Глава 1

Остров Дикой Лошади, Техас

1883 год

Обнаженный Дрю Корелл вышел из лениво катившихся волн и по теплому песку направился к месту, где оставил флягу. Вынув пробку, он стал пить, и прохладная сладковатая вода показалась ему нектаром. После купания его всегда мучила жажда.

С довольным видом Дрю опустил флягу и взглянул на серую, отливавшую металлом воду Мексиканского залива. Он с улыбкой расправил плечи, испытывая приятную усталость в руках и ногах.

— Чертовски много приходится сидеть за письменным столом, — пробормотал Дрю себе под нос. Он громко вздохнул и нахмурился.

За последнее время он очень устал. На этот уединенный остров Дрю привело желание порыбачить и хоть ненадолго укрыться от постоянного напряжения на работе. Он и думать не хотел о своей компании по производству искусственной наживки и блесен.

Его внимание привлекло какое-то движение на воде. Покачиваясь на волнах, к острову приближалось маленькое парусное судно.

Любопытно. Дрю медленно пошел назад к дюнам, где бросил свой рюкзак. Он достал медную подзорную трубу, принадлежавшую еще его прадеду, которую он по привычке всегда носил с собой. В трубу судно было видно как на ладони.

За штурвалом стоял матрос, а на носу Дрю заметил женщину. Ее точеную фигуру можно было принять за носовое украшение корабля.

Длинные развевающиеся волосы, отливавшие золотом, закрывали лицо. Надеясь рассмотреть ее с другой стороны, Корелл вскарабкался на дюны.

— Ну повернись же сюда, красотка! — пытался внушить он ей. Минута текла за минутой. Странное волнение охватило Дрю. Он жаждал увидеть лицо незнакомки как можно скорее.

Женщина указала в сторону берега, и лодка направилась к излучине между пляжем и бухтой, где находилась его хижина.

— Очень интересно, — прошептал Дрю, отняв от глаз подзорную трубу, и посмотрел на тропинку за покрытыми кустарником дюнами. Совпадение, или она уже бывала здесь раньше? Вернувшись сюда, в бревенчатую хижину, где проводил каждый отпуск, Дрю обнаружил следы, оставленные непрошеными гостями. Неужели эта женщина одна из них? Возможно, кто-то использует его лагерь как тайное убежище?

Продолжая внимательно наблюдать за судном, Корелл увидел, что женщина наклонилась. Через мгновение у нее в руках блеснул полевой бинокль. Она принялась изучать берег, и Дрю затаил дыхание, когда бинокль повернулся в его сторону. По тому, как женщина приоткрыла рот, Корелл понял, что замечен. Судно приближалось, и Дрю, в свою очередь, получил возможность хорошо разглядеть незнакомку.

— Ханна?

Ему стало нечем дышать, как будто из легких вдруг вышел весь воздух. Кровь застучала в висках. Определенно, это она. Почему?

Ханна.

У него пересохло во рту, когда она вновь подняла бинокль. Именно тогда Дрю вспомнил, что он голый, и инстинктивно потянулся за пучком травы. Но вдруг ему в голову пришла совсем другая мысль. Отбросив траву в сторону, он уперся руками в бедра и, как павлин, выставил себя на обозрение.

— Пусть видит, что она потеряла, да простит меня Господь.

Дрю стоял лицом к бухте, мокрый, голый и возбужденный.

Ханна уронила бинокль за борт.

А ведь они давно расстались.

— Так-так-так, — медленно произнес он, обращаясь к птице, быстро скользящей по кромке воды. — Сегодня будет не до рыбы.

* * *

Ханна Мейфилд хотела последовать за биноклем, но, посмотрев за борт и близко увидев песчаное дно, поняла, что утонуть не удастся.

— Ну тогда придется умирать от стыда, — пробормотала она.

С того момента, как она решилась совершить это путешествие, Ханна тысячу раз представляла себе их встречу, и всегда по-разному. Но такое ей и в голову не приходило! В ее фантазиях, может, и присутствовала голая плоть, но ведь не столько же! Целомудренная Ханна и не представляла, что мужчина может быть… таким голым.

— Думаю, что теперь вам не надо возвращаться в Галвестон, миссис, — заметил матрос, нанятый, чтобы доставить ее на этот уединенный остров. — Похоже, муж ваш дома и очень рад вас видеть.

Рад? Ханна искренне сомневалась, что Дрю Корелл хоть капельку обрадуется их встрече. Разве не он метал громы и молнии в тот день, когда она от него ушла? Не он ли кричал ей вслед горькие слова, когда ее отец натянул паруса и направил судно из бухты?

— Возможно, он ходит в таком виде все время, — пробормотала она себе под нос, испытывая искушение еще разок взглянуть на Дрю. Но удержалась — если бы он заметил это, ей не хватило бы храбрости сойти на берег. Ханна опустила глаза.

Спустя некоторое время руль стукнулся о дно, и ее толкнуло вперед.

— Дальше плыть нельзя, — сказал моряк. — Похоже, вам придется немного намочить ноги.

— Я донесу ее, — раздался голос, который преследовал Ханну все эти годы.

Затаив дыхание она ждала, что вот-вот проснется от страшного сна.

Впервые Ханна призналась себе, что не ожидала найти Дрю на острове Дикой Лошади. Ведь прошло десять лет. Отец сомневался в Дрю с самого начала, но она всегда верила, что Корелл еще себя покажет. Она думала, он бросит свою жизнь на берегу и добьется чего-нибудь стоящего. Оказывается, нет.

Дрю был здесь и сейчас. В эту самую минуту он дотрагивался до нее. Смущение куда-то исчезло, а пульс бился часто-часто.

Не осмелившись взглянуть на Дрю, когда он взял ее на руки, она тем не менее прижалась к нему. Будто время повернуло вспять. Стальные мускулы, мягкое дыхание, знакомый запах моря и солнца, идущий от человека, бывшего когда-то ее мужем.

«Я дома», — подумалось ей.

— Дрю! — нежно выдохнула она его имя.

— Ханна?

Она все же подняла на него глаза, но он смотрел в сторону уплывавшей лодки. Моряк крикнул:

— Вернусь через три дня…

— Ты женат? — спросила она.

— Нет. А ты замужем?

— Тоже нет.

Ей захотелось провести пальцем по его подбородку.

— Ханна?

— Да?

— Это мечта, которая стала явью.

— Правда? — У нее пересохло во рту.

— Да. — Он криво усмехнулся. — Последние десять лет я столько раз представлял себе нашу встречу… и сейчас это происходит… Просто дух захватывает.

— И у меня тоже, Дрю. У меня тоже.

— Тогда могут быть проблемы. Тебе понадобится дыхание, Ханна. Я рыбак, а ты знаешь, что рыбак делает с ненужным уловом. — Он взглянул на нее сверху вниз, и веселый блеск в его глазах сказал ей, что последует дальше.

Он бросил ее в море. Как дохлую рыбину. Она открыла рот, чтобы закричать, но успела лишь всхлипнуть, перед тем как прохладная вода сомкнулась над ее головой.

Почти сразу же она почувствовала дно. Соль жгла глаза, платье промокло. Ханна судорожно вздохнула и, рассерженная, встала на ноги.

А отъявленный негодяй уже выходил… выходил на берег, посвистывая!

Ханна выплюнула соленую воду, вытерла глаза и отжала волосы. Не отрывая взгляда от удалявшегося мужчины, она смахнула песок с юбки и сполоснула руки. Ей удалось обрести твердость духа, и она прошептала:

— Рыбак, да? Но я не твой улов. Ты меня не пойман. Рыбка-то уплыла.

Как будто услышав ее слова, он остановился и оглянулся через плечо. Он стоял на берегу, волны касались его ног, вода ручейками стекала по спине и ягодицам, а на лице играла самодовольная злая усмешка. Он мог сойти за падшего ангела. Ханна поежилась.

О, этот греховный соблазн!

И он до сих пор не женат…

— Так, довольно, — обругала она себя. Она совершила это путешествие не для того, чтобы выяснять его семейное положение или любоваться его физическими достоинствами. Нужно помнить о деле. У нее очень важная миссия, а единственный человек, который может ей помочь, — Дрю Корелл.

Ханна вздохнула, подобрала подол юбки и с трудом зашагала к берегу. Расстроенная неудачным началом, она едва передвигала ноги. К великому сожалению, его нагота отвлекла ее, и на время она потеряла голову. Следует быть умнее, если она собирается достичь своей цели.

Ханна поняла, что Дрю все еще обижен на нее. Ну что ж, она готовилась к такому повороту событий. Теперь, во всяком случае, она знает, чего ей ожидать, и будет настороже. Она сумеет договориться с Дрю Кореллом. Вряд ли ему удастся шокировать ее сильнее. Что еще может оголить человек? Свою душу?

— Ну, на это он не способен, — пробормотала она себе под нос.

Дрю всегда отличался скрытностью. Если бы он был с ней более откровенен, возможно, она смогла бы противостоять своему отцу и осталась бы с ним.

Добравшись до берега, Ханна остановилась, чтобы отжать юбку и собраться с духом. Все личное должно отойти на второй план, главное — то благородное дело, которое привело ее сюда, вот о чем ей следует помнить. Ханна представляла здесь не себя, а весь народ Техаса. У ее бывшего мужа имелась возможность оказать неоценимую услугу этому великому штату, и она намеревалась сделать все возможное и невозможное, чтобы добиться от него согласия на предложение, которое ей предстояло сделать и ради которого она и совершила это путешествие.

Она почувствовала, что готова сразиться с Дрю Кореллом.

— Так что придется тебе прикрыть свой голый зад, рыбак. С моря приближается ураган, и имя ему — Ханна.

* * *

Ханна.

Все еще пребывая в недоумении, Дрю надел легкие брюки из хлопка и потянулся за рубашкой. Ханна Мейфилд. Он хотел продеть руки в рукава, но ничего не получилось. Оказалось, что вместо рубашки он схватил вторую пару штанов. Эта женщина расстроила его сильнее, чем он предполагал.

Вопросы водоворотом вертелись у него в голове. Зачем она приехала? Чего хотела? Где жила последние десять лет? Он знал, что не в Галвестоне. Мейфилды продали свой дом и переехали куда-то в тот же день, когда добились признания их брака недействительным.

Последовав за ней в Галвестон, Дрю спрятался на пирсе и наблюдал, как паром увозил ее прочь, а потом решил забыть все раз и навсегда. Его переполняли гнев и уязвленная гордость, не говоря уже о боли от переломанных ребер и многочисленных синяков, полученных им от бандитов, нанятых Роджером Мейфилдом. И все равно как последний дурак многие месяцы он ждал, что она одумается и вернется.

Он тогда очень любил Ханну, по-настоящему, и верил, что она отвечает ему тем же, но это лишь доказывало, насколько глупы могут быть молодые люди. Ей же понадобилось целых десять лет.

Злость душила Дрю, когда он наконец-то нашел и надел рубашку.

— Но ты, дорогуша, чертовски опоздала!

Любовь его давно умерла. Умерла ли?

Он скорчил гримасу и сорвал с шеи воротничок. Проклятый воротник не был даже застегнут, а стягивал шею как петля. Ханна Мейфилд. Черт ее побери!

— Ну почему? — размышлял он вслух. — Почему она здесь?

Он годами не думал о ней. Ну хорошо, последние несколько месяцев. Он хотел все забыть. Теперь он преуспевающий делец. Богатый человек. Ханна Мейфилд — просто неприятное воспоминание.

И вот сегодня «неприятное воспоминание» приплыло на лодке к его берегу. Она повзрослела, стала женщиной, прекрасной, как рассвет над заливом. «Неприятное воспоминание», не носящее обручального кольца, ни его, ни чьего-то еще.

Дрю продолжал бурчать себе под нос. Нет у нее обручального кольца, ну и что из этого? Ему какое дело?

— Мне абсолютно все равно, — сказал он вслух.

Он взглянул в угол хижины, где десять лет назад стояла кровать, еще до того как он передвинул ее на другую сторону комнаты. В тот день он отчаянно желал Ханну, и она отвечала на его ласки. Как будто это было вчера! Он вспомнил страсть в ее глазах, тихие гортанные стоны, которые она издавала, когда он нес ее к кровати. Но едва он начал ее раздевать, как дверь распахнулась и ее отец отнял у него невесту, а затем натравил своих слуг на убитого горем жениха. Потребовались недели, чтобы зарубцевались раны на теле. Месяцы, сложенные из одних воспоминаний, ушли на то, чтобы перестало болеть сердце.

Он пережил тяжелые времена, пытаясь привыкнуть к мысли, что она действительно его покинула. Он не мог поверить, что она не противилась отцу. Она не должна была подчиняться. В конце концов, она вышла замуж.

Но оказалось, что это не имело никакого значения.

И вот сейчас Ханна Мейфилд вернулась. Почему? Зачем ищет встречи с ним после стольких лет?

Дрю выглянул в окно и увидел, что женщина, о которой он только что думал, решительно направляется в его сторону.

— Так, — тихо произнес он. — Кажется, пришло время задать ей пару вопросов.

* * *

Тропинка, идущая от берега, привела ее к дому Дрю. Ханна остановилась, пытаясь набраться храбрости, чтобы постучать. Однако этого не потребовалось, поскольку он сам выскочил ей навстречу. Ханне стало не по себе от взгляда бывшего мужа. На ум пришли слова «жестокий», «решительный», «каменный». Еще бы серьгу в ухо да абордажную саблю, и он мог бы сойти за пирата, какими они были лет двести назад. Его просто распирало от гнева.

Ханна подняла глаза к голубому небу над бухтой, откуда белоснежные чайки камнем бросались вниз и ныряли за своим обедом. Она легко представила, как должна чувствовать себя несчастная рыбешка в тот момент, когда хищник выхватывает ее из воды. Она перевела взгляд на босые ноги Дрю. Хорошо хоть, он не отрастил себе таких же когтей.

Однако шагал он очень решительно, явно намереваясь предпринять атаку.

Она не ошиблась.

— Почему ты приехала? — резко спросил Дрю, остановившись в двух шагах.

Спокойно, Ханна. Не нервничай.

— Я хочу тебя кое о чем попросить.

— Ну проси. — Он сложил руки на груди и придвинулся ближе.

Ханна заставила себя не отступать. От волнения у нее пересохли губы. Стараясь преодолеть смятение, она облизнула их и убрала за уши влажные волосы. Хорошо сказать, успокойся, когда человек готов убить тебя на месте… Все происходило не так, как она планировала.

— Ну что же ты? — спросил он с издевкой в голосе.

— Дрю, я… — Голос замер, она с трудом подбирала слова. Сказать, что рада видеть его одетым? Что скучала, была не права, покинув его? Что хотела бы повернуть время вспять?

— Я слушаю тебя.

Но нет, она приехала сюда не за этим. Тем более что произнести такие слова было в тысячу раз труднее, чем объяснить, ради чего она здесь оказалась. Она посмотрела ему прямо в глаза, проглотила комок в горле и сказала:

— Я говорю по поручению Общества по охране исторических памятников штата Техас. Это группа людей, посвятивших себя сохранению истории нашего штата. Как ты, возможно, слышал, два года назад сгорело здание законодательного собрания и огонь уничтожил ряд исторически ценных документов, включая единственный в штате экземпляр Декларации 1836 года о независимости республики Техас от Мексики.

Дрю засмеялся негромко и, как показалось Ханне, с горечью.

— Так ты поэтому приехала? Из-за Декларации о независимости? Ирония судьбы!

— Ирония?

Он кивнул.

— В том, что именно ты обеспокоена судьбой этого документа настолько, что решилась приехать сюда о чем-то меня просить.

Она почувствовала, что потихоньку начала обретать почву под ногами.

— Может быть, именно потому, что моя жизнь сложилась так, а не иначе, я ценю независимость больше всего на свете.

На этот раз уже Дрю отвел глаза в сторону. Засунув руки в задние карманы брюк, он повернулся к воде.

— Ты помнишь, я рассказывал тебе, как все было на самом деле? Для меня Декларация — не просто лист бумаги.

Чувствуя, что ему хочется поговорить на эту тему, Ханна ответила:

— Кажется, она как-то связана с твоим дедом.

Дрю вздохнул.

— Прошло почти пятьдесят лет с тех пор, как дед выступал свидетелем подписания Декларации. Это было в Вашингтоне на реке Бразос. Один экземпляр получило новое правительство, а остальные четыре президент Сэм Хьюстон предложил развезти по самым крупным городам, чтобы новость поскорее облетела всю страну. Мой дед был среди первых, кто откликнулся, и почти немедленно отправился в Бастроп. Он выполнил поручение и вернулся домой. Три дня спустя после разлива Аламо, — как раз вовремя, чтобы умереть. Случилось так, что он показал бесценный документ мексиканскому шпиону. Завязалась драка, дед убил его, но и сам получил смертельную рану. — Дрю пнул босой ногой пучок травы и продолжал: — Моя прабабка собрала пожитки мужа, захватила и Декларацию, и ушла из дома, едва опередив мексиканцев.

— Вместе с другими беженцами, — добавила Ханна. В то тревожное время большая часть населения Техаса покидала свои дома, чтобы избежать нашествия врага.

Дрю кивнул.

— Они осели на побережье. Постепенно несчастные случаи и болезни забрали всех Кореллов, кроме меня. Декларация досталась мне, и я свято храню ее с тех самых пор.

— Так она цела?

— Конечно. Не на острове, я не могу рисковать ею, здесь случаются штормы. — Он замолчал на минуту, следя за белыми чайками в ярком голубом небе. — Это самое дорогое, что у меня есть, Ханна. Семейная реликвия, последнее, что осталось у меня от них. И я рассказал тебе о ней, когда ты стала моей женой. — Он повернулся и посмотрел ей в глаза. — А ты хочешь забрать ее у меня.

 

Глава 2

Дрю прогуливался по берегу моря, стараясь успокоиться. Почему, собственно, он решил, что она жалеет о своем выборе? Возможно, когда-то она и любила его. Но прошло десять лет…

Страдая от одиночества, он мечтал, что Ханна вернется на остров, представлял себе страстные сцены примирения. И вот она здесь, но ей нужен не он, а наследство его семьи.

— Идиот! — Он тяжело дышал. Пора бы избавиться от детских грез. Пора все забыть. Какой же он дурак!

Прошло уже десять лет. Глупо снова мучиться из-за Ханны. Все! Все эмоции под кровать.

Кровать. Слово ударило его как пуля.

А почему бы и нет? Почему нет, черт возьми!

Это подло. Не по-джентльменски, даже мерзко.

Но эта женщина в долгу перед ним. Ханна Мейфилд кое-что должна ему за сломанные ребра и разбитые мечты. Она лишила его способности влюбляться. Он так и не женился, никогда не нянчил детей. А он любил детей, хотел иметь их. Ханна лишила его семьи. Да, она в большом долгу перед ним.

— И я знаю, как заставить ее заплатить.

Подойдя к дому, Дрю увидел, что Ханна с чопорным видом сидит на стуле, на котором и сам он любил сиживать, когда строгал что-то из дерева. Заметив его, она встала. Сейчас гнев не застилал ему глаза, и он удивился тому, что увидел. Ханну можно было принять за русалку, вышедшую на берег.

Мокрое платье прилипло к телу, словно вторая кожа, и подчеркивало ее пышные, соблазнительные формы. Голубые глаза лучились, как солнце над бухтой. Она гордо стояла перед ним, высоко подняв голову, расправив плечи, а ее губы… о, ее губы… нежный бутон, который так и хотелось поцеловать.

Она взглянула на него и произнесла:

— Дрю, пожалуйста. Мы можем поговорить?

Поговорить? Да, они могут поговорить. Поговорить приятно. А прикоснуться к ней еще приятнее. А прижаться — истинное наслаждение. Потому что такова его цена.

Эта женщина в долгу перед ним. Она осталась ему должна и брачную ночь, в которой ему было отказано, и медовый месяц, который тоже у него украли. Надо надеяться, после этого он сможет выкинуть ее из головы раз и навсегда.

Дрю направился к баку с водой, в котором лежала корзина с пойманной утром кефалью. Он отнес ее и полированный дубовый ящик с хозяйственными принадлежностями к воде, лишь после этого снизошел до разговора со своей бывшей женой.

— Хорошо, Ханна. Если хочешь поговорить со мной, пока я чищу рыбу, начинай.

Ханна вздохнула, чем привлекла его внимание к своей груди. Дрю на секунду зажмурился.

— Я о Декларации. Конечно, она очень дорога тебе, но, я признаюсь, не понимала, до какой степени. Все же, уверена, мы можем найти решение, приемлемое для нас обоих. Нужно лишь объединить наши усилия и хорошенько подумать.

На уме Дрю было совсем другое.

— Вообще-то я уже все обдумал, — сообщил он ей, доставая из корзины рыбину.

Ханна взглянула на него с надеждой.

— И что же? Ты отдашь мне свой экземпляр Декларации о независимости?

— Это кое от кого зависит. — Он положил кефаль на разделочную доску.

— От кого именно?

— От тебя. От того, насколько сильно ты хочешь ее получить. От цены, которую ты готова за нее заплатить.

Почувствовав неладное, Ханна сделала шаг назад.

— От цены?

Дрю кивнул.

— Я слышал, твой моряк вернется за тобой через три дня. Интересно, почему ты решила, что тебе нужен именно такой срок? Хотя для моих планов он подходит.

— Планов? — переспросила она с дрожью в голосе.

Он снова кивнул и стал ждать, наслаждаясь сладостью мести и ее испугом. Но Ханна раздраженно вздохнула и требовательно спросила:

— Так какие у тебя планы?

Он положил нож на доску.

— Ты должна мне заплатить, Ханна. Я хочу, чтобы ты была мне женой в полном смысле этого слова, пока не придет лодка.

Она ахнула, сраженная тем, что услышала.

— Ты имеешь в виду, что хочешь?..

— Секса. Я хочу провести с тобой три дня в постели.

Ханна молчала. Она просто стояла и смотрела на него. А потом потянулась к разделочной доске, но схватила не острый нож, как он мог бы ожидать. Быстрым движением она подняла за хвост рыбину и… хлестнула его по лицу.

— Вот тебе, Корелл. Я лучше пересплю с крокодилом.

Ханна быстро шла вдоль берега. Она остановилась лишь однажды, чтобы снять с себя мокрую нижнюю юбку. Гнев гнал ее вперед, а в голове крутились беспокойные мысли. Она не могла поверить, что Дрю действительно предложил ей такую позорную сделку. И ей было отчаянно стыдно, потому что очень хотелось принять его предложение.

— Девка! — шептала она. — Проститутка!

Ханна застонала и опустилась на песок. Что происходит?

Ничего. Просто ей двадцать семь, и она девственница.

Она снова застонала и опустила голову на колени, коснувшись лбом влажного колючего платья. Это напомнило ей еще об одной проблеме, требующей решения. Она забыла саквояж в лодке, и у нее не было с собой никакой одежды.

Если ты собираешься принять предложение Дрю, тебе и не нужна одежда. Ханна Мейфилд, ты попала в крупную передрягу. Да как он посмел? Как унизительно и как… заманчиво.

А чего ты ожидала? На что надеялась?

Неготовая дать ответ, Ханна села, зачерпнула горсть песка и тонкой струйкой выпустила его из сжатых в кулак пальцев, словно так могла избавиться от тяжелых мыслей. Постепенно ей это удалось, и она успокоилась.

Она все-таки вернулась на остров Дикой Лошади, куда десять лет стремилась в своих мечтах, и что бы ни случилось, она насладится этой красотой.

Поднявшись и отряхнув юбку, она прошла вдоль берега, потом свернула к дюнам, добралась до деревьев и снова оказалась у воды, но на этот раз футов на двенадцать выше. Ей приглянулась тенистая полянка, мягкая трава так и манила присесть и отдохнуть. Умиротворенная тишиной, теплым солнышком и ласковыми звуками прибоя, Ханна заснула.

Конечно же, ей снился Дрю.

* * *

Остров Дикой Лошади всего лишь крошечный клочок суши с песчаным берегом, скалами и редкими деревьями, омываемый солоноватой водой Мексиканского залива. Из-за обилия подводных обитателей это — райское местечко для любителей порыбачить. Остров как нельзя лучше отвечал и планам Дрю, как личным, так и профессиональным. О них-то он и размышлял, отправившись на поиски Ханны.

Он все сделал неправильно, это ясно. Он хотел уложить Ханну в постель, но вовсе не собирался при этом ее унижать. А чтобы она отдалась ему по доброй воле, а не вела себя как мегера или мученица, следует изменить тактику и найти к ней более тонкий подход. Другими словами, он должен ее соблазнить.

И Дрю знал, что надо делать…

Он поднялся на дюны, увидел ее лежащей в тени кедра и усмехнулся. Подойдя к спящей красавице, он пошевелил ее ногой.

— Просыпайся, женщина, и снимай свое платье.

Она открыла глаза и резко села.

— Что?

— Снимай платье! — повторил он. Ее испуг позабавил его, и Дрю не сдержал улыбки. — Ты вся мокрая, Ханна. Мне кажется, тебе надо переодеться.

Она прищурилась и с вызовом взглянула ему в глаза.

— Убирайся! Я не хочу сейчас с тобой разговаривать.

Он был доволен. Она становилась очень хорошенькой, когда злилась.

— Но тебе нужно переодеться. Ты же не хочешь схватить насморк и заболеть.

— Насморк? Стоит жара, и я не простужусь, не волнуйся. Кстати, Дрю, если ты думаешь, что так поймаешь меня в свои сети, то очень ошибаешься. Тебе стоит поучиться обходительности.

— Да я просто забочусь о гостье. Тебе же не очень уютно в этом платье? От соленой воды оно стало твердым и колючим, разве нет?

Она грустно взглянула на свою одежду и тихо сказала:

— Я оставила саквояж в лодке.

Конечно, он знал об этом и чуть не расхохотался, так ему было весело. Дрю провел рукой по подбородку, не сводя с нее глаз.

— Вот незадача. Боюсь, так дело не пойдет. Мне нужно, чтобы у тебя были голые ноги.

— Дрю, я, наверное, не ясно тебе объяснила, — смущенно начала Ханна, — но ты должен понять, что я не принимаю твоих условий.

— Понимаю, но все равно хочу, чтобы ты сняла юбку. Вот, можешь надеть это.

Он расстегнул свою рубашку и бросил ее Ханне.

— Тебе будет удобнее, а мы тем временем продолжим разговор о Декларации и моих условиях.

— Условиях? — Она посмотрела на рубашку, потом на него. — Дрю, я не изменю своего решения.

— Само собой, — перебил он ее. — Ты можешь заявлять, что приехала сюда исключительно ради документа, но я знаю еще одну причину, почему ты появилась на моем острове.

— Почему же? — прошептала она.

— Лучше переоденься поскорее, дорогая. — Он подмигнул ей и махнул рукой в сторону залива. — Мы не сможем отправиться на рыбалку, если ты останешься в платье.

Рыбалка. Ханна примерила рубашку Дрю, пожалев, что та на пару дюймов короче, чем хотелось бы. В юные годы она часто обнажала ноги, иногда даже до колен, когда забиралась в воду с крючком или сетью в руках. Но никогда раньше ее ноги не были оголены так высоко.

Рыбалка. Он больше не говорил ни о Декларации, ни о своих бессовестных притязаниях. Когда они вместе вернулись в хижину и принялись укладывать снасти, он начал рассказывать о наживках, о том, где лучше клюет и какие у него появились новые рыболовные принадлежности. Лишь иногда его слова становились скользкими, как рыба, которую они собирались ловить. Его заинтересовало, например, видела ли она когда-нибудь восьмидюймовый крючок, который назывался «Веселый Боб». Короче, валял дурака.

Ханна радовалась предстоящей рыбалке. Ее смущала лишь мысль, что приличная женщина никогда не надела бы то, что было сейчас на ней. Но когда речь шла о рыбной ловле, Ханна Мейфилд забывала о приличиях. Самое лучшее время в своей жизни она провела, стоя по колено в воде с наживкой в руках. И этот негодяй знал об этом.

Дорога в ад в случае с Ханной была вымощена пойманными ею рыбинами. В шесть лет она вытащила свою первую, и с того момента сама оказалась на крючке. Она проводила все свободное время на пирсе, а когда стала постарше, скопила достаточно денег, чтобы купить собственную лодку с веслами. Родители считали рыбалку неженским делом, но и не возражали против увлечения дочери, проводящей иногда вечерок у воды в надежде на хороший улов. Им было невдомек, что «иногда» означало каждый день.

Не подозревали они и о неком молодом человеке на пирсе, который стал забрасывать удочку в сторону Ханны.

То, что началось с невинного соревнования за тунца, быстро переросло в нечто другое. Дрю и Ханна болтали, ловя кефаль, флиртовали и целовались, когда корзинами вытаскивали голубых крабов. Однако дальше этого дело не двигалось, пока Дрю не стал учить ее готовить уху.

Глядя, как Дрю проверяет снасти, Ханна вспомнила костер между ними, и сердце сжалось от тоски по тому времени. Какой счастливой она была! Какую опустошенность чувствовала последние десять лет!

Видимо, что-то промелькнуло у нее на лице, потому что Дрю спросил:

— Ты часто варила уху, после того как ушла от меня?

Ханна застыла на месте. Этот человек определенно сведет ее с ума. Выражение его глаз, когда он бросил ей рубашку, было… просто вызывающим, а увидев ее в этой рубашке, он улыбнулся с откровенным вожделением.

Она почувствовала скрытый смысл в его вопросе и ответила, осторожно подбирая слова:

— Наша семья переехала в глубь страны, в Сан-Антонио. А уха из пресноводной рыбы совсем другая на вкус. Ее и ухой не назовешь.

Дрю криво улыбнулся и добавил:

— Кроме того, ты забыла свои снасти на острове, верно?

Она услышала оттенок горечи в его словах и решила, что лучше не продолжать разговор на эту тему. Зная Дрю, она начала расспрашивать его о том, как ловится рыба сейчас.

Он понял, почему она вдруг этим заинтересовалась, но не стал возражать.

— Давно не рыбачил. Позавчера, однако, видел, как камбала выпрыгивает из воды.

— Правда? — Она почувствовала зависть. Ханна слышала о таком явлении, но самой ей наблюдать его не приходилось. — А на что это похоже?

Его глаза затуманились, и он медленно покачал головой.

— Я раньше видел, как это делали небольшие стаи рыбы, но в этот раз был большой косяк. Они взлетали в воздух рыба за рыбой, рыба за рыбой, сотни рыб. Казалось, они танцуют между небом и водой. Чертовски красиво! Никогда в жизни не забуду! — Взглянув в сторону воды, добавил: — В тот день я даже не пытался ловить, так и провел время, наблюдая за ними. Сегодня хочу наверстать упущенное.

Неожиданно для себя и Ханна почувствовала острое желание поскорее оказаться в воде с удочкой в руках.

Дрю взял снасти, а Ханне досталась корзина для ловли крабов. Это хитроумное приспособление состояло из сети, сплетенной из тонкой крученой веревки, собранной по периметру на большой металлический обруч около четырех футов в диаметре. В одну руку она взяла веревку, в другую обруч и поспешила за Дрю.

Сеть знакомо пахла солью и рыбой, и этот запах заставил Ханну улыбнуться.

На нее вдруг снизошло умиротворение. Она наслаждалась всем, что ее окружало. Как скучала она по этому просоленному воздуху, крикам чаек, шипению волн, когда они ударялись о берег! Сан-Антонио находился в ста милях от побережья, и хотя она жила в красивом месте, никогда не называла его домом. Дом — это берег, залив, пеликаны и крабы.

Дом остался там, где жил Дрю.

Она сама испугалась того, что пришло ей в голову. Какая глупость! У них с Дрю никогда не было общего дома.

Ханна прикрыла глаза. Благодать, которую она испытывала минуту назад, исчезла. Да, она оказалась глупым трусливым ребенком, боявшимся ослушаться родителей. Она поклялась перед алтарем вечно любить Дрю и при первом же случае нарушила данный обет. Она пожертвовала им и их любовью. Это был самый постыдный поступок, который она совершила в своей жизни.

Хорошо еще, что при встрече он просто окунул ее в воду.

— Что с тобой, Ханна? — спросил он. — Тебе плохо? Только не говори, что ты заболела.

— Нет, я здорова. Просто задумалась.

Она машинально одернула рубашку, и Дрю сразу же заметил этот жест.

— Ты меня удивляешь, — разглядывая ее ноги, сообщил он. — Что сказал бы отец, увидев тебя сейчас?

Ее положительный, очень правильный отец не сказал бы ей ничего. Роджер Мейфилд, действующий президент Общества по охране исторических памятников штата Техас, просто убил бы ее на месте.

— Я не собираюсь обсуждать с тобой моего отца.

Дрю пожал плечами и заговорил о другом:

— Пойдем, я знаю неподалеку превосходное местечко для рыбалки. Там у меня все необходимое для костра, котелок и прочее. А в нескольких шагах отсюда есть пруд с пресной водой. Там же можно набрать и дикого лука. Я пойду за водой и зеленью, а ты можешь начинать ловить рыбу, если не терпится.

Ханна нахмурилась. Она-то хотела порыбачить с удочкой, а не закидывать корзину. Показав на снасти, которые держал Дрю, она сказала:

— А я надеялась опробовать твой замечательный спиннинг.

— Давай лучше начнем с ухи. У меня разыгрался чудовищный аппетит. Полови пока корзиной, а порыбачить успеем и позже. И если ты действительно заинтересовалась спиннингом, у меня для тебя имеется целая коллекция приманок.

— Приманки? Я не пользуюсь искусственными, я всегда ловлю на живца.

С минуту он смотрел на нее, как бы решая, спорить или нет. Потом взялся за котелок и бросил уже через плечо:

— Будь умницей. Попробуй ради интереса. Я уверен, тебе понравится. — Подмигнув ей, он направился в сторону деревьев.

Ханна проводила его взглядом. Какая странная перемена! По правде говоря, она совсем перестала понимать, что происходит. Утром он окунул ее в воду, но это по крайней мере было понятно, а вот дальше… Ее можно сравнить сейчас с лодкой без весел, а Дрю — с мощным течением, которое несет лодку в неизвестном направлении.

— Хватит раздумывать, начинай ловить рыбу, — сказала она себе.

С корзиной в руках Ханна вошла в соленую воду. Прошло десять лет с тех пор, как она держала ее в последний раз. Сначала ей было трудно приспособиться, но после нескольких попыток Ханна снова обрела уверенность в движениях и закинула корзину очень далеко.

Дрю оказался прав, когда рассказывал о богатствах подводного мира. Первая же корзина принесла тунца и песчаную форель. Второй заход дал камбалу и трех голубых крабов. А когда она вытянула третью корзину, в ней было столько всего, что Ханна с трудом освободила ее от рыбы. К тому времени как вернулся Дрю, ее улова хватило бы на три хороших котелка да пришлось бы еще и немало тащить в руках. Давно она не получала такого удовольствия.

— Ханна, остановись, — замахал руками Дрю, когда она собралась сделать еще попытку. — Может, уже хватит? Нам и так придется чистить рыбу до ночи.

Она рассмеялась и, прежде чем он успел ее остановить, выбросила две трети своего улова обратно в воду. Креветки сразу пошли ко дну, а рыба уплыла. Дрю застонал:

— Ради Бога, зачем ты это сделала? Нет, подожди. Я сам. Ты все такая же любительница ловить рыбку, а разделывает ее пусть кто-нибудь другой, так?

Ханна широко улыбнулась и сказала не думая:

— Вот поэтому я и полюбила тебя, Дрю. Ты всегда чистил рыбу, которую я ловила.

— Любила? Если это была любовь, то она оказалась не длиннее летней ночи.

Что могла она ответить на это? К счастью, он и не ждал ответа. Взяв кефаль, Дрю отправился ее чистить, бросив на ходу:

— Если ты не против заняться картошкой, в рюкзаке есть еще один нож.

Скоро вся рыба была выпотрошена, устрицы освобождены от створок, а креветки и картошка от кожуры. Ханна добавила спелых помидоров и фунт риса в котелок, висевший на стальном крюке на перекладине из дуба. Дрю, встав на одно колено, начал разводить огонь, а Ханна, извинившись, ушла переодеваться в свое платье. В нем она чувствовала себя более защищенной. Раньше, когда они вешали на огонь котелок, в котором варилась уха, начинались «ухаживания». Именно поэтому Ханна чуть не умерла со страху, когда Дрю поднялся и, не спуская с нее глаз, сказал:

— Ну, Ханна, ты готова, чтобы я показал тебе моего «Мускусного проныру»?

 

Глава 3

Дрю сжал зубы, чтобы не рассмеяться. Ханна отпрянула, она то открывала, то закрывала рот, как рыба, выброшенная на берег. Отлично! Если то, что он придумал, получится, будет очень весело!

Оплеуха не прошла даром. Он понял, как надо себя вести, чтобы добиться от Ханны желаемого. Чем больше он обдумывал свой план, тем больше он ему нравился. В конце концов, рыбная ловля была его бизнесом. Он заработал состояние, потому что хорошо знал, как заманить рыбку на крючок.

Единственная разница состояла в том, что на этот раз рыбкой была Ханна и заманить ее требовалось в постель.

Из своего ящика он достал небольшую коробочку, вынул оттуда трехдюймовую медную рыбку и протянул Ханне.

— «Мускусный проныра». Одна из моих любимых приманок. Хочешь попробовать?

— Рыбка? Ты говоришь о приманке для рыбы?

С невинным видом он кивнул:

— Конечно, для рыбы. А ты что подумала?

Ей потребовалось время, чтобы прийти в себя.

— По-моему, я уже говорила тебе, что не люблю искусственные приманки. Они какие-то неприятные. Кроме того, зачем лишние хлопоты? На острове не так уж трудно найти наживку. — Она медленно покачала головой. — Не ты ли обвинял меня в том, что я брезгую насаживать червей на крючок?

— И я не боюсь запачкать руки, не в этом дело. Иногда это даже приятно. Но ловить рыбу на блесну гораздо увлекательнее.

Ханна фыркнула:

— Ты меня не переубедишь.

— Не будь такой консервативной. Попробуй. Гарантирую, после ты будешь жалеть, что не знала об этом раньше. — Он держал рыбку, медленно раскачивая ее у нее перед носом. — Давай я буду ловить на креветку, а ты возьмешь «Проныру». Спорим, ты поймаешь больше меня.

Она скептически изучала наживку. Тем не менее Дрю заметил в ее глазах интерес.

— Давай же, Ханна. Выйдем на лодке подальше от берега, ненадолго, пока будет вариться уха. И ты испытаешь «Проныру». Бьюсь об заклад, ты поймаешь больше, чем я.

Раньше она никогда не отказывалась от пари, но сейчас медлила. Надо было придумать еще какой-нибудь довод.

— А после, за ужином, поговорим о моей Декларации.

Он уже начал думать, что Ханна заглотнула приманку.

— Я могла бы попробовать…

Дрю потирал руки в предвкушении победы. Так и должно быть. Вложи в руки женщины удочку, и она так увлечется рыбалкой, что забудет обо всем на свете. Бери ее, когда у нее на крючке восьмифунтовая рыбина. Она не сможет отказать. В конце концов, Ханна и замуж за него согласилась выйти, когда они вместе ловили люциана.

Но он недооценил Ханну.

— Я уже не та глупышка, Дрю Корелл. Я прекрасно понимаю, куда ты клонишь, — вдруг добавила она.

— Неужели?

— Ты думаешь, я так увлекусь рыбалкой, что позволю тебе осуществить твой коварный план?

Черт, прямо в точку.

— Ну что ты, Ханна, это несправедливо.

— Несправедливо так со мной поступать.

— Ты делаешь мне больно.

— Пока нет. Но на всякий случай я возьму твой нож, вдруг пригодится.

Он нехотя положил приманки обратно в коробочку, осторожно прикрыв наклейку от Ханны. То, что было там напечатано, могло его выдать, а он еще не хотел, чтобы она связала его имя с компанией по производству искусственной наживки.

— Ханна, я старался быть гостеприимным.

— Нет, ты ведешь себя как змей-искуситель.

Он рассмеялся:

— Искушают при свечах в романтической обстановке, а я просто пригласил тебя на рыбалку.

— Думаешь, я не помню время, проведенное на пирсе в Галвестоне? Или что случилось, когда мы первый раз стали варить уху? А как ты предложил мне стать твоей женой?

— Тогда ты была увлечена люцианом.

— Не люцианом. При чем здесь рыба? Я была увлечена тобой, Дрю. Ты был главной приманкой.

Он моргнул. О чем она говорит?

Но прежде чем он смог что-то сказать, она продолжила:

— Я сама поняла это только годы спустя. Я влюбилась в тебя в первый же день нашей встречи. Если бы ты занимался охотой на аллигаторов, я бы, несомненно, полюбила и это.

Дрю не сразу оправился от неожиданности. Несколькими словами она перевернула все с ног на голову.

— Подожди минуту. Не хочешь ли ты сказать, что не любишь ловить рыбу?

— Нет, я обожаю это делать. И раньше любила, но с тобой мне нравилось еще больше. Я хотела быть с тобой, Дрю.

Не подумав, он выпалил:

— Тогда почему ты меня покинула?

Ханна горько улыбнулась.

— Потому, что я была молода. Ты был моей первой любовью, а я еще не научилась доверять своим чувствам и послушалась отца, когда он сказал, что я не буду счастлива за босоногим любителем рыбалки с выгоревшими на солнце волосами и песком на ногах.

Дрю взглянул на свои босые ноги с прилипшим песком и спросил:

— И он оказался прав?

— Частично, видимо, да, — ответила она, проследив за его взглядом. — Думаю, мы были бы счастливы вдвоем, жили бы так, как мечтали. Но когда-нибудь нас стало бы трое, и тогда… — Она махнула рукой в сторону хижины. — Разве это достойное место, чтобы растить детей?

В душе Дрю был согласен с ней, но все же возразил:

— Этот остров — красивое и спокойное место.

— Но на острове нет ни школы, ни соседей, ни других детей. Сейчас уже тысяча восемьсот восемьдесят третий год. Техас больше не воюет. Я хочу, чтобы мои дети имели все, что можно им дать в этой жизни, и прежде всего хорошее образование, которое поможет им найти свою судьбу в новом веке.

У Дрю упало сердце. Она говорила о детях так, будто они у нее были.

— Ты вроде сказала, что не замужем. Я думал, у тебя нет детей.

Ханна повернулась к нему спиной, потом тихо сказала:

— Я не замужем, и у меня нет детей. Я просто пыталась объяснить тебе…

— Что было бы, появись у нас дети?

Дрю больше не мог этого вынести, не мог находиться с ней рядом. В глубине души он соглашался с Ханной. Остров Дикой Лошади не место, чтобы заводить семью. Ее слова жгли как угли, но такую горькую пилюлю проглотить нелегко.

Выходит, ее отец был прав? Когда Дрю женился на Ханне, он хотел только поскорее улечься с ней в постель. Он не думал о будущем, не строил никаких планов. Лишь когда она покинула его, у него появилась цель.

Дрю захотелось доказать, что он может добиться успеха. В день, когда он получил извещение о расторжении брака, он поклялся, что сделает это назло семейству Мейфилд. Когда Ханну забрали с острова, он пытался отвлечься от горьких мыслей, ловя рыбу. Именно тогда родилась мысль о создании компании по производству блесен. С тех пор он работал не покладая рук. Поначалу он делал ошибки, которые дорого ему обходились. Например, не сразу понял, что надо патентовать свои разработки. Но он учился на ошибках, и бизнес стал разрастаться. Сейчас Дрю имел патент на тридцать семь видов блесен и наживок, и его компания производила и продавала свою продукцию по всей стране.

«Но черт меня возьми, если я хочу, чтобы она это знала!»

Он стоял, подставив лицо морскому ветру, и смотрел на залив. Далеко на горизонте собирались грозовые тучи, а волны бились о берег сильнее обычного. Быть может, ветер унесет с собой смятение, овладевшее им. Почему, когда ему представилась возможность доказать Ханне, что он кое-чего добился в жизни, он не стал этого делать? Что его удержало?

Потому, что ты не хочешь, чтобы это повлияло на Ханну. Ты хочешь, чтобы она полюбила тебя, а не твой успех.

Минутку. Откуда, черт возьми, взялось это слово? Любовь тут ни при чем. Его цель — соблазнить ее, и только. Пусть думает о нем что хочет. Это не имеет значения. Не должно иметь. Но…

Он чертыхнулся. Все сомнения и переживания десятилетней давности вернулись с новой силой. Ее слова снова и снова проносились у него в голове: «Я была увлечена тобой. Только тобой. Ты был главной приманкой».

Ему следует вернуться и прекратить вести себя как последний дурак. Все, что она сказала, не отменяет того, что она сделала. Это Ханна покинула его, пренебрегла клятвами, данными в церкви, не успев их исполнить. У них не было даже медового месяца.

«И я свое возьму!»

Это не возмездие, а просто бизнес. Дрю давно знал, как преуспеть в деле, а именно этого она хотела, не так ли? У нее не будет оснований жаловаться.

Он увидел, что Ханна стоит у костра, помешивая в котелке длинной деревянной ложкой. У нее был расстроенный вид.

— Прости, Дрю, если мои слова причинили тебе боль. Я не собиралась ворошить прошлое. Я не для этого приехала.

— Знаю. Ты приехала за моей Декларацией. Но поскольку я не хочу ее тебе отдавать, возникают проблемы.

Она отложила ложку в сторону.

— Я не могу согласиться на твои условия.

— Цена слишком высока?

— Да, слишком. Я не хочу продавать себя даже ради этого документа.

Дрю стоял перед ней, сложив руки на груди.

— Продавать — грубое слово.

Она с возмущением взглянула на него.

— А я так не думаю. Но если ты установишь денежную компенсацию, мы сможем договориться.

— Деньги? — Он потер подбородок. — А это идея. И какую сумму ты предлагаешь?

Она облизнула губы, чем привлекла к ним его внимание.

— Не знаю, я как-то не думала об этом. Я надеялась, что чувство патриотизма подскажет тебе, как поступить.

— Мой патриотизм не продается. Так сколько может стоить наследство моей семьи?

— Дрю, этот документ — нечто большее, чем наследство. Это историческая реликвия.

— Ты не умеешь торговаться. Не в твоих интересах напоминать мне, какую ценность он представляет.

Вздохнув, она ответила:

— Я знаю, но однажды я тебя обманула и очень жалею об этом. На этот раз, когда я уеду, я хочу, чтобы ни ты, ни я не жалели ни о чем…

— Я не продам Декларацию о независимости ни за какие деньги. Это было бы неправильно. — Он зачерпнул ложкой немного жидкости и потрогал ее пальцами, проверяя наварис-тость. Почти готова. — Я также не буду больше настаивать на условиях, которые предлагал раньше, хотя соблазн велик.

Ханна смотрела на него недоверчиво. «Какая она все-таки красивая», — подумал Дрю. Он понимал: Ханна пытается угадать, что кроется за его словами.

— Ты не требуешь никаких отношений между нами?

— Вот именно.

— Но и не отдашь Декларацию просто так.

— Не могу. Наследство все-таки. Я должен помнить о своих предках. Это дело чести Кореллов.

Было очевидно, что его поведение озадачило Ханну. Дрю поднес ложку с ухой ко рту больше для того, чтобы скрыть усмешку.

— Охраняя семейные традиции, я не могу ни отдать, ни продать документ. Остается третий вариант — пари.

Ханна как раз собиралась добавить в котелок немного лука, но от удивления уронила луковицу на пол.

— О чем ты?

— В нашей семье было много игроков, Ханна. Кореллы славились умением заключать пари.

— Я думала, твои предки были пиратами.

— Это по материнской линии. Кореллы с незапамятных времен были игроками.

— Ты хочешь поставить на кон Декларацию? — Ханна в ужасе покачала головой. — Какую игру ты затеял? Какие будут ставки? Твоя реликвия против моей добродетели? Если ты скажешь это, Корелл, я найду еще одну рыбину, чтобы отхлестать тебя по щекам.

Не в состоянии больше сдерживаться, Дрю рассмеялся:

— Ханна, Ханна. Ты плохо обо мне думаешь. Я же сказал тебе, что уже не настаиваю на прежних условиях. Нет, я не стану покушаться на твою добродетель.

— Не будешь? — Она гордо вскинула голову, однако не смогла скрыть некоторого замешательства.

«Соблазнять нужно уметь», — напомнил себе Дрю.

— Можешь не сомневаться. В настоящий момент я взываю к другим твоим женским достоинствам. Как ты, вероятно, успела заметить, мне бы не помешала помощь по дому. Я давно не убирался, а от грязного белья в чулане пахнет хуже, чем от корзины с наживкой. Питаюсь я исключительно консервированной фасолью и рыбой. В буфете есть все необходимое, чтобы испечь хлеб, но я в этом деле профан.

— Я умею хорошо печь, — сказала Ханна, подозрительно глядя на него.

— Помню. Видишь ли, Ханна, мне пришло в голову, признаю, с опозданием, что супружеские обязанности включают не только секс. Думаю, если ты немного позанимаешься готовкой еды и уборкой, это и будет твоей частью сделки.

Она прищурила глаза.

— Свежий хлеб и чистые простыни? Не слишком ли высоко ты ценишь мои хозяйственные способности? Все-таки ты что-то затеваешь.

— Абсолютно ничего. Просто пари. Соревнование, если тебе так больше нравится. — Дрю попробовал уху. — М-м-м, — пробурчал он довольно, — давненько не получалось так вкусно. Ты добавляла в нее что-нибудь, чего я не заметил?

— Нет, — рассеянно ответила Ханна. — Дрю, объясни мне толком.

— Я вызываю тебя на соревнование. Соревнование по ловле рыбы. Обычная приманка против искусственной. Я ловлю на искусственную, ты на живца. Устанавливаем время, и кто выловит больше рыбы, тот и победит. Если ты выиграешь, я отдам тебе Декларацию.

— А если победишь ты?

— Если я, то ты выполняешь обязанности жены, пока за тобой не вернется лодка.

— Обязанности жены? Дрю, не заставляй меня идти за форелью.

— Что ты, что ты! Я имею в виду еду, уборку, постирушки и тому подобное. Признаю, что нехорошо спорить на интимные отношения.

Дрю распирало от гордости, что он смог так гладко все изложить, не обещав при этом ничего определенного.

Ханна поджала губы.

— Соревнование? Без обмана? Никаких подвохов?

— Никаких. Слово чести. Я даже позволю тебе взять мой спиннинг, если захочешь, хотя предупреждаю, им нужно уметь пользоваться, чтобы не было отдачи. Давай поговорим о деталях за ужином.

Подумав минуту, она решительно кивнула:

— Я принимаю твой вызов, Дрю Корелл. Давай скрепим наш договор рукопожатием.

Несмотря на благие намерения, Дрю не смог себя пересилить. Вместо того чтобы пожать ей руку, он притянул ее к себе.

— Нет, — сказал он, целуя Ханну, — я предпочитаю сделать это по-своему.

 

Глава 4

Этот поцелуй не давал Ханне заснуть всю ночь. В свое время она испытала, что такое поцелуи Дрю Корелла. Длинные, страстные и жадные, они горячили ей кровь и заставляли желать еще и еще. Этот был другим, каким-то коротким, совершенно бесстрастным и равнодушным. Он просто коснулся ее губами, и все. Она даже языка его не почувствовала, а им он умел творить чудеса.

Не поцелуй, а птичий клевок. Так целуют близких родственников.

Ханна не могла не чувствовать себя уязвленной.

Во время ужина он ни разу не намекнул на ухаживания. Говорил о рыбалке, о своих путешествиях под парусом. Дошел даже до того, что вежливо осведомился о здоровье ее отца. Продолжая играть роль джентльмена, Дрю уступил ей свою кровать, натянув для себя гамак между деревьями. Он ни разу не заикнулся о том, чтобы лечь вместе, не попытался очаровать ее и настоять на своем. Сделал вид, что такое ему и в голову не могло прийти.

Ему не следовало уступать ей свою кровать. Ханне казалось, что ее засунули в котелок и повесили над огнем. С одиннадцати до полуночи она беспокоилась о своей внешности. С двенадцати до часа размышляла о мужчинах, решив, что их отпугивает ее образованность. С часу до двух она проплакала от обиды и страха, что лишилась умения нравиться мужчинам. А где-то около трех до нее наконец дошло, что он специально все делал так, чтобы ей досадить.

С ней все в порядке. Она осталась такой же привлекательной и желанной. Его тянуло к ней. Достаточно вспомнить, как он встретил ее на берегу. Поняв это, Ханна успокоилась.

Все указывало на то, что Дрю замыслил какую-то каверзу. И это соревнование было частью его плана. Соревнование по рыбалке, где приз за победу — кусочек истории Техаса. Довольно смело с его стороны.

— Подумаешь! — пробурчала она в темноту. Наверняка он надеется притупить ее бдительность, задобрить, а потом воспользоваться ее благодушным настроением. Ханна готова была поспорить на свою любимую удочку, что Дрю до сих пор хотел с ней переспать.

Если бы она была умнее, то забыла бы об исторической реликвии, забрала его лодку и направилась домой. Но она не станет этого делать, прежде всего потому, что ей интересно узнать истинные мотивы поведения Дрю. Ханна отказывалась верить, что он замышлял что-то только ради того, чтобы затащить ее в постель. Тот Дрю Корслл, в которого она влюбилась, не был ограниченным пошляком, и она надеялась, что он мало изменился.

Проснулась она от сильного запаха тухлой рыбы.

— Вставай, просыпайся, моя «Куриная ножка», — пропел Дрю у нее над ухом. Чиркнула спичка, и зажглась лампа.

Ханна с трудом приоткрыла один глаз и заставила себя посмотреть на Дрю. Сонным голосом она повторила:

— Куриная ножка?

— Так называется моя наживка. Пластинка в форме куриной ножки с тройным крючком.

— Который час?

— Четыре утра. Время ловить рыбу. Я уже приготовил тебе наживку. — Он указал на корзину у своих ног. — Ты сможешь поблагодарить меня позже.

— Я скажу тебе спасибо, если ты оставишь меня в покое.

— Ханна, в чем дело? Ты что, пытаешься увильнуть от нашего спора?

Она тяжело вздохнула и попыталась сесть, но вовремя вспомнила, что спала обнаженной, так как постирала свое нижнее белье. Прижав к груди простыню, она проворчала:

— Ни от чего я не отлыниваю, просто мне нужно одеться.

— Постарайся сделать это побыстрее, а то опоздаешь на лодку. Соревнование начинается ровно в пять, независимо от того, будешь ты к этому времени готова или нет. — Насвистывая, он направился к двери, не забыв прихватить с собой корзину.

— Этот проклятый свист, — пробормотала Ханна, отбросила простыню и юркнула к камину, где сушилось ее белье. Обнаружив на столе кофейник с горячим кофе, она смягчилась. Выпив кофе, Ханна надела рубашку и штаны Дрю, которые нашла в сундуке рядом с кроватью. Брюки и рукава рубашки были слишком длинны, и их пришлось подвернуть. Кофе прогнал усталость. Когда она надевала туфли, то уже с нетерпением ждала начала соревнования.

— «Мускусный проныра» и «Веселый Боб», — бормотала она, быстро убирая за собой постель. Пусть достает из своей заветной коробочки что угодно, победа будет за ней. Нет причин бояться, что она может проиграть. Разве раньше она когда-нибудь уступала ему в улове? Кроме того, Дрю собирался пользоваться своими искусственными приманками. Неужели он всерьез полагает, что эти кусочки металла могут привлечь больше рыбы, чем хорошая, ароматная, живая наживка? И разве она не опытный рыбак? — Я абсолютно в себе уверена.

Настроенная на удачу, которая должна была принести ей бесценную Декларацию о независимости, она покинула хижину.

Спустя полчаса их лодка уже дрейфовала на середине бухты. По пути они успели поссориться, оговаривая детали состязания, особенно когда Ханна попыталась ловить рыбу на блесну, пока Дрю находился на веслах. Она не очень верила, что успеет что-нибудь поймать, но не могла отказать себе в возможности его позлить.

И вот после того как Дрю закрепил весла и взял в руки свою удочку, она с нетерпением ждала сигнала официального начала турнира. Наконец он кивнул в ее сторону и сказал:

— Начинай!

Для Ханны команда начинать вовсе не означала, что они начнут разговаривать. Но Дрю считал по-другому. Как только ее леска с креветкой ушла под воду, он стал перечислять содержимое своей коробочки:

— Кроме «Проныры», у меня есть еще «Синеголовый крутящийся кальмар», «Пескарь-счастливчик», «Тролль на шарике» и…

Ханна прервала поток его красноречия:

— Заткнись, Корелл. Ты распугаешь мне всю рыбу.

— Не говори глупостей. Это тебе не тихое озеро, где каждое слово отдается эхом. — Он поднял одну из своих любимых приманок за двузубый крючок. — Начну-ка я с «Техасской закорючки». С ней мне всегда везет.

Ханна сморщила нос, увидев перед собой длинный тонкий кусок металла с крючком.

— Выглядит отвратительно.

— Отвратительно? Выбирай выражения. Эта штуковина прекрасна. Улучшенный вариант, запатентована. И срабатывает безотказно.

— Тогда почему бы тебе не прекратить болтать и не приняться за дело? — В этот момент она почувствовала толчок на конце лески и расплылась в улыбке. — Ты уже отстаешь.

Следующие несколько минут Ханна была занята тем, что пыталась вытащить рыбу из воды. Рыбина попалась прыткая и боролась до конца. Ханне нравилась эта схватка, но лишь до того момента, когда она наконец втащила ее в лодку. Она с трудом сдержала стон разочарования.

Дрю с ядовитой усмешкой посмотрел на небольшую кефаль.

— Может, тебе оставить ее для наживки?

— Ничего смешного, — огрызнулась Ханна, выбрасывая рыбу в воду. По условиям состязания нужно было за два часа выловить пять рыбин. Чьи будут весить больше, тот и окажется победителем. Выбросив двухфунтовую кефаль, Ханна рисковала, но сделала это сознательно, чтобы поддразнить Дрю.

— Что это у тебя на ногах? — спросила она.

Улыбаясь, он вытянул ногу в сандалии.

— Нравится? Один знакомый привез из южных стран. Они сделаны из кожи дикого кабана. Очень удобно ходить по песку, он легко высыпается из…

Дрю резко оборвал свой рассказ, почувствовав, как натянулась его леска.

— Так… так… так… Похоже, «Техасская закорючка» сделала свое дело. — Спустя минуту он втащил в лодку тунца. — Что ты о нем думаешь? Фунтов шесть или семь?

Ханна фыркнула и занялась своей удочкой, молясь, чтобы следующая рыбина оказалась побольше. В течение двух часов она наловила много, но, к ее великому сожалению, Дрю всегда удавалось поймать рыбу крупнее и тяжелее. Последние пятнадцать минут она была близка к отчаянию. Пока Дрю менял блесну, Ханна прикрепила на крючок большой кусок особенно вкусной наживки. Через пять минут она втащила в лодку люциана фунтов на десять.

— Ура! — закричала она. — Победа! Я так и знала!

Дрю нахмурился и с беспокойством взглянул на рыбу. После четырех неудачных попыток он сказал:

— Так. Думаю, мне лучше перейти к более тяжелому оружию.

Ханна не упустила случая поиздеваться:

— Ты имеешь в виду «Веселого Боба»?

С подавленным видом он ответил:

— Нет. Он больше подходит для ловли с берега. А я попробую «Мускусного проныру».

Ее связка рыбы выглядела увесистой, срок истекал очень скоро, и Ханна позволила себе быть доброй.

— Постарайся, Корелл. Покажи, на что способен твой «Проныра».

— Дорогая, я мечтал об этом долгие годы!

Закинув леску, он неожиданно тепло улыбнулся, и Ханна сама почувствовала себя рыбой, которую собираются выловить.

Конечно, он к ней неравнодушен. И сейчас, когда волнения остались позади, она не прочь была напомнить ему об этом.

Она расстегнула верхние пуговки рубашки.

— Такое сильное солнце. Жарко, правда, Дрю?

Он с усилием отвел глаза от ее груди.

— Жарко. Да.

— Я была бы рада поскорее добраться до берега, а ты?

Она наклонилась в его сторону, и рубашка распахнулась шире. Ханна начала медленно закатывать штанину, демонстрируя свою очаровательную ножку. Дрю кивнул, не сводя с нее глаз. Ханна была удовлетворена. Ее женские чары действуют!

— У меня клюет, — прошептал он вдруг.

«Ну и хорошо», — подумала она с насмешкой. Но заметив, как сильно накренилась удочка в его руках, воскликнула:

— О нет!

Ханна с тревогой следила за схваткой человека с рыбой. Пусть она будет небольшой! Но когда Дрю наконец втащил свой улов в лодку, Ханна поняла, что ее молитвы не были услышаны. Рыбина тянула на все двенадцать фунтов!

Она проиграла спор!

Дрю улыбался во весь рот, когда показывал ей свою добычу.

— Да благословит Господь моего «Проныру»! Он никогда меня не подводил!

* * *

Лучи полуденного солнца играли на парусиновом гамаке, висевшем между двумя раскидистыми дубами недалеко от хижины. В гамаке лежал Дрю, время от времени отталкиваясь босой ногой от земли и раскачиваясь. Он наблюдал за женщиной, развешивающей на веревке мокрое белье, и чувствовал, что может смотреть на нее всю жизнь.

На солнце ее золотистые волосы отливали медью, разрумянились щеки. А профиль вызывал у него просто восторг. За годы, которые они провели врозь, Ханна превратилась в настоящую красавицу. У нее была хорошая фигура. Такие, становясь старше, не теряют грации и привлекательности, а мужчины оборачиваются им вслед до конца жизни.

Дрю окинул взглядом ее фигуру, наслаждаясь видом высокой полной груди, тонкой талии и округлых стройных бедер, которые подчеркивало влажное от соприкосновения с мокрым бельем платье. Она разбудила в нем мужчину. Ханна обернулась и посмотрела на него, недовольно поджав губы.

Дрю подавил стон. Его волновало тело этой женщины, но настоящую страсть разжигал в нем ее норовистый характер.

Как ему хотелось вскочить с гамака, пробежать через двор и повалить ее на землю! Он хотел оказаться с ней в постели, обладать ее телом и утолить голод, который мучил его так долго.

«Терпение, Корелл, — говорил он себе. — Она еще не готова».

Дрю резко оттолкнулся и, сильно раскачав; гамак, с хозяйским видом позвал ее:

— Эй, дорогая. Надо уметь проигрывать. Я победил честно, как договаривались.

— Так и хочется тебя поколотить, — пробормотала Ханна достаточно громко, чтобы он услышал.

Дрю смотрел, как она пыталась развесить на веревке простыню, и понимал, что, как джентльмен, обязан предложить свою помощь. Однако в его интересах было разозлить Ханну побольше, и он не двинулся с места. Дрю надеялся разжечь ее страсть, разбудить чувства. Он старался довести ее до взрыва, потому что знал: когда Ханна потеряет над собой контроль, у него появится шанс уложить ее в постель.

У него должна быть брачная ночь. И украденный медовый месяц. Секс. Вот чего он хотел от Ханны Мейфилд. Но только ли это было ему нужно?

Дрю выбрался из гамака, подошел к Ханне и молча помог ей с бельем. Она приняла помощь с едва скрываемым раздражением.

— Ну, — начал он, забрасывая на веревку один конец простыни, — расскажи мне о своей жизни в Сан-Антонио. Ты там счастлива?

Ханна подозрительно спросила:

— Зачем тебе это знать?

— Такой простой вопрос, а ты пугаешься. Я подумал, что стоит узнать тебя поближе.

Она фыркнула, как девчонка.

— Зачем тебе разговаривать с прачкой?

— Нет, Ханна. Ты гораздо больше, чем прачка.

Продолжая развешивать белье, она с любопытством взглянула на него.

— Ты еще и кухарка, и уборщица.

— Тебе смешно, Корелл? Ты сам смешон.

Его так и подмывало сказать что-нибудь неприятное о ее отце, уколоть побольнее, но обиженно надутые розовые губки отвлекли его от этих мыслей. Протянув руку, Дрю провел пальцем по ее нежной нижней губе. Слова родились неожиданно, и он позволил им вырваться наружу:

— Ты прекрасна, как восход солнца после бури.

И затем, черт бы его побрал, он ее поцеловал.

На этот раз действительно поцеловал, а не чмокнул, как в прошлый раз. Совершенно не запланированный с его стороны и неожиданный для них обоих, это был Поцелуй с большой буквы.

Он обнял ее за плечи и медленно притянул к себе. Ханна быстро облизнула губы тонким, как у змеи, язычком, и все планы, все коварства, которые придумал Дрю, вылетели у него из головы.

Опустив голову, он потянулся к ней влажными, нежными губами. Их поцелуй говорил: «Здравствуй, ты меня помнишь? Как я скучал по тебе!» А потом быстро перешел во что-то большее, гораздо большее.

Их тела соприкасались, вспоминая. Страстный и беспокойный, Дрю провел языком по ее губам, пытаясь их приоткрыть. Ханна прижалась к нему с тихим стоном, и его язык оказался внутри ее рта.

Ханна. Она пахла песком и морем, солнечным светом и счастливыми днями прошлых лет, мечтами, которые так и не сбылись. А губы по вкусу напоминали лимон.

Ханна. Снова страстная. Дрю целовал ее все крепче, лаская ее язык своим. Нестерпимо обжигающее желание разлилось по всему телу. Он еще ближе притянул ее к себе. Она обвила руками его шею, приоткрыла рот, и их языки сплелись в едином танце.

Судорога удовольствия прошла по спине Дрю, когда он почувствовал, что она ему отвечает. Сколько лет прошло с тех пор, как он последний раз испытывал такое сильное желание? Десять лет, вот сколько. После Ханны подобного с ним не случалось.

Задохнувшись, он отпустил ее, а потом снова приник к ее губам, как к оазису. Он гладил ее по спине, по бедрам, чувствуя их округлость и упругость. Он был к ней так близко, и все-таки недостаточно близко!

Нежно проведя руками по плечам Дрю, Ханна стала ласкать его спину. Когда их губы соединились, он почти потерял голову. Нетерпеливым жестом Дрю подобрал подол ее юбки, страстно желая дотронуться до обнаженной плоти.

О-о-о! Под юбкой ничего не было, и он вспомнил, как она развешивала свое белье рядом с простынями. Он скользил пальцами по шелковистой коже ее бедер, трогая, гладя, дразня Ханну. Запах ее кожи одурманил его, и Дрю не сразу понял, что она сопротивляется.

— Нет, — задыхаясь от волнения, прошептала она.

Дрю вынырнул из тумана страсти, окутавшей его пеленой. Он ослабил объятия, и Ханна вырвалась и отскочила назад. Она смотрела на него с яростью, в глазах застыл ужас, который кольнул его как нож.

Время остановилось. Сердце Дрю рвалось из груди, а тело болело от страсти, не получившей завершения.

— Ты не должен был этого делать! — с трудом выдавила она.

— Ханна, — его голос был низким и хриплым, — я не знаю… Я не хотел… — Как это произошло? Когда он потерял над собой контроль? Зачем поставил под угрозу весь свой замысел? Что случилось?

А случилась Ханна.

Его снова терзал вопрос: только ли брачная ночь нужна тебе от этой женщины? Но теперь Дрю знал ответ. Нет. Он ждал от Ханны Мейфилд гораздо большего, чем просто секс. Будь он проклят, но это правда. Несмотря на боль и разбитое сердце, несмотря на ошибки, которые они оба совершили, он до сих пор мечтал о той жизни, что она обещала ему десять лет назад. Он мечтал вновь почувствовать радость, которую утратил и не смог найти с другой женщиной. Он хотел любви. О Господи, любви!

«Ну почему я такой дурень!»

— Я думал, мы просто займемся сексом, — пробормотал он растерянно.

Он не понял, что произнес это вслух. Ханна застыла на месте.

— Что ты сказал, Дрю? — спросила она ледяным тоном. — Ответь мне. Опять твои глупые мысли о медовом месяце, или у тебя на уме что-то другое?

Дрю разозлился, гнев ослепил его, и, желая сделать ей как можно больнее, он сказал:

— Я говорил тебе, чего я хочу. Просто секса, ничего более.

Слова повисли над ними как эхо, принесенное ветром с моря.

— Я тебе не верю, — прошептала она.

От злости Дрю говорил, не думая:

— Тебе придется поверить, потому что это правда. Ты сделала мне больно, бросив меня. Я хотел вернуть тебя. Я чертовски хороший любовник, Ханна Мейфилд, и желаю, чтобы я, а не кто-то другой был у тебя первым. Я хочу доказать тебе, что, покинув меня, ты совершила самую большую ошибку в жизни.

Ханна громко вздохнула.

— Месть. Вот оно как. И соревнование, и поцелуй. Ты играл со мной, верно? А игра эта называлась «Ханна, ты кое-что мне должна». — И, прежде чем он успел ответить, добавила: — Никогда не думала, что ты можешь быть таким жестоким.

Она повернулась и убежала в хижину, с грохотом захлопнув за собой дверь.

Это отрезвило Дрю, и он в отчаянии схватился за голову. Как он мог все испортить? Если он хочет жениться на Ханне Мейфилд, то его дикий нрав сыграл с

ним плохую шутку.

«Ты, Корелл, глуп как пробка».

Он стоял и смотрел на дверь, за которой скрылась Ханна. Пусть он будет проклят за свою ложь, за то, что говорил со зла, что не сказал ей правды.

Если бы он мог забрать свои слова назад!

«Я сказал бы ей, что никогда не переставал ее любить».

* * *

Захлопнув дверь, Ханна прислонилась к ней спиной и шумно вздохнула. Она едва держалась на ногах. Боль в сердце не проходила, она разлилась по всему телу. Ханна безвольно опустилась на пол.

Будь он проклят, этот Дрю Корелл! Он провел ее как последнюю дурочку. Скользкий угорь! Безусый рак! Тварь, ему место на дне морском, а не среди людей!

Гнев, вспыхнувший так внезапно, так же внезапно исчез. Осталась лишь грусть. Он и не собирался отдавать ей Декларацию. С самого начала просто хотел ее соблазнить. Тот легкий поцелуй, вежливое обхождение, уха, соревнование, его самомнение гарантировали ему победу, могли разжечь ее страсть. Вот каким был его план, и ему удалось начать операцию подобно генералу в Уэст-Пойнт. А она, с ее куриными мозгами, клюнула на это.

Ханна поднялась с пола и, пытаясь успокоиться, стала мерить шагами комнату. Мысли разлетались, она не могла решить, что теперь делать. Остаться и отплатить? Что же ей нужно, в конце концов?

Его любовь!

— Нет! — Она застонала как от боли. Нельзя так думать! Нельзя позволять, чтобы появлялись такие мысли. Она совершила это путешествие только по одной причине: хотела добыть для граждан штата единственный уцелевший экземпляр Декларации о независимости.

«А если это так, — прошептал вредный голосок внутри, — зачем ты солгала своему отцу, куда едешь?»

Ханна закрыла глаза и прижала ладони к вискам.

— Нет, нет и нет! Я не буду так думать! Дрю признался, что хотел отомстить. Он животное. Акула, которая незаметно подкралась к жертве, чтобы ее съесть. И лучше об этом не забывать.

Минута тянулась за минутой, а она так и не придумала, как поступить. До сих пор ей и в голову не приходило, что он может отправить ее с острова без Декларации. Причем результат их соревнования не имел никакого значения. Человек, за которого она когда-то вышла замуж, очень гордился реликвией своей семьи, тем, что сам из Техаса. Она знала наверняка, что он был бы горд передать этот документ штату от имени всех поколений семьи Корелл.

Или она ошибалась? Неужели этого человека больше заботит месть, чем история Техаса и память о тех, кто когда-то воевал и погиб за идеалы независимости?

Она не знала ответа. Говорил ли Дрю правду, когда он выкрикивал оскорбления в ее адрес? Ханна пожала плечами. Ей надо успокоиться, а потом уже обдумать все на свежую голову. Поэтому она решила покончить со стиркой и пойти искупаться. Дрю не умрет, если она одолжит у него еще одну рубашку.

Ханна подошла к сундуку и откинула крышку. Она хотела найти белую шелковую рубашку, которую заметила еще утром. Иногда просто необходимо потакать своим желаниям, если есть такая возможность.

 

Глава 5

Как всегда, чтобы поразмышлять о своих проблемах, Дрю отправился на рыбалку.

Солнце стояло в зените, когда он отплыл на лодке ярдов на тридцать от берега. Он жалел, что не захватил шляпу, ему было бы не так жарко. Но тогда пришлось бы вернуться в хижину и столкнуться с Ханной, и ему действительно стало бы жарко, только в другом смысле. Он намотал на бобину леску, потом снова закинул ее в воду. На этот раз он использовал «Майского жука», в основном потому, что никогда не ловил на эту наживку и ему было интересно. Многое предстояло обдумать, а для этого нет ничего лучше, чем лодка, вода и одиночество.

Если он хочет добиться любви Ханны, особенно после сегодняшнего случая, ему понадобится хороший план.

Самое простое — рассказать ей правду. Можно войти в хижину и объяснить ей, что он не сразу понял истинную причину своих поступков. Рассказать о компании по производству искусственной приманки и перечислить свои достижения от первого до последнего. Он мог бы выложить свои карты и объясниться ей в любви.

— Но я не хочу этого делать, — проворчал он, еще раз закидывая удочку.

Дрю хотел вновь завоевать Ханну. Ему просто необходимо было знать, что она любит его, а не богатого дельца, каким он стал. Естественно, это осложняло задачу, но он посчитал, что конечный результат стоит риска. Кроме того, он всегда мог рассказать ей правду о себе, если дело пойдет не так. Время еще есть, лодка придет за Ханной только завтра.

Нужно было давно сказать ей, что отдает Декларацию. Если бы он не юлил, возможно, не оказался бы сейчас в таком положении, но уж очень велико было желание поквитаться с ней. Задним умом он многое понимал, но сделанного не вернешь. Важнее придумать, как быть дальше.

Удочку потянуло к воде. Дрю ослабил леску, и она легла на воду. Наверное, рыба сорвалась с крючка. Его внимание привлекло движение на берегу.

— Ханна?

Он бросился к рюкзаку за подзорной трубой и попытался рассмотреть что-то белое рядом с хижиной. Дрю стало не по себе.

Ханна, снова в его рубашке, развешивала мокрое платье и нижнее белье. Он взглянул на ее голые ноги и понял, что под рубашкой ничего нет.

У него пересохло во рту. Дрожащими руками Дрю опустил трубу, решив больше не подсматривать. Некоторое время он боролся с собой, но через минуту сдался. Пока он не смотрел, Ханна исчезла из виду. Шестое чувство подсказывало ему, что лучше найти ее, и побыстрее.

Недовольно бурча, он взялся за весла и поплыл к берегу. Добравшись до острова, Дрю втащил лодку на песок и зашел в хижину. Ханны там не было.

Выйдя наружу, он постоял около колыхавшегося на морском ветерке белья и осмотрелся. Из хижины доносился запах дрожжевого теста. Значит, она должна скоро вернуться. Искать ее или дожидаться здесь? Что бы она предпочла?

Зная Ханну, он решил, что она хотела бы, чтобы он пошел ее искать. С другой стороны, возможно, ему лучше оставаться на месте. Внимательно осмотрев землю, он нашел ее следы и все-таки отправился на поиски.

Минут через пятнадцать он понял, куда она пошла. На берег, к пляжу. Он добрался туда через дюны. Его внимание привлекла белая рубашка, брошенная у воды.

— О, Ханна!

Почти против воли он посмотрел в сторону залива. Так и есть, ярдах в тридцати от берега в волнах купалась русалка. Обнаженная русалка. Дрю почувствовал, что снова возбудился.

Рассердившись на себя за то, что эта женщина обладает над ним такой властью, он крикнул:

— Ханна, возвращайся! Небезопасно плавать одной!

— Убирайся, Корелл. Небезопасно плавать с акулами. А ты и есть акула. Оставь меня в покое. Со мной все будет в порядке.

Прокричав это, она внезапно нырнула под воду и поплыла еще дальше. Дрю наблюдал за приливом, проходила секунда за секундой, а она все не появлялась.

Сердце тревожно забилось.

— Ханна, черт тебя побери! — крикнул он, расстегивая рубашку и быстро стягивая с себя тяжелые брюки из рогожки, чтобы плыть за ней. В этот момент он заметил ее голову гораздо дальше того места, где искал, и вздохнул с облегчением.

Приложив ладони ко рту, он крикнул:

— Возвращайся! Ты слишком далеко заплыла. Там сильное течение. — Но когда ее голова исчезла во второй раз, он выругался и побежал к воде.

Нырнув, он поплыл к тому месту, где видел ее последний раз. Она хотела его наказать? Чтобы ее подхватило течение и она утонула? А может, ей хочется повстречаться с акулой и подарить ей руку или ногу? Злой и испуганный, он разрезал воду сильными бросками.

Изредка останавливаясь, он искал ее глазами. Страх сжимал сердце и грозил сорвать дыхание. Когда он доберется до нее, он ей…

— На помощь! Дрю, помоги!

Там. Рука. Ее рука, и вокруг что-то… рыболовная сеть?

Дрю похолодел. Черт, черт, черт! Ханна застряла в рыболовной сети. Он глотнул соленой воды, но продолжал изо всех сил плыть вперед, боясь, что она утонет прежде, чем он успеет до нее добраться. Такой исход убьет и его.

«Будь умницей, дорогая. Не суетись. Попытайся продержаться на поверхности».

Дрю поднял голову, пытаясь ее увидеть, но вокруг расстилалась чистая гладь пролива. Он едва сдерживался, но на страх не было времени.

«Где ты, родная? Покажись. Ради Бога, покажись!»

Как будто услышав его, Ханна появилась на поверхности и пробыла над водой достаточно долго, чтобы он ее заметил. Она снова ушла под воду, но пальцы Дрю нащупали ее волосы, а потом руку. Стараясь сам не запутаться в сетях, он осторожно обхватил Ханну за плечи и поднял над водой. Она всхлипнула, закашлялась и вздохнула. Это были самые чудесные звуки в его жизни!

Поддерживая ее голову, Дрю поплыл к берегу. За ними тянулась сеть, и плыть было очень тяжело. Он отдал бы сейчас все свои патенты за нож в руках. Хорошо хоть, Ханна не сопротивлялась и не делала новых глупостей.

Казалось, прошла вечность, прежде чем они добрались до мелководья, где можно было встать. Дрю взял ее на руки и понес к берегу. Он осторожно положил Ханну на песок там, где оставил свою одежду, достал из кармана брюк нож и дрожащими руками разрезал проклятую сесть.

Освобожденная, Ханна поднялась и сильно закашлялась, а затем перевернулась на спину и затихла, закрыв глаза. Грудь резко вздымалась и опускалась. Она все еще не могла отдышаться.

Именно в этот момент Дрю понял, что она вовсе не голая. На ней были обрывки его простыни, похоже, она обвязалась ею перед купанием. На животе виднелись следы от сетей.

Вид ее ран вновь разозлил Дрю. Он закричал:

— О чем ты думала? Какого черта ты это сделала? Ты понимаешь, что едва не лишилась жизни? И не только из-за сети. Там сильное течение, да еще и акулы.

Он вздрогнул от страха и замолчал.

Ханна открыла усталые глаза.

— Ты спас мне жизнь. Спасибо.

У Дрю ослабли колени, и он опустился на песок рядом с ней.

— Я в жизни своей так не пугался.

Ханна положила руку ему на бедро.

— А я нет. Я знала, что ты придешь мне на помощь.

Он почувствовал комок в горле величиной с кулак.

— Ты так мне веришь?

Она грустно улыбнулась и закрыла глаза.

— Да, удивительно, правда? Я верила, что ты спасешь меня, хотя совсем недавно ты пытался причинить мне боль.

— О, Ханна! Не говори так. Я никогда… — Его голос замер. Он не знал, что сказать. Он поступил подло и действительно замышлял против нее всякие глупости. Господи! Какой же он негодяй! Не найдя слов, он склонился над ней и поцеловал следы веревок на животе.

* * *

Почувствовав на своей коже прикосновение его губ, Ханна подумала, что снова тонет. Но на этот раз на нее нахлынули не волны, а чувства. Как он может быть то подлым и злым, то таким нежным и страстным.

— Пожалуйста, больше не делай мне больно.

Он поднял голову и обеспокоенно спросил:

— Больно, где?

— Нет. Ты причинил мне душевную боль. — Затем, пытаясь скрыть слезы, добавила: — Но боюсь, когда-то и я сделала то же самое.

— Да, ты разбила мне сердце.

— Поэтому ты потребовал у меня продать мою девственность за Декларацию?

Он выругался про себя.

— Послушай! Я был не прав. Прости, что я посмел это предложить тебе. Я не соображал, что делаю. Злился на тебя, не мог смириться, что ты ушла от меня, несмотря на мою любовь.

— Я совершила большую ошибку. Это самый жестокий поступок в моей жизни. — Она села и взглянула ему в глаза. — Я тоже любила тебя, Дрю, и не должна была слушаться отца, не должна была уезжать. Я даже не попыталась уговорить тебя бросить остров и уехать вместе, но забыть тебя не смогла.

Она виновато улыбнулась, а глаза молили поверить и выслушать ее до конца.

— Поэтому я и хотела тебя увидеть. Не повидав тебя, я не могла бы выйти замуж за Джереми.

Дрю замер, боясь пошевелиться.

— Джереми? Кто такой, черт возьми, этот Джереми?

— Он ухаживает за мной.

— Ухаживает!

— Ну да. Он попросил моей руки, но я знала, что, прежде чем дать ответ, должна увидеться с тобой.

— Ну вот и увиделась, и что дальше?

Она пожала плечами.

— Я хочу семью, хочу иметь детей.

Он крепко схватил ее за руку.

— Ты не выйдешь за него замуж!

Он больше не скрывал своих чувств, они были написаны у него на лице.

— Пусти меня!

— Обещай мне, Ханна. Скажи, что не выйдешь замуж за этого Джереми.

— Отпусти. Мою. Руку.

Прошло несколько секунд, длинных, тягучих.

— Никогда! Слышишь? Никогда! — взорвался Дрю.

Он поцеловал ее. Его губы были жесткими и требовательными. Ханна не сопротивлялась. Ее руки жадно заскользили по его спине. Дрю целовал ее шею, плечи, грудь. Она выгнулась ему навстречу. Он навис над ней, а Ханна лизнула его, вкушая соль, и море, и Дрю. Его гортанный стон заставил ее содрогнуться от страсти.

Ханна выплеснула наружу долго сдерживаемые, копившиеся годами чувства. Она не испытывала страха, она отдавалась тому огню, который он в ней разжег. Она желала, чтобы это случилось, желала Дрю. Вот истинная причина того, что она здесь. Сейчас она это знала.

Она никогда не переставала любить Дрю Корелла!

Мир, окружавший Ханну минуту назад, растворился и исчез. Перестали кричать чайки. Остановили свое движение волны. Стих морской ветерок. Я люблю тебя! — кричала ее душа, когда его руки гладили ее тело. Я люблю тебя! — стучало ее сердце, когда он покрывал поцелуями ее грудь.

Она повторяла эти слова как молитву, снова и снова. Ласки Дрю становились все более настойчивыми и бурными, и когда он наконец овладел ею, она громко выкрикнула их, испытывая неизведанное дотоле блаженство.

Позже, когда они смогли перевести дыхание, Дрю встал и взял ее на руки. Бережно прижав Ханну к себе, он вошел с ней в воду и осторожно окунулся, чтобы смыть песок, прилипший к их телам. Они резвились в воде, как дети, потом любили друг друга, как взрослые. Усталые и счастливые, они вышли из воды и прикрылись той одеждой, что у них была, чтобы не обгореть на солнце.

— Давай вернемся домой и возьмем для тебя шляпу, — сказал ей Дрю, большим пальцем дотрагиваясь до кончика ее носа. — А то скоро ты будешь похожа на рака.

— Спасибо за комплимент, — довольно сухо ответила Ханна.

Они отправились к хижине, держась за руки, шлепая босыми ногами по воде и оживленно беседуя о всяких мелочах. Пару раз Дрю пытался направить разговор в более серьезное русло, но Ханна не хотела ничего слышать. У них еще будет для этого время, сейчас она хотела только радоваться тому, что они вместе.

А потом времени не стало.

Они подошли к хижине и вдруг заметили лодку, держащую курс на остров.

— О нет! — заволновалась Ханна, в смущении прячась за Дрю. — Он приплыл слишком рано. Почему? Я же специально сказала ему возвращаться только через три дня. Он обрадовался, потому что собирался навестить свою невесту. — Помолчав, она добавила: — Может, они поссорились?

— Иди в дом, дорогая, — сказал Дрю, легонько подтолкнув ее к хижине. — Это не твоя лодка.

— Что? Ты ждешь гостей?

Он покачал головой:

— Нет. Только двое знают, что я здесь. Надеюсь, на фабрике ничего не случилось.

На фабрике ничего не случилось? На какой фабрике? Ханне очень хотелось спросить об этом Дрю, но нежданные гости могли видеть ее почти голую, и она поспешила уйти. Но перед тем как закрыть за собой дверь, бросила последний любопытный взгляд на лодку и… замерла. Она присмотрелась внимательнее.

— Джереми? И отец?

Дрю встрепенулся:

— Джереми?

Ханна закрыла глаза.

— Да. Господи, и папа в придачу.

Прошло несколько секунд, прежде чем Дрю, откашлявшись, спросил:

— Отослать их обратно?

Да, велело ей сердце, но умом она понимала, что это не выход. Все равно рано или поздно им придется встретиться.

— Нет, не надо. Я поговорю с ними.

Дрю потянул ее в дом, по пути сорвав с веревки платье и белье.

— В таком случае нужно поскорее что-нибудь надеть. — Потом добавил почти шепотом, но достаточно громко, чтобы Ханна слышала: — Не могу поверить, что все повторяется, как тогда.

Они быстро переоделись, потом Дрю подошел к большому деревянному ящику, стоявшему в углу, и подтащил его к столу. Усевшись на стул, он откинул крышку.

— Что ты собираешься делать? — удивленно спросила Ханна. Она знала, что было в ящике. Она сунула туда свой любопытный нос еще вчера. Если бы он потянулся за револьвером, она бы еще поняла, но за приманкой для рыбы? Это уж слишком!

Дрю взял одну из деревянных коробочек, на которых чернилами было написано: «Компания по производству искусственной приманки и блесен».

— Что я делаю? — повторил он. — Я делаю то, что должен делать каждый человек, когда к нему в гости приезжает тесть. — Его лицо озарилось пиратской улыбкой. — Я готовлю рыболовные снасти.

 

Глава 6

Нервы у Дрю были натянуты до предела. Папаша Мейфилд на острове Дикой Лошади. Хуже ничего не придумаешь. Да еще и дружище Джереми.

«По крайней мере на этот раз Мейфилд явился не до, а после того, что случилось на пляже. Но все равно это тяжкое испытание. Лучше броситься в воду, которая кишит акулами, чем встречаться с разъяренным отцом. А день обещал быть таким чудесным!» — подумал Дрю, услышав стук в дверь.

— Дрю Корелл! Это Роджер Мейфилд. Я должен с вами поговорить!

Именно так все начиналось и тогда. Тот день остался самым страшным в его жизни. Интересно, как будут развиваться события сегодня.

Дрю взглянул на Ханну, ставшую серой, как брюхо дохлой рыбы, и решил ее приободрить:

— Ты уверена, что хочешь этого?

Пригладив волосы, она встретилась с ним глазами.

— Я люблю тебя, Дрю.

Ему стало немного легче.

— Открыто, — крикнул он, не сводя глаз с Ханны даже тогда, когда дверь распахнулась и в комнату вошел Роджер П. Мейфилд собственной персоной. Увидев дочь, он вздохнул с облегчением.

— Ханна Элизабет Мейфилд! Ты здесь?

— Здравствуй, отец.

Дрю посмотрел на Роджера Мейфилда, отметив мимоходом, что в его волосах прибавилось седины. Внимание Корелла привлек человек, стоявший сзади. Джереми. Дрю неслышно фыркнул.

Наверняка женщины считают его красивым. Черные как смоль волосы, аристократические черты лица и спокойные карие глаза. Одет хорошо, портной у него великолепный. Дрю сразу невзлюбил этого человека.

Роджер подошел к дочери.

— Иди сюда, Ханна. Давай выйдем на воздух. Нам надо поговорить наедине.

Он хотел взять ее за руку, но она оттолкнула его.

— Подожди, папа.

— Не трогайте ее, — предупредил Дрю, закончив рассматривать Джереми и готовый броситься на защиту своей возлюбленной.

— Ханна, выйди немедленно, — повысил голос Роджер.

— Нет, отец.

Твердость, с которой это было сказано, удивила всех находившихся в комнате. Дружище Джереми прищурился. Мейфилд от удивления открыл рот, Дрю затаил дыхание и во все глаза смотрел на Ханну. На ее щеках появился слабый румянец. Дрю не знал, хороший это признак или плохой. Он не отрывал взгляда от ее глаз. Именно они скажут ему правду. Он уже испытал это в день их свадьбы. Тогда глаза Ханны потухли, из них ушла радость, и Дрю понял, что все кончено.

— Нет? — повторил Мейфилд. — Ты говоришь «нет» мне? Отвечай же, дочь!

Ханна кивнула:

— Все, о чем мы будем говорить, можно сказать в присутствии Дрю.

Мейфилд покраснел.

— Упрямая девчонка! Никогда не ожидал услышать подобные слова от собственной дочери! Только представить, что сказала бы твоя мать!

Пока Мейфилд распространялся о том, что подумала бы его покойная жена, Джереми пересек комнату и сел за стол рядом с Дрю. Дрю хотел было спрятать коробки, но передумал и продолжал внимательно наблюдать за Ханной.

Несмотря на то что отец отчитывал ее, как школьницу, Ханна выглядела лучше. Бледность на щеках уступила место румянцу. Чем дольше говорил отец, тем ярче разгорались ее щеки, и к тому времени, когда Роджер решил перевести дыхание, Ханна совсем разрумянилась. От волнения или злости? Дрю не знал.

— …памяти твоей матери. И твои родители не единственные, кому стыдно за твое поведение. Так вести себя по отношению к своему жениху…

— Жениху? — Дрю резко поднял голову.

— Неофициальному, — быстро пояснил Джереми. — Она так и не дала мне ответа.

«Хорошо. Убивать его не придется, — подумал Дрю. — Однако он так смотрит на Ханну, что поколотить его все-таки не помешает».

— …опять повторяется, — продолжал тем временем ее отец. — В прошлый раз ты хотя бы была обвенчана с мерзавцем. А сейчас? Ты стала ему женой или любовницей?

— Достаточно! — крикнул Дрю, вскочив на ноги. Он схватил Роджера Мейфилда за лацканы и прижал к стене. — Разговаривайте со своей дочерью подобающим образом, или я…

— Не надо, Дрю, — сказала Ханна, удерживая его за плечо. — Это мой отец.

— Мои соболезнования, дорогая.

Она рассмеялась. Ее смех рассыпался чистым жемчугом и наполнил воздух свежим запахом весны после длинной тяжелой зимы.

— Пожалуйста, Дрю, сядь обратно за стол и продолжай играть с «Техасским бездельником».

— Ханна!

— Отец, я должна сказать кое-что, что может тебе не понравиться.

Именно в этот момент Дрю понял, что искал в ее глазах. Уверенность. Полную уверенность в себе, а не то жуткое сомнение, которое лишило его Ханны десять лет назад. Впервые после появления чужой лодки Дрю смог перевести дыхание.

Он медленно отпустил Мейфилда, все еще тяжелой рукой расправил складки на его пиджаке и прошипел в ухо:

— Берегись!

Мейфилд с трудом удержался, чтобы не ударить Дрю. И Дрю не отказался бы от драки, но вовремя опомнился и вернулся на свое место рядом с Джереми, который, казалось, очень заинтересовался его крючками.

Тогда Ханна обратилась к Джереми:

— Мне кажется, мы с отцом должны извиниться перед вами. Не знаю, под каким предлогом он вовлек вас в это дело, но боюсь, что он многое придумал.

У Дрю непроизвольно сжались кулаки, когда Джереми широко улыбнулся ей и подмигнул:

— Не обращайте на меня внимания, дорогая. Вы же знаете, я люблю находиться в гуще событий.

— Она вам не дорогая. — Дрю искоса взглянул через стол.

Джереми откинулся на спинку стула, сложив руки на груди.

— Разве?

Дрю встал и, опершись ладонями о стол, наклонился вперед.

— Да, но если вы не согласны, давайте выйдем и обсудим это на воздухе.

Роджер Мейфилд хотел вмешаться, но Ханна опередила его:

— Прекрати, Дрю. Успокойся и веди себя прилично.

— Я? А он?

Ее губы чуть изогнулись в иронической улыбке.

— Джереми всегда ведет себя как джентльмен. А ты…

Дрю успокоился, но поспешил поставить все точки над i.

— А я не джентльмен, а отъявленный негодяй, но любишь ты меня, верно?

Ханна резко вскинула голову и посмотрела на Дрю. Их глаза встретились, и у обоих перехватило дыхание.

— Верно, — улыбнувшись, ответила она.

Дрю облегченно вздохнул, Джереми еще раз подмигнул Ханне, а Роджер Мейфилд застонал:

— О, Ханна! Пожалуйста, не надо. Послушайся меня! Может, я и сделал все неправильно, но ты не можешь отрицать, что ничего не изменилось. Корелл до сих пор живет на острове. Он все тот же бездельник, и сам это подтверждает.

— Нет, — вмешался Дрю. — Негодяй и бездельник — две разные вещи.

Мейфилд проигнорировал его слова и снова обратился к дочери:

— Подумай о себе. О детях, наконец. Разве он сможет стать образцовым отцом семейства?

— Дрю будет чудесным отцом, — ответила она. — Однако ты опережаешь события. У меня еще не было подходящего случая попросить его стать моим мужем.

Дрю едва не пропустил все мимо ушей, смакуя слова о том, что станет чудесным отцом. Слово «муж» привлекло его внимание, и он выпрямился на стуле.

— Ханна!

— Ты просил меня в прошлый раз, теперь моя очередь. — Она явно нервничала.

Роджер Мейфилд почти упал на стул.

Женитьба! Дрю провел рукой по лицу. Свадьба! И Ханна сама просит его об этом. Ничего не зная о компании, которая сделала его богатым.

А он не верил, что такое возможно. Широко улыбаясь, он спросил:

— Так ты просишь меня сейчас?

— Нет, как-то неудобно при всех.

— Ты боишься моего ответа?

Она пожала плечами:

— Немного.

Черт побери! Какая она красивая! Если бы они были вдвоем, он бы ее поцеловал. Дрю посмотрел в сторону Джереми. Может, поцеловать?

Пока он раздумывал, отец Ханны беспомощно развел руками:

— Ты все еще любишь его, да? Тогда ты была девчонкой, а сейчас уже взрослая.

— Да, папа.

— Именно этого я и боялся. Ты не смогла его разлюбить. — Он достал белый носовой платок и вытер лицо. — Я надеялся, что действовал в твоих интересах, дочь. Мне казалось, ты слишком молода, чтобы понимать, что к чему. Я хотел для тебя лучшей доли, чем участь жены рыбака. Я вовсе не хотел разрушать твой брак и понял, что наделал, только когда заставил тебя признать его недействительным.

Дрю не верил своим ушам. Но как ни приятно было слышать эти слова, несчастное лицо Роджера Мейфилда заставило его вскочить на ноги и сказать:

— Достаточно! Вы действовали как отец, защищавший свою дочь от человека, которого считали недостойным. Надеюсь, если когда-нибудь у меня появится дочь, я буду таким же заботливым.

Мейфилд ошарашенно посмотрел на Дрю. Джереми сложил губы в неслышном свисте, затем достал из коробочки одну из искусственных наживок. Ханна спросила:

— Что ты имеешь в виду?

— Это правда, дорогая. У меня не было никаких амбиций. Я довольствовался тем, что проводил все дни на берегу, ловя рыбу и бездельничая. Я действительно был недостоин тебя.

— Ну спасибо. — Она обиженно поджала губы.

Дрю не сдержал улыбки.

— Тебе хватило ума поставить под сомнение мою способность обеспечить семье достойную жизнь. Прояви и сейчас свою смекалку.

Это немного воодушевило Роджера Мейфилда. Он обратился к Дрю:

— Корелл, так вы готовы покинуть остров и найти работу, чтобы дать моей дочери то положение в обществе, которого она заслуживает?

— Не думаю, что это понадобится, — вдруг подал голос Джереми.

Дрю взглянул в его сторону и понял, что круг замкнулся.

— Это рыболовный крючок известной компании по производству искусственной приманки, — продолжал Джереми, держа в руках «Техасского бездельника». — У вас тут целая коллекция, Корелл. Я не удивлюсь, если здесь представлена вся продукция этой компании.

Мейфилд сердито перебил его:

— Какое отношение это имеет к нашему делу, судья?

— Судья? — переспросил Дрю. — Я думал, вас зовут Джереми.

— Мое имя Джереми Эклер. Я юрист по профессии и временно выполняю функции судьи штата. По призванию же я — рыбак.

Ханна удивленно подняла брови.

— Правда, Джереми? Никогда бы не подумала.

Дрю возмутился:

— Что? Ты хотела выйти замуж за этого человека и не знала, что он любит ловить рыбу?

— Я уверен, она никогда бы не вышла за меня замуж. Но я считаю Ханну своим другом и поэтому согласился сопровождать Роджера в поездке, чтобы помочь ему, если понадобится. — Затем, обращаясь к Мейфилду, добавил: — Так что можете оставить свои волнения по поводу финансового статуса Корелла. Я прав?

Дрю медленно кивнул.

— Но я представлял это немного по-другому.

— Что представлял? — нетерпеливо спросила Ханна.

Когда Дрю не ответил, Джереми взял в руки верхнюю коробочку с крючками и прочел вслух:

— «Изготовлено компанией по производству искусственной приманки и блесен». Многие крючки носят твое имя, Ханна.

— Дрю, ты можешь наконец объяснить, что происходит? — потребовала она, подозрительно глядя на мужчин.

Дрю поскреб давно небритый подбородок и немного подумал. Он годами работал от зари до зари, мечтая об этой самой минуте. Он потратил много сил, чтобы создать компанию и однажды похвастаться своими успехами перед семьей Мейфилдов.

Теперь, когда этот момент настал, успех уже не казался ему таким важным.

Судья Джереми решил ему помочь.

— Ханна! Роджер! — обратился он к ним. — Вы когда-нибудь обращали внимание на вкладыш, который имеется в каждой коробочке? Кроме всего прочего, там дается гарантия качества лично от имени основателя и президента компании… — он сделал паузу и встретился глазами с Дрю, — некоего М. Эндрю Корелла, остров Дикой Лошади, Техас.

Роджер Мейфилд охнул:

— Не верю! Так вы оказались вовсе не бездельником?

Джереми удобно устроился на стуле и с удовольствием следил за происходящим в комнате.

— Я интересуюсь тем, как идут дела в Техасе. Даю слово чести, избранник Ханны состоятельный человек.

Его слова подействовали на Ханну странным образом. Сначала она открыла рот и покраснела, потом побледнела, а затем снова стала пунцовой.

— Крючок такой, крючок сякой, — она угрожающе посмотрела в сторону Дрю, — что это все значит?

Он пожал плечами.

— Я сам иногда задаю себе этот вопрос. Поскольку крючок или приманка крепится на конце лески, не имеет значения, как далеко ты ее забрасываешь, она всегда возвращается. Смешно, правда?

— Собственная компания. Так. — Роджер встал, его лицо выражало одобрение. — Прекрасно! Ты согласна, Ханна?

— Прекрасно? — Она сделала шаг в сторону Дрю. Зная, на что она способна, тот заблаговременно поднялся и отошел назад. — Прекрасно? — повторила она. — Я бы выбрала другое слово. Я бы сказала, что Дрю действовал по-тихому, как последний лгун.

Корелл отступал, пока не уперся спиной в стену.

— Я действовал совершенно оправданно.

— Подло!

— Мое сердце было разбито.

— Бессовестно!

— Я раскаиваюсь.

Ханна замолчала, раздумывая над его словами. Она стояла так близко, что ее груди касались его тела, и оно не замедлило ответить на эту близость. Дрю еще теснее прижался к ней, и она почувствовала его напряжение.

— Любовь моя! — прошептал он.

Она заглянула ему в глаза, словно через них хотела рассмотреть его душу.

— Любовь моя! — повторил он и снова почувствовал запах песка, моря и любви. — Я люблю тебя!

Она продолжала стоять неподвижно, потом лицо ее смягчилось, и Дрю вздохнул с облегчением. Но, как оказалось, слишком рано.

— Почему ты не рассказал мне?

— Ты считала, что я так и жил здесь все это время. Ты ни о чем не спрашивала, а я молчал. Это правда, Ханна. Я хотел завоевать тебя не богатством, а…

— А с помощью «Мускусного проныры»?

Отец перебил ее:

— Ханна Мейфилд!

Дрю криво усмехнулся и обратился к Роджеру:

— Так называется крючок моей компании. Идет нарасхват. С его помощью сегодня утром я обыграл вашу дочь в соревновании по рыбной ловле.

Она сморщила нос.

— Не принимай это как личное оскорбление, но я все-таки предпочитаю ловить на живца.

Отец Ханны прокашлялся.

— Итак… Гм… да… Господи, Джереми! Думаю, лучше закончить наши дела прямо сейчас. Кажется, вечер обещает быть тихим, и мы скоро могли бы поднять паруса.

Дрю вскинул голову и впился глазами в Мейфилда.

— На этот раз Ханна с вами не уедет.

— Нет, конечно, нет. Я ожидал, что такое может случиться. Это одна из причин, по которой я попросил Джереми поехать со мной. Все десять лет моя дочь не была счастлива, хотя, я знаю, мечтала иметь собственный дом и семью. Она не смогла увлечься ни одним мужчиной, брак с которым я посчитал бы за честь.

— Даже мной! А я считаюсь хорошей партией, — заметил Джереми. — Хочу, чтобы вы знали: пережить неудачу было непросто.

Ханна рассмеялась и повернулась к ним лицом, оставаясь в объятиях Дрю.

— Вы действительно завидный жених, Джереми. Если бы мое сердце было свободно, я бы обязательно попалась на вашу удочку.

— Все это прекрасно, но при чем здесь отъезд? — спросил Дрю.

Роджер Мейфилд торжественно сложил руки на груди.

— Если вы не возражаете, я бы не хотел оставаться под одной крышей с дочерью в ее брачную ночь.

— Брачную ночь? — хором повторили Ханна и Дрю.

Джереми расправил лацканы своего пиджака.

— Я судья, вы не забыли? Именно поэтому ваш отец попросил меня поехать с ним. Все бумаги готовы, осталось только поставить ваши подписи.

Шагнув к отцу, Ханна с удивлением спросила:

— Так ты предполагал, что я выйду замуж за Дрю? И поэтому ты появился на острове Дикой Лошади?

Тот пожал плечами:

— Мой священный долг проследить, чтобы все было по закону.

— Ты хочешь сказать, что у нас сегодня будет свадьба? Здесь? Сайчас? — Она с ужасом оглядела свой наряд. — В этом платье?

— На всякий случай я привез свадебное платье твоей матери.

От неожиданности и удивления Ханна открыла рот.

— Мамино платье? — Ее глаза увлажнились и радостно заблестели. — А ты что скажешь? — обратилась она к Дрю.

— Моя дорогая, я и мечтать о таком не смел. Это будет для меня самым великим счастьем. Хотя… — Он замолчал. — У меня есть одно условие.

— Условие? — воскликнул пораженный Мейфилд, наблюдая, как Дрю достает из сундука карандаш. Тот молча написал несколько цифр на одной из коробочек с крючками и протянул ее тестю.

— Да, условие. Это код сейфа, который находится в моем офисе в Галвестоне. Я хочу, чтобы вы отправились туда и вынули из него мой свадебный подарок невесте. Можете взять его с собой в Сан-Антонио или в Остин, куда сочтете нужным.

Глаза Ханны расширились. Она едва не расплакалась.

— О, Дрю! Спасибо!

— Я ничего не понимаю. О чем вы говорите? — спросил Мейфилд.

— О, папа! — Ханна с восторгом смотрела на Дрю. — Он делает мне, нам всем, самый дорогой подарок. — Она кинулась на шею своему жениху и поцеловала его с такой пылкостью, о которой любой мужчина мог только мечтать.

Мейфилд продолжал хмуриться.

— Какой подарок?

— Должно быть, действительно хороший, — заметил Джереми, не сводя глаз с целующейся пары.

Наконец Ханна оторвалась от Корелла и рассмеялась, увидев лицо ничего не понимающего отца.

— Он отдает мне то, что я мечтала передать в собственность штата Техас. Это единственный уцелевший экземпляр Декларации о независимости, который хранился у Дрю.