Ресторан, в который были приглашены Феликс и его подруга, назывался «Березина», по имени реки, на которой стоял город Бобруйск.

— И почему это, Феликс, рестораны в маленьких городках, как правило, называются одинаково? — спросила Марина, держа Феликса под руку и несильно сжимая его локоть своими длинными пальцами.

Колчанов пожал плечами.

— Вот уж не знаю, наверное, такая традиция. Люди ничего лучше придумать не могут и называют ресторан так, как назвали их предки реку, на которой стоит город. В Карелии, например, почти все рестораны называются «Онега».

— Все понятно, — ответила Марина.

Их ждал накрытый столик в углу. Отставной капитан Федор Сапунов, одетый в серый гражданский костюм, встал и шагнул навстречу своим знакомым.

— Ой, какой он сегодня чудной! — прошептала Марина.

— Почему? — спросил Феликс, догадываясь, что она имеет в виду.

— Да я привыкла, что он в форме. Я думаю, он чувствует себя не лучше, чем если бы надел рясу.

— Это точно. Военные, как правило, не умеют носить гражданскую одежду. Они врастают в форму, вернее, форма прилипает к ним и становится второй шкурой. У меня, Марина, такое впечатление, что и пиджак, и рубашка, а также брюки и ботинки надеты у отставного капитана поверх формы.

— Вот никогда бы до такого не додумалась! — рассмеялась девушка.

Между тем к ним подошел отставной капитан.

— Добрый вечер, — поздоровался он и попробовал было галантно поцеловать Марине руку, но, увы, сразу стало ясно, что в советских военных училищах в отличие от царских военных корпусов этой премудрости не обучали.

И Сапунов сам почувствовал, как нелепо он выглядит, а потому немного недовольно поморщился, и его лицо, а также шея, стянутая тугим воротником белой рубахи, покрылись красными пятнами. Но первое замешательство вскоре прошло.

— Марина, вы сегодня… — начал капитан.

— Я сегодня сюда пришла, — докончила за него девушка.

— И замечательно сделали, — улыбнулся Сапунов.

Марина действительно выглядела великолепно — на ней было облегающее темно-синее платье, ниточка жемчуга на шее, изящные жемчужные серьги, а на ногах тяжелые кожаные ботинки. Строго говоря, ботинки к платью совсем не подходили, но на Марине все смотрелось великолепно.

За столиками курили, смеялись, пили вино и водку. Громко играла музыка, на эстраде кривлялась и пела прокуренным голосом шлягер Аллы Пугачевой какая-то ее бездарная подражательница. Под ее вопли человек десять танцевали между столиками у небольшой эстрады.

— Пойдемте, пойдемте, все заказано, — пригласил капитан. — Столик у нас в углу, там тихо и хорошо. Мы сможем потанцевать, отдохнуть.

Когда они подошли к столику, в мгновение ока появился услужливый официант и выжидательно посмотрел на Федора Сапунова.

— Ну, что будем пить? Что будем заказывать? — капитан взглянул вначале на Феликса, понимая, что решать ему, затем на Марину.

Девушка пожала своими точеными плечами.

— А мне в общем-то все равно. Я выпью сухого вина, — сказала она.

— Прекрасно, — кивнул отставной капитан. — А какого?

— Какое вино будете пить, Марина?

— А я не знаю, какое здесь есть.

— Значит, так, — распорядился Сапунов, — для дамы бутылку самого лучшего сухого вина. А нам бутылочку водки «Абсолют». Правильно я говорю, Феликс?

— Как угодно, — сказал Колчанов и принялся просматривать меню. Для провинциального ресторана выбор блюд был достаточно богатым.

Когда официант удалился, капитан потер руки, как обыкновенно делает русский человек, собирающийся пропустить рюмку русского национального напитка.

— Что, Федор, трубы горят? — спросил Колчанов.

— А то нет! — ответил Сапунов. — Дел по горло. Кручусь, кручусь, думал, уйду в отставку, будет время для отдыха. А тут все наоборот. Пока служил — времени свободного было хоть отбавляй. А как вышел в отставку — так даже поспать некогда.

— А так всегда бывает, — ухмыльнулся Феликс. На столе появились бутылки. Официант, как профессионал экстра-класса, на глазах у посетителей откупорил бутылку с вином и наполнил бокал Марины. Та благодарно кивнула.

— Что-то стало холодать, не пора ли нам поддать, — сказал Сапунов и налил в рюмки холодной водки, отчего стекло сразу же запотело, покрывшись множеством мельчайших туманных капелек. — Ой как сейчас станет хорошо! — Кончиками дрожащих пальцев отставной капитан поднял свою рюмку и, взглянув сначала на Марину, потом на Феликса, быстро опрокинул себе в рот и прошептал: — Хорошо пошла, родимая!

Марина подняла свой бокал, взглянула на Феликса и сделала маленький глоток.

— Так, а где же еда? — Капитан принялся недовольно оглядываться по сторонам.

Закуски мигом появились. Между тем ресторан уже был, Как говорят спортивные комментаторы, заполнен до отказа.

— А что, Федор, у вас здесь всегда так? — поинтересовался Феликс.

— Как так? — не понял капитан.

— Ну, всегда в ресторане так много народу?

— Да нет, иногда бывает почти пусто, и тогда официанты, как сонные мухи, чуть ходят. А сегодня я и сам не знаю, в чем дело.

Сапунов снова наполнил рюмки. Собираясь в ресторан, Феликс твердо решил пить совсем немного. Завтра придется спуститься в казематы Бобруйской крепости, и надо быть предельно внимательным.

А вот Сапунов ни о чем не беспокоился. Ему было наплевать на то, что назавтра предстоит работа. Выпить он был не дурак и, как правило, на следующий день чувствовал себя прекрасно, голова не болела. Единственное, чего ему всегда хотелось, так это пару-тройку бутылок пива. И, выпив с утра пива, он без труда входил в рабочий ритм: покрикивал на своих подчиненных, иногда даже пускал в ход кулаки. А служил он до выхода в отставку начальником военного гаража. Надо отдать ему должное, порядок в гараже был при нем образцовый. Машины всегда были досмотрены, вымыты, вычищены, моторы работали исправно, их можно было поднять по тревоге в любой момент. Поэтому капитану Сапунову всегда сходили с рук его грубость и пристрастие к зеленому змию.

После третьей рюмки капитан принялся рассказывать анекдоты, героем которых был тоже офицер, поручик Ржевский. При этом Сапунов все время посматривал на Марину. Та никак не реагировала на пошлости отставного военного и лишь изредка виновато поглядывала на Феликса. Тот сохранял непроницаемый вид.

В конце концов девушка рассмеялась, да так задорно, что капитан Сапунов даже захлопал в ладоши.

— А я думал, ты никогда не засмеешься, — облегченно вздохнул он. — Рассказываю, рассказываю самые лучшие анекдоты, а ты сидишь как царевна Несмеяна.

— Да нет, капитан, я слушаю и ем, — возразила Марина.

— Правильно, правильно, ешь побольше, завтра тяжелый день. Она пойдет с нами? — спросил Сапунов Феликса.

Тот пожал плечами — дескать, я еще не решил, это зависит не столько от меня, сколько от нее.

— Пойдем, пойдем, Марина! — пригласил капитан. — Там, правда, холодно, грязно и полно крыс. Ты боишься крыс?

Девушка поморщилась и поперхнулась куском мяса.

— Не надо их бояться, они совсем не страшные. А в подвалах их столько, что с ума сойти можно. Как тараканов в грязной квартире. Бегают стадами туда-сюда, туда-сюда. Все это от кухни, от складов с продовольствием. Мой знакомый прапорщик со своими солдатами занимается знаете чем?

Феликс отложил вилку и выразительно посмотрел на Сапунова. А тот, размахивая руками, принялся рассказывать:

— Так вот, на складе, где хранится НЗ, крыс раньше было видимо-невидимо. И чего только не пробовали: травили их всякой дрянью, но они, наверное, привыкли, и яд их не брал. Тогда один солдат придумал новый способ.

— Что, капканы начали ставить? — осведомился Феликс.

— Да нет, какие к черту капканы! В капканы они не лезут, умные животные.

— Так что же тогда?

— А вот что. Три солдата, которые были в подчинении прапорщика, сделали себе заточки из кусков арматуры и научились бросать эти заточки так искусно, что могли попасть в спичечный коробок с десяти шагов.

— Понятно, — сказал Феликс.

— Прапорщик, начальник склада НЗ, минут на пять гасил свет. Крысы в темноте выползали из своих нор и громко шуршали. Это они начинали жрать. И тогда прапорщик резко включал свет, а три его бойца принимались бросать заточки. И вот этими заточками за неделю они убили столько крыс, что выносили их из склада на носилках. Почти всех уничтожили. А крысы, наверное, поняли, что лучше на склад НЗ не ходить, и перестали там появляться.

— Да, хитрый способ, — ухмыльнулся Колчанов, подумав, что крыс уничтожали скорее огнеметами, а не какими-то заточками.

Как ни странно, рассказ о крысиной войне не поверг Марину в ужас, а, наоборот, развеселил.

Она принялась вертеть головой по сторонам. А посмотреть было на что. За каждым столом кипело веселье. Приносилась водка, убирались пустые бутылки, на столах появлялись закуски. Певица распиналась, как могла, да и музыканты старались вовсю. В общем, праздник жизни кипел.

— Послушай, Федор, — обратился Феликс к Сапунову, — я-то думал, что в Бобруйске очень много евреев, а что-то их не видно.

— Ой, Феликс, раньше их здесь было столько, что куда ни плюнь, обязательно попадешь в еврея.

— А где же все они сейчас?

— Да уехали на свою историческую родину. Да еще война «помогла» очень сильно. Знаешь, сколько немцы уничтожили евреев?

Феликс пожал плечами.

— Десятки тысяч! Представляешь, какой-то маленький Бобруйск до войны был еврейским городом. А после войны евреи опять вернулись в город.

— Понятно, — кивнул Феликс.

— И вообще, если хочешь знать, Голда Меир тоже родилась в Бобруйске.

— Надо же!

— А кто такая Голда Меир? — поинтересовалась Марина Езерская.

— Как, ты не знаешь? — удивился Феликс. — Да это же самая знаменитая еврейская женщина. Она была у них как Ельцин в России или что-то вроде того.

— Да, что-то слышала, — сказала Марина, кротко улыбнувшись.

Но Феликс понял, что девушка никогда и слы-

шать не слышала о какой-то там Голде Меир. Ведь когда имя этой удивительной женщины не сходило с газетных полос, Марины и на свете-то не было.

Девушка выглядела очень привлекательно, пожалуй, даже слишком. Феликс уже замечал, как мужчины за соседними столиками то и дело бросают на нее весьма недвусмысленные взгляды. И он понял, что скоро Марину начнут приглашать на танец.

Так оно и вышло. Ансамбль заиграл медленный танец, и возле столика возник курчавый загорелый детина лет тридцати пяти.

— Добрый вам всем вечер, — прохрипел верзила и кивнул Марине так, словно она была его старой знакомой. — Тебя можно пригласить на танец? Всего лишь один танец?

Феликс повернул голову в сторону кавалера и смерил его взглядом. Своими габаритами мужчина напоминал, говоря словами Гоголя, средней величины медведя или двустворчатый шкаф. Две пуговицы его шелковой рубахи с короткими рукавами были расстегнуты, а в густой поросли на груди прятался массивный золотой крест на золотой цепи якорной толщины.

— Нет, извините. Я не танцую, — сказала Марина, немного смутившись.

— Что значит не танцую? Пойдем, пойдем, — мужчина схватил своей лапищей Марину за руку и уже хотел было выдернуть девушку из кресла — как выдергивают из грядки луковицу. Марина испуганно и умоляюще взглянула на Феликса.

Колчанов положил свою руку на запястье мужчины и сжал ее, как в тисках. Верзила посмотрел на Феликса, как смотрят на какую-то бумажку.

— Она не танцует, — спокойно выдавил из себя Феликс.

— А я не с тобой разговариваю, — почти рявкнул амбал и вновь попытался выдернуть Марину из кресла.

Отставной капитан вскочил со своего стула. По своему телосложению он почти не уступал наглецу, хотя в последние годы несколько обрюзг.

— Мужик, ты что, не понял? Она не танцует, — попытался он вразумить хама с крестом на шее.

— А ты сиди, дядя, как сидел, а то твои дети увидят горбатого папу, — сказал верзила и довольно заржал.

— Ты че сказал, козел? — взревел отставной капитан.

Но Феликс перегнулся через стол и вдавил капитана в кресло.

— Сиди, Федор, я сам разберусь. Послушай, иди сюда. — Он так крепко сжал волосатое запястье, что пальцы подошедшего мужчины разжались. — Иди сюда, иди.

Феликс отвел верзилу к стене.

— Слушай, пойми меня правильно. Девушка не хочет танцевать, и приставать к ней не надо, — сказал он совершенно спокойно и даже дружелюбно.

— Не, ну чего, командир. Я ничего, в натуре, — пробормотал верзила и вразвалку двинулся к своему столику, за которым сидело человек пять таких же амбалов.

— Кто это такой? — спросил Феликс у капитана.

— Да местная шушера, качки так называемые. Отслужили армию, отсидели в тюрьме, поприходили и не знают чем заняться. Ходят, ко всем пристают, рэкетом занимаются. В общем, держат город в своих руках.

— Понятно. — Феликс вернулся на свое место и стал спокойно жевать кусок холодной телятины.

— А что ты ему сказал? — спросила Марина.

— Что ты не танцуешь и что ты моя невеста.

— А он что?

— Наверное, понял. Он ведь понятливый, сразу видно.

Марина улыбнулась.

— Я не хотела, Феликс, он сам пристал.

— Да что ты оправдываешься! Сиди себе спокойно.

Марина взглянула на отставного капитана. Тот взял бутылку с вином и наполнил ее фужер. Девушка отпила из бокала.

— Вообще в городе творится черт знает что, — продолжал Сапунов. — Рядом зона, и все уголовники, отсидев, никуда не уезжают, остаются здесь. А милиция с ними ничего не может поделать. В общем, они взяли город в свои руки. Большая станция, масса поездов… Есть где развернуться. Попались бы они мне в армии, я бы из них весь сок выжал — вот так, — капитан взял с тарелочки лимон и выдавил его в свою рюмку. — Ходят, только настроение портят.

А пятеро мужчин за большим столом время от времени бросали недовольные взгляды на Сапунова и Феликса.

— Шлюха, по всему видать, а целку строит, блин, — ворчал отвергнутый кавалер.

— Да ладно, брось. Давай лучше выпьем, — уговаривали его приятели.

— Нет, я его поставлю на место.

— А если он тебя?

— Нет, я его, в натуре, урою!

— Ай, надоел ты всем. Пришли отдохнуть, а ты опять за свое, опять права качать. Они что, нам чего-нибудь должны?

— Конечно, должны! Сидят в моем ресторане.

— Да какой он, на хрен, твой?!

— Ну, не мой, так наш. Директор-то платит нам бабки!

— Верно, блин, — поддержали черноволосого верзилу его товарищи.

По всему было видно, что он если и не главный, то, во всяком случае, и не последний человек в кругу себе подобных. Коля, а именно так звали черноволосого, расстегнул еще одну пуговицу на груди своей шелковой рубахи.

— Блин, сходи пригласи эту проститутку, — обратился он через стол к парню кавказской внешности.

— Зачем, слушай! — возразил тот. — Мне блондинки нравятся.

— Я кому сказал! — рявкнул Коля.

Кавказец поднялся, поправил рубаху и двинулся между столиками в тот угол, где сидели отставной капитан и его гости.

— Слушай, девушка, можно вас пригласить на танец? — сказал он.

— Я не хочу танцевать, — тряхнула головой Марина. — Вы уж извините меня, ребята, мне не хочется танцевать.

— Но со мной, один танец?

— Ни танец, ни полтанца. Не буду.

— Ты что, не понял? Она не будет танцевать, — спокойно сказал Феликс, понимая, что назревает драка и что изрядно подвыпивший Сапунов ему не помощник.

— Иди отсюда, вали, пока не вызвали милицию! — фальцетом взвизгнул капитан. — А то потом пожалеешь!

— А ты сиди, мудак! — бросил капитану кавказец и снова тронул Марину за плечо. — Пошли потанцуем, а то пожалеешь.

— Да иди ты… козел! — вскипела Марина и уже собиралась дать назойливому кавалеру по морде, но Феликс перехватил ее руку.

— Сядь, Марина, успокойся. А ты иди себе с Богом, дорогой, и оставь нас в покое. Скажи своим приятелям, пусть угомонятся и не нарываются на неприятности.

— А ты что, пугать задумал?

— Я тебя не пугаю, а пока еще предупреждаю, понял? — Феликс сдвинул брови к переносице, но понял, что его слова не произвели на парня буквально никакого впечатления.

Кавказец развернулся на нетвердых ногах и с мерзкой улыбочкой на смуглой физиономии направился к своим приятелям несолоно хлебавши.

После этого настроение у Марины окончательно испортилось. Она нервничала и бросала виноватые взгляды то на Феликса, то на Сапунова. Правда, отставной капитан делал хорошую мину при плохой игре.

— Да ну их к черту! — хорохорился он. — Они не полезут, меня здесь все знают. В этом сраном ресторане бояться нечего.

— А я и не боюсь, — спокойно сказал Феликс Колчанов.

Капитан без устали наполнял рюмки и опрокидывал их себе в рот. Он давно усвоил один простой способ избежать всяких инцидентов: просто надо напиться до поросячьего визга, до состояния невменяемости. А пьяному на все плевать. Вот он и преследовал эту цель, понимая, что, если останется трезвым, конфликта не избежать.

А Феликс вообще не пил водку. Он изредка наливал в свой бокал минералку и пил ее маленькими глотками. Марина потягивала вино и почти ничего не ела. После столкновения с теми типами ей кусок не лез в горло.

— Послушай, Феликс, может, уйдем отсюда? — наконец предложила она.

— Да никуда ходить не надо. Я сейчас позову милицию, — замахал руками отставной капитан.

— И что же ты ей скажешь? — иронически спросил Феликс.

— Кому это ей? — рявкнул капитан.

— Ну, своей милиции.

— Скажу, чтобы они арестовали тех за столиком.

— И что, ты думаешь, их арестуют?

— Конечно, арестуют! Ведь меня здесь все знают, я козырный.

«Не козырная ты карта, а битая!» — подумал Феликс, глотнув минералки.

Наконец Марина положила свою руку на ладонь Феликса.

— Послушай, а почему бы тебе не пригласить меня на танец? — спросила она.

— Я бы пригласил, — сказал Феликс, — но думал, тебе не хочется.

— Почему же, очень даже хочется… С тобой.

— Тогда я тебя приглашаю.

Как раз в это время ансамбль заиграл медленный танец. Коля и компания, грязно матерясь, смотрели то на Феликса, то на его столик, за которым капитан Сапунов раскачивался в такт музыке, словно буддийский монах на молитве.

— Иди поговори с этим козлом, — обратился черноволосый Коля к парню с кавказской внешностью. — Узнай, что это за птица. Я его никогда здесь раньше не видел.

— И я не видел, — поддержал Колю еще один амбал с «форменной» для такой публики толстой золотой цепью на шее.

Прихватив початую бутылку водки, кавказец направился к столику капитана Сапунова.

— Послушай, капитан, — обратился он к Федору, — что это за птица, этот мужик с хвостом, как у бабы?

— О, это мой друг. Вы его не трогайте, лучше будет.

— Кому будет лучше?

— Тебе будет лучше, кацо, понял?

— Да я-то все понял, капитан, только ты не понимаешь, кто хозяин в этом ресторане.

Марина нежно прижималась в танце к Феликсу, положив голову ему на плечо. Колчанов чувствовал, как трепещет тело девушки, когда соприкасается с его телом. И ему до боли захотелось покрепче обнять Марину и поцеловать в губы. Несколько мгновений он медлил, затем своими сильными руками прижал Марину к себе, и их губы слились в долгом поцелуе.

— Ой, как хорошо, — выдохнула Марина, — спасибо тебе. Просто от сердца отлегло.

— И у меня тоже, — сказал Феликс. — Пойдем отсюда. Надо хорошенько выспаться, ведь завтра предстоит тяжелый день, — прошептал он девушке на ухо.

— Да-да, я согласна, — шепотом ответила Марина

— Но вначале, наверное, надо забрать нашего бравого вояку, а то как бы эти орлы не разбили ему нос.

— А может, уйдем тихо, ни с кем не прощаясь?

— Нет, это будет некрасиво, — отрезал Феликс. Они подошли к столику, где Федор Сапунов что-то упорно пытался объяснить кавказцу. Когда Феликс и Марина приблизились, сын Востока яростно сверкнул темными глазами и быстро зашагал к своим приятелям.

— Чего он хотел? — осведомился Феликс.

— Да пугал меня, ишак долбаный.

— Зачем ты так, Федор? — укоризненно сказала Марина. Ей всегда была неприятна грязная ругань.

— А пошли они все, бандиты хреновы! — провозгласил капитан так, что на него стали оборачиваться.

— Пойдем, Федор. Возьмем такси, ты поедешь к себе.

— Да, пойдем, — Сапунов принялся размахивать руками, подзывая официанта.

— Я сам расплачусь, — сказал Феликс, когда официант подошел и уже готовился подать счет.

Колчанов вынул из кармана своей джинсовой куртки стодолларовую банкноту и сунул ее официанту.

— Надеюсь, этого хватит? — спросил он.

— Да-да, конечно! Спасибо, большое спасибо. Приятной вам ночи, заходите еще.

— Зайдем, — пообещал Феликс.

Марина взяла его под руку и, заглянув в глаза, спросила:

— Зачем ты ему дал так много денег?

— А он бы еще начал сейчас с Федором разбираться.

А бравый вояка не унимался:

— Это я, я, капитан Сапунов, пригласил вас в ресторан, а вы тут расплачиваетесь. По какому праву? Я офицер или кто?

— Конечно, офицер, — успокоил его Феликс. — В следующий раз ты расплатишься, договорились?

Петляя между столиками, все трое медленно двинулись к выходу. И, возможно, все закончилось бы вполне пристойно, но на улице Феликса и Федора уже ждали пятеро рэкетиров. Феликс увидел их сразу. Они стояли кучкой, бросая на выходящих из ресторана недовольные взгляды.

— Погоди, Марина. — Феликс освободился от руки девушки и быстро застегнул пуговицы на своей джинсовой куртке. — Держись за мной, — прошептал он. — А ты, Федор, будь справа.

— Понял, понял, — немного протрезвев от свежего воздуха, пробормотал отставной капитан. Но по нему было видно, что он изрядно трусит и скорее всего панически боится драки.

— Держись справа, понял?

— Да, да, — дрожащим голосом ответил капитан.

Когда до группы рэкетиров оставалось шагов пять или шесть, от нее отделился высокий сухощавый парень с кавказской внешностью.

— Ну, что теперь будем делать? — прошептал он с каким-то странным присвистом.

— А что ты предлагаешь? — спокойно спросил Колчанов, вытаскивая руки из карманов куртки и прикрывая собой Марину.

— Ты обидел моего лучшего друга.

Словно бы не веря своим ушам, Феликс расплылся в улыбке.

— Вообще-то не ты, а она, — парень кивнул на Марину.

При этих словах девушка в испуге спряталась за спину Феликса.

Зато Федор подошел поближе.

— Слушай, ты! Чего ты к нам лезешь? — расхрабрился он. — Неприятностей захотел на свою голову? Так запомни, у меня в милиции все повязано, все начальники мои друзья.

— Ой, напугал! Да видел я твоих начальников в гробу в белых тапочках, — с присвистом произнес парень. Видимо, в какой-нибудь драке он потерял Как минимум один зуб.

Слова парня явно задели Сапунова, и он сделал еще шаг вперед. И в это время парень проворно отскочил в сторону, развернулся и ударил отставного капитана ногой в грудь. Федор отлетел на несколько шагов, уселся на земле и принялся озираться, мучительно пытаясь сообразить, что же такое с ним произошло.

— Вот так-то лучше! — просвистел парень и добавил, обращаясь к Феликсу: — Пусть она извинится.

— Чего-чего? — переспросил Феликс, глядя негодяю прямо в глаза.

Теперь у него был повод начать драку. Ведь не он, а эти ребята начали первые.

— Я считаю до трех, — сказал Феликс, — и если ты и твои друзья не смоетесь, то вы пожалеете о том, что родились на свет.

— Как страшно, слушай, — усмехнулся кавказец. Он выдвинул вперед голову и сжал кулаки.

— Раз, — прозвучало в напряженной тишине. Кавказец осклабился, и Колчанов увидел, что он не ошибся. Действительно, у парня не хватало одного зуба.

— Два, — произнес он.

— Три, — докончил за него кавказец.

И это было последнее, что он успел сказать. Феликс странно качнулся вначале влево, потом вправо, а затем его нога описала дугу, и кавказец упал на землю. Перелом челюсти и сотрясение мозга можно было определить и без врача. Парень еще дергался, вернее, дергались только его ноги. А Колчанов сделал ровно четыре шага вперед и остановился перед рэкетирами.

— Ну что, ребята, кто-нибудь еще хочет попробовать? — спокойно спросил он.

— Ах ты, гадина! Ах ты, козел! — наливаясь кровью, взревел черноволосый Коля и бросился на Феликса.

Но тот встретил его во всеоружии. Нога Феликса в остром сапоге вошла краснолицему силачу прямо в пах. Тот скорчился и стал медленно оседать, но падать никак не хотел. И Феликсу пришлось нанести два коротких, очень быстрых удара: один ребром ладони по шее, а второй кулаком по челюсти. Вся эта операция была проделана молниеносно и виртуозно.

Верзила упал сначала на колени, затем уткнулся в бетонный бордюр, расквасив нос и бровь.

В эту минуту у Феликса была лишь одна мысль: «Только бы обошлось без стрельбы!»

Феликс пригнулся, шагнул вправо, затем влево, и парень с ножом в руках аккуратно уселся на землю, а нож, сверкнув граненым лезвием, улетел куда-то в кусты.

— Я вас предупреждал, ребята, — сказал Феликс. — Теперь покажите, на что вы способны.

Но двое оставшихся на ногах все еще мешкали, не решаясь броситься на него. А спасаться бегством им гордость не позволяла.

— Дай им, дай им, Феликс! — закричала Марина, явно входя в азарт.

Но Колчанов слишком далеко отошел от девушки, увлекшись дракой, вернее, не он отошел, а Марина, чтобы лучше видеть, отбежала в сторону, как раз туда, где сидел на асфальте отставной капитан. И пока Феликс разбирался с двумя оставшимися рэкетирами, Марина подбежала и ударила ногой в голову лежащего на асфальте кавказца. Тот охнул и открыл глаза, а затем приподнялся на руках. Но силы его покинули, и он завалился, ударившись затылком об асфальт.

Один из парней бросился на Феликса. Но Колчанов ушел от удара, перехватил руку и сделал бросок. Тело парня, описав странную фигуру, мягко шлепнулось с вывернутой кистью.

В руках поверженного парня появился нож. Но его владелец был явно напуган до смерти и чуть-чуть опоздал пустить его в ход. Этих мгновений Феликсу хватило.

Он подпрыгнул, легко, как волейболист у сетки, с той лишь разницей, что его руки не были вскинуты вверх для блока, а разведены в стороны. Нож удалось выбить. Он звякнул об асфальт, словно гонг в боксерском поединке.

— Ну, что ты теперь скажешь? — глядя в глаза явно до смерти перепуганному рэкетиру, спросил Феликс.

А парень дышал так часто, словно только что закончил бежать марафонскую дистанцию. По его бледному лицу катился пот.

— Не надо… Не надо… — бормотал он.

— Что не надо, дорогой?

— Не бей.

— А я тебя и не собираюсь бить. Я хочу, чтобы ты ударил меня первым.

— Я… Я… Я не буду.

В это время появились стражи порядка. Всех, кто участвовал в странной короткой драке, повязали. Но, как ни странно, слова Сапунова о его связях в милиции оказались вовсе не пьяной похвальбой.

Широкоплечий лейтенант с табельным оружием в руке увидел сидящего на асфальте отставного капитана и сделал свои далеко идущие выводы.

На руках Колчанова защелкнулись наручники. Марина попыталась объяснить, что к чему. Но ее не слушали и повторяли традиционное милицейское: «Разберемся».

Тут же подкатил желтый «уазик». Весьма обрадованные милиционеры принялись запихивать в него Колю и компанию.

— Это мой друг, — обратился Сапунов к лейтенанту. — Он приехал ко мне. Это историк из Австрии.

— Что? Историк из Австрии?

— Ну да. Он наш, а потом уехал в Австрию. Живет он там.

— Документы, — требовательно, но вежливо обратился лейтенант к Феликсу.

Тот показал руками, скованными наручниками, на карман своей куртки. Марина вытащила паспорт и подала его лейтенанту милиции. Тот с интересом и удивлением рассматривал австрийский паспорт и цветную фотографию Феликса.

— Действительно, австрийский паспорт, — констатировал он. — А фамилия почему наша?

— Да что ты за человек, я же тебе толкую! — теребил лейтенанта за плечо Сапунов. — Из Австрии он, из Вены. Живет там.

— А здесь что делает?

— Книгу он пишет, понимаешь? Книгу. Приехал ко мне в гости, работает у нас в части.

— Он что, связан с разоружением?

— Да ни с каким разоружением он не связан! О крепости пишет он книгу.

— А-а, — задумчиво произнес лейтенант, сдвигая фуражку на затылок. — Книгу пишет? Это хорошо.

Лейтенант распорядился снять с иностранца наручники.

— А эти чего от вас хотели? — продолжал он допытываться у Сапунова.

— А чего они могут хотеть, ублюдки? Вот меня на землю повалили, к нему приставали и к девчонке его. В общем, сами полезли. Но Феликс здорово с ними разобрался. Ты что, спецназовец или каратист?

— Нет, — покачал головой Феликс, — я служил на границе.

— На границе? — заулыбался лейтенант милиции.

— Да, я пограничник.

— Ну, ты даешь! Я тоже служил на границе.

Феликс подал милиционеру руку, и они с лейтенантом обменялись крепким рукопожатием — словно служили в одном взводе на далекой заставе.

— Вот козлы, — сказал лейтенант, глядя на «уазик», из которого слышалась брань, — вечно лезут к кому не надо. Сколько уже раз я этим придуркам говорил: не лезьте, не связывайтесь с незнакомыми. Но зато теперь я им устрою…

— Да выпусти ты их лучше, лейтенант, себе дороже обойдется, — посоветовал Сапунов.

От этой драки, а может быть, от того, что он посидел на земле, выглядел отставной капитан не таким пьяным, как раньше, и говорил довольно связно.

— А может, выпьем, а? — дернул он лейтенанта за рукав кителя.

— Да нет, что ты, Федор! Ты же знаешь, у меня работа, до утра дежурю.

— А завтра?

— И завтра работаю.

— Да что у тебя за работа долбаная?! Выпить некогда! Ну, когда будешь свободен, приходи ко мне на дачу. Шашлыков нажарим, посидим, пузыря два уговорим… Или даже три, а?

— Ладно, загляну. — Лейтенант посмотрел на Марину, которая явно ему понравилась, потом на Феликса, который ему явно не очень нравился и вызывал какие-то непонятные чувства, а затем на прощание махнул рукой и побежал к машине, откуда все еще слышалась брань.

Похоже, отставному капитану всех приключений оказалось мало. Он почувствовал себя важной птицей: без него сидели бы они сейчас в отделении! И ему снова захотелось напиться до чертиков.

Но ни Феликс, ни Марина его желаний не разделяли. И Сапунов разозлился:

— Да что вы за люди такие! Даже выпить со мной не хотите!

— Федор, завтра тяжелый день, — глядя в глаза отставному капитану, спокойно произнес Феликс, — и мы должны быть в форме. У меня мало времени, и долго находиться в этом Бобруйске я не собираюсь. Осмотрим все, что надо, и я уеду.

— Естественно. Дурак ты, что ли, чтобы торчать в этой дыре!

— Давай мы тебя посадим на такси. Ты поезжай домой, отоспись, а завтра утром, часов в десять, встречай нас у ворот крепости.

— В десять так в десять, — с досадой в голосе пробурчал Сапунов. — А на такси я не поеду, пойду пешком.

— Ну, как знаешь. Только смотри, не лезь на рожон.

— Да никуда я не полезу. Вот только жаль, что вы выпить не хотите.

Марина взяла Феликса под руку и направилась к гостинице.

На улицах было по-провинциальному малолюдно. Изредка навстречу попадались парочки. То и дело по тротуару в поисках пропитания пробегали бездомные собаки.

— Я так испугалась, — прошептала девушка, пытаясь заглянуть в глаза Феликсу. — Я вообще не люблю всякие драки, не люблю милицию. Вернее, даже ненавижу милицию. От одного их вида меня начинает тошнить.

— Забудь ты о них, не вспоминай.

— Если бы это было так просто, Феликс, я бы не вспоминала. Но иногда как накатит, как найдет — хоть в петлю лезь!

— Ладно, ладно, спокойнее, красавица ты наша, — Феликс обнял Марину за плечи, прижал к себе и только сейчас почувствовал, что девушка дрожит. — Тебе холодно?

— Нет, не холодно. Просто столько всего навалилось…

Феликс остановился, развернул Марину лицом к себе и поцеловал в губы. Она в ответ обняла его.

— Еще… еще… — шептала Марина, отвечая на его поцелуи. — Сильнее… Вот так.

Феликс прижал ее к себе.

— Пойдем скорее, Феликс, пойдем! Давай побежим.

Марина вырвалась из объятий и бросилась к гостинице. Феликс побежал за ней. Он легко ее догнал, схватил горячую руку, и они буквально влетели на крыльцо гостиницы, затем в холл и уже через минуту оказались в своем большом номере. Марина бросилась на Феликса, словно изнывающий от жажды в пустыне к вожделенному источнику. Она буквально впилась в него. Джинсовая куртка и майка полетели на пол. Руки Марины судорожно расстегивали ремень брюк.

А Феликс стоял, полуприкрыв глаза, и его ладони время от времени прикасались к плечам Марины, затем сползали, соскальзывали на упругую вздымающуюся грудь.

— Феликс, Феликс… Я люблю тебя! Люблю! — шептала девушка. — А их всех ненавижу! Презираю!

— Успокойся, успокойся, — повторял Феликс, гладя ее по голове.

Он подхватил Марину, как пушинку, и на руках понес в спальню. Может быть, впервые за все время знакомства они были близки по-настоящему, не только физически, но и душевно.

Глава двадцать первая

Утром Феликс и Марина, обутые в резиновые сапоги, уже были у ворот военной части. Часовой на КПП со штык-ножом на ремне с удивлением смотрел на странную парочку. Высокий широкоплечий мужчина со странным хвостиком на затылке и красивая девушка стояли, переминаясь с ноги на ногу. Капитана Сапунова все еще не было.

— Может, он забыл? — предположила Марина. Феликс поправил тяжелую сумку на плече и покачал головой.

— Все может быть. Военные — народ непредсказуемый.

Бритоголовый солдат, явно «салага» первого года службы, первым решился нарушить молчание.

— У вас закурить не будет? — извиняющимся тоном спросил он.

Феликс вытащил пачку «Мальборо» и протянул солдату. Тот грязными пальцами с заскорузлыми ногтями принялся вытряхивать сигарету.

— Да бери несколько штук сразу, — барственным тоном разрешил Феликс.

Солдат явно не ожидал такой щедрости. Он широко улыбнулся, обнажив неровные зубы.

— А вы кого ждете? — спросил он у Феликса. — Капитана Сапунова. Знаешь такого?

— Конечно, кто же его не знает. Известный человек.

— А он уже пришел?

— Да пока не было. А может, я не видел, может, он ночевал в части или зашел с другой стороны, через другие ворота.

— А что, и другие ворота открыты?

— Открыты, но не для всех.

Увидев трех офицеров, солдат мгновенно погасил сигарету и напустил на лицо серьезное выражение. Сигарету он не выбросил, а спрятал в карман.

И тут послышался голос капитана Сапунова.

— Здорово, орлы! Привет от старых штиблет! На часах было ровно десять, ни минутой больше, ни минутой меньше.

— Точность — вежливость королей и офицеров, — уважительно заметил Феликс.

Мужчины обменялись рукопожатием. Отставной капитан взглянул на Марину.

— Что, и ты, Марина, полезешь в подвал? — удивился он. — Там же грязно, крыс полно, вонь.

— Ничего, я не боюсь крыс, я хулиганов боюсь, Федор.

— Да, испортили нам вчера вечер. Но ты, конечно, молодец! — с почтением посмотрел на Феликса отставной капитан. — Послушай, может, расскажешь, где ты научился так лихо махать кулаками?

— Было время, был я молод, — заулыбался Феликс, — вот и пришлось научиться. Ты же знаешь, в жизни это никогда не помешает.

— Еще бы. Я вижу, ты усвоил эту науку лучше, чем пономарь «Отче наш».

— Вроде того. Я считаю, что уж если что-нибудь делать, то по-настоящему, или не делать вообще, — Феликс заулыбался.

— Знаешь, Феликс, а у меня грудь болит, будто кувалдой ударили, и синяк на весь живот.

— Это ничего, пройдет. Надо было руками прикрыться.

— Да я и прикрылся бы, может, но все произошло так быстро, что я и воздуха набрать не успел.

— Да, я помню. Ну что, пошли? — задал сакраментальный вопрос Феликс.

— Да, идем. Вот ключи, — и капитан извлек из кармана тяжелую связку внушительного вида ключей.

Часовой на КПП даже не спросил пропуск или какой-нибудь документ. Он почтительно пропустил Феликса и, облизнувшись, посмотрел на Марину, вернее, на ее длинные ноги и туго обтянутые джинсами бедра.

— Классная баба, — прошептал он и, прикрыв глаза, сладко вздохнул.

— А что у тебя в сумке? — поинтересовался отставной капитан.

— Как это что? Рулетка, планшетка, фотоаппарат, фонарь. Ну и все такое прочее.

— Да на хрен все это тебе, Феликс?

— Надо, Федя, надо.

— Надо так надо. Знаешь, еле уговорил командира части, чтобы он разрешил пошляться по подвалам. В склады, конечно, мы не пойдем, туда заходить посторонним не разрешается.

— Вот это плохо, — в замешательстве протянул Феликс. Такого он явно не ожидал.

Капитан все понял, стряхнул с плеча невидимую пылинку и пробурчал под нос:

— Но, как говорится, если нельзя, но очень хочется, то можно.

— Тонкий намек на толстые обстоятельства? — усмехнулся Колчанов.

— Солдат с собой возьмем? — поинтересовался капитан, когда они подошли к низкой железной двери.

— Солдат? — Феликс задумался. — А зачем они нам?

— Ну, подержать, посветить… Мало ли еще зачем? Может, оттащить какие ящики, доски.

Отставной капитан долго возился, подбирая ключи к насквозь проржавевшему амбарному замку.

— Федор, — глядя на то, как капитан возится с неподатливым замком, спросил Феликс, — наверное, в эти подвалы уже лет десять нога не ступала?

— Почему? Каждый год ходят крыс травить. Наконец замок заскрипел и затем щелкнул.

Только после этого отставной капитан, навалившись всем телом на железную дверь, смог ее сдвинуть. Дверь с надрывным скрипом подалась внутрь, образовав узкую щель.

— Ух, заржавели! — разозлился капитан. — Суки! — последнее замечание относилось, видимо, к привидениям.

— Давай я помогу, — предложил Феликс.

Мужчины уперлись ногами в маленькие ступеньки, навалились грудью и плечами на дверь, и та, издавая «плач малютки-привидения», сантиметр за сантиметром начала отходить в сторону. За ней уходили в темноту широкие каменные ступени.

— Ну что, пойдем? — сказал Феликс.

— Пошли, раз уж пришли, — не стал протестовать Сапунов.

Все трое стали медленно спускаться вниз, погружаясь в зловонную тьму.

— Ну и вонища! Гадость какая! — прошептала Марина. Она дотронулась до скользкой стены и тут же отдернула руку, боясь, что ее укусит крыса или из темноты явится призрак. Правда, крыс пока еще не было видно, призраков тоже не наблюдалось.

Все трое спустились ступеней на пятнадцать вниз и остановились на маленькой площадке.

— Где-то здесь должен быть выключатель, посвети сюда, — попросил капитан.

Луч фонаря заскользил по каменным стенам, из которых сочилась влага.

Наконец выключатель нашелся.

— Может, правда, проводка вся сгнила, но года два назад, помню, мы смогли включить свет, — сказал Сапунов.

— А что вы здесь делали, Федор? — поинтересовался Феликс.

— Да потекла какая-то канализация, а потом еще крыс травили. Валялось их тут…

— Так это крысы так смердят?

— А пес его знает. Может, канализацию где прорвало, и всякое дерьмо стекает в эти подвалы.

Колчанов аж передернулся. Марину такие подробности тоже не радовали, и она почти вплотную придвинулась К Феликсу.

Щелкнул выключатель. Тусклые лампочки в проволочных колпаках выхватили из темноты тоннель со сводчатым потолком.

— Это верхний ярус, — пояснил капитан.

Но не успели «дети подземелья» сделать и шага, как свет погас.

— Блин! — выругался Сапунов. — Да зажигай ты свой фонарь, Феликс.

— Что значит «верхний ярус»? — спросил Колчанов.

— Да там еще внизу неизвестно сколько этажей этих подземных ходов. Нарыли, как кроты какие-то! Слава Богу, кирпича у них было много и рабочая сила была бесплатная. Не то что я у себя на даче…

— Это понятно. Оно всегда так, — невразумительно пробормотал Феликс и принялся рассматривать план. — Ага, так это значит, мы находимся сейчас под стеной?

— Ну да, под стеной, — подтвердил капитан. — А там дальше будет поворот.

— Тогда пойдем, — предложил Феликс и, держа в одной руке карту, а в другой фонарь, двинулся по гулкому тоннелю.

Марина только чудом не грохнулась в обморок от тошнотворного запаха какой-то падали и химии одновременно.

Наконец исследователи дошли до поворота. Лестница вновь вела вниз. Когда все трое спустились, перед ними на маленькой площадке появились еще ступеньки. Теперь они круто поднимались вверх.

— Знаешь, Феликс, я вообще-то дальше никогда не забирался и, честно говоря, понятия не имею, что там, — признался Сапунов.

Феликс посмотрел на карту. Ему надо было именно туда, под восточный бастион.

— Пошли, живы будем — не помрем, — подбодрил он капитана.

Тому ничего не оставалось делать, как двинуться вперед. Феликс понимал, что до заветного места еще шагов двадцать —двадцать пять. Он отсчитывал каждый свой шаг, чувствуя, что приближается к заветной цели. Луч фонарика светил то вправо, то влево, то на потолок. В разные стороны от тоннеля отходили маленькие и большие подвалы.

— А почему их не используют? — спросил Феликс у Сапунова.

— Что не используют?

— Да все эти помещения.

— Легко сказать! А как ты сюда будешь поднимать или выносить отсюда что-нибудь?

— Не знаю, — пожал плечами Феликс, — можно было бы сделать выходы.

— Да выходов здесь полно. Есть заваленные, а есть и такие, которые можно использовать. Правда, они все ведут не в крепость, а из нее, выходят метрах в ста от стен.

— Серьезно?! — не веря своим ушам, воскликнул Феликс.

— Вполне. Но туда все боятся нос сунуть. Хоть после войны саперы и полазали по этим ходам, все равно страшно. Может, где мины остались или еще какая-нибудь дрянь.

— Ой, мы можем взорваться?! — взвизгнула Марина.

— Конечно, можем. Поэтому смотри под ноги. В это время луч фонарика высветил торчащую из стены ржавую балку. Феликс остановился и понял, что золото здесь.

— Что-то душно тут, — пробормотал он и оперся рукой о стену, в которую когда-то замуровали ящики с вожделенным содержимым.

Его сердце билось ровно, словно бы ничего и не произошло, словно он не в зловещем подземелье, а в лесу, среди стволов деревьев, над которыми проплывают легкие облака.

«Здесь, здесь. Наверное, здесь!» — Феликс принялся постукивать по стене, двигаясь вдоль нее.

— Да не стучи ты! На нервы действует! — раздраженно бросил Сапунов.

В одном месте звук выдал пустоту. Феликс запомнил, сколько сюда шагов от угла.

«Значит, здесь лежат ящики, — сказал он самому себе, — если, конечно, они лежат».

Он все еще до конца не верил в то, что действительно в этом подвале, в стене, за слоем кирпича хранится легендарный золотой запас нацистской партии.

— Ну что, передохнем? У меня еще есть пиво, — предложил Феликс.

— Я с удовольствием, — послышался из темноты голос отставного капитана.

Вокруг были груды битого красного кирпича, какие-то странные ржавые куски металла, обломки каких-то бревен, балок. За долгие годы здесь образовалась большая подземная помойка, поэтому приходилось смотреть под ноги, чтобы не зацепиться за какую-нибудь железяку и не свалиться в вонючую лужу.

Марина приблизилась к Феликсу и тронула его за руку.

— Скажи, что тебе плохо, что ты задыхаешься, — шепнул он ей на ухо.

Колчанов вытащил из сумки рулетку, попросил капитана Сапунова подержать один конец и принялся разматывать ленту. Когда фонарик гас, в подвале становилось абсолютно темно. И все время слышался какой-то странный, тяжелый, тревожный гул.

— Послушай, капитан, что это гудит? — спросил Феликс.

Капитан махнул рукой.

— Да это машины наверху ездят — танки, бэтээры. Перегоняют, наверное, их с одного места на другое.

— А почему так хорошо слышно?

— Не знаю, наверное, один из колодцев выходит наверх.

— Ой, мне дурно, — негромко произнесла Марина.

— Что такое? — насторожился отставной капитан.

— Плохо, задыхаюсь…

— Вот, бля, незадача! Зачем ты только с нами полезла сюда?

— Я же хотела как лучше.

— Что будем делать, Феликс?

— Где здесь ближайший выход? Капитан пожал плечами.

— А хер его знает! Может, его и нет нигде, тогда надо назад возвращаться к железной двери.

— Ладно, пошли. Держись за меня, — Феликс взял Марину под руку и отдал фонарик капитану. — Свети, Федор, будем двигаться за тобой.

Так они и пробирались, петляя, переходя из одного тоннеля в другой, поднимаясь и опускаясь по скользким широким ступенькам, выщербленным временем и людьми.

Наконец они добрались до большого тоннеля, который проходил под стеной. И тут Феликс вскрикнул:

— Вот незадача!

— Что такое?

— Да часы забыл там, в подвале.

— Ты что, одурел? Как ты их теперь найдешь?!

— Вот, блин! Часы дорогие, жалко.

— Давай схожу поищу, — предложил отставной капитан, хотя идти туда было минут пятнадцать-двадцать, не меньше.

— Да ты не найдешь. Посиди лучше с ней. Вот пиво, попейте.

Феликс вытащил из сумки еще одну упаковку запаянных в целлофан баночек.

— Нате, пейте, а я сбегаю.

— Не заблудись только.

— Да ты что, Федор! Я заблужусь? Я быстро. Помню даже, где я их снимал. Вот не везет!

— Ладно, иди скорее. Я с ней боюсь оставаться.

У Марины обнаружился настоящий симулянтский талант. Капитану и в голову не пришло, что она притворяется.

Феликс свернул за угол и побежал. Стук его сапог гулким эхом отдавался во влажной темноте. Луч фонаря скакал по стенам, по ступеням, и иногда Колчанову казалось, что он не спускается в подземелье, а поднимается по какой-то странной лестнице, ведущей в небо. Ему даже чудилось, что, если не обращать внимания на тяжелый смрад, можно увидеть над головой мириады сверкающих звезд.

Наконец он добежал до заветной стены и принялся тщательно осматривать кладку. На одном из кирпичей на уровне груди был условный знак: три глубокие зазубрины.

Колчанов вытащил тяжелый нож и стал постукивать рукояткой по кирпичам. Было четко слышно: там пустота. Феликса била мелкая дрожь. Он знал самое главное: ящики там, и они не тронуты.

«Скорее всего все так и было, как рассказывал Моргенштерн, — думал искатель сокровищ. — Здесь работали заключенные, а затем их вывели, наверное, по этому же гулкому тоннелю, по этим крутым ступеням и расстреляли уже наверху. Но как же сюда забраться, чтобы вытащить ящики?»

Феликс свернул в один из тоннелей, настолько узкий, что пришлось даже пригнуться, и прошел по нему метров пятьдесят. Тоннель привел в довольно большой полуобвалившийся подвал. Феликс осматривал одну стену за другой, пробираясь по грудам кирпича, проваливаясь в воду, которой в этом большом подвале было предостаточно. Кое-где вода ручейками текла по стенам, сочилась сквозь кирпичную кладку.

Наконец он увидел пролом и, немного помедлив, двинулся в него. Но этот ход уткнулся в стену. Пришлось возвращаться. Еще два тоннеля тоже кончались тупиками, а третий был просто завален.

Уже возвращаясь к выходу, Феликс вытащил из кармана куртки часы и защелкнул браслет на запястье. Ну вот, теперь все нормально.

— Мы уже было подумали, тебя там крысы съели, — добродушно пошутил отставной капитан.

— Ну как ты? — обратился Феликс к Марине, пропустив мимо ушей реплику насчет крыс.

Девушка закивала в ответ, что в переводе означало: спасибо, мне уже лучше и не стоит волноваться.

— А что ты так долго? — поинтересовалась она.

— Да свернул не туда. В этих чертовых лабиринтах, если потеряешься, можно и погибнуть.

— А ты что себе думал? — вставил капитан. — Просто катакомбы. Ходов всяких нарыли… Ну что, еще пойдем осматривать?

— Можно, только вот не знаю, что с ней делать, — Феликс посмотрел на Марину.

Девушка виновато улыбнулась.

— Мне уже лучше, я пойду с вами, — предложила она.

— Да нет, ты уже никуда не пойдешь. Возвращайся в гостиницу. А мы с Федором еще побродим, хочу кое-какие замеры сделать.

Марина пожала плечами.

— Нет, я хочу с вами, — раскапризничалась она.

— Хотеть не вредно, — изрек Сапунов. —

А вдруг тебе опять станет плохо?

Феликс наклонился и прошептал девушке на ухо:

— Я нашел все, что надо. Теперь осталось только выход отыскать. Ясно? Улыбайся, словно бы я тебе анекдоты рассказываю.

Марина добросовестно выполнила это указание.

— Ну что, уговорил? — Федор смял банку из-под пива.

— Да вроде, — ответил кладоискатель.

— Тогда иди.

Капитан пристально взглянул на Феликса, затем на Марину.

— Ну что, отправим ее домой? — спросил он у Колчанова.

— Да-да, конечно, — кивнул Феликс. Сапунов посмотрел по сторонам. Ему явно не хотелось тащиться к КПП, тем более что он был грязнее вокзального бомжа.

Но тут ему повезло. Неподалеку показался какой-то сержант.

— Сержант, иди сюда! — крикнул капитан и махнул рукой.

Сержант остановился, размышляя, следует ли выполнять приказ отставника. О том, что капитан Сапунов был в отставке, в части знали все. Но затем решил лучше не связываться и неторопливо направился к троим исследователям казематов.

— Слушаю вас, товарищ капитан, — отрапортовал сержант.

Он был в расстегнутой гимнастерке, но офицер не обратил на это никакого внимания.

— Слушай, боец, вот эту девушку доведи до КПП и проследи, чтобы к ней никто не приставал, — распорядился капитан.

— Понял, товарищ капитан.

Сержант явно обрадовался. Вот, думал он, все в части от зависти лопнут, когда увидят меня с такой красавицей.

Марина медлила. Она все еще поглядывала на Феликса, ожидая, что тот смилостивится и позволит ей еще раз спуститься в подвалы.

— Нет, — Феликс покачал головой, — иди в гостиницу, поспи, отдохни. А я часа через четыре приду.

— Что, еще четыре часа будем ползать в этом дерьме? — ужаснулся отставной капитан.

— Надо, Федя. Еще не все посмотрел.

— Да ты, Феликс, здесь и за месяц все не осмотришь, — «обнадежил» Сапунов.

Сержант и девушка неторопливо направились к КПП. Отвыкший от женского общества воин чувствовал себя не в своей тарелке. Марина это заметила и сама пришла к нему на выручку.

— Ну как, сержант, служба? — спросила она.

— Да мне еще пару месяцев осталось, а потом домой.

— А где твой дом?

— Да километров двести от Бобруйска в сторону Бреста.

— Понятно. — Девушка тряхнула волосами.

— А как вас зовут? — осмелел сержант.

— Меня зовут Марина.

— А что вы делали в подвалах?

— Да надо было посмотреть кое-что.

— Ох уж эти подвалы! Вообще хорошо, что они есть.

— Чего же хорошего? Грязь, вонь…

— Не в этом дело. — Сержант приблизился к девушке и доверительно понизил голос, хотя вокруг не было ни души. — Подвалы знаете чем хороши? Через них можно выбраться из части, даже не ходя через КПП и не лазая через заборы.

— Как это? — изумилась Марина.

— Очень просто. Есть один ход, все время в самоволку ночами ходим к девушкам или в гости куда-нибудь.

— Молодцы! А как вы это делаете? Сержант неопределенно помотал головой.

— Там, возле столовой, есть вход. И вот через него можно попасть в подвалы, а из подвалов — на ту сторону. Метров через двести есть выход. Правда, он грязный, узкий, тесный, но все равно можно пробраться. Его знают все, кто прослужил год, все им пользуются.

— А начальство? Офицеры? Что, разве не знают?

— Бог миловал. А то показали бы нам, где раки зимуют.

— Понятно, — улыбнулась Марина. — Так где, ты говоришь, этот выход?

— Там высоковольтный столб, на нем еще такая табличка: «Не влезай, убьет!» Так вот шагах в пятнадцати от столба есть дырка, закрытая досками. Вот в эту дырку — шасть, и через нее прямиком, никуда не сворачивая. Только надо брать с собой фонарик

— А что, этот ход соединяется с подвалом?

— Конечно. Но туда лучше не лазить. Там смердит так, что дальше некуда. Да и грязи по колено.

«Вот Феликс-то обрадуется!» — подумала Марина.

Сержант проводил ее до КПП, и, уже стоя у ворот, девушка вынула из сумочки пачку дорогих сигарет и вручила сержанту.

— Вот, покуришь. И зажигалку бери, у меня еще есть.

Сержант прямо-таки обалдел. Мало того что он прошелся с такой шикарной девушкой на зависть всей части, еще и получил не менее шикарное курево! А ведь сомневался, не хотел подходить к отставному капитану. Вот уж воистину: судьба играет человеком!

Марина вернулась в отель и долго смывала с себя стойкую вонь подземелья. Затем она выпила кофе и стала смотреть телевизор, время от времени поглядывая на дверь. Но Феликса все не было.

А тот и забыл о существовании своей спутницы. Вместе с капитаном Сапуновым он рыскал по подземным лабиринтам Бобруйской крепости. Капитан валился с ног от усталости. Феликс, напротив, был неутомим. Он заставлял капитана измерять рулеткой длину стен, их высоту, делать еще какие-то промеры. В конце концов этот психованный ученый надоел капитану до смерти.

— Может, хватит, а? — взмолился Сапунов. — Я уже начинаю задыхаться, как твоя Марина. Сейчас блевать начну.

— Ладно, сейчас пойдем, Федор, погоди, вот этот коридор промерим.

— На хрен тебе все это надо?

— Денег хочу подзаработать, книгу написать.

— На хрен такие деньги нужны!

— Нужны, нужны.

Наконец они выбрались. Капитан был измотан до такой степени, что даже банка пива его не обрадовала.

— Ну что, Федор, во сколько завтра встречаемся? — вытирая вспотевшее лицо рукавом куртки, негромко спросил Феликс Колчанов.

— А может, ну его? Не полезем завтра, а? Ты же и так почти все казематы обошел.

— Я еще не все промерил.

— Да не надо это! Давай послезавтра? Отдохнем, мне на дачу надо съездить, там стройматериалы привезли, надо все посмотреть.

— Хорошо, если завтра нельзя, тогда давай послезавтра в десять утра. Мы с Мариной будем у ворот.

— Да не бери ты ее с собой! На кой черт ей таскаться по этим вонючим подвалам! Еще опять дурно станет, выводи ее потом…

— Ладно, посмотрим, — сказал Феликс, — а теперь проводи меня до КПП.

— Пошли, — отставной капитан тяжело поднялся, размял затекшие ноги и, пошатываясь, как после тяжелой и продолжительной пьянки, направился вместе с Феликсом к КПП.

Если капитан едва переставлял ноги, то Феликс шел довольно бодро, и ничто не выдавало его усталости. Наоборот, если бы Сапунов был в состоянии что-то замечать, то наверняка заметил бы, как странно блестят глаза его спутника и как на его губах появляется и исчезает загадочная улыбка. Но капитану было не до душевного состояния чудаковатого австрийского историка. Сапуновым владела одна мысль: как можно скорее добраться до дома, выпить стакан водки, вымыться и завалиться спать. Он и сам не мог предположить, что деньги этого чокнутого достанутся ему так тяжело.

— Ну и грязный же ты, Феликс! Как трубочист! — всплеснула руками Марина.

— А почему я должен быть чистый? И скорее всего я похож не на трубочиста, а на шахтера.

— Ладно, шахтер, иди мойся.

— Сейчас.

Феликс поставил сумку с инструментами на пол прямо у двери, сбросил сапоги, повесил куртку и направился в ванную.

— Может, помочь тебе? — — предложила девушка.

— Что, хочешь спину потереть? — улыбнулся

Феликс.

— Да, хочу, — кивнула Марина.

— Не надо, спасибо. Я помоюсь сам. А потом пойдем ужинать.

— Нет, не пойдем, — сказала Марина. — А вдруг там опять будут эти уроды, с которыми ты вчера дрался.

— Ты их боишься?

— Ха! Они того не стоят. Но все-таки противно.

— Ничего не поделаешь, ужинать-то надо.

— Давай поужинаем здесь.

— Где здесь?

— В номере. У нас же полный холодильник всякой еды.

— Ну что ж, давай, если, конечно, ты приготовишь.

— У нас даже есть бутылка хорошего вина.

— Давай готовь. — Феликс отправился в ванную.

Зашумела вода, Колчанов стал что-то напевать. Вскоре он вышел, улыбаясь, посвежевший и, казалось, помолодевший.

— С легким паром, — сказала девушка.

— Спасибо, — ответил Феликс, поудобнее устраиваясь в кресле у журнального столика, на котором была разложена еда в одноразовых пластиковых тарелках, стояли два граненых стакана и откупоренная бутылка вина.

— Так что, ты действительно обнаружил то место, где спрятано золото?

— Да, обнаружил, — сообщил Феликс.

— А как ты его собираешься оттуда забрать?

— Вот в это все упирается. Я пока еще не решил.

— А я знаю, как можно попасть в казематы.

— И я тоже знаю, — улыбнулся Феликс. — Проходишь через КПП, берешь у капитана Сапунова ключи, открываешь железную дверь и спускаешься вниз.

— А вот и нет, — Марина покачала головой. — Знаешь, Феликс, как солдаты из этой части ходят в самоволку?

— Конечно, знаю. Через забор.

— Нет, не через забор. Где-то возле столовой есть ход в подвалы. Так вот, этот ход ведет за территорию части, а возле высоковольтного столба, — Марина неопределенно махнула рукой, — есть лаз, через который солдаты выбираются наружу и идут к девушкам.

— А зачем они к ним ходят? — усмехнулся Феликс.

— Как это зачем? Книжки вместе читать.

— Вот как! А ты откуда знаешь? Поджидала кого-нибудь у того лаза?

— Нет, Феликс, мне просто рассказал сержант.

— Наверное, ты его обольстила.

— Может быть. Я нравлюсь мужчинам.

— Это точно. Я заметил. Особенно лицам кавказской национальности и рэкетирам всех мастей.

— Я обижусь и не буду с тобой разговаривать и не буду с тобой ужинать.

— Ладно, ладно, Марина, успокойся. Так этот лаз точно существует?

— Ну да, если, конечно, сержант не наврал.

— Да нет, врать он не будет, тем более такой хорошей девушке, как ты.

— Опять ты за свое? Опять подкалываешь?

— Я не подкалываю, я рассуждаю. Вот что: собирайся, пойдем.

— Как «пойдем»? Куда?

— Пойдем посмотрим, где находится этот лаз.

— Так мы пойдем или поедем?

— Поедем, если, конечно, там можно проехать на машине, — сказал Феликс и стал собираться.

Уже смеркалось. Феликс поглядывал на часы и уверенно вел машину.

— С какой стороны? — спросил он у Марины после того, как они переехали железнодорожные пути.

— Где-то там… — девушка неопределенно мотнула головой, — во всяком случае, так говорил сержант. Он сказал, что шагах в пятнадцати или в двадцати от столба.

Дальше проехать было нельзя. Феликс остановил машину, и они с Мариной пошли пешком.

Столб с грозной табличкой нашли довольно быстро. А вот лаза нигде не было видно.

— Здесь! Здесь, Феликс! — замахала руками

Марина.

Она стояла в небольшом рву возле какой-то норы, заваленной досками и сухими ветками.

— Наверное, это он и есть. Другого же нет, — пожал плечами Феликс.

— Сержант говорил, что там темно и грязно, — предупредила Марина.

— Тогда жди меня здесь. А лучше в машине.

— Феликс, я хочу с тобой, — заупрямилась девушка.

— Нет, иди в машину, — непреклонно отрезал

Колчанов.

Он отбросил ветки, и Марина нехотя удалилась. Несколько мгновений Феликс раздумывал, затем вытащил фонарик, закинул сумку на плечо и полез в дыру. Поначалу ход был узкий, так что приходилось двигаться почти на четвереньках. Затем он расширился, и Феликс увидел в луче света каменную кладку. Здесь уже можно было встать в полный рост. Колчанов шел и считал шаги. Под ногами булькала зловонная жижа, нестерпимо воняло плесенью и какой-то падалью. Шагов через полтораста показалось ответвление, отходившее вправо и влево. Феликс догадался, что, скорее всего эти ходы соединены с системой казематов. Ведь похожие он видел, когда лазил под крепостью с отставным капитаном.

Колчанов вытащил план и принялся рассматривать. Наконец-то он смог разобраться и понял, где находится.

«Ну что ж, придется вернуться сюда ночью. Попробую извлечь ящики и погрузить их в машину. А дальше как получится», — подумал он.

Феликс еще и сам толком не знал, что предпримет, но он твердо решил во что бы то ни стало добраться до того места, где спрятаны ящики. Эта затея была хоть и сложна, но вполне ему по силам. Он потратил больше часа на то, чтобы разобрать в одном месте завал, но в конце концов смог выйти к главному тоннелю. В результате этих странствований австрийский подданный напоминал не трубочиста и не шахтера, а самого черта.

В тоннеле Феликс ориентировался уже достаточно хорошо, и минуты через четыре он был у того места, где, по словам Вильгельма Моргенштерна, находились ящики. Сердце бешено колотилось. Казалось, что оно вот-вот выскочит из груди. Огромным усилием воли Колчанов приказал себе успокоиться.

Марина вся извелась. Она уже дважды выходила из «Лендровера», который в последних лучах заходящего солнца из темно-вишневого стал прямо-таки кровавым. На душе у нее было неспокойно.

«И почему я не пошла? — укоряла себя девушка. — Может, ему нужна моя помощь? Может быть, на него обрушилось какое-то перекрытие или балка? Может быть, он сломал ногу или еще какая-нибудь чертовщина? Но нет, нет, с ним все будет хорошо. Он обязательно придет, обязательно. А если еще час его не будет, то пойду искать».

Но тут же она поняла, что пойти не сможет: чем светить-то? Разве только зажигалкой, а с ней далеко не уйдешь.

Вскоре Марина вздохнула с облегчением. Из темноты к машине вышел Феликс с тяжелой сумкой на плече.

— Ну! — Девушка от волнения бросилась ему на грудь.

— Стой, — приостановил ее мужчина, — я грязный как черт. Ты вся перепачкаешься. Я битый час разбирал завал, но нашел ход в тоннель.

— И что мы теперь будем делать?

— Вернемся, поедим и ночью снова приедем сюда. Я попробую извлечь ящики, если, конечно, они там есть.

— А что, их может там и не быть?

— Все может быть.

— Так поехали быстрее. Поужинаем, ведь мы тогда так и не поели.

— Ладно, поехали, — Феликс запустил двигатель. «Лендровер» дал задний ход, взобрался на невысокий откос, а затем выехал на дорогу и помчался по уже темным улицам к гостинице.

Дежурный администратор с удивлением посмотрела на постояльца люкса, который в эту минуту был больше похож на постояльца приемника-распределителя.

В половине двенадцатого ночи вишневый «Лендровер» медленно вырулил с платной стоянки и покатил по ночным улицам Бобруйска.

Феликс ехал очень аккуратно, разборки с гаишниками не входили в его планы.

Ему удалось-таки избежать неприятной встречи с автоинспектором, и уже минут через десять он оказался примерно в ста метрах от линии высоковольтной передачи. Феликс затормозил, погасил фары и посмотрел на Марину.

— Я пойду с тобой, — твердо сказала девушка, словно это было для нее давно решено.

— Нет, ты останешься здесь. Тобой я рисковать не хочу, ясно?

— Нет, нет, Феликс, я не хочу оставаться одна, я боюсь.

— Будешь сидеть здесь, — слова Феликса прозвучали почти как приказ.

Марина, казалось, готова была вот-вот расплакаться.

— Так будет лучше, пойми. Жди меня здесь. Из машины ни шагу. Я часа через два вернусь, ясно?

— Будет исполнено, ваше благородие! — сердито буркнула Марина.

— Включи музыку, слушай, кури, можешь даже поспать на заднем сиденье.

— Да не хочу я спать, не смогу уснуть! Я буду за тебя волноваться.

— Не нужно, все будет хорошо.

Феликс выбрался из машины. В руках у него был короткий лом, а также сумка, в которой лежал фонарь и еще всякие нужные вещи. Внушительных размеров нож Феликс повесил на ремень своих джинсов.

— Ну что ж, я пошел, — проговорил он и посмотрел на часы. Было начало первого. — Жди меня, и я вернусь.

— А если не вернешься?

— Ну, тогда упрекнуть меня будет не в чем. Колчанов забросил сумку на плечо и через несколько секунд скрылся в густой темноте.

«Только бы никто сегодня не попался! — повторял Феликс, как молитву. — Только бы не встретиться с любвеобильными солдатами!»

Он проник в лаз и, пригибаясь, почти на четвереньках двигался до того места, где появлялась каменная кладка и начинался тоннель. Здесь идти было полегче. Феликс светил фонариком, перебираясь через груды мусора и битого кирпича. Последнее очень удивляло: ведь стены тоннеля были целыми. На запах Феликс старался не обращать внимания. Он пробирался медленно, чтобы, не приведи Бог, не свернуть в сторону и потом не возвращаться.

Наконец он добрался до того места, которое ему указал бывший эсэсовец.

В подземелье царила гулкая тишина.

— Интересно, что там? — спросил себя Феликс и сам же ответил: — Там золото. Если, конечно, все это не бредни выжившего из ума старика.

Он повернул в руке тяжелый лом, положил фонарь так, чтобы свет падал на стену, и нанес первый удар. Лом зазвенел о каленый красный кирпич, но тот не поддался.

Феликс продолжал методично стучать по стене.

Наконец кирпич поддался, образовав небольшую дыру. Еще удар, еще, еще… Вскоре дыра стала такой, что туда можно было просунуть голову, что и сделал кладоискатель, светя перед собой фонариком.

В небольшом пространстве под толстым слоем пыли и битого кирпича виднелись четыре ящика. Как ни странно, при виде их Феликс не ощутил никакого волнения. Он был спокоен, уверен, каждое его движение было точным, словно еще много лет назад в его трудовой книжке кадровик записал: «искатель сокровищ».

— Так, так, так, — только и сказал обладатель столь редкой профессии и, потянувшись, достал верхний ящик. Он оказался весьма тяжелым.

— Неужели и в самом деле золото? — все еще не веря и готовя себя к разочарованию, пробормотал Феликс.

А затем своим ножом с крепким лезвием он принялся срывать крышку. Она поддалась на удивление легко, а может, просто усилие было слишком велико, и Феликс даже не почувствовал, как взвизгнули медные гвозди, выходящие из своих отверстий. Колчанов посветил фонариком. Внутри деревянного ящика был еще один, цинковый.

«Как гробы», — мелькнула невеселая мысль.

Цинковый ящик был запечатан тремя пломбами. Феликс перерубил их ножом и приподнял крышку цинкового ящика.

— Да, золото, — абсолютно спокойно сказал он, вынув тяжелый, тускло поблескивающий слиток.

«Ну вот, господин Колчанов, ты богат, — усмехнулся про себя Феликс. — Может быть, богаче всех в мире. Интересно, сколько все это может стоить?»

Но тут же он отбросил эту мысль, понимая, что подсчетами можно будет заняться потом. Сейчас все это надо извлечь на поверхность, погрузить в машину и уносить ноги из Бобруйска.

— Да, да, скорее, скорее! — прошептал Феликс, вытаскивая один за другим ящики через пролом в кирпичной стене.

«Интересно, почему саперы, которые скорее всего после войны рыскали здесь, не обнаружили эти чертовы ящики? — подумал он. — Да за эти деньги можно было здесь новый город построить. Скорее всего никому не было до этого дела. Да, наверное, и в голову никому не приходило то, что здесь может храниться золото».

Рукояткой ножа Феликс забил гвозди на деревянной крышке, а затем осмотрелся по сторонам. В казематах царила тишина. Вдруг показались какие-то странные огоньки.

— Что это? — пробормотал он, покрываясь ледяным потом, но тут же усмехнулся: — А, это же дети подземелья, серые крысы! Ну что ж, вы хорошо охраняли сокровище, спасибо вам.

Феликс принялся выбираться наружу. Это оказалось гораздо сложнее, чем попасть сюда: все-таки ящики весили почти по пятьдесят килограммов каждый. Управившись с первым ящиком, Феликс понял, что дьявольски устал. Все мышцы ныли, а еще надо было трижды войти в казематы и трижды выбраться наружу, да не налегке, а с тяжелой ношей.

Когда он наконец выволок все четыре ящика, уже светало. Небо затянули низкие красноватые облака. Через них пробивались лучи восходящего солнца.

Феликс понял, что надо поторапливаться. Он взял в руки по ящику, пошатываясь, двинулся к машине. Удивительное дело, но Марина спала. Феликс попытался открыть дверь «Лендровера», но она не поддалась. Пришлось негромко постучать в стекло.

Марина туг же вскочила и открыла дверцу своему чумазому до неузнаваемости спутнику.

— Ну что? — коротко выдохнула она. Феликс кивком показал на два ящика.

— Это что, золото? — прошептала девушка.

— Да, оно самое.

— Не может быть!

— Потом посмотришь.

— Я хочу сейчас.

— Сейчас некогда, Марина, будь здесь.

Колчанов загрузил два ящика в машину, прикрыл их куском брезента и почти бегом двинулся к выходу из подземелья. И тут силы оставили Феликса. Он сел на землю, привалившись спиной к колесу машины.

— Прикури и дай мне сигарету, — попросил он девушку.

Марина тут же исполнила его просьбу. Жадно затягиваясь, Феликс смотрел на уже не ночное небо и медленно покачивал головой.

— Ты такой грязный, давай умойся, — сказала девушка. — У нас же целая канистра воды.

— Да, сейчас, — сглатывая вязкую слюну, пробормотал Феликс.

Марина вытащила из машины канистру, и Феликс быстро умылся.

— Надень чистую куртку, а то тебя точно остановят гаишники, подумают, что… — Марина замолчала, очевидно, размышляя над возможными вариантами.

— Да пусть думают что угодно, — отмахнулся Колчанов.

— Но лучше на глаза им не попадаться, — рассудительно заметила девушка.

Они забрались в машину. Феликс запустил двигатель, «Лендровер» въехал на невысокую насыпь, развернулся и помчался через весь город.

На выезде из Бобруйска случилось то, чего они никак не ожидали. На обочине стояли два автомобиля с включенными мигалками. Гаишники в бронежилетах и с автоматами останавливали и досматривали все машины подряд. Феликс хотел притормозить, затем развернуться, но было уже поздно. Сзади за ними шли две большегрузные ФУРЫ.

— Вот влипли, бляха-муха! — чертыхнулся Феликс.

Сержант ГАИ взмахнул жезлом, указывая вишневому «Лендроверу», чтобы тот съехал на обочину и остановился. Феликсу пришлось подчиниться.

Иностранные документы на сержанта произвели должное впечатление. Но, увидев Марину, милиционер решил покрасоваться перед ней, показать себя большим начальником.

— Что везете? — спросил он у Феликса. Тот пожал плечами.

— Я спрашиваю, — повторил вопрос сержант ГАИ.

— Золото, сержант, — не мудрствуя лукаво ответил Феликс.

Сержант широко заулыбался, показав два зуба из этого желтого металла.

— А можно взглянуть на ваше золото? — поинтересовался он.

— Конечно, если вам хочется.

Сержанту действительно захотелось. И тут Феликс понял, что это конец.

— Ладно, сержант, что там смотреть? Мы вообще опаздываем, — пробормотал он.

— Да-да, — подтвердила Марина, — спешим. Моя мама плохо себя чувствует.

— А откуда едете?

— Из города, — ответила Марина.

— Давайте я осмотрю машину и езжайте к своей маме.

Сержант направился к багажной двери джипа. Феликс мгновенно сообразил: надо уносить ноги, иначе все пропало.

— Держись крепче! — шепнул он Марине и вдавил педаль газа почти до упора.

Джип взревел своим мощным мотором и буквально взлетел с места мимо перепуганного сержанта, вздымая клубы пыли из-под широких колес.

— Пригнись, Марина! — крикнул Феликс, разгоняя машину.

Стрелка спидометра поползла вначале к цифре «120», потом добралась до «150» и остановилась на отметке «160». Оглушительно ревел мощный двигатель. Сержант не стал стрелять, понимая, что не попадет: скорость была слишком велика. Две машины ГАИ — «Волга» и «Жигули» — бросились вдогонку со включенными мигалками и сиренами. Все остальные автомобили прижались к обочинам. Феликс прекрасно понимал, что далеко не уйти, но он также прекрасно знал, что золото отдавать не станет.

«На трассе они меня не догонят: у меня машина получше. Естественно, они попытаются где-то перекрыть дорогу, и тогда…»

Но думать о том, что произойдет тогда, Феликс запретил себе.

— Марина, — сказал он и подал девушке бумажник, — я сейчас приостановлюсь, ты выскочишь из машины, спрячешься где-нибудь и потом доберешься до Смоленска своим ходом. Я тебя там найду.

— А ты? Ты, Феликс?

— Я тебе сказал, я тебя отыщу. А сейчас со мной очень опасно. Они, конечно же, будут стрелять, я их знаю. Это такой народ: убьют и не заметят.

Феликс успел на пару километров оторваться от преследователей, так что запас времени, пусть даже небольшой, у него был.

— Ну, давай! — Он остановил машину. — Прыгай!

Марина медлила.

— Да прыгай и прячься!

У дороги начиналась лесополоса, в которой спрятаться не представляло никакого труда. Но Марина все не решалась выпрыгнуть.

— Быстро, чертова кукла! Уходи, уходи, я тебя найду!

— Я тебя люблю, Феликс! — успела крикнуть девушка.

Мотор взревел, и вишневый джип умчался в клубах пыли. Ровно через полторы минуты Марина увидела, как, воя сиренами, по трассе промчалась гаишная «Волга», а за ней «Жигули». Еще через пять минут пронеслась еще одна гаишная машина, а следом тишину вспорол рокот винтов вертолета дорожно-патрульной службы. Девушка сидела под деревом и сквозь слезы шептала:

— Феликс… Феликс… Господи, спаси его! Я его люблю. Я очень люблю его. Помоги ему, Господи! Пусть все эти гаишники, все их машины сгорят, провалятся в тартарары. И не надо мне никакого золота, не надо! Я хочу только, чтобы он остался жив, чтобы он нашел меня! Я хочу быть с ним всегда, хочу быть с ним!

Пальцы Марины вздрагивали. Она уже не сдерживала рыданий, понимая, что даже если попытается заставить себя замолчать, то не сможет. У нее не хватит на это сил. Ведь этот человек был ей слишком дорог.

Вишневый джип стоял в густых зарослях. Феликс видел, как по трассе промчались «Волга» и «Жигули», как пронесся вертолет, как потом по шоссе проследовала еще одна машина ГАИ.

«Ну что ж, мчитесь, мчитесь. Вы думаете, я буду ехать по дороге в сторону таможни, полагаясь на мощь моего автомобиля. А вы позвоните, и меня там перехватят. Нет, друзья, не выйдет!»

Феликс достал сигареты, затянулся, понимая, что это лишь начало, что самое тяжелое еще впереди. Но он был готов к борьбе и настроен решительно.

«Я не отдам вам это золото, — думал он. — Я сам решу, что с ним делать. Никто, кроме меня, не властен им распоряжаться. И я знаю, как им распорядиться».

В первых числах сентября венскую тюрьму, в которой содержался приговоренный к пожизненному заключению нацистский преступник Вильгельм Моргенштерн, посетила молодая и привлекательная журналистка из России.

Она сказала, что пишет книгу о нацистских преступниках и хотела бы встретиться с этим осужденным. Начальник тюрьмы вежливо улыбнулся симпатичной девушке и показал ей толстую папку в коричневой обложке.

— Да, был у нас такой заключенный, — сказал он.

— Как был? — удивилась журналистка.

— Вам не повезло. Буквально месяц назад его не стало. Он умер.

— Не может быть! — воскликнула девушка.

— Вот, пожалуйста, все бумаги. Можете ознакомиться. Его тело кремировано. Если хотите, можете увидеть урну с прахом.

— Нет-нет, не надо, — пробормотала журналистка и добавила: — Жаль, жаль, он мог рассказать много интересного.

— Ну, ничего не поделаешь, все мы смертны, — двусмысленно улыбнулся начальник тюрьмы.

Через пять минут девушка уже садилась в шикарный новенький вишневый «Лендровер». За рулем был крепкий белокурый мужчина. На его лице поблескивали большие солнцезащитные очки, а правую щеку украшал глубокий шрам.

— Ну что? — взглянув на девушку, спросил он и посмотрел на часы.

— Твой эсэсовец умер.

— Как умер?

— Вот так, месяц назад.

— Марина, да ты что? Не может быть…

— Может быть. Мне даже предложили взглянуть на урну с его прахом.

— Это меняет все мои планы.

— В каком смысле, Феликс?

— Тогда нам здесь больше нечего делать.

— И куда мы сейчас?

— Ты же хотела побывать в Америке, в Африке. Вот туда и поедем. А там будет видно. Когда наскучит, вернемся в Россию. Все-таки там мой дом. И твой…