Комсомольское собранье, Триста душ — одна семья. Это не воспоминанье, А судьба и жизнь моя. Сходятся в дощатом клубе, Соблюдая свой устав. Прямо из подземной глуби, Только что спецовки сняв. Молодые исполины Щурятся на яркий свет. Юрской и девонской глины Под глазами виден след. Сели, руки на колени, Словно гири, положив, И сейчас возникнет пенье — Незатейливый мотив. Устаревшая немножко, Песня вспомнит о былом: «Здравствуй, милая картошка, Низко бьем тебе челом». Но сегодня песни нету, Лишь тревожный шепоток. Кто уставился в газету, Кто — в фанерный потолок, Кто, доставши папиросы, Ускользает в коридор. Персональные вопросы, Невеселый разговор. Коля клуб обводит взглядом Грустным, а вернее — злым: Почему-то место рядом Оказалось вдруг пустым. Неужели нас обманет Вера в наш чудесный мир? Зал и лица, как в тумане, Различает бригадир. Видит он друзей-погодков, Оробевший коллектив. Не пришел сюда Оглотков, Эту кашу заварив… Тихо, ровно и бесстрастно Коля вымолвил: «Друзья! Это дело мне неясно: Чем и в чем виновен я?» Затихают разговоры, Наступает тишина. Комсомолка из конторы Просит слова. Кто она? Машинистка у начальства Перед входом в кабинет. Приходилось слышать часто От нее сухое «нет». А сегодня — поглядите, До чего она мила. «Неужели он вредитель? Влюблена в него была!» Фу-ты, дрянь! А вслед за нею Толстый парень с мокрым ртом, Шепелявя и потея, Длинно говорит о том, Что Кайтанов с заграницей Связан неизвестно как. «Он дружил с пропавшим Фрицем, — А быть может, это враг! И еще — давно, конечно, Но авария была. К ней мы подошли беспечно: Не разобраны дела…» У ребят на лицах тенью И тревога и сомненье. Глупый, как телок комолый, Новичок-молокосос Исключить из комсомола Предложенье тут же внес. Клевета имеет свойство, Исходя от подлеца, Сеять в душах беспокойство, Делать черствыми сердца. Что-то стало с молодежью? Помрачнела молодежь. Что-то с дядею Сережей? На себя он не похож. Обтянулись, пожелтели Скулы в точках синевы. Он заметным еле-еле Поворотом головы Хочет встретиться глазами С бригадиром. Только тот, Как в кулак собравшись, замер, Нападений новых ждет И насупился сурово… Вдруг раздался у дверей Звонкий голос: «Дайте слово, Дайте слово мне скорей!» Появилась Леля. Смело Растолкав ребят плечом, Все собранье оглядела, Стол, накрытый кумачом, И без передышки, с ходу, Взбудоражив весь народ, Как, бывало, с вышки в воду — Бросилась в сердцеворот: «Товарищи, я говорить не умею. Но всем вам известно: Кайтанов — мой муж. Считаю обязанностью своею, Как друг и жена, комсомолка к тому ж, Сказать, что я тронуть его не позволю. Мы, новые люди, сердцами чисты. Мне стыдно за вас и обидно за Колю, За это поветрие клеветы! Тут шел разговор относительно Фрица. Не смейте о людях судить наугад. Товарищем этим мы можем гордиться, Солдатом Интернациональных бригад. Читайте письмо. Я вчера получила, Уфимцев прислал его издалека. Сама вам прочту — наизусть заучила. Увериться можете: Славки рука. Парторг здесь присутствует, дядя Сережа, Всех нас как облупленных с первого дня Он знает. А если не верит нам тоже, Тогда заодно исключайте меня!» Задрожав, как будто в стужу, Слыша тихий, смутный гул, Леля села рядом с мужем, Благо был свободен стул. Он шепнул ей, нежность пряча: «Лелька, ты сошла с ума!» «Как же я могла иначе, Раз такая кутерьма!» Председатель оглашает От Уфимцева письмо, В зал оно перелетает, По рядам идет само. Комсомольское собранье, К правде ты всегда придешь! Я люблю твое молчанье, Обожаю твой галдеж, Понимаю с полуслова Резолюции твои, Верю я в твою суровость, В чистоту твоей любви. Жизни радость, жизни горечь Узнавал я не из книг. Есть в теченье наших сборищ Трудноуловимый миг: Вдруг людей сближает что-то, И бурлящий зал готов К совершенью поворота, К остужению умов. Встал парторг, задев рукою Тонко взвизгнувший графин. Кажется, не беспокоясь, Что останется один, Он сказал: «А мы, ребята, Зря Кайтанова виним. Все мы очень виноваты Перед корешем своим, Перед парнем норовистым, Что мне годен в сыновья. Мне не стыдно, коммунисту: Извиниться должен я. В человеке беззаветном Сомневаться как я мог? Как я смел поверить сплетням? Это мне и всем урок! Про аварию в забое Тут сказал один болтун. Но ведь хлопцы как герои Грудью встретили плывун». Длится, тянется собранье. Сердце! Громко не стучи. «Перейдем к голосованью. Кто за то, чтоб исключить?» На мгновенье тихо стало. Кто поднимет руку «за»? Человек пятнадцать. Мало! «Против» кто? Забушевала Наша светлая гроза. Николай разжал устало Покрасневшие глаза, И увидел в дымке счастья Лица, лица без конца, И услышал, как стучатся Рядом чистые сердца. Строгие родные люди, Как найти для вас слова? В нашем мире правда будет Обязательно права! А жестокий ход собранья? Но штурмующих солдат Иногда на фронте ранит Свой, не вражеский снаряд. Нет, Кайтанов не в обиде, Но остался шрам тоски. Так и на бетоне виден Весь в прожилках след доски.