(Мир Лиарис, город Вулфгартен, столица Второй Империи, 234-й словенский полевой госпиталь).

— А ещё, у меня была кошка, Госпожа Руденгарден, или просто Рудька. Лучшая мышатница в округе. Ни одной не пропускала, каждое утро на крыльце выкладывала рядком, словно по линеечке. Знаешь, как нам завидовали соседи! Ужас! Господин кюре за неё кучу денег предлагал, но матушка сказала, что не торгует своими детьми. А у тебя есть кошка?

Мирабелла Ротт, невероятно болтливая, четырнадцатилетняя девчонка, чья остриженная под ноль голова удобно устроилась на соседней подушке, вопросительно посмотрела на Герду. Та страдальчески вздохнула и, не ответив, прикрыла глаза. Палата полевого госпиталя, отведённая для гражданских лиц, была переполнена. Пациенты лежали по два человека на койке, и только тяжелораненые могли наслаждаться комфортом одиночества. В воздухе стоял гул. Громко плакали дети, визгливо переругивались между собой две полные пожилые тётки, стонали раненные. На соседней койке, непрерывно рыдала девушка, бессильно уронившая на одеяло короткие обрубки ампутированных рук. Остро пахло формалином.

Мирабеллу, положили рядом с Гердой пару дней назад. За это время неутомимая болтунья успела несколько раз изложить своей молчаливой соседке, собственную биографию, а также биографию своей, погибшей под бомбёжкой семьи, некогда жившей на ферме в самом центре Ригской долины. Сначала, девушку страшно раздражала её болтовня, но потом она привыкла.

Герда попала в госпиталь спустя три дня после побега из бункера. К этому времени, её ступни превратились в одну открытую рану, и в какой-то момент она ясно поняла, что не способна больше идти. Ей неоднократно попадались мёртвые люди, у которых можно было без труда позаимствовать ботинки, но беглянка всё ещё оставалась воспитанной, домашней девочкой, не успевшей окончательно озвереть, так что мысль о мародерстве, просто не приходила ей в голову. По той же причине, она брезгливо отворачивалась от зловонных мусорных куч, в которых копались в поисках пищи, группы отчаявшихся людей. Все продовольственные магазины и склады, были давно разграблены, и хотя военный комендант города, славен с непроизносимой фамилией Богдановский, развернул на улицах полевые кухни, горожане боялись подходить к ним близко, зная из радиосводок Министерства Пропаганды, что безжалостные оккупанты, будучи дикарями-каннибалами, вполне способны накормить их человеческим мясом.

Герда лежала на дне глубокой воронки, глядела в медленно сереющее небо, и мысленно просила у Кая прощения, за то, что так и не смогла его найти. Сил больше не было. Она оказалась жалкой слабачкой, совсем не похожей на отважных и неутомимых девушек из приключенческих книжек.

Внезапно беглянка замерла, услышав над головой громкие шаги. Кто-то шёл уверенной походкой хозяина. Герда взглянула наверх и пискнула от ужаса. На краю воронки, стоял высокий, пожилой солдат в славенской форме. Полы выгоревшей плащ-палатки колыхались за спиной, руки привычно лежали на коротком автомате, висевшем на груди.

— Так, а это что тут ещё? — грозно спросил он и спрыгнул вниз.

Герда машинально подтянула коленки к подбородку и закрыла глаза. Из радио и кино-передач, она во всех подробностях, знала о том, как поступают оккупанты с захваченными женщинами и девушками. Шансов на спасения не было. Оставалась только робкая надежда, что он убьёт её сразу.

— Ты чего здесь лежишь, глупая? Испугалась, что ли? — добродушно спросил солдат, подходя ближе. Он нагнулся, увидел её изуродованные ноги и покачал головой. — Вот беда-то, какая. Тебя к доктору надо. Да не трясись ты так. Вот дурная девка.

Герда, конечно, не поняла, ни слова из того, что он ей говорил, но была уверена, что ничего хорошего в этом нет. И потому, когда, широкая, грубая ладонь внезапно, несколько раз, ласково прошлась по её голове, она только сильнее сжалась. Солдат неодобрительно покачал головой, затем легко, словно котёнка, поднял её с земли.

— Пошли, нечего тут валятся. Катюша тебя мигом на ноги поставит, — проговорил он и двинулся вперёд, старательно огибая кучи битого кирпича и воронки.

Спустя некоторое время, Герда сидела в крохотном дворике, на мягкой телогрейке, окружённая со всех сторон славенскими солдатами.

— На, возьми, поешь, — сказал молодой сержант, ставя рядом с девушкой закопченный котелок, с горячей кашей. Забыв обо всём на свете, девушка схватила щербатую алюминиевую ложку и принялась, обжигаясь, глотать пищу.

— Ишь, как трескает, — сказал кто-то.

— Оголодала.

— Смотри, Толян, как бы она твою ложку не сгрызла.

Расправившись с едой, девушка отставила котелок в сторону и робко поблагодарила стоявших рядом. Те ответили улыбками. Похоже, славены оказались совсем не такими страшными как о них говорили.

— Вот она, Катюша! — Солдат, принесший Герду, подвёл молодую санитарку с пепельно-серым от усталости лицом. Та присев на корточки, раскрыла брезентовую сумку с красным крестом на боку.

— Что с тобой? Ты меня понимаешь?

— Она не разговаривает по-нашему.

— Сама вижу. — Санитарка осмотрела ступни девушки и осуждающе покачала головой.

— Ты что, на битых стёклах танцевала? Разве так можно? Вон, в пятке, какой осколок сидит. Сейчас, попробую достать… Сиди смирно, не дёргайся.

— Досталось ей.

— Это точно. Ладно, сейчас перебинтую и схожу за носилками. Ты, Пётр Исаич, последи пока, чтобы её никто не обидел.

— Не бойся, Катюша, у нас ребята хорошие…

— Эй, ты что, уснула? — Мирабелла трясла Герду за плечо. — Просыпайся. Госпожа Клодтт, сказала, что мы выписываемся завтра. Правда, здорово!

— Наверное. А она не сказала, куда нас определят?

— Сказала. В какую-то команду по зачистке домов. Станем ходить, и смотреть какая квартира жилая, какая нет.

— Звучит хорошо.

— Я тоже так думаю. Это не в хлеву, навоз убирать. Вот ведь повезло!

Герда не ответила, погружённая в собственные размышления. С одной стороны, ей нужно двигаться дальше, и искать Кая. С другой… Несколько дней проведённых на улицах погружённого в хаос города, напугали её настолько, что мысль о том, чтобы куда-то идти в одиночку, приводила в ужас. В конце концов, девушка пришла к компромиссу, решив выждать время, накопить силы на лёгкой, непыльной работе, а уж потом выполнить задуманное. Уговорить саму себя порой бывает так просто…

Мозаика. Дом детства.

(Город Вулфгартен, рабочий район Соннермод, восемь дней спустя).

Нести труп оказалось очень неудобно. Герда держала его за правую ногу, Мирабелла за левую, господин Райс за руки. От длительного пребывания на жаре, тело раздулось словно дирижабль, и не хотело пролезать в узкую дверь подвала, пришлось проталкивать. К счастью покойник не обиделся на грубое обращение, ему было всё равно. Разложение настолько сильно изменило его внешность, что девушка даже не могла определить, кем он был при жизни: мужчиной или женщиной.

Кое-как, протащив мертвеца по узкой лестнице, они вывалились на улицу, где воздух дрожал от полуденного зноя. У Мирабеллы слетела с ноги не по размеру большая туфля и девочка чуть не зарылась носом в асфальт.

— Осторожно ты, кукла неуклюжая! — рявкнул Райс.

— Простите, — пискнула та, пытаясь носком ноги подцепить убежавшую обувку. Затем они подтащили покойника к небольшой тележке, на которой уже лежали два тела и, кряхтя, забросили его сверху.

— Всё, — прохрипел Райс, морщась от боли в правом боку. — Этот подвал чист. Скажете Розалинде, чтобы присылала плотников, пусть заколачивают.

— Хорошо, — кивнула Герда, стирая трупную слизь с ладоней о передник. — Сейчас, только чуточку передохнём.

— Смотрите, без обеда останетесь.

— Да, верно. Тогда мы пошли.

Первые два дня работы в команде зачистки, подруги брезгуя прикасаться к мертвецам голыми руками, обматывали ладошки тряпками. Потом привыкли и перестали это делать. Тоже самое случилось и с едой. Поначалу, девушки постоянно испытывали тошноту и почти не могли кушать, но голод оказался сильнее. Сложнее всего, было переносить трупную вонь. Сперва они делали повязки, которые пропитывали туалетной водой "Розовый лепесток" найденной в одном из пустых домов, но быстро отказались от этой затеи. Сладкий аромат духов, перемешавшись с запахом разложения порождал тошнотворный коктейль, выдержать который оказалось абсолютно невозможно. Пришлось отвыкать дышать носом.

— Ну, что, взялись? — спросила Мирабелла, берясь обеими руками за рукоятку тележки.

— Поехали, — отозвалась Герда, становясь рядом. Они уперлись башмаками в мягкий от солнечного жара асфальт и тронулись с места.

Месяц назад, в первые дни обороны столицы, полковник Крис Трамп, чей батальон занимал территорию завода Љ37, решил воспользоваться ветром, дующим в направлении наступающих славенских частей и приказал открыть вентили резервуаров с сжиженным хлором и аммиаком. Смертоносное облако, накрыло район Соннермод и прилегающие улицы. Славены почти не пострадали, успев вовремя надеть противогазы, но вот люди, прячущиеся в подвалах домов, погибли почти все. Их оказалось очень много — в основном то были семьи рабочих с окрестных заводов, а также беженцы из пригородов. Команды чистильщиков, в одну из которых попали Герда с Мирабеллой, день за днём, извлекали трупы и, конца этой работе было не видно. Сначала, подругам, казалось, что они попали в ад, но постепенно девушки освоились среди мёртвых тел и даже научились шутить по этому поводу.

Прокатив тяжёлую тележку до первого перекрёстка, они повернули направо, и через несколько минут, выехав на небольшую площадь, остановились у длинной шеренги покойников лежавших в тени высокого здания. Стоящий рядом, молодой священник с молитвенником в руках, помог им разгрузиться, после чего они поспешили к костру, над которым исходила паром большая кастрюля. Наспех ополоснув ладошки в ведре с мутной водой, девушки схватили жестяные миски, и подошли к повару.

— Явились, пропащие души, — ворчливо сказал тот, снимая крышку с кастрюли и зачерпывая половником густую жижу наваристого супа. — Я уже хотел уезжать.

Поставив на землю, обжигающе горячие миски, подруги уселись в тени и принялись яростно работать ложками. Шагах в десяти от них начиналась шеренга трупов, что никак не отразилось на аппетите проголодавшихся работниц. Подошла госпожа Розалинда, высокая, угрюмая шатенка в мужском пиджаке с закатанными рукавами.

— Так девочки, вы закончили подвал?

— Да, там пусто. Райс сказал, что можно заколачивать.

— Хорошо. После того, как поедите, ступайте на улицу Бауртан, это рядом, и осмотрите дом номер пять. В подвал можете не лезть, он пустой. Меня интересуют квартиры. Какие открыты, какие нет, может, найдёте кого из живых, ну вы сами без меня знаете. Ясно?

— Ясно! — в один голос закричали довольные Мирабелла и Герда. Такое простое задание было подарком судьбы, всегда бы так. Опасаясь, что Розалинда передумает, они торопливо доскребли содержимое мисок, вернули их повару и, взяв большой листок бумаги с карандашом, направились по указанному адресу.

Улица Бауртан, оказалась короткой, кривой и грязной, частично заваленной обломками двух разрушенных домов. Пройдя мимо сгоревшего лёгкого танка, и напившись воды из покосившейся, но ещё действующей колонки, подруги остановились у непримечательного четырёхэтажного дома с ржавой жестяной табличкой, на которой можно было с трудом разобрать цифру 5. Дом как дом, старый, запущенный, с рыжими кирпичными проплешинами на месте отвалившейся штукатурки. Один из сотен доходных домов, в прошлом населённый рабочими и мелкими клерками, ничего особенного. Но Герда при виде него, внезапно вскрикнула и остановилась.

— Ты чего? — недовольно спросила Мирабелла. — Давай, пошли, может, найдём, что интересное.

— Погоди. — Девушка закрыла глаза, пытаясь воскресить в памяти обрывки воспоминаний. Да, точно, это её дом. Дом, в котором она родилась и прожила первые четыре года жизни. Сколько раз, они с мамой гуляли по этой улице из конца в конец, ожидая папу. Тогда, Бауртан была куда наряднее и чище. Галдели играющие дети, старухи сидевшие на вынесенных из квартир табуретках, грелись на солнце, обсуждая погоду, цены в лавках, и соседей. Почти под каждым окном, висел деревянный ящик с цветами, и это было очень красиво.

— Вот здесь, находилась лавка, где мы покупали хлеб, — медленно проговорила Герда, глядя на разбитую витрину в первом этаже соседнего дома. — А здесь на углу, каждое утро стояла тележка зеленщика, у которого мы брали овощи и фрукты. Продавцом был высокий, весёлый дядька с огромными усами. Я ему очень нравилась, он всякий раз давал мне в подарок, то яблоко, то пригоршню ягод. Как же его звали?.. Забыла. Напрочь забыла.

Герда нахмурилась. Мирабелла посмотрела на неё удивлённо.

— Так ты здесь раньше жила? Вот круто.

— Пошли в дом, я покажу тебе нашу комнату.

Они вошли в подъезд и начали подниматься по тёмной лестнице. Герда шла быстро, почти бежала. Ей очень хотелось увидеть свою прежнюю квартиру. На четвёртом этаже, каменная лестница кончилась, и под ногами заскрипели деревянные ступеньки, ведущие в мансарду. Подруги остановились на крохотной площадке с двумя полуоткрытыми дверьми. Герда решительно толкнула правую, и они вошли в небольшую светлую комнату, без мебели. Стены покрывали вылинявшие обои, у дальней стены лежала горка кирпичей, и стояло мятое жестяное ведро с закаменевшим раствором. Похоже, хозяева дома, начав ремонт, по какой-то причине, бросили им заниматься.

— Здесь, мы жили, — торжественно провозгласила Герда, делая широкий жест рукой. — Тут был обеденный стол, там шкаф. А у стены, стояла кровать, на которой я родилась.

Она подошла к стене и остановилась. Именно на этом самом месте, она испустила свой первый писк. У родителей не было денег на больницу, роды принимала старая повитуха, через руки которой прошли, наверное, все жители этого квартала. Сделав шаг, девушка присела на корточки, и неожиданно засмеявшись, взглянула на Мирабеллу.

— Больше всего на свете, я любила рисовать. Бумаги было много — мама подрабатывала машинисткой. Но однажды, мне пришло в голову, что творить на обоях значительно круче. Я залезла под кровать и взялась за дело. Вот посмотри, рисунки ещё сохранились.

Мирабелла подошла и присела рядом. Герда ткнула пальцем в изображение тщедушного человечка с двумя огромными круглыми ушами.

— Это Чеби-Из-Ящика, помнишь такую сказку? А тип с вытянутой мордой, гармошкой и трубкой, его друг, Дылда Генни. А вот Принцесса-лебедь и её девять братьев. Принцессу заколдовала ведьма, и братья, долго искали способа вновь вернуть ей человеческий облик…

Герда замолчала, у неё внезапно перехватило дыхание. Она резко встала, подошла к окну и толкнула рассохшиеся створки.

— Ты чего? — удивилась Мирабелла.

— Ничего. Просто всё это… — взгляд девушки внезапно упал на полусгнивший деревянный цветочный ящик под окном. Сейчас в нём лежали только пожелтевшие окурки, несколько бутылок и пустое голубиное гнездо с осколками яичных скорлупок на дне, но раньше, в этом ящике, росли розы. Прекрасные, ярко-красные розы, лучшие на всей улице, мама ими очень гордилась. Мама… И папа. Когда-то ведь у неё были родители. Добрые, любящие, самые прекрасные на свете. Потом… Нет, лучше не вспоминать.

Герда отвернулась от окна. Не следовало сюда приходить.

— Пошли отсюда, — сказала она удивлённой подруге. — Поищем, может, найдём кого живого.

Мирабелла озадаченно кивнула, и первая направилась к выходу, но тут внезапно, дверь скрипнула и на пороге комнаты, появился человек. На нём была грязная форма офицера тайной полиции с сорванными погонами, волосы всклокочены, ноги до колен измазаны зелёной слизью. В руке вошедший сжимал пистолет. Девочка вскрикнула и отшатнулась назад. В безумных глазах незнакомца мелькнул испуг. Он поднял руку и дважды выстрелил. Мирабелла схватилась за живот и рухнула на пол.

Герда застыла на месте, не в силах пошевелится от ужаса. Убийца выругался, с силой пнул упавшую девчонку, затем повернулся к ней. По его небритому подбородку текла слюна, руки тряслись, словно у паралитика. Внезапно он криво ухмыльнулся, спрятал пистолет в карман и кинулся к девушке. Та продолжала оставаться на месте парализованная страхом. Безумец, опрокинул её на пол и навалился сверху. Затрещала ткань раздираемого платья. Она закричала, и забилась в его руках, стараясь вырваться, но без толку. От него воняло хуже чем от трупа, его правая рука, испачканная какой-то липкой дрянью зажала рот. Герда впилась зубами в ладонь, но безумец не почувствовав боли продолжал рвать одежду.

Внезапно, ладонь девушки, уткнулась в кирпич, лежавший рядом на полу. Крепко схватив его, она напряглась и изо всех сил ударила убийцу по затылку. Тот, заревев, откатился в сторону. Встав на колени, Герда обхватила примитивное оружие обеими руками, ударила вновь, потом ещё раз и ещё, не обращая внимания на стон оглушённого человека. Страх удесятерил силы. После нескольких ударов, череп лопнул как тыква.

Герда отбросила кирпич, с прилипшей прядью чёрных волос и торопливо вскочила на ноги. Подавив естественное желание бежать сломя голову, девушка как могла, запахнула на груди разорванное платье и, хлюпая разбитым носом, подошла к мёртвой Мирабелле. Пули попали той в живот и грудь, на полу уже успела натечь большая лужа. Морщась словно от зубной боли, Герда присела на корточки, затем, немного поколебавшись, стянула с девочки коричневую крестьянскую жилетку и повесила на сгиб руки. Подруге она больше не понадобится, а ей самой очень даже пригодится. Кровь можно отстирать у колонки пока не засохла, а пулевые отверстия заштопать. Семь дней работы в труповозной команде научили, особо не церемонится с покойниками. Плачь, не плачь — Мирабелле уже абсолютно всё равно.

Погладив мёртвую по голове, она закрыла ей глаза, встала, шагнула к двери, потом, вспомнив, полезла во внутренний карман трофейной жилетки, и достала грязно-розовую книжечку метрики, с имперским гербом, оттиснутым на обложке. Свидетельство о рождении, к счастью не было запачкано кровью, только сильно затёрто, чернила местами расплылись. Хорошо, так даже лучше. Теперь она Мирабелла Ротт, родившаяся в деревне Грюммельлюкке в 3584 году. Ей четырнадцать лет, она чистокровная силесианка, её родители… имена родителей надо выучить и запомнить, да так, чтобы от зубов отскакивало.

— Спасибо, я всегда буду тебя помнить, — поблагодарила она убитую девочку, и быстро, не оборачиваясь, пошла к выходу. Хватит играть в глупые игры, и страшится будущего. Нужно искать Кая. Это единственная стоящая цель.