День клонился к вечеру, а Рэндал все шел и шел. Далеко позади остались серые каменные стены замка Дун. Лучи заходящего солнца позолотили теплой желтизной белесую пыль Королевской дороги. Мальчик остановился и вгляделся вдаль.

Он вышел из замка еще до рассвета. Забежал на минуту к себе, оделся по-походному — в крепкие сапоги и простую тунику, запахнулся в самый теплый плащ. Он не знал, долог ли будет путь. Стражник у ворот указал, в какую сторону ушел Мэдок, но кто знает, долго ли волшебник будет держаться Королевской дороги, не свернет ли?

Слева на перевязи висел короткий меч — единственное оружие в замке Дун, которое Рэндал с чистой совестью мог назвать своим. Отец подарил его мальчику в день, когда тот покинул родной кров и отправился в замок дяди учиться рыцарскому мастерству.

«Уже, наверное, весь замок знает, что я ушел», — думал Рэндал. Целый день он в ужасе ждал, что за спиной вот-вот раздастся топот копыт и над ним вырастет разъяренный сэр Иоганн, или сэр Паламон, или сам лорд Элайн. Но стояла тишина, и Рэндалу даже стало немного обидно: неужели в замке Дун никому до него не было дела и никто даже не заметил, что он исчез?

Размышляя над этим, он все-таки брел дальше. Воздух становился все прохладнее. Незадолго до наступления темноты легкий ветерок принес запах дыма от костра, смешанный с ароматом жарящегося мяса. У Рэндала потекли слюнки, но, несмотря на чувство голода, он не пошел прямиком к костру. В те дни даже на Королевской дороге было полным-полно грабителей и разбойников.

Вместо этого Рэндал свернул в лесок слева от дороги. Он двигался бесшумно, будто вышел вместе с кузеном Уолтером охотиться на кроликов среди холмов вокруг замка Дун, и вскоре на маленькой полянке заметил костер. Тот был совсем небольшой, а возле него сидел человек в шафранно-желтой тунике и серой шерстяной накидке.

«Мэдок», — обрадовался Рэндал, шагнул вперед и хотел было окликнуть волшебника, но вдруг заколебался. Еще не поздно вернуться в замок, к дяде и к той жизни, которая была ему хорошо знакома. Лорд Элайн, конечно, накажет его, накажет сурово, но в конце концов поверит любой истории, какую Рэндал выдумает, чтобы объяснить, где и почему он пропадал целый день, и вскоре обида забудется.

Но если он сейчас подойдет к костру и Мэдок его не прогонит — тогда, к добру или нет, жизнь его переменится навсегда. Мальчик еще немного постоял в сомнении и наконец решился.

— Добрый вечер! — воскликнул он и вышел из кустов на поляну.

Мэдок обернулся — неожиданный гость, казалось, совсем не удивил его. Рэндал подошел к костру и остановился шагах в десяти от волшебника Ноги внезапно отказались ему повиноваться.

Мэдок гостеприимным жестом пригласил его к костру.

— Садись, поужинаем.

У мальчика внезапно стало легко на душе, словно перед ним рухнула невидимая преграда. Ноги сами понесли его к костру. Он вступил в круг света и заметил на земле темную линию. Мэдок повторил свой жест, и на миг линия засияла слабым бледно-голубым светом Рэндал заметил, что она кругом огибает поляну. Через мгновение свет померк.

«Волшебство, — подумал Рэндал и снова испытал восторг, какой ощущал в парадном зале замка Дун. — Невидимая волшебная стена, такая же, как в моем вчерашнем сне».

Северянин заговорил первым.

— Что заставило тебя уйти так далеко от дядиного замка?

— Хочу стать волшебником, — ответил Рэндал.

Мэдок покачал головой.

— Я уже сказал, малыш: я не тот, кто может выучить тебя.

Рэндал понял, что Мэдок говорит правду. Он вспомнил слова, слышанные им от знахарки в деревне, — о том, что ложь и магия не уживаются в одних устах, и сделал еще одну попытку.

— Но если вы не можете выучить меня волшебству, мастер Мэдок, может быть, вы отведете меня туда, где научат?

Мэдок улыбнулся, и Рэндал понял, что на этот раз вопрос был поставлен правильно.

— Это в моих силах, — ответил северянин. — Прежде чем ляжет снег, ты увидишь город Тарнсберг и тамошнюю Школу волшебников.

— Но сейчас еще только весна, — возразил Рэндал. — Что я… что мы будем делать до тех пор?

«Я не могу вернуться в Дун, — подумал он. — У меня не хватит духу уйти во второй раз».

— Будем путешествовать, — ответил Мэдок — Пройдем по Королевской дороге. А ты, — добавил он, — научишься читать и писать. Это необходимо для поступления в школу. Уж этому-то я могу тебя научить. Не волнуйся, малыш, тебе будет чем заняться в пути.

Северянин умел держать слово. Вскоре Рэндал убедился, что он не менее строгий учитель, чем сэр Паламон, и не хуже управляется со звуками и буквами, чем тот — с мечом и щитом. Они шли все дальше и дальше по Брисландии, вечер за вечером Рэндал ложился спать с тяжелой головой — перед глазами у него плясали длинные строки непонятных значков. Но вскоре значки начали обретать смысл — учение началось.

Однажды вечером, недели через три после ухода из замка Дун, Рэндал и Мэдок укрылись от непогоды в сгоревшем доме. Путь выдался тяжелым. Весь день они брели по изрытой пустоши, где незадолго до того прошла чья-то армия. Уныло чернели опустевшие весенние поля, никто не сеял и не боронил — крестьяне разбежались или были перебиты, только лошади, спотыкаясь, ковыляли по вспаханной земле. Среди развалин некогда процветавшей деревни лежали непогребенные тела людей и животных.

Как ни спешили Мэдок и Рэндал, до наступления ночи они так и не успели покинуть разоренные края. В опустевшей деревне, где они устроились на ночлег, дома без крыш зияли разбитыми окнами.

Рэндалу было не по себе. За ужином, состоявшим из воды и овсяных лепешек, испеченных на горячих камнях, у него не лезли из головы мысли о выжженной пустыне, через которую они прошли. Графство Дун жило в мире с соседями, но, сколько помнил себя Рэндал, угроза войны всегда была главной заботой лорда Элайна.

При воспоминаниях о дяде в душе Рэндала снова зашевелилась тревога. Он посидел немного, обхватив руками колени, а потом сказал:

— Надеюсь, в замке Дун все идет хорошо. Если бы они искали меня, то давно бы нашли.

Мэдок смотрел в костер.

— Знай, малыш: вечером накануне ухода я поговорил с твоим дядей и поведал ему о твоем будущем. Он знает, где ты.

Рэндал поднял голову.

— Но ведь вы не прочитали мое будущее!

— Я этого не говорил. Я сказал только, что некоторые вещи ясны и без колдовства. И одна из таких вещей — твое будущее.

— Вы мне расскажете?

— Нет. Знать будущее иногда бывает вредно, и сейчас именно такой случай.

Мэдок набрал дров, сложил их в очаг разрушенного дома и произнес короткое заклинание. Дрова вспыхнули, прогнав ночную стужу. Затем волшебник сотворил огненный шар, осветивший покинутую комнату.

— А теперь давай заниматься.

Но сегодня Рэндалу было не до уроков. Мысли путались. После нескольких неудачных попыток Мэдок поднял глаза от страницы книги, служившей учебником для Рэндала, — того самого небольшого томика, который он читал в башне замка Дун.

— Что тебя тревожит? Увиденное сегодня?

— Нет, — ответил Рэндал. Но, поколебавшись, поправился: — Да. — Тут его беспокойные мысли опять перепрыгнули с одного на другое, и он добавил: — Той последней ночью в Дуне я видел сон, — он сбивчиво пересказал странное видение и закончил: — Никогда еще сны не казались мне такими настоящими… Он что-нибудь означает?

— Все на свете что-нибудь означает, — отозвался Мэдок. — Важно только угадать, что именно.

— Так что же вы скажете о моем сне?

— Со всадниками все ясно, — ответил Мэдок. — Если они тебя поймают, ты навеки будешь обречен вести жизнь рыцаря и дворянина. Невидимая стена — это волшебство, оно накладывает на тебя больше ограничений, чем доля рыцаря. Магия сдерживала тебя, заставляя принять решение.

— И все? — разочарованно проговорил Рэндал; он-то думал, разгадать его сон будет куда труднее.

— Отчасти, — сказал Мэдок. — Не все сновидения легко раскрывают свой смысл.

Рэндал на миг задумался, а затем спросил:

— Вам тоже снятся вещие сны?

— Как ты думаешь, почему я стал волшебником? — вместо ответа сказал Мэдок — Мне приснился сон. Вещий.

Волшебник замолчал, глядя в костер.

— Я видел себя в доме наподобие этого, я сидел перед костром, как сейчас, и разговаривал с юношей.

Рэндал молчал, ожидая продолжения. Пошел дождь. Через какое-то время волшебник заговорил снова.

— Много лет назад, так много, что и подумать страшно, мне казалось, что сон сбылся. Я нашел кров в заброшенной хижине у северных границ. Я тогда был вольным подмастерьем, совсем юным, едва закончил начальный курс обучения в Школе, и четыре года за партой не дали мне ничего, кроме незаслуженной уверенности в своих силах. Пошел дождь, и я увидел, что не я один нашел прибежище в этой хижине. Вошел молодой рыцарь. Он приблизился к моему костру и спросил, нельзя ли присесть рядом. Дождь лил целую неделю, и мы успели хорошо узнать друг друга. Он сказал, что его зовут Роберт, он смотритель северных границ, а его отец — Великий Король, и сам он когда-ни-будь станет Великим Королем.

Волшебник поворошил палкой в костре. Взгляд его устремился куда-то вдаль.

— «Значит, ты сын Великого Короля, — ответил я. — А я — троюродный брат короля Страны Эльфов». Вряд ли хоть один из нас поверил другому. Будь он в самом деле смотрителем границы, его задачей было бы защищать Брисландию от моего народа, и он ни за что не подружился бы с неотесанным горцем. Но, как выяснилось, он говорил чистую правду.

Волшебник помолчал еще.

— Пока в стране правил Великий Король, никаких войн не было. Не горели деревни, не бродили по дорогам шайки разбойников. Но король умер двенадцать лет назад. И с тех пор страна не знает мира. — Снова наступила тишина. — Почему я захотел стать волшебником? Уж наверно, не для того, чтобы увидеть столько несчастий.

Мэдок встал, подошел к провалу в стене и долго всматривался в ночную тьму. Дождь лил все сильнее и сильнее.

Наконец Рэндал осмелился заговорить.

— То дерево из света, которое вы показали нам в Дуне, — сказал он — Оно тоже несло какой-то смысл?

— Да, — устало ответил Мэдок. — Я спрашивал тебя, хочешь ли ты, чтобы плоды твоего разума завяли среди каменных стен. А теперь спи.

Рэндал завернулся в плащ и лег у костра. Он смотрел на волшебника, пока не заснул, но за все это время Мэдок ни разу не пошевелился, не сказал ни слова.

Наступила осень, приближалась зима, а путники шли все дальше и дальше. Болота сменились каменистыми пустошами, за ними выросла гряда высоких холмов. Дальше путь лежал через свежеубранные поля, где холодными утрами на траве лежал иней. Наконец дорога поднялась на перевал, и впереди показался серый каменный город на берегу морского залива.

Рэндал остановился во впадине между двумя холмами и уставился на город во все глаза. Он никогда не видел сразу столько домов. «Деревня Дун — песчинка по сравнению с таким муравейником, — думал он. — Она целиком уместилась бы на рыночной площади этого города».

У него за плечом Мэдок тихо произнес:

— Если тебя где-нибудь и научат волшебству, то только здесь. Знакомься: Тарнсберг, город, где находится Схола Сорсериа.

— Что находится? — переспросил Рэндал. Он понял, что эта фраза произнесена на том самом языке, на каком Мэдок читал заклинания, но слова не имели для мальчика никакого смысла.

— Схола Сорсериа, — повторил Мэдок — На Древнем Наречии это означает «Школа волшебства».

— Древнее Наречие, — проговорил Рэндал. Он никогда не слыхал такого названия. — Это язык магии?

Мэдок покачал головой.

— Нет, малыш. Просто язык, на котором много лет назад говорили в одной южной стране. Им пользуются волшебники — это их общий язык, они все могут говорить на нем, из какой бы страны ни пришли.

— Значит, мне тоже придется выучить его? — спросил Рэндал.

— Ты же научился читать, верно? — спросил в свою очередь волшебник, и Рэндал кивнул.

— Ну, вот, — продолжал Мэдок, как будто этим кивком Рэндал ответил на свой же вопрос. — Посмотрим, примут ли тебя в Школу. Пойдем, малыш.

Он стал спускаться по склону холма, и Рэндал пошел следом, хмуро поглядывая на обернутую плащом спину волшебника.

«Примут ли меня в Школу… — думал он. До сих пор ему не приходило в голову, что столь долгое путешествие может закончиться неудачей. Эта мысль привела его в ужас. — А что мне делать, если волшебники меня не примут? Куда я пойду?»

Но, оказавшись внутри городских стен, он уже не успевал ни о чем размышлять. Тарнсберг оказался шумным, многолюдным и пропитанным резкими запахами; этот город совсем не походил на его тихие и уединенные родные места, и мальчик старался держаться поближе к Мэдоку. А северянин уверенно прокладывал путь по узким извилистым улочкам. Наконец они подошли к уютной, нарядной таверне под вывеской «Смеющийся Грифон». Парадная дверь была открыта, хозяева ждали посетителей. Мэдок вошел в таверну, Рэндал — за ним.

После пестрой уличной толчеи зал «Смеющегося Грифона» казался сумрачным, как пещера. Пахло элем, дымом и жарящимся мясом. Мэдок заговорил с мужчиной в фартуке, стоявшим у кухонных дверей. У Рэндала с самого утра во рту маковой росинки не было, и он с надеждой смотрел на волшебника.

В ожидании ужина мальчик огляделся. Как и все виденное им в Тарнсберге, таверна была огромна: в обеденном зале уместилось бы две или три небольших сельских харчевни. Рэндал заметил, что таверна не испытывает недостатка в посетителях.

В одном углу за столом сидела компания юношей и девушек; они внимательно слушали мужчину постарше, который расхаживал вокруг стола и что-то непрерывно говорил. На ораторе были длинные одежды из небесно-голубого атласа; золотая кайма и струящиеся рукава были столь же чужды окружающему миру, как и грубый северный наряд Мэдока.

Почти все слушатели носили будничную, довольно поношенную одежду. У всех у них поверх обычного платья были надеты свободные черные накидки. Рэндалу стало интересно — может быть, это какие-то знаки отличия?

За годы прислуживания у стола лорда Элайна Рэндал выучился искусству прислушиваться к беседе так, чтобы никто этого не замечал. Вот и сейчас он пустил в ход это умение и с удивлением понял, что попал на урок. Глубоким голосом с сильным акцентом человек в голубом читал лекцию о методах волшебства.

— Что такое, спросите вы, жизненная сила? Это то, что движет магией, то, благодаря чему она возможна, — мужчина в голубом замолчал, а молодежь лихорадочно записывала его слова на обрывках бумаги или в книжечках с кожаными переплетами. — Жизненная сила присутствует везде, — продолжал он. — Везде и во всем. Но наша сила лучше развита просто потому, что мы знаем о ней. А теперь скажите, — он указал на одну из слушательниц, — каков главный символ жизненной силы?

— Кровь, учитель, — ответила девушка. — Потому что если из тела вытечет кровь, то уйдет и жизнь.

Человек в голубом кивнул.

— Но существуют предметы волшебного искусства, — сказал он, — которые содержат жизненную силу, хотя и не являются живыми существами. Кровь — это символ и ничего больше, но очень мощный символ. Кто из вас хотя бы слышал о других сферах бытия? Чем дальше вы удалитесь от вашей собственной сферы, тем труднее удержаться там и еще труднее сохранить силу. По этой причине сферы хаоса и порядка оказывают мало влияния на нас. Но если обитатель одной из этих сфер отведает вкуса крови… которая является символом жизненной силы… то его мощь в нашем мире станет неимоверной.

Рэндал не до конца понимал то, что говорил этот человек, но все равно был восхищен. Он бы слушал и дальше, но в эту минуту Мэдок принес ужин: два мясных пирога, от которых исходил ароматный пар, и графин темно-корич-невого сидра. Мальчик с волшебником устроились за свободным столом, и Рэндал с жадностью принялся за еду. Едва он допил из кружки последние капли сидра, как за их столик сел человек в голубом.

— Мэдок! Ах ты, старый конокрад, какая нелегкая тебя сюда принесла?

Рэндал чуть не поперхнулся сидром. Что себе позволяет этот разряженный незнакомец? Даже лорд Элайн разговаривал с Мэдоком почтительно! Но Мэдок только рассмеялся.

— В своих странствиях я кое-что отыскал, — сказал он — Послушай, Краннах, — и он заговорил на языке, которого Рэндал не понимал. Это было не Древнее Наречие, и, конечно, не хорошо знакомая речь Брисландии.

Пока мужчины были погружены в беседу, Рэндал улучил минуту и еще раз оглядел комнату. Компания, ранее слушавшая человека в голубом, рассеялась: одни сидели, погрузившись в книги и бумаги, другие разбились на кучки по двое-трое и углубились в серьезные разговоры. В них не чувствовалось того веселья, какое наполняло беседу Мэдока и его друга; наоборот, они казались чем-то обеспокоенными.

«Кто это? Ученики Школы волшебников? — задумался Рэндал. — Но почему же они такие мрачные?» Их суровые лица встревожили его: если он станет учеником, то ему предстоит узнать, почему никто из них не улыбается.

Из размышлений Рэндала вывел голос Мэдока.

— Знакомься, малыш, это мой друг Краннах. Он согласился представить тебя Регентам Школы.

Рэндал перевел взгляд с Мэдока на мужчину в голубом.

— Значит, у меня в самом деле есть шанс выучиться волшебству?

— Есть, есть, — ответил мастер Краннах. — Если Регенты, управляющие Школой, тебя примут, и если ты сумеешь найти наставника, который станет обучать тебя, а еще если у тебя хватит силы духа на это.

Он внимательно посмотрел на Рэндала.

— Мастер Мэдок говорил мне, что тебе не хватает подготовки и что ты только недавно решил изучать волшебство. Боюсь, из-за этого учиться тебе будет труднее. Но если ты всерьез решил посвятить себя магии, то Школа с радостью примет тебя.