Если уши раскинуть и в такт головою мотать, То мой кокер сумеет, как птица, по небу летать. Он поднимется в воздух задумчиво метров на сто И в воздушном пространстве совьет небольшое гнездо. Нам не надо большого, мой кокер — он сам небольшой, Но с глазами Давида и нежной еврейской душой. Он отчаянно храбр, и доверчив, и в меру блохаст. Где укрыться еврею? Вот разве что на облаках. И потянутся дети с собаками следом за ним: На лошадках, в кроватках, с игрушечным скарбом своим. И поднимутся взрослые в кофточках и пиджаках. Хороша жизнь бродяче-собачая на облаках. Если уши раскинешь, то крыши поедут внизу. Головой помотаешь, сглотнешь ненароком слезу. И снимаются с места деревья, заборы, дворы… Как просты эти правила детско-собачьей игры! Поднимаются руки — дороги становятся в рост, Сотни гнезд проплывают, и в каждом — косички и хвост. Как вихрасты макушки у мальчиков всех на Руси! На исходе излет, на излете исход в небеси. Чтоб в собачьей стране ни шакалом, ни волком не стать, Надо уши раскинуть и в такт головою мотать. И из слез и угроз память выберет стаю берез. Так, мой кокер-собакер-несукер-кусакер, еврейский мой пес.