Дрю прогуливался по берегу моря, стараясь успокоиться. Почему, собственно, он решил, что она жалеет о своем выборе? Возможно, когда-то она и любила его. Но прошло десять лет…

Страдая от одиночества, он мечтал, что Ханна вернется на остров, представлял себе страстные сцены примирения. И вот она здесь, но ей нужен не он, а наследство его семьи.

— Идиот! — Он тяжело дышал. Пора бы избавиться от детских грез. Пора все забыть. Какой же он дурак!

Прошло уже десять лет. Глупо снова мучиться из-за Ханны. Все! Все эмоции под кровать.

Кровать. Слово ударило его как пуля.

А почему бы и нет? Почему нет, черт возьми!

Это подло. Не по-джентльменски, даже мерзко.

Но эта женщина в долгу перед ним. Ханна Мейфилд кое-что должна ему за сломанные ребра и разбитые мечты. Она лишила его способности влюбляться. Он так и не женился, никогда не нянчил детей. А он любил детей, хотел иметь их. Ханна лишила его семьи. Да, она в большом долгу перед ним.

— И я знаю, как заставить ее заплатить.

Подойдя к дому, Дрю увидел, что Ханна с чопорным видом сидит на стуле, на котором и сам он любил сиживать, когда строгал что-то из дерева. Заметив его, она встала. Сейчас гнев не застилал ему глаза, и он удивился тому, что увидел. Ханну можно было принять за русалку, вышедшую на берег.

Мокрое платье прилипло к телу, словно вторая кожа, и подчеркивало ее пышные, соблазнительные формы. Голубые глаза лучились, как солнце над бухтой. Она гордо стояла перед ним, высоко подняв голову, расправив плечи, а ее губы… о, ее губы… нежный бутон, который так и хотелось поцеловать.

Она взглянула на него и произнесла:

— Дрю, пожалуйста. Мы можем поговорить?

Поговорить? Да, они могут поговорить. Поговорить приятно. А прикоснуться к ней еще приятнее. А прижаться — истинное наслаждение. Потому что такова его цена.

Эта женщина в долгу перед ним. Она осталась ему должна и брачную ночь, в которой ему было отказано, и медовый месяц, который тоже у него украли. Надо надеяться, после этого он сможет выкинуть ее из головы раз и навсегда.

Дрю направился к баку с водой, в котором лежала корзина с пойманной утром кефалью. Он отнес ее и полированный дубовый ящик с хозяйственными принадлежностями к воде, лишь после этого снизошел до разговора со своей бывшей женой.

— Хорошо, Ханна. Если хочешь поговорить со мной, пока я чищу рыбу, начинай.

Ханна вздохнула, чем привлекла его внимание к своей груди. Дрю на секунду зажмурился.

— Я о Декларации. Конечно, она очень дорога тебе, но, я признаюсь, не понимала, до какой степени. Все же, уверена, мы можем найти решение, приемлемое для нас обоих. Нужно лишь объединить наши усилия и хорошенько подумать.

На уме Дрю было совсем другое.

— Вообще-то я уже все обдумал, — сообщил он ей, доставая из корзины рыбину.

Ханна взглянула на него с надеждой.

— И что же? Ты отдашь мне свой экземпляр Декларации о независимости?

— Это кое от кого зависит. — Он положил кефаль на разделочную доску.

— От кого именно?

— От тебя. От того, насколько сильно ты хочешь ее получить. От цены, которую ты готова за нее заплатить.

Почувствовав неладное, Ханна сделала шаг назад.

— От цены?

Дрю кивнул.

— Я слышал, твой моряк вернется за тобой через три дня. Интересно, почему ты решила, что тебе нужен именно такой срок? Хотя для моих планов он подходит.

— Планов? — переспросила она с дрожью в голосе.

Он снова кивнул и стал ждать, наслаждаясь сладостью мести и ее испугом. Но Ханна раздраженно вздохнула и требовательно спросила:

— Так какие у тебя планы?

Он положил нож на доску.

— Ты должна мне заплатить, Ханна. Я хочу, чтобы ты была мне женой в полном смысле этого слова, пока не придет лодка.

Она ахнула, сраженная тем, что услышала.

— Ты имеешь в виду, что хочешь?..

— Секса. Я хочу провести с тобой три дня в постели.

Ханна молчала. Она просто стояла и смотрела на него. А потом потянулась к разделочной доске, но схватила не острый нож, как он мог бы ожидать. Быстрым движением она подняла за хвост рыбину и… хлестнула его по лицу.

— Вот тебе, Корелл. Я лучше пересплю с крокодилом.

Ханна быстро шла вдоль берега. Она остановилась лишь однажды, чтобы снять с себя мокрую нижнюю юбку. Гнев гнал ее вперед, а в голове крутились беспокойные мысли. Она не могла поверить, что Дрю действительно предложил ей такую позорную сделку. И ей было отчаянно стыдно, потому что очень хотелось принять его предложение.

— Девка! — шептала она. — Проститутка!

Ханна застонала и опустилась на песок. Что происходит?

Ничего. Просто ей двадцать семь, и она девственница.

Она снова застонала и опустила голову на колени, коснувшись лбом влажного колючего платья. Это напомнило ей еще об одной проблеме, требующей решения. Она забыла саквояж в лодке, и у нее не было с собой никакой одежды.

Если ты собираешься принять предложение Дрю, тебе и не нужна одежда. Ханна Мейфилд, ты попала в крупную передрягу. Да как он посмел? Как унизительно и как… заманчиво.

А чего ты ожидала? На что надеялась?

Неготовая дать ответ, Ханна села, зачерпнула горсть песка и тонкой струйкой выпустила его из сжатых в кулак пальцев, словно так могла избавиться от тяжелых мыслей. Постепенно ей это удалось, и она успокоилась.

Она все-таки вернулась на остров Дикой Лошади, куда десять лет стремилась в своих мечтах, и что бы ни случилось, она насладится этой красотой.

Поднявшись и отряхнув юбку, она прошла вдоль берега, потом свернула к дюнам, добралась до деревьев и снова оказалась у воды, но на этот раз футов на двенадцать выше. Ей приглянулась тенистая полянка, мягкая трава так и манила присесть и отдохнуть. Умиротворенная тишиной, теплым солнышком и ласковыми звуками прибоя, Ханна заснула.

Конечно же, ей снился Дрю.

* * *

Остров Дикой Лошади всего лишь крошечный клочок суши с песчаным берегом, скалами и редкими деревьями, омываемый солоноватой водой Мексиканского залива. Из-за обилия подводных обитателей это — райское местечко для любителей порыбачить. Остров как нельзя лучше отвечал и планам Дрю, как личным, так и профессиональным. О них-то он и размышлял, отправившись на поиски Ханны.

Он все сделал неправильно, это ясно. Он хотел уложить Ханну в постель, но вовсе не собирался при этом ее унижать. А чтобы она отдалась ему по доброй воле, а не вела себя как мегера или мученица, следует изменить тактику и найти к ней более тонкий подход. Другими словами, он должен ее соблазнить.

И Дрю знал, что надо делать…

Он поднялся на дюны, увидел ее лежащей в тени кедра и усмехнулся. Подойдя к спящей красавице, он пошевелил ее ногой.

— Просыпайся, женщина, и снимай свое платье.

Она открыла глаза и резко села.

— Что?

— Снимай платье! — повторил он. Ее испуг позабавил его, и Дрю не сдержал улыбки. — Ты вся мокрая, Ханна. Мне кажется, тебе надо переодеться.

Она прищурилась и с вызовом взглянула ему в глаза.

— Убирайся! Я не хочу сейчас с тобой разговаривать.

Он был доволен. Она становилась очень хорошенькой, когда злилась.

— Но тебе нужно переодеться. Ты же не хочешь схватить насморк и заболеть.

— Насморк? Стоит жара, и я не простужусь, не волнуйся. Кстати, Дрю, если ты думаешь, что так поймаешь меня в свои сети, то очень ошибаешься. Тебе стоит поучиться обходительности.

— Да я просто забочусь о гостье. Тебе же не очень уютно в этом платье? От соленой воды оно стало твердым и колючим, разве нет?

Она грустно взглянула на свою одежду и тихо сказала:

— Я оставила саквояж в лодке.

Конечно, он знал об этом и чуть не расхохотался, так ему было весело. Дрю провел рукой по подбородку, не сводя с нее глаз.

— Вот незадача. Боюсь, так дело не пойдет. Мне нужно, чтобы у тебя были голые ноги.

— Дрю, я, наверное, не ясно тебе объяснила, — смущенно начала Ханна, — но ты должен понять, что я не принимаю твоих условий.

— Понимаю, но все равно хочу, чтобы ты сняла юбку. Вот, можешь надеть это.

Он расстегнул свою рубашку и бросил ее Ханне.

— Тебе будет удобнее, а мы тем временем продолжим разговор о Декларации и моих условиях.

— Условиях? — Она посмотрела на рубашку, потом на него. — Дрю, я не изменю своего решения.

— Само собой, — перебил он ее. — Ты можешь заявлять, что приехала сюда исключительно ради документа, но я знаю еще одну причину, почему ты появилась на моем острове.

— Почему же? — прошептала она.

— Лучше переоденься поскорее, дорогая. — Он подмигнул ей и махнул рукой в сторону залива. — Мы не сможем отправиться на рыбалку, если ты останешься в платье.

Рыбалка. Ханна примерила рубашку Дрю, пожалев, что та на пару дюймов короче, чем хотелось бы. В юные годы она часто обнажала ноги, иногда даже до колен, когда забиралась в воду с крючком или сетью в руках. Но никогда раньше ее ноги не были оголены так высоко.

Рыбалка. Он больше не говорил ни о Декларации, ни о своих бессовестных притязаниях. Когда они вместе вернулись в хижину и принялись укладывать снасти, он начал рассказывать о наживках, о том, где лучше клюет и какие у него появились новые рыболовные принадлежности. Лишь иногда его слова становились скользкими, как рыба, которую они собирались ловить. Его заинтересовало, например, видела ли она когда-нибудь восьмидюймовый крючок, который назывался «Веселый Боб». Короче, валял дурака.

Ханна радовалась предстоящей рыбалке. Ее смущала лишь мысль, что приличная женщина никогда не надела бы то, что было сейчас на ней. Но когда речь шла о рыбной ловле, Ханна Мейфилд забывала о приличиях. Самое лучшее время в своей жизни она провела, стоя по колено в воде с наживкой в руках. И этот негодяй знал об этом.

Дорога в ад в случае с Ханной была вымощена пойманными ею рыбинами. В шесть лет она вытащила свою первую, и с того момента сама оказалась на крючке. Она проводила все свободное время на пирсе, а когда стала постарше, скопила достаточно денег, чтобы купить собственную лодку с веслами. Родители считали рыбалку неженским делом, но и не возражали против увлечения дочери, проводящей иногда вечерок у воды в надежде на хороший улов. Им было невдомек, что «иногда» означало каждый день.

Не подозревали они и о неком молодом человеке на пирсе, который стал забрасывать удочку в сторону Ханны.

То, что началось с невинного соревнования за тунца, быстро переросло в нечто другое. Дрю и Ханна болтали, ловя кефаль, флиртовали и целовались, когда корзинами вытаскивали голубых крабов. Однако дальше этого дело не двигалось, пока Дрю не стал учить ее готовить уху.

Глядя, как Дрю проверяет снасти, Ханна вспомнила костер между ними, и сердце сжалось от тоски по тому времени. Какой счастливой она была! Какую опустошенность чувствовала последние десять лет!

Видимо, что-то промелькнуло у нее на лице, потому что Дрю спросил:

— Ты часто варила уху, после того как ушла от меня?

Ханна застыла на месте. Этот человек определенно сведет ее с ума. Выражение его глаз, когда он бросил ей рубашку, было… просто вызывающим, а увидев ее в этой рубашке, он улыбнулся с откровенным вожделением.

Она почувствовала скрытый смысл в его вопросе и ответила, осторожно подбирая слова:

— Наша семья переехала в глубь страны, в Сан-Антонио. А уха из пресноводной рыбы совсем другая на вкус. Ее и ухой не назовешь.

Дрю криво улыбнулся и добавил:

— Кроме того, ты забыла свои снасти на острове, верно?

Она услышала оттенок горечи в его словах и решила, что лучше не продолжать разговор на эту тему. Зная Дрю, она начала расспрашивать его о том, как ловится рыба сейчас.

Он понял, почему она вдруг этим заинтересовалась, но не стал возражать.

— Давно не рыбачил. Позавчера, однако, видел, как камбала выпрыгивает из воды.

— Правда? — Она почувствовала зависть. Ханна слышала о таком явлении, но самой ей наблюдать его не приходилось. — А на что это похоже?

Его глаза затуманились, и он медленно покачал головой.

— Я раньше видел, как это делали небольшие стаи рыбы, но в этот раз был большой косяк. Они взлетали в воздух рыба за рыбой, рыба за рыбой, сотни рыб. Казалось, они танцуют между небом и водой. Чертовски красиво! Никогда в жизни не забуду! — Взглянув в сторону воды, добавил: — В тот день я даже не пытался ловить, так и провел время, наблюдая за ними. Сегодня хочу наверстать упущенное.

Неожиданно для себя и Ханна почувствовала острое желание поскорее оказаться в воде с удочкой в руках.

Дрю взял снасти, а Ханне досталась корзина для ловли крабов. Это хитроумное приспособление состояло из сети, сплетенной из тонкой крученой веревки, собранной по периметру на большой металлический обруч около четырех футов в диаметре. В одну руку она взяла веревку, в другую обруч и поспешила за Дрю.

Сеть знакомо пахла солью и рыбой, и этот запах заставил Ханну улыбнуться.

На нее вдруг снизошло умиротворение. Она наслаждалась всем, что ее окружало. Как скучала она по этому просоленному воздуху, крикам чаек, шипению волн, когда они ударялись о берег! Сан-Антонио находился в ста милях от побережья, и хотя она жила в красивом месте, никогда не называла его домом. Дом — это берег, залив, пеликаны и крабы.

Дом остался там, где жил Дрю.

Она сама испугалась того, что пришло ей в голову. Какая глупость! У них с Дрю никогда не было общего дома.

Ханна прикрыла глаза. Благодать, которую она испытывала минуту назад, исчезла. Да, она оказалась глупым трусливым ребенком, боявшимся ослушаться родителей. Она поклялась перед алтарем вечно любить Дрю и при первом же случае нарушила данный обет. Она пожертвовала им и их любовью. Это был самый постыдный поступок, который она совершила в своей жизни.

Хорошо еще, что при встрече он просто окунул ее в воду.

— Что с тобой, Ханна? — спросил он. — Тебе плохо? Только не говори, что ты заболела.

— Нет, я здорова. Просто задумалась.

Она машинально одернула рубашку, и Дрю сразу же заметил этот жест.

— Ты меня удивляешь, — разглядывая ее ноги, сообщил он. — Что сказал бы отец, увидев тебя сейчас?

Ее положительный, очень правильный отец не сказал бы ей ничего. Роджер Мейфилд, действующий президент Общества по охране исторических памятников штата Техас, просто убил бы ее на месте.

— Я не собираюсь обсуждать с тобой моего отца.

Дрю пожал плечами и заговорил о другом:

— Пойдем, я знаю неподалеку превосходное местечко для рыбалки. Там у меня все необходимое для костра, котелок и прочее. А в нескольких шагах отсюда есть пруд с пресной водой. Там же можно набрать и дикого лука. Я пойду за водой и зеленью, а ты можешь начинать ловить рыбу, если не терпится.

Ханна нахмурилась. Она-то хотела порыбачить с удочкой, а не закидывать корзину. Показав на снасти, которые держал Дрю, она сказала:

— А я надеялась опробовать твой замечательный спиннинг.

— Давай лучше начнем с ухи. У меня разыгрался чудовищный аппетит. Полови пока корзиной, а порыбачить успеем и позже. И если ты действительно заинтересовалась спиннингом, у меня для тебя имеется целая коллекция приманок.

— Приманки? Я не пользуюсь искусственными, я всегда ловлю на живца.

С минуту он смотрел на нее, как бы решая, спорить или нет. Потом взялся за котелок и бросил уже через плечо:

— Будь умницей. Попробуй ради интереса. Я уверен, тебе понравится. — Подмигнув ей, он направился в сторону деревьев.

Ханна проводила его взглядом. Какая странная перемена! По правде говоря, она совсем перестала понимать, что происходит. Утром он окунул ее в воду, но это по крайней мере было понятно, а вот дальше… Ее можно сравнить сейчас с лодкой без весел, а Дрю — с мощным течением, которое несет лодку в неизвестном направлении.

— Хватит раздумывать, начинай ловить рыбу, — сказала она себе.

С корзиной в руках Ханна вошла в соленую воду. Прошло десять лет с тех пор, как она держала ее в последний раз. Сначала ей было трудно приспособиться, но после нескольких попыток Ханна снова обрела уверенность в движениях и закинула корзину очень далеко.

Дрю оказался прав, когда рассказывал о богатствах подводного мира. Первая же корзина принесла тунца и песчаную форель. Второй заход дал камбалу и трех голубых крабов. А когда она вытянула третью корзину, в ней было столько всего, что Ханна с трудом освободила ее от рыбы. К тому времени как вернулся Дрю, ее улова хватило бы на три хороших котелка да пришлось бы еще и немало тащить в руках. Давно она не получала такого удовольствия.

— Ханна, остановись, — замахал руками Дрю, когда она собралась сделать еще попытку. — Может, уже хватит? Нам и так придется чистить рыбу до ночи.

Она рассмеялась и, прежде чем он успел ее остановить, выбросила две трети своего улова обратно в воду. Креветки сразу пошли ко дну, а рыба уплыла. Дрю застонал:

— Ради Бога, зачем ты это сделала? Нет, подожди. Я сам. Ты все такая же любительница ловить рыбку, а разделывает ее пусть кто-нибудь другой, так?

Ханна широко улыбнулась и сказала не думая:

— Вот поэтому я и полюбила тебя, Дрю. Ты всегда чистил рыбу, которую я ловила.

— Любила? Если это была любовь, то она оказалась не длиннее летней ночи.

Что могла она ответить на это? К счастью, он и не ждал ответа. Взяв кефаль, Дрю отправился ее чистить, бросив на ходу:

— Если ты не против заняться картошкой, в рюкзаке есть еще один нож.

Скоро вся рыба была выпотрошена, устрицы освобождены от створок, а креветки и картошка от кожуры. Ханна добавила спелых помидоров и фунт риса в котелок, висевший на стальном крюке на перекладине из дуба. Дрю, встав на одно колено, начал разводить огонь, а Ханна, извинившись, ушла переодеваться в свое платье. В нем она чувствовала себя более защищенной. Раньше, когда они вешали на огонь котелок, в котором варилась уха, начинались «ухаживания». Именно поэтому Ханна чуть не умерла со страху, когда Дрю поднялся и, не спуская с нее глаз, сказал:

— Ну, Ханна, ты готова, чтобы я показал тебе моего «Мускусного проныру»?