О роковом сбое в ходе операции по устранению Президента первым узнал, естественно, генерал Скворцов, которому его люди, приставленные следить за Говорковым, обязательно докладывали о каждом разговоре Савелия с Фадеевым.

— Шеф, этот Мануйлов непонятно с чего всполошился и говорил с Фадеевым о каких-то врачах-вредителях, — сообщил ему по мобильному телефону старший группы /слежения Леонид Макаров. — Он только что предупредил охрану, чтобы те не отдавали хозяина медикам.

— Что?! Когда это было? — взвился Скворцов.

— Да минут пять назад.

— Хорошо, продолжать наблюдение! — приказал генерал и принялся названивать Калошину.

— Кирилл, давай немедленно отбой по «врачам»! — закричал он, когда Калошин взял трубку. — ОНИ все знают!

— Ну и что? — невозмутимо сказал Калошин. — Зинаида все уже сделала что надо. Наша «скорая» уже в Кремле, стоит у порога, врачи в «Кремлевке» наготове. Так что все идет по плану.

— Ты что, не понял, болван?! Достаточно малейшей оплошности, чтобы все полетело к чертям. Не думаю, что Фадеев такой же законченный идиот, как ты: он не полезет в подставную «скорую», а найдет Зинку и раскрутит ее по полной…

— Не найдет, не хами, — спокойно перебил его Калошин, — за Зину поздно волноваться: она ничего и никому уже не расскажет. Я еще когда тебе сказал: Зина — моя проблема!

— Что, уже избавился? — Генерал немного успокоился. — Хорошо, допустим, здесь мы прикрылись! — согласился он. — Но я уверен на все сто, что в «Кремлевку», после того что они уже узнали, Президента не повезут.

— Да не трясись ты! — со злостью прикрикнул на Скворцова Калошин. Он глубоко переживал утрату любимой женщины и никак не мог смириться с потерей собственного ребенка. — Мы контролируем ситуацию. Буквально минуту назад САМОГО, с кучей охраны, уже вывезли из Кремля на МОЕЙ «скорой», между прочим, сейчас вся компания быстро едет в направлении «Кремлевки». Так что все идет по плану. Чем панику сеять, лучше займись своим Мануйловым. Надо кончать с этим мутилой, точнее, мудилой, как можно скорее.

— Да, тут ты прав, — согласился более-менее успокоившийся Скворцов. — Ничего, уже завтра мы от него избавимся.

— Завтра так завтра! — Калошин так и не сумел совладать со своим горем, но все-таки напомнил Скворцову: — Не забудь про документы, это главное!

— Как же, забудешь такое! Да я сплю и вижу, как они уже в моем сейфе лежат!

Договорившись поддерживать связь, генералы распрощались.

Не на шутку взбешенный Калошин узнал ,об окончательном провале операции, когда что-либо исправить уже было немыслимо: Президента под зоркими взглядами бдительной охраны откачивали врачи Первой градской больницы.

Калошин все же успел позвонить Лейбину в «Кремлевку» и пригрозил содрать с него семь шкур, если тот хоть ненароком обмолвится об их затее. Но Борис Михайлович и сам уже был напуган до чертиков: заместитель Фадеева, подполковник Петров в больнице уже навел шороху, вызывая всех к себе на допросы. Особенно он тряс отделение кардиологии, в котором, как он выяснил, готовили аппаратуру к внеплановой операции.

Лейбину, как заведующему отделением, пришлось выпутываться, на ходу придумывая причины. Он остановился на версии обычной проверки приборов: выглядело все это натяжкой, но ничего другого в голову Борису Михайловичу в этот момент не пришло, и он мертвой хваткой вцепился в эту версию. Помучив его с полчаса, Петров понял, что Лейбин ничего другого не скажет, и, чтобы не терять попусту время, отпустил его, предупредив, правда, чтобы тот никуда не уезжал из Москвы.

Лейбин примчался к себе домой ни жив ни мертв. Понимая, что так просто ему не отвертеться, он задумал сбежать из столицы. Несколько лет назад он тайно от всех выправил себе израильский паспорт и теперь надеялся, что незаметно ускользнет из России. Он быстро собрал в спортивную сумку все необходимое, взял из тайника заначку — три тысячи долларов — и поспешил к стоявшей во дворе машине. Он собирался сегодня поздним вечером уехать в Киев, где жили его родственники, а уже оттуда перебраться в Израиль.

Во дворе было темно, и Борис Михайлович все никак не мог попасть ключом в дверной замок. Наконец он залез в свой «Фольксваген», завел мотор и потихоньку стал выруливать с автостоянки. Люди в его элитном двенадцатиэтажном доме жили все больше зажиточные, машин у дома было много, проезд к улице был плотно забит иномарками, и Лейбину пришлось изрядно попотеть (водитель он был так себе), чтобы не задеть какое-нибудь соседское авто.

Медленно объезжая припаркованные машины, он и не приметил, как рядом с его машиной появился человек в темной кожаной куртке и натянутой по самые глаза вязаной шапочке. Лейбин увидел его только тогда, когда тот уже вплотную подошел к машине. Земное существование доктора медицинских наук, профессора, а по совместительству торговца наркотиками и неудавшегося убийцы Президента завершилось яркой вспышкой, ослепившей его. Пуля прошила ветровое стекло «Фольксвагена» и разорвала мозг Лейбина.

Контрольного выстрела горе-эскулап уже не почувствовал, так как был мертв.

Через пятнадцать минут киллер доложил Калошину о выполненном задании. Калошин, выслушав его, удовлетворенно крякнул, потом похвалил:

— Молодец, Валера! За тобой никто не стоит?

— Да, стоит — в замшевой куртке! — обернувшись и увидев какого-то парня, удивленно ответил киллер.

— Дай-ка ему трубочку!

— Парень, тебя… — проговорил тот, и в тот же момент раздался тихий хлопок…

— Слушаю вас! — раздался в трубке другой голос.

— Подчистите за собой! — приказал генерал.

— Разумеется…

Калошин, довольно улыбаясь, положил трубку. Теперь никого из посторонних людей, которые могли хотя бы косвенно связать покушение на Президента с ним, в живых не осталось.

Савелий договорился повидаться с Костей Рокотовым. Они назначили встречу на два часа дня еще с вечера, и теперь Савелий, садясь в свои «Жигули», жалел, что не подумал вчера о том, как много пробок в Москве днем, а стоять в них он терпеть не мог. Он завел машину и, выехав из своего двора на Фрунзенскую набережную, повел «жигуль» к Крымскому мосту.

Вдруг ни с того ни с сего у него стремительно забилось сердце, и Савелий почувствовал, как на его предплечье набухает энергией засветившийся Знак Посвящения.

— Остановись, брат! — услышал он чей-то голос.

Слышать чей-то голос в машине, где он был один, Савелию было странно: единственный, кому он мог принадлежать, был Учитель.

Интересно, кто еще вышел с ним на космическую связь?

Савелий начал тормозить, делая это скорее автоматически, чем осознанно. Прижав машину к бордюру, он остановился и внимательно прислушался к своим ощущениям. Ромб все так же горячо пульсировал на его предплечье, и Савелий не сомневался, что сейчас что-то произойдет.

— Немедленно выйди из машины! — приказал ему все тот же голос, в котором ощущалась тревога и который теперь показался ему знакомым.

Когда Савелий был наконец-то ГОТОВ услышать, он узнал, чей голос звучит у него в голове. Это был голос Христо Гранича.

Не задавая лишних вопросов, Савелий открыл дверцу, быстро вылез из машины и отошел от нее на приличное расстояние. Он ждал, что будет дальше.

В кармане его куртки запиликал вызов: кто-то звонил ему на мобильный. Как не вовремя! Сейчас Савелию не хотелось отвлекаться, но он знал, что без серьезного повода звонить ему не станут, ведь этот номер знали только самые близкие Говоркову люди. Он достал трубку и нажал кнопку связи.

— Савелий, здравствуй! — услышал он взволнованный голос.

Звонил Христо Гранич.

— Здравствуй, брат! — откликнулся Савелий. — Я рад тебя слышать! Но мне показалось… Это не ты сейчас?..

— Да, это был я. — Голос Христо был по-прежнему каким-то непривычно встревоженным. — Пожалуйста, Бешеный, отойди подальше от своей машины, я тебя очень прошу!

— Уже отошел! — сообщил Савелий. — Да что случилось? — спросил он, все еще не понимая тревоги своего брата по Посвящению.

— Только что Би-би-си со ссылкой на агентство «Рейтер» передало сообщение о том, что у вашего Президента опять возникли серьезные проблемы со здоровьем. Я подумал о тебе: не связано ли это с твоей поездкой в Европу? Но как только я представил тебя, мое Знание стало мне подсказывать, что и над тобой нависла огромная опасность. Я настроился на твою волну и увидел, что ты сидишь в машине, которую окружает большое темное энергетическое поле… У меня не было времени возиться с телефоном, и я крикнул тебе, чтобы ты остановился. Ты сам знаешь, как трудно поддерживать контакт на расстоянии, поэтому, убедившись в том, что ты вышел из этого темного пятна, я связался с тобой более простым способом.

— Спасибо тебе, Христо! Но почему Я ничего не почувствовал? — удивился Говорков.

— Наверное, ты сейчас переполнен другими заботами и у тебя не остается ни времени, ни сил на что-либо другое, — предположил Гранич.

— Да, возможно, ты прав. У меня действительно сейчас голова забита проблемами. А как ты думаешь, что из себя представляет это темное пятно, которое ты видел? — спросил Савелий.

— По-моему, оно как-то непосредственно связано с твоей машиной. Ее обязательно надо тщательно осмотреть. Во всяком случае, на ней сейчас передвигаться нельзя, это очень опасно, в этом я твердо убежден!

— Опасно конкретно для меня или вообще?

— Думаю, что для тебя в первую очередь. Я уверен, что кто-то сел тебе на «хвост», будь осторожен!

— Еще раз спасибо за предостережение, Христо, — поблагодарил Савелий, — я, кажется, действительно слишком увяз во всех этих делах и забыл обо всем остальном, не говоря уже о собственной безопасности.

— Это как-то связано с тем, что ты делал в Европе? — осторожно спросил Христо.

— Да.

— И как идут дела?

— Проблема пока не решена, — уклонился от разговора на эту тему Савелий.

— Желаю, чтобы у тебя все получилось. Помни, брат, я всегда в тебе!

— А я в тебе! — откликнулся Савелий. — Ну, будь здоров!

Гранич отключился от связи. Савелий, стоявший на противоположной стороне дороги, посмотрел на свою машину уже другими глазами — глазами человека, обладающего силой Знания. Как будто рентгеном, он прощупывал весь ее корпус, постепенно переходя от крыши «жигуленка» к приборной доске, мотору, креслам.

Ничто не ускользнуло от его взора: Савелий увидел несколько миниатюрных трещинок в корпусе, незаметных обычному взгляду из-за слоя ржавчины и краски; в моторе пригорел один клапан, подтекал масляный фильтр — но все это не представляло особенной опасности, о которой его предупредил Гранич. И только когда Савелий «увидел» небольшую коробочку, прикрепленную к днищу автомобиля аккурат под водительским креслом, он понял, что нашел то, что искал.

Говорков сконцентрировался до предела, собрал в себе большой заряд энергии и послал его в сторону замеченной им коробочки. Он внутренне почувствовал, как в ней что-то хрустнуло и исходящая от нее темная волна опасности тут же исчезла.

Теперь уже ничего не опасаясь, Савелий уверенно подошел к машине. Он нагнулся и, протянув руку под днище, сорвал с магнитной присоски безопасный уже заряд. На таймере компактной, но мощной мины (такие магнитные мины находятся на вооружении диверсионных спецподразделений ВДВ) замерли две красные цифры: 37. Если бы Савелий не смог или не успел уничтожить своим энергетическим зарядом электронику таймера, то через тридцать семь секунд его форсированные «Жигули» превратились бы в горящую груду металлолома.

Говорков достал мобильный и предупредил Рокотова о своем возможном опоздании, не вдаваясь особенно в подробности.

Он рассказал Константину о попытке покушения на него уже при встрече. Какое-то время они обсуждали, кому именно понадобилось избавиться от Савелия, и пришли к совместному выводу, что это в первую очередь нужно членам «семьи».

Но как Савелий попал под их прицел? О том, что о его роли мог кто-то проболтаться, не могло быть и речи. Значит, оставался второй вариант — разного рода технические способы слежки. Савелий вспомнил, как он общался по телефону (пусть и по спецсвязи) с Фадеевым: этого было достаточно, чтобы его засечь. Понял Савелий и то, что Фадеев тоже находится под плотным наблюдением президентской «семьи», которая, по всей видимости, смогла засечь и его роль в истории с возвращением в Россию денег, похищенных «семьей».

— Давай махнемся машинами! — предложил Константин. — Бери мою «семерку», а я возьму твою старушку и помотаю твой «хвост» по городу. У тебя тем временем появится свобода и возможность заняться своими делами.

— Ты что, не понимаешь, что это опасно? — возразил Савелий. — Ты же прекрасно заешь, что обнаруженная бомба не случайность. Это может означать только одно: уже поступил приказ о моей ликвидации! А значит, на первой неудаче не остановятся и захотят во что бы то ни стало довести свое дело до конца. Теперь на моей машине будто проклятье висит: все, кто к ней прикоснется, автоматически попадают в зону смертельного риска.

Константин Рокотов, по молодости лет, недостатку опыта и азартности характера, наотрез отказывался принимать во внимание доводы Савелия, ему казалось, что старший друг излишне драматизирует ситуацию.

— Вряд ли они будут дважды бить по одному и тому же месту, — беззаботно улыбнулся он, — второй снаряд в одну воронку не падает, ты же знаешь! Я просто оттяну у них время, для того чтобы ты смог принять все необходимые меры безопасности.

Савелий понимал, что в словах его есть свой резон, но в душе у него что-то противилось этой идее, он каким-то глубоким внутренним чутьем улавливал, что желание Рокотова взять «огонь на себя» может добром не кончиться.

Но Константин продолжал упорствовать и давить на него, и Савелий скрепя сердце все-таки уступил его натиску.

— Ну хорошо, — сказал Савелий, протягивая ключи Косте, — только пообещай мне особенно не лихачить и не лезть на рожон. Короче, не строй из себя Джеймса Бонда!

— Обещаю! — с легкостью согласился Костя и вновь широко улыбнулся. Кажется, он так и не поверил в существование реальной опасности.

— И, пожалуйста, проверяй машину почаще, особенно после остановок, даже самых коротких, — видя его бесшабашность, снова «нажал» Савелий, — к ней сейчас всякая гадость так и липнет, а прикрепить «Магнитку» и пары секунд хватит.

— Обязательно, что, я не понимаю? Воспитываешь, как дите малое? Не строй, пожалуйста, из себя заботливую няньку, — снова успокоил Савелия Рокотов.

Друзья, обменявшись машинами, разъехались в разные стороны. Рокотов помчал к Речному вокзалу, уводя от Савелия «хвост», а Говорков направился в Барвиху, где под неусыпным наблюдением проверенных врачей сейчас находился Президент. Савелий надеялся, что ему все-таки удастся встретиться с Фадеевым а предупредить его о том, что за ними следят и поэтому пока телефонами пользоваться не стоит.

Как ни странно, но у Говоркова все прошло гораздо проще, чем он ожидал, и как нельзя лучше: достаточно было попросить офицера, дежурившего у шлагбаума, связаться с Фадеевым и передать, что Мануйлов прибыл и стоит у въезда в президентскую резиденцию. Через минуту офицер вежливо отдал честь Савелию и передал просьбу Фадеева подъехать к центральному входу резиденции.

Им удалось минут пятнадцать пообщаться. Первым делом они обсудили все новости и вроде бы остались довольны. Когда же Савелий сообщил о покушении и изложил свою версию того, как на него вышли, Фадеев зло выругался, коря себя за столь непростительную для работника спецслужбы ошибку, которая могла стоить Савелию жизни.

— Не переживайте так, товарищ генерал! Не ошибается только тот, кто ничего не делает! Да и со мною вроде все в порядке.

— Да, словно сам Господь Бог тебя хранит… — виновато вздохнул Фадеев.

— Эт-то точно! — бодро согласился Савелий, подумав, что генерал не так уж и далек от истины.

— Связь мы будем поддерживать через одного моего офицера, которому я доверяю, как самому себе! Антон! — позвал Фадеев, и в кабинет тут же вошел симпатичный парень едва ли не на голову выше Бешеного. Застенчиво, как показалось Савелию, он остановился посередине кабинета.

— Познакомься, Антон! Это Сергей Мануйлов!

— Майор Косолапое!

— Антон, ты будешь работать с Сергеем и выполнять все его поручения и просьбы, как если бы это был я! Кроме того, именно ты будешь осуществлять его связь со мной! О связи договоритесь отдельно: Сергей введет тебя в курс дела и объяснит что к чему! Вопросы?

— Никак нет, товарищ генерал!

— В таком случае подожди в приемной, сейчас мы закончим!

Тот кивнул и вышел из кабинета.

— А задержал я тебя вот почему, — начал Фадеев, — вчера я общался с Константином Ивановичем. Генерал очень беспокоится за тебя, спрашивал у меня, как ты и что? Позвонил бы ты ему, что ли… Богомолов чудный мужик, не нужно его расстраивать. Да и вообще…

— Да, конечно, — Савелий вспыхнул от стыда — как же он мог с самого отъезда в Швейцарию забыть о своем крестном? — обязательно сегодня же позвоню!

Выйдя из кабинета Фадеева, он несколько минут пообщался с Антоном, и они условились о том, как будут держать между собой связь, чтобы не привлекать к себе постороннего, ненужного внимания, после чего расстались, довольные друг другом. Оказалось, что их связывает не только общая цель, но и прошлое: Антон тоже прошел войну в Афганистане и успел побывать в Чечне-Савелии поехал назад в Москву. Он ругал себя последними словами за то, что в тревогах и заботах у него совсем не нашлось времени для своего «крестного»: а ведь он никогда не забывал о Савелии и всегда помогал ему, чем только можно.

Савелий подкатил к массивному зданию ФСБ на Лубянке и, запарковав машину чуть поодаль, вошел в служебный подъезд. Он набрал по внутреннему телефону номер Богомолова. Тот после второго гудка снял трубку:

— Генерал Богомолов слушает!

— Константин Иванович, у вас найдется для меня полчасика? — спросил Савелий. — Прошу прощения, что в рабочее время вас отрываю…

— А, крестник, наконец-то объявился! У меня как раз есть свободное окно на час, давай, поднимайся ко мне, я заказываю пропуск.

Очутившись в знакомом кабинете генерала, Савелий как-то даже расслабился: здесь не надо было ни от кого таиться, говорить полунамеками. Казалось, что здесь даже мощные, отделанные темным деревом стены придают уверенность всем, кто находится в этом просторном, светлом кабинете.

Он обнялся с Богомоловым и сел напротив его рабочего стола в удобное кожаное кресло.

— Ты, как мне кажется, в курсе того, что приключилось с Президентом? — полувопросительно-полуутвердительно сказал генерал.

— Более чем, — не вдаваясь в подробности, подтвердил Савелий.

— Вот и хорошо. — Богомолов понял, что ни о чем расспрашивать «крестника» не нужно: если бы тот мог, то сам бы рассказал. — Сейчас наши оперативники, совместно со Службой безопасности Президента, выясняют, что. же случилось на самом деле? И кто за всем этим стоит? Уже нашли тело Зинаиды Андрейченко, той медсестры, которая сделала Президенту укол какого-то непонятного препарата — ей сломали шею в ее собственной квартире. Свидетелей и следов, как ты догадываешься, нет. — Богомолов огорченно вздохнул. — Этот укол вызвал у Президента осложнения с сердцем. К сожалению, вещество полностью растворилось в крови и мы так и не смогли установить его принадлежность к какой-нибудь конкретной химической группе. Но, в принципе, план покушения обрисовался достаточно четко: у собственного дома найден убитым в машине профессор Лейбин, заведующий кардиологическим отделением ЦКБ. Он убит двумя выстрелами в голову (очевидна рука киллера-профессионала), видимо, именно ему и предназначалась важная роль на последней стадии покушения на жизнь Президента. Здесь сначала нам вроде бы крупно повезло: нашелся очевидец убийства и помог составить неплохой фоторобот, но им воспользоваться не пришлось. Через квартал от дома профессора Лейбина, во дворе был обнаружен труп предполагаемого убийцы — тоже убит двумя выстрелами в голову.

— Круто! Высокие профессионалы, умно заметают следы… — заметил Савелий.

— Безусловно! — продолжил Богомолов. — Конечно, за медиками стояли какие-то очень влиятельные и мощные структуры, иначе эти пока до конца неясные нам силы не смогли бы все так ловко организовать, а затем, почувствовав надвигающийся провал, так ловко убрать свидетелей.

В кабинет зашел мрачный Рокотов-старший, помощник Богомолова.

— Константин Иванович, разрешите мне уйти, у меня беда: Костик в аварию попал, только что жена звонила из «Склифа». — Полковник был встревожен.

— Конечно, иди, Миша, — тут же разрешил Богомолов и взволнованно спросил:

— В каком Костя состоянии?

— Вроде ничего. — Рокотов вздохнул. — Травма головы, ребра сломаны. Ну и порезы там… Да и машину чужую раздолбал!

— Вот черт! — вскочил Савелий. — Говорил же я ему!.. Михаил Никифорович, давайте я вас в больницу отвезу, я тоже к Косте поеду. Извини, Батя…

— Постой, Савушка, ну-ка, чего ты там Косте говорил, поясни нам?

Савелию пришлось рассказать о сегодняшнем покушении на него и о мальчишеском желании Рокотова-младшего поиграть с преследователями, севшими на «хвост» Говоркову.

— Ну, ребята, вы даете, черт вас подери! — искренне возмутился Богомолов.

— Ладно, Костя молодой да горячий, но ты-то, Савелий, опытный боец, о чем ты-то думал?!

— Константин Иванович, не добивай парня, — заступился за него Рокотов-старший, — вишь, как он переживает. Я Костика знаю, он как упрется, что твой баран, ничем его не переубедишь… — Михаил Никифорович махнул рукой и вздохнул: — Слава богу, все для него малой кровью обошлось, теперь умнее будет, лишний раз подумает, куда можно свой нос совать, а куда нет.

— Ладно, езжайте! — разрешил Богомолов, видя, что Савелий сидит как на иголках. — Но в истории с покушением надо как следует разобраться! Вот что, крестник, я тебе Андрея Воронова дам в помощь. Такие шуточки спускать противнику нельзя: так они пол-Москвы угробят за милую душу! Мать их!.. — ругнулся в сердцах генерал.

Савелий и полковник Рокотов попрощались с генералом и поспешили к Косте в больницу.

Однако они были не единственные, кого заботила судьба Рокотова-младшего. О нем, точнее сказать, о том, за кого он случайно пострадал, то есть о Савелии, разговаривали трое: Бакурин, Щенников и Калошин.

И вспомнил о нем зять великого тестя.

— Кирилл Сергеевич, а почему вы не говорите о том, что ваши люди не довели до конца порученное им дело? — раздраженно спросил Бакурин.

— Вы имеете в виду этого Мануйлова?

— Кого ж еще? Почему он до сих пор не на том свете?

— Живучим оказался: после такой аварии не выживают, а он в реанимации и, как говорят врачи, шансы на выздоровление очень высоки!

— Ну и?

— Мои ребятки уже получили соответствующие распоряжения. День-два и с ним будет покончено! — уверенно ответил Кирилл Сергеевич.

— А может быть, повременить с его смертью? — неожиданно предложил молчавший до этого Щенников.

— О чем ты? — недовольно спросил Бакурин.

— Убить его никогда не поздно, но попытаться выбить из него нарытые им документы… — Валентин Николаевич красноречиво поднял кверху указательный палец, — кто может дать гарантию, что с устранением этого живунчика эти документы не всплывут где-то в другом месте? Вдруг мы их не найдем у него?

— А ведь он прав! — согласился Бакурин и взглянул в глаза Калошину. — Задачу понял?

— Как не понять? — спокойно пожал тот плечами. — Нужен живым, будет живым! Нужно выбить информацию, выбьем за милую душу: слава богу не тридцать седьмой! Сейчас есть такие препараты, что стоит их ввести человеку, он сам будет умолять выслушать его исповедь и выложит то, что и сам давно позабыл!

— Ну, смотрите, чтобы опять не было прокола!

Савелий и Рокотов-старший довольно быстро нашли Константина в ,знаменитой «травме» института имени Склифосовского, куда со всей Москвы свозят пострадавших во всевозможных авариях, несчастных случаях, а теперь и в криминальных разборках.

Он полулежал на кровати в просторной двухместной палате один; рядом на стуле сидела его мать — жена полковника Рокотова и, если читатель не знает этого из предыдущих книг, родная сестра генерала Богомолова.

Голова Костика была забинтована, одна рука подвешена на специальном устройстве, давая покой закованной в гипсовый панцирь груди. В другую руку из капельницы подавался какой-то лекарственный раствор. На его иссеченном осколками стекла лице, покрытом темными пятнами йода, как-то не к месту светилась веселая улыбка.

— Привет! — прошепелявил Костя разбитой губой, завидев отца и Савелия.

Он даже попытался приподнять свободную руку и поприветствовать прибывших, но сморщился от боли: видимо, он очень рвался продемонстрировать, что у него все в порядке, но в его состоянии ему это не слишком-то удавалось.

— Прости, Савелий, что не прислушался к твоим советам, — прошепелявил Костя, — так вышло…

— КАК это вышло, расскажи! — потребовал Говорков.

— Ну-ка, мать, выйди погуляй! — приказал Рокотов-старший. — Нечего тебе слушать мужские байки.

Женщина хотела возразить, но, увидев, что все трое умоляюще смотрят на нее, нехотя подчинилась просьбе.

— Ладно… — она встала, но, выходя из палаты, не без иронии постановила:

— У вас… мужчины, для ваших баек ровно десять минут, не более? — и плотно прикрыла за собой дверь.

— Рассказывай! — нетерпеливо попросил Савелий.

— Да особо и рассказывать-то нечего… — медленно выговаривая слова, начал Константин. — Сел я в твой «жигуль», двинул на северо-запад. Сам гляжу в зеркало заднего обзора — пасут или не пасут? Минут через десять заприметил черную «Волгу», которая, как банный лист к заднице… Ну, думаю, сейчас, ребята, я вас помотаю! Вышел на Ленинградский проспект, после «Динамо» свернул направо и давай по тому району петлять. Вижу, кажется, оторвался. Снова выехал на трассу и уже спокойно поехал к Речному: думаю, перекушу там, а потом вернусь к твоему дому, засвечусь и снова в прятки поиграю. Еду себе, все вроде бы тихо и мирно. Вдруг откуда ни возьмись выруливает справа грузовик и на скорости прет прямо мне в бок. Я пару раз вильнул, а он, сволочь, все мои движения повторяет. Ну, в общем, и… — Константин поморщился, то ли от боли, то ли от досады, — поцеловались: прямо лоб в лоб. Мне руль в грудь уперся, не пошевельнуться, кровь прямо в глаза льет, но я все-таки рассмотрел, как водитель, сволочь такая, из грузовика выскочил и бежать… А неподалеку та самая «Волга» стоит. Водила в нее юркнул, «волжанка» сразу по газам и укатила… Тут как раз милиция подоспела, вызвала «скорую», «Службу спасения»; они меня в два счета вытащили, в «скорую» сунули — и сюда, в Склифосовского.

— Ты хоть номер той «волжанки» запомнил? — спросил Рокотов-старший.

— А как же! Номер государственный, МЮ 467, пятидесятый регион.

— Подмосковье… — вставил Рокотов-старший.

— Ну… Я вот только одного не могу понять: как они меня на Ленинградке-то вычислили? «Хвоста» за мною точно не было, я несколько раз в переулках крутился, проверял: не было!

— Может, милиция? — Савелий посмотрел на Михаила Никифоровича.

— Возможно. Или они подключились к системе дорожного видеоконтроля: там же все центральные трассы как на ладони, — предположил Рокотов-старший.

— Извини, Савелий, за машину, — сказал Костя, — она у тебя ходко бегала, да отбегалась, бедняга.

— Брось! — отмахнулся Говорков. — Железа не жалко, новое добудем. А вот ты…

— Да, подвел я тебя: на пару недель выключился…

— Не говори гоп, пока не перескочишь! — перебил его отец и передразнил: — «На пару недель»! Что хорохоришься перед матерью — молодец! Ну а нам, мужикам, нечего лапшу на уши вешать. Дай Бог тебе через месяц оклематься! Небось в голове-то сейчас звон стоит погромче колокольного?

— Есть такое дело, — хмурясь, сознался Костя.

— Ладно, лежи, — сказал Рокотов-старший, осторожно пожав сыну руку. — А лучше поспи, полегчает. Я сейчас на работу возвращаюсь: дела еще есть, а ты, Савелий, как?

— Да я, пожалуй, тоже пойду, — решил Говорков, — держись, Костя! О машине разбитой не волнуйся. А тех сук, которые тебя поломали — фактически из-за меня, — найду во что бы то ни стало! Думаю, эти подонки так легко, как ты, не отделаются! Тут уж будь уверен на все сто!

— И не сомневался!

— Но-но, приятель, ты не очень-то! — предупредил Рокатов-старший. — У нас законы есть, самоуправствовать не надо.

— Не волнуйтесь, Михаил Никифорович, разберемся честь по чести! — пообещал Савелий.

Они вышли из палаты. Полковник позвал жену и, перебросившись с ней парой слов, она еще хотела остаться в больнице, последовал за Говорковым на улицу.

Савелий подбросил Рокотова до Лубянки, а сам из ближайшего же телефона-автомата позвонил своему старому приятелю Андрею Ростовскому, который не раз приходил ему на помощь в самых серьезных заварушках, когда ему угрожала смертельная опасность. Савелий ощущал себя виноватым в случившемся с Константином и горел желанием побыстрее загладить вину, найдя и наказав тех, кто охотился за его особой.

— О, братишка, легок на помине: только вчера говорили о тебе с братвой!

—обрадовался Ростовский, услышав голос Савелия.

— О чем же говорили? Ругали, поди?

— Ты ж меня знаешь! Я им столько нарассказал, что те, кто слышал о тебе впервые, сразу захотели познакомиться с легендарным Бешеным! А те, кто познакомился с тобой тогда на сходке, до сих пор удивляются, как, впрочем, и я, тому, что ты отказался от своей заслуженной доли! Да ладно, бог с тобой: я люблю тебя таким, какой ты есть! Где опять пропадал, что-то давно мы с тобой не общались! Или снова по загранкам шастал?

Всегда жизнерадостный и веселый Андрей Ростовский, известный и уважаемый в определенных кругах авторитет, мог быть, когда того требовала ситуация, а особенно когда кто-то угрожал его родным или близким, весьма и весьма жестким и беспощадным. Узнав о двух случаях покушения на своего друга, Андрей сразу же перешел на деловой тон:

— Так, братан, я — в деле! Совсем охренели, сволочи! — Ростовский вспомнил и их мать, и всех их родственников. — Найдем этих гнид и к ногтю их, чтобы навсегда запомнили, с кем связались! С чего начнем?

— Сначала машину надо найти, — сказал Савелий, — это я беру на себя. А дальше видно будет… Возможно, точнее сказать, скорее всего, что это спецслужбы поработали: по всему видно, их почерк! А на спецслужбы просто так не наедешь.

— Ничего, и на их сраную жопу у нас болт с резьбой найдется, вкрутим и им, если нужно, по самое «не балуйся», -ч зло пообещал Ростовский. — Я вот что… — он задумался на мгновение, — попробую того шоферюгу найти. Пошлю своего юриста, Серегу, в райотдел милиции, пусть пробьет-выяснит, за кем тот «хитрый» грузовичок числится. Глядишь, что и проклюнется! Ну а дальше будем посмотреть.

— Хорошо, Андрюша, давай держать постоянную связь, — согласился Савелий,

— только не отключай мобильник, я сам тебе буду звонить: есть у меня серьезное подозрение, что на моем телефоне кто-то плотно «подвис». Так что, пока тех ребят, напавших на Костика, не найдем, мне звонить лучше не надо.

— Судя по всему, ты опять во что-то серьезное вляпался, — предположил Ростовский.

— Да как тебе сказать… — замялся Савелий, не желая врать, но и не имея права рассказывать правду.

— Все понял: не напрягайся! — прервал его догадливый Андрей. — Тогда жду твоего звонка. Когда примерно?

— Завтра днем.

— Заметано!

Савелий дал отбой и тут же снова принялся набирать другой номер. Он звонил своему названому брату Андрею Воронову, который в звании майора работал оперативником в ФСБ.

— Привет, Андрей! Помощь твоя нужна в одном деле, — сказал Савелий.

— Да я в курсе, мне Богомолов уже не только рассказал, но и приказал… Говори, в чем помощь требуется.

— Костя засек номер «Волги», которая пасла мой «жигуль». Узнай, откуда она.

Савелий продиктовал номер «Волги» и пообещал перезвонить Воронову через десять минут. Вскоре он уже ехал в сторону Дмитровского шоссе, где, как Савелий узнал от Андрея, располагался гараж частного охранного предприятия «Гарант», которому и принадлежала пресловутая черная «Волга».

Узнал он от Воронова и еще один любопытный факт: ОЧП «Гарант» был дочерней структурой Фонда социальной помощи военнослужащим, реальным главой и полновластным хозяином которого был один из самых активных членов «семьи», бывший генерал ФСБ, а ныне советник Президента по безопасности Кирилл Сергеевич Калошин, фамилия которого не раз фигурировала в тех документах, которые Савелий добыл в Швейцарии.

Номинально учредителями Фонда являлись Минобороны, МВД и ФСБ, но последние несколько лет Фонд, в результате усилий Калошина, работал фактически бесконтрольно. За эти годы «Гарант» практически превратился в организованную преступную группировку, использующую в качестве политического прикрытия незначительные, но всегда громкие «благотворительные» акции.

При помощи созданного на базе «Гаранта» собственного мощного информационно-аналитического центра Калошин, накопив компромат на «олигархов», подкатывал к ним и предлагал «поделиться», в случае отказа наводя на упертые банки через своих приятелей-«силовиков» аудиторские проверки. Для клиентов помельче у Калошина имелось охранное предприятие, действовавшее, как заправские рэкетиры, исключительно по-рэкетирски силовыми методами.

Оперативники из МВД знали о некоторых «операциях» «Гаранта», но ничего с Калошиным не могли поделать: он был непотопляем, пока находился рядом с Президентом и дружил с руководством силовых структур.

Савелий оставил машину в соседнем дворе и направился к гаражу. Выдав себя за шофера, ищущего работу, он проник на территорию и, походив вокруг и поболтав с шоферюгами, убедился в том, что искомая «Волга» стоит полуприкрытая брезентом в одном из гаражных боксов.

Этого Савелию пока было более чем достаточно. Теперь надо было возвращаться сюда с подкреплением: охрана гаража была многочисленна и вооружена стрелковым оружием. В одиночку тут делать было нечего. А Савелий жаждал узнать, кто же конкретно отдал приказ о его ликвидации.

Он хотел уже позвонить Ростовскому, как вдруг его словно в бок кто-то толкнул.

«Странно!» — промелькнуло в голосе Савелия, и он решил настроиться.

Не успел он сосредоточиться, как ему послышался далекий и очень слабый голос Константина:

— Помоги-и-и…

Не раздумывая ни секунды, Савелий бросился к машине…

А в это время сотрудники «Гаранта» готовили захват Рокотова-младшего, уверенные, что это Сергей Мануйлов. В операции было задействовано четверо профессионалов. Один сидел за рулем «скорой помощи», а двое, изображая врачей, по поддельным документам должны были, по распоряжению главного врача «Склифа», забрать раненого, чтобы перевезти в Боткинскую больницу якобы для экстренной операции. Четвертый был одет в форму сотрудника ОМОНа и в кармане имел классно изготовленные документы этого отдела. Именно он должен был под любым предлогом отвлечь сотрудника, охраняющего вход в палату. На этой предосторожности настоял Савелий, и Богомолов не стал возражать, распорядившись о трехсменной охране своего племянника.

Скорее всего, все прошло бы без сучка и задоринки, поскольку время было выбрано очень удачное: семь часов вечера. Главврач вызван по заранее запланированной схеме в Министерство здравоохранения, а старший дежурный врач, отработав свою смену, готовился к замене своим коллегой из второй смены и вряд ли стал бы вникать в детали ситуации.

Все было против Константина, но… в этот самый час его решил навестить Савелий Говорков. Мама Рокотова обрадовалась приходу Савелия: ей нужно было срочно побывать дома.

— У тебя; Сереженька, есть пара свободных часов, пока я не вернусь? — спросила она.

— Мама, зачем ты нагружаешь его всякими глупостями? Что я, сам не справлюсь? Если что понадобится, то охранника попрошу, — слабым голосом взмолился Рокотов-младший.

— Не вмешивайся, — оборвал его Савелий, — и говори поменьше, сил набирайся! Кстати, а где твой охранник? /

— Разве он не стоит у дверей? — удивилась женщина.

— Нет…

— Странно, с полчаса назад я с ним разговаривала и даже предлагала, если ему приспичит, предупредить и спокойно отойти по своим делам, я же все равно здесь…

— Наверно, ему неудобно было просить женщину, вот и отошел в туалет, — попытался успокоить ее Савелий. — Вы идите, а я здесь побуду, и не волнуйтесь: вас дождусь!

— Спасибо, Сереженька! Дай бог тебе здоровья! Побежала я! — Быстро накинув на себя пальто, она тут же вышла.

— Да не волнуйся ты так, приятель, может, действительно приспичило парню, а рыжие ведь такие стеснительные, — проговорил бодрящимся голосом Константин, заметив тревогу Савелия.

— Конечно, конечно! — задумчиво кивнул тот. — Ты постарайся заснуть, а я попытаюсь все выяснить, договорились?

Савелий заботливо поправил его одеяло, подоткнув с боков, чтобы не поддувало, и тихонечко выглянул из палаты. Коридор был пуст, охранника все еще не было. Он вышел и подключил свою энергию. Никаких тревожных сигналов не ощутил, но его слух уловил то ли стон, то ли призыв о помощи. Савелий понимал, что это больница: мало ли кто может стонать? Но его почему-то эти звуки заставили насторожиться. Ему хотелось пойти и проверить, но оставлять Константина одного все же не стоило. В этот момент он и увидел охранника.

— Почему вы оставили свой пост? — недовольно спросил Савелий.

— Живот прихватило, — явно смутился тот.

Однако Савелия насторожили его неспокойные глаза, словно он был чем-то напуган. И вдруг Савелий вспомнил примету Константина: рыжий! Этого высокорослого парня даже с натяжкой трудно было назвать рыжим.

Интуиция Савелия не подвела и на этот раз: парень был действительно озадачен тем, что перед ним вдруг возник тот, кто был очень похож на человека с фото, кого им приказано было убрать. Он даже подумал: «Не брат ли это?»

Его сомнения уловил Савелий и решил воспользоваться его нерешительностью. В конце коридора появились двое больных, которых сопровождала медсестра, и пришлось срочно принимать решение.

— Брат хотел о чем-то вас спросить! — радушно улыбнувшись, сказал Савелий, открывая дверь и приглашая войти в палату.

Чуть помедлив, тот двинулся внутрь, незаметно сунув руку в карман. Не успел он переступить порог палаты, как Савелий резким ударом ребра ладони по горлу вырубил парня и подхватил обмякшее тело, чтобы тот не упал на пол. Затем прикрыл за собой дверь.

— Это твой охранник? — спросил Савелий, увидев удивленные глаза Константина.

— Нет! — ответил тот.

— А ты говоришь… — вздохнул Савелий, потом быстро втащил бедного парня в шкаф, встроенный в стене.

Быстро обыскав его, он обнаружил в кармане пистолет с глушителем, но времени на раздумье не было: в коридоре за дверью палаты он услышал какое-то движение. Сунув оружие за пояс брюк под свитер, Савелий быстро прикрыл дверь шкафа и уселся перед приятелем.

— Спокойно, Костик, спокойно! — прошептал он.

В этот момент дверь распахнулась, и они увидели двух упитанных здоровячков, одетых в белые халаты, и больничную каталку. Машинально, не поднимая глаз на Савелия, один из них спросил:

— Сергей Мануйлов?

— Да… — слабо выдавил Константин.

— Мы должны перевезти вас… — начал тот и вдруг увидел Савелия: такой же взгляд растерянности, как и у того, кто оказался сейчас в шкафу.

Однако это были настоящие профессионалы: они мгновенно поняли, что ситуация резко изменилась. Оба тут же сунули руки под халаты, но выхватить оружие и пустить его в дело не успели: одна пуля, выпущенная Савелием, попала в переносицу того, кто спрашивал, другая впилась в шею второго. Выстрелы были похожи на хлопки, и на них вряд ли кто обратил внимание. Савелий быстро втащил оба трупа в палату, потом вкатил и каталку, на которую уложил одного из них, прикрыв его простыней. Второго втиснул в тот же шкаф.

— Ты что задумал? — тихо прошептал Константин, с восторгом глядя на четкие действия своего наставника.

— А ты как думаешь? — спросил в свою очередь Савелий.

— Думаю, что им нужно было как-то вывезти меня отсюда.

— Значит, с головой у тебя все в порядке, — одобрил вывод приятеля Савелий. — Думаю, что у входа, за рулем «скорой помощи» сидит водила, который и ждет своих приятелей…

— Но он же сразу расколет тебя!

— Расколет, если я что-нибудь не придумаю, — согласился Савелий. — Ты вот что, звони Богомолову, расскажи обо всем. — Он сунул ему свой мобильник. А это так, на всякий случай, — Савелий вынул из подмышечной кобуры трупа пистолет с глушителем и вложил в руку Косте. — Хватит сил удержать?

— Обижаешь, братишка!

— Ну-ну…

Савелий накинул на плечи халат и выкатил из палаты каталку.

— Куда вы его? — неожиданно раздался женский голос.

Савелий повернулся и увидел молоденькую малосимпатичную медсестру.

— Ой, а мне ваша помощь нужна, красавица! — улыбнулся Савелий.

— Какая? — кокетливо смутилась она: видно, впервые ее назвали красавицей. Быстро сочинив историю, Савелий сказал, что он врач из института судебно-медицинских экспертиз и должен срочно доставить этот труп на вскрытие. Затем попросил подвезти каталку к машине, пока он оформляет документы у дежурного врача.

Трудно сказать, что подтолкнуло девушку согласиться помочь: то ли его комплимент, то ли добрые глаза Савелия, словно обволакивающие голубым светом, а может быть, умение его располагать к себе, но девушка согласилась.

Далее все оказалось делом техники: пока девушка, подкатив каталку к «скорой помощи», пыталась убедить водителя, что тот должен помочь ей вкатить труп в его машину, Савелий, подкравшись к водиле за спиной девушки, ударом рукоятки «стечкина» в переносицу вырубил его. Девушка с испугом закричала и не могла прийти в себя до тех пор, пока не приехали сотрудники ФСБ, возглавляемые Вороновым. После звонка Константина Богомолов тут же послал их в больницу.

Коротко обрисовав случившееся, Савелий принял решение отвести Костика на дачу генерала.

К сожалению, добиться от водителя «скорой помощи» ничего не удалось: тот действительно оказался простым водилой, который ожидал свою дежурную бригаду, с которой ездил уже несколько часов. Скорее всего, либо преступники приехали на этой «скорой», либо их водитель, каким-то образом узнав о провале, тут же уехал. С первым преступником Савелий, к сожалению, несколько переусердствовал, и спасти его не удалось. Все ниточки оборвались, но Савелий отлично понимал, кто может охотиться за ним.

На следующий день он созвонился с Ростовским. Оказалось, и его ребята кое-что раскопали.

— Представляешь, братишка, грузовичок-то, который наехал на твои «Жигули» с Константином, был угнан с платной стоянки, причем за несколько часов до наезда, так-то вот! Найти его по этому следу — голый «васер»! — Ростовский был явно огорчен.

— Андрюша, не унывай! Никуда этот водила-мудила от нас не денется: человека, сидевшего за рулем грузовика, рубль за сто даю, надо искать там же, вернее сказать, среди тех, кто насел на меня.

У Ростовского были и хорошие новости: его двоюродный брат Сергей, юрист по образованию, оказался ушлым малым и сумел-таки выяснить, каким образом выследили маршрут «Жигулей» с Костей за рулем. Он под каким-то благовидным предлогом оказался в Главном вычислительном центре московского ГИБДЦ, пообщался с тамошними специалистами и узнал, что в тот самый день буквально на несколько часов у них был сбой в системе видеонаблюдения — отказал весь северо-западный блок. На место предполагаемого сбоя, не мешкая, но и особо не торопясь, выехали техники и, к своему изумлению, обнаружили на одной из мачт освещения грубо замаскированные следы постороннего подключения к их кабелю.

Пока сотрудники ГИБДД ломали голову, что это за любопытный такой наблюдал за московскими трассами, те успели воспользоваться полученными сведениями и организовать наезд грузовика на машину Бешеного.

Ростовский осторожно наводил справки по своим каналам о тех, кому по силам подобные фокусы.

Пообщавшись по телефону и поняв, что информации, для того чтобы приступить к активным действиям, уже хватает, приятели не стали долго размышлять. Савелий поехал к Андрею в офис его ОЧП, у дверей которого красовалась богатая вывеска: «Твоя безопасность».

В самом офисе только что закончился основательный ремонт и еще пахло свежей краской. В кабинете с роскошной мебелью, обитой мягкой кожей лилового цвета, находились двое: Ростовский и невысокий парень лет тридцати пяти, явно кавказской наружности. Когда Савелий вошел в кабинет, он сидел вполоборота к двери, но стоило ему повернуться, как Говорков воскликнул:

— Гапур, дорогой, здравствуй!

Савелий действительно был рад видеть этого парня, с которым его когда-то познакомил Ростовский. Этот обаятельный ингуш был весьма уважаемым человеком в среде кавказцев и стоял во главе одного из ингушских кланов. У него был мягкий характер, но только до той поры, пока не задевалась его честь либо честь его родных или близких, тогда следовал такой взрыв, что виновнику стоило бы раствориться в воздухе и не показываться на глаза Гапуру хотя бы с полгода, пока тот не успокоится.

Одна из самых важных и привлекательных черт характера Гапура, можно сказать, главное в его стиле жизни — это обостренная беспредельная преданность своим друзьям: за друга Гапур мог пойти, как говорится, в огонь и в воду, и ему совершенно неважно, что ему противостоят превосходящие силы противника.

Гапур сидел и слушал внимательно и молча, пока Савелий с Ростовским окончательно не выяснили, что оперативные данные Воронова, наблюдения Говоркова и то, что Ростовский узнал от знакомых авторитетов, говорят об одном и том же: концы всех ниточек сходились в одну точку, и этой точкой было охранное предприятие «Гарант».

— Кого конкретно, Бешеный, ты считаешь должником за ранение твоего дружбана и за твою тачку? — вступил в разговор Гапур.

— Исполнители меня не интересуют, — твердо ответил Савелий, — они обыкновенные пешки. Тратить на их поиски время жалко. Надо смотреть в корень и искать тех, кто отдал приказ расправиться со мною. Возможно, это сам Калошин. Но, чтобы это точно узнать, надо выявить промежуточное звено между заказчиком и непосредственными исполнителями. А это, скорее всего, как выходит из наших расследований, руководство «Гаранта». На них-то мы и нацелимся.

— Да, похоже на то, — кивнул Гапур.

— Ты как, Гапур, с нами? — спросил Андрей.

— Без всякого сомнения, — чуть флегматично, но твердо заметил тот.

— Ну что же, братишки, тогда по коням?! — с веселым блеском в глазах воскликнул Ростовский, засовывая за пояс внушительного вида «беретту»…