Живя в домике у моря, Мария всё чаще думала о том, как было бы здорово всё забыть: и смерть Питера, и страшные пожары, уносящие сотни человеческих жизней, и чуму, и всё, что тяготило сердце, заставляло мозг всё время работать, а тело — изнемогать от пребывания на одном месте. Мария размышляла, но не находила выхода, не находила ответов на вопросы. Этот домик у моря — прекрасное место для отдыха, но человеку, всё сознание которого подчинено мысли о спасении целого мира, здесь было не место. Всё говорило о великой миссии Кочевницы. И хотя она мало верила в свою исключительность, приходилось соглашаться с обстоятельствами и ощущать стыд за бездействие. Голубка Елены по-прежнему неотлучно находилась у землянки, в которой теперь жила Нэнси и её семья. И им не было так уютно, как Мэри. Берингриф объявил настоящую войну лесным феям: его верные слуги уничтожали лесные угодья, и в пожарах гибли не только звери и птицы. Люди на Севере жили в постоянном страхе, а файрбонинги всё чаще и смелее заявлялись в прекрасные южные селения: наводили ужас на их жителей и подкрепляли его страшными преступными деяниями.

Марии хотелось начать разговор с Орландо о том, что было известно только им двоим. Кроме того, неужели никому в этой стране больше не интересно её появление — появление Кочевницы? Что задумала эта молодежь? Не очень-то хотят они посвящать кого-либо ещё в свои секреты.

Мария все дни проводила на пляже: загорала и плавала до полной потери физических сил. Помогала Молли на кухне: готовила блюда, что когда-то научила её готовить мама и совсем недавно — Нэнси. Всё это вовсе не отвлекало Марию от самого важного — раздумий. Ежедневно Орландо, Эд, Елена и Лизи уходили куда-то по утрам и возвращались поздно вечером, уставшие и немногословные. Тётушка Молли объясняла, что волшебники работают. Работа такая: преследуют и ловят преступников-магов. Это опасно и трудно. Мария соглашалась. Это, наверное, что-то вроде милиции. Правда, трудно было представить себе новых друзей в роли киношных ментов.

Когда терпение Мэри совсем лопнуло, и сидя на подоконнике в своей уютной комнате за магическими книгами под убаюкивающий шум дождя за окном, она в сотый раз перечитывала абзац о магической силе собранной на заре росы, а на самом деле всё прокручивала в голове предстоящий разговор с Орландо, он сам вошёл в комнату Марии. Он и Елена. Орландо был сердит, а Елена с укоризной смотрела на Марию. Что случилось?

Елена взяла в руки соломенную куклу, сидящую напротив Мэри на подоконнике, и села вместо неё.

― Ты разве не умеешь накладывать защитные чары на комнату? — строго спросил Орландо.

― Извини.

― Ты что, наступила мне на ногу или случайно задела в толпе, что просишь извинить тебя?

― Я ведь ещё не спала.

― Действительно, Мэри, смешное оправдание, — добавила Елена.

― Я не собиралась оправдываться. Это вы меня побуждаете к оправданиям.

― Что же тебя может побудить использовать элементарные правила безопасности? Новые нападения? Ты думаешь, Берингриф не обладает силами, чтобы достать тебя здесь? — Орландо повышал голос.

― Не кричи на меня! Я тебе не Лизи.

― Забавно. Конечно, ты не Лизи. Лизи, как никто другой, умеет справляться с тёмными магами. Можешь мне поверить. А ты, насколько я успел убедиться, умеешь только кочевать. Воительница из тебя никудышная.

― Никудышная? Да я и не претендую ни на что. Я вообще не должна здесь больше оставаться. И зачем я только пошла с вами? Чтобы готовить вам обеды? Да?! Вы правы, я — Кочевница. Поэтому, думаю, сумею уж как-нибудь вернуться туда, где во мне нуждаются. Я точно знаю, что нуждаются. В Хайхилл! Я больше ни минуты не останусь здесь! — Мария выхватила из рук Елены соломенную куклу, взяла свою котомку и начала без раздора бросать туда вещи. Вдруг остановилась… Растерянность и обида на лице сменились сначала недоумением, потом сарказмом и иронией, и, наконец, абсолютным спокойствием. — Подумать только, как глупо я начала себя вести. Просто не узнаю себя. Господа, вы не могли бы покинуть мою комнату. Я, благодарю за гостеприимство, но, возможно, я тоже была вам полезна. Не так ли? — Мария обращалась к обескураженному Орландо. Тот попытался что-то сказать. Елена остановила его и попросила:

― Оставь нас, Орландо.

Он нехотя встал и, внимательно взглянув на Кочевницу, вышел, плотно прикрыв за собой дверь.

― Ты не должна сердиться на нас, Мэри.

― Я не сержусь. Это что-то вроде признания своей беспомощности. Как-то неловко взрослой образованной женщине просто так есть свой хлеб, да ещё и подвергать всех окружающих опасности. — Мария ослабев, опустила руки и присела на край кровати.

― Состояние опасности — это стиль нашей жизни. Мы давно выбрали этот путь. И ты здесь ни при чём. Просто ты ещё не привыкла. Ты нужна нам. Очень нужна. Ты же Кочевница — наше главное и секретное оружие.

― Секретное?

― Чем меньше людей знают о твоём существовании, тем больше выгоды мы сможем извлечь. Тебя обижает такое потребительское отношение к тебе?

― Нет. Не знаю. Я ещё не очень понимаю.

― Я объясню. Спрашивай.

Мария подошла к окну. Дождь лил как из ведра, где-то далеко сверкали молнии. Не позавидуешь тем, кого застало ненастье в открытом море. И тем, кто ждёт их, глядя вот так же в плачущее окно. Какая-то отвратительная сентиментальность: комок в горле… Она ненавидела эту сентиментальность, что могла заставить плакать от вида беспомощного старика или от доброго слова, сказанного нечаянно.

― Я не знаю, о чём спросить. Всё слишком запутанно. Не знаю, кому могу доверять полностью. Тебе?

― Попробуй.

― Что я могу сделать для вас?

― Пока этого никто не знает.

― А когда и кто сможет узнать?

― В прошлую смуту здесь был великий Кочевник. Он спас наш мир от полного порабощения Берингрифом. Он умел творить чудеса, какие и не снились никому из нас. Он один вступил в единоборство с Тёмным Лордом и сумел бы уничтожить его, если бы не хитрость Берингрифа. Кочевник любил одну ведьму. Она собиралась стать матерью. Слуги Берингрифа выкрали её и заставили Кочевника отступить… Потом Берингриф позволил всадникам надругаться над возлюбленной Кочевника. Она потеряла ребёнка и умерла от горя. Волшебники долго живут, но, потеряв смысл жизни, просто уходят…

По щекам Марии текли слёзы, и унять их не было никакой возможности. Это могла быть её бабушка, а её неродившийся ребёнок — её мать…

― А Кочевник? Это он запечатал Огненные Врата?

― Да. Это единственное, что смог сделать тогда Кочевник. Но этого хватило на несколько столетий.

― Но что смогу сделать я? Я успела выучить только десяток простейший заклинаний. Я ничего не умею! — слёзы безудержным потоком лились из её глаз, голос срывался на рыдание.

― Кочевники многое делают по наитию. Их чаще всего никто не учит. Ты уверена, что никто в твоём роду не обладал магическими силами?

― Ты по-прежнему мне не веришь. Нет, не уверена, но меня никто не учил. И это правда, веришь ты или нет…

― Ты быстро познаёшь магию. Просто нереально быстро. Скоро Элизабет научит тебя управляться с оружием. Она сильная воительница. А потом — видно будет… Хорошо бы прочесть твою метку.

― Прочесть? — слёзы Марии сразу стали высыхать. «Что за чтение? Как её можно прочесть? Мария, вытирая глаза, стала рассматривать рыбину на своём предплечье, пытаясь усмотреть в линиях, точечках и пятнышках буквы и прочие знаки. Но ничего не видела. Елена тоже наклонилась над меткой:

― Нет, тут ничего не написано. Просто каждая метка что-то означает. У Кочевника была голова лошади, открывшая рот, и с развивающейся гривой. Это означает — «воинственный Кочевник». А лосось? Не знаю. Никто не знает… Даже сэр Мэтью.

― Вы рассказали сэру Мэтью обо мне?

― Да.

― А ещё кому?

― Пока никому. Но мы с Орландо пришли, чтобы сказать: скоро будет собран магический совет специально для того, чтобы представить тебя. Сэр Мэтью отведёт тебя в правительственный дом. В совете семь человек. Никто, кроме членов совета и нас не должен знать о тебе, пока что-нибудь не прояснится.

― А эти люди в совете? Им можно доверять?

― Мэри, кому же тогда доверять, если не им? Это лучшие из нас.

― А тот влиятельный господин, что торгует чудесной водичкой в Оттеле и повсюду. Он не может быть членом совета?

Елена опешила. Такая страшная мысль сидела где-то в глубине сознания, но поверить в это — значит видеть предателя в Эдуарде, в Элизабет или даже в Орландо. Елена не позволяла себе сомневаться в членах совета…Но как много поставлено на карту! Если в совете или в правительстве нечестные люди или тёмные маги… Можно ли одержать победу в предстоящей битве при таком раскладе сил?

Орландо стал избегать Марию. Она тоже чувствовала себя неловко: слишком обнажила свои чувства — гнев и обиду перед этим человеком, мнение которого о ней было, пожалуй, самым важным. Но опыт подсказывал, что со временем всё забудется, перестанет иметь значение. А пока лучше просто не встречаться. Это правильное решение.

Мария стала много общаться с Еленой и Эдуардом. Они учили Марию — учили всему, что умели сами. А Мария впитывала как губка, удивляясь обострившейся памяти и прозорливости ума. Глупой и трудно обучаемой она никогда не была, но теперь проявляла чудеса: запоминала заклинания из сотен слов, сложнейшие рецепты зелий, осваивала магические действия и древние обряды. Теперь ей ничего не стоило поймать рыбу далеко в море, сидя на песчаном берегу и только мысленно перенося своё тело в морские глубины на десятки километров. Комната Марии была сплошь завалена древними магическими книгами, свитками и дощечками с письменами, а Эдуард всё приносил и приносил новые источники информации.

Однажды утром Орландо не стал уходить из-за стола, когда Мария присела позавтракать, а, как раньше, пронзительно посмотрел на неё и сказал:

― Завтра заседание магического совета. Сэр Мэтью сегодня придёт к нам, чтобы обговорить с тобой, как ты должна себя вести перед его членами.

Сердце заколотилось и упало. Так неожиданно. Хотя, что тут неожиданного? Она знала об этом заседании уже неделю назад. Всё равно страшно. Если бы можно было не ходить туда. Пусть бы сэр Мэтью сам сообщил совету о ней, а она продолжила учиться: читать, зубрить, тренироваться в магии…

― Хорошо. Спасибо, — зачем-то поблагодарила за известие Мария и встала из-за стола. Она не выходила из своей комнаты до вечера, наложив на неё защитные чары. Никто не мог войти. Вечером Елена постучалась к Кочевнице.

― Что? Пришёл сэр Мэтью?

― Нет. Это я. Открой, поболтаем.

Через полминуты из комнаты послышался голос:

― Заходи.

― Ты рано переживаешь. Сэр Мэтью — это ещё не совет. Кроме того, ты ведь знакома с ним.

― Я понимаю. Интересно, что бы ты делала на моём месте?

― Не знаю. Тебе не позавидуешь… Только сэр Мэтью — он лучший. Мудрый и честный. Знаешь, влиятельный господин, что торгует водой, — точно не он.

Мария теребила старый свиток и не находила слов.

― Он завтра сам поведёт тебя в правительственный дом. Что ты оденешь?

― Не знаю.

― Надо что-то скромное. Не яркое… Но дорогое. И никаких украшений. Можно что-нибудь в волосах… — Елена уже перебирала в шкафу наряды Марии и примеряла их то к себе, то к растерянной фигуре Мэри. В дверях появился Орландо:

― Пришёл сэр Мэтью.

Все стали спускаться вниз.

На лестнице Мария почувствовала, что кто-то взял её за кончики пальцев и потянул к себе, стараясь приостановить. Это был Орландо. Он смотрел ей в душу ясными серыми глазами. Он не искал ошибки в записях её сознания, а просто просматривал написанное. И как в кузнице Берингрифа только его рука связывала её с жизнью, так и теперь, только она пыталась вывести её из состояния страха перед будущим.

Сэр Мэтью — человек почтенного вида, но какого-то неопределённого возраста, маленького роста и слабого телосложения всегда приветливо улыбался и очень напоминал старого взъерошенного воробья. Он встал со стула, когда Мария вошла в гостиную. Вежливо поклонившись Кочевнице, он взял её под локоток и увлёк на веранду.

― Мадам, не уделите ли вы мне немного своего драгоценного времени?

― Конечно, сэр Мэтью. Не стоит церемониться.

― Отнюдь, мадам. Отнюдь. Церемонии — это как раз то, к чему вы должны привыкнуть, — старик ловко для своих лет соскочил с крыльца, повернулся к Марии и, поклонившись, протянул ей ладонь. Она подала ему руку и залилась краской.

Сэр Мэтью продолжал вести Марию по лужайке, нарочито предлагая ей самый удобный путь.

― Вы из рода кочевников. Да ещё дама. Это требует особого внимания к вашей персоне. А от вас, дорогая Мария… Вы позволите старику по-отечески обращаться к вам?

― Да, да. Конечно.

―…А от вас — особого величия и осознания собственной ценности. Я бы даже сказал — бесценности. — Старик остановился и пристально посмотрел на Марию. Она молчала. — Вы, насколько я понял, совсем не знаете, как применить свои магические таланты к нашей непростой ситуации?

― Да…

― Ах, оставьте свой неуверенный тон, дорогая. Его не должен слышать больше никто. Вы понимаете, о чём я говорю? Больше — никто! Эти дети в доме уже вдоволь наслушались вашего лепета. Члены магического совета не должны услышать и одной нотки, неуверенно сыгранной вами. Они — величайшие колдуны. Среди членов совета человек — только я один. Остальные вполне под стать вам, великая Кочевница.

― Я не великая.

― Вы снова? Мне, похоже, придётся взять розги и учить вас иными методами. Так порой мне приходилось наставлять Эдуарда… Это никуда не годится. Вы ведь уже не девочка. Возьмите себя в руки. Члены магического совета — несомненно, лучшие из нас. Но, поверьте, дорогая, с одной Кочевницей из вашего рода не сравнится и сотня таких — лучших.

― Из моего рода?

― Орландо рассказал мне о вашем незабвенном дедушке.

― Рассказал?

― Да… — Сэр Мэтью задумался. — Но сейчас меня больше интересует личность некоего хозяина постоялого двора из Оттела. Надо сказать, неоднозначная личность. Он никогда не вступал в споры с законом, но назвать его добропорядочным гражданином тоже не поворачивается язык. Знаете ли, когда горел Оттел, его домишко в северной части города, которая сгорела дотла… Хороший такой домишко… Дела у Кривого Билла, видно, идут хорошо. Так вот, этот домишко остался цел. Ни единого повреждения. Странно, правда?

― Да, странно.

― Вам ничего не подсказывает ваше чутьё?

― Нет, ничего.

― Это к лучшему… — Пауза. Мария прервала её:

― А как же завтрашний совет?

― Вы должны напустить как можно больше тумана. Сказать много и ничего. Пусть все думают, что у вас уже есть план остановить бесчинства Тёмного Лорда. Поверьте мне, он будет — этот план. Только надо подождать. Я пытаюсь прочесть вашу метку. Кстати, позвольте мне ещё раз взглянуть на неё.

― Ещё раз?

― Да, моя дорогая. Вы очень беспечны. Надо получше заколдовывать свою комнату. — Сэр Мэтью с интересом рассматривал метку, то, приближая руку Марии к самому носу, то, приподнимая её над собой, пытаясь поймать последние лучи заходящего солнца. Он заулыбался, взглянув в лицо Мэри: её глаза многое сказали старому мудрецу. — Однако что-то подсказывает мне, что завтра вы чудесно справитесь со своей ролью. А может, и играть-то ничего не придётся. Просто будьте собой, дорогая.

― Сэр Мэтью, так когда же вы видели мою метку?

― Однажды, когда вы спали. У вас в комнате побывал один мой приятель. Да вон он. — Старик показал куда-то в заросли. Там на лианах удобно расположился и заботливо чистил перышки маленький попугайчик — пёстрая птичка с глазками-бусинками.

Ужинали в каком-то приподнятом настроении. Все, наверное, старались отвлечь Марию от завтрашнего совета. Сэр Мэтью вёл себя непринуждённо и всё время, беря в союзницы свою будущую невестку, подтрунивал над сыном и заигрывал с тётушкой Молли. Та всё принимала за чистую монету и смущалась как девушка. Это было забавно и почти заставило Марию забыть о предстоящем важном событии.