Зоя затаила дыхание, она боялась, что Рассел высмеет ее неопытность. Ее сковала неуверенность. Почувствовав ее напряжение, Рассел освободил ее от своего веса, лег на бок рядом с ней и приподнялся на локте. Прочтя на ее лице сложную смесь эмоций, он перевел взгляд на ее грудь и стал медленно водить пальцем вокруг одного соска.

Зоя резко втянула воздух.

— Тебе нравится? — спросил он, снова глядя ей в глаза.

Она не смогла ответить, да ответ и не требовался, он и так все понял. Он повторил движение на другой груди, наблюдая за тем, как Зоя тщетно пытается скрыть свою реакцию на его ласки. Зое казалось, что он забавляется с ней как с подопытным кроликом. Она внезапно испытала настоятельную потребность отдалиться от него хотя бы на время.

— Мне нужно в ванную.

Если Рассел и был разочарован ее прозаическим тоном, то по его виду это было не заметно. Он убрал руку и лег на спину.

— Пожалуйста.

Для того чтобы пройти в ванную, Зое нужно было встать с кровати и нагишом пройти до двери под взглядом Рассела или искать, опять же под его взглядом, свое белье, что было бы еще хуже. Она встала, судорожным движением схватила платье и, не надевая, просто прикрылась им как щитом. Она не имела представления, что полагается говорить в таких случаях. Благодарить за доставленное удовольствие? Или за урок чувственности, который ей преподал Рассел? Так ничего и не придумав, она молчала, прикусив губу. Рассел встал с дивана и снял со спинки стула свой халат.

— Возьми, в ванной холодно.

— Спасибо.

От халата исходил едва уловимый аромат кожи Рассела. Зою охватили смешанные чувства. С одной стороны, она была благодарна Расселу за чуткость, с другой — ей было стыдно, что она так сильно в нем нуждается. Насколько было бы проще, с горечью думала Зоя, если бы она могла просто наслаждаться моментом, получать удовольствие, не переживая и не желая большего. Да и что Рассел может ей дать, кроме своего тела и временного утешения в его объятиях?

Зоя переступила через его вытянутые ноги и вышла из комнаты, чувствуя на себе его взгляд. Она не спешила выходить из ванной. Водопровод выглядел древним, но, к ее немалому удивлению, работал исправно. Единственным недостатком был холод в ванной, как Рассел и предупреждал. Стоя перед старым, местами потемневшим зеркалом, Зоя едва узнавала себя. Ее глаза неуловимо изменились, казалось она проснулась от долгого сна. Губы припухли от поцелуев Рассела, в ее теле ныли такие мышцы, о существовании которых она еще недавно даже не подозревала.

Ее собственная кожа хранила запах Рассела, словно он навсегда оставил на ней свое незримое клеймо. Почему-то Зоя была уверена, что никогда больше ни один мужчина не вызовет у нее таких чувств, как он. И это было бы прекрасно, если бы не одно «но»: если Рассел для нее единственный, то она для него одна из многих. У отношений, которые возникают и развиваются так, как у них с Расселом, нет и не может быть будущего.

Зое пришлось бороться со своими чувствами с самой первой встречи с Расселом. Сейчас, оглядываясь назад, она понимала, что уже тогда инстинктивно почувствовала, что он представляет опасность для ее сердца. Но ей не удалось от него защититься. Как ни старалась она удерживать его на расстоянии, ее сердце, не спросив разрешения у хозяйки, капитулировало перед его обезоруживающим обаянием.

Что же произошло? Как случилось, что она полюбила Рассела? И почему ей понадобилось так много времени, чтобы разобраться в своих чувствах? Ответ пришел сам собой: Рассел завоевал ее нежностью. Именно нежность подточила ее, казалось бы, неприступные оборонительные сооружения, которые могли бы устоять перед любым силовым натиском. Но теперь ее защитные барьеры рухнули, и ей больше не удастся их восстановить.

К тому времени, когда Зоя вернулась в гостиную, Рассел растопил камин и грелся в его гостеприимном тепле. Услышав ее шаги, он оглянулся и улыбнулся. Чего он не потрудился сделать, так это одеться, он был по-прежнему обнажен. На этот раз Зоя позволила себе задержать на нем взгляд чуть дольше.

— Рад меня видеть? — игриво спросила она.

Со стороны Зои это было первой попыткой флирта, у нее даже голова закружилась от собственной смелости. Рассел посмотрел ей в глаза.

— А ты как думаешь?

Она опустила взгляд ниже его талии.

— Если судить по тому, что я вижу, да.

Рассел шагнул к Зое, взял прядь ее волос и стал наматывать на палец, мягко, но неотвратимо притягивая ее к себе. В конце концов она оказалась прижатой к нему. Почти касаясь ее губ своими, Рассел ответил:

— Определенно и несомненно — да.

Он накрыл ее рот своим, и время снова перестало для Зои существовать. Язык Рассела проникал в самые потаенные глубины ее рта, и она задыхалась от желания.

Она прижалась к нему, ее мягкая женственность инстинктивно стремилась к его мужественной силе. Рассел положил ее на пол и, опираясь на руки, опустился между ее бедер. Зоя ахнула от его резкого проникновения, и ее захлестнул мощный всплеск желания. В эти минуты ей не хотелось думать о том, что их брак — временный и вообще не настоящий — заключен не по любви, а исключительно ради удобства. Не думая о будущем, она хотела жить сегодняшним днем, даже если ее нынешнее блаженство в конце концов обернется для нее невыносимой болью. Она стала отвечать на поцелуи и ласки Рассела со страстью отчаяния, и он не мог этого не почувствовать. Ее тонкие пальчики гладили его мускулистые плечи, спину, пробегали вдоль позвоночника.

Зоя уловила момент, когда Рассел начал терять контроль над собой. Сознание своей женской власти над этим сильным мужчиной не только прибавило ей уверенности, но и растопило последние льдинки скованности — Зоя полностью отдалась во власть страсти.

Оргазм, сотрясший Зою, был не сравним даже с прежним. Зое даже казалось, что на несколько мгновений она даже потеряла сознание. Когда она открыла глаза, то увидела прямо над собой лицо Рассела. Он был по-прежнему в ней, только теперь он был расслаблен.

— У тебя очень красивая грудь, — сказал он.

Зоя затруднилась с ответом. Что сказать: вежливо поблагодарить за комплимент? После того что они только что испытали вместе, это казалось слишком формальным.

— Зачем ты притворялась? — вдруг спросил Рассел.

Зоя заморгала.

— Притворялась? Что ты имеешь в виду?

Он снова стал наматывать на палец ее локон, не давая ей возможности ускользнуть от его взгляда.

— Зачем было строить из себя этакую многоопытную женщину с прошлым? — пояснил он с улыбкой.

У Зои упало сердце.

— Значит, ты догадался, что это не так?

Он молча кивнул. При мысли, что она продемонстрировала свою неумелость, неспособность доставить мужчине удовольствие, Зоя покраснела от стыда.

— Я была… ужасна?

Губы Рассела сложились в довольную и очень сексуальную улыбку.

— Как ты можешь говорить такое после того, что мы оба только что испытали?

Зоя немного воспрянула духом и неуверенно призналась:

— Я, знаешь ли, не большой эксперт по таким вопросам. Для этого у меня не хватает опыта.

Рассел посерьезнел.

— Тогда тебе придется поверить мне на слово. Зоя, ты очень сексуальная женщина. Из-за тебя я потерял контроль над собой, я уже и не помню, когда такое случалось, может быть даже никогда.

— Извини.

Он вдруг расхохотался.

— Господи, Зоя, ты самая удивительная женщина на свете! Наверное, это меня больше всего и заводит.

— Правда?

— Истинная правда.

Зоя облизнула губы. Рассел проследил за движением кончика ее языка жадным взглядом, потом не выдержал и прижался к ее губам. На этот раз их соитие было медленным, чувственным. Зое казалось, что ее тело плавится в жаре, исходящем от Рассела. В его объятиях она познала ощущение наполненности, которое выходило далеко за рамки чисто физического удовлетворения плотских желаний.

Когда шторм страсти наконец утих, Рассел поцеловал Зою в кончик носа и встал. Лежа на полу, Зоя провожала его взглядом и завидовала его гибкой силе. Сама она не смогла бы сейчас так легко встать, ей казалось, что в ее теле не осталось ни одной твердой кости, что она вся размягчилась. Рассел собрал с дивана подушки и разложил их на полу перед камином. Затем он набросил на них покрывало с того же дивана, помог Зое перебраться на импровизированное ложе и лег рядом. Некоторое время они лежали молча, глядя на пылающий камин. Зоя раньше не замечала, что в танце языков пламени есть нечто глубоко эротичное.

Рассел медленно повернулся, приподнялся на локте и посмотрел ей в лицо.

— Когда у тебя месячные?

Вопрос прозвучал настолько неожиданно, что Зоя не сразу поняла его смысл.

— Должны быть скоро.

Он вздохнул с явным облегчением.

— Извини, но в последний раз я так увлекся, что не надел презерватив.

— Все будет в порядке, — заверила его Зоя. К сожалению, сама она не была уверена в этом на все сто процентов. Между ее бровей появилась крошечная морщинка озабоченности.

Рассел истолковал это по-своему:

— Я ничем не болен, если тебя это беспокоит.

— Об этом я не задумывалась.

Он обвел пальцем контуры ее губ.

— И напрасно. Несколько минут неосторожности могут изменить всю жизнь.

Зое хотелось сказать, что ее жизнь и так уже необратимо изменилась, но вместо этого сказала совсем другое:

— Ничего со мной не случится.

Рассел еще некоторое время вглядывался в ее лицо, как будто пытался что-то на нем прочесть, но в конце концов просто поцеловал ее в лоб и снова лег.

— Давай-ка немного поспим.

Вскоре его мерное дыхание подсказало Зое, что он уснул. Она закрыла глаза и стала слушать убаюкивающее потрескивание дров в камине. Перед тем как ее тоже сморил сон, ее последней мыслью было, будет ли Рассел рядом с ней утром, когда она откроет глаза…

Зоя проснулась. Рассела рядом с ней не было, но где-то в глубине дома слышались его шаги. В окно светило солнце, из сада доносилось пение птиц, но настроение у нее было далеко не радужное. Вылезать из импровизированной постели не хотелось, все ее тело протестовало против движения, но не могла же она проваляться весь день. В комнате оказалось прохладно, и Зоя первым делом отправилась на поиски одежды. В пределах досягаемости ей удалось найти только махровый халат Рассела.

Зоя приняла душ, но и после этого настроение у нее не улучшилось. Утром, при ясном солнечном свете, ночные события вспомнились с беспощадной ясностью, и Зое стало стыдно за свою вчерашнюю несдержанность. Достаточно было пары бокалов вина, чтобы она как переспелая груша упала прямо в руки мужчине, да не кому-нибудь, а известному плейбою, Расселу Корбету, олицетворяющему собой все, что она отвергала в жизни. То обстоятельство, что она в него влюблена, ничуть ее не оправдывало. Наоборот, почему-то от этого Зоя чувствовала себя еще хуже. Она ни словом не обмолвилась Расселу о своих чувствах, но ощущение было такое, словно она во весь голос заявила: ты будешь смеяться, но, несмотря на всю нелепость нашего бутафорского брака, я по-настоящему тебя люблю. Если бы она действительно это сказала, Рассел, несомненно, расхохотался бы ей в лицо или, еще того хуже, улыбнулся бы своей издевательской улыбочкой.

Выйдя из ванной, Зоя вытерлась и бросила махровое полотенце на пол, где уже валялось его полотенце. Пусть сам подбирает и не рассчитывает, что она заменит ему прислугу. Затем она надела халат и отправилась на его поиски.

Рассел развешивал на веревке покрывало с кровати, на которой Зоя вчера отказалась спать. Зоя была уверена, что ступает совершенно бесшумно, однако он каким-то образом почувствовал ее присутствие и повернулся к ней.

— Как самочувствие? — спросил он.

— У меня внутри все болит, — честно призналась она, не глядя ему в глаза.

Рассел виновато улыбнулся.

— Если бы ты с самого начала сказала, что у тебя мало опыта, я бы действовал осторожнее.

— Я не была девственницей.

— Фактически — не была, но и многоопытной разбитной особой тебя тоже не назовешь.

— Теперь, думаю, меня можно назвать кем угодно.

Рассел нахмурился.

— Как прикажешь это понимать?

Зоя тоже нахмурилась.

— Скажи, Рассел, ты ведешь список своих побед? Если да, то под каким номером я туда попала? Может, ты делаешь зарубки на ремне?

Рассел окинул ее оценивающим взглядом с головы до ног и угрожающе прищурился.

Зоя сознавала, что сказала лишнее, но уже не могла остановиться и выпалила в том же духе:

— Или у тебя есть маленькая черная книжечка, куда ты записываешь все подробности, насколько любовница была хороша, стоит ли встретиться с ней еще раз, какие у нее груди, какая…

Рассел холодно перебил ее:

— Если цель твоей тирады — переложить часть своей вины за случившееся на меня, то лучше замолчи.

Зоя резко подняла голову.

— Моей вины? — недоверчиво переспросила она. — А как же насчет твоей?

— Я не сделал ничего, чего бы ты не хотела, чтобы я делал.

— Неправда! Я тебе говорила, что не хочу с тобой спать, а ты воспользовался моим состоянием… то есть тем, что я немного выпила и не вполне осознавала свои поступки.

Рассел стиснул зубы и прищурился.

Зоя должна была бы понять, что зашла слишком далеко, но дух противоречия и раненая гордость, объединившись вместе, не позволяли ей остановиться.

— Я презираю таких мужчин, как ты! — воскликнула она. — Для тебя не существует никаких границ, если ты чего-то хочешь, то пойдешь на все, чтобы это получить. В моем случае ты пошел даже на брак.

— Хватит, Зоя, по-моему, ты наговорила достаточно, — медленно и очень тихо проговорил Рассел. — Я понял, что ты сожалеешь о прошедшей ночи, но я не позволю сделать из меня козла отпущения. Я тебя не тащил в постель силой, ты пришла ко мне по доброй воле. Я повел себя так, как в подобных обстоятельствах повел бы себя любой нормальный мужчина.

— Я больше ни минуты здесь не останусь! Отвези меня домой!

— Только не надо разыгрывать мелодраму, — раздраженно сказал Рассел. — Если мы вернемся в город через сутки после начала нашего медового месяца, это вызовет пересуды, которые не нужны ни тебе, ни мне.

— Уж лучше предстать перед целой толпой репортеров, чем провести еще одну ночь в твоей постели!

— Мы оба знаем, что это неправда. — Рассел с вызовом посмотрел ей в глаза, молчаливо предлагая опровергнуть его слова.

В ответный взгляд Зоя вложила все свое негодование.

— Зачем ты вообще привез меня сюда? Почему нельзя было вместо этого крысятника остановиться в приличном отеле?

Рассел покачал головой и притворился оскорбленным.

— Зря ты так, от крыс я избавился еще на прошлой неделе, а сегодня днем собираюсь вымести всю паутину. Я понимаю, это не «Хилтон», но, если к дому приложить руки, может получиться вполне уютное гнездышко. Но главное, мы здесь в полной безопасности — репортеры не знают о существовании Фэрфилд-хилла.

Как только Рассел упомянул о крысах, Зоя уже не могла думать ни о чем другом.

— Т-ты хочешь сказать, что здесь действительно водились крысы? — Она поежилась, в страхе расширив глаза.

— Не так много.

— Не так много, это сколько?

— А что, — невинно поинтересовался Рассел, — ты недолюбливаешь крыс?

Зоя содрогнулась.

— Да уж лучше змеи, чем крысы!

Рассел улыбнулся.

— Ладно, давай позавтракаем, а потом пойдем прогуляемся.

Зоя послушно пошла за ним, хотя и собиралась любой ценой держаться от него подальше. Пока Рассел наливал воду в чайник, она окинула взглядом кухню, почти ожидая увидеть, что из какой-нибудь щели на нее смотрят черные глазки-бусинки, а их обладательница примеривается, как бы вонзить в нее острые зубы. Наверное поэтому, когда Рассел протянул Зое чашку, она ее не удержала и чашка, выскользнув из ее рук, разбилась.

— Что, нервничаешь? — лукаво спросил он.

— Я в полном порядке.

Чтобы замести осколки, Зое понадобились веник и совок. Но, по-видимому, накануне вечером она плохо положила щетку, и теперь, как только открыла дверцу шкафчика, щетка упала на пол прямо к ее ногам. Зоя взвизгнула от неожиданности и отскочила в сторону, дрожа как осиновый лист. Рассел покачал головой и протянул ей руку.

— Ну иди сюда, трусишка, не бойся, эта большая страшная щетка тебя не укусит.

Зоя отвергла его руку.

— Не смей надо мной издеваться!

Он шутливо поднял руки.

— Виноват. Неужели я над тобой издеваюсь?

— Да, постоянно!

— Ты меня просто убила, я и не знал, что ты обо мне такого низкого мнения.

Зоя захлопнула дверцу шкафа и воинственно посмотрела на Рассела.

— Я еще не то могу сказать. Ты самый несносный тип из всех, с кем мне доводилось иметь дело!

Рассел шутливо отвесил поклон.

— Каюсь, мадам. Постараюсь исправиться.

Зоя вышла из кухни, не удостоив его взглядом. Завтракать ей совсем расхотелось.

Свою одежду Зоя нашла в комнате наверху. Рассел вынес все постельные принадлежности во двор проветрить и открыл в комнате окно. Зоя переоделась в джинсы и футболку и с удовлетворением отметила, что ни разу не чихнула. На обратном пути, чтобы не встретиться с Расселом, она спустилась по лестнице черного хода. Только оказавшись на берегу, она смогла расслабиться настолько, чтобы собраться с мыслями.

Она побрела вдоль кромки воды, слушая ее тихий шепот. Легкий ветерок шевелил листву прибрежных деревьев и покрывал воду озера мелкой рябью, из леса доносилось пение птиц. Зоя присела на большой валун и стала смотреть на воду. Теперь, когда в Фэрфилд-хилле поселился Рассел, ее убежище перестало быть тайным и она уже не могла черпать здесь ощущение мира и спокойствия, как было раньше. С Расселом она постоянно чувствовала себя в напряжении, особенно теперь, когда он сломал очередной барьер и сделал ее своей.

Зоя понимала, что отчасти несправедлива к Расселу, обвиняя его в том, в чем на самом деле виновата сама. Она практически бросилась ему на шею. Если бы она сама не спустилась к нему, а осталась бы в спальне, ничего бы не случилось. Но она не прислушалась к голосу здравого смысла и собственной интуиции, в результате чего оказалась в таком положении, из которого безболезненный выход просто невозможен. Расселу все нипочем, он неуязвим, его сердце останется невредимым, в то время как ее сердце, вероятнее всего, будет разбито. Сидеть около воды стало прохладно. Зоя встала и перешла в другое место, туда, где густые кусты заслоняли ее от прохладного ветерка. На этом пятачке, не просматривающемся со стороны озера, она легла на траву и стала глядеть в небо. Отчего-то ей захотелось плакать, но она крепко зажмурила глаза, не желая поддаваться этому проявлению слабости. Она не плакала много лет и не собиралась плакать сейчас, пусть даже из-за Рассела она чувствовала себя как никогда уязвимой.

Зоя не знала, сколько пролежала так. Ветер стих. Тени переместились, и ее лицо стало припекать солнце. Наконец она встала и медленно побрела к воде. На мокром песке еще виднелись ее следы. Рядом с ними появились новые, оставленные более крупными ступнями. Зоя проследила взглядом вдоль дорожки этих новых следов и увидела Рассела. Он стоял футах в десяти к ней спиной; при желании Зоя могла бы притвориться, что не заметила его, и тихо уйти, но едва она об этом подумала, как Рассел повернулся в ее сторону. Она плохо видела его лицо, но по всей напряженной фигуре было ясно, что он раздражен.

Он быстро зашагал к Зое.

— Тебя не было больше трех часов!

— И что из того?

— Нужно было предупредить, куда идешь.

— С какой стати?

Рассел стиснул зубы, но быстро совладал с собой и строго, словно отчитывая нашкодившую школьницу, пояснил:

— С такой стати, что этого требует простая вежливость.

— Куда я иду, никого не касается.

— Позволь с тобой не согласиться, меня это очень даже касается.

— Ты слишком серьезно относишься к своим супружеским обязанностям! — с сарказмом заявила Зоя.

Рассел окинул ее взглядом, увидел растрепанные волосы и покрасневшие глаза.

— У тебя красные глаза, ты плакала?

— Нет, конечно; это от ветра.

Казалось, ее ответ устроил его. Он пошел рядом с Зоей, подстроившись под ее шаг. Несколько минут они шли молча, потом Рассел спросил:

— Ты, наверное, умираешь с голоду, ты же не завтракала, а сейчас уже и время ланча прошло.

— Ничего страшного, мне не мешает похудеть.

Рассел прошелся взглядом по всей ее фигуре.

— Я бы сказал, тебе нужно не худеть, а поправляться, а то того и гляди ветром сдует.

— Извини, если разочаровала. — К сарказму Зои примешалась горечь. — Я понимаю, ты привык, чтобы у твоих женщин были безукоризненные фигуры.

Рассел криво улыбнулся.

— Если бы я не знал тебя лучше, то подумал бы, что ты ревнуешь.

Зоя резко остановилась и повернулась к нему лицом.

— Жаль тебя разочаровывать, но я не испытываю к тебе никаких чувств… кроме разве что неприязни.

Он выразительно вскинул одну бровь.

— Вот как? А ночью я этого не заметил.

— Ночью я была сама не своя, говорила и делала то, чего бы никогда не допустила, будь я в нормальном состоянии.

— Ну да, разумеется, — легко согласился Рассел, даже слишком легко. — И, конечно, прошлая ночь была единственной, больше такое не повторится.

— Ты совершенно прав.

Они подошли к подъему, Рассел посторонился.

— Иди впереди, я пойду ниже, буду тебя страховать на случай, если ты поскользнешься.

— Сам иди вперед, я не поскользнусь.

Рассел пожал плечами и пошел первым. Легкость, с которой он стал подниматься по крутому склону, вызвала у Зои раздражение, сама она карабкалась вверх довольно неуклюже. Он поднялся и стал ждать ее наверху, в его глазах плясали смешинки.

— Что тебя так забавляет? — пробурчала Зоя.

— Ты.

— Это еще почему?

— Потому что ты скрываешь под раздражением другие чувства, которые тебе кажутся опасными.

— Не понимаю о чем ты, — отмахнулась Зоя.

Она хотела пройти мимо, но Рассел взял ее за руку и развернул лицом к себе. Зоя изо всех сил старалась изобразить возмущение, но с ужасом чувствовала, что в любую минуту может расплакаться.

— Все ты понимаешь. Каждый раз, когда мы оказываемся рядом, ты немедленно возводишь вокруг себя стену из раздражения и гнева. Ты очень боишься, что эта стена упадет и я увижу, что ты чувствуешь на самом деле. Но ведь ты сердишься не на меня, правда, Зоя? Ты сердишься на саму себя.

Зоя поспешно отвела взгляд и, глядя в сторону, упрямо возразила:

— Пусть тебе это покажется странным, но я действительно на тебя сердита, на тебя, а не на себя. Наверное, тебе в новинку женщина, которая не млеет при виде тебя от восторга.

— Повтори все то же самое, только глядя мне в глаза, — потребовал Рассел.

Зоя встретилась с ним взглядом.

— Рассел, я на тебя рассердилась.

Казалось, она сделала все правильно, но каким-то образом получилось, что само его имя прозвучало в ее устах как ласка, полностью опровергая следующие слова.

На его губах снова заиграла лукавая улыбка.

— Мне нравится, что ты на меня сердишься, ведь это означает, что ты испытываешь ко мне какие-то чувства.

— Ничего я не чувствую! Я…

Рассел приложил палец к ее губам.

— Тсс. Ты все время на меня сердишься. На самом деле, это правильно, ты должна быть вне себя от гнева.

Он убрал палец от ее губ, и Зоя тут же спросила:

— Почему?

— Хотя бы поэтому. — Рассел наклонился к ней и поцеловал ее долгим глубоким поцелуем, потом поднял голову и спросил: — Ну, как по-твоему, это достаточно веская причина?

Зоя открыла рот и снова закрыла, так ничего и не ответив.

— Как я понимаю, молчание — знак согласия? — И, не дожидаясь ее ответа, он повернулся и скрылся за поворотом тропинки.

Зоя решила вернуться в дом самой длинной дорогой. Она понимала, что ведет себя как трусиха, но ей хотелось оттянуть момент, когда придется снова предстать перед Расселом. Как ловкий манипулятор, он заставил ее признаться в том, в чем она признаваться не хотела. Вспоминая их разговор, Зоя запоздало поняла, что Рассел оказался большим мастером словесных игр. Он так ловко отсекал ей любой путь к отступлению, как будто не только читал ее мысли, но и разбирался в их путаной паутине лучше, чем она сама.