На следующий день, встав очень рано, Савелий попросил дочку хозяев извиниться от его имени перед родителями за то, что ушел, не попрощавшись. Бешеный отправился к Александре Семеновне Карамышевой, вдове приятеля Ставропольского: именно с оказания помощи этой бедной женщине он решил начать свой новый день.

 Савелий ценил информацию из первоисточника. Несмотря на ранний час, Карамышева уже была на ногах и хлопотала по хозяйству. Открыла не сразу, встревоженно задав несколько вопросов.

 - А вы кто?

 - Знакомый Романа.

 - Какого Романа?

 - Может, вы откроете, чтобы не говорить через дверь?

 - Какого Романа? - настойчиво переспросила женщина.

 - Приятеля вашего покойного мужа.

 - И что вы хотите?

 - Мне нужно поговорить с вами.

 - А почему Роман не предупредил о вашем приходе?

 - Он еще спит, и я не стал его будить. Но если вы мне не верите, позвоните сами: наверняка Марианна уже проснулась и сможет вас успокоить. Поверьте, я не представляю никакой опасности, напротив, хочу вам помочь...

 - Даже не знаю... - сомневаясь, проговорила Карамышева. - Ну почему я должна вам верить?

 Савелий почувствовал, что нужен какой-нибудь малюсенький толчок, чтобы эта запуганная женщина доверилась незнакомому человеку, и он достал из кармана свое новенькое удостоверение.

 - Александра Семеновна, взгляните в глазок, прочитайте, кто я, и тогда вы поймете, почему вы можете мне верить. - Он раскрыл удостоверение и поднес к дверному глазку.

 - "Помощник представителя Президента..." - удивленно прочитала она и тут же защелкала многочисленными замками. - Что же вы мне сразу не показали свой документ? - укоризненно заметила хозяйка. - Вы уж извините меня: нас с дочками так запугали, что мы никому не верим.

 Женщине было наверняка лет за сорок, но ее лицо, несмотря на многочисленные морщины, сохранило следы былой красоты. И если бы не затравленный взгляд и очевидная небрежность по отношению к своей внешности - как в одежде, так и в отсутствии косметики на лице, - ее вполне можно было бы отнести к той категории женщин, про которых говорят: "В сорок пять баба - ягодка опять!" Да и на ее фигуру наверняка до сих пор пялятся мужчины.

 - Меня зовут Серафим Кузьмич, - представился Савелий.

 - А меня, как вы уже знаете, Александра Семеновна. - Постепенно она оттаивала и становилась все более привлекательной.

 - Вот и познакомились, - дружелюбно улыбнулся Савелий.

 - Может, чайку или кофе? - предложила хозяйка. - У меня есть пирожки с капустой и с клубникой, вам понравятся - домашние, сама пекла.

 - Не откажусь: я как проснулся, Рому с Марианной будить не стал, а потому выскользнул из дома, не позавтракав, - признался Савелий.

 - Вот и чудненько! - довольно воскликнула Александра Семеновна.

 Этим "чудненько" женщина напомнила Савелию его любимую Джулию: это слово она частенько употребляла. А когда Джулия обращалась к Бешеному: "Чуденько ты мое!" - у него всякий раз от счастья перехватывало дыхание.

 - Боже, какие вкусные! - похвалил пирожки Савелий, - честно признаюсь, никогда не ел пирожков с клубникой.

 - Вот и чудненько: кушайте на здоровье!

 - Как бы ваших дочек не оставить без сладкого, - с полным ртом произнес он.

 - Господи, да я их даже и по половинке пирожка не могу заставить скушать: фигуру берегут, е-мое, - едва не ругнулась хозяйка. - Извините... Похудели так, что скоро им и дверь не надо будет открывать...

 - Почему? - не понял Савелий.

 - Под дверью в щель, как лист фанеры, спокойно пролезут и не застрянут! - хмуро произнесла она и тут же, не удержавшись, расхохоталась.

 И мгновенно стала другой, беззаботной, похорошевшей: ничего не делает женщину такой привлекательной, как покой и хорошее настроение.

 Она хохотала так заразительно, что Савелий тоже не удержался и рассмеялся. За общим смехом не заметили, как к ним на кухню заглянули две стройные, очень похожие друг на друга, очаровательные блондинки. Наверняка они только что проснулись, услышав мужской голос, накинули на себя простенькие, но симпатичные короткие сарафанчики, никак не прикрывающие их длинные стройные ноги, прошлись пару раз гребенкой по роскошным - до плеч - волосам и поспешили взглянуть на гостя.

 На вид им было вряд ли больше двадцати лет, и обе они обладали такими соблазнительными фигурками, что мама откровенно переборщила, сравнивая их с листом фанеры.

 Увидев мать и незнакомого гостя захлебывающимися от смеха, они застыли на пороге, удивленно переглядываясь между собой.

 Первым девушек заметил Савелий. Мгновенно оборвав смех, он смущенно поднялся со стула. Его собеседница обернулась, критически осмотрела дочерей и с усмешкой сказала:

 - Надо же: спали как убитые, добудиться никак не могла, а стоило в доме раздаться мужскому голосу, как они мигом появились, даже успели причесаться...

 - Ну что ты говоришь, мама! - едва ли не дуэтом смущенно воскликнули они.

 - Ладно, шучу... Познакомьтесь: та, что постарше и повыше, - кивнула мать на девушку в очках, - Людмила, а вторую зовут Наташей...

 - Ага, постарше... И всего-то на какие-то паршивые пятнадцать минут, - надула губки Людмила, кокетливо протягивая Савелию изящную ручку с ярко наманикюренными ноготками.

 - Серафим... - произнес Савелий и тут же добавил: - Кузьмич.

 Он несколько смутился от такой детской непосредственности и не сразу решился поцеловать протянутую руку.

 Из-за возникшей паузы девушка зарделась, но руку не отдернула, пока ее не оттеснила сестра, которая тоже протянула руку, присев в книксене:

 - А я - Наташа, - представилась она, с вызовом посмотрев на гостя.

 Легко было догадаться, что между сестрами, любящими друг друга, идет постоянная борьба за лидерство. Ко второй руке Савелий приложился незамедлительно, и Наташа победоносно взглянула на сестру.

 "Что, получила?" - кричал ее взгляд.

 - Какие у вас милые доченьки! - с восхищением воскликнул Савелий.

 - Из-за них, дурочек, и все мои переживания, - печально произнесла женщина.

 - Поэтому я и пришел, - заявил он.

 Хозяйка внимательно посмотрела на гостя, потом повернулась к дочерям.

 - Девочки, вы, наверное, еще не были в ванной? - нашлась она.

 - Сказала бы прямо: нам нужно поговорить, - Людмила подхватила сестренку под руку, - пошли, Наташ, не будем мешать важным переговорам...

 - Вы действительно хотите помочь нам? - спросила женщина, когда девушки вышли.

 - Действительно.

 - Но это же полные отморозки! Не страшно?

 - Знаете, Александра Семеновна, я давно отбоялся свое: пусть теперь другие боятся, - твердо ответил Савелий.

 - Думаете, получится?

 - Мне кажется, что на "думать" у нас времени нет, или я не прав?

 - Правы, к сожалению, - горько вздохнула женщина.

 - Тогда сообщите все, что вы знаете о тех, кто вам, Александра Семеновна, угрожает...

 - Что конкретно?

 - Имена, клички, адреса, то есть всю необходимую информацию, чтобы поскорее найти их...

 - А их и искать незачем: сегодня вечером сами явятся за документами, которые сделают их владельцами нашей мастерской. Грозились даже своего нотариуса привести.

 - И что взамен?

 - Обещают оставить меня и моих девочек в покое.

 - Не густо, - покачал головой Савелий и шепотом произнес: - Подонки!

 - Может, мне согласиться, как вы считаете? Устала я, сил больше нет жить в постоянном страхе... - Она обреченно вздохнула и добавила: - Проживем как-нибудь... Представляете, девчонок заметили в одном столичном модельном агентстве, пригласили на учебу в Москву, там, глядишь, и за границу уедут...

 - Насколько я знаю, эту фирму создавал ваш покойный муж, не так ли?

 - Всю душу вложил, а сколько сил... - Она с досадой махнула рукой.

 - Уверен, вы очень любили друг друга...

 - Это вам Роман сказал?

 - Не надо ничего говорить, достаточно взглянуть на ваших девочек: такие красивые дети родятся только от большой любви...

 - Вы правы, мы очень любили друг друга. - Ее глаза повлажнели от нахлынувших воспоминаний.

 - За свое дело он с жизнью расстался, а вы готовы так просто отступить и отдать этим свиньям ЕГО дело...

 - Просто?! - с горечью воскликнула женщина. - Да вы не знаете, что мне пришлось вынести. - Она, ни-сколько не стесняясь Савелия, распахнула халат: весь живот и бедра ее были покрыты шрамами от ножевых порезов.

 - Господи! - не выдержал Савелий. - Роману-то вы рассказали об этом?

 - Как я могла ему рассказать, он ведь в то время был еще в колонии? Потом тоже не смогла, понимая, что он бросится убивать тех, а у него тоже семья, дети... - Хозяйка дома всхлипнула и торопливо заговорила, заливаясь слезами: - Они же мне все порвали внутри: и бутылки совали, и пульты от телевизоров, и ногами в живот пинали... Слава богу, что у меня девочки есть: рожать-то больше я не могу. Не знаю, как я только выжила...

 Слушая откровения потерявшей от горя чувство стеснительности женщины, Савелий вспомнил, с какими зверствами ему приходилось сталкиваться в Чечне, и понял, что ни при каких обстоятельствах не сможет остаться в стороне от этой трагедии. Зло обязательно должно быть наказано.

 - Я понимаю, вам, Александра Семеновна, отвратительно вновь окунаться в эту грязь, но прошу, опишите по отдельности всех, кто издевался над вами...

 Немного помолчав, она взяла себя в руки, чуть прикрыла глаза и начала рассказывать о каждом из шести своих мучителей. По-видимому, издевательства над несчастной женщиной длились долгие часы, и потому она описала этих мужчин настолько подробно, что Савелий словно увидел их воочию, будто был свидетелем всех издевательств.

 - Во сколько они придут?

 - В десять часов вечера...

 - Вы убеждены, что во главе банды стоит Мелидзе, капитан внутренних войск?

 - Так он же самолично меня и порезал... Видите? - Она снова оголила живот. - Тут тонкие такие, а на ногах толстые... У него в рукаве всегда припрятан узенький стилет, острый, как бритва. Боль от этих порезов дикая! Чиркнет так по коже и приговаривает: "Нэ заплатыш, как говору, сука, совсэм зарэжу и отправлу тэба к твоэму дарагому...", - очень достоверно спародировала она.

 - Как его найти?

 - Думаю, он сам сегодня явится, чтобы проконтролировать подписание документов.

 - На ловца и зверь бежит... - прошептал Савелий. - В мастерской кто-нибудь работает?

 - Нет, сегодня я всем дала отгул: будет только сторож.

 - Позвоните ему и скажите, чтобы в девять вечера его тоже там не было... Пусть для посторонних у него заболеет кто-нибудь из близких, - многозначительно посоветовал Савелий.

 - Так у сторожа нет никого, - растерянно ответила хозяйка.

 - Он молодой?

 - Двадцать девять...

 - Значит, к подружке пусть завалится на всю ночь... И так всем потом говорит, мол, бес попутал.

 - Поняла.

 - Дайте ключи от мастерской...

 - Вам? - Она несколько растерялась...

 - Я потом положу их в ваш почтовый ящик.

 - Хорошо. - Женщина достала из сумочки связку, отсоединила три ключа и протянула Савелию. - Этот от входной двери, этот - от моего кабинета, а этот - от склада.

 - От склада мне не потребуется, - улыбнулся Савелий, вернув ключ хозяйке.

 Потом задумался ненадолго и спросил:

 - Вам есть куда уехать на пару дней?

 - Из дома или из города?

 - Лучше бы из города...

 - Так у меня мама живет в Краснодаре: давно обещала ее навестить, да все никак не получалось...

 - Вот и чудненько! - Савелий и не заметил, как повторил ее словечко.

 - А когда нам уехать?

 - Чем раньше, тем лучше.

 - Куда уехать? - спросила Наташа, входя на кухню.

 - Куда уехать? - повторила за ней сестра.

 - Мама вам все об®яснит. - Савелий поднялся. - У меня есть одна просьба.

 - Вам нужны деньги? - спросила женщина и протянула руку к кухонному шкафчику.

 - Господь с вами, Александра Семеновна! - остановил ее Савелий. - Я прошу вас: что бы вы ни услышали, о чем бы вас ни спрашивали - вы меня никогда не видели! Никогда! И вообще не подозреваете о моем существовании!

 - Как?! - воскликнули девушки.

 - Никогда не видели и никогда не увидим? - с печалью спросила Людмила.

 - Никогда не видели, - повторил Савелий, потом с улыбкой добавил: - Но что помешает нам когда-нибудь познакомиться... Понятно?

 - Да, - ответила за всех мать. - Девочки, быстро собираемся!

 - Куда?

 - К бабушке, в Краснодар...

 Выйдя от этой истерзанной и запуганной женщины, Савелий медленно брел по солнечному городу, не замечая ни красоты южной природы, ни радостных улыбок прохожих. На душе было так мерзопакостно, что ему потребовалась внешняя энергия, чтобы очистить душу и тело. Ноги сами привели в небольшой городской парк, где прогуливались мамы с колясками и влюбленные парочки. Некоторые, не обращая внимания на окружающих, разделись и лениво загорали на зеленой травке.

 Савелий с большим трудом отыскал толстенный дуб почтенного возраста и, похоже, единственный в этом парке, не без усилий отделил кусок коры. Потом тщательно расчистил у основания дерева землю, снял кроссовки и, встав на нее босыми ногами, проделал несколько пассов, настраивая свои мысли и энергию на соединение с природой, после чего прикрыл глаза и прислонил ладони к обнаженному стволу. Почти сразу же Савелий ощутил, как по всем капиллярам, заполняя каждую клеточку его тела, побежала энергия.

 В какой-то миг перед его глазами возникли видения прошлого. Вот молодой мужчина в набедренной повязке расчищает поляну от камней. Воинственно звучат медные трубы; слышатся топот лошадиных копыт, свист стрел и грохот орудий, стоны раненых, рыдания женщин, плач детей: турки берут приступом русскую крепость...

 Савелий открыл глаза, и яркое солнце вернуло его к реалиям сегодняшнего дня. Почувствовав необыкновенный прилив энергии, он взял пригоршню земли, обмазал оголенное место ствола, приложил к нему оторванную кору, затем с любовью погладил по швам. Было видно, как швы исчезли, и кора приросла к стволу.

 Не спеша обувшись, Савелий, напитанный энергией природы и Космоса, бодро отправился к Роману. К его возвращению был накрыт легкий завтрак, но к нему не приступали: ждали Савелия.

 - Почему вы не разбудили меня? - укоризненно поинтересовался Роман.

 - Стараюсь никогда не нарушать чей-либо сон, - серьезно ответил Савелий.

 - Ладно, проехали, - отмахнулся Ставропольский и нетерпеливо спросил: - Познакомились с кем-нибудь?

 - Познакомился, - кивнул Савелий, многозначительно взглянув на детей, давая понять, что не хочет говорить при них.

 - Завтракали?

 - Да, меня угостили вкусными пирожками с клубникой и с капустой.

 - Тогда пойдем в кабинет.

 - Ну, Ромочка, я же все приготовила, - попыталась их остановить Марианна.

 - Вы начинайте, а мы поговорим, и я присоединюсь к вам...

 - Но... - попробовала возразить Марианна.

 - Девочка, это очень важно! - оборвал Роман. - Пошли, Сема!

 Когда они вошли в кабинет, Ставропольский спросил:

 - Неужели успели с кем-то пообщаться?

 - С Александрой Семеновной.

 - И?

 - Срок ультиматума истекает сегодня.

 - В котором часу?

 - В десять вечера...

 - Она сказала, сколько их будет?

 - Пять-шесть человек.

 - Сколько вам дать ребят?

 - Нисколько, - хмуро ответил Савелий. - Вы, Роман даже не представляете, что они сотворили с бедной женщиной! - Савелий нервно поднялся и прошелся по комнате, повторяя со злостью: - Подонки! Подонки!

 - Почему же она мне ничего не рассказала? - мрачно спросил Ставропольский.

 - Вы тогда еще сидели... А потом за вашу семью волновалась, - об®яснил Савелий.

 - Я иду с вами! - твердо об®явил Роман.

 - Ни в коем случае! - возразил Савелий.

 - Иду с вами! - упрямо повторил он.

 - Давайте, Роман, договоримся: когда мне нужна будет ваша помощь, не сомневайтесь - обращусь. У вас сейчас своих заморочек выше крыши, а эту проблему я решу сам. - Он был таким категоричным, и в его голосе было столько уверенности, что Ставропольский развел руками:

 - Как скажете... - Роман встал и подошел к окну. - Отвернитесь на минутку, - попросил он.

 Не требуя пояснений, Савелий повернулся спиной. Ставропольский нажал потайную кнопку: под подоконником откинулась неприметная дверка, за которой оказался своеобразный сейф. Роман достал оттуда пистолет Стечкина и глушитель к нему. Потом закрыл тайник и подошел к Савелию.

 - Я не забыл, как вы посмотрели на эту игрушку: дарю! - сказал он, протягивая оружие Савелию.

 - Весьма ценный подарок, спасибо, - поблагодарил Савелий. - Но пусть пока побудет у вас, Роман: не надо им следить в вашем городе. Думаю, вскоре он понадобится совсем в другом месте...

 - От ребятишек отказались, "пушку" тоже не берете: что вы за странный человек? Их-то пять-шесть рыл явится! И наверняка не с пустыми руками...

 - Хлопотно это, Роман, лучше скажите, на чем держится Мелидзе?

 - Прокурор его брат родной, да и в ментуре все схвачено... На него у многих зуб точится, но... - Роман пожал плечами, - эта сволочь сколотила чистую банду контрактников из своего батальона... - Он крепко стиснул зубы, потом добавил: - Хуже нет беспредельщиков в погонах: что хотят, то и воротят!

 - Хлопотно это! - повторил Савелий, а глаза его блеснули недобрым светом.

 Хорошо знавшие Говоркова, наверняка в эту минуту подумали бы: "Несдобровать человеку, которому адресован подобный взгляд Бешеного..."

 В двадцать сорок пять Савелий присел на садовую скамейку, расположенную метрах в пятидесяти от входа в мастерскую. Со скучающим видом он глазел по сторонам, нет-нет да и поглядывая на одноэтажное здание мастерской. Судя по мощным стенам и причудливому орнаменту кирпичной кладки, строению было не меньше ста пятидесяти лет.

 Неизвестно, что именно сказала Александра Семеновна сторожу, но ровно в двадцать один час он вышел из мастерской, настороженно осмотрелся, тщательно запер дверь на ключ и быстро удалился. Выждав немного, Савелий обследовал всю близлежащую территорию цепким взглядом, подошел к дверям мастерской, снова осмотрелся и, не заметив ничего подозрительного, вставил ключ в замочную скважину, повернул его дважды и вошел внутрь. В нос ударил специфический запах обувной мастерской - разогретой резины, клея, дегтя...

 На осмотр помещений ушло меньше двадцати минут. Савелию очень понравились высокие, более четырех метров, потолки, длинный коридор, ведущий от входа до кабинета хозяйки, а также выступы и ниши в стенах. Наверное, в прошлом веке в них размещались старинные изразцовые печи, обогревавшие дом в морозы. Изучив место предстоящего действа, Савелий переоделся в темно-серый спортивный костюм, плотно облегавший тело. Взглянул на часы: до прихода непрошеных гостей оставалось минут пятнадцать.

 Девять минут Бешеный поработал над телом, подготавливая мышцы к сильным нагрузкам, три минуты занимался постановкой дыхания, оставшееся время посвятил концентрации своей энергетики.

 Интуиция подсказывала, что беспредельщики явятся либо точно в десять, либо с незначительным опозданием. Действительно, стоило прозвучать первому удару настенных часов, как пружина входной двери противно скрипнула: Савелий намеренно оставил дверь не запертой. От входа к кабинету Карамышевой, как уже было сказано, вел длинный прямой коридор, хорошо освещенный несколькими лампами дневного света. Савелий затаился в нише в самом начале коридора, чтобы лучше разглядеть пришедших.

 Их оказалось шестеро. Они были настолько самоуверенны, что шли как на прогулке, ничего не боясь, разговаривая и посмеиваясь. Александра Семеновна довольно точно описала каждого, и Савелий без труда узнал всех насильников. Первым, словно барин, вальяжно переваливаясь с ноги на ногу, двигался капитан Мелидзе, в дорогом черном костюме. Руки он держал в карманах брюк, откинув в стороны полы пиджака.

 Почти вплотную, чуть сбоку и сзади, шефа сопровождал помощник то ли по фамилии, то ли по кличке Чернуха. В памяти Савелия всплыли сцены тех ужасов, о которых поведала ему Александра Семеновна...

 В ту кошмарную ночь эти подонки схватили Карамышеву у под®езда ее дома и отвезли на загородную дачу, где ее раздели догола. Первым за нее взялся Мелидзе: он схватил женщину за волосы и попытался пригнуть голову. Не произнеся ни звука, Александра начала сопротивляться и тут же получила несколько ударов кулаком по голове.

 - Сосы, сука! - Он вытащил наружу свою плоть, оказавшуюся самых скромных, почти детских, размеров.

 - Так я не вижу ничего! - попробовала сыронизировать Александра.

 - Я тэбэ сычас уши обрэжу, маму выэбу! - рассвирепел Мелидзе и несколько раз ударил ее лбом о край стола.

 Казалось, еще немного, и Карамышева потеряет сознание. Капитан силой разжал ей зубы, сунул свою плоть в ее рот и очень быстро получил удовольствие.

 После чего сказал:

 - Чэрнуха, тэпэр ты почэшы свой члэн! - и грубо толкнул женщину к нему.

 Чернуха мерзко хохотнул и, словно голодный зверь, накинулся на несчастную и стал терзать тело бедной женщины, непрестанно охаживая ее бока кулаками. Насытив свою плоть, Чернуха бросил остальным:

 - Слушай сюда, братишки, хочу посмотреть, как вы все ее щели позатыкаете!

 Он с плотоядным видом наблюдал за тем, как несчаст-ную женщину обрабатывают со всех сторон его приятели, и непрестанно подбадривал их:

 - Так ее, сучку!.. Так!.. Пусть каждая щель получит что положено!

 Вначале женщина пыталась хоть как-то сопротивляться, отталкиваясь руками и извиваясь всем телом, но справиться с четырьмя бугаями, которые беспощадно били ее, было не под силу. Вскоре она вообще потеряла сознание, и ее, бесчувственную, вертели словно куклу, одновременно тыкая плотью во все мыслимые и немыслимые места женского тела. Перемазавшись кровью и спермой, они наконец пресытились, бросили ее на пол и принялись накачиваться алкоголем.

 Женщина лежала, не шевелясь, и радовалась, что ее наконец оставили в покое. Но радость оказалась преждевременной. Это были еще не самые изощренные издевательства. Когда капитан Мелидзе как следует поднабрался, он изобрел новое истязание для несчастной жертвы.

 - Нэ заплатыш, как говору, сука, совсэм зарэжу и отправлу тэбя к твоэму дарагому... Нэ хочэш отдават дэнги по-харошему, будэш отдават по-плахому. - Он пьяно икнул и усмехнулся. - Получыла удоволствые, тэпэр буду дэлат болно. - Капитан дернул рукой, и в его ладони возник узкий стилет, которым он взмахнул несколько раз над телом бедной женщины.

 Стальной клинок оказался настолько острым, что в первый миг она даже не ощутила боли, но потом брызнула кровь сразу в нескольких местах: на груди и животе проступил кровавый рисунок, напоминавший букву "Z". Александра вскрикнула от нестерпимой боли.

 - Думала, я шучу?! Нэт! Нэ заплатыш, как говору, сука, совсэм зарэжу и отправлу тэбя к твоэму дарагому... - повторил он, вновь взмахнул стилетом, и буква "Z" превратилась в рисунок, напоминавший раскрытый конверт.

 Женщина попыталась прикрыться руками, но их крепко держали холуи. Мелидзе ткнул острием стилета по очереди в оба соска, потом пнул ногой под ребра.

 - Нэ отдашь дэнги, тэбя зделаэм калэкой, а дэвок твоых пропустым чэрэз мой баталон и заставым на панэлэ твой долг отработат! - пригрозил он и опять тупо повторил: - Нэ заплатыш, как говору, сука, совсэм зарэжу и отправлу тэба к твоэму дарагому... - после чего вернулся к выпивке и закуске.

 Но ее не оставили в покое: подошел Чернуха и, подражая хозяину, столовым ножом исполосовал бедра несчаст-ной женщины. Потом ее принялись истязать остальные, используя все, что под руку попадется: дистанционный пульт от телевизора, пивные бутылки...

 Под утро всех стало клонить в сон, и Мелидзе приказал Чернухе отвезти женщину куда подальше. Тот вывез истекающую кровью Карамышеву в разорванной одежде и выбросил из машины за несколько километров до города. Она, скорее всего, погибла бы там, если бы ее не подобрал сердобольный водитель самосвала, на счастье проезжавший мимо. Он-то и довез Александру Семеновну до ближайшей больницы...

 Дождавшись, когда все шестеро насильников проследовали мимо, Савелий бесшумно подскочил к замыкающему и резко крутанул его голову. Если бы его приятели не разговаривали так громко, они наверняка услышали бы характерный хруст ломающихся позвонков. Савелий ловко подхватил обмякшее туловище и аккуратно усадил у стенки. Затем подскочил к следующему, и второй истязатель занял отведенное ему место у стены коридора. Бешеный ликвидировал еще двух негодяев, так мгновенно и четко, что только после гибели четвертого Мелидзе, что-то почувствовав, встревоженно задал вопрос своим приятелям (Савелий успел скрыться в очередной нише, и капитан его не заметил):

 - А вы чэго прытыхлы? - спросил он и с изумлением увидел их, скромно сидящих на полу вдоль стены на примерно равном расстоянии друг от друга. - Мужыкы, вы чэго рассэлыс?

 Но "мужики" в ответ даже не шевельнулись.

 - Кончайте шутки шутить, братишки! - недовольно воскликнул Чернуха, но не дождавшись от "сидельцев" никакой реакции, направился к ближайшему, хлопнул по плечу, и тот вяло повалился на бок. - Да он же мертвый, шеф!

 - Почэму мортвый? Как мортвый?

 - Совсем мертвый! - испуганно завопил Чернуха, боязливо озираясь по сторонам, но не успел заметить за спиной Савелия.

 - Чэрнуха, спина! - упреждая своего помощника, выкрикнул Мелидзе.

 - Чья спина? - удивленно переспросил Чернуха и повернулся: перед ним стоял незнакомый молодой мужчина на голову ниже его. Он тут же успокоился. - Ты кто? - властно поинтересовался помощник шефа, никак не связав непонятную смерть своих соратников с появлением незнакомца.

 - Твой последний кошмар, - спокойно ответил Савелий.

 - Сейчас я стану твоим первым кошмаром! - мгновенно взбух Чернуха, выхватывая из-под пиджака пистолет.

 - Хлопотно это! - хмыкнул Савелий и резко выбросил руку ладонью вперед в направлении горла собеседника.

 Ладонь Савелия замерла в нескольких миллиметрах от цели, но Чернуха, пытаясь что-то сказать, захлебнулся на полуслове, изо рта хлынула кровь. Его пальцы разжались, и пистолет гулко ударился об пол. Вслед за пистолетом всем мясистым туловищем рухнул вперед и Чернуха. Он упал лицом вниз, не издав ни звука.

 Именно этот глухой стук от удара мертвого тела об пол больше всего и напугал Мелидзе: он бы, конечно, попробовал сбежать, но единственный путь отхода был отрезан незнакомцем, который, словно играючи, завалил не самого хилого его боевика.

 - Что, ваэват захотэлос? Согласэн! - Он встал в боевую стойку и двинулся на Савелия.

 Бешеный понял, что кое-какими боевыми навыками капитан определенно владеет, а потому позволил себе немного поиграть с ним.

 - Да ты, дядя, никак, каратэ занимался! - Савелий изобразил испуг.

 - Ныкому не позволу шутыт с капытаном Мэлыдзэ! - прорычал тот, уловив иронию в голосе незнакомца.

 - Ой-ой, уже страшно! - продолжал издеваться Савелий, стремясь вывести противника из себя.

 Несмотря на спокойную стойку и опущенные вдоль тела руки, Бешеный внимательно следил за каждым движением раз®яренного капитана и мог в любой момент нанести ответный роковой удар. Словно почувствовав это, а может быть из-за подсознательного страха, Мелидзе не рискнул пойти с незнакомцем на прямой контакт. Он взмахнул рукой и в его ладони появился стилет, о котором рассказывала Александра Семеновна.

 - О, да ты еще и любитель холодного оружия! - спокойно проговорил Бешеный и вдруг резко выпрыгнул.

 Прыжок его совершенно ошеломил капитана, который не успел даже хоть как-то на него среагировать. Ударом ноги Бешеный выбил из руки Мелидзе клинок, по замысловатой траектории взмывший вверх, кувыркнувшийся несколько раз в воздухе и через мгновение упавший в раскрытую ладонь Савелия.

 - Любишь женщин мучить? - мрачно спросил Савелий.

 - Да пошол ты... - попытался сохранить достоинство Мелидзе, но в следующий миг его живот обожгла боль. - Ты чэго, падла? Я ж тэбя порву, как газэту!

 - Хлопотно это, - задумчиво произнес Савелий и вновь взмахнул рукой со стилетом.

 - Ой! - взвизгнул от боли капитан, а пиджак на его груди и животе обагрился кровью. - Нэ надо, мужык! - в ужасе взмолился он. - Скажы, сколко хочеш дэнэг? Толко нэ убивай! Пощады!

 - А ты пощадил бедную женщину, когда вы всей бандой ее насиловали? - спросил Савелий.

 - Я нэ насыловал: она сама хотэла этого! - всхлипнул тот.

 - И живот она хотела, чтоб ей резали? И в грудь стилетом тыкать умоляла?

 - Она дэнгы должна мнэ, а отдават нэ хотэла! - вырвалось у него признание. - Нэ убивай мэня, имэнэм Бога прашу! - Капитан даже упал на колени перед Савелием.

 - Что же ты Бога не вспомнил, когда измывался над вдовой? - вздохнул Бешеный и добавил: - Ладно, не буду я об тебя руки марать: ты сам себя убьешь! - Он только обозначил движение в направлении головы Мелидзе, даже ее не коснувшись.

 Капитан завизжал, как свинья на бойне, обхватил голову руками, упал и принялся кататься по полу. Савелий протер платком ручку стилета и бросил рядом с Мелидзе.

 - Вот тебе лекарство от сильной головной боли! - не без ехидства проговорил Бешеный и не спеша пошел к выходу.

 Превозмогая страшную боль, раскалывавшую голову, капитан схватил клинок, вскочил на ноги, шагнул за незнакомцем, чтобы отомстить пережитые боль и унижение. Но тут его настиг такой дикий болевой шок, что Мелидзе стал биться головой об стену, потом бросился на пол, забыв о том, что его рука сжимает острую сталь. Головная боль действительно исчезла, когда клинок вошел в сердце, как, впрочем, исчезли и все мерзкие мысли из этого подлого мозга...

 На следующий день все местные газеты взахлеб смаковали леденящие душу подробности кровавой разборки, в которой "героически погиб бесстрашный капитан Мелидзе, погиб, защищая в неравной схватке с бандитами собственность вдовы Карамышевой..."

 Узнав из газет о возмездии, настигшем ее насильников, Александра Семеновна в тот же день вернулась с дочерьми домой, а вечером сходила в церковь, где поставила две свечи: одну поминальную - за покойного мужа, другую - за здравие Серафима, выполнившего свое обещание...