Он был похож на рыбку гуппи, выброшенную из воды. На долю секунды мне его даже стало жаль. Но я не остановилась.

— Чьи они, Пит? Уж точно не мои… О боже! — Я прижала руку ко рту, словно меня только что осенило. — Как же?.. У тебя есть другая женщина?

Уставившись на персиковые трусики в моих руках, он проблеял:

— Я… я… конечно нет!

«Ах ты, лгун!»

Я дернула дверную ручку, выскочила из машины и побежала к дому, схватила ключ и попыталась открыть замок.

Слышно было, как он чертыхнулся, вышел из машины и закричал:

— Погоди!

Я скинула туфли и побежала наверх. Не обращая внимания на заливистый лай Глории, ворвалась в ванную и заперла за собой дверь. Стала ждать.

«Ну давай, Пит. Теперь ты прибежишь наверх и будешь все отрицать».

Он, отдуваясь, одолел ступени и забарабанил в дверь.

— Милая, впусти меня! — взмолился он. — Я не знаю, как они туда попали! Никогда их не видел!

Мне не пришлось притворяться, и я проговорила дрожащим голосом:

— Со мной такой номер не пройдет! Трусики в машине? Избитая ситуация. Чем ты там занимался? Секс по-быстрому? И она забыла свои трусики? Боже мой!

Почему, когда нужны слезы, их нет? Последнее время я наплакала столько, что хватит на целый потоп… вот бы сейчас заплакать. Нет, не получается.

Пит по-прежнему стучал в дверь.

— Миа, это смешно! Думаешь, у меня есть другая женщина? Не сходи с ума!

Эти слова еще сильнее взбесили меня. Я чувствовала, что и в самом деле схожу с ума. Хотелось выскочить и ударить его по лицу. Он что, за идиотку меня принимает? У него никого нет? Лживый негодяй!

Поскольку слез так и не было, пришлось потереть намыленным пальцем мои сухие воспаленные глаза. Это дало немедленный эффект. Я глянула в зеркало. Да, теперь похоже, что я плачу. Распахнула дверь.

— Ну, и как они туда попали? — закричала я. Вопрос повис в воздухе. Пит помолчал, а потом ответил:

— Послушай, я скажу тебе правду. Только не сходи с ума.

Интересно, что он скажет. Ведь он не знает, что я сама положила трусики в машину два часа назад.

— Я встретил эту девушку… — начал он.

Услышав эти слова, я мгновенно ослабела. Сердце упало в пропасть, а слезы полились уже настоящие. Я отступила на шаг.

— Нет, милая, это не то, о чем ты думаешь, — продолжал Пит серьезно. — Позволь мне объяснить. — Он сделал глубокий вдох. — Эту девушку, актрису, я встретил в баре. Мы зашли туда после работы.

«О господи, вот сейчас я услышу правду». Я ловила ртом воздух, дрожала и смотрела на него испуганными глазами.

— Я с ней поболтал, вот и все. О моей работе, о ее работе. Мои сотрудники перепились, а я не мог, потому что был за рулем. Так что мне просто подвернулся трезвый человек, с кем можно было поговорить. Под конец вечера она сказала, что я ей понравился, и предложила снова увидеться. Я ответил, что польщен, но у меня есть девушка… И ушел. Она, должно быть, навела справки, раздобыла у приятелей номер моего мобильника и позвонила через день. Мне надо было сказать ей, чтобы она больше не звонила, но я боялся показаться грубым. Все-таки нормальная девушка, общительная. К тому же она знала, что у меня уже есть подруга. Она позвонила, и мы снова поговорили. Так и повелось, а потом она пошла на приступ. Я думал, что у нее проблемы и ей нужно с кем-то их обсудить. Она сказала, что ей нужен собеседник. По ее словам, я не похож на самовлюбленного эгоиста, думающего только о себе — в отличие от людей, с которыми она работала. Она не могла с ними дружить. Она много чего мне рассказала… должно быть, присочинила. Когда я признался, что не могу стать для нее таким другом, о котором она мечтала, она заплакала и повесила трубку. Пришлось перезвонить, утешить… Он помолчал, дав мне возможность переварить его слова.

— Я попался на крючок. Она из тех, кто любит внимание. Хочет, чтобы все крутились вокруг нее. Потом она получила роль в шоу, и я был за нее рад. Мы встретились за чашкой кофе. Я дал ей визитку и даже сказал, что приду на нее посмотреть. И пришел. Это было то самое шоу, на которое мы ходили вместе.

Я молча кивнула, но забеспокоилась. Это походило на… правду.

Пит уселся на пол и обхватил руками голову.

— Но все это мне аукнулось. Она подумала, что я пришел ради нее. Я сказал ей, в каком отеле остановлюсь. Наверное, она не знала, что я приеду с тобой, и позвонила мне в номер, когда ты ушла на массаж. Она туда явилась! Наверное, решила, что я хочу… ну, ты понимаешь. — Он смущенно на меня взглянул. — А может быть, рассчитывала соблазнить меня… Во всяком случае, я пошел к ней в номер — сказать, чтобы она уезжала, — и тут появилось шампанское… Я разозлился и заявил, что между нами ничего не будет и она не должна больше мне звонить. Она принялась извиняться, уверяла, что я неправильно ее понял. Она не будет меня беспокоить, если мне это неприятно, мы можем остаться друзьями. Я почувствовал облегчение. Конечно, ответил я ей, останемся друзьями… — Пит умоляюще взглянул на меня. — Но на самом деле я так не думал. Просто не хотел ее обидеть. После этого она на день исчезла, но потом все началось снова. Позвонила мне в слезах и сообщила, что ее обокрали…

— Обокрали? — Я невольно вскинула бровь. Он смущенно уставился в пол.

— О господи, каким же я был дураком! Ее обокрали, и она говорила, рыдая, что не может заплатить за сумку, о которой мечтала, потому что у нее вытащили все кредитки. Мне стало ее жаль, и я купил ей сумку. Позвонил и сообщил об этом. Сказал, что она может отдать мне деньги, когда они у нее появятся. Я думал, что поступил правильно, и она была счастлива, но тут ты нечаянно нашла сумку под кроватью. — Он сокрушенно взглянул на меня. — Ну, я ее и отдал тебе, а ей купил другую. Такой широкий жест.

У меня задрожали ноги, и я плюхнулась на пол рядом с Питом. Уставилась на него и хрипло прошептала:

— Что дальше?

По правде говоря, я не хотела, чтобы он продолжал. Неужели это правда?

— Когда ты рассказала об ограблении, я не поверил в это: все выглядело так, будто дом собирались разгромить, а не ограбить. Все указывало на нее. Я взбесился и позвонил ей. Ну ладно, телефонные звонки — одно, но зачем же набрасываться на дом? Чертовщина какая-то. — Пит покачал головой. — Она отпиралась, но я сказал, что вызову полицию. Она ответила, что сделает с собой что-нибудь, что сбрендил я, а не она. Почему до сих пор я был добр к ней, а теперь вдруг обвиняю в том, чего она не делала? Да ей бы и в голову такое не пришло. Она кричала, что влюбилась в меня, — тут Пит покраснел, — и поэтому ей особенно больно. Как я мог о ней так подумать? Она-то думала, что мы друзья. Я не знал, что сказать на это, поэтому повесил трубку. Я надеялся, что теперь она от меня отстанет. Не думаю, что она хочет причинить боль мне или тебе. Наверное, она очень на меня запала.

Я молчала. Не могла выговорить ни слова.

— И словно всего этого недостаточно! Потом пришла открытка на твое имя. Она отрезала половину от открытки с пожеланием успеха, которую я ей послал. Думаю, она хотела показать, что теперь я принадлежу ей, а не тебе. Как еще это объяснить, не знаю. — Он устало посмотрел на меня. — Она помешанная, явно помешанная. Не успел я разобраться с открыткой, как появились сережки. Я ничего не покупал, детка. Наверное, она проникла в дом и подбросила их, чтобы ты нашла. — Вид у него был несчастный, лицо сморщилось от недоумения. — И напоследок трусики. Она хочет завладеть мной. Ей нужно нас рассорить. Я все скрывал от тебя только потому, что ты такая невинная, у тебя такое преданное сердце… Я умолял ее оставить нас в покое, а она твердила одно: я тут ни при чем, я ничего не делала, ты сошел с ума. Но это продолжается, и я не знаю, как поступить. Думаю, надо все-таки вызвать полицию.

«О боже, боже, что я наделала?»

Я пришла в ужас, внутри все похолодело. К горлу подкатывала тошнота. Выходит, не было у Пита никакой интрижки. А я довела до невроза невинную девушку с ее подростковой влюбленностью. К тому же вынудила его наговорить ей то, чего бы он не сказал, если бы я оставила их в покое. Господи! Так у них ничего не было… Я не находила слов. Сидела молча и пытатась все осмыслить.

— Почему ты мне ничего не сказал?

Он посмотрел на меня с вызовом.

— Разве бы ты мне поверила?

Я задумалась. И в самом деле, что бы я подумала?

Мне вспомнилась фотография у ее кровати. Должно быть, он не хотел фотографироваться. Где его сняли? В баре? Она совсем юная… У меня в комнате тоже когда-то висели фотографии мальчиков, в которых я была влюблена, а ведь мы даже не целовались. Впрочем, тогда мне было пятнадцать, а ей за двадцать.

Может быть, Лиз невинная девушка, у нее есть проблемы (у кого их нет?), и вот она влюбилась в Пита и стала звонить ему. Вообразила, что он к ней неравнодушен. А он вдруг начал обвинять ее в том, чего она не делала, о чем и понятия не имела. Я-то знаю, что она не сумасшедшая и ни в чем не виновата. Все это моя работа.

Не знаю, чему верить… все кажется правдоподобным, все сходится. Говорит ли Пит правду? Но Дебс говорила, что бойфренд Лиззи — архитектор…

Может быть, Лиз все же с придурью. Она сказала Дебс, что Пит — ее парень, и Дебс приняла это за чистую монету. Я могла бы поговорить с ней вчера, если бы он не позвонил и не сказал, что едет… Стоп. Он и в самом деле к ней ехал. Но я не могу прямо спросить его об этом. Как же мне выяснить?

— Сколько раз ты говорил ей, чтобы она от тебя отстала? — спросила я. — Только по телефону?

— Нет, — мрачно сознался Пит. — Поверь, я ей прямо в лицо это сказал. Но до нее ничего не доходит. Она распоясалась.

Что ж, снова все сходится. Дебс была в квартире, когда он туда ехал. Похоже, он собирался все выяснить. Господи, что же будет, когда в понедельник привезут воздушные шары?

— Она даже сегодня мне звонила, прямо на свадьбу… — Он покачал головой. — Твердила, что она ни при чем. И вот снова… не знаю, как она умудряется это проделывать… Как она сумела залезть в машину? — Он закусил губу. — Дело осложняется.

Я очень виноват, что не рассказал тебе. Боялся, что ты меня бросишь. Думаю, нам с тобой надо что-то предпринять. Телефонные звонки — ладно, но в последние две недели она пустилась во все тяжкие, проникла в дом, прислала странные посылки. Как по-твоему, не пора ли вызвать полицию?

Нет! Это последнее, что мне нужно. Я вдруг поняла, как буду выглядеть, если все выйдет наружу: «Господин полицейский, я думала, что мой бойфренд затеял интрижку на стороне. Меня это вывело из себя, я слетела с катушек и расколотила все в доме, а затем начата разыскивать его пассию. Сходила к ней на работу, обманом проникла в дом. Украла ее вещи, послала их на собственный адрес. По ее кредитке заказала воздушные шары, и все для того, чтобы со стороны она выглядела сумасшедшей».

Ну почему, почему я не спросила Пита, что происходит, когда обнаружила CMC-сообщения? Что бы из этого вышло? Думаю, он сказал бы мне правду, и я спасла бы себя от двух недель ада. Не разгромила бы собственный дом, не стала бы лгать. Не искала бы Лиз и не вела себя как безумная, надрывая свое сердце. И не побежала бы к Кэти, не позвонила ей, а она не посмотрела бы на меня с презрением.

Надо было просто спросить Пита. Но я боялась его потерять. А теперь, если он узнает о том, что я натворила, он точно уйдет. На его месте я бы ушла. Ну ладно, выбора у меня нет.

Я глубоко вздохнула и сказала:

— Что ж, я тебе верю. Если она такая придурочная, тебе нужно поменять номер телефона. Прямо сейчас. И сообщи своему провайдеру, что тебя преследуют.

Он на секунду задумался.

— Но не сойдет ли она от этого с ума окончательно?

«Возможно, я уже сошла», — подумала я.

— Не по твоей вине, — твердо ответила я. — Сделай это немедленно. Это ее остановит.

И он все сделал. При мне поговорил с провайдером. Мне было очень стыдно за то, что пришлось развернуть эти боевые действия.

Повесив трубку, Пит повернулся ко мне.

— Надо ли сообщить в полицию?

Я притворилась, что обдумываю его предложение.

— Не надо. У нас нет доказательств. Никто не видел, как она проникла в дом, а если она посылала мне вещи, так это всего лишь поступок глупой девчонки. Не наигралась еще. Ты поменял номер телефона, и ей до тебя не дозвониться. Все должно закончиться. Что еще она может придумать? Ей тебя не запугать. Оставим все как есть.

— Может быть, ты права, — кивнул Пит. Он выглядел изнеможенным. − Я хотел поскорее прекратить это. Жалею, что встретил ее.

Он протянул ко мне руки, и я благодарно нырнула в его объятия. Мы сидели обнявшись, не говоря ни слова.

В ту ночь я не могла уснуть. Мне больше не надо было вставать и проверять его телефон, и я думала о Лиз в ее белой спальне. Она влюбилась в человека, а он обвинил ее в том, о чем она и понятия не имела. У него появились улики, происхождение которых она не могла объяснить. Наверное, это сводит ее с ума. Она не может понять, как ее вещи оказались в моих руках. Неудивительно, что она чувствует себя немного чокнутой.

Я думала о ее печальных маленьких посланиях, и мне было немного стыдно. Я не забыла, каково это — сильно увлечься кем-то. Это чувство ошибочно принимаешь за любовь. Да разве может быть иначе, если ты еще не любила? Любовь не проявляется в непреодолимом желании звонить кому-то. Любовь побуждает на свершение земных поступков: например, ты убираешь за любимым чашку после завтрака, хотя тебе не нравится, что он не хочет вымыть ее сам. Не нравится, но ты все равно продолжаешь его любить.

Я посмотрела на Пита. Он безмятежно спал. Лоб гладкий, дыхание глубокое и спокойное. Он не похож на человека, едва не потерявшего свою девушку и подвергшегося безумному преследованию.

В моем мозгу зародилось крошечное подозрение. Если он лжет, если заранее приготовил эту историю, то он очень изворотливый человек, и я его совсем не знаю.

А если у него все-таки был роман на стороне, то мой план сработал: возможно, он решил, что Лиз сумасшедшая. В этом случае он вывернулся из щекотливой ситуации, решил завязать с любовницей и продолжить удобную жизнь со мной.

Такая мысль меня взбесила.

Что делать, я не знала. Знала лишь, что нужно будет как-то объяснить шары, заказанные на понедельник. Если Пит не лжет мне и он поймет их значение, он позвонит в полицию. Тогда я узнаю все наверняка.