Солнечный день. При поднятии занавеса Матье на сцене один. Он взволнованно расхаживает перед диваном, на котором разложены листки рукописи. Сидящий на диване Двойничок – Юлиус безразлично взирает на него. Матье ведет себя, как писатель, мечущийся в поисках дальнейшего развития сюжета.

Матье. Так. Не будем нервничать. Он ее любит. Превосходно! (Уже менее уверенным тоном.) Он ее любит… ее любит… А дальше? (К Двойничку.) Может быть, ты мне скажешь? Здесь нет ста дорог, а только две – или она его полюбит в свою очередь – и тогда это предел банальности, – или не полюбит, выставит за дверь – и фильма нет! Но это невозможно… (Складывает листки.) Неужели я написал все это напрасно… да и Гольденер торопит. Итак… он ее любит. (Начинает снова ходить по комнате, потом застывает на месте.) А если он решится на самоубийство? Да… но нужно, чтобы оно не удалось! Я не могу окончить фильм без него… А если он остается в живых, то мы возвращаемся на исходные рубежи: он ее любит. (Снова начинает ходить.) Черт побери! Черт побери! Я должен найти выход. Уже три недели я топчусь на одном месте: он ее любит, он ее любит, он ее любит, он ее любит. (Снова останавливается.) А если он ее никогда и не любил? (На мгновение задумывается.) Да нет! Глупости! Он ее любит… А если бы он ей не признался? (Бросается к листкам.) Нет! Он должен ей это сказать, и сказать в самый напряженный момент, вот так, перед уходом. (Снова мечется.) «Я вас люблю» – это хорошо! Это даже очень хорошо. «Я вас люблю». (Застывает на месте, с волнением.) Но зачем этому дураку надо было объясняться ей в любви? Разве я просил его заходить так далеко? Хотел свое усердие показать… или сам попался в собственные сети? Но тогда зачем ему было уходить и бросать меня на полдороге, когда все его чувства – у меня на кончике пера. Нечестно! «Я вас люблю» – и хлоп дверью! – исчезает. А я – расхлебывай. Не отдают себе отчета эти люди: быть персонажем – большая ответственность!

Звонит телефон.

(С угрюмым видом идет к телефону. В трубку.) Алло! Да это я… Дэвид! Я вам сто раз звонил. Вы откуда говорите? В пробке?… Ах, вы звоните из машины… Нет, Роксаны нет, но она с минуты на минуту должна появиться… во всяком случае, я не двинусь с места… Ах, вы ее хотите видеть… Да нет, это естественно. Вам, наверно, столько надо ей сказать… важного… Какая удача! А то я выдохся!.. Нет! Конечно, не появлюсь. Как всегда – невидимо присутствую!.. Да! Не бойтесь. Я все подготовлю, она вас впустит. И даст вам возможность объясниться… Нет! Не заткнет себе уши с первых слов… (Шепотом.) Вот и она! (Громко.) Положитесь на меня, как я на вас. Надеюсь, в ближайшее время созвонимся. До свидания. (Вешает трубку и улыбается Роксане, входящей на его последней фразе.) Гольденер звонил. Спрашивал, как со сценарием.

Роксана. И что ты ему ответил?

Матье. Правду. Что не двигается.

Роксана. Опять ни строчки?

Матье (отрицательно качая головой). Теперь надо надеяться только на чудо.

Роксана. Чудом ты, вероятно, называешь новое явление Дэвида народу?

Матье. Роксана, умоляю, пойми – я в тупике и без Дэвида из него не выберусь.

Роксана. Уж не хочешь ли ты, чтобы я ему позвонила: «Умоляю, дорогой, берите гитару и быстрее к нам – Матье срочно нужны ваши эксцентричные серенады, вам они удаются великолепно!»

Матье. Разве я это говорю? Я прекрасно понимаю, что после его признания в любви и трех недель молчания ты не хочешь, чтобы он подумал, что ты в нем заинтересована.

Роксана. Хоть это хорошо!

Матье. Но все же, если бы он вдруг вернулся, признаюсь…

Роксана. Теперь у него даже повода нет!

Матье. Как нет? Ведь он, уходя, сказал тебе такие слова…

Роксана. Сказал, но в возбуждении, в азарте игры, для красного словца. Он о них забыл, как только вышел на улицу.

Матье. Ты так думаешь?

Роксана. Ну, посуди, если бы не так, он бы уже объявился пусть и не сам лично, но послал бы письмо, телеграмму, цветы, позвонил бы…

Матье. Всякий другой так бы и сделал. Но Дэвид – не всякий. Вот почему я совсем не удивлюсь, если он вновь здесь появится.

Роксана. Вот именно! В любовной лихорадке, после безуспешных попыток вырвать с корнем мой облик из своего сердца.

Матье. И это очень возможно.

Роксана. Послушай, Матье, я допускаю, что Дэвид – не такой как все, но не сумасшедший же он!

Матье. Не вижу, в чем здесь сумасшествие, если он в самом деле любит тебя?

Роксана (подходя к нему). Не видишь?

Матье. Нет!

Роксана. Совсем не видишь?

Матье. Положа руку на сердце – нет!

Роксана. Я была бы очень польщена, если бы в тебе говорил просто мужчина, но, к несчастью, в тебе говорит писатель, который видит только то, что желает видеть. И это его устраивает.

Матье. Да вовсе нет! Я честно думаю, что такой молодой человек, как он, вполне может безумно влюбиться в такую женщину, как ты!

Роксана. Что ж, тем лучше! Я очень рада.

Роксана отходит, как бы желая прекратить разговор, но Матье хочет его продолжить.

Матье. Я вот думаю о другом: может ли такая женщина, как ты, влюбиться в такого мужчину, как он?

Роксана. И твое мнение?

Матье. У меня его нет. Ломаю себе голову.

Роксана. Да, я знаю, уже три недели. Увы. Ничем не могу тебе помочь.

Матье. Ну, а если он вернется…

Роксана. Разумеется, если он вернется…

Матье. При условии, конечно, что ты не укажешь ему сразу на дверь!..

Роксана. Ну конечно!

Матье…позволишь ему объясниться, рассказать о себе, словом, дашь ему возможность высказаться, чтобы лучше узнать его…

Роксана. Ну конечно!

Матье…и будешь держаться свободно, непринужденно – одним словом, не заткнешь себе уши с первых слов.

Роксана. Ну конечно!

Матье. Потому что только так можно узнать что-нибудь ценное…

Роксана…что можно было бы…

Матье. Что – было бы?…

Роксана. Что можно было бы… узнать, если он вернется.

Матье. Ах да, естественно! Но, в конце концов, если предположить, что он все-таки вернется… я могу рассчитывать на тебя?

Роксана. В каком плане? Сопротивляться его обаянию или – нет?

Матье. Как сердце подскажет.

Роксана. А если оно мне подскажет броситься в его объятия?

Матье. Но это же временно…

Роксана. А если я в них сгорю?

Матье. Ну, я-то вытащу тебя из огня. Правда, я больше чем уверен, что этого не случится. Иначе бы я тебя не просил о помощи.

Роксана. Я тебе верю. Ты мне говорил, что хочешь проложить новую тропинку в стране любви. И тебя не устроит, если я умру с горя, когда он меня оставит. Ведь об этом уже сто раз написано.

Матье. Верно, но я не хочу, чтобы ты страдала не только с профессиональной точки зрения!

Роксана. Ты это серьезно? Тогда почему же?

Матье (пожимая плечами). Потому что… потому что… разве я тебя не люблю?

Роксана. На таких условиях ты можешь на меня рассчитывать… если Дэвид вернется.

Матье. Спасибо тебе, моя самая-самая.

Роксана. Смотри, чтобы потом не раскаяться!

Матье. Ну о чем ты? Раз договорились, пойду попробую поработать. (Направляется с бумагами к люку.)

Роксана. Ты к себе?

Матье (открывая крышку). Да, у тебя слишком жарко. (Начинает спускаться.)

Роксана. Да, очень жарко! Невыносимо. Хорошо, что и я сейчас ухожу.

Матье (остановившись, обеспокоенно). Ты уходишь?

Роксана. Нужно отнести книги заказчику.

Матье. Когда?

Роксана. Как только заверну их. А в чем дело?

Матье. Да ни в чем. Может быть, переключить ко мне телефон, если ты ждешь какого-нибудь звонка?

Роксана. Нет, не трудись. Я ничего не жду. Ни звонка… ни гостей.

Матье. Ну, в таком случае… (Спускается на ступеньку.) А если он вернется?

Роксана. Кто?

Матье. Дэвид.

Роксана. Матье, скажи мне, пожалуйста, только честно, ты ему случайно не звонил?

Матье. Я? Могу тебе поклясться, что нет.

Звонок в дверь.

Роксана. Обманщик.

Матье. Нет! Он сам звонил.

Роксана смотрит на Матье с прощающей улыбкой и идет к двери. Матье исчезает. Естественно, входит Дэвид с дорожным чемоданом в руке.

Роксана. А, мистер Грэг! Какое совпадение! Я как раз только что говорила о вас с Матье.

Дэвид. Правда?

Роксана. Конечно, правда.

Дэвид. Он здесь?

Роксана. Нет, он работает у себя, но я могу его позвать, если хотите.

Дэвид. Ни в коем случае. Я пришел лично к вам.

Роксана. Тогда проходите.

Дэвид. Могу я здесь поставить свой чемодан?

Роксана. Разумеется, ставьте.

Дэвид. Я прямо из аэропорта Орли.

Роксана. Так вы уезжали?

Дэвид. Да. В Швейцарию. Кстати, я вам кое-что оттуда привез. (Идет к чемодану.)

Роксана. Шоколад?

Дэвид (роясь в чемодане). Швейцария не только этим славится!

Роксана. Сыр?

Дэвид. Часы.

Роксана. Часы?

Дэвид. Вернее, двое часов.

Роксана. Почему двое?

Дэвид. Синие, с циферблатом из лазурита, и зеленые, с циферблатом из нефрита. Чтобы подходили к вашим глазам в зависимости от вашего настроения, нежного или делового.

Роксана. Вы меня смущаете.

Дэвид. Но это не ваша вина, если ваши глаза меняют цвет, когда у вас меняются чувства.

Роксана. Но зачем… к чему это?

Дэвид (приближаясь к ней). Вы в самом деле хотите знать?

Роксана (отступая). Нет.

Дэвид. Тогда наденьте одни.

Роксана. Зеленые?

Дэвид. Нет, очень жаль, но в эту минуту у вас глаза – голубые.

Роксана. Подумайте! Вот удивительно!

Дэвид. Почему? Разве, когда вы счастливы, они у вас не голубые?

Роксана. Возможно, но я себя особенно счастливой не чувствую.

Дэвид. Значит, скоро почувствуете, часы просто спешат.

Роксана (рассматривая часы). Великолепные!

Дэвид. Вы к ним очень идете!

Роксана. А эти оставьте себе.

Дэвид. Нет, спасибо, у меня есть свои.

Роксана. Не для вас.

Дэвид. Они выйдут из моды, пока я захочу их кому-нибудь подарить.

Роксана (вставая). Пойду положу их.

Дэвид (удерживая ее). Потом. Не уходите. Мне вас так не хватало.

Роксана. Вы были в Швейцарии все три недели?

Дэвид. Нет. Только два последних дня. До этого я был в Париже – надеялся, что вы мне позвоните.

Роксана. Но, боже мой, что же я могла вам сказать?

Дэвид. Все равно что! Что вы получили все свои книги в целости и сохранности, что Николя вернулся на прежнюю работу, что съемки фильма Матье начались в назначенный срок…

Роксана. Все это вы сами знаете.

Дэвид. Все-таки это было бы мило с вашей стороны.

Роксана. За что мне быть с вами милой – вы всего лишь вернули все на свои места. Вопрос исчерпан.

Дэвид. Этот – да, но другой…

Роксана. Какой – другой?

Дэвид. Вы забыли мои последние слова перед уходом?

Роксана. Да, не волнуйтесь, совершенно забыла.

Дэвид. Тогда я их вам напомню: «Мадам Обертэн, я вас люблю».

Роксана. Да, действительно что-то в этом роде!

Дэвид. Было в этом роде и есть в этом роде, с маленьким вариантом: Роксана, я вас люблю.

Роксана. Послушайте, мистер Грэг, в первый раз это ваше заявление было очень смешно, во второй – уже значительно менее.

Дэвид. А в третий раз, надеюсь, вы совсем не будете смеяться: я вас люблю.

Роксана (уже несколько взволнованно). Но, мистер Грэг, это невозможно.

Дэвид. Во-первых, учитывая относительно интимный характер нашего разговора, вы могли бы по крайней мере называть меня Дэвид; во-вторых, если я вас не люблю, интересно, как вы объясните мое присутствие здесь?

Роксана. Откуда мне знать! Вы такой странный человек, может быть, вы придумали новую игру.

Дэвид. Да, вы правы, и очень увлекательную. Она заключается в том, что я думаю только об одной особе, пишу на всех клочках бумаги ее имя, вздрагиваю при каждом звонке телефона, бледнею, когда на улице замечаю похожий силуэт, езжу метро на станцию Пикпюс в надежде, что она приедет туда.

Роксана. Вы были на Пикпюс?

Дэвид. Каждый день, как дурак, в двадцать пять минут шестого.

Роксана. Дэвид!

Дэвид. На этот раз вы мне верите?

Роксана. Тогда почему же вы раньше не пришли?

Дэвид. Я хотел, чтобы вы первая подали знак.

Роксана. К чему мне было это делать?

Дэвид. Естественно, ни к чему, раз вы не поверили в мою любовь!

Роксана. Даже если б я и поверила в вашу любовь, что бы это изменило?

Дэвид. Вы не хотели меня снова видеть?

Роксана. Не особенно.

Дэвид. Но теперь вы, скорее довольны, что я пришел?

Роксана. То есть, это зависит от…

Дэвид. От чего?

Роксана (смотря на люк). От того, что вы собираетесь мне сказать.

Дэвид. Я вам это сказал, и три раза.

Роксана. Ах, так вы об этом…

Дэвид. То есть, это главное, но эту тему я могу развивать до бесконечности.

Роксана. Нет, не стоит, ничего нового я не услышу.

Дэвид. Как – ничего нового? Но моя любовь преобразит всю вашу жизнь!

Роксана. Вашу?

Дэвид. Нашу!

Роксана. Как так – нашу! Я-то вас не люблю.

Дэвид. Вы меня настолько боитесь?

Роксана. Совсем я вас не боюсь!

Дэвид. Нет, боитесь. Вы не можете отделаться от своего первого впечатления. Вы считаете, что я отвратительный неуравновешенный тип, причинивший вам столько тревог своей идиотской игрой… но это не так; того человека больше нет, он больше не существует. Благодаря вам я стал другим, и вы можете ничего не опасаться! Поверьте мне!

Роксана. Я вам верю, Дэвид. Скажу больше – после того как Матье мне рассказал, от какой депрессии я вас совершенно невольно спасла, вы мне стали даже как-то симпатичны.

Дэвид. Значит, боитесь вы не меня, а самой себя!

Роксана. Как так – самой себя?

Дэвид. Вы боитесь слишком привязаться ко мне и от этого потом страдать.

Роксана. Да, когда вы меня покинете, в лучших житейских традициях, ради очаровательной девушки и сверх того с университетским образованием!

Дэвид. Почему с университетским?

Роксана. Чтобы мне было больнее!

Дэвид. Я вас никогда не покину, Роксана, и готов дать вам на этот счет какие угодно заверения.

Роксана. Мне заверения не нужны.

Дэвид. Нужны. И я это очень хорошо понимаю. Не смотрите на другие пары, похожие на нашу, у которых возникает масса сложностей из-за того, что муж и жена не совсем одного возраста…

Роксана. Ах, я знаю, что я намного моложе вас, но меня лично это не смущает.

Дэвид. Вы шутите, чтобы скрыть, насколько эта проблема вас волнует.

Роксана. Я шучу потому, что у меня просто нет никаких проблем.

Дэвид. Поскольку вы очень рассудительны, вы не могли не задавать себе определенных вопросов в отношении нашего будущего…

Роксана. Послушайте, Дэвид… прежде всего, когда есть любовь, то вопросов нет. Она дает на них ответы раньше, чем они возникают. Потом, если бы меня хоть в малейшей степени привлекала эта авантюра, я с легким сердцем заплатила бы за нее моими будущими неизбежными терзаниями. Даже если бы она длилась лишь полгода, лишь месяц, я бы не колебалась. И если бы я потом была безутешна – тем лучше! – это значило бы, что я пережила что-то, что стоит моих слез!

Дэвид. Не могу себе представить, что из-за меня вы прольете хотя бы одну слезу!

Роксана. Я тоже не могу, к сожалению! Я была бы рада бороться с волнами после кораблекрушения. Но сейчас – полный штиль и я ни на что не трачу душевные силы. Потому что это мне неинтересно.

Дэвид. Подводя итог – вы предпочли бы страдать?

Роксана. То есть, я предпочла бы вас любить!

Дэвид. Вы бы предпочли?…

Роксана. О да! Потому что, несмотря на то, что вам, видимо, кажется, – я совсем не против, наоборот. Головой я, скорее, «за», но, к сожалению, войско не следует за своим полководцем.

Дэвид. Что вы называете «войском»?

Роксана. Сердце… или назовите, как хотите.

Дэвид. Так, значит, вы говорите, ваш разум не против. Дело в сердце.

Роксана. Увы, да! Глупое… оно не понимает собственного счастья.

Дэвид. Не верю ни одному слову. Вас останавливает что-то другое, но что? Что, черт возьми!

Длинный звонок.

Роксана. Кто еще?

Два коротких звонка.

Ни коля!

Дэвид. Это ответ?

Роксана. Нет, констатация факта. (Встает.)

Дэвид. Пока вы будете с ним болтать, разрешите принять у вас душ? (Берет куртку и чемодан.)

Роксана. Я вообще предпочитаю, чтобы он вас не видел.

Дэвид. Для него в этом не будет ничего нового; он в курсе.

Роксана. Что вы здесь?

Дэвид. Нет. Что я вас люблю.

Выходит, в то время как Роксана идет к двери и впускает Николя.

Николя. Привет. Не помешал?

Роксана. Нет, но я тебя не ждала. Надеюсь, вторично не уволен?

Николя. Нет. Я отпросился с обеда.

Роксана. В связи с чем?

Николя. В связи с тем, что я заполнял в мэрии брачные анкеты.

Роксана. Ты женишься?

Николя. Да. Семнадцатого июля. Я приехал тебя предупредить, чтобы ты освободилась на целый день.

Роксана. Семнадцатого июля! Но это же вот, на днях!

Николя. Через месяц.

Роксана. Почему такая спешка? У вас будет бэби?

Николя. Нет – аптека!

Роксана. Какая аптека?

Николя. Он тебе разве не сказал?

Роксана. Кто – он?

Николя. Дэвид.

Роксана. Дэвид Грэг?

Николя. Ты знаешь еще одного Дэвида?

Роксана. Я его не видела уже больше трех недель!

Николя (указывая на часы.) А это он тебе прислал по почте?

Роксана. Но…

Николя. Это же я ему сказал, что ты обожаешь часы…

Роксана. Мог бы воздержаться.

Николя. Он хотел подарить тебе бриллиант… огромный. Я счел за лучшее умерить его пыл.

Роксана. Лучше бы ты его совсем охладил.

Николя. Невозможно! Он как помешанный. Когда он начинает говорить о тебе, я начинаю сомневаться, люблю ли я Веронику!

Роксана. И он часто тебе обо мне говорит?

Николя. Каждый день. Сам лично или по телефону. Ежедневный специальный выпуск, посвященный молодому человеку, возрожденному к жизни своей любовью.

Роксана. И ты все выслушиваешь?

Николя. А почему нет? Во-первых, мне приятно, что тебя любят, а во-вторых, я нахожу его потрясающим типом – умным, щедрым, скромным, сдержанным, застенчивым, обаятельным.

Роксана. Сдержанным – это как считать!

Николя. Да, сдержанным. Доказательство – он тебе даже не сказал про аптеку.

Роксана. Да я его видела всего две минуты. Он только отдал мне это и сразу ушел. {Показывает на часы на своей руке.)

Николя (показывая на другие часы, лежащие на столе.) А это?

Роксана. Да, и это!

Николя. По минуте на каждый подарок! И после этого ты не считаешь его сдержанным?

Роксана (раздражаясь). Так что это за история с аптекой?

Николя. Он позвонил твоему другу Ванно, чтобы тот оставил за нами аптеку в торговом центре в Понти.

Роксана. Ты будешь управляющим?

Николя. Нет. Он нам ее купил.

Роксана. Ты хочешь сказать, что он дал тебе денег в долг и ты будешь отдавать по частям?

Николя. Я так и хотел, но он сказал, что это его свадебный подарок. Это и… Льеду.

Роксана. Что?

Николя. Он и о нем тебе не говорил?

Роксана. Нет.

Николя. Он начинает строительные работы в Льеду, чтобы мы с Вероникой могли там жить. Мы вместе обсудили два проекта. Хотели их тебе показать, но боялись, что ты будешь против.

Роксана. И были правы. Я категорически против и, признаюсь тебе, не понимаю, как ты можешь принимать такие подарки от человека, который – никто и для тебя, и для меня.

Николя. Нет, прости. Дэвид – никто для меня? Он мой товарищ и даже больше. Я его искренне люблю и готов все для него сделать.

Роксана. Вплоть до того, чтобы соединить его с твоей матерью!

Николя. Я считаю, что этим я бы только оказал услугу как тебе, так и ему.

Роксана. В конце концов, Николя, ты отдаешь себе отчет, что Дэвид мог бы быть твоим братом?

Николя. Вот именно это мне и нравится!

Роксана. Тебе!

Николя. Ой признайся, и тебе тоже!

Роксана. Николя!

Николя. Ох, прошу тебя, самая-самая, мы же взрослые люди! И, не входя в детали, скажу, что всем нам будет приятней видеть рядом с тобой его, а не какую-нибудь старую развалину!

Роксана. Николя, я тебе буду очень признательна, если ты замолчишь.

Николя. Хорошо, хорошо! Не сердись. Я просто хотел сказать, что касается меня, то я – за.

Роксана. Иначе говоря, ты даешь мне свое согласие и благословение!

Николя. Ну да! Чтобы ты не чувствовала неловкости. Я исхожу из лучших побуждений.

Роксана. Правда, не совсем из тех, которые я в тебе воспитывала!

Николя. Ох, мамочка моя, ты отстаешь от жизни!

Роксана. Это верно, я такая, и уж лучше сразу заруби это себе на носу, потому что я не вижу причин меняться в будущем.

Николя. Причины-то как раз есть! Если ты будешь встречаться с Дэвидом, ты станешь более…

Роксана. Более молодой, ты хочешь сказать?

Николя (подчеркнуто). Ты останешься молодой гораздо дольше.

Роксана (восхищенно). Вот теперь вижу мое воспитание. Таким я тебя больше люблю.

Николя. А я тебя всякую люблю. (Целует ее.)

Роксана. Ты уходишь?

Николя. Да. Надо заехать к моей будущей теще, я достал ей со скидкой в аптеке лосьон после бритья.

Роксана. После бритья? Для тещи?…

Николя. Нет, для ее любовника! Ну, чао! Передай привет Дэвиду!

Он выходит, и почти сразу же входит Дэвид, голый до пояса, с полотенцем на бедрах, похлопывая себя по щекам.

Дэвид. У вас нет чего-нибудь после бритья?

Роксана. У меня? Нет!

Дэвид. У меня тоже. Наверно, оставил в Швейцарии. Я что-то теперь все забываю.

Роксана. Да. Даже одеться!

Дэвид. Так приятно после душа… но если вас этот мой вид смущает…

Роксана. Меня? О нет! Мне это абсолютно безразлично.

Дэвид. Так… Николя ушел?

Роксана. Оно и лучше.

Дэвид. Почему?

Роксана. Учитывая ваш вид, он мог вообразить себе неизвестно что!

Дэвид. «Неизвестно что», как вы говорите, его бы не смутило! Он мне сам об этом сказал.

Роксана. Мне тоже. Не волнуйтесь, ваше задание он выполнил… Ведь это вы велели ему поговорить со мной?

Дэвид. Я хотел, чтобы вы на его счет были спокойны.

Роксана. Он успокоил меня на двести процентов. Он полностью на вашей стороне.

Дэвид. Уверяю вас, все другие будут тоже. Ваши друзья и знакомые только порадуются за вас.

Роксана. Порадуются! Не преувеличивайте! Хотя, во всяком случае, учитывая ваше финансовое положение, никто не будет сплетничать, что я взяла мальчика на содержание!

Дэвид. Тем более, что я осыплю вас подарками!

Роксана. С меня уже достаточно того, что получил Николя.

Дэвид. Нет, я хочу, чтобы все женщины вам завидовали.

Роксана. Это будет нетрудно. Иметь в моем возрасте такого молодого покровителя – весь свет лопнет от зависти! Разразится эпидемия!

Дэвид. Разве вам это не доставит удовольствия?

Роксана. Мне будет забавно!

Дэвид. Итак, резюмируем: вы совершенно не боитесь, что скажут люди?

Роксана. Нет.

Дэвид. И что скажет Николя?

Роксана. Нет.

Дэвид. И вас не пугает будущее?

Роксана. Нет.

Дэвид. И я не пугаю?

Роксана. Нет.

Дэвид. Тогда все чудесно: между нами нет препятствий.

Роксана. Нет есть! Я вас не люблю.

Дэвид (тоном, не допускающим возражений). Невозможно. Не верю.

Роксана. Я вижу, что комплексом неполноценности вы не страдаете.

Дэвид. У меня просто дар предвидения, я просто ясновидящий.

Роксана. Это отягощает ваше положение.

Дэвид. Наконец, Роксана, вы что – находите меня безобразным?

Роксана. Нет.

Дэвид. Вульгарным?

Роксана. Нет.

Дэвид. Испорченным?

Роксана. Да нет! Охотно признаю, что в вас есть все, чтобы нравиться женщинам.

Дэвид. А вы разве не женщина?

Роксана. Я не разделяю вкусов некоторых моих сверстниц, предпочитающих молодых людей.

Дэвид. Может быть, у вас был неудачный опыт?

Роксана. У меня вообще не было никакого опыта.

Дэвид. В таком случае вы не вправе их судить. Чтобы знать – нужно попробовать.

Роксана. Не вижу необходимости принуждать себя!

Дэвид. Очень часто, когда люди в первый раз видят устрицы, им кажется, что это невкусно, но пробуют… и не могут оторваться.

Роксана. Мое первое впечатление никогда меня не обманывает.

Дэвид. Вы в этом уверены?

Роксана. Я с собой общаюсь – увы! – уже достаточное количество лет.

Дэвид. Дайте мне вашу руку.

Роксана. Ну нет! Вы что, хотите проделать фокус с гаданием?

Дэвид. Не для этого. Хочу посмотреть… (Протягивает руку.) Пожалуйста!

Роксана дает ему руку, которую он насильно кладет себе на плечо.

Роксана. Что вы делаете?

Дэвид. Устрица!

Роксана пытается вырвать руку.

Не пытайтесь! Я сильнее вас и, кроме того, могу подумать, что вы не так уверены в себе, как делаете вид.

Роксана (успокаиваясь). Вы привели неопровержимый аргумент!

Она больше не отнимает своей руки, и Дэвид гладит ею свои плечи и руки.

Дэвид. Неужели это прикосновение вам неприятно?

Роксана (преувеличенно равнодушно). Совсем нет! Так же приятно, как гладить кошку, например. У вас нежная кожа. И раз уж мы заговорили на эту тему, чтобы раз и навсегда с ней покончить, скажу вам также, что у вас выразительные глаза и красивое лицо. Что до всего остального, то теоретически лучшего желать нечего. Одним словом, вы очень привлекательны. (Встает с кокетливой улыбкой.) Но, к сожалению, вынуждена повторить вам: я вас не люблю.

Дэвид. Потому что я молод?

Роксана. Да.

Дэвид. Это еще более странно, чем все остальное!

Роксана. Почему? Есть женщины, которым не нравятся блондины или рыжие, толстые или худые, длинные или маленькие; мне же не нравятся молодые – имею я, в конце концов, на это право?

Дэвид. Нет, не имеете, потому что это неправда.

Роксана. Правда! Для женщины есть вещи более важные, чем гладкое лицо и стройная талия!

Дэвид. Но у меня ведь есть не только это?

Роксана. Да, у вас есть деньги, но это не все!

Дэвид. Теперь я это знаю, но разве вы у меня не находите совсем никаких достоинств?

Роксана. Нахожу, Дэвид, и много. Но для меня вам всегда будет не хватать…

Дэвид. Чего?

Роксана. Двадцати лет!

Дэвид. Отклоняю ваш аргумент, ваша честь, и предупреждаю вас сразу же, что до тех пор, пока вы не выдвинете веского возражения, которое меня полностью убедит, я останусь здесь и не двинусь с места. (Усаживается удобнее.) Вы знаете мое упрямство и делайте соответствующий вывод! Я лично никуда не тороплюсь.

Роксана (побежденная). Отлично! (Идет к проигрывателю, ставит пластинку.)

Дэвид. Прекрасная мысль! Послушаем музыку!

Роксана берет телефон и отходит как можно дальше от люка.

Собираетесь звонить?

Она набирает номер и делает ему знак говорить тише.

Уж не зовете ли вы Матье на выручку?

Роксана. Наоборот.

Дэвид. То есть?

Роксана. Пойдите оденьтесь. Я вам потом объясню.

Дэвид. Я лучше оставлю дверь открытой. (Идет в комнату.)

Роксана (в трубку). Алло, Ольга? Это Роксана. Будь добра, окажи мне одну услугу. Позвони сейчас же Матье, под любым предлогом, и продержи его у телефона как можно дольше… Да, да. Как хочешь… Если хочешь – да. Послушай, Ольга, да не меня нужно задержать у телефона, а его… Вот именно! И перезвони мне, как только с ним закончишь. Договорились? Спасибо. (Вешает трубку.)

Появляется Дэвид, частично одетый. Он закончит одеваться во время дальнейшего разговора.

Это хорошая подруга и любительница поболтать. Дэвид. А телефон Матье далеко от люка?

Роксана утвердительно кивает, останавливает проигрыватель, прислушивается.

Роксана. Звонит! Он спускается… последняя ступенька… гостиная… кабинет. Звонка больше не слышно – снял трубку.

Дэвид. Так это он?

Роксана. Что?

Дэвид. Препятствие между нами?

Роксана. Вы уже шестой человек, задающий мне этот вопрос.

Дэвид. Почему шестой?

Роксана. С тех пор, как мы с Матье расстались, я отказала пяти мужчинам. Под разными предлогами. Один вел слишком светскую жизнь, другой, напротив, был домосед. Третий был очень привязан к семье, которую оставил; четвертый был недостаточно независим и пятый, наоборот, слишком самостоятелен!

Дэвид. А шестой – слишком молод!

Роксана. Но это-то – правда!

Дэвид. Другие предлоги – тоже. И все-таки, единственный веский предлог, и мои предшественники догадались об этом, как и я, это – Матье. Он – ваше препятствие, так же как вы – его. Только, разумеется, раз вы всегда поете в унисон, вы оба себе в этом не признаетесь.

Роксана. К концу шестого случая я, наверно, буду вынуждена это сделать.

Дэвид. Что ж! Тогда мне будет чем гордиться – я вам открыл глаза.

Роксана. А к чему мне это?

Дэвид. Как к чему? Разве вы не хотите сказать ему всю правду?

Роксана. Ни за что на свете! Иначе зачем бы мне звонить Ольге, отвлекать его телефоном, чтобы он не услышал нашего разговора?

Дэвид. Вы не хотите, чтобы он знал?

Роксана. Нет. Я хочу, чтобы он догадался сам, как в первый раз, как он догадывался в течение всех семи лет нашего счастья.

Дэвид. Вы могли бы, может быть, слегка намекнуть ему, подсказать? Подтолкнуть?

Роксана. Хотела бы, но как?

Дэвид. Не знаю… например, встречаться со мной, чтобы заставить его ревновать!

Роксана. Это недостойно нас!

Дэвид. Зато эффектно!

Роксана. Но когда он, как сейчас, одержим своим сценарием, он ничего не замечает вокруг! Для него работа важнее всего!

Дэвид. Вы в этом уверены?

Роксана. Абсолютно. Более того, я знаю, что он может вернуться ко мне только через свое творчество.

Дэвид. Ну, вы его знаете лучше, чем я. Как бы то ни было, Роксана, если я могу вам хоть чем-нибудь быть полезен, хоть немного способствовать вашему счастью, прошу вас, рассчитывайте на меня.

Роксана. Я вам очень благодарна, но…

Дэвид. Без малейшего колебания! Я люблю вас такой, какая вы есть, а Матье – часть вас самой, и, по всем правилам логики, я люблю и те чувства, которые вы к нему испытываете.

Роксана. Я очень тронута, Дэвид.

Дэвид. Надеюсь.

Чувствуется, как между ними возникает волна нежности, но звонит телефон.

Роксана. Это, наверно, Ольга! (Снимает трубку и знаками показывает Дэвиду, что это Ольга и что Матье вернулся к люку. В трубку.) Да… Спасибо, спасибо большое. Я сейчас занесу вам книги. (Вешает трубку.) До свидания, мсье.

Дэвид. Вы уходите?

Роксана. Должна идти к заказчику.

Дэвид. Можно вас проводить?

Роксана. Нет, спасибо, это рядом.

Дэвид. В таком случае…

Роксана. Мы с вами прощаемся. (Увлекает его к двери.)

Дэвид. До свидания, Роксана!

Роксана. Всего лучшего, Дэвид!

Дэвид. Может быть – до скорого?

Роксана. Не думаю.

Дэвид. Напрасно, мадам Обертэн, напрасно. (Уходит.)

Роксана улыбается и идет в свою мастерскую, откуда она не видна. Из люка тут же появляется Матье.

Матье. Путь свободен? (Осматривается.) Да! (Вылезает целиком и негромко зовет.) Роксана! (Потом громче.) Роксана!

Роксана (из мастерской). Я здесь. Заворачиваю книги. Тебе что-нибудь нужно?

Матье. Нет. Хочу немного поболтать с тобой.

Роксана. О чем?

Матье. О том, что произошло между тобой и Дэвидом.

Роксана. Как будто ты не в курсе?

Матье. Да, но я не знаю, чем все кончилось. Эта дура Ольга позвонила мне, чтобы рассказать во всех подробностях какую-то сплетню, – в которой я, разумеется, ничего не понял, – а когда вернулся, Дэвид уже уходил.

Роксана (появляясь). Не расстраивайся! Ничего особенного ты не пропустил.

Матье. Но каким же доводом ты наконец его убедила отказаться от тебя?

Роксана. Никаким. Он сам отказался.

Матье. Трудно поверить. Это не в его стиле!

Роксана. Тем не менее…

Матье. Нет! Ты определенно ему что-то сказала!..

Роксана. Что я могла сказать?!

Матье. И сверх того что-то, видимо, приятное, потому что, уходя, он не был на тебя обижен!

Роксана. С какой стати ему обижаться? Если тебя не любят, на что тут можно обижаться?

Матье. Допустим! Но и не чувствовалось, что он несчастен! Уж несчастным-то он должен был быть!

Роксана. Да, но, возможно, он держал себя в руках.

Матье. Нет, он не был несчастным.

Роксана. Тебя это огорчает?

Матье. Наоборот, меня это устраивает.

Роксана. Меня тоже.

Матье. В этом весь смысл. Он не должен быть несчастлив, он слишком симпатичен. Все будут разочарованы.

Роксана. Кто – все?

Матье. Зрители.

Роксана. Так ты думаешь только о сценарии?

Матье. Естественно!

Роксана. Да, естественно!

Матье. Это ловкий прием. Нужно только придумать, почему же он не несчастлив!

Роксана. Потому что, может быть, она подала ему маленькую надежду?

Матье. Нет, она не из тех женщин, которые оставляют себе запасную лазейку. Она для этого слишком цельная натура!

Роксана. Как знать!

Матье. Нет, этот вариант меня не устраивает.

Роксана. Ну, тогда я не знаю… Он не несчастен, потому что она пообещала остаться его другом.

Матье. Нет! Он не из тех мужчин, кто согласится на подобный паллиатив. Он для этого слишком умен.

Роксана. Твои герои великолепны. Даже жаль, что они не любят друг друга!

Матье. Нет, тогда бы все построение рухнуло. А сейчас – то, что надо.

Роксана. Ну что ж, тем лучше!

Матье. Единственно, что меня смущает – это почему же он не несчастен?

Роксана. Поскольку я ничем не могу тебе помочь…

Матье…ты идешь спросить у него?

Роксана (раздраженно). Нет. Я иду к заказчику.

Матье. А потом ты вернешься?

Роксана. Нет. У меня еще одно свидание.

Матье. С кем?

Роксана (на выходе). С самой собой! Да! И оно будет очень долгим, потому что мне многое надо с собой обсудить! (Уходит.)

Матье (весело). Вот это – героиня! (Обращаясь к кукле.) Юлиус, нельзя терять ни минуты. Продолжаем историю с того места, на котором остановились. Он ее любит, а она, теперь уже ясно, его не любит. То есть, она ему говорит, что она его не любит. Но он-то считает, что она ошибается… А что, если он прав?… Да нет, это глупо, она его не любит… Хотя он смотрел ей в глаза, и ему виднее. Да нет, он совсем с ума сошел. Она его не любит. Но тогда почему же он не несчастен? (Его взгляд падает на часы.) И почему у нее были голубые глаза?

И в то время, как он размышляет над этим вопросом, в третий раз опускается занавес.