— А там меня нашел мистер Маккейд, — закончил свое повествование Эдвард Симмонс, восьмой граф Шоубридж. Положив сцепленные руки на грубую поверхность самодельного стола, он с торжеством взглянул сначала на Волка, сидевшего в противоположном углу комнаты, а затем на сестру. Она не сводила с него нежного взора и, сидя рядом, то и дело легко касалась рукой кудрявой головы юноши. С минуту длилось молчание, и слышно было лишь потрескивание огромного полена в очаге, занимавшем почти всю стену маленькой комнаты.

Кэролайн тряхнула головой.

— Но я все же не понимаю... О, это не значит, что я не рада тебя видеть. — Она сжала тонкими пальцами его локоть. — Что все-таки заставило тебя приехать сюда?

Она надеялась, что вызовет его к себе... когда рассчитывала, что они с Волком... Но об этом не стоило даже вспоминать. Ей порой казалось, что в один прекрасный день Эдвард сам может загореться желанием перебраться в Новый Свет. Но не теперь. Нет, только не теперь!

— Я просто подумал, что это будет увлекательнейшее приключение, — ответил юноша, не замечая, что от внимательного взгляда Кэролайн не укрылось, как нервно дернулся его глаз.

С тех пор как они расстались, он вырос на целый фут и был теперь выше ее, но обмануть Кэролайн ему не удалось, как это бывало и прежде. Едва лишь взглянув в его открытое лицо, она поняла, что младший брат солгал.

— Значит, приключение? — переспросила она, склонив голову набок.

Эдвард лишь кивнул в ответ и с жадностью набросился на хлебный пудинг, который он отставил в сторону лишь несколько минут назад, заявив, что иначе лопнет.

— А что же школа?

— Пришлось бросить.

— Бросить?! Нед... — Кэролайн встала из-за стола и принялась ходить по комнате. На щеках ее от волнения загорелись красные пятна. — Я просто не могу поверить, что ты оказался способен на подобный шаг. Ведь я... — Кэролайн вовремя спохватилась, что брату совершенно незачем знать, на какие жертвы она обрекла себя, чтобы дать ему образование. Прижав сцепленные руки к груди, она повернулась к нему спиной. Воспользовавшись этим, Нед обменялся с Волком быстрыми взглядами, причем последний одобрительно кивнул подростку.

— Мне предложили уйти.

— Что?!! — Кэролайн, едва не подскочив от удивления, резко повернулась лицом к брату.

— Ну, они повели себя довольно терпимо, — пояснил Эдвард с принужденной улыбкой. — Были учтивы и вовсе не держали на меня зла. И это делает им честь, если учесть...

Кэролайн едва выговорила трясущимися губами:

— Уч-честь что?

— То, что они не получили за меня ни гроша в течение целого года.

Кровь внезапно отлила от сердца Кэролайн, ноги сделались ватными, и она с ужасом почувствовала, что сейчас упадет. Она судорожно схватилась за спинку стула и слабым голосом проговорила:

— Произошла какая-то нелепая ошибка. Плата за твое обучение была частью нашего... — Тут ее блуждавший в растерянности взгляд упал на Волка, примостившегося в углу с мушкетом на коленях. — ...Это ошибка, — повторила она.

— Я сначала тоже так подумал, ведь плата за обучение была одним из условий твоего брака с этим американцем. Но мистер Чипфорд заверил меня, что дела обстояли именно так.

— И деньги в школу вовсе не переводились? — спросила Кэролайн с чуть меньшим недоверием. Ей было неловко обсуждать семейные дела в присутствии Волка, но тот, похоже, вовсе не собирался удалиться и оставить их с Эдвардом вдвоем. К тому же он и так уже услыхал достаточно, чтобы догадаться об остальном.

— Ни фартинга, — подтвердил Эдвард. Он неторопливо встал и подошел к сестре. Рука, которой он обвил ее плечи, была крепкой и мускулистой. Прежде Кэролайн всегда утешала его в горестях и бедах. Теперь настал его черед. — И вот я решил приехать сюда и разыскать тебя. Прости, сестренка, если все получилось не так, как тебе хотелось.

Кэролайн нежно провела ладонью по его щеке, покрытой первым юношеским пушком. Да, Эдвард очень изменился, и надо признать, что возмужал он не только физически.

— Я рада, что ты здесь, — сказала она с улыбкой. — Ведь я и сама подумывала о том, что неплохо бы тебе перебраться в Новый Свет.

— Правда?

В голубых глазах Эдварда загорелась радость.

— Конечно правда! А теперь иди-ка спать, дружок. Ты наверняка очень устал от своего приключения!

— Да, признаться, я немного выбит из колеи. А где я буду спать? — и юноша обвел комнату растерянным взглядом, словно ожидал увидеть вместо одной из стен коридор, ведущий в боковое крыло с несколькими десятками помещений. При мысли об этом Кэролайн едва не рассмеялась.

— Взбирайся вверх по лестнице, — ответила она. — Там ты найдешь матрас. Он довольно мягкий. Желаю тебе спокойной ночи!

К чести Эдварда, он лишь коротко кивнул и, не задавая больше вопросов, поставил ногу на нижнюю ступеньку лестницы. Почти забравшись наверх, он вдруг остановился и взглянул сверху вниз на сестру.

— Я рад, что приехал, Кэри. Мне все время казалось, что мы не должны жить вдали друг от друга!

— Ты прав, Эдвард. Я тоже все время думала об этом. — Кэролайн постояла некоторое время, глядя вслед брату, и наконец повернулась к единственному, кроме нее, оставшемуся в комнате человеку. Она надеялась, что после ухода Неда Волк пожелает ей спокойной ночи и также удалится, но он продолжал неподвижно сидеть в углу комнаты и пристально, не меняя выражения лица, смотреть на нее.

Кэролайн тряхнула головой и принялась убирать со стола грязную посуду, оставленную Недом. Ее брат с ошеломившей ее быстротой опорожнил две миски рагу с кукурузным хлебом и расправился с десертом. Интересно, когда бедный мальчик сытно обедал в последний раз? Рафф, напротив, отказался от еды и выпил лишь кружку сдобренного специями эля. Кэролайн решила, что для нее будет безопаснее не подходить к нему, чтобы забрать пустой сосуд. Она успеет сделать это после того, как он наконец уйдет.

— Спасибо вам, что проводили Неда, — сказала она, когда молчание стало невыносимо тяготить ее. — Где вы встретили его?

— Неподалеку от тропинки, возле Эстатоу. Он развел большущий костер, и обнаружить его было несложно.

Кэролайн налила теплой воды в лохань, положила туда небольшой кусок мягкого мыла и миски, собранные со стола.

— Что ж, еще раз благодарю вас за это. Я уверена, что Нед был очень рад такому спутнику и проводнику.

— Не знаю. — Волк прислонил ружье к стене и неторопливо подошел к столу. Поставив стул чуть поодаль, он уселся на него. — Его гораздо больше обрадовало то, что я знаком с вами.

Кивнув головой в ответ на эти слова, Кэролайн принялась мыть миски, сосредоточив на этом занятии все свое внимание. Близкое присутствие Волка тяготило ее, и она чувствовала его настойчивый взгляд спиной. В комнате было прохладно, но, несмотря на это, на лбу и висках у нее выступили капли пота.

В течение нескольких минут плеск воды в лохани и потрескивание полена в очаге были единственными звуками, нарушавшими тишину, которая воцарилась в комнате. Наконец Кэролайн, не выдержав охватившего ее напряжения, резко обернулась к Волку. Он нисколько не удивился этому ее внезапному движению, и выражение его лица осталось прежним — бесстрастным и непроницаемым.

— Итак, вам теперь все известно. Волк полунасмешливо-полувопросительно изогнул брови, и Кэролайн поневоле пришлось развить свою мысль.

— Не делайте вид, что вы не поняли нашего с Недом разговора. Я вышла замуж за вашего отца лишь по одной-единственной причине.

— Если вы хотели удивить или шокировать меня, считайте, что вам это не удалось. Я, представьте, всегда знал, что вы не были влюблены в своего жениха.

Кэролайн буквально передернуло от негодования. Он произнес это таким равнодушным, будничным тоном, в котором сквозило отчуждение и даже легкий оттенок презрения к ней!

— У меня не было ни пенни, — сказала она, выпрямляясь. — А ваш отец не потрудился выполнить главного условия нашего с ним брачного контракта. — Кэролайн постаралась заглушить негромкий внутренний голос, резонно заметивший ей, что ведь и она сама пренебрегла своими обязанностями супруги. — Он пообещал платить за обучение моего брата, но даже и не подумал перевести в школу деньги!

И снова Волк промолчал, не сводя с нее пристального, ничего не выражающего взгляда. Кэролайн с вызовом спросила:

— Чего же вы ждете, наконец?!

Ей показалось, что глаза его на мгновение загорелись, но он прикрыл веки и задумчиво процедил:

— Зря вы задаете столь прямые вопросы, Кэролайн. Когда-нибудь я все же отвечу, чего именно я жду от вас. А в данную минуту, — он вздохнул и склонил голову набок, — меня вполне удовлетворило бы сообщение, куда, черт побери, вы держите путь.

Кэролайн проследила за его взглядом, направленным на седельный мешок.

Пожав плечами, она невозмутимо ответила:

— Я хочу отвезти Мэри с младенцем... а теперь и Неда в Семь Сосен.

— Черт возьми, женщина! Вы что же это, совсем лишились рассудка?

— Рассудок мой в полном порядке, благодарю. И он-то и подсказывает мне, что надо как можно скорее уносить ноги из этого пораженного эпидемией форта. — И Кэролайн не могла удержаться от того, чтобы не окинуть Волка победоносным взглядом.

— Я отвезу вас в Чарльз-таун.

— Что? — Кэролайн настолько опешила, что голос ее сорвался. Мгновенно позабыв об осторожности, она слегка склонилась к нему и громко произнесла: — Ни в какой Чарльз-таун я не поеду!

— Дьявольщина, Кэролайн! Ведь вам здесь просто нечего делать!

— А где же тогда, по-вашему, мне есть что делать?! — Она резко отвернулась, надеясь, что Волк не заметил, как ее глаза наполнились слезами. — Ведь вы говорили с Недом и знаете, что в Англии у нас с ним не осталось ничего и никого. — Глубоко вздохнув, она тихонько шмыгнула носом и вновь повернулась к нему лицом. — Семь Сосен — это все, что у меня есть.

— Все, что есть у вас и вашего ребенка?

Впервые за весь вечер Волк упомянул о ее будущем ребенке. Кэролайн успела уже позабыть о том, каким враждебным было их расставание в его прошлый приход. Теперь же все разом обрушилось на нее: ярость Волка, нищета в том случае, если она не родит ребенка от брака с Робертом...

— Пожалуй, вам пора идти. Спасибо еще раз за то, что привели сюда Неда... Перестаньте! Что вы делаете?! — Она пыталась сбросить его ладони, внезапно опустившиеся на ее плечи.

— Благодарность ваша мне вовсе ни к чему. Я хочу получить от вас совсем другое, черт возьми! И вы об этом знаете!

Кэролайн, мгновенно ощутившая знакомый жар в крови, превозмогла себя и ледяным тоном ответила:

— Ни на что другое, кроме моей благодарности, можете больше не рассчитывать!

Волк не сказал ей в ответ «А это мы еще посмотрим», но слова эти ясно читались на его лице с насмешливой полуулыбкой на полных губах. Он наклонился и уверенно, требовательно поцеловал ее в губы. Это был поцелуй обладателя, супруга, господина и повелителя. Руки Кэролайн безвольно повисли вдоль тела, глаза затуманились.

— Меня завтра, вернее, уже сегодня ждут в Эстатоу. Предупредите своего брата, чтобы он не отваживался больше бродить по округе в одиночку. Когда я вернусь, мы обсудим все остальное.

С этими словами он стремительно вышел за порог.

* * *

Ей пришлось дважды с силой потрясти его за плечо, прежде чем он с трудом разлепил усталые веки и сонным голосом пробормотал, что еще не рассвело.

— Ну не капризничай, Нед! — воскликнула Кэролайн, ставя подсвечник на пол чердака. — Время вставать!

— Кэри! — с мольбой протянул он, живо напомнив ей того малютку, которого она поднимала из детской кроватки.

— Ты теперь на приграничной территории, Недди! Мы здесь все поднимаемся до первых петухов.

— А мистер Маккейд не встает так рано! — Эдвард прижмурил один глаз и повернулся на бок.

— Да, но мистера Маккейда здесь нет, ясно? — Кэролайн подумала, что досада и горечь, помимо ее воли прозвучавшие в этих словах, заставили Неда приподняться на локтях и бросить на нее недоуменный взгляд.

— А я думал, что вы с мистером Маккейдом — друзья.

— Почему ты так подумал, Недди? — Кэролайн взяла подсвечник в руку и подошла к перилам лестницы.

— Да он сам мне так сказал! — воскликнул юноша таким непререкаемым тоном, будто ссылался на Евангелие. Она с улыбкой оглянулась и ласково произнесла:

— Поторопись, дружок. Одевайся поскорее. Завтрак уже почти готов. Нам надо быстро поесть и отправляться в путь.

Сделав вид, что не расслышала его следующего вопроса, Кэролайн заторопилась вниз. Она вошла в спальню и кивком поздоровалась с Мэри, у груди которой спала Коллин. Мэри, улыбаясь, опиралась спиной о высокую подушку Она приложила палец к губам и кивнула в сторону похрапывавшей неподалеку миссис Кинн. Ветхий, залатанный шелковый балдахин над постелью вдовы колыхался от ее мощного дыхания.

Кэролайн на цыпочках бросилась к очагу и быстро перевернула на другую сторону едва не подгоревшие ломтики бекона.

Ее радовало, что Мэри с энтузиазмом воспринимает предстоящее возвращение домой. За последние дни молодая женщина несколько окрепла, и у нее прибавилось молока. Если бы еще не эти темные круги под глазами! Ах, если бы только знать, правильно ли она поступает, уезжая сама и увозя других из-под защиты бревенчатых стен форта и его гарнизона!

Через несколько минут у нее появилась возможность вновь перечислить вслух все причины, заставившие ее принять такое решение.

— Куда же мы направляемся? — слегка обиженно спросил Эдвард, сбегая вниз по лестнице. — Ты разве не слышала, как я спросил тебя об этом?

Нед еще не до конца проснулся, и рот его раздирала мучительная зевота. Кэролайн хотелось бы поцеловать его ж погладить по заросшей пушком щеке, но что-то в его манере остановило ее, и она повернулась к очагу, чтобы помешать кипевшую в небольшой кастрюльке кукурузную кашу.

— Мы сегодня возвращаемся в Семь Сосен. Тебе там понравится, Нед, вот увидишь! Огромный дом, раза в четыре больше этого, а еще...

— А ты уверена, что нам непременно следует уезжать отсюда? Мистер Маккейд сказал мне...

— Мистеру Маккейду далеко не все известно.

— Возможно. — Нед опустился на табурет и вытянул вперед свои длинные, стройные ноги. — Но ведь он — наполовину чероки, и он считает...

— "Он думает, он говорит, он считает!" — передразнила Неда Кэролайн, присаживаясь возле

него на корточки и беря его руки в свои. — Послушай меня, Нед! Семь Сосен принадлежат нам. Чероки только что подписали мирный договор с англичанами. Я была на церемонии по этому поводу.

— Но...

— Следует принять во внимание и еще кое-что, В форте свирепствует эпидемия оспы. Пока, слава Богу, нам удавалось избегать контактов с больными, но одному Господу известно, что будет дальше. А ведь мы с тобой не одни, Нед! Здесь живет еще одна женщина, Мэри. Она спала вчера, когда ты пришел. Ей и ее новорожденной дочери просто необходимо уехать домой, в Семь Сосен. Здесь они подвергаются ежечасной опасности заразиться этой ужасной болезнью. Мы с ней, признаться, очень рассчитываем на твою помощь, Нед!

Нед, явно польщенный, задумчиво посмотрел на сестру и с важным видом кивнул. Кэролайн не смогла долее противиться искушению и обняла его за тонкую юношескую талию. Реакция Эдварда оказалась именно такой, какой она ожидала: он густо покраснел и смущенно отстранил ее руки, всем своим видом давая Кэролайн понять, что он уже не ребенок и что проявления нежности по отношению к нему вовсе неуместны. Да, он действительно очень изменился за те несколько месяцев, что они пробыли в разлуке.

В комнату вошла умытая и причесанная Мэри. Кэролайн представила ей брата, и все сели за стол. Сквозь маленькое окошко было видно, что на востоке небо прорезала узкая полоска рассвета. Путникам следовало поторапливаться. Миссис Кинн оживленно болтала, попеременно обращаясь то к одной, то к другой своей бывшей постоялице с бесчисленными советами и предостережениями. Кэролайн в который уже раз пригласила старушку с собой в Семь Сосен, заверяя ее, что места там с лихвой хватит на всех, но вдова решительно отказалась.

— Нет, это вы, молодежь, такие бесстрашные. Боже меня упаси ехать к самой границе.

Эдвард помрачнел и насупился, когда Кэролайн предложила ему значительно сократить свой багаж, отказавшись от самых красивых и нарядных, по его мнению, одеяний.

— Миссис Кинн не откажется оставить все это на время у себя, а потом, когда появится возможность, ты заберешь у нее свой сундучок. Нам просто не дотащить столько вещей, пойми!

— Но ведь я привел с собой вьючную лошадь!

— Она едва справится с тем, что мы просто не можем не взять. Посмотри, как мало места занимает наша с Мэри одежда, а ведь мы как-никак женщины. К тому же, поверь мне, Нед, здесь тебе не понадобятся твои нарядные шелковые камзолы и рубашки из батиста. Одежда должна быть удобной и, главное, прочной.

— Как у мистера Маккейда?

Кэролайн вздохнула и возвела глаза к низкому потолку.

— Да, как у него.

* * *

Часа через два после рассвета они покинули форт. Кэролайн хотелось быть уверенной, что Волк и вправду уехал и не станет чинить препятствий на их пути. Встретиться с ним сейчас было бы совершенно некстати. Она не давала ему обещаний остаться в форте, но Волк был уверен, что до его возвращения они не тронутся с места. Он просил, уговаривал, наконец приказал ей ничего не предпринимать без его ведома. И Кэролайн, ступая на тропинку, которая вела сквозь густой лес к Семи Соснам, чувствовала на душе смутную тревогу. Интересно, что он сделает, когда, вернувшись в форт, не застанет их там?

* * *

Черт бы побрал эту Кэролайн Симмонс, вернее эту Кэролайн Маккейд! Ему не удавалось забыть о том, что она — вдова его отца. Как не удавалось заставить себя не думать о ней.

Волк слегка наклонился вперед и положил руки на бедра. Он с усилием вытеснил из своих мыслей образ белокурой Кэролайн и стал вспоминать свой последний разговор с Тал-тсуской — слова ненависти и мести, прозвучавшие из уст его кузена. Они были адресованы всем англичанам вообще, но Волк ни минуты не сомневался, что свирепый индеец подразумевал под ними в первую очередь своего двоюродного брата и соперника, Ва-йя Маккейда. Волк готов был согласиться со многим, сказанным Тал-тсуской. Договор, подписанный несколькими вождями в форте Принц Джордж, был оскорбительным для всего народа чероки.

— Ва-йя хочет убедить нас, что нам следует проглотить это и согласиться на перемирие с англичанами. А я говорю, что он ведет себя как трусливая женщина! — Сказав это, Тал-тсуска скрестил руки на смуглой груди, и взгляды всех собравшихся в вигваме совета обратились к Волку.

Первым его побуждением было в два прыжка пересечь просторную комнату и на деле доказать воинственному кузену, что он отнюдь не трус.

Но ведь Волк пришел сюда говорить со своим народом о выдержке... здравомыслии... о разумных и взвешенных действиях, и ему надлежало самому показать пример во всем этом. Ноздри его раздувались, руки сами собой сжались в кулаки, но, с усилием овладев собой, Волк обратился к вождю.

— Тал-тсуска говорил о несправедливости заключенного договора, и я полностью с ним согласен. Но начать в ответ на это убийства женщин и детей противника, как он предлагает, — значит иметь в груди сердце пса. — Краем глаза Волк заметил, что Тал-тсуска, услышав такое нелестное для него сравнение, дернулся было вперед, но руки стоявших рядом с ним воинов опустились на его плечи, принудив остановиться. В вигваме совета выяснять отношения дозволялось только с помощью слов. Помолчав, Волк продолжил: — Чероки — отважные воины. Этого никто не пытается оспорить, даже англичане. Но мы ведь не только храбрый, но еще и мудрый народ. Многие наши вожди остались в английском форте. Если мы начнем нападать на поселенцев, наших вождей жестоко и безжалостно казнят. Разве такое может нас устроить? Разве мы поступим согласно заветам наших предков, если позволим их крови пролиться из-за нашего безрассудства?

— А что же ты предлагаешь? По-твоему, мы должны сидеть, подперев голову рукой, как старухи, и нежиться на солнце?

Волк метнул уничижительный взгляд в сторону непримиримого кузена и ответил, взвешивая каждое слово:

— Мы должны очень хорошо подумать, прежде чем с дикими криками нападать на англичан, развязывая войну, которую не можем выиграть.

— Ва-йя сначала говорит о храбрости чероки, а потом утверждает, что нас ждет поражение! — язвительно улыбнувшись, промолвил Тал-тсуска.

— Чероки проиграют войну не потому, что они трусливее англичан, а потому, что у нас мало оружия, мало воинов, мало опыта.

— Что же ты хочешь посоветовать нам, сын Алкини? — раздался негромкий голос вождя.

* * *

Волк в раздумье склонился над ручьем, глядя в прозрачную воду. Сумел ли он убедить совет в необходимости ведения осторожной, взвешенной политики? Что еще можно сделать, чтобы избежать кровопролития с обеих сторон? Самое ужасное, чего следует опасаться в первую очередь, — это новых набегов индейцев на мирных жителей приграничных поселений. Временный успех — если только можно назвать успехом горы трупов мирных фермеров, их жен и детей — неизбежно уступит место поражению, жестокой мести со стороны английских войск, многочисленных, прекрасно обученных и вооруженных. Но сидеть сложа руки тоже нельзя. Принесут ли успех дальнейшие переговоры? Волк, не находя ответа на все эти тревожные вопросы, уронил голову на сцепленные руки.

В течение многих месяцев он пытался добиться согласия между двумя народами... между двумя половинами собственного сердца. Он хотел помочь им сформулировать договор, который стал бы одинаково приемлемым для обеих сторон, принес бы лишь пользу и выгоду как для чероки, так и для англичан. Но, похоже, это навсегда останется лишь мечтой. Бледнолицые наверняка довольны заключенным на днях договором, но чероки видят в нем лишь еще одно доказательство хитрости и алчности англичан. Соглашение было заключено под давлением, ради осуществления своих целей губернатор захватил в плен вождей чероки. Кто осудит индейцев, если они нарушат этот навязанный силой договор? А в том, что это произойдет — и весьма скоро, Волк не сомневался ни минуты.

И начнется жестокая, кровопролитная война. А он бессилен помешать этому.

— Вот куда ушла эта трусливая старуха!

При звуках этого скрипучего, полного ненависти голоса Волк вскочил на ноги и резко обернулся. Тал-тсуска должен наконец получить по заслугам. К счастью, здесь, у ручья, никто не мог запретить поединка. И прежде чем индеец успел защититься, Волк нанес ему сокрушительный удар кулаком. Он почувствовал дикую, невероятную радость от соприкосновения костяшек пальцев со скулой ненавистного кузена. За первым ударом последовали второй и третий, затем Волк могучим прыжком свалил Тал-тсуску с ног и прижал к земле его скользкое, увертливое тело.

Силы их были примерно равны, хотя Волк превосходил кузена ростом и ловкостью. Противники катались по земле, нанося друг другу удары. Волка душила такая отчаянная злость, что он почти не замечал боли. Лишь когда перед его глазами поплыли, все увеличиваясь в размерах, красные круги, он понял, что Тал-тсуска изо всех сил ткнул его в глаз кулаком.

Но через некоторое время Тал-тсуска стал явно слабеть, и Волк подмял его под себя. Индеец выкрикнул что-то тонким, срывающимся голосом, но Волк в пылу сражения не придал этому никакого значения. Вдруг кто-то схватил его сзади за руки и прижал их к спине. Он пытался сопротивляться, отчаянно лягал напавших ногами, но двое высоченных, могучих воинов держали его словно клещами. Они рывком подняли его на ноги, и Волк сквозь кровавую пелену, застилавшую глаза, видел, как Тал-тсуска, пошатываясь, встал с ковра из опавших листьев, устилавшего землю. Индеец вытер окровавленный рот и, посмотрев на свою руку, мгновенно окрасившуюся в ярко-алый цвет, с ненавистью бросил Волку:

— Ты за это поплатишься, полукровка, путающийся с англичанами! — И он покровительственно кивнул двум своим подручным, продолжавшим удерживать Волка.

— Иди к черту с твоими глупыми словами!

— Это ты скоро отправишься к черту. Обещаю тебе! — Тал-тсуска, скалясь от ненависти, приблизил свое изрытое оспой лицо к лицу Волка. — Мы больше не желаем слушать трусливых старух, говорящих нам о терпении и осторожности. Мы не позволим англичанам диктовать нам свои законы. — Глаза его сузились, и он, содрогнувшись от ярости, прошипел: — Мы изгоним их с нашей земли! — Несмотря на холод, по лицу и груди его струился пот. Помолчав немного для придания большего эффекта своим следующим словам, он процедил: — Между прочим, жена твоего отца движется теперь по направлению к Семи Соснам. Но ты не беспокойся. Я ее не убью. Во всяком случае, не сразу.

Маленькие глазки индейца блеснули торжеством, и, отступив на шаг, он залился визгливым смехом. Одним мощным движением Волк вырвался из рук державших его воинов и бросился на коварного кузена, но, прежде чем пальцы его сомкнулись на горле Тал-тсуски, кто-то из воинов нанес ему сокрушительный удар по голове. Волк почувствовал жгучую боль, свет померк в его глазах, и он тяжело упал на землю.

* * *

Путь в Семь Сосен оказался гораздо легче, чем ожидала Кэролайн. Мэри чувствовала себя вполне хорошо и, не переставая, говорила о том, какое счастье ехать наконец домой, где им будет так хорошо. Она очень надеялась на скорый приезд Логана. Малышка Коллин по-прежнему плохо прибавляла в весе, хотя молока у Мэри было сейчас достаточно.

— Вот увидишь, она станет совсем другой, когда немного поживет дома, — уверяла Мэри.

В Семи Соснах все было по-прежнему. За время их отсутствия в доме обосновалось несколько лесных зверьков, которых Кэролайн и Эдвард без труда выдворили в места прежнего проживания. Им предстояла теперь более серьезная задача — надо было без промедления разыскать домашних животных, оставленных в окрестном лесу.

Одни лишь куры, как всегда, держались вблизи человеческого жилья, деловито раскапывая землю когтистыми лапами. Труднее всего было разыскать корову, но наконец Эдвард набрел на нее, мирно жующую траву в нескольких милях от Семи Сосен по течению ручья.

В окрестностях было тихо и пустынно. Кэролайн, с головой ушедшая в домашние дела, даже не помышляла о возможности повторения индейского набега. Главное, они наконец уехали из пораженного эпидемией форта, а все остальное как-нибудь наладится. Приступы утренней тошноты больше не донимали ее, она чувствовала себя сильной и окрепшей, и ей хотелось поделиться хотя бы частью переполнявших ее сил с медленно выздоравливавшей Мэри.

Нед, казалось, был рожден для жизни в приграничном поселении. Он разыскал мешок с одеждой Логана и, спросив позволения у Мэри, облачился в грубые, прочные штаны, куртку и тяжелые башмаки. Одежда, привезенная им из Англии, была убрана на чердак за ненадобностью.

Он оказался неплохим стрелком, научившись обращаться с ружьем во время охот, устраиваемых родителями его одноклассников, которые часто приглашали его провести каникулы в своих владениях. Там это было забавой, спортом, приятным развлечением, здесь же превратилось в настоящий промысел, ибо доставка дичи к их столу стала одной из основных обязанностей подростка. Редко бывало, чтобы он возвращался домой из леса без пары кроликов или нескольких белок.

Вот и нынче он, как всегда, отправился на охоту. Кэролайн просила его не уходить далеко от дома. Прислушиваясь, она то и дело улавливала звуки выстрелов, гулким эхом разносившиеся по окрестностям.

Кухню наполнял аппетитный запах свежеиспеченного хлеба. Мэри сидела в кресле у очага, укорачивая очередную пару брюк своего мужа, чтобы отдать ее Эдварду. Если Коллин принималась хныкать, мать тихонько покачивала ногой деревянную колыбель.

— Я очень мало знаю о старшем брате Логана, — ответила она на вопрос Кэролайн. — Он ушел из дому совсем молодым и примкнул к сторонникам принца Чарльза. Роберт пришел в ярость и возненавидел его. Даже когда семья получила известие, что он пойман и будет в скором времени подвергнут казни, Роберт запретил произносить вслух его имя.

— Боже мой! Какое бессердечие! — воскликнула Кэролайн, вынимая из печи каравай хлеба. — Роберта не назовешь любящим отцом!

— Вот уж правда! — горячо согласилась с ней Мэри, перекусывая нитку. Она взглянула в глаза Кэролайн и добавила: — Поэтому меня радует, что у тебя будет ребенок от Раффа, а не от него!

Мэри впервые со времени того достопамятного разговора в доме вдовы коснулась вопроса о ребенке Кэролайн и его отце. Для Кэролайн это было так неожиданно, что она просто не знала, что ей сказать подруге. Мэри относилась к происходящему с такой легкостью, будто все должно было решиться само собой. Кэролайн не разделяла оптимизма подруги и собралась было сказать ей об этом, в очередной раз напомнив, что никому не следует знать о ее тайне.

В этот момент дверь дома с грохотом распахнулась, и на пороге с истошным, душераздирающим визгом показался Тал-тсуска. Глаза его метали искры. В руке его был зажат поднятый над головой томагавк.