Словно медведица, пробираясь сквозь заросли густого орешника, по лесу не спеша важно шествовала дородная дама в изрядно поношенном платье с перевязанной клетчатым платком грудью. Она как мачете расчищала себе дорогу большой палкой. Огненная грива пышных волос давно растрепалась, и пряди прилипли к мокрому лбу, обвили шею. Рядом совсем без труда тем же путём продвигался саблезубый тигр. А немного сзади, едва заметная среди сочной листвы парила очаровательная фея, напоминающая круглолицую пухленькую китаянку. Совсем не замечая усердия, с которым полная дама преодолевала препятствие за препятствием, она любовалась маленьким птичьим гнёздышком с желторотым птенцом, что держала в своих кукольных ладошках.

― Всё! Больше не могу, — выдохнула дама. — Скажи мне, что это за лес за такой: ни одной тропинки? Сплошные заросли. Вы что, сеете его каждый год, что ли?

― Нет, не сеем. Правда, мой дорогой? — фея обращалась к птенчику. — Мы просто очень любим свой лес. Да, мой милый?

― Да отнеси ты его на место! Говоришь, «любим». А сама утащила гнездо. Теперь мать его бросит, не станет кормить.

― Вот глупая женщина… Ничего-то она не понимает, у-у, ты сладенький мой, желторотик. Разве знает эта женщина, как мирно мы живём в нашем лесу? — Фея вернулась в кусты, из которых только что выплыла, и, водворив гнездо на прежнее место, направила своего махайрода к привалившейся как-то боком на могучий ствол, женщине.

Женщина немного ослабила узел на платке и, сменив ворчливое недовольство и усталость на туповатую любезность, старательно хозяйничала у себя за пазухой, сложив губы трубочкой.

― Ты слишком часто кормишь её, Нэнси.

― Да что ты там понимаешь, девчонка.

― Больше, чем тебе кажется.

― Лучше уйми своего волкодава. И что за тарахтелка у него в глотке? Рокочет, словно что-то застряло внутри.

― Злая… Он хочет лаааски. — Фея улеглась на спину своего спутника и нежно потрепала за ухом. Махайрод стал урчать ещё громче.

― Кларисса, перестань. Разбудишь Розочку.

― Что ты там набрала? Покажи.

― Сон-трава и луковицы ландыша.

― Зачем? Хочешь кого-нибудь отравить?

― Твоего волкодава.

Кларисса засмеялась:

― Глупая женщина. Этого тигра может убить только магия.

― Что, даже стрела охотника не убьёт?

― Ну, если охотником будет чародей… Тогда… Возможно. Только кроме слуг Тёмного Лорда никто не осмелится нападать на здешних зверей. Разве, по глупости. По очень большой глупости.

Немного помолчав, Кларисса добавила:

― Хочешь, научу кое-чему?

― Это чему же ты меня можешь научить? — усмехнулась Нэнси. — Спи, моя красавица, спи, звёздочка… — нежно просюсюкала, обращаясь к кому-то за пазухой.

― Если сон-траву смешать с корой можжевельника и заварить козьим молозивом… Надо только, чтобы у козы родилась козочка. Понимаешь? А потом выдержать отвар в глиняном горшке пять дней, а потом умыть им девочку… И делать это почаще. Девочка станет настоящей красавицей, даже если уродилась «не очень».

― Ой, да глупости это.

― Как хочешь. Можешь не верить. Только ты думаешь, все лесные феи родятся такими красавицами? Видела бы ты, кто невзначай может стать папашей. Иногда такие уроды попадаются. Сердцу ведь не прикажешь.

― Ну, и где вы берёте козье молозиво? Да ещё после козочки… Врёшь ведь.

― Не верь. А я ещё тысячу всяких рецептов знаю. Умею кости сращивать, глухоту лечить и слепоту…

― Ну… совсем завралась Кларисса.

― Глупые вы люди. Вам бы учиться у нас, перенимать всё, если есть такая возможность, а вы не верите.

― А если вы такие всемогущие, что же до сих пор с Тёмным Лордом не справились?

Немного подумав, Кларисса вспорхнула, растрепав ореол густых волос, потянула за поводок вздремнувшего махайрода и сказала:

― Справимся.

Фея поплыла меж кустов, а Нэнси покачав головой, подобрала юбки, уложила поудобнее малюсенькое детское тельце на груди и снова углубилась в заросли.

Кларисса, приставленная со своим тигром к Нэнси и её малышке, чтобы охранять, вела знахарку в самую чащу, где уже отцвёл копытень. И теперь его стебли годились для одного зелья, рецепт которого всё же переняла у лесных фей Нэнси. Это зелье помогало женщине разродиться быстро и почти без боли. Только после родов она ещё долго спала и не сразу могла вспомнить, что уже родила.

…Нэнси набрала целый мешок кривых красноватых стебельков, когда Рози начала беспокойно толкать мать и тихонько попискивать. Сильные материнские руки извлекли малышку из укрытия и явили миру почти годовалую рыжеволосую и розовощёкую девчушку. Удивительно, как такое дитя могло быть столь незаметным на женской груди?

Рози больше не хотела спать. Она вышагивала рядом с матерью, хватаясь ручонками то за подол юбки, то за мешок, то отчаянно падая прямо в заросли высокой травы. Никакие уговоры не могли заставить девчонку вернуться к матери за пазуху. У Розочки были свои планы…

Нэнси уговаривала малышку, увещевала, пугала махайродом. Кларисса предлагала покатать на тигре или поднять высоко над лесом. Нэнси тут же отметала эти безрассудные предложения. А Рози уже карабкалась по склону какой-то горы, кряхтела и лопотала пока на не очень понятном даже матери языке. Наконец Кларисса схватила пухленькое тельце непослушной девчонки и довольно серьёзно сообщила её матери:

― Мы зашли слишком далеко. Дальше идти нельзя.

― Ты о чём это, Кларисса? Дай сюда! Уронишь.

Фея передала матери беспокойное создание и преградила путь наверх:

― Надо возвращаться!

Рози безумно заверещала и вцепилась пухлыми ручонками в рыжие материнские волосы. Любопытство заставило Нэнси, не замечая детского крика, приподняться на цыпочки и увидеть совсем рядом вход в пещеру.

― Что это? Пещера?

― Пещера. Ну и что? Говорю же тебе, туда нельзя!

― Это почему же? — стал просыпаться внутри Нэнси её крутой норов.

― Не заставляй меня использовать силу… или магию.

Махайрод оскалил зубы и тихонько зарычал.

Малышка в одну секунду заткнулась и уставилась на зверя.

― Но-но, нéчего нас пугать. Пуганые. Что вы там прячете?

― Глупая ты женщина. Неужели не понимаешь, где находишься? — попыталась добром уладить проблему Кларисса. — Это же Форест Феори — волшебный лес фей. Могут здесь быть какие-нибудь тайны? Да без меня ты бы и шагу здесь не ступила. Здесь полно лесных духов. Порой, очень опасных. И зверей, каких ты никогда не видела. Помнишь, головохвоста?

― Да помню я твоего… голово…хвоста. Безобидный урод.

― Если бы меня не было рядом, он избил бы тебя до смерти!

― Кларисса, что там? Жуть, как хочется посмотреть…

И Кларисса попалась на собственную уловку. Хитрая Нэнси по-доброму уломала фею проводить её в пещеру, что призывно манила под свои таинственные своды.

Когда дневной свет перестал освещать пещеру, Кларисса прямо на ладони разожгла огонь, чем не на шутку испугала Нэнси, которая после страшных событий прошедшего года боялась даже пламени из очага. Огонь осветил огромное пространство под блестящими сводами. Откуда-то сверху спускались невероятных размеров сосульки. Спускались до самой земли. По ним стекали капельки воды и тихонько шлёпались в лужицы и озерца. Их было в избытке повсюду. А ещё были сосульки, что росли… вверх. Прохладно, таинственно и красиво.

Почему-то вспомнился Питер, и к горлу подступил комок. Нэнси сглотнула и заревела. Как-то почти беспричинно заревела. И почему вспомнился Питер? И почему именно теперь? И Рози заплакала, кажись, впервые не по-детски — со слезами.

― Это Пещера Слёз, — тихо, будто боясь спугнуть или разбудить кого-то, сказала Кларисса. Здесь нашли свой причал души умерших фей. Они повсюду… Если мы приходим сюда, то вспоминаем своих матерей и… скорбим. — По кругленьким щёчкам куколки бежали слезинки. — Немного помолчав, Кларисса добавила:

― Ну, ладно, хватит, пойдём.

― А что там впереди на постаменте? Что-то красивое…

― Умоляю тебя, Нэнси! Меня сестра Виола убьёт.

― Мы ей ничего не скажем. — Толстуха, как всегда, довольно проворно двигалась в строну куска льда с замороженными внутри цветочками и букашками.

― Что это? Я что, обезумела? Кларисса, девочка, мне нехорошо. Что это? Это же Мэри… Мария. Мэри! Она, что — живая? Или мёртвая? Как живая… Да что же это? Что ты молчишь? Кларисса!

― Мне несдобровать. От Виолы ничего невозможно утаить…

Рози тянула ручонки к яркой огромной игрушке в прозрачной упаковке. Нэнси запихнула дочку за пазуху, суетливо обошла гроб со всех сторон и провела по нему ладонями:

― Это же гроб… Изо льда. Я видела: колдуны хоронят своих в земле, как и люди. А это что?.. Как живая. И… и… — Нэнси прильнула к отполированной поверхности льда, — она… Она ведь беременная, Кларисса!

― Что?

― Беременная! Изверги! Убили беременную женщину… Мэри, доченька… И по животику видать: мальчик. Сыночек… Ми-и-илая моя. — Нэнси так заголосила, что плачь её гулким страшным эхом разнёсся по Пещере Слёз.

Кларисса насильно отволокла бьющуюся в истерике Нэнси от гроба, сама в ужасе обозрела невесть откуда взявшийся живот Кочевницы и, выхватив из платка малышку, полетела к выходу. Махайрод бежал, делая длинные прыжки.

― Ты куда, ведьма?! Отдай дочку!

― В Пещере Слёз нельзя так орать! — набросилась Кларисса на спутницу, когда, как на наживку, на Рози выманила её из пещеры. — Сейчас надо немедленно вернуться домой! — Кларисса нетерпящим возражения жестом остановила желающую что-то сказать Нэнси.