стал сдерживать невольную улыбку - его гостеприимный хозяин был в своем репертуаре.

 Широши одел тунику, уселся в кресло, что-то шепнул морским свинкам, копошившимся у его ног, и они, пулями вылетев с террасы, скрылись в зарослях, где располагался их вольер.

 - Вы опасаетесь, что свинки могут подслушать нашу беседу по душам? - пошутил Савелий.

 Широши пропустил его слова мимо ушей и серьезно, с печальной интонацией произнес:

 - Вы первый человек на земле, которому откровенно признаюсь. - Он немного помолчал, словно в последний раз взвешивал, правильно ли делает, потом сказал, уставившись на Савелия немигающим взглядом: - Я разочаровался.

 - Вы разочаровались? В чем? В Посвящении? - недоуменно спросил Савелий.

 - Не совсем. Все это намного сложнее, драматичней и плохо выражается словами. Тем не менее я все же рискну... - Широши сделал паузу, словно ища какие-то единственно верные слова. - Идея борьбы со ЗЛОМ была близка и дорога мне всегда. Близка и поныне. Но ОНИ ТАМ... - он многозначительно посмотрел на небо и еще указал на него большим пальцем.

 Это был типичный жест чиновников советского времени, когда они упоминали о небожителях из ЦК КПСС.

 - Так вот, ОНИ ТАМ... - Широши опять запнулся, хотя в небо уже не смотрел и глядел не на Савелия, а на океанский прибой, - в общем, я пришел к трагическому для себя выводу: ОНИ ТАМ совершенно оторвались от нашей повседневной земной жизни. ОНИ ТАМ решают задачи высшей глобальной математики, а мы тут, на Земле, простейшую арифметику все никак не освоим. Вы понимаете, Савелий Кузьмич, что я имею в виду? - осторожно поинтересовался Широши.

 Услышанная Савелием формулировка оказалась емкой и точной, она во многом отражала чувства, которые иногда обуревали самого Бешеного. Он никогда не ставил под сомнение мудрость и могущество Учителя. Но Учитель пребывал в горних высях духа, вероятно, предаваясь размышлениям о Высших, Космических проблемах, неведомых простому смертному. А здесь на Земле постоянно творила Зло череда отъявленных негодяев - велиховых, джанашвили, тимов ротов - даже вспоминать их всех поименно было отвратительно!

 Они были бесконечны, как те головы дракона из старой сказки, - отрубишь одну, на ее месте тут же вырастает другая... В борьбе со Злом Бешеный не ведал устали, но нередко его посещало безотчетное отчаяние...

 - Именно, безотчетное отчаяние, - перехватив мысль Савелия, со значением глядя на него, продолжал Широши, - однажды охватило меня и стало главной причиной того, что я определяю как разочарование...

 - И вы прекратили бороться? - неприязненно поинтересовался Савелий.

 - Вовсе нет, - торопливо ответил Широши, - просто подверг пересмотру прошлую концепцию и выработал другую.

 - Какую, позвольте спросить? - не отставал Бешеный.

 - Я понял, что мне в одиночку не под силу сладить с проклятыми глобальными вопросами и решил заняться, так сказать, локальными проблемами уничтожения Зла.

 - Больших успехов достигли? - невольно съязвил Савелий.

 - Откровенно говоря, не очень, - грустно признался Широши. - Все время тянет влезть во что-то глобальное - если и не переделать мир, то хотя бы помочь максимальному количеству людей предотвратить грядущую катастрофу. Мы ведь с вами именно так воспитаны. Но в одиночку, сами знаете, довольно плохо получается. - В этом удивительном для обычно самоуверенного Широши признании неожиданно прозвучали какие-то трогательно-детские нотки.

 Тут наконец-то до Бешеного дошло, что все эти месяцы хотел от него Широши - чтобы он, Савелий, стал его соратником.

 Но в чем конкретно?

 Честно говоря, Говорков к такому повороту событий был совершенно не готов. Но теперь, когда позиции оппонента стали ясны, можно было переходить в наступление. Савелия прямо бесило, что Широши ради каких-то своих игр взял и "похоронил" его, по существу, в корне изменив всю его будущую судьбу, жизнь близких ему людей, ход событий.

 - Почему вы, господин Широши, при самой первой нашей встрече в Нью-Йорке не дали мне понять, что вы - Посвященный? По какому праву вы похитили моего сына Савушку и охотились за мной на острове Маис? К чему, позвольте узнать, этот идиотский маскарад и мое заключение на вашем острове, где по вашей милости я утратил возможность нормально двигаться? - В тоне Савелия звучали суровые, обвинительные ноты.

 - Я боялся открыться вам, - просто и как-то устало признался Широши.

 - Почему?

 - Вы были моей последней надеждой, именно с вами я связывал большинство своих грядущих планов, но был почти уверен, что вы откажетесь в них участвовать. Долгие годы я следил за вами, собирая по крупицам информацию, и то, что я о вас узнал, убеждало меня в том, что вы не примете моих предложений.

 - А что изменилось теперь? - резко спросил Савелий, примерно предполагая, каков будет ответ.

 - Изменилось все, причем, заметьте, самым кардинальным образом, мой дорогой потенциальный союзник. - Широши пристально посмотрел на Бешеного, словно читая его мысли. - Несмотря на ваш бешеный характер, вам придется смириться с тем печальным фактом, что вы, по крайней мере официально, увы, глубоко почитаемый покойник. И ваше дальнейшее бытие целиком и полностью, не будем акцентировать, зависит, или, скажем так, лежит на моих старых и уже достаточно хрупких плечах.

 К ужасу своему Бешеный подумал, что, как это ни возмутительно, но Широши прав.

 - Так, значит, это вы все специально подстроили, чтобы подчинить меня себе? - с нескрываемой угрозой спросил Савелий.

 Широши заметно помрачнел.

 - Вот и приехали, будущий соратничек мой, - печально произнес он. - Судя по всему, вы считаете меня отъявленным мерзавцем, вроде вашего прохиндея Велихова, сбежавшего в настоящее время из России за границу. Но я таковым не являюсь. В конце концов я ношу на своем предплечье известный вам знак, пусть и изрядно поблекший. Как вы можете даже в мыслях допустить, что я способен на такую подлость по отношению к своему собрату по Посвящению? - с горечью спросил Широши.

 Савелий сдаваться не собирался.

 - Но вы же не посмеете отрицать тот факт, что я попал в зависимость к вам в результате ваших непонятных игр? - продолжил свое на ходу спланированное наступление Бешеный.

 - Позвольте, Савелий Кузьмич, объяснить мне все по порядку, - миролюбиво попросил Широши.

 Савелий бесстрастно кивнул в ответ.

 - Не один год я лелеял мысль о личном знакомстве с вами и возможном сотрудничестве. Заполучил я вас на остров с двойной целью. Кстати, а почему бы нам не перекусить? Боюсь, мои долгие откровения вас изрядно утомили.

 - Нисколько! - упрямо мотнул головой Бешеный.

 - И все же. - Широши хлопнул в ладоши.

 Мгновенно из дому на террасу проскользнул Раджив и склонился в почтительном поклоне. Широши что-то приказал ему на неизвестном Савелию языке, и буквально минуты спустя Раджив вкатил на террасу столик, уставленный бокалами с соками, в центре высилась старинная хрустальная ваза с фруктами.

 - Я с детства люблю сок граната. Посмотрите, какой у него благородный цвет...

 - Цвет крови, - невольно вырвалось у Савелия.

 - Или цвет жизни, это как посмотреть, - мягко возразил Широши. - А вы какой сок предпочитаете?

 - По сокам я не специалист. Обычно пью томатный или апельсиновый.

 - Попробуйте тогда манго или папайи.

 Бешеный без особого желания взял подвинутый Широши бокал с соком.

 - Соки, конечно, продукт полезный, но вы все время находите предлог, чтобы увильнуть от главной темы! - напомнил Савелий.

 - Вы правы.

 - А чего вы тянете?

 - Мне стыдно, - как нашкодивший подросток, нехотя признался Широши.

 Савелия охватил порыв великодушия.

 - А чего стыдиться, когда дело сделано, и ничего не поправишь? Рубите всю правду-матку и не тяните кота за хвост!

 - Легко вам говорить, - в который уже раз замялся Широши, - вы ведь теперь в уникальном положении. На первый взгляд, как будто жутко, что вы официально уже не существуете. Но все в мире относительно. И с другой стороны, у вас теперь никаких забот, никакой ответственности, а у меня на руках тысячи зависимых от меня людей, сотни проектов, в том числе, коммерчески рискованных...

 Бешеный понял, что Широши опять намекает на то, что ему крайне необходима его, Говоркова, помощь, но сделал вид, что намек до него не дошел.

 - Не намерен спорить с тем, что мне теперь живется легче и лучше всех, - с вызовом заявил он. - Но вы так и не объяснили толком, что все-таки было первопричиной моего нынешнего столь блаженного состояния. Думаю, став невольной жертвой ваших хитроумных игр, я имею на это право!

 - Конечно, имеете, - охотно согласился Широши и, как бы ныряя в холодную воду, выпалил: - Заполучив вас на остров, я хотел познакомиться с вами поближе и в случае неудачи наших переговоров о сотрудничестве создать...

 - Мой клон, - ехидно подсказал ему Савелий, - а вам ведь известно о строгом запрете клонировать людей во всем цивилизованном мире?

 - Да не клон это был, - досадливо отмахнулся Широши, - а ваша почти точная копия.

 - Вы, наверное, забыли, что любая копия всегда много хуже оригинала, - наседал Савелий.

 Он вошел во вкус и продолжал с удовольствием дразнить этого властолюбивого и могущественного человека. Но Широши, как ни странно, все терпел.

 - Почти как всегда, вы правы... Потому так глупо все и получилось. Вы теперь все сами поняли, - с облегчением подвел итог Широши и уже с несравненно более бодрой интонацией продолжил: - Не буду скрывать от вас, что со мной работает группа блистательных ученых - биологов, генетиков, специалистов по высшей нервной деятельности, в частности, невостребованных в нашей с вами любимой России. В Советском Союзе в конце шестидесятых годов XX века проводились серьезные научные опыты по созданию совершенной человеческой личности...

 Савелий молча слушал, пытаясь понять этого человека.

 - Мне не удалось привлечь руководителя этих исследований некоего профессора Белоусова, - продолжал Широши, - пережив тяжелый недуг, профессор уехал в деревню, где и доживает свой век. Но у профессора остались талантливые ученики. Они очень далеко продвинулись за последние десятилетия. Никому никогда не признаюсь, каких это денег стоило. - Широши закатил глаза к небу.

 - Могу себе представить. - Бешеный произнес приличествующую случаю фразу, хотя даже приблизительную сумму расходов, понесенных Широши, представить себе не мог.

 - Но затраты себя оправдали, - Широши вошел в образ преуспевающего бизнесмена. - Я, конечно, слабо разбираюсь в конкретных технологических подробностях, но результат налицо - в моей лаборатории создают двойников, пока, правда, с различной степенью приближения к оригиналу.

 - Значит, сомневаясь, что я приму ваше предложение о сотрудничестве, вы подстраховались и наделали моих копий?

 - Именно так, - закивал в ответ Широши.

 - А сколько всего вы их изготовили? - спросил Савелий. - Только ответьте честно.

 - Всего четыре.

 - Что было дальше?

 - Думаю, вы сами догадываетесь, но раз уж так настаиваете... - Он внимательно посмотрел на Савелия.

 - Настаиваю!

 Широши на глазах обретал прежнюю уверенность.

 - Известные вам события потребовали вашего срочного присутствия в Москве. Утаить их от вас я не мог, все равно вы рано или поздно об этом узнали бы и никогда бы мне этого не простили. - Он вновь уставился в глаза Савелия.

 - Разумно, - согласился он.

 - Словом, Бешеный ДОЛЖЕН был появиться в Москве, но ваша физическая форма, уважаемый Савелий Кузьмич, оставляла желать лучшего.

 - И тогда вы решили...

 - И тогда я решил отправить в Москву вашего двойника, самую точную и лучшую копию. - Широши сделал небольшую паузу. - Вы сами видели, ваш двойник погиб в результате нелепой случайности, ничем не посрамив вашего доброго имени. Большой вопрос, остались бы вы живы, окажись вы на месте вашей копии в той жестокой перестрелке? - закончил свой рассказ Широши. - Теперь вы знаете всю правду.

 Да, теперь Савелий знал правду, но насколько эти знания могли успокоить его душу, измученную разлукой с любимой женой, с любимым сыном, с близкими ему людьми? Ответа на этот вопрос не мог дать даже сам Бешеный.

 Он сосредоточенно молчал, озирая бескрайние просторы мирового океана. Оставим Савелия ненадолго...

 

IV.  Русский Вор

 Теперь Роман пришел на зону не юным малоопытным пареньком: у него уже сложился авторитет дерзкого, но "правильного" пацана по прозвищу Роман-Костоправ. Да и статью он принес уважаемую в криминальном мире. Казалось, у него было все, чтобы на зоне его приняли как родного. Но судьба распорядилась так, что Романа отправили в ржавые объятия УсольЛАГа...

 Эта колония аж с начала восьмидесятых годов считалась "красной", то есть зоной, в которой власть твердо удерживалась администрацией.

 В восьмидесятых, то есть как раз в то время, когда туда привезли и Романа, в специализированном централе Соликамска любыми средствами старались развенчивать репутацию "Воров в законе", то есть, говоря более жестким языком, ломать их, впрочем, как и все "отрицалово".

 Именно в лагере Соликамска авторитетов криминального мира заставляли вспомнить не только о лагерной дисциплине, но и о дневной норме выработки. Неспроста администрацию этого централа зеки прозвали "Абвером", а старшего "Кума" - Канарисом: нередкое прозвище для оперативных работников колоний.

 Какой-то доморощенный поэт довольно точно охарактеризовал в стихах, что творилось в то время на этой командировке:

 Татары триста лет нас гнули,

 Но не могли никак согнуть,

 А на "Лебедке"* так согнули,

 Что триста лет не разогнуть!

 На что только ни шли оперативники, чтобы сломать Воров или авторитетов, опускались даже до фальсификации фотографий и подделки почерков. К примеру, возьмут фото известного и весьма уважаемого в криминальном мире Вора и вмонтируют ему в руки метлу, после чего бессовестно публикуют этот фотомонтаж в местной "сучке" - многотиражной газетенке. А для убедительности рядом со снимком помещают якобы обращение самого Вора, написанное его почерком (подобных специалистов у них хватало), где говорилось о том, что он отказывается от воровской жизни, воровских традиций и встает на путь исправления.

 Представьте, каково было услышать про себя такое Вору, который, как говорится, ни сном ни духом. Ведь по неписаным законам "Вор в законе" - это пожизненное имя и лишиться его он может только в двух случаях: либо посмертно, либо по решению воровской сходки за какие-то проступки, несовместимые с понятиями "Вора в законе".

 Газета рассылалась по всем зонам, и зачастую жизнь этого ошельмованного Вора была навеки загублена. У него оставалось только два варианта жизненного пути: либо биться с фальсификаторами, пока самого не "замочат", либо начинать работать на них...

 Нарядчиком зоны в Соликамске, исполняющим еще и обязанности коменданта пересылки, был мерзавец с многозначительной фамилией Мороз, но его никак нельзя было ассоциировать с "добрым дедушкой Морозом". Про таких на зоне говорят: "негодяй отъявленный и гад конченый".

 Старший "Кум" лагеря - Канарис проживал на одной лестничной площадке с матерью этого самого Мороза, женщиной весьма яркой и весьма слабой "на передок". Канарис довольно часто нырял в ее постель, хотя и тщательно скрывал их связь. Тем не менее он едва ли не в открытую взял под свою защиту ее отпрыска, наверняка скрывая от своей любовницы, что помогает ее сыну не совсем бескорыстно. Дело в том, что Мороз постоянно делился с ним вещами и даже деньгами, насильно отнятыми у вновь поступающих на зону зеков.

 Канарис всячески покрывал своего "сводного" пасынка и не давал никому в обиду, всякий раз отмазывая его от наказания за творимые тем преступления.

 Было известно, что Мороз не только грабил прибывающие этапы, он был настоящим садистом и до смерти избивал молодых ребят, при этом часто еще и грязно насиловал их. Но было у Канариса и его "пасынка" любимое издевательство над новичками: они заставляли зеков соревноваться между собой, таская носилки с влажными опилками на самый верх горы из тех же опилок, самой высокой горы в окрестностях Соликамска. Упавших от усталости зеков с садистским наслаждением избивали до полусмерти.

 После отбытия очередного срока Мороз ненадолго выходил на волю и вскоре снова возвращался за колючую проволоку. И каждый раз Канарис, по просьбе своей постоянной любовницы, разыскивал ее сыночка по другим колониям, переводил к себе и назначал на старое место, чтобы тот помогал ломать авторитетов и набивал собственные карманы и карманы своего "сводного" отчима.

 Именно на "Лебедке" сломали Кравцова, известного в те годы Вора по прозвищу Кравец, в свое время его крест-ным при получении "шапки" "Вора в законе" выступил легендарный Вор Вася-Бриллиант.

 В централе Соликамска сломали и бескомпромиссного Ваню-Деревню, и бесстрашного ставропольского армянского авторитета. Последнего немного подрезали на пересылке и в отместку он со своими приятелями захватил в заложники несколько ментов. Чтобы усмирить авторитета, на пересылку Соликамска приезжали даже высшие милицейские чины из Москвы.

 "Красный" ад Соликамска удалось пройти с честью в буквальном смысле единицам. Среди них Гена-Жид из Ессентуков, что в его случае было не так уж и удивительно. Дело в том, что Гена-Жид был игроком супер-класса, играя профессионально в карты, в шахматы, в нарды и вообще в любые игры "под интерес". Его никто и никогда не мог обыграть ни в одну из известных игр и все, даже некоторые менты, вполне естественно, остерегались его, а он, зарабатывая порой бешеные деньги, очень многим зекам помогал...

 Не удалось сломать Женю Ташкентского, Колю Молдавана, Васю Казанского, вора Арама Потоянца, но в 1996 году всех вышеперечисленных плюс брата Арама - Владимира Потоянца, расстреляли по полному беспределу осетины, к которым они на заранее обговоренных условиях приехали забрать крупную сумму денег. Эти беспредельщики, заманив приглашенных Воров в укромное место, расстреляли их прямо в машине, затем вывезли за город, облили машину бензином, подожгли и пустили ее под гору, чтобы уничтожить любые следы. Однако машина врезалась в дерево, и огонь почему-то погас: так стало известно об этом преступлении...

 Тогда в Ессентуки на их похороны съехалось больше ста пятидесяти Воров со всего бывшего Советского Союза. Организацией похорон занимались "братья Карамазовы", "Смотрящие" за Ессентуками. И на похоронах было принято единогласное решение наказать беспредельщиков.

 Вскоре каждый из них действительно понес наказание: все участники расправы над Ворами умирали долгой и мучительной смертью.

 Известно, что в криминальной среде понятие "Вора в законе" настолько свято, что существует даже такое поверье: того, кто поднял руку на Вора, обязательно покарает Бог...

 Кстати, в криминальном мире никогда не воюют между собой на национальной почве: во главе угла всегда стоят деньги. Деньги и только деньги...

 К примеру, несколько лет назад в Минеральных Водах "мазу" держали чеченцы. Под их контролем находились и рынок наркотиков, и рынок нелегальной торговли оружием. Почувствовав свою силу, "чехи", так называют в криминальной среде чеченцев, настолько обнаглели, что пытались даже подмять под себя правоохранительные органы, используя систему банального подкупа или прямых угроз.

 Так долго продолжаться не могло, и однажды их интересы пересеклись с интересами недавно освободившегося абсолютно безбашенного "Вора в законе" Лени-Лимона. Он побывал во многих известных крытых тюрьмах, таких, как Владимирский централ, тюрьма в Балашове, тюрьма Златоустья, где он больше был известен, как Леня-Тряси Башка, и был очень близок с Фаридом Резаным и с Веревкой Казанским.

 Так вот, когда "чехи" стали беспредельничать в Минеральных Водах, Леня-Лимон забил им стрелку, чтобы объясниться с ними по понятиям и поставить на место. Но они приехали на встречу до зубов вооруженные. Видно, численное превосходство и самое современное оружие придали им такую самоуверенность, что они несколько расслабились. Но прежде чем отправляться на встречу с Леней-Лимоном, нужно было сначала хорошо изучить его характер и не лезть на рожон. Увидев их во всеоружии, Леня-Лимон нисколько не испугался, а принял бой и быстро отправил троих "чехов" на тот свет.

 Власти, вместо того, чтобы вынести ему благодарность за то, что он выполнил за них работу и избавил налогоплательщиков от бремени затрат на суды и содержание этих торговцев "белой смертью" в местах не столь отдаленных, осудили Леню-Лимона на пятнадцать лет лишения свободы.

 Про Леню-Лимона ходило много легенд, и одна из них гласила, что он обладал феноменальной памятью и мог наизусть продекламировать любую страницу из тех книг, которые успел когда-либо прочитать. Например, кто-то спрашивает, читал ли Лимон "Идиота" Достоевского? Отвечает: читал... Называют ему номер страницы, и Лимон наизусть воспроизводит текст этой страницы.

 Леня-Лимон был весьма дерзок по жизни. Однажды, незадолго до последнего приговора, зашел он пообедать в ресторан, где какую-то памятную дату отмечали охранники банка. Они были одеты в камуфляж и каждый из них был вооружен пистолетом. Увидев вошедшего незнакомца, охранник, ростом едва ли не на голову выше Лени-Лимона, подошел к нему и нагло приказал:

 - Слушай ты, ну-ка, дал мне быстро прикурить!

 Заметив нахмуренный взгляд незнакомца, секьюрити хлопнул его по щеке:

 - Не слышишь, что ли?

 - Может, и по второй ударишь? - спокойно спросил Леня-Лимон, глядя на него в упор.

 - Могу и по второй, - нагло ощерился амбал, и все его приятели взорвались ехидным смехом.

 - Ну-ну... - недобро ухмыльнулся Леня-Лимон, повернулся и вышел из зала.

 Он сходил к машине, взял из бардачка пистолет, вернулся в ресторан и прямо с порога принялся стрелять в пьяную компанию. Первые пули впились в руки обидчика и одного из его приятелей. Остальные бросились плашмя на пол, умоляя прекратить стрельбу.

 - Гаденыш несчастный, никому не позволено бить Вора по щеке! - тихо процедил Леня-Лимон в лицо наглецу, после чего не спеша вышел из ресторана...

 Однако вернемся к Роману. Как упоминалось ранее, незадолго до своего второго прокола с Кирей-СЛОНом, он познакомился с Марианной. Роман был тогда еще совсем молодым девятнадцатилетним парнем. Симпатия и любовь возникли почти одновременно. Он красиво ухаживал за девушкой, и все говорило о серьезности его чувств. Казалось, еще немного и два сердца соединятся официально и навсегда. Неожиданно все пошло прахом: Роман получил шесть лет лишения свободы!

 С любовью и нежностью относясь к своей избраннице и прекрасно сознавая, что срок ему выпал довольно продолжительный, Роман, человек гордый, написал Марианне, что своей жизнью она вольна распоряжаться, как ей захочется.

 Поначалу Марианна, очень любившая Романа, сопротивлялась, хранила ему верность и не хотела ничего слушать. Но жизнь брала свое, тем более что на ее руках находились больная мать и отец, прикованный к инвалидному креслу. Марианна выбивалась из сил, чтобы в одиночку справиться с постоянной нуждой. Все усилия были тщетными: порой на столе не было даже куска хлеба.

 И в конце концов девушка сдалась. Познакомившись, как ей сперва показалось, с порядочным парнем, она вышла за него замуж, скрыв от него, что беременна от другого...

 Девятнадцатилетний Роман приехал в Соликамск этапом из Пятигорска. В его этапе было человек пятьдесят. В раздаче пищи принимал участие сам "Хозяин" зоны. Решив сразу показать новому этапу, что их ожидает в "его" лагере, "Хозяин" собрался сам "накормить" их и принялся швырять, словно собакам, алюминиевые миски с кашей. Своевольный Роман, конечно же, не мог стерпеть такого издевательства и, поймав летевшую в его сторону миску, отшвырнул ее назад и едва не заляпал кашей мундир Хозяину. Каким-то чудом полковник успел увернуться и миска упала на пол, все-таки обрызгав его хромовые, начищенные до зеркального блеска сапоги.

 - А с борзыми у меня разговор короткий! - закричал он. - В ШИЗО его, но прежде научить нашим правилам, чтобы и другим неповадно было!

 В следующую секунду в карантинный барак заскочили человек двадцать накаченных ссучившихся зеков, которые схватили Романа, а с ним и еще четверых новеньких, к несчастью стоящих рядом с ним, вытащили в коридор и принялись жестоко избивать, ломая кости, носы, выбивая зубы. Вволю поиздевавшись и устав от этой показательной экзекуции, лагерные суки бросили избитых Романа и его приятелей в ШИЗО, в камеру к "Вору в законе".

 Это был старый Вор по прозвищу Горлышко, который ожидал этапа на тюремную больничку имени Ф.П. Гааза, находящуюся в Ленинграде.

 Свое погоняло Вор Горлышко получил за то, что уже несколько лет мучился раком горла и жил с постоянной трубкой, торчащей в горле. Именно он и просветил "молодого пацана", как должно жить "правильному" пацану за колючей проволокой, что из себя представляют неписаные воровские понятия, как уважать свою и чужую честь, как сохранить собственное достоинство и почему нужно не обижать, а помогать мужикам, благодаря которым нормально живут Воры и блатные на зоне.

 Благодаря этим мудрым наставлениям Роман навсегда запомнил самые важные истины, под которыми мог подписаться любой нормальный человек: никогда не унижай того, кто слабее тебя и не может себя защитить, всегда помоги слабому и тогда тебе за это воздастся сторицей.

 Позднее у Романа был случай: его спустили в другую колонию, где он столкнулся с настоящим беспределом. Местные блатные, воспользовавшись людской доверчивостью и сдружившись с поварами, в буквальном смысле подчищали из столовой с общака мясо, рыбу, жиры, сахар и все, что содержит нужные для жизни витамины. И потому среди мужиков появилось много доходяг, невероятно поднялся процент заболевших чахоткой, а некоторые даже умирали от голода.

 Сердобольный и добрый Роман никак не мог смириться с таким положением: он быстро сколотил команду доверенных и бесшабашных зеков. Они перебили сначала беспредельных "блатных" крыс, а потом устремились в столовую и там не только поколотили подряд всех поваров, но самого злостного хапугу бросили в кипящий котел...

 Марианна, несмотря на то, что вышла замуж, постоянно писала Роману и никогда ничего от него не скрывала. Однако утаила, что родила от него сына. Примерно за год до его освобождения друзья Романа-Костоправа сообщили ему, что Марианна разбежалась со своим мужем: оказалось, что тот не только горький пьяница, но еще и бабник...

 Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, куда Роман сразу же после освобождения заявился. Только тогда узнал, что у него есть сын. Старые чувства разгорелись с новой силой, и Марианна воспряла духом: наконец-то она обрела свое счастье, обрела свою любовь, однако снова вмешался Господин Случай и...

 ...Романа опять арестовали и окунули за решетку, на этот раз еще на более продолжительный срок...

 Желая помочь любимой женщине, Роман-Костоправ снова пошел на квартирную кражу, но на этот раз "венчали" его за разбой. В квартире никого не должно было быть: супружеская чета подпольных цеховиков отправилась в свадебное путешествие, поручив родственнику "поливать цветы и приглядывать за их "гнездышком".

 На свое и Ромино несчастье, родственник заявился в неурочный час...

 Спокойно открыв дверь, он... столкнулся лицом к лицу с незнакомым человеком, державшим в руке огромную спортивную сумку, набитую крадеными вещами. Роман тут же сбил его с ног и тихо прошептал:

 - Не поднимай голову и не смотри в мою сторону! Я выйду, а ты выжди полчаса и только тогда вызывай милицию! Понял?

 Тому бы послушать, и все бы закончилось, как говорил один киношный герой, "при обоюдном непротивлении злу". Но он решил "погеройствовать", а может, потерял голову с перепугу:

 - Помогите, грабят! - во весь голос заорал он.

 Что оставалось делать Роману-Костоправу? Он и постучал его "немного", да так неудачно, что сломал нос, челюсть и несколько ребер. Короче говоря: "разбой" и "тяжкие телесные повреждения". Еще повезло, что по-страдавший остался в живых...

 Следствие... Суд... В итоге - восемь с половиной лет, естественно, с отбыванием в колонии строгого режима.

 Марианна не смогла быть в зале заседания: в этот день она родила еще одного сына. Не было в суде и матери Романа: она попала под автомобиль и сломала ногу.

 Романа отличал очень добрый характер. Он никогда не проходил мимо чужой беды, и тем более никогда не смог бы отмахнуться, если бы к нему кто-то обратился за помощью. Так было за колючей проволокой, так происходило и тогда, когда он находился на воле.

 Но стоило ему и его близким оказаться в беде: самому "повенчаться" с большим сроком, родной матери попасть в больницу с тяжелым переломом, да еще и любимой женщине при отце, прикованном к инвалидному креслу, рожать без какой-либо поддержки, - никто из друзей-приятелей даже не подумал протянуть руку помощи его матери и любимой женщине. А тут еще и мама Марианны скончалась... Казалось, разве под силу выдержать простому смертному такие тяжкие испытания?

 Однако Марианна не сломалась, не стала унижаться и на весь свет кричать и взывать о помощи. Женщина решила сама встать на ноги и для этого занялась коммерческой деятельностью!!!

 По всей видимости, Бог больше всего помогает работоспособным и целеустремленным людям, то есть тем кто сам себе помогает. Дела Марианны пошли в гору, вскоре она уже смогла помогать и Роману.

 Нужно признать, что и сам Роман-Костоправ не сидел сложа руки. Постепенно его авторитет на зоне вырос настолько, что он сумел организовать выращивание конопли непосредственно вокруг зоны, а в самой зоне беспрерывно "пахали" десять самогонных аппаратов. И это при всем при том, что за более чем шесть лет пребывания его в этой зоне в ней не было совершено ни одного тяжкого преступления. А положение было таким, что менты только диву давались и едва не молились на Романа. Начальство, конечно же, знало об этом, но на все закрывало глаза по понятным причинам. Полуголодная до его прихода колония при нем превратилась в одну из самых обеспеченных, а ее продовольственные склады никогда не испытывали недостатка в припасах.

 За этот срок Роман многое переосмыслил в своей жизни, а также задумался о жизни человека вообще. Размышления постепенно привели его к Богу. Наверное, он не стал в полном смысле слова воцерквленным человеком, который ежедневно творит молитвы, регулярно посещает церковь, блюдет все церковные законы и ритуалы. Просто Роман-Костоправ принял Веру всерьез: он стал верить!..

 У Романа появилась мечта: построить церковь за колючей проволокой, в его колонии! Но, освободившись в 1991 году, он так и не успел осуществить свою мечту...

 Словно предчувствуя что-то, Роман незадолго до своего освобождения напутствовал тех, кто оставался на зоне:

 - Братишки, берегите то, что удалось достичь, не беспредельничайте, не злите ментов, сохраните накатанный здесь порядок...

 - О чем ты говоришь, братан, конечно! - заверяли те, но на душе было неспокойно.

 Позднее стало понятно почему: наследники не прислушались к его советам, стали в открытую пить, внаглую оскорблять ментов, а вскоре, напившись до бесчувствия, дошли до настоящей резни, и в 92-м году в колонию ворвались разноцветные милицейские службы. Всех перебили, переломали, большую часть заключенных развезли по другим лагерям, а строптивую колонию "заморозили" начисто, то есть осужденные вновь стали голодать, не получая даже им положенное и, конечно же, не мечтая о чем-либо запретном.

 Всякий раз, заговаривая о царящих порядках, все зеки добрым словом вспоминали Романа:

 - А вот при Костоправе все было ништяк! - мечтательно замечал какой-нибудь бедолага. - Все было: и покурить, и выпить, и в ШИЗО мало кто попадал...

 - О чем ты говоришь, братан?!. - подхватывал другой. - Вспомни, какие баньки он строил... Парились от души... - он причмокивал, покачивая головой.

 - А помнишь, Леха, какой он из "Запорожца" кабриолет сварганил?

 - Ага! - Леха вдруг взорвался смехом. - Расставит, бывало, "девок" на бетонном плацу и едет на своем кабриолете мимо них, небрежно так говорит: "Не хотите ли, братишки, девок снять?"

 - Или базарит: "Не пора ли нам в сауну прошвырнуться?" - заметил второй.

 - А сейчас с трудом верится, что коноплюху по двадцать-тридцать мешков в день собирали и при этом никого не трясли, - покачал Леха головой.

 - Да, с Костоправом все было ништяк, он бы и сейчас здесь быстро развел рамсы... - уверенно заявлял его приятель...

 Как ни странно, но слова последнего оказались пророческими: скоро Роман снова появился на "четверке", на этот раз с еще большим сроком. Увидев Костоправа, многие, зная о его мечте, подкалывали:

 - Что, вернулся церковь строить?

 - И построю! - на полном серьезе ответил Роман. - Каждый должен воплотить свою мечту в жизнь! - И чуть ли не шепотом добавил: - Иначе стоит ли жить?

 Костоправ прекрасно понимал, что пока зона "заморожена", ничего у него не выйдет. И он, вновь засучив рукава, принялся за "разморозку" колонии. В местах лишения свободы Роман, так и не получивший среднего образования, всерьез взялся за самообразование: перечитал много книг, стараясь по-настоящему в них разобраться, примерял на себя поступки героев, сравнивал характеры. Все это принесло плоды: его с интересом слушали не только зеки, но и начальство колонии.

 Роман был настолько красноречив и убедителен, что человек даже не замечал, как постепенно начинал помогать ему, даже если был настроен категорически против.

 Не прошло и полугода, как ему удалось и свой авторитет поднять, и с начальством колонии найти общий язык, и постепенно возвратить то положительное, чего он смог достичь, отбывая предыдущий срок. Все больше захватывала его давняя мечта - построить в колонии собственную церковь.

 Марианна, конечно же, знала о мечте любимого и готова была во что бы то ни стало помочь ему в воплощении этой мечты. Поэтому она основала собственную строительную фирму.

 И вот настал день, когда Роман заявил администрации колонии:

 - Хочу построить здесь церковь!

 - Что? Церковь?

 Офицеры просто рассмеялись, а старший "Кум" процедил сквозь зубы:

 - Кому это надо?

 - Не надорвешься ли? - вторил заместитель начальника колонии по режиму.

 Хозяин зоны подвел итог:

 - Блажь, да и только!

 На все возражения Роман твердо заявил:

 - Это нужно мне! Понимаете, мне? Не хотите помогать, не помогайте! Прошу только одного: не мешайте!

 В его голосе было нечто такое, что даже Хозяин не захотел ерничать по этому поводу. Поддержал Романа только замполит колонии...

 - Господи, о чем мы тут спорим? Он же нас ни о чем не просит, так? - напомнил он. - Хочет строить церковь, пусть строит! Это благое дело!..

 И Роман рьяно принялся за осуществление своей мечты. Можно только догадываться, какова была реакция Хозяина и старшего "Кума", когда Костоправ предлагал им пропустить через КПП самосвал с песком, спустя час бетономешалку с раствором, а к вечеру машину с тремя тоннами цемента.

 Откуда им было знать, что для более четкого управления строительством Марианне удалось, подкупив охрану колонии, передать Роману мобильный телефон, с помощью которого он и наладил бесперебойную работу по строительству церкви, которой он задумал дать имя своего любимого святого - Георгия Победоносца, что было очень символично.

 Но на "четверке", расположенной в Ставропольском крае, произошло то, что может произойти в любом местечке России: не успели церковь освятить, как у нее тут же обнаружились новоявленные "родители". И Хозяин, и старший "Кум", более того, начальник Управления по исполнению наказаний по Ставропольскому краю, пытались присвоить себе все лавры по строительству этой церкви, при каждом удобном случае выставляя свое имя вперед.

 Однако "благая весть пошла по всей Руси Великой"! Как говорится: шила в мешке не утаишь! Слух о "добром богоугодном деянии простого заключенного" достиг ушей самого Гидеона - Митрополита Ставропольского и Владикавказского. Это благое деяние - воплощенная в жизнь мечта - однако принесло Роману лишь собственное удовлетворение...

 Несмотря на ходатайство Митрополита Ставрополь-ского и Владикавказского Гидеона Патриарху всея Руси, который, в свою очередь, учтя все обстоятельства, направил соответствующее письмо президенту России с прошением об амнистии, тот не согласился с доводами главы Православной церкви России и не подписал указ о помиловании. Но с этим не согласилась Марианна: она сама провела собственное расследование и сумела при помощи свидетелей, которых проигнорировали следователи, добиться пересмотра приговора в связи с тем, что вскрылись новые обстоятельства дела, ранее неизвестные. Роман вышел на свободу, не отсидев оставшиеся ему три года.

 Нетрудно догадаться, какая была реакция у начальства колонии, когда на самого авторитетного криминального лидера их колонии из суда пришло решение о сокращении ему срока и немедленном освобождении...

 Оценил порыв Романа и криминальный мир. Авторитетные и уважаемые люди этого мира предложили ему стать "Вором в законе". Они-то признали, но сам Роман не сразу дал свое согласие на "коронацию".

 Он мучительно размышлял: сможет ли до конца своих дней тащить этот тяжелый груз. В результате раздумий и многочисленных консультаций с уважаемыми им авторитетными людьми пришел к выводу, что, приняв это звание, сможет принести пользу...

 Через несколько месяцев после освобождения, после того, как все авторитеты в один голос начали доказывать Роману, что он просто обязан стать первым "русским Вором" на Кавказе, он и сам поверил в свое предназначение...

 И вот в Москве на воровскую сходку собрались несколько десятков авторитетных Воров со всей страны. Обсуждения как такового не было: поскольку каждый участник сходки уже имел от "крестных" Романа необходимую информацию о нем - что он из себя представляет и почему его нужно принять в свою "воровскую семью". Короче, было принято единогласное решение одеть на Романа "корону" "Вора в законе" и отныне называть его Романом Ставропольским.

 А еще через несколько дней новоиспеченный "Вор в законе" повенчался с Марианной. Для него лично это был очень важный и серьезный поступок, говорящий о том, что своенравный и упрямый человек, на долю которого выпало много тяжких испытаний, признал и принял таинство православного брака. Иными словами, Роман уже не мог преступить некие нравственные нормы...

 Венчание происходило в Успенском Соборе Новодевичьего монастыря. Служба было торжественной и запомнилась всем присутствующим...

 На следующий день после венчания Роман Ставропольский уехал в Пятигорск с твердым убеждением, что у него достанет сил остановить беспредел, творящийся на Кавказе по отношению к русским...

 

V.  Военный синдром

 Пока новоявленный русский Вор пытался навести порядок в Ставропольском крае, человек, отвечающий за порядок во всей стране, то есть гарант Конституции, проще говоря, Президент России, делал все возможное, чтобы прекратить беспредел в неспокойной Чечне. Каждый день в этом небольшом кавказском регионе гибнут наши военные и мирные русские люди, не сумевшие покинуть красивый, но негостеприимный край. И с этим ничего не поделаешь: война жестока и она не щадит ни военных, ни мирных граждан.

 Еще беспощаднее и страшнее гражданская война, где нередко врагами становятся даже самые близкие люди. Но еще трагичнее, когда в подобное противостояние попадают люди, находящиеся по одну сторону баррикады. Так случилось и с Романом Ставропольским. У него было твердое намерение остановить беспредел в одном из кавказских регионов, а те люди, с которыми произошло злополучное столкновение в "Погребке", оказались офицерами ГУБОПа, только что вернувшимися с боевых операций в Чечне, где они тоже пытались остановить беспредел чеченских бандитов. Как говорится, задачи их совпадали...

 Одним из вернувшихся из Чечни военных был капитан с довольно редкой фамилией Чернобыков, Александр Чернобыков. Ему удалось захватить в плен приближенного Гелаева, командира отряда отъявленных головорезов. За отлично проведенную операцию капитан был отмечен в приказе командующего войсками СКВО новой звездочкой на погоны, то есть получил звание майора.

 Как и Роман Ставропольский, майор Чернобыков тоже был родом из Ставропольского края, но служил в РУБОПе Пятигорска и очень любил ресторанчик "Погребок" потому, что года три назад здесь нашел свое личное счастье: познакомился с будущей женой.

 С тех пор Александр считал этот ресторан как бы своим талисманом и не только отмечал в нем праздники, но хоть на десять минут забегал туда выпить рюмку-другую перед отъездом на опасные задания. Возвращаясь всякий раз целым и невредимым, он уверовал в то, что "его хранит собственный талисман".

 Капитан Чернобыков вернулся из Чечни за несколько дней до злополучного столкновения и вполне мог успеть снять весь ресторан (и тогда знакомому Романа Ставропольского пришлось бы отмечать свой день рождения в другом месте), но приказ на присвоение очередного звания пришел в Управление лишь накануне.

 У Александра было много друзей по боевым операциям в разных городах России и ему, конечно же, хотелось их всех пригласить отметить такое важное и радостное событие. Выяснив, что счастливый для него "Погребок" уже арендован, он решил пригласить только самых близких друзей-соратников, чтобы отпраздновать все-таки в своем "талисмане".

 "Неужели не найдется места для пяти-семи человек?" - подумал он.

 Самым старшим по званию из его друзей, сумевших приехать, оказался полный тезка известного российского актера Михаил Иванович Пуговкин. Подполковник был заместителем начальника РУБОПа одного из районов Москвы, его грудь украшали многочисленные боевые награды, из которых два ордена Красного Знамени он получил еще в Афганистане.

 Когда Александр рассказал о проблеме, возникшей с "Погребком", который был для него своеобразным символом удачи, подполковник сам вызвался уладить этот вопрос.

 Как известно, договориться удалось без особых усилий, да и главный виновник торжества из другой компании показался старому вояке вполне приличным парнем. Оба мероприятия наверняка могли закончиться спокойно, если бы к новоиспеченному майору чуть позже не пришел приятель с более чем мирной фамилией Тихомиров.

 Во время последней чеченской операции рядом с ним разорвался фугас: его основательно контузило, и острый осколок оставил на лице шрам. Ранение до неузнаваемости изменило его характер. Если раньше он был невозмутимым и добродушным парнем, то сейчас мог взорваться буквально из-за пустяка, особенно под воздействием алкоголя.

 Ко всему прочему, в тот злополучный вечер он еще и с женой повздорил: она не хотела отпускать его к "пьяницам-друзьям".

 "Опять будете о войне вспоминать и нахрюкаетесь, как свиньи!" - кричала она.

 Ах, так? Капитан Тихомиров разозлился и ушел, громко хлопнув дверью. Прямо у подъезда его уже ждали двое однополчан: они договорились собраться у его дома, чтобы вместе отправиться в "Погребок". Увидев, что приятеля трясет от бешенства, однополчане предложили "успокоиться". Зашли в магазин, взяли "беленькую" и накатили в подворотне прямо "из горла"... Короче говоря, на обмывание новой "звездочки" друга явились уже "навеселе" и заведенные.

 Награждение орденом или медалью, присвоение нового звания офицерам, только что вернувшимся с настоящих боевых действий, - всегда "событие вселенского масштаба". И это вполне можно понять: на войне каждую минуту офицер рискует не только своей жизнью, но и жизнью солдат, а это огромная моральная ответственность. Допустишь даже небольшую неточность в приказе - и чьи-то близкие получат похоронки. И когда боевые друзья встречаются на мирной земле, они, конечно же, много говорят о войне, о боевых действиях и обязательно о погибших. В такие моменты душа жаждет успокоения, а точнее, некоторого забвения. Существует два популярных способа забыться: наркотики или алкоголь. Наркотики мозги выбивают напрочь и страшно ломают психику. Казалось бы, алкоголь много проще: накатил побольше, и все стало вокруг удивительно прекрасным, если бы не одно "но"...

 Алкоголь не на всех действует одинаково: некоторые, "приняв на грудь", становятся "добрыми и пушистыми", а некоторые, и таких гораздо больше, делаются нетерпимыми и агрессивными. Постоянно находясь под пулями, под дичайшим психологическим прессом, когда нервы натянуты покрепче струн, военные, оказавшись в "мирной жизни", стараются снять напряжение, и, расслабившись, хотят продлить это состояние подольше, хотя бы и алкоголем.

 Сильнейшее заблуждение! Расслабление незаметно переходит в напряженность, напряженность - в раздражительность, раздражительность вызывает беспокойство, а беспокойство переходит в подозрительность. Все чаще приходит мысль: "Почему я рискую своей жизнью, сплю иногда на голой земле, часто сутками не ем досыта, а ОНИ радуются жизни, спят со своими любимыми, оттягиваются в ресторанах?"

 Эти вопросы накапливаются и накапливаются, и наконец достигают критической массы, когда достаточно маленькой искорки, небольшого толчка, чтобы произошел взрыв. Все вышеперечисленное повлияло и на личность капитана Тихомирова. Накопление начиналось под пулями, усугубилось взрывом, контузией и шрамом. Потом пришло осознание: "Слава тебе, Господи, я жив!"

 Вернулся домой в бодром, но возбужденном из-за страшных стрессов состоянии. А дома новый стресс: незаслуженное обвинение жены. Вновь накопление негативной энергии. Чтобы ее заглушить, принимается некоторое количество алкоголя. Следуют воспоминания о военной жизни, и снова все больше накапливается негативная энергия, которая рано или поздно обязательно должна вырваться наружу.

 На Западе это давно известно, и любой солдат или офицер, возвратившийся после боевых действий, незамедлительно попадает под наблюдение психотерапевтов, проходит особый курс, чтобы ему было легче вернуться в мирную жизнь, легче общаться с неармейскими друзьями.

 У нас пока психотерапевтическая помощь воевавшим в "горячих точках" в обязательном порядке не оказывается, и каждый вернувшийся с войны солдат или офицер предоставлен самому себе, что очень опасно: всякий, прошедший войну и выживший в ней, если его не подготовить к мирной жизни, - потенциальный убийца. Достаточно какого-то толчка, слабой искорки - и обязательно наружу вырвется то негативное, что накопилось в человеке, постоянно подвергавшемуся риску потерять свою жизнь...

 Такой искоркой для Тихомирова стала песня "Подмосковные вечера". Это прекрасная песня оказалась детонатором потому, что заставила его мозг, находящийся под воздействием алкоголя, вспомнить один из самых страшных моментов "его войны". При взрыве фугаса, контузившего капитана, погиб самый близкий друг детства. А перед взрывом они слушали по радио песню "Подмосковные вечера". И теперь всякий раз, когда капитан слышал эту мелодию, особенно "под мухой", он эмоционально возвращался в те мгновения, когда погиб друг...

 Услышав ненавистную ему мелодию, он бессознательно перенес свою боль и ненависть на того, кто ее пел. На Тихомирова исполнитель знаковой для него песни подействовал, как красная тряпка на быка. Единственным, кто мог бы догадаться о его состоянии, был новоиспеченный майор Чернобыков. Но он, как на зло, увлекся разговором с подполковником и обратил внимание на Тихомирова только тогда, когда инцидент достиг наивысшей точки кипения. Здесь было уже не до разговоров: нужно выручать друга.

 - Ребята, кажется, пора и нам вмешаться! - тихо произнес он своим товарищам.

 Эти люди, не раз слышавшие свист пуль, пролетавших мимо уха, и вой снарядов, разрывавшихся вблизи, понимали друг друга с полуслова: они разом поднялись и направились к эстраде на помощь своему однополчанину.

 - Ребята, только без насилия, - приказал им вслед подполковник Пуговкин.

 Подполковник среди них был не только старшим по возрасту и званию, но и самым благоразумным. За свою военную службу он успел повоевать в различных горячих точках и не раз находился в нескольких шагах от смерти. Но всякий раз выдержка и самообладание выручали его. Несмотря на то, что и Михаил Иванович принял на грудь изрядно, как человек старой закалки, он быстро сумел оценить обстановку и сообразить, что если допустить насилие, это может закончиться печально и для того, с кем сцепился капитан, и для него самого. Подполковник не забыл, что сказал при встрече именинник: "...среди моих гостей присутствуют многие уважаемые люди города".

 Не хватало еще нарваться на неприятности в чужом городе...

 Пока Тихомиров цапался с "певцом" один на один, подполковник не очень волновался. Но когда "певец" попросил вызвать свою охрану, чуть поднапрягся: черт его знает, что это за "певец", у которого собственная охрана? Однако успокоился, когда услышал, что охрана отпущена.

 Краем глаза Михаил Иванович заметил, что несколько мужчин из компании именинника тоже направились в сторону эстрады, увидев, что другие пошли на помощь Тихомирову. Заметил он и то, как мужчина лет сорока, с благородными чертами лица, властно остановил мужской порыв своих знакомых.

 "Вот, молодец! Видно, тоже понимает, что драка здесь ни к чему хорошему не приведет!" - мысленно похвалил его подполковник.

 Но тут зоркий глаз Пуговкина перехватил знак, который этот человек подал стоящему у входа парню. Тот мгновенно скрылся за дверью.

 "Кажется, я напрасно похвалил тебя, земляк! Хотя, если быть честным, разве я сам не поступил бы точно так же, увидев, как к противнику твоего знакомого направляется подмога в шесть человек?" - искренне возразил сам себе Михаил Иванович и подумал вдогонку: - "Нужно спешить: наверняка сейчас явится охрана этого человека! Интересно, кто он по жизни? Бывший военный, новый русский или чиновник из каких-нибудь структур? Будет совсем некстати, если он из Органов!.."

 Продолжить свои размышления Пуговкин не успел - к ним навстречу устремилось от входа несколько крепких парней.

 - Ребята, внимание - от входа! - тихо предупредил подполковник.

 По виду вбежавших он понял, что мирно это столкновение не закончится.

 Правда, он сделал еще одну попытку воззвать к благоразумию своих ребят и схватил за руку новоиспеченного майора:

 - Саша, останови Тихомирова! - приказал он, но было поздно.

 Капитана уже "понесло по бездорожью". Увидев подбегающего "противника", он сам бросился навстречу с боевым кличем:

 - Вперед, ребятишки!

 Ему удалось сбить с ног одного подбежавшего, но в тот же момент чей-то мощный кулак сбил с ног его самого. Подполковник устремился к капитану, чтобы помочь подняться с пола, но противоборствующая сторона расценила его рывок по-своему. Один здоровяк встал на пути с явным желанием его остановить: в глазах здоровяка подполковник прочитал желание вступить с ним в борьбу. Было не до разговоров. Михаил Иванович легко увернулся от железных объятий и первым нанес удар коленом. Это был типичный удар из боевого карате.

 Но этот финт только на время принес подполковнику передышку: алкоголь давал о себе знать. В следующий миг он получил такой хук слева, что с огромным трудом удержался на ногах. Однако его дыхание моментально сбилось, и он низко наклонился вперед, чтобы прийти в себя. Но это движение было расценено, как очередная уловка. Последовал сильнейший удар в основание затылка. Он был столь профессиональным, что на некоторое время подполковник потерял сознание. А когда пришел в себя, увидел, что на ногах из его ребят остались только двое. Михаил Иванович настолько разозлился, что тоже потерял над собой контроль.

 - Вы еще не знаете, с кем связались. Через полчаса мы вас всех здесь поломаем, к ядреной матери! Сволочи! Подонки несчастные! Да вы сейчас будете кровью харкать!.. - со злостью выкрикивал он, пока к нему не подскочил плотный парень с пудовыми кулаками и несколько раз не поиграл на его ребрах.

 Удары были быстрыми, четкими и точно поставленными: подполковник не успел даже выставить защиту. Снова перехватило дыхание, и он наклонился вперед, чтобы перевести дух. Краем глаза Михаил Иванович увидел, как Тихомирова, словно боксерский мешок с песком, обработали в четыре кулака, потом подхватили за руки и за ноги и просто выбросили за дверь. За ним выкинули и новоиспеченного майора.

 Подполковник ничем не мог им помочь, его самого тоже подхватили под руки и потащили к входу.

 - Подняли руки на ГУБОП? Ждите ответа! - прошептал Михаил Иванович и тут же получил мощный толчок в спину.

 С трудом удержавшись от падения, подполковник быстро двинулся вперед, сожалея о том, что ни у кого из его ребят не оказалось с собой мобильного телефона...

 Добравшись до первого же телефона-автомата, он набрал номер своего старого знакомого еще по Афганистану, который сейчас возглавлял УБОП Пятигорска, кратко обрисовал происшествие, конечно, немного приукрасив его в свою пользу, и минут через двадцать, подхватив подполковника по дороге, два отделения, вооруженные автоматами, уже окружали злополучный ресторан.

 Но когда они ворвались внутрь, то застали лишь именинника и его гостей, которые не принимали в стычке никакого участия. Подполковник уже хотел дать отбой своей группе, как вдруг увидел того самого мужчину, из-за которого начался весь инцидент с Тихомировым.

 - Извините, ваши документы! - попросил подполковник.

 - На каком основании вы, непосредственный участник грязного скандала, переросшего в драку, требуете у меня документы? - уверенно поинтересовался тот. - Может, сначала вы мне покажете свои документы?

 - Пожалуйста, - недовольно согласился Михаил Иванович, протягивая удостоверение.

 - Очень хорошо! Подполковник МВД! - злорадно потер ладони незнакомец и в свою очередь протянул собственное удостоверение.

 - Степанцов Виктор Владимирович... Представитель Президента по правам человека при Южном федеральном округе... - спокойно прочитал подполковник и скривил губы: - Допустим, к вам у нас нет никаких претензий. - Он вернул назад его удостоверение. - Но вы могли бы сказать, кто эти ребята, что избили моих коллег?

 - Это была моя охрана! - не задумываясь, ответил Степанцов.

 - Которую вы отпустили до двадцати трех часов? - усмехнулся подполковник.

 - Значит, это были прохожие, возмущенные поведением ваших коллег! - не моргнув глазом, ответил тот.

 - Которые, остановив это "безобразие", тут же удалились по своим делам... - Михаил Иванович не скрывал иронии. - Допустим... Но вы можете назвать фамилию того человека, к которому вы лично обратились за помощью и которого назвали Романом? Насколько я помню, он сидел за столом рядом с вами...

 - А зачем он вам понадобился? Насколько я знаю, он, в отличие от вас, не принимал участия в драке...

 - Верно, не принимал, но мне кажется, что именно он был ее организатором, - сказал подполковник.

 - Если это официальный допрос, то прошу сообщить, в чем меня обвиняют, предъявить мне санкцию на задержание, вызвать моего адвоката, а потом уж и задавать мне вопросы! - спокойно заявил Степанцов.

 - Как вы здорово знаете свои права, - покачал головой подполковник.

 - Разумеется! Что вы еще хотите спросить?

 - Спасибо, более у меня к вам вопросов нет...

 - В таком случае, если недоразумений между нами не осталось, может, "по сотке" накатим за здоровье именинника? - весело предложил Степанцов.

 - Это будет не совсем этично по отношению к моим двум приятелям, попавшим отсюда в больницу, причем, заметьте, они только на днях вернулись с боевых действий в Чечне!

 - Искренне жаль, что ваши приятели пострадали, но, согласитесь, в их действиях, особенно в действиях зачинщика драки, - главная вина.

 - Следствие разберется...

 - Следствие? Извините, товарищ подполковник, но даже мне будет крайне неприятно, если ваши коллеги и вы в том числе, получите порицание высшего руководства МВД за хулиганское поведение в общественном месте, - со значением намекнул Степанцов.

 - Я понял ваш намек и приму его к сведению. Но было бы лучше, если бы ваш Роман и особенно тот, кто сломал несколько ребер нашему капитану, явились сами для разговора...

 - Постараюсь довести ваше предложение до их сведения.

 - Честь имею! - заметил подполковник.

 - Надеюсь, имеете, - отозвался Степанцов и направился к столу...

 

VI.  Странный помощник

 Пока на Юге России некоторые граждане показывали друг другу свой характер, в Москве творились странные вещи... В разных частях города сотрудники милиции обнаруживали по нескольку трупов, причем, как правило, на одном из них были видны следы грубого насилия, а на остальных никаких следов насилия не было и в помине. Ушлые криминальные репортеры сбились с ног, пытаясь получить от правоохранительных органов хоть какую-нибудь информацию, но все было тщетно. Пресс-секретари милицейских начальников мрачно отмалчивались, ссылаясь на тайну следствия.

 Но замолчать убийство известного профессора-физика у подъезда его дома не удалось - слишком громким оказалось имя этого почтенного человека, давнего соратника академика Сахарова. Пресса подняла громкий скандал, требуя подробностей, немедленного ареста и сурового наказания преступников. Власти были вынуждены официально объявить, что профессор погиб в результате огнестрельных ранений. Что же стало причиной кончины найденных здесь же предполагаемых убийц, оставалось для следователей и судмедэкспертов загадкой, о чем они прямо и заявили.

 Их заявление дало возможность журналистам в очередной раз порезвиться по поводу абсолютной некомпетентности соответствующих служб. Но это дело не меняло. Загадкой оставались не только причины мгновенной, судя по всему, смерти, как правило, молодых и крепких мужчин, но и мотивы их убийства. Между тем количество трупов росло. Их находили на улицах, в подъездах, даже в квартирах. Единственное, что объединяло этих непонятных покойников, по милицейским данным, - все они так или иначе подозревались в связях с организованной преступностью или, во всяком случае, имели хотя бы по одной ходке за колючую проволоку.

 Газетчики, хватаясь за любой шанс уязвить правоохранительные органы, изобретательно издевались над ними, сочинив образ некоего новоявленного графа Монте-Кристо, карающего преступников по собственной инициативе. Постепенно дело приобретало и политическую окраску, как часто бывает в России.

 Либеральная пресса обвинила в этих убийствах бритоголовых "скинхедов" и "Русское Национальное Единство", поскольку среди покойников попадались и нерусские.

 Отдельные храбрецы-журналисты видели тайный след ФСБ. Патриотическая же пресса считала, что это единственно верный народный ответ на мораторий об отмене смертной казни.

 А одна бульварная газетенка обещала в ближайшие дни опубликовать эксклюзивное интервью с таинственным "карателем", в котором тот обязательно объяснит читателю и свои мотивы, и фантастические методы умервщвления...

 К расследованию загадочных смертей были подключены лучшие сотрудники различных подразделений правоохранительных органов города, а вскоре, с подачи депутатов уже Государственной думы, - и сотрудники ФСБ. Но, как часто бывает в России, каждое ведомство тянуло одеяло на себя, и дело не сдвигалось с мертвой точки.

 Константин Рокотов услышал о таинственном "море" среди молодых людей от отца, но не придал этому особого значения. После гибели своего друга и учителя Савелия Говоркова по прозвищу Бешеный Константин долго не мог прийти в себя. С того самого момента, когда он впервые увидел Бешеного, в его сознании твердо закрепилась мысль, что Савелия убить невозможно: он будет жить вечно! И когда на глазах Константина Савелия сразили несколько пуль, ему показалось, что время остановилось навсегда. Гибель Савелия была нелепой и неестественной, словно неудачный дубль фильма. Так и хотелось подойти к нему и сказать:

 - Вставай, Бешеный, следующий дубль!

 Но Савелий не встал, несмотря на то что любимая жена, крепко прижимая его голову к своей груди, призывала всех святых, чтобы они помогли мужу встать. Нет, не встает Бешеный. Не встанет Савелий, как не проси! Константин сам был ранен в руку в той перестрелке*, но физической боли не чувствовал, у него болела душа от боли за друга и учителя. И эта боль была столь нестерпимой, что он несколько минут не мог даже сдвинуться с места. Наконец Константин очнулся, подошел к Джулии и помог ей подняться. Как жить дальше? Почему Господь допустил подобную несправедливость?

 Вокруг Константина образовалась такая звенящая пустота, что казалось, будто из него вытекла вся кровь, а душа омертвела. Он действовал, а не жил долгие дни, словно сомнамбула или робот: автоматически, ничего не ощущая. И когда полковник Рокотов, сообщил ему о странной смертельной эпидемии, охватившей в последние недели город, отчасти желая его встряхнуть, - вдруг заинтересуется? - Константин никак не среагировал. Чьи еще смерти могут волновать его, если погиб Савелий?

 Однако жизнь брала свое. Постепенно Константин пришел к выводу, что Савелий его состояние не одобрил бы. Бешеный учил, что самое верное средство от уныния и тоски - это работа, действие. Жить - значит действовать! Информация о загадочной череде смертей, полученная от отца, не задела его, а лишь осела в каком-то уголке памяти. Вполне вероятно, Константин так и остался бы к этой истории равнодушен, если бы ему как частному сыщику неожиданным образом не пришлось непо-средственно столкнуться с тем, о чем рассказал Михаил Никифорович. К Константину обратилась пожилая женщина, которая поведала ему странную историю.

 - Меня зовут Зинаида Витальевна Драгомилова, - с волнением в голосе представилась женщина, когда Константин предложил ей присесть в кресло. - Я услышала о вас от одной своей родственницы, которой вы однажды помогли в поисках ее сына. Когда она узнала, что приключилось с моим Валерой, то сказала, что только вы, Константин Михайлович, сможете мне помочь...

 - Пожалуйста, ближе к существу дела, слушаю вас, - прервал ее Константин: он всегда стеснялся, когда кто-то начинал его хвалить и немедленно старался переменить тему.

 - Два дня назад мой единственный сын не вернулся домой... - Ее голос задрожал от волнения.

 - А сколько ему лет? - спросил Константин.

 - Двадцать четыре...

 - Ну, в таком возрасте все может быть: с девочками загулял или с друзьями где-то завис...

 - Если бы... - Она всхлипнула. - У нас в семье так заведено: если задерживаешься, а тем более собираешься не прийти домой ночевать, всегда звонить...

 - Что угодно могло случиться, телефона под рукой не оказалось или забыл почему-то...

 - Я бы все отдала за то, чтобы ваши слова оказались правдой! - горько воскликнула женщина. - Позавчера меня вызвали на опознание тела... Оказалось, мой сын... - женщина не смогла сдержаться и всхлипнула.

 - Неожиданный поворот. - Константин настолько удивился, что не знал, что сказать. - И что же с ним случилось?

 - Говорят, с сердцем что-то...

 - Все мы под Богом ходим, - сочувственно вздохнул Константин, снова вспомнив Савелия. - Как же я могу вам помочь?

 - Да не верю я им! - В глазах несчастной матери слезы уже высохли, в них появилось откровенное раздражение и решительный протест. - У Валерия ничего не болело: ни сердце, ни легкие... Сначала они уверяли, что он скончался от передозировки наркотиков, а когда я твердо заявила, что он никогда наркотиками не увлекался и попросила показать следы инъекций на теле, начали про легкие говорить, потом про сердце... - Женщина немного помолчала, как бы вспоминая что-то, потом продолжила свой рассказ: - Понимаете, Константин Михайлович, я честно признаюсь, мой Валера не был ангелом: и отсидел пару раз, и выпить был не дурак, и девочек не чурался, но наркотиками никогда не баловался, а здоровья у него было хоть занимай...

 - Вам известно, где его... - Константин едва не сказал "труп", но потом подумал, что это может травмировать мать: - ...где его нашли? - спросил он.

 - И на этот вопрос мне ответил не следователь, а совсем другой человек... Не странно ли это, как вам кажется?

 - Конечно, странно, - согласился Константин. - Так где же его обнаружили?

 - В районе Саратовской улицы...

 - Саратовской? - переспросил он, припоминая, где она находится.

 - Это в Текстильщиках, - подсказала женщина.

 - Та-а-ак, - задумчиво протянул Константин.

 - Скажите, Константин Михайлович, как вы думаете, почему такая тайна вокруг смерти моего сына? Поймите, единственного, чего я добиваюсь, так это правды.

 - Когда состоятся похороны?

 - Если бы я знала... не отдают его и даже не говорят, когда отдадут, - тихо прошептала женщина, и на ее глаза вновь навернулись слезы.

 - А где сейчас ваш сын?

 - В институте криминальных экспертиз МВД... Вы не думайте, Константин Михайлович, не Христа ради прошу вас о помощи: сколько скажете, столько я вам и заплачу за хлопоты! Мне нужна правда! - еще раз повторила она.

 - Хорошо, Зинаида Витальевна, я возьмусь за это дело, - чуть подумав, проговорил Константин. - Сделаю все, что будет зависеть от меня.

 - Спасибо! Я была уверена, что вы не оставите меня один на один с моим горем...

 - Вы позволите мне задать вам вопрос, не относящийся непосредственно к делу? - обратился к посетительнице Константин.

 - Спрашивайте, прошу вас...

 - Кем вы работали до того, как вышли на пенсию?

 - Всю жизнь я проработала ассистенткой профессора Драгомилова.

 - Профессора Драгомилова? - переспросил Константин, ему показалось, что он где-то слышал это имя. - Извините, может я путаю, это не профессор-хирург?

 - Профессор Драгомилов был знаменитым конструктором авиационных двигателей, - с гордостью поправила женщина. - Алексей погиб более десяти лет назад во время испытаний своего очередного детища...

 - Извините, я как будто слышал эту фамилию в другом контексте, - смутился Константин.

 - Ничего страшного. Вы далеко не первый и, наверное, не последний, кто путает профессора Драгомилова и профессора Драгомилина, который действительно был прекрасным хирургом, именно ему и выпало оперировать моего мужа после аварии, но... - она развела руками, - к сожалению, путь до операционного стола был слишком долог... в целую жизнь...

 Согласившись помочь бедной матери, Константин даже представить не мог, с какими трудностями ему придется столкнуться в своем расследовании. Как человек дотошный, первым делом он отправился в отделение милиции в Текстильщики и не только выяснил точный адрес обнаружения тела, но и прочитал милицейский рапорт. Оказалось, что труп Валерия Драгомилова был найден недалеко от 1-го Саратовского проезда. Не откладывая дело в долгий ящик, он выехал на место. Прошло не так много времени, и, вполне возможно, имелись очевидцы если не самой странной смерти парня, то хотя бы те, кто видел его тело. Почему-то Константину подумалось, что это имеет какое-то значение для его расследования.

 Трое суток Рокотов-младший с маниакальной настойчивостью выезжал в Текстильщики в район Саратовской улицы и опрашивал проживающих в близлежащих домах жильцов, просто прохожих, а также завсегдатаев кафетерия, расположенного недалеко от места смерти сына Драгомиловой. Кто ищет, тот обязательно найдет!

 Когда Константин уже отчаялся кого бы то ни было найти, ему неожиданно повезло: наконец, он наткнулся на "очевидцев", причем совершенно случайно. Сначала, увидев уныло плетущихся мимо него бомжей, Рокотов-младший брезгливо отвернулся - настолько отвратительный запах исходил от их замызганной "вечной" одежды. Если бы они отошли еще метров на пятьдесят, то его внимание наверняка перекинулось бы на кого-то другого. Но вдруг Константина словно кто в бок толкнул. Он даже оглянулся, чтобы взглянуть кто именно, но никого рядом с собой не увидел и уже хотел двинуться своей дорогой, как его взгляд вновь уперся в эту странную парочку.

 То, что это мужчина и женщина, можно было определить только после пристального изучения. Их одежда, превратившаяся в лохмотья за долгие годы постоянного ношения, была "среднего" рода: с одинаковым успехом ее могли использовать и женщина, и мужчина. Однако, приглядевшись к странной паре повнимательнее, к своему удивлению, Константин обнаружил в их манере держаться некоторое достоинство. В их взорах читался вызов всем проходящим людям, которые не скрывали неприязни к ним.

 Казалось, всем своим видом они заявляли: "Пусть мы нищие, пусть мы плохо пахнем, да, мы одеты в лохмотья, но мы тоже люди и имеем право носить то, что имеем, и носим!"...

 - Извините, господа! - совершенно неосознанно обратился к ним Константин безо всякой иронии.

 Именно это почтительное "господа" и помогло ему найти верный тон общения с внешне опустившимися, но не утратившими самоуважения людьми.

 - Вы так к нам? - обернувшись, спросил сиплым голосом мужчина.

 - Да, к вам...

 Спросивший "царственно" повернулся к своей "подруге", вопросительно взглянул на нее, и та чуть заметно кивнула в знак согласия, при этом успев чисто по-женски - видно, природный дар, несмотря ни на что, не утратишь - поправить головной убор, в далеком прошлом носивший гордое название "модная шляпка".

 - Что вам угодно? - повернув голову к Константину, хрипло поинтересовался бомж.

 Рокотов-младший, с огромным трудом удерживаясь от накатившего смеха - ("Какой-то театр абсурда! Чистый паноптикум!"), - вежливо поинтересовался:

 - Извините, мне показалось, что свой досуг вы проводите в этом районе, не так ли?

 - Истинная правда, - кивнул бомж.

 - В четверг вечером вы тоже были здесь?

 - В четверг? - переспросил тот.

 - Да, четыре дня назад, - пояснил Константин, догадавшись, что эти люди вряд ли помнят дни недели.

 - Четыре дня назад? - наморщил густые брови мужчина, в его глазах появилось беспокойство.

 - Валентин, кажется, я знаю, что интересует этого милого молодого человека, - вступила в разговор женщина.

 У нее был звучный, хорошо поставленный голос, и если бы не затрапезный вид, то ее вполне можно было представить поющей на сцене.

 - Дорогая, стоит ли нам вмешиваться? - Мужчина был явно чем-то напуган.

 - Валечка, ты же видишь, что товарищ не из милиции, не так ли, молодой человек?

 - Я действительно не из милиции, - заверил Константин. - Просто помогаю бедной матери узнать правду. Можете мне поверить, что все сказанное вами никому, кроме меня, не станет известно. - Он старался говорить почтительно и убедительно.

 - Ладно, - после некоторых размышлений тряхнул головой мужчина. - Расскажи, Лилечка, что ты видела... Только у нас есть к вам небольшая просьба...

 Он замялся, что было довольно комично для очевидно опустившегося человека, а Константин вновь с трудом сдержал улыбку.

 - Все, что в моих силах! - торопливо пообещал он.

 - Если вам покажется, что мы помогли вам, то...

 - Господи, конечно, - догадавшись, перебил его Константин, вытащил бумажник, вынул из него пятидесятирублевую купюру и протянул бомжу.

 - А вдруг вам будет неинтересно? - засомневался тот. - Поверьте, мы не нуждаемся ни в чьих подачках! - с вызовом заявил бомж.

 - Это не подачка, а плата за потраченное на меня ваше время, - нашелся Константин.

 - Тогда ладно, - милостиво согласился тот, взял купюру и протянул ее подруге. - Рассказывай, дорогая...

 - В тот вечер, о котором вы говорите, мой муж... - женщина кивнула на своего спутника, - отлучился на некоторое время, и я его ждала возле того дома... - Она показала дом, стоя у которого, можно увидеть то место, где было обнаружено тело Драгомилова. - В тот день было очень холодно, а ночью еще холоднее, но я зашла в подъезд не только для того, чтобы погреться, но еще и потому, что двое каких-то не совсем трезвых парней пристали к девушке в енотовой шубке...

 - Зачем пристали? Ограбить хотели, что ли?.. - попытался уточнить Константин.

 - Мне кажется, они к ней пристали с вполне определенными намерениями...

 - Лилечка, говори прямо: ту девушку пытались изнасиловать! - вставил мужчина.

 - Ну, хорошо, ты прав, дорогой... изнасиловать. - Женщина, стесняясь, согласилась.

 - И что же было дальше? - поинтересовался Константин: он уже впал в состояние охотника, почуявшего дичь.

 - А дальше я отвлеклась на несколько минут. - Она виновато пожала плечами и пояснила: - В предбаннике тоже было холодно, а открыть вторую дверь мне никак не удалось: домофон стоит... Повозившись немного без толку, я посмотрела в застекленную дверь, чтобы не упустить Валентина, и увидела... - она чуть заметно вздрогнула.

 - Что же вы увидели? - нетерпеливо спросил Константин.

 - Те двое... ну, насильники, лежат на земле, а девица, одеваясь на ходу, бежит прочь...

 - Двое? Вы уверены?

 - Да, оба насильника лежали на земле, - подтвердил ее супруг, - я тоже их видел, когда подошел.

 - Среди них был этот парень? - Константин показал им фото Валерия.

 - Так он-то и приставал к девушке... шубку сорвал, платье порвал, а его приятель стал колготки с нее срывать, - сразу воскликнула женщина.

 - А второго вы запомнили?

 - Вроде бы да... - не совсем уверенно проговорила женщина, наморщив лоб.

 - Встретив на улице, узнали бы?

 - Трудно сказать...

 - Я бы его тоже не узнал, - слишком торопливо ответил и мужчина, потом сделал паузу и, не глядя на жену, как бы разговаривая сам с собою, тихо заметил: - У него не было мочки на правом ухе...

 Константин улыбнулся хитрости мужчины. И сказать тянет, и жену не хочется расстраивать: по всей вероятности, им очень не улыбается общаться с милицией.

 - Неужели вы больше никого вокруг не видели? - перевел разговор Константин в другое русло.

 - Так время-то, почитай, часа два ночи было... - ответил мужчина. - Обычно этот кафетерий работает часов до двух ночи, но в тот день закрылся раньше, а других заведений здесь нет... Откуда народу-то взяться?

 - Вы твердо уверены, что больше никого там не видели? - настойчиво переспросил Константин. Почему-то он сомневался, что жертва насилия могла в одиночку расправиться с двумя молодыми здоровыми парнями.

 - Я точно не видел, - ответил мужчина.

 - И я... - Она пожала плечами.

 - Вам полезно услышанное? - поинтересовался бомж.

 - Кажется, да... - задумчиво кивнул Константин, снова достал бумажник и вытащил из него сотенную купюру. - Это вам...

 - Но вы ведь уже... - неуверенно протянул мужчина, хотя было видно, с каким трудом он пытается сохранить достоинство.

 - Это вам за важные сведения, - заверил Константин.

 - Вы не думайте, что мы пьяницы какие, - взяв деньги, заговорил мужчина. - Мы с Лилечкой бухгалтерами работали, а Лилечка еще и певицей была.

 - В далеком прошлом, дорогой, в далеком прошлом... - с грустью промолвила женщина.

 - И все-таки...

 - А что же с вами случилось? - спросил Константин.

 - В первый раз нам не повезло с этим злосчастным МММ: в долги из-за него влезли, а потом, чтобы расплатиться, нам пришлось заложить свою трехкомнатную квартиру на Ленинском...

 - И здесь обманули нас, - вставила женщина. - Нечестные риэлтеры попались, вот мы и остались без денег и без квартиры на старости лет.

 - А дети?

 - Дети? Один в Афганистане голову сложил, второй сын в Чечне погиб...

 - Примите самые искренние соболезнования, - вздохнул Константин.

 Он вдруг вспомнил пенсионеров, которые примерно так же потеряли квартиру и которым, не без помощи Савелия, удалось помочь с огромным трудом, да и то при содействии не только высоких чинов, но и благодаря ситуации. В данном случае он может лишь выразить сочувствие. И чтобы уйти от печальной темы, Константин собрался спросить о том, что занимало его с той минуты, когда он услышал о втором насильнике.

 - Скажите, уважаемый, а почему вы не сообщили милиции о том, что эти двое пытались изнасиловать девушку? - спросил Константин.

 - Мы бы и вам не рассказали, если бы не почувствовали в вас доброго человека, - снова вступила в разговор "боевая" подруга Лилечка.

 - А гражданский долг? - напомнил Рокотов.

 - Свой гражданский долг мы исполнили, - тут же ответил Валентин, хотел еще что-то добавить, но, взглянув на жену, не решился. - Надеюсь, мы вам помогли?

 - Спасибо, очень! - искренне заверил Константин.

 - В таком случае, если вы не возражаете, молодой человек, мы отправимся по своим делам, - сказала женщина.

 - А если мне понадобится с вами встретиться, чтобы что-то уточнить?

 - Что именно? - удивленно вскинул брови мужчина.

 - Да об этом происшествии...

 - О каком происшествии? - едва ли не дуэтом воскликнула странная пара, и в их глазах появилась напряженность.

 Константин понял, что они уже сожалеют, что разоткро-венничались с посторонним человеком. Понял и то, что больше он не только от них ничего не услышит, но и если их отыщут и вызовут на допрос, то они от всего сказанного откажутся.

 - Хорошо, я все понял, - кивнул он. - До свидания, спасибо за помощь!

 - Прощайте, молодой человек, - ответила женщина.

 Рокотов каким-то шестым чувством уловил, что она что-то вспомнила, но опасается сказать.

 - И все-таки до свидания, - с улыбкой попрощался он и остался стоять на месте, чувствуя, что нужно немного подождать.

 Они не сделали и десяти шагов, как начали о чем-то тихо спорить. Судя по всему, женщина пыталась в чем-то убедить мужа, а он страстно возражал. Наконец Валентин замолчал и развел руками. Лилечка обернулась, увидела, что Константин не сдвинулся с места, медленно подошла к нему и очень тихо и бессвязно прошептала:

 - Я вспомнила: там еще была женщина... молодая, в спортивном костюме...

 - Что она делала?

 - Уходила оттуда...

 - Бежала, что ли?

 - Не бежала, а шла очень быстрым шагом... Стремительно так...

 - Описать ее сможете?

 - Лица не видела, только спину... Очень красивая фигурка... - Она вздернула брови кверху, помолчала и добавила: - Да, еще запомнила ярко-рыжие волосы, вьющиеся из-под спортивной шапочки. Это все! Прощайте! - сказала, словно точку поставила.

 Потом вернулась к мужу, и они медленно побрели по улице, не обращая внимания на брезгливые взгляды прохожих...

 Расставшись с этими опустившимися, но вполне милыми людьми, Константин брел бесцельно по холодной мартовской Москве, пытаясь связать воедино полученную информацию. Во-первых, почему в милицейском рапорте о найденном трупе Валерия Драгомилова ни единым словом не упоминается о его приятеле?

 Если тот остался в живых и покинул место происшествия до приезда милиции, то он, во-первых, становится очень важным свидетелем, который может пролить свет на то, что произошло с того момента, когда бомжиха Лилечка увидела, как они нападали на "девушку в шубке", до того момента, когда она увидела двух лежащих на земле без движения насильников? А если он все же не пришел в себя, то почему о нем нет ни слова в милицейском рапорте?

 Во-вторых, что это за странная фигуристая девушка, занимающаяся спортом в зимнюю ночь? Имеет ли она какое-нибудь отношение к происшедшему?

 В-третьих, почему не обратилась в милицию жертва возможного насилия? Боится, что ее привлекут за расправу с насильниками? Но если она такая крутая, то как допустила, что с нее содрали шубу, порвали платье, да еще и до колготок добрались?

 Что-то здесь явно не сходится... А если предположить, что был некто, который пришел на помощь "девушке в шубке", расправился с насильниками, а потом попросил ее исчезнуть и навсегда забыть, что она видела? Это очень правдоподобно... Хотя, коль скоро "девушка в шубке" скрылась с места происшествия, то отыскать ее в многомиллионном городе, не зная фамилии, теоретически исключено.

 Почему-то у Константина появилось ощущение, что если он получит ответ хотя бы на один из заданных самому себе вопросов, то сумеет рассказать бедной матери, отчего умер ее непутевый сын. Что ж, нужно еще раз повидаться с теми сотрудниками, которые первыми приехали на место происшествия. Кстати, каким образом стало известно о смерти Драгомилова? Насколько он помнит, рапорт начинался словами: "Приехав на место..." Ведь кто-то же сообщил об обнаруженном теле...

 Покопавшись в памяти, Рокотов-младший вспомнил о своем приятеле Евгении Савостине, работавшем в том отделении милиции. Правда, в должности инспектора по делам несовершеннолетних, но и это упрощало дело...

 Через пятнадцать минут Константин уже входил в кабинет приятеля, с которым подружился еще в армии. Крепко обняв друг друга, они произнесли взаимные комплименты: "А ты здорово выглядишь!..", "Да и ты еще ого-го!".

 Правда, старший лейтенант Савостин обратил внимание на озабоченное лицо Константина.

 - Никак по делу ко мне заскочил? - догадливо воскликнул он.

 - Возражаешь?

 - О чем ты говоришь? - Евгений даже обиделся. - Я давно ждал, когда смогу оказаться полезным тебе... Думаешь, я забыл, как ты меня от "губы" отмазал, а сам девять суток отсидел за мои "шалости"?

 - Господи! - всплеснул руками Константин. - Я и забыл об этом, а ты... Что это ты вдруг вспомнил о наших армейских буднях?

 - А я все и всегда помню: и хорошее, и плохое, - серьезно ответил старший лейтенант.

 - Вот! - воскликнул Константин. - В прошлый раз ты спрашивал, почему тебе не везет с женщинами. Отвечаю: ты часто такой серьезный, что они пугаются тебя!

 - Ты правда так думаешь? - нахмурился Евгений.

 - Господи, да расслабься ты! - Константин дружески стукнул его по плечу и рассмеялся. - Шучу я! Шучу!

 - А еще друг называется... Я у него серьезного совета попросил, а он отшучивается...

 - Послушай, Жека, без улыбки жизнь станет такой скучной, что повеситься захочется, поверь мне на слово.

 - Ладно, психоаналитик, говори, какая помощь тебе нужна от меня?

 Константин вкратце рассказал о цели своего прихода и прямо спросил:

 - Ты сможешь узнать, кто сообщил в ваше отделение о трупе Драгомилова, и почему в рапорте ваших сотрудников нет ни слова о втором преступнике?

 Савостин широко улыбнулся:

 - Я всегда был прав, подозревая в тебе шерлокхолмовские способности! Наши спецы до сих пор не знают не только причину убийства этого бедняги, но и того, что их было двое. А ты два дня походил по улицам и ответы принес на блюдечке с голубой каемочкой!

 - Так все-таки убийство... - как бы подытожил для себя Константин. - Как я и предполагал... Послушай, а почему ваш следователь его матери голову морочит: то наркотики, то сердце, то легкие?

 - Никто ей не собирался голову морочить: только сегодня пришло заключение медицинской экспертизы...

 - И что определили спецы, кровоизлияние в мозг? - пошутил Константин.

 - Откуда ты знаешь? - удивленно воскликнул Евгений.

 - Что, действительно кровоизлияние? - не меньше приятеля удивился Константин.

 Старший лейтенант несколько минут смотрел на него, словно пытаясь понять: шутит он или нет, потом покачал головой.

 - Фантастика! Если бы я не знал тебя, то подумал бы, что ты меня разыгрываешь. У меня такое впечатление, что тебе известно больше, чем ты говоришь.

 - Поверь, я просто пошутил, сказал наобум Лазаря. - Не мог же Константин объяснить своему приятелю, что его ощущения напрямую связаны с ушедшим другом и учителем Савелием Говорковым.

 Услышав результаты экспертизы, он поймал себя на странной мысли: если бы он сам не хоронил Савелия, то сейчас был бы уверен, что в этом странном происшествии так или иначе замешан Бешеный.

 - Послушай, Жека, а как объяснить, что нигде не говорится о втором насильнике? Ты не мог бы выяснить, откуда узнали о трупе?

 - А тут и выяснять нечего, - простодушно улыбнулся тот. - В ту ночь я дежурил по отделению, и именно я принял звонок неизвестного прохожего, который и сообщил, что наткнулся на два трупа. Свое имя он не назвал: сразу повесил трубку.

 Константин вспомнил "своих" бомжей и понял, что они имели в виду, когда сказали, что выполнили свой гражданский долг перед обществом: скорее всего, именно Валентин и сообщил о лежащих бездыханных телах.

 - Но почему в рапорте нет ни слова о втором трупе? - повторил он свой вопрос.

 - Представь себе, что наши ребята, прибыв по названному адресу, обнаружили там только один труп. А вдруг второй насильник взял да и оклемался, сообразил, что его сообщник мертв, и просто дал деру? - задал старший лейтенант вопрос, который некоторое время назад задавал себе Константин.

 - Честно?

 - Желательно, - хмыкнул Евгений.

 - Думаешь, человек, так профессионально отправивший на тот свет одного насильника, мог допустить небрежность в отношении второго?

 - С тобой неинтересно: только придумаешь классный ответ, как ты его тут же разрушаешь. Тем не менее вынужден признать, что и в этом ты прав. Кстати, в заключении экспертов сказано, что удар, не оставивший ни единого следа на голове убитого, мог нанести только профессионал, владеющий высшим мастерством рукопашного боя. Наверное, именно поэтому так долго эксперты и копались. А коли ты прав, то куда же, действительно, делся второй труп? Не унес же его с собой этот профессионал-убийца?

 - Не думаю, что местонахождение второго трупа так уж важно, - задумчиво проговорил Константин.

 - Почему?

 - Уверен, что этот труп если и не всплыл еще где-то, то наверняка всплывет не сегодня, так завтра...

 - Иметь бы его фото, сейчас бы и узнали... - лениво потягиваясь, заметил Евгений.

 - Каким образом?

 - Не образом, сын мой, а при помощи компьютера, - нравоучительно пояснил тот. - Ты, надеюсь, не забыл, чем занимается мой младший брат?

 - Он еще на свободе? - съехидничал Константин.

 - Давай-давай, издевайся, - обиделся Евгений. - А Васек, между прочим, работает сейчас в Газпроме, заведует всей компьютерной системой, вот!

 - Я и говорю - хакер! - продолжал свои штучки Константин.

 - Сам ты хакер! - вспылил старлей. - Да он...

 - Господи, Жека, когда ты перестанешь воспринимать все так серьезно? Я же подшучиваю над тобой, а ты в бутылку... - примирительно обхватил Константин приятеля за плечи. - Так что наш гений придумал?

 - Он сделал так, что на мой компьютер ежедневно стекается информация почти всех служб города, - гордо оповестил тот.

 - Тогда включай.

 - Зачем?

 - Второй труп искать...

 - Это компьютер, милый мой, а не экстрасенс, - покачал головой Евгений. - Ни фотографии, ни фамилии...

 - А если у него на одном ухе нет мочки? Думаешь, это не считается точной приметой?

 - Отсутствие мочки трудно не заметить, - признал старлей.

 Открыв крышку стола, он нажал какой-то рычаг внутри его, и появились экран компьютера и клавиатура.

 Пальцы Евгения быстро забегали по клавишам, и через несколько минут он возбужденно воскликнул:

 - Нашел! Ты смотри: в ту же ночь, причем недалеко от того места, где был обнаружен труп Драгомилова, коллеги из соседнего отделения подобрали неопознанный труп мужчины тридцати лет. У него имеются весьма характерные приметы: рваный шрам на плече и отсутствует мочка на правом ухе! Слушай, неужели тамошних бомжей расколол? - с восхищением спросил старший лейтенант.

 - Так получилось... - пожал плечами Константин и растерянно проговорил: - Ничего не понимаю...

 - О чем ты?

 - Каким образом второй труп, находившийся рядом с трупом Драгомилова, оказался на территории ваших соседей?

 - Да, это вопрос... - согласно кивнул Евгений, потом встрепенулся: - Погоди-ка, сейчас проверю одну догадку... - Он схватил трубку телефона и быстро набрал номер. - Привет, Славка! Это Жека. - Перехватив вопросительный взгляд Константина, он включил громкую связь.

 - Привет, Жека! Какими судьбами? - отозвался голос с небольшой хрипотцой.

 - Слушай, Славок, у меня к тебе дело есть.

 - Я твой должник, а потому говори: чем смогу.

 - Ответь, пожалуйста, только честно!

 - Ой, что-то не нравится мне твой "наезд", - насторожился тот.

 - Ты обещал, - напомнил Евгений.

 - Ладно, спрашивай.

 - Помнишь, несколько дней назад я дежурил и сообщил твоей группе о двух трупах?

 - И что? - после небольшой паузы отозвался тот.

 - Где второй?

 - Ты же читал рапорт: один там был труп, один, - не очень уверенно ответил он.

 - Ты обещал! - снова напомнил старлей.

 - Но... - замялся тот.

 - Это только между нами, - пообещал Евгений.

 - В машине было место только для одного, - со вздохом признался невидимый собеседник.

 - И второго вы оттащили к соседям, - закончил за него старлей.

 - Догадался, да?

 - В сводке прочитал.

 - О том, что мы его сплавили соседям? - напрягся тот.

 - Успокойся, только я догадался и трезвонить об этом не собираюсь.

 - Выходит, я снова твой должник, - подытожил Славок.

 - Не забудь об этом! Ладно, бывай! - Старлей положил трубку на аппарат.

 - Твой котелок тоже варит, - заметил Константин.

 - А ты как думал, - самодовольно подмигнул Евгений.

 - Ты можешь на своем компьютере залезть в базу Института медицинских экспертиз и узнать, отчего умер "безухий"? - спросил вдруг Рокотов-младший.

 - Жаждешь проверить, приятель ли он нашего покойника? - догадался Евгений. - Хочешь еще одно кровоизлияние в мозг? - Но ответа ждать не стал, а быстро застучал по клавишам. - Есть! - Он прочитал про себя, потом разочарованно сказал: - Ничего подобного, разрыв сердечной аорты. - Тут же встрепенулся: - Господи, а вывод экспертов тот же: "Несомненно одно, такой удар, не оставивший ни единого следа на теле, мог нанести профессионал, обладающий высшим мастерством рукопашного боя".

 Константин нисколько не удивился и сидел задумчивый: казалось, что именно подобную информацию он и ожидал услышать. Евгений посмотрел на него и замолчал, выжидая, когда приятель продолжит разговор.

 - А ты не можешь выдавить из базы данных сведения за последние две недели о похожих случаях?

 - Ты имеешь в виду смерти без очевидных на теле следов? - догадливо поинтересовался Евгений.

 - Разумеется...

 - Момент... - Он уткнулся в экран и через несколько минут присвистнул в изумлении: - Ты, случаем, не экстра-сенс?

 - Сколько? - спросил Константин.

 - Двенадцать случаев только за две недели! Кто-то всерьез разозлился на весь белый свет.

 - Скорее, на мужчин, - поправил Константин. - И что, во всех случаях отсутствуют мотивы?

 - Не во всех: в некоторых есть и мотивация.

 - Ты можешь сделать мне распечатку?

 Евгений так свирепо взглянул на него, что Константин поспешил его успокоить:

 - Никто другой не увидит этой распечатки!

 - Обещаешь?

 - Даю слово!

 - Ну, смотри! Если погонят с работы, приду к тебе наниматься. - Он мрачновато рассмеялся.

 - Не беспокойся, приму безо всякого испытательного срока.

 - Ловлю на слове, - подхватил Евгений, стуча по клавишам...

 Забрав распечатку, Константин сел в машину и поспешил к себе, чтобы поразмышлять в уединении. Он получил столько информации в совершенно различных областях, что она окончательно его запутала.

 Во-первых, нужно было понять: почему, услышав о том, как погибли все эти люди, он тут же подумал о своем друге и учителе - Савелии Говоркове? Сейчас, оставшись один, Константин решил помедитировать так, как учил Савелий: приняв контрастный душ, он облачился в свободную одежду, напоминающую кимоно, сел, скрестив ноги, выпрямил спину, положил руки вверх ладонями на колени, закрыл глаза и попытался представить себе образ Бешеного.

 И как только "проявилось" в его сознании лицо Савелия, как мозг тут же "приоткрыл" архив памяти. Константин легко вспомнил, почему он подумал о своем друге и учителе. За несколько месяцев до своей гибели на одной из тренировок по рукопашному бою Константин попросил Савелия "не щадить" его, а доводить удары до полного контакта. Савелий улыбнулся и сказал:

 - Понимаешь, Костик, сила удара заключена не здесь, - указал он на мышцы. - Сила удара здесь! - Он ткнул пальцем в голову.

 - Ты имеешь в виду удар головой?

 - Не удар головой, а удар при помощи мозгов, то есть знаний.

 - Мозги, конечно, хорошо иметь, никто в этом не сомневается, но если нет силы в мышцах, то противника не победишь, - возразил Константин.

 - Ты уверен?

 - Конечно!

 - Хорошо, давай проведем эксперимент.

 - Какой?

 - Ты бьешь меня до прямого контакта, а я провожу тот же удар, но не прикасаясь к твоему телу, согласен? - Савелий открыто улыбнулся.

 - Ага, я буду бить, а ты мне контрудар нанесешь, - хмыкнул Константин.

 - Ничего подобного: буду стоять, не шелохнувшись, - заверил Бешеный.

 - Могу бить куда угодно? - обрадовался Костик.

 - Выбирай, только помни, что после твоего удара в то же место буду целиться и я!

 - Не прикасаясь?

 - Абсолютно точно.

 - Тогда в грудь?

 - Лучше в правое плечо, - предложил Савелий.

 - Почему?

 - Там меньше жизненно важных точек, - пояснил он.

 - Ты точно не будешь прикасаться к моему телу? - засомневался вдруг Константин.

 - Я же слово дал!

 - Ладно, извини. Ты готов?

 - Минуту. - Савелий прикрыл глаза, мысленно сосредоточился на правом плече, расслабился, открыл глаза и сказал: - Готов!

 Константин, естественно, боясь причинить боль другу, тем не менее жаждал доказать, что он прав. Не вкладывая, конечно, всю силу, он нанес довольно ощутимый удар в правое плечо Савелия. Удар был сильным и точным, и Савелий чуть отшатнулся.

 - Больно? - спросил Константин.

 - Нормально, - неопределенно ответил Бешеный. - Теперь я. Ты готов?

 - Да, - кивнул с улыбкой Костик.

 Савелий снова прикрыл глаза и сделал несколько пассов руками. Казалось, он пытается слепить комок из воздуха. Наконец, когда он почувствовал, что в его правой руке накопилось достаточно энергии, Савелий открыл глаза и резко послал правую руку ладонью вперед в направлении правого плеча Константина. Со стороны могло показаться, что удар неминуем, но его ладонь остановилась в нескольких сантиметрах от плеча приятеля.

 - Ой! - воскликнул тот, и его рука плетью повисла вдоль тела. - Ничего себе! - восхищенно воскликнул Константин. - Если бы я не видел все это собственными глазами, то подумал бы, что ты ударил меня кулаком! Рука-то совсем онемела.

 - Через час отойдет, - заверил Савелий.

 - Но что это было?

 - Истоки этого вида рукопашного боя возникли в двенадцатом веке в южной провинции Китая и называются "Девять небесных дворцов", по числу наиболее важных точек на теле человека. Не буду морочить тебе голову излишними подробностями, посвящу только в основные положения. Много позже японские мастера усовершенствовали "Девять небесных дворцов" и дали новое название - СИКЭТЦУ-ДЗЮЦУ, или "Невидимое прикосновение смерти". А еще этот вид рукопашного боя называют "Искусством отсроченной смерти".

 - Почему?

 - В зависимости от желания мастера, он мог нанести такой мысленный удар, что смерть приходила к противнику именно тогда, когда и хотел мастер: жертва могла сразу умереть, могла через несколько часов, а могла и через год. При всем при том на его теле, если мастер не хотел быть обнаруженным, не оставалось никакого следа.

 - Хорошо, что людей, обладающих искусством СИКУТО-ДЗЮ...

 - СИКЭТЦУ-ДЗЮЦУ, - поправил Савелий.

 - Я и говорю: СИКЭТЦУ-ДЗЮЦУ... Хорошо, что владеющих этим искусством единицы, а то суды бы не знали, кого и как осудить...

 Вспомнив, о чем был тот давний разговор с Савелием, Константин покачал головой:

 - Кто бы мог подумать тогда, что через некоторое время мои произнесенные в шутку слова окажутся так близки к истине. - Но тут впервые оформился вопрос, который давно пытался вырваться наружу, но всякий раз Константина что-то отвлекало.

 - Кого напоминает мне та загадочная спортсменка с рыжими волосами, которую заметили гордые бомжи?..

 

VII.  Месть Джулии

 Несколько дней после похорон Савелия Джулия не выходила из его квартиры, а первые двое суток вообще не вставала с ЕГО кровати, которая сохранила ЕГО тепло, ЕГО запах, ЕГО ауру. В одну из ночей ей даже приснилось, что Савелий рядом. Она слышала ЕГО дыхание, ощущала ЕГО запах, а в какой-то момент ей даже показалось, что она ощущает ЕГО руки. Это были ЕГО руки. Никто в мире не умеет ТАК прикасаться, как Савелий. В ЕГО руках, сильных и мощных, она ощущала не только теплоту и нежность, но и нечто такое, что невозможно описать словами. Это... когда просто захватывает дух.

 Примерно такое чувство испытывают влюбленные при первом прикосновении, часто не нарочном, случайном, но об этом прикосновении они мечтают с того самого момента, когда оба почувствовали, что к ним пришла ЛЮБОВЬ.

 Джулия тоже ощутила ЭТО при первом прикосновении к руке Савелия, ощутила и вздрогнула от чего-то странного, необъяснимо прекрасного и трепетного. Ее вдруг охватил какой-то непонятный страх, однако этот страх не внушал ужас, он манил к себе, притягивал изо всех сил: сопротивляться ему было так трудно, что просто захватывало дух. И в какой-то миг пришла удивительная по простоте мысль: "Господи, что я делаю? Зачем сопротивляюсь, если это прикосновение было столь прекрасным?"

 Однако в следующий миг показалось, что ей открылась причина страха: ей стало страшно от того, что такого волнующего чувства, которое она только что испытала, возможно, больше не будет никогда в жизни! Джулия боялась прикоснуться и НИЧЕГО не почувствовать. Не ощутить того прекрасного, что возникло при ПЕРВОМ прикосновении. Это было столь мучительно и страшно, что она не знала, что делать дальше. Боялась поднять глаза на Савелия, чтобы вдруг не наткнуться на холодный отчужденный взгляд любимого. Для нее это было бы гораздо ужаснее, чем снова не ощутить то блаженство, какое снизошло на нее при ПЕРВОМ прикосновении.

 Набравшись мужества, Джулия закрыла глаза, и ее рука вновь, как бы невзначай, медленно потянулась к ЕГО руке.

 В тот момент Савелий что-то говорил и говорил ей, но она не слышала его слов, сердце колотилось так, что, казалось, вот-вот вырвется из груди. К голове прилила кровь, в висках стучали молоточки, ее трусики мгновенно намокли, а внизу живота полыхал настоящий пожар: непонятный, пугающий, сладострастный и такой удивительно-прекрасный, что хотелось, чтобы ЭТО никогда не прекращалось...

 "Господи, дай мне силы!" - хотелось крикнуть ей во весь голос. Но она боялась вспугнуть то трепетное, что возникло между ними и в чем она была твердо уверена.

 И вот наконец ее посетило предчувствие прикосновения: она еще не прикоснулась, но ее уже опалило ЕГО теплом. Ну, еще! Еще миллиметр, еще!.. Вот! О, Господи! Кажется, еще мгновение, и она просто потеряет сознание от этого удивительно счастливого безумия. Скорее всего, так бы и случилось, если бы Джулия не ощутила, как рука Савелия тоже вздрогнула. Вздрогнула и мгновенно замерла. Замерла, словно боясь потерять только что обретенное.

 "Господи, какое счастье! Он то же, что и я, ощущает, а я вновь отдаюсь блаженству ПЕРВОГО прикосновения!" - промелькнуло в голове Джулии...

 Это было так давно - как будто в прошлой жизни.

 Но ТА ночь была настолько удивительна, что Джулия запомнила ее на всю жизнь...

 Теперь, сидя перед портретом Савелия, Джулия, вспоминая свои детские страхи в предощущении первой любви, грустно улыбнулась: она напрасно боялась, что более никогда не испытает блаженства ПЕРВОГО прикосновения Савелия. С того самого дня и до момента его гибели это чувство так и не утратило свою остроту. Всякий раз, стоило рукам любимого прикоснуться к ее коже, как она мгновенно отзывалась, вздрагивала, словно через нее проходил ток, а душа ее наполнялась такой теплотой и нежностью, что сердце готово было вырваться наружу, в висках стучали молоточки и внизу всякий раз бушевало пламя желания...

 Когда десантники взялись за крышку гроба, Джулия отчетливо представила себе, что сейчас гроб закроют и она больше никогда не увидит родное лицо Савелия, не ощутит тепло ЕГО рук, не застучат в ее висках молоточки от их прикосновений...

 "Нет, так не должно быть! Не делайте этого!" - кричало ее сознание, но губы лишь шевелились, не произнося ни слова, пока наконец не смогли выдавить только одно слово.

 - Минуту! - прошептала Джулия, но ее услышали все.

 Услышали и затихли, смолк даже шепот, а десантники застыли, словно какая-то сила заставила их замереть в той позе, в какой они услышали приказ из детской игры "Замри!"

 Джулия опустилась на колени перед гробом, обняла рукой голову Савелия и прижалась губами к его уху.

 - Милый мой Савушка, - чуть слышно шептала она, почему-то твердо уверенная, что он ее слышит: - Это так несправедливо, что костлявая соперница, послав каких-то отморозков, отобрала тебя у нас с Савушкой, нашим чудесным сыном. Верь, для нас ты навсегда останешься живым! А те, кто посмел поднять на тебя руку, те, с кем ты боролся всю жизнь, горько пожалеют, что родились на свет! Клянусь у твоего гроба! Клянусь распятием святым! Клянусь жизнью нашего сына: я отомщу им! Всем отомщу!..

 Потом Джулия прикрыла церковной лентой губы Савелия, нежно прижалась к ним губами, трижды перекрестила его лоб, поднялась с колен и тихо прошептала:

 - Теперь можно закрывать...

 Но ее шепот не услышали, и она проговорила громче:

 - Закрывайте, ребята!

 Ни одной слезинки не выкатилось из глаз Джулии, которая не мигая, наблюдала за тем, как десантники быстро закрыли гроб, буквально в считанные секунды вбили гвозди, затем подхватили гроб, уложили его на золотистые ленты и поднесли к могиле...

 После похорон была поминальная трапеза в офицер-ском клубе. Звучало много трогательных речей о покойном. Буквально сотни людей подходили к Джулии, поддерживали словами, просили в любой момент обращаться, если потребуется, и никогда не стесняться. Смысл их слов почти не доходил до ее сознания. Джулии казалось, что они говорят не про Савелия, а про кого-то другого. И только один человек заставил ее очнуться на несколько минут и взглянуть ему в глаза: Андрей Воронов!

 - Юленька, милая Юленька, неужели мы с тобой его потеряли? Господи, как ты мог допустить такую страшную несправедливость? - с надрывом воскликнул самый близкий друг Савелия, и только сейчас, словно что-то в ней прорвалось, Джулия надрывно всхлипнула и прильнула к груди Воронова.

 - Не верю, что его нет... - шептали ее губы. - Не верю, Андрюша! Не верю...

 - И правильно делаешь, - в ответ прошептал Андрей и тихо добавил: - Я тоже не верю... Не верю, и все тут!

 - Спасибо тебе, Андрюша...

 - Ты скажи, когда захочешь остаться одна.

 - Хорошо, - покорно кивнула она и снова ушла в себя.

 Почувствовав это, Воронов вернулся к сыну и жене, а по пути попросил Константина Рокотова побыть рядом с Джулией и постараться как можно меньше подпускать к ней посторонних лиц: пусть побудет одна...

 А Джулии действительно хотелось остаться наедине со своими мыслями. Она никак не могла смирится с тем, что навсегда потеряла самого любимого человека.

 Как это она больше не увидит своего Савушку? Это невозможно! Он же всегда говорил, что они никогда не расстанутся. Никогда!.. Всегда будут вместе! Всегда!..

 Джулия не запомнила, когда ей внезапно захотелось уехать домой и как она наотрез отказалась, чтобы ее отвез Воронов.

 - Ни в коем случае! - резко возразила она. - Не оставляй жену и сына! Им тоже сейчас тяжело: они очень любили Савушку... - потом тихо добавила: - Я знаю... - И неожиданно предложила: - Посадите меня в такси - я доеду...

 - И думать не смей! - строго возразил Воронов. - Тебя Константин довезет, ты не против?

 Джулия пожала плечами, она уже снова погрузилась в свои мысли...

 Она не помнила, как Константин довез ее до дома Савелия, как помог ей подняться до ЕГО квартиры. Всю дорогу он что-то говорил и говорил, но его слова не доходили до ее сознания, они как бы звучали и не звучали, а может, просто казались ей фоном...

 Джулия вновь пришла в себя, когда Константин, несколько раз безуспешно обратившись к ней, не потряс ее за плечо:

 - Джулия, посмотри на меня!

 - Ты что-то сказал? - ответила она.

 - Говорю, может, мне остаться сегодня: вдруг тебе что-то понадобится? Лягу на кухне...

 - Нет-нет, спасибо, Костик, - твердо ответила Джулия, - мне хочется побыть одной.

 - Я понимаю... Знаешь, очень прошу тебя, если что - сразу звони мне!

 - Если что - что?

 - Ну, мало ли... - Константин замялся, - лекарств каких там... или покушать чего захочется... или сходить куда... Короче, не знаю, потому и сказал: "если что"...

 - Спасибо, Костик, я справлюсь! - она посмотрела на него с такой тоской, что он сразу уяснил: единственное, что вернуло бы ее в нормальное состояние и чего ей хотелось больше всего на свете, и что, к сожалению, было не в его власти - это воскресить Савелия.

 - Прости меня, Юленька...

 - За что? - Ее глаза недоуменно раскрылись.

 - Не знаю... - грустно признался Константин.

 - Добрый ты, Костик... - Джулия обняла его и прижалась к его влажной от слез щеке. - Иди... - подтолкнула его к выходу и добавила: - Все будет хорошо... со мной...

 Чем глубже Джулия уходила в воспоминания о своем любимом Савелии, так нелепо погибшем, тем сильнее в ней росла ненависть к негодяям, отравляющим мирную жизнь российских граждан. Если "не спустить пар", рано или поздно произойдет взрыв "перегревшейся" системы - это непререкаемый закон сохранения энергии - в данном случае не взрыв, а срыв нервной системы общества и ее собственной. Нужно было что-то срочно предпринимать. Но что? Конечно, более всего Джулии хотелось отомстить повинным в гибели Савелия подонкам, но о них уже "позаботился", к сожалению для нее, его кровный брат Андрей Ростовский: ни один не ушел с места гибели Бешеного.

 Вспомнив имя Ростовского, она вздрогнула от появившейся неприязни: если бы не его темные делишки, то Савелий остался бы в живых.

 После долгих размышлений Джулия пришла к выводу, что может с успехом выместить свою ярость и злость на преступниках, с которыми пока явно не справляются ни милиция, ни даже ФСБ, не говоря уже о других органах правосудия. Но как отыскать этих преступников? Их нужно остановить любым способом. Можно, конечно, обратиться к генералу Богомолову, но даже если он и назовет кого-то, что она сможет предпринять, не подставив ни генерала, ни себя?

 Есть еще Константин Рокотов, занимающийся частным сыском. У него наверняка имеется информация о тех преступниках, которым удалось избежать наказания, либо запугав свидетелей, либо заморочив голову следователям, либо откупившихся от нашего коррумпированного правосудия. Но как она объяснит Костику, зачем ей нужны имена этих преступников? Он же такой праведный, что вряд ли согласится с тем, что она, всем сердцем приняв идеи Савелия, намерена теперь вместо него сама наказывать этих уродов. Нет, обратиться к Константину - не самая удачная мысль.

 Что же остается? Надеяться только на случай, на удачу! Точно! Как часто говорил Савелий: "Случай предо-ставляется только тому, кто его ищет".

 - Спасибо, родной: ты даже с того света подсказал мне, как я должна действовать, - облегченно проговорила Джулия, вглядываясь в голубые глаза Савелия, потом нежно прикоснулась губами к фотографии. - Решено, дорогой, я буду сама искать преступников и сама наказывать их!

 Тут ей показалось, что в глазах Савелия она заметила какое-то предостережение. Она даже повертела карточку в руках, словно пытаясь доказать самой себе, что это просто игра светотеней или собственного воображения.

 - Нет, родной мой, я не собираюсь мстить всем подряд и каждого оступившегося или допустившего ошибку приговаривать к высшей мере. Нет, и еще раз нет! Я не хочу когда-нибудь предстать пред Всевышним с гнетом вины за чью-то погубленную безвинно жизнь. Даю тебе слово, Савушка, что мое наказание будет адекватно совершенному преступлению! "Око за око! Зуб за зуб! Смерть за смерть!"

 Джулия взглянула на часы: тридцать пять минут первого. Ночь - самое подходящее время для тех, кто ведет неправедную жизнь. В эти дни, когда Джулия искала верное решение поставленной перед собой задачи, она часто просматривала одну из самых популярных газет Москвы, но читала только информацию о криминальных происшествиях в столице. Постепенно картина стала ясна: обычно преступления совершались с десяти часов вечера и до четырех часов утра. Сейчас как раз и было "время волков".

 К ночным преступлениям можно отнести грабежи и изнасилования, квартирные кражи, разбой, убийства, чаще случайные, не подготовленные.

 Заказные убийства наиболее часто происходят с девяти до одиннадцати вечера либо с восьми до десяти утра, то есть в то время, когда "заказанный клиент" возвращается с работы или когда на нее отправляется.

 Итак, ночью заказные убийства маловероятны, значит, ей нужно поискать других преступников. Определившись, Джулия сразу почувствовала облегчение. Ей не хотелось откладывать реализацию своих планов ни на день, ни на час. Она чувствовала необходимость начать действовать прямо сейчас. Принятое решение изменило даже ее взгляд: он стал сосредоточенным, жестким, но ясным, а движения сделались мягкими, поступь осторожной и бесшумной. Если сравнивать Джулию с каким-нибудь зверем, более всего она напоминала теперь черную пантеру из сказки о Маугли - Багиру.

 Об одежде Джулия особенно не задумывалась: ей показалось логичным облачиться в спортивный костюм, который они покупали вместе с Савелием.

 - Мне очень нравится, как этот облегающий костюм подчеркивает твою стройную фигурку, - сказал он тогда.

 Затем подхватил ее на руки и закружил по залу магазина, чем вполне развлек и покупателей, и продавцов. Последние же так расчувствовались, что предоставили им существенную скидку...

 На ноги Джулия надела кроссовки, которые приобрела для тренировок по совету своего японского наставника.

 - В них тепло зимой и не скользко на снегу, а летом ноги не потеют... - со знанием дела поучал он, вскинув кверху указательный палец...

 Свои роскошные рыжие волосы Джулия не без труда прикрыла голубой шапочкой. Потом сунула в задний карман ключи от квартиры, застегнула молнию и попрыгала. Ключи звякнули, а это было против правил, установленных старым тренером.

 "Никакие посторонние звуки не должны отвлекать твое внимание от главной задачи", - часто говорил сэнсэй.

 "Ключи от квартиры придется оставить в машине", - решила Джулия.

 Она отсоединила от связки ключ зажигания машины и пульт сигнализации, сунула все ключи назад в карман и, критически оглядев свое изображение в трюмо, осталась очень довольна.

 - Теперь нужно проверить свою форму...

 Джулия взяла на кухне граненый стакан, вернулась в комнату, подошла к большому столу с полированной поверхностью, поставила на ближний к себе край стакан, отступила от стола на шаг, проделала несколько пассов руками, вдыхая и выдыхая по специальной гимнастике йогов. Потом прикрыла глаза и несколько раз как бы взбила воздух ладонями, согнув пальцы, будто пытаясь слепить из воздуха некий шар. Затем открыла глаза, замерла на мгновение и резко ткнула правой рукой ладонью вперед в направлении стакана, придержав ее сантиметрах в пятнадцати от него. Стакан, словно от удара, заскользил по гладкой поверхности и остановился на самом дальнем краю стола.

 - Хорошо! - похвалила себя Джулия. - А теперь удар "атэми"...

 Она расстелила на столе газету, поставила на нее тот же самый стакан, вновь проделала те же пассы и, открыв глаза, замерла на мгновение и вновь резко выкинула руку ладонью вперед в направлении стакана. Но на этот раз вместе с движением руки из горла Джулии исторглось короткое, как выстрел, "хе!". Она словно освободила свои легкие от воздуха. И снова ее раскрытая ладонь замерла в полутора десятках сантиметрах от стакана, который постоял мгновение, не шелохнувшись, и вдруг развалился на сотни мелких осколков.

 - Отлично! - оценила Джулия, затем свернула газету со стеклянными осколками и выбросила сверток в мусорное ведро. - Я готова! - подмигнула она своему отражению в зеркале и стремительно покинула квартиру...

 У подъезда стояли "Жигули" Савелия. Отключив сигнализацию, Джулия села за руль, положила в бардачок связку ключей от квартиры, затем вставила ключ зажигания, повернула его и взглянула на приборную панель.

 - Спасибо, милый, за полный бак, - нежно поблагодарила она и, прогрев несколько минут двигатель, поехала вперед, внимательно осматриваясь по сторонам.

 Была середина недели, и редкие припозднившиеся прохожие согнувшись от сильного ветра, спешили домой. Машин было мало, но и с ними нужно было держать ухо востро: любой водитель мог оказаться крепко "под мухой".

 Понимая, что в центре столицы гораздо больше милиции, а значит, меньше преступников, Джулия собралась отъехать подальше, на окраину. Куда? Ей было все равно, однако в какой-то момент показалось, что ее кто-то направляет. Как-то незаметно она добралась до Ленинского проспекта и почему-то машинально снизила скорость.

 Проехав почти до середины проспекта, Джулия, снова неосознанно, свернула на небольшую улицу и проехала еще пару километров. На этой улице было совсем пустынно.

 "И зачем только меня понесло сюда: здесь же никого нет", - промелькнуло в голове Джулии, но почему-то она тут же остановила машину, вышла из нее, включила сигнализацию и целенаправленно двинулась в какой-то переулок.

 Едва свернув за угол, она услышала какой-то странный шум, словно на землю упало что-то тяжелое. Быстро добежав до второго угла, осторожно из-за него выглянула и метрах в десяти, прямо напротив подъезда жилого дома, увидела двух мужчин, склонившихся над третьим. В руке одного из них, одетого в черную кожаную куртку, Джулия разглядела пистолет с глушителем, который он приставил к голове лежащего. Сухой щелчок - и темные брызги крови несчастного разметались по снегу вокруг его головы. Как только убийца отбросил пистолет в сторону, Джулия неслышно подскочила к ним сзади. Ее шаги действительно были неслышны, но убийца, может быть, чисто интуитивно ощутил какой-то шорох, резко повернулся, и в прорезях черной маски блеснул встревоженный взгляд черных глаз.

 - Колян, смотри! - с тревогой воскликнул он.

 - Что? - не понял напарник, одетый в летную куртку на молнии. Не мешкая, он повернулся в ту сторону, куда смотрел приятель: его лицо тоже было в маске! - Ах, ты падла е...я! - выругался он и стал расстегивать молнию на куртке.

 Прекрасно понимая, что вытащит из-под куртки этот матершинник, Джулия, не теряя ни мгновения, выпрыгнула вперед так стремительно, словно действительно происходила из рода пантер, и в доли секунды оказалась перед "летчиком". Для киллеров, которые были уверены, что девчонка, осознав, кто перед ней, постарается побыстрее смыться, ее поступок оказался столь неожиданным, что оба рты пораскрывали от удивления.

 - За что вы убили его? - тихо спросила Джулия.

 - Кто ты такая, чтобы нас спрашивать? - оклемался наконец тот, который делал контрольный выстрел в голову жертвы.

 - Ваш прокурор! - выдохнула Джулия, и тот вдруг вздрогнул: в ее голосе он услышал нечто, что его и правда напугало.

 - Была перед кем-то прокураком, перед нами станешь раком! - хихикнул "летчик", довольный своей идиотской шуткой, затем выхватил пистолет и направил на нее. - Скидавай штанцы свои! - приказал он.

 - Как скажешь, милый! - усмехнулась Джулия и вдруг резко выкинула руку в сторону его груди.

 Ее ладонь была еще на полпути к телу "летчика", как его пальцы бессильно разжались, и он выронил пистолет на лед, покрывавший асфальт. А еще через мгновение, когда ее раскрытая ладонь остановилась в нескольких миллиметрах от его груди, "летчик" конвульсивно вздрогнул, хотел что-то сказать, но, словно мешок с картошкой, повалился вперед, мертво ткнулся физиономией в лед и навсегда замер.

 - Ты чего, сучка?! - испуганно выкрикнул первый и тут же выхватил что-то из кармана. Раздавшийся характерный щелчок металла оповестил, что это выкидной нож.

 Он взмахнул им несколько раз, но Джулия без труда ушла от смертельных прикосновений стального лезвия и через секунду сама легко, но точно, коснулась точки на левом ухе бандита. В этот момент движение ее руки напоминало смертельный бросок кобры. Руки убийцы тут же бессильно упали вдоль бедер, он как-то жалобно взглянул в глаза странной незнакомки, успел прочитать в них свою смерть, его колени подкосились, будто слепленные из ваты, он рухнул на колени, продолжая смотреть в глаза, которые впервые в жизни видел.

 - Боже, как ты прекрас... - успели прошептать его губы, и он, продолжая стоять на коленях, откинулся корпусом назад и замер в нелепой позе.

 А стройная победительница вскинула глаза к небу.

 - Надеюсь, ты все видел, милый, и наверняка согласен с тем, что я делаю? Это же ты направлял меня, не так ли? - Эти слова ее губы прошептали тихо, словно молитву, затем она прислушалась и ей показалось, что она услышала голос Савелия:

 - Это та-а-к, ми-ла-я-я...

 - И это, любимый, только начало! - твердо заверила Джулия и вновь прислушалась, но на этот раз до ее ушей донесся лишь легкий шум ветра.

 Джулия облегченно вздохнула, улыбнулась, затем, оглядев поле короткой и яростной битвы, посмотрела на жертву киллеров и торжественно произнесла:

 - Упокойся с миром, мой незнакомый друг: твои убийцы понесли наказание.

 Потом повернулась и легким шагом побежала к машине. Если бы ее кто-то увидел сейчас, то наверняка бы подумал, что какая-то сумасшедшая спортсменка делает перед сном пробежку...

 На следующий день Джулия в теленовостях услышала, что ночью в районе Ленинского проспекта было совершено заказное убийство известного ученого, одного из соратников академика Сахарова.

 Закадровый голос, сообщавший об этом событии, сказал:

 - Рядом с убитым профессором обнаружены и трупы вероятных исполнителей. Конечно, можно предположить, что их убрали, чтобы не оставлять ненужных свидетелей. Но вызывает недоумение одно странное обстоятельство - причину смерти обоих киллеров пока установить не удалось: при первом, поверхностном осмотре медики не обнаружили на их телах ни единого следа насилия...

 - И не обнаружите, - усмехнулась Джулия.

 Впервые после гибели Савелия она ощутила некоторое облегчение и впервые проспала чуть ли не сутки. Но едва проснувшись, наскоро перекусила бутербродом с сосисками, запила кофе, облачилась в спортивный костюм и поспешила к машине, чтобы ехать в сторону Ленинградского проспекта. Почему туда? Так ей хотелось.

 Часы показывали одиннадцать вечера. Не успела Джулия доехать до Белорусского вокзала, как неожиданно вспомнила известные с юности строчки Блока: "По вечерам над ресторанами..."

 Сколько же в Москве развелось ресторанов и клубов, и называются они для ее уха непривычно: "Пушкин", "Тургенев", клуб "Станиславский"...

 - Что бы эти знаменитые люди подумали, когда бы узнали, что их именами называют рестораны? Пушкин с его темпераментом наверняка бы вызвал наглого владельца общепита на дуэль. - Джулия усмехнулась. - Тургенев, сидя в своей любимой Франции, скорее всего не обратил бы на этот незначительный факт внимания. А Станиславский? - Она плохо представляла себе характер великого реформатора русского театра. - А как бы отнесся к ресторану со своим именем Александр Блок? Он ведь был известным завсегдатаем питерских кабаков.

 "Я послал тебе черную розу в бокале...", - с грустью процитировала Джулия. - Интересно, а есть в Москве какое-нибудь заведение под названием "Александр Блок"?

 Джулия заглянула в бардачок, где, помнится, имелся подробный, с хорошими картами путеводитель по Москве. В разделе "рестораны" без труда обнаружилась искомая строчка: "Александр Блок" - казино, ресторан, клуб - далее следовал адрес.

 - Что ж, поедем следом за интуицией... - задумчиво произнесла Джулия, развернулась на первом же перекрестке и поехала туда, где находилось казино "Александр Блок".

 За пару кварталов она хотела припарковаться и дойти до казино пешком, но, едва завернув в переулок, заметила какое-то движение между гаражами. Присмотревшись, Джулия увидела, как трое мужиков охаживали палками четвертого. Бедняга пытался защититься руками, но в лежачем положении ему это плохо удавалось.

 Выскочив из машины, Джулия устремилась на помощь. Разгоряченные зверским истязанием, мучители не сразу заметили девушку, остановившуюся в нескольких метрах от них. К этому моменту их жертва наконец затихла, и они занялись более прибыльным делом: начали шарить в карманах бедняги, снимать с него золотые часы, золотую цепь с нательным крестиком, массивное кольцо с пальца. А из внутреннего кармана пиджака достали пухлое портмоне, из которого вынули довольно внушительную пачку долларов в сотенных купюрах.

 - Прав оказался Косой: подфартило в рулетку этому фраеру. Тысячи на две "поросенок" потянет, не меньше! - констатировал один из них, сверкнув фиксой.

 - Слушай, Толстый, а фраер, кажется, того, лапти себе сплел, - заметил вдруг второй, сухопарый парень лет тридцати с оттопыренными ушами.

 - Ты чо, Ушастый, впервой, что ли, мочишь? - ухмыльнулся третий, с бычьей шеей портового грузчика. - Меньше народу - больше кислороду! - Он мерзко рассмеялся.

 - Тихо ты, Тюлень, услышит кто! - оборвал его Толстый, и тут его взгляд наткнулся на Джулию. - Тебе чего, девка? - удивленно спросил он.

 - Кажется, она все видела, - встревоженно прошептал тот, кого назвали Ушастым.

 - А может, нет? - прошептал в ответ Толстый и повернулся к незнакомке. - Представляешь, идем с дружками, базарим о том о сем, и видим - мужик пьяный лежит, дай, думаем, посмотрим в карманах, может, адрес найдем или телефон какой, чтобы сообщить, значит...

 - А чтобы не мешал искать, тюк его палками по голове, так, что ли? - зло усмехнулась Джулия.

 - Ты чо, дура? - с деланым возмущением воскликнул Ушастый.

 - Точно, дура! - охотно подтвердил Тюлень. - Сама себя сдала...

 - Придется валить, - подытожил Толстый и кивнул бычьешеему Тюленю. - Давай ты!..

 - А может, сначала трахнем ее? - плотоядно ухмыльнулся тот. - Смотри, какая у нее попка ладная!

 - Ты чо, с печки головой упал? - озлился Толстый. - Все мозги у тебя в штанах. Вали, говорю!

 - Да шучу я, кореш, шучу! - тупо осклабился тот и двинулся на Джулию, раскрыв руки, словно для объятий. - Иди ко мне, красотулечка, я обыму тебя покрепче!

 - Может быть, сначала я тебя поглажу? - спросила она, и как только тот оказался на нужном расстоянии, резко выбросила руку с раскрытой ладонью вперед.

 Тюлень был много выше ее, да и в плечах чуть ли не вдвое шире, а потому его приятелям не было видно ее нападения, и они не поняли, почему их напарник сначала замер как вкопанный, а потом упал на спину.

 - Ты чего дурака ломаешь, Тюлень? - рассердился Толстый, но тот не отозвался. - Эй, что с тобой, кореш? Хватит придуриваться! - Он подошел и наклонился к нему. - Тю, е...ть-копать, он же не дышит! Ушастый, кончай со шлюхой, а я Косого вызову: в больницу Тюленя везти нужно!

 - Чуть что, так Ушастый, - недовольно пробурчал тот, поднял с земли обрезок трубы и резво пошел на Джулию, уверенный, что эта дура сейчас даст деру.

 Однако Джулия продолжала стоять, не шелохнувшись, что несколько насторожило Ушастого. Не доходя до нее, он занес руку с трубой, готовый к атаке с ее стороны.

 - Боишься? - тихо спросила она.

 Тот хотел достойно ответить, но не успел.

 - И правильно делаешь! - с задором воскликнула Джулия, затем легко выпрыгнула и ногой выбила из его руки сантехническую железяку.

 - Ах ты, блядина! - заорал тот и сунул руку в карман.

 Джулия не стала любопытствовать и дожидаться, что именно достанет Ушастый из кармана. Она ткнула ему пальцем чуть выше солнечного сплетения, и тот мгновенно замер. Если бы не его жадно хватающий воздух рот, можно было подумать, что это его картонный манекен или восковая фигура из музея мадам Тюссо.

 Занимаясь своим лежащим неподвижно приятелем и одновременно набирая номер по мобильнику, Толстый не заметил ее последнего движения и поднял глаза только тогда, когда Ушастый тоже замер напротив девушки.

 - Ты чо, Ушастый, от красоты ее окаменел, что ли? - пошутил Толстый, но тот никак не отреагировал на его вопрос.

 Почувствовав, что дело принимает какой-то непонятный оборот, Толстый выхватил пистолет, но взвести за-твор не успел. Перед его глазами промелькнула красивая женская рука, и через мгновение ему показалось, что голова просто взорвалась изнутри.

 - Кто... - успел еще выдавить из себя Толстый. Но какой вопрос он тщился задать странной незнакомке, так никто никогда и не узнает...

 Джулия подошла к забитой бандитами жертве, наклонилась и попыталась нащупать пульс на его шее: сердце как будто хоть и слабо, но все еще билось. Она достала носовой платок, взяла им мобильник Толстого, валявшийся на земле, набрала номер "скорой помощи" и, изменив голос на более грубый, сказала:

 - В Глубоком переулке, во дворе, рядом с частными гаражами, лежит тяжелораненый мужчина, поспешите!

 - Кто говорит?

 - Прохожий.

 - Ваша фамилия?

 Но Джулия уже отключила связь, вложила мобильник в руку Толстого и легкой трусцой поспешила к своей машине...

 Об этом трагическом происшествии была совсем короткая информация в одной из столичных газет:

 "Недалеко от казино "Александр Блок" была совершена попытка грабежа столичного гостя из солнечной Болгарии, посетившего казино. Гостю удалось сохранить свой выигрыш, но его здоровью нанесен значительный ущерб..."

 Ни единого упоминания о грабителях. И это навело Джулию на мысль, что органы дознания запретили упоминать о странных смертях, настигших преступников.

 - Похоже, они объединили оба случая непонятных смертей... Нужно быть осторожнее, - сделала вывод Джулия, дочитав заметку...

 Через пару суток Джулию вновь потянуло "на подвиги". Удивительным было то, что в эту ночь она совсем не планировала "заняться делом": уже легла спать, даже заснула, но вскоре проснулась от охватившего ее беспокойства. Часы показывали третий час ночи. Попыталась снова уснуть, даже закрыла глаза, но перед глазами, ни с того ни с сего, возникла Триумфальная арка в конце Кутузовского проспекта. Теперь отпали любые сомнения - там должно что-то произойти. Джулия поднялась, ополоснула лицо, прогоняя остатки сна, традиционно облачилась в спортивный костюм, натянула на голову шапочку и через несколько минут уже мчалась на "Жигулях" в сторону Триумфальной арки.

 Уверенная, что именно возле этого сооружения и должно что-то случиться, Джулия с удивлением наблюдала, как ее руки сами по себе начали поворачивать руль вправо. Хорошо еще, что Кутузовский проспект был пустынен и за ней никто не ехал, а то наверняка произошла бы авария. Она остановила машину перед огромным домом, украшенным незамысловатой лепниной. Джулия вспомнила, что в одном из таких домов некогда жил сам Леонид Ильич Брежнев. Вокруг было тихо, никакого намека не только на готовящееся преступление, но и на какое-нибудь более мелкое происшествие.

 Все же Джулия вышла из машины и недоуменно осмотрелась вокруг: ни единой души. Вдруг ее взгляд пошел кверху и начал осматривать окна дома. Все спали и видели десятый сон: ни одного светящегося окна! Ни одного? А вон то окно, на втором этаже? Какие-то тени там мелькают... Семейная ссора, что ли? Она уже собралась сесть в машину и уехать, как что-то заставило ее взобраться на крышу "Жигулей", чтобы получше рассмотреть, что же происходит в единственном светящемся окне. Уже через мгновение Джулия, спрыгнув с машины, устремилась к подъезду.

 "Только бы открыть дверь! Только бы открыть дверь!" - мысленно повторяла она, как заклинание, боясь, что двери подъезда в таком престижном доме наверняка имеют кодовый замок.

 Она спешила потому, что в светящемся окне успела увидеть, как двое мужчин в масках жестоко пытают женщину, используя электрический утюг. Кляп во рту женщины не давал ей закричать и позвать на помощь.

 "Наверно, грабители..., - мелькнуло в сознании. - Пытаются выяснить, где деньги или драгоценности..."

 - Ого, вас, оказывается, трое, - прошептала она, заметив в полумраке второго окна мелькнувшую фигуру...

 К счастью, подъездная дверь была открыта: по-видимому, грабители, не желая рисковать, оставили ее открытой, чтобы успеть в случае опасности сбежать без помех. Не мешкая ни секунды, Джулия распахнула дверь, но на мгновение задержалась на пороге, словно что-то предчувствуя.

 В подъезде и в самом деле затаился амбал с обрезом, который из-за секундной задержки Джулии ударил прикладом воздух. На всякий случай она выбросила руку в сторону тени, и глухой короткий вскрик оповестил ее о том, что разбойников подстраховывал четвертый подельник. Джулия нащупала выключатель, и лампочка осветила площадку перед лифтом.

 На полу сидел нападавший: на стене, по которой он сполз, ярко краснела дорожка от его разбитой головы. Этот четвертый сообщник грабителей явно засек, как Джулия взбиралась на крышу машины, и понял, что их застукали. Скорее всего, он взял ее на мушку и пристрелил бы, если бы она села в машину, но когда увидел, что девица спешит к подъезду, собрался "успокоить" нежелательную свидетельницу без всякого шума. Избежав страшного удара прикладом, Джулия сама нанесла ему удар точно в лоб, а кирпичная стена довершила ее работу. Нападавший так сильно приложился затылком, что тут же скончался.

 Это был невысокий, но вполне крепкий парень лет двадцати пяти, одетый в камуфляжный костюм и такой же расцветки куртку и кепочку. Несколько не очень художественных наколок с куполами церквей, украшавших его пальцы, говорили о том, что он не раз "заезжал" за колючую проволоку. В руках нападавший сжимал обрез, сделанный из двуствольного охотничьего ружья. Если бы приклад опустился на ее голову, то наверняка она сейчас занимала бы его место на холодном полу.

 Понимая, что каждая минута задержки может стоить жизни хозяйке квартиры, Джулия, перескакивая через ступеньки, устремилась на второй этаж, размышляя, как за-ставить грабителей открыть дверь. Ответ был неожиданно прост: бегом вернулась вниз, подняла с полу камуфляжную кепочку покойника и напялила ее поверх своей спортивной шапочки.

 "Как бы повел себя покойный, если бы захотел о чем-то попросить своих дружков? - задумалась Джулия. - Если попить захотел или в туалет приспичило, стал бы звонить или постучал бы в дверь?.. Нет, звонить вряд ли решился бы: соседи могут услышать, а это опасно. Точно! Постучал бы и очень тихо: свои, мол".

 Оказавшись на лестничной площадке второго этажа, Джулия сразу обратила внимание на то, что дверные глазки соседских дверей залеплены медицинским пластырем.

 "Видно, опытные грабители. - Джулия зло хмыкнула. - Но на всякий опыт найдется свой опыт!"

 Стоя перед дверью злосчастной квартиры, Джулия чуть слышно постучала прямо в глазок: дверь была обита настоящей кожей поверх поролона и стучать по ней было бесполезно. Как только послышались осторожные шаги за дверью, она чуть наклонила голову, чтобы на лицо упала тень, а освещенной оставалась кепочка их подельника.

 - Это ты, Сявый? - прохрипел за дверью чей-то прокуренный голос, и дверь распахнулась. - Ты чо, Сявый? - спросил высокий мужик лет сорока, в его руке Джулия успела заметить пистолет.

 Спросить-то он успел, но понять, что произошло дальше, никогда не сможет: страшная боль в сердце так его скрутила, что он разжал пальцы и медленно стал оседать на пол. Пистолет наверняка упал бы на паркет, если бы Джулия не только поймала его у самого пола, но и подхватила тело, которое бесшумно опустила на пол. Из комнаты доносились голоса.

 - Говори, сучка! Говори! - чуть приглушенно звучал высокий голос, сопровождаемый каким-то странным шипением: судя по приторному запаху горелой человеческой кожи, женщину действительно пытали раскаленным утюгом.

 - Оставь ее, Хрящ: она уже ничего не скажет!

 - Скажет!

 - Она тапки откинула...

 - Вот погань старая! Она притворяется, - зло выругался тот, кого назвали Хрящом.

 - Слушай, Хрящ, чего это нужно Сявому? - спросил недовольный голос, принадлежавший первому мужчине.

 - Не видишь, я занят, Кока, сам и спроси!

 - Сявый, ты чего приперся?

 Без особого труда догадавшись, что этот вопрос адресован тому, кто уже никогда не ответит ни на один вопрос, а его молчание только насторожит, Джулия промычала что-то нечленораздельное.

 - Не понял! - раздраженно бросил тот же голос.

 И снова Джулия повторила свой "ответ".

 - Чо за х...ня, Сявый? Ты чего там бурчишь? - вспылил тот и вышел в коридор.

 Джулия с трудом успела юркнуть за перегородку, а чтобы увидеть, что происходит в тамбуре перед входной дверью, третьему нужно было заглянуть за эту перегородку.

 - Ты чо мычишь, Будильник? По-человечески не можешь ответить? - недовольно пробурчал Кока и вдруг разглядел какую-то "букашку" женского рода.

 Сам он был килограммов под сто весом, да и ростом больше ста восьмидесяти сантиметров, а потому ему даже в голову не пришло насторожиться, тем более испугаться.

 - Ты кто? - ощерился он.

 Наверное, подумал, что им негаданно повезло: явилась родственница, которая не только покажет, где все тайники, но и потешит их застоявшуюся кровь.

 - Конь в пальто! - дружелюбно сообщила Джулия.

 Мужчине не осталось даже мгновения, чтобы оценить ее ответ: в его груди вспыхнул жуткий огонь, стерпеть который было просто невозможно. Ему показалось, что он хватанул какой-то страшной едкости кислоты, которая в мгновение ока сожгла все его внутренности.

 Он попытался завопить от боли, но только раскрыл рот с гнилыми зубами и выпучил глаза, которые, казалось, вот-вот выскочат из орбит. Джулия подхватила его за плечи и с большим трудом уложила эту стокилограммовую тушу рядом с его напарником.

 Потом осторожно заглянула на кухню и увидела лежащего на полу пожилого мужчину: из раны на его голове все еще сочилась кровь. По всей вероятности, это был хозяин квартиры.

 - Подонки! - зло прошептала Джулия.

 На мгновение ей захотелось оставить одного грабителя в живых, чтобы тот предстал перед судом. Однако все, что ей довелось увидеть, не позволило это сделать. К тому же, в России такое несовершенное правосудие, что подобная мразь, несмотря на содеянное, не дай Бог, имеет шанс выкрутиться. Однако в данном случае ей не пришлось прилагать никаких усилий для очередного возмездия: видно, Сам Господь вмешался и наказал последнего сообщника жестоких убийц...

 Войдя в гостиную, Джулия увидела четвертого соучастника преступления. Это был мужчина лет пятидесяти, с физиономией, не отягощенной хотя бы слабой тенью интеллекта, и, судя по частому покашливанию, давно страдаюший туберкулезом.

 Не в силах поверить, что хозяйка квартиры уже отошла в мир иной, он, удерживая женщину за волосы в сидячем положении на полу, с садистской настойчивостью продолжал прикладывать к телу несчастной раскаленный утюг. Можно было только удивляться особенностям его обоняния: смрад от опаленной человеческой кожи стоял такой, что хоть святых выноси.

 - Говори, падла, где деньги и рыжье прячешь? - тупо повторял он.

 Джулия вошла так тихо, что Хрящ не слышал ее, а когда поднял глаза, встретился взглядом с незнакомой женщиной. В ее глазах он прочел такую ненависть, что у него защемило сердце, выдержавшее до этого уже два инфарк-та. Бандит выпустил из рук волосы несчастной жертвы, и она мертво откинулась на спину, глухо ударившись затылком об пол. Вслед за ней повалился и ее мучитель. Еще до того, как он упал, Джулия поняла, что тот уже мертв. Взметнувшаяся в последний раз рука с утюгом странным образом опустилась ему на живот раскаленной поверхностью, и свитер задымился, добавляя к запаху жженой человеческой кожи еще и вонь горелой козлиной шерсти. Его вторая рука откинулась на шею бедной женщины.

 Джулии показалось, что тело замучанной от отвращения дернулось в сторону. Она откинула ногой руку ее мучителя в сторону, наклонилась, набросила носовой платочек на ручку утюга, чтобы не оставлять своих отпечатков, поставила его на кафельный пол и выдернула шнур из розетки. Потом с жалостью взглянула на мертвую хозяйку.

 - Прости, мать: не успела я... - виновато прошептала она.

 Покидая злосчастную квартиру, Джулия набрала номер "ноль-два" и сообщила, что по такому-то адресу происходит ограбление квартиры...

 Пару дней Джулия ощущала себя вполне сносно, но вскоре душа ее вновь заныла, и она снова отправилась "на охоту"...

 В этот раз она долго ездила по улицам Москвы, но ничего "стоящего" на ее пути не попадалось. К двум часам ночи она уже подумывала о том, чтобы вернуться домой, но, пожалуй, от безделья ей захотелось съездить в Текстильщики, чтобы навестить тот двор, где когда-то в далеком детстве прожила несколько лет. По Волгоградскому проспекту доехала до метро "Текстильщики", свернула на Люблинскую улицу, потом на Саратовскую. Сердце ностальгически забилось, и она решила дойти до своего бывшего дома пешком. Оставив машину на обочине, Джулия свернула на 1-й Саратовский проезд. Еще каких-нибудь полтораста метров, и она увидит свой дом, детский садик, в который когда-то водила ее мама...

 - Мамочка, бедная моя мамочка! - прошептала Джулия, подумав о ее трагической гибели.

 Вполне возможно, и всплакнула бы по-бабьи, но ее печальные воспоминания нарушил чей-то негромкий вскрик, который резко оборвался: кто-то явно звал на помощь. Пробежав метров сто в сторону, откуда донесся крик, Джулия увидела, как двое мужчин пытаются раздеть совсем молоденькую, лет шестнадцати, не больше, девушку. Чтобы ее крики не привлекли нежелательного внимания, один, мужчина лет сорока, обхватил ее за шею, приставив к горлу нож, а второй рукой прикрывал ей рот. Более молодой напарник срывал с перепуганной девушки одежду. Шубка уже лежала на снегу, а платье было разодрано до пояса.

 Поначалу Джулия приняла их за обыкновенных грабителей, но когда молодой обнажил красивую грудь девушки, сорвав с нее бюстгальтер и принялся ее тискать, одновременно стаскивая колготки, она сообразила, зачем шубка так аккуратно брошена в снег.

 - Вы что, мужики, совсем осатанели? - попыталась остановить их Джулия.

 - Ты посмотри, Сиплый, кто к нам пришел! - плотоядно усмехнулся тот, что помоложе. - Недаром ты говорил, что одной нам мало будет... Видно, Бог прослышал про твое недовольство: смотри, какая симпампулечка пришла к нам на помощь! - Он рванул напоследок колготки вместе с трусиками вниз и двинулся на Джулию. - Тебе блондинка, а мне рыжая! Потом махнемся...

 - Только ты, Валер, не перестарайся, как в прошлый раз: здесь тебе не лес, труп не спрячешь, - осклабился Сиплый, прозвище вполне соответствовало его вечно простуженному и давно пропитому голосу. - Не брыкайся, сучка, а то как чикну ножиком, и улыбка твоя станет намного шире. - Он силой заставил опуститься рыдающую девушку на колени и, продолжая держать у ее горла нож, принялся расстегивать свои брюки.

 - Послушайте, мужики, давайте договоримся: если вы сейчас отпустите пацанку, то я вам сама доставлю удовольствие, - кокетливо предложила Джулия. Она боялась за несчастную девушку, которой Сиплый запросто мог перерезать горло.

 - Ты как, Сиплый, не возражаешь? - плотоядно хихикнул молодой парень.

 - Как скажешь, красавица, - просипел с ухмылкой тот и беспричинно ткнул девчонку кулаком в висок: бедная тут же потеряла сознание и завалилась лицом в снег.

 Сиплый поднялся с колен и тоже пошел навстречу Джулии, нагло ухмыляясь и продолжая возиться с молнией на ширинке.

 - Ты как, Валер, сзади пристроишься или спереди накатишь? - спросил он.

 - Пусть тебе отчмокает, а я над попочкой потружусь, не возражаешь, птаха?

 - Нисколько, петушок, - процедила сквозь зубы Джулия, вновь вспомнив, какие мучения испытала ее мать перед смертью.

 - Слышь, Валер, как тебя обозвала эта худышка? - злорадно ухмыльнулся Сиплый.

 - Ах, ты, сучка! - мгновенно завелся Валерий. - Я ж тебе всю жопу порву!

 - Ага... Если успеешь! - Джулия специально устроила эту перепалку, чтобы второй насильник подошел поближе.

 Первое "внимание" она оказала молодому. "Удар" был столь силен, что он даже не ощутил боли: сначала в глазах вспыхнул яркий свет, потом сразу настала вечная темнота. Валерий столбом рухнул на спину и более не шевелился. Не понимая, как могло такое произойти, Сиплый продолжал надвигаться на эту "худышку", как он окрестил Джулию.

 - Думал тебя пощадить, а теперь сам взгляну на твой ливер и сердце вырву, сучка паровозная!

 - Сердце так сердце! - согласно кивнула она и тут же выбросила в сторону его груди ладонь.

 Когда он замер в вечной неподвижности, Джулия подняла нож, бросила его в водосточный люк, затем подошла к девушке и, приводя в чувство, похлопала ее по щекам. Открыв глаза, девчонка испуганно отшатнулась, но тут же облегченно вздохнула.

 - Это вы... А те где? - все еще испуганно спросила она.

 - Не бойся, больше они никого не напугают, - улыбнулась Джулия, помогая ей подняться на ноги. - Одевайся, а то простудишься...

 - Спасибо вам! - Девушка всхлипнула, увидев лежащих на снегу насильников, видно, снова все вспомнила.

 - Одевайся быстрее и беги отсюда, да забудь обо всем, что здесь случилось. - Джулия легко побежала в сторону припаркованной машины.

 - Господи, конечно, - пролепетала ей вслед спасенная девушка.

 Потом накинула на себя шубку, собрала со снега остатки колготок, трусиков, бюстгальтер, подхватила сумочку и помчалась прочь от этого страшного места...

 В эту ночь Джулия спала великолепно, без сновидений и только под утро то ли привиделся, то ли приснился ей Савелий. Это был странный сон: настолько реальный, что, казалось, она вновь ощущает ЕГО запах. Савелий долго смотрел ей в глаза, словно пытаясь о чем-то поведать без слов. Джулии захотелось задать ему вопрос, но он приложил палец к ее губам и отрицательно покачал головой. В тот же момент ей показалось, что откуда-то издалека она слышит его голос:

 - Не всегда верь очевидному...

 - Почему, милый?! - воскликнула Джулия, вскакивая в кровати и озираясь вокруг. Но Савелия рядом не оказалось: она была одна в комнате. - Ты же был здесь, Савушка... - прошептали ее губы, и она снова ощутила его запах.

 И долго сидела в кровати, пытаясь найти ответ: что с ней происходит?

 

VIII.  Признание атаманов

 Пока Джулия в одиночку боролась с преступностью, а Рокотов-младший без особого успеха искал загадочного "карателя", отправлявшего на тот свет московских негодяев, Роман Ставропольский знакомился с краем, в котором ему предстояло жить и помогать жить другим. Весть о том, что на Ставрополье впервые появился "русский Вор", облетела край быстро. В криминальном мире земли Казацкой и Кавказской по-разному восприняли эту весть: некоторые с надеждой, другие с настороженностью, но были и такие, кто почувствовал некую угрозу своему благополучию.

 Конечно, до его появления в качестве "Смотрящего" за Ставропольским краем там были русские авторитеты. Они много сделали для того, чтобы вытеснить с этой земли беспредельщиков, к которым прежде всего можно было отнести "чеховских" лидеров. С ними успешно боролись и довольно мощная смешанная группа из русских и армян - во главе нее стоял Кеша Афин-ский, и чисто русская бригада, возглавляемая Валерием Деловым. Действовали они жестко и "плодотворно": тех, кто не принимал "нормальных человеческих" законов и отказывался прекратить беспредел, беспощадно отстреливали. Так что к появлению первого "русского Вора" было много "почищено" в Ставропольском крае.

 Новый "законник" как человек дотошный и обстоятельный не торопил события, потому что знал, - ему вряд ли обрадуются все. В первую очередь следовало повнимательнее присмотреться к криминальным авторитетам, которые обладали реальной, хоть и своеобразной, властью в этом регионе. Роману Ставропольскому не надо было объяснять, что коронование его "Вором в законе" вовсе не означает, что все существующие криминальные структуры мгновенно возьмут "под козырек". Это ведь не армия, где перед вновь назначенным на должность генералом подчиненные вытягиваются "во фрунт".

 Потребуется много сил, энергии, а также смекалки, чтобы заслужить авторитет и уважение бывалых людей. Первым и самым важным шагом, конечно же, было создание собственной команды преданных и бесстрашных соратников, от которых, вполне возможно, будет зависеть его жизнь. Как говорил еще товарищ Сталин: "Кадры решают все!"

 Основную ставку Роман сделал на тех, с кем ему пришлось много лет ломать кусок хлеба за колючей проволокой, справедливо считая, что если в самых экстремальных ситуациях, которые случаются на зоне едва ли не ежедневно, человек выдержал, не скурвился, не предал тебя, то такому человеку можно доверить свою жизнь и на воле. И первым, кого он взял в свою "семью", был Александр Багров по прозвищу Санька-Багор. Познакомились они едва ли не в первый день появления Александра в той колонии, где Роман мотал свой последний срок. Будучи еще несовершеннолетним, Багров получил приличный срок за грабеж и принес на взрослую зону четыре года с "малолетки".

 Как правило, новичков, да еще с "малолетки", проверяют "на вшивость", доставая их различными придирками. Так же попытались "наехать" и на Багрова. А характер у парня еще тот: ему слово, он - десять, на него с кулаками, он за камень. Чуть ли не в первый день на него повысил голос один приблатненный фраер по прозвищу Костяной. Багров зарычал в ответ, тот на него замахнулся, чтобы взять на испуг, а Александр ему кулаком в морду.

 Силой, нужно заметить, Бог Саню не обделил. Ростом под метр восемьдесят, весом под девяносто, с широкой и мощной грудной клеткой, да и кулаки с поллитровую банку. Короче, насмешнику не позавидуешь: метров на пять отлетел от строптивого новичка. Кому это понравится? Тем более если считаешь себя "шерстяным".

 - Ты на кого руку поднял, сявка ты тряпочная?! - от злости завопил Костяной.

 На голос Костяного тут же сбежались его дружки и всем скопом навалились на новенького паренька. Какой бы ни был он сильный, но против шестерых, да еще и довольно крепких ребят, сумел продержаться на ногах минут пять, не больше: сбили на землю и давай обрабатывать ногами в сапогах. Если бы Багров и остался в живых после такой мясорубки, точно превратился бы в инвалида. Но, на его счастье, проходивший мимо Роман-Костоправ увидел избиение какого-то незнакомого парня и наверное, вспомнив себя в молодости, спросил у наблюдавших в стороне:

 - За что его?

 - Костяной его на "репетэ" взять хотел, а тот ему кулаком... - судя по тону, отвечавший явно сочувствовал новенькому, который попытался отстоять свое до-стоинство.

 - Знаешь, по какой залетел?

 - Грабеж...

 - Понятно... Ша, земляки! - коротко приказал Роман-Костоправ.

 Но разгоряченные избиением либо не расслышали его окрика, либо не захотели расслышать и продолжали усердно пинать несчастного, подзадориваемые Костяным:

 - Так ему! Так! Будешь знать, на кого руку поднял!

 - Эй, вы, не слышали, что Я вам сказал? - вскипел Роман-Костоправ. - Может, вам уши прочистить?

 Он подошел, оттолкнул одного, второго...

 - Ты чего, Костоправ? Этот сопляк меня первый ударил! - недовольно проворчал Костяной.

 - Ни с того ни с сего?

 - Ну! Я с ним пошутил, а он меня кулаком в морду...

 - Знаю я твои шуточки, Костяной. Кочумай, говорю, братва! - не на шутку рассердился Роман и даже ткнул кулаком под ребро самого ретивого.

 Это мгновенно отрезвило драчунов, и они отступили на безопасное расстояние: никому не хотелось испытать на себе гнев Костоправа. Новенький вскочил на ноги и снова бросился на обидчиков, но его остановил уверенный голос защитника:

 - Хватит, ты уже доказал, чего ты стоишь.

 Александр взглянул на того, кто, по существу, спас его от расправы. В глазах все еще бушевали гнев и обида.

 - Смелые: шестеро на одного! - воскликнул он. - А один на один - слабо?

 - Здесь, браток, не пионерский лагерь, а зона, - нравоучительно заметил Роман-Костоправ. - Да и грабил ты наверняка не один, верно?

 Парень удивленно взглянул на незнакомца: откуда тому известно, за что его осудили?

 - Один я был, - упрямо возразил он. - Это их было двое, и они хотели меня обчистить!

 - А почему же суд тебя окрестил? - усмехнулся Роман-Костоправ.

 - Так я их вырубил, потом поснимал с них часы, а тут менты мимо проезжали. - Паренек пожал плечами.

 - Да, не повезло тебе, браток. - Роман-Костоправ взглянул на его подбитый глаз, и было непонятно, что он имеет в виду: нежданных ментов или подбитый глаз. - Давай знакомиться: Роман-Костоправ.

 - Александр... Багров... - Парень отчего-то смутился.

 - Багров, да еще Александр - длинно очень, - протяжно проговорил Роман. - Во, Саня-Багор! Нравится?

 - Ничего, - согласно кивнул тот.

 - Вот и хорошо! Держи пять! - Он крепко пожал пареньку руку и добавил с улыбкой: - Отдашь десять!

 - Так у меня нет... пока, - растерялся Багров.

 - Господи, совсем еще пацан, - рассмеялся Роман-Костоправ. - Ладно, пошли со мной. - Он направился в сторону своего барака...

 С того памятного дня Саня-Багор ни на шаг не отходил от своего благодетеля, навсегда вручив ему душу и сердце. Он был настолько предан Роману, что однажды, когда с ним задумали разобраться недруги, пришедшие впятером ночью с заточками, Саня-Багор, не задумываясь, встал рядом и бился с Романом, даже получив рану в плечо, пока не подоспела помощь своих ребят...

 Освободился Саня-Багор чуть раньше старшого Роман дал ему свой адрес и при первой же возможности, когда Марианна приехала на свидание, подробно рассказал о нем и попросил ее позаботиться о парне до своего освобождения...

 Когда Роман вышел на свободу, Марианна шутливо жаловалась любимому:

 - Твой Санек, как сторожевой пес, был при мне. Шагу не давал одной ступить: стоит какому-то мужику даже просто взглянуть на меня, как он тут же готов наброситься на него с кулаками. Небось, специально приставил ко мне? Боялся, что налево схожу от тебя? Ну и дурачок ты у меня. - Она счастливо улыбалась и неж-но утыкалась носом в его мощную грудь...

 Оказалось, Саня-Багор не только охранял честь возлюбленной своего наставника, но и присматривался к дерзким ребятам, словно интуитивно чуя, что это может пригодиться Роману-Костоправу, когда он окажется на свободе. И когда время настало, он познакомил Романа с двумя такими парнями.

 С одним из них, Андроном Пятигорским, Саня-Багор в прямом смысле слова столкнулся на дороге. Стоял сильный туман, а Саня возвращался с романтического свидания, и его мысли были заняты симпатичной девушкой, с которой он познакомился накануне.

 Несмотря на привлекательную мужественную внешность, не оставлявшую женщин равнодушными, Саня-Багор был довольно стеснительным малым и с трудом мог заставить себя просто подойти и познакомиться, если особа женского рода ему нравилась. Всегда выжидал какого-то особого случая или надеялся, что кто-нибудь его познакомит с приглянувшимся объектом.

 С этой девушкой все произошло совершенно по-другому. Саня Багор давно облюбовал ресторан "Арлекин" и часто посещал его. Там собиралась молодежь, играла хорошая музыка, под которую танцевали не только посетители, как на дискотеке, но и выступали на небольшой эстраде симпатичные танцовщицы.

 Одна из них, карманного формата, с точеной фигуркой, кукольным личиком и роскошными, крашенными в светло-голубой цвет волосами, прихваченными ленточкой, сразу привлекла его внимание. До этого вечера Александр ее не видел: вероятно, недавно взяли на работу. Она столь отрешенно и самозабвенно танцевала, что Саня-Багор глаз не мог от нее оторвать и мысленно окрестил ее Мальвиной. К алкоголю Багров относился скорее отрицательно, нежели равнодушно, выпивая в основном только под нажимом друзей или по праздникам. Но сейчас так разволновался, что, желая снять стресс, сам заказал сто пятьдесят граммов водки и в два глотка выпил. На душе стало спокойно, тепло и уютно настолько, что он взял и послал девушке через официанта цветы, попросив того, однако, не говорить, кто этот таинственный поклонник.

 Посланец же просьбу понял по-своему: шепнул "по секрету", что цветы послал парень, сидящий за вторым столиком, но просил себя не называть. Скорее всего, именно эта "тайна" и заинтриговала девушку, внимание которой, еще до появления цветов, привлек этот симпатичный молодой человек. В первый же перерыв она сама подошла к столику, где сидел незнакомец, и без обиняков спросила:

 - Это ты прислал мне цветы?

 Саня-Багор так растерялся, что на мгновение потерял дар речи. Он только смотрел на недостижимую Мальвину и хлопал карими глазами. Молчание нарушила девушка, заразительно, словно колокольчик, рассмеявшись, не обращая никакого внимания на окружающих. Ее позабавила довольно нелепая ситуация: она поймала себя на том, что впервые выступает инициатором знакомства с парнем.

 - Разве я такой смешной? - смущаясь, наконец выдавил Саня.

 - Да нет, я над собой смеюсь: первый раз сама знакомлюсь с парнем, - искренне призналась она и протянула ему руку: - Вероникой меня зовут...

 Только тут до Сани-Багра дошло, что он до сих пор сидит, а девушка перед ним стоит.

 - Извини! - Он вскочил, задев столик, обхватил своей ручищей руку Вероники и смущенно проговорил: - А я - Саня-Ба... - но тут же спохватился: - Александр, короче...

 - Красивое имя... очень приятно. - У нее была обворожительная улыбка, открывавшая белоснежные зубки, а глаза настолько синие, что он готов был в них утонуть.

 - Может, присядешь? - робко предложил Саня-Багор, даже не мечтая, что девушка согласится.

 - С удовольствием: минут десять у меня есть, - без затей ответила Вероника.

 Для Сани-Багра эти десять минут пролетели, как один миг. Девушка излучала такое расположение, что его привычная скованность испарилась, и он, обычно скрывающий от всех, что совсем недавно вернулся из мест не столь отдаленных, сам не зная почему, раскрылся перед ней и все рассказал. Рассказал, и сердце вдруг сжалось: зачем он так разоткровенничался? Сейчас она встанет, извинится и больше никогда не захочет общаться с ним.

 Вероника действительно взглянула на часы и, как он и предполагал, извинилась:

 - Прости, Александр, но мне пора на сцену...

 Саня-Багор, скрывая огорчение, опустил глаза. "Все правильно, - подумал он, - разве может ТАКАЯ девушка встречаться с бывшим уголовником?"

 - Я, сам понимаешь, не знала, что познакомлюсь с тобой, а потому не предупредила дома, что могу задержаться, и должна вернуться сразу же после окончания работы, - проговорила она таким тоном, словно просила простить за причиненные неудобства.

 Эти слова и тон буквально огорошили Саню-Багра, и он вновь с восхищением посмотрел на девушку, не зная, что и сказать. Пришлось Веронике опять проявлять инициативу:

 - Если завтрашний вечер у тебя не занят, то мы можем встретиться и пару часов провести вместе: у меня долгожданный выходной!

 Вовсе не готовый к такому повороту событий, но всеми фибрами души его приветствуя, Саня-Багор смог разродиться только одним словом:

 - Да! - воскликнул он.

 - "Да" - не занят или "да" - встретимся? - Вероника лукаво взглянула ему в глаза.

 - Конечно, встретимся! - выпалил Саня.

 Следующий день оказался для него кромешной мукой: единственное, о чем он мог думать, так это о девушке и о предстоящей с ней встрече. С трудом дождавшись вечера, он примчался на условленное место раньше чем на час и с волнением шагал туда-сюда, напряженно поглядывая по сторонам, каждую минуту мысленно задавая самому себе мучительный вопрос: "Придет или не придет?"

 К его удивлению, Вероника явилась даже минут за пять до назначенного времени. Бросившись к нему на шею, она искренне воскликнула безо всякого стеснения:

 - С трудом дождалась нашей встречи, Саня!

 - И я... - глупо улыбаясь, кивнул Саня-Багор, - куда пойдем? В ресторан, в кино или просто погуляем?

 - Каждый день ресторан - надоел хуже пареной репы, в кино что-то не хочется, гулять, пожалуй, холодновато... - перечисляла девушка, а потом, как бы между прочим, спросила: - А ты с кем, с родителями живешь?

 - Нет, один, - ответил Александр, еще не догадываясь, почему она спросила.

 Он на самом деле жил один в двухкомнатной квартире, которую недорого помогла ему снять Марианна у своих знакомых, уехавших на два года работать в Болгарию.

 - Ты не против, если мы к тебе пойдем? Наберем по дороге всяких вкусностей и проведем вечер только вдвоем, честно говоря, никого не хочется видеть! - Она смотрела на него, а в глазах прыгали лукавые чертики.

 - Ко мне? - Девушка продолжала его потрясать. - Ты правда этого хочешь?

 - Думаешь, прикалываюсь?

 Опасаясь, что Вероника передумает, он подхватил ее под руку, остановил такси, и они, купив по дороге вина, фруктов и коробку конфет, вскоре добрались до арендованной им квартиры. Перед отъездом хозяева очень постарались распродать все самое ценное, и потому в глаза сразу бросалось, что в ней живет холостяк, не особо заботящийся об уюте и комфорте. Минимум типичной общепитовской посуды на кухне, видавший виды стол, две табуретки, в большой комнате диван, небольшой столик на обшарпанном ковре, дешевенький телевизор, в спальной большая кровать и старенький шифоньер для белья. Повсюду разбросаны вещи.

 - Сразу ясно, что здесь живет холостяк! - улыбнулась Вероника.

 Потом, засучив рукава, принялась прибирать квартиру: у нее это получалось так ловко и споро, что невооруженным глазом было видно, что работа доставляет ей удовольствие.

 - Не нужно, Вероника, я сам... - смущенно попытался остановить ее Саня.

 - Нельзя, чтобы наша первая встреча произошла в беспорядке и хаосе, - назидательно возразила Вероника, - займись-ка лучше столом, милый...

 Буквально через час квартира настолько преобразилась, что в ней даже появилось какое-то подобие уюта. Они придвинули столик к дивану и сели рядом. Молча выпили по бокалу грузинского вина, закусили фруктами, а потом Вероника начала рассказывать о себе. Оказывается, у нее есть трехлетний ребенок, она живет с матерью, которая и сидит сейчас с малышом. У нее был счастливый брак, но больше года назад муж вернулся из Чечни в виде груза "двести". Сразу навалилось столько проблем, что переживать о потере любимого человека было практически некогда. По состоянию здоровья мать не работает, и до гибели мужа они жили только на его зарплату, зарплату капитана воздушно-десантных войск. После его похорон долгое время они буквально перебивались с хлеба на воду, пока Веронике не удалось наконец устроиться танцовщицей в ресторан "Арлекин".

 - Кстати, со дня получения похоронки ты первый мужчина, с кем мне захотелось познакомиться...

 - Тебе? - недоверчиво переспросил он, не понимая, как такую красавицу кто-нибудь да и "не уговорил".

 - Мне! - с вызовом ответила Вероника. - Многие пытались назначать мне свидание, и я... никому не отказывала, - проговорила она серьезным тоном, но, заметив его мгновенно потухший взор, задорно рассмеялась и добавила: - Но никогда не приходила на встречу!

 - Никогда?

 - Никогда, - шепотом подтвердила девушка, не отрывая от него взгляда.

 Саня-Багор не помнил, когда его губы потянулись к ее губам, нежно притронулись к ним, словно пытаясь на ощупь понять, насколько они жаждут этого прикосновения. Мелкая дрожь, как от удара электрическим током, пробежала по их телам. Не в силах больше сдерживаться, они сжали друг в друга в объятиях и опустились на диван, но тот оказался таким узким, что они сползли на протертый ковер, едва не уронив столик с напитками. Молодые люди настолько жаждали любви, что им нельзя было терять ни минуты, ни секунды: умудряясь не прерывать затянувшийся поцелуй, они срывали друг с друга одежду.

 Волнуясь, что ее нежную кожу поцарапает старый протертый ковер, Александр подхватил Веронику на руки, она обвила его бедра ногами, шею руками, словно желая слиться с ним в единое целое.

 Добравшись до кровати, Александр буквально рухнул на девушку, и его разбухший от возбуждения клинок моментально вонзился в ее дивную пещеру. Девушка застонала то ли от его внушительного размера, то ли от страсти, и ее возглас заставил Саню замереть. Однако Вероника тут же воскликнула:

 - Не останавливайся, милый, это от счастья!

 - Родная моя! - прошептал Александр, то взлетая над ней, то резко устремляясь вниз.

 Желание так сильно переполняло их, что тела буквально сталкивались, издавая громкий хлопок. При каждом столкновении Вероника вскрикивала и тут же прикусывала губы, трепеща в ожидании момента наивысшего блаженства. А когда он наступил, уже не смогла сдержать громких всхлипов.

 - А-а-а! Милый, родной мой! Еще! Еще! - выкрикивала она, исступленно вздымая бедра навстречу его телу.

 - Господи! - выкрикнул и Александр, выплескивая мощный поток своего любовного нектара в ее водопад...

 Все это оказалось столь удивительно прекрасным, что они, словно сверхновые звезды в космосе, исторгли и впустили друг в друга такие сгустки энергии, что долгое время лежали не шевелясь, полностью слившейся плотью. Только иногда его ослабевший от сладострастной битвы приятель вздрагивал, заставляя сжиматься своды ее уставшего грота. Они так и заснули, оставаясь друг в друге. И проснулись одновременно, словно испугавшись чего-то. Оказалось, что Вероника едва не проспала время возвращения домой: нужно было кормить сына...

 Проводив девушку, Саня возвращался домой в таком приподнято-романтическом настроении, что не заметил в тумане внезапно выскочивший "Мерседес". Единственное, что он успел сделать, так это сгруппироваться, и машина задела его по касательной, а потому, хотя и отбросило метров на пять и сильно ушибло, но обошлось без всяких переломов. Сидевший за рулем невысокий черноволосый парень лет тридцати выскочил из "мерса" и испуганно склонился на Саней-Багром, осторожно стал его ощупывать, пытаясь установить, нет ли серьезных повреждений:

 - Здесь болит? А здесь? А здесь? - непрестанно повторял он.

 - Чего ты меня щупаешь, словно бабу? - недовольно буркнул Саня-Багор. - Со мной все нормально! - И тут же закричал на него: - Ты чего так лихачишь?! Убить же мог!

 - Лихачу? Да я ехал не больше тридцати: по сторонам смотреть надо, - огрызнулся тот, но спохватился и вновь спросил: - У тебя в самом деле все в порядке?

 - В порядке, только бок ноет.

 - Садись в машину, довезу, куда скажешь.

 - Да пошел ты!..

 - Ладно, не держи на меня зла, возможно, ты прав: чуток от дороги отвлекся, - нехотя признался владелец машины. - Только что с ментами цапанулся, не отошел еще, а тут ты словно из-под земли вырос... Может, без ментов обойдемся? - предложил он и вытащил из кармана бумажник: - Сколько?

 - Ты что, земляк, с печки упал, что ли? - недовольно пробурчал Саня-Багор. - Я что, на дятла похож или на барыгу? Попутал ты масть, братишка!

 - Ну, извини! Может, поляну накрыть?

 - Тебя как кличут?

 - Андрон... Пятигорский...

 - А меня Саня-Багор...

 - Давно от "Хозяина"?

 - Четыре месяца, а ты?

 - Три года уже...

 - С кем кентуешься?

 - Честно говоря, сам стараюсь выплыть. Человек пять братишек есть, с ними и отбиваемся, - неопределенно ответил новый знакомец, явно предпочитая не раскрываться перед случайно встреченным малым. - А ты с кем дружишь? Я к тому, что, может, кого из них и я знаю...

 - В основном я был рядом с Романом-Костоправом.

 - Ба, так я слышал про него от своего близкого: Васьки-Беспалого, он с ним в Соликамске парился. Много хорошего рассказывал о нем. Он вроде тоже из наших мест?

 - Ставропольский...

 - Ништяк пацан! Таких бы сюда побольше! Ты же, наверное, уже скумекал, сколько здесь мрази беспредельной?

 - Наслышан, - усмехнулся Саня-Багор. - Так вот, Андрон Пятигорский, обо мне не суетись: все нормалек! Слушай, а кент твой, Васек-Беспалый, он с тобой сейчас или "повенчан" на срок?

 - Он в Кисловодске, а что?

 - Нужно сбиваться в стаю: сам говоришь, беспредельщиков и отморозков развелось.

 - Выше крыши! - кивнул Андрон Пятигорский. - Чего мы холодрыгу ловим? Давай сядем в машину.

 Они сели в салон, и Андрон двинул вперед. Их многое связывало в этой жизни, взаимный интерес разгорался и, чтобы не расставаться, они отправились в "Погребок", работавший до шести утра. С той "с ног сшибающей" встречи и началась их мужская дружба. Оказалось, что у Андрона действительно есть "бригада" боевых ребятишек, готовых за своего "старшого" пойти и в огонь и в воду. Вскоре Андрон Пятигорский познакомил нового друга с Васьком-Беспалым, получившим свое погоняло за потерянный в Чечне мизинец, который оторвало случайной пулей. Причем сам Васек рассказывал эту историю так, что сразу и не поймешь, шутит он или говорит серьезно. Вроде бы однажды он травил анекдоты приятелю, чтобы не задремать в дозоре, взмахнул рукой, а в этот момент и пролетела пуля. В конце рассказа Васек неизменно добавлял:

 - Видно, снайпер, подлюга, хотел мне в лоб попасть, да что-то отвлекло: может, бабу свою вспомнил, а может, птичка пролетная какнула в прицел... - На этом месте Васек всегда заразительно хохотал.

 Однажды Саня-Багор, отшивая какого-то "черножопого", пытавшегося на улице пристать к Марианке, оттолкнул его в грудь, а тот за нож схватился. Саня настолько рассвирепел, что засандалил ему в лоб с такой силой, что "чех" не просек, как на земле оказался и нож выронил. Но только очнулся, как принялся поливать матом своего обидчика. Саня подхватил с земли его нож и приставил к горлу.

 - Закрой свой поганый рот, если не хочешь, чтобы я тебя заткнул навсегда! - В его голосе была такая откровенная угроза, что чечен оборвал поток грязи на полуслове, после чего и был освобожден из железных объятий. - В следующий раз думай, к кому кадриться! - добавил Саня-Багор.

 - Я-то буду думат, - прищурился тот, - но и тэбэ совэтуу подумат, на кого ты руку поднал...

 - Слушай, мне по фигу, кто ты, дергай отсюда лучше, пока я не передумал и башку тебе не оторвал! - Саня-Багор вновь схватил его за грудки.

 - Ладно-ладно, хватыт, ухожу. - "Чех" поднял руки.

 - Не нужно было тебе с этой мразью цапаться, - шепотом проговорил Сане-Багру знакомый парень, оказавшийся рядом. - Это же Бузжигит-хан, конченая сволочь. Чисто конкретно отмороженный "чех". Ни за что не простит такого унижения и отомстит: выследит и "перо" всадит.

 - С кем кентуется?

 - Его брат, Алибек-Черный, "крышует" универсам.

 - В Пятигорске?

 - Ну... Не советую соваться туда: у него бригада человек пятнадцать. Поговаривают, что половина из них из отряда "Черного араба": для них человека завалить, что нам клопа раздавить. Я бы на твоем месте исчез из города на месяц-другой...

 - Подумаю, - кивнул Саня-Багор и, проводив Марианну домой, направился к Андрону Пятигорскому.

 Услышав рассказ о его столкновении с Бузжигит-ханом, Андрон спросил:

 - Что решил?

 - Ну не прятаться же! - вспылил Саня-Багор.

 - Не сомневался, что ты так ответишь, - успокоил его Андрон Пятигорский. - Эта мразь ни за что не уймется, пока не пришьет тебя или не покалечит.

 - Ты тоже предлагаешь мне смыться? - нахмурил брови Саня.

 - Ничего подобного! Просто размышляю вслух. Есть один вариант...

 - Говори!

 - Эта гнида Бузжигит-хан давно напрашивается: оборзел до не могу, многие на него зуб имеют.

 - Предлагаешь стравить их?

 - Это было бы хорошо, - Андрон задумчиво покачал головой, - но вряд ли получится: побаиваются его. А вот если кто-то позовет на драку с его дружками, многие не откажутся.

 - Ну, братела, ты предлагаешь целую войну устроить: ни к чему это.

 - А ты ждешь, чтобы тебя завалили где-нибудь из-за угла? - разгорячился Андрон.

 - Нет, мне жить еще не надоело, но, думаю, лучше сделать все по-тихому: не ждать, пока Бузжигит-хан меня подкараулит, а его самого подстеречь, - вздохнул Саня-Багор.

 - Мысль неплохая, но после того как ты его опозорил, он теперь наверняка один не будет ходить, - резонно заметил Андрон Пятигорский.

 - Не толпу же он с собой водить будет, а мне вполне хватит парочки надежных ребятишек. - Саня-Багор вопросительно взглянул на Андрона Пятигорского.

 Тот наморщил лоб, подумал немного, потом деловито кивнул на машину.

 - Садись, поехали!

 Минут через пятнадцать они встретились с Васьком-Беспалым, и не успел Андрон Пятигорский рассказать ему подробности о столкновении Санька с Бузжигит-ханом, как тот с восторгом воскликнул:

 - Я - "за"! Давно пора с этой мразью покончить!

 - Чему ты-то вдруг так обрадовался? - удивился Саня-Багор. - У тебя что, личные счеты с ним?

 Васек-Беспалый стиснул зубы и от волнения с силой саданул кулаком по столу. Его так разобрало, что он отвернулся: от злости скулы свело.

 За него ответил Андрон Пятигорский: чуть слышно он поведал Сане такую историю.

 - Больше года назад этот подонок Бузжигит-хан изнасиловал подругу Васька, притом избил так, что она месяца полтора пролежала в больнице. По ее заявлению ментура завела дело, а потом, видно, тот забашлял достаточно - дело спустили на тормозах, затем и вовсе закрыли: "в связи с недоказанностью..." А когда Васек попытался лодку раскачать, на него самого менты стали наезжать.

 - Поэтому он и перебрался тогда в Кисловодск? - хмуро спросил Саня-Багор.

 - Ну! А сейчас, когда следака, ведущего то дело, в Ростов перевели, все вроде устаканилось, потому Васек и вернулся в Пятигорск. Но, как ты понимаешь, нисколько не успокоился на счет Бузжигит-хана. Да и как тут успокоишься? - Андрон глубоко вздохнул. - Его приятельница ведь так и не вышла из-под "Красного креста": тело подправили, а душу нет... Сейчас в ростовской "дурке" лечится. Вот, братишка, такие у нас пакостные дела!

 Саня-Багор подошел к Ваську и положил руку ему на плечо.

 - Жаль, не знал об этом раньше, братишка, завалил бы тогда подлюгу! - искренне посетовал он.

 - И хорошо, что не завалил: не хватало еще сидеть за такую гниду! Но за поддержку спасибо! - Васек пожал Александру руку. - Я вот что думаю: тебе нужно затихнуть на пару дней и всякий вечер находиться в окружении знакомых...

 - Стоп, братишка, так не пойдет! - прервал его Александр. - Случись что, и ты первым пойдешь среди подозреваемых в его убийстве.

 - Факт, - улыбнулся тот, - а потому я и буду пару дней в окружении свидетелей.

 Короче говоря, они вскоре пришли к общему знаменателю. Саня-Багор как более "свежий" подозреваемый должен иметь железное алиби: ему следовало дня два не отходить от Марианки и ее детей, а в назначенный час "икс" оказаться вместе с ней и еще с одним парнем, похожим на Васька-Беспалого и одетого в его приметную куртку желто-оранжевого цвета, в "Арлекине". Там обычно бывает толпа народу, так что лицо ничем не примечательного посетителя вряд ли кто запоминает, а вот яркая куртка в памяти останется.

 Когда Саня-Багор рассказал Марианне их план, она сразу согласилась сыграть свою роль.

 - Ведь эта сволочь ко мне нагло приставала: был бы здесь Роман, он бы ему точно башку отвинтил!

 - А пока шефа нет, мы постоим за тебя! - твердо обещал Саня-Багор.

 Все произошло еще удачнее и много проще, чем они планировали: на третий день у Марианны зазвонил телефон, и минут через тридцать она, Саня-Багор и парень по имени Юра уже сидели за столиком ресторана "Арлекин". А через пару часов зазвонил пейджер Марианны, на который пришло сообщение из двух слов:

 "Жду дома!"

 Марианна взглянула на Юрия и чуть заметно кивнула: тот встал, извинился и вышел. Вскоре вместо него явился уже Васек-Беспалый, с которым они пересеклись в туалете и поменялись куртками.

 В ответ на вопросительный взгляд Сани-Багра Васек молча поднял кверху большой палец. Посидев еще с полчаса, они покинули ресторан. А на следующий день Пятигорск облетела весть о том, что на пустыре, в районе железнодорожного вокзала произошла жестокая разборка между двумя криминальными группами, которые что-то не поделили между собой. В результате этого столкновения погибли двое мужчин, один из них небезызвестный криминальный авторитет Бузжигит-хан по прозвищу Буза-чечен...

 Как же все произошло?

 Один из ребятишек Андрона Пятигорского, которому было поручено не выпускать из поля зрения Бузжигит-хана, подслушал, что его подопечный собрался навестить свою новенькую пассию, проживавшую в собственном доме на улице в районе железнодорожного вокзала. Причем попасть на эту улицу со стороны центра можно было, только пересекая пустырь, специально расчищенный для нового многоэтажного дома, который еще не начали строить.

 Эту важную информацию наблюдатель поспешил довести до сведения Андрона Пятигорского. Известно место, известен час, остается только поставить капкан. Для бывшего разведчика из ВДВ, кем был Васек-Беспалый, это как "два пальца об асфальт", прошу простить за каламбур. Требовалось засесть в укромном месте и ждать. С самого начала Андрон Пятигорский настаивал на том, чтобы воспользоваться пистолетом. Но Васек-Беспалый категорически воспротивился, резонно предположив, что на преступления с применением огнестрельного оружия высшие ментовские чины реагируют болезненно, да и проколоться на "пушке" гораздо проще.

 Сошлись на том, что Васек все сделает сам, а в задачу Андрона Пятигорского входит огневое прикрытие. То есть на тот маловероятный случай, если с Васьком произойдет что-то непредвиденное и его вырубят. Только тогда Андрон должен был пустить в ход пистолет, завалить Бузжигит-хана и того, кто с ним будет, после чего на несколько месяцев уехать окольными путями в Ростов, где его уже ждали. Два десятка человек готовы были любому подтвердить, что в день происшествия в Пятигорске он был на дне рождения своего старого приятеля.

 К счастью, все произошло настолько просто и обыденно, что, как заметил позже Васек-Беспалый, "было даже неинтересно". Опоздав минут на пятнадцать, Бузжигит-хан появился на пустыре в сопровождении парня плотного телосложения. Васек-Беспалый обрадовался неожиданной удаче: вторым оказался Мамед-хан, тот самый малый, который не только держал руки его подружке, но после своего хозяина сам жестоко изнасиловал несчастную и членом, и дулом пистолета, вызвав у бедной девушки сильное кровотечение из прямой кишки. Поскольку она кричала от жуткой боли, он беспощадно бил ее кулаком по лицу и сломал нос и челюсть.

 Когда до приговоренных оставалось немногим больше пяти метров, Васек-Беспалый, как чертик из табакерки, появился перед ними. Бузжигит-хан сразу узнал его, но опасности не почуял.

 - Тэбэ чэго надо, Бэспалый? - пьяно усмехнулся Бузжигит-хан. - Нэужэлы рэшыл сам ыспытат то, что ыспытала твоа баба?

 - Слюшай, Хозяын, давай я эму ухо отстрэлу: был Бэспалым, станэт Бэзухым! - хихикнул своей шутке Мамед-хан и вырвал из-за пояса пистолет.

 Однако не успел даже курок взвести: ему в горло вонзился стальной клинок десантного ножа. Мамед-хан обхватил горло руками, но все было кончено: нож попал точно в сонную артерию и незадачливый шутник умер мгновенно и безо всякого шума.

 Брызнувшая кровь попала на лицо Бузжигит-хана, который мгновенно отрезвел:

 - Ты чэго сдэлал, сын ишака? - испуганно воскликнул он и стал судорожно доставать пистолет, видно, зацепившийся за подкладку кармана.

 - Не может остаться безнаказанным тот, кто изуродовал жизнь моей невесте! - тихо проговорил Васек-Беспалый. - И ты сейчас тоже сдохнешь, как вонючий шакал!

 Нисколько не спеша, он склонился над трупом Мамед-хана, развернул его лицом к Бузжигит-хану, как бы заставляя быть свидетелем, вытащил из его горла нож и медленно пошел на хозяина Мамеда, который все еще продолжал бороться с подкладкой.

 - Сколко ты хочэшь, чтобы мэнэ оставыт жыт? Сто тысач? Двэсты тысач зэлоных? Пол-лымона? Говоры? - взвизгнул Бузжигит-хан. - Нэ убывай! - взмолился он. - Имэнэм Аллаха прошу!

 - Татьяна тоже просила вас, - процедил сквозь зубы Васек-Беспалый и точным движением вонзил нож в сердце негодяя, чуть повернул клинок, чтобы не оставлять ему ни единого шанса, после чего выдернул нож и сделал шаг в сторону, дабы не запачкаться брызнувшей кровью.

 - Всо... - успел выдохнуть Бузжигит-хан, по прозвищу Буза-чечен, потом ноги его подкосились, и он упал сначала на колени, затем ткнулся лицом в землю и затих.

 Взглянув на трупы, Васек-Беспалый злорадно усмехнулся и тихо проговорил:

 - А это вам подарочек, господа менты!

 Он вытащил из кармана носовой платок, обернул им правую руку, достал пистолет Бузжигит-хана, вложил тому в руку и нажал его пальцем на спуск. Пуля безжалостно вошла в горло Мамед-хана, точно туда, где совсем недавно торчал нож. Затем то же самое проделал с пистолетом Мамед-хана, но на этот раз сделал пару выстрелов его рукой в воздух.

 - Васек, дергаем отсюда, а то сейчас менты нагрянут: наверняка кто-то слышал выстрелы и позвонил по "ноль-два"! - выбежав к приятелю из своего укрытия, крикнул Андрон Пятигорский.

 Они добежали до машины и вскоре уже были далеко от места, где свершилась справедливость.

 - А ты действительно настоящий профессионал! - не без восхищения похвалил Андрон Пятигорский. - Теперь я понимаю, почему за твою голову "чехи" сто тысяч объявили...

 - Легенды все это, - отмахнулся Василий, еще не отошедший от случившегося.

 Но собеседник по-своему оценил его состояние.

 - Жалеешь их? - спросил он.

 - Да, жалею, - зло кивнул тот. - Жалею, что они так легко сдохли! Моя б воля, заставил бы их мучаться всю жизнь, как мучается несчастная Татьяна!..

 - Эт-то точно! - согласился Андрон Пятигорский.

 - Ладно, не стоят эти твари, чтобы говорить о них, звони лучше на пейджер...

 Как и предполагал опытный разведчик, эксперты так и не смогли дать точного заключения о том, что явилось причиной гибели Мамед-хана. А следствие радовалось тому, что оба ствола, из которых стреляли, были оставлены на месте преступления. Поскольку никаких других следов не обнаружили, менты, проверив для очистки совести алиби нескольких подозреваемых, в том числе Сани-Багра и Васька-Беспалого, положили дело в дальний ящик...

 Когда Саня-Багор рассказал о новых приятелях и познакомил своего наставника с Андроном Пятигорским и Васьком-Беспалым, Роману парни сразу понравились. И вскоре, понаблюдав за тем, как они держатся и работают, Ставропольский предложил им присоединиться к его "семье" и стать "бригадирами". Они нисколько не раздумывали и начали работать вместе, безоговорочно признав Романа Ставропольского за старшого, главным девизом которого была древняя русская поговорка: "Худой мир лучше доброй ссоры!"

 Но легко провозгласить, сложнее доказать правоту сказанного на деле. Несмотря на весть, облетевшую Ставропольский край, что на Кавказской земле появился новый "Смотрящий", люди, попавшие в беду, пока остерегались обращаться к нему за помощью, резонно полагая, что лучше жестокий, но свой, чем добрый, но чужой. Ведь неизвестно еще, чего ждать от его провозглашенной доброты. Ставропольскому срочно были нужны результаты. Недаром говорится, что на ловца и зверь бежит. Пока Роман и его близкие раздумывали, как заявить о себе, неожиданно к нему прибыл гонец от казаков и попросил о встрече с несколькими атаманами.

 Казачью силу на Руси издревле уважали, и с ней считались даже в столице. Сейчас, когда произошел распад такой мощной державы, какой являлся Советский Союз, когда возмутительно низко упал авторитет армии, возрожденное казачество все больше привлекает внимание Кремля. Всерьез поднимался вопрос об официальном статусе казачьих войск в составе российских Вооруженных Сил. А пока шли дискуссии в парламенте, казачьи атаманы уже решали проблемы, с которыми не могли справиться ни местные администрации, ни органы правосудия.

 Незадолго до появления гонца от казачьих атаманов Андрон Пятигорский, словно подготавливая своего старшого к контактам с казачеством, рассказал одну историю.

 В небольшом ставропольском городке Александровское, реальную власть над которым внаглую захватили бывшие чеченские полевые командиры, произошел вопиющий случай: племянник одного из лидеров чеченской криминальной группировки изнасиловал четырнадцатилетнюю дочку простого русского работяги. При этом еще и зверски избил строптивую девчонку, пытавшуюся оказать сопротивление, - сломал ей несколько ребер, ключицу и отбил внутренности.

 Напуганный насильником ("Зарэжу всэх, эсли твой семиа напышэт на мэня в мылыцыю!"), отец девушки попытался отговорить жену подавать заявление в милицию, но та не захотела слушать мужа, обозвала его трусом и отправилась в районный отдел внутренних дел, чтобы добиться справедливости. Там она потребовала осудить насильника и заставить его оплатить лечение искалеченной дочери. Насильником был Адемей-бек, племянник Лечи-Чечена, возглавляющий местную банду, члены которой называли себя "Серые волки". Он контролировал более восьмидесяти процентов всех нелегальных финансовых потоков Александровского, вероятно, потому ей отказали и начальник милиции, и прокурор, и судья. Причем каждый из них, выразив сожаление по поводу случившегося, посоветовал ей смириться и не дергать понапрасну органы, у которых и "без вас много забот".

 Отчаявшаяся мать встретилась с местным атаманом Степаном Сидоренковым и со слезами на глазах попросила защиты и справедливости у казаков. А у атамана уже давно были столкновения с нелегальной властью городка, но всякий раз чеченцы, побаиваясь казачьей дружины, шли на уступки, делая вид, что уважают атамана и не желают с ним ссориться. Это жестокое преступление переполнило чашу терпения атамана Сидоренкова, и он пообещал бедной матери добиться справедливости: подвергнуть насильника суду и возместить ее за-траты на лечение несчастной девочки.

 Для начала атаман встретился с дядей насильника Лечей-Чеченом и предложил ему, во-первых, выделить крупную сумму на лечение и реабилитацию девушки, во-вторых, его племяннику Адемей-беку самому явиться в милицию с чистосердечным признанием, чтобы суд определил его судьбу.

 Уверенный, что атаман явился о чем-то просить, Леча-Чечен накрыл стол и любезно принял не очень желанного гостя. Но когда Степан озвучил свои требования, тот с явной угрозой посоветовал ему "не вмешиваться не в свое дело". Расстались они непримиримыми врагами, и в этот же день атаман Сидоренков собрал казачий сход (а под его началом было более тысячи сабель), который единогласно постановил заставить местную администрацию рассмотреть дело насильника "по закону и справедливости".

 Слухи о казачьих требованиях быстро долетели до Лечи-Чечена и он, боясь за жизнь племянника, лично отвез его в отделение милиции под охрану. Об этом стало известно атаману, и в тот же вечер казаки окружили мест-ную городскую управу и отделение милиции. После долгих переговоров администрация города, опасаясь, что казаки пойдут на штурм, согласилась с их требованиями, и Леча-Чечен выплатил двадцать тысяч долларов на "восстановление здоровья" изнасилованной девушки, а вот с наказанием племянника власти тянули.

 Вместо официального суда казаки требовали наказать насильника по казачьим законам, то есть подвергнуть его публичной порке десятью ударами казачьей нагайки. Согласиться на десять ударов - это все равно что приговорить Адемей-бека к смертной казни. Казаки грозили разгромить отделение милиции и городскую управу. В конце концов власти пошли на уступки и остановились на шести ударах. Наказание происходило на центральной площади города, в присутствии многотысячной толпы, из которой неслись воодушевленные выкрики:

 - Любо, атаман! Любо!

 В тот день все жители города почувствовали силу казачьего движения. Насильник же, получив свои шесть ударов нагайкой, попал в больницу, где провел около трех месяцев и умер, не надолго пережив изнасилованную им девушку. Деньги не помогли: у нее, оказывается, была отбита селезенка, что и вызвало безвременную смерть.

 Попытался Леча-Чечен мстить за племянника, но получил такой отпор от казаков, что ему пришлось спешно уносить ноги из Александровского, бросая награбленное добро и два дома, которые, не долго думая и втайне радуясь такому повороту событий, тут же поделили между собой чиновники администрации города. Атаману Сидоренкову предлагали один из домов, правда, не бесплатно, более того, чиновники заломили такую немыслимую сумму, якобы в качестве налога на недвижимость, что тот, как и следовало ожидать, отказался.

 Однако нужно было знать мстительный характер чеченца и его жадность, чтобы догадаться, что так просто он не сдастся. Не прошло и трех месяцев, как к Роману Ставропольскому прибыл посредник от атамана Сидоренкова, который передал, что атаман просит его встретиться с несколькими атаманами края. Обладая природным дипломатическим чутьем и умением располагать к себе людей, Роман выведал причину столь настоятельной просьбы атамана.

 Интуитивно он догадывался, что эта встреча вряд ли обрадует мощный чеченский криминалитет, а потому как человек осторожный и предусмотрительный предложил сойтись на нейтральной территории - в одном из небольших ресторанов Ставрополя. При этом оговорил три условия: во-первых, о встрече должны знать сам Сидоренков и только те атаманы, которым тот лично доверяет; во-вторых, попросил за пару дней до встречи сообщить имена тех, кто приедет; наконец, в-третьих, об истинной цели встречи имеет право знать только сам Сидоренков. Для остальных нужно придумать легенду: либо это чей-то день рождения, либо атаманы собрались для обсуждения насущных проблем казачества.

 Со своей стороны, чтобы избежать неприятных неожиданностей, Роман Ставропольский поручил бригадирам заняться охраной этой встречи. Отвечать за безопасность он уполномочил Ваську-Беспалого. Скромный ресторан Ставрополя впервые оказался под таким пристальным присмотром вооруженных людей. Причем ни одна из городских правоохранительных структур даже не подозревала, что у них под боком что-то затевается.

 Все боевики Романа Ставропольского были четко проинструктированы опытным разведчиком, и каждый из тех, кто прогуливался по улице под прикрытием боевиков в машинах, назубок знал, что и кому отвечать, если представителям органов правопорядка придет в голову задать какой-нибудь вопрос. На роль же ресторанных секьюрити Васек-Беспалый отобрал высоких, атлетически сложенных ребят, которых заставил надеть черные костюмы. Каждый из них имел полный список гостей и указание не пропускать никого, чье имя отсутствовало в этом списке.

 Встреча специально была назначена на будний день, вторник, чтобы меньше привлекать внимания, на девятнадцать часов. Однако в ресторане был объявлен "санитарный день" с утра, и сотрудники ресторана не сомневались, что так и есть на самом деле. Единственным человеком, знавшим какой "сценарий" ожидает поваров и официантов, был владелец ресторана Вениамин Никольский, которому ясно дали понять, что и кому он может говорить. Ровно в пятнадцать часов Никольский собрал всех своих работников в зале и оповестил:

 - Друзья! Сегодня в нашем ресторане проводится важная встреча, о которой никто не должен знать. - Никольский оглядел всех и строго повторил: - Никто! Каждый из вас должен четко выполнять свою обычную работу: повара - готовить блюда по предложенному меню, официанты - обслуживать посетителей. Но когда вас предупредят особо, никто не должен выходить к гостям, пока они вас об этом сами не попросят...

 - Уж не лично ли Путин нас навестит, Вениамин Александрович? - с усмешкой предположил шеф-повар.

 - Кто бы ни пришел, вы должны тут же забыть о нем! - жестко ответил Никольский. - Потому что даже не представляете, насколько все серьезно. Мой вам совет: оставьте шутки для другого раза, понятно?

 - Как не понять, - кивнул главный менеджер.

 - Вот и хорошо! - подвел итог своему краткому вступлению Вениамин Александрович. - Продолжим. Никто из нас не имеет права покидать помещение ресторана до двадцати четырех часов. Никто не имеет права звонить куда-либо, а потому те, у кого есть мобильные телефоны, обязаны сдать их мне: получите обратно после полуночи. Советую, во избежание каких-либо недоразумений, сделать это незамедлительно. Чтобы компенсировать вам некоторые неудобства и особые обстоятельства вашей сегодняшней работы, сообщаю, что каждый из вас, независимо от должности, получит дополнительно по триста рублей.

 - С этого и нужно было начинать! - зашумели работники, обрадованные такой новостью.

 Никольский не зря предупреждал их: не успели трое владельцев сдать свои мобильники, как в зал вошли несколько крепких ребят в черных костюмах. У одного из них был какой-то прибор, соединенный с черным чемоданчиком.

 - Это охранники нашего вечера: прошу беспреко-словно выполнять их требования! - представил вошедших Никольский.

 - Здесь все ваши люди? - спросил Васек-Беспалый.

 - Все до единого! - ответил владелец ресторана.

 - Извините за неудобства: это наша работа! - обратился Василий к присутствующим и кивнул парню с чемоданчиком, - приступай!

 Тот надел наушники, после чего по очереди стал подходить к каждому работнику и, не прикасаясь к телу, проводил вокруг него прибором. Лица всех были напряжены. Но только двое привлекли его внимание.

 - Что у вас здесь? - спросил он одного из поваров, указав на пояс.

 Раздался громкий смех, а смущенный мужчина достал из-под белой спецодежды кожаный футляр с ножом.

 - Это у него именной нож, которым его наградили в Болгарии, как лучшего повара по приготовлению салатов, - с улыбкой пояснил Никольский.

 Обследующий вопросительно взглянул на своего старшого.

 - Это орудие труда, пусть оставит, - разрешил тот.

 Второй, на которого среагировал прибор, вытащил из внутреннего кармана куртки мобильный телефон.

 - Я же предупреждал! - недовольно проворчал Никольский.

 - Я думал... - смутился тот.

 - Разбить его, что ли? - спросил Васьк‡-Беспалого "специалист".

 - Ладно, отдай хозяину, пусть в сейф запрет, - смилостивился Василий, после чего повернулся к работникам ресторана и многозначительно сказал: - Надеюсь, никто больше не собирается сюрпризы нам преподносить? Да, и еще: не пытайтесь звонить по городскому - все телефоны отключены до двенадцати ночи.

 В списке было четверо атаманов, и каждый пришел со своим доверенным человеком. Только после того, как все уселись за накрытым столом и официантов попросили оставить зал, пока их не позовут, к казакам должен был присоединиться Роман Ставропольский. Как он и договорился с атаманом Сидоренковым, тот уже ввел в курс дела остальных участников встречи, и почти все одобрительно отнеслись к его затее. И только один, помощник атамана Надтеречного района, юрист по образованию, недовольно пробурчал:

 - Дожили мы с вами, господа атаманы... опустились до того, что защиты ищем у криминальных структур.

 - Слухай сюда, Петро, - исподлобья глянул на него Надтеречный атаман Нестор Голубенко, - не мы с вами виноваты, что наша Россия доведена до такого состояния, что народ больше доверяет криминалу нежели народной милиции. Ты погляди, что творится у нашем краю: всякая там нечисть может придавить и прокурора, и судью, не говоря уже о милицейских чинах... Не ты ли сам мне пару недель назад говорил, что слышал, как одному начальнику РУБОПа "крутой чех" хвост накручивал за то, что тот не предупредил его об облаве, или я что-то путаю? - Атаман прищурил свои и без того небольшие глазки.

 - Не путаешь, атаман, докладывал, - с горечью в голосе подтвердил его помощник, - просто тошно на душе настолько, что вздернуться хочется!

 - Ну и дурак! - беззлобно вставил атаман Сидоренков. - Вздернуться дело нехитрое, ты лучше врагов России порубай вдоволь, а потом уж и о вечном задумайся! А по мне, так я готов заключить сделку с самым отмороженным русаком, который поможет прекратить "черножопый" беспредел на Кавказе, чем пойти к этим на поклон!

 - Правильно говоришь атамане, ой как правильно! - загалдели дружно и остальные, сидящие за столом.

 - А про Романа Ставропольского я слышал только самые лестные слова, - добавил Сидоренков. - Отчаянно смел, прост в общении с друзьями, но хитер с врагами и весьма осторожен...

 - Это мы уже успели оценить по тому, как обставлена наша встреча, - согласился Петр. - В списке у секьюрити в моей фамилии допустили описку. Если бы не атаман, ни за что не пропустили бы...

 - Так поблагодари, что пустили, - поддел его Степан. - Честно говоря, мне больше всего импонирует, что он сторонник мирного урегулирования любых конфликтов!

 - Вот как? - удивился Петр. - Никогда бы не подумал, что "Вор в законе" сторонник мира! - Он усмехнулся.

 - А ты много видел авторитетных воров, чтобы сомневаться? - спросил Степан.

 - Чтобы знать, что на Луне нет жизни, необязательно там побывать, - философски ответил Петр.

 - Любишь ты мудрено говорить, браток, - вступил Нестор, - по мне так наука - наукой, а человек - человеком!

 - При чем здесь это?

 - А при том, что на Луне, может, и не нужно побывать, чтобы убедиться, что там нет жизни, хотя для полноты знаний и это не помешало бы. Но для того, чтобы распознать человека, нужно с ним пуд соли съесть - так гласит народная мудрость - или, по крайней мере, услышать о нем мнение тех людей, которым ты доверяешь, - рассудительно пояснил Нестор.

 Ему было хорошо за пятьдесят, в свое время он повоевал в Афганистане, дослужился там до сержанта, получил свою пулю, орден Красной Звезды и медаль "За боевые заслуги". Он не закончил даже пятого класса средней школы, но житейская мудрость, унаследованная, вероятно, от предков и умноженная природным умом, сумела расположить к нему земляков так, что даже более пожилые односельчане часто приходили к нему за советом, а потом выбрали его и атаманом.

 Трудно сказать, чем закончился бы спор малограмотного, но умудренного жизненным опытом атамана и его помощника, имеющего диплом юридического института, если бы в зале не появился Роман Ставропольский.

 - Приветствую вас, земляки! - с открытой, располагающей к себе улыбкой поздоровался он с присутствующими.

 - И тебе здравствуй, добрый человек! - ответил за всех атаман Сидоренков.

 - Надеюсь, мне не нужно представляться?

 - Все в курсе, кто ты, - подтвердил Степан, - прошу, присаживайся к столу, Роман.

 - Вот и ладненько. - Роман занял место рядом с атаманом Сидоренковым. - Готов выслушать вас.

 - Может, сначала за знакомство махнем, как говорится, для разгону? - предложил мудрый атаман Голубенко. - Как ты, Роман, не возражаешь?

 - Как я могу возражать, будучи гостем за столом? - Ставропольский снова улыбнулся. - Конечно, выпью, если есть за что!

 Не спеша разлили по граненым стаканчикам:

 - За знакомство! - провозгласил Нестор, чокнулся с гостем и дождался, пока тот не выпьет. Роман единым махом опрокинул в себя водку и даже не поморщился, на что атаман одобрительно проговорил: - Правильно пьешь, однако! - и с уважением добавил: - Наш человек!

 После этого пошел откровенный разговор, первым начал Сидоренков. Он поведал историю, которую Роман уже знал, но которая имела не менее трагическое продолжение. С месяц назад к атаману заявились несколько незнакомых чеченцев и потребовали пятьдесят тысяч долларов за смерть их единоверца Адемей-бека. Когда же атаман отказался, его жестоко избили и в ультимативной форме дали две недели сроку, чтобы он собрал названную сумму. С того дня Сидоренкова круглосуточно охраняют вооруженные казаки. А через четыре дня заканчивается срок ультиматума.

 После этого рассказа каждый атаман выплеснул свое наболевшее. На одного атамана возложили непосильный налог "за крышу", другой жаловался на то, что чечены уже четвертую девушку выкрадывают из станицы, причем ни одна еще не достигла совершеннолетия. А третьего атамана заставляют отказаться от двухэтажного дома, завещанного казачеству доживающим свой век в одиночестве стариком.

 Один сын старика погиб в Афганистане, другой - в Чечне, дочка умерла при родах, следом за ней скончалась и жена, не выдержав таких испытаний. Вот и надумал старик, в память о сыновьях, мечтавших о возрождении казачества, побыстрее передать свои "хоромы" под казачий сход.

 А поспешил потому, что к нему уже не раз наведывались чеченцы и предлагали продать дом, всячески запугивали хозяина, а однажды даже избили. Сознавая реальную угрозу, он вызвал нотариуса и написал завещание в пользу местного казачества. Тогда чеченцы оставили старика в покое и насели на атамана, угрожая расправиться с его семьей. Более всего атаман боялся за своих дочерей: одной - четырнадцать, другой - шестнадцать лет.

 - Все мы пытались искать защиты в государственных учреждениях и органах правопорядка, но наталкивались либо на безразличие, либо на прозрачные намеки уступить чеченцам. Видно, слуг народа здорово подмазали. - Нестор оглядел лица присутствующих атаманов, которые согласно закивали, как бы разрешая ему рассказывать обо всем.

 - У нас есть веские основания думать, что за всеми этими наездами стоит Леча-Чечен! - подытожил атаман Голубенко. - Мы слышали о тебе, Роман, как о человеке, которому небезразличны судьбы простых людей. А еще я слышал от одного моего приятеля, который присутствовал на той "сходке", что ты вроде бы заявил во время своей коронации, что будешь всячески бороться с беспределом на подотчетной тебе земле, это так было? Ты так говорил?

 - Немного другими словами, - улыбнулся Роман Ставропольский, - но мысль донесена абсолютно точно. Что ж, я очень внимательно выслушал ваши претензии в адрес чеченских беспредельщиков, но прежде, чем дать вам мой ответ, хочу спросить кое о чем...

 - Спрашивай, мил человек! - переглянувшись со своими соратниками, ответил за всех Сидоренков.

 - Вы обратились ко мне за помощью потому, что отчаялись получить ее от государственных структур, а сами, извините за прямолинейность, не в силах разрешить эти проблемы? Насколько я слышал, казачество - реальная сила в нашем регионе. Может, прежде чем дать отпор, хотите выяснить, каково мое мнение о положении в крае?

 - Позвольте мне ответить, атаманы? - вызвался атаман Голубенко.

 - Говори, атаман! - согласились те.

 - Спасибо за доверие. Лично мне нравится твоя прямота, Роман, а потому отвечу за всех присутствующих, не возражаете, казаки?

 Вновь никто не возразил.

 - Со стороны тебе, Роман, может показаться, что мы, казаки, испугались за свою шкуру, но это совсем не так. Действительно, у каждого из нас есть семья: жены, дети, и мы, конечно же, боимся за их жизнь, но только не за свою. Каждый из нас, казаков, хоть завтра выступит против недруга и будет стоять до конца, защищая свою землю и свои традиции, не щадя ни живота своего, ни детей своих. И мы готовы к тому, чтобы в любой момент восстать, но мы понимаем, что создадим новый очаг напряженности в стране. Мы обратились к тебе потому, что много слышали о тебе доброго, особенно о том, что ты избегаешь пролития крови и всегда пытаешься все проблемы сначала разрешать мирным путем. Если ты согласишься прийти нам на помощь, мы ее с радостью примем, но если и у тебя не выйдет решить все без драки, то мы пойдем на самые крайние меры. Мы рады, что ты появился в нашем краю, и, поверь, каждый из здесь присутствующих поддержит все твои начинания на нашей земле. Я правильно говорю, казаки?

 - Правильно, атаман!

 - Любо, Роман!

 - Любо!

 Эти возгласы прозвучали со всех сторон.

 - Что ж, казаки, не скрою, своей поддержкой вы оказали мне доверие и честь, и я очень горжусь этим! Благодарен за веру в меня и постараюсь оправдать ваши надежды. Уверен, что когда мне нужна будет ваша помощь, я получу ее.

 - На любую помощь можешь рассчитывать, на любую, Роман! - заверили атаманы.

 После официальных бесед и признания атаманами Романа своего рода лидером Ставропольского края все приступили к трапезе, которая закончилась ровно в двенадцать ночи.

 Потом все спокойно разъехались по домам, убежденные в пользе встречи, которая должна была в ближайшем будущем принести свои плоды...

 

IX.  Неожиданное открытие

 Едва ли не до дыр зачитал Рокотов-младший компью-терную распечатку, полученную от своего приятеля Евгения, и всякий раз его мысль возвращалась к той рыжей спортсменке, о которой рассказал бомж Валентин. Константину казалось, что еще чуть-чуть и он добудет разгадку. Но как только появлялось это ощущение "чуть-чуть", перед ним возникал облик Савелия, а образ рыжеволосой девушки стирался.

 - Да что происходит? - воскликнул он. - Почему на душе такое тревожное чувство, словно я ПЫТАЮСЬ отыскать ответ и в то же время НЕ ХОЧУ его получить. Никогда ничего подобного не было! Что со мной?

 Пребывая в душевных муках, Рокотов-младший ушел с головой в работу. Как человек дотошный и скрупулезный, Константин захотел вникнуть в детали всех дел, где имелись, как он их называл, "странные покойники".

 А в это время Джулия, ни сном ни духом не ведавшая, что стала причиной переживаний Константина, за месяцы расправы с преступным миром почувствовала себя настолько непогрешимой, что ей уже не хватало ночной охоты, когда никто не видит и не может оценить, какая она "молодец". Джулии потребовался зритель. Ну как же, вся пресса говорит о появившемся "народном мстителе", который очищает столицу от преступников, но ни единая душа не знает, что это делает она. Джулия, конечно же, понимала, что играет с огнем, и если органы правопорядка выйдут на нее, то это наверняка закончится судебным разбирательством и тюрьмой, но остановиться уже не могла.

 Она привыкла к состоянию, при котором в кровь вбрасывается столько адреналина, что кажется, что ты находишься под воздействием какого-то легкого, приятного наркотика. Джулия действительно стала похожа на наркомана: с каждым разом, чтобы дойти до ТАКОГО состояния, нужно было все чаще и чаще выходить на охоту, то есть увеличивать дозу адреналина. Она уже не просто расправлялась с насильниками, грабителями и душегубами, ей все большее удовольствие доставляло поиграть с ними, перед тем как убить. Джулия походила на кошку, которая прежде чем съесть пойманную мышку вдоволь наиграется с ней.

 Она вела замкнутый, одинокий образ жизни, и это ее вполне до поры до времени устраивало. Однако ее живой натуре не хватало общения. И вот однажды, посетив Тишинский рынок и набрав продуктов на неделю, Джулия возвращалась домой. Неожиданно недалеко от поворота на Фрунзенскую набережную мотор заглох. Выйдя из машины, она открыла капот, но ее познания о двигателе внутреннего сгорания были даже не на уровне ликбеза, поэтому, наугад потыкав пальчиком там сям и ничего не добившись, Джулия в растерянности застыла перед поднятым капотом.

 Она была в ярком желто-зеленом платье, подчеркивающим не только ее точеную фигурку, но и роскошные рыжие волосы. Разве мог нормальный мужчина упустить шанс помочь такому очаровательному созданию? Тем не менее многие особи мужского пола, притормаживая у ее машины, взглянув на хозяйку, оценивали свои возможности и проезжали мимо, уверенные, что с ТАКОЙ девушкой они попросту потеряют время. Однако нашелся мужчина, который притормозил белоснежную "Вольво", свернул к обочине и направился к рыжеволосой незнакомке.

 Это был светловолосый парень лет тридцати-тридцати двух, одетый в элегантный серый костюм, с подобранным со вкусом галстуком. Джулия не обращала на него внимания до того момента, пока он не обратился к ней.

 - Извините, сударыня, судя по всему, у вас что-то случилось с вашим железным приятелем: не могу ли я чем-то помочь? - хорошо поставленным голосом спросил он.

 - Вы что, специалист по "железным приятелям"? - не глядя в его сторону, недружелюбно осведомилась Джулия.

 - Честно признаюсь, я специалист в области юрис-пруденции, но какие-то элементарные навыки общения с двигателями я вынужденно приобрел, нещадно эксплуатируя московские дороги на своем Росинанте.

 На этот раз Джулия повернулась, чтобы взглянуть на мужчину, который не постеснялся признаться молодой женщине в том, что он в каком-то вопросе не очень компетентен. Повернулась и хотела подковырнуть его, но вдруг застыла в изумлении: незнакомец настолько был похож на Савелия, даже своими синими глазами, что Джулия растерялась.

 - Уж не привидение ли вы увидели за моей спиной? - улыбнулся он.

 - Привидение? Нет, просто вы мне напомнили одного человека.

 - Не знаю: радоваться этому обстоятельству или огорчаться?

 - Принять как данность, не более. - Джулия уже пришла в себя, но грубить незнакомому парню, как она обычно поступала, не решилась.

 - Как скажете, сударыня... Можно взглянуть на серд-це вашего приятеля?

 - Попробуйте... - Пожав плечами, она отошла в сторону.

 Покопавшись немного под капотом, молодой человек удовлетворенно разогнул спину.

 - Попробуйте теперь завести, - предложил он.

 Джулия села за руль и повернула ключ зажигания: несколько раз провернувшись, двигатель завелся.

 - Либо вы прибеднялись, говоря об "элементарных" навыках, либо вам сегодня сопутствует удача, - предположила она. - И что это было?

 - Одна свеча чуть подгорела и не давала искры...

 - Так банально, что даже скучно, - разочарованно протянула Джулия.

 - Меня зовут Филипп, а вас? - широко улыбаясь, спросил он.

 - А потом вы предложите сходить поужинать в какой-нибудь ресторан, затем, проводив до дома, напроситесь на чашку кофе, выпив которого ненавязчиво намекнете, что уже поздно и вам совсем не хочется будить маму, потому что вы забыли дома ключи... - с какой-то печалью проговорила она и добавила: - Хлопотно это, Филиппок...

 - Как трогательно вы произнесли мое имя, - заметил он. - Так меня называла только мама, да и то в далеком детстве. Из того, что вы перечислили, вы угадали только одно: ресторан. Я действительно хочу пригласить вас в ресторан, но не просто на ужин, а на день рождения моего шефа. Дальше этого мои фантазии, поверьте, не забирались.

 Джулии показалось, что он говорит правду.

 - А в какой ресторан?

 - Неплохой ресторан, недалеко от отеля "Балчуг". "Золотое руно"...

 Поначалу Джулия хотела с иронией ответить на "ненавязчивое" приглашение, но вдруг поняла, что ей знакомо это название, и почти сразу же память подсказала: изучая как-то прессу на предмет криминальных историй, она наткнулась на заметку, в которой рассказывалось о дне рождения, отмечавшемся криминальными авторитетами в этом ресторане, и как оно было прервано правоохранительными структурами. Джулия вспомнила, что журналист, описавший это происшествие, прямо заявил, что ресторан давно облюбован преступным миром.

 Что ж, вполне возможно, сама судьба послала ей Филиппа. Было бы глупо отказываться от его предложения: если она и не встретит в этом заведении "своих клиентов", то хотя бы проведет вечер с воспитанным молодым человеком.

 - "Золотое руно"? - переспросила она.

 - Вы там бывали?

 - Не приходилось, но я не против восполнить этот пробел: любопытство присуще любой женщине...

 - Куда за вами заехать, сударыня?

 - Меня Розой зовут...

 - Чудесное имя!

 - Не хочется возражать... - Она улыбнулась. - На сколько назначено знаменательное событие?

 - На семь...

 - Учитывая московские пробки, а также плачевную непунктуальность москвичей, думаю, что наше появление на пятнадцать минут позже назначенного времени вряд ли будет воспринято именинником как опоздание или неуважение к нему, а потому в семь пятнадцать встречайте меня у входа в "Золотое руно". Кстати, компания большая?

 - Мой шеф избегает больших компаний: человек семь-десять, не больше!

 - Меня это вполне устраивает, Филипп...

 - В таком случае до вечера?

 - Да, до девятнадцати часов пятнадцати минут, - уточнила Джулия и тут же включила скорость.

 Заранее выяснив дорогу, Джулия приехала в район "Золотого руна" ровно в семь вечера. Припарковав машину за два квартала от ресторана, она включила сигнализацию и пошла пешком. На этот раз Джулия оделась в ярко-синее платье свободного покроя, которое, несмотря на кажущуюся скромность, не скрывало ни тонкой талии, ни ее стройных ножек, ни соблазнительных коленей. А свой рыжий "водопад", чтобы не лез на глаза, перевязала ленточкой того же цвета, что и платье.

 Элегантно одетый Филипп уже стоял перед входом, держа в одной руке букет алых роз, в другой - какую-то коробку, упакованную в ярко-красную бумагу, перевязанную затейливой трехцветной ленточкой. Увидев Джулию, он счастливо улыбнулся и протянул ей цветы.

 - Хоть и звучит банально, но девушке Розе - красные розы, а тостер - шефу!

 - Конечно, приятно, но цветы лучше вручить имениннику, - предложила Джулия.

 - Вам решать и вам вручать! - не стал возражать новый знакомец, потом не выдержал и добавил не без грусти: - Вы сейчас еще прекраснее, чем днем!

 Только позднее Джулия поняла причину его грусти, но тогда не придала этой интонации значения.

 - Что, идемте? - спросила она, и Филипп открыл перед ней дверь.

 Они поднялись на площадку второго этажа и оказались перед входом в огромный зал, откуда доносилась ритмичная музыка, исполняемая тремя музыкантами. Но Филипп свернул налево, и вскоре они вошли в довольно вместительный кабинет, большую часть которого занимал овальный стол, накрытый на восемь персон. Их стало семеро: кто-то явно запаздывал. За столом сидели пятеро молодых парней с бритыми затылками: во главе восседал виновник торжества. Его огромное тучное тело с трудом умещалось на стуле. Всем своим видом именинник показывал, что он - центр Вселенной и все должны крутиться вокруг него.

 - Опаздываешь, Фил! - недовольно заметил он, но тут же перевел взгляд на Джулию. - Впрочем, в компании с такой красоткой можно и забыть про время! - Он встал из-за стола и вышел к ним навстречу.

 - Познакомьтесь, это - Роза, а это... - начал представлять Филипп, но его перебил именинник:

 - ...а это Георгий - просто хороший человек! - Он многозначительно усмехнулся и представил остальных гостей: - Мои друзья-соратники по бизнесу, - каждый из них кивнул девушке. - Думаю, что вы все равно не запомните их имен, а потому проходите и садитесь рядом со мной, уверен, что Филипп не станет возражать...

 - Как можно возражать имениннику? - подхватил Филипп и сам провел свою спутницу к свободному стулу рядом с Георгием, потом попросил пересесть одного парня на другое место и уселся на стул, стоящий с другой стороны от Джулии.

 Послушав тосты, которые произносили гости, Джулия определила сразу по проскальзывающему в них жаргону явную принадлежность присутствующих к преступному миру. Все было вполне пристойно, пока многие не превысили свой предел потребления алкоголя. Сначала до нее донесся приглушенный разговор двух парней, сидящих напротив.

 Издалека они напоминали двойняшек: одинаковые темно-синие костюмы, серые галстуки, белые рубашки, на пальцах массивные золотые печатки. Но стоило присмотреться повнимательнее, как становилось понятно, что похожими их делает не только "униформа". Лица без следов интеллекта: один со сломанным носом, другой с искалеченными ушами - они больше походили на боксеров или борцов, чем на бизнесменов.

 - Ты четко прокашлял ему ситуацию? Не сдернет он с крючка? - угрюмо поинтересовался гость со сломанным носом у соседа "с ушами".

 - Уверен, не сдернет! Из реанимации не бегут, - осклабился тот.

 - А ментам не настучит?

 - Я ему очень популярно намекнул, что если он задумает с кем-то поделиться информацией, то мигом отправится вслед за своим партнером!

 - Ты че, Лом, перегрелся, что ли? Зачем ты сказал, кто замочил его дружбана? - Было заметно, как говорящий протрезвел.

 - Не говорил я, - возразил тот.

 - Но сказал так, что даже я понял, кретин!

 - Не ссы, Погода, этот фраер так перетрухал, что воздух испортил... Все будет ништяк, поверь, братан!..

 В этот момент Джулия ощутила на своем колене руку виновника торжества. Она взглянула на Филиппа: тот, конечно же, все видел, но, заметив направленный на него взгляд девушки, тут же отвернулся.

 - Вы, Георгий, конечно, мужчина хоть куда, - тихо прошептала Джулия на ухо имениннику, - но я не шлюха с Тверской и не привыкла, чтобы строение моих колен изучали на глазах у всех, да еще под столом, как нашкодивший школьник. - Она сжала мясистую руку Георгия и переложила ее на его собственное колено.

 - Намек понял! - Он сально усмехнулся и громко обратился к гостям: - Братишки, не сходить ли вам покурить: мне нужно с дамой пообщаться. - Потом повернулся к Филиппу: - Фил, пусть нам никто не мешает!

 - Как скажешь, шеф! - кивнул тот, делая вид, что не замечает многозначительного взгляда Джулии.

 Все послушно потянулись к выходу, и как только вышел последний, именинник плотоядно прищурился, положил руку Джулии на колено и нагло полез под подол.

 - И что дальше? - спокойно спросила девушка.

 - Как что? - с хрипом вырвалось у Георгия: от охватившего желания у него пересохло во рту. - Поласкаем друг друга... кайф словим!

 - Я же сказала, Георгий: я не шлюха! - Джулия решительно сбросила его руку с колена.

 - Я че-то не понимаю. - Именинник пьяно икнул. - Ты сказала, что тебе не нравится заниматься любовью при всех, и я всех разогнал! Ты что, шалава, продинамить меня вздумала? Хрен угадала! - Он принялся расстегивать ширинку, потом схватил Джулию за волосы и стал наклонять ее.

 Она попыталась вырваться, надеясь, что все закончится миром, но именинник разошелся не на шутку и крепко держал ее за волосы.

 - Ах, ты, шлюха позорная! Соси, кому сказал?!

 - Одумайтесь, Георгий!

 - А если по печени?

 - Что ж, это очень интересная мысль! - обозлилась Джулия. - Сам напросился! - Она сконцентрировалась и резко выбросила руку в его сторону.

 Георгий коротко вскрикнул, откинулся на спинку стула и остекленело уставился расширенными зрачками на девушку. Когда он вскрикнул, музыка не играла, и, наверное, поэтому его услышали те, кто стоял у входа на посту: они оба выглянули из-за шторы, и Джулия узнала тех, кто обсуждал за столом судьбу какого-то бизнесмена. Изобразив на лице беспокойство, Джулия замахала руками.

 - Помогите, имениннику плохо! - негромко позвала она.

 - Что с ним? - испуганно воскликнули "быки" и устремились к своему хозяину.

 Пощупав под подбородком шею и не найдя пульса, "ушастый" принялся его тормошить.

 - Гоша, что с тобой? Очнись, Круг!

 В этот миг второй, увидев расстегнутую ширинку именинника, повернулся к Джулии.

 - Что ты сделала с шефом? Говори, стерва! - озверело заорал он.

 - Ничего не делала: скончался от избытка чувств! - издевательским тоном ответила Джулия.

 - Сейчас ты у меня сама сдохнешь от избытка чувств!

 Парень бросился к ней, но вдруг, словно наткнувшись на невидимую преграду, на секунду замер как вкопанный, потом рухнул вперед носом и больше не шевелился.

 - Ты че, Погода? - испуганно выдохнул его приятель. - Погода, прокашляй мне что-нибудь, слышь?!

 Но тот даже не шевельнулся.

 - Да спит твой дружочек! Спит вечным сном! - не унималась Джулия.

 - Чем ты его, курва? Говори, сука, или замочу! - Он выхватил "лисичку" - небольшой выкидной нож, и угрожающе двинулся прямо на нее.

 - Слушай, Лом, спрячь свой ножичек от греха подальше: порезаться можешь! - Она деланно зевнула с явным желанием разозлить бугая и давая понять, что ни во что его не ставит.

 - Ах, так! - Лом выпрыгнул в ее сторону и вдруг почувствовал, как его рука с ножом согнулась в локте под воздействием какой-то силы, и лезвие, пробив грудь, вошло точно в сердце. - Как больно! - прошептали его мгновенно побелевшие губы.

 - Я же предупреждала! - злорадно усмехнулась Джулия.

 Но тот уже не слышал ее слов: он упал на пол лицом вперед прямо на нож, еще глубже пронзая свое сердце. Падая, он опрокинул стул и головой ударился о край стола, с которого посыпалась посуда.

 На шум прибежал Филипп:

 - Что случилось, шеф?

 - Ты для своего хозяина меня сюда тащил? Для Гоши-Круга? - спросила Джулия.

 - Это что для тебя - проблема? - спросил Филипп.

 Увидев сидящего на своем месте хозяина, он подумал, что тот просто перепил, но, взглянув на двух лежащих на полу приятелей, явно растерялся, не в силах сообразить, что здесь произошло.

 - У меня-то проблем нет! - возразила Джулия и многозначительно добавила: - Это у твоего шефа были проблемы, а у тебя они появились сейчас!

 - Ты чего лепишь, милая?! - воскликнул он со злостью, и куда только делись его интеллигентные манеры. - Ты что, бля, не поняла, КУДА попала? Роза-мимоза, твою мать!

 - Советую, не трогай мою мать! - вспылила Джулия. - Я-то поняла, КУДА и к КОМУ попала, но, видимо, ты НЕ ПОНЯЛ, с КЕМ сегодня познакомился!

 На ее последней фразе в VIP-кабинет вбежал еще один из гостей - Сергей. Он был самый молодой, и, наверное, потому самый суетливый парень: все время о чем-то шептался со своим соседом, постоянно называя его Наркоша. В том действительно сразу угадывался наркоман, и по всему было видно, что его ломает. Он постоянно промокал салфеткой обильно выступавший на лбу пот и иногда вздрагивал всем телом. Слушая Сергея, он не произнес ни единого слова и немигающим взглядом смотрел на Джулию.

 Когда именинник прогнал всех гостей "покурить", Наркоша поспешил в туалет, чтобы принять "дозу", и это сохранило ему жизнь. Приняв от души, он поймал такой кайф, что отключился и ненадолго "улетел".

 Когда же пришел в себя и с трудом доплелся до кабинета, обнаружил там странную картину: двое его приятелей неподвижно лежали на полу у стены лицом вниз, еще двое - Сергей и Филипп, так же неподвижно, сидели на полу, обняв друг друга за плечи (это была прощальная шутка Джулии). На своем месте именинника с закрытыми глазами восседал Гоша-Круг.

 Воспаленный наркотиками мозг парня наверняка помнил и не такие "праздники", сигнализировал, что приятели просто отключились "по пьяни". Наркоша присел на стул, накатил стакан водки и принялся уплетать за обе щеки огромную порцию цыпленка-табака, запивая "кока-колой" прямо из горла бутылки. Видно, адская смесь героина и водки сделали свое дело - Наркошу сморило, и он ткнулся лбом в тарелку с салатом.

 Можно только догадываться, как бы отреагировал этот наркоман, если бы самостоятельно очнулся и принялся будить своих "братанов". Но ему повезло: явился опоздавший гость - Андрей Ростовский. Сначала, как и Наркоша, Ростовский подумал, что вся компания просто перепилась, и это разозлило его настолько, что он собрался уйти, но все же счел необходимым обратиться к виновнику торжества:

 - Круг, ты что, в натуре, перепил, что ли? - спросил именинника Ростовский, но тот и глаз не открыл. - Эй, Круг! - встряхнул Андрей его за плечо и даже сквозь плотную ткань рубашки ощутил холод тела. Он пощупал под подбородком пульс. - Господи, да ты же мертв, братела! - Он повернулся к остальным: - Вы чего, свиньи позорные, перепились и не видите, что ваш старшой умер?

 Ростовский подошел к одному, приподнял за плечи с пола: мертв, к другому - увидел нож в груди, метнулся к двум друзьям-приятелям, но те тоже успели остыть.

 - Да что же здесь произошло?! - воскликнул Андрей, и в этот момент приподнял голову Наркоша, сидевший за столом.

 - Ан...дрю...ша, бра...тан, при...вет! - с трудом выговорил он заплетающимся языком.

 Ростовский подскочил к нему и схватил за грудки:

 - Говори, что здесь произошло?

 Тот смотрел на Андрея мутными глазами и явно не понимал, чего от него добиваются.

 - Говори, Наркоша, говори! - Андрей несколько раз хлестнул его по щекам.

 - Ты почему меня бьешь, братела? - плаксиво загундосил Наркоша.

 - Что здесь произошло?

 - Ничего не произошло... - Он огляделся по сторонам, увидел своих неподвижных приятелей и удивленно спросил: - Ну и что? Напились братишки, в первый раз, что ли?

 - Напились? Да они все мертвые, понимаешь ты, наркоман несчастный, мертвые? - Ростовский несколько раз встряхнул его, потом плеснул ему в лицо из бутылки "Боржоми".

 - Мертвые? - мгновенно очнулся тот. - Ты уверен? Может, пьяные все-таки?

 - Ага, особенно Лом: пьян настолько, что не чувствует ножа в груди! - съязвил Андрей. - Говори, вспомнил что-нибудь?

 - Братела, гадом буду, когда я уходил в туалет ширнуться, все было нормально. - Он поднес большой палец к зубам и чикнул по ним ногтем в знак воровской клятвы.

 - А потом?

 - Потом я закайфовал малость, но когда вернулся, тоже все было нормально, правда, пьяные все, но нормальные! - Наркоша дернул головой и пьяно икнул.

 - Ты уверен, что, когда ты вернулся, все были живы и сидели за столом? - вновь встряхнул его Ростовский.

 - Нет, двое уже лежали... - пролепетал тот и тут хлопнул себя по лбу. - Господи, воля твоя! Выходит, они уже были того... Я-то думал, пьяные... - Неожиданно он всхлипнул и серьезно предположил: - Видно, водка "левая", и если бы я не выпал в осадок от моей "герочки", то сейчас бы тоже лежал рядом с ними...

 - Какая водка, чего ты гонишь? А Лом, он что, тоже от водки вогнал себе в сердце нож по самую рукоятку? - Ростовский наклонился к нему и принюхался. - Да и от тебя водкой разит, ты же пил, признайся?

 - Ну, пил, махнул стакан, - согласно кивнул Наркоша. - Значит, не водка. - Он глуповато улыбнулся, с усилием сощурил глаза и огляделся по сторонам. - А бабы ты здесь не видишь? - вдруг спросил он.

 - Какой бабы? Тебя что, глючит?

 - Была баба, рыжая такая, фигуристая, с зелеными глазами, в ярко-синем платье. Ее Фил привел сюда. - Он притих, изо всех сил пытаясь что-то припомнить. - Вспомнил! На эту рыжую бабу Гоша-Круг глаз положил... Запал так, что всех отправил покурить, чтобы с ней, значит, остаться...

 - Баба? Сколько же ей лет?

 - Молодая совсем... Может, двадцать, а может, двадцать четыре...

 - И что потом?

 - А потом я уже тебе все рассказал: ширнулся "герочкой", покайфовал малость...

 - Сколько прошло времени? - перебил Андрей.

 - А кто его считал? Может, полчаса, может, час...

 - А может, и два часа? - обозлился Ростовский и задумался. - Рыжая, говоришь, странно... - к нему пришло ощущение чего-то знакомого, но чего? - Не помнишь, как ее зовут?

 - Зовут? Нет, не помню!

 Ростовский налил полстакана водки и повернулся к виновнику торжества:

 - Не знаю, Круг, что здесь произошло, но постараюсь выяснить... Пусть земля будет вам всем пухом! - Он опрокинул в рот обжигающую жидкость, закусил соленым огурчиком, потом повернулся к Наркоше. - Сейчас я свалю, а ты минут через пять вызывай администратора... И запомни: меня здесь не было!

 - Конечно, не было! - Наркоша снова удивленно осмотрел лежащих. - Ужас какой-то!

 Ростовский взглянул в сторону выхода.

 - Странно, почему до сих пор никто ни рюхнулся: ни официанты, ни шеф ресторана?

 - Так Круг сам же приказал никому сюда не рыпаться, пока не позовет! - вспомнил Наркоша.

 - Понятно... - Ростовский бросил взгляд на именинника, потом на стакан, из которого выпил, тщательно стер с него свои отпечатки. - Береженого и Бог бережет, а не береженого конвой стережет, - тихо заметил он, потом вновь взглянул на упокоившегося коллегу. - Прощай, Круг... - сказал он и направился к выходу, где тоже не забыл стереть свои "пальчики" с ручки двери.

 Георгий Круглов не был особенно близким человеком для Ростовского, более того, они довольно часто спорили друг с другом, а однажды даже едва не подрались. Андрей прямолинейный парень и никогда не ловчил, особенно с людьми своего круга, а Георгий был хитрым, изворотливым и всегда старался подчеркнуть, какой он умный. Сейчас, когда Ростовский обнаружил его труп, все их столкновения показались ему мелкими, даже глупыми, но особой жалости к покойному все же не приходило. Однако Андрею, конечно же, хотелось узнать или хотя бы понять, что произошло после того, как Гоша-Круг остался вдвоем с рыжей девчонкой, и до того, как Наркоша вернулся в кабинет.

 И что случилось с остальными ребятами? Кто "заколбасил" Лома? Поговаривали, что на его совести лежит не один труп, причем якобы он никогда не пользовался огнестрельным оружием: убивал только ножом в сердце или голыми руками ломал шею. С этим бугаем даже ему не хотелось меряться силой. Как-то хорошо накушавшись водочки, Андрей согласился посостязаться с ним в армреслинге. Левой, хоть и с трудом, он завалил руку Лома, но правой не удалось, несмотря на долгое противостояние. Помнится, рука после той борьбы с неделю побаливала в суставах. И вот этот бугай лежит с ножом в груди и уже никогда и никого не сможет завалить.

 Из остальных покойников он знал только Фила, но тот, кроме омерзения, никаких чувств у него не вызывал. Когда Гоша Круг познакомил их, представив Фила как толкового юриста, тот показался Ростовскому даже симпатичным. Но однажды судьба свела их в одной "теплой" компании, где они, прилично приняв "на грудь", поехали куролесить в пансионат на Клязьменском водохранилище. По дороге подцепили молодых девчонок, заверив их, что все будет чинно и благородно. Потом Фил накачал их вином, подсыпав наркотиков, и предложил Ростовскому первым заняться с ними любовью.

 Андрюша был пьян "в стельку" и общался с девчонками на полном автомате, но те отзывались на его ласки, а когда за них взялся Филипп, они вдруг стали отказываться. Если так поступают проститутки, им можно предъявить что-то типа: "Ты на работе, получаешь за это деньги, а значит, работай!" Но эти девчонки поехали с ними, надеясь, что с их желаниями тоже будут считаться. А Фил, столкнувшись с отказом, моментально завелся и принялся жестоко избивать девчонок. Те давай вопить в голос, умоляя отпустить их домой.

 Шум разбудил Ростовского, который в темноте спросонок не узнал того, кто издевался над бедными девчонками и парой ударов отправил Филиппа в нокаут. После этого он успокоил девчонок, но оставаться они все равно не захотели. Андрей и не настаивал, дал им денег на такси и отпустил восвояси. А когда девчонки вышли из номера, Ростовскому, еще не пришедшему в себя, захотелось выпить, но на столе стояли только пустые бутылки. Тогда он полез в сумку Филиппа: ему помнилось, что там еще оставалась бутылка виски. В сумке Андрей обнаружил кроме виски "поляроид" и полтора десятка моментальных снимков, на которых он забавлялся с этими девчонками.

 Находка настолько перемкнула Ростовского, что он остервенело принялся пинать Филиппа. Тот заверещал от боли, но, увидев снимки, мгновенно отрезвел и принялся уверять Андрея, что совершенно не помнит, как фотографировал и для чего это делал. Превратив физиономию Филиппа в сплошной синяк, Ростовский сжег фотографии, а "поляроид" разбил о голову владельца. С тех пор прошло больше года. Филипп никому не рассказывал о том, что произошло в ту ночь, а Ростовский просто стер это происшествие из своей памяти, но при упоминании имени Филиппа у него тут же появлялась изжога.

 Когда Гоша-Круг пригласил его на день рождения, перечислив, кто придет, Ростовский решил опоздать, чтобы поменьше видеть мерзопакостную физиономию Филиппа. После отрывочных воспоминаний Наркоши Андрею почему-то пришло в голову, что в этих странных смертях каким-то образом замешан паскудник Филипп.

 Ему очень хотелось выяснить, что произошло в "Золотом руне", но не мог же он обратиться за разъяснениями к ментам. Перебрав в памяти варианты, Андрей вспомнил о Константине Рокотове, занимавшемся частным сыском: время было позднее, но откладывать он не любил и набрал номер телефона Кости.

 - Привет, Костик, это Ростовский!

 - Привет, Андрей, какими судьбами? - сонным голосом отозвался тот.

 - Мы не могли бы повидаться? - спросил Ростов-ский, намекая, что по телефону говорить не хочет.

 - Ты знаешь, сколько сейчас времени?

 - Первый час ночи...

 - Случилось что-нибудь?

 - Случилось...

 - До утра не потерпит?

 - Лучше сейчас! Как ты смотришь на то, чтобы посидеть где-нибудь?

 - Если разговор серьезный, лучше приезжай ко мне, - обреченно предложил Константин.

 - Что пьешь?

 - Все, что горит.

 - Тогда виски?

 - Чем светлее, тем лучше!

 - Разумеется. Говори адрес!

 Через сорок минут Ростовский уже входил к нему в квартиру-офис. Рокотов-младший успел освежиться под душем и выглядел вполне сносно. Выпив за встречу, Ростовский рассказал о том, что произошло в "Золотом руне". Немного помолчав, Константин спросил:

 - Пять трупов и только один с ножом в груди?

 - Один...

 - На других никаких следов насилия...

 - Кажется, да, - неуверенно подтвердил Ростов-ский. - Я же особо не присматривался.

 - Ты притрагивался к чему-нибудь?

 - Да, но отпечатки стер, - ответил Андрей.

 - Разумно, - одобрительно кивнул Константин. - Тебя видел кто-нибудь?

 - Видел швейцар, но никому об этом не скажет, - заверил Ростовский.

 - Очень хорошо! Не понимаю, чего ты тогда опасаешься? Наркоман, ты уверен, о тебе ментам не сообщит, швейцар тоже...

 - Я тебе не говорил, что опасаюсь за себя: хочу понять, что там произошло, понимаешь?

 - Что еще рассказал твой "очевидец"?

 - Да я вроде бы все обозначил, - насупил брови Ростовский. - Хотя нет, еще Наркоша вспоминал какую-то рыжую бабу...

 - Рыжую? - встрепенулся Константин, словно охотник, почуявший след зверя. - С этого момента все подробнее, пожалуйста...

 - На дне рождения баб не должно было быть: эту рыжую привел Филипп, помощник именинника, мерзкий, доложу тебе, тип. Насколько я понял Наркошу, она приглянулась имениннику, и тот, всех выставив из кабинета, остался с ней вдвоем. А почему ты так повелся, когда я сказал о рыжей бабе?

 - Ты слышал о странных покойниках в Москве?

 - Кто о них не читал: весь город в панике. О каком-то народном мстителе уже легенды складывают. И что?

 - Так вот, мне пришлось заняться одним таким странным покойником.

 - И что? - повторил свой вопрос Ростовский.

 - А то, что в той истории тоже фигурирует девушка с рыжими волосами!

 - Чушь полнейшая! - фыркнул Андрей. - Ты можешь представить, что какая-то фифочка ходит по городу и мочит мужиков? Кстати, из покойников в "Золотом руне" двое были настоящими убийцами: с одним из них даже я предпочел бы не встречаться на узкой дорожке! Это наверняка совпадение.

 - Знаешь, Андрей, я уже давно не верю ни в какие совпадения, - твердо сказал Константин.

 - Тогда давай выпьем по дозе и еще раз все внимательно перетрем.

 Разошлись они под самое утро, но ни Константин, ни Ростовский так и не смогли прийти к какому бы то ни было конкретному выводу. И только перед самым расставанием Константин неожиданно для себя спросил:

 - Послушай, ты давно не разговаривал с Джулией?

 - С какой Джулией? - не врубился Андрей.

 - С женой Бешеного...

 - А, с Джулией! - Ростовский с грустью вздохнул. - Свинство, конечно, но мы с ней с самых похорон не общались. Она разве еще в Москве?

 - Кажется, да, - задумчиво ответил Рокотов-младший.

 - Навестить бы надо: может, помощь какая требуется?

 - Обязательно выберусь! Разгребусь с делами немного и выберусь!

 На этом они и расстались. Вернувшись домой, Ростовский долго не мог заснуть, переполненный впечатлениями минувших вечера и ночи, и уже когда глаза начали смыкаться, дал себе слово завтра же навестить Джулию...

 Не мог уснуть и Константин: его терзала одна и та же мысль, и эта мысль была о Джулии. И прежде чем отправиться в царство Морфея, Рокотов-младший тоже поставил перед собой задачу повидать Джулию...

 А та, о ком столь серьезно размышляли два ее хороших знакомых, отлично выспалась и проснулась в весьма приподнятом настроении: полученная накануне солидная доза адреналина хоть отчасти, но помогала справиться и с одиночеством, и с болью от утраты любимого Савелия. Единственное, что омрачало ее настроение, - тоска по маленькому Савушке, от которой она не могла избавиться даже после частых бесед с ним по телефону.

 Ей не хотелось никуда выходить из дому, а потому, провалявшись до трех часов дня, Джулия встала, приняла контрастный душ, приготовила любимую глазунью и только собралась сесть за стол, как раздался звонок в прихожей.

 "Странно, кто это может быть? Вроде никого не жду!", - подумала Джулия.

 Она накинула халат, вышла в прихожую и заглянула в дверной глазок: за дверью стоял тот, кого она меньше всего хотела бы видеть - Андрей Ростовский. Поразмышляв, Джулия все-таки решила впустить его, хотя бы из уважения к Савелию.

 - Здравствуй, сестренка! - дружелюбно воскликнул Ростовский, протягивая цветы, шампанское и коробку с тортом.

 - Здравствуй, Андрей, - сухо проговорила она и посторонилась. - Проходи.

 - Что-то случилось или не рада меня видеть? - насторожился Андрей.

 - А почему я должна радоваться человеку, из-за которого погиб мой Савушка? - с укором спросила Джулия. - Занимался бы нормальным делом, и мой муж остался бы жив. - Казалось, еще немного, и глаза ее зальются слезами.

 - Я понимаю тебя, сестренка, и можешь поверить, что я скорблю не меньше, чем ты: не забывай, что я тоже потерял самого близкого для меня человека, я потерял брата! - Не ожидавший такого приема Андрей недовольно насупился.

 Джулия взглянула на Ростовского и как будто кожей ощутила его переживания. Имеет ли она право осуждать Андрея за то, что Савелий вступился за него? Это было его решение, выбор Бешеного, и не ей осуждать и винить кого-то.

 - Ладно, извини, Андрей, - примирительно проговорила Джулия. - Глазунью будешь?

 - Не откажусь. - Взгляд его смягчился.

 Как он может обижаться на жену своего брата? Ее тоже можно понять - такой красивой любви, какая была у них с Савелием, он никогда не встречал.

 Джулия нарезала салат из помидоров, поделилась с ним глазуньей, потом протянула Ростовскому бутылку шампанского.

 - Открой, пожалуйста, помянем мое... нашего, - поправилась она, - помянем нашего Савушку!

 - За тебя, братишка, как за живого! - Они встали, чокнулись и выпили.

 Потом выпили за маленького Савушку, после чего Джулия спросила:

 - Знаешь, почему злюсь на тебя?

 - Интересно, почему?

 - Ты лишил меня возможности отомстить этим подонкам, убившим Савелия!

 - Какая разница, кто отомстил? Главное, что ни один из них не ушел от возмездия! - торжественно произнес Андрей.

 - А для меня есть разница! - возразила Джулия и потом вдруг с ехидной усмешкой сказала: - Зато другие теперь отвечают за его смерть!

 В ее голосе Ростовский почувствовал что-то такое, что не могло не насторожить. Ему показалось, он слышит голос Бешеного, нет, даже не его голос, а интонацию. И это ощущение было настолько реальным, что Андрея невольно пробила дрожь.

 - О чем ты говоришь, Джулия? - с волнением спросил он.

 Она не ответила, хотела налить шампанского, но Ростовский перехватил бутылку и наполнил оба фужера. Джулия взяла свой и с вызовом бросила:

 - Да упокоятся ваши души грешные! - И жадно выпила шампанское до дна.

 В этот момент раздался скрип и створка шифоньера медленно приоткрылась. Андрей встал, подошел, чтобы закрыть дверцу, но его глаза словно опалило чем-то ярко-синим в шифоньере. Это было столь неожиданно, что он провел рукой по нежной шелковой ткани и повернулся к Джулии.

 - Так это ты была в "Золотом руне"? - догадался Ростовский.

 - Я, а что? - с вызовом заявила она и уставилась на него. - Выходит, этот подонок Георгий оказался твоим приятелем? - Она нервно хохотнула. - Хороши же у тебя друзья! Один девчонок снимает, другой их насилует!

 - Значит, все правда... - прошептал Ростовский, в душе надеясь, что Джулия все выдумала. - Выходит, тебя Фил туда привел...

 - Ага, Филиппок и привел! - Она вновь хохотнула.

 - И кто за тебя вписался?

 - Я не нуждаюсь ни в чьей помощи! - с вызовом заявила Джулия.

 - Послушай, не морочь, девушка, мне голову! - недовольно пробурчал Ростовский. - Не хочешь же ты сказать, что со всеми пятерыми разделалась сама?

 - И не только с ними! - подхватила она. - Не веришь? Может, доказательств хочешь?

 - Может, на мне их продемонстрируешь? - с полуоборота завелся Андрей.

 - На тебе? - Джулия взглянула на него в упор и серьезно сказала: - Не хочу!

 - Боишься, не получится?

 - Вовсе нет: не хочу доставлять боль человеку, в котором что-то хорошее разглядел мой Савелий!

 Ее ответ не понравился Ростовскому: с одной стороны, его вроде бы похвалили, с другой - ни во что не ставили как специалиста по восточным единоборствам.

 - Да ты сумеешь хотя бы удар мне нанести? - Он уже не мог остановиться.

 - Ты действительно уверен, что этого хочешь? - спокойно спросила Джулия.

 - Хочу! - с вызовом выдохнул он. - Не бойся, я отвечать не буду: только защиту поставлю.

 Джулия с большим трудом удержалась от улыбки, отвернувшись от него.

 - Ладно, становись перед диваном!

 - Зачем?

 - Чтобы падать мягко было, - Джулия улыбнулась: ей стало весело.

 - Как скажешь. - Андрей перестал злиться и тоже улыбнулся: ему казалось, что вдова Бешеного его разыгрывает, но никак не мог уловить, в чем состоит розыгрыш. - Так нормально? - спросил он, встав в метре от дивана, чуть согнув руки в локтях для возможной защиты.

 - Нормально, - кивнула она и заняла место примерно в метре от Ростовского, затем "помяла" невидимый воздушный мячик согнутыми пальцами, сделала пару глубоких вдохов, прикрыв глаза, выдохнула и спросила: - Готов?

 - Вроде, - не очень уверенно ответил Ростовский: ее профессиональная подготовка к удару его несколько озадачила, и он решил более серьезно отнестись к атаке.

 Но едва эта разумная мысль посетила Андрея, как он заметил движение правой руки Джулии. Начало-то Ростовский уловил, но дальнейшее оказалось вне его понимания: неожиданно в грудь что-то ударило с такой силой, что его буквально отбросило на спину. И если бы не диван, то последствия были бы плачевны. Несколько минут он не мог двигаться, но мозги его работали, а глаза, хоть и смутно, различили склонившуюся над ним рыжую копну волос. Странно, подумалось Ростовскому, вроде она только что стояла в метре от него, а сейчас он лежит, а она участливо щупает его пульс на шее.

 "Да в порядке все со мной, в порядке!" - хотел сказать он и отвести ее руку, но язык и губы не слушались, а руки были такими тяжелыми, что он не смог их даже приподнять.

 Наконец до него донеслись слова Джулии:

 - Лежи спокойно, Андрей, сейчас все восстановится! Пройдет минут пять и все как рукой снимет. - Она покачала головой: - Почему вы, мужики, такие недоверчивые и так полны самомнения?

 Прошло несколько минут, и Ростовский действительно легко сел и с изумлением взглянул на свою собеседницу, которая с доброй улыбкой спросила:

 - Продолжаешь ли ты считать, что тебе нужно было пройти через это?

 - Уверен! Если бы не прошел, никогда бы не поверил! Преклоняюсь перед твоим мастерством! А теперь, девочка, послушай: тебе срочно нужно линять из Москвы, да и из России, - серьезно проговорил Ростовский.

 - А то что?

 - А то тебя закоцают менты и под "венец" бросят!

 - Что такое "закоцают"? Под какой "венец" бросят? Ничего не понимаю.

 - Наручники оденут и судить будут, - хмуро пояснил Андрей. - И поверь, не помогут твои штучки, издадут наверху приказ: "Вооружена и опасна: стрелять на поражение!" и расстреляют, за милую душу!

 - Им еще выйти на меня нужно...

 - Это дело времени: тебя уже описали несколько свидетелей. А ярко-рыжих симпатичных девчонок в Москве не так уж и много.

 - Спасибо за "симпатичную", - улыбнулась Джулия. - Благодарю, конечно, за заботу, но я сама решу, когда мне уехать отсюда.

 - Зря ты так, - с грустью заметил Ростовский. - Я действительно хочу уберечь тебя от опасности.

 - Верю и... благодарю. Но разреши мне самой.

 - Смотри, я хотел, как лучше.

 - Верю, Андрей, - повторила Джулия. - Скажи, у тебя были подозрения насчет меня или я тебя сама подтолкнула к этой мысли?

 - Я убедился, что ты была в "Золотом руне", когда платье твое увидел, но то, что это натворила ты... - Ростовский покачал головой. - Кстати, можешь не беспокоиться: от меня о тебе никто не услышит!

 - Мог бы и не говорить...

 После ухода Ростовского Джулия допила шампанское и отправилась спать: не хотелось ничего делать, ни думать, ни смотреть телевизор...

 Расставшись с Ростовским, Константин Рокотов всерьез задумался об услышанном от Андрея. Его заинтересовал тот факт, что и в "Золотом руне" появилась рыжеволосая девушка. Вряд ли это было случайным совпадением. А если так, то какое участие во всех событиях принимает эта неугомонная "спортсменка", как окрестил ее Константин. Может, она своеобразная наводчица? Тогда почему ни бомжи, ни знакомый наркоман Ростов-ского не упоминали о ком-то еще?

 - Здесь что-то не так... - задумчиво проговорил Константин вслух.

 Все было бы логично, если бы именно эта "спортсменка" и оказалась тем "народным мстителем", о котором трубят некоторые газеты. Но Константин не мог поверить, что девушка сумела бы в одиночку расправиться с таким количеством довольно не слабых мужчин, двое из которых, как уверял Ростовский, еще и профессиональные убийцы. Но сколько можно отрицать очевидное? Если появились сомнения, нужно их развеять. А для этого необходимо выйти на эту рыжеволосую, но как? И неожиданно у Костика появился шанс. Позвонил приятель, от которого он получил компьютерную распечатку.

 - Привет, Костик! - радостно поздоровался он.

 - Жека? Привет! Неужели есть информация для меня? - с надеждой спросил Рокотов-младший.

 - Угадал.

 - Говори, не тяни кота за хвост!

 - Наши ребята вновь наткнулись на странную смерть молодого парня: ни единого следа насилия!

 - Эка невидаль! Число таких трупов уже за два десятка перевалило... Не темни: ты же позвонил не только, чтобы сообщить об очередном трупе? Говори, что есть по нему.

 - От тебя ничего не ускользнет! Дело в том, что имеется свидетель.

 - Так чего же ты молчишь? - встрепенулся Костик. - Говори адрес.

 - Погоди, не гони волну, - осадил его Евгений. - Дело в том, что свидетель, вернее, свидетельница совсем еще ребенок: одиннадцать лет девчонке! Наши пытались разговаривать с ней, но... Чуть что, сразу в плач...

 - Стоп! - остановил приятеля Константин. - Свидетельница или потерпевшая?

 - Как посмотреть... С одной стороны, одежда на ней в момент задержания оказалась порванной, но судмедэксперты не обнаружили на девочке никаких следов насилия, если не считать небольшого синяка на плече.

 - А у покойного?

 - У покойного с одеждой все в порядке и брюки за-стегнуты, если ты об этом.

 - Вскрытие было?

 - Потому и звоню: "твой" труп! Как и остальные "странные", этот тоже погиб от профессионального удара мастера.

 - Ты можешь дать мне адрес девочки?

 - Что не сделаешь для друга? - вздохнул Евгений. - Записывай... она живет вдвоем с матерью: отец погиб во время пожара, пожарным работал...

 - А телефон?

 - Есть, записывай...

 Девочка проживала в пятнадцати минутах езды от него, и Константин, не откладывая в долгий ящик, набрал номер:

 - Извините, пожалуйста, Маргарита Георгиевна, с вами говорит Константин Рокотов.

 - Да, слушаю вас.

 - Дело в том, что я сотрудник фонда, оказывающего помощь детям, подвергнувшимся насилию, и мне сообщили о вашей дочке. Вы не могли бы уделить мне немного времени?

 - Даже и не знаю... - растерялась женщина.

 - Вы не беспокойтесь, во-первых, я не отниму у вас много времени, а во-вторых, мне поручено оказать вам финансовую помощь...

 Константину естественно пришло в голову, что женщина, работающая в детском садике и одна воспитывающая ребенка, вряд ли откажется от денег.

 - Это за что? - насторожилась она.

 - На психологическую реабилитацию ребенка.

 - И сколько?

 - Три тысячи рублей.

 - Правда? - Ее голос сразу потеплел. - Тогда приезжайте, записывайте адрес.

 - Он у меня есть.

 - Ах, да, конечно...

 Через полчаса Рокотов-младший уже звонил в дверь Топорковых. Открыла темноволосая женщина приятной наружности. На вид ей было немного за тридцать. Но, судя по морщинам и пробивающейся седине, испытаний на ее долю выпало предостаточно.

 - Вы мне звонили?

 - Да, я и есть Константин Михайлович Рокотов.

 - Проходите в комнату.

 У них была малогабаритная двухкомнатная квартирка, чистенькая и уютная, несмотря на дешевую и простенькую обстановку. Девочка сидела за столом и делала уроки. Взглянув на вошедшего Константина, улыбнувшегося ей, она сдержанно ответила на его бодренькое "Привет!":

 - Здравствуйте.

 - Не будем мешать учебному процессу, - заметил Костик. - Поговорим на кухне.

 - Может, чаю?

 - С удовольствием.

 Хозяйка споро накрыла на стол: джем, пряники, на газовую плиту поставила чайник.

 - Скажите, Маргарита Георгиевна, Дашенька вам рассказывала что-нибудь?

 - О чем?

 - О том, что произошло в тот вечер.

 - Молчит, как партизан, - нахмурилась женщина. - Я и так и эдак, ничего не получается.

 - Потому-то и нужна ей помощь специалистов, - заметил Константин. - Вы разрешите с ней поговорить? Мне для финансового отчета нужно, - как бы смущенно добавил он.

 - Ну, если нужно... - Она согласно кивнула. - Может, сюда пригласить?

 - Нет-нет, пока чайник вскипит я с ней и пообщаюсь, не возражаете?

 - Вам чай как, покрепче?

 - Если не трудно...

 Константин вошел в комнату к девочке.

 - Даша, меня зовут дядя Константин. Ты уже большая девочка, мне можно с тобой поговорить?

 - О чем?

 - О той красивой рыжеволосой девушке, - дружелюбно ответил Константин: он был уверен, что заранее знает ее реакцию.

 - Так вы все знаете, - смутилась девочка и как-то странно дернула рукой, словно пытаясь что-то спрятать на столе.

 - Знаю, но не все, - признался он. - Например, мне очень хочется узнать, когда она появилась в тот вечер?

 - Когда этот дядька стал срывать с меня одежду.

 - Так ты спокойно гуляла, а он подошел к тебе и стал срывать одежду?

 - Да нет, совсем не так! - возразила Даша. - Я шла к детскому садику, чтобы маму встретить с работы, вдруг подходит этот дядька и просит помочь до-стать котенка...

 - Котенка?

 - Ну да, котенка, с дерева. Дядька сказал, что поднимет меня на руки, а я сниму котенка, а то он никак его не достает. Но он меня обманул: никакого котенка там не было, а он стал рвать на мне платье и колготки... Я закричала, а он мне рот рукой закрыл... Тогда и появилась эта тетенька, - глазки девочки сразу заблестели радостью, - и говорит: "Отпусти девочку!" и как заругается на того дядьку. Он и выпустил меня, потом как выхватит ножик и как бросится на тетеньку...

 - И что дальше?

 - А дальше дядька упал и больше не шевелился.

 - А что рыжая тетенька?

 - Она обняла меня и спросила: "С тобой все в порядке, деточка?" А я ей говорю, что меня Дашей зовут и что все в порядке, только платье порвано, и мама будет ругаться. Тогда тетенька дала мне зеленую денежку и сказала, чтобы я отдала ее маме, но чтобы никому не говорила о том, что случилось. Я дала слово... Потом начался какой-то шум, тетенька поцеловала меня и убежала. А тут дяденьки милиционеры пришли. Вот и все. - Она виновато взглянула на Константина. - Я нарушила слово, но вы же сами обо всем знали...

 - Не волнуйся, Дашенька, ты все сделала правильно. - Константин погладил ее по головке и вдруг заметил торчащий из-под тетради рисунок. - О, ты рисуешь?

 - Так я же в художественной школе учусь!

 - А мне можно посмотреть?

 - Пожалуйста. - Девочка вытащила рисунок, на котором он сразу узнал глаза Джулии.

 - Ты очень хорошо рисуешь: можно взять его на память?

 - Конечно, дядя Константин: я еще себе нарисую! - радостно воскликнула девочка.

 - Давай мы с тобой договоримся!

 - Давайте! А о чем?

 - Пусть эта тетенька будет жить в твоей памяти, но больше ее не рисуй. Ты же дала ей слово, а то кто-нибудь увидит рисунок и твой секрет сразу раскроется.

 - Я как-то не подумала об этом, - с грустью проговорила девочка. - А вы мой рисунок никому не покажете?

 - Обещаю! Это будет только наш с тобой секрет!

 - А вы еще придете к нам?

 - Раз ты хочешь, то обязательно приду.

 - Вот хорошо! - Девочка захлопала в ладоши.

 В этот момент к ним заглянула ее мама.

 - Чему это вы так радуетесь?

 - Дядя Костик сказал, что еще к нам придет!

 - Это правда? - спросила женщина.

 - Конечно, я никогда не обманываю маленьких девочек, да еще таких симпатичных! - Константин подмигнул Даше.

 - Вам удалось получить ответы на ваши вопросы?

 - У вас очень талантливая девочка, - уклончиво ответил Константин. - Даша, можно воспользоваться твоей ручкой?

 - Пожалуйста. - Девочка протянула ему ручку.

 - Распишитесь здесь, Маргарита Георгиевна. - Он указал на ведомость, по которой принимал оплату за выполненную работу, после чего вручил ей три тысячи рублей.

 - Спасибо вам, - зарделась женщина.

 - Пустое, - смущенно отмахнулся Костик и весело спросил: - Ну, как там чай поживает?..

 Из квартиры Топорковых Рокотов-младший прямым ходом отправился к Джулии.

 - Костик? - удивилась она, увидев его на пороге. - Что-то случилось?

 - Может, сначала впустишь меня?

 - Ой, извини, Костик! Входи, пожалуйста, в комнату. Чай, кофе или еще чего?

 - Потом, Юленька, потом. - Константин присел на диван и внимательно посмотрел на нее.

 - Почему ты так смотришь?

 - Как?

 - Словно обвиняешь в чем-то.

 - А есть в чем? - испытующе спросил Константин.

 - Конечно же, нет! - В ее голосе был вызов.

 - И все же?

 - Послушай, Костик, говори прямо: что случилось?

 - Хорошо, - кивнул он. - Прямо, так прямо. - Он вынул из внутреннего кармана пиджака блокнот, открыл его на нужной странице и перечислил все даты и точное время, когда произошли известные убийства. - Где ты была в эти дни и в эти часы?

 - Это что, допрос? - Джулия кокетливо улыбнулась.

 - Может, хватит юродствовать? - нахмурился Константин.

 - Тебя действительно интересуют ответы на эти вопросы? - стерев с лица улыбку, спросила она. - У меня такое впечатление, что ты сам знаешь на них ответы... Я права? - И устало добавила: - Мужикам никогда нельзя верить!

 - Что ты конкретно имеешь в виду? - удивился он.

 - Тебе что, Ростовский рассказал?

 - О чем?

 - О том!

 - Извини, Юля, но я действительно не понимаю, о чем ты говоришь.

 - Хочешь сказать, что Ростовский тебе ничего обо мне не рассказывал?

 - С какой стати? - Он был настолько искренен, что Джулия смутилась.

 - Тогда скажи, почему ты спрашиваешь меня об этих дурацких датах?

 - Потому, что догадался, кто стоит за всем этим...

 - За чем за этим? - продолжала играть Джулия.

 - За всеми этими странными убийствами, - устало проговорил Константин.

 - И кто же?

 - Ты!

 - Я? Ты смеешься! - Она деланно хохотнула. - Надо же придумать такое!

 - Хватит, Юля! - резко осадил ее Константин.

 Джулия внимательно посмотрела на него, помолчала, потом решительно сказала:

 - Хорошо! Допустим, ты прав, что ты предлагаешь?

 - Первым же рейсом улетай в Америку и не вздумай сюда приезжать до тех пор, пока я не сообщу, что можно!

 - Вы что, сговорились? Сначала Ростовский уговаривал, теперь ты... - вспылила Джулия. - Что за день такой, когда всем хочется решать за меня!

 - Пойми, Юля, не сегодня завтра на тебя выйдут правоохранительные органы!

 - Не выйдут, если ни ты, ни Ростовский не настучите на меня, - возразила она.

 - А Ростовский откуда узнал?

 - Я проговорилась!

 - Замечательно!

 - А ты откуда? Разве не от Ростовского?

 - Нет! У меня давно возникли подозрения, но я никак не хотел верить, пока все ниточки не связались в один узелок. Послушай, если тебя вычислил я, то государственная следственная машина тоже доберется... Уезжай, а? - умоляюще попросил он.

 - Я слово дала!

 - Кому?

 - Савелию!

 - Савелию, когда? - встрепенулся Костик.

 - У его гроба...

 - Понятно, - он покачал головой. - Лето заканчивается, вот-вот сентябрь наступит... Мне кажется, ты с лихвой выполнила обещание, данное Савелию. А мне совсем не улыбается увидеть тебя за решеткой, тем более в российской тюрьме. Поверь, это такая клоака, что... - Он махнул рукой и с чувством воскликнул: - Не дай Бог никому туда попасть!

 - Авось пронесет!

 - Не пронесет! - Константин вытащил из кармана сложенный вдвое листок и развернул его.

 - Похожа! - обреченно вздохнула Джулия, увидев свое изображение. - Кто нарисовал?

 - Даша, спасенная тобой от насилия.

 - А ведь обещала!

 - И выполнила обещание! Это я ее подловил... Чего ты хочешь от ребенка? Пока даже матери ничего не рассказывает, но найдется какой-нибудь ушлый...

 - Вроде тебя?

 - Хотя бы! И, заморочив ей голову тем, что спасительница нуждается в помощи, заставит девочку во всем признаться. Я знаю, что все, с кем ты расправилась, настоящие подонки, по которым если не могила, то тюрьма давно плачет, а потому нисколько не осуждаю тебя.

 - Вот, видишь...

 - Но это я не осуждаю, Юленька, а органы будут думать совсем по-другому.

 И вновь Джулия молчала несколько минут, взвешивая слова Ростовского и Рокотова, который всерьез заставил ее задуматься о себе и о своем ребенке.

 - Честно говоря, я и сама подумывала о том, что слишком засиделась здесь, - заговорила наконец она, - да и на сердце почему-то неспокойно, словно Савушке угрожает опасность.

 - Какому Са... - начал Константин, но тут же понял, кого имеет в виду Джулия. - Вот-вот, и сын, наверное, соскучился по мамке: плачет, рыдает...

 - Ладно, уговорил: улечу я от вас. - Она игриво надула губки и ткнула пальчиком в его плечо. - Противные вы...

 - Обещаешь?

 - Обещаю!

 - Завтра?

 - Завтра! - твердо проговорила она, но тут же поправилась: - Или послезавтра: собраться нужно и билет приобрести...

 - Когда будешь готова, позвони: я провожу.

 - Спасибо тебе, Костик...

 - За что, Господи?

 - За все...

 Джулия вылетела в Нью-Йорк через три дня, двадцать девятого августа. До самой страшной американ-ской трагедии оставалось ровно две недели...

 

X.  Опасные игры

 Не откладывая в долгий ящик выполнение своего обещания, данного казачьим атаманам, Роман Ставрополь-ский поручил Ваську-Беспалому пробить Лечу-Чечена, то есть постараться добыть о нем как можно больше информации. Прежде чем забить с ним стрелку, Роман хотел знать: кто стоит за Чеченом, какими силами он обладает, каковы его финансовые возможности? Более всего Романа интересовало, с какими правоохранительными структурами есть у Лечи-Чечена завязки.

 Но, как говорится, человек предполагает, а Бог располагает. Непредсказуемая жизнь внесла свои коррективы, ускорившие встречу Романа с Лечей-Чеченом. Хотя ужин Романа Ставропольского с атаманами прошел в обстановке полной секретности, каким-то образом о нем стало известно в криминальных кругах, что не могло не насторожить местных авторитетов, возглавлявших различные национальные группировки. Дружеских отношений у них между собой не было, более того, когда-то они даже воевали друг с другом, чтобы доказать, у кого "толще и длиннее", но после ощутимых потерь с каждой стороны постепенно пришли к выводу, что разумнее договориться.

 Встретились, поделили территорию, рынки, оптовые и толкучки, увеселительные заведения, тотализаторы, казино и так далее и тому подобное. Все вроде бы устаканилось, и вот вам новость как снег на голову: сваливается новый "Смотрящий" - "Вор в законе" по прозвищу Роман Ставропольский, поддержанный многими известными Ворами России. Срочно собрались наиболее серьезные авторитеты Ставропольского края и, после долгого базара, решили не только не принимать его всерьез, но и никогда не встречаться с ним "по делу".

 А тут новая напасть: этот навязанный им авторитет встречался с казачьими атаманами! Казачество - серьез-ная сила края, с которой приходится считаться, если не хочешь нажить головную боль. Некоторые трезвые головы попытались вновь организовать встречу заинтересованных авторитетов, но многие попросту отказались, сославшись на пустяковые причины. На самом деле "отказники" "залегли на дно", чтобы приглядеться к новому "Смотрящему": мало ли как дело повернется?

 А вскоре произошло и вовсе немыслимое - несмотря на откупные, менты проявили удивительное служебное рвение и арестовали одного из самых уважаемых криминальных авторитетов Ставрополья - Диму-Красавчика. Он "крышевал" центральный ставропольский рынок. У ментов не оказалось иного выхода: Дима-Красавчик по крупному "наследил" в Москве. Пристал в ресторане к какой-то девице, а когда сидящей с ней парень попытался урезонить ставропольского авторитета, Дима-Красавчик полез в драку. Но москвич неплохо владел искусством рукопашного боя и свалил его на пол. Такого позора выходец с Кавказа стерпеть не смог и всадил противнику в бок нож по самую рукоятку, задев при этом печень.

 Подоспевшие местные секьюрити споро скрутили провинциального хулигана, а раненого отправили в институт Склифосовского, где усилия врачей спасли ему жизнь. Пока приехала "скорая помощь", пока вызывали милицию, боевики Димы-Красавчика, "загоравшие" в двух машинах, обратили внимание на странную суету в ресторане и поспешили на помощь своему "шефу". Угрожая оружием, отбили его у безоружных секьюрити и, не мешкая, скрылись домой в Ставрополь.

 На горе Димы-Красавчика парень, которого он продырявил, оказался не только женихом той девушки, но и по совместительству сыном советника Президента России. Естественно, к расследованию подключили лучшего следователя - "важняка", который, изучив видеозапись всех входивших и выходивших из ресторана посетителей, вскоре уже знал не только имя, отчество и фамилию преступника, но и где он живет, с кем встречается и даже каким воздухом дышит.

 В Ставропольский край была послана ориентировка на задержание "важного и весьма опасного преступника" от имени самого министра внутренних дел. Мог рискнуть не выполнить такое распоряжение только идиот или человек, которому за это обеспечили бы райское житье-бытье где-нибудь на Багамах или Канарах. Таких вдруг не оказалось, а потому уже на пятый день после происшествия в Москве Диму-Красавчика задержали в собственном доме и спешно этапировали под усиленным конвоем в Москву.

 Центральный рынок остался без "крыши". Сразу началась возня между двумя главными держателями акций: Федей Костаниди, греком по национальности, и армянином Арменом Григорьянцем. Каждому захотелось, воспользовавшись ситуацией, превратиться в единоличного хозяина рынка. Костаниди поддерживал дагестанский криминальный авторитет Вачик, почти всегда находившийся под наркотиками, а кто стоял за Григорьянцем, выяснилось довольно неожиданно. После того как Костаниди отказался уступить свои акции посреднику, явившемуся по поручению Григорьянца, на территории, подконтрольной Костаниди, начали происходить странные вещи. То ларек сгорит, то покупателя средь бела дня ограбят, то кассовый аппарат выйдет из строя и тут, как назло, появится налоговый инспектор.

 Сообразительный Костаниди, догадавшись, что все это происки ушлого Григорьянца, попытался застать "трезвым" Вачика, что оказалось невозможным. Тогда обратился за помощью к "бригадирам" Димы-Красавчика, но те, оставшись без главаря, поостереглись самовольничать. Костаниди растерялся, но кто-то из приятелей бизнесменов посоветовал ему обратиться к новому ставропольскому "Смотрящему" - Роману Ставропольскому, что грек и сделал. Понимая, что за Григорьянцем стоит сильная группа, он попросил Романа стать его "крышей". После изучения "вопроса" Роман забил стрелку с его противником, и у них произошел "проникновенный и очень вежливый" разговор.

 По ходу беседы Григорьянц не без гордости назвал свою "крышу", которой, к удивлению Романа, оказался все тот же Леча-Чечен, с которым он и сам давно искал встречи. Выяснилось и то, что в оплату за его "крышевание" Григорьянц должен поделиться частью своих акций рынка. Роману было ясно, что "часть" только начало: впоследствии Леча-Чечен, вынудив Костаниди расстаться со своими акциями, обязательно завладеет и акциями Григорьянца. Ваську-Беспалому удалось раскопать, что именно так всегда и действовал Леча-Чечен: сначала изображал себя "отцом родным", а потом проглатывал с потрохами обоих конкурентов, причем часто сначала "своего", а уже потом его противника.

 Не вдаваясь в излишние детали, Роман приоткрыл Костаниди, какое его может ожидать будущее, и грек безоговорочно согласился оформить своим заместителем человека Романа, которому он должен платить четверть прибыли за гарантию реальной защиты от наезда людей Григорьянца. В тот же вечер Роман Ставропольский "очень мирно пообщался" и с Григорьянцем, которому точно так же приоткрыл возможное ближайшее будущее его бизнеса.

 Первоначальная бравада Григорьянца мгновенно испарилась: в сидящем перед ним человеке он ощутил не только мощь и силу, но и убежденность в своей правоте, а это всегда действует гораздо сильнее, чем простая демонстрация мускулов. Григорьянц тут же сник, взгляд его потух, казалось, еще немного, и он буквально задрожит от страха и безнадежности.

 - А что вы можете мне посоветовать? - поинтересовался арменин.

 - С какой стати я должен давать вам советы? - Роман пристально посмотрел на него.

 - А как мне быть с Лечей-Чеченом, если я попрошу вас стать моей "крышей"?

 - Если Я СОГЛАШУСЬ стать вашей "крышей", то это уже будет не вашей проблемой, а моей! - твердо заверил Роман.

 - А что требуется от меня, чтобы вы согласились? - деловито осведомился Григорьянц.

 - Во-первых, попросить меня об этом, а во-вторых, если я соглашусь, принять мои нежлобские условия...

 - Каковы же ваши условия? - тут же спросил собеседник, с напряженным вниманием вглядываясь в глаза Романа.

 - Вам придется сделать своим заместителем моего человека, которому будете выплачивать двадцать пять процентов от всей своей прибыли.

 - Не вижу, чем ваши условия отличаются от условий Лечи-Чечена, - обреченно произнес Армен.

 - Во-первых, ни я, ни мои люди никогда не будут настаивать на подписании официальных документов: отчислять проценты вы будете на добровольной основе; во-вторых, мы никогда не будем претендовать на то, чтобы стать совладельцами вашей фирмы ни в каких направлениях ее деятельности и ни в каких ее долях. Как видите, я не называю определенной суммы в зеленых, а говорю лишь о процентах от прибыли и очень надеюсь, что...

 - ...что я буду честен в этом плане, - закончил за него Григорьянц и добавил: - Вне всякого сомнения: это в моих интересах! Так вы принимаете мое предложение?

 Новость о том, что Роман Ставропольский за один день сумел примирить давних соперников по контролю над рыночным бизнесом Ставрополя, моментально облетела весь город, а потом и весь край. Теперь уже ребятам Романа не нужно было искать фирмы и частные предприятия, которым требовалась специфическая помощь, под его защиту стали проситься даже те, кто вообще раньше избегал этого.

 Все вроде бы шло к тому, что постепенно Роман не только наладил нормальные деловые контакты с различными категориями и социальными группами людей, но и навел какой-то относительный порядок: уменьшилось число преступлений, связанных с переделом собственности в Ставропольском крае, почти на нет сошли кражи машин, изнасилования.

 Простые люди впервые почувствовали, что появилась наконец сила, которая сможет защитить их от беспредела, от бессмысленного избиения среди бела дня, когда известен и хулиган, и жертва, и тому много свидетелей, которые стыдливо отворачивают взоры в сторону, боясь, что самим достанется, а органам правопорядка просто "некогда" завести дело против "уважаемого" хулигана.

 Роман Ставропольский не делил людей на "выгодных" и "невыгодных", на бедных и богатых. Для него единственным и обязательным условием было главное человеческое качество - порядочность: любой порядочный человек всегда мог рассчитывать на его помощь и поддержку.

 Однако Роман и предположить не мог, что над его головой нависла смертельная опасность, и ему самому необходима помощь. Разруливая сложнейшие ситуации, он перешел дорогу сразу нескольким сильным и опасным криминальным группировкам. Когда попытка собрать тех авторитетов, чьи интересы серьезно задел Роман Ставропольский, не удалась, некоторые задумали расправиться с ним самостоятельно, втихую.

 По всему земному шару разбросаны армяне, и в любой стране мира эта нация, стараясь выжить, сплачивалась в общины, и их члены всячески помогали друг другу. В Ставропольском крае тоже была многочисленная армянская диаспора и в ней, как в любой другой, имелись свои криминальные группировки. Во главе одной, как уже было сказано выше, стоял Кеша Афинский. Впрочем, он не был греком и никогда не посещал Афины, а свое прозвище получил после одного трагического происшествия, которое до сих пор до конца не расследовано.

 Однажды Иннокентий получил от своего обеспеченного родственника в подарок на день рождения годовую аренду кафе-ресторана "Афины", расположенного в живописнейшей курортной зоне. Утопающее в зелени и цветах, это заведение было лакомым кусочком для любого бизнесмена и приносило солидный доход на каждый вложенный рубль. И не мудрено, что многие пытались перекупить у него этот Клондайк туристско-ресторанного бизнеса, но каждому Кеша честно говорил, что это подарок родственника и он не может его продать кому-нибудь чужому.

 Тогда один самый нетерпеливый конкурент решил расправиться с ним и нанял киллера, причем поставил тому условие, чтобы Иннокентий был убит на глазах посетителей его ресторана. В тот день страна отмечала какой-то календарный праздник и ресторан был забит под завязку. Убийце не составило большого труда попасть в зал и смешаться с толпой. В самый разгар вечера, когда веселье достигло апогея и за огромным общим столом начали петь песни, не обращая ни на кого внимания, этот отморозок в открытую поднялся на ноги, выхватил из-под пиджака пистолет и направил его на Иннокентия. Казалось, ничто уже не может спасти Кешу от неминуемой гибели. Все гости были настолько потрясены и шокированы, что песня оборвалась на полуслове, и они замерли с открытыми ртами.

 Но далее произошло нечто, чего никто не может объяснить до сих пор. Раздался выстрел, но упал не Иннокентий, а сам киллер: пуля вошла ему в подбородок и за-стряла в мозге. Быстро приехала милиция, каждый из гостей был дотошно опрошен, но никто так и не смог ответить на главный вопрос следователя: кто стрелял в убийцу? Тщательный обыск всего помещения ресторана и каждого из присутствовавших при трагическом происшествии не принес результатов: другого оружия, кроме пистолета убийцы, обнаружено не было. И с того дня Иннокентия стали называть Афинским, Кешей Афинским.

 У него была достаточно мощная бригада, и каждый из ее членов работал с Иннокентием не из-за страха, а потому, что порядочность Афинского и его заботливое отношение к окружающим были широко известны. Однако, как говорится, в семье не без урода. Среди его заместителей оказался некий Джамал - наполовину армянин, наполовину татарин. Они были знакомы едва ли не с детства, и Джамал делал все, чтобы заслужить доверие Иннокентия. В то же время он тщательно скрывал жгучую зависть ко всем успехам Кеши и лелеял мечту когда-нибудь занять его место, хотя панически боялся Афинского.

 Страх и зависть - опасное сочетание не самых благородных человеческих страстей, и рано или поздно одна из них должна была победить другую.

 Всякий раз уезжая из города, Кеша Афинский оставлял "бригаду" на Джамала, а тот затевал интриги между ее членами, стараясь опорочить шефа в их глазах и перетянуть на свою сторону колеблющихся. Когда в Ставропольском крае появился "русский Вор" и к нему возникли претензии у авторитетов других группировок, Джамалу показалось, что сама судьба предоставляет ему прекрасный шанс поднять собственный авторитет в крае. Он задумал убить Романа Ставропольского.

 Джамал знал, что Кеша Афинский много лет назад сидел на одной зоне с Романом и сохранил о нем самые теплые воспоминания. А значит, никогда не согласится на то, что он задумал. Оставалось только ждать удобного момента. Джамал уверовал, что победителей не судят. Случай представлялся. Как-то Кеше Афинскому понадобилось срочно уехать в Ростов, чтобы уладить некоторые проблемы, возникшие с одним из "подкрышных" ему магазинов.

 Уже несколько лет с Кешей Афинским работал средних лет армянин с русским именем Сергей. Это был тихий, скромный мужчина с очень романтической натурой, который любил читать приключенческие книги и знал наизусть много стихов. Никому и в голову не могло прийти, что Сергей прошел жестокую афганскую войну, прослужив там в воздушно-десантных войсках, причем снайпером. Об этом узнал только Иннокентий да и то при случайных обстоятельствах.

 Несколько лет назад судьба свела их в одном из магазинов, который он контролировал. В тот день Кеша Афинский, выходя из кабинета директора магазина, обратил внимание на какой-то шум у входа. Подойдя ближе, он увидел, как двое здоровенных секьюрити схватили тщедушного, весьма скромно одетого мужчину, похожего на армянина. Иннокентия поразил его взгляд: тусклый, безразличный, обреченный. На вид ему было лет тридцать пять.

 - Что случилось? - спросил Иннокентий охранников.

 Те сразу узнали того, перед кем лебезил их директор.

 - Понимаете, шеф, мы на этого мужика давно обратили внимание: больше часа ходит по залу, смотрит на прилавки, но ничего не покупает, - ответил один из них.

 - Мы собрались проверить, что он украл, - подхватил второй охранник.

 - Почему вы так уверены, что он что-то украл?

 - А зачем тогда столько времени ходить по магазину? - резонно спросил охранник. - Когда мы поинтересовались, есть у него деньги, он ответил нет...

 - Правда, что у вас нет денег? - обратился к незнакомцу Иннокентий.

 - Я не могу отвечать на вопросы, когда меня скрутили, как преступника! - гордо заявил мужчина.

 - Отпустите его!

 - Но...

 - Я что-то непонятное сказал? - зло прищурился Афинский.

 - Нет-нет, все понятно, - тут же заверили охранники и нехотя отпустили добычу.

 - Да, у меня действительно нет денег, - спокойно сообщил мужчина.

 - Тогда что же вы делаете в магазине? - удивился Иннокентий.

 - Просто хожу и смотрю: разве нельзя?

 В этот момент до Иннокентия дошло, что у мужчины не тусклый и безразличный взгляд, а взгляд просто очень голодного человека.

 - Пойдемте со мной, - сказал он.

 - Куда? - насторожился незнакомец.

 - Со мной. - Иннокентий дружелюбно улыбнулся.

 - Его проверить бы не мешало, - напомнил один из охранников и перегородил дорогу к выходу.

 - Вы что-нибудь взяли в магазине? - спросил Иннокентий.

 - Как я мог что-то взять, если у меня нет денег? Я не вор! - гордо ответил тот.

 - Я вам верю. - Иннокентий так недвусмысленно взглянул на охранников, что те тут же расступились.

 Выйдя из магазина, Иннокентий подошел к своему "Мерседесу", занял место водителя и кивком пригласил незнакомца сесть рядом. Ни слова не говоря, тот подчинился. Когда они тронулись с места, незнакомец спросил:

 - Куда едем?

 - В ресторан.

 - Зачем?

 - Покушать.

 - Но...

 - Скажите, когда вы ели в последний раз?

 В его тоне было столько участия, что мужчина смутился, помолчал немного, а потом ответил:

 - Вчера утром...

 - Ну, вот, а спрашиваете, зачем в ресторан едем. Вы где работаете?

 - Уже месяц, как не работаю: фирма обанкротилась...

 - У вас была своя фирма?

 - Вы что, шутите? Я хозяина возил!

 - Семья есть?

 - А как же: жена и двое ребятишек.

 - А шрам откуда, в драке, что ли? - кивнул он его шею.

 - Нет, в Афгане...

 - Тоже шоферил там?

 - Нет, "духов" отстреливал...

 - Снайпер?

 - Да, было дело. - Он тяжело вздохнул и вдруг с болью сказал: - До чего довели страну: три ордена, четыре медали, а детям даже хлеба купить не могу!

 - Вас как зовут?

 - Сергей...

 - А меня Иннокентий. Вот что, Сергей, хочешь со мной работать? - дружелюбно предложил Кеша Афин-ский.

 - С вами? Конечно! - не задумываясь, согласился он.

 - А почему не спрашиваешь, что за работа?

 - А мне все равно, какая работа: за много лет вы первый, кто ТАК со мной разговаривает!

 - Как так?

 - По-простому и глядя мне в глаза!..

 Прошли годы с того дня, но Иннокентий ни разу не пожалел, что взял Сергея к себе работать: безотказный, любящий машины и великолепно в них разбирающийся, к тому же не болтлив, да еще и водитель просто от Бога. Сергей - единственный водитель, с кем Иннокентий мог комфортно сидеть в машине и быть спокойным за свою жизнь.

 Именно с ним Кеша Афинский и уехал в Ростов. Уехал на неделю, но там услышал новость, из-за которой собрался домой уже на третий день: один из его ростовских приятелей сообщил, что он случайно узнал, как звался на зоне новый "Смотрящий" Ставропольского края.

 - Кеша, - задумался тот, - ты же его, по-моему, знаешь: Роман-Костоправ!

 - Роман-Костоправ стал новым "Смотрящим"? - оживился Кеша Афинский. - Мы ж с ним кентовались на одной зоне! Вот обрадовал, так обрадовал! Роман-Костоправ, надо же!

 - После того как на него нахлобучили шапку вора, он стал Романом Ставропольским.

 - А я-то, дурень, ничего и не подозревал - Ставропольский и Ставропольский, а мало ли Романов по земле бродит. - Афинский с досадой хлопнул себя по лбу. - Вот не скумекал я! Думал, надо с этим "Смотрящим" познакомиться, но все как-то времени найти не мог. Мотался в разъездах то туда, то сюда... А "Смотрящий"-то, оказывается, наш Ромка-Костоправ! Не знаешь, где он сейчас?

 - Как где? В твоем городе...

 Эта новость настолько вдохновила Иннокентия, что он спешно свернул дела, сел в машину и приказал Сергею гнать поскорее домой.

 - Что-то случилось, шеф?

 - Случилось, - охотно подтвердил Афинский. - Столько лет не видел приятеля, а он, представь, в нашем городе объявился!..

 - Понял: мухой домчим, - заверил Сергей и дал по газам. - Но, милая!..

 Еще по дороге, сделав несколько звонков своим верным приятелям, Кеша Афинский выяснил, что, когда они приедут в город, Роман будет в ресторане, принадлежащем одному Кешиному знакомому. К ресторану добрались уже затемно, и Иннокентий боялся, что не застанет своего старого приятеля. Но они подъехали как раз в тот момент, когда Роман в окружении нескольких ребят выходил из ресторана. Несмотря на то что Иннокентий добрый десяток лет не видел Романа, он мгновенно его узнал.

 - Видишь кряжистого мужчину в кожаном пиджаке? - обратился он к Сергею.

 - Это тот, который в центре, шеф?

 - Он и есть мой давний друг, Роман-Костоправ, тормози!

 Далее последовал настоящий кошмар. Иннокентий вышел из машины и поспешил к Роману, до которого было метров двадцать. С другой стороны улицы подъехали красные "Жигули", из которых выскочили трое вооруженных парней. Подумав, что они хотят напасть на Кешу Афинского, Сергей выхватил из потайного места под сиденьем пистолет и поспешил на помощь. Раздались выстрелы, и Сергей, не мешкая, сам открыл беглый огонь по троице.

 На самом деле парни из красных "Жигулей" открыли огонь по Роману, и Иннокентий, выхватив свой пистолет, начал стрелять по той же троице. Один из них повернулся на его выстрелы и вдруг воскликнул:

 - Господи, это же Афинский!

 Иннокентий узнал парня по имени Валентин, совсем недавно пришедшего в бригаду, а рядом с ним увидел своего заместителя Джамала, который, выстрелив в сторону, где находился Роман и ранив одного из его ребят, повернулся к Кеше Афинскому. В его глазах было столько ненависти, что Иннокентий сразу догадался, чего тот хочет, однако попытался дать ему последний шанс.

 - Одумайся, Джамал! - крикнул он.

 В этот момент пуля, выпущенная Сергеем, попала в парня, стоявшего рядом с Джамалом и продолжавшего палить из пистолета: тот упал и затих.

 - Сам одумайся! - зло бросил Джамал и направил пистолет на Кешу Афинского.

 Иннокентий до самой последней секунды был уверен, что Джамал не выстрелит в друга детства, который столько сделал ему добра. Но, видимо, Валентин, первый узнавший Кешу Афинского, раскусил Джамала, оболгавшего шефа и заморочившего ему голову настолько, что тот даже пошел на убийство. Джамал убедил Валентина, что это приказ самого Кеши Афинского. Увидев Иннокентия, Валентин сообразил, что Джамал его подло обманул, и потому совершил достойный поступок: рванулся прямо под выстрелы пистолета Джамала, спасая жизнь Кеше Афинскому. Несколько пуль пробили его грудь, и он упал на землю уже мертвым.

 Не успел он коснуться земли, как пуля, посланная Сергеем, пробила лоб Джамала, и тот упал на спину, а его глаза так и остались открытыми. Кеша Афинский подошел к нему, заглянул в них и увидел ненависть. Он покачал головой, потом сплюнул в сторону трупа и повернулся к Роману.

 - Привет, Костоправ! - устало улыбнулся он.

 - Господи, Кешка! - обрадовался Роман, потом кивнул в сторону убитых. - Откуда ты их знаешь?

 - Этот сучонок, - Афинский указал на Джамала, - был моим заместителем. Видно, хотел очки на тебе заработать, мразь! - Он снова плюнул в сторону лежавшего на земле Джамала.

 - Во время ты подоспел, - заметил Роман, потом добавил: - Хотя и сам мог пулю словить. - Он взглянул на труп Валентина. - Верный парнишка оказался, мир его праху! Ты не держи на него зла: искупил он свой грех перед тобой...

 - Я позабочусь о его семье, - ответил Иннокентий.

 - Нам осталось только помянуть честного парнишку и отметить нашу встречу, пойдем? - предложил Роман.

 Несмотря на кровавый итог покушения - три трупа и двое раненых своих ребят, Роман Ставропольский не воспринял его как своего рода упреждающий сигнал и тем более не испугался. Он даже не увеличил число сопровождающих: как ездил с ним Саня-Багор, исполняющий роли водителя и телохранителя, так и продолжал ездить. Но враги не дремали и вынашивали новый план расправы над неугодным криминальным лидером. Первым, кто жаждал его уничтожения, был Леча-Чечен, с которым Роман все-таки встретился, выполняя обещание, данное атаманам.

 "Стрелку забили", как и предложил Леча-Чечен, средь бела дня и в людном месте. Они встретились на садовой скамейке у пятиэтажного жилого дома с одним подъездом, буквально в пятнадцати метрах от управления внутренних дел. Ровно в пятнадцать часов напротив скамейки остановился черный джип "Лэндровер", из него вышли трое упитанных молодцев - чеченцев, настороженно осмотрелись по сторонам, держа руки под куртками. Через пару минут в пяти метрах от джипа остановился "Мерседес" цвета мокрого асфальта, из которого вышел Васек-Беспалый с двумя своими ребятами: они тоже не скрывали, что вооружены.

 Васек-Беспалый спросил:

 - Ваш хозяин готов к встрече?

 - Готов!

 Васек повернулся и кивнул Роману, который, не дожидаясь подтверждения Лечи-Чечена, вышел из машины, подошел к скамейке и присел на нее. Он еще не достиг скамейки, как появился и Леча-Чечен. Ему было около сорока лет, он был гладко выбрит, одет в дорогой итальянский костюм, яркий галстук и трехсотдолларовые лакированные туфли.

 Чуть суетливо, видно, нервничая, он присел на скамейку на некотором расстоянии от Романа.

 - Рад знакомству! - произнес он, не выдержав немигающего взгляда человека, которого видел впервые, но о котором так много слышал.

 - Надеюсь, что и я буду рад! - не скрывая неприязни, ответил Роман.

 - Ты хотел встречи со мной, я готов тебя выслушать. - Лече-Чечену явно не понравились слова собеседника, но тон его был вполне нейтральным, даже дружелюбным.

 - Хочу поговорить о твоем покойном родственнике.

 - А чего о нем вспоминать? Аллах давно принял его душу, мир его праху! - по восточному обычаю Леча-Чечен провел по лицу руками сверху вниз.

 - Вот и мне кажется, что не стоит вспоминать о его грешной душе, - согласился Роман. - Он поступил плохо - по его прихоти родители потеряли своего ребенка, потому он и понес заслуженное наказание. Лично я уверен, что если бы ты передал его в руки правосудия, как этого требовали родители бедной девочки, то он остался бы жив. Попал бы за колючую проволоку, но был бы жив! Так что он сам выбрал свою судьбу, не так ли, Леча?

 - Скажи мне откровенно, Роман, а если бы так поступили с твоим племянником, что бы ты сделал?

 - Если бы мой племянник повел себя, как твой родственник, я бы задушил его собственными руками! Надеюсь, такого позора мне никогда не придется испытать! - жестко чеканя каждое слово, ответил Роман.

 - Русским трудно понять наши устои и наши обычаи, - насупился Леча-Чечен.

 - А с какой стати русские должны понимать ваши порядки? Это вы, находясь на российской земле, должны знать, уважать и почитать русские обычаи. - Роман внешне был спокоен, но, общаясь с этим лощеным и очень самоуверенным чеченцем, внутри все больше и больше заводился.

 - Об этом можно долго спорить, - примирительным тоном проговорил Леча-Чечен. - О чем ты хочешь просить меня?

 - Просить?

 Роман взглянул на него таким тяжелым взглядом, что, наверное, впервые гордый чеченец не выдержал взгляда чужака и заметно стушевался.

 - Я не очень хорошо знаю русский язык, - попытался смягчить впечатление он. - Я хотел сказать - предложить.

 - Хочу, чтобы ты, чисто по-мужски, забыл о своей мести и оставил в покое казаков.

 Леча-Чечен подумал некоторое время и потом сказал:

 - Я деловой человек и люблю решать трудные вопросы по-деловому. Ты не вмешиваешься в рыночные дела, я забываю о казаках.

 - Ты ставишь мне условие? - снова "взбух" Роман.

 - Ошибаешься, - тут же возразил тот. - Я просто предлагаю взаимовыгодный вариант разрешения конфликта.

 - Давай решать вопросы по мере их возникновения. Я предложил тебе оставить в покое казаков: если ты принимаешь мое предложение, то я обещаю вернуться к твоему предложению, связанному с рынком.

 - Я подумаю, - сделав паузу, ответил Леча Чечен.

 - Сколько?

 - Неделю.

 - Три дня, - возразил Роман.

 - Пусть будет три, - согласился тот и встал. - Очень жаль, что мы встретились при ТАКИХ обстоятельствах, когда невозможно поговорить о дружбе.

 - У нас все впереди, - сухо заметил Роман.

 - Надеюсь на это. - Не сказав более ни слова, Леча-Чечен вернулся к своей машине, сел, за ним села его охрана, и джип не торопясь, словно пытаясь показать, что Чечен ничего не боится, отъехал.

 Роман вернулся к своим ребятам, и Васек-Беспалый, вытащив из уха чуть заметный наушник, озабоченно проговорил:

 - Не нравится мне все это, ох, как не нравится, шеф!

 - О чем ты? - не понял Роман.

 - Мягко стелет, да жестко спать.

 - Пусть стелет: сам и будет лежать на жестком, - твердо сказал криминальный лидер.

 - Ну и нагнал ты на него жути, - нервно усмехнулся Васек-Беспалый. - Каждую минуту я стоял как на битом стекле: думаю, сейчас не сдержится этот "чех" поганый и даст отмашку своим отморозкам. Думал, придется их, прямо напротив ментовки, из "Мухи" взрывать... Кстати, одного из них я узнал: боевик из отряда Басаева.

 - А как узнал?

 - Его портрет по всему Дагестану висел: МВД в розыск его объявило. А тебе не странно, что он так быстро согласился на сокращение срока?

 - Мне кажется, скажи я ему про один день, он бы и тут согласился, - заметил Роман.

 - Почему?

 - Уверен, надави я на него сейчас, он начал бы торговаться: скользкий тип.

 - Твоими устами да мед бы пить, - с сомнением произнес его главный охранник.

 Его опасения оказались не беспочвенными: на следующий день после встречи с чеченским криминальным авторитетом Романа снова попытались убить. Ставропольский, проведя несколько успешных встреч, возвращался домой после полуночи. Обычно Саня-Багор подвозил его к самому подъезду, затем выключал двигатель, первым выходил из машины, за ним Роман, в подъезд первым входил тоже Саня-Багор и, убедившись, что там нет никакой угрозы, впускал и своего шефа. И этот ритуал всегда жест-ко соблюдался без каких-либо изменений.

 В этот раз, то ли от усталости, то ли от того, что время было позднее и бдительность несколько притупилась, Роман не стал дожидаться, пока Саня-Багор выйдет из машины, сам вышел первым и направился к подъезду.

 - Роман, подожди! - крикнул тот шефу, он лишь махнул рукой.

 Саня-Багор бросился за ним, но Роман уже подходил к подъезду: только он протянул руку, чтобы открыть дверь, как она вдруг распахнулась, и Роман едва не столкнулся носом к носу с незнакомым моложавым мужчиной.

 Саня-Багор выхватил из-за пояса пистолет, готовый тут же нажать на спусковой крючок, но незнакомец, скользнув взглядом по Роману, прошел мимо, успев по дороге оценить жест Сани-Багра и, как показалось тому, укоризненно покачать головой, словно осуждая его за нерасторопность.

 Но об этом Саня-Багор вспомнил чуть позднее. А тогда он увидел, как Роман скрылся за дверью, и услышал его недовольный голос:

 - Еть твою мать! - громко ругнулся шеф.

 - Что такое? - Саня-Багор ворвался в подъезд с пистолетом в руке и там уже и сам прошелся "по матушке".

 Прямо под дверью лежал труп одного из сопровождавших Лечу-Чечена на встречу с Романом, чуть выше на площадке первого этажа расположился второй труп: у обоих в руках были пистолеты с глушителем, а в нагрудном кармане каждого имелась рация, причем у того, что лежал ближе ко входу, из рации доносился голос с гортанным акцентом:

 - Доложитэ обстановка! Доложитэ обстановка!

 - Похоже, у тебя, шеф, появился ангел-хранитель на земле, - еле вымолвил Саня-Багор, представивший, что могло произойти с его наставником, и мгновенно вспотевший от этого.

 - Выгляни, может, этот "ангел" еще не улетел на небо? - попросил Роман.

 - Что за шутки, шеф, когда мы чудом только что избежали смерти?

 - Если бы не избежали, то шутили бы уже они. - Он кивнул на трупы. - Выгляни, я сказал!

 Саня-Багор открыл дверь и огляделся по сторонам, но незнакомца, как говорится, и след простыл.

 - Ты хорошо его рассмотрел? - спросил Роман.

 - Если честно, не очень: все мысли были о тебе, шеф, - признался Саня-Багор, - хотя нет, вспомнил: кажется, он ругнул меня за то, что я не был рядом.

 - Правда? Так и сказал: ты чего, мол, такой-сякой?

 - Нет, он ни слова не сказал, но взглянул так, словно сказал, - удивленно проговорил Саня-Багор.

 - Выходит, не одному мне это показалось, - покачал головой Роман. - Взглянул на меня своими синими глазами и будто бы сказал: мы еще, мол, встретимся, приятель... Послушай, у меня такая идея. - Он достал из кармана кожаную перчатку, одел ее на руку и наклонился над тем, что лежал на лестничной площадке, понюхал дуло его пистолета, удовлетворенно хмыкнул, потом то же самое проделал с тем, что лежал ближе к входу. - Так я и думал: даже выстрелить не успели. - Он приподнял руку с пистолетом лежащего у дверей, направил дуло в сторону двери и нажал на спусковой крючок: с тихим хлопком пуля вгрызлась в дверной косяк на уровне головы.

 - Зачем, шеф? - удивился Саня-Багор.

 - Надо же, на всякий случай, отмазать моего спасителя: если что, будет похоже на убийство в целях самообороны. Вдруг менты найдут его отпечатки! А я не хочу быть неблагодарным. И еще: возьми у того пистолет, а у этого - рацию.

 - А это зачем?

 - Надо же "отблагодарить" их хозяина.

 - Понял, шеф.

 - А теперь едем к тебе.

 - Почему, шеф?

 - Ты хочешь, чтобы тебя замучили вопросами? Повезло, что нас никто не видел!

 - А вдруг кто-то видел или слышал, как машина подъезжала?

 - Поверь, дорогой Санек, вряд ли кому-то захочется вмешиваться, тем более если будут спрашивать о моей машине. Ты же знаешь, что я сделал для нашего подъезда?

 - Да, такие бабки втюхал в ремонт, что на них вполне можно было еще одну хату купить...

 - Не знаешь ты жизни, Санек, эти деньги - отличное вложение: благодаря им мне можно не беспокоиться, что кто-то из соседей меня сдаст.

 Сообщать милиции они, конечно же, не стали, во избежание вызовов на допросы, а на следующий день Марианна от соседей услышала о "кошмарном" двойном убийстве, произошедшем в их подъезде. В газетах написали "об очередной разборке криминальных структур" и о том, что двое погибших, "судя по всему, были наемными убийцами, а один из них давно находился в федеральном розыске".

 "Поражает, - писал корреспондент, - их загадочная смерть: ни единого следа на теле убитых не обнаружено, а судмедэксперты отказались отвечать на какие-либо вопросы, связанные с причиной смерти..."

 Конечно же, дознаватель, которому было поручено расследовать странную смерть двух преступников, опрашивал Романа, не знает ли он чего-то, но, узнав о том, что его в ту ночь не было дома, потерял к нему всякий интерес.

 После этого несостоявшегося покушения Роман наконец понял, что враги всерьез взялись за него, а потому согласился на предложение Васька-Беспалого усилить свою охрану. Теперь Романа Ставропольского, кроме вечного "сынка" - Сани-Багра, который круглосуточно находился рядом с шефом, везде сопровождали двое вполне дерзких ребят. Прошло несколько дней, пока ребята Васька-Беспалого выследили Лечу-Чечена, обезвредили его охранников, предъявили ему рацию, настроенную на его частоту, которую тот не догадался сменить, а потом задали вопрос, который велел задать Васек-Беспалый:

 - А теперь скажи, Леча-Чечен: как бы ты поступил, если бы в твоих руках оказался тот, кто хотел тебя убить? Только учти, от твоего ответа зависит...

 - ...моя жизнь? - договорил за парня Леча-Чечен.

 - Соображаешь... - усмехнулся тот.

 - Я бы - порвал его на куски!

 Если бы Леча-Чечен стал юлить и умолять сохранить ему жизнь, они должны были бы его убить, но этот ответ дарил ему жизнь, но жизнь на уровне жизни растения.

 - Что ж, ты сам определил свою судьбу. - Старшой кивнул своим ребятам, и те скрутили Лечу и развернули спиной.

 Старшой направил дуло пистолета с глушителем точно туда, куда наказывал Васек-Беспалый, и выстрелил. Леча-Чечен закричал, но ему тут же сунули в рот кляп и по знаку старшого опустили на траву. От боли тот страшно корчился и даже сквозь кляп можно было разобрать его мольбу:

 - Убейте меня! Убейте!

 - Нет, ты останешься в живых, и все свои деньги потратишь на лечение, которое тебе не поможет. Будешь мучаться и жить. Не советую стучать ментам: на этом пистолете пальцы твоего парнишки. Как видишь, мы в перчатках. Будешь суетиться, и твоя жизнь оборвется. Понял, мразь? - Для убедительности он пнул его в живот, и Леча-Чечен тут же кивнул. - И мой тебе последний совет: дергай из России и навсегда забудь, что ты когда-то мог кому-то приказывать, понял?

 Леча Чечен снова кивнул, и они тут же исчезли...

 Забегая вперед, заметим: Лечу-Чечена обнаружили через полчаса и отвезли в больницу. Ему очень хотелось отомстить Роману Ставропольскому, но врачи объявили, что он никогда не сможет ни ходить, ни двигать руками. Этот приговор врачей настолько его напугал, что он с помощью своего юриста быстро распродал всю недвижимость, перевел финансы в Швейцарию и вскоре очутился в одной из самых престижных клиник в Европе.

 Усилия лучших врачей не принесли успеха, и он под неусыпным наблюдением самых дорогих специалистов прожил еще пару лет, испытывая страшные мучения...

 А на Романа Ставропольского было совершено еще одно покушение - в этот раз на него всерьез обозлилась смешанная татаро-дагестанская группировка, члены которой оказались приверженцами ваххабитов. Они приговорили его потому, что люди Романа Ставропольского, заставив убраться из страны Лечу-Чечена, положили конец денежному потоку, которым он ваххабитов постоянно подпитывал. Но и это покушение сорвалось благодаря вмешательству загадочного голубоглазого блондина...

 

XI.  Странный незнакомец

 Тот солнечный августовский день Роман Ставропольский провел очень насыщенно: встретился с несколькими авторитетными людьми, с которыми лучше было искать пути сближения, нежели вступить в конфронтацию. Разговоры были трудными, но Роману удалось найти общий язык и вывести на путь переговоров одних, а с другими установить устойчивое перемирие.

 Как бы там ни было, но все они расстались с мыслью о том, что встреча была плодотворной для каждой из сторон.

 Домой Роман возвращался в радужном настроении, не подозревая о том, что за несколько недель до этого дня двум чеченским боевикам, специально вызванным из Чечни как спецам по уничтожению автотранспорта, было приказано взорвать его машину.

 Террористов снабдили схемами маршрутов, по которым Роман обычно возвращался домой. В определенных, удобных для стрельбы точках этих маршрутов, в тайниках укрыли гранатометы и другое оружие. Теракт должен был стать местью за потерю ваххабитами денег, поступавших им от Лечи-Чечена.

 Киллеры со всей серьезностью взялись за задание, выполнение которого сулило им довольно приличную сумму вознаграждения. Несколько дней они досконально изучали все маршруты, места частых появлений "об®екта" и остановились, наконец, на его квартире, где проживала Марианна с детьми.

 После нескольких покушений Васек-Беспалый, руководитель охраны Романа, разработал целую систему обеспечения безопасности своего шефа, всякий раз меняя не только маршрут следования, но и пересаживая Романа из одной машины в другую. Зачастую даже ближайшее окружение не знало, каким маршрутом они поедут и в какой машине. Но, как говорил Козьма Прутков, нельзя об®ять необ®ятное: невозможно взять под контроль каждый дом и каждый куст. Какими бы маршрутами они не ездили, как бы не меняли машины Романа, но рано или поздно, он должен был появиться в своем доме.

 Конечно, ребята Васька-Беспалого регулярно проверяли и дом Романа, и соседние дома, проверяли и в этот день. Однако, проверив, ушли.

 Наемные убийцы привлекли из местной чеченской общины за хорошие деньги нескольких помощников. Снабженные рациями и расставленные по разным маршрутам они должны были сообщить о приближении "об®екта" к дому, чтобы киллеры находились в состоянии полной боевой готовности. Один из них, которому была предназначена участь, сходная с ролью камикадзе, должен был под видом бомжа спрятаться на чердаке дома, где проживает семья "об®екта".

 Получив подтверждение о приближении "об®екта", ему нужно было вытащить из схрона гранатомет и занять место у слухового окна. Его черед действовать наступал только в том случае, если напарник, облюбовавший чердак другого дома, терпел неудачу.

 Этот второй, получив соответствующий сигнал, направлялся на чердак соседнего дома, мимо которого обязательно должен был проехать "об®ект".

 Как только киллер-два получил в тот вечер сообщение, что машина "об®екта" и машина сопровождения движутся по маршруту "номер два", а сам "об®ект" находится во второй машине, он поспешил на заранее приготовленное для нанесения удара место.

 Там он разгреб небольшую кучу мусора, поднял плотный картон, достал из-под него базуку и скорострельную винтовку с оптическим прицелом: если после взрыва гранаты кто-то останется в живых, в ход была бы пущена винтовка.

 Удобно расположив оружие, он тут же сообщил своему напарнику:

 - Я на мэстэ: жду госта!

 - Аллах акбар! - отозвался "бомж".

 - Аллах акбар! - тоже произнес сообщник и, негромко, но весело заржав, отключил рацию, изготовил оружие к выстрелу и стал внимательно всматриваться в слабо освещенную даль улицы.

 Обе появившиеся машины были ему хорошо знакомы: недаром они с напарником столько дней их изучали. Издав какой-то радостный гортанный звук, он стал тщательно прицеливаться. Казалось, еще немного и смертельный заряд вырвется из трубы гранатомета. Террорист был настолько поглощен предстоящим выстрелом, что не обратил внимание, как в его сторону мелькнула тень.

 Еще мгновение и он надавит на спуск, но этого мига ему и не хватило: он почувствовал, как его шейные позвонки хрустнули, тело обмякло, а руки выпустили гранатомет. Если тело, глухо стукнувшись о балку перекрытия, упало на захламленный пол, то гранатомет подхватила сильная рука молодого мужчины и осторожно опустила на лежащий рядом матрац.

 Подняв с пола винтовку, незнакомец взглянул в оптику в сторону движущихся машин и, удовлетворенно хмыкнув, уже хотел опустить оружие, но в этот миг запищала рация, и гортанный голос взволнованно воскликнул:

 - Али, почэму не стрэлаэш?

 "Господи, еще где-то один!" - подумал незнакомец.

 Он снова приник к оптическому прицелу и принялся осматривать соседние здания. Вот-вот машины окажутся в зоне прицельного огня "бомжа", который, не услышав ни выстрела напарника, ни его ответа на свой вопрос, уже готовился к стрельбе.

 В тот момент, когда он приладил на плече гранатомет и стал выцеливать мишень, незнакомец, только что обез-вредивший его напарника, поймал в оптическом прицеле сосредоточенное лицо стрелка. Мощная оптика позволила разглядеть даже его палец на спусковом крючке гранатомета. Незнакомец выстрелил, и пуля вошла в лоб "бомжа" как раз в тот момент, когда смертоносная граната готова была покинуть ствол гранатомета. "Бомж" дернулся и граната, вырвавшаяся на свободу, разорвалась чуть сбоку от машины, в которой ехал Роман Ставропольский.

 Во время следования по маршруту Васек-Беспалый, как и положено опытному разведчику, машинально "сканировал" чердаки и крыши всех домов, мимо которых они проезжали. Это было нетрудно, так как дома были в основном трех- или четырехэтажные. Перед тем как они повернули к дому Ставропольского, Васек-Беспалый засек две почти одновременные вспышки в чердачных окнах стоящих напротив домов - одну слабую, другую мощную. Мгновение спустя донесся столь знакомый по Афганистану звук выстрела тяжелого гранатомета и раздался взрыв справа от машины.

 Оба водителя резко тормознули, все выскочили из машин, двое, по приказу Васька-Беспалого, остались прикрывать своего шефа, а остальные бросились к обоим домам, в окнах которых появились встревоженные лица. Васек-Беспалый, прихватив двух ребят, устремился к дому, на чердаке которого он заметил первую вспышку, по-видимому, от винтовки.

 У самого входа на чердак Беспалый столкнулся с голубоглазым незнакомцем, держащим винтовку с оптиче-ским прицелом дулом вниз. Васек, с пистолетом в руке, готовый в любой момент выстрелить, настороженно смотрел на мужчину.

 - Вот трофей взял, - миролюбиво проговорил тот. - Хорошая винтовка, заграничная, может, вам пригодится? - Он дружелюбно протянул оружие.

 Но Васек-Беспалый все еще был насторожен и, казалось, вот-вот пустит пистолет в ход. Каким-то неуловимым движением незнакомец выхватил у него оружие.

 - Не стоит, - спокойно заметил он, тут же протянул пистолет и винтовку оторопевшему Ваську-Беспалому, добавив при этом: - Хлопотно это...

 - Вы, что ли, пристрелили гранатометчика? - с вызовом спросил Беспалый.

 - Не только его, - уточнил незнакомец и кивнул в сторону чердака.

 Васек-Беспалый заглянул внутрь чердака, рассмотрел там лежащее на полу тело и озадаченно осведомился:

 - Выходит, мы вам должны еще и спасибо сказать?

 - Может и выходит, - улыбнулся голубоглазый.

 - А вам-то чем насолили эти "чехи"?

 - Мне лично - ничем! - ответил незнакомец.

 - Тогда, если не возражаете, пойдемте, познакомимся с шефом? - предложил Васек-Беспалый, невольно проникаясь почтением к этому непонятному человеку.

 Впервые бывший разведчик ощутил себя новичком перед странным улыбчивым парнем.

 - Не возражаю. Только есть одна просьба.

 - Какая?

 - Давайте вернемся на чердак.

 - Зачем? - насторожился он.

 - Увидите сами...

 - Хорошо.

 Они вошли на чердак, незнакомец взял у Васька-Беспалого винтовку, тщательно протер, затем вложил ее в руки убитого им чеченца и взглянул на своего собеседника.

 - Правильно сообразили, - одобрил Васек-Беспалый. - Пусть ментам работы добавится - голову поломают: зачем один чеченец другого убил и как винтовочка в Россию попала...

 - Хлопотно это, - повторил свою необычную присказку незнакомец и пожал плечами.

 - Вы, часом, не афганец?

 - А почему вы спросили?

 - Хорошо соображаете по этому делу... Я сам в Афганистане не один год провел, а вы?

 - Бывал и я там... - как-то неопределенно подтвердил незнакомец.

 Разговаривая, они спускались по лестнице. А когда вышли на улицу и миновали тусклый фонарь у под®езда, Васек-Беспалый остановился, остановился и незнакомец. Василий пристально осмотрел незнакомца с ног до головы.

 - Выражение среди наших десантников в Афгане известное: "Хлопотно это!" - проговорил Васек-Беспалый. - У Рекса оно любимым было. Сам я с ним не встречался, но много слышал. Вы, часом, не Рекс?

 - За Речкой у многих ребят прозвища были, - туманно отозвался незнакомец. - Иногда и меня Рексом называли. Но сегодня разве имеет значение, кого, как и где называли? У меня и другие прозвища были...

 - Верно, - согласился тот.

 Когда они подошли к Роману Ставропольскому, к ним присоединилась и та группа, что обследовала чердак дома, в котором он жил.

 - Там убитый "чех", отстрелянный гранатомет и винтовка с оптикой, - доложился старший группы и добавил: - Классный выстрел: точно в лоб!

 - Шеф, это наш спаситель! - указал Роману Ставропольскому на своего спутника Васек-Беспалый.

 Роман сразу узнал голубоглазого незнакомца:

 - Поговорим?

 - Обязательно, - с улыбкой согласился тот.

 Как оказался этот странный человек, в прошлой жизни носивший имя Савелий Кузьмич Говорков, по прозвищу Бешеный, в Ставропольском крае?

 И почему он стал ангелом-хранителем первого "русского Вора" на Кавказе?

 Чтобы ответить на эти вопросы, нужно немного вернуться назад, на остров, куда его заманил Широши...

 ...Савелий стоял перед Широши и пытался осмыслить правду, которую услышал от него.

 - Выглядит так, что я не только не имею права пред®являть вам какие-то претензии, но еще должен испытывать благодарность за то, что вы спасли мне жизнь, - недовольно произнес он.

 - Выходит так, - охотно согласился Широши, - но я жду от вас вовсе не благодарности.

 - Понятно, - кивнул Бешеный.

 Только после об®яснений Широши он осознал трагическую двусмысленность своего положения: будучи вполне живым и здоровым, официально он погиб на глазах у многих и был торжественно отправлен в последний путь при большом стечении народа. Конечно, Воронов, Богомолов и, наверняка, Джулия, поверят в эту донельзя правдоподобную историю. Но как к ней отнесутся многочисленные бюрократы демократической России? Так или иначе, об®явившись в Москве с "того света", Савелий Говорков создаст своим близким кучу проблем. В противном же случае он оказывался полностью во власти Широши, который все это время внимательно смотрел на него.

 - Савелий Кузьмич, я прекрасно понимаю сложность вашего нынешнего положения, и тем более не хочу за-ставлять вас поступать против вашей воли, но, боюсь, сегодня у вас нет иного пути, как согласиться сотрудничать со мной. Надеюсь, вы скоро обнаружите в своем положении немалые плюсы, - обратился к Савелию могущественный хозяин.

 - Какие? - перебил его тот.

 - Может быть, первый раз в своей жизни вы стали полностью свободным человеком, ни от кого не зависящим - ни от Богомолова и его служебного положения, ни от настроения или душевного состояния семьи или Воронова. У вас полностью развязаны руки...

 - ...чтобы выполнять ваши задания? - с недоброй улыбкой закончил Савелий.

 - Выходит так, - с удовлетворением согласился Широши. - Но только в том случае, если это задание станет вашим. Иными словами, вы никогда не будете слепым исполнителем приказов, я вижу вас в качестве равноправного союзника и партнера.

 - Обещаю всерьез рассмотреть ваше предложение. - Савелий не видел никакой необходимости соглашаться или отказываться: предстояло еще многое выяснить.

 - Скажите мне, господин Широши, только честно и откровенно, кто вы такой? Пока я знаю, что вы - разочаровавшийся Посвященный! - Голубые глаза Савелия смотрели пронзительно и немного насмешливо. - Согласитесь, пока у меня маловато информации, чтобы принять ваше предложение.

 - Я - человек, действующий по своему разумению и в соответствии со своими убеждениями, - с достоинством ответил Широши.

 - Неплохая жизненная позиция, - не без иронии одобрил Бешеный, - но нельзя ли немного подробнее?

 - Вы ждете от меня анкетных данных? - с видимым раздражением спросил Широши. - У меня так много биографий, причем, настолько достоверных, что самые серьезные секретные службы, в частности ЦРУ, Моссад и Эм-Ай-5 никаких несоответствий и противоречий в них не обнаружили. А вы-то уж в них обязательно запутаетесь - вы не аналитик, не логистик, а человек действия.

 - Признайтесь, вы ведь не японец?

 Не слишком раскосые глаза Широши смотрели на Савелия с лукавой усмешкой.

 - Конечно, нет. И предвосхищая ваш следующий вопрос, скажу - быть японским бизнесменом престижно, их в мире уважают, а кроме того, я всегда испытывал к Востоку интерес и восхищение. Вот и захотел сыграть эту роль. Помните, я говорил вам, что я актер-неудачник, выступающий перед самой узкой и взыскательной аудиторией - перед самим собой...

 - Как же, помню. - Савелий предчувствовал, что Широши снова увильнет от конкретных ответов. - Но скажите все-таки - кто вы, хотя бы по происхождению, - настаивал он, желая добиться пусть самой маленькой определенности от этого неуловимого типа.

 - Я как-то уже говорил вам, а вы, наверное, забыли, что во мне есть и русская, и шотландская кровь. Если вам угодно, можете называть меня Малколм или Феликс Андреевич, а можно просто Феликс. - Широши дружелюбно улыбнулся.

 - А, может, Феникс? - пошутил Савелий.

 - Угадали, - так меня называли в детстве, - на полном серьезе ответил Широши.

 - Потому, что вы, как та мифическая птица, всегда возрождались из пепла?

 - Не без того. - Широши не подхватил шутку.

 Он щелкнул пальцами, сделал какое-то движение, словно рисуя в воздухе окружность, и прошептал что-то с отрешенным взглядом.

 Савелий с изумлением увидел, как через секунду по обеим рукам собеседника от кистей вверх побежали ярко-красные огоньки, которые остановились и заплясали на плечах, по три на каждом. Верхушки пламени приобрели какой-то зеленоватый оттенок. Савелий с интересом протянул к ним руку, но тут же отдернул - жар был настоящий, как на газовой плите.

 Широши восседал с невозмутимым видом, закрыв глаза. Потом прошептал что-то, и огоньки мгновенно исчезли.

 - Ко всем своим достоинствам вы еще и волшебник?! - с иронией, в которой присутствовала изрядная доля какого-то детского восторга и любопытства, воскликнул Савелий.

 - Вы непростительно забывчивы, Савелий Кузьмич, говорил же я вам, что много лет проработал в цирке. Я слышал, что теперь в России пошло повальное увлечение всякими магическими штучками и развилось немереное число белых и черных магов. А вы верите в магию?

 - Не очень.

 - Вот и я не очень. Однако порой случаются дейст-вительно странные вещи. Не уверен, что помните, но я вам определенно говорил, что один из моих шотландских предков, некий Торкилл Мак-Фей состоял в ордене там-плиеров и занимал там некоторое время почетную и влиятельную должность казначея шотландской ложи. Эти рыцари-монахи - ребята серьезные, настоящие бойцы, забияки этакие, - Широши улыбнулся с таким видом, будто только вчера общался с кем-то из членов исчезнувшего, много веков назад ордена, - не чета этим жалким интриганам масонам, которые воображают себя их наследниками.

 - Почему?

 - Тамплиеры мечтали восстановить в Иерусалиме Храм, но сарацины, кстати, предки нынешних арабов, изгнали их из Святой земли. Однако рыцари умудрились вывезти оттуда не только баснословные драгоценности, но и коллекцию древних рукописей, в которых содержатся тайные знания иудеев, секреты Каббалы, таинства основоположников суфизма. Все эти рукописи хранятся теперь в библиотеке моего шотландского замка, где много лет назад я обнаружил подробные описания магических ритуалов кельтских друидов.

 - Ну и что? - перебил собеседника Савелий, которому начал надоедать этот исторический экскурс.

 - А то, что многие ритуалы, представьте себе, действенны до сих пор. Надо только в них верить.

 - Верить? - недоуменно переспросил Савелий.

 - Вы же не отрицаете Веру, к примеру, в Учителя?

 - Учитель совсем другое дело, а тут колдуны какие-то, шаманы. - Бешеного оскорбило само упоминание Учителя в подобном контексте.

 - Я не сравниваю Учителя ни с кем, не переживайте! - примирительно заметил Широши. - Я привел его в пример исключительно как возможность и необходимость Веры. Вы же Посвященный и не рискнете отрицать, что существует тонкая и зыбкая грань между Видимым и Невидимым.

 - Несомненно! - согласился Савелий.

 - Тогда какая разница, каким образом мы преодолеваем эту грань - с помощью ли человека, обладающего даром предвидения или какого-нибудь предмета, служившего атрибутом древнего культа, или с помощью заклинания, то есть определенной комбинации слов? - Закончив мысль, Широши вынул из кармана белоснежных шаровар небольшой конусообразный камешек и вершиной конуса направил его на экран телевизора.

 Экран засветился. На нем появились хорошо знакомые Савелию две башни Международного торгового центра в Нью-Йорке, затем большой самолет, который через мгновение врезался в одну из башен. Башня обрушилась. Широши зажал камень в руке. Экран погас.

 - Фрагмент нового голливудского боевика? - поинтересовался Бешеный.

 - Если бы, - печально ответил Широши, - это на самом деле произойдет примерно через три месяца, осенью.

 - Но зная об этом, разве нельзя это предотвратить?! - с удивлением на грани возмущения спросил Савелий.

 - Даже в тесном союзе с вами у меня ничего не выйдет. Слишком далеко все зашло. Я упустил момент, а теперь поздно, - с огорчением ответил Широши.

 - Кто эти безумные камикадзе?

 - Исламские фундаменталисты. Главным виновником будет об®явлен некий Бен Ладен.

 - Слышал о таком. А кто стоит за ним?

 - Восхищаюсь вашей сообразительностью, Савелий Кузьмич! Конечно, фанатичному и не очень образованному Бен Ладену спланировать и осуществить такую террористическую акцию не под силу. А человека, который за этим стоит, я знаю, можно сказать, с его детских лет. Мальчишкой, он нередко проводил летние каникулы в моем замке. Я растил и учил его, очень рано угадав в нем необычайного гения.

 - Гения? - недоверчиво отозвался Бешеный.

 - Именно, гения! - убежденно подтвердил Широши. - Такие блистательные умы рождаются раз в несколько столетий.

 - И в какой же области он гений?

 - Во всех! Прибавьте к тому фантастическую харизму и при этом полное отсутствие любых норм и тормозов.

 - В каком смысле?

 - Да в том, что этот человек способен на ВСЕ!

 - Он араб?

 - Нет. Чистый европеец. Из католической семьи. Полуфранцуз, полуиспанец. По отцовской линии происходит из рода герцогов Гизов, по материнской - прямой потомок королей Кастилии, - уважительно произнес он. - Так вот, Анри Гиз несколько лет назад принял Ислам и взял имя пророка - Мохамед. Мусульмане-фундаменталисты его боготворят и преклоняются перед ним.

 - А чего ваш гений добивается? - спросил Савелий.

 Широши с несколько наигранным удивлением натянуто улыбнулся.

 - Известно чего, власти.

 - Власти? - недоуменно переспросил Савелий.

 - Да, абсолютной власти. Он вбил себе в голову, что предназначен стать абсолютным монархом мира и неуклонно движется к этой цели. Ничто другое его не интересует. Он видит себя во главе единого мирового государства, скорее всего исламского, ибо исламский фундаментализм, по его убеждению, превосходно соответствует абсолютистской власти.

 - А такое возможно? - Хотя Бешеный и сталкивался с чеченскими боевиками-ваххабитами, но в перспективу, нарисованную Широши, ему верилось с большим трудом.

 - Друг мой, сегодня на Земле возможно буквально ВСЕ. Борьба Добра и Зла обостряется - никогда не забывайте о многочисленных последователях и наследниках Шакала. Кстати, первый ваш дублер погиб в Москве от руки его человека.

 - Так этот ваш Гиз исполняет волю Шакала?

 - Все намного сложнее. Сам Шакал не успел с ним встретиться, а среди его наследников Анри мало кому по зубам. Но сама идея подчинить мир одному, пусть гениальному, но безумцу, людям Шакала в высшей степени любезна, и они будут участвовать в любых акциях, чтобы ее воплотить.

 - А в чем задача людей этого Шакала? Напомните мне в двух словах. - Савелий почувствовал, что перед лицом подобной угрозы миру он не может оставаться в стороне.

 - Ничего необыкновенного: подогревать в людях наиболее низменные страсти, разжигать любую рознь, желательно с обильным кровопролитием, иными словами, творить повседневное ЗЛО. Нынешнее обострение конфликта двух религий и культур - христианской и мусульманской - огромное поле деятельности для "шакали-стов".

 - Несомненно, - машинально прошептал Савелий.

 - Истоки этого противостояния уходят в глубь веков в борьбу за священный град Иерусалим. Но суть в том, что религия сама по себе не может быть плохой или хорошей. И безгранично подло убедить соседа в том, что тот - плох, потому что мусульманин, или, наоборот, потому что он - христианин. Нагляднее всего эта подлость царит на землях бывшей Югославии.

 Савелий внимательно слушал длинный монолог Широши, не пытаясь его прервать. Он понимал, что близится тот миг, когда ему придется принимать решение и потому жадно впитывал любую информацию.

 - Любому ясно, что в царстве Добра, слугами которого мы с вами, Савелий Кузьмич, являемся, - продолжал Широши, - все религии сосуществуют в мире. А что мы видим сегодня? Настоящую войну незначительной части мусульман против христиан. Как это выглядит, вы сами знаете по Чечне.

 - Да уж, нагляделся досыта. Ладно, Чечня мне понятна, а почему Америка?

 - Вы вряд ли знаете, что духовный лидер Ирана, покойный аятолла Хомейни, злобный и фанатичный старец, неоднократно повторял: "Америка - большой шайтан, а СССР - маленький шайтан!" Вот они и начали с большого. Но будьте покойны, и маленькому "шайтану", которым теперь именуется Россия, уже приготовлены сюрпризы.

 - Тогда нам надо идти на более тесный союз с Америкой? - полувопросительно высказался Савелий.

 - Союз под лозунгом "Шайтаны любых размеров, соединяйтесь!" - с некоторой долей грусти сыронизировал Широши. - В перспективной политической логике это верно, но в реальности пока маловероятно.

 - Почему? Американцы же разумные, деловые люди.

 Широши громко расхохотался.

 - Я всегда терпеть не мог Америку: алчную, сытую, самодовольную, мнящую себя пупом Земли. Это негативное чувство к США я успешно внушил Гизу. Но, увы, Россию он ненавидит не меньше: кто-то из его предков погиб там во время похода Наполеона. Дело, конечно, не только в пристрастиях Гиза, осторожно скажем, пока...

 - Почему?

 - Невозможность искреннего и прочного союза России и Америки, уважаемый Савелий Кузьмич, кроется в том, что США, как и наш юный Гиз, хотят единолично господствовать над миром, а Россия не должна и не может согласиться на роль младшего послушного партнера.

 - Конечно, не должна! - охотно подтвердил Савелий.

 - Таким образом, ясно, что равноправный и доверительный союз США и России в настоящее время невозможен. Хорошо, что они сегодня хотя бы не враги. А вы помните годы, когда две великие державы - СССР и США - находились в постоянной жесткой конфронтации?

 - Мальчишкой был, но, конечно, помню.

 - Мир тогда балансировал на грани ядерного конфликта, способного поставить под угрозу само существование рода человеческого. Сегодня же, когда СССР перестал существовать в силу целого ряда непонятных причин...

 Широши многозначительно замолк, словно рассчитывая, что Бешеный задаст вопрос, который и последовал:

 - Неужели распад СССР произошел в результате происков Шакала?

 - Думаю, что конкретное участие самого Шакала было не столь значительно, но любое разрушение всегда его радовало, - продолжил Широши. - С исчезновением СССР эта жестко натянутая струна противостояния лопнула, и утративший баланс сил мир погружается в хаос.

 - Почему?

 - Недальновидные американские политические бонзы счастливы от того, что мир стал однополярным, и предвкушают безраздельное господство США в XXI веке, но события, которые, боюсь, неминуемо произойдут в Нью-Йорке осенью 2001 года, и то, что последует дальше, покажут чванливой и самодовольной Америке, какова реальная цена ее могущества и процветания.

 - Вы так в этом уверены, как будто сами эти американские акции готовите? - В вопросе Савелия был очевиден подтекст, явно не понравившийся Широши.

 - Я, любезный Савелий Кузьмич, довольно много чего знаю. Мои враги не без основания считают меня одним из самых информированных людей на земле, но из этого никак не следует, что я принимаю участие в кровавых террористических акциях. - Голос Широши был строг и суров. - Грядущие десятилетия несут политический и экономический хаос, бессмысленные кровавые конфликты, в которых погибнут тысячи невинных людей.

 Широши вперил взгляд в темный экран телевизора, словно провидя за ним череду предсказанных им трагедий.

 - А какова наша роль? Можем ли мы остановить тех, кто эти мерзости готовит? - Савелий и не заметил, как сказал "МЫ".

 Лицо Широши осветилось улыбкой.

 - Я просто счастлив, что вы так сказали - МЫ. Мы! - Он еще раз со вкусом повторил местоимение. - Если вы сказали МЫ обдуманно, - торжественно продолжил он, - то МЫ с вами можем очень многое, побольше, чем Маркс и Энгельс, ибо у тех была только теория, да и то малопродуктивная, а у нас есть знания и умение.

 Савелий внутренне не был готов к сотрудничеству с Широши. Это пресловутое МЫ вырвалось у него случайно и было несомненно плодом русского коллективного сознания и мышления. Говоря МЫ, он имел в виду совсем не Широши, а Богомолова, Андрея Воронова, Константина Рокотова, Андрея Ростовского, может быть, даже Майкла Джеймса. Но отступать было уже поздно и глупо - слово не воробей! А кроме того, пророчества Широши не на шутку его обеспокоили. Ведь в Нью-Йорке живут его любимые жена и сын!

 Как было бы здорово посоветоваться с Учителем!

 - Я не обещаю вам полноценного сотрудничества, пока не пойму точно и конкретно, что вы от меня хотите.

 - Кто бы спорил, - тотчас согласился Широши, - конкретное задание вас уже ждет. Но я считаю своим долгом, хотя бы в общих чертах, набросать то, что нам предстоит, чтобы вы как следует поняли, что мне одному никак не справиться. Мы оба, каждый сам по себе, пришли к выводу, что по одиночке нам с мировым Злом не совладать, но и сидеть сложа руки недостойно людей с нашими способностями и возможностями. С этим хотя бы вы согласны? - спросил он.

 - Бесспорно! - без колебаний ответил Савелий.

 - Тогда к делу. По моим сведениям в данный момент мсье Гиз находится где-то на Кавказе - может, в Грузии, может, в Азербайджане, может, в Дагестане.

 - В Чечне? - предположил Савелий.

 - Может быть, но вряд ли сколько-нибудь долго - только наездами. Он с детства не переносит взрывы и стрельбу.

 - Трус? - с надеждой спросил Бешеный.

 - Отнюдь нет. У него какая-то страшная слуховая аллергия - любые громкие звуки, включая рок-музыку, вызывают страшные головные боли и долго непроходящую экзему.

 - А что он на Кавказе делает?

 - Думает, как обычно, справедливо полагая, что там его никто искать не будет. У него прекрасные отношения с Шеварднадзе, еще с тех пор, когда тот был министром иностранных дел СССР. Гиз, будучи совсем юнцом, переводил частные беседы Шеварднадзе с Миттераном.

 - Так он знает русский?

 - Не только русский, но и грузинский, арабский, всего языков двадцать, естественно, основные европейские, причем, на всех говорит, как на родных. Меня всегда потрясало его знание русского жаргона, хотя в России он никогда не жил.

 - Нужно его захватить? - Савелий с радостью возвращался к тому делу, которое он превосходно знал, - к борьбе с конкретным противником, носителем Зла.

 - Было бы замечательно, но не выйдет.

 - Почему? - Бешеный не признавал преград.

 - Во-первых, мы не знаем точно, где он и под каким именем скрывается, во-вторых, его охраняют так, как не охраняют ни одного из президентов.

 - А нельзя выяснить поточнее, где он?

 - Я стараюсь не упускать его из виду ни на день, но мои гончие нередко теряют след - слишком умен и хитер зверь, - явно оправдываясь, проговорил Широши и довольно зловеще прибавил: - Все равно я до него доберусь. Но у нас с вами есть более неотложная задача.

 - Какая?

 - Уверен, вы догадываетесь, что в штабе Гиза есть "специалист", ответственный за Россию, и параллельно с террактом в США они готовят нечто подобное и для вашей родины. Вариантов рассматривается много - от аварий на атомной электростанции до взрыва высотных домов в Москве. На каком они остановятся, пока неизвест-но.

 - Кто этот "специалист" по России? - полюбопытствовал Бешеный.

 - Араб из Йемена, окончил Университет Дружбы народов. Этот точно в Чечне: его надо убрать любой ценой.

 - Имя? Внешность? Приметы? - деловито осведомился Савелий.

 - Имен у него хватает, внешность не типично араб-ская и легко изменяемая, сами знаете, как это сейчас делается... - вздохнул Широши. - Всю исчерпывающую информацию получите на месте.

 - Где именно?

 - В городе Ставрополе. Бывали там?

 - Приходилось.

 - Там у вас будет совсем нетрудное задание, скажем, для разминки. Я получил информацию о том, что одному человеку, которому я многим лично обязан, грозит серьезная опасность: я бы даже сказал - смертельная.

 - Если не секрет, чем именно вы обязаны этому человеку? - Савелий не мог представить себе, что такой человек, как Широши, может быть кому-то чем-то обязан.

 - Никакой тайны в этом нет. Много лет я помогал мальчишке-сироте, который стал мне почти сыном. Собственными детьми меня Всевышний обделил.

 Перед глазами Савелия возникла улыбающаяся мордашка Савушки, и звонкий голос требовательно зазвучал в ушах: "Папа, а когда ты меня поведешь в зоопарк?"

 Интересно, как ты сейчас, милый мой Савушка?

 Широши продолжал свой рассказ:

 - Так вот, этот мальчик, очень талантливый, уже ставший юношей, в результате нелепого стечения обстоятельств и нерадивости русских правоохранительных органов был обвинен в преступлении, которого не совершал, и оказался на зоне, впрочем, это вам хорошо знакомо. А он, как говорится, типичный ботаник. Ваш собственный опыт наверняка подскажет вам, что там с ним могло случиться. Человек, которому я прошу помочь, спас его от верной гибели.

 - Когда ехать? - Наконец-то Савелий видел перед собой ясно поставленную задачу.

 - Через неделю. За три дня восстановятся ваши ноги, придете в форму. Кстати, на какое имя вам делать русский паспорт?

 Савелий на мгновение задумался:

 - Серафим Кузьмич Филимонов.

 - Договорились. А как вы смотрите на то, чтобы стать помощником представителя Президента по правам человека в Южном федеральном округе? Надо же вам какую-то официальную должность иметь. При должности спокойнее и зарплата пойдет, правда, невеликая, но при ваших небольших потребностях вам хватит. Ну а в случае чего кузен Феликс поможет. Кстати, документы настоящие, представитель предупрежден, что к нему будет прикомандирован человек неглупый и многоопытный.

 - Почему бы и нет? - согласился Савелий.

 - Вы пролетите через Сингапур в Ташкент, а оттуда вас на частном самолете доставят в Баку. Из Баку на бронированном автомобиле в Ростов и уже потом в Ставрополь.

 - Сложный маршрут, - произнес Савелий.

 - Зато безопасный и хорошо проработанный. Полагаю, вам пока лучше не появляться в Москве. В столице мы встретимся с вами после того, как все задачи будут выполнены. А может, и я тряхну стариной и прокачусь в Ставрополь. Я ведь от российского гражданства никогда не отказывался...

 Так через десять дней после этого долгого разговора Бешеный, он же Серафим Кузьмич Филимонов, очутился в Ставрополе и подставил плечо помощи Роману Ставропольскому. Но до этого он представился своему новому начальнику Степанцову и пока не получил от него никаких заданий...

 

XII.  Первое знакомство

 Не успел Васек-Беспалый представить Роману Ставропольскому его спасителя, как послышались квакающие звуки милицейских машин. Окружавшие Романа ребята из его охраны в ожидании приказа обеспокоенно взглянули на шефа, тот - на Васька-Беспалого и отрывисто, не без волнения спросил своего верного стража:

 - Кто?

 Вопрос мог подразумевать что угодно, но Васек-Беспалый понимал шефа с полуслова и легко сообразил, что Ставропольский спрашивает не о том, КТО едет, а о том, КТО вызвал ментов и не связано ли их появление с этим странным незнакомцем?

 Васек-Беспалый тоже был обеспокоен, но в отличие от своего шефа и ребят охраны он успел пообщаться с незнакомцем и проникнуться к нему трудно об®яснимой симпатией. Однако, как опытный разведчик, Васек понимал, что может допустить серьезную ошибку, доверяясь лишь одним ощущениям. Но понимал он и то, что из всех присутствующих наибольшие неприятности грозили как раз незнакомцу. А потому молча взглянул на него, как бы давая возможность тому принять решение.

 Покинув пресловутый остров, Савелий с удовлетворением отметил, что к нему вернулись все его знания и умения, а потому, "подслушав" мысли Ставропольского и его главного телохранителя, тихо проговорил, глядя на Романа:

 - Ментов вызвали, скорее всего, очевидцы, которые после взрыва гранаты выглянули в окно. Оставайтесь на местах, обещаю - все будет нормально. Если спросят про меня, мы с вами встретились впервые, что не есть сокрытие истины, - пронзительно взглянув на Ставропольского, сказал Савелий и добавил: - А если кто-то затарился не зарегистрированным или паленым оружием, лучше отдайте его мне.

 Роман вновь бросил взгляд на Васька-Беспалого, помедлил мгновение, решая, стоит ли доверять этому странному незнакомцу, потом достал из-за пояса пистолет Стечкина и протянул Савелию.

 - У остальных есть разрешение, - сказал он.

 - Классная штучка! - одобрил Бешеный, легким движением пряча оружие под ремень за спину.

 - Ничего себе! - присвистнул кто-то из охранников Романа, кивнув в сторону трех машин с мигалками. - Маски-шоу! Сейчас всех мордой на асфальт уложат!

 - Не думаю, - спокойно возразил Савелий.

 И как только машины, взвизгнув тормозами, остановились в нескольких метрах, поспешил к ним. Из машин действительно выскочили люди в черных масках, одетые в камуфляжную форму, у каждого в руках десантный автомат.

 - Всем руки за голову и опуститься на землю! - приказал один из них, видимо, командир.

 Савелий заметил в его нагрудном кармане включенную рацию и скосил глаза на черную "Волгу".

 "Кажется, там сидит кто-то чином постарше," - подумал он и собрался на этом сыграть.

 - Отставить! - повелительно воскликнул он и начальственным тоном спросил: - Кто у вас старший?

 Несколько растерявшись от такого неожиданного "наезда", человек в маске повернулся в сторону черной "Волги", но оттуда не последовало никаких распоряжений. Пришлось ему брать инициативу в свои руки и прежде всего выяснить, что за гусь перед ним? На всякий случай дуло автомата опустил вниз: мало ли что.

 - Извините, кто вы? - как можно вежливее спросил он.

 - Мне кажется, сначала вы сами обязаны представиться и подтвердить свою должность и звание соответствующим документом, не так ли, товарищ капитан? - Савелию удалось наконец разглядеть его звездочки на погонах.

 - Заместитель начальника Районного управления по борьбе с организованной преступностью капитан Горелов! - без особой охоты доложился тот и вопросительно уставился карими глазами сквозь черные прорези маски, на Бешеного.

 - Помощник представителя Президента по правам человека в Южном федеральном округе Филимонов Серафим Кузьмич! - с достоинством представился Савелий и протянул ему удостоверение в коричневых кожаных корочках, инкрустированных, вылитым из бронзы двуглавым орлом.

 Внимательно изучив документ, капитан вытянулся и тихо произнес: - Виноват, товарищ Филимонов! - И вернул удостоверение.

 - Могли бы стать виноватым, если бы я вас во время не остановил, - многозначительно поправил капитана Савелий. - А на будущее, товарищ капитан, если позволите, могу дать вам бесплатный совет, чтобы потом, в случае повторения чего-либо подобного, не затаскали вас по судам...

 Капитан промолчал, переминаясь с ноги на ногу, как провинившийся школьник, а Савелий продолжил:

 - Прибыв на место происшествия, первым делом нужно выяснить, кто преступил закон, а потом уже применять репрессивные необходимые санкции.

 - Пока будешь выяснять, можешь пулю в лоб получить, - недовольно заметил капитан.

 - А вам больше нравится сначала самим стрелять, а потом уже разбираться, кто перед вами? - нахмурился Савелий, однако тут же смягчил тон. - Вполне возможно, что и вы когда-нибудь окажетесь правы, а потому и должны быть готовы ко всему: на то вы и профессионал, не так ли, товарищ капитан?

 Тот молча пожал плечами.

 - На чердаках этих двух домов лежат два трупа... - Савелий указал на соседние дома.

 - А вам это откуда известно? - напрягся капитан.

 - Сообщите своему командиру обо мне и скажите, что мне нужно с ним поговорить, - не отвечая капитану, попросил Савелий тоном, не терпящим возражений.

 - Но откуда вы... - удивленно начал капитан, однако короткий гудок из черной "Волги" оборвал его вопрос.

 - Горелов, пусть гражданин сюда подойдет! - последовал приказ по рации, которая торчала из нагрудного кармана капитана.

 - Пожалуйста, проходите, товарищ Филимонов, - кивнул капитан в сторону "Волги" и жестом показал своим сотрудникам: "внимание не ослаблять".

 Савелий подошел к "Волге", и дверь перед ним широко распахнулась.

 - Пожалуйста, присаживайтесь! - предложил вежливый голос.

 - Кажется, мне не стоит вам представляться, - проговорил Савелий, занимая место рядом с мужчиной в чине подполковника.

 - Разве мы знакомы? - спросил тот.

 - Нет, не знакомы, но вы обо мне слышали. - Савелий указал взглядом на рацию подполковника, потом добавил: - И судя по вашему выговору, вы из Москвы.

 - А вы наблюдательны! - одобрительно заметил тот и представился, вызвав невольную улыбку собеседника, - Михаил Иванович Пуговкин... О чем вы хотели со мной поговорить?

 - О том, очевидцем чего мне пришлось быть некоторое время назад.

 - Вы имеете в виду взрыв или трупы, о которых вы упоминали?

 - И то и другое.

 - А вы хорошо знаете тех, с кем оказались в одной компании? - кивнул подполковник в сторону окруживших Романа парней.

 - Кое-что слышал, но встретился впервые.

 - А как вы здесь оказались?

 - Не поверите, товарищ подполковник, просто гулял, - даже как-то весело ответил Савелий: - Я в городе один, знакомых пока мало, погода хорошая, пошел пройтись куда глаза глядят и вдруг слышу знакомые звуки...

 - Откуда знакомые-то? Воевать приходилось, что ли?

 - Всякое было, - уклончиво ответил Савелий.

 - Вы меня извините, товарищ Филимонов, но здесь произошло преступление, которое нам предстоит распутывать, а потому очевидцам придется проехать в управление, чтобы у всех можно было получить показания по положенной форме.

 - И мне?

 - А почему вы должны быть исключением: вы же присутствовали при происшедшем... - В голосе подполковника прозвучали командные нотки.

 - Без проблем...

 Подполковник поднес рацию ко рту и приказал:

 - Товарищ капитан, займитесь чердачными трупами и попросите всех свидетелей проехать в управление для составления протокола опроса.

 - Минуту! - вмешался Савелий.

 - Погоди, Горелов, - попросил подполковник и вопросительно взглянул на собеседника.

 - Вы разрешите мне как помощнику представителя по правам человека самому об®яснить очевидцам необходимость этого мероприятия? - спросил Савелий.

 - Слышал, капитан?

 - Так точно!

 - Пусть поговорит, а ты выдели двух сопровождающих и отправь всю честную компанию к майору Роднину! - он снова взглянул на Савелия. - Но вы-то, товарищ Филимонов, надеюсь, со мной поедете?

 - Разумеется, - едва заметно улыбнулся Савелий.

 Он вышел из машины и приблизился к Ставропольскому, намеренно встав спиной и к черной "Волге", и к людям в масках:

 - Ребята, вам всем придется проехать в управление внутренних дел. - Бешеный подал чуть заметный знак, чтобы они не беспокоились: "все будет нормально". - Есть формальности, с которыми нужно покончить... - и добавил. - Я еду с вами...

 - Нужно, так нужно! - бодро ответил Роман.

 - Подполковник настаивает, чтобы в ваши машины сели сопровождающие - по одному на автомобиль. - Савелий вновь подал знак, что все будет нормально.

 - В тесноте, да не в обиде! - согласился Ставропольский. - Не впервой меня менты сопровождают. - Он обратился к капитану. - Давай своих сопровождающих...

 В Управлении Романа и его ребят провели в просторную комнату, где их поджидал какой-то майор. Вслед за ними вошел и Савелий в сопровождении подполковника, увидев которого Ставропольский не скрыл недовольства.

 - А вы здесь какими судьбами? - спросил он.

 - Офицерскими, - коротко ответил подполковник. - Прикомандирован по просьбе местного руководства. Еще личные вопросы есть?

 - Нет, спасибо, - подчеркнуто вежливо ответил Роман.

 - Не на вас ли покушались?

 - Скажете тоже. - Ставропольский громко рассмеялся. - Я человек мирный, законопослушный гражданин своей страны, зла никому не делаю: кому я могу помешать? Едем с одного, сугубо мирного мероприятия, отмечали день рождение приятеля, и вдруг взрыв на дороге... Видно, в разборку чью-то случайно попали, - предположил Роман. - Мы, конечно, растерялись и не знали, что делать, да вот хорошо, рядом оказался этот парень, - кивнул он на Савелия, - не суетясь понапрасну, успокоил нас, на чердак сбегал... - Он глубоко вздохнул. - Даже и не знаю, что бы мы без него делали...

 - Могу лишь только догадываться... - насмешливо заметил подполковник, уставясь на Романа.

 - О чем именно? - простодушно спросил тот.

 - Вряд ли вы стали бы дожидаться нашего приезда.

 - Вполне возможно, - откровенно признал Роман. - Но сегодня, слава богу, как я уже сказал, рядом оказался деловой посторонний.

 - Свидетель, - подхватил подполковник.

 - Очевидец, по-моему, звучит много приятнее, - поправил Савелий, после чего спросил подполковника:

 - Может, пока с ребят снимают показания, мы с вами поговорим?

 - Хорошо. - подполковник повернулся к майору. - Николай Константинович, снимите показания со сви... с очевидцев, - с улыбкой поправился он. - А мы пока с товарищем побеседуем. Пройдемте в мое временное пристанище...

 Кабинет был просторным, но довольно аскетичным: большой стол, маленький журнальный столик, несколько стульев и старенький гардероб. Из современного антуража имелся только дорогой компьютер.

 Как воспитанный человек подполковник не стал занимать начальническое место за столом, а предложил устроиться у журнального столика.

 - Может, чаю или кофе?

 - Нет, благодарю вас: давайте приступим к разбору полетов.

 - Вы так серьезны. Надеюсь, не подозреваете, что это было покушение на вас? - озабоченно спросил подполковник и в сердцах добавил, - этого нам в крае еще не хватало!

 - Ни в коей мере.

 - Откуда такая уверенность?

 - Во-первых, в Ставропольском крае мало кто еще знает, что я занял этот пост, во-вторых, у меня нет врагов, - сказал Савелий, но сразу поправился. - По крайней мере, пока нет. Вполне допускаю, что эта акция была направлена против кого-то из находившихся в тех двух машинах. Хотя и не исключено, что потенциальные убийцы могли перепутать их с заказанными им жертвами. Ведь в нашем отечественном бардаке всякое случается...

 Савелий намеренно не уточнил, ни в какую машину целились убийцы, ни свое местонахождение в момент взрыва.

 - Почему вы так думаете?

 - Террористический акт был прекрасно подготовлен, исполнители оснащены новейшим иностранным оружием, рациями, и наверняка эти двое профессиональных убийц имели сообщников, которые и сообщали им о передвижениях об®екта по рации, а потому ошибка маловероятна.

 - Откуда вам известно, что у террористов было иностранное оружие?

 - Я бы мог ответить, что за несколько лет, проведенных в Афганистане, можно научиться отличать звуки нашего оружия от иностранного. Однако повторю то, что вы уже слышали: я поднимался на чердак, где видел и австрийскую винтовку с цейсовской оптикой, и израильский гранатомет, и последней модели "Уоки-токи" американ-ского производства.

 - А террористы-то сбежали?

 - Напротив. На каждом чердаке лежал мертвец.

 - Так вы об этих трупах говорили! - вспомнил подполковник.

 Савелий молча кивнул.

 - И уж конечно, вы не видели, кто с ними расправился? - бесстрастно предположил подполковник.

 - Почему же?.. - словно не заметив скрытой иронии в вопросе собеседника, ответил Савелий. - Одного видел...

 - Вот как? - оживился тот. - А куда он делся?

 - Он тоже мертв.

 - Лично я - ничего не понимаю! А вы?

 - Если позволите, могу высказать некоторые предположения.

 - Слушаю вас.

 - Но сначала расскажу вам о том, что я обнаружил, когда поднялся на чердак, откуда, полагаю, выстрелом в голову был убит второй террорист. Его сообщник лежал на спине, сжимая в руках винтовку. Знаете, нисколько не удивлюсь, если экспертиза покажет, что у него сломан шейный позвонок.

 - Один пристрелил другого, а потом сломал сам себе шею. Забавно, не правда ли? - скептически усмехнулся подполковник, - Кстати, с чего вы взяли, что они сообщники?

 - У них одинаковое оружие.

 - Судя по всему, у вас имеется некая версия происшедшего, не так ли?

 - Предположение... - поправил Савелий. - Оба террориста, наблюдая за улицей, постоянно находились в поле зрения друг друга...

 - На таком расстоянии, да еще в сумерках? - выразил сомнение подполковник.

 - Их оптика позволяет даже газету читать на большом расстоянии...

 - Не понимаю, что нам это дает, - признался подполковник, - но давайте завершайте ваши догадки.

 - Предположим, что они от нечего делать глядели друг на друга в оптические прицелы...

 - Ну и?

 - А тут, как мне кажется, заговорила рация. Кстати, я обратил внимание, что его рация, как и ваша, тоже была включена. Так вот, пребывая в нервном напряжении, от неожиданности этот террорист нажимает на спуск, но так как он сам не был готов к стрельбе, отдачей приклада его откидывает назад, он ударяется о балку и ломает себе шейный позвонок.

 - Что ж, в логике вам не откажешь, - задумчиво проговорил подполковник, помолчал немного, а потом спросил: - Вы, часом, не в разведке в Афганистане служили?

 - За Речкой, товарищ подполковник, все были солдатами, и все были разведчиками, - серьезно ответил Савелий.

 - Наверное, вы правы, - продолжая о чем-то размышлять, согласился Михаил Иванович.

 - Мне кажется, вы и сами за Речкой были, так что у нас с вами есть кое-что общее, - глядя прямо в его глаза, сказал Савелий.

 - Что, от меня до сих пор Афганом пахнет? - грустно усмехнулся подполковник.

 - Вы знаете, только бывший афганец не спросит, о какой речке идет разговор?

 - А вам палец в рот не клади.

 - Вам тоже. Скажите, Михаил Иванович, я могу идти?

 - Вы где остановились? - спросил подполковник и пояснил: - Это на случай, если у меня к вам появятся еще вопросы.

 - В "Жемчужине".

 - Не самая плохая гостиница. - отметил Пуговкин.

 - Шутите? - Савелий встал и протянул руку: - Рад был познакомиться.

 - Мне тоже приятно.

 Проходя мимо комнаты, где он оставил Ставрополь-ского и его ребят, Савелий заглянул в нее, но там, кроме майора, уже никого не было.

 Майор хотел что-то спросить, но Савелий его опередил.

 - До свидания, товарищ майор, - попрощался он.

 - Всего доброго...

 Выйдя из здания управления, Савелий остановился, размышляя, куда направиться, но тут услышал короткий автомобильный сигнал и понял, что сигналят ему. Действительно, в тени соседнего здания его ожидал Ставропольский с ребятами.

 Роман вышел ему навстречу:

 - Как прошла беседа?

 - Соперники обменялись несколькими уколами, но обошлось без жертв и крови, и они мирно расстались, не держа камней за пазухой, - туманно ответил Савелий.

 - И слава богу: было бы несправедливо, если бы у вас возникли неприятности из-за того, что вы нам помогли в столь трудную минуту.

 - Пустяки, - отмахнулся Савелий.

 - У меня есть предложение, Серафим Кузьмич, - обратился Роман к Савелию.

 - Можно просто Сема, - улыбнулся Савелий.

 - Очень хорошо, Сема, минут на пять поднимемся ко мне домой, чтобы успокоить жену и детей, а потом поедем к моему приятелю: у него свой ресторан, там отметим наше знакомство и поговорим. Возражения есть? - Роман вопросительно посмотрел на нового знакомца.

 - Никаких возражений.

 - Васек, - повернулся Роман к своему старшому. - Со мной остается Санек, а все остальные пусть отдыхают. Не думаю, что сегодня меня ожидают еще какие-нибудь сюрпризы.

 - Но риск все равно остается, - не согласился тот.

 - Я прослежу, чтобы с Романом ничего не случилось, - заверил Савелий.

 - Ладно, пусть будет по-вашему, - нехотя уступил Васек-Беспалый.

 Ребята попрощались, сели в машину и уехали.

 Перевалило за полночь, и Роман, стараясь не шуметь, тихонечко открыл дверь своим ключом.

 В квартире Ставропольского стоял невыветрившийся запах краски, и на стенах красовались новенькие обои, они говорили о только что закончившемся ремонте. Квартира была большая и уютная: чувствовались заботливые женские руки и хороший вкус хозяев. Внутри было тихо.

 - Все спят, наверное, - почти шепотом проговорил Ставропольский, но в голосе послышались огорчение и недовольство.

 - Это кто тут спит? - раздался бархатистый голос с едва уловимым особым смягченным выговором, присущим ставропольским жителям.

 В прихожую вышла миловидная молодая женщина с прической в стиле Мирей Матье. На ней было черное короткое платье, подчеркивающее почти девичью фигуру. Глаза Романа засветились любовью.

 - Я про детей и батю, - как бы оправдываясь, сказал Ставропольский и тут же, переводя разговор на другую тему, кивнул на Савелия. - Познакомься, Марианна, Серафим Кузьмич: благодаря ему ты видишь своего мужа целым и невредимым.

 - Очень рада знакомству. Серафим - какое у вас редкое и интересное имя, - с особым изяществом Марианна протянула руку, к которой Савелий не мог не приложиться.

 - Очень древнее русское имя. В православной мифологии Серафим - это шестикрылый ангел...

 Ставропольский переглянулся со своим "вечным" телохранителем, вспомнив, что Саня-Багор уже называл их нового знакомца ангелом.

 - Что ж, для Ромы вы, Серафим Кузьмич, действительно оказались ангелом-хранителем, - обворожительно улыбнулась Марианна.

 - Называйте меня Семой. - Савелий несколько смутился от откровенных похвал.

 - Сема? Мне нравится, - сказала Марианна.

 - Может, хватит реверансов? - недовольно буркнул Роман, не скрывая ревности.

 - Представляете, Сема, каково мне жить с этим человеком? Готов приревновать даже к телеграфному столбу. Тоже мне Отелло! - Она шутливо ткнула пальчиком в его большой лоб и ласково прижалась к могучей груди.

 - Ревную? Еще чего! - изображая безразличие, воскликнул Ставропольский. Однако было заметно, что ему очень по душе ее нежность. - Мы зашли сказать, что все нормально и мы едем посидеть к Вачику.

 - Ага, размечтался! - мгновенно вскинулась Марианна. - Идите мойте руки и в столовую! И никаких возражений! - В ее голосе было столько огня, что Роман развел руками.

 - В такие минуты с ней лучше не спорить, - улыбаясь добавил он.

 - Попробовал бы только... - прекратила пререкания Марианна.

 Сразу сталоясно: в этой семье скучать не приходится, а Марианна относится к той категории женщин, которые за словом в карман не лезут и хотят, чтобы последнее слово всегда оставалось за ними. Но было видно невооруженным глазом: здесь царит любовь...

 Когда мужчины вошли в столовую и обнаружили там большой стол, щедро уставленный разными вкусностями и напитками, Савелий с восхищением заметил:

 - А вы, Роман, говорили о каком-то там ресторане: нет ничего вкуснее домашней пищи, а от запаха, можно с порога захлебнуться слюной!

 - Да, лучше моей Марианки никто не умеет готовить, - подхватил довольный хозяин дома.

 Приняв немного на "грудь" и насытившись блюдами вкусной кавказской кухни, Роман сказал:

 - Марианночка, вы здесь с Саньком покоротайте время, а нам принеси чего-нибудь в кабинет: нам с Семой поговорить нужно...

 - Ну, вот, так хорошо сидим, а ты хочешь все испортить своими разговорами, - игриво надула губки Марианна. - Может, на завтра перенесете ваше общение?

 - Действительно, Роман, засиделись мы: время-то к трем близится. Пора, как говорится, и честь знать. - Савелий встал из-за стола.

 - Здрасте, приехали! - недовольно буркнул Роман, - да кто ж вас отпустит, Сема? Места вполне достаточно: для вас приготовлена отдельная комната.

 - Конечно, Сема, оставайтесь, я же не к тому, что позд-но, - поддержала мужа Марианна.

 - Даже и не знаю, - нерешительно проговорил Савелий, - не хочется вас стеснять.

 - Никого вы здесь не стесните! - убежденно произнесла Марианна. - Оставайтесь!

 - Разве можно возражать такой женщине? - Савелий рассмеялся.

 - Вот именно, - подхватил Роман. - Или вам спать хочется?

 - В сон меня клонит, только когда мне скучно, а у вас совсем наоборот, - ответил Савелий.

 - Марианна, вперед! - скомандовал хозяин дома, и она вышла выполнять просьбу мужа.

 Большой кабинет Романа украшала стильная итальянская мебель: на полках модной стенки со вкусом были выставлены коллекция фарфора и статуэтки. Книжный шкаф и двухтумбовый стол с компьютером, кресло с высокой спинкой - рабочая зона кабинета, а удобный диван и перед ним столик на колесах, со всевозможными напитками, огромный телевизор "Панасоник" - располагали к отдыху и доверительной беседе.

 - Что будете пить? - спросил Роман.

 - А вы?

 - Я - нашу водочку.

 - В таком случае не буду оригинальничать.

 Выпили, крякнули чисто по-русски, закусили лимончиком, после чего Ставропольский сказал:

 - Я имею права спросить вас, Сема, о том, чего никак не могу понять сам? Но есть просьба: ответить по возможности честно!

 - Мне вообще хочется, чтобы наши отношения строились только на откровенности, - ответил Савелий.

 - Скажите, почему вы заботитесь обо мне? - прямо спросил Роман.

 - С чего вы взяли?

 - Например, сегодня вы так своевременно "разрулили" очень непростую ситуацию.

 - Прогуливался, увидел, что кому-то грозит беда, вот и вмешался... - простодушно улыбнулся Савелий.

 Бешеный чувствовал, что своему собеседнику он пришелся по душе, однако сам пока не составил о Ставропольском определенного мнения. Пока он действовал, как человек, которому Широши поручил защищать Романа, а потому захотел к нему присмотреться повнимательнее.

 - А в тот вечер, когда вы разобрались с убийцами в моем под®езде?

 - Роман, не поверите, но тогда я тоже случайно прогуливался возле вашего дома, увидел подозрительных типов и не смог пройти мимо: задал пару вопросов, а они начали грубить, пришлось об®яснить им, как они были не правы. - В его голосе было столько непосредственности, что неискушенному собеседнику могло показаться - перед ним человек с душой нараспашку.

 - Видно, очень непонятливые оказались, - с иронией заметил Роман.

 - Так получилось...

 Ставропольский смотрел на этого парня, и ему казалось, что он давно его знает. Жизнь научила Романа не особо доверяться людям, тем более малознакомым. Поэтому его считали малоразговорчивым, даже несколько угрюмым человеком. Но глаза этого парня лучились такой чистотой, от него исходили такая доброта и участие, что ему вдруг захотелось распахнуть перед ним свою душу. И он начал рассказывать Савелию о своей жизни, о детстве, о колониях, о предательстве близких людей, о том, через какие испытания ему пришлось пройти, прежде чем стать тем, кем он стал сейчас.

 Савелий сидел молча и слушал с неподдельным вниманием, вспоминая и свою тюрьму, и Афганистан, и, конечно же, тех, кто его предал.

 Когда Ставропольский добрался до сегодняшних дней, он сказал Савелию:

 - Вы даже представить не можете себе, скольким людям нужна моя помощь! Есть такие, кто оказался между двух огней: с одной стороны, менты, которые не хотят вмешиваться и попросту их отфутболивают, с другой стороны, отморозки всякие на них наезжают. Вот люди и обращаются ко мне за помощью...

 - И вы решаете их проблемы, - закончил за него Савелий.

 - Стараюсь по мере моих скромных возможностей, - подтвердил Роман.

 - Теперь понятно, почему на вас открыта такая серьезная охота: наверное, многим встали поперек горла. - Савелий внимательно взглянул ему в глаза и прямо сказал: - У меня такое ощущение, что вы хотите о чем-то меня попросить.

 - Есть у меня два делюги, которые камнем висят на шее и с которыми мне, в силу сложившихся обстоятельств, пока не с руки заниматься, а потому и хочу попросить вас: мне кажется, что вы с ними сумеете разо-браться...

 - О чем идет речь?

 - Был у меня приятель, который создал небольшую фирму-мастерскую по пошиву обуви на итальянском оборудовании и со всеми итальянскими прибамбасами: кожа, лекала, подошва, короче, все, что нужно... Отличная, кстати, обувь! Так вот, наехали на него какие-то гагауз-ско-грузинские отморозки и обложили ежемесячной кабальной данью. Костик попытался об®яснить им, что это даже теоретически невозможно, но те и слушать не захотели, а я в то время еще не освободился. - Ставрополь-ский стиснул зубы, глаза его сверкнули злобой, он вздохнул. - Короче, убили его, оставив жену и двух детей сиротами. А теперь норовят еще и мастерскую отобрать у вдовы...

 - А вторая делюга?

 - История очень похожая на первую. Приятельница моей Марианны буквально с нуля создала свое дело, о котором слух дошел даже до Москвы. - Он встал с дивана, подошел к стенке, взял с полки оригинальный керамический сосуд и показал Савелию. - Как вам?

 - Честно признаюсь, сразу обратил внимание на эту керамику и подумал, что она старинная. - Бешеный внимательно принялся рассматривать и рисунки в египет-ском стиле, и уникальные орнаменты. - Очень талантливый художник.

 - Сейчас у нее работают больше десяти художников, и изделия каждого эксклюзивны.

 - И у кого-то возникло желание заставить ее делиться?

 - Вот именно! - гневно подтвердил Ставрополь-ский. - Дважды уже и цех готовой продукции громили, разбив все, и печь обжига поломали, даже окна разбили.

 - А вы что же? - укоризненно заметил Савелий и вдруг, "подслушав" его мысли, спросил: - Скажите, Роман, откуда вы знаете подполковника Пуговкина?

 - Пуговкина? - Ставропольский не сразу понял, о ком спрашивает Савелий.

 - Давешнего подполковника, - подсказал Савелий.

 - Ах, этого, - недовольно скривился Роман, - как раз из-за него-то у меня сейчас и связаны руки: совершенно глупейшая история...

 И Ставропольский подробно рассказал о столкновении в ресторане "Погребок".

 - Кстати, вы можете расспросить обо всем своего шефа: он подтвердит мои слова, - сказал Роман.

 - Какого шефа? - Савелий с трудом сохранил спокойствие: Широши не упоминал о своем знакомстве со Ставропольским.

 - Виктора Степанцова: вы же, насколько я понял, его помощник сейчас, верно?

 - Господи, - облегченно вздохнул Савелий, - я еще не успел привыкнуть к своей новой должности и не сразу врубился, о каком шефе вы говорите. Так что, Степанцов лично занимался этим инцидентом?

 - Он был вынужден вмешаться: Степанцов был там в качестве гостя именинника.

 - Тогда что вас волнует?

 - На прощанье этот подполковник пообещал разо-браться со мною, а такие люди слов на ветер не бросают. Степанцов же, мне кажется, предпочтет остаться в стороне...

 - Почему?

 - Виктор в общении приятный человек, но слишком мягкий, и у него нет тех качеств, какие присущи вам.

 - И какие же именно? - с интересом спросил Савелий.

 - Уверенность, дерзость, сила и при этом полное спокойствие... - перечислил Роман без каких-либо заметных эмоций.

 - Хлопотно это, - проговорил Савелий.

 

XIII.  Мужская работа

 На следующий день, встав очень рано, Савелий попросил дочку хозяев извиниться от его имени перед родителями за то, что ушел, не попрощавшись. Бешеный отправился к Александре Семеновне Карамышевой, вдове приятеля Ставропольского: именно с оказания помощи этой бедной женщине он решил начать свой новый день.

 Савелий ценил информацию из первоисточника. Несмотря на ранний час, Карамышева уже была на ногах и хлопотала по хозяйству. Открыла не сразу, встревоженно задав несколько вопросов.

 - А вы кто?

 - Знакомый Романа.

 - Какого Романа?

 - Может, вы откроете, чтобы не говорить через дверь?

 - Какого Романа? - настойчиво переспросила женщина.

 - Приятеля вашего покойного мужа.

 - И что вы хотите?

 - Мне нужно поговорить с вами.

 - А почему Роман не предупредил о вашем приходе?

 - Он еще спит, и я не стал его будить. Но если вы мне не верите, позвоните сами: наверняка Марианна уже проснулась и сможет вас успокоить. Поверьте, я не представляю никакой опасности, напротив, хочу вам помочь...

 - Даже не знаю... - сомневаясь, проговорила Карамышева. - Ну почему я должна вам верить?

 Савелий почувствовал, что нужен какой-нибудь малюсенький толчок, чтобы эта запуганная женщина доверилась незнакомому человеку, и он достал из кармана свое новенькое удостоверение.

 - Александра Семеновна, взгляните в глазок, прочитайте, кто я, и тогда вы поймете, почему вы можете мне верить. - Он раскрыл удостоверение и поднес к дверному глазку.

 - "Помощник представителя Президента..." - удивленно прочитала она и тут же защелкала многочисленными замками. - Что же вы мне сразу не показали свой документ? - укоризненно заметила хозяйка. - Вы уж извините меня: нас с дочками так запугали, что мы никому не верим.

 Женщине было наверняка лет за сорок, но ее лицо, несмотря на многочисленные морщины, сохранило следы былой красоты. И если бы не затравленный взгляд и очевидная небрежность по отношению к своей внешности - как в одежде, так и в отсутствии косметики на лице, - ее вполне можно было бы отнести к той категории женщин, про которых говорят: "В сорок пять баба - ягодка опять!" Да и на ее фигуру наверняка до сих пор пялятся мужчины.

 - Меня зовут Серафим Кузьмич, - представился Савелий.

 - А меня, как вы уже знаете, Александра Семеновна. - Постепенно она оттаивала и становилась все более привлекательной.

 - Вот и познакомились, - дружелюбно улыбнулся Савелий.

 - Может, чайку или кофе? - предложила хозяйка. - У меня есть пирожки с капустой и с клубникой, вам понравятся - домашние, сама пекла.

 - Не откажусь: я как проснулся, Рому с Марианной будить не стал, а потому выскользнул из дома, не позавтракав, - признался Савелий.

 - Вот и чудненько! - довольно воскликнула Александра Семеновна.

 Этим "чудненько" женщина напомнила Савелию его любимую Джулию: это слово она частенько употребляла. А когда Джулия обращалась к Бешеному: "Чуденько ты мое!" - у него всякий раз от счастья перехватывало дыхание.

 - Боже, какие вкусные! - похвалил пирожки Савелий, - честно признаюсь, никогда не ел пирожков с клубникой.

 - Вот и чудненько: кушайте на здоровье!

 - Как бы ваших дочек не оставить без сладкого, - с полным ртом произнес он.

 - Господи, да я их даже и по половинке пирожка не могу заставить скушать: фигуру берегут, е-мое, - едва не ругнулась хозяйка. - Извините... Похудели так, что скоро им и дверь не надо будет открывать...

 - Почему? - не понял Савелий.

 - Под дверью в щель, как лист фанеры, спокойно пролезут и не застрянут! - хмуро произнесла она и тут же, не удержавшись, расхохоталась.

 И мгновенно стала другой, беззаботной, похорошевшей: ничего не делает женщину такой привлекательной, как покой и хорошее настроение.

 Она хохотала так заразительно, что Савелий тоже не удержался и рассмеялся. За общим смехом не заметили, как к ним на кухню заглянули две стройные, очень похожие друг на друга, очаровательные блондинки. Наверняка они только что проснулись, услышав мужской голос, накинули на себя простенькие, но симпатичные короткие сарафанчики, никак не прикрывающие их длинные стройные ноги, прошлись пару раз гребенкой по роскошным - до плеч - волосам и поспешили взглянуть на гостя.

 На вид им было вряд ли больше двадцати лет, и обе они обладали такими соблазнительными фигурками, что мама откровенно переборщила, сравнивая их с листом фанеры.

 Увидев мать и незнакомого гостя захлебывающимися от смеха, они застыли на пороге, удивленно переглядываясь между собой.

 Первым девушек заметил Савелий. Мгновенно оборвав смех, он смущенно поднялся со стула. Его собеседница обернулась, критически осмотрела дочерей и с усмешкой сказала:

 - Надо же: спали как убитые, добудиться никак не могла, а стоило в доме раздаться мужскому голосу, как они мигом появились, даже успели причесаться...

 - Ну что ты говоришь, мама! - едва ли не дуэтом смущенно воскликнули они.

 - Ладно, шучу... Познакомьтесь: та, что постарше и повыше, - кивнула мать на девушку в очках, - Людмила, а вторую зовут Наташей...

 - Ага, постарше... И всего-то на какие-то паршивые пятнадцать минут, - надула губки Людмила, кокетливо протягивая Савелию изящную ручку с ярко наманикюренными ноготками.

 - Серафим... - произнес Савелий и тут же добавил: - Кузьмич.

 Он несколько смутился от такой детской непосредственности и не сразу решился поцеловать протянутую руку.

 Из-за возникшей паузы девушка зарделась, но руку не отдернула, пока ее не оттеснила сестра, которая тоже протянула руку, присев в книксене:

 - А я - Наташа, - представилась она, с вызовом посмотрев на гостя.

 Легко было догадаться, что между сестрами, любящими друг друга, идет постоянная борьба за лидерство. Ко второй руке Савелий приложился незамедлительно, и Наташа победоносно взглянула на сестру.

 "Что, получила?" - кричал ее взгляд.

 - Какие у вас милые доченьки! - с восхищением воскликнул Савелий.

 - Из-за них, дурочек, и все мои переживания, - печально произнесла женщина.

 - Поэтому я и пришел, - заявил он.

 Хозяйка внимательно посмотрела на гостя, потом повернулась к дочерям.

 - Девочки, вы, наверное, еще не были в ванной? - нашлась она.

 - Сказала бы прямо: нам нужно поговорить, - Людмила подхватила сестренку под руку, - пошли, Наташ, не будем мешать важным переговорам...

 - Вы действительно хотите помочь нам? - спросила женщина, когда девушки вышли.

 - Действительно.

 - Но это же полные отморозки! Не страшно?

 - Знаете, Александра Семеновна, я давно отбоялся свое: пусть теперь другие боятся, - твердо ответил Савелий.

 - Думаете, получится?

 - Мне кажется, что на "думать" у нас времени нет, или я не прав?

 - Правы, к сожалению, - горько вздохнула женщина.

 - Тогда сообщите все, что вы знаете о тех, кто вам, Александра Семеновна, угрожает...

 - Что конкретно?

 - Имена, клички, адреса, то есть всю необходимую информацию, чтобы поскорее найти их...

 - А их и искать незачем: сегодня вечером сами явятся за документами, которые сделают их владельцами нашей мастерской. Грозились даже своего нотариуса привести.

 - И что взамен?

 - Обещают оставить меня и моих девочек в покое.

 - Не густо, - покачал головой Савелий и шепотом произнес: - Подонки!

 - Может, мне согласиться, как вы считаете? Устала я, сил больше нет жить в постоянном страхе... - Она обреченно вздохнула и добавила: - Проживем как-нибудь... Представляете, девчонок заметили в одном столичном модельном агентстве, пригласили на учебу в Москву, там, глядишь, и за границу уедут...

 - Насколько я знаю, эту фирму создавал ваш покойный муж, не так ли?

 - Всю душу вложил, а сколько сил... - Она с досадой махнула рукой.

 - Уверен, вы очень любили друг друга...

 - Это вам Роман сказал?

 - Не надо ничего говорить, достаточно взглянуть на ваших девочек: такие красивые дети родятся только от большой любви...

 - Вы правы, мы очень любили друг друга. - Ее глаза повлажнели от нахлынувших воспоминаний.

 - За свое дело он с жизнью расстался, а вы готовы так просто отступить и отдать этим свиньям ЕГО дело...

 - Просто?! - с горечью воскликнула женщина. - Да вы не знаете, что мне пришлось вынести. - Она, ни-сколько не стесняясь Савелия, распахнула халат: весь живот и бедра ее были покрыты шрамами от ножевых порезов.

 - Господи! - не выдержал Савелий. - Роману-то вы рассказали об этом?

 - Как я могла ему рассказать, он ведь в то время был еще в колонии? Потом тоже не смогла, понимая, что он бросится убивать тех, а у него тоже семья, дети... - Хозяйка дома всхлипнула и торопливо заговорила, заливаясь слезами: - Они же мне все порвали внутри: и бутылки совали, и пульты от телевизоров, и ногами в живот пинали... Слава богу, что у меня девочки есть: рожать-то больше я не могу. Не знаю, как я только выжила...

 Слушая откровения потерявшей от горя чувство стеснительности женщины, Савелий вспомнил, с какими зверствами ему приходилось сталкиваться в Чечне, и понял, что ни при каких обстоятельствах не сможет остаться в стороне от этой трагедии. Зло обязательно должно быть наказано.

 - Я понимаю, вам, Александра Семеновна, отвратительно вновь окунаться в эту грязь, но прошу, опишите по отдельности всех, кто издевался над вами...

 Немного помолчав, она взяла себя в руки, чуть прикрыла глаза и начала рассказывать о каждом из шести своих мучителей. По-видимому, издевательства над несчастной женщиной длились долгие часы, и потому она описала этих мужчин настолько подробно, что Савелий словно увидел их воочию, будто был свидетелем всех издевательств.

 - Во сколько они придут?

 - В десять часов вечера...

 - Вы убеждены, что во главе банды стоит Мелидзе, капитан внутренних войск?

 - Так он же самолично меня и порезал... Видите? - Она снова оголила живот. - Тут тонкие такие, а на ногах толстые... У него в рукаве всегда припрятан узенький стилет, острый, как бритва. Боль от этих порезов дикая! Чиркнет так по коже и приговаривает: "Нэ заплатыш, как говору, сука, совсэм зарэжу и отправлу тэба к твоэму дарагому...", - очень достоверно спародировала она.

 - Как его найти?

 - Думаю, он сам сегодня явится, чтобы проконтролировать подписание документов.

 - На ловца и зверь бежит... - прошептал Савелий. - В мастерской кто-нибудь работает?

 - Нет, сегодня я всем дала отгул: будет только сторож.

 - Позвоните ему и скажите, чтобы в девять вечера его тоже там не было... Пусть для посторонних у него заболеет кто-нибудь из близких, - многозначительно посоветовал Савелий.

 - Так у сторожа нет никого, - растерянно ответила хозяйка.

 - Он молодой?

 - Двадцать девять...

 - Значит, к подружке пусть завалится на всю ночь... И так всем потом говорит, мол, бес попутал.

 - Поняла.

 - Дайте ключи от мастерской...

 - Вам? - Она несколько растерялась...

 - Я потом положу их в ваш почтовый ящик.

 - Хорошо. - Женщина достала из сумочки связку, отсоединила три ключа и протянула Савелию. - Этот от входной двери, этот - от моего кабинета, а этот - от склада.

 - От склада мне не потребуется, - улыбнулся Савелий, вернув ключ хозяйке.

 Потом задумался ненадолго и спросил:

 - Вам есть куда уехать на пару дней?

 - Из дома или из города?

 - Лучше бы из города...

 - Так у меня мама живет в Краснодаре: давно обещала ее навестить, да все никак не получалось...

 - Вот и чудненько! - Савелий и не заметил, как повторил ее словечко.

 - А когда нам уехать?

 - Чем раньше, тем лучше.

 - Куда уехать? - спросила Наташа, входя на кухню.

 - Куда уехать? - повторила за ней сестра.

 - Мама вам все об®яснит. - Савелий поднялся. - У меня есть одна просьба.

 - Вам нужны деньги? - спросила женщина и протянула руку к кухонному шкафчику.

 - Господь с вами, Александра Семеновна! - остановил ее Савелий. - Я прошу вас: что бы вы ни услышали, о чем бы вас ни спрашивали - вы меня никогда не видели! Никогда! И вообще не подозреваете о моем существовании!

 - Как?! - воскликнули девушки.

 - Никогда не видели и никогда не увидим? - с печалью спросила Людмила.

 - Никогда не видели, - повторил Савелий, потом с улыбкой добавил: - Но что помешает нам когда-нибудь познакомиться... Понятно?

 - Да, - ответила за всех мать. - Девочки, быстро собираемся!

 - Куда?

 - К бабушке, в Краснодар...

 Выйдя от этой истерзанной и запуганной женщины, Савелий медленно брел по солнечному городу, не замечая ни красоты южной природы, ни радостных улыбок прохожих. На душе было так мерзопакостно, что ему потребовалась внешняя энергия, чтобы очистить душу и тело. Ноги сами привели в небольшой городской парк, где прогуливались мамы с колясками и влюбленные парочки. Некоторые, не обращая внимания на окружающих, разделись и лениво загорали на зеленой травке.

 Савелий с большим трудом отыскал толстенный дуб почтенного возраста и, похоже, единственный в этом парке, не без усилий отделил кусок коры. Потом тщательно расчистил у основания дерева землю, снял кроссовки и, встав на нее босыми ногами, проделал несколько пассов, настраивая свои мысли и энергию на соединение с природой, после чего прикрыл глаза и прислонил ладони к обнаженному стволу. Почти сразу же Савелий ощутил, как по всем капиллярам, заполняя каждую клеточку его тела, побежала энергия.

 В какой-то миг перед его глазами возникли видения прошлого. Вот молодой мужчина в набедренной повязке расчищает поляну от камней. Воинственно звучат медные трубы; слышатся топот лошадиных копыт, свист стрел и грохот орудий, стоны раненых, рыдания женщин, плач детей: турки берут приступом русскую крепость...

 Савелий открыл глаза, и яркое солнце вернуло его к реалиям сегодняшнего дня. Почувствовав необыкновенный прилив энергии, он взял пригоршню земли, обмазал оголенное место ствола, приложил к нему оторванную кору, затем с любовью погладил по швам. Было видно, как швы исчезли, и кора приросла к стволу.

 Не спеша обувшись, Савелий, напитанный энергией природы и Космоса, бодро отправился к Роману. К его возвращению был накрыт легкий завтрак, но к нему не приступали: ждали Савелия.

 - Почему вы не разбудили меня? - укоризненно поинтересовался Роман.

 - Стараюсь никогда не нарушать чей-либо сон, - серьезно ответил Савелий.

 - Ладно, проехали, - отмахнулся Ставропольский и нетерпеливо спросил: - Познакомились с кем-нибудь?

 - Познакомился, - кивнул Савелий, многозначительно взглянув на детей, давая понять, что не хочет говорить при них.

 - Завтракали?

 - Да, меня угостили вкусными пирожками с клубникой и с капустой.

 - Тогда пойдем в кабинет.

 - Ну, Ромочка, я же все приготовила, - попыталась их остановить Марианна.

 - Вы начинайте, а мы поговорим, и я присоединюсь к вам...

 - Но... - попробовала возразить Марианна.

 - Девочка, это очень важно! - оборвал Роман. - Пошли, Сема!

 Когда они вошли в кабинет, Ставропольский спросил:

 - Неужели успели с кем-то пообщаться?

 - С Александрой Семеновной.

 - И?

 - Срок ультиматума истекает сегодня.

 - В котором часу?

 - В десять вечера...

 - Она сказала, сколько их будет?

 - Пять-шесть человек.

 - Сколько вам дать ребят?

 - Нисколько, - хмуро ответил Савелий. - Вы, Роман даже не представляете, что они сотворили с бедной женщиной! - Савелий нервно поднялся и прошелся по комнате, повторяя со злостью: - Подонки! Подонки!

 - Почему же она мне ничего не рассказала? - мрачно спросил Ставропольский.

 - Вы тогда еще сидели... А потом за вашу семью волновалась, - об®яснил Савелий.

 - Я иду с вами! - твердо об®явил Роман.

 - Ни в коем случае! - возразил Савелий.

 - Иду с вами! - упрямо повторил он.

 - Давайте, Роман, договоримся: когда мне нужна будет ваша помощь, не сомневайтесь - обращусь. У вас сейчас своих заморочек выше крыши, а эту проблему я решу сам. - Он был таким категоричным, и в его голосе было столько уверенности, что Ставропольский развел руками:

 - Как скажете... - Роман встал и подошел к окну. - Отвернитесь на минутку, - попросил он.

 Не требуя пояснений, Савелий повернулся спиной. Ставропольский нажал потайную кнопку: под подоконником откинулась неприметная дверка, за которой оказался своеобразный сейф. Роман достал оттуда пистолет Стечкина и глушитель к нему. Потом закрыл тайник и подошел к Савелию.

 - Я не забыл, как вы посмотрели на эту игрушку: дарю! - сказал он, протягивая оружие Савелию.

 - Весьма ценный подарок, спасибо, - поблагодарил Савелий. - Но пусть пока побудет у вас, Роман: не надо им следить в вашем городе. Думаю, вскоре он понадобится совсем в другом месте...

 - От ребятишек отказались, "пушку" тоже не берете: что вы за странный человек? Их-то пять-шесть рыл явится! И наверняка не с пустыми руками...

 - Хлопотно это, Роман, лучше скажите, на чем держится Мелидзе?

 - Прокурор его брат родной, да и в ментуре все схвачено... На него у многих зуб точится, но... - Роман пожал плечами, - эта сволочь сколотила чистую банду контрактников из своего батальона... - Он крепко стиснул зубы, потом добавил: - Хуже нет беспредельщиков в погонах: что хотят, то и воротят!

 - Хлопотно это! - повторил Савелий, а глаза его блеснули недобрым светом.

 Хорошо знавшие Говоркова, наверняка в эту минуту подумали бы: "Несдобровать человеку, которому адресован подобный взгляд Бешеного..."

 В двадцать сорок пять Савелий присел на садовую скамейку, расположенную метрах в пятидесяти от входа в мастерскую. Со скучающим видом он глазел по сторонам, нет-нет да и поглядывая на одноэтажное здание мастерской. Судя по мощным стенам и причудливому орнаменту кирпичной кладки, строению было не меньше ста пятидесяти лет.

 Неизвестно, что именно сказала Александра Семеновна сторожу, но ровно в двадцать один час он вышел из мастерской, настороженно осмотрелся, тщательно запер дверь на ключ и быстро удалился. Выждав немного, Савелий обследовал всю близлежащую территорию цепким взглядом, подошел к дверям мастерской, снова осмотрелся и, не заметив ничего подозрительного, вставил ключ в замочную скважину, повернул его дважды и вошел внутрь. В нос ударил специфический запах обувной мастерской - разогретой резины, клея, дегтя...

 На осмотр помещений ушло меньше двадцати минут. Савелию очень понравились высокие, более четырех метров, потолки, длинный коридор, ведущий от входа до кабинета хозяйки, а также выступы и ниши в стенах. Наверное, в прошлом веке в них размещались старинные изразцовые печи, обогревавшие дом в морозы. Изучив место предстоящего действа, Савелий переоделся в темно-серый спортивный костюм, плотно облегавший тело. Взглянул на часы: до прихода непрошеных гостей оставалось минут пятнадцать.

 Девять минут Бешеный поработал над телом, подготавливая мышцы к сильным нагрузкам, три минуты занимался постановкой дыхания, оставшееся время посвятил концентрации своей энергетики.

 Интуиция подсказывала, что беспредельщики явятся либо точно в десять, либо с незначительным опозданием. Действительно, стоило прозвучать первому удару настенных часов, как пружина входной двери противно скрипнула: Савелий намеренно оставил дверь не запертой. От входа к кабинету Карамышевой, как уже было сказано, вел длинный прямой коридор, хорошо освещенный несколькими лампами дневного света. Савелий затаился в нише в самом начале коридора, чтобы лучше разглядеть пришедших.

 Их оказалось шестеро. Они были настолько самоуверенны, что шли как на прогулке, ничего не боясь, разговаривая и посмеиваясь. Александра Семеновна довольно точно описала каждого, и Савелий без труда узнал всех насильников. Первым, словно барин, вальяжно переваливаясь с ноги на ногу, двигался капитан Мелидзе, в дорогом черном костюме. Руки он держал в карманах брюк, откинув в стороны полы пиджака.

 Почти вплотную, чуть сбоку и сзади, шефа сопровождал помощник то ли по фамилии, то ли по кличке Чернуха. В памяти Савелия всплыли сцены тех ужасов, о которых поведала ему Александра Семеновна...

 В ту кошмарную ночь эти подонки схватили Карамышеву у под®езда ее дома и отвезли на загородную дачу, где ее раздели догола. Первым за нее взялся Мелидзе: он схватил женщину за волосы и попытался пригнуть голову. Не произнеся ни звука, Александра начала сопротивляться и тут же получила несколько ударов кулаком по голове.

 - Сосы, сука! - Он вытащил наружу свою плоть, оказавшуюся самых скромных, почти детских, размеров.

 - Так я не вижу ничего! - попробовала сыронизировать Александра.

 - Я тэбэ сычас уши обрэжу, маму выэбу! - рассвирепел Мелидзе и несколько раз ударил ее лбом о край стола.

 Казалось, еще немного, и Карамышева потеряет сознание. Капитан силой разжал ей зубы, сунул свою плоть в ее рот и очень быстро получил удовольствие.

 После чего сказал:

 - Чэрнуха, тэпэр ты почэшы свой члэн! - и грубо толкнул женщину к нему.

 Чернуха мерзко хохотнул и, словно голодный зверь, накинулся на несчастную и стал терзать тело бедной женщины, непрестанно охаживая ее бока кулаками. Насытив свою плоть, Чернуха бросил остальным:

 - Слушай сюда, братишки, хочу посмотреть, как вы все ее щели позатыкаете!

 Он с плотоядным видом наблюдал за тем, как несчаст-ную женщину обрабатывают со всех сторон его приятели, и непрестанно подбадривал их:

 - Так ее, сучку!.. Так!.. Пусть каждая щель получит что положено!

 Вначале женщина пыталась хоть как-то сопротивляться, отталкиваясь руками и извиваясь всем телом, но справиться с четырьмя бугаями, которые беспощадно били ее, было не под силу. Вскоре она вообще потеряла сознание, и ее, бесчувственную, вертели словно куклу, одновременно тыкая плотью во все мыслимые и немыслимые места женского тела. Перемазавшись кровью и спермой, они наконец пресытились, бросили ее на пол и принялись накачиваться алкоголем.

 Женщина лежала, не шевелясь, и радовалась, что ее наконец оставили в покое. Но радость оказалась преждевременной. Это были еще не самые изощренные издевательства. Когда капитан Мелидзе как следует поднабрался, он изобрел новое истязание для несчастной жертвы.

 - Нэ заплатыш, как говору, сука, совсэм зарэжу и отправлу тэбя к твоэму дарагому... Нэ хочэш отдават дэнги по-харошему, будэш отдават по-плахому. - Он пьяно икнул и усмехнулся. - Получыла удоволствые, тэпэр буду дэлат болно. - Капитан дернул рукой, и в его ладони возник узкий стилет, которым он взмахнул несколько раз над телом бедной женщины.

 Стальной клинок оказался настолько острым, что в первый миг она даже не ощутила боли, но потом брызнула кровь сразу в нескольких местах: на груди и животе проступил кровавый рисунок, напоминавший букву "Z". Александра вскрикнула от нестерпимой боли.

 - Думала, я шучу?! Нэт! Нэ заплатыш, как говору, сука, совсэм зарэжу и отправлу тэбя к твоэму дарагому... - повторил он, вновь взмахнул стилетом, и буква "Z" превратилась в рисунок, напоминавший раскрытый конверт.

 Женщина попыталась прикрыться руками, но их крепко держали холуи. Мелидзе ткнул острием стилета по очереди в оба соска, потом пнул ногой под ребра.

 - Нэ отдашь дэнги, тэбя зделаэм калэкой, а дэвок твоых пропустым чэрэз мой баталон и заставым на панэлэ твой долг отработат! - пригрозил он и опять тупо повторил: - Нэ заплатыш, как говору, сука, совсэм зарэжу и отправлу тэба к твоэму дарагому... - после чего вернулся к выпивке и закуске.

 Но ее не оставили в покое: подошел Чернуха и, подражая хозяину, столовым ножом исполосовал бедра несчаст-ной женщины. Потом ее принялись истязать остальные, используя все, что под руку попадется: дистанционный пульт от телевизора, пивные бутылки...

 Под утро всех стало клонить в сон, и Мелидзе приказал Чернухе отвезти женщину куда подальше. Тот вывез истекающую кровью Карамышеву в разорванной одежде и выбросил из машины за несколько километров до города. Она, скорее всего, погибла бы там, если бы ее не подобрал сердобольный водитель самосвала, на счастье проезжавший мимо. Он-то и довез Александру Семеновну до ближайшей больницы...

 Дождавшись, когда все шестеро насильников проследовали мимо, Савелий бесшумно подскочил к замыкающему и резко крутанул его голову. Если бы его приятели не разговаривали так громко, они наверняка услышали бы характерный хруст ломающихся позвонков. Савелий ловко подхватил обмякшее туловище и аккуратно усадил у стенки. Затем подскочил к следующему, и второй истязатель занял отведенное ему место у стены коридора. Бешеный ликвидировал еще двух негодяев, так мгновенно и четко, что только после гибели четвертого Мелидзе, что-то почувствовав, встревоженно задал вопрос своим приятелям (Савелий успел скрыться в очередной нише, и капитан его не заметил):

 - А вы чэго прытыхлы? - спросил он и с изумлением увидел их, скромно сидящих на полу вдоль стены на примерно равном расстоянии друг от друга. - Мужыкы, вы чэго рассэлыс?

 Но "мужики" в ответ даже не шевельнулись.

 - Кончайте шутки шутить, братишки! - недовольно воскликнул Чернуха, но не дождавшись от "сидельцев" никакой реакции, направился к ближайшему, хлопнул по плечу, и тот вяло повалился на бок. - Да он же мертвый, шеф!

 - Почэму мортвый? Как мортвый?

 - Совсем мертвый! - испуганно завопил Чернуха, боязливо озираясь по сторонам, но не успел заметить за спиной Савелия.

 - Чэрнуха, спина! - упреждая своего помощника, выкрикнул Мелидзе.

 - Чья спина? - удивленно переспросил Чернуха и повернулся: перед ним стоял незнакомый молодой мужчина на голову ниже его. Он тут же успокоился. - Ты кто? - властно поинтересовался помощник шефа, никак не связав непонятную смерть своих соратников с появлением незнакомца.

 - Твой последний кошмар, - спокойно ответил Савелий.

 - Сейчас я стану твоим первым кошмаром! - мгновенно взбух Чернуха, выхватывая из-под пиджака пистолет.

 - Хлопотно это! - хмыкнул Савелий и резко выбросил руку ладонью вперед в направлении горла собеседника.

 Ладонь Савелия замерла в нескольких миллиметрах от цели, но Чернуха, пытаясь что-то сказать, захлебнулся на полуслове, изо рта хлынула кровь. Его пальцы разжались, и пистолет гулко ударился об пол. Вслед за пистолетом всем мясистым туловищем рухнул вперед и Чернуха. Он упал лицом вниз, не издав ни звука.

 Именно этот глухой стук от удара мертвого тела об пол больше всего и напугал Мелидзе: он бы, конечно, попробовал сбежать, но единственный путь отхода был отрезан незнакомцем, который, словно играючи, завалил не самого хилого его боевика.

 - Что, ваэват захотэлос? Согласэн! - Он встал в боевую стойку и двинулся на Савелия.

 Бешеный понял, что кое-какими боевыми навыками капитан определенно владеет, а потому позволил себе немного поиграть с ним.

 - Да ты, дядя, никак, каратэ занимался! - Савелий изобразил испуг.

 - Ныкому не позволу шутыт с капытаном Мэлыдзэ! - прорычал тот, уловив иронию в голосе незнакомца.

 - Ой-ой, уже страшно! - продолжал издеваться Савелий, стремясь вывести противника из себя.

 Несмотря на спокойную стойку и опущенные вдоль тела руки, Бешеный внимательно следил за каждым движением раз®яренного капитана и мог в любой момент нанести ответный роковой удар. Словно почувствовав это, а может быть из-за подсознательного страха, Мелидзе не рискнул пойти с незнакомцем на прямой контакт. Он взмахнул рукой и в его ладони появился стилет, о котором рассказывала Александра Семеновна.

 - О, да ты еще и любитель холодного оружия! - спокойно проговорил Бешеный и вдруг резко выпрыгнул.

 Прыжок его совершенно ошеломил капитана, который не успел даже хоть как-то на него среагировать. Ударом ноги Бешеный выбил из руки Мелидзе клинок, по замысловатой траектории взмывший вверх, кувыркнувшийся несколько раз в воздухе и через мгновение упавший в раскрытую ладонь Савелия.

 - Любишь женщин мучить? - мрачно спросил Савелий.

 - Да пошол ты... - попытался сохранить достоинство Мелидзе, но в следующий миг его живот обожгла боль. - Ты чэго, падла? Я ж тэбя порву, как газэту!

 - Хлопотно это, - задумчиво произнес Савелий и вновь взмахнул рукой со стилетом.

 - Ой! - взвизгнул от боли капитан, а пиджак на его груди и животе обагрился кровью. - Нэ надо, мужык! - в ужасе взмолился он. - Скажы, сколко хочеш дэнэг? Толко нэ убивай! Пощады!

 - А ты пощадил бедную женщину, когда вы всей бандой ее насиловали? - спросил Савелий.

 - Я нэ насыловал: она сама хотэла этого! - всхлипнул тот.

 - И живот она хотела, чтоб ей резали? И в грудь стилетом тыкать умоляла?

 - Она дэнгы должна мнэ, а отдават нэ хотэла! - вырвалось у него признание. - Нэ убивай мэня, имэнэм Бога прашу! - Капитан даже упал на колени перед Савелием.

 - Что же ты Бога не вспомнил, когда измывался над вдовой? - вздохнул Бешеный и добавил: - Ладно, не буду я об тебя руки марать: ты сам себя убьешь! - Он только обозначил движение в направлении головы Мелидзе, даже ее не коснувшись.

 Капитан завизжал, как свинья на бойне, обхватил голову руками, упал и принялся кататься по полу. Савелий протер платком ручку стилета и бросил рядом с Мелидзе.

 - Вот тебе лекарство от сильной головной боли! - не без ехидства проговорил Бешеный и не спеша пошел к выходу.

 Превозмогая страшную боль, раскалывавшую голову, капитан схватил клинок, вскочил на ноги, шагнул за незнакомцем, чтобы отомстить пережитые боль и унижение. Но тут его настиг такой дикий болевой шок, что Мелидзе стал биться головой об стену, потом бросился на пол, забыв о том, что его рука сжимает острую сталь. Головная боль действительно исчезла, когда клинок вошел в сердце, как, впрочем, исчезли и все мерзкие мысли из этого подлого мозга...

 На следующий день все местные газеты взахлеб смаковали леденящие душу подробности кровавой разборки, в которой "героически погиб бесстрашный капитан Мелидзе, погиб, защищая в неравной схватке с бандитами собственность вдовы Карамышевой..."

 Узнав из газет о возмездии, настигшем ее насильников, Александра Семеновна в тот же день вернулась с дочерьми домой, а вечером сходила в церковь, где поставила две свечи: одну поминальную - за покойного мужа, другую - за здравие Серафима, выполнившего свое обещание...

 

XIV.  Тбилисские посиделки

 Перенесемся ненадолго в древний и прекрасный Тбилиси, столицу независимой Грузии. Летом в этом городе, расположенном в низине, окруженной горами, всегда было невыносимо жарко и душно. В традиционно аристократическом центральном районе города, называвшемся Ваке, на одной из узких, мощеных булыжником улочек, устремлявшихся ввысь к священной горе Мтацминда, стоял старинный дом, окруженный глухим высоким забором из огромных железобетонных плит. Еще несколько лет назад, когда забора не было и в помине, дом ничем не отличался от подобных ему особняков из темного камня.

 Когда-то в давние, уже почти забытые времена интересующий нас дом принадлежал родовитому семейству кахетинских князей, но старший сын-наследник Мераб в конце девятнадцатого века растратил все немалое состояние и в буквальном смысле пустил жену, детей, братьев и сестер по миру.

 Как нередко случалось среди не только грузинской, но и, увы, русской аристократии, князь Мераб был завзятым гулякой и картежником. Он оставил свое богатство за покрытым зеленым сукном игорным столом, в карманах музыкантов, зурначей и скрипачей, в кошельках расторопных, услужливых, плутоватых духанщиков, в заведениях которых князь, особенно после крупных проигрышей, обязательно кутил с большой компанией все ночи напролет.

 Огромные долги вынудили князя взять деньги под залог дома у ростовщика-еврея. Вернуть долг Мераб, естественно, в оговоренные сроки не мог, и дом перешел во владение к ростовщику, который, будучи стариком мудрым и осторожным, в этом доме жить не рискнул, хотя он ему очень нравился. Но ростовщик, да еще еврей, в самом аристократическом районе Тбилиси - о таком шаге и думать-то было небезопасно!

 Однако старый лис Мойше свою выгоду не упустил и благополучно продал этот дом за сумму, ровно вдвое превосходящую долг непутевого князя, богатому армянскому купцу, которого сегодня именовали бы предпринимателем. Тот сделал огромное состояние на нефтяных промыслах в Баку. Армянин, в свою очередь, был человек ушлый и всегда знал, какой и откуда ветер подует: уже в феврале семнадцатого года, не дожидаясь установления советской власти в Закавказье, он перевел основные капиталы во французские банки, а летом того же года отбыл во Францию и сам хозяин, сопровождаемый многочисленным семейством.

 Какое-то время дом стоял бесхозным. Потом его постепенно стали осваивать партийные и советские руководители, но они в нем надолго не задерживались, как и вообще на этой грешной земле, по хорошо известным причинам.

 Довольно долго в доме прожило семейство знаменитого и талантливого врача, пользовавшего руководителей Советской Грузии. Вскоре после обретения независимости врач, уже глубокий старик, скончался, а никогда не дружившие между собой его дети, не сумев разумно поделить семейное гнездо, где выросли, продали дом богатому еврею-теневику, который в условиях новой рыночной экономики, как джинн из бутылки, оказался на поверхности. Через несколько лет новый владелец без шума отбыл в Израиль, оставив просторную двухэтажную достопримечательность одиноко ветшать.

 В Тбилиси жизнь веками протекала на улицах, соседей уважали и ценили наравне с ближайшими родственниками, активно вовлекая их во все семейные мероприятия - юбилеи, свадьбы, поминки. Жители соседних домов гадали, кому же теперь принадлежит дом, ставни которого днем и ночью были наглухо закрыты.

 В один прекрасный день в доме начался ремонт, причем велся он людьми восточной внешности, не говорившими по-грузински. Люди эти смотрели угрюмо и даже между собой почти не разговаривали, что было дивом для словоохотливых и общительных тбилисцев.

 "Наверное, турки!" - после долгих размышлений пришли к выводу жители соседних домов.

 Фасад остался в неприкосновенности - его лишь почистили песком и помыли, но что происходило внутри, не ведал никто. Самые наблюдательные из соседей засекли, что в дом заносили много каких-то деревянных ящиков, но происходило это всегда поздним вечером, почти ночью.

 "Евроремонт делают", - вполне логично предположила уличная общественность.

 И только самые продвинутые заметили, как на крыше дома появилась огромная тарелка спутниковой связи и еще какие-то ажурные металлические сооружения непонятного назначения. Но это было все, что удалось установить.

 Однажды ночью дом обнесли глухим высоченным забором почти в два человеческих роста, и строение окончательно скрылось от чужих любопытных глаз. И ворота, и калитка были постоянно заперты.

 Как-то местный весельчак Шота, официально числившийся дворником, но готовый за небольшую мзду сделать любую не слишком квалифицированную работу - поднести что-нибудь тяжелое, прибить, завернуть, отвернуть или прочистить засорившийся унитаз, - ради чистого эксперимента нажал кнопку звонка на калитке, чтобы предложить свои немудрящие услуги.

 Шота был не только большой шутник, но и вдохновенный враль, и потому его историям никто не верил. Однако в данном случае у него имелось веское доказательство - огромный, в обе щеки, синячище. Шота утверждал, что, как только он нажал на кнопку, калитка отворилась, чьи-то могучие руки втащили его внутрь двора, где два угрюмых бородатых амбала секунду-другую брезгливо его рассматривали, а потом, не дав раскрыть незваному гостю рот, врезали по физиономии с двух сторон и вышвырнули на улицу.

 Днем дом практически никто не посещал, но под покровом ночи во двор заезжали машины всегда иностранных марок. Поскольку график их появления был крайне беспорядочен, даже самым любопытным и настырным соседям никогда не удавалось заглянуть хоть краешком глаза во двор или разглядеть пассажиров иномарок - стекла всех машин были сильно затемнены.

 Так жители соседних домов, оставаясь в печальном неведении, довольно логично пришли к выводу - теперь здесь располагается конспиративная явка одной из многочисленных специальных служб, скорее всего самого президента - батоно Эдуарда Шеварднадзе.

 Логика в их рассуждениях была, но все же они ошибались.

 В огромном зале на втором этаже на стенах, скрытых старинными персидскими коврами, в причудливом порядке было развешено старинное оружие - кинжалы любых видов и мастей, рукоятки и ножны которых были усыпаны драгоценными камнями, сабли, шашки, шпаги, ятаганы, старинные пистолеты; по углам высились старинные серебряные кувшины для вина и вазы для фруктов; на старинных столиках с гнутыми ножками покоились превосходные образцы древней чеканки знаменитых кавказских умельцев. Предметы, находившиеся в этом помещении, украсили бы любой музей мира; даже на самый беглый взгляд настоящего знатока, аукционная стоимость находившихся в зале раритетов зашкаливала за полмиллиарда долларов.

 Однако строгое изящество убранства совершенно не привлекало внимания четырех довольно молодых мужчин, сидевших за старинным дубовым столом, по древней традиции, без скатерти - пятна от пролитого вина и приправ придавали столешнице особый шарм и напоминали о преходящести всех земных радостей и утех...

 Завершая типично грузинскую трапезу - жареный молочный поросенок, сациви, лобио, разнообразная зелень, и на горячее шашлык из молодого барашка, - четверо были заняты неторопливым негромким разговором. Говорили они по-французски из уважения к своему шефу, для которого этот звучный и певучий язык был родным.

 - Не понимаю я вас, мусульман, - проговорил скандинавского типа щекастый и румяный гигант, аппетитно обгладывающий сахарные косточки молочного поросенка, - почему вы отказываете себе в удовольствии полакомиться таким нежным мясом?

 Он насмешливо посмотрел на своего соседа, светловолосого, сухощавого и жилистого человека лет тридцати, во внешности которого не было ничего восточного. Тот что-то пробормотал в ответ.

 - Не задирайся, Улаф, а ты, Марсель, ответь ему, как учит нас Аллах, - вступил в разговор парень европей-ской наружности, темноволосый, с правильными, как писали в старинных романах, благородными чертами лица. Темные проницательные глаза его озорно поблескивали.

 Окна зала были плотно закрыты ставнями, и в стоявших на столе тяжелых витых канделябрах горели толстые свечи, бросая на лица присутствующих красноватые зловещие отблески.

 - А я, Улаф, не могу понять, как ты после такого сочного шашлыка можешь грызть кости грязной свиньи! - с вызовом заявил тот, кого называли Марселем, и назидательно добавил: - Свиноед никогда не попадет в Рай!

 - Браво, Марсель! - одобрительно откликнулся "благородный", - получил, Улаф, шелудивый шакал, отрицающий веру!

 По его тону нельзя было понять, шутит он или говорит серьезно, но Улаф на всякий случай надул свои и без того пухлые щеки.

 - Вопросы веры и истинного Бога можно обсуждать до бесконечности, - примиряюще сказал "благородный". - Одна ветвь рода Гизов до двадцать первого века сохранила верность Римскому Папе, другая подалась в гугеноты еще в шестнадцатом веке, сами знаете, как мои католические родственнички отнеслись к моему принятию ислама.

 Анри Гиз, а это был именно он, "гений без тормозов", по меткому определению Широши, издал неприятный смешок.

 - Мой дорогой Марсель, тебе прекрасно известно, что у нас есть более неотложные заботы, нежели дискуссия о том, куда в загробном мире попадут поклонники свинины. - Гиз отодвинул от себя тарелку и аккуратно положил на нее нож и вилку.

 Остальные последовали его примеру. Даже этот, казалось бы, незначительный жест служил подтверждением непререкаемости авторитета Анри-Мохамеда.

 - Сегодня вечером, друзья, мы расстанемся...

 В тоне Гиза не осталось и тени озорства. Это был тон человека, привыкшего повелевать.

 - Уверен, что тебе, Марсель, - продолжил Гиз, - давно ясно, сколь важна возложенная на тебя миссия. Сейчас ты отправишься отдыхать, через три часа за тобой приедут и отвезут в Панкисское ущелье. Мы говорили с тобой о том, как сложен придуманный нами план для исполнения и какое значение мы ему придаем.

 Марсель внимательно слушал, скромно опустив глаза.

 - Не забывай об одном, мой дорогой Марсель, те, кто пойдет с тобой, великолепно обучены и верны нашему делу, но только одному тебе известна окончательная цель всего задания. Это наш принцип, которому мы никогда не изменим: суть доступна и полезна только избранным. Кроме наших людей тебе придадут группу поддержки, состоящую из местных чеченцев. Знаю, ты просил Хаттаба отобрать самых надежных людей.

 - Он выполнит свое обещание, - со скрытой угрозой в голосе перебил шефа Марсель.

 Такие вольности своим ближайшим соратникам Анри позволял, считая подобные "демократические" излишества полезными для стимулирования инициативы. Однако последнее слово всегда оставалось за ним:

 - Твой Хаттаб - мелкий авантюрист и хитроумный мошенник, изображающий идейного борца за истинную веру.

 Марсель не возражал.

 - Я вообще не доверяю чеченцам, - презрительно продолжил Анри. - История полна легенд об их храбрости и бесстрашии, но опять же исторические факты свидетельствуют о неуемной жадности этих диких горцев и их вечной склонности к предательству. Они служили и служат тому, кто больше заплатит...

 - От нас они в качестве задатка получили больше, чем от своих традиционных покровителей, - подал голос щекастый Улаф, который по совместительству контролировал все крупные расходы организации.

 - Остается надеяться, что не найдется некто, кто даст им еще больше, - пошутил Анри. - Теперь шутки в сторону. Марсель, ты знаешь, как я ценю тебя, мудрого, как дюжина старых лисиц, и смелого, как десять раз®яренных тигров!

 Пафосность и цветистость восточного стиля речи всегда украшала изложение самых серьезных заданий Анри Гиза. Он умел найти ключ к любому человеку и задеть самые потаенные струны его души.

 - Только тебе, Марсель, по плечу это задание, - продолжил Гиз инструктаж. - Мне учить тебя поздно, да и нечему. Я только прошу, чтобы ты не забывал, что это - наша первая серьезная акция на территории России. Взрывы домов в Москве и других городах, наделавшие столько шума, были детскими играми по сравнению с тем, что нам предстоит теперь. Удачным итогом прошлой операции, конечно, стало то, как прекрасно ты запутал следы - до сих пор большинство обвиняют чеченцев, а некоторые всерьез полагают, что взрывы - дело российских спецслужб.

 Слушащие с пониманием, кивули.

 - Теперь так не получится. Иной масштаб. То, что мы проделаем, чеченцам не по зубам. На какую загадочную силу спишут наш маленький и изящный фейерверк? Главное, мой маленький Марсель, не оставлять следов и свидетелей, включая тех, кто завез взрывчатку в Россию и спрятал ее в тайниках недалеко от места использования.

 - Этих людей уже нет, - простодушно доложил Улаф.

 Анри сделал ему нетерпеливый жест замолчать.

 - Тебе, Марсель, придется проследить за тем, чтобы все участники операции остались после ее завершения именно на тех местах, которые они займут вначале. Правда, уже в качестве неодушевленных предметов. - Анри легонько, но многозначительно постучал ладонью по столу.

 - Но, Анри, мы много раз обсуждали это во всех подробностях, - недовольно отозвался Марсель.

 - Мой мальчик, я никогда не сомневался ни в твоей превосходной памяти, ни в твоем умении доводить любое дело до конца.

 Марсель облегченно вздохнул.

 - Если с тобой что-то случится, никто не сможет выполнить задание, ибо только мы с тобой знаем все детали нашего плана. Исполнители до самого последнего момента не будут знать, где по расчетам нужно заложить взрывчатку и в каком количестве. Может, стоит подстраховаться и сообщить им эти сведения заранее? - Анри, судя по всему, был искренне озабочен.

 - Не вижу в этом необходимости, - жестко отрезал Марсель. - Мы с тобой вместе выработали план, и я буду его строго придерживаться.

 - Тебе видней, дружище, - нехотя согласился тот.

 - Не понимаю, зачем ты нервируешь Марселя, Анри? - немного капризным тоном сказал Улаф, наперст-ник, секретарь, самый близкий и доверенный человек Анри в организации, которого связывали с шефом и интимные отношения.

 Анри демонстративно гордился своей бисексуальностью, беря пример с римского императора Юлия Цезаря, про которого говорили, что он "муж всех женщин и жена всех мужчин". Из-за этих особых отношений Улафу сходило с рук многое. Но его последняя фраза привела Анри в бешенство.

 - Твоим цыплячьим мозгам, Улаф, не дано понять, что я вовсе не нервирую Марселя, а, наоборот, предостерегаю его, - зло возразил он.

 Улаф опять обиженно надулся.

 Марселю не светила перспектива стать невольной причиной для ссоры, и он уверенно заявил:

 - Сегодня в России правят две силы - деньги и оружие. И тем, и другим мы оснащены и с тем, и с другим умеем обращаться. Так что, шеф, нет никаких причин для беспокойства.

 - Во всех случаях я убедительно прошу тебя, Марсель, избегать лишнего кровопролития. Мы - идейные борцы, а не убийцы, - строго напутствовал Анри. - Твоя оценка ситуации в России в принципе верна, но помни - там есть, может быть, не так много людей, для которых глупое слово "патриотизм" не пустой звук. Когда придет машина, я выйду проводить тебя. А теперь ступай отдыхать.

 Марсель послушно молча удалился.

 - Альберто, - обратился Анри к четвертому из присутствующих, демонстративно не участвовавшему в разговоре. - Исполнение наших с тобой планов, как это ни забавно, проще. Люди уже находятся в Америке, многие из них там учились, потом завели свое дело. Нам на руку, что американский капитализм функционирует намного более эффективно, нежели зарождающийся русский. Вряд ли что-то может помешать выполнению нашего довольно симпатичного американского плана.

 Анри озорно, по-мальчишески улыбнулся, будто готовил бесшабашную ватагу ребят к ночному набегу на соседний яблоневый сад.

 - Сегодня в Америке, - продолжил он, - за деньги можно купить все - от имиджа порядочного человека до имиджа мудрого и решительного президента страны.

 Высокий, могучего телосложения длинноносый Альберто загадочно улыбнулся.

 - Не мне напоминать тебе, Альберто, славному потомку итало-американских мафиози, кто был многолетним закадычным дружком старого Джозефа Кеннеди, отца Джона и Роберта.

 - Сам почтеннейший Франк Костелло, - с нескрываемым уважением отозвался Альберто, - мой двоюродный дедушка.

 - По мнению правительственных кругов США, Россия коррумпирована сильнее, нежели Америка, - подал голос все читавший и все знавший Улаф.

 - Может быть, коррупция там нагляднее. Но в России еще остались люди, которые не поняли прелести капитализма, и они цепляются за те ценности, которые им внушали в детстве. Они искренне верят, что не все можно купить за деньги. Со временем эти типы, конечно, вы-мрут, но пока... - Анри зорко посмотрел на своих соратников, - не дай бог, любой - христианский или мусульманский - встанет Марселю на пути!

 - Россия во всех смыслах отсталая страна, - вы-сказался Улаф. - В ней было бы совсем не просто за-фрахтовать, к примеру, полдюжины самолетов.

 - Может, в России нет самолетов, - предположил отличавшийся высокой образованностью Альберто, которому в изобретении смертельно опасных интриг не было равных. - Кстати, я не успел доложить тебе, шеф, что ребята из "Аль-Каиды" резко возражают против именно этой части нашего плана - против фрахтовки.

 - Вот как? - удивленно поднял брови Анри. - Что они предлагают взамен?

 - Захват и угон обычных рейсовых самолетов! - коротко ответил Альберто.

 - А что, - протянул Анри, - в фундаменталистской исламской логике им не откажешь. Таким способом они уничтожат еще несколько десятков неверных. Думаю, стоит согласиться. Охрана в американских аэропортах безалаберная, пилоты держат двери своих кабин открытыми и выходят потрепаться с пассажирами. Издержки американской демократии нам только на руку.

 - Нужно дать команду просчитать план операции на компьютере, выбрать оптимальные рейсы, города, время. - Улаф был в душе консерватором и терпеть не мог никаких изменений одобренных планов.

 - Нашим логистикам потребуется на это не больше двух дней, - успокоил возлюбленного Анри.

 - "Аль-Каида" уже дала свои предложения, - сообщил Альберто. - Там все даты, часы, номера рейсов.

 - Где предложения? - деловито спросил Анри.

 - В нашем компьютерном центре в Силиконовой долине, - ответил Альберто. - Без вашего одобрения идеи пока не просчитывали.

 - Сейчас же пошли сигнал - пусть просчитают. И как будут готовы, сразу доложить мне. - Анри не сомневался, что созданный им механизм превосходно отлажен и практически не дает сбоев.

 - Последний и глупый вопрос. - Альберто криво ухмыльнулся. - Ты подумал о том, кто возьмет на себя честь организатора нашего американского мероприятия?

 - Усама, кто ж еще. Этому дурню всегда не хватает славы, вот мы ему ее и уступим, пусть покупается в ее лучах. Только как бы не сгорел. - Анри явно относился к Усаму бен Ладену без всякого пиетета.

 - А он согласится? - озабоченно поинтересовался Улаф.

 - Уже согласился, - не без гордости сообщил Анри.

 Хотя любые действия шефа обсуждению не подлежали, Альберто рискнул выяснить:

 - Ты раскрыл ему наш план?

 - Альберто, нельзя же считать меня абсолютным идиотом, - расхохотался Анри Гиз. - Я спросил его, готов ли он освятить некую угодную Аллаху акцию своим знаменитым именем. Ответ последовал: "Любую!"

 - Поверят ли ему? - заволновался дотошный Улаф.

 - Тем, кому будет удобно, поверят. Он - идейный борец и потому идеально подходит на роль врага. Имя Усамы бен Ладена впишет нашу маленькую шалость в контекст вечного конфликта христианской и мусульман-ской цивилизаций. А мы, как обычно, останемся в тени. Пока. Еще не время публично оглашать наши главные цели. А теперь дальнейшее расписание...

 Анри вопросительно посмотрел на Улафа. Тот тоном диктатора-информатора доложил:

 - Вечером Марсель уезжает в Панкисское ущелье. Утром на самолете Президента Грузии мы отбываем в Турцию, примерное время вылета - восемь тридцать утра. Из Стамбула Альберто через Цюрих летит в Нью-Йорк, а мы с тобой, Анри, летим в Гетеборг, в мою любимую, всегда нейтральную Швецию, с®ездим в мою родную деревню, отдохнем денек-другой.

 - Принято, - подвел итог Анри Гиз. - Итак, начало сентября - Америка, начало октября - Россия.

 Несколько минут царило торжественное молчание, которое нарушил Анри Гиз:

 - Я иду отдыхать. Через час прошу вас быть во дворе, чтобы попрощаться с Марселем и пожелать ему удачи. Она ему ох как понадобится. Только бы он не забыл, что Россия, в отличие от Америки, страна непредсказуемая...

 

XV.  Последний шанс Мамлюка

 - Как же вам удалось расправиться с этими подонками? - удивленно спросил Роман, встретившись с Савелием на следующий день.

 - Мне просто повезло, - пожал плечами Савелий. - Но почему вы такой грустный?

 - Обложил меня подполковник, - с горечью вырвалось у Ставропольского. - Шагу не дает ступить: уже в открытую за мной следят. Только машины меняются. Чувствую, вот-вот на что-то решатся. Может, мне пока сдернуть из города?

 - Не торопитесь, Роман, - задумчиво ответил Савелий. - Давайте сначала я попробую поговорить с ним.

 - С подполковником?

 - Вы же уверены, что слежка его рук дело?

 - Не сомневаюсь, - твердо ответил Ставрополь-ский.

 - Значит, с ним...

 После обеда Савелий поймал такси и приехал в управление. Подполковник оказался в своем кабинете. Увидев Савелия, он чуть удивился, но вежливо улыбнулся.

 - Какими судьбами, Серафим Кузьмич? - Пожимая гостю руку, спросил он.

 - Есть разговор...

 - Слушаю вас.

 - Как продвигается дело о покушении?

 - А мы его закрыли, правда, на время, - ответил подполковник. Заметив изумление на лице гостя, пояснил: - Предполагаемые убийцы мертвы, на заказчика выйти не удалось, других жертв нет. Как бы вы поступили на моем месте?

 - Наверное, аналогично, - кивнул Савелий, - но я, честно признаюсь, пришел поговорить не об этом покушении.

 - А о чем же?

 - Могу задать вам прямой вопрос?

 - В надежде получить столь же прямой ответ?

 - Вот именно.

 - Давайте рискнем: спрашивайте.

 - Горицветова ваши пасут? - спросил Савелий и уставился в глаза подполковника.

 - Допустим, - неопределенно ответил тот.

 - Допустим?

 - Хорошо, наши. А он что, вам пожаловался?

 - Человек, прошедший такую школу выживания, никогда жаловаться не будет, - проговорил Савелий. - Это мои собственные наблюдения. Скажите, Михаил Иванович, неужели у вас нет более серьезных забот в этом благословенном крае, чем охотиться за Романом Горицветовым, первым "русским Вором" на Кавказе? Вам, конечно же, известно, какой беспредел творят здесь "чехи" и другие звери? А вы, вместо того чтобы заниматься ими, наехали на парня, который и поставил себе цель покончить с этим беспределом и наладить мир на кавказской земле...

 - К лицу ли вам такая яростная защита злостного рецидивиста? - не без раздражения спросил подполковник.

 - Во-первых, Горицветов не рецидивист: кому, как ни вам, подполковнику правоохранительных органов, не знать об этом? В приговорах суда это определение не фигурировало, - спокойно возразил Савелий.

 - Ладно, оговорился: не рецидивист, но уголовник, не раз и не два совершавший уголовные преступления.

 - За свои преступления он понес суровые наказания и перед законом сейчас чист, как и любой обычный гражданин страны, - не сдавался Савелий. - А вы знаете, какое детство было у Романа?

 - Не вижу, что его могло бы оправдать. Честно говоря, я бы нисколько не удивился, если бы Горицветов, он же - Роман-Костоправ, он же Роман Ставропольский, пошел и на "мокрое" дело!

 - Начнем с того, что и я, случись мне защищать своих близких от смертельной опасности, защищал бы их любым доступным мне способом, а вы? Неужели бы спокойно оставили безнаказанным того, кто выкрал вашего ребенка или жену и подверг их истязаниям? - спросил Бешеный в лоб.

 - Все зависит от ситуации, - чуть задумавшись, ответил подполковник.

 - Вот именно! - без всякого злорадства сказал Савелий. - Поверьте, Михаил Иванович, Роман очень сильно изменился: он не стремится проливать кровь безвинных. К нему очень много людей обращается за помощью и он, несмотря на то, что ему, как русскому, гораздо сложнее действовать, пытается не прибегать к силе, а разрешать конфликты путем переговоров.

 Подполковник слушал доводы этого странного парня и никак не мог понять, чем он так ему симпатичен. Почему не очень хочется ему возражать? И в какой-то миг он понял: они оба прошли войну, в которой можно было выжить только благодаря смелости. А смелый человек не может быть гнилым изнутри. У этого парня открытый взгляд, умные глаза и завидная убежденность в том, что он отстаивает: с ним нелегко спорить, да и, честно признаться, не очень хочется.

 Такие мысли мелькали у подполковника, а Савелий, успев кое-что узнать о Романе от Широши и пообщавшись лично, принял того всей душой, тем не менее не считал возможным впрямую его защищать: он говорил о том, какие творятся безобразия, о том, как беспредельничал здесь "бесстрашный" капитан Мелидзе, о случаях изнасилования чеченскими боевиками казачьих девушек. Савелий не скрывал своих претензий к местной власти, он будто обвинял и самого подполковника. А тот даже и не попытался возражать: лишь внимательно слушал и явно думал о своем.

 Савелий так до конца и не разобрался, что сыграло большую роль, его ли красноречие или же сам подполковник понимал, что собеседник во многом прав, но в конце их встречи Михаил Иванович крепко пожал ему руку и сказал:

 - Серафим Кузьмич, я бы очень хотел, чтобы и у меня был такой убежденный и верный защитник, который встал грудью за меня перед кем бы то ни было! Обещаю вам, что наблюдение я сниму и присмотрюсь к деятельности вашего подопечного попристальнее.

 Подполковник знал, что его собеседник скорее всего в принципе прав, но как человек при исполнении служебных обязанностей считал необходимым сохранить лицо.

 - Твердо обещаете? - настойчиво спросил Савелий.

 - Слово русского офицера!

 - Вот и прекрасно! Вы еще долго будете в Ставропольском крае?

 - Меня откомандировали на три месяца, а что?

 - Вполне возможно, вскоре мне понадобится ваша помощь... Если, вы, конечно, не откажете...

 Задание, порученное ему Широши, могло потребовать содействия такого человека, как подполковник, прошедшего афганскую войну и наверняка имеющего множество полезных сведений.

 - Надеюсь, моя помощь не будет связана с вышеозначенной персоной? - улыбнулся подполковник.

 - Ни в коей мере... - задумчиво ответил Савелий.

 Ему вспомнился давний знакомец, с которым когда-то пришлось общаться в Чечне и у которого, несмотря на то что он недавно сменил генеральский мундир на граждан-ский костюм, наверняка остались связи и в самой Чечне, и на ее границах.

 Потому и спросил подполковника:

 - Михаил Иванович, насколько близко вы знаете Шаманова?

 - Владимира Анатольевича? - уточнил подполковник.

 - Да, губернатора Ульяновской области.

 - В первой чеченской кампании мы с Владимиром Анатольевичем не одну успешную операцию провели, а что?

 - Всему свое время... - уклончиво ответил Савелий.

 На следующий день после разговора с подполковником со Ставропольского действительно было снято наблюдение - Михаил Иванович оказался человеком слова, - о чем Роман с удивлением поведал Савелию.

 А в тот день Савелий, выйдя от Пуговкина, отправился к Елене Духаниной, подруге жены Романа. Почему-то ему казалось, что он увидит хрупкую стеснительную женщину: в его понимании именно такой и должна быть художница. А дверь ему открыла довольно мощная, если так можно выразиться относительно представительницы слабого пола, женщина с обаятельной улыбкой. На вид ей было не более тридцати пяти лет. Ее тончайшую ажурную кофточку украшали несколько уникальных новомодных талисманов из полудрагоценных камней, оправленных в металлическую чеканку и красное дерево, на кожаных тесемках. Современная молодежь эти украшения называет "мульки".

 "Слушай, подруга, у тебя потрясная, просто обалденная мулька на шее!" - говорят между собой продвинутые девушки.

 - Простите, вы кого-то ищете? - обворожительно улыбнувшись, спросила женщина.

 - Если вы Елена, то вас.

 - Меня? По какому поводу? - Женщина сразу насторожилась и сухо сказала: - Если вы от Мамлюка, то прошу приходить на фабрику. - После чего несколько раздраженно добавила: - Оставьте меня хотя бы дома в покое!

 - Я друг Романа и Марианны, - доброжелательно произнес Савелий. - И зовут меня Серафим.

 - Господи, что же вы сразу не представились? Марианка говорила мне о вас, - засуетилась она. - Проходите, пожалуйста, в дом. Как приятно вас видеть!

 Елена так обрадовалась, словно встретила старого друга, с которым давно не виделась.

 - Чай, кофе или чего-нибудь покрепче? - спросила она, когда они прошли в гостиную.

 Комнат в квартире было всего три, но они были очень просторны и обставлены дорогой мебелью, судя по всему купленной недавно. Перехватив его исследующий взгляд и словно подслушав мысли, хозяйка сказала:

 - И квартира, и мебель приобретены совсем недавно. Раньше мы с мужем и двумя детьми ютились на шест-надцати метрах. Только-только начала налаживаться жизнь, мои изделия стали покупать, и на тебе... - Хозяйка нервно взмахнула рукой. - Столько лет я угрохала, чтобы создать это дело! Ночами полы в под®ездах мыла, чтобы заработать семье на хлеб. - Она едва не плакала.

 - А муж?

 - А что муж? Николай - талантливый ученый, а как сейчас оплачивается труд ученых вам, наверное, известно: месяцами зарплату задерживают. - Елена со вздохом покачала головой. - Что тут говорить...

 - Расскажите о досаждающих вам рэкетирах. Как можно подробнее. Кто они? Сколько их? Кто за ними стоит? На что они могут пойти? В чем-то вы им уже уступили?

 Они выпили по рюмке коньячной настойки собственного приготовления, закусили лимоном. Потом, чуть помолчав, словно собираясь с мыслями, Елена начала рассказывать. Оказалось, что Мамлюков появился в городе не более полутора лет назад. В прошлом призер республиканских соревнований по классической борьбе в сверхтяжелом весе, когда-то подавал большие надежды, но был изгнан из команды за пьянство. А однажды, в пьяном угаре забив до полусмерти какого-то паренька, чем-то не понравившегося ему в ресторане, был осужден на три года. Надо заметить, что при всей своей необузданной силе Валентин Мамлюков был неимоверно труслив и скрывал это, избивая и унижая тех, кто слабее его.

 В местах не столь отдаленных, конечно, уважают силу, но не терпят заносчивых хвастунов, не говоря уже о том, что за колючей проволокой долго скрывать такое качество, как трусость, невозможно. Там очень быстро обнажаются все человеческие недостатки. Пару раз отлежав в тюремной больничке за свой язык без костей, он кое-как досидел до амнистии и, выйдя на свободу годом раньше отмеренного судом срока, дал себе зарок - никогда больше не попадать за "колючку".

 Полный амбициозных планов и гордо носящий сто двадцать килограммов живого веса Валентин Петрович Мамлюков оставил своих родителей в Саратове и перебрался в более теплые края.

 Ему требовались все блага мира и как можно скорее, однако кроме как бороться на ковре, пить по-черному и дебоширить по-наглому, он ничего больше не умел. Поначалу Валентин попытался приткнуться к какой-нибудь группировке, но его заносчивость, нетерпимость к другим и желание сразу подмять под себя людей и заставить их бояться себя, мало располагали к общению. Не прижившись ни в одной группировке, Валентин решил создать свою кодлу и ставку сделал на спортсменов, побывавших за колючей проволокой.

 Чтобы легализоваться, он пообещал одному районному начальству "отнять подростков у улицы и сделать из них настоящих спортсменов" и в результате получил подвальное помещение для создания борцовского клуба "Молодая элита". Попускав пару месяцев пыль в глаза, Валентин заметил, что районное руководство наконец-то охладело к его клубу. Тогда он оставил несколько подростков заниматься в подвале для "галочки" и всерьез принялся сколачивать банду уголовников, введя жесткую дисциплину, главным и единственным правилом которой было беспрекословное подчинение ему. Непокорных карал жестоко и незамедлительно. Вскоре вокруг него сплотились только те, кто до раболепия боготворил своего босса, взявшего себе погоняло Мамлюк.

 - Извините, Елена, откуда вы все это знаете? - спросил Савелий, когда она закончила свой рассказ.

 - Мне стыдно говорить об этом, но... - она быстро опрокинула в рот рюмку коньячной настойки, бросила вдогонку ломтик лимона и продолжила: - У меня есть двоюродный брат Валерий, законченный разгильдяй, он-то и попал в число первых подростков, соблазнившихся занятиями в этом клубе. Именно от него Мамлюк и узнал о "богатой" сестренке. Поначалу они действовали через Валерия, пытаясь навязать себя в качестве "крыши", а когда я наотрез отказалась, вовлекли Валерия в какую-то финансовую аферу и подставили его. Короче говоря, он взял все на себя и отправился на три года в детскую колонию, а Мамлюк всерьез решил заняться моим заводиком.

 - Значит, обо всем вам рассказал Валерий, - задумчиво проговорил Савелий.

 - Он... Рассказал только тогда, когда узнал правду о том, как ведет себя со мной его бывший "тренер". Он еще много чего порассказал: и как Мамлюк заставляет всех своих подручных воровать, грабить, как каждый из них проходит испытание "кровью"...

 - Что, убивать заставляет? - насторожился Савелий.

 - На грани того, - кивнула Елена. - Новичок должен пустить кровь первому встречному, причем подгадать так, чтобы это случилось ровно в двенадцать часов ночи. А сам Мамлюк обязательно наблюдает из-за кустов за "чистотой исполнения", как он говорит.

 - Но до настоящих убийств не доходило?

 - Валерий ничего об этом не рассказывал.

 - А изнасилования были?

 - Нет, более того, Валерий был потрясен тем, что однажды один из приближенных Мамлюка по пьянке попытался изнасиловать случайную прохожую, так главарь его едва до смерти не забил. Вот такой парадокс! - Елена внимательно осмотрела Савелия с ног до головы, и, по-видимому, внешний вид собеседника ее не впечатлил. - Вы знаете, Серафим, может, вам не стоит с этими подонками и связываться? Бог с ними, с деньгами, - откуплюсь и еще заработаю. Здоровье-то не купишь.

 - Вы что, за меня беспокоитесь? - спросил с улыбкой Савелий и, наткнувшись на ее смущенный взгляд, весело рассмеялся: - Не волнуйтесь, Елена, все будет тип-топ! Дайте мне, пожалуйста, адресок этого клуба...

 Поначалу Савелий думал разобраться с Мамлюком и его командой жестко и бескомпромиссно, но, услышав о его отношении к насилию над женщинами, решил дать ему шанс. Ему показалось, что Валентин сохранил какие-то человеческие качества и еще сможет стать нормальным человеком. От дома Елены до клуба "Молодая элита" было недалеко, и Бешеный, не откладывая дело в долгий ящик, отправился прямо туда.

 Оценив богатую вывеску спортивного клуба, Савелий открыл первую простенькую дверь, спустился по ступенькам вниз и толкнул вторую, уже железную. Внутри он наткнулся на внушительного вида охранника лет двадцати, который сидел в предбаннике и листал какой-то иллюстрированный журнал. Увидев незнакомца, охранник тут же встал.

 - Куда? - грубо спросил он, останавливая Савелия.

 - К хозяину, - мирно ответил тот.

 - У вас уговор? - охранник сразу смягчил тон.

 - А ты как думаешь?

 - Я должен доложить...

 - Докладывай.

 - Что сказать?

 - Представитель детского фонда. - Савелий едва заметно усмехнулся.

 Охранник достал из кармана мобильник, набрал номер:

 - Хозяин, тут к тебе один мужик пришел, говорит, из детского фонда. Да. Один... Хорошо. - Отключив связь, он сказал: - Как войдешь, сразу направо, дойдешь до двери с надписью "Тренерская", туда и заходи.

 - Как скажешь, приятель...

 За еще одной металлической дверью оказался просторный спортивный зал, где на огромном ковре боролись двое молодых парней. За их поединком наблюдали с полдесятка ребят от пятнадцати до двадцати лет. Едва взглянув на вошедшего, они вновь повернулись к борцам. Пройдя вдоль длинной стены, Савелий увидел искомую дверь и постучался.

 - Войдите! - отозвался густой баритон, и Савелий открыл дверь.

 Помещение оказалось вместительным и вполне могло служить еще одним залом для тренировок. Хозяин сидел за столом и смотрел в телевизор, по которому транслировался теннисный турнир: играл Евгений Кафельников с каким-то шведом. Увидев Савелия, Мамлюк поднялся.

 - Так вы из детского фонда? - спросил он, не определившись пока, как себя вести, но на всякий случай протянул руку и представился: - Валентин Петрович Мамлюков.

 - Не совсем из детского, - ответил Савелий, делая вид, что не замечает протянутой руки. - Точнее сказать, совсем не из детского фонда.

 - Вот как? Тогда по какому делу? - любопытствующе-вежливый тон его мгновенно изменился на откровенно недовольный.

 - Я пришел к вам по весьма деликатному делу, - интригующе произнес Савелий.

 - И какому же? - насторожился тот.

 - Дело в том, что ваша "фирма" предлагает защищать интересы человека, который уже находится под покровительством, а именно под моим. - Савелий был сама любезность.

 - Кто имеется в виду?

 Мамлюков никак не мог понять, о чем идет речь: сбивали с толку интеллигентные и вежливые манеры незнакомца.

 - Я представляю интересы Елены Духаниной.

 - Слушай, мужик, ты чего сюда приперся? - тут же взбух Мамлюков.

 - Не стоит так нервничать, Валентин Петрович, - не повышая голоса, заметил Бешеный. - Как говорил один великий человек: "Юпитер, ты сердишься, значит, ты не прав".

 - Какой еще Юпитер? Чего ты мне тут баки заливаешь! - недовольно воскликнул он. - Вали подобру-поздорову, пока ходики тебе не сломали!

 - Я очень терпеливый человек, а потому еще раз предлагаю договориться миром, - спокойно проговорил Савелий.

 - А я не очень терпеливый и предупреждаю, если ты сейчас не сотрешься с моих глаз, то сильно пожалеешь!

 - Ладно, мое терпение тоже имеет пределы. - Савелий убрал с лица улыбку. - Давай по-деловому.

 - Минута тебе: убедишь - поговорим, - согласился вдруг Мамлюк.

 - Я слышал, ты призер республики?

 - Ну, было дело, и что?

 - В тебе более ста килограммов веса.

 - Сто двадцать, и что?

 - А во мне восемьдесят...

 - И что? - нетерпеливо спросил тот и напомнил: - Минута на исходе.

 - Прими мой вызов: победишь - тогда ты крышуешь Духанину, проиграешь - навсегда оставляешь ее в покое.

 - Вызов? На дуэль, что ли?

 - А ты против? - невозмутимо спросил Савелий.

 - На чем дуэль-то, на пистолетах, на ножах или, может, на шахматной доске? - Он громко рассмеялся собственной шутке.

 - Бой без правил, но и без использования каких-либо предметов.

 - Ты чего, парень, шутишь, что ли? - Мамлюк вновь весело рассмеялся. - У тебя с головой все в порядке?

 - Да ты, никак, боишься? - подковырнул Савелий.

 - Я? Ты чего, издеваешься? Поглядите на этого шпингалета! Я его боюсь! Ну уморил так уморил. - Он громко фыркнул, но, наткнувшись на серьезный взгляд незнакомца, со злостью бросил: - Пойдем на ковер, коли решил калекой стать!

 - Ты что, не можешь обойтись без зрителей?

 - В каком смысле?

 - А нам разве здесь места не хватит?

 - Ну-ка покажи, что у тебя в карманах: пистолет, нож? - подозрительно спросил он.

 Савелий распахнул куртку, вывернул карманы:

 - Я же сказал: никакого оружия - драться только руками и ногами, - сказал он.

 - Либо ты сумасшедший, либо... - Он не закончил фразу и сорвал с себя пиджак. - Ну, мужик, смотри: сам напросился! Разозлил ты меня донельзя! Порву, как грелку!

 - А ты умеешь свое слово держать? - поинтересовался Савелий, снимая куртку.

 - Надежней моего слова только вексель Госбанка!

 - Смотри, Валентин, не сдержишь слово, подпишешь себе смертный приговор! - на полном серьезе предупредил Савелий.

 Что-то в голосе незнакомца насторожило хозяина клуба: он с опасливым интересом взглянул на будущего соперника, который подошел к двери и закрыл ее на щеколду.

 - Это еще зачем? - еще больше насторожился Мамлюков.

 - Вдруг кто-то из твоих учеников решит прийти тебе на помощь, а ты не сможешь их остановить, - неопределенно об®яснил Савелий.

 - И что?

 - Придется их тогда убивать, - невозмутимо ответил Бешеный.

 - Ну ты и нахал, - окончательно разозлился парень, но верная тайная советчица - трусость предупреждала: "Что-то здесь не так...".

 Однако отступить перед этим "шпингалетом" Мамлюк уже не мог из гордости. Кроме того, он был настолько убежден в своем полном превосходстве, что бросился на Савелия без всякой подготовки и нисколько не раздумывая.

 Со стороны эту парочку можно было сравнить с бульдозером и "Запорожцем": казалось, столкнись они - и от Савелия останется мокрое место. Вероятно, так полагал и каждый из ста двадцати килограммов туши Мамлюкова. Ему не терпелось растереть в пыль этого наглого и вызывающе спокойного странного незнакомца, который даже не шелохнулся, когда противник устремился на него.

 "Еще мгновение - и я победил!" - только и успел подумать Мамлюков.

 В тот же миг его лоб словно наткнулся на невидимую стальную балку, ударившись о которую, мощное тело отлетело назад и опрокинулось на стол, мгновенно развалившийся пополам. Раздавшийся грохот, очевидно, услышали тренировавшиеся в зале: через несколько минут в дверь забарабанили. Не обращая внимание на стук, Савелий склонился над соперником и сделал над его лицом несколько пассов ладонями.

 Валентин приоткрыл глаза и мутным взглядом посмотрел на Савелия.

 - Что это было? - чуть слышно спросил он.

 - С тобой все нормально? Руки-ноги двигаются? - обеспокоенно поинтересовался Савелий.

 - Нормально, - ответил тот, подвигав руками и ногами, потом присел, взглянул на вдребезги разбитый стол и повторил: - Что это было?

 - Если тебя интересует название, то это "удар отсроченной смерти" из древней китайской борьбы, - спокойно пояснил Савелий.

 - Значит, мне грозит смерть? - со страхом спросил Валентин.

 - Помнишь, я предупреждал, что если ты нарушишь данное слово, то умрешь?

 - Я всегда держу свое слово, - пытаясь "сохранить лицо", упрямо повторил Мамлюк.

 - Тогда тебе нечего опасаться смерти, - заверил Савелий.

 - А кто это долбится в дверь?

 - Наверное, твои верные спортсмены. - Бешеный улыбнулся. - Открыть или сам откроешь?

 - Нет, лучше вы... - сказал Валентин, отметив, что невольно уважительно обращается к незнакомцу.

 Попытавшись встать на ноги, он почувствовал, что его все еще "штормит", но, понимая, что находиться на полу в таком положении несколько двусмысленно, заставил себя пересесть на стул.

 - Только смотри... - упреждающе поднял указательный палец Савелий.

 - Я с детства сообразительный, - немедленно кивнул Мамлюков и поморщился от боли.

 Савелий отодвинул задвижку и распахнул дверь, в которую ввалился встревоженный охранник, сопровождаемый группой не менее встревоженных спортсменов.

 - Вы чего? - недовольно спросил хозяин клуба.

 - Что случилось, шеф? - спросил охранник, переводя взгляд со сломанного стола на незнакомца.

 - Ты о шуме, что ли? - переспросил тот, не зная, как вывернуться из этой щекотливой ситуации.

 - Я попросил вашего тренера показать, чего может достичь подросток, серьезно и регулярно тренируясь под его руководством, - пришел на помощь Савелий.

 - Это вы его чем, шеф? - восторженно воскликнул один из спортсменов.

 - Как чем? - с улыбкой откликнулся Савелий. - Рукой, конечно!

 - Ладно, идите, - недовольно приказал Мамлюк. - Дайте нам с представителем детского фонда поговорить...

 Когда все вышли, он смущенно сказал:

 - Спасибо, что поддержали мой авторитет перед ребятами.

 - Очень надеюсь, что вы, Валентин Петрович, поможете им. Поможете тем, кто поверил вам, стать настоящими спортсменами, - многозначительно проговорил Савелий. - Не нужно за свои собственные ошибки, совершенные в прошлом, срывать зло на других. Да, можно силой отобрать чужое раз, другой, а в третий налетишь либо на еще большую силу, чем у тебя, либо снова загремишь в места не столь отдаленные. Только не воспринимайте мои слова как нравоучение: просто мне показалось, что вы не конченый человек...

 - И почему я слушаю вас, если слушать вас мне больно... - тихо проговорил Валентин. Это был даже не вопрос, а как бы размышления вслух.

 - Да, иногда услышать правду о себе бывает очень больно, - согласился Савелий.

 Валентин взглянул на незнакомца, но промолчал.

 - Удачи вам! - пожелал Савелий.

 - Вы желаете удачи после всего, что узнали обо мне? - искренне удивился Мамлюков.

 - Человек, хотя бы самому себе признавшийся, что поступал неправедно, уже находится на пути к выздоровлению. - Савелий долго смотрел на него и наконец услышал:

 - Спасибо вам...

 

XVI.  Просто приключение или работа

 Полностью погрузившись в выполнение задач, которые перед ним поставил Ставропольский, Савелий иногда чувствовал необходимость участвовать в решении еще более серьезных проблем. На острове Бешеный сильно тосковал по деятельности и теперь был рад заниматься тем, чему сознательно посвятил свою жизнь - творить Добро и наказывать Зло. Их цели со Ставропольским совпадали, и постепенно Бешеный начал проникаться к своему "подопечному" симпатией и уважением.

 Так текли дни... Но в их немного однообразной череде Савелий не забывал о том БОЛЬШОМ задании, которое ему предстоит, и уже начал беспокоиться. Почему уважаемый Широши никак себя не проявляет?

 Одним словом, Бешеный ждал гонца, который почему-то не спешил об®являться. Савелия тревожило то, что Широши не сообщил ему ни приметы этого человека, ни пароль, который должен был подтвердить ему, что это именно человек от Широши.

 Будет преувеличением сказать, что Савелий страдал от недостатка женского общества. Просто Бешеный уже очень давно не был с женщиной. Далеко позади остались времена, когда он мог легко увлечься почти любой симпатичной мордашкой.

 К обряду венчания с Джулией Савелий отнесся в высшей степени серьезно и после освящения церковью их брака ей не изменял. Думал о жене и особенно о сыне Савушке он довольно часто и иногда роптал на судьбу, в очередной раз с ним так нелюбезно обошедшуюся, видно, не суждено ему вести мирную благополучную семейную жизнь.

 Тем временем мужская природа брала свое. После достаточно комфортного заключения на острове Бешеный почувствовал долгожданный вкус свободы и стал с интересом поглядывать на привлекательных представительниц прекрасного пола. Но подойти, как в старые добрые времена, к понравившейся ему девушке на улице, заговорить с ней и пригласить где-нибудь посидеть он уже себе позволить не мог, поскольку чувствовал себя не парнем, которому подобное поведение к лицу, а взрослым мужчиной, более того, еще и семейным.

 А может, не признаваясь самому себе, опасался возможной реакции молоденькой девчонки: "Ты, чего, дядя, спятил? Иди к своей законной жене!"

 Такой поворот событий, ясное дело, Савелия никак не устраивал.

 Хорошо бы познакомиться с кем-то из приезжих, поскольку любые отношения с местной девушкой немедленно стали бы предметом сплетен, ибо в относительно небольшом городе скрыться от любопытных глаз немыслимо. Не говоря уже о том, что был велик шанс нарваться на "занятую" девушку: это же Кавказ!

 Пару дней назад в гостинице Савелий заметил вроде бы подходящий персонаж - в дорогих джинсах, намеренно подчеркивающих стройную, чуть мальчишескую фигуру. Но более всего его привлекла роскошная копна длинных огненно-рыжих волос, напомнивших Джулию. Однако разглядеть незнакомку толком так и не сумел. Девушка спешила к лифту, взяв у портье ключи, когда Савелий направлялся на улицу, а когда он выходил из ресторана после завтрака, она шла через холл в ресторан. Савелий даже хотел притормозить, чтобы получше разглядеть девицу, но его отвлек Васек-Беспалый, прибывший с очередным сообщением от Ставропольского.

 Можно было попробовать выяснить, что за юная особа живет в гостинице и в каком номере, но Бешеный помнил совет Широши - по возможности не привлекать к себе внимания, не светиться и не проявлять инициативы в сферах, далеких от его основной деятельности.

 Но, как нередко, уже бывало, в жизнь Бешеного вновь вмешался Его Величество Случай.

 Как-то теплым вечерком Савелий заглянул в известный нам "Погребок".

 Вскоре после приезда Бешеного в Ставропольский край Степанцов представил его владелице ресторана как своего незаменимого помощника, и там всегда очень доброжелательно и гостеприимно его принимали. А Савелию нравилась их домашняя кухня, особенно выигрывавшая в сравнении с дорогой и невкусной пищей гостиничного ресторана.

 Свободных столиков в тот субботний вечер в "Погребке" не было. Бешеный сидел один и уже наслаждался острым и наваристым харчо, как вдруг на пороге появилась та самая девица из гостиницы. Она искала свободное место. К ней подошел метрдотель, которого тут же окликнул Савелий:

 - Славик!

 Тот обернулся, и Бешеный, чтобы не кричать, сделал рукой призывный жест. Через минуту Славик с девушкой оказались рядом с Савелием.

 - Вы не будете возражать, если я нарушу ваше уединение? - улыбаясь, но без всякого кокетства обратилась к Савелию девушка.

 - Конечно, нет.

 Не отличавшийся особой сообразительностью Славик пребывал в растерянности:

 - По тому, как вы нас позвали, я понял, что эта девушка ваша знакомая.

 Савелий в "Погребке" считался "персоной грата", и упаси Бог, вызвать хоть малейшее его неудовольствие.

 - Ясное дело, знакомая. Разве сам не видел, как мы познакомились? - Весело успокоил парня Савелий. - Все в порядке, приятель, неси девушке меню.

 Какие-то мгновения Савелий разглядывал девушку в полутьме зала: достаточно молода, на вид лет двадцать с небольшим, красавицей назвать ее нельзя. В припухлых губах что-то отроческое, в порывистых, угловатых движениях можно даже сказать, мальчишеское: она резко брала стакан, резко чиркала зажигалкой. Не доставало ей женской плавности, округлости. Но несмотря на это, в ней чувствовался шарм. Для Савелия все недостатки перечеркивались роскошными волосами, но более всего поразили ее глаза - большие и темные, как бездна, словно приглашающие в них утонуть.

 Нарушая собственное старое правило никогда "не читать" мысли девушек, с которыми предполагал завести романтические отношения, Бешеный все-таки "заглянул" в ее мысли:

 "Интересный мужичок, явно не местного разлива, как его занесло в этот унылый городишко?"

 Пауза неприлично затягивалась. Девушка смотрела на Савелия пристально и, как ему показалось, немного насмешливо. Он почувствовал, что она сейчас заговорит. И угадал.

 - Ну, давайте знакомиться, - сказала она. - Оксана, журналистка из Москвы, работаю... - она назвала популярный в стране еженедельник.

 - Серафим, можно Сема, - представился Бешеный и назвал свою должность.

 - А вы ведь тоже не местный, я, по-моему, видела вас в "Жемчужине"?

 - Зоркость и наблюдательность - главные слагаемые журналистского успеха, - торжественно провозгласил Савелий: ему хотелось побыстрее расположить к себе новую знакомую.

 - Надо еще на минуточку писать уметь, - с вызовом уточнила Оксана.

 - Ну, это само собой подразумевается. А что, если не секрет, заинтересовало ваше издание в этом не слишком богатом событиями крае? Часом, не разгул ли многонационального криминала? - Бешеный подумал, что в подобном случае знакомство может оказаться взаимно полезным.

 - Кого сейчас удивишь криминалом? - презрительно фыркнула Оксана. - Берите круче. Мне поручено дать серию репортажей о том, как разные слои населения в крае относятся к идее свободной продажи сельскохозяйственных угодий.

 Савелий был не в курсе горячих дебатов, разгоревшихся по этому поводу в Государственной Думе, потому не смог оценить важности миссии Оксаны. Однако, чтобы поддержать беседу, сказал, изображая знание вопроса:

 - Понимаю, дело нелегкое.

 - Да уж, - безрадостно вздохнула Оксана. - Разброс мнений таков, что и профессору-социологу разобраться трудно, а я всего лишь журналистка. Но ничего, как-нибудь пробьемся...

 Последняя фраза Савелию пришлась по душе - у девчонки не только шарм есть, но и характер.

 Официант принес меню.

 - Сегодня вы моя гостья, так что... - Савелий улыбнулся своей самой обаятельной улыбкой, - экономьте свои командировочные.

 - Я вас не разорю, - засмеялась девушка. - Я ем очень мало и совсем не пью.

 - Довольно нетипичное свойство для журналистов, - немного поддел ее Савелий.

 - А я и не стремлюсь быть типичной журналисткой. Для меня это просто некий этап жизни, за которым неминуемо последуют другие.

 - А какие, если не секрет? - Савелия разобрало любопытство.

 - Секрет, - строго ответила Оксана. - Не обижайтесь, Сема, но делиться сокровенными планами с первым встречным, - она сделала краткую паузу, - даже если этот человек располагает к себе, немного странно и глупо.

 - Вы совершенно правы, - согласился Савелий и подумал: "А девчонка-то далеко не дура".

 - Благодарю... - с ехидцей отозвалась она.

 - А как вас занесло в "Погребок"? - чтобы поддержать разговор, поинтересовался Савелий.

 - Надоела однообразная и безвкусная ресторанная еда. Пошла гулять и увидела вывеску. Дай, думаю, зайду в порядке чистого эксперимента.

 - Надо же, обитаем в одной гостинице, а случайно встретились в "Погребке"...

 - Судьба играет человеком, - без малейшей иронии произнесла Оксана.

 - А человек играет на трубе! - подхватил Савелий и без паузы добавил: - Извините, вырвалось машинально: совсем не хотел выглядеть банальным.

 - Ничего, бывает...

 - Расскажите мне что-нибудь о Москве, я так давно там не был, - попросил Савелий.

 - А почему?

 - Работа. Командировки, раз®езды... - неопределенно ответил Савелий: ему вовсе не хотелось возбуждать в ней инстинктивное журналистское любопытство.

 - Жизнь в Москве, сами понимаете, бьет ключом, только не добавляйте - по голове!

 - Я же извинился, - с некоторой обидой заметил Савелий.

 - Помню, это все мой ехидный характер гуляет и ищет жертву, - улыбнулась девушка. - Ладно, слушайте о Москве.

 Она оказалась заядлой тусовщицей и сыпала именами известных в мире культуры людей, перечисляя театральные премьеры, презентации, показы мод, концерты популярных групп.

 По ходу беседы выяснилось, что Оксана - верная поклонница группы "Тотал", о которой Савелий, естественно, и слыхом не слыхивал.

 - А чем эти ребята так хороши? - из вежливости поинтересовался он, никогда не испытывавший особых симпатий к современной музыке: он любил старые советские песни и, конечно же, Высоцкого.

 - Они жутко талантливые и прикольные. Играют энергичный и мелодичный современный рок, "неогранчи" называется. Сочиняет им музыку Максим Фадеев, парень, по-моему, жутко способный. Их солистка Марина совсем лысая, а на затылке у нее татуировка в виде штрих-кода - свой день рождения закодировала. Я тоже себе такую хочу сделать. Прикольная мулька, правда?

 Савелий не знал, что и сказать. Последнее время ему не так часто выпадало встречаться с молодыми людьми в свободной расслабляющей обстановке, но он чувствовал, что они какие-то иные, нежели он и его друзья, нет, конечно, совсем не хуже, но - другие. У них свои интересы, свои кумиры, свой язык.

 - Во всяком случае, оригинально, - нашелся Бешеный.

 Оксана, как и большинство журналистов, была особой разговорчивой, можно сказать, даже болтливой. Получив в лице Савелия доброжелательную и внимательную аудиторию, она разошлась не на шутку, посвящая его в сложнейшие отношения Аллы Борисовны Пугачевой и самостоятельной и капризной восходящей "звезды" Земфиры. Оказывается, вся московская музыкальная тусовка была совершенно потрясена тем, что Земфира позволила себе приехать к Пугачевой на день рождения не только без дорогого подарка, но даже без букетика цветов.

 Весь этот треп Савелий слушал вполуха, с сосредоточенным и заинтересованным видом, думая о том, какими глупостями занимаются люди, как мелки и ничтожны их интересы, в то время, когда на земле ежечасно, ежеминутно творится ЗЛО, которому все порядочные люди, по идее, должны противостоять.

 Только много позже Савелий вспомнил, что Оксана за весь вечер не задала ему ни одного вопроса о его жизни. Тогда он это отнес на счет того, что она хотела произвести на него наиболее благоприятное впечатление...

 О, это обычное дурацкое мужское самомнение, не чуждое даже совсем не глупым мужчинам!..

 Из "Погребка" они как старые друзья не спеша направились в гостиницу. Вечер был прохладный и тихий. Небо сплошь усеяли холодно мерщающие звезды, и ни одна даже самая малюсенькая тучка не маячила на горизонте. Город безмятежно, так во всяком случае казалось, спал.

 - Как тихо, - томно прошептала Оксана.

 - И что за бездонная высь, - словно зачарованный добавил Савелий.

 - Погуляем? - предложила она.

 - С удовольствием, - с облегчением согласился Савелий, ему понравилась идея немного отдалить неминуемую постельную сцену.

 Больше часа они бродили по ночному городу, не произнеся ни слова, словно боясь что-то вспугнуть. Тем не менее Оксана, будто случайно, в какой-то момент прижалась к нему и "не заметила" его руки, обнявшей ее за талию. В ней было столько чистоты и свежести, что ему показалось: еще немного - и он, забыв о приличиях, подхватит ее на руки, опустит на садовую скамейку и накроет своим изголодавшимся по женской ласке телом. Но он сдержал нахлынувшую страсть и позволил себе только - как бы нечаянно прикоснуться губами к мочке ее ушка.

 Наконец они добрались до гостиницы.

 У заспанного портье взяли ключи от своих номеров и, хотя жили на разных этажах, как-то незаметно очутились у дверей номера Савелия, который находился двумя этажами ниже. Вошли. Бездонные черные глаза испытывающе смотрели на Савелия, который деловито продемонстрировал запас алкогольных напитков, соков и фруктов.

 - Я же не пью, - мягко напомнила Оксана.

 - Даже за компанию?

 - Споить меня хотите? - кокетливо спросила она.

 - Не люблю пьяных женщин, - отрезал Савелий, - просто не люблю пить один, а выпить хочется!

 - Что ж с вами поделаешь? Глоточком виски, пожалуй, поддержу, - со вздохом согласилась Оксана и спросила: - У вас есть чай?

 - Чай? - удивился Савелий.

 - После виски чай - то, что нужно!

 У Савелия имелся электрический чайник, который он немедленно включил в сеть. Потом заглянул в свои запасы.

 - Вы любите зеленый чай? - спросил он, другого у него не оказалось.

 - Угадали, Сема. Просто очень. Это как раз то, чего мне весь вечер не хватало.

 - Только зеленого чая? - с иронией спросил он.

 - Не пытайтесь кокетничать, Серафим Кузьмич, вам это не идет - не ваш стиль, - сурово отрезала Оксана.

 Савелий несколько опешил. На его памяти ни одна девушка не разговаривала с ним таким строго-критическим тоном. И это после целого вечера, когда она без перерыва соловьем заливалась.

 Они выпили немного виски за "неожиданное знакомство". Потом Савелий заварил чай.

 После молчаливого чаепития Оксана подошла к Савелию, провела наманикюренным пальчиком по его щеке и вполне деловито сказала, словно они были знакомы вечность:

 - Милый, не пора ли нам начать то, чем обычно кончают, - потом добавила, - я пошла душ принять.

 Савелий был ошарашен. Он привык сам добиваться женщин, но тут на удивление никакого особого ухаживания и усилий не потребовалось. При всей ее раскованности Оксана не была похожа на девушку, которая ложится в постель с первым встречным. Савелий подумал, что у нее скорее всего давно не было мужчины, как, впрочем, и у него женщины.

 Он чувствовал себя совсем мальчишкой перед многоопытной, познавшей все женщиной.

 - Что ж, посмотрим, чем это все закончится, - прошептал Савелий.

 Ему начало казаться, что здесь что-то не так. Что именно? Да все! В этой молодой девчонке было одновременно нечто завораживающее и притягивающее. А ее бездонные черные глаза сулили так много, что хотелось скорее убедиться в этом.

 Оксана вышла из ванной комнаты совершенно обнаженной. У нее действительно была чуть угловатая фигурка, но в узких бедрах, стройных ножках и девичьей груди Савелий уловил такую сексуальную непосредственность и неискушенность, словно ей впервые предстояло это. Ее глаза с детским любопытством смотрели на Савелия, и в них читался вопрос, смешанный с удивлением: "Милый, тебя что-то не устраивает?"

 Выдержав ее взгляд, Савелий поспешил в ванную комнату. Оксанины вещи были аккуратно сложены на тумбочке, и у него появилось желание порыться в карманах: вдруг обнаружится что-нибудь любопытное? Но он пересилил себя, быстро разделся и встал под душ. Пусть все идет своим чередом. Выйти нагим он не рискнул и накинул на себя белый махровый гостиничный халат.

 Оксана лежала на кровати на боку поверх простыней. Закинув руки за голову, она делала вид, что дремлет, но едва скрипнула половица под ногами Савелия, она томно потянулась и повернулась на спину. Чуть учащенное дыхание говорило о том, что девушка в нетерпении.

 Оксана была, безусловно, очень сексуальна, и послед-ние сомнения у Савелия отпали.

 Он скинул халат и медленно подошел к кровати. Узенькая полоска света от приглушенного света ночника, наверняка не случайно, попадала точно на розовые сосочки небольших, но упругих грудей. Их форма была столь соблазнительной, что Савелий с огромным трудом удержался, чтобы не впиться в них губами. Опустившись перед девушкой на колени, он ласково, едва касаясь пальцами, как слепой, исследующий незнакомого человека, провел от лба по всему лицу, потом по шее, обвел каждую грудь, чуть прикоснулся к сосочкам, которые немедленно отреагировали легким вздрагиванием и тут же налились упругостью.

 Однако Савелий не стал задерживаться на этих чувственных бутонах, пальцы продолжили свой путь. Нежная кожа на животе нервно вздрогнула и тут же расслабилась, приняв как должное это прикосновение, а изящный пупочек от прикосновения даже сжался. Девушка, словно во сне, томно вздохнула и чуть раздвинула стройные ножки, как бы призывая его к исследованию более сокровенных месторождений. Интимная стрижка девушки была изобретательна и формой напоминала некую сказочную птицу, клюв которой касался как раз самой вершины чувственной пещеры.

 Смочив палец слюной, Савелий, чуть прикоснувшись к бутону клитора, сделал несколько круговых движений, и своды этой пещеры мгновенно отозвались эротической влагой. Савелий чувствовал, как Оксана изо всех сил пытается продлить несказанное удовольствие от прикосновений его пальцев. Мышцы ее тела то напрягались до судорог, то расслаблялись до ватности. Казалось, еще мгновение - и девушка взорвется и набросится на Савелия в страстном порыве, но у нее тоже имелась сила воли.

 Бешеному стало любопытно проверить, сколько она сможет продержаться. Продолжая нежно ласкать чувственный бутон, он прикоснулся языком к ее сосочку, провел по нему несколько раз, и он отозвался, тут же отвердев, потом все повторил со вторым сосочком, после чего обхватил его губами и втянул в себя. В тот же миг по всему ее телу пробежала страстная волна, оно судорожно вздрогнуло, одеревенело, замерло на мгновение, и его пальцы внизу увлажнил любовный нектар. Это стало последним бастионом ее состязательной воли: Оксана застонала, закричала, в страстном порыве обхватила ладонями голову Савелия, впилась в его губы жадным поцелуем, и ее тело начало извиваться под его ласками.

 Страсть Оксаны достигла столь высокой степени, что казалось, она вот-вот потеряет сознание. Девушка напоминала взбесившуюся львицу: рычала, вскрикивала, судорожно прижималась к нему всем телом, словно желая целиком втиснуться в своего партнера, раствориться в нем. Поток ее страстного нектара не иссякал, а Савелий все оттягивал и оттягивал вторжение в недра ее любовной пещеры. Но Оксана уже забыла о предложенной ею игре, она бесстыдно обхватила рукой его вздыбившегося от нетерпения "удава" и ловко впустила в свою пещеру, со всей страстью устремившись ему навстречу.

 - Боже мой, я никогда не испытывала ничего подобного! - воскликнула Оксана. - Ты просто чудо какое-то! Я словно девочка, впервые ощутившая, что значит быть женщиной! А-а! - зарычала она и вновь извергла мощный поток любовного нектара.

 Савелий был уверен, что из-за долгого воздержания его хватит всего на несколько секунд, и потому несказанно обрадовался столь затянувшемуся противостоянию. Его "удавчик" с садистским удовольствием обследовал недра ее прекрасного грота, пытаясь обнаружить наиболее чувственные точки.

 - Господи! - взмолилась наконец Оксана. - Он у тебя такой большой и неутомимый, что у меня вся девочка горит! Не могу больше!

 Девушка вырвала его клинок из своих ножен, обхватила его пальчиками и направила в другую, более тесную пещеру.

 - А-а! - вскрикнула Оксана от боли и сладострастия. - Да, войди в мою попочку, войди! - умоляла она. - Ты первый, кого я впускаю в нее! Первый!

 С удивительной для ее хрупкого тела силой Оксана ловко перевернула Савелия, не выпуская его из себя, и превратилась в настоящую наездницу, страстно отпуская поводья своего скакуна. Она подпрыгивала на его мальчике, внимательно следя, чтобы не выпустить его наружу и оттянуть извержение этого удивительного вулкана. Но как только почувствовала, что вот-вот он извергнется любовной лавой, тут же вернула его в пылающие жаром своды своей первой пещеры, что оказалось очень своевременно, поскольку два мощных потока устремились друг другу навстречу, столкнулись в неостановимом порыве и перемешались в своем неистовстве.

 Несколько раз взвизгнув от восторга, Оксана опускалась на его успокаивающуюся плоть еще и еще, потом замерла от удивительной волны, пронзившей все ее тело, исторгала гортанный крик, вздрогнула в последний раз и обессиленно рухнула на Савелия.

 Было затрачено столько сил и энергии, что они долго лежали, не в силах пошевелится и вымолвить слово. Как-то незаметно Савелий задремал, и ему приснилось, что он все еще на острове Широши, лежит на берегу океана под палящими лучами яркого солнца. Высоко в небе летают чайки, резкими криками сообщая о чем-то друг другу. Во сне ему почудилось, что к его уставшей плоти кто-то прикоснулся. Он попытался открыть глаза, но ласки были столь нежны и желанны, что не хотелось возвращаться в островное одиночество. Пусть хотя бы во сне, но ощутить, что он вдвоем с женщиной. Его клинок постепенно налился силой и готов был сразиться даже с самой неприглядной женщиной, - таких специально отбирал Широши для малочисленной женской общины на острове, занятой мелкой хозяйственной работой.

 Сейчас он откроет глаза и увидит безобразное, чуть-чуть отличающееся от обезьяны существо. Ну и пусть! Должен же он сбросить с себя напряжение!

 Савелий чуть-чуть приоткрыл глаза и едва не зажмурился от ярко-рыжего света, брызнувшего на него.

 - Оксана!. - облегченно воскликнул Савелий.

 Теперь девушка вела ту игру, которую он уже сыграл с нею. Нежно лаская язычком его плоть, она вернула ее в боевое состояние, не забывая прикасаться пальчиком к его соскам.

 - Как же ты прекрасна! - прошептал Савелий.

 Не в силах более держать "нейтралитет", он погрузил пальцы в ее пещеру и принялся ласкать ранее обнаруженные точки наибольшей чувственности. Эти ласки подстегнули девушку, и она, томно повизгивая, ускорила движения, подключив все свое мастерство.

 И в этот раз они достигли точки наивысшего блаженства одновременно. Стараясь не упустить ни одной капли его нектара, Оксана довела его мальчика до полного опустошения. Не забывая и сама выплеснуться до самого конца. Потом повернулась, некоторое время с удивлением и восторгом смотрела на Савелия.

 - Что-то не так? - улыбнулся он.

 - Никогда не думала, что найдется мужчина, который доведет меня до полного изнеможения! - ответила девушка.

 - Это плохо?

 - Это прекрасно! - воскликнула она, но в ее голосе он почувствовал некую печаль.

 - Так в чем же дело? Кто нам помешает это повторить? - Савелий успокаивающе погладил ее по плечу.

 - Да, милый! - Она уже взяла себя в руки и прижалась к нему всем телом. - Как же мне хорошо с тобой! - воскликнула девушка и вскоре они унеслись в царство Морфея.

 Когда утром Савелий открыл глаза, Оксана сидела на небольшом балконе номера, пила зеленый чай и спокойно курила. Увидев, что он проснулся, девушка подошла к нему и спросила:

 - Ты помнишь сказанную вчера фразу?

 - Милый, не пора ли нам начать то, чем обычно кончают, - точно повторил Савелий.

 - К сожалению, авторство принадлежит не мне, - пояснила Оксана. - В прошлом году меня как журналист-ку пригласили на прием в одно посольство и там показали старый фильм под названием "Черные очки" - главная героиня фильма постоянно носила их. И вот на одной вечеринке она знакомится с парнем, этаким "маменькиным сыночком", и во время танца предлагает уйти "по-английски". Идут они по улице, и он спрашивает: "Куда пойдем?" Та спокойно отвечает: "К тебе!" У того глаза, примерно как были у вас. Тогда героиня и говорит: "Милый, почему бы нам не начать с того, чем обычно кончают?"

 - Неплохая шутка, - вздохнул Савелий, не скрывая некоторого разочарования.

 - В каждой шутке только доля шутки, - многозначительно ответила девушка и вернулась на балкон.

 У нее кончились сигареты, она поискала новую пачку в сумочке, что-то привлекло ее внимание на улице, она подняла голову, посмотрела туда. Потом закурила и, выпуская колечками дым в сторону Савелия, перевела взгляд на него.

 - А вы любите поспать, Савелий Кузьмич Говорков, по прозвищу Бешеный, - насмешливо сказала она. - Видно, и в самом деле от бессонных ночей с горячими девчонками совсем отвыкли.

 Савелия будто пружиной подбросило с кровати. Он вскочил и как был, голышом, бросился к балкону, блокируя дверь на случай, если эта слишком осведомленная девица соберется ускользнуть от неминуемого допроса с пристрастием.

 - Наша встреча, Савелий Кузьмич, - с улыбкой проговорила Оксана, наблюдая за его мерами предосторожности, - хотя и была, безусловно, очень приятной и, не собираюсь скрывать, надолго останется в моей памяти - все-таки изысканный и не вызывающий никаких подозрений способ выхода связника на об®ект. - Она развела руками.

 Савелий смотрел на девушку и не узнавал ее: сейчас он видел перед собой деловую, уверенную в себе особу, которая пытается что-то ему об®яснить.

 - Встретились два одиноких свободных человека, провели вместе ночь, кому что дурное придет в голову? - лукаво усмехнувшись, продолжила она. - Одевайтесь, а то у меня снова появится желание испытать то блаженство, которое вы мне доставили. - Оксана обреченно вздохнула и повторила: - Одевайтесь и приготовьтесь меня внимательно выслушать. Знаю, что вы никогда ничего не записываете, и у меня, поверьте, тоже очень хорошая память. - потом добавила: - Кстати, немалое подспорье в журналистской работе.

 Только тут Савелия осенило: девчонка-то от Широши! Вот многомудрый старый черт! Как все естественно подстроил!

 - Так вот, внимательно слушайте и запоминайте. Настоящее имя человека, который вам нужен, Сейф-уль-Ислам Хамид эд-Дин, хотя оно вам вряд ли понадобится, поскольку на территории России он его не употребляет. Имя его вытатуировано по-арабски на правой руке, чуть выше локтя. Это так, к сведению, если потребуется опознание. Еще там полумесяц и скрещенные сабли. Шеф называет его Марсель. В Чечне и Дагестане он носит имя Лом-Али Хаджибеков. Есть у него подлинные документы на имя Павла Андреевича Селиверстова, уроженца Рязани. На территории России он точно будет пользоваться ими. Рост - метр восемьдесят, вес - семьдесят пять килограммов.

 - Особые приметы?

 - К сожалению, нет. Более того, он не похож ни на араба, ни на чеченца - волосы красит в светлый цвет. Легко теряется в любой европейской толпе. Говорит по-русски чисто и без акцента, вы помните, он учился в Москве. По-чеченски говорит с ошибками, как многие чеченцы, выросшие не в Чечне. Себя выдает за чеченца, родившегося в Иордании, что подтверждает Хаттаб, с которым он дружит и тесно взаимодействует.

 - Что еще?

 - Великолепно владеет разнообразными искусствами рукопашного боя. Прекрасно стреляет и управляется с холодным оружием. В высшей степени подозрителен. Максимально осторожен. Русских органически не переваривает. В настоящее время находится в Панкисском ущелье.

 - Что они намерены сделать в России? - перебил девушку Савелий.

 - По нашим данным, полученным из достоверных источников, готовятся взрывы одной из атомных электростанций и высотного дома на Котельнической набережной в Москве.

 - Когда?

 - В конце сентября-начале октября: более точную дату установить не удалось. Он один знает все детали планов обеих операций. У него есть двойник, удивительно на него похожий, который, правда, по-русски говорит с заметным акцентом.

 - Отвлекающий маневр... - заметил Савелий.

 - Похоже. Еще один важный совет: Лом-Али в Чечне прикрывается легендой о том, что он крупный наркоторговец и занят поисками стабильного канала для сбыта наркотиков в России. Соответствующая легенда с вашей стороны может помочь вам найти к нему подход...

 - Ясно, - мрачно кивнул Савелий. - Валюта?

 - Вот вам ключ и код от ячейки личного сейфа, снятого на ваше имя в "Альфа-банке". - Она протянула ему ключ и пластиковую карточку с кодом.

 - Сумма?

 - Достаточна для достоверной легенды крупного наркодилера. Будьте осторожны, Савелий Кузьмич, прошу вас! Этот человек крайне опасен и безжалостен, кроме того, умен, хитер и изворотлив. А мне, честно признаться, не хотелось бы получить известие о том, что мы с вами уже никогда не сможем встретиться, даже теоретически.

 Савелий промолчал. Не хватало еще выслушивать от этой девчонки призывы к осторожности. Он все еще злился на себя, что не смог распознать в ней связника Широши.

 - Извините, Савелий, но мне, к сожалению, пора. Через час я отправляюсь по районам общаться с нашими доблестными колхозными председателями и земледельцами. - Оксана взглянула на него своими бездонными черными глазами.

 - Мне тоже жаль расставаться, - вздохнул он.

 Она нежно поцеловала Бешеного в губы, а потом погладила по небритой щеке, словно желая ему удачи. Хотела еще что-то сказать на прощанье, но поняла, никакие слова не могут выразить ее внутреннее состояние, а потому лишь помахала рукой.

 Когда девушка ушла, Савелий вышел на балкон и осмотрелся - он представлял поле будущей битвы. Наконец по-настоящему опасное дело - опять избавлять родную страну от нависшей над ней грозной опасности.

 - Ну, берегись, Сейф-уль, как тебя там дальше, берегись! - недобро прошептал он. - Бешеный шутить с такими, как ты, не любит.

 Пребывая столь долго в фешенебельном плену у Широши, Савелий начисто был лишен информации о том, что происходит в мире. Сейчас, получив от Оксаны конкретную ориентировку, он поставил перед собой задачу прежде всего получить полную информацию о том, что происходит в Чечне и, возле ее границ, не говоря уже о Панкисском ущелье, расположенном на территории Грузии.

 Самый быстрый и доступный в его положении способ восполнить этот пробел - Интернет. Помнится, Ставропольский упоминал как-то, что его компьютер подключен к Интернету. Что ж, это самое удобное решение проблемы.

 Бешеного очень беспокоили сведения, полученные от Оксаны, но показывать свое состояние Ставропольскому было нецелесообразно. Придя к тому домой, Савелий постарался выглядеть веселым и неозабоченным.

 - Как, отвалились от вас хвосты подполковника?

 - Даже скучновато стало, - в тон ему ответил Роман. - Чем думаете заняться, Сема? Я к тому, что у меня небольшое дельце, а потом могу быть в полном вашем распоряжении.

 - Не возражаете, если полазаю по Интернету?

 - Господи, сколько влезет! - ответил Роман. - Помощь специалиста требуется?

 - Попытаюсь сам справиться.

 - Обедать позвать?

 - Часа через два, не раньше.

 - В таком случае желаю удачи. - Он проводил Бешеного до кабинета и отправился по своим делам.

 Савелий вошел в Интернет и обратился к системе поиска. Вскоре перед ним появились странички с нужной информацией по Панкисскому ущелью...

 "Временный поверенный в делах США в Тбилиси Филипп Ремлер считает, что террористы из "Аль-Каиды" скрываются в Панкисском ущелье Грузии на границе с Чечней, и множество их боевиков и талибов сейчас рассеяно по всему Кавказу... Нам также известно, что они находятся в контакте с арабским террористом Хаттабом. Последний, по нашим сведениям, связан с Усамой бен Ладеном..."

 - Это не то... тоже не то, - листал Савелий странички сайта. - Ага, стоп!

 "Грузинские политики утверждают, что в Панкисском ущелье все спокойно. Мол, ситуация под контролем и власти страны не допустят появления и создания перевалочных и иных баз чеченских боевиков.

 В этом решили убедиться сотрудники американских спецслужб, и вышел полный конфуз. Двух офицеров разведки США повезли на пяти машинах под охраной двадцати спецназовцев из министерства госбезопасности Грузии. Однако их не только не пустили в Панкисское ущелье, но даже обстреляли из автоматического оружия в районе поселка Дуиси. При этом был ранен старший отряда грузинских силовиков. Когда же кавалькада решила продолжать путь, не обращая внимания на свистящие вокруг пули, дорогу им перекрыли боевики в масках.

 Грузинские чекисты сочли за благо убраться подобру-поздорову, не подвергая опасности любопытных американских коллег..."

 - Да, нагло себя ведут: как у себя дома... - покачал головой Савелий и продолжил поиск.

 "Чтобы обеспечить чеченским бандам в Панкисском ущелье регулярное пополнение, рядом с базами развернуты учебные центры. Один из лагерей подготовки террористов находится, в частности, возле населенного пункта Корети.

 По данным российских спецслужб, на территории Ахметского района Грузии сосредоточена двухтысячная группировка боевиков. Ее часто "инспектируют" полевые командиры Ваха Арсанов, Абдурахман, Абдул-Вахаб. Вместе с ними на побывку в Грузию приходят отряды боевиков и наемников..."

 - Совсем оборзели, сволочи! - выругался в сердцах Савелий. - И это Грузия, которая столько веков считалась самой близкой к России соседкой! Еще христианами называются! Мир перевернулся, что ли? А это что?

 "В Цхинвали чеченские боевики на автомобиле пытались с боем прорваться через милицейский пост. В результате есть убитые и раненые с обеих сторон.

 А в центре Тбилиси автоматчики в масках, предположительно чеченской национальной принадлежности, захватили руководителя секретариата председателя Парламента страны двадцатишестилетнего Петре Цискаришвили, который учил свою юную подругу рулить на "БМВ". Их, как эстафету, похитители передавали из рук в руки сообщникам, пока парочка не была доставлена в Панкисское ущелье. Молодых людей без всякого выкупа, но и без автомобиля вернули затем к месту их жительства.

 Официальный высокопоставленный источник из Грузии сообщает, что в Панкисском ущелье хранится не один десяток престижных иномарок, похищенных с применением оружия или под его угрозой из Тбилиси и других городов республики..."

 - Как говорится, за что боролись, на то и напоролись, - зло заметил Савелий. - Террористы они и есть террористы: для них не существует таких понятий, как честь, совесть, уговор, что дороже денег. Это шакалы, которые при первом же удобном случае укусят хоть и могущественного, но слабого духом зверя. А это уже ни в какие рамки... твою мать! - вновь ругнулся Савелий.

 "Официальный Тбилиси широко освещает мероприятия по созданию и расширению количества блокпостов вокруг ущелья. Однако между районным центром Ахмета и ущельем организовано всего два поста. Причем один - сразу за окраиной города, а второй - подальше, но за восемь километров от границы ущелья. Оба поста представляют собой несколько мешков с песком, с врытыми в землю шлагбаумами и небольшими окопами. Помимо солдат внутренних войск на них дежурят всего по шесть представителей полиции и МГБ..."

 - А вот этим можно воспользоваться и мне... - задумчиво проговорил Савелий, вчитываясь в очередную информацию, выловленную в Интернете.

 "Под охрану взяты только основные магистрали, идущие в Панкисское ущелье, а грунтовые дороги и тропы находятся вне контроля грузинских правоохранительных органов. В результате из ряда сел через реку Алазани можно легко пробраться в Панкисское ущелье. В свою очередь, с другой стороны Панкисского ущелья через перевалы Сакорно и Андаки можно перейти в Хевсуретию, а оттуда - в Чечню. Эта территория также никем не охраняется. В САМО ПАНКИССКОЕ УЩЕЛЬЕ ГРУЗИНСКИЕ ВЛАСТИ БОЯТСЯ ПОСЫЛАТЬ ВОЕННЫХ И НЕ ПЛАНИРУЮТ ВВОДИТЬ НЕОБХОДИМЫЕ СИЛЫ..."

 Увлекшись чтением, Савелий не заметил, как у него за спиной появился Роман:

 - Два часа пролетело, приятель: нет желания пообедать? - спросил он, краем глаза взглянув на текст.

 - Еще минут пятнадцать и закончу! - сообщил Савелий.

 - Договорились: через пятнадцать минут ждем вас за столом. - Роман вышел.

 - А вот и то, о чем говорила Оксана: "Чеченские боевики и наркотики в Панкисском ущелье, - прочитал он. - Интервью одного из высокопоставленных чиновников силовых ведомств Грузии, пожелавшего остаться неизвестным..." - Еще бы, - усмехнулся Савелий.

 " - Есть ли в Панкиси чеченские боевики?

 - Да.

 - Руслан Гелаев тоже там?

 - Да.

 - Пытались ли власти Грузии не допускать на свою территорию таких чеченцев?

 - Нет.

 - Российские СМИ утверждают, что в Панкиси находятся афганские и арабские боевики.

 - Афганцев нет, но несколько граждан арабских стран действительно есть.

 - Граждане, а не боевики?

 - Граждане. Но ведь у них в документах не указано, что они не боевики. Как их различишь?

 - Какое у них вооружение?

 - Новейшее.

 - Откуда оно берется?

 - В Панкисское ущелье везется большое количество гуманитарных грузов, которые не проверяет ни служба безопасности, ни полиция.

 - Говорят, в Панкисское ущелье поступает много наркотиков?

 - Наркотики поступают почти каждый день.

 - Возможно, что создавшееся положение кого-то устраивает хотя бы потому, что чиновники высшего ранга делают деньги на наркобизнесе?

 - Это явно так.

 - О каких суммах идет речь? Скажем, сколько можно "заработать" за одну неделю?

 - Примерно сорок тысяч долларов. Я точно знаю, что краевая полиция расшифровала всех пятерых наркобаронов. Но по каким-то причинам у нее связаны руки, поэтому наркобароны чувствуют себя спокойно.

 - Связаны ли они с похищением людей?

 - Да, похищения в большинстве случаев связаны с наркобизнесом.

 - Как можно исправить ситуацию, сложившуюся в Панкисском ущелье?

 - Для этого необходимо одно: арестовать пятерых наркобаронов, личности которых хорошо известны.

 - Почему боевики так спокойно чувствуют себя на границе?

 - Граница не контролируется по всему периметру. Там много лазеек. Граница фактически прозрачна.

 - Греет ли кто-то руки на том, что боевики так свободно передвигаются?

 - Конечно.

 - Кто?

 - Любой представитель силового ведомства, который от границы провожает боевиков до Панкисского ущелья за определенную сумму.

 - Это может быть пограничник, военнослужащий, представитель госбезопасности?

 - Любой.

 - Независимо от чина?

 - Какое значение имеет чин? Главное, что они имеют соответствующие документы и их фактически не останавливают..."

 Выключив компьютер, Савелий долго не мог прийти в себя от полученной информации. Казалось, на него вылили ушат помоев. У него никак не укладывалось в голове, как такое могло произойти между двумя братскими странами? Допустим, руководители совершили глупость, захотев стать царьками в своей республике. Стало ли лучше от этого народу? Нет! Тогда вместо того, чтобы искать пути сближения, то есть попытаться исправить свою ошибку, эти "лидеры" или "царьки" мечутся из стороны в сторону и в конце концов сближаются с извечным противником. Что ни говори, а как невозможно соединить "коня и трепетную лань", так никогда не будет искренней дружбы между Востоком и Западом. Это настолько простая истина, как дважды два - четыре. Когда же человек научится признавать свои ошибки? Когда же перестанет дважды наступать на одни и те же грабли?

 Мыслительный процесс Савелия был прерван вошедшим Ставропольским:

 - Сема, вы тут заснули, что ли? Стол накрыт, водка остывает, а мы ждем... - шутливо проговорил Роман.

 - Рома, присядьте, пожалуйста на минутку, - серьезно попросил Савелий.

 - Я весь внимание! - сказал Ставропольский, поняв, что новый знакомец не очень настроен шутить.

 - Вы можете дать мне Васька?

 - В каком смысле? - не понял он.

 - Выделить мне в помощь?

 - Что-то серьезное?

 - В общем, да, - признался Савелий.

 - Надолго?

 - Не знаю.

 - Это связано с Панкисским ущельем? - спросил Ставропольский.

 - И с ним тоже.

 - Опасно?

 - Очень!

 - Все настолько серьезно, что Васек может и не вернуться?

 - Мы можем все не вернуться, - откровенно сказал Савелий.

 - Ладно, Сема, ведь я ваш должник! - Они крепко пожали друг другу руки. - Минуту, - сказал он, вышел, вскоре вернулся и протянул Савелию пистолет Стечкина с подмышечной кобурой. - У меня такое подозрение, что это вам пригодится.

 - Думаю, да, - сказал Савелий.

 Роман обнял его.

 - Очень прошу, вернитесь живыми и здоровыми... - тихо проговорил он.

 - Мухтар постарается...

 - Пусть его старания не пропадут втуне, - серьезно изрек Ставропольский.

 

XVII.  Широши предупреждает

 Роджер Лайн, в прошлом один из руководителей Центрального Разведывательного Управления США, а в настоящий момент один из идеологов и признанных лидеров тайной крайне правой организации "Наследие Америки", главной целью которой было установление господства США над всем земным шаром, прибыл в Москву в июне 2001 года по приглашению московского отделения фонда Карнеги в качестве независимого эксперта.

 Официально в его задачу входило изучение проблем социально-экономического развития российского общества. Иными словами, Лайн должен был дать рекомендации крупным американским компаниям - вкладывать им в Россию деньги или пока воздержаться.

 Миссия Лайна позволяла ему встречаться с самыми разными людьми - безоговорочными поклонниками Америки и ее непримиримыми противниками. Среди многочисленных достоинств Роджера было и удивительное умение слушать собеседника: даже если тот нес откровенную околесицу, холеное, невозмутимое лицо Лайна всегда выражало почтительное внимание. Иногда он что-то мягко переспрашивал, высказывал осторожные сомнения - собеседник видел, что его соображения интересны, еще больше распалялся, увлекался и частенько проговаривался, сообщая информацию, которую ни в коем случае не должен был знать гражданин иностранной державы...

 Лайн был опытный и высокопрофессиональный разведчик, и ему не стоило особых усилий разговорить почти любого собеседника, особенно из числа русских парламентариев и политиков нового поколения, которые, несмотря на очевидные суровые факты, продолжали наивно верить в то, что "Америка нам поможет", надо только правильно попросить. Лайн всегда терпеливо выслушивал самые безумные проекты - от введения в Чечню американского экспедиционного корпуса до переселения американских фермеров из штатов Канзас и Айдахо в центральные области России для под®ема отечественного сель-ского хозяйства и... никому не отказывал.

 Роджер Лайн об®яснял, что он всего лишь эксперт, изучающий и собирающий интересные предложения, и обязательно будет рекомендовать эти проекты правительству США и деловым кругам, жаждущим сотрудничать с Россией.

 По большому счету Лайн стремился понять, что на самом деле происходит в России. Он никогда не верил прессе, хотя как старый разведчик считал постоянный контент-анализ газет и телевизионных передач барометром, способным указать направление, в котором движется общество. Журналисты всегда были тщеславны и продажны - они клевали, как голодные рыбы, не только на деньги, но и на эксклюзивную утечку секретной информации. Сколько таких утечек он организовал или санкционировал! Не счесть...

 В этом смысле американская пресса ничем не отличалась от русской. Газетчикам нужны сенсации, а Лайну требовалось знание.

 Экономисты из команды этого пустобреха и бабника Клинтона нашли теоретиков рыночной экономики в России, заморочили им головы и подбросили кредиты, которыми и те, и другие успели поживиться и серьезно поправить свое прежде жалкое финансовое положение. После чего обе стороны бодро отрапортовали, что Россия превратилась в страну с рыночной экономикой.

 Но количество приватизированных предприятий в России мало занимало старого, в буквальном и переносном смысле слова, стреляного лиса из американской разведки. Он с удовольствием констатировал, что в целом отношение русских к США более чем прохладное, а следовательно, Россия продолжает оставаться в списке если не серьезных врагов Америки, то потенциальных противников.

 Лайн и его соратники по "Наследию Америки" не сомневались в том, что XXI век должен стать "веком Америки", и все страны будут плясать под американскую дудку. Но в современной России подобные тенденции не просматривались, только горстка правых политиков и кучка бизнесменов, сумевших наладить с заокеанскими коллегами взаимовыгодные отношения, не скрывали своих проамериканских настроений.

 Российский народ угрюмо безмолвствовал, борясь за выживание - так уж сложилось исторически, однако вовсе не из®являл желания слепо следовать за богатым и могучим американским "дядюшкой Сэмом".

 Обдумывая официальную часть своего отчета, Лайн склонялся к тому, что серьезному американскому капиталу стоит воздержаться от крупных инвестиций в россий-скую экономику, по крайней мере до тех пор, пока к власти не придут представители политических сил, которые будут с пониманием получать сигналы, идущие из Вашингтона.

 Неофициальная же часть программы пребывания Роджера Лайна в России делилась на две, тесно смыкающиеся части. Первая состояла из встреч со старыми и потенциальными так называемыми "агентами влияния", теми, кто в той или иной степени мог явно или скрытно пропагандировать американский стиль и образ жизни. В эту категорию попадали политики, бизнесмены, работники популярных газет и ведущие рейтинговых телепередач. В зависимости от конкретных результатов их деятельности вознаграждение они получали в самых разных формах - от покупки недвижимости в Штатах и других странах и солидных банковских счетов на пред®явителя до обучения отпрысков в самых престижных учебных заведениях Запада. Одним словом, Лайн не без успеха занимался тем, что в советские времена справедливо именовалось "идеологическим шпионажем".

 Когда-то на заре своей шпионской карьеры Лайн три года прослужил в московской резидентуре ЦРУ и вполне прилично, хотя и с небольшим акцентом, об®яснялся по-русски. Бывал он в России и в последующие годы, придирчиво инспектируя деятельность своих коллег на ниве уничтожения главного противника в "холодной войне" - СССР.

 В те блаженной памяти времена контакты американцев из посольства с русскими были ограничены и почти всегда контролировались советской контрразведкой. Сегодня же Лайн, будучи экспертом такой уважаемой организации как фонд Карнеги, был свободен в своих "исследованиях" и побывал не только в Москве, но и в ряде провинциальных городов: в Вологде, Рязани, Владимире и Ярославле.

 Самой секретной частью задания Роджера Лайна было изучение личности Президента Владимира Путина, его вкусов, привычек, симпатий и привязанностей. В начале ноября 2001 года намечалась неформальная встреча в Техасе президентов России и США, и его коллеги и единомышленники из аппарата Совета по национальной безопасности поручили ему собрать возможно полную и достоверную информацию о Владимире Путине.

 В выполнении этой части задания Роджер Лайн пока не мог похвастаться большими успехами. Несмотря на ряд встреч с представителями администрации российского Президента ему не удавалось вынюхать что-либо существенное, такое, что могло бы дать возможность помощникам и составителям речей Буша выставить Владимира Путина младшим партнером, политической фигурой меньшего калибра, нежели Джорж Буш-младший.

 Безоглядные патриоты из "Наследия Америки" великолепно знали, что представляет собой поддержанный ими на выборах сорок третий по счету Президент США. Главным его достоинством считалось то, что он был "свой парень" из Техаса, а не какой-то непредсказуемый ученый-интеллектуал. Уровень его осведомленности в международных делах оставлял желать лучшего. Даже в прессу просочилась информация о том, что Джеймсу Бейкеру, бывшему государственным секретарем в кабинете Буша-старшего, пришлось об®яснять республиканскому кандидату на высший государственный пост в стране, что жители Греции называются "греки", а не "гречане".

 Но это были, так сказать, милые частности, которые не могли вызвать у среднего американца негативного отношения к будущему лидеру "свободного мира". И в самом деле, какая, в сущности, разница: "греки" или "гречане", да и где она находится, эта непонятная Греция?

 Опасность состояла в другом. У Буша-младшего начисто отсутствовала быстрота реакции на слова собеседника, что ставило его в крайне невыгодное положение при переговорах с ироничным и способным к нестандартным ходам и предложениям Владимиром Путиным. Так называемый "кухонный кабинет" Буша-младшего ждал от многоопытного Роджера Лайна идей и предложений для "домашних заготовок", которые могли бы сбить с толку и озадачить российского лидера, но у Лайна их пока не было. Из-за чего старый разведчик пребывал в глубоком раздражении.

 Ему удалось узнать только одно: Владимир Путин внимательно выслушивает всех своих помощников, почти не комментируя их идеи, но окончательное решение всегда оставляет за собой, причем не делится им до поры до времени даже с самым ближайшим окружением.

 "Так и должен действовать опытный разведчик" - с невольным одобрением думал о Президенте России Лайн.

 Но американцу от этого легче не стало. В начале октября его ждали с результатами в Вашингтоне, но результатов не было.

 Он попытался поговорить с отставными работниками КГБ, телефоны которых дал ему в США бывший генерал КГБ Палугин. Но многие из тех, кому он звонил, просто бросали трубку, услышав фамилию Палугина, другие соглашались на встречу, мило улыбались, с аппетитом уничтожали предложенный обед или ужин, оплаченный законопослушным американским налогоплательщиком, но от разговора о Владимире Путине ловко уходили, ссылаясь на то, что с ним никогда не встречались, потому что они, дескать, в те годы были большими начальниками, а Путин - рядовым сотрудником.

 Полное фиаско потерпел Роджер Лайн и в Петербурге. Там люди, точно работавшие с Путиным, напускали на себя торжественный вид и гордо заявляли, что не считают для себя возможным обсуждать законно избранного Президента России с американским политологом.

 Через знакомых политиков высокого ранга Лайн неод-нократно пытался добиться аудиенции у Владимира Путина, но всякий раз его ходатаи получали вежливый, но твердый отказ. Естественно, соответствующие россий-ские службы имели пространное досье на мистера Роджера Лайна, возможно, это и служило причиной отказа в самой даже короткой встрече с Президентом, а, возможно, у него просто не было времени на влиятельного "теневого" политика из Америки, как его характеризовали люди, упорно пытавшиеся организовать так необходимую американцу встречу.

 Похоже, у Владимира Путина просто не было комплекса, в высшей степени присущего Горбачеву и Ельцину, которые никогда не упускали возможность попробовать "обаять" любого влиятельного иностранца, не понимая при этом, что становятся посмешищем для всего мира. К чему было, например, братание Михаила Горбачева на заре его восхождения на политический Олимп с "преподобным" Муном, создателем одной из самых мрачных современных тоталитарных религиозных сект. Ничем не лучше были связи людей из ближайшего окружения Бориса Ельцина с японской сектой "АУМ Синрике", организовавшей взрывы в токийском метро.

 Лайн понимал, что Владимир Путин в своей международной деятельности куда более аккуратен, разумен и разборчив, и он без особого труда может переиграть ограниченного и мало сведущего в международной политике Буша-младшего.

 Лайн пришел к выводу, что американскому президенту нужно, играя хорошо знакомую ему роль "своего парня", строить товарищеские отношения с Владимиром Путиным, при этом не уступая ни на шаг в том, что "Наследие Америки" считало "жизненно важными интересами" США. Иначе говоря: "дружба дружбой, а табачок врозь!" - эта русская пословица всегда нравилась Лайну.

 Ясно, что Роджер Лайн не часто заходил в современный уютный офис фонда Карнеги, располагавшийся в доме на углу Тверской и Пушкинской площади, где в советские времена находилось ВТО - Всеросийское театральное общество в те времена (на первом этаже размещался обожаемый московской богемой знаменитый ресторан ВТО, где любили бывать Высоцкий и иные знаменитости).

 Вышколенная американским начальством русская секретарша Нина, дама средних лет, владевшая тремя иностранными языками, стенографией и компьютером, фиксировала телефонные звонки всех, кто из®являл желание поговорить с мистером Лайном, который, если находился в Москве, первую половину дня каждого понедельника пребывал в офисе фонда.

 - Господин Лайн, в прошлый четверг вас искал баронет сэр Малколм Макфей, звонили журналисты из газет "Иностранец" и "Коммерсант®", а также из телепрограммы "Итоги", прислали факс из приемной... - Она назвала фамилию известного деятеля из Союза Правых Сил.

 - Что хотел баронет? - немного игриво поинтересовался Лайн, обладавший феноменальной памятью, которая подсказала ему, что имя это ему безусловно знакомо, хотя с обладателем его он никогда не встречался. - Зачем британскому аристократу мог понадобиться потомок нищих пресвитерианцев, бежавших почти два столетия назад от суровой британской короны?

 Но Нина не приняла игривый тон американца. Она строго посмотрела на него из-за толстых стекол очков:

 - Сэр Макфей просил договориться о встрече с вами, будет звонить сегодня в двенадцать часов.

 Этих минут Лайну хватило, чтобы вспомнить: Макфей - одно из имен пресловутого Широши. Не зря они тогда с Эндрю Уайтом в захудалом мотеле полистали его досье. Интересно, с чем на этот раз явится этот скользкий и загадочный тип, какую информацию попытается продать? Наверное, и правда пришел час посмотреть на Широши воочию.

 Широши позвонил ровно в двенадцать часов пополудни и предложил поужинать в клубе "Петрович".

 - Это очень близко от вашего фонда, на Чистых прудах, ехать минут десять по бульварам. Если не возражаете, я заеду за вами часов в семь. - Английский Широши звучал именно так, как должен звучать язык представителя британского высшего класса.

 Роджер охотно согласился - его прямо-таки распирало любопытство.

 Ровно в семь часов вечера они встретились. Широши оказался крепко сложенным человеком среднего роста и неопределенного возраста, в безупречно сидевшем на нем светло-сером костюме. В округлом лице можно было при сильном желании разглядеть нечто восточное, за затемненными стеклами очков поблескивали живые, чуть раскосые глаза.

 - Вот мы, наконец, и встретились, мистер Лайн, - дружелюбно улыбаясь, сказал Широши, протягивая руку Роджеру, который был выше его примерно на голову.

 - Искренне рад знакомству, сэр, - пожимая руку, ответил Лайн, не зная, как обращаться к этому загадочному типу.

 У под®езда стояла черная "Волга" с квадратиком пропуска на стоянку Госдумы на лобовом стекле.

 - В России полезно иметь верных друзей, не так ли? - с немного иронической улыбкой спросил Широши, заметив острый взгляд Роджера. - У вас ведь тоже немало друзей в России?

 - Есть немного, - нехотя согласился Лайн.

 Шофер "Волги" хорошо знал дорогу. Они промчались по бульварам и, не доезжая Чистых прудов, свернули в переулок, потом в другой, в®ехали в узкий проулок и остановились перед вывеской, на которой был изображен смешной пузатый человечек.

 - Это и есть тот самый "Петрович", в честь которого назван клуб, - пояснил Широши, пока они спускались в подвал по довольно крутой лестнице. - Клуб принадлежит нескольким художникам, картины одного из них я нередко покупаю. Тут очень уютно и в это время довольно тихо, богемные посетители обычно собираются часам к десяти вечера. Уверен, вам здесь понравится.

 Рослые охранники встретили Широши радушными улыбками, как старого знакомого. Их провели в самый дальний угол зала, где стоял небольшой столик на две персоны.

 Интерьер заведения должен был вызывать ностальгические чувства у поколения людей, помнивших пятидесятые и шестидесятые годы прошлого века: старенький телевизор КВН с маленьким экраном и большой линзой, металлические ходики с гирьками, старый неуклюжий радиоприемник, фарфоровые слоники разных размеров, деревянные стулья с гнутыми спинками и простые столы без скатертей.

 - Своеобразный стиль ретро, дарящий москвичам воспоминания о детстве, - пояснил Широши и, заметив, что Лайн с интересом рассматривает шаржированные бюсты, добавил: - Здесь все "Петровичи" и "Петровны" - и члены клуба, и официантки, и... бюсты. Александр Петрович Пушкин, Михаил Петрович Лермонтов и даже Юрий Петрович Лужков. Несмотря на экономиче-ские проблемы, русский народ, как ему и положено, чувство юмора не теряет.

 Принесли меню в старомодных картонных папках с белыми тесемками. Лайн с недоумением начал читать:

 - "Коммунальная квартира", "Посол Советского Союза", "Судьба Барабанщика", "Петрович вернулся из командировки". Что это? - спросил он.

 - Кухня здесь очень неплохая, - успокоил его Широши, - а названия... Владельцы продолжают шутить в том же стиле. К примеру, "Посол Советского Союза" - это всего лишь соленые огурчики, маринованный чеснок и маринованная черемша. Никогда не пробовали? Советую.

 Лайн, как и большинство американцев, не был гурманом и относился к еде исключительно утилитарно, а потому полностью положился на вкус Широши и не прогадал.

 - Что будете пить? - на правах хозяина спросил Широши.

 - В такую жару я пью только пиво.

 - Разумно. Присоединяюсь к вам.

 Широши сделал заказ на чистом русском языке.

 - Откуда вы так хорошо знаете русский, сэр Малколм? - как бы между прочим поинтересовался Лайн.

 - Разве в моем досье, хранящемся в анналах ЦРУ, не говорится о том, что во мне есть и русская кровь? - невозмутимо вопросом на вопрос ответил Широши.

 - У меня чисто технически не было времени изучить ваше досье, сэр Малколм, вы свалились, как снег на голову, в летней и душной Москве, - отшутился Лайн. - Кстати, зовите меня Роджер, к чему пустые формальности, тем более заочно мы с вами знакомы... - он на мгновение задумался, - наверное, лет двадцать, не меньше.

 - А вы, Роджер, тогда зовите меня Малколм, без всякого "сэра", или Феликс - это имя я ношу в России. Полностью - Артамонов Феликс Андреевич. Когда будет время, проверите по досье, - Широши простодушно улыбнулся.

 Лайна начал немного раздражать ничего не значащий треп, в настоящий момент происхождение этого загадочного господина интересовало его существенно меньше, нежели причина, по которой он попросил о встрече. Будучи до мозга костей разведчиком, Лайн, как в той старой шутке представителей этого почтенного сословия, делил все человечество на агентов и на тех, кто пока еще агентами не стали. Так вот, Широши, Артамонов, Макфей, черт в ступе был агентом, специфическим, но безусловно агентом, дававшим не так часто, правда, но всегда полезную информацию.

 Одно из первых правил, которое вдалбливается начинающим разведчикам, гласит: ценного агента следует холить и лелеять, вникать в его проблемы, по возможности помогать ему, всегда проявлять человеческое участие и никогда не торопить.

 Но Широши, конечно, не был агентом в точном смысле слова, то есть его никто не вербовал, и он тем более никогда не давал никаких письменных обязательств работать на ЦРУ, поэтому Лайн был готов нарушить правило и задать вопрос в лоб. Но излучающий само доброжелательство Широши взял инициативу на себя и не дал своему гостю рта раскрыть, забросав того вопросами:

 - Какая злая судьба пригнала вас, бедный Роджер, в этот душный город, в котором ничего не происходит, не считая регулярных кровавых столкновений противодействующих криминальных группировок? Чем вы здесь занимаетесь?

 - Тем же, чем и всю предыдущую жизнь, - Лайн знал, что перед Широши ему притворяться по меньшей мере глупо.

 - Шпионите, значит. - Улыбка Широши расплылась буквально до ушей, - А за кем шпионите, если это не страшная государственная тайна? Вы ведь уже три года в отставке?

 Лайн еле сдержался, чтобы не отбрить как следует этого наглого всезнайку.

 - Зачем же так грубо и примитивно, дорогой Феликс? - бесстрастно сказал он, - Как независимый эксперт известного вам фонда я изучаю общественное мнение и, заметьте, не нарушаю никаких законов страны пребывания. Я последние годы много путешествую, поскольку всегда люблю держать руку на пульсе мировой политики, - ввернул свою излюбленную фразу Лайн. - Вы же не будете спорить с тем, что мировая политика делается и в России?

 - Тут и спорить не о чем, - охотно согласился Широши. - Но скажите, честно, Роджер, какое место вы и ваши уважаемые и влиятельные коллеги отводите России в будущем мире, которому, по вашему мнению, суждено жить по правилам, диктуемым Конгрессом США и Белым домом?

 - Понимаю, что русская часть вашей многонациональной души, дружище Феликс, может взбунтоваться, но исторический материализм, которым всех жителей Советского Союза пичкали в разных формах с юности до глубокой старости, учит: законы экономики незыблемы, а именно они и правят миром. Если исходить из этих, по-моему, в высшей степени здравых постулатов, то Россия в силу своего экономического состояния просто вынуждена стать младшим и послушным партнером Америки. - В тоне Лайна зазвучали нотки проповедника, несущего заблудшим душам Истину и призывающего служить единому Богу.

 - Судя по всему, вы убеждены в том, что Россия в ближайшие годы должна будет, образно говоря, склонить непокорную голову перед могуществом и величием Америки? - с неподдельным интересом уточнил Широши.

 - Таков ход истории, - уклонился от прямого ответа собеседник.

 - Ход истории - штука непредсказуемая и плохо управляемая, - задумчиво глядя в потолок, изрек Широши. - Никогда нельзя забывать старую истину - ничто так не об®единяет людей, как общая ненависть к кому-то или чему-то. Вам лучше, чем мне, известно, что Америку нигде и никто не любит. В Европе терпели ваши военные базы и вашу грубую солдатню потому, что боялись Советского Союза. Теперь его нет и бояться некого. Отношение к США в Латинской Америке всегда оставляло, мягко говоря, желать лучшего. Нефтедобывающие страны Ближнего и Среднего Востока любят ваши доллары и ненавидят ваш образ жизни. Вы не боитесь, что всеобщая нелюбовь к США может об®единить самые разные государства?

 Лайн с трудом сдерживал ярость. Этот сомнительный тип позвал его ужинать, чтобы оспаривать великую миссию Америки? Роджеру мучительно захотелось в прямом смысле свернуть ему шею. Черт возьми, когда-то он умел это делать одним движением.

 Но ответ его звучал невозмутимо и даже безмятежно:

 - Мы ничего не боимся. Сегодня Америка сильна, как никогда. И на всем земном шаре у нее нет противника, способного бросить ей вызов. Китай будет готов к этому лет через пятьдесят, а мы к тому времени шагнем так далеко, что нас уже не догонишь. - Лайн немного презирал самого себя за то, что тратил время и силы на этого сомнительного выскочку, но его с детства учили отвечать ударом на удар. - Что же касается ненависти к США, как фактора, об®единяющего разные мелкие и слабые страны, вы, любезный сэр Малколм, боюсь, совсем обрусели и забыли знаменитый принцип, на котором строилась великая Британская Империя: "Разделяй и властвуй!". Мы этот принцип постоянно развиваем и совершенствуем, так что Америке судьба Британской Империи не грозит.

 Широши как будто почувствовал за размеренным, даже несколько монотонным голосом Роджера клокочущую в нем ярость и примиряюще сказал:

 - В принципе, Роджер, вы, конечно, правы. Ни Китай, ни тем более Россия, в ближайшие полстолетия не составят США конкуренции в военном могуществе. Вопрос сегодня в другом: способно ли высокоточное, супертехнологическое оружие защитить американских граждан от, скажем так, жутких и нелепых случайностей? Я повторяюсь, ход Истории непредсказуем. Мне было бы крайне интересно выслушать ваше просвещенное мнение, но пора перейти к делу. - Широши опять задумчиво посмотрел в потолок. - Вы ведь, догадываетесь, Роджер, что я пригласил вас вовсе не для обсуждения глобальных перспектив мирового развития...

 - Догадываюсь, - торопливо ответил Роджер и подумал: "Наконец-то!" - а вслух сказал: - Вы, наверное, хотите продать ценные сведения о новых русских военных разработках или какую-нибудь историю, компрометирующую Президента Путина, - с удовольствием подколол он Широши.

 - Вовсе нет. - Почти весь вечер улыбавшееся лицо Широши стало серьезным и даже мрачным. - Сегодня я ничего не хочу продавать вам, потому что имеющаяся у меня информация не товар - речь идет о жизнях тысяч безвинных людей, жителей Америки...

 - Кто и чем им угрожает? - перебил его Роджер.

 - Вот тут-то и начинается самое сложное и страшное. Ничего конкретного я не имею.

 - Тогда... - снова резко перебил его Лайн.

 - Давайте все по порядку. - Широши не обратил никакого внимания на нервную рекцию собеседника. - Некоторое время тому назад я получил достоверную, подчеркиваю, достоверную информацию о том, что в Америке в начале осени планируется провести ряд террористических актов, в результате которых должно погибнуть множество людей.

 - Каков смысл этих актов? - великолепно натренированный мозг Роджера моментально включился в работу.

 - Показать уязвимость Америки. Жертвами станут тысячи ни в чем неповинных людей.

 - Это невозможно! - убежденно возразил Лайн. - Один-два десятка, ну, скажем, сотня, но тысячи... Это просто невозможно!

 - Дорогой Роджер, в нашем мире возможно все. За годы вашей доблестной службы на благо США вы не один раз могли в этом убедиться.

 - Не вижу смысла с вами спорить, Широши. Мне нужна любая конкретная информация! - требовательно сказал Лайн.

 - Спросите еще явки, пароли, вид оружия и имена участников, - поддразнил его Широши.

 Пропустив мимо ушей откровенную издевку, Лайн как ни в чем ни бывало продолжал свой допрос:

 - Кто главарь этих террористов?

 - Главарь в Америке не бывает, вам до него не до-браться, а если и доберетесь, ничего не сможете доказать. У него всегда будет неопровержимое алиби. Даже обвинив его в чем-то подобном вы вызовете в мире такую волну антиамериканизма, что мало не покажется. Ищите исполнителей, они уже в Америке давно и не один месяц готовятся. Мне известно, что они собираются использовать самолеты, не могу сказать, частные или зафрахтованные...

 - Но кто эти террористы?

 - Насколько мне известно, компания там довольно разношерстная - исламские фанатики, радикальные антиглобалисты и просто международные авантюристы всех мастей, среди которых, думаю, есть и американцы, превыше всего ценящие хруст зеленых купюр. Думаю, что финансовую поддержку осуществляют бизнесмены, для которых по каким-то причинам закрыты американские рынки. Определенно могу сказать только одно: русских там нет!

 - Почему вы так в этом уверены? - отрывисто спросил Лайн. Он уже начал обдумывать "русский след" - производители металла из России никак не могли получить доступ на американский рынок.

 - Хотя бы потому, что аналогичные акции планируются и в России.

 - Чем вы можете подтвердить свою в высшей степени туманную информацию? - строго спросил Лайн.

 - Ничем, - просто ответил Широши. - Вы можете мне не поверить, а поверив, не найти затаившихся в Америке террористов, но у меня был крошечный шанс попытаться спасти невинных людей, и я не мог им не воспользоваться. Мой вам последний совет, если позволите, ищите добропорядочных и законопослушных граждан, в®ехавших в Америку за последние три года и проявивших интерес к самолетам, устроившимся на работу в авиакомпании и получившим лицензии на управление различными летательными аппаратами. Хорошо бы хоть временно запретить полеты всех частных самолетов над крупными городами.

 - Правительство никогда не пойдет на подобный запрет. Американская демократия традиционно выше всего ценит личную свободу граждан, - не без гордости назидательно произнес Лайн.

 - Издержки американской демократии, - кисло улыбнулся Широши. - На вашем месте я бы все-таки попробовал поискать террористов среди людей, связанных с самолетами.

 - Вы же прекрасно понимаете, что это практически невозможно, - раздраженно сказал Лайн, - ФБР отличается от советского КГБ тем, что ищет совершивших преступления, а не следит за добропорядочными гражданами.

 - Мое дело предложить, - не стал продолжать дискуссию Широши, - думаю, в глубине души вы мне не поверили.

 - Поверил или нет, принципиальной роли не играет. Я передам вашу информацию в Вашингтон. От имени американского народа я искренне вам благодарен, - высокопарно заявил Лайн.

 - Я сделал то, что мог, а мог я в данном случае очень мало, - печально констатировал Широши.

 Когда они уже поднимались по лестнице к выходу, Лайн как бы невзначай спросил:

 - А что случилось с тем самым знаменитым русским Рэмбо, по прозвищу, кажется, Бешеный, после того, как вы его захватили на острове Маис? Он жив?

 - К сожалению, нет, - безразличным тоном ответил Широши.

 - Вам не удалось заставить его служить вам, и вы его тогда... - Лайн сделал характерный жест рукой.

 - Вы очень плохо обо мне думаете, мистер Лайн, - чеканя каждое слово, сказал Широши. - Признаюсь, мне не удалось уговорить господина Говоркова сотрудничать со мной, поэтому я с миром отпустил его. Бешеного убили в начале весны этого года в Москве во время очередной кровавой бандитской разборки.

 - Жаль парня. Он был настоящий боец, - искренне произнес Лайн.

 - Москва вообще опасный город. Будьте осторожны, Роджер, было бы удивительно глупо завершить столь блистательную карьеру разведчика, став жертвой случайной бандитской пули. - Последняя фраза Широши прозвучала довольно зловеще.

 Лайн тут же вспомнил, что его помощник Эндрю Уайт когда-то сообщил ему странную вещь: все агенты, выходившие на связь с Широши, неминуемо по самым разным причинам умирали. Роджер никогда не считал себя трусом, но ему стало не по себе.

 - Не думаю, что Москва намного опаснее, чем Нью-Йорк или Лондон, - безразлично произнес он.

 - Как знать, как знать, - неуверенно протянул Широши.

 Расстались они немного суховато, но дружелюбно. Широши обещал обязательно сообщить Лайну, если добудет нечто конкретное.

 Ранним утром следующего дня Лайн, как человек служилый, первым делом отправился к резиденту ЦРУ в Москве. Внимательно выслушав рассказ Роджера, тот посмотрел на фотографию президента Буша-младшего с его автографом, висевшую на стене напротив, и после недолгой паузы выдал:

 - Маловероятно. А этот ваш информатор, Роджер, человек надежный?

 - Двадцать с лишним лет не подводил.

 Шифровку в штаб-квартиру ЦРУ в Лэнгли они составили вместе в достаточно обтекаемых тонах.

 По стечению обстоятельств она была расписана к исполнению некоему Марку Корку, который когда-то находился в подчинении у Лайна и люто его ненавидел, считая старым идиотом (что было далеко не так) и злобным последышем эпохи "холодной войны" (что соответствовало истине). Корк, как и было ему предписано, отправился в соответствующий департамент ФБР, где с офицером примерно одного с Корком возраста вдоволь посмеялся над впавшим в маразм знаменитым разведчиком.

 Но бюрократическая машина была уже запущена, и остановить ее было нельзя. По совету сообразительного Корка фэбээрошник заказал в Службе иммиграции данные на три десятка выходцев с Ближнего Востока, обосновавшихся в США за последнее время, и передал их данные в местные отделения ФБР, чтобы проверить на нездоровый интерес к авиации. Агенты на местах вяло взялись за порученное дело - ориентировка казалась маловразумительной.

 "Им там, в Вашингтоне, точно нечем заниматься!" - была единодушная реакция.

 Тем не менее проверка признанных подозрительными лиц началась - кого-то не оказалось дома, и соседи уже давно его не видели, кто-то переехал в другой штат. Те же, кого обнаружили и с кем провели беседу, оказались трудолюбивыми, ни в чем дурном не замеченными гражданами и не имевшими никакого отношения к авиации.

 Так эта информация и утонула в американском бюро-кратическом болоте.

 До одиннадцатого сентября 2001 года оставалось чуть меньше двух месяцев...

 

XVIII.  Теперь их трое

 Во время обеда Савелий был молчалив: его мысли настраивались на выполнение будущего задания. Он как бы уже находился на пути в Панкисское ущелье. Роман и Марианна, незаметно переглянувшись, решили не отвлекать его разговорами, и Савелий, закончив обед, очнувшись на мгновение, благодарно посмотрел на хозяев.

 - Спасибо вам, друзья! - сказал он.

 Ставропольский уловил, что новый приятель благодарил не за вкусный обед, а за понимание его состояния.

 - Роман, я могу еще немного пообщаться с Интернетом? - спросил Савелий.

 - И спрашивать не нужно: работай, сколько потребуется.

 Бешеному стало ясно, что без проводника, который знает Чечню и ее границы с Грузией как свои пять пальцев, ему не обойтись. Совсем было бы здорово, если бы проводник знал чеченский язык. Конечно, можно обратиться за помощью к подполковнику Пуговкину, но тогда пришлось бы посвящать его в суть задания, а делать это Савелий не имел права ни при каких условиях - любая утечка информации могла привести к непредсказуемым последствиям.

 Жаль, что нельзя связаться с генералом Богомоловым: тот моментально предоставил бы нужного человека. Широши дал ему адрес специального файла, на который можно выйти через Интернет, но эту связь разрешается использовать только в крайнем случае и только единожды.

 Савелий задумался: тот ли это крайний случай или можно еще что-нибудь придумать? Пока он размышлял, на мониторе компьютера возник летящий виртуальный конверт и замигала надпись: "Примите сообщение!"

 Импульсивно Савелий хотел позвать Романа: кому, как не ему могло прийти сообщение, но что-то остановило и заставило открыть файл "Почта".

 "Внимание! Сообщение Островитянина для Кавказца-S"!

 "Господи! Так это же виртуальные имена - мое и Широши!" - едва не воскликнул Савелий.

 С Широши они договорились, что "Кавказец-S" будет и паролем, и подписью Бешеного при общении по Интернету.

 "Интересно, что на этот раз изобрел "Островитянин"?" - с любопытством подумал Савелий и набрал текст: "Кавказец-S слушает!"

 "Кавказец-S, завтра, в четырнадцать часов местного времени вы должны быть в Ульяновске для встречи со старым вашим "знакомым". Он не в курсе наших дел, но никаких вопросов задавать не станет. Человеку, которого ОН выделит вам, можете доверять всецело: его участие в моих спектаклях часто оказывалось неоценимым! Желаю удачи!

 Островитянин."

 Савелий без труда догадался, какого "старого знакомого" имеет в виду Широши: в Ульяновске полезным для его нынешнего задания был только один человек - генерал Шаманов Владимир Анатольевич. Именно с ним Савелий познакомился при выполнении одной рискованной операции в Чечне - тогда генерал Шаманов был командующим Западной группировкой войск. Савелий всегда тепло вспоминал этого человека: отзывчивого, бесстрашного и очень компанейского. Солдаты шутили:

 "Дрожи, чечен, - идет Шаманов!"

 Солдаты любили своего командующего и во всю слагали про него легенды, а пресса в то время писала о нем, как о "новом генерале Ермолове". Западная группировка войск под командованием генерала Шаманова "пошла ломить стеною" и била бандформирования наотмашь.

 Конечно же, Савелий с радостью отнесся к предстоящей встрече с ним. Интересно, за сколько он доберется до Ульяновска? Помнится, где-то на полках ему попадался географический атлас. Ага, вот он!

 Савелий взял с книжной полки увесистую книгу, отыскал Ставропольский край и уверенно определил кратчайший удобный маршрут в Ульяновск.

 - Ого! - невольно воскликнул он: вышло около полутора тысяч километров.

 Поначалу Савелий хотел ехать в Ульяновск на машине, но чтобы спокойно преодолеть такое расстояние, нужно выезжать сейчас же, а это невозможно. Придется лететь Аэрофлотом. Савелий взглянул на часы: через пару минут явится пунктуальный Васек-Беспалый, которого Роман пригласил на семнадцать тридцать. Не успел он подумать об этом, как раздался звонок у входа.

 "Три минуты на разговор с Романом, минута на размышление - через пять минут Васек войдет в кабинет", - подумал Савелий и засек время.

 Интуиция вновь его не подвела: через пять минут в дверь кабинета постучали.

 - Входи, Васек, - пригласил Савелий.

 - Откуда вы узнали, что это я, а не кто-то другой? - с чуть заметным удивлением поинтересовался тот.

 - Интуиция и несложный анализ, - ответил Савелий и протянул руку, - здравствуйте!

 - Здравствуйте, Серафим!

 - И каков ответ?

 - Буду рад помочь всем, чем смогу, - серьезно произнес Васек-Беспалый.

 - Роман сказал вам о том, что задание предстоит более, чем рискованное?

 - Сказал, что можем не вернуться.

 - И? - Савелий вопросительно взглянул на него.

 - Рад, что ваш выбор пал на меня. Вопрос можно?

 - Конечно, но пока ответить могу не на все вопросы.

 - Понял... На меня выбор пал потому, что я прошел Афганистан или по каким-то другим причинам? - спросил он с улыбкой.

 Савелий взглянул ему в глаза:

 "Кажется, я не ошибся в этом парне: у него не только быстрая реакция, но и хорошие мозги", - подумал он, а ответил уклончиво: - Вполне возможно, и то и се.

 - Ясно. - Васек-Беспалый сразу стал серьезным. - Оружие брать здесь? Если брать, то какое? - деловито осведомился он.

 - Официальное разрешение есть?

 - Разумеется.

 - В таком случае подготовьте то, каким лучше всего владеете, - ответил Савелий и добавил: - Количество в разумных пределах.

 - Когда выступаем?

 - Завтра.

 - Завтра? - нахмурился Васек-Беспалый.

 - Завтра самолетом в Ульяновск, максимум на один день, потом вернемся сюда и уже отсюда отправимся в дорогу.

 - Понял, - облегченно вздохнул он.

 - У вас есть человек, который займется подготовкой нашего обеспечения, не задавая лишних вопросов?

 - Конечно.

 - К возвращению из Ульяновска он должен приобрести на мое имя приличную машину: быстроходную, маневренную, приспособленную для горных дорог и престижную.

 - В пределах какой суммы?

 - Не имеет значения! Валюту, наликом, могу дать перед отлетом, а если нужно, то и сегодня вечером.

 - Джип "Лендровер" подойдет?

 - Вполне.

 - Тогда и оформлять не нужно: он на меня записан.

 - Сколько?

 - Нисколько: я же сам буду за рулем.

 - Его вряд ли удастся сохранить в целости.

 - Понятно... Мне он достался за пятнашку.

 - Двадцать пять устроит?

 - Шутите?

 - В эту сумму входит и ваш гонорар, - пояснил Савелий и добавил, заметив, что Васек-Беспалый пытается возразить: - Всякий труд должен быть оплачен. Это деньги работодателя.

 - Как скажете, - весело заметил тот. - Поворот неожиданный, но на удивление приятный.

 На следующий день Савелий с Васьком-Беспалым вылетели из Минеральных Вод в Ульяновск. Приземлились в Центральном аэропорту и поймали такси. Водитель оказался веселым парнем, хорошо знающим родной город. Услышав, что пассажирам нужно найти дом, где работает губернатор, он не без юмора спросил:

 - Уж не с генерал-губернатором ли встреча?

 - В точку попал, шеф, - улыбнулся Савелий. - Как вам живется с новым губернатором?

 - Пока трудно сказать, но я лично голосовал за Владимира Анатольевича и верю в него!

 - И сколько нам добираться до резиденции губернатора? Кстати, где он расположен?

 - На Центральной площади имени Ленина, дом один. Раньше там обком партии рулил, теперь Шаманов. Ехать минут тридцать, не больше...

 Желтое пятиэтажное П-образное здание с колоннами, явно построенное в пятидесятых годах, и сейчас выглядело весьма внушительно.

 При входе дежурный офицер спросил:

 - Вы к кому?

 - К губернатору, - ответил Савелий.

 - У вас назначено?

 - На четырнадцать часов.

 - Могу я взглянуть на ваши документы?

 Савелий протянул свое удостоверение. Тот его внимательно изучил и вопросительно взглянул на Васька Беспалого.

 - Он со мной.

 - Извините, но мне нужно доложить...

 Савелий пожал плечами, а старший лейтенант поднял трубку прямой связи.

 - Наталья Алексеевна, здесь товарищ Филимонов с сопровождающим... Хорошо. - Он положил трубку и посторонился. - Проходите на третий этаж: Владимир Анатольевич ждет вас. - Официально-сухой тон офицера сразу стал доброжелательным.

 В огромной приемной их встретила молодая симпатичная блондинка, которая, приветливо улыбнувшись, предложила войти, многозначительно заметив при этом:

 - Владимир Анатольевич, ради вас даже передвинул встречу, назначенную неделю назад.

 Кабинет губернатора напоминал небольшой зал. Впереди, у самой стены, внушительный стол сталинских времен. Он весь заставлен телефонами, папками с бумагами. От него, образуя букву "Т", тянулся длинный стол, обставленный мощными стульями. Едва они вошли в кабинет, Шаманов встал к ним навстречу, на ходу протягивая руку.

 - Здравствуйте, товарищ Филимонов. - Он внимательно посмотрел на Савелия, словно пытаясь что-то вспомнить, но их чеченская встреча настолько ушла в далекое прошлое, что никак не сообразовалась с нынешней.

 Губернатор повернулся к Ваську-Беспалому.

 - Василий Валентинович Зарайский, мой помощник, - представил Савелий, и генерал тоже пожал ему руку, потом повернулся к Савелию.

 - О вас мне звонил из Москвы человек, которому я весьма обязан, и потому не буду ни о чем спрашивать, а просто скажу, что с удовольствием помогу вам в вашей миссии и познакомлю вас с моим бывшим командиром группы оперативной разведки армии. Не буду перечислять все достоинства этого человека, скажу только одно. Это один из немногих людей, кому я безоговорочно и в любой момент доверю свою жизнь.

 - После такой лестной оценки и вопросы задавать неловко, - с улыбкой заметил Савелий.

 - Неловко, но необходимо, верно? - осведомился Шаманов. - А потому спрашивайте без реверансов, - предложил он.

 - Ваш разведчик говорит по-чеченски?

 - И по-чеченски, и на фарси, и по-турецки, и по-арабски, и еще на нескольких восточных и европейских языках, причем на каждом говорит, как на родном: Томаз Автандилович Николадзе закончил отделение восточных языков Тбилисского университета и закрытые курсы военных переводчиков. И, как положено настоящему разведчику, владеет не только любыми видами оружия, но и многими видами рукопашного боя.

 - У него столько замечательных качеств, что не имею права не спросить вас, уважаемый Владимир Анатольевич: вам не жалко расставаться с таким человеком? Наверняка он в вашей охране состоит.

 - Начальник службы безопасности, - поправил губернатор. - Честно отвечаю: жалко! - Генерал вздохнул и с некоторым смущением проговорил: - Обещал не задавать вопросов, но... - Он вопросительно взглянул на Савелия.

 - Спрашивайте, - в тон ему предложил Савелий, - отвечу, если смогу.

 - Задание опасное?

 - Более чем, - прямо сказал Савелий.

 - Понятно. Больше ни о чем не спрашиваю, но прошу выполнить одну просьбу.

 - Какую?

 - Останьтесь в живых, ребята, - тихо проговорил генерал.

 - Мухтар постарается, - ответил Савелий своей любимой присказкой, и Шаманов снова наморщил лоб, пытаясь что-то вспомнить.

 - Извините Серафим Кузьмич, мы с вами не могли где-то раньше встречаться?

 - Кто его знает: мир столь широк, а дорог так много, - неопределенно заметил Савелий. - А может, просто кого-то вам напоминаю?

 - Может... - Шаманов взглянул на часы и нажал кнопку селектора: - Наташа, Николадзе явился?

 - Да, Владимир Анатольевич.

 - Пусть войдет.

 Услышав от Шаманова характеристику человека, с которым ему придется выполнять опасное задание, Савелий нарисовал его себе этаким крепышом грузином с яркой, запоминающейся внешностью. Но был несколько обескуражен, когда тот вошел в кабинет. До крепыша ему было далеко, ростом он тоже не вышел. Николадзе обладал такой нейтральной восточной внешностью, что его вполне можно было принять и за чеченца, и за турка, и за араба. При всем при том описать его внешность было совсем не просто.

 - Томаз, познакомься с твоим новым... - Губернатор запнулся, не зная, как представить Савелия.

 - ...с твоими новыми партнерами, - пришел на помощь Савелий, крепко пожимая ему руку. - Серафим, а это Василий.

 Тот молча ответил на рукопожатие и как-то особенно внимательно поглядел на Василия, но ничего не сказал и вопросительно взглянул на Шаманова.

 - Поступаешь, как я уже тебе говорил, в полное распоряжение товарища Филимонова, - сказал генерал и добавил, чтобы не оставалось никаких недоговоренностей: - Служи, как мне, дорогой Томаз. - Затем обнял его по-отечески и подтолкнул к выходу, чтобы скрыть нахлынувшие чувства. - Ладно, идите, а то мне сейчас с иностранцами встречаться, подготовиться нужно...

 - Спасибо вам, Владимир Анатольевич, - поблагодарил Савелий, пожимая ему руку на прощанье.

 - Спасибо потом скажешь, - отмахнулся генерал.

 Когда они вышли из здания, Томаз спросил:

 - Когда мы отбываем из Ульяновска?

 - Самолет через четыре часа, - ответил Савелий.

 - Тогда, если не возражаете, приглашаю вас в свою скромную холостяцкую квартиру попить-покушать на дорогу...

 - И поговорить, - добавил Савелий.

 - Разумеется...

 Отдав должное грузинским блюдам, отменно приготовленным хозяином, Савелий рассказал о сути задания, которое им предстоит выполнить, впрочем, пока не называя имени Марселя.

 - Насколько достоверны сведения о том, что готовятся террористические акции на территории России? - спросил Томаз.

 - Они достоверны, а вот конкретные доказательства их достоверности мы и призваны предотвратить, - сурово произнес Савелий.

 - Взорвать атомную электростанцию может только либо безумец, либо...

 - ...отмороженный фанатик веры, - закончил за него Савелий. - А таких в Чечне, уверен, вы знаете не хуже меня, более чем достаточно.

 - Не могу не согласиться с вами, - вздохнул Томаз.

 - Если нет возражений, то давайте перейдем на "ты", тем более, мне кажется, мы все трое побывали за Речкой, а это сближает... - Бешеный улыбнулся.

 - Коль скоро вы об этом упомянули, то признаюсь, что немало лет назад горячо поддержал представление Василия к ордену Боевого Красного Знамени за уничтожение одного крупного командира душманов. - Николадзе пристально посмотрел на Зарайского.

 - Я вас... тебя, товарищ старший лейтенант...

 - Уже майор, - поправил Томаз.

 - Поздравляю. - Васек-Беспалый крепко пожал ему руку. - Так вот, я вас...

 - Тебя, Василий, тебя, - снова поправил Николадзе.

 - На "ты", так на "ты". В тот день, никогда его не забуду, именно ты и проводил с нами инструктаж и снабдил сведениями о том, где может находиться этот бандит. Остальное, как говорится, было делом техники.

 - Послушать тебя, так ты тогда словно к теще на блины сходил. А ведь этот Алимхан постоянно находился в окружении пятидесяти своих головорезов, и ты трое суток неподвижно лежал в засаде, дожидаясь, когда тот на мгновение засветится в твоей оптике.

 - Так ведь это и есть техника, - несколько смущенно упирался Васек Беспалый.

 - Ладно, ребята, пора от дорогих воспоминаний перейти к насущным делам, - прервал Савелий. - Исходя из рассказанного мною, какие будут предложения? Особенно хочется услышать тебя, майор.

 - Насколько я понял, этот отморозок находится пока в Панкисском ущелье, и нам нужно найти способ либо выманить его оттуда, либо самим достать его.

 - Точно, - кивнул Савелий.

 - Как будем добираться в осиное гнездо?

 - На "Лендровере", - ответил Савелий.

 - Нормально, - задумчиво кивнул майор. - Наиболее перспективно, мне кажется, одновременно поставить на две лошадки. - Он сделал небольшую паузу. - Во-первых, попробовать выйти на него, во-вторых, сделать нечто, что заставит его самого выйти на нас.

 Савелий с интересом взглянул на нового знакомца: примерно об этом он и сам подумывал, узнав от Оксаны, что Марсель использует в качестве прикрытия торговлю наркотиками.

 - Есть одна идея, - проговорил Бешеный и рассказал о том, как намерен сыграть на официальном занятии интересующего их "об®екта".

 - На это нужны большие деньги, очень большие, - заметил Николадзе.

 - В деньгах проблемы нет, - заверил Савелий.

 - А у вас, Серафим и Василий, есть какие-то легальные документы, должности?

 - В Чечне с моими документами лучше сразу перейти на нелегальное положение и никому их не показывать, - улыбнулся Василий.

 - А у меня только это. - Савелий достал свое удостоверение, которое внимательно изучил Томаз.

 - Подходящая отмазка, думаю, что и там, при соответствующих пояснениях, пройдет. - Он вернул удостоверение. - А для тебя, Василий, надеюсь, сумею кое-что придумать, только позволь сделать твою фотографию на память. - Он подмигнул.

 - Анфас, профиль и... фас, - уныло пошутил Василий.

 - Хватит и анфас, - в тон ему ответил Томаз.

 Он достал из ящика стола "поляроид", сфотографировал Василия и, убедившись, что карточка получилась, сказал:

 - А теперь разрешите покинуть вас на час, максимум на полтора. Душ, телевизор, напитки и кровати в вашем распоряжении: прошу не скучать.

 Майор вернулся как обещал: ровно через полтора часа.

 - Я сохранил свою легенду, которой пользовался в чеченскую кампанию. - Томаз показал удостоверение исламской организации "Священный джихад", базирующейся в Великобритании.

 - Томас Петерсон? - прочитал Савелий. - Очень удобно, значит, нужно привыкать только к ударению. А какой документ будет у Василия?

 - Я связался со своим знакомым, который поможет нам на первых порах в Чечне для обрастания связями, он и предложил выправить ему удостоверение частного охранного чеченского агентства "Дети Аллаха".

 - Неужели такое есть? - удивился Савелий.

 - Сейчас фирмы не существует, но об этом никому не известно, - с усмешкой ответил Томаз. - Хотя в свое время слышали о ней многие: это агентство участвовало в охране Дудаева.

 - Серьезная фирма, а документ не сильно отличается от настоящего?

 - Обижаешь, командир. - Он протянул удостоверение. - Во-первых, у меня сохранился настоящий бланк удостоверения за подписью самого Гелаева, что же касается детальной проверки, то даже если у кого-то и сохранились списки этого агентства, в чем я сильно сомневаюсь, фамилия и имя этого человека там будут Алимжан Харисович Хамдамов.

 - Но Василий же не знает чеченского, - напомнил Савелий.

 - А он и не должен его знать, потому что родом из Кисловодска: мама - чеченка, а отец - татарин.

 - Надеюсь, настоящий Алимжан нам не встретится? - спросил Василий.

 - По официальной версии он пропал без вести, на самом деле погиб. - Томаз выразительно провел рукой по горлу. - Родители умерли, других родственников нет.

 - А мне нравится иметь с тобой дело, дорогой Томаз, - одобрительно проговорил Савелий.

 - То ли еще будет! - довольно улыбнулся майор и деловито добавил: - Я не в курсах, насколько вы продумали проблему оружия, и на всякий случай принял кое-какие меры: по прилете нас встретит мой бывший заместитель и снабдит всем необходимым. Хорошо бы нас встретили на том "Лендровере".

 - Зачем? - не понял Савелий.

 - Мысль одна пришла...

 В Минеральных Водах их действительно встречал, причем прямо у трапа, здоровенный мужчина лет сорока, под два метра ростом. Увидев Томаза, он радостно бросился к нему и крепко обнял, похлопывая по спине и приговаривая:

 - Сколько же мы с тобой не виделись, командир!

 - Хватит, задушишь, медведь! - пытался высвободиться из об®ятий майор: было видно, что этой встрече он тоже был рад. - Познакомься с моими друзьями Серафим и Василий - наши ребята, - и чуть тише добавил: - Афганцы.

 - Очень рад! - Он крепко пожал руку и представился: - Медведев, Александр...

 - Вполне соответствует, - заметил Савелий, потирая пальцы после его рукопожатия.

 В этот момент к Ваську-Беспалому подошел парень очень похожий на Василия.

 - Познакомьтесь, это мой брат - Анатолий, - представил Василий.

 - Как поедем? - спросил Анатолий, после того как каждому пожал руку.

 - А ты на "Лендровере"? - поинтересовался Васек-Беспалый.

 - Как ты и просил, - пожал тот плечами.

 Василий вопросительно взглянул на Томаза.

 - Саша, возьми ключи от "Лендровера" и постарайся сделать все, что сможешь, причем максимально быстрее, - попросил друга Николадзе.

 - Если по полной программе, то пару-тройку дней нужно, - ответил Медведев на незаданный вопрос майора.

 Томаз повернулся к Савелию.

 - Сколько у нас есть времени? - спросил он.

 - Лучше двое суток, еще лучше тридцать часов.

 - Понял, Сашуля? - Томаз повернулся к своему бывшему заместителю.

 - Как не понять, - поморщился тот. - Столько лет прошло, а ты, командир, не меняешься, - беззлобно пробурчал он и взглянул на Савелия за поддержкой: - "Когда нужно, командир?" Всегда отвечал: "Вчера, Саша!"

 - А что ты отвечал? - весело спросил Томаз.

 - Нужно, так нужно, - со вздохом ответил тот, а Николадзе сказал:

 - Друзья, знаете, какое прозвище было у Саши в Афгане?

 - Медведь! - ответил Василий.

 - Это очевидно, - кивнул Томаз. - А еще какое?

 - "Нужно так нужно" - догадался Савелий.

 - Точно! - воскликнул Медведев и добавил: Господи, командир, как же я соскучился по тебе и нашей жизни за Речкой! - Он вновь крепко обнял Томаза. - Ладно, давай ключи, Толик: нужно марку держать, а то командир подумает, что его зам изменился в худшую сторону за эти годы. Пока, ребятишки! - Он потряс своим кулачищем. - Будет готово, позвоню тебе на мобильник, командир. Видите стоит черный "Мерседес"? Он в полном вашем распоряжении.

 Александр протянул ключи Томазу, взял у Анатолия ключи от "Лендровера" и поспешил к выходу. С полдороги вернулся, сунул руку в карман, достал пакетик и протянул своему бывшему командиру.

 - Что это?

 - Адрес и ключи от квартиры, в которой можно отдохнуть по-человечески. - Он едва ли не бегом, словно боясь, что тот откажется, устремился прочь.

 - Чего это он? - не понял Савелий.

 - Боюсь, что в этой квартире нас ожидает сюр-приз. - На лице майора появилась какая-то странная улыбка, но он тут же стер ее и бодро сказал: - Ладно, двинулись; потом будем разбираться, что это за сюрприз.

 Когда они от®ехали, Савелий спросил:

 - Скажи, Томаз, что ты там задумал с джипом?

 - А это уже мой сюрприз, - загадочно протянул Николадзе.

 Заместитель Томаза оказался верен своему афганскому прозвищу "Нужно так нужно": не прошло и тридцати часов, как машина стояла у дома, где Медведев предложил отдохнуть своему командиру. Был и сюрприз. Ровно в полночь в дверь позвонили. Томаз удивленно взглянул на Савелия.

 - Странно, кто это мог быть? - спросил он.

 - Может, "Нужно так нужно"? - предположил Василий.

 - Вряд ли, он бы обязательно предупредил по телефону, - возразил Томаз.

 В дверь снова настойчиво позвонили.

 - А может, обещанный сюрприз? - усмехнулся Савелий.

 - Какой к черту сюрприз в полночь?

 - Откроем и узнаем. - Савелий подошел к двери и спросил: - Кто там?

 - Господин Николадзе дома? - спросил тонкий женский голос.

 Савелий чертыхнулся про себя, посетовав, что нет дверного глазка, и открыл дверь. За порогом стояли две девицы, в профессии которых можно было не сомневаться. Как говорится, в меру стройные, в меру упитанные, в меру симпатичные, и их тела в меру прикрыты одеждой: одна брюнетка, другая блондинка. На двоих не больше сорока пяти лет.

 Увидев Савелия, девушки кокетливо улыбнулись.

 - Это вас зовут Томаз? - осведомилась блондинка.

 - Неужели я похож на грузина? - хмыкнул Савелий.

 - Всякое бывает, - жеманно ответила брюнетка.

 - Томаз, это к тебе! - позвал Бешеный.

 - Кто? - спросил тот.

 - Сюрприз, - усмехнулся Савелий.

 - Какой еще сюрприз? - пробурчал Николадзе, выходя в прихожую, вышел и застыл в некотором замешательстве.

 - Так это вы - Томаз Николадзе? - совсем по-детски спросила блондинка.

 - Я, а что? - глуповато улыбаясь, кивнул тот.

 - Тогда мы к вам, - дуэтом сказали девушки и многозначительно хихикнули.

 - Ко мне?

 - Саша приказал, чтобы мы скрасили ваш досуг, - пояснила брюнетка. - Готовы выполнить любую вашу фантазию.

 - Не беспокойтесь: все оплачено до утра.

 - Ну... - хотел ругнуться Томаз, но в сердцах лишь произнес: "Нужно так нужно"!

 Однако девицы восприняли его слова как приглашение войти в квартиру.

 - Вот и отлично, мальчики! - обрадовались они. - А то мы машину уже отпустили. - Они подхватили огромные полиэтиленовые сумки и ввалились внутрь.

 - Здесь все, что нужно для хорошей вечеринки. Помогите, мальчики! - воскликнула брюнетка, протягивая Савелию пакеты, а увидев Василия, обрадовалась: - Так вас трое! Очень хорошо. Меня Леля зовут, а ее - Рита.

 Томаз, переглянувшись со своими новыми знакомцами, обреченно махнул рукой и закрыл входную дверь: не выгонять же девчонок на улицу. Тем более что в трехкомнатной квартире вполне можно разместиться при любом раскладе. Через час-другой, когда было достаточно выпито для того, чтобы потянуло на секс с проститутками, Савелий, помахав на прощанье рукой, отправился спать в дальнюю комнату. После недавнего общения с Оксаной, его вовсе не тянуло на подобные подвиги. Во всяком случае, ему так думалось...

 Не успел он поспать и пару часов, как почувствовал, как к нему кто-то прижался. В этот миг ему снилась Джулия, и ему показалось, что это она оказалась рядом, но просыпаться не хотелось, и он лишь протянул к ней руки.

 - Какой ты сильный! - раздался восхищенный незнакомый голос.

 Савелий с недоумением открыл глаза и дотянулся до ночной лампы: рядом с ним лежала брюнетка Леля и ласкала его тело.

 - Господи, вы из Рэксов! - вдруг воскликнула она, уткнувшись взглядом в его наколку.

 Сон мгновенно исчез, Савелий сел в кровати.

 - Откуда тебе известно про Рэксов? - настороженно спросил Бешеный.

 - Мой отец прошел Афганистан: он служил в воздушно-десантных войсках.

 - Служил?

 - Год назад он застрелился: старые раны замучили. - Девушка вздохнула с грустью. - Потому-то мне и пришлось заняться этим, после гибели отца мама слегла, а есть еще братик - ему одиннадцать. - Она настойчиво опустила руку вниз. - Вы, Сема, не беспокойтесь, я сама все сделаю, - поняла по-своему она его неготовность к эротическим играм.

 Савелий мягко отвел ее руку, поднялся, достал из пиджака пятьсот долларов и протянул девушке.

 - Вот что, Леля, езжай домой и попробуй с помощью этих денег начать новую жизнь. Хотя бы в память о своем героическом отце, хорошо?

 Леля смотрела то на Савелия, то на зеленые купюры, и на ее глазах навернулись мокрые бусинки слез.

 

XIX.  По пути в Панкисское ущелье

 По предложению Николадзе в Чечню поехали через Дагестан. Этот крюк в несколько сотен километров удлинил их путь к цели, но по-другому было нельзя.

 Мустафа, проводник, много лет назад завербованный Томазом, был неоценимым для их группы не только уникальным знанием приграничной местности, в которую они направлялись, но и тем, что в силу своей безотказности он был знаком как с пограничниками обеих стран, которые часто обращались к нему за помощью провести их по тропам, известным только ему, так и с наркоторговцами, по тем же причинам.

 Когда дагестанский знакомец Томаза доставил их к дому Мустафы, он сразу же, с разрешения Николадзе, отправился домой, сославшись на больного ребенка.

 Мустафа был турком по происхождению, но родился на границе Грузии и Чечено-Ингушетии: его отец, ограбив ювелирную лавку, бежал в Грузию еще в двадцатые годы. Промотав привезенные тайком через границу драгоценности, отец Мустафы устроился лесником, и за более чем три десятка лет не только исходил свой край вдоль и поперек, но и всем сердцем полюбил свою новую родину. Любовь эту передал сыну, и после его смерти Мустафа занял его место лесника.

 Не вдаваясь в конкретные детали, Томаз поставил перед Хамид-ханом две задачи: во-первых, по возможности быстрее распустить слух среди местных наркоторговцев, что в округе появился богатый "купец" белого зелья, во-вторых, "без шума и пыли", провести их в Панкисское ущелье.

 Нужно заметить, что после развала Советского Союза у Мустафы появились личные претензии как к Грузии, так и к Чечне. Грузины несколько месяцев продержали его в тюрьме "за нелегальный переход границы Грузии": так ему отомстили за то, что он отказался быть проводником родственника местного начальника грузинской милиции, который внаглую приторговывал наркотиками на территории России.

 Дело в том, что у Мустафы были друзья и в Грузии, и в Чечне. Его отец был человек мобильный и общительный, что на Кавказе особенно ценится, и маленький Мустафа вместе с отцом, хотя сами жили в Дагестане, нередко наезжали то в Грузию, то в Чечню. Эти друзья детства сохранились у Мустафы, который был человеком добрым и внимательным, и всегда радушно принимал у себя в доме грузинских друзей. Потому выдвинутое против него обвинение счел для себя самым большим оскорблением.

 А в Чечне в достопамятные дудаевские времена нелепо погиб его единственный сын, офицер запаса. Поехал в Грозный навестить бывшего однополчанина-чеченца и не вернулся. Что там на деле произошло, Мустафа толком так и не узнал, сообщили только, что Яшер погиб в пьяной драке, что само по себе было странно, поскольку покойный практически не пил. Мустафа был убежден, что его сына убили чеченцы, поскольку он считал себя советским офицером, а про Дудаева открыто говорил, что тот изменил присяге.

 Мустафе Россия ничего дурного не сделала, и он согласился помогать Томазу, и дал самому себе клятву служить России верой и правдой. Ведь за Россию сложил голову его сын.

 Этот шестидесятивосьмилетний человек, воспитанный на любви к природе и вере в ближнего, с первых же минут знакомства с Савелием почувствовал к нему отцовские чувства. А узнав, с каким трепетом Савелий относится к деревьям - зоркий глаз старого лесника заметил, как тот напитывался от мощного дуба энергией, - Мустафа полюбил его всем сердцем и не отставал от него до тех пор, пока Бешеный не согласился, хотя бы пару дней, погостить в его лесном доме. Кроме самого хозяина, тут проживали еще две кавказские овчарки, корова, несколько овец и огромное количество птичьего народа: индюшек, гусей, кур и даже целое семейство страусов, потомков подаренной одним австралийским бизнесменом пары.

 Савелий принял приглашение погостить, во-первых, из уважения к этому чудесному старику, во-вторых, время работало на них, что, пожалуй, было важнее: слух о "купце", готовом приобрести крупную партию "порошка", мог дойти до Марселя и вызвать его интерес.

 Мустафа оказался на редкость великолепным рассказчиком, знавшим огромное количество историй, легенд и сказаний о животных, деревьях и растениях. Савелий едва ли не с открытым ртом внимательно слушал их и впитывал народную мудрость, наслаждаясь при этом удивительной природой Кавказа. А Томаз и Василий с удовольствием охотились.

 Так прошло два дня, и Савелий, как приверженец активного действия, начал подумывать, не пора ли им отправиться навстречу неизвестности. Заметив его нетерпение, чуткий Мустафа просил не спешить: "потеря одного дня может сократить путь к цели на неделю", многозначительно добавил он. И оказался прав: на третий день старый лесник извинился и исчез на пару часов. А когда возвратился, с некоторой грустью сказал:

 - Пора отправляться в путь.

 - Очень хорошо! - обрадовался Томаз.

 - Но почему ты такой грустный, отец? - спросил Савелий.

 - Мне не нравится человек, который хочет с тобой встретиться, Серафим, - откровенно заявил тот.

 - Почему?

 - Очень скользкий грузин, "белой смертью" торгует, - брезгливо пояснил Мустафа.

 - Но тебе не раз приходилось иметь дело с наркоторговцами, - заметил Томаз.

 - С тех пор я стал старше и мудрее: многое переосмыслил в этой жизни. Извини, Томаз, но даже если бы ты ко мне обратился с просьбой связать тебя с подобной сволочью, отказался бы, но я уверен, что у этого парня, - он кивнул в сторону Савелия, - богоугодные помыслы, направленные на благо людям.

 - А у меня, значит, не богоугодные? - обиделся Томаз, - выходит, в меня ты перестал верить?

 - Не то говоришь, дорогой Томаз, совсем не то! Горяч ты больно, а потому и можешь совершить ошибку: горячий человек нетерпелив, а чтобы делать настоящее добро требуется много терпения! - провозгласил он словно оракул, подняв кверху указательный палец. - Помнишь, как говорил железный Феликс? Горячее сердце, холодный ум и чистые руки! У тебя горячее сердце и чистые руки, но ум твой пока тоже горячий.

 - Расскажи, отец, подробнее о том, кто ищет встречи с нами, - Савелий перевел разговор на другую тему и перехватил благодарный взгляд Томаза, который ругал себя за несдержанность и не знал, как успокоить старика.

 - Таких я много повидал в своей жизни, на Востоке про них говорят: "Пустая арба громче гремит!"

 - Хочешь сказать, что желаний много, да возможностей нет? - уточнил Василий.

 - И ты нетерпелив, сын мой, - улыбнулся старый лесник, - но тебя много спасает твоя молчаливость.

 - Тогда не понимаю, зачем нам этот болтун, с которым ты хочешь нас связать? - вставил Томаз.

 - Да, Реваз Папилашвили настоящий пустобрех, отсидевший пару лет за кражу в магазине, грузинский еврей, самого плохого пошиба мелкий торговец, которого никто всерьез не принимает, - согласился Мустафа, - и я бы не стал верить его обещаниям и заключать с ним даже маленькую сделку, но... - он снова поднял указательный палец и выжидающе обвел взглядом гостей.

 - Но его длинный язык донесет весть о нас нужному нам человеку, - закончил за него Савелий.

 - Я и говорю: мудр ты, сынок, не по годам, - добродушно улыбнулся старый лесник. - Поедем, однако: пора нам...

 Характеристика Реваза Папилашвили, данная Мустафой, оправдалась на все сто процентов. Почуяв в Савелии действительно богатого наркодилера, чего только он не пытался наобещать тому, только бы не упустить. Твердил о своих "могучих" покровителях, направо и налево сыпал известными именами, просил несколько дней отсрочки, чтобы дождаться "своего человека, который вот-вот до-ставит большую партию героина". Но Савелий жестко стоял на своем: за пять дней ему нужно приобрести не менее двадцати килограммов и вернуться назад, чтобы не потерять клиентуру.

 Савелий видел, как у Папилашвили губы затряслись от жадности, когда он услышал о требуемом количестве, и понял, что тот постарается довести эту новость до настоящих наркобаронов, чтобы слупить с тех свой процент и приобрести репутацию нужного человека.

 На прощанье Савелий сказал Ревазу, используя блатной жаргон и глядя ему в глаза не моргая:

 - Слушай сюда, земляк, не советую вводить кого-то в заблуду и базарить, что капуста у меня при себе и меня, якобы, легко почистить: это будет полный порожняк, понял?

 - Как не понять, братишка, - его забегавшие глазки доказали, что Савелий попал в точку.

 - А коль понял, то приоткрою тебе тайну, - он наклонился к его уху, - не дай бог, кому-нибудь меня кинуть: это общаковые бабки. Вся братва поднимется: порвут, как грелку, понял?

 - И черт меня дернул! - с испугом невольно прошептал тот...

 - Не делай глупостей, и черт станет другом, - назидательно посоветовал Савелий.

 - Вы куда и когда отправляетесь? - взяв себя в руки, спросил Реваз, но увидев недобрый взгляд собеседника, тут же пояснил: - Я к тому, как с вами переговорить, если что?

 - Запиши номер, по которому можно со мной связаться, - Савелий продиктовал номер мобильного телефона Томаза и, подумав, что риска особого нет, а эта информация может существенно сократить ожидание встречи с нужным человеком, добавил: - Едем через Ведено в сторону Ахметского района, а потом в Панкисское ущелье...

 - Можно еще вопрос?

 - Если по делу.

 - Кто эти люди с тобой?

 - Тот, что пониже ростом - Томас Петерсон из Англии, уважаемый член исламской организации "Священный джихад", повыше - его телохранитель, старик - наш проводник, а что?

 - Вдруг кто спросит...

 - Ну-ну...

 Когда "пустобрех" отбыл восвояси, Савелий передал их разговор Томазу, и оба согласились, что Реваз заглотил наживку на все сто.

 - Здорово, что ты сказал про деньги из воровского общака, - одобрил Томаз.

 - Честно говоря, как-то случайно вышло, - признался Савелий.

 - Но очень своевременно! - еще раз одобрил тот, однако осторожно спросил: - А если наш "об®ект" захочет проверить эту версию? Сам же говорил о его лисьей осторожности.

 - На этот счет у меня туз спрятан в рукаве, - загадочно улыбнулся Савелий, имея в виду ставропольского авторитета, о котором, естественно, рассказывать Томазу не стал.

 - Единственное, что меня настораживает, почему он заинтересовался нашим маршрутом?

 - Думаешь, рискнет поживиться?

 - Он? Нет, труслив слишком...

 - Я тоже так думаю, - согласился Савелий, - но те, кому он расскажет о "богатом купце", могут и попробовать.

 - Их ждет большой сюрприз. - загадочно усмехнулся Томаз, ласково погладив по крыше джип: его глаза в этот момент заблестели, как у захмелевшего человека.

 - Не знаю насчет сюрприза, но сразу после Ведено нужно быть максимально осторожным и внимательным, - заметил Савелий...

 Бешеный не зря подозревал, что Реваз не просто так интересовался их маршрутом. Чем больше опасности могла создать ситуация, тем больше она увлекала Савелия, поскольку у него накопилось столько злой энергии, что ей требовался выплеск, и очень уж не терпелось проверить свою интуицию. Интересно, с какими силами им придется столкнуться?

 А еще Савелию было любопытно, какими прибамбасами начинил их "Лендровер" помощник Томаза. По-тихому попытался он выяснить у Васька-Беспалого, какие изменения произошли в его джипе, но единственное, что тот заметил, это какую-то новую панель, почти незаметно вмонтированную в торпедо рядом с бардачком и то, что машина явно потяжелела, хотя на скорости это никак несказалось.

 Ждать ответы на возникшие вопросы оставалось не долго...

 Стоило им выехать из Ведено и подняться на горный лесной массив, как Савелия охватила тревога, какая бывает у сильного спортсмена перед стартом. Более всего настораживала довольно узкая грунтовая дорога, на которой могли с трудом раз®ехаться две легковые машины. Грузовым приходилось прижиматься вплотную к деревьям и останавливаться.

 - Ребята, внимательнее! - азартно скомандовал Савелий, пристально вглядываясь вперед.

 - Что, думаешь, рискнут? - недобро усмехнулся Николадзе.

 - Во всяком случае, попробуют, - ответил Савелий, доставая из подмышечной кобуры подарок Ставрополь-ского - пистолет Стечкина.

 - Тогда, если не возражаешь, давай с тобой поменяемся местами, - предложил Томаз, сидящий сзади рядом с дремлющим Мустафой.

 - Зачем? - не понял Бешеный.

 - Увидишь, - загадочно улыбнулся тот.

 - Как скажешь. - Савелий ловко перебрался с переднего сидения назад, а Томаз занял его место.

 Васек-Беспалый, успевший немного узнать, на что способен его новый командир, никак не реагировал на их приготовления и удвоил внимание к дороге, не забывая всматриваться в придорожные насаждения. Предостережение Бешеного оказалось как нельзя кстати. Не успели они миновать большой поворот, как впереди увидели черный "Мерседес", который, при их появлении резко развернулся и встал поперек дороги.

 - Ты был прав, Сема, нас встречают! - бросил Томаз.

 - Может, поломка? - предположил Васек-Беспалый.

 - Ага, поломка... мозгов! - зло усмехнулся Савелий, увидев, как из машины выскочили четверо бородатых мужчин, вооруженных автоматами.

 - Что делаем, командир?! - выкрикнул Васек-Беспалый.

 - Не снижай скорости! - скомандовал Савелий, приоткрывая окно и высовывая пистолет.

 - Прикрой пока, Сема! - одобрил его действия Николадзе, открывая потайную панель на торпеде.

 - Ловушка захлопнулась, братишки! - сообщил Васек-Беспалый, взглянув в зеркало заднего вида, - сзади!

 Оглянувшись, Савелий увидел черную "Вольво", из окон которой торчали стволы автоматов.

 - Серьезные ребята, - спокойно констатировал Томаз, - а ну-ка, Василий, погуди им: авось, одумаются.

 Васек нажал на клаксон, который, неожиданно для всех, взвыл громкой сиреной.

 - Что случилось, ребята? - проснулся старый лесник.

 - Все нормально, отец, спи, - с улыбкой ответил Савелий.

 - Ай да Медведев, ай да сукин сын! - с любовью проговорил Томаз и тут же чертыхнулся: раздались выстрелы, и по машине застучали пули.

 Васек-Беспалый инстинктивно пригнул голову.

 - Не боись, Василий, после того, как Санек над ней поработал, ее и не всякая граната возьмет! - рассмеялся Томаз с ехидством и спросил, глядя вперед: - Вам захотелось пострелять? Напрасно! - Он нажал одну из кнопок на потайной панели.

 По вырвавшейся из-под капота длинной очереди Савелий сразу узнал пулемет Дегтярева. Это оказалось столь неожиданным для стрелявших по ним боевиков, что никто не попытался спрятаться за машину. Вполне возможно, что они даже не успели сообразить, откуда по ним стреляют.

 - Ага, с вами поспишь! - пробурчал проводник и тут же ругнулся, - глянь-ка, и эти стреляют!

 Действительно, с преследующей машины тоже открыли бешеный огонь.

 - Развернуться? - спросил Васек-Беспалый.

 - Зачем? У нас и тыл прикрыт! - самодовольно заявил Николадзе и нажал другую кнопку.

 Раздавшаяся из-под багажника пулеметная очередь была подтверждением сказанного. Эффект был ошеломляющим: иномарка взорвалась на полном ходу, завалилась на бок, дважды перевернулась в воздухе и полетела в пропасть, ломая чахлые деревья. Трудно сказать, отчего произошел взрыв, то ли в бензобак пуля попала, то ли в бое-припасы.

 Все описанное заняло не более трех минут, но им показалось, что прошла целая вечность. Васек-Беспалый притормозил метрах в пяти от "Мерседеса" боевиков. Савелий осторожно приоткрыл дверцу джипа, держа наготове пистолет.

 - Ты поберегись, сынок! - встревожено прошептал Мустафа.

 - Обещаю, отец...

 Никто из четверки бородачей не шевелился, но в кабине вполне мог затаиться и пятый. За Савелием вышел и Томаз. Знаком Савелий показал ему обойти машину справа, сам пошел слева.

 Пятый действительно имелся: он сидел за рулем и был ранен в плечо. Разрывная пуля буквально разворотила его, и он на всю жизнь наверняка останется калекой.

 - Жить хочешь? - спокойно спросил Савелий.

 - Да... - корчась от боли, боевик для убедительности кивнул.

 - Тогда отвечай: вы чьи?

 - Гыто-Кназа...

 - Где он?

 - Вон, - водитель кивнул на убитого, лежащего у задних колес.

 - Кто он по жизни?

 - Говорыл, жулык, - раненый снова скривился: то ли от боли, то ли показывая свое отношение к мертвому шефу.

 - Настоящий жулик никогда бы не позарился на воровские деньги! - жестко проговорил Савелий.

 - Эму всэ говорылы... - Он вздохнул.

 - Кто навел?

 - Навол? - удивился тот, - заказал!

 - Кто?

 - Я эго нэ выдэл, но слышал, как Гыто-Кназ в Марсэл звоныл...

 Савелий бросил взгляд на Томаза и спросил:

 - С чего ты взял, что в Марсель?

 - Я что глупы, да? Набыраэт номэр и говорыт: "Это Марсэл?" Вах! - Он поднял кверху указательный палец.

 - Ладно, мужик, живи! - Савелий взглянул на расстрелянный "Мерседес". - Твой?

 - Нэт, Гыто-Кназа.

 - Ну ему-то компенсация уже не нужна... Завести сможешь?

 - Рука эст - смогу!

 - До доктора доживешь?

 - Нэт проблэм!

 - Тогда заводи и освободи дорогу.

 - Спасыбо.

 - За что?

 - Что в живых оставыл...

 - Мозги есть, долго жить будешь, - многозначительно заметил Бешеный.

 - Мозг эст, - в тон ему ответил раненый, завел машину и ловко с®ехал на край дороги.

 - Ты его специально в живых оставил? - спросил Томаз.

 - Конечно. Нужно же кому-то рассказать о случившемся заказчику.

 - Который в Марселе?

 - Который Марсель, - поправил Савелий.

 - Вот как? - не особо удивился Томаз, - а тебе не кажется, что в данном случае Марсель, как ты его называешь, уже допустил ошибку?

 - Как посмотреть... Видно, жадность пересилила чувство осторожности.

 - А может, деньги нужны?

 - Вряд ли он испытывает в них недостаток: слишком серьезные люди стоят за ним...

 - Как тебе наша машина? - с улыбкой спросил Томаз.

 - Настоящий танк, а два Дягтярева просто супер. И как только Александр сумел за столь короткое время сотворить такое?

 - "Нужно, так нужно" - рассмеялся Томаз. - Санек возглавляет охрану одного закрытого предприятия, выполняющего специальные заказы.

 - А с оплатой как?

 - Потом разберемся: пока сделали в кредит.

 - Не забудь!

 - Успокойся, Санек не даст забыть, - заверил Николадзе. - У тебя есть предположения, как поступит Марсель, получив такой подзатыльник?

 - Думаю, такой человек, как он, захочет поближе с нами познакомиться.

 - Рискнет пойти на личный контакт?

 - Не уверен... - задумчиво заметил Савелий и взглянул на раненого боевика за рулем "Мерседеса", терпеливо ожидавшего, когда они проедут. - Ладно, поехали, не то этот бедняга кровью изойдет. - Он пошел к джипу, но остановился и уверенно добавил: - Если бы со мною кто так поступил, я бы не стал оттягивать личное знакомство!..

 И на этот раз интуиция не подвела Бешеного. Примерно через два часа после кровавой схватки зазвонил мобильник Томаза. Тот молча протянул его Савелию.

 - Слушаю, - отозвался он.

 - Нам нужно встретиться, - с чуть заметным акцентом проговорил прокуренный голос.

 - Кому это "нам"? - Несмотря на то, что Савелий сразу догадался, кто звонит, он решил сыграть "в дурочка".

 - У меня есть товар, которым вы интересуетесь, - многозначительно проговорил голос.

 - Я должен знать, с кем имею дело.

 - Думаю, вы обо мне слышали: я - Лом-Али Хаджибеков, - многозначительно заявил голос.

 - Допустим, слышал, - Савелий никак не проявил заинтересованности, - хотелось бы знать и о количестве, и о качестве товара.

 - Количество, которое вам требуется, а качество - первоклассное, впрочем, вы в этом сможете убедиться сами.

 - Когда и где встретимся?

 - По моим расчетам вы вот-вот достигнете перевала, который местные жители прозвали "Клык серого волка"...

 - Я не местный, - прервал Бешеный.

 - Вы его сразу узнаете по остроконечной скале на краю пропасти, - пояснил тот и добавил: - Кроме того, насколько мне известно, у вас есть проводник... У этого "Клыка" мы и встретимся через полтора часа, согласны?

 - Если ваш расчет точен, то да...

 - До встречи... - Связь прервалась до того, как Савелий смог что-то ответить.

 - Неужели Марсель откликнулся? - спросил Томаз.

 - Может и он, - неуверенно ответил Савелий и повернулся к Мустафе. - Скажи, отец, как долго нам ехать до "Клыка серого волка"?

 Старый лесник молчал, переживая короткий бой, который ему пришлось наблюдать. Углубившись в свои мысли, он даже вздрогнул, когда к нему обратился Савелий. Посмотрев по сторонам, Мустафа сказал:

 - Думаю, час-полтора не более... Только прими, сынок, совет: этот перевал очень опасен и там нужно быть максимально осторожным...

 - Камнепад, что ли? - спросил Томаз.

 - Коварный он, - многозначительно произнес проводник.

 Тогда никто из них не придал особого значения его словам и только потом они обрели зловещий смысл...

 До перевала они добирались, как и обещал Мустафа, ровно полтора часа. "Клык серого волка" виден был издалека. Над ним кружили несколько крупных птиц, похожих на соколов. Возле "Клыка" стоял черный "Ситроен". Увидев приближающийся джип, из машины вышли трое тоже бородатых мужчин восточной наружности, но на этот раз без какого бы то ни было оружия, во всяком случае, если оно и было, они его не демонстрировали.

 Савелий приказал остановиться в десяти метрах от встречающих. А чтобы сразу дать понять, что у него нет страха перед незнакомцами, Савелий вышел из джипа один, но затемненные стекла джипа чуть-чуть приспустились, показывая, что сопровождающие его люди в полной готовности.

 Когда Бешеный сделал несколько шагов к незнакомцам, из "Ситроена" вышел блондин, похожий по описанию Оксаны на Марселя: под сто восемьдесят сантиметров ростом, стройного телосложения.

 - Лом-Али? - спросил Савелий.

 Некоторое время тот молча всматривался в Савелия, потом вместо ответа сам задал вопрос:

 - А ты Серафим?

 В его голосе слышалось очевидное разочарование. По всей вероятности внешние данные незнакомца не произвели на него должного впечатления.

 - Мы уже перешли на "ты"? - недовольно нахмурился Савелий.

 - Нет-нет! Это от не очень большого знания русского языка, - поспешил оправдаться Лом-Али.

 - Поговорим без свидетелей? - предложил Бешеный.

 - О, кей! - блондин повернулся и подал знак своим охранникам, которые вернулись в салон машины.

 А Савелий с Лом-Али отошли на равное расстояние от обеих машин и оказались у пропасти. Лом-Али, словно демонстрируя свою смелость, встал на самом краю и принялся раскачиваться с пяток на носки, не говоря при этом ни слова, словно опытный актер, держащий многозначительную паузу перед длинным монологом.

 Савелий "подслушал" его мысли:

 "Не понимаю, как мог этот мальчик-с-пальчик разо-браться с одним из самых отмороженных авторитетов - Гито-Князем? Дать в лоб и забрать бабки... Если, конечно, они есть у него..."

 - Какие-то проблемы? - с едва уловимой усмешкой поинтересовался Бешеный.

 - Если встреча останется пустой, то проблемы будут у те... у вас, - поправился Лом-Али, не желая пока идти на обострение.

 - Она будет пустой, если товара нет или он некачественный, - спокойно ответил Бешеный.

 Его уверенное поведение несколько обескуражило Лом-Али, и желание "наехать" на незнакомца отступило, он повернулся к своей команде и подал условный знак, после чего из кабины вышел мужчина с внушительной спортивной сумкой.

 Ему до них оставалось пройти метров пять, когда над головой Лом-Али стремительно пронеслась одна из птиц, едва не задев крылом его лицо. Лом-Али от неожиданности пошатнулся, потерял равновесие и в отчаянном испуге замахал руками. Располагайся Савелий чуть ближе, он смог бы его спасти, но преодолеть в доли секунды трехметровое расстояние, даже для Савелия, оказалось непосильной задачей. Ему удалось только ухватиться за взметнувшуюся полу пиджака. Наверное, и это было бы спасением для Лом-Али, но материал не выдержал, за-трещал и лопнул по шву, а Лом-Али, крича от животного страха, шагнул в вечность, оставив в руке лежащего на краю пропасти Савелия кусок материи. Раздавшийся глухой удар тела о камни и мгновенно оборвавшийся крик заставили Савелия удивиться: пропасть была гораздо глубже.

 Нелепое падение Лом-Али вызвало такой шок у его охранника, что тот в буквальном смысле окаменел, не в силах не только сдвинуться с места, но и произнести хоть единое слово. Из "Ситроена" выскочили остальные охранники. Увидев их угрюмые лица, к Савелию, на всякий случай, поспешили и Томаз с Васьком-Беспалым. Казалось, ситуация настолько накалена, что достаточно малой искорки, чтобы она взорвалась. Бешеный понял, что нужно разряжать обстановку.

 Он вскочил на ноги и закричал на того, который держал сумку с наркотиками:

 - Ваш хозяин обкурился или обкололся? Ну, чего молчишь? Язык проглотил, что ли?

 - Он всегда любил стоять на краю пропасти, - выговорил наконец тот.

 - Достоялся, твою мать! - выругался Савелий.

 По тону охранника он понял, что вряд ли кто рискнет обвинить его в случившейся трагедии, да и двое других охранников остановились, недоуменно переводя взгляд с Савелия на своего собрата и обратно. Томаз что-то сказал им по-арабски, потом по-чеченски, и те облегченно вздохнули, несколько раз согласно кивнули головами и что-то ответили Томазу.

 - Говорят, что они все видели и к тебе, кроме благодарности за попытку спасти их хозяина, ничего не неиспытывают.

 - Еще бы! - Савелий вручил им то, что осталось от Лом-Али, потом подошел к краю пропасти, лег на живот и осторожно заглянул в низ.

 Лом-Али действительно не долетел до дна пропасти, до которого было не менее семидесяти метров. Он упал на каменистый выступ метрах в пятнадцати от края. Судя по крови из разбитой головы, никаких шансов выжить у Лом-Али не было.

 - Если у вас есть веревка, вы сможете сами достать своего шефа, - сказал Савелий, а Томаз перевел на два языка. - Кто у вас старший после Лом-Али? - спросил Бешеный.

 - Я - начальник его охраны, - ответил тот, что с сумкой.

 - Дело будем делать?

 - Для этого у меня нет полномочий: должен доложить о гибели шефа, а там, как прикажут...

 - Что ж, в таком случае, я вам покажу, что тоже не с пустыми руками приехал. - Он кивнул Ваську-Беспалому и тот принес серебристый металлический дипломат. - Открой! - приказал Савелий.

 Перед глазами старшего охраны Лом-Али лежали аккуратные банковские упаковки с сотенными купюрами долларов.

 - Миллион? - шепотом спросил охранник.

 - Полтора, - таким же шепотом уточнил Савелий...

 - Доложу.

 - Вот и ладненько: номер телефона...

 - Мне известен...

 - Только на этот раз я хочу встретиться с тем, кто может решать вопросы сразу.

 - Доложу...

 - Я когда-то занимался альпинизмом: если хотите, помогу вытащить вашего шефа.

 Томаз перевел, и охранники переглянулись между собой и радостно о чем-то загалдели.

 - Говорят, что не ожидали такого участия и будут несказанно благодарны твоей помощи.

 - Тогда пусть тащат веревку...

 Спустившись на уступ, на котором лежал труп Лом-Али, Савелий на всякий случай пощупал пульс на шее: он не прощупывался. Тогда Савелий снял с трупа пиджак и, чтобы это не выглядело обыском мертвого человека, не скрываясь от наблюдающих за ним телохранителей Лом-Али, осмотрел его карманы, нашел мобильник и попытался позвонить по последнему номеру наверняка сохранившемуся в памяти, но при падении мобильник был поврежден.

 - Не работает! - крикнул он телохранителям.

 После чего Савелий принялся обвязывать тело Лом-Али вторым концом веревки, при этом незаметно засучил рукав рубашки на его правой руке, но никакой наколки, как он и предполагал, там не обнаружил...

 

XX.  Долгожданная встреча

 От перевала "Клык серого волка" Бешеный и его команда взяли курс на границу с Грузией. На первом же привале Савелий об®яснил своим спутникам суть предстоящего задания. Не раскрывая источник информации, он сообщил, какие чудовищные акции задуманы террористами. Известие о намерении террористов взорвать атомную электростанцию потрясло старого лесника.

 - Это же настоящие нелюди! - воскликнул он, нерв-но вскакивая со ствола дерева, на котором они расположились. - На сотни лет погибнет природа, люди будут рождаться уродами! Да как же такое можно допустить?!

 - Уважаемый Мустафа, именно поэтому мы здесь и появились, чтобы обезвредить этого маньяка, - успокаивая старика, проговорил Савелий.

 - Ага, одного обезвредим, другой кнопку нажмет - дело-то нехитрое, - вставил Васек-Беспалый.

 - Достоверно известно, что во все детали и подробности этих двух планируемых террористических акций посвящен только Сейф-уль-Ислам Хамид эд-Дин, который в Чечне и Дагестане именует себя Лом-Али Хаджибеков.

 - Лом-Али? - изумился Васек Беспалый. - А кто же тогда разбился на "клыке" того волка?

 - Его двойник.

 - Осторожный, чертила!

 - О чем и речь, - согласился Савелий, - еще зовут его Марсель, а в России он пользуется документами на имя Павла Андреевича Селиверстова, уроженца Рязани. Рост сто восемьдесят сантиметров, вес - семьдесят пять килограммов. Волосы красит в светлый цвет. По-чеченски говорит с небольшим акцентом и, что более всего тебя касается, Томаз, выдает себя за чеченца, родившегося в Иордании.

 - Извини, шеф, но я что-то не пойму, для чего ты нам все так подробно рассказываешь? Мы на месте разделимся? - с удивлением спросил Васек-Беспалый.

 - Ни в коем случае! - резко возразил Савелий. - Описываю все подробности, чтобы каждый из вас мог сразу опознать этого человека. Он весьма опасен, хитер, изворотлив, осторожен, владеет разнообразными искусствами рукопашного боя. Вполне возможно, кто-то из нас погибнет. Поэтому прежде чем продолжить, я обязан задать всем один вопрос, на который каждый должен ответить сам. - Савелий обвел взглядом своих собеседников.

 - Спрашивай, сынок, - сказал за всех Мустафа.

 - Любой из вас может отказаться от этого опасного задания и, поверьте, никто вас за это не осудит. - Савелий вновь обвел взглядом соратников, но никто не раскрыл рта. Тогда он начал по старшинству: - Уважаемый Мустафа: ваше слово.

 - Сынок, ты уже слышал, что на моем жизненном пути попадалось много от®явленных негодяев, но всякий раз мне удавалось не опускаться до их уровня. Чеченцы, то есть мусульмане, убили моего сына. Мой отец тоже был мусульманином, но если бы он мог предположить, что какие-то подонки, называющие себя мусульманами, будут творить такое зло на земле, он бы наверняка поддержал меня в том, что я сейчас встал на вашу сторону в борьбе против этих отщепенцев, позорящих Великий Ислам. Сынок, ты меня спросил первым, оказал уважение. Может ты, подумал: старый человек не станет ли он обузой при исполнении важного задания. Так ли ты думал, оказывая мне уважение?

 Савелий возразил:

 - Нет, отец, я никогда не думал, что вы можете стать обузой. Мне просто не хотелось подвергать опасности вашу жизнь и здоровье.

 - Здоровье? Сынок, не думаю, что у кого-то из вас останется больше сил, чем у меня, после многодневного пешего похода почти без воды и продовольствия, - с гордостью заявил Мустафа и, заметив, что Савелий собрался что-то возразить, громко продолжил: - Ясно мне, что этот Сейф-уль-Ислам страшный и опасный человек, но и я не под арбой родился.

 Он встал, откинул полы куртки и дважды взмахнул обеими руками: в дерево напротив, в сантиметре друг от друга, воткнулись два метательных ножа, покоившиеся до этого в ножнах на поясе лесника.

 - Впечатляет! - уважительно произнес Савелий.

 - Я такое только дважды видел: в цирке и в спецназе! - подхватил Васек-Беспалый.

 - Меня не раз приглашали в цирке выступать, - скромно пояснил старый проводник.

 - Так каков ваш ответ, отец? - настойчиво спросил Савелий.

 - А разве я еще не ответил, - с достоинством расправил плечи Мустафа.

 - Теперь ты, Василий.

 - Мой ответ, командир, ты получил, когда мы вышли с тобой из дома. - Взгляд Беспалого был серьезен и сосредоточен.

 Савелий взглянул в глаза Томаза.

 - Неужели ты и мне задашь свой смешной вопрос? - недовольно пробурчал Николадзе.

 - Ни в коем случае! - улыбнулся Савелий. - Когда я смотрел на тебя, то думал, что еще забыл вам сказать, а теперь вспомнил. На правой руке нашего "об®екта", чуть выше локтя, есть татуировка: под полумесяцем и скрещенными саблями по-арабски написано имя Сейф-уль-Ислам Хамид эд-Дин. Это для опознания. Думаю, не будет лишним запомнить эту арабскую вязь, которую сейчас напишет Томаз. - Он добавил: - Так, на всякий случай...

 - Без проблем, - кивнул Томаз. - Сема, я уже без-оговорочно поверил в твою интуицию, а потому еще раз обращаюсь к ней - как ты думаешь, нам действительно придется искать этого Марселя в Панкисском ущелье?

 - Ты несколько опередил меня, - улыбнулся Савелий, - интуиция подсказывает, что Лом-Али - человек нетерпеливый, хотя и весьма осторожный, привыкший сам проявлять инициативу, особенно если чует опасность, а потому он предпримет шаги, чтобы выйти на нас первым. Мне кажется, полтора миллиона долларов - убедительная сумма даже для него, и он вряд ли упустит возможность получить эти деньги.

 - Следовательно, этот Сейф-уль-Ислам может об®явиться в любой момент, - подытожил Николадзе.

 - И скорее всего без предварительного уведомления, - пошутил Савелий. - Он в курсе того, что мы направляемся в Панкисское ущелье, знает, что свою "чудо-машину" мы не бросим, - размышлял он, - выходит, что Марсель... - Бешеный замолчал и повернулся к проводнику: - Вроде бы вы, отец, думали вести нас через перевалы Сакорно и Андаки, я правильно понял?

 - Там можно пройти только без нашей "чудо-машины", - покачал головой старик. - Но я с ней тоже сроднился, - он усмехнулся, - а потому пойдем мимо Мамисонского перевала: есть там одна дорога, по которой я как-то проводил грузинский караван... - Его глаза заблестели.

 - ...и о об этой дороге наверняка известно нашему "клиенту", - закончив мысль старика, подхватил Савелий.

 - Не исключаю, - пожал плечами тот.

 - В таком случае, чего же мы ждем? - воскликнул Савелий. - В путь! - об®явил он...

 Тот, о котором они говорили, второй день пребывал в раздраенных чувствах. Когда до Марселя дошли слухи о появившемся на горизонте богатеньком "Буратино", желающем приобрести внушительную партию наркотиков, поначалу он не принял эту информацию всерьез, посчитав ее недостоверной. Но когда о встрече с "купцом" рассказал и Реваз Папилашвили, он задумался. С одной стороны, сумма была заманчивой: миллион долларов на дороге не валяется, но, с другой стороны, - настораживало сообщение о том, что деньги у "купца" из воровского общака.

 Вовсе не улыбалось нажить свирепого врага в лице российского криминала. Однако, после недолгих размышлений, Марсель придумал, как овладеть миллионом, не поссорившись с российскими ворами.

 Он приготовил засаду, чтобы уничтожить "купца" и всех, кто с ним будет, и спокойно забрать деньги, но не руками своих боевиков, а использовать для этого грузинский криминал: случись что не так - их проблемы! А уберут свидетелей, не будет и проблем. Маршрут "купца" известен, машина у него приметная, определить наиболее удобное место для нападения не составило труда.

 Но когда водитель Гито-Князя рассказал о полном провале акции, сопровождавшемся еще и гибелью Гито-Князя с несколькими братками, Марсель почувствовал себя несколько неуютно. Вовсе не из-за того, что погибло столько людей, и не потому, что испытал страх: самоуверенный стратег не переносил даже такие, никак не зависящие от его личных качеств, поражения. Даже самому себе Марсель не мог признаться, что ему очень не хочется терять миллион долларов, прямо идущий к нему в руки. Что ж, теперь он вступит в игру - пойдет на мирный контакт: видно, "купец" не так прост, как показалось Ревазу Папилашвили.

 Конечно, личная встреча исключена: много чести! Туда пойдет двойник или, как его называют, "брат". Парень не глупый, правда, дерзкий, хвастливый, не всегда сдержанный, но рядом с ним, для подстраховки, всегда находится разумный и верный человек - справится! Да и чего тут не справиться, если это обыкновенная сделка? Аллах поможет: созвонился, договорился о встрече, привез товар, показал его, проверил купюры, обменял товар на деньги и домой! Да это под силу и ребенку... Аллах акбар!

 Сейф-уль-Ислам Хамид эд-Дин был настолько уверен в простоте порученного двойнику дела, что на время даже забыл о нем. Вспомнил только в тот момент, когда позвонил его агент, приставленный к двойнику:

 - Марсель, это я, Рустам...

 - Все в порядке? - что-то в голосе агента насторожило.

 - Он погиб! - нервно сказал тот.

 - Кто погиб? - спросил Марсель, еще не вспомнив, где и с кем был Рустам.

 - Ваш "брат"!

 - Как погиб?! - воскликнул он: - убит?

 - Сорвался в пропасть.

 - Столкнул кто-то?

 - Нет, сам... по собственной неосторожности...

 - Ничего не понимаю. Как сам?

 - Аллахом клянусь, сам! Хотел показать, какой он храбрый, а тут птица... Все на моих глазах произошло. Ближе всех к нему стоял "купец", он и пытался спасти его, ухватился за пиджак, да материя не выдержала - лопнула.

 - Черт бы побрал этого олуха! - Марсель ругнулся в сердцах. - Когда это случилось?

 - Два часа назад.

 - Почему сразу не позвонил?

 - Мобильник разбился.

 - Что с товаром?

 - У меня.

 - "Купец" отказался брать?

 - Наоборот: даже сам предложил... деньги показал, полтора миллиона зеленых.

 - Так что же ты?

 - У меня не было на этот счет инструкций, - виновато ответил Рустам.

 - Да что б тебя... - Марсель с трудом сдержался. - На чем остановились?

 - "Купец" сказал, что будет иметь дело только с тем, кто принимает решение.

 - Понятно... - Марсель замолчал.

 Но его агент не выключал связь, терпеливо ожидая, когда шеф что-нибудь прикажет.

 Сейф-уль-Исламу все больше не нравились странные совпадения с невесть откуда свалившемся "купцом", но остановиться он уже не мог, хотя бы из чувства гордости. Однако и кидаться головой в омут было против всех его принципов и правил. Полезный все-таки этот грязный еврейский шакал Реваз Папилашвили. Воровской общак! Зацепившись за это, легко выяснить, что из себя на самом деле представляет "купец". Марсель взглянул на трубку, которую все еще держал в руке.

 - Ты мне обо всем рассказал? - спросил он.

 - Не знаю, насколько это важно...

 - Мне все важно! Говори! - велел Марсель.

 - "Купец" оказался неплохим парнем: в прошлом альпинист, он предложил помочь поднять со скалы вашего "брата", что и сделал.

 - Интересно... что дальше?

 - Он спустился на веревке, снял с "брата" пиджак, обвязал веревкой тело...

 - Стоп! - оборвал Марсель, - для чего пиджак снял? - насторожился он.

 - Ну как, для того, чтобы из карманов ничего не выпало, - пояснил Рустам.

 - Это твое предположение?

 - Нет, "купец" сказал... он даже мобильник вытащил, чтобы тот не выпал при под®еме. Но зря старался: во время падения "брата" мобильник разбился.

 Что-то насторожило Марселя, но пока он никак не мог понять, что именно. И вдруг у него засосало под ложечкой: неужели эта помощь не случайна? Он потер ладонью наколку, сделанную в далекой юности при вступлении в тайную исламскую террористическую организацию. Бесшабашные были времена, о которых вспоминается с ностальгической грустью. Жалко, что их нельзя вернуть. Почему всемогущий Аллах не надоумил его сделать наколку и двойнику? Правда, о ней мало кто кроме Аллаха знает... Может быть, именно поэтому. Аллах же не может дать в обиду одного из самых верных своих воинов!

 Немного помолчав, Марсель спросил агента:

 - А что было у "брата" под пиджаком?

 - Рубашка.

 - С длинными рукавами?

 - Да... как всегда.

 - Когда его подняли, рукава были опущены или закатаны? - продолжался допрос.

 - Вроде опущены.

 - Вроде или опущены?

 - Опущены! Точно опущены! - твердо сказал Рустам. - Вспомнил потому, что когда пиджак одевал ему, увидел, что пуговицы внизу были застегнуты.

 - Может, еще что вспомнил?

 - Вроде нет... Подняли, "купец" отдал пиджак и мобильник, потом сел в свой джип и уехал.

 - Выяснил, куда они двинулись?

 - "Купец-то"? В сторону границы. Думаю, они хотят добраться до Панкисского ущелья, а значит, поедут через перевалы Сакорно и Андаки.

 - Послушай, Рустам, срочно пробей, откуда они приехали в Чечню, - приказал Марсель.

 - Уже.

 - Что уже?

 - Уже пробил.

 - Почему молчишь? Говори скорее!

 - Машина зарегистрирована в Ставропольском крае, откуда они через Дагестан в®ехали в Чечню, миновали Ведено и сейчас направляются, как я и сказал, в сторону границы с Грузией, - четко доложил Рустам и добавил: - Джип, судя по всему, "купцу" не принадлежит: документы на него выписаны на другую фамилию.

 - Почему? - опять насторожился Марсель.

 - Пока не выяснил, логично предположить, что машина принадлежит одному из его спутников.

 - Как зовут "купца"?

 - Филимонов Серафим Кузьмич.

 - Хорошая работа, Рустам, - похвалил Марсель, - будь на связи...

 Марсель отключился и спешно набрал номер своего приятеля, который несколько лет занимался бизнесом в Ставрополе, обзавелся связями в различных структурах и вполне мог навести необходимые справки.

 - Привет, Лаки! Это я...

 - И тэбе здравствуй! - отозвался голос с чуть заметным кавказским акцентом, - чем могу быть полэзен?

 - Нужно срочно пробить одного человека.

 - По полной программэ?

 - Все, что можно выяснить за час-полтора: лучше быстрее...

 - Говори.

 - Филимонов Серафим Кузьмич.

 - Хорошо, постараюсь не задэрживать с информацией.

 Лаки отозвался минут через сорок.

 - Это я: всо оказалось гораздо проще, чем я прэдставлал. Интэрэсующий тебя человэк работаэт помощником прэдставитэля Прэзидэнта по правам человэка при Южном фэдэральном округэ. Но мой приятэль, работающий в...

 - Я понял о ком ты, - нетерпеливо оборвал Марсель, - продолжай.

 - Он сообщил мнэ, что интэрэсующий тэбя человэк замэчен в близких связях с русским "Вором в законе", нэким Ставропольским, который являэтся сэйчас "Смотрящим" Ставропольского края.

 - Что за "Смотрящий"? - не понял Марсель. - Поясни.

 - Как бы тэбэ проще... Короче, в криминальном мирэ "Смотрящий" - это подобно губэрнатору в обычном мирэ. Это вэсьма уважаэмая и почитаэмая должность, эсли можно так выразиться. Бэз нэго ни одно сэрьезное дэло нэ происходит.

 - Вот как? Интересно... Что еще?

 - Мой человек сообщил, что совсэм нэдавно было совэршено покушение на этого вора и при этом инцидэнтэ присутствовал ваш "об®экт".

 - За или против этого вора?

 - За, причем очэнь активно!

 - Я понял... Очень хорошо!

 - Эще что-нибудь?

 - Нет, все, спасибо!

 Получив информацию, Марсель задумался. Она оказалась как нельзя кстати. Скорее всего, официальная должность помощника представителя Президента по правам человека - прикрытие. Марсель не раз сталкивался с подобными "помощниками". Выходит, Реваз Папилашвили был прав, и деньги Филимонова действительно из воровского общака. А это кардинально меняет его отношение к создавшейся ситуации. Необходима личная встреча с "купцом". Вполне возможно, в будущем "купец" может пригодиться для решения более важных задач. Тем более что он близок к ставропольскому криминальному "губернатору".

 "Смотрящий"? Надо же придумать такое... Ох, уж эти неверные свиньи... Хотя, если подумать, то это довольно точное определение. Но у нас, мусульман, оно может звучать как Посланец Аллаха или Око Аллаха. Надо будет подумать! А пока необходима срочная встреча с "купцом". Времени не так много. Деньги, конечно, вещь нужная, но ведь есть и другая великая главная цель! Оставалось определиться - ждать "купца" в Панкисском ущелье или перехватить его где-нибудь по дороге?

 Осторожность призывала к первому варианту. Но та же самая осторожность подсказывала, что если всемогущий Аллах позволит случиться чему-то непредвиденному с посланцем российского криминального мира при таком скоплении очевидцев (к примеру, в результате очередной непредсказуемой бомбежки или из-за каких-нибудь взрывов), да просто, прослышав о сумме, на "купца" нападут дикие чеченские джигиты, никому не подчиняющиеся (Марсель, честно говоря, чеченцев откровенно не любил, но тщательно это скрывал), тогда попробуй докажи, что ты ни при чем. Кроме того, неожиданное появление всегда дает неоспоримое преимущество при любых раскладах - деловых или военных. Итак, решено: второй вариант! Нужно только точно установить маршрут "купца".

 Рустам говорил, что, скорее всего, "купец" отправится через перевалы Сакорно и Андаки... Но там можно пройти только пешему, а Рустам ничего не знает о "чудо-машине", с помощью которой "купец" разобрался с грузинскими "братками". Нет, такую технику не бросают, особенно имея с собой крупную сумму денег. На машине можно проехать только по контролируемым пограничниками дорогам. Одно дело ехать по российской территории, без проблем минуя границу Дагестана с Чечней, другое - через границы другого государства.

 Вполне вероятно, что и этого Томаса Петерсона они предусмотрительно взяли с собой, чтобы не возникло проблем с чеченскими боевиками - вряд ли кто из них пойдет против представителя исламской организации "Священный джихад".

 Если предположить, что машину они не бросят и по официальным дорогам не поедут, то что остается? Марсель набрал номер верного Рустама:

 - Скажи мне, по какой дороге эти люди могут попасть в Грузию, минуя пограничные посты? Машину свою они не оставят, это младенцу ясно.

 - У них проводник старый Мустафа, шеф, - сообщил Рустам. - Он знает все дороги и тропы, как свои пять пальцев. Есть там одна трудная дорога: много машин в пропасть ковырнулись. По этой дороге еще в цар-ское время возили розовый мрамор для Петродворца, а потом, когда запасы мрамора иссякли, дорогу забросили и позабыли о ней, а Мустафа ее знает...

 - А ты ее не забыл?

 - Конечно же, нет! Она проходит вблизи Мамисон-ского перевала.

 - Аллах, мудрый и всемогущий, с нами, Рустам, - серьезно сказал Марсель, - возьми пару ребят, из тех, что пришли в Чечню со мной: прокатимся по старой "мраморной" дороге.

 - Вооружение?

 - Обычное...

 Савелий с соратниками ехали по горной дороге, поднимаясь все выше и выше к Мамисонскому перевалу, чтобы за пару километров до него свернуть на забытую дорогу. Он попросил Мустафу метров за двести до поворота предупредить Василия, чтобы тот остановил машину. Когда Васек-Беспалый заглушил мотор, Савелий извинился, вышел из джипа и углубился в лес.

 - Отлить пошел, - предположил Васек-Беспалый.

 - Нет, сынок, Сема пошел пообщаться с деревьями, - возразил Мустафа.

 - Для чего? - не понял тот.

 - Чтобы набраться сил у природы, - глубокомысленно пояснил старый проводник.

 "Ты чего, смеешься, что ли?" - хотел спросить Васек-Беспалый, но, поймав серьезно-задумчивый взгляд собеседника, раздумал.

 - Скажи, Мустафа, где ты так научился с ножом обращаться? - поинтересовался Томаз.

 - В спецназе, - коротко ответил тот.

 - В спецназе? - дуэтом воскликнули молодые.

 - Так получилось... - вздохнул старик. - Попал я туда случайно, потом втянулся, послали в десантное училище, закончил, получил лейтенанта и возглавил разведроту, а тут "пражская весна", срочно отправляют в Чехословакию, говорят, на учения. - Он усмехнулся. - Какие, к шайтану, учения, если боевые патроны выдают... Короче, приехали, и чуть ли не с колес в бой. - Он задумался на несколько минут, и по выражению его лица было видно, насколько мучительны для него эти воспоминания.

 - Может, о другом поговорим, отец? - осторожно спросил Николадзе.

 - Нет, наболело: давно нужно было душу очистить... - резко отмахнулся Мустафа. - Не мог я приказать своим солдатам стрелять по безоружным мирным людям, не мог! Попал под трибунал, могли и вообще, как говорится, по законам военного времени, в расход пустить, да, видно, не решились войну признать. Разжаловали и в колонию-поселение на семь лет, в казахстанские степи... После пяти лет амнистировали, вернулся и продолжил дело отца, который к тому времени с Аллахом уже повстречался... - Старый лесник замолчал, погрузившись воспоминания.

 Задумались и Васек-Беспалый с Томазом.

 Мустафа не ошибся, Савелию действительно потребовалось подпитаться энергией у природы. Враг противостоял весьма серьезный и опасный, поэтому нужно максимально быть готовым к встрече с ним. Сейчас Бешеный думал, что он, возможно, оказался на очень важном для себя отрезке жизненного пути, миновав который, сможет сказать самому себе, что достиг какой-то новой вершины. Вполне вероятно, ему откроется какая-то новая, неизвестная до сего момента, истина. Но может это новое он откроет в самом себе, кто знает?

 Савелий отыскал дуб подревнее и приступил к своему обычному ритуалу...

 Поскольку Бешеный долго не возвращался, его приятели начали проявлять беспокойство. Васек-Беспалый даже предложил отправиться на его поиски, да Мустафа остановил.

 - С этим парнем в лесу никогда не произойдет ничего плохого, - заявил он.

 - С чего такая уверенность? - удивился Василий.

 - У него с природой взаимная любовь, и они помогают друг другу. - Он хотел еще что-то добавить, но в этот миг увидел Савелия. - Вот видишь, я говорил...

 - Можем ехать? - спросил Томаз.

 - Конечно! - весело кивнул Савелий.

 Повернув и поднявшись еще выше в горы, они до-стигли небольшой площадки, выдолбленной в скалах, вероятно, для того чтобы на ней могли раз®ехаться встречные повозки. Там их ждали трое моложавых мужчин. В одном они узнали того, кто был с двойником Марселя, видимо, их старшего.

 - Я же говорил, что буду встречаться только с тем, кто решает, - громко обратился к встречающим Бешеный через открытое окно джипа и, выходя из машины, тихо шепнул Томазу. - Будьте готовы ко всему - никто из них не должен уйти отсюда! Никто!

 Томаз чуть заметно кивнул и остался в салоне.

 - Я помню, - сказал старший, делая шаг в сторону Савелия. - Он ждет вас.

 - Где? - насторожился Бешеный.

 - Там, наверху, - посланец взглядом указал на дорогу, ведущую вверх, и добавил: - Одного ждет.

 - Я готов. - Савелий двинулся вперед, но тот поднял руку.

 - Извините, Серафим Кузьмич, но я должен проверить, есть ли у вас оружие. - Он потянулся, чтобы обыскать Савелия.

 - Стоп! - остановил его Бешеный и позвал: - Василий!

 Васек-Беспалый вышел из машины, и Савелий вручил ему свой пистолет.

 - Больше оружия у вас нет? - спросил старый знакомец.

 - Нет.

 - Верю на слово.

 - А как насчет твоего хозяина? - поинтересовался Васек-Беспалый.

 - Моему шефу оружие без надобности! - гордо произнес Рустам, - так что можете быть спокойны, Серафим Кузьмич.

 - А я и не волнуюсь, - ответил Савелий и пошел по дороге.

 Метров через сто оказалась еще одна площадка, словно близнец похожая на первую. Однако из-за большей крутизны вдоль края дороги у пропасти тянулось гранитное, сантиметров семьдесят высотой, ограждение. На площадке, поставив ногу на парапет, стоял мужчина, в котором по светлым волосам можно было узнать Марселя. Он задумчиво глядел на плывущие мимо облака, пытался рассмотреть копошащихся у подножия горы муравьев-людей. Ему казалось, что он - Властелин Мира и только ему подвластны эти мелкие жалкие людишки.

 Углубленный в свои мысли, Марсель услышал, вернее, почувствовал чье-то присутствие, когда Савелий оказался метрах в пяти от него. Он спешно повернулся, разглядел подошедшего, и в его глазах мгновенно отразилось напряжение, в нем даже промелькнуло нечто, похожее на испуг, с которым он легко справился. Не мигая, Марсель смотрел на Савелия.

 - Бешеный Рэкс... - вымолвил он наконец.

 - Сейф-уль-Ислам Хамид эд-Дин... - в ответ спокойно сказал Савелий, "вслушиваясь" в мысли противника.

 Бешеный сначала не понял, откуда его знает Марсель.

 "Ага, теперь все встало на свои места: Анри Гиз, нерадивый, но гениальный ученик Широши, рассказал обо мне! Однако насколько точно Гиз описал мою внешность. Честно признаться, мне самому удивительно, что ты сразу узнал меня. А теперь подумай-ка о своем задании!" - мысленно приказал Савелий.

 Сейф-уль-Ислам стоял перед тем, о ком слышал как о самом сильном потенциальном противнике. В отличие от тех самонадеянных людей, с кем Бешеный без усилий расправился, Марселя не ввели в заблуждение ни относительно маленький рост, ни поджарая фигура. Он по опыту знал, что эти факторы особого значения для профессионала не имеют. В рукопашном бою проявляются совсем другие качества и Анри Гиз довольно подробно просветил его о возможностях стоящего напротив парня.

 Нет, он не испытывал перед ним страха: Марсель был опытным бойцом и знал себе цену. Мимолетное неприятное чувство испуга промелькнуло в нем в тот миг, когда он наткнулся на его взгляд. Но оно возникло скорее от неожиданности, чем от опасения за свою жизнь. Его учителя воспитали в нем бесстрашие и веру в то, что смерть есть ни что иное, как переход в новое особое качество существования. Испуг возник, но это был испуг не за себя, а за то, что он пока еще не выполнил порученное ему задание: наказать неверных!

 "Может, Анри Гиз был прав, когда предлагал мне поделиться с кем-нибудь из наших верных людей планами взрывов на атомной станции и дома на Котельнической набережной? Бешеный не из тех, кто оставляет работу недоделанной... Может, попытаться договориться?" - Марсель снял ногу с гранитного барьера, собрался с мыслями и сказал:

 - Бешеный, у нас есть хотя бы маленький шанс договориться?

 - Умные люди всегда могут договориться, - неопределенно ответил Савелий.

 В глазах Марселя появилась надежда.

 - Надеюсь, ты не считаешь меня глупым? - с иронией поинтересовался он.

 - Нет, не считаю, - возразил Савелий. - Более того, я считаю тебя одним из самых умных людей, с кем мне доводилось встречаться, но...

 - Но?

 - Но ты слишком фанатичен!

 - А ты?

 - Мой фанатизм направлен на созидание и сохранение жизни, а твой - на разрушение и уничтожение сотен и тысяч людей, - жестко возразил Бешеный.

 - Но ведь и ты убиваешь! - настаивал на своем Марсель.

 - Убиваю, - не стал спорить Савелий, - но только тех, кто угрожает моей жизни, жизни моих близких, моей стране, наконец, это защитная реакция. Я никогда не убиваю просто так, от нечего делать, или по чьему-то глупому приказу.

 - Ваша армия убивает моих единоверцев, и моя акция - наш ответ за эти убийства! - напыщенно заявил тот.

 - Мстить невинным старикам, женщинам, детям, слабым и беззащитным - это подло и кощунственно. Не думаю, что ваш Аллах одобрил бы это!

 - Аллах всегда благославляет борьбу с неверными! - упрямо возразил Марсель.

 - Об этом тебе Анри Гиз сказал? Или какой-нибудь многомудрый мулла?

 Услышав имя своего хозяина, противник встрепенулся:

 - Ты его знаешь?

 - Кое-что слышал и сомневаюсь, что твой хозяин - истинный мусульманин, который болеет за "детей Аллаха".

 - Уверен в этом!

 - Используя таких, как ты, твой Гиз жаждет одного: власти, - заявил Савелий.

 - Я думаю по-другому.

 - Это твое право... Ты предложил договориться, - напомнил он, - есть только одно предварительное условие...

 - Какое?

 - Ты скажешь, где заложена взрывчатка, и назовешь имена своих помощников.

 - Я не предатель! - гордо произнес Марсель.

 - Тебе все равно не выполнить задание, потому что я сдам тебя российским правоохранительным органам!

 - Свое дело я предать не могу, - упрямо повторил Марсель.

 - Ты не хочешь остаться в живых?

 - Чтобы сгнить в вашей вонючей тюрьме? Привлекательная перспектива, - усмехнулся Марсель. - Почему-то я был уверен, что с тобой не договориться...

 Его глаза смотрели печально и с обреченностью, а в мыслях промелькнуло: "Жалко, что я никогда не ношу с собой оружие: сейчас оно оказалось бы как нельзя кстати. И почему я не прислушался к словам Анри Гиза? Передал бы всю информацию Сулейманову - Ахмед не подвел бы, и сейчас я бы спокойно дрался, не оглядываясь назад: такого сильного противника у меня еще не было..."

 - Ну, к чему пришел? - спросил Савелий, уже зная его решение.

 - Для меня согласиться на твои условия - навечно покрыть свое имя позором, - убежденно проговорил Сейф-уль-Ислам Хамид эд-Дин и начал снимать куртку.

 - Что ж, это твой свободный выбор, - спокойно ответил Савелий и тоже сбросил куртку на землю. - Только давай договоримся о призе.

 - Каком призе? - не понял Марсель.

 - Если выиграешь ты, приз один - моя жизнь и полтора миллиона долларов достаются тебе, - Савелий улыбнулся, - но если выиграю я, перед смертью ты расскажешь, о чем я просил. - Оба понимали, что только один из них останется в живых, потому Бешеный и обратился к его разуму. - Все равно эти планы никому не известны: они только в твоей голове, и с твоей смертью им не суждено воплотиться, по крайней мере, в ближайшем будущем.

 - Зачем мне твоя никчемная жизнь и куча зеленых бумажек, когда на кону дело всей моей жизни, к которому я шел долгие годы? Ты так ничего про меня и не понял, Бешеный! Я согласен на любые условия. Ты, кажется, надеялся меня купить за те пресловутые полтора миллиона? Кстати, теперь я понял, что они никакого отношения к воровскому общаку не имеют и предоставлены российскими спецслужбами, чтобы выйти на меня, не так ли?

 - Что-то вроде этого, - неопределенно ответил Савелий.

 - Вот помет грязного шакала! - выругался Марсель и тут же выпрыгнул на Савелия ногами вперед.

 К счастью для Бешеного, не на миг не упускавшего из вида соперника и постоянно "прислушивавшегося" к его мыслям, он успел уловить внутреннюю "команду" к нападению и предпринять нужный ход в защите. Атака Марселя была очень резкой, необычно исполненной: безо всякой подготовки или разбега, буквально с места, он выпрыгнул и снарядом пролетел в воздухе в сторону Савелия около пяти метров. Этот боевой прыжок был заимствован из древнего, почти забытого, японского искусства рукопашного боя и имел длинное витиеватое название: "Мягкая лапа черной пантеры с твердым когтем горного орла". Прыжок, рассчитанный на внезапность, наносил страшный урон неподготовленному противнику: ногами ломалось несколько грудных ребер, а практиче-ски одновременный удар "боевой лапой" в лицо противника ломал либо нос, либо выбивал глаз.

 Бешеный успел среагировать на этот коварный прыжок с двойным ударом и чуть заметным движением руки задел пятку летящего в него противника. Большой силы при точном прикосновении было не нужно, и по инерции Марсель в буквальном смысле слова впечатался ногами в отвесную стену скалы, но натренированные ноги его легко справились с ужасным ударом, тело спружинило, кувыркнулось в воздухе, и он приземлился на ноги в метре от Савелия.

 Будь на месте Марселя противник менее искусный, то бой на этом и закончился бы: Савелию достаточно было воспользоваться энергетическим ударом "отсроченной смерти". Однако Бешеный уже оценил способности противника и был уверен: стоит пойти очевидным путем, опытный соперник не только отразит атаку, но и сам нанесет ответный удар. Тем не менее рискнул проверить, насколько он прав. Савелий лишь обозначил свое намерение провести удар "отсроченной смерти", но Марсель мгновенно среагировал резким уходом в сторону и, словно подброшенный невидимой пружиной, взлетел над головой противника.

 Если бы Бешеный клюнул на уловку Марселя и довел бы до конца удар "отсроченной смерти", то сейчас был бы сбит с ног ударом в голову. Только его предвидение и постоянная собранность позволили ему уклониться.

 - Весьма искусно! - оценил Марсель, ловко приземлившись на обе ноги.

 - Ты тоже не подарок! - ответил Савелий.

 Сейчас в нем боролись два чувства: с одной стороны, необходимость уничтожить соперника, с другой стороны, - он получал истинное наслаждение от этого боя. У него никогда не было столь талантливого и умелого противника. Да, Бешеный чаще предугадывал очередной ход Марселя, но это было совсем нелегко, хотя со стороны могло показаться иначе. Порой ответное решение приходило в последнее мгновение, как озарение, а иногда было ошибкой, которую приходилось спешно исправлять, чтобы не напороться на еще более свирепую атаку.

 Противники были достойны друг друга: оба относились к той категории бойцов, которые не испытывали удовлетворения от победы над слабым соперником и тут же о нем забывали. В какой-то момент Савелий поймал себя на мысли, что ему будет не только трудно, но и жалко победить Марселя. Ему впервые попался противник с такой классной техникой прыжков. Казалось, что для Марселя не существует земного притяжения. Стоило ему чуть-чуть прикоснуться к земле, как его тело вновь и вновь взмывало в воздух.

 Больше десяти минут шла схватка, а никто из соперников еще не прикоснулся к своему врагу. Бешеный понял: если не изменить стиль борьбы, то их бой может длиться бесконечно. Легко сказать перейти, но как это сделать, во-первых, и какой стиль выбрать, во-вторых? С таким мастером, как Марсель, малейшая ошибка может обернуться поражением, то есть потерей жизни. Но и тянуть особо не стоило: Марсель сам мог поменять тактику и выбрать более удобный для себя вид борьбы. Повторив для усыпления бдительности соперника несколько однообразных приемов, Бешеный, при очередном ответном взлете соперника над землей, ставшем уже привычным, не ушел в полную защиту, будто ощутив усталость, пропустил удар ногой в грудь и на мгновение замер в совершенно неудобной для себя позе.

 Со стороны могло показаться, что с ним что-то случилось: сердце прихватило или случайный удар оказался слишком сильным - Бешеный всем видом демонстрировал, что нуждается хотя бы в кратковременной передышке.

 Это была очень древняя, забытая японская разновидность рукопашного боя, созданная самой низшей кастой бедняков, которым приходилось защищать свою жизнь и от разбойников, и от богатых самураев. Она называлась "Пьяный больной" и делилась на три фазы: Первая фаза - "пьяному больному плохо" заставляла противника почувствовать себя более сильным, а значит, самоуверенным; вторая - "пьяному больному совсем плохо" давала противнику понять, что он уже победитель, и это окончательно притупляло его бдительность, в третьей заключительной фазе "пьяный больной выздоравливает" мнимый победитель получал сокрушительный удар.

 Этим видом рукопашного боя мог владеть только самый искусный мастер, который в совершенстве знал если не все, то большую часть других видов борьбы. В древней Японии уважительно произносили: "Он овладел искусством "пьяного больного"!" Это означало, что для такого бойца уже не осталось тайн в искусстве рукопашного боя; он достиг совершенства.

 Подспудно Савелий хотел еще и проверить "на вшивость" своего соперника - есть ли в нем благородство? - и уже тогда решить, как с ним поступать. Специально пропустив удар, он сделал вид, что Марсель вот-вот одержит верх. В такой ситуации благородный противник не станет добивать ослабленного соперника, а просто зафиксирует победу. Видимо, Марсель почувствовал какой-то подвох и не ринулся безоглядно вперед, а провел осторожный, но очень искусный прием с прыжком в пируэте с демонстрацией ложного, отвлекающего замаха, за которым, если противник попадается, мгновенно следует основной удар.

 Бешеный сам часто пользовался этим приемом и потому сыграл в свою игру. Он не среагировал на отвлекающий замах, делая вид, что пока не пришел в себя, но Марсель не стал менять тактику и после ложного замаха нанес удар. Бешеный едва заметно отклонился, и удар пришелся в менее болезненное место, что позволило ему еще более убедительно перейти во вторую фазу древнего искусства - "пьяному больному совсем плохо". Со стороны казалось, еще мгновение, и Савелий рухнет на землю.

 Это состояние Бешеный сыграл так убедительно, что наконец-то заставил поверить и Марселя. Нисколько не заботясь о своей защите, тот ринулся вперед, чтобы окончательно добить соперника. В глазах Сейф-уль-Ислама было столько неприкрытой ненависти, что у Савелия исчезли всякие сомнения насчет его благородства и он без всякого колебания перешел к третьей фазе - "пьяный больной выздоравливает". Улучив момент, Бешеный выпрямился, успел заметить, что Марсель осознал свою ошибку, но в силу инерции движения тела ничего предпринять уже не смог и получил самый сокрушительный энергетический удар "отсроченной смерти" в область сердца. От непереносимой боли он буквально зарычал, как раненый зверь, но крик оборвался мгновенно: у него перехватило дыхание...

 Нечеловеческий крик услышали и соратники Сейф-уль-Ислама, и друзья Савелия. Первым среагировал на него Николадзе: его выстрел был точен - в лоб Рустама ударил раскаленный металл, и он даже не успел ощутить боли, просто и беззвучно ткнулся носом вперед.

 Потом, как ни странно, среагировал старый лесник: оба его кинжала достигли цели - первый клинок пробил грудь второму боевику, другой - воткнулся в шею. Обхватив ее руками, он откинулся спиной на машину и медленно сполз на землю.

 Не очень промедлил и Васек-Беспалый: его пуля, выпущенная из привычного "Макарова", попала в глаз третьего боевика и не позволила ему воспользоваться итальянской "берретой", которую тот успел выхватить из-за пояса.

 - Не поторопились ли мы? - спросил Васек-Беспалый, окинув взглядом трупы боевиков.

 - Думаю, что нет, - ответил Томаз, - Сема приказал их убрать по-любому, а потому, лучше не мешкать и не нарываться на ответ... А ты молодец, отец! - Он похлопал проводника по плечу.

 - Что, думал, не смогу? - Голос старика чуть дрожал: он до сих пор не мог прийти в себя от того, что убил человека.

 - Не переживай, отец, если бы не ты его, то он бы тебя, и поверь, нисколько бы не переживал из-за твоей смерти... - успокаивающе заметил Васек-Беспалый.

 - Да я не о его смерти переживаю, а из-за того, что рука дрогнула: оба ножа должны были в горло войти... - он недовольно покачал головой, - видно, действительно стар становлюсь.

 - Хотел бы я быть таким старым в твоем возрасте, - весело заметил Томаз.

 - Это точно! - поддержал его Васек-Беспалый, потом взглянул в сторону, куда ушел Савелий. - Может, пойдем к нему?

 - Не стоит, - покачал головой старый проводник. - Ему нужно собраться с мыслями...

 Марсель застыл перед Бешеным, жалобно и обреченно взглянул ему в глаза и тихо прошептал:

 - Сколько мне осталось?

 На последнем слове в уголке его рта появилась алая струйка крови.

 - Немного, - ответил Савелий, злости к противнику он уже не испытывал, - ты проиграл! Помнишь мое условие?

 - Я хочу предстать перед Аллахом чистым и ничего тебе не скажу... - Марсель уже с трудом ворочал языком, силы покидали его.

 - А ты не разговаривай, просто думай о том, что ты должен был сделать, и о тех, кто должен был тебе помогать...

 - Спасибо тебе.

 - За что?

 - За то, что дал мне возможность испытать силу настоящего бойца и позволил умереть с миром...

 Его речь становилась все более бессвязной, но мозг четко работал...

 Савелий глядел на успокоившееся перед смертью лицо Сейф-уль-Ислама и думал о том, что если бы карта легла иначе и их жизненные маршруты пересеклись полтора десятка лет назад, когда Марсель вряд ли еще был таким безумным фанатиком Ислама, то мог бы стать ему соратником, другом, а возможно, и братом.

 Савелий наклонился над ним, закрыл успокоенные глаза и сказал:

 - Уходи с миром...

 

Эпилог

 Генерал Богомолов, отдавший много лет жизни оперативной работе, очень не любил ходить в отпуск и чаще всего проводил законные дни отдыха на даче близко от Москвы - почти никогда ему не удавалось использовать отведенные Конституцией дни целиком, поскольку обстоятельства чаще всего требовали его присутствия на рабочем месте. Но теперь новая должность в аппарате президента позволяла более рационально планировать работу: Богомолов целиком отошел от оперативных вопросов, занимался аналитикой и стратегическим планированием.

 Поэтому он без долгих раздумий согласился поехать в санаторий "Горячий ключ", расположенный в Пятигорске, чтобы там пройти полное обследование. Годы постепенно брали свое: пошаливало сердце, болела спина. В общем в кои-то веки Константин Иванович не без радости отключился от московской круговерти и суеты.

 В первый раз за долгие годы службы генерал вел откровенно растительное существование и немного этим тяготился. Хождение по бесконечным врачам, посещение процедур, прогулки по окрестностям - все это было для него непривычно.

 Чтобы поддерживать физическую форму, Богомолов каждый день хоть ненадолго заглядывал в тренажерный зал, а после сытного обеда, вместо положенного по санаторному распорядку "тихого часа", обязательно два часа быстрым шагом обходил живописные окрестности.

 Как-то раз, гуляя по тенистой аллее, Богомолов заметил идущую ему навстречу мужскую фигуру, которая показалась ему знакомой.

 "Наверное, кто-то из отдыхающих", - подумал генерал и посмотрел на часы - за два часа он положил себе проходить не меньше восьми километров.

 Когда идущий навстречу человек поравнялся с ним, Константин Иванович окинул его беглым взглядом и поразился сходством с покойным Савелием Говорковым. Ко всему прочему незнакомец улыбнулся той самой, столь памятной генералу, открытой и доброй улыбкой Савелия.

 Богомолов от изумления остановился как вкопанный. Заколотилось сердце, перехватило дыхание, в глазах потемнело.

 - Здравия желаю, товарищ генерал, - голосом Савелия негромко произнес незнакомец.

 - Савка? - только смог вымолвить генерал и почувствовал, что теряет сознание.

 Ловкие, сильные руки подхватили его и не дали упасть. Незнакомец провел несколько раз рукой над головой, затем в районе сердца Богомолова, и тот постепенно пришел в себя.

 - Савка? - все еще не веря своим глазам, хрипло спросил генерал.

 - Он самый, Константин Иванович! Что, здорово изменился? - весело спросил Бешеный.

 - Откуда ты взялся? Мы же тебя... - Богомолов запнулся, не в силах произнести это слово.

 - Похоронили! - тем же веселым тоном подсказал Савелий.

 - Так ты жив? - задал, честно говоря, довольно глупый, но естественный в этой фантастической ситуации вопрос Богомолов.

 - Сами видите, - широко улыбнулся Савелий, - Бешеного так просто со свету не сживешь!

 - Об®ясни мне, старику, как все произошло? - приходя в себя, спросил генерал. - А как ты здесь-то, в Пятигорске, очутился? Неуж-то из-за меня?

 - Прибыл вам доложить, - по-военному четко ответил Савелий и, встав по стойке смирно, отрапортовал:

 - Вашим учеником и названным сыном с помощью нескольких толковых ребят на днях обезврежена группа международных террористов, планировавших взорвать атомную электростанцию и высотный дом на Котельнической набережной в Москве. Особо замечу, с нашей стороны жертв нет.

 Богомолов просто опешил. Савелий явно не шутил, однако произойди нечто подобное, последствия для России были бы трагичны и непредсказуемы.

 - Кто были эти террористы? - наконец спросил генерал.

 - Исламские фанатики и другая международная шушера, - с некоторым пренебрежением ответил Савелий.

 - Трудно было? - участливо поинтересовался Константин Иванович.

 - Не труднее, чем обычно, - не раздумывая, ответил Савелий.

 - Сейчас идем ко мне в санаторий, и там ты мне все в подробностях расскажешь: и как в живых остался, и что с террористами, и самое главное - как ты вышел на этих мерзавцев.... - не предполагающим никаких возражений тоном об®явил генерал.

 - Извините, Константин Иванович, никак не возможно! - виновато возразил Савелий. - Я буквально на минутку выбрался, чтобы вам показаться и доложить. Очень прошу вас об одном - никому не говорите, что я жив, и мы виделись, ни Костику, ни даже Воронову.

 - А Джулии? - перебил генерал.

 - И даже ей! Понимаете? - тихо сказал Савелий.

 - Не понимаю, но подчиняюсь, - с грустной улыбкой согласился Богомолов.

 - Константин Иванович, не могу сейчас ничего об®яснить, кроме того, что так сложились обстоятельства - мне некоторое время придется существовать, нелегально и, скорее всего, за пределами России. - Он глубоко вздохнул. - Но обещаю вам, служить своей Родине я буду до самого последнего вздоха. Вы мне верите, товарищ генерал?

 - Верил всегда и теперь верю! - твердо сказал Богомолов.

 В каком-то безотчетном порыве он обнял Бешеного и крепко прижал к себе.

 - Савка, ты живой, чертяка, вот радость-то какая! - прошептал Богомолов, но взял себя в руки, немного стыдясь проявления чувств, произнес: - Никогда не сомневался, что, где бы ты ни был, главным делом твоей жизни всегда останется благо России. Только будь осторожен! Прошу тебя, зря не рискуй! Вторых твоих похорон я не переживу, - в конце мрачновато пошутил генерал.

 - Спасибо, Константин Иванович, - улыбнулся Савелий, - Мухтар постарается... Разрешите идти?

 - Разрешить - не разрешаю, но запретить не имею прав, - печально сказал Богомолов.

 - Настанет день и час, когда я все-все вам, Константин Иванович, расскажу, а пока не время...

 С этими словами Бешеный молодцевато развернулся кругом и через мгновение буквально растворился в южных сумерках, спустившихся на тенистую аллею.

Через несколько дней после завершения операции, о которой Савелий ничего не рассказал Роману Ставропольскому и взял с Васька-Беспалого честное слово десантника, что тот в свою очередь будет нем как рыба, Бешеный днем заглянул в свой любимый "Погребок" просто пообедать.

 Савелия трудно было чем-либо удивить, но он, прямо скажем, был абсолютно потрясен, увидев в "Погребке" довольную, улыбающуюся физиономию Широши, который с аппетитом заканчивал обильный обед. За столом сидели еще двое довольно молодых людей крепкого телосложения сугубо европейской внешности.

 - О, какая приятная встреча! - воскликнул Широши. - Дражайший Серафим Кузьмич, окажите нам честь и присоединяйтесь к нам!

 С доброжелательно-равнодушным видом Савелий подошел к их столику.

 - Рад видеть вас, Феликс Андреевич, хотя, признаться, не ожидал столкнуться с вами в этом уютном заведении, - произнес он.

 - Неисповедимы пути Господни! Как, впрочем, и наши с вами, его верных рабов, - не без пафоса отозвался Широши и, перейдя на свой обычный, немного ироничный тон, представил своих спутников Савелию: - Дмитрий - водитель и вообще мастер на все руки, а это Вадим, мой секретарь и доверенное лицо в России. А это, - обратился он к молодым людям, - Серафим Кузьмич Филимонов, о котором вы немного слышали, собственной персоной!

 После традиционных рукопожатий Савелий сел рядом с Широши. Тот негромко серьезным и немного торжественным голосом сказал:

 - Поздравляю вас. Работа высочайшей пробы, хотя от специалиста вашего уровня ничего иного и ждать было нельзя.

 - Меня беспокоит взрывчатка: ведь она уже в России. Может, нам теперь этим заняться? Команда толковая сложилась... - пропустив мимо ушей комплимент Широши, предложил Савелий.

 - Поиски взрывчатки, Серафим Кузьмич, слишком примитивная задача для человека вашего класса. Не волнуйтесь, этим уже вплотную занимаются соответствующие службы МВД и ФСБ. Большая часть взрывчатки уже обнаружена. По официальной версии чеченские полевые командиры, испытывая финансовые затруднения, готовились продать ее российскому криминалитету. Версия вполне правдоподобная, на ней мы и остановимся...

 Савелий вопросительно взглянул на него.

 - Судьба Марселя российские власти занимать не будет. Но в лице Анри Гиза вы приобрели вечного и могучего врага, Серафим Кузьмич. Тех, кто становится у него на пути, он никогда не забывает и не прощает. Кроме того, Гиз высоко ценил Марселя, тот был человеком незаурядным...

 Савелий равнодушно выслушал последнюю часть тирады словоохотливого Широши и тихо, не обращаясь ни к кому, произнес:

 - Хлопотно это!

 - Вы, наверное, голодны, Серафим Кузьмич? - спохватился Широши.

 - В ресторан чаще всего ходят, чтобы поесть. Вот и я зашел пообедать, - с иронией ответил Бешеный.

 - Должен вас огорчить, дорогой мой Серафим Кузьмич, поскольку принятие пищи откладывается минимум на два часа, - смущенно улыбаясь, заявил Широши. - Мой "Боинг" стоит в аэропорту Минеральных Вод, и мы должны вылететь как можно раньше. За пару часов Дмитрий обещал нас домчать до места. Так что вам придется потерпеть до того, как мы взлетим. Надеюсь, возражений нет?

 - Какие тут могут быть возражения? Тем более что прекрасная кухня "Погребка" немного приелась.

 Может быть, впервые за эти насыщенные событиями и схватками недели Бешеный ощутил покой. Хорошо бы теперь недельки две отдохнуть душой и телом.

 - Вы знаете, что я крайне не люблю спешить, Серафим Кузьмич, и лишать вас заслуженного обеда не стал бы из-за пустяков. Нас с вами ждут неотложные дела.

 Желая сейчас только одного - покоя, Бешеный посмотрел на Широши и ничего не сказал...