Храм Гекатонхейра представлял собой крест с длинной поперечной перекладиной, концы которой опускались книзу, к площади. Своими очертаниями оно напоминало урезанный кхитайский знак, обозначавший Смерть.

Стены почернели, то ли от времени, то ли от ненависти, которая каждое мгновение невидимым потоком обрушивалась на храм из города. От детей, которые не понимали, почему им никогда не удается скрыть свои проказы, купцов, которым опостылело торговать одним и тем же товаром, воров, вечно кравших то, что на следующий день возвращалось к хозяевам, пьяниц, каждое утро испытывавших мучительное похмелье, стариков и старух застывших в своей дряхлости и отчаявшихся попасть на Серые Равнины. Те, кто пили Напиток Забвенья забывали о том, что происходило вчера, но те, кто из чувства противоречия или безрассудности пренебрегали этим обычаем, были обречены на весь ужас катящегося по кругу Бытия.

Круглый пруд перед главным зданием был заполнен костями и черепами, словно в запретной башне огнепоклонников из Айодхьи, которые отдают своих мертвецов, на корм для птиц, веря, что пернатые доставят их души на небеса. -

На костях лежали обломки моста.

Конан, стоя с владыкой Терена на вершине башни, угрюмо разглядывал картину внизу.

— Что с ними случилось? Откуда там кости? — поинтересовался Конан, обернувшись к царю. — Это что, те несчастные, которых угораздило войти в ваш Круг Времени до меня, и ты направил их сражаться с древним демоном? Те, кто снились вам раньше?

— Нет, Конан, ты первый. И единственный. Ты не можешь не победить. Я знаю. Мы все знаем, — опустил глаза царь.

— Не слишком верю я вашим снам! — бросил Конан, и увидел, как по ступеням поднимается рослый воин с длинным деревянным ларцом.

— Твой меч, — пояснил Нилам.

Воин опустился перед киммерийцем на колени и протянул к нему ларец.

— Открой его, — приказал царь.

Конан откинул крышку ларца. В продолговатом углублении лежали древние ножны. Они выглядели, как высохший труп жреца Сета, пролежавший без надлежащего ухода не меньше тысячи зим. До растрескавшейся коричневой кожи страшно было дотронуться — казалось, она рассыплется в прах от одного прикосновения.

Но она не рассыпалась.

Конан потянул за рукоять, и меч легко вышел на свет. Лезвие было великолепным. Темный металл тускло отсвечивал на солнце. По лезвию струились неведомые письмена, напоминавшие лемурийскую вязь.

— Значит, ты хочешь, чтобы я убил Гекатонхейра? — уточнил Конан, рассматривая меч. Оружие в руках снова вернуло ему доброе расположение духа и самоуверенность. — Может сначала стоит поговорить с демоном? Глядишь он одумается и вернет вам отнятое…

— Да, он должен быть умерщвлен, — не поддержал шутку царь Нилам. — Когда он будет низвергнут в Пучину Зандры, Круг Времени будет разорван. Вечность остановится. Мы вновь обретем свободу.

— Но как я, обычный варвар из далекой северной страны, смогу справиться с существом, которого боялись боги?

— Нам снилось, что ты убил его.

Конан усмехнулся.

— Да, причина серьезная! Л как я убил его? Это вам случайно не снилось?

Нилам покачал головой.

— Увы, сны не могут дать ответы на все вопросы! Довольно и того, что боги пророчат тебе победу!

— Жаль, что они не потрудились предупредить об этом Гекатонхейра! — проворчал Конан.