Глава 1

Сон, неотвязный и вязкий, как густая паутина, не желал отпускать моё сознание из своих объятий этим ненастным утром. Он, словно щупальца сказочного чудовища, держал мою душу где-то на грани реальности и грёз.

Я с трудом разомкнула глаза, приподняла голову, полусонный взгляд выхватил положение стрелок на циферблате настенных часов — без пятнадцати семь…В моём распоряжении четверть часа. Такой поистине царский дар я могу принять с благодарностью… И, откинувшись на подушку, вновь провалилась в омут Морфея…

Его невидимый поток подхватил меня, стремительно перенося в знакомое место…

Перед глазами ровный прямоугольник дёрна в обрамлении блестящего на солнце мрамора…

Я низко наклоняюсь, пристально разглядывая каждую травинку. Мои действия были естественны и наполнены неким ожиданием…

Внезапно уловила лёгкое живое движение: пробивая могильный дёрн, показался росток. Он рос с невероятной скоростью, увеличиваясь прямо на глазах, тянулся ко мне всем своим существом, превращаясь в цветок.

Огромное белое чудо, формой и размером напоминающее человеческое сердце, слегка раскачивалось едва заметным дуновением ветерка прямо перед моими глазами. Оно смотрело на меня, проникая всем своим существом в душу…

— Что это?… — прошептали губы.

— Разбитое сердце… — прозвучал ответ.

Странно: голос мужской, но вокруг ни души…Только я наедине с белым великолепием цветка…

Он был живой… Казалось, коснись пальцами лепестков, и почувствуешь их прохладную, ласкающую руки, шелковистость.

А сам бутон — четко просматривался каждый прожилок, каждый причудливый изгиб изящных форм…

Невольно я наклонилась и поцеловала это белое нежное сердце…

Сонное наваждение медленно отступало… Осталась только грусть, навеянная отчаянием и безысходностью…

Мои глаза налились слезами, выступившими из-под ещё сомкнутых век. Я беспокойно задвигала головой, пытаясь окончательно сбросить оковы сна. Наконец, мне это удалось…

Села в кровати, медленно приходя в себя… Цветок-сердце все ещё колыхался перед глазами. Даже наяву я не могла ничего видеть, кроме него.

Дицентра. Да, это экзотическое растение действительно имеет расхожее название "разбитое сердце"…

Во сне не было грозди из крошечных белых или розовых соцветий в форме сердечек, будто расколотых пополам смертоносной стрелой… Нет, то был один большой цветок…

Всего лишь сон… "Фантазии бесцельной порожденье…"

Однако мысли неотступно кружили вокруг него, поднимая в душе волну нещадной боли от потери, восполнить которую было, увы, невозможно…

Я с трудом проглотила внезапно подкативший к горлу комок…

Память неподвластна времени, она снова и снова упорно переносила меня в прошлое…

Я и Олег…

Четыре года назад мы, впервые соприкоснувшись взглядами, сразу узнали друг друга, в то время как наш разум ещё не имел представления о только что родившемся в мире волшебстве.

Наши души, моя и его… Лишь они знали, что произошло на самом деле…

В этом воплощении нам довелось обменяться несколькими абсолютно незначащими фразами и взглядами, брошенными как бы невзначай…

Между нами разверзлась пропасть, несмотря на то, что Олег Ростовцев два года как пребывал в состоянии свободного полета. А пропасть ту заполнили сомнения, страх, неуверенность и чужие навязанные мнения. Мы попросту стали их заложниками.

Шли упорные слухи, что он не прочь вступить в брак, однако, слишком разборчив и с выбором не торопится… Олег был одной из самых ярких личностей, а я достаточно известной журналисткой. Наши имена, правда, в разных ракурсах постоянно мелькали в местной прессе. И вполне естественно, что каждый из нас знал — кто есть кто… Я не была для него случайной встречной… Но Олегу было известно — Маргарита Михайловна не свободна…

Впрочем, только ли этот досадный факт явился причиной того, что мы не оказались вместе?

Теперь, когда его не стало, думаю, да…

Будто вчера оглушительным набатом прогремела ошеломляющая своей безысходностью весть — Олег Ростовцев погиб трагически и совершенно неожиданно…

Его величество случай…

Принято считать, что именно он играет в нашей судьбе роковую роль…

Спустя неделю после страшного события, ещё одна новость ядовитым клинком вошла в мою кровоточащую израненную душу.

"… Погибнуть вот так… нелепо… А знаешь, Леночка, он ведь собирался жениться… Всё произошло прямо накануне свадьбы… Рок. Иного слова не подберёшь.".

Лицо Ольги Николаевны, бывшей сотрудницы мамы, поплыло у меня перед глазами. Сердце подскочило, замерло на мгновение и зачастило, как у загнанного в ловушку зверька, обдавая безумной болью всё моё существо…

Иллюзии разбились вдребезги, оставив только неизбывную тоску и горечь от любви, замешанной теперь уже на ревности…

А между тем, казалось, небеса задумали свести меня с ума!

Очередная случайность? Как бы ни так!

На сей раз давняя знакомица отца невзначай заглянула "на огонёк". Сто лет её не видела, а тут… Такие спонтанные и неожиданные визиты всегда вызывают вполне обоснованное недоумение.

За чашкой чая она в порыве явно умышленного откровения, тщательно выдаваемого за простодушие, призналась, что хотела бы взглянуть на кумира Олега Ростовцева…

Вспоминая его глаза, ищущие моего взгляда, пристальное внимание, принимаемое мною за простое любопытство, я день за днем, мгновение за мгновением осознавала, что лишилась самого прекрасного в своей жизни- шанса любить и быть любимой.

Отголоски наших чувств до сих пор окутывали меня своей невидимой аурой. Невысказанные слова, разбитые мечты… Они не давали мне покоя, постоянно напоминая о том, что не свершилось…

Три года жизни в воспоминаниях… Я любила их, а с ними и его, далекого, ушедшего, недосягаемого… Иногда ловила себя на том, что смотрю на мир его глазами, чувствую, мечтаю, говорю за него, живу его душой, но… не понимаю её…

Кумир? Брак с Анастасией?.. Его сущность вмещала в себя и то и другое. Каким образом? Я металась в поисках ответа. Тщетных поисках…

А, порой, тупо глядя в зеркало на своё отражение, спрашивала: "Зачем тебе знать? После времени…."

Существует одно нелепое утверждение, вернее, аксиома, придуманная неизвестно кем и когда: "Время — лучший доктор…". Для меня же его микстуры в виде мгновений, минут, часов, дней и лет оказались, что называется, "мертвому припарка". Да и канули ли эти три года в Лету? Для кого-то — да… Только не для меня. Счастливы те, кто в состоянии отпустить…

Память превратилась в злостного, беспощадного монстра и никоим образом не желала уступать непрерывному тиканью часов на стене: мне всё ещё казалось, что роковые события произошли буквально вчера, не поддаваясь течению времени…

Актерское мастерство дремлет в каждом из нас, до поры до времени не напоминая о своём существовании: я взяла на себя роль сдержанной, спокойной, немного отрешенной особы, выдавая эти не присущие моему характеру качества за свою суть, данную Богом от рождения. И никто, даже те, кто знал меня достаточно давно, не догадывались, что скрывалось за подобной ширмой.

Некоторые считали — изменилась с годами…

"Время и камень точит…" — говаривали….

Пресловутое время…

В действительности же, сжав зубы, я обуздывала свои эмоции, чтобы, не дай Бог, не сорваться, выстоять, удержать улыбку на лице, пустую, не несущую в мир ничего, кроме попытки не переступить некую грань, за которой царит душевная буря, истерика, почти помешательство…

Как долго человек может балансировать на этой грани?..

Мне приходилось держаться изо всех сил, не представляя, когда наступит долгожданный срыв.

Да, именно, долгожданный, поскольку натянутые, как струны, нервы последнее время постоянно требовали разрядки, разум тщетно искал выход из сложившейся ситуации и, естественно, не находил по очевидной и непреодолимой причине — прошлого не вернёшь…

Остались сны… Такие, как сегодняшний….

Он опять замутил чувства, в очередной раз разбередив незаживающую рану…

 

Глава 2

Нерадостные воспоминания стали моими спутниками этим утром…

Им в унисон косой летний дождик монотонно барабанил в окно, обещая такую же пасмурную погоду, что воцарилась в моей душе прочно и, похоже, надолго.

Когда-то я любила дождь…. Любила, свернувшись в кресле, помечтать под его монотонную, убаюкивающую песню, просмотреть в который раз давно понравившийся фильм, наконец, просто понаблюдать, как змейки воды, растекаясь по стеклу, образуют причудливые узоры. Либо взять потрепанный томик Пушкина или Шекспира…

Там, в жизни иной, под названием "юность", была уверена — любая непогодь временна, она пройдет, как проходит всё, дождик умоет мир, ветер развеет тучи, снова выглянет солнце, щедро даря миру тепло и радость.

А счастье? О, ему никогда не будет предела!

Понуро опустив голову, прошлепала в душ…

Прохладные струйки воды приятно расслабляли, отвлекая от воспоминаний о ночном наваждении.

Промокнув тело мягким полотенцем, я набросила халат и, как обычно, занялась своей экипировкой: уложила волосы, нанесла лёгкий макияж…

Элегантное платье, босоножки на высоком каблуке — и в зеркале отражение деловой утончённой женщины с темно-русыми волосами, карими глазами и тонкой талией…

Упакована, словно подарок к Рождеству… Ничего не выражающая легкая улыбка, застывший, как у манекена, взгляд… Хотя бы так, коль иначе не получается!

Несмотря на то, что душа постоянно агонизировала, растворяясь в чувстве безвозвратности прошлого и бессмысленности будущего, моя внешность оставалась безупречной, словно я по инерции старалась сохранить своё тело и лицо для далёкого потерянного возлюбленного, в тайне надеясь на чудо…

Я знала — Олег не исчез. Где-то за гранью реальности он стремился ко мне, сливаясь со стихиями природы: жарким дуновением летнего ветерка касался моих губ, каплей дождя стекал по щеке, падал снежинками на плечи, долгой зимней ночью стучался вьюгой в моё окно…

Разорванное единство…

Предаваясь подобным раздумьям, добрела до ближайшей остановки, решив не возиться со старенькой " девяткой", доставшейся мне после развода с Сергеем.

Благо, не слишком надёжный общественный транспорт не заставил долго ждать, и через двадцать минут мне с трудом, но всё же удалось втиснуться в переполненную кабинку лифта.

Лифт остановился на шестом этаже. Я резко выдернула себя из плотно утрамбованной толпы.

Мельком глянув в зеркало, висевшее в холле, привычным жестом поправила выбившуюся прядь волос и направилась к двери в конце коридора, за которой размещалась редакция самой скандальной в городе газеты " Свобода выбора".

— Всем доброго утра!

Странная реакция! На моё приветствие ни ответа, ни привета… Только Валера Панин не отворачиваясь от монитора, выкрикнул, точно пролаял:

— Маргарита Михайловна, новость!!! Гуська замочили вчера около полуночи! Точнее, в одиннадцать сорок шесть…

Понятно!… Новая сенсация… А с ней и куча самого разнообразного и противоречивого материала, хлама по большей части, касающегося версии заказного убийства. В том, что убийство заказное, я не сомневалась. Гусёк, известный в городе авторитет, выходец с самого дна городских помоек, сумевший в течении нескольких лет отвоевать себе место под солнцем, превращаясь на глазах в баснословно богатого и очень "уважаемого" человека в городе.

" Не иначе на рыбалке золотую рыбку выудил!" — любили подтрунивать над этим фактом.

Подтрунивать-то подтрунивали….и нещадно ненавидели.

Однако городская администрация здоровалась с ним за руку, сопровождая церемонию приветствия низким подобострастным поклоном.

Не за эту ли правду-однодневку о почти интимных отношениях руководства города с самым злостным и беспардонным проходимцем наш, теперь уже бывший, главный редактор Юра Чижов поплатился жизнью?

Стоило ли пытаться открыть глаза забитым и покорным людям? Народ попыхает, широко раздувая от негодования ноздри, сплюнет минутную злобу, выругается смачно по-русски в итоге же забросит газету в дальний угол… А дальше у каждого свой путь, называемый "жизнью"…

Итак, прошел почти год… Злосчастный авторитет не заставил себя долго ждать, проследовав за Юрой…

Да, денёк сегодня и в самом деле предстоял суматошный!

Я кое-как протиснулась сквозь гудящий улей взбудораженных сослуживцев, села за рабочий стол, включила компьютер…

На мониторе — текст вчерашней статьи, практически готовой к выходу в свет, осталось придумать красивый заголовок.

Обычно с этим у меня проблем не возникало, но только не сегодня…

Тупо глядя на проплывающих рыбок на моей заставке, думала я совершенно об ином…

Сон, увиденный под утро, так чётко и ясно отпечатавшийся в сознании, не желал оставлять в покое сердце. Он проплывал снова и снова перед моим внутренним взором, отодвигая на второй план такое событие, как убийство крупного авторитета города.

Даже предвкушение предстоящей работы, которое обычно уводило меня от назойливых воспоминаний, заставляя разум работать в ином направлении, не взяло сегодня в оборот.

— Рита, привет!.. Полагаю, ты уже в курсе? — Андрей Званцев, наш новый главный редактор, присел на краешек моего стола, разминая в руках сигарету. — Можно?..

Я кивнула:

— Валяй… Всё одно — здесь хоть топор вешай…

Андрей пристально глянул на меня:

— Проблемы?

— Да нет… — неуверенно протянула я. — Статья готова, только заголовок… Бывает же такое! В голову ничего путного не лезет…

Андрей с наслаждением втянул в себя порцию сигарной отравы:

— Тут работа покруче предстоит, а ты о заголовке… Тебе ли сетовать на отсутствие смекалки?

Я явственно увидела восковое лицо Юры Чижова с пластырем в области виска — последний выстрел, контрольный…

Да. Правда карается самым жестоким образом, выстрелом обрывая срывающиеся с губ слова…

— Андрей, ты, как юнец-максималист! Юру забыл? Всего полгода…

Я осеклась, опустив глаза. "Струсила!" — прошуршал в голове ехидный голос.

— Да что с тобой, ей Богу? Уж твои-то статейки! Хлестче не бывает! — Он пристально глянул на меня. — Полдня над заголовком голову ломаешь! Ты это или не ты? Бывает, конечно…

Я не дала ему договорить:

— Андрей, тебе не кажется — мы слишком обыденно, как данность, воспринимаем смерть?

Он, поперхнувшись дымом, затушил недокуренную сигарету.

— Рит, ты только не обижайся… Послушай!…- Андрей замялся, но лишь на мгновение. — Чувствую, происходит с тобой что-то…неладное… Может, устала… Или ещё что… Догадки строить — по воробьям стрелять…Да и ковыряться в чужой душе как-то неудобно…Хоть и приходится, сама понимаешь — работа обязывает…Вот их душонки ковырнуть бы разок, а?… Пожалуй, не отмоешься потом… — он глянул на экран монитора. Я поняла о ком речь, подняла голову, посмотрела ему в глаза… Почувствовала, как краешек губ коснулась чуть заметная понимающая улыбка…

"Вот-вот!" — словно бы ответил его взгляд…

— А поезжай-ка ты в свою деревню, дня на три-четыре, отдохни, соберись….- он вновь вернулся к моей проблеме.

— А как же?..

— Заголовок? Нашла о чем беспокоиться!…Обзовем как-нибудь… Мы тут с Павлом на месте были… Зрелище не для слабонервных, прямо скажу… Так что предисловие есть из чего состряпать. А горячая пора настанет этак денька через три-четыре, как версии попрут. Вот тогда добро пожаловать! Пока же приведи интеллект в боевую готовность… Договорились?

Я улыбнулась.

— Версии уже прут… — вяло протянула я. Если честно, мой интерес к ним отступил куда-то на задний план. — Андрей, тебе бы психологом быть, а не в криминальном навозе ковыряться…

— Вы меня то в юмористы, теперь в психологи. — Он весело рассмеялся. — Не скажи! Без этого навоза, то бишь, я, как овощ, захирею на корню…

 

Глава 3

Я не отказалась от предложения Андрея, сознавая — проку от меня "ноль", если не снять душевное напряжение, не облегчить, хоть ненадолго, тоску, затопившую душу. Казалось, от себя не убежишь… Но, к счастью, в этом мире была Зотовка…

Именно здесь двадцать пять лет назад мой отец, любитель рыбалки и неповторимой русской природы, построил дом, добротный, срубовой с настоящей печкой и баней во дворе.

Простор полей, наполненный шумом ветра и гомоном птиц, зеркальная гладь реки, манящая своей прохладой в жаркий летний день, цветущие сады и монотонное жужжание пчёл солнечным майским днём с ранней юности пленили мою душу.

Раскидистая береза под окном… Как часто, обняв её, я прижималась ухом к стволу, пытаясь различить трепет её сердца. И слышала. Оно не стучало, как наше: звук был иной, непрерывный, тихий, живой. А по утрам, шелестя листьями, моя березка шептала мне: " Доброе утро! Будь счастлива!… Знаешь, я всегда с тобой!…".

Каким-то образом у меня получалось понимать её, как и убаюкивающее журчание речки, ласковое дуновение ветерка, приносящего с лугов одурманивающий аромат цветов и диких трав…

Подолгу наблюдала за облаками, постоянно меняющими свою форму… То это диковинный зверь, бегущий по небу, то — прекрасная фея…Вдруг тут же на глазах они превращались в сказочных волшебников или летящих ангелов…

Я пропадала в лугах, позабыв о времени…

Прозрачный чистый воздух, запах воды, разноголосость птиц… А где-то в деревне слышен крик петуха, мычанье коров, погоняемых пастухом…

Может, благое оно, это место, моя Зотовка? Очищает и благословляет, ненавязчиво даря свою любовь и нежность вместо той, утраченной навеки…… Вполне возможно, именно здесь я становилась сама собой, даже не подозревая об этом.

Позвонив маме и Яне, моей взрослеющей на глазах пятнадцатилетней дочери, сообщила, не рассыпаясь в пространных объяснениях, что дня на три- четыре уеду в деревню. Подробности в таких случаях, я знала, неуместны. Очередная иронично-снисходительная усмешка лишний раз полоснула бы мне сердце.

Мать, любящая, чуткая, добрая… Последнее время я чувствовала, как остатки былого взаимопонимания, а, следовательно, и чисто родственной близости, разлетались вдребезги. Мы часто препирались между собой буквально по пустякам.

Знала только, что во всем происходящем виновата не одна она. В частности, мои душевные неурядицы играли здесь далеко не второстепенную роль.

С моей стороны посвящать Яну в свои проблемы было бы беспросветной глупостью: в пятнадцать лет юношеский разум с его мировосприятием не в состоянии вместить в себя нечто подобное.

Я испытывала самое ужасное и опустошающее чувство — одиночество рядом с родными по крови людьми. Скрытность стала моим вторым "я".

И вполне естественно никто на свете даже не догадывался, что всегда сдержанная и невозмутимая на вид Маргарита Михайловна более четырех лет назад безумно влюбилась…

Олег Ростовцев… Он был особенный. Это не мое пристрастное мнение, раскрашенное буйной палитрой необузданных чувств. Удивительное сочетание интеллекта, простоты и обаяния никого не оставляли равнодушным. Олег был обладателем той самой харизмы, которая привлекает и открывает перед человеком все двери.

Наконец, его внешность: высокий, без признаков расположенности к полноте, темноволосый с большими выразительными карими глазами. Небольшая седина на висках вовсе не старила, а, наоборот, дополняла его визуальные достоинства. И не одна женская головка, обернувшись, долго могла смотреть ему вслед.

На то были все основания: не так давно он стал самым завидным женихом, лакомым кусочком для сонма незамужних, потерявших всякую надежду на устройство личной жизни дамочек, респектабельных и не очень, солидных и довольно молодых, красавиц и настоящих дурнушек, ищущих счастья и, что греха таить, надежной, обеспеченной, жизни.

Я не успевала переваривать слухи о гонках, устроенных в его честь. Это была настоящая азартная, прямо-таки сумасшедшая охота….

И, как выяснилось, одно из невидимых, но метких ружей, после длительной, настойчивой, почти неотступной погони длиною в два года всё же угодило в цель…

Олег сдался…

Сердце, подпитываемое его восхищенными, пристальными взглядами, частыми встречами невзначай, пронзили сразу не одна, а две стрелы…

"Провоцировал меня? Зачем? Чего искал?.. А, может, всему виной мои иллюзии? Видела то, что хотела видеть… " — в голове неотступно вертелся один и тот же навязчивый вопрос… Кто даст на него ответ? Теперь — никто… Лишь белый цветок из моего сна пытался что-то рассказать…Но я не понимала его неземной язык…

И плюнуть бы, забыть, закружиться в вихре жизни, как это сделала его избранница…

Но, нет! Нечто свыше не давало возможности позволить себе такую роскошь: я продолжала грезить об Олеге, зная, что больше никогда…

 

Глава 4

Звонкий стук каблучков об асфальт вдребезги разбивал тишину. Он звенел, оглушал, разносился эхом, будоража мир вечного покоя ушедших навеки, мир гнетущей безнадежности тех, кто остался ждать…

Переполошилась сорока… Она снялась с ветки и грациозно пролетела над моей головой, громко хлопая крыльями.

Белка, вынырнув из-за ограды, вихрем взмыла по стволу дерева, с любопытством глядя на незваную гостью.

"Зачем? — будто вопрошали её блестящие, любопытные глазки — пуговки. Она наклонила головку, пушистый хвост чуть заметно подрагивал. — Зачем? Тут только…"

Стоп! Я приструнила разыгравшееся воображение.

Каблучки зацокали чаще и громче, продолжая распугивать живых обитателей этого торжественно- печального места.

Лишь застывшие лики, запечатленные на обелисках, были свидетелями моего паломничества…

Сердце зачастило в груди: вот он, высокий памятник из черного мрамора.

Глаза Олега, слегка сощурившись в улыбке, смотрят на меня. Чувствую, как не могу оторвать от них свой взгляд. Стою долго, будто завороженная, не мигая, не шевелясь, почти не дыша…

— Зачем? — ожили губы, но не сознание. Я вздрогнула от собственного шепота.

— Глупый вопрос… — ответила сама себе, постепенно возвращаясь к реальности.

— И все же, зачем? — повторила я упрямо. — Ты подарил мне во сне разбитое сердце. Чьё? Твоё? Моё? А, может, наше?

Взгляд невольно опустился на прямоугольник дерна.

— Белый цветок, Олег… Где он сейчас? Исчез, растаял в обманчивых закоулках сна?…

Послушай! Как часто мы видимся там! Волшебные сказки ночи, они вспыхивают яркими искрами во тьме моего одиночества, обольщая несбыточной надеждой, но стоит очнуться — тут же оборачиваются жестокими дьяволятами, нахально смеющимися и корчащими глумливые гримасы. И тогда эти маленькие безжалостные бестии разносят осколки моего сердца как можно дальше друг от друга…

Помнишь комнату, наполненную розовым перламутровым сиянием? Ты и я…Вместе… Казалось, навсегда… " Мы не расстанемся больше… Никогда…." Услышав эти слова, думала, сойду с ума от счастья.

Я проснулась в блаженстве. Безумная радость на короткий миг прорвалась из мира грез в мою реальность, но в следующий момент моё сердце, трепетный маленький комочек, замер от ужаса — сладкий сон, не более…

Вспомни наш берег! Ты и папа, вдвоем стоите на пригорке. Папа, он звал меня, ты же молчал… И тогда я прошла мимо. Даже не оглянулась уходя… Проснувшись, захлебнулась от слез: как могла уйти, уйти от тебя?

А сколько раз уходил ты? Мне не удавалось схватить тебя, остановить, удержать, оставить рядом! Моя рука сжимала пустоту… А душа? Агонизируя, она летела в пропасть, в бездонную пропасть безысходности…"

Я подошла вплотную. Его лицо с застывшей в прошлом улыбкой оказалось на уровне моего. Холодный гранит обжег лоб.

— Мой путь в будущее потерял смысл. Иду по инерции пока не иссякнет запас… А дальше? Молчишь, как всегда, несмотря на мои самые изощренные ухищрения не давать тебе покоя ни днем, ни ночью, ни наяву, ни во сне.

Встретив тебя, больше не представляла, что можно думать о ком — то ещё, не говоря о большем. А ты? — укол ревности, болезненный, беспощадный. — Знаешь? Окажись я на твоём месте, а ты на моем…я бы… — волна жара окатила меня от пронзившей сознание безумной мысли. Говорила не я, а кто-то, не поддающийся определению, существующий отдельно от меня и в то же время живущий где-то в таинственных закоулках моего существа. — Я бы… сделала всё… всё, чтобы вернуться…

Я отстранилась, неотрывно, долго смотрела в его глаза…

— Господи, прости, мое отчаяние… — прошептала, задыхаясь…

Стук каблучков… Частый- частый… Я не шла, почти бежала, ничего не замечая вокруг.

Дверца "девятки" оглушительно захлопнулась за мной. Уронив голову на руль, я попыталась унять нервную дрожь.

Море слез… Их поток затопил меня, отгородив от мира. Краски меркли, меняли оттенок, окружающие предметы расплывались, текли, таяли, ломались на глазах, превращаясь в бесформенные чудовища…

Я медленно возвращалась в себя, словно выпутывалась из паутины тяжкого сна.

Вырвавшаяся наружу боль начала прятаться, отступать, ища свой укромный уголок в потаенных закоулках моей загадки-души.

Глянула в зеркало: "Ты всё ещё жива… Думаешь, случайно? Есть что-то, ради чего сей факт имеет место быть…"

"… всё, что бы вернуться…"

" Ты…жива…"

"… случайно?…"

"Есть что-то…"

Всего лишь слова… Не более…

Однако, события, последовавшие за ними, оказались столь невероятными, что человеческий разум не в состоянии поверить в их реальность и уж тем более принять.

Они ворвались в мой мир внезапно и совершенно неожиданно, полностью перевернув жизнь. Необъяснимые и загадочные…Трудно представить, какая неведомая сила привела их в движение, где брали они свое начало. Да и было ли оно на самом деле, это начало? А, может, продолжение? Как знать?..

А пока моя "девятка" несла меня в Зотовку с одной- единственной целью — убежать от реальности, мало-мальски прийти в себя и, главное, не сорваться…

"Не сорваться!" — эти слова стали для меня главной установкой в жизни, всё остальное отдвинулось на задний план.

 

Глава 5

Теплые летние дожди — большие обманщики.

От ненастья не осталось и следа!

К полудню облака, как по волшебству, дружно разбежались в неизвестном направлении. Июльское солнце радостно играло радужными бликами на сочных молодых листочках травы и деревьев, преображая утреннюю дождливую серость в буйство дневных красок.

Около часа ушло на сборы…

Пятьдесят километров пути, и во второй половине дня я открывала калитку родного дома.

Соседский кот, с приклеенной всему кошачьему роду мужеска пола избитой кличкой Васька, запрыгнул на крыльцо и уставился на меня круглыми желтыми глазами. Ласковый хитрец, он всегда встречал меня на пороге, будто знал, что в городских универсамах обязательно отыщется и для него лакомый кусочек…

— День добрый, Маргаритка! Глянь-ка, сколько твоих тёзок у меня под окном расцвело! — соседка Екатерина Евстафьевна, или просто тетя Катя, помахала мне рукой и, опершись о перекладину забора, наблюдала, как я загоняю машину в открытые ворота.

— Что-то ты сегодня средь недели пожаловала. Уж не в отпуск ли? Не помню, когда ты здесь последний раз отпуск-то проводила, года два аль три назад?

Тетя Екатерина — истинно русская красавица, несмотря на свои шестьдесят. Высокая, дородная, но отнюдь не толстушка…Темно-русые с проседью волосы, как обычно, заплетены в тугую косу, скрученную на затылке в тугой пучок, мягкие черты лица подчеркивает тонкая линия бровей, удивительной голубизны глаза всегда лучатся добротой и сердечностью…

Она вышла из калитки, направляясь ко мне, чтобы, как в детстве, обнять с дороги.

Красивая у нее улыбка, располагающая, искренняя, по всему видно, от сердца… И, несмотря ни на что, невозможно не ответить ей тем же…

— Здравствуйте, тетя Катя! — с сожалением вздохнула я. — Нет, не в отпуск… Случай выдался: вырвалась на три- четыре денька воздухом подышать, в речке искупаться…

— И на развалинах старой церкви побродить… — продолжила за меня Екатерина Евстафьевна.

— Изучили мои привычки?!! — улыбнулась я. — Да, место какое-то особое… Тянет туда…

— Так церковь же была, вот и тянет…

— Наверное…

— Ты погоди, — спохватилась. — Не уходи…Я тебе молочка принесу, настоящего, не такого, каким в магазинах торгуют.

Она направилась в дом и скрылась за приоткрытой дверью.

Я осмотрелась: за кустом шиповника увидела отца моей доброй соседки, деда Евстафия, сидящим, как обычно, на завалинке дома. На сей раз что-то заставило меня более внимательно приглядеться к нему: седые, давно не стриженые, волосы, выцветшие серо-голубые глаза в обрамлении густых серебристых бровей, пергаментная, испещренная глубокими морщинами, кожа. Однако время, хорошо поработав, всё же не смогло скрыть его былой привлекательности: черты лица, пусть и изувеченные старостью, были пропорциональны и правильны.

Зато грубая деревенская одежда с трудом поддавалась описанию: видавшие виды штаны, в былые времена, видимо, называемыми брюками, простая старенькая рубашка, стоптанные домашние тапочки и, конечно же, бессменная самокрутка собственного изготовления. Ничего другого дед Евстафий не признавал: все, от самых дорогостоящих, как он называл на свой лад, "Кентов", до " белого мора" считал наипервейшей отравой и "жизни укоротом".

— Здравствуйте, дедушка Евстафий! Сразу Вас не заметила. Простите…

— А мы, старики, со временем незаметными становимся, уходим потихоньку…

Дед покряхтел, выпустил струйку табачного дыма и, не вынимая самокрутки изо рта, снова заговорил. Как у него это получалось — трудно сказать, но речь была внятной, будто никаких препятствий на её пути в виде самодельной сигареты вовсе не существовало…

— Любишь к развалинам ходить, дочка? Знаю, слыхивал… Бывает, подолгу там пропадаешь… — вздохнул натужно. — Видать, не просто так…

— Да, порой уж солнце сядет, а уходить не хочется…

— Вот оно что… — протянул дед. — Душа твоя мечется, девонька, мучает тебя что-то, как ту барышню…

Дед вдруг осекся, закашлялся…

В это самое время на крыльце появилась тетя Катя, и последние слова отца не пролетели мимо её ушей…

— Пап, опять за старое?! — и, обращаясь ко мне, затараторила. — Не слушай его бредни, Маргаритка! Старику уже девяносто пятый пошел, а ему, вишь ли, барышни мерещатся…. На-ка вот молочка…. С кофейком аль так попей.

Я взяла банку, поблагодарила Екатерину Евстафьевну и неторопливо направилась к своей калитке. Машинально оглянулась на ходу — тетя Катя красноречивыми жестами призывала помалкивать старика…Интересно, о чём?..

А у порога меня уже поджидал друг кошачий Васька.

Я зашла в дом, поставила на стол банку с молоком…

Открыв сумку, развязала полиэтиленовый пакет с запредельно привлекательным для кошачьего носа запахом- перемороженный минтай… Такое лакомство Ваську доводилось отведать не часто. Он истерически замяукал, призывая меня поторопиться.

Накормив гостя, разожгла плиту, поставила чайник, решив выпить с дороги деревенского чая с мятой и душицей. По-привычке растерла в ладонях листочки трав, с наслаждением вдыхая знакомый с детства пряный аромат.

Впереди у меня вечер, принадлежащий только мне. Пусть не долго, но этими волшебными мгновениями жизни я буду распоряжаться по своему усмотрению, вернее, по зову своей души. Купание в речке, нагретые за день камни на развалинах старой церкви, букет полевых цветов на столике возле окна, ночное звездное небо, крик соседского петуха по утрам — этим непреходящим ценностям бытия в своём сердце я отвела особое место.

Однако что там за история с какой-то барышней?

Дед Евстафий заинтриговал меня…

Как только тетя Катя растворится в беспредельности своего приусадебного хозяйства, надо будет попробовать раскрутить старика на откровенность.

Не может быть, что бы невзначай брошенные слова были результатом банального старческого маразма. Маразматиком от него не веяло, несмотря на достаточно преклонный возраст.

 

Глава 6

Выпив чая и немного перекусив, я натянула купальник и бросилась к реке.

Стихии природы, их неповторимая магия, затянули меня в свой волшебный плен…

Я обожала с разбега броситься в воду, разгоряченным телом ощутить её обжигающее прикосновение, постепенно переходящее в нежную ласку, испытать неземное блаженство, затапливающее всё моё существо…

Вдоволь наплававшись, понежившись на солнце, усталая, я брела домой, чувствуя, как незаметно сглаживаются тягостные воспоминания, навеянные утренним сном, что принес мне очередной приступ ностальгии и отравляющее разум ощущение пустоты и бессмысленности существования…

Жизнь снова робко протягивала мне свою руку…

Солнце подкрадывалось всё ближе к горизонту, словно призывая следовать его примеру и отдохнуть от повседневных забот и тревог.

Вспомнив деда Евстафия, решила поторопиться.

Тетя Катя сейчас, должно быть, занята по хозяйству: коровы, куры, свиньи приковали деревенских жителей покрепче любого офиса в городе, не давая им права хоть ненадолго расслабиться или похандрить. Может поэтому, держа этот факт в сознании и чувствуя ответственность за взятые на своё попечение живые души, они реже позволяли гриппу, насморку или ОРЗ брать верх над своим организмом?….

Деревенская закалка, говорят….А в чем её секрет?…

Итак, если повезёт, я застану деда Евстафия сидящим, как обычно, на завалинке… И, опять же, если повезет, мне удастся что-нибудь узнать — незнакомая барышня по всей вероятности из довольно далёкого прошлого раздразнила моё природное любопытство, необычным образом действуя на воображение…

По дороге домой вспомнила добрые, но в то же время проницательные, глаза Андрея Званцева.

Не сразу заметила, что иду и улыбаюсь…

Судьба проявила ко мне поистине божественную благосклонность, сведя на жизненном пути с этим тридцатипятилетним блондином, ставшим за время совместной работы добрым другом…

Человек, на которого можно положиться…

" А ведь таких не часто встретишь в наше беспощадное время. — думала я, приближаясь к дому. — Ангел-хранитель! Да минует его участь Юры!". Непрошенная мысль…Откуда? Сердце пропустило один удар и тут же зачастило, будто от внезапного испуга… Я тряхнула головой, прогоняя наваждение, и прибавила шагу.

Подойдя к соседской калитке, опасливо оглянулась…

К счастью, поблизости — никого… По крайней мере, пока…

Лишь дед Евстафий, как обычно, сидел на родной завалинке в компании с бессменной самокруткой.

Я замешкалась: червь сомнения точил мою решимость. На мгновение заколебалась — стоит ли заводить разговор о жившей когда-то в этих краях барышне? Впрочем, если старик на десятом десятке не выбросил из памяти столь давнюю историю, думаю, стоит…

Открыв калитку, я направилась в его сторону…

— Уж на развалинах успела побывать, аль нет?… Ранехонько вернулась чой-то?… — дед, сощурившись, глядел на меня старческими подслеповатыми глазами.

Что довелось повидать этим глазам? Уверена, не мало…

Какие воспоминания от пережитого сохранились в закоулках его памяти, вместившей в себя суровые годы испытаний и безвозвратных потерь, краткие, но яркие моменты счастья и радости? Как много их, этих воспоминаний?..

Фактически, его теперешняя жизнь только из них и соткана, неумолимым временем сведя на нет стремления, порывы, желания, всю активную деятельность, присущую только тем, чьё тело ещё подчиняется человеку.

Осталась душа… Именно она практически не подвержена влиянию утекающих лет…

" А ведь есть во всём этом какая-то неосознанная несправедливость, словно некое самое важное и рациональное звено проглядели и отбросили, как ненужный хлам, а с ним и смысл бытия…"- грустная мысль возникла невзначай…

"Ты слишком много анализируешь, воспринимай жизнь такой, какая есть, не тобой всё придумано…" — попыталась я унять нахлынувшие тягостные чувства…

И всё же не удержалась- глянула на скорченные старческие руки, на нависшие над глазами седые брови…

Интересно, каким он был в молодости?..

Двадцатые- тридцатые годы — смутное время…

— Нет, Евстафий Игнатьевич, сегодня не успела…С берега уходить не хотелось. — улыбнулась я, машинально потирая подгоревшее плечо. — Вода — просто чудо, солнце до сих пор печет… Погода, как по заказу…А на развалины и завтра успею.

— Грустная ты, я уже сказывал… Не один год вижу — перевернуло тебя, другая стала, как… — дед примолк, растерянно моргая.

Вот и повод продолжить разговор.

— Как та барышня, так ведь, дедушка? — осторожно напомнила я, боясь оборвать связующую нить.

— Так-то оно так… — вздохнул в ответ. — Только вот Катерина…

Он осмотрелся и, приложив палец к губам, прошелестел едва слышно:

— Не велела сказывать…

— Сказывать? О чем?

— О барышне… о чем же ещё!? Говорит, огорчишься… Любит она тебя, вот и бережет… Своей-то дочки Бог не дал… Два сына, сама знаешь… И те далеко…

— Да, знаю… Только, дедушка, — я тоже опасливо огляделась. — тети Кати не видно нигде… Расскажите… Клянусь, ни одна душа не узнает!

— Не узнает, говоришь?.. Видать, быть тому…

— Чему, дедушка?

— Так это я… — дед пожал плечами. — Сам не знаю, к чему сказал… Только вот, глядя на тебя, всё её вспоминаю… Отчего?.. Ведь меня на свете-то ещё и помину не было… Дед Никита прекрасную барышню воочию видывал… Он и поведал мне, ещё мальцу совсем, о её горькой судьбинушке…

Мое любопытство било через край…

— Расскажите, расскажите, Евстафий Игнатьевич, не томите! Сказали "а", говорите и "б"!..

Дед помолчал, скрутил самокрутку, раскурил…

— Что ж, слухай…. Только не бери близко к сердцу… Давнишняя та история… Все её позабыли… Да только не я… А ты вот, как появилась в Зотовке…Эх!… Ну точь-в-точь она, какой описывал её дед, какой и я себе видел… Катерину в её честь назвал…

— Екатерина Зотова… — он задумчиво произнес незнакомое доселе имя. — Доченька, мало ль таких вот историй-то на белом свете! Может, потому, что здесь всё было, может, из-за деда, только умирать буду, а забыть не смогу… Счастья, девонька, никогда много и сполна не бывает, за то бед, сколь не старайся убавить, а меньше не становится….-тяжелый вздох вырвался сам собой из старческой груди. — Слухай, коль пожелала…

Дед откашлялся, бросил окурок в кусты шиповника и, помолчав, неспешно заговорил…

 

Глава 7

— Догадалась, поди, почему деревня наша Зотовкой зовется? Не?.. Так знай: со времён незапамятных жили здесь Зотовы, дворяне… Дед мой у них дворовым служил, посему и стал свидетелем истории той…

Тогда Илья Николаевич с женой, дочкой Екатериной и сынком, вроде как Павлом звали, почти не выезжали отсюда… Разве только зимой аль осенью до столицы…. Ну, да не важно…

Зотова Екатерина Ильинична… О ней-то и рассказывал мне дед Никита… Забыть не мог до самой смерти… Видать, и ему, простому холую, по сердцу пришлась молодая барышня…. Не могла не прийтись…Он хоть и холуй, да талант у него к ваянию был, картины его уж больно хороши, особливо… — Евстафий Игнатьевич споткнулся на полуслове, явно о чём-то умалчивая. — Вот так оно…Пригожа, говорил, была… Царевна ей в подметки не годилась, хоть и не видывал отродясь царевен-то…Глянь, — он протянул руку в сторону берега немного влево. — Видишь амбар?… Так вот, это бывший барский дом… Не сказал бы и не знала… Сумели изурочить, как церковь, и сад ихний, и пруд перед домом.

— Чей сад?

— Барский, чей же ещё… Я хоть и молод был да всё помню… Сад к самой реке спускался…Там и гуляла наша голубка, всё цветы выращивала, вот аккурат, как ты, свои розы.

Дед вспоминал: бывало, возвращается к вечеру с букетом роз-то алых, и поди скажи, кто краше — она или розы те… Говорил — она…

Статная, чернобровая, тёмные, как омут, глаза да коса русая… То распустит её, то заберет в причудливую прическу…

Платье на ней всё в кружевах, розовым, говорит, кушаком подпоясано…Эх! Хоть одним глазком бы взглянуть на живую, а не… — старик замолчал, снова не доведя до конца начатую фразу, вздохнул надрывно и продолжил. — Вот только как тебя вижу, кажется, похожа ты с ней, да и все…Может стариковские глаза лукавят, а, может, так оно и есть…

Говаривал дед мой — милее её и не встречал отродясь: с простолюдинами, будто и не дворянка вовсе, запросто говорила, что ни попросишь, коль в её силах, непременно поможет…

За то и любили её…

Так бы и цвела в своем саду наша красавица, да жизнюшка наша на лиху беду не скупиться…

Однажды, вроде как в столице, а, может, ещё где, встретила Екатерина его, любовь свою… Влюбились они друг в дружку без памяти…

Дед Евстфий замолчал и глянул на меня…

Я опустила глаза, делая вид, что полностью поглощена его рассказом.

Да, рассказ заинтриговал меня, я ждала продолжения, но не хотела выдавать своих чувств, а дед будто догадывался о чем-то, не отрывая от меня пытливого взгляда…

Не так-то он и прост, этот Евстафий Игнатьевич!

Я молчала, а он по- старчески крякнув, продолжил:

— Стала, значит, наша Екатерина Ильинична невестой… Счастлива была до безумия. Не зря говорят: сумасшедшее счастье — предвестник беды… Так и вышло…

Эх, тороплюсь я — по порядку бы надо сказ вести… Ну да ладно, слухай дальше… Какой уж от стариковских россказней порядок?!

Видывал мой дед и жениха её, красавца, ей под стать… Княжеского, говаривали, роду… Фамилию вот позабыл… Знаю, посланником при царском дворе служил… Свадьба назначена была, да только вот оказия — нужно было ему ненадолго по делам государственным в далекую страну съездить, на Туретчину, вроде как…Уехал… Эх… — дед Евстафий снова умолк, уставившись в одну точку.

По всему было видно, мысли его витали в далеком прошлом, а возвращаться оттуда нелегко…

Так что же произошло? Что заставило замолчать Евстафия Игнатьевича, позабыв о собеседнице?

Немного подождав, я решилась напомнить о своем присутствии:

— Дедушка, а дальше-то что?

Он спохватился…

— Прости, дочка, задумался… Со стариками такое часто случается… — Он усмехнулся… Снова закурил. — На то мы и старики… Ну да ладно…

А дальше — не вернулся жених к Екатерине, сгинул, будто и не было…

Каких только слухов не довелось пережить несчастной…

Злые языки болтали, что и женился-то он на чужбине, о прежней невесте и думать забыл, другие клялись, что в живых давно нет… Только мертвым его с тех пор никто не видывал, ровно, как и живым…

А Екатерина?.. Сказывал дед, что на горе её без содрогания глядеть нельзя было…Нет, разумом она не помутилась… Да только, все одно, от былой Екатерины и следа не осталось… Никого не видела и не слышала, всё бродила по полям одна- одинешенька да в церкви пропадала… Говаривали, свечки ставила за здравие жениха… Только не дождалась его, голубушка… Пять лет таяла на глазах…

Как утро — она вон из дому, в луга, в лес… Будто от себя самой бежала…

Ан, нет, не убежишь… Сердце-то, оно всегда при тебе.

В церкви не одной службы не пропускала… Всё отдушину искала…

Пять лет — не пять дней…Всё проходит рано или поздно, посему и мучениям человеческим конец должен наступить… Какой — никакой, а должен… Вот и у неё настал…

Скосила её тоска… И через месяц преставилась… Не дождалась…Накануне, сказывали, соседский барин Вениамин Арканов наведался со сватовством. Сродники вроде как не против были, уговаривали даже: забудь мол, сгинул, пропал, то ли на чужбине, то ли ещё где… Вот оно как всё просто выходит!

Не проснулась утром Катеринушка… Травы знала…

Дед широко перекрестился, на старческих глазах, похоже, слезинка выступила… Опять замолчал…

И снова моё нетерпение взяло верх, я вывела его из задумчивости, спросив:

— Не дождалась, говорите? Кого, дедушка?

— Эх… — Евстафий Игнатьевич провел по глазам крючковатой, натруженной ладонью. — Не познала рая, голубушка… Его не дождалась, кого ж ещё?..

И года не минуло с похорон, вернулся её жених… За ней… Весь седой… В плену на Туретчине был, потому и не знали о нём ничего…

Как услыхал страшную весть, бросил коня и на погост… Никто не решился следовать за ним. Только вот два постреленка втихаря подглядели — пролежал полдня на её могиле… Думали уж помер, за подмогой бежать собрались… Ан, нет…

Надеялся, наконец, за счастьем едет, да просчитался — пути- дороги вели его из одного ада в другой…

Вскочил на коня, пришпорил… Больше его никто и не видывал…

Так бы и закончилась эта история, быльём бы поросла, если бы в тридцать втором церковь не взорвали…

Глава8

Я невольно вздрогнула:

— Церковь? Так её в тридцать втором?..

— Да, доченька, в тридцать втором… Как мор на церкви напал по всей Руси… Словно своими крестами они кому глаза выкалывали… Так оно и было… Зло и безумие верх одержали, души человеческие в беспроглядную тьму ввергнув… Не ведали, что творили…

Помню, вся деревня тогда собралась…

На машине из района человек семь али восемь понаехало… Во главе пролетарский выродок в кожаной тужурке и кепке, надвинутой аж по самы брови…Его глаза, — дед от негодования засопел, потом, тяжело вздохнув, снова заговорил: — Никогда их не забуду — словно за стеклом дьявольский огонь горит… Одержимые глаза…

Выгрузила эта шайка взрывчатку, и понеслось…

Первый удар сотряс землю, когда колокол сбросили… Наши души вместе с ним будто тоже ухнули куда-то…

Три взрыва… И всё… Тишина мёртвая…

Только стены кое-где ещё держались… Крепкие были… Стены-то в старину с душою клали, на совесть…

Слава Богу, сельчане успели всё из церкви вынести. Иконы, утварь разную верующие по чердакам да сараям попрятали.

А за семьдесят лет и от обломков стен, считай, ничего не осталось… Время помогло пролетарским разбойникам.

Осталась лишь груда камней. Правда, кое-где можно различить выступы ступеней, ведущих в подвал, да кладку в нескольких местах…

За пройденные лета оплакали дожди былую красавицу… И в деревне не так уж много людей, которым довелось воочию её видывать…

В который раз тяжкий вздох сотряс старческую грудь:

— Не вернешь прежнюю Россию, сколь ни старайся, доченька… Водкой её залей, церквей хоть на каждом шагу понаставь, обряды старые вытащи на свет Божий и старайся что есть мочи подражать им… А что с того?… Мишура всё это… Старый глиняный кувшин склеивай не склеивай, прежним не будет — то там то тут протечет… Так и с нами, людьми… Надломили души-то…

Некоторые вот всё за новую Россию пытаются ратовать… А на чем стоит она, новая-то, когда старую порушили…

События прошлого, свидетелем которых волей безумной революции, этой необузданной человеческой стихии, ему пришлось оказаться, разбередили душу старика. Дед Евстафий курил, затягиваясь медленно, со смаком…

" Так вот что видели твои глаза. — промелькнула грустная мысль. — И, скорее всего, не только это…"

"Некоторые в его возрасте несут несусветный детский лепет… — думала я, глядя на низко опущенную голову старика. — А он просто поражает своим здравомыслием и рассудительностью."

Безмолвие, что порой красноречивее всяких слов, накрыло нас обоих…

На заборе в последний раз за сегодняшний день на сон грядущий прогорланил петух, за околицей слышалось мычанье коров, подгоняемых пастухом…

Я встрепенулась первой… Скоро нагрянет тетя Катя и не узнать мне тогда, как же связано событие, о котором поведал мне Евстафий Игнатьевич, с той далекой Екатериной, чья судьба, словно тень, преследовала его самого и его деда, этих двух далеко незаурядных людей, на протяжении всей жизни…

— Дедушка?! — я тронула его узловатые пальцы…

Он, очнувшись, воззрился на меня, рука привычным жестом скрутила самодельное курево… Дед затянулся, потом откашлялся, возвращаясь в настоящее…

— Понимаю, не терпится узнать, как погибель церкви нашей связана с историей Екатерины Зотовой… Так, слухай, совсем чуток осталось…

Да, позабыли все историю ту… До неё ль тогда было?

Только вот года через два, как церковь порушили, вот какая оказия вышла. Вечерело… Ныне уж покойная Глафира шла полем мимо развалин… Богом клянется, что не почудилось…Видала, будто дамочка в старинных одеждах меж каменьев бродит… Грустная, голова опущена…

Ну, тут кто посмеялся, кто мимо ушей пропустил, да только не я. Не раз к ней подступал: клялась, видела, аккурат, как меня, словно живую… И по рассказам выходит — на нашу Екатерину Зотову похожа…

Это уж я так решил. Окромя меня, её, голубушку, никто бы не обрисовал тогда…Знаю её, как родную, по рассказам деда своего…

Затушил Евстафий Игнатьевич самокрутку, вздохнул в который раз, словно груз непосильный на своих плечах долго нес.

— Вот такая, дочка, история… Не порадовал ей тебя, вижу… Тебе бы что-нибудь веселое да радостное кто рассказал, улыбнулась бы… Да только не я, думаю…А вон и Катерина корову ведет… Ты ей о нашем с тобой разговоре ни гу-гу… Ладок?

Я взяла его старческую руку в свою, крепко пожала…

— Да что Вы! Не беспокойтесь, Бога ради…

Огляделась… Закатная тишина, разливаясь повсюду, нарушалась лишь звуками, что услышать можно лишь в деревне — далекий лай собак, гулкое мычание коров в стойлах…Где-то неподалеку в траве или в поленнице, одинокий сверчок завел свою вечную песню… Его стрекот подхватил другой, третий…

Земля источала тепло, накопленное за день, разливая вокруг негу и покой…

В такие моменты с трудом верится, что стоит посмотреть на мир глазами, в которых еще не просохли слезы одиночества и потери, самые горькие и безотрадные, и идиллия, только что пленившая твою душу, расколется на мелкие кусочки…

Скрип открываемых ворот нарушил ход моих мыслей. Я подняла глаза — дед словно застыл, уставившись в одну точку. Теперь я понимала, какие думы мучают стариков, нагоняя бессонницу.

Вскоре он очнулся, осознав, что не один.

— Не беспокойтесь, дедушка, — заверила я старика. — Если б не Вы, не узнать бы мне Екатерины Зотовой… Будет о чем на сон грядущий поразмыслить…

— Не нагоняют такие мысли сна, доченька. Выкинь их из головы, слышишь? Минуло всё, как и не бывало…

— Хорошо, Евстафий Игнатьевич… Спасибо… И спокойной ночи…

Тётя Катя уже загоняла корову в открытые ворота.

Я поднялась и пошла в её сторону…. На ходу обернулась… Дед Евстафий пристально глядел мне вслед. Махнула ему на прощанье. Старческая ладонь тихонько поднялась в ответ…

— Маргаритка!… Домой возвращаешься? Вдоволь нагулялась? — увидев меня, Екатерина Евстафьевна широко улыбнулась.

— Вечер добрый, тётя Кать! И накупалась, и нагулялась, и отдохнула… — стараясь придать словам как можно больше беспечности и оптимизма, ответила я, прикрыв губы рукой и притворно зевая. — Устала… На сон потянуло…

— Так иди, голубушка, отдохни. Воздух — то здесь какой! Чистый, прозрачный…

Она глубоко и с наслаждением вдохнула, потом резко выдохнула:

— Уф!!! Не надышишься!

— Пора мне…Спокойной ночи…

И во избежание лишних вопросов, я постаралась ретироваться с соседского двора как можно быстрее.

 

Глава 9

Сумеречный полумрак расползался по углам дома. Свет включать не хотелось…

Я села в кресло, положила руки на подлокотники, постаралась расслабиться…

Екатерина…. Далёкая, живущая в этих краях, скорее всего, более полутора века назад…

То ли некое шестое чувство, то ли шепот души подсказывали мне, что есть нечто, что нас роднит и сближает… Евстафий Игнатьевич неспроста подметил наше сходство, решив- таки поведать её нерадостную историю не кому-нибудь, а именно мне…

Долго сидела в полной тишине, вновь и вновь прокручивая в памяти рассказ старика…

Постепенно сумерки полностью поглотила ночная мгла…

Я очнулась от раздумий, постаралась встряхнуться, словно отгоняя нахлынувшее наваждение. Встала, зажгла свет…

Пока закипал чайник, успела умыться, расчесала волосы, натянула ночную сорочку…

Несмотря ни на что, решила отдохнуть, выпив перед сном чашку травяного чая с медом…

Тщетные надежды…

Сон упрямо отступал перед четкими образами моего неугомонного воображения.

Впрочем, мне ли привыкать к бессоннице, моей невидимой, но капризной спутнице, с тех пор, как не стало Олега…

"Стоп! — осадила я себя. — Мои мысли рефлекторно несет в сторону одних и тех же воспоминаний."

Жестокие мучители памяти… Они метались и кружили на пороге сна…

Я долго крутилась с боку на бок, пытаясь, как Жар-птицу, поймать спасительное забытьё…

Не тут то было…

Наконец, устав от бессмысленной борьбы и почти смирившись с присутствием еженощной навязчивой гостьи, решила хоть чем-то занять себя и переключила свое внимание на Екатерину Зотову, вспоминая рассказ деда Евстафия во всех подробностях.

Вначале перед моим внутренним взором предстал довольно расплывчатый и нечеткий образ…

Постепенно краски сгущались, в полутона вплетались вполне определенные цвета и оттенки, картина менялась на глазах, формы и очертания приобретали законченную четкость…

Наконец, мне представилась возможность разглядеть её.

Простота и изысканность сочетались в ней на удивление гармонично. Её тонкий стан скользил меж аккуратно рассаженных кустов роз… Кремовое платье с розовым поясом отделано старинным кружевом, подол мягкими фалдами падает на гравиевую дорожку, растекаясь по ней. Темно-русые с золотым отливом волосы уложены в старинную прическу. В руках кружевной зонтик.

Невероятно, но мне удалось расслышать шорох гравия под её легкой ножкой! Неспешно ступая, она срывала понравившиеся ей бутоны, собирая их в букет, который этим утром украсит её туалетный столик. Я словно наяву увидела нежные свежие соцветия в старинной вазе. Представила, как легкий ветерок слегка колышет занавески, играя листочками ароматных роз…

Мой взор обратился к реке.

Я узнала её! Противоположный берег… Деревья, склоненные над водой…

Старая ива… Трудно поверить: едва различимый кустик у кромки берега… Но я-то знаю — это она! Лишь солнце, как обычно, играет себе на поверхности воды яркими бликами что тогда, что сейчас.

Да, декорации другие, но ландшафт… Он практически не изменился…

Мой любимый берег! Его я не могла спутать ни с каким другим местом!

Екатерина слегка повернулась. Теперь мне удалось разглядеть её лицо.

Прав был предок деда Евстафия — она была удивительна: черные, изящно изогнутые брови обрамляли прекрасные лучистые глаза орехового цвета, тонкие ноздри трепетали, вдыхая неповторимый по своей красоте запах распустившихся роз, чувственные губы чуть приоткрыты и слегка улыбаются…

Предо мной стояла счастливая, влюбленная девушка, чистая, неискушенная, её души ещё не коснулась горечь потерь и разочарований…

Внезапно образ Екатерины начал таять на глазах.

Я медленно покидала сонное забытьё, не желая отпускать незваную гостью.

Моя ночная врагиня, бессонница, всё же проявила милость, позволив Ангелу сна познакомить меня с той, что звалась когда-то Екатериной Зотовой.

Впрочем, почему звалась? Ведь только что мы были рядом и смотрели друг другу в глаза…

Непонятное смутное чувство овладело мной: сон- эфемерная, но всё же реальность и вряд ли целиком зависит от состояния нашего рассудка.

Сейчас я была уверена- мне довелось увидеть не образ, сотканный воображением, а ту самую Екатерину Зотову, девушку из прошлого, что жила в этих краях, любила, страдала и всё же ушла, освобождаясь от пут безысходности…

Ушла? Странно звучит… Только что она была здесь, улыбалась мне…Правда, всё происходило в ином мире, загадочном царстве сновидений, который существует, теперь я была уверена, независимо от хитросплетений клеточек нашего мозга…

Как никогда прежде, я ощутила реальность этого удивительного и непостижимого мира, однако, поняла, что он доступен нашему восприятию только в особом состоянии сознания, а именно, во сне, где прошлое встречается с настоящим, опережает его или исчезает совсем…

Жаль, что некому пролить хотя бы слабый лучик света на происходящее…

Лишь догадки, но они не несли в себе никакой определенности, скорее наоборот, будоража воображение, порождали смятение, наполняя душу чувством бессилия.

 

Глава 10

Всё утро меня не покидали удивительное ощущение, будто я ненароком попала в иную жизнь, отчего-то казавшуюся знакомой и близкой… Я все ещё была "там"… Мысли об увиденном баламутили и не отпускали душу…

Машинально встала, умылась, заварила чашечку кофе, поджарила гренки…

Все так же машинально позавтракала…

Внезапно поймала себя на мысли: история Екатерины Зотовой… Я закрутилась в её водовороте, позабыв, что Олег…

Волна жара прокатилась по всему телу, заставив оцепенеть от безысходности…

Безумное и страстное желание затопило все мое существо — увидеть его, хотя бы раз, на короткое мгновение охватить взглядом лицо, заглянуть в глаза, прочесть в них…

Тарелка выскользнула из рук, разбиваясь на мелкие кусочки…

"Символ разбитой жизни… — мелькнуло в голове. — Только что была цела, а теперь- осколки…"

Наспех прибравшись, я схватила полотенце и к реке…

Давно проверенный способ: только живительная магия природы, её неописуемая простыми словами красота, запах трав, согретых летним зноем, чудотворная сила речной воды, в объятиях которой чувствуешь себя как никогда сильной и свободной будто русалка, помогут справиться с накатывающей тоской и безысходностью…

Какое чудо, что у меня есть Зотовка!

И пока есть я, будет и она, спасительный островок среди безотрадных промозглых будней жизни…

От этой мысли потеплело на сердце. Губы слегка тронула улыбка, а ноги, словно превращаясь в крылья, несли меня к берегу реки.

И, как всегда, я с наслаждением отдалась во власть родных стихий, полностью утонув в их целительной неге, будто ощущая нежное и ласковое прикосновение невидимых чутких рук. Такие мгновения давно стали для меня бесценным даром: моё сердце переставало ныть и кровоточить от осознания чудовищного факта — прошлого не вернешь…

Три года я боролась сама с собой — мой разум и чувства стали непримиримыми оппонентами, доказывая каждый своё. Однако не было в таком противостоянии победителей и побежденных…

"Да, — говорила я себе. — глупо и бессмысленно перетаскивать отголоски прошлого в свое будущее. С таким грузом ты никогда не достигнешь его. Это путь в никуда, и конец его — беспросветный тупик."

Сколько раз я клялась себе сделать всё от меня зависящее, чтобы прошлое остановилось, осталось на прежнем месте, там, где ему надлежало быть, и не делало больше ни шага в завтрашний день. Но все доводы рассудка, надежды на иное завтра разбивались на крошечные осколки, разлетавшиеся в разные стороны, стоило только образу Олега всплыть в моей памяти. Логика забивалась куда-то в самые дальние уголки сознания, уступая место разгулу чувств.

Моя мятежная душа… Только здесь, где солнечные лучи и ночной ветерок, как бальзамом, омывали её, она обретала покой, позволяя мне пусть на время почувствовать себя прежней…

Так было всегда, когда бы я ни приехала в Зотовку.

Но только не на сей раз… История, рассказанная дедом Евстафием и сны, такие необычные, живые и красноречивые, заставляли думать о прошлом, теперь уже не только моём…Далекая Екатерина Зотова, чья судьба не оставила меня равнодушной, незримо присутствовала рядом. Она бродила со мною в лугах, прислушивалась к знакомым звукам, наблюдала за причудами облаков…

Возможно, вместе с ней я оплакивала свое несостоявшееся счастье…

За раздумьями не заметила, как оказалась на развалинах церкви… Ноги привычно перешагивали через кучи битого кирпича и выступающие кое-где камни. Я медленно приближалась к месту, где по моим расчетам был когда-то алтарь…

Разрушенный храм давно позабыл стройный перезвон колоколов и пение церковного хора… Не горели свечи и не пахло ладаном… Тогда отчего меня внезапно охватило чувство, будто литургия в этом заброшенном месте не прекращалась никогда?..

" Мне следует помолиться за их души, — подумала я. — За их или наши души, что до сих пор не знают покоя".

Я почему-то вздрогнула, опустилась на колени…

Необычный запах исходил от старого кирпича… Запах времени…

Вынув из пакета свечку, зажгла её, установив на камень, и перекрестилась…

"Отче наше, иже еси на небеси…"

Только молясь, ощущаешь, как время меняет свой ход и словно отступает куда-то. Возникает восхитительное ощущение: ты паришь в блаженном безвременье час, минуту, мгновение — не суть, будто отрываешься от земли и переносишься туда, где нет места боли, страху, неуверенности, бесконечным тревогам, повседневной суете, порождающей самые разнообразные переживания…

Я ощущала — просьбы, обращенные к небесам, примиряют мой разум и чувства… Но, увы! целиком и полностью отдаться живительной силе молитвы я могла только здесь, на старых развалинах, наедине с собой и Богом…

День клонился к закату, затягивая розовой перламутровой дымкой округу вплоть до горизонта. Безмолвие и тишина воцарились в мире…

Я не заметила, как губы перестали шевелиться в тихой мольбе, а взгляд бездумно следует за неспешно плывущими облаками, причудливо меняющими свою форму…

Очнувшись, я огляделась…

Взор невольно остановился на зарослях кустарника в окружении вековых деревьев чуть поодаль от развалин. Старый погост…

Вспомнилось, как в юности забрела туда с подругами. Ничего интересного для себя мы тогда не открыли — мраморные обломки старинных надгробий, облезлые оградки не столь давних захоронений…

Дикое, забытое место…

Но юности не присущи сентиментальность и грусть.

Сейчас же я смотрела на погост совсем иными глазами: где-то там последний приют Екатерины Зотовой, чьё имя я сегодня впервые произнесла в своих молитвах.

Свеча давно догорела, оставив на камне крошечное пятно воска. Её волшебный огонь, молитва, безмолвное богослужение, бесконечно творимое моим воображением, само присутствие в этом месте сотворили свое благое дело: с меня словно содрали липкую серую паутину, сплетенную обстоятельствами жизни.

Каждый раз, покидая развалины, я ощущала, как глубоко внутри, в самых потаенных уголках сознания происходит магическое очищение, даря душе тихий покой и умиротворение.

Уходя, я вновь невольно задержала взгляд на старом погосте… Ранее старалась не замечать его — грустная обитель давних воспоминаний… А сегодня какая-то новая неведомая сила, природу которой я была не в состоянии разгадать, тянула туда меня…

Простое любопытство, связанное с Екатериной Зотовой? Вполне возможно…

Но не только это… В желании навестить забытый погост было нечто ещё, касающееся лично меня…

Не долго думая, направилась в сторону покосившихся крестов и полуразрушенных монументов, едва различимых среди буйно разросшихся кустов сирени.

Поразительное зрелище открылось мне — покинутый людьми крошечный уголок земли, островок старины в окружении цивилизации.

Как давно не ступала сюда нога человека?… По всему видно — давно…

Трава по пояс, заросли сирени, боярышника, раскидистые березы с огромными стволами и кронами, закрывающими небо… Было время, когда они ещё совсем молодые, хрупкие и тонкие, покорно сгибались под порывами ветра, словно скорбя по кому-то…

Когда это было?…

Я с трудом продиралась сквозь траву, больно раня ноги об её острые края, спотыкалась об обломки камней и полусгнившие останки поваленных деревьев, невидимые под густым покровом зелени…

Вот и первый крест, покосившийся, почти сгнивший… Надпись разобрать невозможно… Только различалось место, где была прибита иконка.

Далее — нечто напоминающее ограду, а за ней обелиск из источенного временем гранита.

Стоп! Здесь сохранились обрывки надписи! Не Бог весть что, но всё же….

Читаю: " З…овъ Ни…й Алексеевичъ". Далее- цифра17, стерто, 1, стерто 3.

Значит: рожден в тысяча семьсот каком-то году, умер — сказать трудно…

Рядом — расколотое мраморное надгробие…

"…..ова Наталия Фед….". И опять — 17, стерто,3, стерто,24…

Выходит, дворяне Зотовы испокон веков заканчивали свой земной путь на родной земле, в Зотовке. А это значит, Екатерина, моя знакомица из теперь уже позапрошлого века…

Надо полагать, именно здесь её последнее пристанище…

А душа?… Обрела ли, наконец, покой её страждущая, измученная душа?

Захотелось разыскать её могилу….

Полностью или почти разрушившиеся монументы, кресты…

Шла, ничего не видя вокруг, только переводила взгляд с одного камня на другой, пытаясь различить на одном из них знакомое имя…

Резкая боль заставила меня громко вскрикнуть: я ударилась носком о невидимый в зарослях высокой травы полусгнивший ствол поваленного дерева. Скинув туфлю, присела на большой гранитный камень, отдаленно напоминающий осколок обелиска, инстинктивно потирая ушибленное место…

 

Глава 11

— Ты сидишь на том, что осталось от её надгробия…

Волна жара прокатилась с головы до ног. Я онемела от страха и неожиданности, будучи уверена, нет, я точно знала, что вокруг — никого. Тогда откуда этот голос?

Панический ужас сжал сердце, будто беспощадные тиски инквизитора… Стараясь спрятать свои чувства, парализовавшие каждую клеточку моего тела, медленно подняла глаза: неподалеку, у ствола старой березы стоял человек, странник… Иного слова для определения я бы не подобрала, как ни старайся.

Возможно, именно внешний облик подтолкнул меня так, а не иначе, окрестить стоящего неподалеку незнакомца.

Одежда? Нет… Она вообще не обращала на себя внимания — совершенно незапоминающаяся простота: обычные штаны (а не иначе), не заправленная рубаха, подпоясанная кушаком… Отвернись, и тут же забудешь его незатейливое одеяние.

Густая, не слишком длинная борода с проседью и нестриженные волосы не оставляли возможности в деталях разглядеть его лицо.

Единственное, что смог отметить мой ошарашенный рассудок- передо мной довольно пожилой человек, появившийся неизвестно откуда, словно из под земли вырос, иначе не скажешь. К тому же- напугал до смерти. И еще: он не из Зотовки! Это точно! Я встретила его в этих краях впервые.

— Я напугал тебя… Прости… Впрочем, иной реакции трудно было ожидать, ведь ты считала, что вокруг — ни души…

Странник улыбнулся, делая шаг в мою сторону.

— Да, порой тишина и безмолвие бывают обманчивы… — мой язык, скованный внезапным испугом, поворачивался с трудом. В то же время, молчание выглядело бы довольно глупо.

— Вы что, живете здесь? — усмехнулась я с нотками истерики в голосе, всё ещё не в состоянии прийти в себя от неожиданности.

Нелепый вопрос! Какой нормальный человек может жить в подобном месте? Разве что бомж, да и то вряд ли…

Опустив голову как можно ниже, я изо всех сил старалась делать вид, что не разглядываю его.

— Ты права. Даже бомжам, наверняка, неуютно в месте, порожденным человеческим сознанием.

Неужели я выражала свои мысли вслух?.. Не может быть! Точно, нет…

А он ответил на них!

Кто-то из нас явно помутился рассудком!

Скорее всего, я… Кто же ещё?

Впрочем, почему? А что он? Я не имею о нём ни малейшего представления. Свалился, как снег на голову…

Я собралась с духом и глянула на него, стараясь в последний момент не струсить, отведя взгляд в сторону.

Парадокс! Не заметила, как он передвигался, но, подняв глаза, увидела его уже рядом с собой…

Я непроизвольно вздрогнула.

" Успокойся, ты напугана… Только поэтому проглядела, как он незаметно подошел и сейчас стоит совсем близко…"

— На самом деле, успокойся. Неужели я похож?.. Сразу можно было понять, что в вашем мире такая реакция вполне естественна. Ведь ты копаешься в человеческих пороках или, как у вас это называется? Да, криминал, не так ли?.. А в действительности, что есть порок?

Я неопределенно в полном замешательстве пожала плечами.

— Порок, — продолжил странник. — лишь продукт неправильного понимания мира, часто — восприятия реальности сквозь призму когда-то придуманных и искаженных воззрений… В вашем обществе их называют устоями, традициями, укладом, привычками- не суть. Главное, что они из себя представляют.

Я осмелилась, наконец, взглянуть на него в упор:

— Странная интерпретация… — прошелестели мои губы, не в силах окончить начатую фразу.

Что так смутило меня?

Нет, не внешность- обычный старец…

Глаза…Вот они-то и заставили меня почти онеметь…

На лице старца — глаза ангела, их можно увидеть на иконах, они же глядят на нас с полотен прославленных мастеров живописи. Иконописные глаза, не обремененные временем… Старость словно никогда не касалась их…

Впрочем, в отличии от изображений, они были живые, необычно живые, излучающие особый свет… Создавалось впечатление, что чистая, светлая душа смотрит на меня. Я видела её в неземном сиянии его взгляда. Умиротворение и покой дарил он, обволакивая мою мятущуюся душу своим магическим светом.

" Особый вид гипноза…" — мелькнула опять непрошенная мысль.

— Ну что ты! Ваши гипнотизеры, точнее сказать, основная масса тех, кто себя так называет, всего лишь дешевые фокусники, манипулирующие человеческой энергией и сознанием, порой слишком неумело и бестактно. Вторжение в подсознание, особенно далекое от профессионализма, наносит порой непоправимый вред…

— Простите, забыла, я не гипнабельна…

— Знаю. Однажды ты попыталась с помощью чужой воли унять свои страдания, обратившись к одному из этой незадачливой братии, не имея представления о своих возможностях. Твое счастье — хорошая энергетика…

Я опять взглянула на него, тем самым послав немой вопрос.

— Да, я не оговорился. Ты — носитель довольно сильной энергии, древняя душа. Прости, что выражаюсь земными терминами и понятиями, иначе тебе будет трудно воспринимать мои слова…

Я была в который раз обескуражена:

— Земными?… Вы хотите сказать, что не принадлежите…

Не успела договорить…

— И — да, и — нет. А ты? Кем себя считаешь? Думаешь, что этот мир твоя единственная обитель?

— Интересно!

Он улыбнулся едва заметно краешками губ, однако, его необычные глаза засветились по-особому ярко…

Итак, земных эмоций мой визави отнюдь не лишен.

— Права, причем абсолютно… — он вновь подхватил мою мысль. — Эмоции… Без эмоций личность теряет свою индивидуальность. Главное — уметь осознавать их, свои эмоции, и не позволять вашему "здравому" рассудку манипулировать ими. Ведь мы творцы всего, что с нами происходит.

Я почувствовала, как мои брови от изумления поползли вверх:

— Вот это да! А не напутали ли Вы часом чего-нибудь? Со дня сотворения мира действительность и, создаваемые ею обстоятельства, творили нашу жизнь, а не наоборот…

— Как раз, наоборот…

— ?

— Да-да… — улыбнулся он, слегка качая головой. — Вы встали в позицию жертвы и поэтому решили, что обстоятельства сильнее вас… Они взяли вас в оборот, не позволяя поднять голову вашей воле и сознанию. Кстати, труды некоторых философов…

— Я не любитель копаться в чьих-то субъективных измышлениях порой доходящих до откровенной галиматьи…

Странник опять улыбнулся, на этот раз снисхождение и горестное сочувствие читалось в чуть приподнятых уголках глаз:

— Они искали смысл жизни… Жили в своем, ими же созданном мире, открывали свои истины, как, впрочем, каждый из вас. Что ж, не всем удаётся превратить философию в мудрость… А ведь ты тоже пишешь?

— Ага, — улыбнулась я. — Но моя галиматья несколько иного рода. Я журналист по профессии, работаю…

— Я знаю… Но речь не о том. Во-первых, то, что ты пишешь, разве не субъективные суждения? Однако, и это не суть. Что ты считаешь объективным?

Объективным? Хороший вопрос! Если подойти к нему с позиции того, о чем мы сейчас толкуем, то объективности вовсе не существует! Все относительно.

Я не осмелилась высказать эту мысль вслух. Забыла, что передо мной не заурядный случайный встречный, а человек, наделенный недюжинными способностями. Для него любая моя мысль все равно, что выкрикнутые во весь голос фразы.

И человек ли он? Если да — слишком необычен. А если нет?..

— Человек, — он усмехнулся. — Вернее, являюсь основной его частью… А насчет относительности… Не так уж ты не права.

— Вы заинтриговали меня, намекая, что, якобы, мы — творцы своей жизни. Красивая теория! — сказала я не без оттенка сарказма в голосе. — Но мечты так и остаются мечтами…Что ещё хуже, порой случается всё наоборот — то, о чем мы мечтаем, скрупулёзно лелея в сердце, превращается в свою противоположность. А планы? Они терпят, как правило, сокрушительный крах… В нашем мире нет места радости, любви, счастью, сколько не голубь их в воображении. Уж я-то знаю… — тяжкий вздох самопроизвольно вырвался из груди.

— Что ж, вы когда-нибудь пытались отслеживать мысли, сопровождающие ваши мечты? Готов поспорить, это было нечто подобное: " Вот только если бы не…" или того хуже: " Всего лишь полет фантазии!… Такого не может быть и точка!…". Пресловутую точку вы ставите, нещадно кляня при этом небеса за их несправедливость.

Ваши планы! Сколько неуверенности и пессимизма приложено к их исполнению! Колебания, сомнения, неосознанный страх… Вы жить без них не можете!

— Согласна… — я негодующе сорвала какой-то желтый цветок, напоминающий небольшой шарик на тонком стебле с острыми листочками, нервно размяла его в руках и кинула в траву…умирать…

— Ты в смятении и смущена, — бросил собеседник. — Не лучший способ успокоиться… Природа не виновата в чьём-либо несовершенстве… Крошечная травинка ощущает боль ничуть не меньше вас…

Я вздрогнула, глазами ища в траве скомканное изувеченное соцветие…

Странник опередил меня, собрав его в ладонь.

Такое чудо я наблюдала впервые! Причем своими собственными глазами! И вряд ли мне доведется увидеть нечто подобное еще когда-нибудь — крошечный желтый шарик в его руках лежал в первозданном виде, будто мои грубые необдуманные прикосновения не изувечили его, превратив в безобразные желто-зеленые лохмотья…

В следующее мгновение старец наклонился, и…

Очередной фокус заставил мои глаза раскрыться ещё шире, наполняя их безмерным удивлением: цветок раскачивался легким ветерком, он рос на том же самом месте, где моя рука настигла его, чтобы бессмысленно и бездумно уничтожить…

Я встретила взгляд его удивительно лучистых глаз:

— Хотите сказать, вот так мы убиваем всё?..

Дальше продолжить не могла- в горле словно комок застрял. Мысли метались, обгоняли одна другую, не в силах остановиться, создавая в душе беспросветный хаос. Внезапно я осознала, что в первую очередь мы убиваем себя в себе самом, уничтожая лучшую часть своего "я", как только что я чуть было, не уничтожила крошечный цветок своими необдуманными, абсолютно машинальными действиями.

— Ты близка к пониманию происходящего. Почти… Только ту часть себя, с которой ты плохо знакома, а, вернее, просто позабыла, придя в этот мир, тебе не убить. Никогда. Отторгнешь ее, прогонишь подальше, перестанешь слышать свои же подсказки. И чем больше разрыв между вами, тем более дисгармоничной личностью ты становишься. Наша земная суть это разум, вечная же суть — душа. И когда они перестают слышать друг друга, наступает время испытаний….

Он положил на мое плечо руку- теплое, ласковое прикосновение похожее на касание пушистой веточки березы, что растет под моим окном.

— Я говорю о тебе, но имею в виду всех. Понимаешь?

— Мы все похожи…Вот только… Среди нас не найти двух совершенно одинаковых, как на одном дереве нет листьев абсолютно схожих. Порой визуально почти невозможно отметить отличие, а они есть… и сколько…А наши души? Каждая из них- мир, единственный во Вселенной, загадочный, неповторимый.

— И вы так плохо с ней знакомы…

— Знаю… — прошептала я.

— Да. — Он будто не слышал моего шепота. — Если б только ты знала, как она постоянно стремиться вам на помощь, проявляя свое стремление в виде неосознанных ощущений, к которым вы прислушиваетесь, увы, довольно редко, часто игнорируя их, принимая за нечто незначительное, не стоящее малой толики вашего драгоценного внимания. И, отмахнувшись, идете своим путем. Спросишь, куда? Кто куда, конечно. Иные в беспросветные дебри ада на Земле…. Другие же в темный омут навязанных суждений, догм и ограничений. Это ловушки, которые вы позволяете расставлять на своем пути сами себе.

Если бы только вы потрудились вспомнить, что душе известно все: ваше прошлое от самых истоков, настоящее, нет, не то, что вы воспринимаете своим сознанием, ограниченным миром, в котором живете, а то, что строит будущее. А знаешь, что его строит? Ваши мысли сегодня.

Ей так же известны все пути этого будущего. Их много. Ты даже представить не можешь сколько! Но только от вас зависит, что сулит вам завтрашний день. С первого до последнего вздоха вы несете в себе уникальные знания, даже не подозревая о них.

— Рок, судьба, мактуб, ананке…Пусть звучит по-разному- не суть. Однако, разве не оно, это понятие, такая загадочная и эфемерная субстанция, является основой жизни, подчиняя себе все, творя обстоятельства и случайности? Именно она выстраивает жизненный путь каждого приходящего в этот мир…

Я уронила голову на ладони… Жест обреченности…

Внезапно почувствовала теплую влагу на руках. Слезы. Непрошенные, как всегда… Особенно сейчас. Перед чужаком неприятно выказывать свою слабость, особенно когда незнакомец пытается втолковать тебе невообразимые вещи. Более того, он на моих глазах творит невозможное- чудеса, глядя на которые, начинаешь сомневаться в собственной вменяемости.

Где-то слышала, а, может, читала: горечь, накапливаемая годами, часто бывает причиной своего рода помешательства или расстройства рассудка.

Мне показалось, мой собеседник издал нечто похожее на легкий вздох. Именно похожее… Все в этом человеке было слишком необычно, что-то неземное сквозило как в словах, так и в действиях.

— "Странник"… Ведь именно так ты окрестила меня в первый момент нашей встречи.

Я молча кивнула.

— Очень удачно… Странник… Именно им я и являюсь.

Утерев ладонью заплаканное лицо, снова заглянула в его лучистые глаза. Их свет струился в меня ровным успокаивающим потоком.

— Кто Вы? — вопрос сорвался с губ сам собой.

Старец улыбнулся:

— Не догадалась? Впрочем, я иного и не ожидал, ведь вы считаете реальность, называемую жизнью, единственной формой бытия. А так ли оно на самом деле? Мир иных измерений… О нем много пишут, ещё больше говорят, но если придется увидеть своими глазами, воображают себе все что угодно, убегая в своих домыслах всё дальше и дальше от истины.

Я застыла в замешательстве, смущенно опустив голову, пытаясь скрыть этим жестом чувство дискомфорта, заползшего в душу.

Что я могла сказать в ответ? Ведь стоящий рядом со мною незнакомец так и оставался загадкой- трудность, которая не располагала к продолжению беседы. Однако, несмотря на это, всё мое существо, каждая его клеточка угадывали взгляд странника, распознавая его ощущением легкого покалывания по всей поверхности тела.

Пауза слишком затянулась. Тишина стала почти осязаема- казалось, протяни руку и кончики пальцев коснутся её.

Я затаила дыхание и осмелилась поднять глаза:

— Вы…

Незнакомец смотрел не отрываясь. Он не дал мне продолжить, придя на помощь, будто зная, что у меня не найдется больше слов. И был абсолютно прав: я просто не выдержала повисшего между нами мучительного молчания.

— Знаешь, Маргарита…

Клянусь Богом, мы не обменивались именами. Мои глаза широко распахнулись от удивления, но странник продолжил, делая вид, что не обратил внимания на мою реакцию:

— Так вот… Случаются в жизни вещи, для которых ещё не найдено научно-логическое объяснение. Не находишь?

— Отчего же? — мои губы тронула едва заметная улыбка. Я облегченно вздохнула, ослабив напряжение. — В мире именно так все и происходит. Чаще всего доводы и обоснования науки по прошествии времени терпят сокрушительное фиаско или вынуждены пересматриваться, в некоторых же случаях здорово подтянуты под общепринятое мнение и вызывают небезосновательные сомнения. То, что не укладывается в рамки объяснимого или отвергается, или же тщательно скрывается. Так обстояли дела на протяжении веков… Нет, скорее, тысячелетий. Сколько имен кануло в Лету…

— Однако, их мысли, когда-то признанные ересью, ныне реальность. — он пытливо вглядывался в выражение моего лица. Учитывая его необыкновенную способность читать любую мысль, угадывать образ, создаваемый воображением, не думаю, чтобы странник искал понимания. Ждал. Но чего? Это и было загадкой, разгадать которую в данный момент было вне пределов моих возможностей.

— Итак, кто же я? Вопрос, на который ты ищешь ответ с первого момента нашей встречи. Увы, не получается… А почему? Хотела бы знать?

— Праздный вопрос…

— Действительно… — выражение его лица не выдало улыбки, слегка приподнявшей краешки глаз. — Что ж, отвечу: человеческий уровень мышления… Печать забвения… Если я и попытаюсь объяснить, вряд ли постигнешь.

Он на минуту задумался.

— Скажу лишь: вернись к себе, познакомься незнакомкой знакомой тебе с детства, узнай кто ты и что ты, а после продолжай свой путь. Поверь, познав свою суть, ты откроешь новый мир, войдешь в иную жизнь, обретёшь неизведанную доселе реальность, в которой, ты, наконец, станешь собой.

Я затрясла головой, запутываясь всё больше и больше в сетях непонимания.

— Считаешь, что знаешь себя от и до? Напрасно. Вы всё дальше и дальше удаляетесь от своего истинного "я", увязнув в вами же придуманной игре, той, что в этом мире называется жизнью, выбирая наихудший её исход. Что ты сейчас чувствуешь? Кем ощущаешь себя?

Я вся сжалась, неопределенно пожав плечами. Он будто бы толкал меня вначале в обжигающее пламя, но в следующее мгновение окунал с головой в ледяной омут.

— Зачем Вы задаете подобные вопросы? Куда ведете? Не понимаю… С Вашей прозорливостью… — я начала запинаться, не в силах собраться и высказаться определенно. — Да это и не прозорливость вовсе! Ясновидение, телепатия, способность читать чужие мысли… — я тараторила что попало, не в состоянии построить свои мысли.

— Ответь не мне — себе.

— Себе? — моё недоумение уже било через край. — Вы совершенно сбили меня с толку! Я не в состоянии постичь происходящее!

— Успокойся. — он поймал мой взгляд, удержал его своим.

Моё сердце, колотящееся в груди, как очумелый заяц, замедлило свои неистовые скачки.

— Что ж, попробую… В данный момент…

— Нет, — перебил собеседник. — Не в данный момент. Возьми, к примеру, последний период своей жизни.

— Х-м… понятно… — я задумалась.

Три года без Олега… Серые, бессмысленные, лишенные надежды…

Я запустила пальцы в волосы. Чисто инстинктивный жест, выдающий смятение.

— Что я чувствую? — ладони легли на виски. — Чувствую, как между пальцев, словно песок, утекает жизнь… Но у меня нет силы сжать кулак…

— Вот она, твоя реальность!

Глаза странника строги, но грустны. И опять же создавалось впечатление, что их взгляд смотрит вглубь меня, пытаясь отыскать там нечто, о существовании чего я ничуть не подозреваю.

— Подумай… Ведь именно ты сначала создаешь её, потом воспринимаешь, подстраиваешь под это восприятие свои мысли, чувства, поступки, а считаешь, что она подмяла тебя под себя.

— К чему Вы клоните?

Незнакомец присел возле меня.

— Так и не поняла? Пытаюсь довести до твоего сознания одну простую истину.

— Истину?

— Да, Маргарита, и выглядит она примерно так: реальность изменяема. Но, увы, не при помощи ваших технических достижений и научных изысканий. Такое видение- продукт не слишком высокого сознания. Понимаешь? Она многогранна, ваша реальность. И как вы сумеете распорядиться этой многогранностью, так и будет. Кто-то решил, а ты уверовала, что судьба, рок — нечто предопределенное свыше. Именно то вы и получаете в результате. Полная безысходность, не так ли? Вспомни свои слова, например. " В этом мире нет места радости, любви, счастью". Звучит безотрадно. Можешь себе представить насколько деструктивно их влияние на твою реальность? Энергии слов и образов, порожденных воображением, материализуют то, что вы называете действительностью.

— А можно ли мыслить иначе, если обстоятельства, случайности… — я обреченно махнула рукой. — Даже любые мелочи, не говоря уже о воспеваемом многоголосым хором поэтов и романистов чувство, называемое любовью, направлено против тебя! Понятия "счастье", "радость", "свобода" — сплошные иллюзии, на осуществление или, как Вы говорите, материализацию в нашем мире, надеяться бесполезно. Кто-то вступает в борьбу… Жалкие Дон-Кийхоты!… В результате — ничто, или, в лучшем случае, временный, чисто иллюзорный успех, за которым всё равно рано или поздно наступает крах!…

Я заметила, как мой собеседник едва заметно подавил вздох.

— Сознание- бесценный дар! Вы подчинили его постулатам, создаваемыми веками! И не приведи Господь отклониться от общепринятых норм! Инакомыслие — страшный грех, и небеса не простят его, не так ли?

Он подался ко мне, чуть дотронувшись до моей руки. Магическое прикосновение!

"Все же гипноз"- опять промелькнула в голове навязчивая мысль.

Странник улыбнулся:

— Не в рамках земного восприятия… Впрочем, оставим эту тему… Ты упомянула любовь, одну из основных движущих и, пожалуй, самую созидательную силу Вселенной. Жизнь соткана из любви… Ненависть — иллюзия, игра, а, кажется, сильнее неё ничего на свете нет. Но так ли это? Что она без любви, как думаешь?

Я смотрела на него растерянно, пытаясь хоть чуточку вникнуть в его восприятие мира.

— На Земле у любви много оттенков. — продолжил он. — Каждый из них по-особому специфичен и требует правильного осмысления. Но мы поговорим об одном из них, о том, что ближе всех твоему сердцу, любви мужчины и женщины, двух противоположностей, вечно стремящихся к равновесию. Не стану в подробностях объяснять природу происхождения этого чувства. Хочу лишь сказать — вы не умеете любить.

— Ого! Не знала, что этому тоже надо учиться!!!

— Нет. Умение изначально заложено в вашей сути. Нужно вспомнить…

— Вспомнить? — переспросила я с сомнением.

В ответ он лишь утвердительно кивнул, тут же озадачив новым вопросом:

— Ты встречала когда-нибудь любовь в чистом виде?

— Как понять — в чистом виде? Вы словно добрый и законопослушный пуританин будете утверждать, что любовь- скверна и ведет к плотскому греху? Ох уж этот ужас грехопадения!

— Ничего другого не пришло в голову? — странник грустно усмехнулся. — Послушай, душа моя! Ты знакома с любовью, свободной от ревности, страха, лжи, жажды обладания, зависимости, переоценки предмета своего обожания, от всего, что порождает необузданную страсть и как следствие трагедию, или же горькое разочарование? Вы разучились любить и оставаться свободными, а это значит, вы разучились любить самих себя, подменяя любовь эгоизмом или его обратной стороной- жертвенностью. Каким образом при таком раскладе можно полюбить кого-то? А изощренные попытки вызвать ответные чувства? К чему ведут они? Результат — полная противоположность ожиданиям. Только свободное и чистое чувство по отношению к себе, а, значит, и ко всем, порождает настоящую взаимность и гармонию…. Ты и Олег….

— Откуда Вам…? Забыла — Вы знаете меня лучше, чем я сама!!!

— Возможно…

Краски окружающего мира поплыли перед глазами от навернувшихся внезапно слез.

— Знаю, виновата…Мне надо было…

Я не успела договорить.

— Только не вини себя. — перебил меня странник. — Чувство вины — одна из самых отвратительных человеческих слабостей. Именно оно ведет к наказанию. Каким образом? Вина не притягивает добрых обстоятельств. Людям присуще валить все на Бога, превратив его в карающую длань. А между тем, вы наказываете себя сами! Только вы и ваше восприятие мира причина всех поражений и неудач! Каждый способен создавать то, во что верит.

— А силы зла? Разве не они — источник всех бед?

— Силы зла, говоришь? Х-м… Как почти свято вы верите в них! А они всего лишь — фантомы воображения! Да, существуют таковые! Но необходимо понять, кем они создаются и кого в первую очередь стараются зацепить. Вы забыли природу происхождения явлений, называемых "добро" и "зло"! Вы сражаетесь сами с собой! Мои слова кажутся непостижимыми? Но только на первый взгляд.

У меня никак не получалось чисто по-человечески понять, принять и вдобавок ко всему суметь переварить услышанное.

— Знаете, рядом с Вами я чувствую себя ребенком, блуждающим в лабиринте тайн и загадок.

Я поднялась, подошла к дереву, прислонилась щекой к шершавой коре, как бы прося его помочь справиться со своим смятением:

— Не уверена, что смогу выбраться из него в одиночку… Наша беседа похожа на разговор обитателей разных миров…

— Между тем, как мир един, нерушим и вечен. — тихо отозвался странник. — Разница мировосприятий… всего-навсего…

— Для вас тайн будто вовсе не существует, для нас- повсюду… И величайшая из них- жизнь… Её смысл… Мы ищем его вечно… Встретив Вас, невольно задаёшься вопросом: кто я?.. А Вы… Откуда Вы? И кто?…

— Садись… — приглашающий жест в сторону ствола поваленного дерева. — Сядь и послушай. Это притча и только. Какой-то мудрец попытался донести до вас ответ на твой вопрос. Его задает каждый хотя бы раз в жизни…

Когда Бог создал человека, то испугался: "Если человек узнает обо мне, то станет таким же, как я — Богом! Нельзя, чтобы он нашел меня просто так! Что мне делать?"

Бог позвал ангелов и стал с ними советоваться. Но никто ничего не мог придумать.

— Если я спрячусь на вершине самой высокой горы, то настанет день, и человек заберется на неё, — рассуждал Бог. — Если я спрячусь под землей, то наступит день, и человек найдет меня там. Если я спрячусь в море, то настанет день, и человек изобретет способ проникнуть в море. Если я спрячусь на небе, то придет время, когда человек изобретет способ подняться на небо, и я буду обнаружен. Если даже я спрячусь на другой планете, то придет время, когда человек доберется до неё! Что мне делать?

И тут один ангел, который всё время молчал, предложил Богу свою идею, от которой Бог пришел в восторг. Ангел посоветовал Богу спрятаться внутри человека. Человек никогда не изучит себя до конца, а тем более, не будет там искать Бога.

Молчание, повисшее между нами, показалось вечностью.

— Хотите сказать…

Я не успела продолжить.

— Подойди к зеркалу, загляни в его глубину не как обычно, бегло оглядев своё лицо. Попытайся разглядеть в глубинах зазеркалья незнакомку, иную себя… Узнай кто ты есть, наконец. Пойми, что ты- это нечто гораздо большее, нежели простое отражение…

Он протестующе поднял ладонь, как бы запрещая задавать мне встречный вопрос:

— Не спрашивай меня ни о чем. Вернись к себе…Этот путь только твой.

Я молча повернулась, чтобы уйти, бросив на него растерянный взгляд. Потом понуро опустила голову: в глубине души чувствовала — не хочу. Трудно понять почему, но мне было жаль покидать чудаковатого странника. Осталась какая-то недосказанность… В окружающем меня пространстве витала тайна, а я уходила ни с чем. Однако разум продолжал душить меня своим смятением от неприятия и непонимания происходящего. К тому же, он упомянул Олега, затем ловко ушел в сторону, переключив мое внимание на загадку бытия, якобы таящуюся во мне самой. Зачем? Чтобы окончательно сбить меня с толку?

Я сделала несколько шагов в сторону. Что — то заставило меня оглянуться: странник стоял и грустно смотрел мне вслед.

— Прощайте, — едва слышно прошептали губы. — Странный разговор вышел. Не знаю, что и думать…

— Это не разговор вовсе.

— ?

— Так. Предисловием можно назвать…

Я удивилась. А чего ещё ожидать? Именно этот вопрос и был озвучен независимо от моего желания. Я не хотела больше никаких предисловий, прологов и эпилогов.

— "Сказка будет впереди". Так надо понимать? Если я захочу её слушать. Мне кажется для меня и предисловия более чем достаточно…

— Обещаю, "сказку" сократить до минимума, а, если не увлечет, вообще оборвать на полуслове. Но советую все же послушать, хотя бы начало. Идет? Иначе цель моего паломничества сюда — пустая брешь. Не хотелось бы увидеть столь бессмысленный финал нашей встречи. Я здесь вовсе не за тем. Позволь постучаться ещё раз в твое сердце. Присядь, соберись, оставь иронию и скептицизм. Считай, что ты уже в "сказке". В ней все по- настоящему. И мир кружится вокруг твоих желаний… Но, главное, есть возможность исправить то, что ты считаешь безнадежностью, вернуть назад казалось бы навсегда потерянное…

Я видела, он спешил. Нет, не побыстрее от меня избавиться. Наоборот, он явно желал, чтобы я оставалась как можно дольше.

Интересно, зачем?

И я осталась.

------------

— Время… Что есть время?

Странный поворот!

Инстинктивный взгляд на наручные часы. Спохватилась, смутившись. Улыбнулась. В замешательстве пожала плечами.

— Отсчет в первую очередь, не так ли? От и до? Коридор, линия, понимай, как хочется или как больше нравится. Обыкновенный будний день забывается, размазываясь временем, сливается в непрерывный поток обыденности. Если же иной день подарил тебе невзначай тяжкую скорбь или необычайную радость, он непременно застревает в памяти, мучает или, наоборот, согревает теплом прошлого. Свершившиеся события остаются вчера, уходят безвозвратно, разделяясь настоящим, точнее, мгновениями, которые подвластны земным меркам, лишь условно- минуты, секунды, то, что вы вынуждены были сотворить, чтобы как-то держать под контролем этот ваш непрерывный, неумолимый поток. А что у нас впереди? Конечно же, будущее. Пугающее, неизвестное, туманное и, главное, непредсказуемое.

— А что, на самом деле всё иначе? На мой взгляд, Вы изложили суть понятия верно. Только вот… — Я приумолкла, задумавшись. Минута, вторая… Он ждал. Ждал, продолжу ли я начатую мысль или остановлюсь на полуслове.

Я всё же решила продолжить. Нахлынувшие мысли рвались на волю.

— Мне кажется… — я запнулась. — Я думаю… Не для всех время является таким, каким вы только что описали мне. Видите ли… Не знаю, поймете ли… В общем, оно у каждого свое. Кому-то оно, как говорится, на руку, а кого-то скручивает в бараний рог. Для меня время — жестокий мучитель, оно отдаляет…

— Нет! Как говорится "на руку" вы сами себе делаете, и в бараний рог себя нещадно крутите тоже сами! Вы боитесь ответственности…

Моя ответная реплика так и не была озвучена — я попросту не смогла ничего произнести. Боялась: что бы не сказала- всё не то. Странник воспринимал мир, реальность, время и всё, что с ним связано, совершенно в ином ракурсе. Насколько мы были разными! Но, несмотря ни на что, я ощущала не поддающееся здравому смыслу родство, будто когда-то… "Этого не может быть!" — одернула я себя.

— Отчего же? Быть может всё, что угодно… Впрочем…Вернёмся к начатому.

Ты занята в СМИ. Ваши научные статьи часто, а особенно последнее время, затрагивают тему параллельных миров. Не слишком удачное определение, ну да ладно… Вам известно, что их бесконечное множество, и они тесно связаны с многогранностью вашей реальности, с трудом поддающейся четкому осмысливанию в мире земном? На первый взгляд она проста и понятна и, главное, привычна, не так ли? Но только на первый взгляд.

— Я редко читаю научные статьи, но, само собой разумеется, сталкивалась с понятием параллельных миров. Всего лишь понятие не более… Кому довелось побывать хотя бы в одном из них или, на худой конец, ощутить каким либо образом их присутствие в нашей жизни? То же самое и о времени: пока ещё никому не удалось изменить его размеренный, четкий ход.

— Да, исходя из ваших представлений, время- неумолимый властелин жизни, оно правит судьбой, сопровождая вас до самой смерти. Но, несмотря на подвластность законам времени, вы многого не знаете о нем.

— Вот как?

Странник покачал головой:

— Именно. Вы представления не имеете о том, как время связано с вашим сознанием. Понимание множественности реальностей — ключ к пониманию времени.

Он остановился, словно давая мне передышку, возможность осмыслить услышанное.

Мы долго сидели в тишине. Я перестала различать привычные звуки: шорох трав, плеск воды, стрекот кузнечиков. Мир будто замер в безмолвном ожидании. На мгновение почувствовала, будто пространство вокруг изменилось. Такое случается порой, если полностью отгородиться от повседневной суеты и постоянно досаждающих мыслей, живя только данным моментом и ничем более.

Тот же пейзаж, те же свисающие ветви берез, старые надгробия. Однако ощущаешь присутствие чего-то иного: изменилось мое восприятие.

— Права, именно восприятие, а затем… — голос странника вернул меня из волшебства переживаемого момента. — Впрочем, давай все же о времени…

Я молча кивнула.

— Каждый пережитый нами миг вечен, он существует, застыв в бесконечности коридоров времени. Воспринимай его не линейно, а, скорее, сферически, где бесчисленное количество линий-коридоров замыкаются, пересекаясь между собой. Тогда прошлое не убегает навсегда, оно в настоящем, ровно, как и будущее.

Мои брови поползли вверх, я негодующе затрясла головой:

— Этого не может быть, невозможность существует в нашем мире испокон веков! Мне ли этого не знать!

— Не хочешь знать, поэтому не знаешь. А ведь наверняка слышала о Филадельфийском и Монтоукском экспериментах! Это не выдумка и не очередная попытка создания новой сенсации. Человек всегда мечтал о сотворении машины времени. Ни одна мечта не рождается из ничего, ни одна мысль не приходит ниоткуда.

Знаменитые эксперименты… Их жертвой стало множество людей, в ходе проведения попавших во вневременное пространство. Выходит, манипуляции со временем возможны. Большая ошибка- делать ставку на технику, не имея представления о возможностях человеческого сознания. Отсюда и непредвиденные трагические последствия. Но, несмотря на все недочеты и ошибки, вывод напрашивается сам собой: перемещения из одной реальности в другую возможны; а время, оно линейно лишь в вашем представлении, превращенном в закон…

— Но нет никаких доказательств! — возразила я. — Все похоже на сказку, подстроенную под нашу жизнь.

— Доказательства? Ты хочешь доказательств?

— Вы не перестаете меня шокировать! Неужели они у Вас имеются?

— Хочешь на себе испытать эффект обратимости времени и воочию убедиться в существовании альтернативных реальностей?

Я остолбенела. Стояла и смотрела на него в упор не в силах выдавить из себя ни единого членораздельного звука. Как воспринимать его слова? Буквально? К чему ведут все его уловки?

— Это не уловки вовсе. — в который раз странник ответил на мои мысли.

— Постоянно забываю: от Вас ничего не скрыть. Я даже думать опасаюсь!

— Для меня не существует твоего безмолвия, ведь я… — он осекся, словно вовремя о чем-то спохватился.

— Я здесь, чтобы помочь тебе… Тебе и…Олегу…

Имя! Как магия заклинания! Безмерно дорогое! Оно пригвоздило меня к месту. Кончики пальцев, и те оцепенели.

Окружающий мир поплыл перед глазами, кроны деревьев закружились в непрерывном, убыстряющем скорость хороводе, облака изображали воздушную карусель.

А я… Я неслась от себя прочь…

— Оттуда не возвращаются, — упрямо повторила я, неотрывно глядя в иконописные

лучистые глаза своего странного собеседника. — Простите, но Вы просто не в себе. — Здравый смысл… Вы не имеете о нем представления.

— С вашей точки зрения… Я не навязываю тебе дешевый фокус. Отнюдь. Все вовсе не так, как ты себе вообразила. Представь где-то за пределами пространства и времени, за пределами ваших представлений о мироздании в вечности существует момент, один из бесконечного множества. Там Олег уже вышел из своего автомобиля и направился…

— Направился куда? — прошептали мои губы.

— Да всего лишь к придорожному киоску, не суть зачем, просто был сделан шаг, тот, что выбрал он.

— Он? Такое не выбирают!

— Человек — никогда, выбирает дух, высшее проявление…

— Бред! Дух, душа. Разве мы не одно целое?

— Ты считаешь, что ты вот она вся без остатка. А как же застывшие моменты? Застывшие — понятие более близкое вашему восприятию, на самом деле все находится в движении, только движение это далеко от ваших представлений, заключенных в рамки линейности. Так как? Там тебя уже нет? Тогда, скажи, отчего твои мысли постоянно возвращаются к ним, ты многократно проживаешь их в своем воображении, порой меняя не полюбившийся сценарий, прокручиваешь его в голове, мечтаешь, а потом говоришь: "Ведь все могло бы быть иначе"? Где берут свое начало такого рода мысли? И почему мечты не облекаются в плоть?

— Потому что мечты и только…

— И только? Нет мечты без возможности её исполнения… Хочешь своими руками исправить то, что считаешь непоправимым? Не задавай вопросов, не требуй доказательств. Просто положись на себя и следуй за мной…. Заглуши голос рассудка, открой сердце — там много неизведанного тобой, поверь. И знай: чудо- это то, чему вас не научили…

Он подошел, опустил руки мне на плечи. Долгий и пристальный, но в то же время теплый и любящий взгляд. Так смотрят на очень дорогое для тебя существо. Он успокаивал, вселял надежду, изгоняя неверие и безнадежность. Взгляд мага, для которого не существует тайн и загадок. Глаза, повидавшие все с сотворения мира…Незнакомые, но бесконечно родные…. Почему меня посетила эта мысль?

— Олег ушел три года назад третьего августа, не так ли?

Меня словно окатили ледяной водой. Я вспомнила, как Ольга Николаевна, вальяжно развалившись в кресле, произносит роковые слова: "… погибнуть вот так… он собирался жениться". Помню, как подкосились ноги, как вдребезги раскололись все мои мечты и чаяния…Мир закружился в бешеном темпе, опрокинулся, а потом застыл… Для меня уже навсегда…Можно ли мечтать о человеке после его ухода? Как оказалось, да. И ревновать тоже…

— Чувства не меняются…

Я уже не удивлялась- страннику было известно всё.

— А теперь слушай внимательно. Третьего августа сядешь на автобус до Березкино.

"Березкино…Совсем в другую сторону от Зотовки."- вспомнила я.

— Верно. — подхватил странник мою мысль. — Так вот, попроси водителя остановить на сорок шестом километре. Запомни, на сорок шестом… Есть такая остановка. На ней редко кто выходит: место глухое, безлюдное, лес кругом и до деревни далековато. Но ты выходи, не бойся.

Совсем недалече увидишь прогалину меж деревьями, ныряй в неё. Тропка едва заметна, она и приведет тебя куда нужно. Не стоит ничего опасаться, захочешь — не заблудишься. К избе рубленой выйдешь- считай, добралась. А там…

Я выжидающе смотрела на него. Интересно, что ждет меня "там"? Однако, странник проигнорировал моё любопытство, засуетившись в поисках чего-то в зарослях ежевики. — Вот держи. — он сунул мне в руку полусгнившую палку с обломанным, заостренным концом. — Тебя Катя Зотова за живое задела. А ведь неспроста. Видишь, как всё сходится? Подойди-ка сюда. — он указал мне на едва заметный холмик густо поросший травой. — Вот здесь траву разгреби и копни палкой.

Я нерешительно подошла, удивленно осмотрела место, на которое указывала его рука:

— Зачем?

— Увидишь…

Я начала разгребать траву, частично вырывая её с корнями.

Острый конец палки вонзился в землю. Мягкие комья земли полетели во все стороны.

Меня охватил азарт кладоискателя. Чувствовала, что ещё одна тайна стоит на пороге, ожидая, когда приоткроется завеса, скрывающая её доселе от глаз людских.

Я остановилась- что-то блеснуло на кончике ветки. Показалось? Осторожно стряхнула с палки налипшую землю. Ничуть не бывало — рука наткнулась не гладкий предмет. Я подхватила его ладонью, разжала пальцы и ахнула скорее от восхищения, чем от неожиданности — старинное кольцо! Оно было поистине великолепно: два сердца, усыпанные мелкими алмазами, вкрапленными в ажурный рисунок, а в месте их соединения — большой бриллиант необычной продолговатой формы. Он блестел в лучах заходящего солнца, разбрызгивая разноцветные искорки, — символ крепости и нерушимости уз, связывающих эти сердца.

Я осторожно стряхнула остатки земли кончиками пальцев и, как завороженная, едва заметной сменой положения руки в пространстве изменяла угол попадания света на мелкие алмазы, отчего те, подмигивая мне, играли и переливались всеми цветами радуги. Это занятие полностью поглотило меня. Я не могла налюбоваться на кольцо, чувствуя, что грежу наяву…

— Кольцо предназначалось Екатерине Зотовой… — голос странника неожиданно раздался за моей спиной.

— Вот как? — я резко обернулась, глядя на него с нескрываемым любопытством. — А как оно очутилось здесь?

— Её жених мечтал надеть его на руку своей любимой, но… Впрочем, тебе известно, чем закончилась их грустная история. Он подарил-таки кольцо своей невесте, только далеко не так, как миллионы раз представлял себе в своих мечтах. Оно дождалось тебя…

Он взял кольцо из моих рук, и… не успела я моргнуть глазом, как оно уже сверкало у меня на пальце.

— Нет! — я с негодованием сдернула кольцо. — Оно принадлежит не мне! Я не имею права…

— Имеешь! — перебил мою гневную тираду странник. — Причем, только ты!

Я отрицательно замотала головой, наклонилась и положила кольцо на прежнее место, в раскопанное мною небольшое углубление на могиле Екатерины.

— Бытует поверье: ничего не носи с кладбища- счастье унесёшь…

К чему сказала- сама не знаю. Просто нужно было что-то сказать.

Мой странный собеседник лишь улыбнулся в ответ:

— Поверье, говоришь? Раз считают, так оно и будет…

— А что, бывает иначе?

— Бывает… Причина не в примете, а в вашем отношении к ней. Вера материализует…

Кстати, налицо пример создания негативной реальности. А пока закопай колечко, да на всякий случай место приметь…

Я засыпала ямку, прикрыла травой. Потом отыскала необычной формы камень, невзрачный на вид, но приметный, отдаленно напоминающий грубо вытесанное распятие, положила его поверх. Закончив, выпрямилась. Странник стоял напротив, глядя на меня спокойно, немного грустно.

— Что ж, до встречи… — промолвил. — Жду тебя. Помнишь, когда?

— Эту дату забыть невозможно… А Вы что, уже уходите? — спросила я растерянно.

— До встречи… — будто шепот пронесся по кронам деревьев, тут же превращаясь в дуновение ветерка.

Внезапно очнувшись, я огляделась по сторонам. Меня поразили тишина и безмолвие старого погоста.

Странник…

Взгляд моментально пробежал по округе.

В этом давно заброшенном, всеми позабытом месте я оказалась одна….

 

Глава 12

Наверное, я заснула, но если и заснула, то не надолго. Встрепенувшись, неожиданно распахнула глаза, будто кто-то будил меня. Поняла, что проснулась не от звуков, а, скорее от движения. Занавеска, раздуваемая порывами ветра, причудливо извиваясь в ярких всполохах света, разрывающих кромешную тьму грозовой ночи.

Я полулежала, свернувшись калачиком в уголке дивана, поджав под себя озябшие босые ноги. Голова неуклюже устроилась на подлокотнике. Очередная вспышка молнии высветила время на циферблате старенького будильника- полночь. Рокот грозы становились громче и громче. Разбушевавшаяся стихия, порожденная капризами природы, отвоевывала свои права у тихого, теплого летнего вечера- наступило время её разгула.

Я машинально вскочила с дивана, зажгла свет. Долго смотрела в пространство перед собой, пытаясь собраться с мыслями. Внезапно меня осенило- я видела сон, необычный, четкий, запоминающийся. Помнила каждое слово, каждую деталь, помнила даже запах ветра, пахнущий луговой зеленью и речной водой.

Глаза странника…

А сон ли это? Сознание, словно выбираясь из тугого кокона, пробуждалось, всё явственнее давая понять, что необычная встреча на заброшенном погосте отнюдь не ночной мираж.

Я вспомнила всё: странника, кольцо Екатерины, наш разговор, моё неприятие, вернее, непонимание, а, главное, обещание чудаковатого старца… Обещание, от которого защемило сердце.

Сейчас, когда я очнулась в привычной обстановке у себя дома, его предложение показалось мне полным абсурдом. Оно шло в разрез с моими устоявшимися и, казалось бы, непоколебимыми представлениями о мироздании. Всё, что я знала, я знала с детства, воспринимала мир под призмой этих знаний, общеизвестных, общепринятых и не подлежащих ни малейшему сомнению.

Чудаковатый старик! Считает время обратимым! Сказал, что невозможность исправима! От этой мысли сердце сжалось в болезненный комок, пропустило один удар, а потом зачастило, словно загнанный в ловушку зверек.

Безжалостный странник! Зачем ты так, зная наперед, какую бурю порождаешь своими словами? Обещаешь чудо? А от мира ли ты сего? Сомневаюсь…

Я снова положила на подлокотник голову. Бессмысленно перебирая кисти пледа, вперила взгляд в несуществующую точку в пространстве, мысленно сфокусировалась на иной реальности, той, что была моей спутницей три с лишним года назад. Там был Олег… Я перебирала в памяти наши нечастые встречи, случайные и неожиданные. Каждая из них в первый момент вспыхивала ярким фейерверком праздника, потом искры гасли, оставляя за собой чувство горькой опустошенности — мы опять разминулись, даже не сделав попытки приостановиться на мгновение. С каждой такой встречей-расставанием что-то безвозвратно уходило, так и не состоявшись…

Теперь я поняла, как счастлива была тогда, даже не подозревая об этом. Счастлива, несмотря ни на что… Почему мы не ощущаем счастья в настоящем и, мысленно возвращаясь в прошлое, вдруг обнаруживаем, что вот оно было, а мы прошли мимо, не замечая, что оставили его позади, ушли, даже не подумав оглянуться?

Я сидела и слушала грозу. Оглушительные раскаты грома, казалось, вдребезги разносят

окружающий мир. По крыше сначала редко, потом всё чаще и чаще, забарабанили капли дождя. Грозовые воды, они несут в себе особую энергию, сильную, будоражащую, наполненную магией небес…

Я поняла, что эта ночь не такая, как все. Как будто услышав зов, я встала, подошла к двери, распахнула её настежь, сбежала по мокрым ступеням, даже не удосужившись обуться. Пелена дождя накрыла меня с головы до ног. Вода и беспросветная тьма…. Яркая вспышка молнии на кратчайший миг вырвала из темноты сюрреалистическую картину — знакомый пейзаж в электрическом свете.

С каждым всполохом между мной и небесами происходил незримый обмен энергиями, постепенно приводя в равновесие мои эмоции и чувства. Не пойму почему, но именно тогда, под беспрерывным потоком дождя смешавшегося с мистической силой грозы, слова странника больше не казались мне бредом заблудшей души, в те магические мгновения жизни я поняла, что всё так и должно быть. Именно, как он говорил, а не иначе. Или всё сущее лишится своего смысла…

Я подняла лицо, позволяя небесному потоку омывать меня всю: голову, руки, тело… Слияние двух стихий, моей и небесной, казалось почти неземным блаженством. Я растворялась в ней, впуская в сердце небо….

Долго стояла вот так, полностью раскрывшись, отдаваясь и отдавая одновременно… Эти действия напоминали своеобразный языческий ритуал, затерянный в глубине веков. Стихия грозы на время вернула его из прошлого и подарила мне…

Гроза отступала, гулкие удары грома слышались где-то вдалеке. Очередная вспышка небесного огня выхватила стоявшую под березой фигуру. Мгновение- и опять беспросветная тьма…

Что до меня- я не успела даже испугаться, просто стояла и ждала… Напрасно — следующий всполох осветил пустое пространство. А что, если странный силуэт мне всего лишь привиделся? Возможно, всё дело во мне, вернее, в моём рассудке? От этой мысли мне стало не по себе. Легкая дрожь пробежала по всему телу, я поняла, что сильно озябла, а ещё… Но что? Что ещё? Разум сводил меня с ума, предлагая всевозможные толкования происходящего.

Я рванула в сторону бани, дрожащими руками включила лампу над дверью, осветившую часть двора. Опасливо метнула взгляд в сторону березы- никого! Только тихо накрапывал дождик, монотонно шурша по крыше дома. Гроза умчалась прочь, оставив после себя разлившийся в воздухе аромат озона и мокрой земли.

Юркнув в баню, с наслаждением вылила на себя два ушата горячей воды, стараясь отогреть озябшее тело. После растерлась мягким полотенцем, завернулась в теплый халат и, отыскав в углу пару сухих галош, прошлепала по мокрой траве к дому.

Я лежала в темноте, зарывшись в теплый плед. Сон, как обычно, убегал прочь, галантно предлагая раздумьям и воспоминаниям вновь помучить меня этой ночью.

Кап- кап-кап…Я только сейчас обратила на эти звуки своё внимание. Раздражающие и монотонные, они начинают по нарастающей выводить из себя. Сама виновата- плохо затянула кран на кухне. Резко вскочив, стукнула кончиками пальцев по кнопке выключателя настольной лампы… По комнате разлился мягкий, приглушенный абажуром розоватый свет.

Разделавшись с надоевшим краном, вернулась в комнату, отдернула занавеску- на темном небе, подернутом полупрозрачными облаками, кое-где мигали звезды. От внезапно налетевшей грозы не осталось и следа.

Я распахнула окно- свежий поток ночного воздуха, благоухающий ароматом влажной земли и трав, ворвался в комнату. Как редки такие моменты в нашей жизни! Ты прикасаешься к той звезде! И к этой!… Вся вселенная с её безграничностью принадлежит тебе, и ты- её часть, неотъемлемая, вечная. И, как и ей, нет тебе начала и конца…

Куда прячутся эти чувства в повседневности, суете, бесчисленных заботах и делах, когда твоя суть сжимается в крошечный комочек и не ощущает себя далее, чем на расстоянии, охватываемым взглядом?

Постепенно небо начало светлеть. Я поняла, что слишком засиделась- не заметила, как предрассветный холод снова пробрал меня чуть ли не до костей. Снова завернувшись в теплый плед, решила походить по комнате и согреться, растирая на ходу закоченевшие руки от самого предплечья до кистей.

Взгляд уперся в старомодный комод, забитый ненужными вещами: бельем, старыми учебниками, поношенной одеждой, всевозможными безделушками. Я выдвинула один из ящиков- косметика, какие-то таблетки, заколки, расчески. Хлам, одним словом. Взгляд остановился на колоде Таро…. Сердце тяжело заныло…

Три года….

Три года я не брала их в руки, чтобы испытать судьбу.

Три года назад в этом отпала необходимость.

Воспоминания обожгли мозг. Когда-то с их помощью я пыталась уяснить скрытый смысл и вникнуть в причины и следствия происходящего, понять и охватить взаимосвязь тех или иных событий, поднять завесу, скрывающую от нас будущее, проследить развитие различных ситуаций.

Глаза странника снова смотрели на меня, каждое слово отпечаталось в памяти, как на магнитофонной записи.

"Если б вы осознавали, что душе известно всё… прошлое… настоящее… будущее"

Что же такое карты? Быть может, инструмент, настроенный на нашу душу, на способность слушать её подсказки и распознавать её голос.

Как завороженная я смотрела на заветную колоду. Трудно поверить- каждая карта лежала именно в том порядке, как была положена на это место три года назад. Магия времени… Это было ещё до…. Даже мысленно не могла произнести страшное слово-приговор, означающий конец не только его, Олега, жизни, но и моей тоже, пусть совершенно в иной интерпретации….

Я позабыла обо всем, видя перед собой только старую колоду Таро. Скорее увидела, чем почувствовала, как рука помимо моей воли выпросталась из-под пледа и потянулась к ней. Указательный палец на мгновение задержался в сантиметре-двух от карты лежащей сверху. Стоит ли?

Легкое, едва ощутимое касание- встреча с прошлым…

Немного помедлив, я положила ладонь на колоду, прислушивалась к ощущениям.

Три года, окрашенные в серо-черные тона… Годы безнадежности, пустоты и бессмыслицы…Краски жизни, они словно заблудились там, между арканами, чашами, денариями, мечами и жезлами.

Вспомнила, как в последний раз раскладывала их. Это был короткий способ на отношения между людьми.

Что выпало тогда?

Какая разница! Нет смысла вспоминать….

Я почувствовала тепло в ладони, лежавшей на колоде. А еще теплые живые струйки, покатившиеся по щекам, непрошенные, как обычно, и не желающие вовремя остановиться.

"Позволь себе эту маленькую слабость, ведь ты одна…"- шептал внутренний голос. Позволить всплакнуть по привычке или…

Слезы… Какой в них прок? Кончиками пальцев смахнула с глаз предательскую влагу, достала из кармана халата носовой платок, вытерла щеки.

Рука решительно взяла колоду. Так и есть-Старшие Арканы аккуратно отделены… Отложив оставшиеся пятьдесят шесть карт Младших арканов, взглянула на карту лежащую сверху. Меня обдала волна жара- тринадцатый аркан "Смерть"! Три года он сопровождал меня, неусыпно следя, является ли моя жизнь именно тем, что изображено на нем, и соответствует ли она его беспощадному толкованию- символ перехода их одной формы в другую. Я не стала читать подробности у Кроули. Нет нужды. Всё и так предельно ясно: моя жизнь действительно поменяла форму, превратившись в живое подобие физической смерти.

Внезапно на меня накатило непреодолимое желание перетасовать колоду, причем как можно тщательнее.

Я занесла руку…На мгновение она застыла в нерешительном жесте- три года двадцать два аркана покоились именно в этом порядке, всё это время мои руки не касались ни одного из них.

Долой наваждения прошлого! Секунда на раздумья, и мои пальцы с проворством жонглера перемешивают колоду, бросая карты то назад, то вперед…. Символическая попытка переворошить жизненные ситуации, последовавшие за роковым событием. Возможно, на уровне подсознания так оно и было.

И вот двадцать два старших Аркана покоятся на моей левой ладони. Я накрала их правой…

Не глядя, наугад вынула три карты…

Итак, что у нас?

Пятнадцатый аркан "Дьявол". Изображение самого олицетворения зла- дьявол с трезубцем, во лбу которого горит символ Антихриста- перевернутая пентаграмма. Победа темных сил человеческой души… Всё предельно ясно.

Вторая карта "Суд" с изображением людей, стоящих на краю раскрытой могилы. Это воскресшие из мертвых. Толкуется как довольно серьёзное изменение жизни, в скобках я прочитала значение- "Возрождение, Пробуждение мертвых, Ангел". Я недоуменно пожала плечами. А что говорит Кроули?

" Пусть каждое действие будет актом любви и поклонения. Пусть каждое действие будет указом Бога. Пусть каждое действие будет источником сияющей славы."

И все же Ангел… Уж не странник ли?

Взгляд упал на последнюю, третью карту. Двадцать первый аркан — "Мир". На нем изображена женщина, которая в облаке звездной пыли летит по просторам вселенной. В её руке два жезла- любви и мудрости.

"Мир" символизирует духовную победу человека над своими инстинктами и темными желаниями, земными привязанностями и страстями, способность правильно распорядиться собственной судьбой и судьбой окружающих.

Но более всего меня заинтересовала трактовка Кроули:

"Считай время и все обстоятельства слугами своей воли,

Предназначенными предоставить тебе вселенную в форме твоего плана".

Я задумалась, вспоминая недавнюю встречу на старом погосте.

Странник, его слова… Невозможно не почувствовать их сходство с тем, что мне только что довелось прочесть в книге Таро…

Долго, не отрывая взгляда, смотрела на лежащие передо мной карты…

Почувствовала, как благословенная дремота потихоньку накрывает меня. Собрала Старшие Арканы, положила их в общую колоду и выключила настольную лампу. В комнате было почти светло- июльское утро приходит рано. Однако это обстоятельство не помешало мне провалиться в бездну сна, спокойного, тихого, без сновидений и призраков прошлого.

Последняя мысль вяло с растяжкой проплыла в голове: " Считай время и все обстоятельства слугами своей воли…."

Глава13

Меня разбудила знакомая мелодия мобильника. Она ненавязчиво, но упорно вторгалась в сознание, заставляя окончательно покинуть мир сновидений. Сегодня этот мир был восхитителен… Яркие краски необыкновенно красивого сада, прекрасный дом, где я счастлива и свободна. Такая свобода случается только во сне. Свобода и любовь в прекрасном дуэте!

Как часто последнее время я просыпалась, цепенея от ужаса. Кошмар охватывал меня между сном и явью в пограничном состоянии, заставляя бешено колотиться сердце. Проснувшись, я подолгу приходила в себя…

Впервые за три года я наслаждалась сном, не желая возвращаться. Мне не хотелось расставаться с чудесным садом по ту сторону бытия, меня не отпускал прозрачный воздух, нежный шелест листьев и необыкновенное чувство обретения себя, которое отсутствовало в моей реальности. Неужели у этой реальности есть альтернатива? Где она? Почему теряется, как только я перехожу на привычный уровень сознания?

Звонок повторился. Долгий, настойчивый. Я знала, кто звонит, и не могла проигнорировать вызов.

— Андрей, доброе утро!

— Добрый — то, добрый, увы, уже день! Прости, кажется, я не вовремя! Ты отдыхала, так ведь? — он замялся, но я знала — Андрей не позвонит просто так.

— Андрюш, выкладывай, что произошло?

— Ты уж прости- не даю я тебе отдохнуть. — рассмеялся он. — Вернее, не столько я, сколько наш новопреставленный Гусёк. Слишком рано с того света о своих грехах завыл. Будто исповедаться решил, а, скорее, голову всем поморочить.

— О чём ты?

Андрей порывисто вздохнул. Вздох получился какой-то взвинченный. Я поняла- у него есть что рассказать.

— Рита, — голос Андрея звучал, как пулемётная очередь. — Тут такие факты прут, ушам не поверишь и глазам, между прочим, тоже!!! Не ожидал, что всё закрутится так скоро, без прощальной паузы, так сказать! Но кому-то от создавшейся ситуации шибко тошно стало. Не трудно догадаться, конечно. Наследили крепко. Только факты, выложенные кое-кем, не по телефону- зарядки аккумулятора не хватит. Короче…

— Приезжай. — рассмеялась я. — Хорошо. Когда?

— Вопросик!!! Да чем скорее, тем лучше! Ты уж извини- продыха тебе не даю, но надо, понимаешь? Не каждый день такие вот фортели наш криминал выкидывает! К счастью…

— Понимаю, конечно! Считай, что уже еду!

— Вот и ладушки! А насчет отпуска не беспокойся! Я к нему ещё недельку приплюсую- за вредность.

Час спустя я зашла в кабинку лифта, нажала привычную "шестерку", дверца захлопнулась, лифт тронулся, унося меня от неги солнечного дня, плеска воды, запаха луговых трав, развалин церкви и воспоминаний о необыкновенных, лучистых глазах старца, встреченного вчера на старом погосте.

Итак, что же за сюрприз преподнес пресловутый покойный Гусёк, в миру Василий Лукич Частик? Рыбкина фамилия…. Откуда взялось это его нелицеприятное пернатое погоняло Гусёк?

— Танюша привет!

— Ой, Маргарита Михайловна, наконец-то! — она многозначительно кивнула в направлении кабинета главного редактора. — Не одна я заметила- Званцев к Вам проникся особым доверием! И не только доверием… — она заговорщически подмигнула. — Нам ни слова! Взвинчен с самого утра! Заходите, ждет…

— Т-а-а-к… — протянул Андрей. — С чего бы начать? Пожалуй, с предисловия, довольно немногословного, но достаточно интересного, я бы сказал. Вот смотри.

Он достал из папки три фотографии и подобно карточному фокуснику, веером раскинул их на поверхности стола.

Мой взгляд остановился на первой, крайней справа. Вне сомнений- это наш неугомонный новопреставленный. Кличка в отличие от фамилии очень даже себя оправдывала, причем сполна. Сразу напрашивался вопрос: причём тут какая-то рыбешка? Его удавообразная непропорционально длинная шея, торчащая из воротника дорогой бутиковской рубашки, подпирала топорно вырубленную уголовную физиономию с маленькими, заплывшими глазками, глядящими на меня в упор. Пустой, ничего не выражающий, стеклянный взгляд обдавал потусторонним холодом. Выражение лица тупое без намека на малейшие проблески интеллекта. Единственное, что можно было по нему прочесть- наровское прошлое в приснопамятные "застойные" времена застыло печатью на его грубом фасаде: Частик большую часть своей сознательной жизни провел в местах не столь отдаленных.

Андрей молчал, замерев в ожидании, а я вдоволь налюбовавшись на покойного Васятку, перевела взгляд на следующую фотографию.

— Сюрприз, Андрюша! Красавица и чудовище, как в старинной сказке.

Андрей терпеливо молчал…

Что ж, продолжим созерцание. Девушка, смотревшая на меня с фото, была чудо как хороша. Что-то от Лопухиной кисти Боровиковского… Совсем не сложно отличить природный дар красоты от искусно вырисованных визажистами масок, глядящих на нас с обложек глянцевых журналов- стоит всего лишь представить их без макияжа.

На одной из бровей девушки дешевый пирсинг- дань скоротечной моде. Он несколько портил общее впечатление. Девочка, Бог одарил тебя внешними данными сполна, неужели так необходимо внести грубый штрих в неповторимую прелесть своего лица? Впрочем, не мне решать. Итак, пирсинг говорил о многом, тем более такой- несуразная железяка, вогнанная в плоть. Девушки из так называемого "высшего" общества, как правило, не позволяют себе подобное, за редкими исключениями, конечно.

В остальном — совершенство, но для меня пока только внешнее: я впервые видела это лицо.

Кто же на последней фотографии? Ах, Андрей, наша красавица оказалась среди двух чудовищ!

На сей раз я разглядывала представительницу женского пола, дебелую тетку, очень напоминающую лоточных торговок былых времен, торговавших в людных местах пирожками "с котятами". Отекшие глазки — щелочки, безобразно вывернутые губы, бесформенное и одутловатое, по всей вероятности от баловства "градусами", лицо с рыхлой пористой кожей.

Я переводила взгляд попеременно с одой фотографии на другую, потом на третью, пытаясь уяснить, причем тут молодая красивая девушка?

— Тетка надо полагать, бывшая пассия Гуська, два сапога — пара… А вот девушка…

— Если не разъяснить сразу, долго голову придется ломать. Итак, девушка… Молода, красива, не скажу, что образована. Скорее нет, чем да. Но глаз её фейс радует, что греха таить… Не поверишь? Дочурка… Да, вот как раз этих самых красавчиков! Что думаешь?

Я почти физически ощутила, как мои брови поползли вверх.

— Думать в таких случаях достаточно сложно- эмоции мешают! Генетический фокус?

— Расценивай, как хочешь. Доказать, что это дочь Частика теперь почти невозможно, не труп же эксгумировать. Да и не наша это забота, а то размечтался! А вот её, — он ткнул пальцем в дебелую тетку. — Точно!

— Проверенный факт? Я бы скорее предположила, что "красотуле" на порог "добрые ангелы" прекрасное дитя, как в сказке положили, а сами, принеся дары, испарились невзначай… Короче, приемыш она скорее всего…Попробуй отыскать хотя бы одну схожую черточку между ними- небо и земля!

— Согласен, их тоже на ДНК никто не проверял, да и вряд ли у кого такая нужда возникнет. Тут имеет место очень необычная версия убийства нашего Гусачка- бытовуха… Вот и все дела!

Я передвигала фото девушки от одного предка к другому, пытаясь уловить хоть малейшее визуальное сходство хотя бы с одним из них. Тщетно. Глаза не обманывали меня- сходство отсутствовало.

Откинувшись на спинку стула, вопросительно взглянула на Андрея:

— Итак, я вся внимание! — и, не дав ему высказаться, продолжила. — Бытовое убийство, говоришь. Когда-то во славном прошлом среди пьяных друганов такое явление вполне могло иметь место, даже с очень высокой степенью вероятности, я бы сказала. Но теперь… Гусёк последнее время пребывал совсем в иной ипостаси и обретался не среди подзаборных проходимцев. Правда, зарезали его перышком, будто гуся на птичнике, как-то не совсем комильфо для такой важной персоны.

— Да, девять ударов… А перышко — ход конем. Все продумано заранее, и исполнено — комар носа не подточит. Почерк намеревались создать характерный. Только вот одного не учли: у людей, по крайней мере у большинства из них, мозги-то все же имеются, и не думать они не могут, как ни крути. Впрочем, плевать они хотели на чьи-то думки… Они ещё один козырь подбросили, основной, мотив можно сказать, преступления, причем бытового, а не кабы что.

— Да, и какой же?

— Инцестик Гуську приклепали. Вот с этим ангелоподобным чудом, дочуркой его или как… По словам прокурора заяву сделала его бывшая, дражайшая половина, Настасья Агафановна, между прочим, Частик. Разгневанная мамаша разразилась невзначай чистосердечным и, обрати внимание, добровольным признанием. По её словам " похотливого козла" порешили два её сожителя с парой-тройкой пьяных дружков по её слёзной просьбе- за любимое дитятко душа, говорит, сгнила. — он с досадой хлопнул ладонью по стопке чистых листов писчей бумаги, лежавшей не столе. — Подтянуто всё за длинные уши! И подкуплено! Тетку эту всю с потрохами выкупили! Кто, спросишь? Думаю, не трудно догадаться….

— У тебя есть ещё какие-то сведения? — осторожно спросила я.

— Копья ломать в судах да адвокатских канторах не наше с тобой дело. Кесарю, как говорится, кесарево. — уклонился от ответа Андрей. — А вот статейку на эту тему от нас уже ждут, причем с нетерпением. Но… — он замялся, отвернувшись к окну. Долго смотрел в одну точку, будто взвешивал что-то в уме. — Понимаешь, Рита… — опять долгая пауза.

— Что, Андрей? Что мне нужно понять? — не вытерпела я.

— Ничего нового для себя. Знаешь, разные статейки бывают. Ты у нас мастер, тему можешь закрутить, а после все с носом останутся. Простой фокус — много шума и всё ни о чем.

— Кажется, догадываюсь, что от меня требуется…

— Очень надеюсь. — глухо отозвался Андрей. — Никаких журналистских расследований. Только ход дела освети покрасивей… — и совсем тихо добавил. — Вспомни Юру…

— Андрей, что я слышу?!!! Ты — пасс?

— Вот именно! Совсем недавно ты думала иначе… Откуда вдруг столь неуместная бравада? — вскипел он. — Ни один из этих мерзавцев не стоит и ногтя на мизинце, не говоря уже о человеческой жизни, а правдой-однодневкой толпу не накормишь, все одно мало будет…

Андрей тяжело дышал, гладя на меня в упор.

— Уяснила суть?

— Да, можешь не беспокоиться…

Я молча поднялась со стула, развернулась и направилась к двери.

— Сроки минимальные… — раздалось мне вдогонку. — А материал в твой компьютер сброшу…

Я опустила голову.

— Обиделась?..

Остановившись у порога, резко обернулась и выпалила:

— А пьяные дружки- душегубы, где они?

— Откуда мне знать… Предположительно по городским канализациям да незакрытым подвалам расползлись, может, кто из них и ноги из города сделал. Но мы-то с тобой знаем, что никаких дружков в помине не было…

— Я пока точно не знаю, а вот ты…

— Пожалуйста, не придирайся к словам!

— Есть, не придираться!

Дверь захлопнулась за мной. Сожалею, что слишком громко!…

Глава14

Уже на следующий день я владела полной версией заказного убийства криминального пупка.

Картина вырисовывалась прямо-таки нелицеприятная: Гуська постигла участь большинства представителей утино-гусячьей породы перед Рождеством- ему перерезали горло, а уж потом нанесли остальные удары для верности или из-за необузданной злости.

Молодые и недорогие красотки- бессменный атрибут стареющих " мажоров". Неужели из-за одной из них можно учинить такую жестокую расправу? Ах, да, я не взяла в расчет чувства матери! И бывшей жены, между прочим! Праведный гнев или все же…Вот на этом "все же" и сконцентрировались мои мысли. Я была уверена, что в прессе мне придется подробнейшем образом осветить заведомую ложь, подыгрывая каким-то, пока безликим, негодяям. Каким? Наверняка Андрей знает ответ на мой вопрос и даже более того…

Что ж, придется выложить на страницы печати очередную бредятину, сдобренную пикантными подробностями инцеста.

Андрей- кремень, а я любопытна. Узнать правду, пусть только для себя самой, стало моей идеей фикс.

Я шла по аллее парка, размышляя над сложившейся ситуацией…

На моем пути прямо посреди тротуара кто-то оставил, не донеся до урны, пустую бутылку из-под " Белого медведя". Допили и поставили, будто всем в назидание….

Не отдавая себе отчета, я в сердцах поддела стоящую на пути бутылку заостренным носком туфли. Та подскочила вверх, оглушительно грохнулась об асфальт, жалобно звеня отлетающими в разные стороны осколками.

— Хулиганка, — проскрипел сзади старческий голос.

Я не стала оглядываться.

Что на меня нашло? Неужели душевные неурядицы в конце концов негативно сказываются на нашем интеллекте? Перед глазами всплыл призрак студенческого прошлого- преподаватель философии, монотонно бубнящий себе под нос новую тему: вопрос о первичности сознания и бытия. Учитывая сумбур, воцарившийся в душе, я с удовольствием приняла бы участие в её обсуждении, непременно приведя в пример мой только что совершенный поступок.

У центрального входа показалась пестрая, громкоголосая толпа цыганок.

Этого только не хватало! Я оторвалась от своих размышлений, лихорадочно проверяя, хорошо ли застегнута сумка.

Оглянуться не успела, как меня со всех сторон окружила горластая стайка проворных бестий, наперебой предлагая погадать, клянча копеечку "дитям на хлеб"… В общем, только "дай!"

Я прекрасно знала их трюки и непревзойденную ловкость рук- положи монетку на ладонь и дело пошло… Даже меня, абсолютно не гипнабельную, угораздило однажды вырваться от них с пустым кошельком, благо до золотых украшений дело не дошло- сообразила, правда, не совсем вовремя, что с гаданием меня просто дурачат.

— Подай, Христа ради, красавица, дитям на пропитание! — затянула знакомую песню дородная молодуха в пестром платке.

— Дай, милая, погадаю! Счастья нагадаю, всю правду расскажу- на передний план, оттеснив первую попрошайку, выступила вторая, уже в преклонном возрасте, однако, с огромным животом, сразу видно, беременная.

Мне чисто по-женски стало жаль её — дикие цыганские нравы позволяют такое! Почему-то представился престарелый бородатый цыган… Впрочем, у них своя жизнь и не следует даже мысленно вторгаться в неё со своими мерками.

Я достала из кармана две монеты по пять рублей, что всегда имелись на случай, если вдруг придется пользоваться услугами маршрутных " Газелей".

— Вот, возьми, гадать не надо…

Цыганка, беря деньги, схватила мою ладонь и, несмотря на попытку высвободить её, удержала, а после поднесла к глазам.

— Сказала же, не надо гадать! — возмущенно запротестовала я. Однако, та ещё крепче сжала мою руку… Остальные, как по мановению волшебной палочки, умолкли, стайкой окружив ворожею.

Я насторожилась, но в то же самое время начала выходить из себя- не доверяла людям этого племени… А старая горгулья, похоже, не намеревалась отпускать меня. Она долго и пристально всматривалась в мои линии, потом подняла черные, как смоль глаза:

— Э-э…, красавица, деньги-то твои даже брать страшно… Кто ты?

Её взгляд поразил меня: очень странный…Испуганный, что ли? Трудно сказать, что за чувства плескались в глазах гадалки, но такого выражения глаз у цыган я доселе не встречала.

Она отпустила руку, что-то закричала по-тарабарски своим товаркам. Те сразу отхлынули в сторону.

— Слушай, красавица, не знаю, как и сказать-то… Но судьба тебе, милая, умереть, не умирая, и родиться, не рождаясь. Больше ни о чем не спрашивай… Не могу сказать больше, не знаю ничего. Только помяни моё слово…

Она резко развернулась и на своем языке что-то бегло протараторила остальным спутницам. Те в ответ шумно загалдели на свой лад, перебивая друг дружку, каждая из них глянула на меня, как на привидение, сгрудились в кучку и вместе с ворожеей быстро ретировались по боковой аллее. Я в недоумении смотрела им вслед. Их поведение обескураживало.

Уже на довольно приличном расстоянии та, что произнесла странные слова, обернулась, посмотрела на меня долгим взглядом и зашагала прочь, догоняя остальных.

Я шла, опустив голову, бездумно разглядывая трещинки на асфальте, исчезающие по мере продвижения под острыми носами моих туфель. Мысли прокрались на старое кладбище в Зотовке. Странник, его глаза, странное, можно сказать, фантастическое предложение исправить прошлое своими руками. Ночная гроза и силуэт под березой… а теперь ворожея из загадочного цыганского племени… В какой водоворот мне довелось угодить? В какую неизвестность несет его необузданное течение? Чувства, владеющие мной, были похожи на мазок необычного, нового цвета, сделанный неизвестным художником в картине моей жизни.

Глава15

— Мам, бабушка говорит, что мы тебе абсолютно не нужны… — капризно протянула Яна за ужином.

Я сидела напротив, и задумчиво крутила чашку вокруг своей оси, уставившись в никуда.

— Мам, я серьезно… — настойчиво повторила дочь.

— Прости, заяц, задумалась, как обычно… Ну а ты сама, ты-то как считаешь?

— Да что тут считать! Всё налицо.

Глаза Яны предательски покраснели, я видела, как она старается скрыть готовые вот-вот хлынуть слезы.

— Яна, заяц… — я взяла её руки в свои, поднесла к губам. — Ты слышала про убийство Гуська? — начала я, не зная как разрядить обстановку.

— А кто ж не слышал!

— Моя работа… В общем, статью написать надо…А в ней мотивы убийства осветить на основании фактов, предоставленных правоохранительными органами. Но, видишь ли, — я замешкалась, потом все же решила поделиться с дочерью своими сомнениями. — версия эта- чушь собачья, настоящая бредятина. И мотивы преступления, чувствую, совсем далеки от тех, что нам пытаются втюрить.

— Мам, да какое мне дело до Гуська с его мотивами и всем прочим! Пока ты борешься со своей совестью, а значит, и с собой, я остаюсь одна, понимаешь? Мне-то с кем поговорить? И кому мои проблемы не до фонаря?

Что я могла ответить дочери? Пожалуй, ничего…

Я прижала её к себе, целуя в макушку:

— Успокойся, заяц, ты права… Как правило, проблемы уводят нас от самого дорогого, мы замечаем это довольно редко, окунаемся в них с головой, не позволяя себе хотя бы оглянуться… Напоминай мне об этом почаще, хорошо? А пока давай прогуляемся! Сходим в лесопарк, например, или в кафе-мороженое… А, может, ты сама что-нибудь предложишь?

Мы прекрасно провели вечер. Сидя за столиком кафе, смеялись над группой парнишек, расположившихся по соседству, подмигивали им, как бы намекая на авансы, а потом быстро ретировались, оставив их с носом.

— Мам, Светку помнишь? — я недоуменно пожала плечами. — Ту, что в тренажерный зал со мной ходит… Ну да ладно! Представляешь, она подумала, что ты моя старшая сестра!

Я рассмеялась:

— Яна, девочка, не представляешь, как приятно слышать такое! Особенно, когда тебе…

— Никаких "когда тебе"! Тебе….надцать, поняла?

— Конечно, зайчонок!…надцать- самый прекрасный возраст! А, главное, он никогда не закончится!

Домой мы вернулись поздно, поплескавшись в душе, легли спать.

Полусонная Яна, обняв меня, прошептала:

— Мам, насчет Гуська… Не лезь, как Юра на рожон. Пиши, но думай. Ты мне очень-очень нужна.

— Спокойной ночи. Не беспокойся, родная…

Наутро, позавтракав, я заглянула в комнату дочери. Яна крепко спала, обхватив подушку.

" Счастливое время- каникулы"- улыбнулась я про себя, вспоминая, как когда-то тоже считала дни до их начала.

Глава16

Я ехала на работу со вполне созревшим решением навестить сегодня Береговой переулок, дом номер 23, где проживает Анастасия Агафоновна Частик вместе со своей дочерью Валентиной.

Такая возможность выдалась мне только после обеда.

Я подъехала на своей "девятке" к убогому домишке, наполовину утонувшему в зарослях старых деревьев.

Сердце тревожно колотилось — я волновалась, иначе и быть не могло.

Решила просто понаблюдать, не выходя из машины. Поначалу казалось — в доме полное затишье. Но спустя какое-то время я заметила, как колыхнулась в коридоре выцветшая занавеска, и входная дверь со скрипом приоткрылась. Жалобно застонало обшарпанное деревянное крыльцо.

Валю я узнала сразу. Фото не преувеличивало- девушка была по-настоящему красива. Чего не скажешь о её прикиде- истертые, с прорезанной на коленке дыркой, джинсы, несуразного вида ортопеды и топик, едва прикрывающий грудь. Волосы, от природы роскошные, выкрашены в какой-то красно-рыжий цвет и собраны заколкой-крабом.

Я вышла из машины и направилась к калитке.

— Валя Частик?

— Хм… — девица повернулась и окинула меня подозрительным взглядом. — А что и так не видно? Из ментуры или как?

— Нет… — я не знала, как представится, и, в конце концов, решила не наводить тень на ясный день. — Из газеты…

— У-у-у! — взвыла красотка. — Час от часу не легче! И чё надо?

Я ожидала, что прием будет далек от тёплого, но все равно растерялась:

— Да так… На тебя взглянуть.

— Ах, ты… су-у-ка… — прошипела Валюша.

Мои сомнения насчет кровного родства с покойным Гуськом начали таять. Духовность девчонки полностью соответствовала генетике родителя. Но существовал еще и фактор окружения — с кем, как говорится, поведешься…

— Вынюхиваешь, как падла, а потом…

— А потом суп с котом! — рявкнула я, не позволив ей гнусавить дальше. — За мат можно пристроить тебя в твою родную обитель — ментуру. Поняла?

— Что, сука? — процедила девица сквозь зубы. — Я тебя!!!!

Она заметалась в поисках чего-нибудь подходящего, чтобы запустить в меня. Наткнулась на старую, побитую ржавчиной эмалированную кастрюлю, истерически схватила её за единственную ручку и стала целиться, прикрыв один глаз, дабы ненароком не промахнуться.

— Видела? — я достала из кармана диктофон. — Ментурой запахло гораздо крепче, не так ли?

Паршивка неохотно опустила руку, глядя мне в глаза с нечеловеческой злобой.

Я тоже сверлила её недобрым взглядом про себя прикидывая, правильно ли выбрала тактику поведения. Такую сюсюканьем не проберёшь- природная наглость попрет лавиной. И решила продолжить в том же духе.

— Что, примолкла? — подзадоривала я её. — А с папочкой родным тоже молча ложилась?

— С-у-у-…-прошипела та одними губами.

— Сама-то ты кто по- твоему? Паршивая подстилка для родного папаши!

Я знала, что в порыве злости, доведенной до точки кипения, можно услышать от таких, как она, нечто интересное.

— Ты сама-то, вешалка ё… — злобно щурясь, процедила чертовка.

Я опять покрутила диктофоном.

— Так вот… — мат снова готов был слететь с её красивых губ, но Валюша сдержалась. — Было бы тебе известно, под папкой я не была, понятно? Только последняя… — она снова сдержалась. — такого удава захочет! Черт его знает, папка он мне или… Даже мать не знает толком.

— Вот как… — ехидно протянула я.

— Да пошла бы ты на… А ну быстро метнулась отсюда кабанчиком! А то и тебя и твой микрофон… — гадючка переступила-таки порог терпения. Она снова заметалась по крыльцу. Потом, очухавшись, повернулась ко мне, скорчив нечто, напоминающее улыбку:

— Разозлила ты меня. А то правда…

— Что "бабки" надо ложью отрабатывать. — бросила я ей, не дав договорить и,

развернувшись на все сто восемьдесят, пошла к машине, сопровождаемая вслед мерзким шипением. Громко хлопнув дверцей и выжав педаль газа до упора, обдала густющим облаком пыли злополучный Береговой переулок вместе с домом 23 и бестией Валюшей.

Завернув за ближайший поворот, остановилась, что бы хоть чуточку привести себя в состояние приближенное к равновесию, а заодно обдумать и переварить увиденное и услышанное.

Итак, Валя Частик- отпетая негодяйка, оторва чистой воды. Но винить её в этом я не имею права и не хочу, зная в какой клоаке её угораздило влачить своё существование. Это раз.

Вполне возможно, она и дочь Частика, но сей факт, увы, не доказуем. Два.

И если верить её словам, брошенным в порыве крайнего раздражения, она не вступала в интимную связь с известным авторитетом, что тоже, по сути, невозможно доказать наверняка. Это три.

Ну, а четыре- деньги, как известно, не пахнут….

Что же выиграла от этого спектакля я? Да ничего! Статью придется писать по — любому, причем в прежнем ракурсе, выдвигая несуществующий инцест как основной мотив убийства.

 

Глава 17

" Маргарита Михайловна, Маргоша, ты грязный борзописец!"

Это определение выплыло на поверхность само собой, когда я в который раз перечитывала свою писанину, живописующую инцест красавицы-дочери с грязным чудовищем — папочкой. Экран монитора как бы в подтверждение чуть заметно мигнул, явно издеваясь над незадачливой журналисткой.

Я сочиняла свой отвратительный опус всего один день, но прошло ещё два, а я отнекивалась, уверяя Андрея, что до сих пор работаю, каждый раз обещая закончить как можно быстрее.

— Теряешь профессиональные навыки. — смеялся он натянуто.

— Нет, Андрей, душу…

Его лицо становилось серьезным:

— Юра… — этого имени было достаточно, но он продолжил. — Он потерял жизнь. И где сейчас его душа?

— А разве жизнь и душа не одно и тоже?

— Как знать? — ответил он и тут же ретировался, с тихим вздохом прикрывая за собою дверь.

Я отвернулась к окну… Депрессия и безнадежность от невозможности быть собой всё туже сдавливала грудь, заставляя сердце стучать протестующее часто.

И всё же, хочешь, не хочешь, а со дня на день статью придется сдать в печать.

Неизбежность этого факта доводила меня до белого каления. Я была готова с досады заехать клавиатурой по экрану монитора.

— Сейчас спущусь. Ждите внизу. — донесся из приоткрытой двери голос Андрея. Я насторожилась, потом резко вскочила со своего стула и выглянула- тот торопливо шел к выходу, на ходу засовывая мобольник в нагрудный карман. Андрею звонили по сотовому. Вывод: разговор приватный…

Я огляделась- он второпях оставил приоткрытой дверь своего кабинета, а за ней…. За ней призывно светился не выключенный монитор компьютера.

Срочный звонок… Мысли четко определили ход моих дальнейших действий.

Я взглянула на дверь кабинета, за которой сидела Таисия, наш корректор. Прикрыта плотно — это уже хорошо! Татьяна, знаю точно, с утра в типографии. Прямо-таки промысел Божий!

Не раздумывая, я юркнула в приоткрытую дверь, из которой только что вышел главный редактор, и подлетела к монитору…

Итак, Андрей ведет собственное независимое расследование, собирая компромат на некого Волчкова Николая, директора одной из самых богатых и процветающих строительных корпораций города, лучшего друга нашего мэра и господина губернатора. Ах, куда привели следы!

С компьютером я была на "ты". Несколько щелчков мышкой и передо мною первый интересный факт- покойный Частик отмывал свои немереные доходы в "Стройинвесте", родной вотчине Волчкова. Но это ещё ничего не доказывает…

Я истерически подлетела к окну- Андрей стоял рядом с дородным дядькой, вальяжно прислонившимся к крылу темно-зеленого внедорожника марки " Инфинити". Судя по жестам, между ними шел оживленный и довольно напряженный диалог. Мне некогда было подвергать анализу увиденное. Я опять стояла у компьютера, интенсивно щелкая мышью.

Вот оно!!!! Да! Точно! То, что надо! Я чуть было не выкрикнула это вслух.

Такого улова я не ожидала! Андрей раскопал невероятный факт: Частика заказал Волчков предположительно ради того, чтобы присвоить себе выстроенный на грязные деньги Гуська, огромный торгово-развлекательный комплекс " Super Star".

"Однако, как красиво расстались два "закадычных друга!" — я усмехнулась.

Опять подскочила к окну — джип уже двигался по направлению к выездным воротам, а Андрей в это время, как обычно, игнорируя услуги лифта, летел по ступенькам вверх.

Оставались считанные секунды. Мне во что бы то ни стало надо отыскать ту часть текста, что была на экране монитора, когда я вошла. Я снова чуть не взвыла, теперь уже от страха. Руки работали почти механически, глаза искали знакомые строчки.

Вот она! Та самая!

" Спасибо"- прошептала я невидимому помощнику.

Окончательно пришла в себя уже сидящей за своим рабочим столом, стараясь унять предательскую дрожь в руках.

Слышала только, как захлопнулась дверь кабинета Андрея.

Он заглянул ко мне чуть позже. Вид нахмуренный и несколько удрученный.

— Рит, быть да плыть, а крайний срок послезавтра, статья должна выйти из печати. Время на все проволочки — ничего. Так что всё в твоих руках.

— Не беспокойся, Андрей… — я низко опустила голову, пряча пылающие щеки.

Чувствовала, как у меня словно бы вырастают крылья, одним взмахом которых можно вернуть душу на место. Порыв чувств, а не разума, я это понимала. А ещё неосознанно ощущала, что отвожу какую-то беду, то ли от Андрея, то ли от себя — повадки воротилы Волчкова были известны мне достаточно хорошо. И не только мне…

Но когда вырастают крылья, оптимизм не заставляет себя долго ждать, охватывая сердце пламенем надежды — авось пронесет.

Стыд и порожденная им боль придут позже. А пока я оказалась полностью во власти профессионального азарта, дрожа от предвкушения.

Я не стала переписывать статью заново, просто дописала продолжение, начинавшееся словами:

" Именно такой ход выше описанных событий муссируется сейчас в следственных органах. Однако в реальности дела обстоят несколько иначе, и пресловутый, скорее всего, дорого купленный, инцест- всего лишь широко раздвинутая ширма, прикрывающая совсем другой факт, оспаривать который…."

Все необходимые подписи благодаря моей мнимой медлительности были поставлены не глядя, и можно было бы вздохнуть с облегчением, но не тут то было. Я мучилась от мысли, что обокрала Андрея, присвоив его труд, одновременно успокаивая себя лишь тем, что возможно, отвела от него беду. Пока только возможно…

Тогда что ждёт меня? На этот вопрос мне было страшно ответить даже самой себе.

 

Глава 18

— Читала? — Андрей бросил на стол свежий номер вчерашнего выпуска " Свободы выбора". Моё восприятие улавливался только запах типографской краски и свежей бумаги. Больше ничего. Сначала….

Я прокручивала в своей голове невообразимое множество сценариев предстоящей встречи с Андреем, в каких только ракурсах не рисовала её, однако, воображение оказалось не в состоянии представить мое реальное состояние — оцепенение и тупое безразличие, словно приведен в исполнение некий приговор, в сути которого я ещё не успела разобраться. Но будущего уже не существует. Для меня. Здесь…

— Да, читала… — прошелестела я одними губами.

— Впечатляет, не правда ли?

— Да….

Только теперь я в полной мере осознала- вот она, кара небесная, плата за то, что не отдавала отчета своим действиям, плюнув на совесть, разум и порядочность.

— Как жаль… — проговорил Андрей, сверля меня взглядом. — Очень жаль, что не способен в чужие мысли залезть и, если нужно, навести там порядок.

— Этого никто не может, кроме разве… — я осеклась, чуть не произнеся "странник".

— Тебя, конечно. — отозвался он с иронией в голосе. — Иначе откуда бы такая осведомленность? А?

— Меня в последнюю очередь… — прошептала я в ответ.

— Да, я чуть было не забыл, ты же у нас с оргтехникой на "ты". В точку попал, верно?

Я согласно кивнула, низко опустив голову.

Между нами повисло напряженное молчание. Мы оба ждали. Чего? Он, скорее всего, моих оправданий. А я? Я не собиралась оправдываться.

— Слушай, Андрей! Какой бы вариант статьи не вышел из печати, мне здесь не место, понимаешь? Не надо на меня вот так смотреть! — вскипела я. Наконец-то подавленность уступила место чему-то живому. — Ты заставил меня красиво обкатать заведомую ложь, надеясь, что не оставляешь мне выбора! А я выбрала правду, пусть и доставшуюся мне таким вот путем, что греха таить, довольно отвратительным! И сейчас…

Я открыла ящик стола, достала заранее заготовленное заявление об увольнении и выложила перед ним, яростно хлопнув по нему ладонью.

— Вот! Сожалею, что не сделала этого сразу. Впрочем, не стоит… — я бросила взгляд на все еще лежащий на моем столе свеженький номер газеты- мой приговор и моя свобода одновременно. — Игра, как говорится, стоила свеч. Газета уже продается во всех киосках "Союзпечати"…. А ты, Андрей, — тихо добавила я. — Прости, если сможешь, конечно…

Он пробежал глазами по заявлению, потом сгреб его со стола и яростно скомкав, бросил в корзину.

— Зря. Не вижу иного выхода. — я попыталась выровнять предательски дрогнувший голос. — Надеюсь, понимаешь? Я не стою сожаления. Ты найдешь мне достойную замену, которая окажется не столь строптивой, и будет писать только под твою диктовку.

— Ты могла отказаться, — начал было он.

— Мы сильны задним умом, Андрей. К сожалению… А сейчас имеет место быть свершившийся факт. Что тут поделаешь? Пожалуй — ничего…

Я потянулась за сумкой, мельком взглянув на него: выражение лица — не передать. Во взгляде сквозит потерянность и ещё нечто, охарактеризовать природу которого в данный момент мне было просто не под силу.

Машинально побросав из ящиков стола весь свой скарб, обернулась к окну, неизвестно зачем разглядывая знакомую панораму, потом повернулась и, не глядя на Андрея, двинулась к выходу.

Очнулась только, когда двери лифта услужливо распахнулись передо мной уже на первом этаже.

Садясь в машину, не удержалась и глянула на родные окна- чуть отодвинув жалюзи, на меня смотрел Андрей.

Я тяжело вздохнула- ещё одна огромная потеря на моем жизненном пути….

Резко выжала сцепление, надавила на газ, "девятка", дернувшись, рванула с места….

 

Глава 19

Я бесцельно скиталась по квартире, в тщетных поисках способа притупить гнетущее чувство одиночества и потерянности. Предметы, попадавшиеся под руки, пыталась пристроить на другое место, но, как известно от перемены мест слагаемых….

Книги… Я обожала книги. Но, беря с полки то одну то другую, с вздохом отчаяния возвращала на место, не в состоянии вникнуть в ее содержание.

Заметила, как мысленно препираюсь сама с собой, пытаюсь оправдать свой поступок, но чаще нещадно бичую себя за содеянное, тем самым доводя душу до полного изнеможения. Я перестала чувствовать, что что-то делаю, живу, дышу, наконец…

Лето пышным солнечным праздником проходило мимо…

Три дня спустя после всего произошедшего Яна с мамой решили отправиться в Зотовку, убегая из города от июльского зноя, ставшего почти невыносимым.

Я осталась одна. К счастью. Иначе не вынести бы мне бесконечных " Почему", "Зачем", "Что происходит, в конце концов".

Отключила телефон, отвечая только Яне по мобильнику.

День, за ним дугой, потом третий…прожитые впустую.

Я скрывалась от мира, но скрыться от себя самой мне не удавалось…

Прошла неделя… Неделя полной оторванности от мира, в который, как мне казалось, я уже не вернусь никогда…

Близился вечер. Стрижи, пронзительно крича, проносились, чуть ли не касаясь крон старых деревьев во дворе.

Стоя у окна, я бездумно наблюдала, как закат обволакивает землю приглушенным розоватым светом, слушала шелест листьев, гомон птиц…

Устав, машинально пододвинула стул, села, опустив на подоконник голову. Монотонные звуки за окном навевали легкую дрему. Сон подкрался незаметно. Я с радостью приняла его как последнее причастие….

Олег… Он стоял в дверях, вопрошающе глядя мне в глаза.

Я была смущена… Да, именно смущена. Иного слова для определения моих чувств не находилось. Примешивались только радость и волнение от предвкушения предстоящего.

Растерянно огляделась- мы в Зотовке.

"Что-то не так. Всё выглядит намного лучше, новые незнакомые вещи, мебель…" — мысль пронеслась очень неожиданно и как-то неуместно, но тут же погасла.

Я оглянулась на дверь своей спальни- за ней виднелся край широкой кровати, покрытой леопардовой расцветки покрывалом. "Откуда?" — опять непрошенный вопрос. — "Впрочем, все верно…Я же купила его…"

Олег что-то говорил мне, я отвечала, пристально, с жадностью разглядывая его.

Он только что вышел из бани и стоял посреди комнаты, обернувшись лишь махровым полотенцем, мокрые волосы в экзотическом беспорядке.

Головокружительно красив и невероятно волнующ…

Его темные глаза блестели обещанием наслаждения, и тут я осознала, что мой благополучный мирок разлетается на осколки: все традиции и законы, правила поведения и приличия сметаются сейчас человеком, которого я безумно любила. Как могла я довольствоваться пародией на жизнь, которую вела доселе и считала более или менее настоящей?

Он опять что-то сказал, я, не думая, отвечала- само искушение стояло передо мной в полный рост, полностью затмевая шепот рассудка, который в чем-то пытался убедить меня.

Олег подошел бесшумно, горячей ладонью сжал мою руку чуть повыше локтя. Его другая рука скользнула на талию- я почувствовала как пояс халата упал на пол. В следующий момент обжигающая лава наслаждения разлилась по моей спине, переходя к обнаженной груди.

Для меня мир сошел со своей оси, куда-то покатился, и осталась одна надежная опора — его объятия.

Он притянул мою голову к себе и стал покрывать поцелуями глаза, нос, губы, подбородок, спускаясь к шее.

Жалкие остатки самообладания окончательно покинули меня- я резко дернула за край полотенца на его бедрах, он в ответ подхватил меня на руки, распахнул дверь в спальню и нежно положил на покрывало, накрывая мое обнаженное тело своим.

Его пылающие губы нашли мои, и для меня словно распахнулась дверь в иное измерение. Все окружающее растворилось, ушло за грань сознания, осталось только наслаждение и жажда предстоящего обладания. Желание эхом отдавалось в лихорадочном биении наших сердец.

И вот уже, равнодушная ко всему, кроме урагана ощущений, не сознавая того, какие эмоции владеют Олегом, я двигалась в одном ритме с ним, желая большего. Дыхание застревало в груди, мышцы спины, казалось, вот- вот порвутся, но я всё равно требовала, приказывала, заставляла…

Наша близость была исступленной, мучительной, алчной. Утонченная пытка наслаждением становилась всё острее.

Я чувствовала, что эта ночь не знала ни преград, ни запретов….

Я вздрогнула и очнулась, щека прилипла к подоконнику.

Олег, живой, восхитительный, нежный только что овладел мной… во сне. Я чувствовала, как мое разгоряченное тело все еще дрожит от наслаждения, чувствовала тепло от прикосновения его рук, тела, губ…

Но его самого не было рядом. Растворился как обычно, на сей раз в пламени страсти, вышвырнув меня из своего мира.

Медленно унимая взбудораженный сонным наваждением рассудок, я потихоньку приходила в себя.

Сон открыл мне многое, а главное, теперь я знала, что значит принадлежать любимому мужчине.

Мой секс с Сергеем, творимый по жестокой необходимости, навязанной пресловутым штампом в паспорте, показался жутким суррогатом, жалкой пародией на то, что должно иметь место в реальности.

Я могла себя только поздравить, что несмотря на упорные протесты мамы, настояла на своем и все же рассталась с мужем, оставив позади никчемную никому не нужную обязаловку- супружеский долг….

Я ждала ночи, как обещания рая, мечтая вновь очутиться в объятиях Олега….

Каждое утро приносило разочарование — сны часто дразнят нас словно в насмешку, сначала даря, а потом отбирая…

Однако одного такого сна оказалось достаточно, чтобы вывести меня из состояния душевного анабиоза. Будто кто — то свыше помог мне вернуться в мир живых…

 

Глава 20

И вновь за окном моей "девятки" мелькают стволы берез, придорожные деревеньки, колосящиеся поля пшеницы и ржи. Их аромат пьянит и будоражит…

Бешеный поток машин обходит деревенские дороги стороной. Я расслабилась, слегка откинувшись на спинку сиденья…

Lanfren-Lanfra…. Сама любовь ностальгировала под эту мелодию, журчащую в салоне автомобиля.

Мой сон, прекрасная сказка ночи, опять пленил своим эфемерным очарованием…

Время, проведенное в мечтах, летит незаметно. Не успела оглянуться, а вдалеке уже виднеются домишки на окраине села, справа, отражая небо, блестит под солнцем зеркальная гладь реки.

Наконец-то… Наконец-то я дома!!!

Взгляд невольно отыскал едва виднеющиеся с дороги развалины старой церкви и погост…

Странник…

Я почти позабыла о нем… За всем случившимся воспоминания о нашей встрече отошли на задний план, померкли, принимая оттенок нереальности.

Но стоило приблизиться к Зотовке, как услужливая память вернула нашу необычную беседу, глаза невольно вновь поймали его взгляд. Я почти физически ощутила на лице, теле, руках струи дождя, уловила запах грозы, слышала шум разбивающейся о воды землю вперемешку с раскатами грома.

— Мама! — Яна, выскочив из дома, сбежала по ступенькам, рывком отворила калитку и повисла у меня на шее. Я зарылась лицом в её волосы. Особый, любимый запах родного человечка: молоко, ветер дующий с лугов, речная вода — всё смешалось в нем.

— Привет, родная! Как вы?

— Здорово! Смотри! — она засучила рукава футболки. — Классно загорела?

— Отлично! — я потрепала её по щеке, чмокнула кончик носа. — Как спелый персик! Рада за вас! В городе пыль и духота, а здесь…

— Да, мам! Только вот… — Яна осеклась, повернув голову в сторону дома тети Кати. Та вышла на крыльцо и, держась за перила, потихоньку спускалась, глядя себе под ноги. Черный платок на голове…

— Дед Евстафий?… — прошептала я. Яна молча кивнула.

Невольно бросила взгляд на опустевший завалинок, отпустила руки дочери и направилась навстречу Екатерине Евстафьевне.

— Маргаритка, доченька! — она подалась мне навстречу. — Схоронила я отца-то… Третьего дня уж девять дней минул! Никогда не ждешь, а как приходит…

Она на ходу вытерла уголком платка заплаканные глаза и, подойдя вплотную, обвила меня руками, положив голову мне на плечо.

— И мужа давно схоронила, а только теперь одна-то совсем осталась. Одиноко… Иной раз забудешься, обедать позовешь. Тишина. По ступенькам никто не шаркает, как раньше бывало. К смерти, девочка, никогда не привыкнешь. Пусть стар был, пожил, говорят, а отпускать больно!

Я молча прижалась щекой к её голове, по своему опыту знала, что банальные фразы здесь ни к чему. А она все говорила.

— Умирать-то оно в любом возрасте не хочется… Вот и отец… В полном рассудке угасал, знал что конец… Нет, чувствовал скорее. Мы с ним за это время всю жизнь заново перемололи. Рассказал всё, что помнил. А помнил многое… Сколько испытаний, девочка, на долю человека отпущено! Не счесть! Кажется, из них одних и жизнь-то наша соткана.

Я слушала её молча, лишь легонько гладя по плечу.

— Ты надолго, девонька моя? — вдруг встрепенулась тетя Катя.

— Нет, до первого… А там…

"Знать бы ещё, что там…" — горько усмехнулась про себя.

— Жаль. Виктор обещал приехать. На внуков бы взглянула. Зайди ко мне, — зашептала на ухо. — как твои уедут.

Я недоуменно пожала плечами:

— А разве они не со мной?

— Нет. Завтра утром собрались с Голубевыми. Мамка твоя сказывала: пенсию принесут.

"Точно. Послезавтра пенсия." — вспомнила я.

— Ян, — повернулась я к дочери, — Ты тоже собралась?

— Да, мам. Ксюха звонила. У неё же день рождения, забыла?

— Ах, да…

— Рита! — раздался за спиной мамин голос. — Не слишком ли часто тебе на работе вольную дают. Сегодня среда, а ты здесь?

— Мам, потом объясню…

— Конечно, потом! Всегда потом!

Вызывать недовольство мамы было не безопасно, поэтому пришлось промолчать.

Благо запасной аэродром в качестве редакции газеты " Городской вестник" имелся, а припрятанной денежной заначки было вполне достаточно, чтобы отмести всяческие подозрения с её стороны. Недели через две, а то и того меньше, просто поставлю её перед фактом, если, конечно повезет, и события будут развиваться по намеченному мною плану.

Если повезет…

А если, нет?…..

 

Глава 21

Я стояла у калитки, глядя в след удаляющейся машине, не в силах оторвать глаз от маленькой ладошки Яны, энергично машущей мне из приоткрытого окна задней дверцы.

Темно-синяя "десятка" Голубевых мигнула на прощанье фарами и скрылась за поворотом. Я, как-то не во время опомнившись, тоже помахала в ответ, потерянно глядя на опустевшую дорогу.

Мне всегда было трудно расставаться с Яной, даже на день, но на сей раз я чувствовала, что вряд ли смогу долго притворяться и делать вид, будто ничего не случилось.

Повернулась, толкнула калитку, вздохнула грустно, но с облегчением и побрела к открытой двери опустевшего дома. Никогда не думала, что одиночество может стать спасительным островком в водовороте событий, накрывших меня с головой.

Зайдя в дом, сразу плюхнулась на диван, вперившись взглядом в выступы балок на потолке. Мне было о чем подумать. Но выстроить и упорядочить свои размышления не получалось. Мысли метались по замкнутому кругу, перескакивая с одного события на другое: облик Гуська на фотке тут же сменялся злобным шипением его дочери, взгляд Андрея, полный грусти и растерянности, мои дрожащие руки на клавиатуре компьютера, черный обелиск с застывшей улыбкой Олега, глаза странника….Дед Евстафий! Тетя Катя!….

Я резко вскочила на ноги. Надо же, забыла! Ведь она просила зайти!

Захлопнув за собой калитку, почти бегом бросилась в сторону соседского двора.

Подойдя ближе, разглядела тетю Катю, поправлявшую огуречные плети.

— День добрый! — я положила руки на заборную перекладину.

— Добрый, девочка, добрый… Заходи, не стой за калиткой. Огурчиков нарву, помидорчиков… Да ты ведь отца-то моего ещё ни разу не помянула, а я с утра пирог с малиной испекла.

— С посыпушкой?

— А как же! С ней. Как тебе нравится…

— Ваш фирменный, — улыбнулась я.

— Идем, не стесняйся. Помянуть положено Евстафия-то Игнатьевича…

— А ты у отца на особом счету была, моя девочка. Виду не показывал, да только всё я видела… Проходи. — она гостеприимно распахнула передо мною дверь.

— Показалось Вам, тетя Кать. Просто по-соседски…

— Просто по-соседски не просят перед смертью кое-что передать.

— О чем это Вы?

— Покажу… Только, чур, сначала покойного помянем, а уж потом и за мирское… — бросила она на ходу, направляясь в кухню.

Я осмотрелась — икона Богородицы в переднем углу с горевшей перед ней лампадой, стакан воды накрытый кусочком хлеба посреди стола да завешенные зеркала. В доме было тихо и прохладно. Легкий ветерок сквозь открытое окно слегка колыхал задернутые занавески.

— Садись за стол. — скомандовала тетя Катя, вынося на блюде нарезанный кусочками малиновый пирог. Не успела оглянуться, а на столе уже тарелка с салатом, ломтики сыра на блюдечке, распечатанная бутылка водки и две рюмки.

— Вот, как говорится, чем богаты…. Выпьешь со мной?

— Не откажусь…

— Вот и ладненько. — она заполнила до краев обе рюмки. — Кушай сыр, салатик, потом пирожок с компотом.

Пододвинув табурет, села рядом, широко перекрестилась, глядя на образа:

— Царствие тебе небесное, папа. Прости, если что не так было, жизнь прожить- не поле перейти… Пусть земля….- и залпом выпила, закусывая корочкой деревенского хлеба.

Молча закончили поминальную трапезу, лишь изредка перебросившись парой ничего не значащих фраз.

Тетя Катя протянула мне полотенце:

— Вытри-ка пока руки, а я принесу, что отец тебе оставил.

Она удалилась в спальню и вскоре вернулась, неся в руках нечто, завернутое в старую тряпицу.

— Поди сюда… — позвала. — Садись.

Я села на диван, а тетя Катя пододвинула табурет вплотную к моим коленям и положила на него сверток.

— Вот! Богом клянусь, не смотрела. Бери… Можешь не показывать- не обижусь.

— Покажу непременно. Ваш отец оставил…

Я, как завороженная, протянула руку, слегка касаясь пальцами ветхой ткани. Рука чуть заметно дрогнула — прикосновение к иному миру…

— Он об этом дня за три до смерти заговорил. — Екатерина Евстафьевна кивком указала на сверток. — "Ты, — говорит, — Катерина, не почти за труд, слазь-ка в подпол. Там слева у балки в ворохе опилок поклажу я схоронил. Думал, не пригодится никому, ан, нет, — он повернул голову к окну и взглядом-то в сторону вашего дома. Я сразу и не догадалась. — Не для тебя это и не внукам моим, — говорит. — Отдашь, что найдешь барышне, соседке нашей…. Поняла? Ступай теперь, ступай…"

Залезла в подпол, едва отыскала, вернулась, положила на табурет в изголовье. Он даже руки не протянул, чтобы развернуть и показать.

" Под кровать все положи, а как унесут меня, отдай ей. Только не забудь, Катерина!" И больше о свертке ни слова.

Она положила на него руку:

— Вот. Как просил, так и сделала. Забирай.

— Спасибо… — прошептала я, вспоминая, как уехала в прошлый раз впопыхах, даже не попрощавшись, уверенная, что, вернувшись, застану старика на прежнем месте.

Смахнув навернувшуюся слезу, начала разворачивать сверток.

От тряпок и пожелтевшей бумаги пахло временем- особый запах, присущий старым вещам.

Наконец, в моих руках оказалось полотно, свернутое в трубочку.

Картина? Похоже на то.

Осторожно отогнув верхний край, я начала разворачивать полотно, дрожа от предвкушения. Тетя Катя напряженно следила за моими действиями.

Застыв в изумлении, я держала картину за верхние и нижние края.

Это была она, Екатерина Зотова, вне всякого сомнения. Иначе бы дед Евстафий не передал её мне.

"Да я и сам, глядя на тебя, всё её вспоминаю…"- припомнились слова старика.

"Он хоть и холуй, да талант у него к ваянию был, картины его уж больно хороши, особливо…"

Теперь понятно, откуда у Евстафия Игнатьевича картина. Столько лет прожила втайне ото всех рядом с ним Екатерина Зотова, увековеченная рукой его деда!

Давно отзвучавшее эхо прошлого вернулась, отдаваясь в моей душе тихой ностальгией.

Откуда вдруг это нахлынувшее невзначай чувство? Что связывало меня с далекой, загадочной Екатериной, почему магия былого, не отпускавшая деда Евстафия, теперь завладела и мной?

Я смотрела на полотно, пытаясь отыскать ответы на мучавшие меня вопросы.

Подпись художника отсутствует, однако, исполнение мастерское. Екатерина в своем саду на фоне роз, лилий, желтых бархатцев.

Легкое белое платье, неуловимо подчеркивающее достоинства статной фигуры, русые волосы небрежно собраны на затылке розового шелка лентой. Именно шелка, художник удивительно тонко передал эту небольшую деталь. Кремовая шаль, расшитая темно-красными розами, с кистями, почти касающимися земли, небрежно наброшена на плечи. На полусогнутую руку упал только что собранный букет.

Тетя Катя, приобняв меня, тихонько охнула:

— Девонька моя, если бы не платье….

— Платье? — отозвалась я, вглядываясь в лицо Екатерины, пытаясь определить цвет её глаз, изгиб губ, форму бровей. Сомнений быть не могло- мы схожи, словно сестры.

— Теперь понятно, почему Евстафий Игнатьевич относился ко мне по-особому… — прошептала я.

— А я — то, дура, все отцовы россказни за блажь принимала. Да и как было не принять! Его тогда и на свете не было. Дед его барышню-то видел… Слыхивала, что художником был, вот и увековечил красавицу. Не знала, что и отцу довелось на неё полюбоваться, а теперь вот и нам с тобой…

Я слушала её вполуха, вспоминая свой сон, сравнивая Екатерину моих грез с той, что запечатлена на старом полотне. Тогда я не пыталась искать сходства с собой. Однако сейчас оно было более чем очевидно.

— Загадка. — вполголоса проговорила я.

— И не знаю, что сказать… — отозвалась тетя Катя. — Будто с тебя лицо-то её писано.

Дабы не смущать добрую женщину, я свернула полотно:

— Тетя Кать, не берите в голову. Сходство людей далеко не редкое явление в жизни. На самом деле, возможно, такового и не было. Рука художника, его прихоть, да мало ли что! Всякое ведь случается.

— Всякое-то всякое…Но чтоб такое… — не унималась та.

Мы долго сидели в полной тишине, каждая погрузившись в свои раздумья.

— Тетя Кать, — нарушила я молчание.

— А..- глухо отозвалась она.

— А Евстафий Игнатьвич… Вы его на Зотовском кладбище похоронили?

— Нет, доченька, на старом погосте. Выполнила его волю. Он, говорил, что место там давно себе приметил, с дедом рядом.

— Что ж, правильно…

Я встала, взяла в руки подарок старика. Что хотел сказать дед Евстафий, решив завещать картину именно мне? Уверена, внешнее сходство с Екатериной Зотовой играло тут второстепенную роль, было ещё нечто, природа которого крылась гораздо глубже…

Именно в этот момент я отчетливо поняла, что в нашей жизни ни одна встреча, ни одно слово, ни один поступок не совершается по воле случая. Всё таит в себе некую подсказку, что-то вроде путеводителя на развилках дорог наших жизней.

— Спасибо тетя Кать…за всё…

— Было б за что, девонька.

— Схожу завтра на погост, навещу старика. Я ведь с ним в последний раз толком-то и не попрощалась. Кто же знал?..

— Что ж, навести, рад будет…Правда место там глухое, безлюдное. Да ты не бойся, покойники дурного не сделают. А живых-то там днём с огнем не сыщешь.

" Разве только странника.."- промелькнуло в голове.

 

Глава 22

Темный холмик и возвышающийся над ним свежевырубленный крест на фоне буйной растительности я разглядела издалека… Подойдя поближе с удивлением отметила — последний приют деда Евстафия на этой земле находится аккурат напротив разбитого обелиска Екатерины Зотовой.

" Ты сидишь на том, что осталось от её надгробия…"- отчетливо прозвучал в голове знакомый голос… Опять странник… В этом месте каждый кустик, каждая травинка пробуждали воспоминания о нашей почти мистической встрече. Если бы не он, мне бы ни за что не найти заброшенную могилу Екатерины.

А дед Евстафий? Знал, вне всякого сомнения.

Я огляделась, ища глазами еще один холмик. Где-то здесь завершил свой земной путь художник, оставивший столь необычное послание-картину, прошедшее через суровые годы войн и революций, залитых кровью и слезами.

Вот он, этот холмик, совсем незаметный, заросший травой и плетьми ежевики. Впрочем, рядом проглядывает другой точно такой же, поодаль третий. Да их несть числа!

Время замело следы, напоминая о далеких ушедших лишь шумом ветра, плеском воды, рассветами дней грядущих и закатами уходящих…

Розы, срезанные в саду, я разложила по всей могиле, стараясь их красотой и свежестью прикрыть черноту земли.

Лишь одна с ещё не распустившимся бутоном нежно- розового цвета осталась у меня в руке.

Я невольно повернулась к старому обелиску Екатерины. Сердце зачастило в груди. Глаза искали место, прикрытое крестообразным камнем. Похороненные сердца…. Разбитое сердце из моего сна… Печальная история далекой девушки… Неужели между всем этим существует какая-то неведомая мне связь?

Я наклонилась, шаря рукой в густой траве… Почувствовала под пальцами знакомые очертания камня, сжала его в ладони, готовая вот — вот приподнять и взглянуть ещё раз на кольцо, поразившее мое воображение: два сердца, соединенные продолговатым алмазом- символ неразрывной связи двух душ, пришедших в этот мир одна ради другой. Моя рука напряглась, неосознанное желание снова вторгнуться в водоворот событий минувших дней я приструнила своевременно поданным голосом рассудка.

Пальцы разжались неохотно — слишком велико было искушение.

Поднялась. Роза, что я держала в руке, легла на траву, покрывая крестообразный камень….

Шелест травы или тихий вздох пронёсся и затих, будто шепот из далекого прошлого, оставляя в душе ощущение прикосновения к неведомой тайне…

Затем, снова повернувшись к могиле деда Евстафия, вынула из пакета свечку, воткнула её в мягкую землю у подножия креста, зажгла, поминая старика молитвой.

Олег… За него я никогда не ставила свеч, не заказывала в церквях заупокойных обеден, не читала молитв, словно бросая вызов реальности….

31-го июля я, распрощавшись с Екатериной Евстафьевной, неохотно открыла дверцу автомобиля, села, повернула ключ зажигания.

Моя машина притормозила у поворота на выезде из деревни. Я глянула в зеркало заднего вида: тетя Катя все еще стояла у калитки, глядя мне вослед. Обернувшись, положила подбородок на спинку сиденья…

Отчего так больно защемило сердце? Мой взгляд упорно не хотел покидать деревенскую улицу, одинокую фигурку вдали и ветви березы, свисающие из-за забора моего дома, словно желал запомнить…

Почувствовала, как слезы вдруг навернулись на глаза…. Почему так трудно отвести глаза и спокойно двинуться в путь? И откуда взялось странное чувство, будто надолго покидаешь родные места?

Я тряхнула головой, сбрасывая наваждение- через неделю, не более, снова буду здесь, мой дом примет меня, ветер с лугов разгонит мрачные мысли и гнетущие воспоминания, душа в очередной раз примет благословенный отдых от дум, денно и нощно терзающих мой разум.

" Впереди роковая дата, — уговаривала я себя. — она-то и нагоняет приступы меланхолии… Не иначе…"

Однако, тяжесть на сердце, так и не проходила. До тех пор, пока я не переступила порог своей городской квартиры.

 

Глава 23

А дома меня ждал сюрприз…

— Рита, вернулась? — голос мамы доносился из кухни. — Поди, взгляни, что ждет тебя на столе.

Я прошла в свою комнату- поверх стопки писчей бумаги лежал листок — повестка из прокуратуры. Сердце глухо ухнуло и замерло в тяжелом предчувствии.

Итак, второго августа ровно к десяти мне надлежало явиться в 21 кабинет по известному адресу…Замерев, я смотрела на пресловутый листок, пытаясь осмыслить происходящее… В голову лезла всякая чушь и ничего по-настоящему вразумительного…

— Рита, что за фортель ты выкинула?

Прозвучавший вопрос вывел меня из оцепенения. Мама стояла в дверях, сверля меня вопрошающим взглядом.

— Мам, почему фортель? Ты прекрасно знаешь, где я работаю. Мало ли что…

— Мало ли что… — передразнила она меня. — Андрей вчера вечером телефон оборвал. Твой мобильник, как всегда, отключен.

— Андрей? — удивилась я.

— Да, Андрей. У него до тебя дело есть, срочное какое-то, а ты в деревне с выключенным телефоном загораешь. Позвони. Очень просил… — она повернулась и вышла из комнаты, на ходу развязывая фартук.

— Хорошо… — прошептала я сама себе. Мои предчувствия, кажется, начала приобретать реальные формы, иначе Андрей после всего случившегося не был бы так настойчив.

Заметила, как предательски дрожали руки, пока я набирала знакомый номер.

— Добрый день, Андрей… — голос едва подчинялся мне. Мне стоило титанических усилий выдавить из себя эти слова. В трубке повисла тишина, показавшаяся мне почти вечностью. Андрей не любил тянуть, но на этот раз…

— День-то, Маргарита, не шибко добрый. — он обреченно вздохнул. — Получила?

— Да.

Опять повисла неловкая пауза.

— Ты что-то знаешь? — наконец решилась я.

— Ещё бы… — чувствовалось, как он замялся, подбирая слова. — А ты, надо полагать, в полном неведении?

— Я только что переступила порог своего дома…

— Понятно… — протянул он. — Что ходить вокруг да около! В общем, Коля Волченок… Он на тебя иск за клевету, распространяемую в СМИ, подал. Сгоряча-то рисанулся, а теперь как змей в мешке мечется. Не к добру всё это…

— Волчков?

— Кто ж ещё? — усмехнулся он. — Но, думаю, без патриаршего благословения не обошлось.

— Андрей, ни слова больше! — выкрикнула я. — Телефон, как пить дать, на прослушке.

— А черт с ними!

Я резко бросила трубку. Впрочем, мы уже успели сказать друг другу более чем достаточно.

В ванной шумела вода — Яна плескалась в душе, напевая модный мотивчик.

Я заглянула в её комнату. На не разобранной кровати увидела мобильник, схватила его и снова набрала номер Андрея.

— Прости… Это опять я…На домашний больше не звони, хорошо?

— Да ладно тебе!

— Никаких ладно, Андрей! Позволь мне самой расплачиваться за свои грехи. А что ты имел в виду, говоря о патриаршем благословении? Мер? Губернатор?

— Точно не знаю. Возможно, и тот и другой. Ты же знаешь- рука руку моет. А они свои ручонки до дыр поди друг дружке истерли. И ещё… Хочу тебя предупредить- в прокуратуре на понимание не рассчитывай. Эх, рано я тогда вернулся! — он усмехнулся.

— Когда? — не поняла я сразу. Потом почувствовала, что краснею. — Прости, Андрей…

— Да, поторопился я, — продолжил он, как бы не слыша моей последнее реплики. — Ты бы ещё много чего в моем компе раскопала.

— Много чего? — переспросила я.

— Много… Факты в основном…. Там были голые факты, подтверждающие, что организованная преступность срослась с правоохранительными органами, как сиамские близнецы в утробе нашей особой демократии.

"Особой" он произнес резко с нажимом, точно выделил красным маркером.

— Жаль, что ты не успела просмотреть эти материалы. Может, подумала бы, писать или нет собственное резюме к сказке об инцесте.

Мысли метались в голове, словно стайка загнанных в ловушку зверьков. Я лихорадочно искала решение, хоть какое, только не эта глупая беспомощность.

— Может, подкинешь мне эти самые факты? Уж если тонуть, то и их за собой.

Андрей хохотнул:

— Ну ты даешь! У них, видишь ли, круг спасательный имеется, не воздухом накачанный, а у.е., учти. А ты успела обзавестись таким же? Может, угораздило в речке выловить, как золотую рыбку? Вот и прёшь теперь напролом!

— Не издевайся, слышишь? — голос предал меня, задрожав на самой высокой ноте.

— Прости… — тихо отозвался Андрей. — Не хотел… Получилось… Попробую поискать, кому эти факты подкинуть, что бы спесь сбить.

— Отвлекающий маневр?

— Вроде того… А тебе в прокуратуру когда?

— Второго.

— Послезавтра, значит. Как вернешься, свяжись со мной, хорошо?

— Конечно. Если вернусь….

— Завернула! Пока только предисловие разворачивается.

— Как знать, Андрей. Как знать… Надеюсь, до встречи…

— Я тоже…Пока.

 

Глава 24

2 августа 2004 г.

По оконному стеклу барабанил дождь. Он-то и разбудил меня на рассвете, заставив сердце заколотиться от ужаса. Было невыносимо плохо от мысли о возвращении в мир живых, туда, где, как ни крути, моя жизнь снова, сделав крутой вираж, направилась в сторону очередного кошмара, автором которого была я сама.

Подсознание, прорвавшись на передний план в момент между сном и явью, пыталось что-то сказать. Но мне непонятна была его загадочная речь. Знала только- я на пороге чего-то нового, вызывающего страх от неизвестности предстоящего…

Я повернулась на бок, свернулась, сжала руками согнутые в коленях ноги, пытаясь тем самым отгородиться от всего мира.

Завтра 3 августа… Этот день вычеркнул из жизни Олега, оставив его жить только в моих мечтах. Память, беспощадная маньячка, мучила и терзала, в то же время не позволяя желанию жить исчезнуть навсегда. Она побуждала продолжать своё бесконечное путешествие по вселенной, несмотря ни на что….

Этим ненастным утром у меня не было ни сил, ни желания, как обычно, заняться своей экипировкой. Простые черные брюки, легкая строгая блузка, нейтральная, почти не заметная на губах, помада, волосы собраны в конский хвост. И всё.

Перед тем как выйти из дома лишь кофе, чуть не застрявшее в горле, словно кусок черствого хлеба. О чем-то более существенном не могло быть и речи.

Набросив на плечо сумку и сунув ноги в первые попавшиеся босоножки, я открыла входную дверь, мельком бросив взгляд на часы в коридоре- без десяти девять. У меня уйма времени не спеша добраться до здания прокуратуры и ещё, возможно, насидеться перед дверью 21го кабинета, в ожидании назначенного времени.

Стук моих каблучков звонким эхо разносился в тишине подъезда.

Я миновала несколько пролетов, приближаясь к площадке первого этажа.

Внезапно моего слуха коснулся легкий шорох в тамбуре, попросту называемым "предбанником". Я невольно вздрогнула и глянула в сторону, откуда только что раздался непонятный звук. Кто-то стрелой метнулся в проеме приоткрытой входной двери. Я попыталась сфокусировать свой взгляд в надежде разглядеть источник странного шума. Воздух вокруг будто накалился, стал вязким и ощутимым.

Пригляделась, слегка прищурившись — на меня в упор смотрели немигающие стеклянные глаза, остальная часть лица была прикрыта и слилась с размазанностью общего фона полутемного коридора, освещаемого одной тусклой лампочкой на весь первый этаж.

" Киллер… Вне всякого сомнения, по мою душу"- откуда-то я знала это. Скорее всего определила по его взгляду- для него я была даже не надоедливой мухой, которую хочется прихлопнуть, чтобы не жужжала над ухом. Нет, во мне он видел пачку денег, заполучить которую он может всего лишь легким нажатием на курок… В глазах ни ненависти, ни злобы, они были холодны и расчетливы, не более.

Он поднял руку. Автоматическое оружие с глушителем направлено четко в область моего сердца.

Секунду-две мы, замерев, смотрели друг другу в глаза- смерть и её жертва.

Говорят, будто кто-то в такие моменты видит прошедшую жизнь, или вспоминает любимых, тех, что остаются.

Я не чувствовала ничего, только дышала… Мое сознание погрузилось в бездну небытия…. Своего рода защитная реакция, спасительное оцепенение перед последним ударом сердца.

Шум, раздавшийся за закрытой дверью напротив тамбура, где стоял убийца, вывел меня из ступора. Я отчетливо услышала щелчок открываемого замка.

Глаза киллера ожили. Куда подевалось их ледяное бесстрастие?

Вот он, роковой момент, тот, что через мгновение оборвёт ниточку моей жизни!

Я видела, как напрягся его палец. Едва заметное, отработанное движение и моя смерть, несколько граммов стального сплава, выпущена на волю.

Трудно сказать когда, мгновением раньше или мгновением позже, дверь соседской квартиры распахнулась. Два брата-близнеца, что-то крича друг другу, вылетели на площадку.

Их гомон оборвался внезапно, словно невидимая рука выдернула вилку радиоприемника.

Я вновь (не понятно, как успела!) глянула на своего убийцу, замерев от изумления. Казалось, время изменило свой ход. Отчетливо видела, как пуля летит в мою сторону, медленно описывая параболическую траекторию своего полета. Я удивилась способности думать в эти короткие доли секунд! Каким-то образом успела повернуться в сторону ребят- те мечутся в попытке закрыть распахнутую дверь. Их движения обычны, торопливы и порывисты, сами они охвачены паническим ужасом. И как ни странно, я снова слышу оглушительный шум и истошные крики. Мой взгляд снова остановился на убийце- тот застыл подобно статуе, его зрачки двигались медленно и растянуто, а смертоносный сгусток металла продолжал свой полет, будто плыл в густой вязкой жидкости, преодолевая её сопротивление.

В это невозможно поверить, но я успела поменять своё положение в пространстве, отклонившись чуть в сторону….

И тут окружающий меня мир взрывается какофонией самых разнообразных звуков: приглушенный хлопок и тут же отвратительный лязг металла- пуля расплющилась о край приоткрытой двери; шум, крики, мой едва различимый стон. Последнее ощущение- жгучая боль в области предплечья. Ноги начали подкашиваться сами собой, я поползла по стенке вниз, теряя сознание. Спасительная пустота накрыла меня, вытолкнув за пределы реальности….

 

Глава 25

Резкий запах нашатыря, ударивший в виски, вынудил-таки мое сознание толчками пробиваться сквозь пелену, застилавшую мозг, то, заставляя воспринимать окружающий мир, то, вновь позволяя уплывать в небытие.

— Не беспокоитесь- пуля прошла по касательной… Она в обмороке…

Незнакомый голос доносился из иного мира, оттуда, где меня пока ещё не было.

Чьи-то всхлипывания… Мама, кажется… Запах лекарств. Обрывки разговора. Они раздаются издалека, словно из- за перегородки соседней комнаты, и едва фиксируются моим притупленным мировосприятием, но смысл их абсолютно не понятен, будто говорят на чужом языке.

— Мамочка! Вернись! Ну, пожалуйста!

Ледяные ладошки на моих щеках. Яна. Этот голос не спутать ни с чьим другим. Только он помог мне окончательно прийти в себя.

Я с трудом разомкнула слипшиеся веки. Потолок кружился, резко опускаясь, словно старался утопить меня в себе, но спустя мгновение вновь оказывался на своем месте где-то наверху.

— С ней можно говорить?

Новый голос. Я попыталась разглядеть говорившего. Тщетно. Мой взгляд не подчинялся мне, блуждая в пространстве, не в состоянии сосредоточиться на чем- либо конкретном.

— Терпение, молодой человек! Она ещё не пришла в себя, и вряд ли это случиться так скоро, как Вы того хотели бы.

Краешком глаза всё же удалось различить, что один из говоривших облачен в белый халат. Итак, врач… Кажется, возится в своем чемоданчике.

Заметив, что мои глаза ожили, доктор взял мою руку, нащупал пульс, ободряюще улыбнулся, заглядывая мне в глаза:

— Как Вы?

— Вполне… — прошептала я хрипло.

— Х-м, вполне…Просто здорово, после… — он замолчал, крепко сжав моё запястье, и ободряюще улыбнулся.

Мне, наконец, удалось разглядеть его: невысокого роста, пожилой, серые глаза в окружении сеточки мелких морщин.

Я попыталась выдавить ответную улыбку.

— Пытаемся улыбнуться? — он положил мою руку поверх пледа, слегка похлопав по ней. — Значит, и вправду, вполне. Однако легкое успокоительное не повредит. Вам следует отдохнуть и забыться…. Отдохнуть и забыться… — повторил он. — Согласны?

Чуть прикрыв глаза, я выразила свое молчаливое согласие.

Краем глаза выхватила стоящего поодаль человека в милицейской форме и рядом с ним ещё одного в штатском, тех, с кем мне меньше всего хотелось общаться в данный момент.

Доктор приподнял уголок пледа, сделал в руку укол. Потом повернулся к этим двоим:

— А вам, простите, придется подождать до вечера, а ещё лучше, до завтра. Позвольте ей прийти в себя.

— Но… — начал было возражать в штатском.

— Никаких "но"… Элементарный такт, молодые люди… Войдите в её положение, наконец. Она никуда от вас не убежит, поверьте.

Последние слова я едва различила, улетая на крыльях отнюдь не легкого успокоительного, постепенно проваливаясь в полосу темного обволакивающего сознание тумана, туда, где реальность отступает, и ты растворяешься в спасительном небытии, лишенного каких- либо образов и не допускающего течения мыслей.

Сквозь пелену забытья пробилось ощущение, что кто-то осторожно тянет к подбородку плед, стараясь прикрыть мои руки. Я напряглась и попробовала разомкнуть отяжелевшие и, казалось, опухшие веки. Перед глазами всего лишь расплывчатый образ… Чей? Впрочем, какая разница… Зачем просыпаться и вспоминать кто я и что со мной? Мне было хорошо. Но состояние блаженного неведения длилось всего лишь несколько мгновений… В следующую секунду я вспомнила всё!

Зажмурилась, будто этот защитный жест мог увести меня от реальности. Предательский холод пробежал под кожей, обдавая волной ледяного пота.

Я резко распахнула глаза.

Андрей! Он присел на корточки у моей кровати, глядя на меня. С минуту мы просто молчали…

Он нашел мою ладонь и ободряюще сжал её:

— Рита…

Я отвела взгляд.

— Всё позади, слышишь?

Позади? Страшное озарение коснулось моего рассудка. Я судорожно, почти истерически замотала головой:

— Нет, Андрей, — голос едва подчинялся мне, отдавая хрипотцой.

— Андрей, Андрей! — я задыхалась, пытаясь обуздать охватившее меня отчаяние. — Неужели не понимаешь? Ты, который знаешь их мир и души лучше других!

Облизала пересохшие губы:

— Это всего лишь отсрочка! Мне повезло меньше, чем Юре… Ему не оставили время на раздумья. Так легче….

— Уверена? Но разве то, что произошло, не Божий промысел? Это шанс, Рит, пойми, шанс.

Последнее слово он произнес четко по слогам, как бы вталкивая эту мысль мне в голову, заставляя тем самым поменять окрас моего эмоционального настроя.

— Нет, Андрей, — я не восприняла его слова, продолжая вживаться в предсмертную агонию. — Не шанс… Отсрочка…

— Ты рассматриваешь случившееся только с такой позиции, не допуская ни одного положительного момента?

— А ты можешь во всем этом отыскать хоть один положительный момент? Издеваешься?

— Всё дается не просто так, пойми! Каждое действо несет свой смысл…

Он выпустил мою руку и отошел к окну. Я исподтишка наблюдала за ним. Со стороны казалось — он наблюдает за полетом стрижей. Однако я знала: Андрей был в смятении, ему требовалось время, чтобы подобрать нужную фразу для продолжения начатого разговора.

Он долго стоял, отвернувшись, полностью уйдя в себя.

Мне стоило неимоверных усилий кое — как приподняться и сесть в кровати. Я не представляла, что настолько ослабла: голова шла кругом, тело неподатливое, будто из ваты. Вдобавок ко всему руку в области предплечья нестерпимо саднило.

" Пуля прошла по касательной…"- пришли на память слова доктора.

Вначале я удивилась, вспомнив её замедленный полет в воздухе, мне удалось отклониться, спасая тем самым свою жизнь…

Потом зажмурилась от ужаса…

Обычно такие промахи случаются довольно редко — наёмные убийцы натренированы и, как правило, жертва не успевает даже глазом моргнуть, а тут…

Я прокручивала в голове картину происшествия в мельчайших подробностях, пытаясь понять, почему мой случай явился исключением. Тщетно… Мир всё так же продолжал кружиться вокруг меня в непонятном темном водовороте. Реальность держала за горло мертвой хваткой надвигающейся беды. Лишь присутствие Андрея обволакивало теплом мою агонизирующую душу, будто пытаясь отгородить от могильного холода, незримо разливающемуся повсюду.

А что, если Андрей прав и мне выдался шанс?..

За размышлениями не заметила, что он, скрестив на груди руки, молча смотрит на меня. Взгляд задумчивый и грустный…

Я покачала головой:

— Как думаешь, что вело меня к этому?

Он явно не ожидал такого поворота. Опусти руки, сунул их в карманы, потом вынул, пытаясь найти для них комфортное положение.

— Трудно сказать. Скорее всего, ты сама, твоя неугомонная душа. А теперь она страдает… — почти шепотом произнес он.

— Наверное, ты прав…

Андрей мельком глянул на часы:

— Шестой час… Вот что, давай последуем золотой заповеди Скарлетт О'Хара…

— О чем это ты? — удивилась я.

— Подумай обо всем завтра, ага?

— Андрей? Никогда б не подумала…

— А зря- читаю всё… — улыбнулся он. — Я попросил ребят за домом понаблюдать. Будь спокойна и постарайся хорошенько выспаться. Утро вечера- сама знаешь… Не напрасно говорят.

— Спасибо, Андрей. Выспаться-то я успела, только мудрости от этого не прибавилось…

Я помедлила, прежде чем решиться задать вопрос, внезапно всплывший на поверхность моего сознания.

— Андрей?

Он вскинул голову, будто предвидя, о чём я сейчас спрошу.

— Как думаешь, кто?

— Кто, спрашиваешь? Да, вне всякого сомнения, Волчонок с патриархами! Кто же ещё! Ход конем, понимаешь? Капнули на тебя в бешеной горячке, а потом, спохватившись, убрать решили, доперев, наконец, что суд- палка о двух концах, а они как-никак с прессой связались. Может, догадались, что у нас вся их деятельность на дискетах дремлет, а в суде возьмет да проснется и загромыхает во весь голос. Вот тут-то и начались метания. Не нашли ничего лучше, чем убить человека, а потом бы новую уточку запустили, только что бы она в их сценарий вписывалась.

— Что за новую? — опешила я.

— Я ещё не успел в их бредово- отчаянные головы слазить, но непременно попробую и постараюсь продавить ситуацию в нашу- таки пользу. А ты…В общем, попробуй не раскисать, слышишь? " Правохоронители" со своими "Что? Где? Когда?" нагрянут завтра, не беспокойся на сей счет.

— Постараюсь, Андрей. Спасибо тебе… — прошептала в ответ.

Я покорно прикрыла глаза, создавая иллюзию усталой сонливости.

Услыхав, как за дверью мама о чем-то тихо перешептывается с Яной, постаралась изобразить подобие глубокого сна.

Спустя минуту дверь слегка приоткрылась.

— Бабуль, кажется спит…

— Ну, дай Бог…

Мои руки напряглись под одеялом, ногти вонзились в ладонь. Я чувствовала на себе пристальный взгляд дочери и не осмеливалась пошевелиться- говорить с Яной было выше моих сил. Этот день выпотрошил мою душу, оставив в её пустоте только ужас, отчаяние и безысходность.

Мысли, загнанные в тупик, метались в бестолковых поисках выхода, сердце отбивало бешеный ритм. Единственное, что я была в состоянии осознавать: мои нервы на грани срыва, а что дальше? Каков финал созданной мною же ситуации и как до него, наконец-то, дотянуть? Развязка, какой бы она не была, в любом случае, освобождение от напряженного ожидания.

Ожидание… Вынесу ли я его свинцовую тяжесть?

Подобное опустошающее чувство бессилия мне довелось испытать три года назад, когда кровь стыла в жилах от мысли- Олега мне не увидеть никогда, ни с ней, ни, тем паче, со мной… Оно накатывало внезапно от раза к разу, затопляя сердце и постепенно убивая душу…

Что же теперь? А, может, это логическое завершение бессмысленности моего бытия?

Сначала мне стало легче от подобной мысли. Только сначала… Протест, поднявшийся в душе, было трудно объяснить и осмыслить, но он родился, а с ним накатило ничем необъяснимое желание выжить, во что бы то ни стало и, несмотря ни на что…

Андрей, пожалуй, прав: я жива, а, значит, сей факт не лишен смысла, и у меня ещё есть в запасе возможность выпутаться. Может, всего лишь одна, но она имеется!

И я опять начала истерически гонять свои мысли в поисках этого единственного выхода.

 

Глава 26

"Жду тебя. Помнишь, когда?"

Я не заметила, как задремала.

Вздрогнув, очнулась и села в кровати.

Странник… Мне приснился именно он. За какие-то несколько минут поверхностного забытья, который и сном-то назвать нельзя, я снова пережила ту необычную встречу на старом погосте в Зотовке.

Глянула на часы: 00–46, 3 августа… Итак, он ждет меня, чтобы…. В обещанное им я не верила. Единственная надежда на его прозорливость. Если не он, то уже никто…

Я почувствовала, как спокойствие и смирение вытесняют отчаяние из моего сердца. Однако заснуть мне больше не удалось.

Постепенно небо сбрасывало темный ночной окрас. Светало…

Я подошла к окну: птицы завели свой утренний гомон, мир просыпался, не подозревая о том, что сегодня…

Моё внимание привлекло движение на дорожке при въезде во двор: мне удалось разглядеть только крыло темно- вишневой десятки. Дверца распахнулась: мужчина, нет, скорее, парень, наполовину высунулся из нее, окинул беглым взглядом двор и окна дома.

Я похолодела- в движениях парня, повороте головы я улавливала мимолетное сходство с тем, кто стрелял в меня в подъезде. Впрочем, как говорят, у страха глаза велики…

Березкино, сорок шестой километр…

Кажется, пригородные автобусы, начинают ходить часов в пять-шесть, а ускользнуть незамеченной мне вряд ли удастся. Не хотелось верить, что из-за меня кто-то поднял такую суматоху. Возможно, мне довелось наблюдать всего лишь фрагмент ночной жизни города, но рисковать в моем положении было бы неразумно…

Решение пришло само собой. Я бросилась к шкафу с одеждой. Где-то в его бездонных глубинах должно валяться старое платье не менее чем десятилетней давности.

Я выхватывала все подряд и без оглядки отбрасывала ненужные вещи на пол.

— Рита, ты что делаешь?

Я вздрогнула, как от удара хлыста. На пороге, удивленно воззрившись на меня, стояла мама.

— Мам, ты не спишь? Почему?

— А ты как думаешь? — услышала я в ответ, она подавленно вздохнула. — Чурбаном бесчувственным меня считаешь?

— Да нет… — стушевалась я. — Просто рано очень.

— Тогда ты-то что в такую рань переполошилась? Думаешь, я не понимаю! — слезы хлынули у нее из глаз, она порывисто смахнула их воротом халата. — Успокойся, доченька, слышишь? Всё позади.

— Позади? Андрей тоже пытался меня убаюкать этим же самым "позади", но мы все, ты же прекрасно понимаешь, что мы все знаем — это начало конца…

— Что ты такое говоришь? Не надо так…

— А как тогда? — прошептала я растерянно.

— Не знаю… — она без сил опустилась в кресло. — Не знаю… — повторила мама. — Только ты прости и не обижайся на меня, ладно? Мы часто не понимали друг друга…Я видела твою отстраненность, особенно в последнее время. Знаю, не права была, частенько навязывая свою точку зрения, не желая понять, что ты независимый человек. Может, таким вот способом не хотела тебя отпускать, считая своей частичкой, потому как любила и люблю тебя больше жизни. Тебя и Янку…В детях своих, а потом и во внуках мы ищем то, что нравится нам, а не вам, то есть себя, скорее всего. Родители все немного эгоисты. С рождения пытаемся выкроить ваши жизни по своим меркам. Не понимаем, что для вас эти мерки абсолютно не годятся, поскольку у каждого своя жизнь….В нашей-то, доченька, до конца не разобраться, а уж в чьей-то пытаться порядок навести — более чем глупо…

— Ма-ма… — задыхаясь, не в силах обуздать охватившие душу эмоции, я бросила всё и кинулась ей на шею. — Ты тоже прости… Господи, ну почему мы становимся собой только в минуты отчаяния и горя, когда уже на краю пропасти стоим? Почему не можем начать жить заново, идти по ней легко и осознанно, не застревая в путах непонимания? Откуда эти роли, которые мы играем или проживаем, думая, что всё происходит всерьёз?.. Наверное, только Богу известно!

Мы долго плакали, прильнув друг к другу…

Я чувствовала, как ломается надуманный иллюзорный барьер отчуждения, как липкая паутина непонимания и недоверия смывается потоком наших слез.

— Рита, что ты удумала? — немого придя в себя, спросила мама. — Ты как? Я имею в виду… — она запнулась, не закончив начатой фразы.

— Понимаю… Тебя смутил ворох одежды на полу?

Она утвердительно покачала головой.

— Мам, помнишь старое платье, то, коричневое, в мелкий цветочек с рюшкой по подолу? — Ах, вот оно! — я наконец-то выудила с нижней полки то, что искала.

— Ты его всегда браковала, помнишь? Деревенское, говорила…

— Конечно, помню. Но сейчас мне нужно именно оно.

Мама вопросительно посмотрела на меня:

— Оно? Зачем, доченька?

Я застыла перед ней с платьем в руках, не зная с чего начать.

— Надену его… А ещё… Мам, мне нужна твоя помощь. Только твоя. Видишь ли, вся сложившаяся ситуация не оставляет мне шансов, можно сказать, никаких. Но есть одна последняя соломинка для меня утопающей. Вот за неё-то я и намерена ухватиться. — тараторила я, напяливая платье. — Мне надо отлучиться незамеченной, а во дворе…Мне показалось… Может, конечно, только показалось, но выглянув недавно в окно, я увидела… — мой голос задрожал. — Мам, мне кажется — это был он.

— Рита, кто он?

— Господи, да тот, кто стрелял!

Мама с ужасом смотрела на меня, прижав руку к губам.

— И ты считаешь, что я позволю тебе переступить порог дома? Вот так просто взять и отпустить, зная, что там…

Господи, как мне достучаться до неё!

— Мам, послушай! — я перебила её на полуслове. — Если я не уйду сейчас, шансов спастись больше не будет. Этот единственный, других не вижу. И ты вот так, запросто, вместо того, чтобы помочь, запрешь меня, заведомо зная, что рано или поздно, но мне не выкрутиться? А после будешь дарить цветы холодному могильному холмику, вернее, своей совести, говорить красивые слова в пустоту, те, что почему-то застревают в горле, пока человек ещё рядом с тобой, лить потоки слез, посыпая голову пеплом! — моё сердце готово было вырваться из груди. Я задыхалась, но все же продолжила начатую тираду, только взвинченные до предела нервы не дали мне упасть без сил на ковер у её ног. — Мама, услышь меня и пойми, наконец! Как часто мы пытаемся наверстать упущенное слишком поздно!

Она сгребла меня в охапку:

— Не говори так, слышишь? Не смей! Я все сделаю, что бы твоя соломинка смогла удержать тебя! Только скажи…

— Мам, я не хочу быть узнанной, для этого весь маскарад. Он, можно сказать, дань моему страху и сомнениям. Ничего не могу собой поделать. А вдруг глаза не обманули меня?

Подойдя к зеркалу, скрутила в пучок волосы, повязав поверх старый крепдешиновый шарф. Итак, от всегда одетой с иголочки Маргариты Михайловны остались только глаза, горящие лихорадочным огнем. Я лицезрела отражение провинциальной тётки неопределенного возраста, абсолютно не имеющей представления о веяниях моды последних эдак лет десяти.

— А теперь твой выход, мама! От него зависит многое, если не всё.

— Да, — растерянно прошептала она. — А я?.. Что следует делать мне?

— Ничего особенного, мам. Проследи, пожалуйста, чтобы в подъезде никого не было. Это раз. Я выйду через чердак: в нашем подъезде зайду, а во втором или в третьем выйду, понимаешь? Поэтому, если вдруг на мою беду все люки окажутся закрытыми, мне придется остановиться на наихудшем варианте своей судьбы или выходить напролом через подъездную дверь, что тоже не сулит счастливой развязки, если буду узнана, конечно.

— Бедовая моя головушка, — запричитала мама во весь голос. — Бедовая и бредовая…

— И несет меня по бездорожью, — подхватила я. — как бешеного пса! Т-ш-ш… — я прижала палец к губам. — Соседи, мам! Позволь им досмотреть свои мечты и кошмары! Ты сейчас весь дом переполошишь!

Я достала из сумочки денег на дорогу, только туда и обратно, сунула их в лифчик, решив не обременять себя ручной кладью.

— Всё, мам….

Она стояла, словно в ступоре, глядя на меня, будто видит в последний раз.

— Мам, пойдем же… Время, оно ждать не любит и не щадит опоздавших…

Открыв входную дверь, положила руку на её плечо, вымучила из себя ободряющую улыбку:

— Все будет тип-топ… А пока, как у нас обстоят дела с люком?

Она тихонько выскользнула, поднялась на пролет и махнула мне рукой: к счастью, люк был не заперт….

Через несколько минут я уже открывала дверь второго подъезда, изо всех сил стараясь изображать из себя серенькую незаметную деревенскую жительницу, спешащую в шестом часу утра в сторону сельского автовокзала, чтобы оказаться дома как можно раньше….

 

Глава 27

— Остановите, пожалуйста, на сорок шестом километре.

Водитель глянул на меня с любопытством.

— По грибы?

Потом с сомнением посмотрел на мои пустые руки.

— Ага… — только и нашлась я в ответ.

— По грибы, так по грибы. — крякнул он. — Будет тебе сорок шестой километр… Уж скоро.

Я стояла на обочине дороги, оглядываясь по сторонам.

По правую сторону от меня — непроходимая стена леса, слева- незасеянное поле, поросшее высоченной травой и кустарником.

Я двинулась в сторону беспросветных дебрей. Надежда на то, что здесь можно отыскать человеческое жильё таяла с каждым шагом, приближающем меня к первым деревьям у кромки леса, за которыми виднелась лишь темно — зеленая гуща их собратьев. Казалось, ветви сплелись специально, создавая мощную стену, охраняющую тайное убежище некого сказочного чудовища, тщательно скрывающего ото всех место своего обитания.

Странник упоминал дорожку. Я усмехнулась: найти бы такую!

Но, как оказалось, старик не обманул меня: она проступила, как только я достигла первых деревьев.

Дорожкой её можно было назвать чисто условно. Едва различимая тропка, узкая, петляющая меж деревьев и колючих кустов, она словно приглашала мечущуюся неприкаянную душу укрыться в густой чаще леса.

Но стоило мне ступить на неё и пройти несколько шагов, как мириады насекомых, растревоженных моим внезапным вторжением, облепили меня, нещадно кусая незакрытые части тела. Я зажмурилась, инстинктивно защищая глаза.

Стараясь не потерять ориентир, рванула вперед, позволяя комарью пиршествовать в удовольствие. Колючий кустарник цеплялся за ноги, обдирая их в кровь, ветви деревьев больно хлестали по лицу.

Впору бы повернуть назад, однако, энергия отчаяния подгоняла меня, заставляя не обращать внимания на какую-то мошкару и острые ветви, преграждавшие мне путь.

Мир, пронизанный одиночеством и жестокими правилами, остался далеко позади за глухой стеной густорастущих деревьев, которые, будто сговорившись, ещё крепче переплели свои ветви, как бы отгораживая меня от оставленного позади кошмара. Я неслась в спасительную неизвестность, без сожаления оставляя всё, чем доселе жила, даже не помышляя о том, чтобы оглянуться.

" А обратный путь?" — мысль резанула сердце, но на смену ей внезапно нахлынуло непонятное спокойствие. Где-то в глубине моего существа зародилось и окрепло понимание- обратного пути для меня просто не существует. Несмотря ни на что….

Поначалу я не обратила внимания, что деревья начали редеть, а тропка заметно расширилась. Непомерная усталость и страх перед будущим, точнее, его предсказуемостью, давали о себе знать. Я присела не корявый ствол поваленного дерева.

"И несет меня по бездорожью…" — вспомнила я последний разговор с мамой. Горькая усмешка не заставила себя долго ждать. Что ж, у каждого свой путь. А у меня? Назовем его бездорожьем, коль ничего иного не пришло на ум.

В отчаянии и от обиды я уронила голову в раскрытые ладони, тихонько всхлипнув. Мне стало не по себе от мысли, что, поддавшись минутному порыву, я понеслась неизвестно куда, в тайне надеясь на чудо.

Итак, идти дальше или поворачивать назад? Ни то ни другое для меня в сложившейся ситуации не имело смысла.

Я огляделась по сторонам, пытаясь оценить, как далеко меня занесло, не имея представления о последующих действиях.

Не может быть! Я с трудом верила глазам: меж стволов вековых деревьев промелькнула бревенчатая стена. Домик лесника? Или всё же?..

Резко вскочив в места, задыхаясь от раздиравших меня сомнений, я рванула, не разбирая дороги, в сторону избы.

Не заметила, как оказалась на крыльце и, замерев, словно зачарованная, стояла перед прикрытой дверью, не в силах поднять, наконец, руку и толкнуть её. Сердце бешено колотилось в груди. Итак, "орлянка" с судьбой….

— Которая кроит из вас рабов обстоятельств, чьей жертвой по собственной воле вы пожелали стать… — раздался за дверью знакомый голос.

Сердце защемило от безумной радости. Крошечную точку на моей груди словно опалило огнем: невидимая рука моей судьбы отвела направленное на неё дуло смертоносного оружия наёмного убийцы.

Ноги подкосились, я обмякла и опустилась на порог, зарыдав во весь голос, как обиженный ребёнок.

Придя в себя и уняв, никак не желающие прекращаться, рыдания, сотрясавшие грудь помимо моей воли, я, наконец-то, подняла заплаканные глаза.

Он стоял в проеме приоткрытой двери и грустно смотрел на меня.

Его взгляд воскрешал в моей памяти тот единственный разговор на старом погосте, который я пыталась проигнорировать, но именно он своими особыми путями привел меня в этот дом.

— Ты не могла не прийти… — проговорил он, беря меня за руку и провожая в избу. — Ты всё делала, чтобы это произошло…

— Нет, просто мне нужна помощь… — попыталась я возразить.

— Помощь, говоришь? Считаешь, что обстоятельства в очередной раз схватили тебя за горло? — он развернул меня лицом к себе, положив руки на плечи. — Как бы ни так! Впрочем, если воспринимать жизнь с позиции предопределенности или неотвратимости рока, именно так всё и произойдет. Судьба станет вершить вашу реальность, а вы останетесь в стороне, полностью подчиняясь её воле. А что есть судьба, как не то, что вы уготовили себе сами! Ваш неосознанный выбор, ваши мысли строят её, заставляя впоследствии подчиняться ей, а, вернее, вам же самим… Но мало кто это осознает… И вот уже события выходят из-под контроля, всё более отдаляя друг от друга разум и душу. Ты же знаешь- душе известно всё, — он пытливо вглядывался в мои глаза. — Прекрасно знаешь, только не желаешь принять, следуя общепринятым нормам, пустившим глубокие корни в вашем обществе, соответственно, и в разуме тоже… Таков был замысел, иначе… — он замолк на полуслове, будто то, что последует за его "иначе", не подлежит моему осмысливанию. Или что-то ещё? Его недомолвки сбивали меня с толку, я терялась в догадках и не находила слов для ответа или продолжения беседы.

Вот и сейчас стояла, опустив глаза.

Странник, казалось, чувствовал каждую мою эмоцию, слышал любую мысль, как свою, вникал в любое мое ощущение, переживая его вместе со мною- я для него была открытой книгой, что бы ни таилось в самых потаенных глубинах моей души. Он умел жить моей жизнью. А что я? Мне никак не удавалось постичь его тайну. Я впервые по-настоящему задумалась о загадке бытия, о том, что заключает в себе человеческая суть.

" Кто я и кто ты?" — вопрос вертелся в голове, но озвучивать его я не решалась.

— А зря?

— Зря? — растерянно переспросила я.

— Ты хочешь прожить жизнь, так и не узнав этого? Хочешь линейно мыслить, пройти путь от начала до конца и поверить в свою конечность? А затем уйти, от своего "Я", не попытавшись увидеть себя в ком-то другом, в себе самой, оставленной в прошлом или реализованной в будущем, уйти, так и не поняв, что ты живёшь в вечности, и в каждом её мгновении присутствует часть тебя? А всего-то достаточно одной лишь мысли, что бы ты оказалась такой, какой хочешь стать. Ибо во вселенной ты существуешь во всех вариантах, какие допускает твое сознание.

Цепкие коготки отвратительнейшего из чувств, паники, болезненно вонзились в сердце. Я начала понимать, что напрасно пришла сюда, понадеявшись на мудрость и прозорливость странника, в то время как он всего лишь чудаковатый старик, одержимый непонятными мне идеями и догмами и пытающийся в самый неподходящий для меня момент разъяснить их суть, рассчитывая на мое внимание и понимание.

— Это отнюдь не идеи и догмы…

Я вздрогнула. Казалось, в повисшей между нами безмолвной паузе, когда я размышляла об участи, которой, по-видимому, мне не миновать, а он молча смотрел на меня своими немного грустными лучистым глазами, не происходило ничего, каждый из нас был занят сам собой. Однако, непонятным мне образом, странник был неотделим от меня, слышал мои мысли, жил моими чувствами, вернее, переживал их вместе со мной.

— Земной мир… Он полон догм и идей…

— А мы? Неужели уже на небесах? — хмыкнула я в ответ.

— Что есть небеса? Как ты их себе представляешь?

— Пока никак, но, вероятно, скоро… Впрочем, будут ли это небеса? Будут, конечно, если рядом окажется Олег. Без него райские кущи не окрасятся своими неподражаемыми красками. А это уже не небеса, какими бы прекрасными на первый взгляд они ни казались.

Я глянула на него в упор:

— Как по- вашему, суждено ли нам быть вместе? Если да, я уйду отсюда со спокойным сердцем…

— А если нет?

— Нет? Но почему? — обреченно прошептала я.

— Видишь ли, браки, совершаются на небесах…

— Хотите сказать…

Он не дал мне договорить:

— Послушай, они совершаются там для того, что бы материализоваться здесь, понимаешь?

Я отрицательно замотала головой

— Нет. Вы опять заводите меня в свой лабиринт, откуда я не нахожу выхода. Считается, что брак, освященный церковью, заключается на небесах, разве не так?

— А под венцом освящаются союзы, совместное сосуществование внутри которых тех двоих, что думают, будто повязаны навеки, становится невыносимым. И это называют браком, совершенным на небесах?

— Испокон веков известно — у каждого свой крест. Никто не выбирает непосильной ноши.

— Да, в одном из наихудших вариантов выбора ноша оказывается достаточно посильной, но пребывание на земле превращается в ад. Его даже жизнью-то нельзя назвать…И никто не догадывается, что каждый из вас выбирал и планировал иные пути, множество путей, которые тоже имеют право на существование. Земная жизнь имеет не одну альтернативную реальность, и на самом деле есть множество "вас", существующих бок о бок друг с другом в этих загадочных для вас реальностях. В каждой из них вы можете делать различные выборы- развилки на каждом шагу, не так ли? Более того, изменяя настоящее, вы меняете не только ваше будущее, прошлое тоже претерпевает значительные изменения…

Но всё же, вернемся к бракам, бракам, заключенным на небесах.

Эоны лет назад вы вызвались прийти в этот мир, разделив единое на части, чтобы принести на Землю Божественную любовь. И посему каждый из вас на протяжении всех жизней имеет стремление. Оно неосознанно, но настойчиво, как потребность в жизни или инстинкт самосохранения. Спросишь, что всё это значит, к чему мы стремимся, что нас побуждает в этом стремлении? Вести эти поиски побуждает наше высшее Я. Оно жаждет встречи, одной, решающей встречи, которая вновь определит вас как единое целое. Но… браки, заключенные на небесах, так редко воплощаются на земле.: "Итак, что Бог сочетал, того человек да не разлучает" (Мф 19:6). Вы поняли это превратно, заставляя стариков упиваться слезами юных дев, идущих с ними под венец, исполняя чужую волю; вы вступаете в связи или браки по глупой прихоти, своей или чужой, не суть. Как часто в мимолетном порыве, принимая за любовь малейшее проявление минутной симпатии или преходящего желания, вы обманываете себя и всех остальных, втравленных в эту ложь. Вы проживаете вдали друг от друга жизнь, заполненную пустотой, и, как ни парадоксально это звучит, создаете все больше и больше препятствий на пути вашего воссоединения в следующих воплощениях. Порой, кажется, что вам нравится делать всё от вас зависящее, чтобы отдалиться как можно дальше, создавая такое понятие как "невозможность". Она становится царицей вашей вселенной, ограничивая вас буквально во всём. Но стремление всё же остается, превращаясь в неумолимых тисках иллюзорной невозможности в глухую тоску и безнадежность. Что ж, гармония единства была нарушена. Вспомни Адама и Еву… С тех пор каждый из вас ждет возможности в очередной раз очутиться на сцене жизни и получить шанс начать поиски заново победив гордыню и честолюбие во имя любви. Вы возвращаетесь вновь и вновь, чтобы очиститься в пламени превратностей судьбы, вызванных вами же самими, дабы исполнилась самая священная и тайная ваша надежда- быть едиными навеки. Между вами уже никто не сможет встать, ибо без любви жизнь есть "медь звенящая, или кимвал звучащий" (1 Кор. 13:1).

Он умолк. Внезапно его глаза, окружающие меня предметы, я сама начали тонуть в тумане беспамятства, окутывая сознание звенящей пустотой. Помню только, что ухватилась за что-то, находящееся ближе всего от меня. Как оказалось, это был край стола, покрытого льняной скатертью. Он-то и спас меня от неизбежного падения…..

Очнулась я, сидя за тем же столом, уронив голову в раскрытые ладони.

— Странный Вы…. Недаром, что странник, — запоздало усмехнулась ему в ответ, — Между нами смерть… Это ли не неизбежность?

— До тех пор пока вы верите в неё…

— Но даже, если я не поверю? Что изменится?

— Ничего… Ты не сможешь не поверить, не сумеешь. Так же, как в необратимость времени, которое есть не более чем реакция жизни, проходящей сквозь материю. И не только ты не сумеешь. Все. Лишь ваша душа знает и умеет всё, но голос её заглушен более мощным голосом знаний, приобретенных на земле.

— Наша беседа напоминает мне встречу на старом погосте. Вы твердите о невероятном, загоняя меня в тупик снова и снова. Однако, наше общение ни на йоту не подвело меня к решению моей проблемы. — вздохнула я, вспомнив причину по которой я оказалась в доме этого человека.

— Забудь о том, что ты оставила…

— Забыть? — возмущенно воскликнула я. Мои руки похолодели от родившегося в мозгу вывода- странник не в состоянии мне помочь. От судьбы не уйти.

— Так было на протяжении многих жизней. — ответил он на мои мысли. — Неужели и этот раз, встретив меня, ты позволишь голосу рассудка определить твою судьбу как неизбежность.

Обойдя стол, он сел напротив меня, пристально наблюдая за моей реакцией. Я растерянно смотрела на него. Мне было нечего сказать ему в ответ, его планы всё ещё оставались для меня загадкой.

— Полёт пули…

Я вздрогнула, а потом сжалась в комочек:

— Зачем Вы так? Жестоко напоминать…

— Я всего лишь хотел напомнить тебе о том моменте, когда пуля вылетела из дула и направилась прямо в область твоего сердца. Мгновение растянулось, ты помнишь? Как думаешь, почему ты наблюдала её столь медленный полёт, что помогло тебе спастись?

— Загадка… Одна знакомая рассказывала, что во время автомобильной катастрофы, она ощущала, как машина, будто на замедленной съемке, катится в кювет.

— И ты слышала это от той, которой удалось выжить. Иначе и быть не могло.

— Логика с её законами в данном случае бессильны.

— А ты позволь себе мыслить нелогично. Вспомни свое состояние сознания в тот критический момент.

— Мне кажется, сознание было то же самое. Или почти…

— Так, то же или почти?

Я замялась:

— Скорее, почти. На него наложил отпечаток весь ужас происходящего. Никакой обработки логикой, только чувства, эмоции, скорее, одна эмоция, которая напрямую действовала на сознание.

— Тем самым изменяя его, так ведь?

— Возможно… — я неопределенно пожала плечами.

— Две реальности на мгновение пересеклись, и ты успела сделать выбор…

— Что?

— То, что тебе вскоре придется пережить ещё раз…

Меня затрясло:

— Хотите сказать: убирайся восвояси! Тогда зачем… — я задохнулась. Спазм сжал мне горло, не позволяя говорить дальше.

— Нет, — он схватил мою руку и до боли сжал её. — Неужели, ты ничего не поняла?

Я отрицательно замотала головой всё ещё не в силах произнести ни слова.

Он долго держал мои ледяные ладони в своих, стараясь урезонить бурю в моей душе.

Я медленно приходила в себя, его прикосновение успокаивало, одновременно проясняя разум и уничтожая вязкий животный страх, скопившийся где-то в области солнечного сплетения.

Наконец, странник отпустил мои руки, тихонько встал и подошел ко мне сзади, положив свои ладони на мой затылок.

— Закрой глаза…

Я подчинилась.

Пелена тумана, в которой я очнулась, начала клубиться и заметно редеть. Я напрягла зрение, стараясь разглядеть, проступающие сквозь неё, непонятных очертаний подобия теней. Картина на глазах становилась всё отчетливее, прояснялась и приобретала своеобразные формы. Меня поразила необычность обстановки, но в то же самое время я знала, что место, в котором мне довелось очутиться, почему-то очень знакомо: я попала в средневековый город.

Круглая площадь выложена булыжником.

Посреди неё галдящая толпа окружила нечто…

Из глубины души на поверхность сознания поднималось ощущение моей причастности к происходящему, несмотря на то, что я наблюдала за всем со стороны.

Внезапно толпа расступилась. Воины в шлемах и доспехах волокут…

Боже! То была женщина!

Её вид поразил меня: скатанные в колтуны волосы закрывают половину лица, руки, сплошь покрытые сине-желтыми кровоподтеками, безжизненно болтаются вдоль тела, из-под разорванного лифа платья видна истерзанная щипцами палача грудь. Её, словно тюк, бросают на телегу, запряженную полудохлой клячей.

Я почти физически ощутила, как жесткая солома сквозь дыры на порванном платье врезается в бока несчастной, усугубляя и без того нестерпимую боль во все теле.

— Аутодафе… — в ужасе прошептала я, не осознав поначалу своих новых ощущений.

— Дикое, безумное время, разгул мракобесия и изуверств святой инквизиции… — отозвался странник. Не заметила, что он крепко держит меня за руку.

Между тем телега двинулась с места. Поравнявшись с нами, чуть приостановилась.

— Взгляни на неё…

Я обернулась и глянула в упор на жертву этого чудовищного спектакля. Та, будто бы почувствовав что-то, собрала последние силы и чуть приподняла голову. Наши взгляды скрестились. Непередаваемое словами чувство нахлынуло на меня: глядя в её глаза, я смотрела в собственную душу. Ощутила, как сливаюсь с ней, становлюсь ей, смотрю на мир её глазами. Осознаю, что её боль — моя боль. Вдыхаю, смердящий истерзанным телом, воздух вокруг себя.

Солома врезалась в живые раны, отдавая нестерпимой болью в моем изувеченном теле. Но всё это ничто по сравнению с адской болью души. Я ощутила, как мои веки дергаются в нервном тике, из груди вырывается хриплый тяжелый стон, а голова вновь бессильно падает на вонючую, полусгнившую солому.

Между тем, жуткая процессия продолжила свой путь.

Наконец, телега остановилась. Грубые руки стянули меня с неё и выволокли на середину площади. Я ничего не видела вокруг — кровавая пелена застилала мне глаза. Различала лишь крики и улюлюканье обезумевшей толпы.

— "Ну, ведьма, доскакалась на метле?"

— "А ей, кажется, все равно, что она должна умереть!"

— "Гляньте! Гляньте! Скукожилась вся! Сколько горя принесла нам, адово отродье!"

— "Как курицу на вертеле поджарим тебя, шлюха!"

Мне стоило неимоверных усилий поднять глаза к небу. Нет, я не взывала о помощи, только смотрела. В последний раз….

Свинцовые тучи нависли над городом, почти касаясь шпилей церквей.

Приглушенное рыдание вместе с первым далеким раскатом грома вырвалось из груди. Запоздалая осенняя гроза, последняя в моей жизни….

— "Кончайте с ней!" — истеричный визг раздался из середины озверевшего стада людей.

Мир поплыл перед глазами, спасая в колыбели небытия.

Очнулась я уже на столбе, оцепенев от ужаса, босые ноги царапал хворост. Тело пригвоздили к шершавой деревяшке, туго затянув веревку. Лопатки больно уперлись в столб.

Мой взгляд невольно выхватил четыре фигуры в черных капюшонах. Один из них держал молитвенник и неистово крестился. Мне не удалось сверху разглядеть его лицо. Но точно знаю- это он, нас связывают невидимые тесные узы.

Конец. Это конец!!! Я начала кричать, бить ногами, пытаясь вырваться. Несмотря на все изуверства, учиненные надо мной в пыточной, за несколько мгновений до последнего вздоха осознаю, что мне безумно хочется жить, дышать, прикоснуться к любимым губам… Это чувство несравнимо с недавним отчаянным желанием отмучиться как можно быстрее. Оно затопило все мое существо, проникая в каждую клеточку мозга, заполняя каждый уголок сознания.

Я почувствовала, как волосы на голове встают дыбом. Дым. Он душит меня. И запах горелой плоти…

Вот она, тайна последнего мгновения!.. Неописуемый ужас и величие- всё в нём!

Спасительное небытие… Как всегда, вовремя…

Ничуть не бывало!!!!

Теперь я увидела себя на столбе обугленную и не могла понять: нежели я ещё жива? Видела их всех. Удивительно, но мне стало смешно: они жаждали моей смерти, а я живу! Всегда живу!

Народ смотрел вверх, крестился и чертыхался одновременно.

Из налетевших туч начал накрапывать мелкий осенний дождик, охлаждая людскую ненависть и постепенно разгоняя разгоряченную привычным зрелищем толпу.

Аутодафе подошло к концу…

Только один человек в черном капюшоне остался. Он стоял у столба с обугленным телом и молча смотрел в небо. И было непонятно, что текло по его лицу, то ли капли разошедшегося дождя, то ли слезы… Надо полагать, и то и другое омывало лицо того, кто остался ждать….

— Ты узнала его?

— Кого? — я вздрогнула и очнулась.

— Аббата… Запретная страсть оборвала одно из твоих воплощений. Он любил тебя и отправил на костер. Догадалась, чья душа металась в этом теле, измученном страхом и страстью? Сумеешь простить?

— Слишком люблю, чтобы не суметь…

— Браво! Это был ваш выбор.

— Наш выбор? — я вопросительно взглянула на него.

— Да, родиться там, где все произошло, стать прелатом и прекрасной женщиной, встретить друг друга, полюбить…

— А потом отправить на костер. Мы опять уперлись в безысходность…

— Безысходность- иллюзия, заманивающая в свои сети разум. Нет, мы подошли к выбору…

— Все могло быть иначе?

— А ты как думаешь?

Я опустила голову, погрузившись в размышления.

Мы снова сидели друг напротив друга в избе странника, за столом, покрытым льняной скатертью.

— Возможно… — наконец проговорила я. — Возможно, выбор был, но неужели он бывает всегда?

— Выбор или узнавание. Вы сами подготавливаете себе встречи, создавая немыслимые условия для продолжения отношений, но ваши пути пересекаются всегда, даже, если один из вас стоит на краю могилы. И снова перед вами выбор: узнать друг друга или пройти мимо, полюбить или отвернуться, спасти или оттолкнуть…

— К чему вы клоните?

— Мы приподнимем завесу ещё оной истории ваших воплощений, и на этот раз это будет…

Впрочем, смотри сама…

Париж… Его невозможно не узнать…

Времена позора и насилия в истории Франции….

Робеспьер с его бредовой идеей возможности очищения бессмертной человеческой души при помощи гильотины. Он обещал открыть человечеству новую эру- без бедности, злобы и горя. Но прежде- очищение! Сколько раз ещё упадет тяжелое лезвие?

— " Они умрут! Все де Прие!"

Толпа становилась всё плотнее.

Консьержери, Дворец правосудия…

Я, не отрываясь, смотрела на тяжелые ворота. Из них одна за другой выезжали повозки смерти.

Удовлетворенный вздох пронесся по толпе.

Вокруг зловещего кортежа выстроились жандармы. В первой повозке были только три женщины. Я жадно вглядывалась в лицо одной из них: Николь! Меня звали Николь… Рядом мама и тётя Анриетта. Мы ехали стоя, привязанные ремнем к боковой решетке. Руки перехвачены на уровне локтей.

Вторая повозка. Сердце сжалось от нестерпимой боли- отец, Анри и Пьер, мои братья семнадцати и пятнадцати лет. Никто из семьи де Прие не должен остаться в живых!

Третья повозка- семья дю Буа…

Четвертая… Пятая….

Праздник смерти вступил в свои права…. Началась великая жатва….

Кортеж выехал на площадь….

Гильотина стояла возле деревьев, словно в обрамлении. Я увидела скамьи, расставленные перед эшафотом. Осужденных начали стаскивать и сажать на них спиной к машине смерти.

Невыносимый, тошнотворный запах, усиливающийся удушливой жарой, исходил от вырытой ямы, куда стекала кровь жертв.

Николь стащили в числе первых, грубо толкнув на скамью.

Внезапно девушка обернулась, взглядом отыскав дорогих ей людей.

— "Мерзкая бойня! — выкрикнула она. — Кровь, которую вы проливаете сейчас, зальет и вас! Нормальные люди, наконец, поймут, что вы всего лишь шайка монстров во главе…"

— " Заткнись, шлюха!" — взвизгнула одна из вязальщиц.

— " Настанет день, и вы заплатите за всё! — рыдала Николь. — Пьер, Анри! Они ещё дети! Где их вина?"

— " Гражданочка, кажется, не знает, с кем имеет дело?" — выступил вперед мерзкий детина в дурацком колпаке, скалясь щербатым ртом, в котором торчали несколько полусгнивших зубов.

— "Гы-ы, Жан, ты только посмотри на эту чистоплюйку! — заржала вязальщица, продолжая щелкать спицами. — Она, поди, и не знает, каково иметь дело с настоящим мужиком!"

Я вздрогнула, вспомнив Антуана. Моя лживая любовь… Он бежал, бросив меня и мою семью на произвол судьбы. Образ настоящего мужчины растаял с его исчезновением.

А в это время грубая лапа успела дотянуться до лифа моего платья и резко рванула его. Раздался треск разрываемой ткани. Я охнула, пытаясь прикрыть обнаженную грудь. В этот миг не стало только Николь, была ещё я, мы вновь стали одним целым.

— "А шлюшка-то стеснительная попалась! Не любишь, значит на людях? — ржал дебил. Он силком разжал мои руки и больно ухватил за соски грязными толстыми пальцами, ворча от вожделения.

— "Пойдем в кусты!" — он рванул меня за плечо, заставив подняться на ноги.

Сумасшедшая толпа ревела в экстазе. Попытки жандармов сдержать её бешеный натиск не увенчались успехом.

Я попыталась выскользнуть из рук негодяя, но удар в живот свалил меня с ног.

Мне не довелось увидеть, как, расталкивая помощников, палач локтями и тумаками пробивал себе путь среди оголтелых зрителей, разыгранного им на потеху, мерзкого спектакля. Мгновение, и я очутилась в защитном кольце его крепких рук.

— "Молчите, мадемуазель, молчите, Бога ради!" — услышала я его приглушенный шепот. Повернув голову, наткнулась на его горящий взгляд, пронзивший мое сердце. Тут же подручные палача схватили меня за плечи и бросили на доску.

Блеснула сталь- все кончено…. Только крик мамы отозвался на удар лезвия….

— Кем только не довелось побывать вам в своих многократных воплощениях! Рабом и господином, жертвой и палачом, праведником и блудницей… Всего не перечесть…

— Антуан? — я испуганно взглянула на него. — Неужели Олег мог быть…

— Ничего подобного! Не узнала?

Я отрицательно покачала головой:

— Не узнала кого?

— Вспомни палача…

— Палач?!!! Но…

— Даже сейчас ты не можешь оценить его поступок?

— Такое невозможно осмыслить сразу.

— Да, порой бывает трудно разглядеть проявление любви, там, где, кажется, её быть не может. Вспомни его глаза…

Я зажмурилась, воспроизводя в памяти, те последние мгновения одной из жизней, когда нам суждено было встретить друг друга под лезвием "мадам Гильотины"

— Скажи, зачем всё это: искалеченные судьбы, жесточайшие испытания, непосильное бремя страданий? Абсурд какой-то!

— Отнюдь. Познать себя можно только работой на уровне чувств, а не разума. Постичь бесконечность можно лишь сравнением с конечным. В душе вы прекрасно осознаете, что необходимо чувственное понимание происходящего.

— А ощущение времени? Все смешалось у меня в голове. Я только что побывала в прошлом, но всё происходило, будто годы не разделяют нас, а, наоборот, скрепили неким неведомым договором, вникнуть в суть которого я, увы, не могу. Чувство, что прошлое рядом…

— Каждый миг вечен, ты забыла? — перебил он меня. — Он существует в виде информации, которую мы воскрешаем с помощью сознания. Вне времени всё существует сейчас. И мы воспользуемся этим, чтобы кое — что исправить…

Он снова приблизился ко мне, взял за руку:

— Взгляни ещё раз…

Удивлению моему не было предела: знакомое полотно то, что дед Евстафий, уходя из жизни, завещал не кому-нибудь, а именно мне, оживало на глазах- Екатерина Зотова в саду с роскошным букетом цветов на полусогнутой руке.

Она оборачивается на шорох веток… Светлая, словно утренняя заря, улыбка тронула юные губы…

Зеленая стена заколыхалась…

Что я вижу!!!! Петр Василевский стремительно пересекает разделяющее их пространство…

Букет розовых цветов рассыпался за его плечами….

Петр…Я жадно вглядывалась в его черты. Нет, Олег… Они напоминали братьев-близнецов, рожденных в разные века по прихоти свыше…

— Трудно не узнать, не так ли? — подал голос странник.

Мне с трудом удалось оторваться от чарующего видения, я возвращалась в реальность нехотя, будто покидала прекрасный сон.

— Их судьба тоже не нашла достойного завершения.

Мне стало не по себе: я вновь упёрлась в безысходность…

— Не находит… — тихо поправил он. — Тебе предстоит завершить её…

— Завершить? Мы говорим о завершенности? Все же она существует, а с ней вступает в силу понятие времени.

Он улыбнулся:

— Законченность не в вашем понимании этого слова. Ты поймешь это, когда пройдешь иной путь, если сможешь, конечно, — и, чуть помолчав, добавил. — Душа моя….

 

Глава 28

3 августа 2001 г.

Птицы… Где-то над головой я слышу их многоголосое щебетанье. Чувствую- веки отяжелели, словно после долгого, тяжкого сна. Мне стоит неимоверных усилий разомкнуть их, оглядеться и понять, где же я, наконец.

Два воробья перескакивают с ветки на ветку, совершенно не замечая моего присутствия. Моя рука, откинутая в сторону, лежит на чем-то шелковистом и мягком. Я сжала пальцы и резко дернула руку. Потом поднесла все еще сжатый кулачок к глазам и разомкнула ладонь. Мне в лицо посыпались обрывки зелени. Напуганные моими неожиданными движениями пернатые, сорвались и, громко вереща, упорхнули прочь.

Сквозь зеленые ветви я увидела небо, голубое, прозрачное и бездонное…

Внезапно меня оглушил шум промчавшегося рядом автомобиля. Я приподнялась на локте, озираясь по сторонам. Вывод не заставил долго ждать: я на обочине шоссе… В правой руке обрывки осоки и полыни. Пряный аромат трав приятно щекочет ноздри…

Интересно!

Инстинктивно вскочила на ноги, абсолютно не соображая, где я и что со мной происходит.

И тут я вспомнила всё, точно вспышка озарила мозг. Я здесь, чтобы….

Не может быть! Или всё же?..

Помню, в тот день на мне был именно этот костюм, забыть такую деталь невозможно.

А как насчет сегодня? Какой сегодня день? Я не могла поверить в происходящее. По шоссе на бешеной скорости неслись автомашины, обдавая меня жаром и пылью, и, точно миражи в пустыне, мгновенно растворялись в вязком мареве, поднимающемся от раскаленного полуденным солнцем асфальта.

Я стояла одна, растерянно оглядываясь вокруг.

Впрочем, нет… Только сейчас обратила внимание на придорожный киоск напротив. Его витрина изобиловала напитками на любой вкус, пачками сигарет, и разной съестной мелочью- обычный ассортимент любого придорожного ларька. Из окошка на меня со скучающим безразличием уставилась продавщица с выбеленной до состояния пакли копной волос, небрежно собранной на затылке.

Обычная картина… Ничего не предвещало трагедию, которая будет разыграна здесь буквально с минуты на минуту. Об этом знала только я. Но, несмотря на это, сомнения все же змеились в душе- неужели на дворе 2001 год? Подойти и задать вопрос продавщице? Ха! Не трудно представить ответную реплику.

Я посмотрела вдаль. Темный силуэт PAJERO маячил на повороте, миновал его и стал приближаться, гипнотизируя меня своей походкой. Походку машины Олега я изучила давно. Пусть смеются, но у каждого автомобиля она своя. Стоит только присмотреться…

Я присела на корточки, не отрывая взгляда от стремительно приближающегося джипа.

Он затормозил метрах в десяти от меня. Лобовое стекло не затонировано — Олег выключил зажигание.

Мой взгляд перескочил на место рядом. Она! Протягивает ему барсетку.

Жгучий приступ ревности ударил мне в голову, легким покалыванием отдавая в висках.

Нет! Мой разум настойчиво повторял это слово!

"Предсмертная агония длилась несколько часов. Он то приходил в себя, зовя кого-то, то впадал в забытье… Врачи выбились из сил. Ничего не помогло…." — голос маминой товарки звучал в голове, повторяя одни и те же слова снова и снова…

Да! Да! Да! Как я могла бросить на чашу весов слепой богини свою любовь и жалкую ревность? Будто не знала, что упущенные возможности оборачиваются проклятием!…

Между тем Олег распахнул дверцу, неторопливо вышел и направился в сторону придорожного ларька.

Вот он, момент, который…

Время на раздумья не оставалось- из-за поворота показалась белая "Нива", несущая смерть, а вместе с ней мое будущее без смысла и надежды…..

Олег, не оборачиваясь, делает первый шаг в сторону намеченной цели…

В тот же момент я оторвалась от земли…

Не помню, как, но расстояние приблизительно в десять метров мне удалось преодолеть в кратчайший миг. Я отчетливо увидела фары "Нивы", они уже готовы были врезаться в мою плоть и плоть Олега.

Резкий толчок рукой, и мы оба, потеряв равновесие, летим на обочину дороги, кубарем скатываясь в самую гущу придорожных кустов. Белая "Нива" лихо пронеслась мимо, даже не притормозив. В воздухе повисло лишь облачко от её зловонного выхлопа.

Смерть разминулась с нами буквально в нескольких сантиметрах. На доли секунды перед моим внутренним взором мелькнул её издевательски хохочущий хищный оскал. Однако, хохот был явно напускной с примесью досады- её злой умысел потерпел фиаско.

Всего мгновение, и страшный лик исчез, как ни бывало….

В глазах мелькают трава, небо, лицо Олега, снова трава…

Прежде чем осознать произошедшее в полной мере, я поняла одно- если это не сон, неизбежности не существует.

Мысль промелькнула и исчезла. Я попыталась отыскать глазами Олега. Он остался в стороне, каким-то образом затормозив у одного из кустов, я же продолжала катиться под уклон.

Внезапно острая боль ударила в голову. Торчащая из кустарника толстая сухая ветка выдрала клок волос и содрала кожу на голове, хлестнув по виску.

Медленно наползающий туман начал застилать сознание. Я цеплялась за его обрывки в надежде не позволить пелене беспамятства накрыть меня.

Тщетно.

"Поединок с судьбой… я выиграла его!!!" — была последняя мысль, почти неосознанная, но твердая, как констатация факта.

Конец 1 части.