Не выходившая из боя с первого дня войны 169-я стрелковая дивизия в конце июля 1941 года сражалась близ города Первомайска на Украине. Имея задачу помочь войскам 6-й и 12-й армий, прорывавшимся на Первомайск, дивизия сама оказалась в кольце, понесла большие потери. На рубеже Первомайска погиб ее славный командир генерал- майор Федор Евдокимович Турунов.
В ожесточенных боях тех дней прошла по дивизии весть, что убит и командир отдельного саперного батальона капитан Ираклий Церетели.
Теперь я знаю: мы с капитаном отходили от Львова на восток по одним дорогам. Батальон выполнял фортификационные работы на границе, когда напал враг, держался, сколько мог, а потом пришлось отходить, разыскивая основные силы дивизии. Лишь через месяц, уже на востоке Виннитчины, батальон воссоединился со своей 169-й, а вскоре потерял командира.
Капитан Ираклий Церетели пришел в сознание — неизвестно, через сколько дней. Он лежал на глинобитном полу, на соломе. Шапка бинтов подсказала: ранен в голову. Попробовал встать и вновь повалился в ужасе: левой ноги нет...
Рядом — от стены до стены — лежали такие же бедолаги: кто без ноги, кто без рук. В дверном проеме — часовой, только не в нашей, но и не в немецкой, полевой светло- желтой форме, чернявый, смуглый.
Тяжелораненых перенесли в автобусы. Конвоируемые итальянцами, они были отправлены в город Первомайск. Впрочем, конвой мог не тревожиться — никто из охраняемых не сумел бы ступить и шагу, не то чтобы бежать.
Первомайск был занят немецкими, румынскими, итальянскими войсками, а наша 169-я дивизия все же сумела вырваться и отошла, соединившись с главными силами Южного фронта.
Раненых определили в городскую больницу; держали там под охраной, а выздоравливающих отправляли в лагерь.
На палату «обрубков» — безнадежных инвалидов, казалось, не обращали внимания. Местные жители приносили продукты; выбиваясь из сил, по суткам дежурили врачихи. Одна из них, Варвара Демьяновна, делая перевязку, тихо сказала капитану:
— Я вас знаю! Мой муж тоже из 169-й, был у вас в саперном батальоне политруком. Николай Гладких, может, помните... Он здесь.
Из разговоров с соседями по палате капитан Церетели понял, что все инвалиды тоже из 169-й: лейтенант Виктор Маевский (потерявший руку), рядовой Николай Елизаров с таким же увечьем, лейтенант Адольф Смолкин (без ноги), старший сержант Илья Евстифеев, весь израненный и вдобавок контуженный... В трагическом положении и состоянии они еще и шутили: комбат есть, лейтенанты есть, политруки, сержанты, рядовые,— значит, невеликое, а все же подразделение славной 169-й стрелковой дивизии. Лишь один товарищ по несчастью из местных — милиционер Яков Ашурков, тоже тяжелораненый. И опять шутили — для порядка нужен и милиционер. Больница, будем считать, медсанбат, мы команда выздоравливающих. Еще повоюем!
Мучительно медленно шло заживление ран...
В октябре 1941-го ночью кто-то вошел в палату, спросил у лежавшего у двери: где капитан? Ираклий Церетели поднял веки. В незнакомце, одетом в крестьянскую куртку, комбат узнал своего замполита, батальонного комиссара Аптекмана.
Комиссар наклонился, горячо зашептал: «Счастлив, что ты жив, родной мой Ираклий, только тихо, не волнуйся». И вдруг перешел на официальный тон: «Вы командир части, член партии, надо действовать! Вам поручено развернуть большевистскую подпольную работу в Первомайске. Ждите связного от партизан. Пароль — «Брод». Сказал и исчез.
Лишь к зиме зажила культя у левого колена комбата, затянулись раны его товарищей, их направили не в лагерь, но в дом престарелых и инвалидов, что когда-то именовался просто богадельней. Там-то — закономерно, а все же невероятно! — создали инвалиды из 169-й дивизии подпольную организацию. Ираклий Церетели был выбран ее руководителем.
Комиссар батальона и связные с паролем «Брод» не приходили. Пришлось искать связи самим. Неоценимую помощь оказал Яков Ашурков.
Пользуясь старыми знакомствами, он разведал-таки дорогу к партизанам Голова невского леса, связал Церетели с подпольными группами, действовавшими в Первомайске (с группой Ф. Загубелюка, с группой А. Камышникова).
Подпольщики из 169-й дивизии сколачивали актив, действуя по всем правилам конспирации: надо, чтоб одни жители города знали только Безрукого, другие — только Безногого. Вокруг инвалидов группировались целые семьи: мужья и жены, братья и сестры, даже дети. Собирали на остывшем поле боя оружие, чтобы передать партизанам; вели пропаганду, искали листовки, сбрасываемые с самолетов, переписывали их во многих экземплярах на листочках школьных тетрадок и доставляли по дворам; переправляли «окруженцев» в партизанский отряд; собирали информацию о противнике (капитан и другие инвалиды называли эти сведения по-военному «разведданные»).
Имелись три конспиративные квартиры, одна из них служила явкой для партизан: их представители пробирались из леса, наведывались за оружием, медикаментами, провиантом.
Ираклий Церетели не забыл, что он офицер инженерных войск. Им была составлена памятка партизану-подрывнику «О правилах ведения и мерах предосторожности подрывных работ», столь необходимая партизанам.
Подпольщики умело использовали особую структуру города Первомайска, состоявшего из трех частей (не районов, а именно частей, так они и назывались): Ольвиополь, Голта, Богополь. В отличие от других оккупированных городов, невеликий Первомайск был разделен немцами, румынами, итальянцами на зоны оккупации. В каждой части города наводились свои порядки, что и облегчало и усложняло деятельность подпольщиков.
Церетели и его товарищам удалось даже проникнуть в лагерь военнопленных. Старший сержант Илья Евстифеев со своей группой организовал массовый побег из Ольвиопольского лагеря. Бежало человек 300! Этот опытный младший командир и в подполье соблюдал воинские порядки: все восемь товарищей, находившихся под его началом, были вооружены. Пулемет «максим» хранился в колхозной конюшне. На хуторе Вербовая был у них склад боеприпасов, оружия и патронов.
Пока 169-я геройски сражалась и наступала (в 1942 году!) под Харьковом, обороняла Сталинград, участвовала в славных боях на Курской дуге, шагнула за Днепр и освобождала города Белоруссии, ее маленькое подразделение под командованием комбата Ираклия Иосифовича Церетели вело тихий и смертельный бой на рубежах сорок первого года, в невеликом городе Первомайске, где сливаются реки Синюха и Южный Буг.
Согласно исторической справке, в группу (вместе с жителями города) входило около сорока человек и действовали подпольщики с конца сорок первого до марта сорок четвертого, то есть более двух лет.
Оккупанты дважды арестовывали Ираклия Церетели. Однажды увечье выручило — человек без ноги казался этим здоровенным негодяям бессильным, а потому неопасным. В другой раз...
Но я позволю себе привести рассказ лейтенанта в отставке, подпольщика Адольфа Смолкина, живущего ныне в городе Чимкенте.
Капитана арестовали румыны по подозрению в том, что он скрывает безногого Смолкина, называющего себя иным именем и фамилией. Ираклию Иосифовичу обмотали ноги, точнее, ногу, прикрутили к деревяшке колючей проволокой. Нечистый на руку конвоир, однако, задумчиво сказал, что, бывает, за деньги и из тюрьмы выходят.
И деньги были собраны местными жителями: семьей Тараповых — Марией и Михаилом (он тоже был инвалид), Марией Ягронюк и другими подпольщиками.
О деятельности подпольной группы Церетели рассказал один из его славных сотоварищей Илья Андреевич Евстифеев, проживающий и ныне в Первомайске. Он подробно написал мне, как подпольщики вовлекли в свой круг работников мельницы. С их помощью удавалось не раз отправлять подводы с мешками в партизанский лес. Приходилось всячески изворачиваться, чтобы оправдать недостачу. Полицаям, охранявшим зерно и муку, объясняли, что продукты отправляют немецким начальникам, а проверить, так ли это, фашистским прислужникам было трудно.
Изобретательно работали! Пожалуй, ни один автор детективных повестей не придумал бы ситуаций, возникавших в Первомайске.
В 1942 году достали батарейный радиоприемник. Где его прятали? В конюшне колхоза имени Шевченко, переименованного оккупантами в «Грюнландвиртшафт». Его маскировали соломой в стойле, где содержались буйные племенные жеребцы, не подпускавшие к себе никого, кроме двух конюхов. Эти конюхи и принимали сводки Совинформбюро и передавали их для размножения на тетрадных листках и раздачи населению.
Вызволенных из лагеря военнопленных подпольщики не бросили на произвол судьбы. Многие остались в Первомайске, ушли в подполье и проходили обучение у Церетели — он инструктировал их по подрывному делу.
Ефстифеев восторженно говорит о характере Церетели, о его чудесном оптимизме: первые же встречи с комбатом подняли в Первомайске дух борьбы.
И все же оккупанты не могли себе представить, что группа инвалидов, оборванных и несчастных,— грозное подразделение славной стрелковой дивизии, подпольная организация, обладающая к тому же магнитной притягательной силой,— их вера в жизнь, их вера в победу поражали и покоряли, сливаясь с непреклонностью жителей зеленого Первомайска...
В марте 1944 года до Первомайска стали доноситься артиллерийские громы. Близилось освобождение.
Подпольщики усилили разведку, добыли и систематизировали важнейшие сведения о противнике: какие части пока еще в городе, но уже готовятся к отступлению и по каким дорогам; где замаскированы артиллерийские батареи; какие здания заминированы (схема); на каких рубежах будут обороняться арьергарды и многое другое.
За сбором данных, что называется с поличным, враги захватили подпольщика Якова Ашуркова. Герой успел за несколько минут до расстрела передать соседкам по улице важнейшие сведения. Они попали по назначению.
А руководитель группы Ираклий Церетели, со спрятанной под одеждой картой с нанесенными по всем правилам данными, заковылял навстречу артиллерийским выстрелам. Его задачей было как можно раньше передать советскому командованию карту Первомайска, результаты разведки. Ему посчастливилось встретиться с передовой группой разведчиков знаменитой 13-й гвардейской стрелковой дивизии.
Написав эти строки, я позвонил по телефону старому другу полковнику в отставке Ивану Самчуку, начальнику штаба корпуса, куда входила 13-я.
— Какого числа вы освобождали Первомайск?
— Ночью разбуди, не ошибусь — 22 марта 1944 года.
— Трудно было?
— Как всегда... Грязища, распутица, противник сопротивлялся ожесточенно. Форсирование Южного Буга, ну, сам понимаешь. Тебе, может, будет интересно — к нам в руки попала карта со всей обстановкой в Первомайске.
Подпольщики ее приготовили и успели вовремя передать разведке одного из полков 13-й! Очень здорово пригодилась!
Так капитан Ираклий Церетели передал из сорок первого в сорок четвертый год от 169-й стрелковой дивизии 13-й гвардейской эстафету на рубеже города Первомайска.
Я обратился к своему собрату — одному из грузинских поэтов, просил найти Ираклия Церетели, разузнать о нем.
Вот какая история пришла ко мне из Тбилиси.
Осенью 1945 года в Тбилиси вернулся демобилизованный майор Ираклий Иосифович Церетели. Демобилизовали его в Киевском военном округе по общему приказу. В «характеристике по демобилизации» говорилось, что «войну он прошел в должности командира части, энергичный, инициативный, волевой командир инженерных войск. Умеет организованно обеспечить принятое решение. Награжден орденом».
Заключительные строки характеристики: «Может быть использован на ответственной партийной и советской работах».
Майор был стройный, подтянутый, не пользовался ни палкой, ни костылем, стараясь, чтоб никто не заметил, что он на протезе. Он поступил на работу — инженером по сельхозтехнике, получил комнатку, женился.
Ни сослуживцы, ни друзья, ни родственники, ни даже жена не знали подробностей боевого пути майора. Он не любил рассказывать о себе, на вопросы отвечал лаконично: «Воевал, как все»; «Награды? Да, награжден двумя орденами...»
В семье Церетели уже отметили серебряную свадьбу, когда в дом стали приходить письма из города Первомайска, что стоит при слиянии реки Синюхи с Южным Бугом: из горкома партии, от школьников, от краеведа Николая Андреевича Кузнецова и директора музея Романа Васильевича Кучерявого.
Николай Кузнецов в долгих поисках обнаружил следы подпольщиков из 169-й дивизии и опубликовал в газете «Прибужский коммунар» статью «Загадочный капитан», вызвавшую бурный отклик: оказывается, в Первомайске многие помнят Ираклия Церетели.
Лишь из этих писем узнала жена героя Лиля Александровна о боевом пути своего мужа. Он сначала и показывать их не хотел, но пришлось показать, когда он поручил ей перестукать на машинке свои ответы.
В 1976 году Ираклий Иосифович приезжал в Первомайск, встретился со своими товарищами по подпольной борьбе и шутя сказал им: «Ну, вот и таинственный капитан!»
Взволнованный этой историей, я собрался в Тбилиси, мечтая встретиться с этим удивительным человеком. Но не получил ответа на письма, а вскоре узнал, что они уже не застали Ираклия Церетели: старые раны преждевременно оборвали его жизнь.
Но жив его подвиг, его имя и образ воина-комбата, от имени 169-й дивизии не оставившего город Первомайск в трудные годы.