Мад Самуэль (Mudd Samuel)

(1833-1883)

Американского врача, который 15 апреля 1865 года лечил сломанную ногу Джону Уилкон-су Буту, скрывающемуся убийце Авраама Линкольна, арестовали в своем доме недалеко от Брайантауна, шт. Мэриленд, 24 апреля. Комиссия из девяти человек признала его виновным в заговоре с целью убийства президента, вице-президента Эндрю Джонсона, государственного секретаря У. X. Сьюарда и генерала Гранта. Всего один голос позволил Маду избежать повешения. Хотя потом его признали невиновным в заговоре, есть свидетельства о его встречах с Бутом в конце 1864 года и о том, что будущий убийца ночевал в доме доктора. Даже бакенбарды Бута не помогли ему остаться неузнанным.

Проведя долгие годы в страшной тюрьме на острове Тортуга, Мад принял обязанности тюремного врача. Его смелые методы лечения свели смертность от эпидемии всего к сорока случаям из трехсот. Президент Эндрю Джонсон пожаловал ему помилование в феврале 1869 года. Он вернулся домой «хилый, измученный и безнадежно больной».

В канун нового, 1883 года, шел сильный дождь. Видели, что Мад в этот день навещал пациентов. У него начался жар, и он умер 10 января, по-видимому, от плеврита. На могильном камне кладбища Св. Марии в Брайантауне высечены лишь его имя и дата смерти.

В ответ на просьбы потомков Мада президент Картер направил в июле 1979 года телеграмму внуку Самуэля, Ричарду Маду, выражающую уверенность в том, что помилование, данное Эндрю Джонсоном, было полностью оправдано. В сопроводительном письме Картер объяснил, что даже президент не может аннулировать обвинение. Ричард, который потратил пятьдесят лет и 100 ООО долларов, проехал шестьдесят тысяч миль, пытаясь смыть пятно со своей семьи, заявил, что он наконец удовлетворен. В 1991 году ему пообещали, что Армейская коллегия исключит упоминание об этом случае из военных архивов.

Мак-Каллерс Карсон (McCullers Carson)

(1917-1967)

Романы американской писательницы, сочинившей «Сердце — одинокий охотник» (1940) всего в 22 года, сравнивали с произведениями Уильяма Фолкнера.

В детские годы, проведенные в Джорджии, Мак-Каллерс часто мучили «усиливающиеся боли», приступы пневмонии и плеврита. В пятнадцать лет она перенесла ревматическую лихорадку. Ас 1941 года у Мак-Каллерс начались приступы, продолжавшиеся несколько лет. В марте 1948 года писательница проходила лечение в нью-йоркской психиатрической клинике после попытки самоубийства.

Несмотря на бисексуальность, Карсон дважды была замужем за Ривсом Мак-Каллерсом — крутой нрав Ривса и едкий язык Карсон стали причиной их весьма бурной семейной жизни. Когда в 1953 году муж предложил ей вместе с ним уйти из жизни, Карсон сбежала от него, а в ноябре того же года его нашли мертвым в парижском отеле. Заключение врачей — смерть наступила от отравления алкоголем и барбитуратами.

После этого Карсон Мак-Каллерс вернулась в свой дом в Южном Бродвее шт. Нью-Йорк. Худая, как щепка, с парализованной левой рукой, которую ей четырежды оперировали с 1959 по .1961 год, Карсон курила не переставая и часто консультировалась с психиатром, доктором Мери Мерсер. Последний роман Мак-Каллерс «Часы без стрелок» был опубликован в 1961 году. Через год ей сделали мастэктомию и очередную операцию руки, а в сентябре 1963 прооперировали ногу. В 1964 году, упав в ванной, писательница сломала бедро и локоть.

15 августа 1967 года Мак-Каллерс перенесла обширное кровоизлияние в мозг, после трахеостомии наступило временное улучшение. Друг писательницы Теннесси Уильямс вспоминал, что 8 сентября она еще узнала его, потом Карсон впала в коматозное состояние, из которого не выходила до самой смерти 19 сентября 1967 года.

Панихида, на которой присутствовали ее друзья-театралы, состоялась в епископальной церкви Св. Иакова на Манхэттене. Ее похоронили на кладбище в Ньяке рядом с матерью, на склоне, спускающемся к реке.

См. Вирджиния Спенсер Карр (1975).

Мак-Куин Стив (McQueen Steve)

(1930-1980)

Американский киноактер с ярко-голубыми глазами и ослепительной улыбкой добился славы после участия в шести фильмах, среди которых «Великий побег» (1963), «Пуля» (1968), а затем попытался расширить свое амплуа, сыграв Стокмана во «Враге народа» (1977) по пьесе Ибсена, разочаровав большинство критиков и не собрав большой зрительской аудитории.

Мак-Куин развелся со своей первой женой, танцовщицей Нейл Адамс в 1972 году и со второй — актрисой Эйли Мак-Гроу в 1977 году. К тому времени он уже был знаком со своей будущей, третьей женой Барбарой Минти, молодой моделью, владевшей небольшим ранчо рядом с его домом в Кетчуме, шт. Айдахо. Хобби актера составляла езда на багги, автомобилях и мотоциклах из собственной обширной коллекции, но ко времени съемок в фильме «Том Хорн» о легендарном стрелке в начале 1979 года у актера появилось новое увлечение — полеты на бипланах с аэродрома в Санта-Пауло, в пятидесяти милях от Лос-Анджелеса, где он купил еще одно ранчо.

Здоровье Мак-Куина начало ухудшаться во время съемок в Чикаго фильма «Охотник» (1980), самой неудачной из двадцати восьми его картин, после которой критики назвали Мак-Куина «уставшим сорвиголовой». Актер простудился и никак не мог оправиться от болезни, сопровождавшейся ознобом и лихорадкой. После того как Мак-Куину стало плохо на ранчо, он провел десять дней в госпитале Седар-Синай в Лос-Анджелесе, во время Рождества 1979 года. Анализы показали злокачественную опухоль правого легкого — редкую, неоперабельную форму рака, носящую название месотелиома. Однако в январе на ранчо состоялась его отложенная ранее свадьба с Барбарой. Через месяц врачи сказали, что актеру осталось жить не больше года.

Поскольку обычные методы лечения не оставили Мак-Куину никакой надежды, он обратился к нетрадиционным. В малоизвестном «Журнале медицинской науки» актер прочитал статью техасского зубного врача Уильяма Дональда-Келли, который утверждал, что вылечил собственный рак ферментами, «очищая» при этом свой организм кофейными клизмами. В написанной им в 1969 году книге Келли отмечал, что подобный режим в сочетании с витаминами А, С и экстрактом чабреца укрепляет иммунную систему организма.

Мак-Куин встретился с Келли, но отложил лечение до конца медового месяца, проведенного в Акапулько, за который он потерял в весе 20 фунтов. В госпитале Седар-Синай актеру сообщили, что раковая опухоль дала метастазы на легкие и шею, и жить ему осталось не более двух месяцев. Устроив вечеринку для друзей, Мак-Куин лег 31 июля на обследование в мексиканский лечебный центр, консультантом которого работал Келли. Мак-Куина поселили в бунгало, где Келли применил к нему свой метод, дополненный предписаниями местных докторов.

Когда сообщения о Мак-Куине попали в бульварную прессу, поползло множество слухов. Директор клиники делал обнадеживающие заявления, утверждая, что опухоли уменьшаются и актер набирает вес. По словам Нейл, первой жены Мак-Куина, дела обстояли иначе. Она и дети — Чад и Терри — всегда поддерживали тесную связь с больным и навестили его в клинике. В своей книге «Мой муж, мой друг», вышедшей в 1986 году, Нейл пишет: «Лечение не давало никакого эффекта, только причиняло ненужную боль и вселяло несбыточную надежду. Специалисты клиники не прописывали или просто не имели в наличии болеутоляющих наркотиков». Мак-Куин сообщил бывшей жене: «Мне гораздо лучше. Благодари Бога. Говорят, я смогу победить болезнь». Нейл комментирует эти слова: «Его хриплый голос, затрудненное дыхание и хорошо видимые опухоли свидетельствовали об обратном». К тому же сиделка рассказала жене Мак-Куина, что в клинике нет реанимационного оборудования, также как рентгена и лаборатории.

Истощенный и страдающий нервным расстройством, Мак-Куин временно выписался из клиники и провел несколько дней на ранчо Санта-Пауло. Актера беспокоила опухоль в нижней части живота, у него нарушилось мочеиспускание, и его срочно доставили на самолете в ближайшую мексиканскую клинику. «Он вошел, опираясь на палку, — вспоминал хирург клиники, — и выглядел более пузатым, чем женщина на сносях». После сорокапятиминутной операции опухоль весом в пять фунтов удалили. До и после операции Мак-Куин ободряюще поднимал большой палец, обращаясь к Барбаре, Чаду и Терри. Через четырнадцать часов, 7 ноября 1980 года, он умер от внезапного сердечного приступа. Вызванный из отеля Чад в одиночестве попрощался с отцом и закрыл его глаза. Пальцы Стива сжимали Библию, которую дал ему Билли Грехем. Руки и ноги актера были холодными. Потом Чад рассказывал: «Я коснулся его груди, там, где сердце. Она все еще была теплой. Я удивился.

Потом наклонился, поцеловал его в грудь и сказал: «Пока, пап. Я люблю тебя».

Реакция медицинской общественности и с той, и с другой стороны была довольно бурной. «Не жертвуйте своими семьями, выбирая непроверенные методы лечения, которые могут ускорить смерть», — посоветовал президент лос-анджелесской Медицинской ассоциации. «Терапия рака в Америке представляет собой скандальное явление, — ответил Келли. — Это болото из политики, алчности и страха... Стив прожил на три месяца больше, чем отпустили ему лос-анджелесские доктора. И умер он не от рака, а от сердечного приступа. Рак мы сумели остановить». По поводу необходимости операции также существовали различные мнения.

Пепел Стива Мак-Куина развеяли над Тихим океаном. На состоявшейся двумя днями позже на ранчо Санта-Пауло панихиде присутствовали три его жены. Службу провел пастор мессионерской церкви Вентура. В небе пролетели бипланы, выстроившись в форме креста. Ранчо унаследовали Чад и Терри. Двести тысяч долларов Мак-Куин оставил исправительной школе подростков в Чино, где много лет назад сам провел восемнадцать месяцев в качестве одного из подопечных.

См. Уильям Ф. Нолан (1984).

Макартур Дуглас (MacArthur Douglas)

(1880-1964)

Американский генерал, командовавший вооруженными силами США на Дальнем Востоке и союзными войсками на Тихом океане во время второй мировой войны, принял капитуляцию японцев в сентябре 1945 года. Он руководил операциями вооруженных сил интервентов против Северной Кореи с июня 1950 года. Пятью месяцами позже силы интервентов были отброшены южнее 38-й параллели. Макартур предлагал расширить театр военных действий путем бомбардировки баз в Китае, но это предложение было отклонено. Обнародование его разногласий с администрацией Трумэна привело Макартура к отстранению от командования в апреле 1951 года.

Макартур был сложным человеком. Биограф Уильям Манчестер в 1978 году писал о нем как о «благородном и в то же время низком, высокомерном и застенчивом человеке, с огромным обаянием, железной волей и высоким интеллектом, самом одаренном военном за всю историю нации... Макартур был паранойиком. Поглощенный делами в Азиатском регионе, он считал, что европейцы, англичане в особенности, вынашивали против него тайные планы». Правый республиканец, Макартур отвергал послевоенную экономическую помощь Европе, которую он ненавидел.

После отставки (хотя он до конца своих дней оставался в списках действующей армии) генерал написал блестящее письмо в Конгресс. Он и его вторая жена Джин Фэй-рклот Макартур поселились на Манхэттене и скрывали свое место жительства. В их просторной квартире были произведения искусств Востока, резко контрастирующие с простой обстановкой соседних апартаментов президента Герберта Гувера. Макартур до самозабвения любил своего сына Артура, который был так задавлен родительской опекой и боялся фамилии Макартур, что после смерти отца недолго думая взял себе псевдоним.

Генерал еще раз посетил Филиппины, место своего триумфа, в июле 1961 года и с грустью в голосе сказал, что «сгущающийся сумрак жизни ставит под сомнение возможность еще раз сказать: «Я вернусь».

Квартира Макартуров находилась всего в нескольких шагах от Главного армейского штаба, в котором у генерала был свой кабинет. Там он каждое утро читал сообщения телетайпа. Всегда вооруженный пистолетом, генерал делал покупки и посещал театр вместе с Джин и Артуром.

Никогда серьезно не болевший, Макартур в 1960 году был госпитализирован сначала с почечной инфекцией, а затем для удаления доброкачественной опухоли из предстательной железы. Он закончил «Воспоминания» незадолго до своего восьмидесятичетырехлетия в январе 1964 года; к тому времени генерал сильно похудел и решил отложить дальнейшее лечение до завершения работы над рукописью. В начале марта президент Джонсон настоял, чтобы Макартур вылетел в вашингтонский армейский медицинский центр из-за осложнений гепатита. У Макартура выявили камни в желчном пузыре и поражение печени, но злокачественной опухоли не обнаружили.

Генералу удалили желчный пузырь, и он немного поправился, но через несколько дней у Макартура начался полный упадок сил, сопровождаемый закупоркой кишечника и кровоизлияниями в пищевод. 23 марта ему вырезали селезенку, 29 — часть кишечника. Затем Макартур заболел пневмонией. Он был хорошим пациентом, с удовольствием развлекал медицинский персонал воспоминаниями, пока ему позволяло здоровье, и всегда благодарил за малейшую заботу. 3 апреля у Макартура отказали печень и почки, он впал в кому.

Во время своего последнего посещения военной академии Вест-Пойнт он заявил кадетскому корпусу: «Когда я буду пересекать реку, последние мысли будут о корпусе...» Генерал армии Дуглас Макартур умер воскресным днем 5 апреля 1964 года.

В тот же день, позднее, тело доставили в Нью-Йорк в сопровождении колонны из двенадцати автомобилей. После панихиды при закрытых дверях в арсенале семнадцатого полка открыли доступ к гробу. Покойного одели в выцветший китель без регалий. Длинная процессия сопровождала тело на вокзал в Пенсильвании. В Вашингтоне тело генерала поместили для прощания в Капитолийской ротонде, затем на родине его матери в Норфолке генерала отпели в церкви Св. Павла. Он был похоронен 11 апреля перед зданием администрации города, где теперь располагается музей Макартура.

Максвелл Роберт (Maxwell Robert)

(1923-1991)

Английский газетный магнат, родившийся в Чехии, погиб в море при загадочных обстоятельствах. Максвелл был в начале второй мировой войны беженцем, а закончил ее капитаном британской армии, приняв участие в высадке в Нормандии. К 1991 году он владел или контролировал печатные СМС всего мира, в том числе лондонские «Дейли» и «Сандей Миррор» и нью-йоркскую «Дейли Нъюс». Но еще до смерти Максвелла стало понятно, что построенное им здание рушится. Швейцарские банки требовали выплат по огромным займам, а позже выяснилось, что он направил часть денег пенсионных фондов своих рабочих и поступившие инвестиции — всего около одного миллиона долларов — на дополнительное обеспечение будущих займов.

31 октября 1991 года Максвелл вылетел на частном самолете из Англии в Гибралтар, прилетев, он пересел на свою яхту. В этот раз Максвелл не взял на борт гостей, когда направился на своей «Леди Гислейн» на Мадейру, откуда в конце недели собирался вылететь домой. Но после нескольких высадок на берег Максвелл изменил свои планы и приказал капитану держать курс на находящиеся в трехстах милях Канарские острова. Масквелл отплыл с Тенерифа 4 ноября, пообедав на берегу. На следующий день он собирался вылететь домой и теперь направил яхту в море, чтобы качка помогла ему заснуть.

В последний раз Максвелла видели стоящим на корме вечером 5 ноября. Он перебросился несколькими словами с членами экипажа и попросил включить кондиционеры. Последний раз голос Максвелла слышали, когда он позвонил на мостик и попросил включить вентиляторы. Его объявили пропавшим в 11.05 следующего дня и подключили к поиску авиаспасательную службу. Нагое тело Максвелла заметили в 17.50 около Гранд Кенери ив 18.15 его с вертолета подняли из воды.

Было произведено два вскрытия: одно — испанскими властями, другое — английским патологоанатомом перед похоронами в Израиле. Второе обследование, проведенное доктором Айценом Вестом по требованию держателей страховки в двадцать миллионов фунтов на жизнь магната, было затруднено предыдущим вскрытием и частичным бальзамированием тела. Как сообщил Вест, весивший триста фунтов покойник «несомненно, страдал ишемической болезнью сердца, но ничто не указывает на то, что именно эта болезнь стала причиной смерти». Более того, если бы с Максвеллом случился приступ, когда он стоял на корме, вряд ли он упал бы в море. У Максвелла были разорваны мышцы под левым плечом, и это указывало на то, что он висел на одной руке, а затем упал. По мнению Веста, другие возможные причины, включая убийство, не следует полностью отвергать, однако наиболее вероятно самоубийство. Кроме того, поведение Масквелла в последний день остается необъяснимым. В день гибели он был странно нерешительным, необычайно вежливым с членами экипажа и не страдал насморком, на который сослался, пожелав отправиться на морскую прогулку.

Роберта Максвелла похоронили в Иерусалиме на горе Олив. Президент Израиля Хаим Херцог прочел надгробную речь. На могиле установили большую бетонную плиту. Почему магнат выбрал именно это место? Могильщик на кладбище ответил на вопрос репортера напоминанием, что Иисус, Мария и Мухаммед отправились на небо отсюда. Для «здоровенного чеха» это должно было стать «чем-то вроде международного аэропорта — вполне в стиле Максвелла».

Максимилиан (Maximilian)

(1832-1867)

После того, как мексиканского президента Бенито Хуарес изгнали французы в 1864 году, консерваторы пригласили австрийского эрцгерцога восстановить монархию. В 1867 году французы под давлением Соединенных Штатов отвели свои войска, однако Максимилиан уверовал в свое предназначение защитника мексиканского народа и отказался оставить свой трон. Он отступил от столицы во главе девятитысячной, собранной из отребья армии, намереваясь дать бой отрядам Хуареса у Куеретаро, расположенного в ста милях к северу. После семидесяти двух дней осады Максимилиана и генерала Томаса Меджью взяли в плен 14 мая 1867 года вместе с одним из их немногочисленных европейских соратников, принцем Феликсом Прусским. Позже взяли в плен раненого генерала Мигуэля Мирамо-на. Все планы на побег рухнули, когда Максимилиан, истощенный дизентерией и опасавшийся ловушки, отверг даже попытку бегства.

В 10 часов утра 16 июня, после четырехдневного заседания трибунала, Максимилиан и двое генералов были приговорены к расстрелу через пять часов на Холме колоколов. Смертники исповедались, но в назначенный час их казнь не состоялась. В четыре часа дня объявили о трехдневной отсрочке, чтобы дать время прусскому дипломату для встречи с императором. На рассвете 19 июня по приговоренным отслужили мессу, и три крытые повозки, по одной на каждого из осужденных и его исповедника, направились по тихим улочкам Куеретаро к подножию холма.

Трое медленно поднялись на вершину и встали к глинобитной стене, четыре тысячи человек образовали с трех сторон каре. Взвод, исполнявший приговор, состоял из пятнадцати солдат, — по четыре на каждого осужденного и трое в резерве. Вручив каждому из своих четверых палачей по золотой монете, Максимилиан, указывая на сердце, произнес: «Мучачос, цельтесь хорошенько, цельтесь прямо сюда». Свою короткую речь он заключил возгласом: «Да здравствует Мексика! Да здравствует независимость!» После отрывистой команды двенадцать ружей поднялись и сразу же раздались выстрелы. Максимилиан рухнул лицом вниз, пробормотав: «Человек...» Офицер, командовавший расстрелом, перевернул тело, и солдат выстрелил в сердце. Мирамон уже был мертв, а Меджью добили двумя выстрелами.

Тела завернули в мешковину и уложили в сосновые гробы; гроб, в который положили Максимилиана, оказался коротким, и ступни торчали наружу. Первое бальзамирование императора выполнили неумело — врачи попытались сохранить тело древнеегипетскими методами высушивания. В ноябре 1868 года останки переложили в новый деревянный гроб и перевезли на старом флагманском корабле Максимилиана «Наварра» в Триест, откуда три с половиной года назад Максимилиан и его жена Карлотта отплывали из Европы с радужными надеждами. Снежным морозным утром 20 января 1868 года гроб поместили в мраморную усыпальницу Габсбургов, склеп Капуцинов, в церкви Августа в Вене.

Макферсон Эйми Семпл (McPherson Aimee Semple)

(1890-1944)

Уроженка Канады, евангелистка, с неиссякающей энергией и удивительным шармом, она открыла свой храм ангела в Лос-Анджелесе в 1923 году и основала церковь Истинного Евангелия, проповедовавшую радость и отвергавшую адский огонь. Макферсон была очень добрым человеком, правда, не без известных слабостей.

Со временем она перестала пользоваться авторитетом в среде религиозно настроенных людей, прослыла беспутной женщиной, скорее приманкой для туристов, чем посланницей Святого Духа. Макферсон путешествовала за границей, ей и ее церкви неоднократно предъявляли судебные иски. Эйми постоянно ссорилась с матерью и в третий раз вышла замуж, но совсем ненадолго.

Несмотря ни на что, Макферсон никогда не переставала быть яркой личностью, способной собрать толпу. Вечером 26 сентября 1944 года в муниципальном зале в Окленде, шт. Калифорния, она читала Евангелие десяти тысячам собравшихся. Возможно, из-за оказанного теплого приема, Макферсон показалась своему сыну Рольфу «очень воодушевленной и восторженной». На следующий вечер она запланировала прочитать «Историю моей жизни», всегда пользующуюся большим успехом у аудитории.

После выступления, прежде чем лечь спать, Макферсон болтала с Рольфом в комнате отеля «Лимингтон». Они стояли в темноте у открытого окна и отчетливо слышали гудение пролетавших самолетов. «Интересно, когда мы умираем, мы отправляемся в такой же полет?» — эти слова стали для нее последними. Эйми поцеловала сына, и он пошел в свою комнату.

На следующее утро, в 10 часов, Рольф нашел свою мать в постели, со слабым дыханием. Вызвали врачей, но в 11.45 Эйми Макферсон умерла. Сначала причиной смерти назвали сердечный приступ, но разбросанные по кровати снотворные пилюли позволяли предполагать другое. В тумбочке обнаружили флакон с такими же пилюлями, который был наполовину пуст. Врач сказал, что не прописывал Эйми подобного лекарства, а на пузырьке не было аптечной этикетки.

На дознании Рольф описал состояние матери в последний вечер как абсолютно нормальное, без малейшего признака депрессии. Она принимала успокоительное, поскольку недавно перенесенный ларингит давал себя знать и мешал ей заснуть. Предположение о самоубийстве Рольф отверг как абсурдное. Проводивший вскрытие патологоанатом согласился, что «человек может впасть в состояние забывчивости и не помнить, сколько таблеток принял». Пилюли, лежавшие на подушке, были мокрыми. Видимо, они выпали изо рта засыпавшей после предыдущей дозы женщины. Установили, что смерть наступила «от шока и затруднения дыхания, вызванных чрезмерной дозой снотворного при ослабленных почках».

Эйми Макферсон похоронили в мемориальном парке Форест Лоун Лос-Анджелеса, куда ее перевезли из храма ангела в сопровождении колонны из сотен машин. Юид-бище было закрыто для посторонних, но там присутствовало две тысячи человек, из которых тысяча семьсот являлись министрами Истинного Евангелия, утвержденными самой Эйми. Погребение состоялось в день ее сорокапятилетия, 9 октября 1944 года. На мраморной гробнице с каждой стороны высечен ангел-хранитель.

См. Лейтли Томас (1970).

Малер Густав (Mahler Gustav)

(1860-1911)

Австрийский композитор и дирижер ушел с поста художественного руководителя Венской оперы после десяти лет работы в 1907 году. Поводом к этому послужили многочисленные жалобы на его чрезмерную придирчивость, в которых неизменно сквозил антисемитизм. В тот же год умерла от скарлатины старшая дочь композитора, и тогда же доктор предупредил Малера, что и у него и у его жены Альмы серьезные проблемы с сердцем, на которые нельзя не обращать внимания.

Весной 1910 года Малер закончил свой второй сезон в качестве руководителя оркестра Нью-Йоркского филармонического общества и дирижера театра «Метрополитенопера». Вернувшись в Европу в угнетенном состоянии из-за проблем с женой, Малер добился встречи с Зигмундом Фрейдом. По слухам, великий психоаналитик быстро определил, что причина семейных разладов в том, что Малер постоянно думал о своей матери. Установив это, Фрейд сумел помочь восстановить супружескую гармонию.

21 февраля 1911 года Малер отдирижировал свой последний нью-йоркский концерт, пятьдесят восьмой за сезон, а через несколько часов слег с тонзиллитом. Бактериологические тесты выявили у него стрептококковую инфекцию. Американские врачи затруднялись выбрать метод лечения, и Малер решил вместе с женой немедленно отправиться в Европу. На борту корабля композитору стало плохо, и он едва мог пройти несколько ярдов, но по прибытии в парижский отель «Елисейские поля» Малер чудесным образом ожил, сам оделся, побрился и приказал шоферу покатать его по улицам. Вернувшись, Малер свалился без сил и его отвезли в лечебницу. Врач Шантемас сказал жене композитора: «Подойдите и взгляните, даже я никогда не видел столь прекрасно развившихся стрептококков». Телеграммой она вызвала венского врача, он приехал и успокоил своего знаменитого пациента, но предупредил Альму, что надежды нет: «Конец может наступить быстро. Если даже он выживет, то нервная система полностью вышла бы из строя... Вряд ли вам нужен на руках престарелый идиот». И доктор устроил так, что Малера быстро переправили в Вену, в санаторий.

Сначала, приехав домой, композитор очень радовался привычному окружению и заполнившим комнату букетам цветов. Но вскоре его сознание затуманилось. Как и Бетховен, Малер умер в грозу. Почти до самой смерти он чувствовал присутствие Альмы, но последним его словом было: «Моцарт». Малер умер 18 мая 1911 года; похоронили композитора в Гринцинге рядом с дочерью. На надгробной плите высечено только его имя, остальное Малер считал излишним: «Любой пришедший ко мне на могилу должен знать, кем я был, а остальным это и не нужно».

См. Эгон Гартенберг (1978).

Малькольм X (Malcolm X)

(1925-1965)

Прежде чем стать самым влиятельным лицом в среде черных мусульман, он был сутенером и продавцом наркотиков в нью-йоркском Гарлеме. В декабре 1963 года Малькольма изгнали из общества «Нации ислама», основанного престарелым Элией Муххамедом, и он за пять месяцев создал собственную организацию.

21 февраля 1965 года в два часа дня он взошел на импровизированную сцену в Аудубонском танцевальном зале на Манхэттене и обратился к собравшимся по-арабски: «Ассалям алейкум» («Мир вам»). Кто-то громко закричал, что ему залезли в карман, и в это время в дальнем конце зала взорвалась дымовая шашка. Охрана побежала вниз, чтобы проверить, что происходит, а стоящий в первом ряду человек вытащил спрятанный под курткой обрез и произвел шесть выстрелов в Малькольма. Он упал, и убийцы выстрелили в него еще несколько раз.

В расположенном через улицу Колумбийском пресвитерианском медицинском центре Малькольма пытались спасти, но все было безнадежно — из двадцати одного выстрела семь пришлось в сердце. В общий похоронный дом в Гарлеме открытый гроб сопровождала процессия из двадцати тысяч человек.

Один из убийц, двадцатидвухлетний Хайер, раненный в бедро пулей охранника, был арестован на улице при попытке скрыться. Норман Батлер и Томас Джонсон, двое мусульман из Бронкса, отпущенные на поруки после аналогичного преступления, были арестованы через несколько дней. Всех фоих признали виновными в убийстве после восьминедельного расследования и двадцати четырех часов заседаний суда. Их приговорили к пожизненному заключению без права условно-досрочного освобождения в течение двадцати семи лет.

Хайер признал свою вину, но отрицал, что двое других были его соучастниками. Вместо них он назвал четырех мусульман из Нью-Джерси. Питер Голдман в своей книге «Жизнь и смерть Малькольма X» (1979) подтверждает версию о соучастии названных Хайером мусульман.

Отказавшись от своего «рабского прозвища» (Маленький), Малькольм после паломничества в Мекку был наречен мусульманским именем Эль-Хаджи Малик Эль Ша-бад, и именно это имя высечено на его надгробии на кладбище Фернклиф в Хартсдейле, шт. Нью-Йорк.

Мао Цзэдун (Мао Tse-Tung)

(1893-1976)

Бывший помощник библиотекаря в Бейджинге основал Китайскую коммунистическую партию в 1921 году и стал одним из самых влиятельных лидеров столетия. С провалом политики великого скачка он ушел в 1959 году с поста президента Китая, однако остался председателем компартии. В период культурной революции 1966—1969 гг. Мао Цзэдун организовал Красную гвардию, состоящую в основном из студентов, для ниспровержения, часто необоснованного, существующих авторитетов; и даже старые товарищи Мао по партии, в том числе и Дэн Сяопин, не были застрахованы от нападок.

В последние шесть лет жизни Мао Цзэдун частично поддерживал политику сотрудничества с Западом более либерального премьер-министра Джоу Энлая. Когда президент США Дж. Р. Форд встретился с Мао в октябре 1975 года, было очевидно, что жить тщедушному старику оставалось недолго. Но первым умер в январе 1976 года любимый и почитаемый Джоу (от рака, в возрасте семидесяти пяти лет). В борьбе, развернувшейся за место преемника Джоу, Мао предпочел второразрядного Хуа Гофе-на опытному вице-премьеру Дэн Сяопину. Возникшие в стране кровавые волнения привели к тому, что в апреле от монумента Джоу Энлаю в Бейджинг убрали стихи и венки. По-видимому по приказу Мао, однако, как подозревали, не обошлось без вмешательства его жены Дзян Цин. Отношения между супругами были в то время странными. Известно, что они жили врозь, но лишь в 1960 году выяснилось, что Цин приходилось обращаться с просьбой в Президиум Коммунистической партии каждый раз, когда она хотела повидаться с мужем, а Мао не всегда такие просьбы удовлетворял.

Последним официальным зарубежным гостем для Мао Цзэдуна стал в мае 1976 года премьер-министр Сингапура Ли Куан Ю. Болезнь Паркинсона мучила Мао десять дней, и его речь превратилась в трудноразличимую мешанину звуков, которые расшифровывала его племянница, прежде чем передать. Поскольку не согласовали процедуру избрания преемника Мао, ему самому приходилось руководить Политбюро и выступать с речами. Подозрения в политических махинациях Дзян усилились, когда летом Мао удалился от дел и слег. В то же время он был достаточно осведомлен о том, какие меры предпринимаются после чудовищного землетрясения, унесшего в середине лета четверть миллиона жизней в Таныпане.

Около постели больного неоднократно проводили заседания Политбюро. На одном из них председатель сказал: «Немногие доживают до семидесяти. Мне уже за восемьдесят. Я давно должен был умереть. Неужели никто из вас не думал, что мне уже следует отправляться на встречу с Марксом?» Но никто из присутствующих не осмелился подтвердить подобную мысль.

Пока Мао Цзэдун лежал, постепенно теряя сознание в своем павильоне династии Минь в Бейджинге, расползались противоречивые слухи о заговоре Дзян Цин; будто бы она пыталась выудить у умирающего последние распоряжения в свою пользу, искала документы, способные помочь своим целям, либо, наоборот, играла в бридж вдалеке от Бейджинга.

Смерть председателя Политбюро Мао Цзэдуна наступила ранним утром 9 сентября 1976 года, объявление по радио последовало через шестнадцать часов. В стране объявили недельный траур, а в конце этой недели все девятьсот миллионов китайцев должны были простоять в молчании три минуты, и по всей стране должны гудеть сирены. Тело Мао лежало в Большом зале народов в Бейджинге, пока триста тысяч скорбящих проходили мимо катафалка.

Мао за несколько лет до смерти выбрал место для погребения себя и жены в монастыре Папаошан, но также высказал желание, чтобы его останки перевезли в родную провинцию Хунань. (Джоу Энлай выбрал кремацию и велел развеять свой пепел над горами и реками Китая). Из всех возможных методов погребения выбрали тот, который, наиболее вероятно, одобрен умирающим: тело мумифицировали и выставили, подобно Ленину, в мавзолее. Возможно, Хуа Гофену с товарищами присутствие Мао было необходимо даже после его смерти.

Вызвали вьетнамских бальзамировщиков, ранее обрабатывавших тело Хо Ши Мина, и в ноябре 1976 года началось сооружение белого мраморного мавзолея на площади Тань Ань Минь. Его открыли в годовщину смерти Мао, а самого вождя положили в хрустальный саркофаг, одетого в светло-серый костюм и покрытого красным китайским флагом.

Через месяц после смерти Мао Дзян Цин и трое ее соучастников («Банда Четырех») были арестованы и преданы суду в 1980—1981 гг. по обвинению в измене (в частности, им вменялись в вину искажения культурной революции). Цин приговорили к смерти, но через два года заменили наказание на пожизненное заключение. С мая 1984 года она «жила под охраной», то есть под домашним арестом, и, по слухам, стала жертвой рака горла. 14 мая 1991 года Цин покончила с собой (по сообщению газеты, повесилась).

См. Росс Террил (1980).

Маркс Гроучо (Marx Groucho)

(1890-1977)

В преклонном возрасте Гроучо был самым известным среди братьев Маркс, династии американских комедиантов. (Чико умер в 1961, Харко в 1964 году). Знаменитым его сделали критические передачи по телевидению «Вы поставили в заклад жизнь», возникшие из радио-шоу 50-х и транслировавшиеся вплоть до 1961 года.

Когда Марксу перевалило за восемьдесят, он жил одинокой и малосчастливой жизнью в доме на Беверли-Хиллз. Иногда Маркса навещала его третья жена Иден Хартфорд, с которой он незадолго до этого развелся. После того как в 1971 году с актером случился удар, она предложила вернуться, чтобы ухаживать за ним, но Маркс был слишком горд, чтобы принять такое предложение. Летом того же года его представили рыжеволосой канадской актрисе Эрин Флеминг, и вскоре она поселилась у него как менеджер, секретарь и друг.

Без сомнения, возникшие отношения сотворили чудо со стариком. Посетители замечали, как лицо его прояснялось, стоило ей лишь появиться в комнате. В том, что Гроучо и Эрин любят друг друга, вряд ли можно было сомневаться. Маркс неоднократно делал своей возлюбленной предложение, но, желая иметь детей, она не соглашалась. Эрин бывала деспотичной, и со временем припадки гнева у нее случались все чаще. Однажды она сказала Гектору Эйкру, биографу комедианта: «Когда я познакомилась с Гроучо, я была ласковой и покладистой, и все переступали через меня. Теперь я стала другой, и меня слушаются».

В 1972 году с Гроучо случился второй удар и его госпитализировали. Обострились болезни сердца, легких и мочевыводящих путей. В 1974 году ему и Чарли Чаплину вручили специальные премии «Оскар», а фильм братьев Маркс «Звериные хлопушки» приобрел бешеный успех.

Зеппо и Гаммо, братья Гроучо, присутствовали на праздновании восьмидесятипятилетия брата в октябре 1975 года. В следующем году голливудские администраторы, да и многие другие люди стали замечать, как сложно иметь дело с Эрин, и Гроучо попадал в еще большую изоляцию. Несколько домоправительниц были уволены, и они клялись, что она тиранит Гроучо, более того — дает ему непрописанные врачом транквилизаторы. Эрин отменила запланированное Гроучо выступление на концерте в поддержку организации Ральфа Надера, назвав причиной его недержание мочи.

В начале 1977 года Гроучо перенес еще один удар, на сей раз лишившись периферического зрения. В марте актеру прооперировали ногу, и врач рассказал биографу Эйкру, что артерии пациента, как у столетнего старца. Единственный сын Гроучо, Артур Маркс, не доверявший Флеминг, подал прошение в суд Санта-Моники, чтобы его назначили опекуном имущества и денежных средств отца. Многие из друзей Гроучо, обеспокоенные угрозой удаления своего ближайшего компаньона, заняли в споре сторону Эрин. 21 апреля умер Гаммо, но эту новость не стали сообщать старику, боясь ухудшения его состояния.

Когда отношения между враждующими накалились до предела, Эрин Флеминг попросила детективов проверить дом на наличие подслушивающих устройств. Но вместо них детективы случайно нашли улику: шприцы с остатками барбитуратов оказались в водоотводной канаве перед домом. Криминальное расследование не дало никаких результатов. Бывший автор номеров Гроучо, Нат Перрин, назначенный временным опекуном, старался предотвращать встречи сторонников Артура и Эрин, приходивших навещать Гроучо.

Когда двадцатисемилетнего внука Гроучо, Энди Маркса, выбрали в конце июля постоянным опекуном, самого Гроучо вновь поместили в госпиталь Седар-Синай в Лос-Анджелесе, так что назначение состоялось прямо у постели больного.

После нескольких лет странных отношений со своими тремя детьми Гроучо наконец решил примириться с ними. Страдавшая долгие годы алкоголизмом Мириам стала активной приверженкой общества анонимных алкоголиков. Другая дочь, Мелинда, регулярно приезжала из Северной Калифорнии.

Гроучо умер от пневмонии утром 19 августа 1977 года. Эрин за несколько минут до смерти отошла от его постели, Мириам уехала в госпиталь. Скромные поминки состоялись через два дня в доме Артура. Многие не были приглашены — даже Зеппо, который в сердцах заявил, что был исключен, поскольку поддерживал Эрин в семейных раздорах. Артур и Энди заказали молебны в голливудском храме.

Гроучо кремировали, пепел предали земле в мемориальном парке Лос-Анджелеса Эдем. Над могилой установили бронзовую доску с надписью «Гроучо Маркс (1890— 1977)» и звездой Давида между датами. Урну с прахом похитили в мае 1982 года.

Большая часть наследства в миллион восемьсот тысяч долларов отошла детям, Эрин Флеминг получила 150 тысяч долларов и права на фильмы и телепередачи, однако это ее право было оспорено в суде. В 1983 году суд присяжных присудил американскому банку, который распоряжался наследством, выплатить 450 тысяч долларов Эрин Лесли Флеминг, обвиненной банком в незаконном влиянии. Окончательная сумма была уменьшена до 221 тысячи.

Марроу Эдвард, P. (Murrow Edward, R.)

(1908-1965)

Один из первых радио- и тележурналистов попал в историю благодаря своим военным репортажам во время лондонского блица и успешным теледебатам 1954 года с демагогом-сенатором Джозефом Маккарти. В 1961 году Марроу ушел из CBS в администрацию Картера начальником Информационного агентства США. Уже тогда его здоровье было слабым и он был вынужден принимать на ночь снотворное, а по утрам — тонизирующие препараты. Марроу всегда много курил, а когда стал резко терять в весе, друзья забеспокоились. Один из них просил Марроу бросить курить, на что он ответил: «Когда у меня будет рак, уже найдут средство его лечения». Осенью 1962 года журналист серьезно заболел во время поездки по Тегерану и пролежал неделю в армейском госпитале. По возвращении в Вашингтон его обследовали в Военно-морском госпитале Бефесда и обнаружили пятно на левом легком, которое посчитали старым шрамом. Во время тринадцатидневного Карибского кризиса Марроу был прикован к постели и оказался не у дел. Годом позже, при операции дыхательных путей, у него выявили рак левого легкого. Легкое удалили, и Марроу наконец бросил курить. В конце 1963 года он вновь начал курить, сославшись на ухудшение здоровья.

Той же зимой Эда и Дженет Марроу пригласил в Южную Калифорнию доктор Джонас Сэлк, который нашел для них дом на побережье, недалеко от института Сэлка в Ла-Джолле. Прожив там четыре месяца, Марроу заболел пневмонией, и, хотя и поправился, былая искра жизни в нем погасла. В конце осени 1964 года Сэлк навещал Марроу в его доме в северной части штата Нью-Йорк. Во время встречи хозяин дважды терял нить разговора. После обследования в нью-йоркском госпитале у него обнаружили, а 8 ноября удалили опухоль мозга.

Вновь попав в госпиталь через несколько месяцев с рецидивом рака мозга, Марроу попросил коллегу по CBS Боба Диксона навестить его. «Он сжал мою кисть обеими руками с поразительной силой, — рассказывал потом Диксон. — Глаза его горели». Марроу заставил дать обещание вызволить его из больницы, «даже если придется выносить меня на спине».

В начале апреля 1965 года Эд Марроу умирал на своей ферме в полном покое, время от времени впадая в легкое забытье. На его родине ему присвоили высшую гражданскую награду «Медаль чести». Королева Елизавета сделала его сэром Эдвардом — Англия была местом, «где репортер оставил свою молодость и свое сердце».

Марроу умер, не приходя в сознание 27 апреля 1965 года, через два дня после своего дня рождения; пепел его развеяли в долине фермы Марроу. Говоря о нем, тележурналист Гарри Ризонер заметил: «Ты установил традицию, которую невозможно нарушить». Марвин Калб сказал: «Марроу был метеором на довольно пустынном небе».

См. Джозеф И. Персико (1988).

Маунтбеттен, лорд Людовик (Mountbatten, Lord Louis)

(1900-1979)

Английский адмирал остался в памяти как последний вицекороль Индии, сыгравший не последнюю роль в получении колонией независимости в 1947 году. Эрл Маунтбеттен Бирманский был наперсником королевской семьи и непреклонным защитником национального уважения и демократии во всем мире. Человек тщеславный, но в то же время открытый и доброжелательный, он состарился, почти не страдая какими-либо болезнями, кроме частых головокружений.

Его жена, леди Эдвина, умерла от внезапного сердечного приступа, совершая в 1960 году поездку на о. Борнео с санитарной миссией Св. Иоанна. Ее похоронили в море недалеко от Портсмута.

Многие годы лорд Людовик и его семья проводили отпуск в августе на западном побережье Ирландии в замке Ютассибон графства Слиго. Около, половины двенадцатого утра двадцать седьмого августа 1979 года он приехал на машине из замка в гавань Милламор вместе с родственниками и вышел в море на своем двадцатидевятифутовом рейсовом катере «Тень V». Маунтбеттен стоял у штурвала, старшая дочь Патрисия сидела у левого борта, ее муж, лорд Бреборн, сидел на поворотном стуле, их двенадцатилетние близнецы Тимоти и Николас стояли посредине катера со своим пятнадцатилетним приятелем Полем Максвеллом, мать Бреборна — вдовствующая леди Бреборн — сидела у правого борта. Пластиковая труба с двумя килограммами взрывчатого вещества была заложена под палубой в ночь накануне.

Выйдя из гавани, катер замедлил ход, и Бреборн наклонился, чтобы осмотреть садок для лобстеров. Кто-то взорвал подложенную бомбу с берега при помощи дистанционного управления. Маунтбеттена подбросило в воздух, он упал в воду, одежду сорвал взрыв, в тело вонзились щепки от деревянной обшивки. Серьезно повреждена была лишь левая нога, но он утонул раньше, чем подоспела помощь. Николас был убит, его брат серьезно ранен. Поль Максвелл тоже был убит; старая леди Бреборн умерла на следующий день. Супруги Бреборн отделались переломами ног и сильными ушибами. Ответственность за взрыв взяла на себя Ирландская республиканская армия, цель которой состояла в изгнании англичан из Северной Ирландии.

В течение долгих лет Маунтбеттен детально продумывал организацию своих похорон: порядок богослужения, кто должен быть приглашен, какой выбрать материал для обивки гроба. Вечером накануне своей гибели он сказал: «Не могу выдумать более замечательного воздаяния прожитой жизни, чем то, чтобы каждый был весел на моих похоронах». Маунтбеттена похоронили со всей пышностью, которую только можно представить, недалеко от дома в Ромсейском аббатстве, в нескольких милях к северу от Саутгемптона, после службы, на которой присутствовали королева Елизавета (его кузина по жене) и знатные люди со всего мира.

Тридцатиоднолетний террорист ИРА Томас Макмахон проделал путь через всю Ирландию, выехав от своего дома двадцать шестого августа, меняя по дороге машины, и прибыл в Милламор на желтом форде «Кортина». Его вместе с соучастником задержали на красном форде «Эскорт» во время обычной дорожной проверки по подозрению в членстве в ИРА. Установив виновность задержанных в убийстве, их допросили с пристрастием. Следы зеленой краски с «Тени V» были найдены на одежде Макмахома и на его машине, кроме того, на одежде нашли частицы нитроглицерина и нитрата аммония. В ноябре 1979 года его приговорили в Дублине к пожизненному заключению, а товарища оправдали. Люди, которые непосредственно произвели взрыв, так и не были найдены.

Мейр Голда (Meir Golda)

(1898-1978)

Министр иностранных дел в течение десяти лет, ставшая потом премьер-министром (1969—1974) Израиля, родилась на Украине и прожила с 1906 по 1921 год в Милуоки, шт. Висконсин.

Она ушла с общественной сцены после незавершенной «войны судного дня» в 1973 году и написала автобиографическую книгу «Моя жизнь» (1975), которая мгновенно стала бестселлером. В ноябре 1977 года Голда Мейр была на первом бродвейском представлении пьесы Уильяма Гибсона «Голда». Текст был путаным и малопонятным, и спектакль сняли из репертуара. Но основной причиной этого стало резкое ухудшение здоровья Энн Бэнкрофт, игравшей роль заядлой курильщицы. Энн, сама не курившая, заявила, что «не собиралась затягиваться на сцене», но «за два часа спектакля она выкуривала семнадцать сигарет». Актриса заработала себе острый бронхит. Спектакли перенесли, когда бронхит перешел в грипп. «Два или три вечера подряд, — вспоминал врач, — доктор дежурил за кулисами. Она передвигалась, как раненая».

Телефильм «Женщина по имени Голда» (1980) оказался более удачным. В нем заняты Ингрид Бергман и Леонард Нимой в роли Мориса Мейерсона, фиктивного мужа госпожи Мейр, умершего в 1951 году. Как и в театральной постановке, в телефильме ничего не говорилось о романтических увлечениях Голды.

Когда президент Египта Анвар Садат посетил Иерусалим в ноябре 1977 года, экс-премьер была главным действующим лицом. Она подарила Садату браслет для его новорожденной внучки «как бабушка дедушке», присвоив себе титул «старой леди». «Я знаю, господин президент, — добавила она с улыбкой, — что вы всегда меня так называли». Садат был очень доволен, и надежды на временную гармонию на Ближнем Востоке неожиданно стали реальнее, чем когда-либо.

Однако здоровье израильской «стойкой львицы» начало ухудшаться. Но лишь после ее смерти открылось, что с 1972 года она была больна одной из форм лейкемии. В течение нескольких лет Мейр мучилась болями, хотя, выписавшись из больницы, она вела активный образ жизни. В начале сентября 1978 года ее поместили в отделение гематологии госпиталя Хадасса в Иерусалиме, где она провела последние пятнадцать недель жизни, выехав только на четыре дня домой в Тель-Авив.

Почти до самой смерти Голда контролировала все, что происходило вокруг. Ее палату максимально приспособили для удобства посещения немногочисленных гостей, и она беседовала с ними и следила за наличием освежающих напитков. Но постепенно силы покидали Мейр. Голда заболела гепатитом, и лечение практически не помогало. Она всегда очень внимательно следила за своим состоянием. «Видите, — говорила она сиделке, — даже сталь иногда слабеет». Она потеряла сознание рано утром 7 декабря 1978 года и умерла на следующий день в половине пятого вечера. Когда она еще была в сознании, ее навестил внук Денни и рассказал про свои успехи в школе. Голда уже не могла говорить, но, по словам отца мальчика, Менахема, «ее глаза открылись, улыбнулись ему и потом снова закрылись».

Тело Голды Мейр выставили для прощания в зале приемов израильского парламента. На заупокойной службе израильская актриса прочитала последний абзац из книги «Моя жизнь»: «Я полагаю, что у нас будет мир с соседями, но, с другой стороны, я уверена, что никто не станет заключать мир со слабым Израилем». Соединенные Штаты на похоронах представляли госсекретарь Сайрус Вене и мать президента Картера. Сам президент написал в послании: «Дар Голды распространялся не только на ее народ.

Она говорила со всем человечеством». Садат отправил официальные соболезнования по поводу «столь значительного события». Надгробный камень национального кладбища на горе Херзль в Иерусалиме имеет лишь простую надпись, содержащую имя и дату смерти.

Голда Мейр оставила посмертную записку: «Запрещаю сочинять по мне панегирики и не хочу, чтобы что-либо называли в мою честь». Это пожелание строго соблюдается в Израиле, но библиотека Висконсинского университета в Милуоки носит имя женщины, приехавшей в город восьмилетней Голдой Мабовец.

Менгеле Йозеф (Mengele Josef)

(1911-1979)

Нацистский врач печально известен своими бесчеловечными смертельными экспериментами на тысячах узников Аушвица. На несколько дней Менгел : был задержан в 1945 году наступающими американскими войсками. Поработав какое-то время на ферме в Баварии, он перебрался с помощью своей семьи через Геную в Аргентину и затем в 1959 году в Парагвай. Перепуганный поимкой и выдачей Адольфа Эйхмана Израилю в мае 1960 года, он переехал в Бразилию. Тринадцать лет он прожил под Сан-Паулу в семье венгра Гезы Стаммера. Не терпящий возражений и постоянно живущий в страхе, что его найдут, Менгеле угрожал нормальной семейной жизни Стаммеров. Они помогли ему купить маленькое бунгало в предместье Сан-Паулу, в Эльдорадо. Там Менгеле жил в одиночестве, все более падая духом и временами помышляя о самоубийстве, он страдал от повышенного кровяного давления, болей в позвоночнике и обширного простатита. В мае 1976 года бывший врач-нацист перенес инсульт, парализовавший левую часть тела. В большинстве газетных заметок сообщалось, что Менгеле скрывается в Парагвае, но он так и не обрел свободу. Менгеле часто писал семье в Западную Германию, и в 1977 году сын Роберт приехал к нему на две недели впервые за двадцать один год, но так и не услышал от отца оценки своих действий во время войны. Старик ни о чем не сожалел.

5 февраля 1979 года Йозеф Менгеле поехал автобусом в Бертиогу, за двадцать пять миль от Сан-Паулу, навестить своих друзей Боссертов в их доме на берегу океана. 7 февраля в половине пятого вечера он перенес второй инсульт, купаясь недалеко от берега. Вольфганг Боссерт с большим трудом вытащил его на берег. Менгеле умер на пляже через несколько минут. Лизлотта Боссерт организовала поспешные похороны, использовав имя своего бывшего друга Вольфганга Герхарда, идентификационной карточкой которого пользовался Менгеле.

Шумиха с Менгеле усилилась в восьмидесятые годы. Откровения некоего Ганса Седлмейра положили в 1984 году начало раскрытию тайны. Седлмейр был поверенным в делах семьи Менгеле в Гюнзбурге и пять раз тайно вылетал в Южную Америку для встреч с Менгеле. В результате обыска в его доме обнаружили зашифрованные телефоны и адреса. Полиция Сан-Паулу нагрянула в дом Боссертов, вся история всплыла и вызвала общее недоверие.

21 января 1985 года группа судмедэкспертов обследовала останки Менгеле в главном полицейском управлении Сан-Паулу и установила их абсолютную идентичность. Исследование 1987 года западно-германского профессора судебной медицины Р. П. Хэлмера подтвердило правильность идентификации.

См. Дж. Л. Познер и Джон Вейр (1986).

Меррик Джозеф (Merrick Joseph)

(1862-1890)

Английского юношу, представляемого как человека-сло-на, впервые показал медикам молодой хирург Фредерик Древес в ноябре 1884 года. (Как ни странно, Древес всегда называл его Джоном, хотя в свидетельстве о рождении указано имя: «Джозеф Кери Меррик»), Молодой медик заметил бесформенного двадцатидвухлетнего урода на представлении неподалеку от лондонского госпиталя на Вайтчепл-Роуд и предложил ему медицинское обследование. Меррик был пяти футов двух дюймов ростом, над бровями и на затылке у него были большие асимметричные костные наросты, а размер черепа составлял 36 дюймов (около девяноста сантиметров). Складки жира свисали с правого плеча и с ягодиц, а кожа на большей части тела была покрыта бородавками, размером от булавочной головки до небольшого кочана цветной капусты. Правая рука была огромной и совершенно бесполезной, толщина одного из пальцев составляла пять дюймов. Но его левая рука была миниатюрной. Странное свистящее произношение юноши было непонятно Тревесу, который предполагал, что тот имбецил.

Подробности биографии Меррика всплывали постепенно. Мать умерла, когда ему было всего десять лет, а отец выставил его на улицу. До выступлений в шоу уродцев Меррик четыре года служил в работном доме. Тревес сфотографировал его и представил фото на заседание лондонского Общества сравнительной патологии, но не получил рекомендаций о лечении. Последние полтора года Меррик пропал из поля зрения. Европейское турне закончилось, его организатор забрал у Меррика деньги и бросил его в Брюсселе. Голодающий, без единого пенни, Меррик кое-как добрался до Лондона. Укрываясь от преследователей, он предъявил визитную карточку Тревеса, и хирург помог ему, определив юношу в больницу и организовав сбор пожертвований.

Двухкомнатное помещение за лондонским госпиталем было специально оборудовано для Меррика. («Никаких зеркал», — распорядился Тревес). Тревес убедился, что Меррик обладал «высоким интеллектом» и «обостренной чувствительностью». Своей действующей рукой он делал маленькие картонные поделки и дарил их тем, к кому хорошо относился. Тревесу, у которого он нашел понимание, Меррик предсказал свою судьбу — быть навсегда заспиртованным в большой бутыли. (Эта участь миновала его, но скелет Меррика до сих пор хранится в госпитале.)

Многие посетители приходили к нему. Принцесса Уэльская Александра проявила к нему особый интерес. Мер-рик однажды был вместе с Тревесом в театре Вест-Энд на рождественской пантомиме. В 1889 году он поехал по железной дороге и поселился в домике лесника в заповеднике графства. Там он пробыл шесть недель на природе, это «лучший праздник в его жизни», по словам Тревеса.

В 1882 году профессор из Страсбурга Ф. Д. фон Реклингхаузен описал расстройство с характерными бледнокоричневыми пятнами на коже и опухолями (нейрофибромами), которые прощупываются вдоль периферических нервов. Только в 1909 году Паркс Вебер определил образования Меррика как болезнь Реклингхаузена, а в 1930 году предположил, что костные наросты вызываются проникновением нейрофибром в надкостницу. Это наследственное заболевание, распространяющееся спорами, других случаев этого заболевания в семье Меррика отмечено не было. Болезнь неизлечима.

Случаи нейрофиброматоза такой формы, как у Меррика, встречаются крайне редко — примерно треть случаев заболеваний — бессимптомных, и болезнь обнаруживается только после медицинского обследования, в основном же признаки болезни сходны с описанными Реклингхау-зеном.

В последние полгода жизни здоровье Меррика ухудшилось, и он редко вставал раньше полудня. В канун Пасхи. 6 апреля 1890 года, Меррик принял причастие. В следующую пятницу, в половине второго, ему подали завтрак на подносе. В начале четвертого доктор нашел его мертвым, Меррик лежал на спине, и его завтрак остался нетронутым. Следователь установил смерть от асфиксии, случившейся во сне из-за избыточного веса головы. Но Тревес, описывая человека-слона в своих воспоминаниях незадолго до смерти в 1923 году, видимо, нашел верное объяснение. Обычно, объяснил Тревес, Меррику приходилось спать сидя, уперев руки в колени и положив на них голову. «Он часто говорил мне, что хотел бы спать лежа, как остальные люди. Полагаю, что в последнюю ночь Меррик попробовал осуществить этот эксперимент. Подушка у него была мягкой, и голова запрокинулась назад, что вызвало вывих шеи. Таким образом, смерть Меррика произошла благодаря желанию, определявшему всю его жизнь — безнадежному, трогательному желанию «быть, как другие люди». Тревес продолжает: «Как образчик человеческой природы Меррик был низкопробным и отталкивающим; но дух Меррика, если представить его в осязаемой форме, прямой и героический, Меррик — человек свободный от скверны, глаза которого сверкают неугасимой храбростью».

Мертон Томас (Merton Thomas)

(1915-1968)

Француз по происхождению, американский монах, автор более пятидесяти книг, Мертон обратился в католическую веру в двадцать шесть лет и принял имя брата Луи в аббатстве Гефсиманской Богоматери в Кентукки. Его проблемы со здоровьем, вероятно, обострила строгая монастырская диета. Смерть занимала важное место в мыслях Мертона — после серьезной операции он написал другу: «Сценарий предполагает тихую смерть среди деловитых бурундуков, но мне это подходит». Однако конец Мертона был иным.

Мертон прибыл в столицу Таиланда Бангкок 8 декабря 1968 года, а 10 отправился на религиозную конференцию в предместье Пакнам, в десяти милях к югу. После обеда он вернулся в свою комнату в коттедже рядом с залом заседаний. Погода была жаркой, и Мертон, вероятно, принял дули. Затем, стоя босиком на террасе, он потянулся включить плохо подсоединенный электрический вентилятор. Через тело прошел смертельный разряд, и Мертон громко закричал. В личной переписке его биограф Дж. X. Гриффин сообщает, что Мертона «еще могли спасти, но соседи по дому решили, что ему просто приснился плохой сон, или подумали, что крик донесся с улицы, и не осмелились нарушать его уединение».

Ток все еще шел по телу Мертона, когда его обнаружили через несколько часов. Грудь обгорела там, где на него упал вентилятор, но выражение лица оставалось безмятежным. Тело переправили самолетом в США и похоронили по его желанию в аббатстве Гефсиманской Богоматери. Небольшой белый крест с надписью «Фр. Луи Мертон (умер 10 декабря 1968 года)» стоит на могиле под кедром.

Миллей Эдна Сент-Винсент (Millay Edna St. Vincent)

(1892-1950)

Американская поэтесса, одна из первых феминисток, жизнеутверждающие стихи которой воспевали любовь и свободу сознания. Она была удостоена Пулитцеровской премии в 1922 году. Через год Миллей вышла замуж за голландского торговца кофе Юджина Яна Боссевейна и оставила богемную жизнь на Манхэттене, переехав в старый дом в Нью-Йорке. С тех пор ее произведения приобрели более резкий политический оттенок.

Миллей, неврастеничка и почти законченная алкоголичка, страдала приступами изнурительной головной боли. Муж неустанно заботился о ней, но в 1936 году она вывалилась ночью из машины на крутом повороте. Боссевейн нашел жену в каменистом овраге «с большой шишкой на голове, всю исцарапанную и в синяках». Нервный шок вызвал у нее ноющие боли в правой руке и плече. В пятьдесят лет Миллей выглядела старухой.

В последние годы, проведенные на ферме в Стиплтоне, Боссевейн оберегал и нянчил свою «Винси», не пуская к ней посторонних и уговаривая ее есть и отдыхать. Их редкие посетители видели, что он носится с женой, как с малым дитем, а она говорит с ним тоном больного ребенка; но когда Боссевейн выходил из комнаты, Миллей возвращалась к своей обычной панибратской манере.

Боссевейн умер после операции по удалению раковой опухоли легкого в августе 1949 года, и после его похорон Миллей слегла. Проведя несколько недель в больнице, она вернулась домой, где ее ожидало одиночество и безденежье. Но Миллей продолжала усердно работать над новой книгой стихов, вызвавшей восторженный отклик после ее смерти.

Вечером 18 октября 1950 года она начала читать корректуру перевода Катулла, сделанного ее другом Рольфом Хамфри, и, увлекшись, не заметила, как наступил рассвет. На кухне Миллей оставила записку для своей соседки и приходящей прислуги: «Дорогая Лена, утюг поставлен на высокую степень нагрева. Не гладьте им льняные вещи. Сейчас 5.30. Я иду спать. Доброго утра — Э. С. В. М.». Читая гранки, она понемногу пила эльзасское вино. Взяв бутылку и стакан, Миллей стала подниматься по лестнице, ведущей из холла на второй этаж. Наверное, спазм заставил сесть ее на ступеньку под лестничной площадкой, поставить рядом бутылку и стакан. «На лестнице, — пишет ее биограф Джин Гулд, — она села, наклонилась вперед и умерла».

Около восьми утра работник Джон Пинни оставил у задней двери дома молоко. Заглянув в холл, он не заметил ничего, внушающего беспокойство. Но вернувшись в три часа за дровами для очага, он увидел, что хозяйка сидит на лестнице в ночной рубашке и шлепанцах, свесив голову. Установили, что смерть наступила от закупорки коронарных сосудов. Как и ее мужа, Миллей кремировали в Чатеме. После прочтения ее стихов в Стиплтопе пепел обоих был захоронен там под кустами лавра.

Митфорд Юнити (Mitford Unity)

(1914-1948)

Четвертая из шести дочерей лорда Редесдейла, сестра писательниц Нэнси и Джессики, была, как и ее родители, одержима идеями нацизма. Посетив в 1939 году секретное убежище Гитлера в Берчтесгадене, Митфорд огорчилась, увидев там уютно расположившуюся Еву Браун. Гитлер поспешил устроить для нее апартаменты в Мюнхене, в бывшей квартире состоятельной еврейской семьи. На предложение покинуть Германию до объявления войны Митфорд сначала ответила отказом. Я нахожусь под защитой фюрера, заявила она, добавив, что скорее застрелится. Впоследствии, когда было уже слишком поздно, Митфорд горько сожалела о своем решении.

Через час после начала второй мировой войны 3 сентября 1939 года она сидела в мюнхенском Английском саду. Неожиданно прогремел выстрел, и университетский профессор, преподававший ей математику, увидел, что Митфорд падает. Пуля из револьвера прошла через правый висок и застряла в затылочной кости черепа; позже сочли за лучшее пулю не извлекать. В университетской клинике ей отвели отдельную палату и обеспечили постоянный уход. Гитлер заплатил за это лично. Восьмого сентября он навестил Митфорд и объявил докторам о ее намерении вернуться домой.

Приехав в Англию через четыре месяца, она поселилась в Хай Вайкомбе, на полпути между Лондоном и Оксфордом, где ей требовался постоянный уход. Митфорд страдала энурезом и нарушением равновесия, но совершала прогулки пешком и даже на велосипеде. В июле 1944 года правительство разрешило ей проживание на уединенном острове Митфордской группы около побережья Западной Шотландии, считавшемся по законам военного времени расположенным вне государственных границ.

27 мая 1948 года врач Митфорд позвонил с просьбой о помощи на материк в госпиталь в Обан. Юнити простудилась, у нее были сильная головная боль и рвота. Старая пулевая рана воспалилась, и врач подозревал менингит. Моторной лодкой и далее машиной скорой помощи ее доставили к полуночи в Обан. Там Митфорд незамедлительно начали колоть пенициллин и к утру готовились перевезти ее в Центр черепной хирургии в Киллеарн, еще за сто миль. Машина скорой помощи уже ждала у дверей, но дело повернулось к худшему — зрачки Митфорд заметно расширились, начались судороги, и дыхание стало прерывистым.

Юнити Митфорд умерла без десяти десять вечера 28 мая 1948 года. Заключение о смерти гласит: «Гнойный менингит, церебральный абсцесс, старая пулевая рана». Ее похоронили недалеко от дома, в котором она провела детство, на церковном кладбище в Свинбруке, около Бар-форда в графстве Оксфордшир.

См. Давид Прайс-Джонс (1977).

Мор Томас (More Saint sir Thomas)

(1478-1535)

Английский гуманист, государственный деятель и писатель, Мор был первым стряпчим, которому предложили стать лордом Англии, но он отказался от назначения так же, как и отказался одобрить развод короля Генриха VIII с Катериной Арагонской и его женитьбу на любовнице Анне Болейн. Отсутствие на коронации Анны 1-го июня 1533 года стало поводом для королевской мести. Попытка обвинить Мора в мздоимстве потерпела неудачу так же, как и обвинение в недонесении о лжепророчествах Элизабет Бертон, девушки-служанки, прозванной кентской монахиней, которую казнили в апреле 1534 года.

В том же месяце Мора увезли из дома в Челси вниз по Темзе в Лэмбет, где ему предстояло принять присягу новой престолоснаследнице. Кривя душой, он признал вступление Анны на трон, но не главенство над англиканской церковью, чему также следовало присягать. Это повлекло за собой заключение Мора в Тауэр. Соответствующий акт главенства был принят позднее в 1534 году. (Среди епископов только один — Джон Фишер из Рочестера — оказался достаточно храбрым, чтобы не дать своего согласия. Он был зверски убит в июне 1535 года, вскоре после того как Генрих узнал, что ему присвоили кардинальский сан.)

С тридцатого апреля 1535 года назначенная комиссия допрашивала сэра Томаса, но он решительно отказывался от обвинений. 1 июля Мора привезли на суд в Вестминстер, на котором ему вынесли обвинение в отказе высказать отношение к женитьбе короля и его главенству над церковью, в тайном сговоре с Фишером, что одному из прихожан, сэру Ричарду Ричу, он говорил, что парламент не имеет власти назначить суверена главой англиканской церкви.

Даже изнуренный долгим заключением, Мор защищался с достаточным воодушевлением. «Молчание, — заявил он, — не может считаться изменой, а по гражданскому праву, напротив, является знаком согласия». В письмах Фишеру сэр Томас лишь советовал ему поступить так, как тот считает правильным. Относительно Рича, главного свидетеля обвинения, Мор поинтересовался, как мог Рич сказать в отрывочном разговоре то, что из него не могли вытянуть в процессе длительных допросов.

Слова защиты Мора были очень убедительными, но судьи не могли переменить решения. Поняв, что он уже приговорен, сэр Томас сказал об акте главенства. Акт является, по его словам, «прямо попирающим законы Божьи и Святой Церкви, получая духовное превосходство от Рима», которое тому даровал «наш Спаситель, воочию присутствующий на земле». Мор закончил язвительным замечанием: «Но не за главенство вы жаждете моей крови, а за то, что я не унизился до снисхождения к браку короля».

Прежде чем Мор вновь вошел в Тауэр, он несколько раз обнялся со своей дочерью Маргарет Ропер, и эта сцена надолго осталась в памяти присутствующих. Перед казнью Мор читал молитвы, занимался медитацией, писал прощальные письма родным и друзьям. Его безразличие к смерти было очевидным: «Я буду огорчен, если это не случится завтра». 6 июля 1535 года, одетый в грубое серое рубище своего слуги Джона Вуда и держа в руках красный крест, сэр Томас Мор проделал недолгий путь на холм рядом с Тауэром, поговорив с несколькими встреченными им людьми, стоявшими вдоль дороги. Женщине, предложившей ему глоток вина, он ответил: «Христу при Его крестных муках давали не вино, а уксус», — и поклонился. Человеку, которому Мор помогал несколькими годами раньше, когда тот был погружен в отчаяние и который вновь нуждался в укреплении духа, пообещал, что помолится за него в ином мире. По слухам, тот человек больше не испытывал несчастья.

Слишком слабый, чтобы подняться на эшафот, Мор попросил шерифа помочь ему, добавив: «Когда я вновь сойду вниз, я смогу передвигаться сам». Он прочитал молитву «Помилуй меня, Господи» и обратился к толпе с коротким заявлением. Последние слова Мора были адресованы палачу: «Соберись с духом, человече, и делай свое дело. Шея у меня короткая, целься получше и не бей косо, ради сохранения своей чести». Затем Мор лег, убрав длинную седую бороду из-под топора, «чтобы ее не перерубили». «Так, с шуткой, — писал один потрясенный очевидец, — он и окончил свою жизнь».

Голову повешенного, по обычаю, обварили кипятком и надели на кол ограды Лондонского моста. Через месяц дочь Мора, Маргарет, уговорила палача отдать ей голову отца и захоронила ее в склепе Роперов под церковью Св. Дунстана в Кентербери. Тело было погребено в восточном конце церкви Св. Петра в Винцуле... недалеко от места казни и рядом с телом епископа Фишера. Через год рядом захоронили останки Анны Болейн. Через четыреста лет, в мае 1935 года, обоих мучеников канонизировали.

См. И. И. Рейнолдс (1953).

Моррисон Джим (Morrison Jim)

(1943-1971)

Певец и сочинитель текстов рок-группы «Доорз» считал себя талантливым поэтом. Идеалами Моррисона были Ницше и Рембо. Проводимые Моррисоном в пьяном угаре дни окончились далеко от дома, когда певцу было всего двадцать семь лет. «Меня занимает все, что касается мятежа, беспорядка, хаоса», — написал он однажды.

К июлю 1971 года он уже три месяца жил во Франции со своей давней подругой Памелой Коурсон. Последний альбом группы «Женщина» пользовался успехом, и члены группы репетировали новые композиции в ожидании возвращения Моррисона, прозванного Королем ящерицы. Но он, пытаясь в очередной раз выйти из затяжного запоя, сидел в парижских апартаментах на Рю Ботрейлн и тщетно старался сочинять стихи, не выходя из-за обеденного стола.

Что произошло потом, осталось тайной на многие годы. Слухи о смерти Моррисона дошли до молодого менеджера группы Билла Сиддонса в Лос-Анджелесе в понедельник 5 июля. Позвонив Памеле, он услышал лишь невразумительные рыдания. Прилетев на следующий день в Париж, он оказался перед закрытым гробом и свидетельством о смерти, в котором причиной смерти указывался сердечный приступ, осложненный респиратурной инфекцией. Родители певца были живы, но Памела заявила в американском посольстве, что у Моррисона нет родственников. Певца похоронили без лишнего шума на кладбище Пер-Лашез в присутствии Памелы, Сиддонса и троих друзей. Два дня спустя Сиддонс сообщил о рассказанном Памелой. В воскресенье, третьего июля 1971 года, около полуночи, Моррисона вырвало кровью, но, сказав, что «все в порядке», он пошел в ванную. Проснувшись в пять утра, Памела нашла его мертвым — он лежал в ванной, вытянув руки, и безмятежно улыбался.

Это заявление было воспринято с большим скепсисом, и в течение трех лет Памела уклонялась от ответов на вопросы о смерти Джима Моррисона.

В изданной в 1991 году биографии Моррисона авторы Джеймс Риодан и Джерри Прочинский назвали три источника, содержащие другую версию смерти и основанные на признаниях Памелы друзьям. В ночь со второго на третье июля 1971 года Моррисон нашел запасы героина у своей подруги и (случайно или намеренно — неизвестно), принял избыточную дозу, по-видимому, вдохнув ее. Найдя его мертвым, Памела сначала не могла поверить в случившееся, потом позвонила своему приятелю, и они вместе придумали эту версию. Вызванный врач не обнаружил никаких подозрительных следов на теле, кроме высохших кровоподтеков у ноздрей. Он засвидетельствовал смерть от сердечного приступа, что и было позже зафиксировано.

Памела Коурсон умерла, приняв большую дозу наркотика. Ее обнаружили мертвой в ее голливудской квартире 25 апреля 1974 года.

Мэнсфилд Кэтрин (Mansfield Katherine)

(1888-1923)

Трудные детские годы английской писательницы, проведенные в нужде в Лондоне, положили начало ее хроническому нездоровью. Богемный образ жизни с любовными связями с представителями обоих полов, рождение мертвого ребенка, аборт и странное замужество, всего на одну ночь, предшествовали ее долгим отношениям с критиком и эссеистом Джоном Мидлтоном Мюрри, которые начались в 1911 году. Скорее всего, уже тогда писательница была больна туберкулезом. В медицинском исследовании 1955 года Брайс Кларк заключает, что когда в 1917 году ее здоровье окончательно расстроилось, «токсемия и сознание приближающейся смерти обострили ее восприятие и позволили достичь творческого совершенства, к которому она стремилась всю жизнь».

В октябре 1922 года Мэнсфилд начала проходить курс нетрадиционного лечения во французском институте Гуржиева в Фонтенбло. По свидетельству биографа Энтони Алперса, курс включал «упражнения и танцы». Гуржиев предписал Мэнсфилд обрабатывать овощи в неотапливаемой кухне ежедневно до двух часов дня. Остаток дня ей было велено лежать на досках над коровником и «лечиться» их испарениями.

Мюрри, за которого писательница вышла замуж в 1918 году, навестил ее 9 января 1923 года. Когда после вечерних танцев они поднимались по лестнице наверх, у Кэтрин начался жестокий приступ кашля. Внезапно пошла горлом кровь, и она прошептала, что умирает. Приехавшие доктора пытались спасти ее, но к половине одиннадцатого Кэтрин Мэнсфилд скончалась.

Ее похоронили на протестантском кладбище в Фонтенбло на Эвоне. На камне, лежащем на ее могиле, выбито несколько строк из Шекспира, которые писательница выбрала эпиграфом к своему собранию рассказов 1920 года.