Наши дни
В чистом голубом небе над Атлантикой небольшой самолет тянет за собой плакат с надписью: «Добро пожаловать в Майами-Бич».
В поле видимости местная достопримечательность — отель «Фонтенбло». Играет оркестр. С самого высокого трамплина спортсмен исполняет тройное сальто.
Серж нажал паузу на гостиничном видеомагнитофоне, остановив ныряльщика в воздухе.
— Начало съемок блокбастера 1964 года — фильма «Голдфингер», — сказал Серж и снова включил воспроизведение. — А вот здесь Герт Фрёбе драматически появляется из-за кабинок для переодевания. Это был третий фильм серии, именно он послужил запалом всего феномена Джеймса Бонда.
Серж нажал на пульте кнопку ускоренного просмотра и зашагал по люксу. Номер был большой и просторный, с множеством углов и поворотов, повторяющих архитектуру отеля. Находился он в его вогнутой части. Ленни сидел в углу, пытаясь разыскать в карманах остатки марихуаны.
Мик Дефо заказал в спортивном магазине короткую клюшку для гольфа и гонял мячик туда-сюда по ковру. Пролетела летающая тарелка — фрисби. Сити поймала ее и бросила назад Кантри. Чи-Чи сидел за кухонной стойкой с большой сигарой во рту и столбиком костяшек от домино. Дут потел на диване недалеко от кресла, к которому был привязан заложник с кляпом во рту и в одних трусах.
— Я не назову убогими ни «Доктора Но», ни «Из России с любовью», но «Голдфингер» впервые соединил вместе все ингредиенты формулы «007». Все эти немыслимые изобретения, злодеи-великаны, небрежные реплики Шона Коннери перед лицом смерти, женщины Бонда с самонадеянными, но пустенькими лицами… А дивные места, где разворачивается действие — хотя бы Майами-Бич! — Серж держал в руках штаны заложника, проверяя содержимое бумажника. Ничего интересного. Отбросив все в сторону, открыл балконные занавески. — Джерри Льюису нравилось это место, пока его не захватили французы… — Серж пультом показал на экран и нажал кнопку воспроизведения. Блондинка в белом купальнике возлежала на балконе, рассматривая бассейн в бинокль и что-то произнося в микрофон.
Серж одарил Дуга гордой улыбкой, одной рукой показывая на балкон, а другой — на телевизор.
— Понимаешь?
Еще один пустой взгляд.
— Ты в номере Голдфингера! Фрисби ударилась в голову заложника.
— Я внимательно изучал фильм, с помощью ворованного геодезического прибора произвел съемку с балкона, потом спустился в патио и определил истинные направления векторов. Теперь все измерения максимально точные!
— Я не хочу умирать. — Голос Дуга напоминал писк птенца.
Со вздохом Серж достал бутылку воды и поставил ее на поднос.
— Конечно, нам еще нужно кое-что привести в порядок, однако секрет настоящего счастья лежит в умении наслаждаться процессом. Правило номер один: жизнь — как оргазм. Только что был, и вот его уже нет, поэтому внимание — прежде всего.
Стук в дверь.
Серж схватил пистолет, дважды перекатился по полу, вскочил и принял позу готового к бою стрелка.
— Кто это может быть, мать вашу?
— Моя пицца, — ответил Ленни, открывая дверь. — Одолжишь мне немного денег?
Вошел разносчик пиццы. Ленни подал ему косяк. Серж положил пистолет на стол и достал бумажник.
Разносчик пиццы вернул Ленни косяк и поймал фрисби. Бросил взгляд на связанного заложника в трусах и с кляпом во рту.
— А что с парнем? — спросил он и бросил фрисби Кантри.
— Говорит, что его все достало, — ответил Серж. — А в чем дело?
— Это Майами.
— А это номер Голдфингера! — Серж подал ему двадцатку.
— Ладно. Позже… Дверь закрылась.
Сити, Кантри, Мик и Ленни сели в уголке кухни и набросились на пиццу, как стая гиен на хромую антилопу.
Серж стоял перед телевизором и работал пультом, пытаясь найти какой-то фрагмент.
— Да ладно, Дуг, смотри веселей. Получи удовольствие от момента. Ты в знаменитой гостинице «Фонтенбло». Это великое место. Меня отсюда вышвырнули только один раз. Мне подвернулся случай сделать несколько снимков внизу, в зале, где шло шоу под названием «Латинская лихорадка», последнее в Майами ревю в гаванском стиле. Конечно, заведение уже закрылось, но дверь была не заперта, а я не привык раздумывать. И вот я хожу по пустому залу, никого не беспокою, делаю свои снимки. Появляется охрана. Спрашивают меня, чем помочь. А я говорю «ничем» и продолжаю заниматься своим делом. Но они не отстают. Просят следовать за ними и уверяют, что им не нужны проблемы. Тогда я говорю: «В таком случае проблема у меня. Я плохо себя чувствую. Думаю, заразился… латинской лихорадкой… Поверьте мне, у некоторых совершенно отсутствует чувство юмора!» — Серж нажал кнопку на пульте. — Вот тот фрагмент, которого я ждал. Всегда хотел это проделать.
Голдфингер стоял над Бондом, привязанным к столу. Серж подошел к заложнику и сорвал скотч у него со рта. Приставил ко лбу пистолет.
— Ты работаешь на семью Палермо? Человек не ответил.
Серж взвел курок и нажал сильнее.
По-прежнему ничего.
Серж наклонился и прошептал на ухо:
— Ты должен сказать: «Вы надеетесь, что я заговорю?» Человек продолжал молчать.
Серж стукнул его пистолетом по темени.
— Говори!
— Ну, вы надеетесь, что я заговорю?
— Нет, мистер Бонд, я надеюсь, что вы умрете!
База ЦРУ, Майами
Ренфро повесил пальто и приступил к кофе. Зашел Шеффер.
— Хотели меня видеть? Ренфро сел к компьютеру.
— Ночь будет долгой. Недавно я выяснил, что банда связана с вторжением.
— Как вы узнали?
— Один из эмигрантов рассказал мне лично. Я должен сделать так, чтобы у них получилось. Всех агентов в боевую готовность.
И он снял телефонную трубку.
— Что за хрень, — сказал Ленни.
— Не понимаю, — проговорил Серж. — В фильме все происходило очень аккуратно.
Мик Дефо потыкал в заложника клюшкой.
— Он мертв?
— Не думаю, — ответил Серж. — Наверное, просто потерял сознание от запаха.
Чтобы лучше видеть, они придвинулись ближе. Заложник лежал на кровати. Большую часть его тела неровными пятнами покрывала золотая краска; ее капли блестели в волосах, стекали с плеч на простыни.
Золотая краска на боковине кровати, пятна на стенах и занавесках, пленка засохшей золотой пыли на мебели, на ковре — золотые отпечатки ног, ведущие к Сержу, который читает этикетку на аэрозольной упаковке.
— Эта ерунда даже близко не дает такого покрытия, как написано в рекламе.
— Что, на нем еще недостаточно краски? — спросил Ленни.
— Конечно. Видишь пятна телесного цвета на ногах? Поры все еще дышат. В кино их не видно! — Серж показал на экран, где женщина лежала на кровати в точно такой же позе.
— Кажется, у меня есть еще одна в сумке.
— Я достану, — сказал Ленни.
— Она в ванной. Ленни начал копаться.
— Не могу найти.
— Банка должна быть наверху.
— Ее тут нет.
— Господи! — Серж направился в ванную. Оба стали копаться в сумке. — Я положил банку сверху. Где она может быть?
— Говорю тебе, ее здесь не было, — начал объяснять Ленни и вдруг осекся.
— О, краска! Я ее вынул в самом начале, чтобы легче было искать.
— И как ты дожил до половозрелого возраста? — Серж загремел металлическим шариком в аэрозольной жестянке, и они направились назад в комнату. — В фильме, наверное, использовали тампоны…
В дверном проеме они застыли. Золотой контур тела на кровати остался, но самого человека не было. Раздвижные стеклянные двери на балкон открыты. Золотые отпечатки рук на раме, еще один такой комплект — на балконных перилах. Снаружи донеслись крики.
Они выбежали на балкон.
— Вон он! — крикнул Ленни, показывая на бассейн.
— Он, наверное, спустился с балкона на балкон.
Еще крики. Народ разбегался. Женщины уносили детей. Золотой человек хромал по направлению к ним, руки в положении мумии, его тошнило.
— Наполовину сработало, — с удовлетворением оценил Серж. — Не убило, но все же ему на самом деле плохо.
Игра в джин в люксе пентхауса отеля «Фонтенбло» была в самом разгаре, когда зазвонил телефон. Человек в «сансабелтах» снял трубку.
— Да, да, посмотрю, здесь ли он.
Человек прикрыл рукой трубку и приблизился к мистеру Палермо.
— Кто это?
— Химчистка Джо. Мистер Палермо взял трубку.
— Ну, если это мои старые друзья из химчистки Джо… Давненько, давненько. Кому обязан таким удовольствием?
Выражение лица мистера Палермо изменилось. Остальные игроки в джин притихли. Уж они-то сразу поняли, что дело серьезное.
Старик отвернулся от стола и что-то тихо говорил в телефон. Через несколько секунд он повесил трубку. Игроки в джин продолжали ждать. Мистер Палермо щелкнул пальцами.
— Бутылку шотландского виски. Хорошего. Телохранитель открыл шкафчик с напитками. Далеко в районе бассейна раздались крики.
Ожидание повисло вокруг ломберного столика, покрытого зеленым сукном. Все искали в лице старика хоть какой-нибудь намек.
Мистер Палермо только улыбался. Один из телохранителей поднес бутылку старого шотландского, другой — комплект хрустальных стаканов и ведерко со льдом. Третий выглянул с балкона.
— Там внизу золотой человек.
Разлили напитки. Мистер Палермо поднял стакан.
— Джентльмены, я никогда не мечтал, что доживу до этого момента. Это одно из дел, которое я уже думал оставить завершать другим, когда меня не станет. Но сегодня мы заключили мир с нашими старыми друзьями в ЦРУ.
Он поднял стакан.
— Мы возвращаемся в Гавану!
Серж и Ленни стояли на другом балконе и рассматривали золотого человека. Крики из патио становились все громче, люди внизу казались маленькими, как встревоженные муравьи, столпотворение ширилось, туристы бежали во всех направлениях, сталкивались друг с другом, переворачивали столы с напитками и падали в бассейн.
— Не следовало бы так говорить, — задумчиво произнес Серж, — но отсюда это и правда выглядит смешно.
— Куда он собрался?
Шатаясь, золотой человек покинул патио, метнулся через участок с тропическими растениями, потом продрался сквозь кустарник, спрыгнул на служебный проезд, где и был задавлен фургоном с логотипом в виде танцующего свадебного торта.
— Представление окончено, — подвел итог Серж. Они вошли внутрь.
Мик в кухне показывал Чи-Чи, как они играют в домино в своем пресс-цехе. Ленни отплывал. Стол покрывали черные прямоугольники, поставленные вертикально. Они образовывали сложную конструкцию из фигурных восьмерок, взбирающихся на рампу, сложенную из игральных карт. Заканчивалось все рядом опустошенных пластиковых рюмок.
— Ты бы видел, как мы играли на Кубке Роз. Парень с радио так наклюкался, что не мог говорить.
Сити и Кантри прошли через комнату, подбрасывая ногами мешочек с песком. Дуг тихо плакал.
Серж шагал по номеру с блокнотом в руках. Обвел ручкой какой-то пункт в генеральном плане.
— Ленни, осталась еще пицца?
— Думаю, кусок есть. Мне достался огромный, как слон, но уже остыл, наверно.
— Ничего. Пока еще годится, — сказал Серж. — Правило номер один: пицца всегда еще годится. Оставленная на всю ночь, под диваном, под дождем, раздавленная машиной. Не важно. Просто разогрей. Самый жизнерадостный источник пищи на планете.
Палец Мика придал костяшкам домино импульс движения, и они защелкали, падая, по всему столу.
Серж отбросил блокнот и открыл коробку с пиццей.
— Кто-то выбрал всю начинку.
— Извини, — сказал Ленни.
Серж поднял стул и поместил его на кухонную стойку. Наставил сверху еще барахла. Подставка для ног, телефонные книги, чемодан, полотенца. Вскоре колеблющаяся башня дотянулась до потолка. Тогда он схватил микроволновую печь.
Финальные ряды падающих костяшек взбежали по наклонным плоскостям — к рюмкам. Мик схватился за бутылку «Джека Дэниелса».
— А вот теперь я налью в вас по полной…
Серж посмотрел вверх на свое шаткое сооружение.
— Давай… Спокойно… — Движение башни прекратилось. — Так!
Он взобрался на стойку с микроволновкой в руках и аккуратно поместил ее на самый верх, прижав таким образом башню к потолку. Потом положил кусок пиццы в плиту и установил таймер.
Мик открыл холодильник.
— Кому пивка? — воскликнул он и веером начал разбрасывать по комнате банки с пивом. Серж стоял на кухонной стойке, целясь пультом в телевизор, чтобы включить «Голдфингера» с начала. Сити и Кантри прошествовали через комнату, подбрасывая маленький кожаный мячик, хватая по пути банки с пивом. Ленни снова начал устанавливать костяшки домино. Толстый азиат в телевизоре бросил в Шона Коннери шляпу с полями, острыми как бритва. Банка пива пролетела мимо Дуга и разбила лампу. Микроволновка просигналила.
— Пицца готова! — провозгласил Серж и открыл дверцу. Откусил большой кусок и тут же вынул его изо рта, уронив ниточку расплавленного сыра. — Ох… Горячо… Язык жжет… Ох…
— Ты ее слишком долго грел, — заметил Ленни. Серж покачал головой и проглотил кусок.
— Еда тем лучше, чем больше она напоминает тебе, что ты еще живой.
С потолка раздался глухой удар. Дуг подскочил.
— Что случилось?
Серж снова спрыгнул со стойки и откусил еще кусок.
— По моим предположениям, у мистера Палермо отказал сердечный стимулятор.
На верхнем этаже раздался шквал тяжелых шагов, послышались приглушенные крики.
— Мистер Палермо в номере над нами? Серж кивнул, продолжая жевать.
— Ага. Это всем известно. О его игре в джин ходят легенды — в одно и то же время, каждую неделю, и так пятьдесят лет. Если вы знакомы с поэтажным планом «Фонтенбло», то должны знать, что карточный стол стоит как раз над нашей кухонной стойкой.
— Ты знал, что Палермо в номере? — спросил Дуг. — Все это время ты планировал убить его микроволновой печыо?
— Конечно. Это входит в генеральный план. Почему мы оказались здесь, как ты думаешь? Потому что я тащусь от «Голдфингера», что ли? — Серж откусил еще и нажал на кнопку выброса кассеты. — Вот редкая копия «Серфсайд, 6», самого вульгарного сериала всех времен и народов. Дешевая флоридская подделка, имитация «Переулка Сансет, 77» с Троем До-нахью и Маргаритой Сиеррой в роли Ча-Ча О’Брайен из выдуманного «Номера бу-бум» в Фонтенбло… — Серж схватил штаны бывшего заложника и снова начал просматривать бумажник. — У них детективное агентство прямо через дорогу, за лодочной пристанью.
На балконе Мик, Ленни и Чи-Чи поднимали стаканы.
— У-у! Майами!
— У-у! Номер Голдфингера!
— У-у! Cuba Libre!
Серж осмотрел содержимое бумажника: кредитки и бесполезные дисконтные карты из видеосалонов. Потом вывернул его наизнанку.
— Что это? Сложенный клочок бумаги спрятан в кармашке. Как я мог его пропустить?
Он развернул бумажку. Какой-то код. Цифры: номерной знак лимузина. И еще цифры, семизначное число. Серж поднял трубку и набрал номер справочного бюро.
Записал адрес.