Иногда Тео казалось, что он не заслуживает тех пяти сотен долларов, которые ему платят за стояние по вечерам у дверей клуба «Флоулесс». А в другие вечера ему казалось, что за такую тяжелую работу сколько ни заплати, все будет мало. Сегодня был именно такой вечер. Ранние посетители уже валили плотной толпой. Тео посмотрел на часы. Было только одиннадцать: ему предстояло отработать здесь еще пять часов, а потом можно будет уехать домой и рухнуть без сил. Он проспит до десяти, потом возьмется за книги. Экзамен предстоит сдавать через три месяца, и эта перспектива давила на его сознание.

Тео понимал, что редко кому удается снова поступить в медицинский колледж после отчисления, особенно после четырехлетнего перерыва. Иногда ему казалось безумием даже пытаться. Мозг впитывает информацию с поразительной быстротой, когда ты учишься в медицинском колледже, если же покидаешь эту среду, это все равно что вынуть пробку из бутылки – начинается утечка. Многое из того, что Тео знал, уже вытекло, и он пытался затолкать все это обратно, снова приучить свой мозг к огромным нагрузкам медицинского колледжа.

Тео еще никогда не ставил перед собой такой трудной задачи.

Баллы, полученные за повторный вступительный тест, определят, какую часть жизни он потратил зря. Весьма вероятно, что ему придется начать все с самого начала, с первого курса. Это бы его деморализовало, и Тео не был уверен, что дело того стоит. Но если баллы будут достаточно высокими, он сможет начать с любого места курса, пройденного до своего ухода, и, может быть, даже продолжить занятия с середины третьего курса. Это был бы идеальный вариант, но Тео на это не рассчитывал.

– Привет, Тео.

Он поднял взгляд и увидел одну из приманок клуба, которая вплывала внутрь. С таких женщин не брали платы. От нее требовалось только выглядеть сногсшибательно и иногда потанцевать на стойке бара, огромном сооружении из красного дерева, построенном именно для этой цели. Никто не сидел за стойкой бара в «Флоулессе». Здесь вообще почти никто не сидел. Это было просто колышущееся море музыки техно-данса, загорелых тел, едва прикрытых бесстыдно дорогой одеждой, и откровенной похоти.

В этом был весь Саут-Бич.

– Рад тебя видеть. Желаю хорошо повеселиться.

– Я бы веселилась больше, если бы со мной был ты. – Тео попытался улыбнуться. Он наблюдал, как действует эта дамочка, бесчисленное множество ночей. Безопасный секс с ней потребовал бы использовать презерватив на все тело.

– Извини, но мне нужно работать.

Она обиженно надула губки и тряхнула волосами, при этом засверкали блестки, которыми она усыпала всю себя от век до ногтей на ногах.

– Может быть, в другой раз.

Клиенты шли толпой. Тео пришлось завернуть четырех девиц – он давно уже не видывал так грубо подделанных удостоверений личности.

– Возвращайтесь через несколько лет, девочки, – сказал он им.

Примерно в одиннадцать сорок пять Тео перекрыл вход канатом. С этого момента до двух тридцати его будут льстиво уговаривать, совать деньги и умолять те, кто понимает, что не слишком круто являться сюда до полуночи, но сами они не достаточно крутые, чтобы прорваться за канат после полуночи.

Тео презирал эту игру, но улыбался и шутил, чтобы убить время. Посмотрел на часы. Едва перевалило за полночь.

Он узнал этот голос еще до того, как увидел Джиа. На всей планете не было другой женщины с таким звонким смехом и резким, быстрым говором, пересыпанным испанскими словами.

Она чмокнула его в щеку.

– Привет, Тео.

Он поцеловал ее в ответ.

– Ты пропустила тренировку в среду.

– Ты на меня сердишься? Я забыла тебя предупредить, что мне нужно лететь в Нью-Йорк.

Что-то щелкнуло в мозгу Тео. Он мог поклясться, что уловил запах духов «Парадайз эуэйтс», принюхался к Джиа, но запах шел не от нее.

Джиа шагнула в сторону, и перед ним оказалась поразительная картина. Это была Люси – вернее, две Люси: одну он знал, а вторая, сильно уменьшенная ее версия, стояла рядом с двумя другими женщинами, ему незнакомыми.

– Ты что, заставишь нас стоять на улице всю ночь? – Тео почти не слышал Джиа. Он смотрел на Люси. Она надела сверкающий серебристый топ с узкими бретельками и короткую черную юбку. Такого количества ее кожи он не видел с того раза, когда Люси погружалась в гидростатический бак. Но тогда она так не выглядела. Тогда она была огромной, бесформенной женщиной. Сейчас перед ним стоила крепкая, уверенная в себе женщина с хорошей фигурой. Он – пошляк. Тео это признавал. Но он знал лишь то, что та Люси, которая стоит перед ним, широко раскрыв глаза и распустив по плечам блестящие волосы, – горячая штучка.

– Я – Мери-Фрэн, сестра Люси. Я о вас все уже знаю, Тео.

В его руку сунули маленькую, мягкую ладошку, и это заставило его оторвать взгляд от настоящей Люси. Маленькая Люси с жаром трясла его руку.

– Это называется дать вам на чай? – спросила она, протягивая пятерку.

Тео рассмеялся и вернул ей деньги. Забавно было видеть женщину, похожую на Люси, но настолько отличающуюся от нее. Он поднял взгляд и увидел, что та, настоящая, ему улыбается.

– А это Вероника Кинг и Мария Бандерас. – Люси представила Тео своих сотрудниц.

– Прошу вас, входите, дамы.

Люси шла последней, и Тео вдохнул – действительно рай.

– Ты сегодня очень красивая, – шепнул он ей на ухо. Люси быстро повернула голову, и прядь ее волос задела его подбородок. Ему это понравилось. И хотя он знал, что это самое глупое из того, что он может сделать, ему захотелось схватить эту прядь волос и изо всех сил прижаться губами к губам Люси.

– Спасибо, Тео.

Ее глаза притягивали. Она приподнялась на цыпочки и прижалась губами к его щеке. Со стороны это выглядело таким же мимолетным, светским поцелуем, каким одарила его Джиа минуту назад. Но по ощущению он был совсем другим, и когда теплые губы Люси прикоснулись к его лицу, Тео машинально повернулся навстречу этому поцелую, и их рты слегка соприкоснулись.

И проскочила электрическая искра.

Люси отстранилась, отвела взгляд и побежала догонять других женщин, уже окруженных кучкой поклонников. Тео забеспокоился, освоится ли Люси в этой толпе. Его волновало, не обидят ли ее, сумеет ли она при необходимости защитить себя. Потом он вспомнил ее позу воинственной принцессы на беговой дорожке школы в Майами-Спрингс и понял, что с ней все будет в порядке.

К тому же Люси никак не сможет выйти из клуба так, чтобы он не узнал, в котором часу и с кем она ушла. Уж об этом он позаботится.

В час тридцать Тео устроил себе перерыв и решил поискать Люси. На это не понадобилось много времени: она танцевала с парнем, похожим на латиноамериканского любовника. Она смеялась, запрокинув голову. Тео стоял неподвижно, уставившись на ее бедра. Движения Люси не имели отношения к ее ежедневным упражнениям, они были полны соблазна. Тео с трудом сглотнул, и в это время Люси повернулась и увидела, что он смотрит на нее.

Мелодия закончилась, и Люси несколько раз покачала головой, отказываясь от предложения, которое делал ей партнер по танцу. Тео вздохнул с облегчением, когда Люси села за маленький столик для коктейлей у самого бара. Одна.

– Что ты пьешь? – Она улыбнулась ему.

– Диетическую кока-колу, – крикнула она, чтобы перекрыть музыку. – Это проверка дневника?

Он рассмеялся:

– Нет. Я собирался заказать тебе еще. Сейчас вернусь.

Тео взял два бокала, вернулся к столику и уселся на табурет рядом с Люси. Он знал, что разговаривать будет сложно из-за громкой музыки, но даже просто посидеть рядом с ней было здорово.

Тео обвел глазами клуб и увидел Джиа, окруженную поклонниками, она сидела на красном бархатном диване на возвышении в глубине зала. В этом клубе не было комнат для особо важных посетителей, их роль выполняла платформа, уставленная диванами и креслами и устланная персидскими коврами.

Его взгляд упал на миниатюрную Люси по имени Мери-Фрэн, которая шумно веселилась у бара вместе с Вероникой и Марией. Он вопросительно поднял брови.

– У моей сестры кризис супружеской жизни! – крикнула Люси ему в ухо. – Я думаю, ей просто нужно выпустить пар!

Он посмотрел на сверкающее лицо Люси и улыбнулся. Ни о чем не думая, он поднес руку к ее щеке и прикоснулся к гладкой коже. Глаза Люси мгновенно стали круглыми. Тео захотелось дать себе пинка. Ему необходимо не только перестать думать о том, чтобы прикасаться к ней и целовать ее, но и перестать делать это.

– Хочешь потанцевать?

– Пожалуй, нет. – Она покачала головой и потянула напиток через соломинку.

– Почему?

Люси пожала плечами:

– Наверное, я слишком стесняюсь. – Она наклонилась ближе к Тео, и мысли о рае затуманили его мозг. – Меня беспокоит, что думают окружающие.

Тео рассмеялся:

– Тебя не слишком это беспокоило, когда ты танцевала с тем героем-любовником. – Люси тоже расхохоталась:

– Он никак не хотел смириться с отказом.

– Давай потанцуем.

– Нет.

– Извини. Отказ не принимается. – Тео схватил ее за руку и вытащил на танцплощадку, а в мозгу его в это время билась одна мысль: «Глупец! Глупец! Глупец!» Он велел себе заткнуться и крепче прижал к себе Люси, ощущая ее женскую мягкость каждым дюймом своего твердого мужского тела, не исключая и той его части, которая с каждой секундой становилась все тверже.

Танец не был похож на медленный, но Тео было наплевать. Он двигался так, как ему сейчас хотелось.

– Ты стараешься замаскировать меня своим телом, Тео? – Он усмехнулся:

– Я здесь только для того, чтобы помогать.

– Это ничему не помогает. Отпусти меня. – Люси попыталась отодвинуться от него.

– Расслабься, Люс. Я собираюсь сказать тебе кое-что, и это может показаться резким, но ты должна меня выслушать.

Тео позволил ей отстраниться на такое расстояние, чтобы она могла посмотреть ему в лицо. Люси нахмурилась.

– Что? Я тебя даже не слышу!

Тео взял ее за руку и повел мимо бара, через кухню, к задней двери клуба. Люси ахнула, когда они вошли в маленький тихий дворик, который вел к квартире владельца клуба.

Тео жестом предложил ей сесть на подушки шезлонга рядом с папоротником в кадке. Сам он сел в шезлонг напротив.

– У тебя привычка все время беспокоиться о том, что думают другие, глядя на тебя.

– Не совсем так. – Люси сдвинулась на краешек сиденья, словно готовясь в любой момент убежать. – Просто сначала меня беспокоило, что люди на меня смотрят, потому что я слишком много ем, что я заметила, что меня злит, а со временем я на этом зациклилась и злилась еще больше, потому что ела слишком много и люди на меня пялились. Весело, да?

Она попыталась встать, но Тео схватил ее за руку.

– Ты теперь стала другим человеком. – Лицо Люси смягчилось. Она кивнула:

– Я пытаюсь.

– Послушай, Люс. Вот к чему я веду: жизнь не сводится к тому, сколько ты весишь и какой размер носишь. Она гораздо шире.

Люси непонимающе посмотрела на него.

– Тебе нужно на некоторое время перестать думать об этой чепухе. Как ты выглядишь – не самое главное.

– Спасибо, что ободрил меня. – Она встала, и Тео встал тоже.

– Я только хочу сказать, что жизнь гораздо богаче. Может быть, тебе надо немного расширить горизонты.

Она склонила голову к плечу и улыбнулась ему.

– С каких это пор ты стал философом, Тео?

– Думаю, это произошло года три назад. А что ты делаешь в следующие выходные?

– Ничего.

– Тогда я бы хотел показать тебе одно место, где никого не интересует, какой у тебя в теле процент жира. Где никто не будет судить о тебе по твоему внешнему виду. Место, где ты сможешь забыть о своих проблемах. – Музыка внутри клуба на несколько секунд замолкла, и во дворике стало тихо, так тихо, что они услышали шум океана.

– Я не знаю такого места, Тео, – прошептала Люси.

– А я знаю.

Она пожала плечами:

– Хорошо. И что девушка должна надеть в такое место?

– Удобные туфли и козырек от солнца, – улыбнулся он.

– Я – Бадди, брат Тео. У меня умственная отсталость, и я звезда легкой атлетики.

Едва подъехав к стадиону Университета Южной Флориды, Люси сразу же увидела братьев Редмонд. Она понятия не имела, чего ей следует ожидать, Тео сказал ей только, что Бадди шестнадцать лет, что у него синдром Дауна и что Люси должна приехать в Тампу на выходные, чтобы посмотреть, как он выступает на играх штата Флорида.

А теперь Бадди стоит очень близко от нее, лицо его горит от восторга, он широко улыбается влажными губами и смотрит на нее сквозь толстые стекла очков, ожидая ответа.

– А я Люси, – вот что она ответила, и они пожали друг другу руки.

Тео держался позади, как всегда, спокойный и красивый, в красной рубашке поло с надписью «Тренер Специальной олимпиады Майами-Дейд», вышитой слева на груди. Тео – тренер Специальной олимпиады? Он ей об этом никогда не говорил.

– Я знаю, кто вы, Люси. – Бадди медленно кивнул ей. – Вы – та красивая толстая леди, вместе с которой Тео показывают по телевизору. Ваша задница сейчас выглядит намного лучше, чем раньше. – Он говорил без умолку. – Я вешу сто двадцать шесть фунтов, и я не ем вредную еду – разве только если Тео вечером слишком устал, чтобы готовить, поэтому я побеждаю на соревнованиях. Моя мама не позволяла мне растолстеть, как толстеют многие люди с синдромом Дауна.

Люси представления не имела, как на все это реагировать.

В этот момент стайка из четырех подростков прошла мимо, все в футболках разного цвета, все явно спортсмены из команды Специальных олимпийских игр. Они увлекли Бадди за собой с громкими приветствиями и возбужденными объятиями.

Тео крикнул ему вслед:

– Встретимся в палатке главной регистрации в четыре! Не опаздывай – мы обедаем с тетей Вив и дядей Мартином перед церемонией открытия!

– Понял, братец!

Бадди помахал Тео, подмигнул Люси и исчез в море людей, которые шагали по направлению к указателю «Олимпийская деревня».

Тео повернулся к ней и широко улыбнулся.

– Иногда он высказывается слишком прямо.

– А ты говорил, что никого не будет волновать размер моей задницы!

Тео рассмеялся, положил руку ей на плечо и дружески сжал его.

– Как доехала? Тебе понравилась Аллигатор-элли?

На шоссе из Майами в Тампу было мало такого, что могло понравиться, если только вас не приводят в восторг пустынные болота и отсутствие мобильной связи.

– Я в дороге расслабилась. Слушала хорошую музыку и добралась очень быстро.

– Здорово. Как ты думаешь, тебе удобно будет остановиться у нас? Это было бы гораздо лучше, чем в отеле.

Люси нахмурилась.

– У вас – это у кого? У тебя и Бадди? Я не думаю, что это…

– У лучших друзей моих тети и дяди здесь есть зимний дом, но они сейчас уехали в Бостон. Свой дом они отдали на неделю в наше распоряжение.

Ой-ой. Люси собиралась остановиться в гостинице «Ред руф инн», а не жить под одной крышей с Тео и его родственниками.

– Там места предостаточно для всех. А Вив и Мартин будут очень рады с тобой познакомиться.

Люси покачала головой:

– Я не могу злоупотреблять вашим гостеприимством. – Тео рассмеялся:

– Не говори глупости. Мне очень нравится твое общество, а этот дом такой большой, что мы в нем можем и не найти друг друга. К тому же там живут горничная, кухарка, садовник и человек, обслуживающий бассейн. Насладись этим домом вместе с нами.

Она почувствовала, как у нее широко раскрылись глаза.

– Прошу тебя, соглашайся, Люси.

Тео смотрел ей в лицо с такой восхитительной нежностью, что у Люси перехватило дыхание. Она не могла отказать ему, ведь он и не подозревал о том, что делают с ней эти синие, как море, глаза, как он смущает ее своей нежностью, возбуждает своим прикосновением, какой потерянной она себя чувствует, когда расстается с ним.

Этот мужчина, который так сильно сжимает ее плечо, – ее друг. Ее тренер. Ее деловой партнер. Да, она влюбилась в Тео с первой их встречи. Но он не был ее любовником, и, несмотря на искры, которые проскакивали между ними, он, кажется, предпочитает оставаться только ее другом.

Чем быстрее она сможет с этим смириться, тем вернее сохранит рассудок. И тем больше удовольствия получит от следующего свидания с Тайсоном.

– Конечно, Тео. Я согласна.

Тео подвел ее к большой бело-голубой полосатой палатке, где десятки добровольцев раздавали значки.

– Тео! – Пожилая леди в шляпке, украшенной симпатичными маленькими рыбками, тепло улыбалась ему. – Что я могу для тебя сделать, красавчик?

– Привет, Мими. – Тео поцеловал ее в щеку. – Это мой друг, Люси Каннингем, ей нужен пропуск на эти выходные.

– Добро пожаловать, Люси! – Мими распахнула объятия, перегнулась через столик и прижала Люси к своей большой груди. – Друг Тео – мой друг.

Мими покопалась в коробке с конвертами из плотной бумаги.

– А, вот оно. – Она отогнула клапан конверта и достала ламинированную карточку на длинном шнурке, на которой было написано «Пропуск повсеместного доступа».

– Вы впервые на играх штата?

Люси продела голову в петлю и повернула карточку надписью наружу.

– Собственно говоря… э… – Люси тут же забыла, что она собиралась сказать, потому что Тео протянул руку и, вытащив из-под шнурка ее собранные в хвост волосы, погладил ее по затылку. – Это моя первая Специальная олимпиада.

Мими в изумлении открыла рот:

– О, вот как! – Она с видом заговорщицы улыбнулась Тео, затем сжала руку Люси обеими руками. – Вас ждет большое потрясение, милочка.

Они отправились обедать в мексиканский ресторан на Фаулер-авеню, где Люси заказала филе-гриль, пестрые бобы и салат. Ее совершенно очаровали родные Тео.

Вивиан и Мартин Редмонд оказались гораздо старше, чем предполагала Люси, пожалуй, им было уже за восемьдесят, и скоро она узнала, что они двоюродные бабушка и дедушка Тео. Вивиан была благожелательна и добра. А Мартин всех смешил своими шутками. Люси заметила, что поразительная синева глаз Тео в клане Редмондов передавалась по наследству по мужской линии. Мартин, видимо, тоже в молодости был красавцем. Люси смотрела на Тео и его дядю, и ее вдруг пронзила грустная мысль: как хорошо было бы быть рядом с Тео, когда он станет восьмидесятилетним обаятельным стариком, отпускающим шуточки своим внукам во время обеда в каком-нибудь мексиканском ресторане.

Люси тут же опомнилась, мысленно запретив себе быть такой сентиментальной дурочкой.

– Люси, на меня произвели большое впечатление ваши успехи в передаче «Проснись, Майами!».

Каким бы благожелательным ни было замечание Вивиан, оно снова вернуло Люси в реальный мир. А ведь она уже несколько часов не думала о себе как о Люси Каннингем, подопытной морской свинке средств массовой информации. Не думала о том, как она выглядит в шортах, не слишком ли у нее толстые верхние части рук для этой майки без рукавов и не похожа ли она на потеющую на солнце свиноматку.

Она посмотрела на Тео через круглый стол, и он ей улыбнулся.

– Спасибо, Вивиан, – сказала Люси.

– Расскажите о вашей семье, Люси. У вас есть братья и сестры?

И она вдруг отчетливо поняла, что никто не будет разглагольствовать насчет приема калорий, или насчет того, сколько упражнений для пресса она делает каждый день, или сколько дюймов она потеряла в окружности бедер. Они уже перешли к другой теме. Люси с облегчением вздохнула.

– Мама с папой вышли на пенсию и переехали в Форт-Лодердейл пару лет назад, а я уехала из Питсбурга и перебралась во Флориду, чтобы быть ближе к ним. У меня есть старшая сестра, она замужем и живет в Атланте, у нее трое детишек. И еще младший брат, у него медицинская практика в Питсбурге.

За столом стало очень тихо, и Люси увидела, как вилка Тео замерла в воздухе. Затем он положил ее и прочистил горло.

– Интересно, – сказал он. – Я не знал, что твой брат – медик.

– Он педиатр. У него сейчас первый год из трех лет стажировки. Мы редко его видим, потому что, как говорят, это самый сложный год.

– Я тоже об этом слышал.

– Тео собирался стать доктором, – небрежно объявил Бадди. – Но потом мама и папа умерли, и ему пришлось вернуться домой, чтобы быть со мной, и тогда его подружка сказала, что не может его любить, раз он не собирается стать врачом. Ну и ладно, все равно она Нортону не нравилась.

Бадди протянул руку и погладил волосы Тео, словно для того, чтобы утешить старшего брата. А затем неожиданно расплакался.

От смущения у Люси зудело все тело. Ей казалось, что она вторглась в частные дела семьи.

Вивиан обняла Бадди, Мартин печально пожал плечами, а Тео с грустной улыбкой взглянул на Люси.

Это стало для Люси последней каплей. Тео оказался совершенно не тем человеком, за которого она его сначала приняла. Он один растит брата. У него хватает терпения тренировать неполноценных спортсменов. У него есть мечта поступить в медицинский колледж. Он получил свою долю потерь и боли. И сумел при этом сохранить чувство юмора.

Она со стыдом вспомнила, как еще недавно считала, что Тео – просто красивое лицо и идеальное тело. Как могла она судить о человеке по его внешности?

И Люси поняла, что как бы она ни пыталась это отрицать, скорее в Диснейленде начнется снежная буря, чем ей встретится мужчина, которого она желала бы больше, чем Теодора Редмонда.

Пышность церемонии открытия удивила Люси. Она ожидала скромного малобюджетного мероприятия и, уж конечно, не такого роскошного. Тысяча семьсот спортсменов в возрасте от восьми до восьмидесяти лет стояли группками под яркими прожекторами на поле и под синим, как кобальт, вечерним небом, и их футболки радугой сверкали на беговой дорожке стадиона.

Громкая, бодрящая рок-музыка понеслась из динамиков, когда вереница полицейских автомобилей с ревом выехала на газон, их фары и сирены вызвали бурный восторг толпы. Потом небольшая группа полицейских вынесла на стадион факел, завершая последние десять миль пробега с олимпийским огнем через весь штат.

После горячей приветственной речи распорядителя церемонии со своего места поднялась молодая женщина, которой поручили прочесть клятву Специальной олимпиады. Она медленно приблизилась к микрофону, заметно волоча левую ногу. Все могли ясно видеть ее физический недостаток. Она встала во весь рост перед огромной толпой и, волнуясь, но громко и четко произнесла клятву Специальной олимпиады.

– Даруй мне победу, – говорила она. – Но если я не смогу победить, даруй мне смелость в борьбе за победу.

Люси сидела на открытой трибуне между Мартином и Вивиан, ее охватило чувство смирения, а на глаза навернулись слезы. Она спрашивала себя, сколько часов надо было тренироваться, чтобы пройти это короткое расстояние до подиума и произнести такие простые слова. Она спрашивала себя, сколько мужества потребовалось этой женщине, чтобы сделать то, что сделала она.

Внезапно ей стало ясно, почему Тео пригласил ее сюда. Он хотел ненавязчиво преподать ей наглядный урок. Хотел, чтобы она увидела перспективу собственной борьбы. Тео, который находится сейчас где-то здесь, в море красных футболок, очень мудрый человек.

Люси попыталась незаметно смахнуть слезы со щек.

– Не смущайтесь, дорогая, я тоже каждый раз плачу. – Вивиан вручила ей бумажный платок. – Нельзя не испытывать благоговения при виде того, какие во всех нас заложены возможности.

Люси очень понравились слова Вивиан и ее спокойная улыбка, и она сказала ей об этом. Вместе они смотрели, как полицейские вручили факел нескольким участникам Специальной олимпиады, и те обежали вокруг поля и зажгли Пламя надежды Специальной олимпиады. Огонь взметнулся высоко в темное небо.

Распорядитель провозгласил:

– Объявляю Игры открытыми!

Соревнования начались рано утром следующего дня и закончились уже ближе к вечеру. Тетя и дядя Тео продержались лишь несколько часов, а потом солнце и жара вынудили их вернуться домой. Но они успели увидеть, как выступил Бадди в беге на сто метров и прыжках в длину и как потом ему вручали медали.

Дважды за это утро Люси, Вивиан и Мартин уходили со своих мест на трибуне на тенистую площадку для пикника, где был установлен пьедестал почета под растениями в кадках. Дважды Бадди стоял на самой верхней ступеньке из трех, когда доброволец нажимал кнопку музыкального ящика и звучала олимпийская мелодия. Дважды Бадди улыбался, выбрасывал кулак в воздух, а как только смолкала музыка, кричал:

– Кто меня теперь любит?

Когда он сделал это во второй раз, Люси повернулась к Тео, чтобы спросить, что имеет в виду Бадди, но Тео уже начал объяснять. Он сказал, что это ритуал Бадди на удачу и что он придерживается его с восьмилетнего возраста, когда выиграл первые соревнования на Специальной олимпиаде.

– Это был заплыв на двести метров брассом. И прямо перед началом мама подошла к бортику бассейна, обняла его и сказала: «Все любят тебя, Бадди». И когда он первым прикоснулся к стенке, то сорвал с себя очки, выбросил кулак в воздух и закричал: «Кто меня теперь любит?» Все рассмеялись, и с тех пор он всегда побеждал.

К четырем часам того дня у Бадди на шее висело уже шесть золотых медалей, а Люси казалось, что она сама пробежала марафон. Она обессилела от жары и накала эмоций, но не могла оторвать глаз от соревнований. Ей казалось, что вокруг все время все обнимаются, и это ее завораживало. Объятия были не менее важны, чем медали. После теннисного матча победительница упала на колени и поцеловала корт, и тут же ее задушили в объятиях тренер, родители, друзья и даже соперница. Когда высокий, сильный прыгун в высоту задел планку плечом и расплакался от разочарования, его соперники бросились успокаивать его.

Часов в пять Тео отвез Люси и Бадди домой, где они собирались поесть, принять душ и переодеться к вечерней церемонии закрытия и танцам в честь победы. По дороге со стадиона Бадди только и говорил, что об этих танцах. Очевидно, танцы были очень важным событием летних Игр.

– Ты пойдешь сегодня на танцы, Люси? – Бадди повернул свое возбужденное загорелое лицо к Люси, которая сидела на заднем сиденье машины Тео и наслаждалась кондиционером.

– Я не очень-то хорошо танцую, Бадди.

– О, неужели ты хочешь испортить всем праздник! – Он отвернулся, явно разочарованный.

Тео поймал ее взгляд в зеркале заднего вида и улыбнулся.

– Сегодня все это может измениться, Люс, – сказал он. Когда они приехали, ужин был уже готов, а Мартин и Вивиан ждали их в похожей на пещеру столовой, потягивая коктейли. Они выглядели посвежевшими и отдохнувшими Люси умирала от голода. Она еле сдерживалась, чтобы не наброситься на ужин, состоящий из палтуса на гриле с овощами, холодной закуски из кукурузы и салата. Ей хотелось совать еду себе в рот прямо руками до тех пор, пока она не потеряет способность двигаться. Но она заставила себя медленно съесть разумную порцию, пользуясь столовыми приборами и наслаждаясь обществом.

После ужина Люси едва успела принять душ и переодеться, как им уже надо было снова ехать. Она привезла с собой только один красивый наряд – открытое платье размера L, без всяких Х-ов, на ярлыке. Это было платье прямого покроя с молнией на спине и низким вырезом, выдержанное в приглушенных оранжевых и розовых тонах. Люси надела легкие сандалии, нанесла немного блеска на губы и побрызгала себя духами «Парадайз эуэйтс». Волосы она оставила распущенными, чтобы они высохли естественным образом.

Люси делала запись в дневнике питания, когда Бадди позвал ее снизу, из длинного коридора.

– Люси! Поехали! Мне нельзя опаздывать!

Она спустилась в прихожую и сразу заметила, какой у Бадди щегольской вид в белоснежной рубашке на пуговках и модных летних брюках. Его короткие волосы блестели от геля, лицо было чисто вымыто. Когда Люси спросила Бадди, почему он не надел свои золотые медали, он посмотрел на нее словно на марсианку.

– Неприлично надевать медали на танцы. Как будто ты хвастаешь.

В прихожую вышел Тео, позвякивая ключами от машины и похлопывая по карманам брюк в поисках бумажника.

Он был в светло-голубой свободной сорочке из вискозы, белых полотняных брюках и сандалиях. Казалось, он отмылся до скрипа. Так и светился на солнце. И от него исходил божественный запах. В открытом вороте рубашки, чуть ниже ямки под шеей, курчавились золотисто-каштановые волосы.

У Люси вдруг возникло странное желание лизнуть его в это место.

Тео остановился, повернулся и слегка нахмурился, глядя на Люси, будто услышал ее мысли. Конечно, это вызвало бы проблемы, ведь друзья, как правило, не лижут друг друга в шею; по крайней мере она так никогда не поступала ни с кем из друзей.

– Мы уже можем ехать? – нетерпеливо спросил Бадди. – Вы уставились друг на друга как в телевизоре, а мне очень хочется танцевать.

Церемония закрытия оказалась короткой и теплой. Пока вручали несколько специальных наград, тело Люси пылало. Тео сидел рядом с ней на трибуне, и его бедро было прижато к ней. Люси могла думать только о том поцелуе, которым они обменялись на другой беговой дорожке, в другом городе, о том поцелуе, который они договорились считать ошибкой. И еще о том, как бы исхитриться и снова получить поцелуй.

Люси слегка повернулась к Тео. Он смотрел на нее, снова странно нахмурив брови и избегая ее взгляда. Он разглядывал ее лицо, особенно внимательно изучал губы.

Люси подумала, что нужно скорее сказать что-нибудь смешное, иначе она сейчас обнимет Тео Редмонда за шею и поцелует своего тренера на глазах у тысяч жителей Флориды с задержками развития.

Ее спасло от этого унижения то, что распорядитель объявил об официальном завершении Игр и прибавил:

– Кто-нибудь хочет потанцевать?

Началась неразбериха. Спортсмены ринулись с трибун заполнили поле, они прыгали, бегали и кричали, пока дней не начал программу.

Люси и Тео немного задержались на трибуне, чтобы сверху хорошенько рассмотреть происходящее.

Многие девушки и женщины были в красивых платьях самых разных фасонов. Мальчики и мужчины щеголяли в чем угодно – от обычных шорт и футболок не по размеру до больших костюмов.

Толпа впала в неистовство, когда диск-жокей поставил «Чикен дэнс», за ним «Вули-Були», потом «Макарену».

– Диджею надо сбавить темп, – сказала Люси Тео. – Он уже прокрутил все самые лучшие песни, а ведь еще нет даже половины девятого.

– Потанцуй со мной, Люс. – Тео схватил ее за руку и рывком поднял на ноги.

– Но… – Люси неуверенно двинулась вперед, одергивая платье.

– Сегодня никаких «но». – Тео повел ее вниз по лестнице, потом через дорожку, по пути здороваясь с десятком знакомых людей, но не останавливаясь. Наконец они вышли на поле.

– Я не самая лучшая в мире танцовщица, Тео.

– Разве здесь это важно? – Он широким жестом обвел окружающую их толпу и улыбнулся Люси.

Она не могла не признать, что Тео прав. На травяной танцплощадке происходило довольно необычное движение, и часто для этих танцев не требовалось ни партнера, ни даже Ритма. Одна женщина увлеченно танцевала нечто в стиле шестидесятых годов. Сквозь толпу пробиралась длинная цепочка людей, танцующих что-то свое. Танцоры радостно дергались и разбивали по дороге маленькие группы других танцоров. Еще одна шеренга женщин танцевала, высоко вскидывая ноги. Некоторые вальсировали. А кое-кто просто прыгал и вопил.

Кажется, Люси еще никогда не попадала в общество стольких людей, которым было совершенно наплевать, что о них думают другие.

– Спасибо, что пригласил меня на этот уик-энд. – Лицо Тео смягчилось, и в ярком свете огней стадиона его глаза сверкнули.

– Спасибо, что приехала.

Диджей выбрал именно этот момент, чтобы поставить песню Элвиса Пресли «Не могу не влюбиться», услышав которую Люси застонала и отвернулась от Тео.

– Тебя смущает Элвис?

– Только некоторые его песни.

Рука Тео легла ей на талию. Он придвинул Люси ближе к себе. Она чувствовала, как сливается с ним, и прижалась щекой к его твердой, но удобной груди. Почему у Тео все так ей подходит? Почему его грудная клетка под ее щекой такая уютная? Почему ей не неприятен запах его кожи? Почему ее не раздражает звук его голоса?

Рука Тео погладила ее волосы, и Люси вздрогнула. Она попыталась отодвинуться, но он удержал ее, и она почувствовала, как его губы прижались к ее макушке.

– Ты понравилась Вив и Мартину, Люс.

– Мне они тоже понравились.

– Ты сегодня очень красивая.

– Господи. Перестань, Тео.

Она оттолкнула его, вырываясь из объятий, но при этом ее лицо приблизилось к его лицу. Он наклонил голову, и его губы оказались слишком близко от ее губ.

Сердце Люси учащенно забилось.

– Я думаю, нам следует держаться подальше от беговых дорожек. На беговой дорожке мы совершаем ошибки.

– Проклятие, Люси. – Дыхание Тео было теплым и сладким на ее губах, и ей надо было лишь слегка податься вперед, и они снова начнут целоваться. Именно этого ей хотелось. Именно этого она боялась.

– Можно с вами потанцевать?

Они отпрянули друг от друга и посмотрели вниз на произнесшего эту просьбу. То был мужчина ростом не больше пяти футов, по крайней мере шестидесяти лет от роду, с четырьмя бронзовыми медалями на пухлой шее и широкой улыбкой на лице эльфа. Он смотрел на Люси с неприкрытым обожанием. Изо рта у него сочилась слюна.

– Конечно, – сказала Люси и почувствовала, как руки Тео отпустили ее. Вероятно, это к лучшему. Конечно, к лучшему. Она улыбнулась своему новому партнеру и положила ладонь на его плечо, а он обнял ее за талию, глядя на нее снизу вверх.

– Вы такая красивая, – сказал он. – Меня зовут Фред. Вы замужем?

Они вернулись домой около половины одиннадцатого. Вив и Мартин уже спали, Бадди тоже сразу отправился в постель. Для него этот день был очень долгим.

Люси пожелала Тео спокойной ночи и уже собиралась пойти по длинному коридору к своей гостевой комнате, когда он окликнул ее:

– Не хочешь поплавать?

Конечно, она хочет. Или нет? Конечно, ей хочется подольше побыть с Тео. Нет, не хочется.

– Я не привезла с собой купальник. Мне очень жаль. – Она мило улыбнулась ему. – Спокойной ночи.

– Тебе не нужен купальник.

У Люси в голове все смешалось. Потом она сказала:

– Нет, нужен. Нужен. Ты даже не можешь себе представить, до чего мне необходим купальник. – От смеха Тео румянец смущения залил все ее лицо. – Спокойной ночи, Тео.

– Мы можем выключить освещение бассейна, Люс. Вокруг него забор высотой в двадцать футов, поэтому нас может увидеть только спутник-шпион.

Неужели он говорит это серьезно? Тео хочет купаться нагишом!

– Нет, спасибо.

– Ладно. Сдаюсь. В домике для переодевания полный шкаф купальников. Подберем тебе подходящий. Пойдем.

Люси рассмеялась, восхищаясь его стратегией, и пошла вслед за Тео. Через прихожую, по главному коридору, через гостиную они направились к огромной крытой веранде, окружавшей бассейн. Прошли мимо двух изысканных фонтанов, из которых бежали журчащие струйки воды, и вдоль стены большого дома вышли к домику у бассейна. Тео включил свет.

Внутри большой гостиной, обставленной со вкусом сделанной мебелью из лозы и кованого железа, сбоку были устроены две небольшие раздевалки. Тео открыл шкаф у входа в комнату для дам.

– Вот, смотри. – Дверца распахнулась, и взгляду Люси предстала коллекция купальников, которая могла соперничать с коллекцией среднего универмага. – Какой размер ты носишь?

Это был такой простой вопрос. Но у нее онемели губы. Тео оглянулся через плечо.

– Ты хочешь цельный или раздельный?

Люси громко рассмеялась. В последний раз она надевала раздельный купальник в четвертом классе. Ее купальник был цвета апельсина. И она помнила, что у него была раздражающая привычка врезаться в тело, когда она выныривала из глубины.

– Цельный, – пробормотала она.

Тео вытащил вешалку, на которой висел цельный купальник, к нему был прикреплен ярлычок с ценой. Тео отыскал у бокового шва указатель размера.

– Здесь написано «двенадцать». Не слишком большой? Слишком большой?

Люси выхватила купальник из его руки и исчезла в дамской раздевалке.

– Встретимся у бассейна, – предложил Тео. – Хочешь выпить?

– Я хочу «Маргариту»! – крикнула она. – Большую холодную «Маргариту» с солью на ободке и тарелку начос с курицей, политых сметанным соусом.

Последовало продолжительное молчание, потом Тео сказал:

– Сейчас принесу светлого пива.

Люси посмотрела на свое отражение в зеркале и не поверила глазам. Да, купальник ей впору. И даже сидит прекрасно.

– Светлое пиво идеально подойдет, – ответила она Тео. – И я просто пошутила насчет начос. Клянусь.

Переодевшись в плавки, Тео прошел к полностью оборудованной кухне на другом конце веранды. Ему пришлось признать, что жить так очень приятно, но он спрашивал себя, чем пришлось пожертвовать друзьям Вив и Мартина ради такого богатства. Тео ничего о них не знал, кроме того, что они щедрые, обладают деньгами и вкусом, однако он догадывался, что люди, которым пришлось много работать, чтобы так разбогатеть, упустили некоторые простые радости жизни. Например, возможность расслабиться. Или проводить время со своей семьей. Интересно, как часто им удавалось поплавать в своем собственном бассейне?

Тео откупорил бутылки с пивом и принес их к краю бассейна, потом нырнул в воду. Вода ласково освежала его разгоряченную кожу, прохлада охватила все тело, пока он плыл. Он решил проплыть несколько раз из конца в конец бассейна, пока Люси переодевается, надеясь, что в голове немного прояснится.

Да, у него появилась проблема. Этой проблемой была Люси и его неконтролируемое желание. Тео понимал, что абсолютно недопустимо было обнимать ее и пытаться поцеловать, но, когда она стояла перед ним сегодня вечером на поле, с широко раскрытыми глазами, такая притягательная и так приятно пахнущая, он поддался своим инстинктам. Единственное, что было важно, – как можно теснее прижать ее к себе.

Им оставалось провести вместе больше шести месяцев. Тео чувствовал, что Люси носит в душе какую-то незаживающую рану, но открыться ему пока не готова. А значит, он тем более не имеет права пользоваться тем, что привлекает ее. Ведь, не собираясь начинать с ней серьезные отношения, он мог причинить Люси новую боль. А этого допустить нельзя.

Оттолкнувшись от стенки, Тео увидел, что Люси стоит у бортика бассейна. Он вынырнул на мелком месте и стряхнул воду с лица рукой.

Он не видел Люси в купальнике с прошлого ноября, и это зрелище показало ему то, чего не могли дать одни только цифры. Перед ним стояла преобразившаяся женщина. От нее просто дух захватывало.

Она высоко держала голову. Ее красивые руки были свободно опущены вдоль туловища. Тео видел изгибы ее бедер, впадину талии, округлость груди. Ее живот слегка выступал под купальником и добавлял фигуре женственности.

Увидев ее такой, Тео почти пожалел, что ей придется продолжать сбрасывать вес. Ему она казалась сейчас идеальной.

Люси изящным движением ноги потрогала воду, и Тео подумал, что если бы у него была ясная голова, он бы сосредоточился на оценке ее мышц, а не на желании поцеловать бархатистую кожу ее бедра.

– Прыгай ко мне.

Она прыгнула, едва не задев его голову. Тео смахнул воду с лица и рассмеялся:

– Я сказал, прыгай ко мне, а не на меня.

– Извини.

Однако она совсем не выглядела виноватой. Откинув назад волосы, Люси улыбнулась ему, потом игриво хохотнула. Сейчас она была мокрой шалуньей, дерзкой девочкой. Тео необходимо было прикоснуться к ней, иначе он распадется на тысячу кусочков несбывшихся надежд… Только можно ли как-нибудь устроить так, чтобы это прикосновение казалось случайным? Единственное, что пришло ему в голову, – это окунуть ее в воду, а потом гоняться за ней по всему бассейну, словно они дети. Но кого он этим обманет? Все слишком очевидно.

И вдруг он очутился под водой. Руки Люси толкали его голову все глубже и глубже. Он удивленно рассмеялся, почувствовал, как пузырьки воздуха вырываются из его рта и поднимаются на поверхность. Он включился в игру и, чтобы отомстить, обхватил колени Люси и перебросил ее через плечо, и она с криком и плеском упала в воду за его спиной.

Люси стала быстро удирать, но Тео оказался проворнее. Он схватил ее за щиколотку и дернул назад, к себе, и пока она беспорядочно махала руками в тщетной попытке освободиться, вдруг осознал, что ему очень весело. Он уже давно так не веселился в обществе женщины. И это веселье отнюдь не было невинным.

Люси вывернулась из его рук и всплыла на поверхность, чтобы глотнуть воздуха. Тео все еще не отпускал ее лодыжки. Он широко развел руки в стороны, одновременно раздвигая ее ноги, потом дернул. Она свалилась прямо на него и обвила ногами его талию раньше, чем он успел это осознать.

Руки Люси обвились вокруг его шеи, и она приблизила свои губы к его губам. Тео сморгнул воду с ресниц, зная, что за этим последует поцелуй, который они уже не смогут назвать случайным.

Он понимал, что этот поцелуй будет чем угодно, только не ошибкой. Или самой большой ошибкой, которую он сделал за свою жизнь.

Тео свел руки в воде, и они обхватили ягодицы Люси. Она вздрогнула. Он сжал пальцы, ощутил мышцы, плоть, женщину, и Люси вздохнула так мило, как ни одна женщина, которых он помнил. В ту же секунду нос Тео уловил аромат духов «Парадайз эуэйтс», смешанный с хлоркой, и это было последней каплей. Ему стало все равно, что произойдет после этого поцелуя, – важен был только сам поцелуй, этот поцелуй и эти ноги, обвившиеся вокруг него, и эта мягкая круглая попка, которую он сжимал руками.

Тео впился ртом в ее губы как раз в тот момент, когда Люси устремилась к его губам, и им обоим стало больно. Но они не остановились. Они излечили мгновенную боль губами друг друга и языками, и Тео осознал, как он изголодался по поцелую. Изголодался по женщине, женщине, с которой мог бы соединиться.

Он изголодался по такой женщине, как Люси.

Ее пальцы вцепились в его волосы, она притянула Тео к себе еще ближе, сжимая его бедрами так крепко, что он опасался за свои ребра.

Неожиданно громко хлопнула дверь, тут же ярко вспыхнули огни над головой. Люси и Тео отпрянули друг от друга, забив руками и ногами по воде и хватая ртом воздух.

– Какого черта? – гневно вопросил Тео.

На веранде стоял дядя Мартин в белых трусах, болтавшихся на нем настолько свободно, что его ноги были похожи на зубочистки, воткнутые в шарики зефира.

Он покачал головой:

– Простите, детки. Я уверял Вив, что это крик припозднившихся гуляк, а не вопль о помощи пострадавшего, но разве она послушает?

Мартин вздохнул, выключил свет и вернулся в дом, не прибавив больше ни слова.

Тео досталось немало брызг, пока Люси плыла к лесенке из бассейна, яростно колотя ногами по воде. Его привел в восхищение ее мощный гребок кролем, скорость движения, и потом, он просто залюбовался ею, когда она выбралась из бассейна и побежала, словно газель, к гостевому крылу. Эта девушка, несомненно, могла показать рекордное время и на суше, и в воде, когда убегала от него.

– Люси, постой.

Она обернулась, прижимая руки к груди, вода стекала с ее тела, она тяжело дышала.

– Я тебя очень хочу, Люс.

– Нет. – Она покачала головой.

– Это безумие. Я больше не могу с этим бороться. – Тео начал вылезать из бассейна, понимая, что сейчас станет ясно видно, как сильно он ее хочет.

Люси уставилась на его плавки.

– О Господи, – выдохнула она. – Из этого ничего не получится.

Тео опустил глаза.

– Не могу с тобой согласиться.

– Если мы это сделаем, все изменится, Тео! Ты все еще хочешь, чтобы мы остались только друзьями?

– Черт, нет.

– Потому что я уже точно не хочу проснуться с тобой утром и услышать, что мы опять совершили ошиб…

Тео схватил ее, поцеловал и начал теснить к дому. Когда они приблизились к раздвижной двери, ведущей в гостевую комнату, он ловко завел руку ей за спину, повернул ручку и широко распахнул дверь. При этом он ухитрялся одновременно стаскивать вниз лямку купальника с плеча Люси и подталкивать ее внутрь.

– У тебя неплохо получается, – проговорила она ему в губы.

– Я очень давно не практиковался.

– Неужели? А я так даже не помню, что происходит потом.

Оба рассмеялись, продолжая целоваться. Тео толчком ноги закрыл дверь у себя за спиной.

– Ты в хороших руках, Люси Каннингем.

Люси целых пять минут ходила по комнате и регулировала освещение. Она все еще была в купальнике. Мысль о том, чтобы оказаться голой в присутствии мужчины после стольких лет, повергала ее в панику.

– Ты опять убегаешь.

– Нет, я не убегаю. – Она оставила включенной лампочку для чтения в шестьдесят ватт в углу огромной спальни и набросила на нее свое оранжево-розовое платье, приглушая яркость. Потом отступила назад, чтобы полюбоваться тем, что у нее получилось.

– Я тут уже умираю, Люс.

Люси повернулась и увидела Тео, раскинувшегося обнаженным на постели королевских размеров. В этом мужчине явно не было ничего умирающего или даже увядающего. От него просто дух захватывало: длинный, поджарый, мускулистый, в идеальной физической форме. А его широкую грудь покрывал светло-каштановый пушок. Полоска волос сужалась и темнела, указывая, как стрела, прямо на…

Люси прикусила губу, чтобы не застонать. Она подняла взгляд на его красивое лицо и сама не знала, то ли страх не позволил ей получше разглядеть то, что находилось у него между ног, то ли она просто решила приберечь лучшее напоследок, как в детстве, когда она имела привычку съедать сначала весь круглый кекс, а уже потом верхний слой глазури.

– Люси, иди сюда.

Она присела на край кровати. Тео взял ее за обе руки.

– Ты дрожишь. Почему?

– Это глазурь на кексе. – Он высоко вскинул брови:

– Да, это, конечно, будет. Но у тебя мокрый купальник. Сними его.

Легко ему говорить. Вот он лежит, уверенно вытянувшись поверх покрывала, выставив на обозрение каждый дюйм своего тела. Наверное, постоянное посещение раздевалок приучает мужчин абсолютно не стесняться наготы. А то, что тело Тео не имеет никаких видимых дефектов, тоже играет свою роль.

– Я пока не готова, Тео.

– Зато я был готов в течение всего вечера, если ты этого не заметила. – Улыбка Тео была мягкой, но его глаза возбужденно горели. Он провел кончиками пальцев по ее щеке, нежно взял за подбородок. – Ну же. Посмотри на меня. Увидишь, как сильно я тебя хочу.

Люси колебалась.

– Ну хорошо. Тогда почувствуй, как сильно я тебя хочу. – Люси крепко зажмурилась и позволила Тео взять свою левую руку и подтянуть к своему телу. Ее пальцы встретили нечто бархатисто-гладкое и теплое. Потом они сомкнулись вокруг чего-то большого и твердого, и, не открывая глаз, она ощутила себя на шоу фейерверков Дня независимости.

– О Господи, Тео.

– Вот как сильно я тебя хочу. – Люси застонала.

Тео оставил ее руки там, где они находились, и спустил обе бретельки ее купальника. Все еще не открывая глаз, Люси почувствовала, что ее груди обнажились навстречу воздуху, экстазу и тревоге, которые борются друг с другом за первенство. Потом Тео нежно погладил ее и сказал:

– Ты такая красивая, Люси. – И экстаз победил. Глаза ее оставались закрытыми, но руки заскользили вдоль его тела. А ладони Тео ласкали ее. Потом Люси почувствовала его рот, влажные и теплые губы, накрывшие ее левый сосок. Он лизал, покусывал, пощипывал и посасывал его до тех пор, пока она не начала извиваться и стонать, потрясенная тем невероятным ощущением, которое испытывала.

– О, Тео…

Он оставил ее грудь и поцеловал в губы, притянув на себя сверху.

Люси открыла глаза.

– Только это имеет значение, Люси. Ты и я. Единственное, что может нам помешать, – это если ты не захочешь.

Она вдруг рассмеялась и вырвалась из его рук.

– Хорошо. Я сейчас вернусь.

– Куда ты? – Тео казался встревоженным.

Люси спрыгнула с большой кровати и подбежала к туалетному столику. Она стала копаться в сумке в поисках маленькой ночной сорочки, которую захватила с собой. Нашла ее, торжествующе подняла, зажав в кулаке, и крикнула:

– Кто меня теперь любит?

Тео снова рухнул на подушки и расхохотался. Когда Люси через несколько секунд вернулась, он так и лежал, прикрыв глаза согнутой рукой, его тело оставалось прекрасным, а плоть – восставшей.

– Я готова, Тео.

Он открыл глаза и улыбнулся стоящему перед ним видению. Люси распушила волосы полотенцем и надела маленькую ночную сорочку, нечто коротенькое, с большим вырезом и абсолютно прозрачное. Сквозь ткань сорочки были видны округлые женские формы с выделяющимся темным треугольником внизу живота и темными, твердыми бугорками сосков. Глаза Люси были широко открыты. Улыбка казалась смущенной. Густые волосы спутаны, а сочетание уязвимости и агрессивной сексуальности заставило Тео усомниться, сможет ли он одновременно защитить и обольстить ее.

Но когда Люси забралась на кровать и приблизилась к нему, Тео и думать забыл о защите и занялся непосредственно обольщением. Он приподнял ее и поцеловал. Его руки сжимали ее предплечья, губы впивались в ее губы с отчаянием долго сдерживаемой жажды.

Обхватив Люси руками, Тео тесно прижал ее к себе. Он чувствовал каждый кусочек тела Люси, каждый изгиб, каждую выпуклость и впадинку. Он чувствовал ее груди, тесно прижатые к его грудной клетке, соски, похожие на маленькие камушки, он чувствовал жар, заключенный между ее бедрами.

Его губы и язык ласкали ее рот, открывали ее, погружались в нее, и хотя ему было приятно ощущать прижавшееся к нему тело, он не мог продержаться так долго. Ему необходимо было двигаться. Тео просунул руку сзади под ночную сорочку и поднял ее выше округлых полушарий. Он ласкал спину Люси, обхватив руками ее талию, гладил живот, бедра, груди, а подол невесомой ночной сорочки прикрывал его руки. Тео бы хотелось, чтобы она была совсем голой, но если в этом маленьком кусочке ткани Люси чувствует себя комфортнее, то он потерпит.

– Потрогай меня, Тео, – прошептала она. – Господи, пожалуйста, потрогай меня.

Он просунул пальцы между ее полными шелковистыми бедрами и стал гладить, заставляя раздвинуть ноги. Она передвинулась, раскрылась перед ним, и его пальцы сразу же накрыли ее жаркую влажную ложбинку.

– Боже, Люси. Ты такая мокрая. Ты всегда такая мокрая? – Она рассмеялась:

– Я не помню.

Тео тоже рассмеялся, увлекая ее за собой, и они еще несколько минут катались по покрывалу и смеялись, и Тео знал, что никогда раньше он не испытывал такой радости в присутствии женщины, такого единения с ней и такого счастья. С Дженной было совсем не так, и с другими тоже.

Они подходили друг другу. Они с Люси подходили друг другу так, словно были друг для друга созданы. Этим все объяснялось.

И, как будто услышав его молчаливый вердикт, Люси обвила ногами его талию, а руками шею, что было явным приглашением. Тео посмотрел ей в лицо и увидел свою собственную уверенность и свое собственное желание, отраженные в ее сияющих глазах.

– Я больше не буду убегать, – прошептала она.

Тео вошел в нее, медленно, дюйм за дюймом, и радость разлилась в нем, разрастаясь, а потом хлынула с такой силой, которую он считал невозможной. Эту радость, это наслаждение, этот рай подарила ему Люси.

Стивен смотрел на экран телевизора и видел, как палец правой руки Тео Редмонда постукивает по металлу: тук-тук. Сердце трепыхалось в груди Стивена, словно умирающая рыба.

– Черт побери, – прошипел он.

Схватившись рукой за подбородок, Стивен не отрывал взгляда от пальца тренера – тук-тук-тук. Камера дала крупный план лица Люси Каннингем. Стивен ненавидел это лицо. Это чертово пухлое, как котлета, лицо, «триумф человеческого духа», чертовски его раздражало.

Редмонд продолжал постукивать. Ожидание убивало Стивена. Тук-тук, сдвинулась гирька, тук-тук-тук.

– О, ради Бога, прекратите этот спектакль! – Он глотнул кофе и пошарил в письменном столе в поисках ибупрофена и батончика «Сникерс».

Наконец-то гирька весов обрела равновесие на ста семидесяти фунтах, и лицо Люси засияло, как полная луна.

Стивен был убит.

– Потеря веса в этом месяце составила целых семнадцать фунтов! – объявил Редмонд, улыбаясь в камеру так, словно рекламировал слабительное. – Это феноменально!

Стивену пришлось выдержать зрелище того, как тренер поднял Люси в воздух, словно только что вернувшийся домой с войны солдат, и закружился с ней по площадке, а ее волосы развевались вокруг них. И недоумки в зрительном зале на это купились. Камера показала ряды прыгающих и аплодирующих домохозяек. И тут Стивен замер.

Весь проклятый сектор зрителей в студии был в одинаковых футболках с надписью: «Мы любим Люси!»

У Стивена вырвался жалобный стон. Это уже слишком!

Люси Каннингем нельзя было терять в весе! Неужели это непонятно? Эта женщина оставалась толстой, как корова, все то время, что она работала у них! Больше года Стивен наблюдал, как она жует свои карамельки в шоколаде с утра до вечера.

Разве не правда, что все эти чертовы диеты должны включать в свою рекламу предостережения о нетипичных результатах? Ему всего-то и нужно было не дать получить типичные результаты! Но Люси Каннингем действительно преуспевала! Она делала невозможное и одновременно создавала сенсацию для пиарщиков!

Зазвонил телефон.

– Эта девка. Она тощая.

– Я этого бы не сказал.

– Она получала мои посылки?

– Можно привести коня к воде, но нельзя заставить его…

– Коня? А как насчет конского дерьма? Потому что именно так я буду выглядеть, если ты и дальше будешь так же успешно создавать репутацию «Палм-клубу».

– Мюррей…

– Ты сказал, что позаботишься обо всем!

– Положение еще можно исправить.

Пока Мюррей Голдстейн поносил его, Стивен перевел взгляд на экран телевизора и с ненавистью наблюдал, как Тео измеряет сантиметром разные части тела Люси.

Голдстейн понизил голос.

– Не чувствую твоего уважения ко мне, – сказал он. Откуда Стивен мог знать, что Люси Каннингем станет его проблемой, его собственной большой, толстой «пятницей тринадцатого числа»?

– Я помог тебе, когда ты во мне нуждался, Шеррод, и вот как ты со мной обращаешься? Тебе должно быть стыдно. Ты заплатишь за это неуважение, ты, жалкий кусок…

Стивен бросил трубку. Трясущимися руками он развернул «Сникерс» и откусил от него, плача, как младенец.

– Боже мой! Мистер Шеррод! С вами все в порядке? – Вероника Кинг стояла в дверях, в ужасе глядя на него.

Стивен перестал жевать и сунул батончик в ящик стола. Проглотил то, что было во рту.

– Аллергия, – отговорился он.

Кажется, Вероника не поверила. Она нахмурилась:

– Вы бледны как смерть, мистер Шеррод. – Стивен вытер рот и ударил ладонью по столу.

– С каких это пор вы стали приходить так рано? И кто дал тебе право следить за мной, ты, любопытная сучка? Закрой мою дверь!

Если он не сможет найти способ остановить Люси Каннингем, тогда он точно будет бледным как смерть, он будет холодным, распухшим утопленником на дне океана с привязанным к ногам грузом.

По слухам, Мюррей Голдстейн предпочитал именно так расправляться со своими недругами.