Дорогая Мисс Мэри!
Пишу вам, чтобы сообщить, что я ходила в консультационный центр. Мне сделали анализ, он подтвердил, что я беременна. Что может быть ужасней для меня? Они сказали, чтобы я рассказала об этом моему другу и родителям. Но я так боюсь! Пожалуйста, напишите, есть ли какой-нибудь выход, могу ли я одна справиться с этим?
Синди Джоунс.
Моя дорогая Синди!
Пожалуйста, не пытайся все решить сама. Ты должна обо всем рассказать своему другу, потому что он несет такую же ответственность. Но если ты не решишься сделать это, то немедленно расскажи своим родителям. Поверь мне, они поймут тебя, поддержат морально, помогут решить, что делать с беременностью. Если же ты будешь надеяться только на себя саму, у тебя просто не хватит средств для жизни, на то, чтобы оплатить счета от докторов или…
Мисс Мэри.
В конце августа Валери Валерто опубликовала серию статей об усыновлении в «Сан-Франциско кроникл». В первой статье речь шла об отношениях Мэрл с Элен и Шейном.
Через два дня после этого, не договариваясь заранее о встрече, Мэрл пришла в офис к Шейну.
– Ты занят? – спросила она входя.
Было видно невооруженным глазом, что он чрезвычайно занят. Он сидел за столом. Перед ним возвышалась гора бумаг. Он был без пиджака, в расстегнутом жилете, с расслабленным галстуком, в рубашке с закатанными рукавами. Все это вместе создавало впечатление небрежной деловитости.
– Для тебя я никогда не занят. Мэри, дорогая, чем я обязан такому неожиданному и очень приятному сюрпризу?
– Ничем. Просто зашла поболтать. – Она села на диван около окна. – Как дела? – спросила она, откладывая на время разговор на неприятную тему.
– Чертовски расстроен. Только бы нам с Линдой не расхохотаться прямо в зале суда, когда Холлбрук и его юристы будут нас кончать. Я задумал одно маленькое выступление, чтобы привлечь к нам внимание перед тем, как нас добьют. – Шейн криво усмехнулся. – Вот и все мои дела. А как ты?
– Отлично. – Она положила руку на спинку дивана. – Мне конец.
Шейн уставился на нее, не моргая, рот его приоткрылся.
– Ты смеешься?! Хотя нет, ты такими вещами не шутишь. – Он вскочил со стула, подошел к ней. – Что случилось?
– Сегодня мой главный редактор созвала совещание по поводу статьи Валери. Пригласили и совет директоров. Им всем за шестьдесят, ни один из них в упор не видит изменений в современных нравах.
Он нахмурился.
– Но ведь статья была об удочерении и о воссоединении биологических родителей со своим ребенком. Никаких личных вопросов Валери не затрагивала.
– Они смирились с тем, что я отдала ребенка на воспитание. Но того, что я снова беременна, они принять не могут. Я вынуждена была им рассказать и это. – Она прижала обе руки к животу. Затем она встала, подошла к окну. Заходящее солнце окрасило в огненный цвет длинное и наполовину затонувшее в океане облако. Это напоминало ей ее теперешнее состояние. Она обернулась, попробовала улыбнуться. – Им кажется, директорам журнала, что женщина в тридцать девять лет, случайно забеременевшая, не может давать советы девочкам-подросткам.
Шейн подскочил, подбежал к Мэрл, взял ее за руки.
– Банда идиотов… – Вслух он этой фразы не закончил.
– Не совсем так. Я их не упрекаю. Если уж я так хотела ребенка, то не должна была вести себя так глупо. Я знала, что совету не нравится, как я веду рубрику. Они просто искали повода, чтобы избавиться от меня. – Мэрл старалась не заплакать, но ее нижняя губа предательски задрожала. – Они попросили мою ассистентку продолжить мою работу. Конечно, лучше пусть пишет она, чем кто-нибудь другой. Но она должна сменить название рубрики. У меня авторское право на название. И скорее я похороню Мисс Мэри, чем позволю кому-нибудь пользоваться им. – Она заплакала. – Шейн, я пятнадцать лет была Мисс Мэри!
– Дорогая, мне очень жаль. Иди ко мне. – Он обнял ее, стал шептать ободряющие слова, нежно поглаживать. Когда она выплакалась, он подал ей большой белый платок и смотрел, нахмурившись, как она вытирает глаза, нос, щеки. – В наше время такие вещи не проходят. А ты не хочешь привлечь их к суду за дискриминацию?
Мэрл обхватила себя руками и стала мерить шагами его кабинет.
– А на каком основании? Они никогда не признают, что уволили меня, потому что я беременна. Совет директоров объяснит, что я не соответствую их новому – более консервативному – имиджу журнала.
Он встал перед ней.
– Дай время. Хотя каждый юрист сочтет за честь защищать тебя. Разреши, я займусь этим.
Она сердито взглянула на него.
– Не вздумай воображать себя моим адвокатом, не смей использовать меня для усиления своей популярности в прессе.
– О Боже, ты по-прежнему тревожишься за свою драгоценную репутацию?
Она вздернула подбородок.
– У меня есть право на охрану моей репутации. – Она перевела дыхание. – Шейн, выносить и родить нашего ребенка дело очень личное. Я не хочу превращать это в цирковое представление.
Он укоризненно покачал головой.
– Что ты раньше мне об этом не сказала, Мэрл? Сейчас я начинаю кое-что понимать.
– Да у меня не было возможности слова вставить! Ты так разошелся, что тебя нельзя было остановить.
Он поморщился.
– Да, это действительно так. Я должен извиниться. Прости меня, садись. Выпьешь воды или сока?
– Сока, пожалуйста. – Она присела на краешек дивана. Шейн открыл небольшой бар, налил сока, бросил несколько кубиков льда в высокий стакан. Она взяла стакан и продолжила:
– Что мне теперь делать, Шейн? Никто не возьмет на работу беременную женщину. На что я буду жить? Платежи за дом в одно мгновение съедят все мои накопления. А как я буду платить за ребенка без медицинской страховки?
– Подожди, а я – обеспеченный папаша? Если захочешь, будем жить у меня. Или переедем к тебе. У тебя в доме удобнее жить семьей, и ребенку там будет лучше. А я буду платить по счетам и заботиться о вас.
Мэрл взглянула на него и осторожно поставила стакан на середину кофейного столика.
– Мне приятно то, что ты мне предлагаешь, но мы совсем не готовы к такой жизни. Мы через пять минут вцепимся друг другу в глотку.
Он посмотрел на нее, хотел было возразить, но подумал, что лучше не спорить.
– Хорошо, тогда я открою тебе счет в банке.
– Если бы ты знал, как я признательна тебе, Шейн. Но… – Мэрл ударила кулаком по боковой стенке дивана. – Но с шестнадцати лет я забочусь о себе сама. Ненавижу быть беспомощной. Я не хочу ни от кого зависеть. Я хочу быть Мисс Мэри! А что я буду делать все эти дни и месяцы до родов? Да я с ума сойду!
Он сел рядом, обнял ее за плечи.
– Времени осталось не так много. А потом, когда родишь, тебе будет не до того.
– Когда родится ребенок, мне тем более будет нужна работа. – Она взяла стакан, встала, подошла к окну, стала рассеянно позванивать кусочками льда. – Потребуется много сил и энергии, чтобы найти новую работу. А на что я буду содержать ребенка?
Шейн с тревогой наблюдал за ней.
– Ты не расстраивайся, раз уж так случилось. Не забывай, я буду заботиться о малыше.
Мэрл нахмурилась, приложила холодный стакан к щеке.
– У тебя и без того забот полон рот, где же ты найдешь время для ребенка?
– Ты плохо знаешь семейство Хэллоранов. Все женщины нашей семьи с рождения мечтают о материнстве. Они нам помогут.
Глаза ее сузились – в ней пробуждалась тигрица. Никто не имеет прав на ее ребенка.
– Я твердо уверена, что детям необходима полная семья. Я даже начинаю подумывать о том, что поступила эгоистично, оставив его.
– Что ты имеешь в виду, Мэри?
– Ничего. Только пытаюсь придумать, как этой драгоценной крошечке, которая во мне растет, создать достойные условия. Я росла в хорошей полноценной семье, у меня были оба родителя, у тебя тоже. Что же мы своего ребенка лишаем стабильности?
– Но нас же двое – мать и отец. Он не обратит внимания на отсутствие стабильности, пока его будут окружать любовью, – воскликнул Шейн.
Мэрл, не отрываясь, смотрела в окно. Внизу шумел нескончаемый поток автомобилей. Вдалеке синела неподвижная гладь океана.
– Элен сказала, что я сделала ей два бесценных подарка: дала жизнь ей самой и наградила приемными родителями, которые воспитывали ее в согласии, любви и радости. Я буду законченной эгоисткой, если не сделаю таких подарков и этому ребенку.
Шейн вскочил с потемневшим лицом. Он схватил ее за плечи, повернул к себе.
– Ты что, собираешься отдать и этого ребенка, Мэри? Если ты попробуешь сделать это, я привлеку тебя к самому высшему суду!
– Успокойся, Бога ради! – сказала Мэрл, отрывая от себя его руки. – Ты прекрасно знаешь, что я не отдам его. Но разве есть другое решение? Ты понимаешь, я рассуждаю вслух.
Он внимательно смотрел на нее. Потом обнял ее за шею.
– Не пугай меня так, пожалуйста.
– Что ты хочешь, я под напряжением с конца марта.
Они молча смотрели на закат солнца. Наконец, Шейн нарушил тишину:
– Если тебе нужны деньги, пока ты не найдешь работу, то я тебе одолжу. Если тебе так легче. Хоть это предложение ты принимаешь?
– В долг? В долг я возьму. Спасибо! – Она слабо улыбнулась.
Была середина сентября. Шейн и Брен сидели на бейсбольном матче. Они болели за десятилетнего сына Брен Дэниэла. В школьной команде он был левым нападающим.
– Что ты знаешь о методе Ламейза?
– Родив трех детей, можно целую книгу написать. А что именно тебя интересует?
– На восьмом месяце Мэри прописали ходить в специальную школу по методу Ламейза. – Он допил воду и скомкал бумажный стаканчик. – Она спросила, не могу ли я быть наставником. А что значит «наставник»?
Брен охнула, всплеснув руками, но Дэниэл успел передать мяч игроку своей команды.
– Предполагается, что наставник должен создавать своему подопечному хорошее настроение. Предотвращать паникерство, потому что это может привести к болям и нарушению ритма дыхания. А если подопечный падает духом, то наставник должен пристыдить его: «Возьми себя в руки! Сделай это для меня!»
– Спасибо, это мне очень пригодится. – Шейн затих и помрачнел. – Брен, ты говорила, что пока Мэри в положении, я должен всегда быть возле нее. Я готов. Но ты знаешь мое отношение к больницам и медицине. Что же мне делать?
Брен поглядела на него с сочувствием.
– Я совсем забыла об этом. Вот это, действительно, проблема!
Шейн задумался. Если он не будет с Мэри до конца, как она отнесется к этому. И почему они с Мэри не идут по жизни вместе? Всякий раз, создавая новые преграды, судьба зло смеется над ними и не дает им воссоединиться.