Наемная карета, остановившаяся у дома Найтов на площади Сент-Джеймс, по загруженности могла сравниться с фургоном для перевозки репы. Помимо Фионы, Мейрид и их небольшого багажа, в ней находились миссис Куик и Линни, а на козлах рядом с кучером сидел Алекс. Будь Фиона в хорошем настроении, необычный для этой улицы вид экипажа мог бы ее позабавить, но в теперешнем состоянии ей было не до веселья. Все ее чувства сводились к ощущению тесноты, тревоге и страху.

Мейрид так и не произнесла ни слова с тех пор, как прекратила подвывать. Когда ее одевали и выводили на улицу, она не противилась. Молча делала то, что говорили, и лишь сильнее сжимала старую подушечку с потрепанной бахромой. Она и раньше иногда так себя вела, как бы отключаясь от всего, что происходило вокруг, но это редко затягивалось надолго. А так долго, как в этот раз, не продолжалось никогда. В течение всей поездки она сидела, прижавшись к сестре, будто боялась, что та исчезнет. Фиона даже подумала, не стоит ли попробовать каким-нибудь резким движением вывести сестру из полузабытья, в котором она пребывала. Однако тут же отбросила эту мысль. Конечно, не стоит, по крайней мере до того момента, когда они останутся одни и попробуют во всем разобраться без посторонних глаз.

– Госпожа,  – услышала она шепот у самого уха,  – не слабо живут эти франты, правда?

Фиона взглянула на своего нового знакомого. Под сплющенным грязным цилиндром, явно высоковатым для своего хозяина, она увидела остренькую мордашку, вымазанную сажей. Вскинув худой подбородок, мальчишка смотрел на нее огромными голубыми глазами. В голосе его она услышала тщательно скрываемый страх и душераздирающую тоску, так хорошо знакомые и ей самой по детским годам.

– Ведь он граф,  – произнесла Фиона, продолжая баюкать сестру, чтобы не испугалась в момент остановки.

– Ничего себе! – присвистнул Линни.

– Не переживай,  – поспешила успокоить мальчишку Фиона, разглядывая выполненный из цельного мрамора фасад четырехэтажного особняка за литой оградой. – Он добрый, и тебе у него будет хорошо.

Эти слова, казалось, она адресовала не только мальчугану, но и себе самой, хотя, конечно же, не знала, будет ли здесь хорошо ей. В данный момент это уже не имело значения. Алекс привез их в этот дом, и очевидно, что какое-то время им придется здесь жить. Фиона понимала, что надо бы возмутиться его стремлением всегда поступать по-своему, что-то противопоставить его праву распоряжаться ее жизнью и вести себя так, будто ей не угрожает никакая опасность, будто не приходилось бороться, чтобы просто выжить, и будто она уверена, что и впредь не придется… Но при всем понимании у нее не было и капли возмущения: более того, она ощущала облегчение. Пусть настороженное, как уточнила она для себя, но облегчение. Она только сейчас поняла, как это важно, когда кто-то готов разделить с тобой бремя неприятностей, помочь. Правда, при этом она также осознавала и то, чем может обернуться подобная помощь со стороны мужчины, стоит лишь ее принять.

А может, не стоит ломать над всем этим голову и просто наслаждаться моментом? Немного отдохнуть и прийти в себя, зная, что Алекс по крайней мере постарается помочь? Неужели из-за того, что ей хочется – пусть на время – отрешиться от забот, жизнь может преподнести очередной неприятный сюрприз и еще более страшное разочарование?

Фиона протерла все еще слезившиеся от дыма глаза и тяжело вздохнула. Конечно, может. Весь предыдущий опыт говорит как раз об этом.

Когда карета остановилась, первое, что увидела Фиона,  – это длинные ноги слезавшего со скамейки кучера Алекса. Даже сейчас, в запыленной, нарочито простой одежде, он выглядел очень эффектно. Каждый, ни секунды не сомневаясь, определил бы, что перед ним, как выразился Линни, франт. Осанка его, несмотря на усталость, была безукоризненна, в уверенных, четких движениях чувствовалась ставшая естественной привычка распоряжаться. Он, бесспорно, относился к лидерам, к тем, кто ощущает себя опорой общества, для кого чувство ответственности столь же естественно, как мундир для военного.

Один его взгляд лишал Фиону выдержки, которую она так долго воспитывала в себе. Один звук его голоса пробуждал желание прижаться лбом к его ладоням и просить избавить от ощущения слабости и страха, которое изматывало душу, будто надоедливый пчелиный рой. Когда она смотрела на него, ей почему-то хотелось плакать. И это было тем более удивительно, что она уже забыла, когда плакала последний раз. Пожалуй, она не позволяла себе эту слабость с тех пор, как у Мейрид прекратились те страшные приступы.

Когда Алекс открыл дверцу кареты и подал руку, Фиона закрыла глаза: на мгновение, ровно настолько, чтобы в памяти возникло солнце в окне, на которое они вешали шторы, и чувство близости, возникшее тогда между ними,  – затем улыбнулась и обернулась к экономке.

– Вы первая, миссис Куик, а я помогу Мейрид.

Та без смущения схватила руку Алекса и, опираясь на нее, выбралась из кареты. За ней последовал Линни.

Наблюдавшая за этим процессом Фиона неожиданно ощутила обиду, прямо как в раннем детстве, когда взрослые не удостаивали ее вниманием, и усмехнулась про себя, отметив, что настолько потеряла контроль над собой, что даже начала капризничать. Подумать только, ее удивило, что Алекс выполнил ее просьбу, вместо того чтобы настоять на своем и помочь ей первой.

– Пойдем, Мей,  – нежно сказала Фиона, приобняв сестру за плечи. – Алекс Найт поможет нам добраться до наших постелей. Дай ему руку, пожалуйста.

– Нет, они не наши,  – тяжело вздохнув, произнесла Мейрид, наклоняя голову к своей подушечке.

– Да, моя сладкая,  – согласилась Фиона, осторожно вкладывая ее руку в протянутую ладонь Алекса. – Ты права: это не наши постели. Я знаю. Но на эту ночь они будут нашими. Так нужно, пока в нашем доме не перестанет пахнуть дымом: такой воздух вреден для твоих легких.

Говоря это, она потихоньку подталкивала Мейрид к двери, а когда та наконец вышла из кареты, начала спускаться сама.

– Сегодня вы останетесь здесь, леди Мейрид,  – сообщил Алекс, стараясь говорить так же спокойно, как Фиона.

Девушка широко раскрыла глаза и резко повернула к нему голову, но, как сразу подумала Фиона, не по той причине, о которой подумал Алекс.

– Я не леди! – зло процедила сквозь зубы Мейрид, вырывая руку. – Не имею ни малейшего отношения к леди. Не желаю даже слышать об этом, пока этот ханжа, этот самодовольный сукин сын жив! Ты взяла мои книги, Фи? – без всякого перехода спросила она неожиданно уже спокойным тоном.

Стоя одной ногой на земле, другой на ступеньке кареты, Фиона деланно улыбнулась:

– Они на багажной полке, Мей. Их принесут. А нам надо идти, пока мы не перепугали всех соседей. И извинись, пожалуйста, за свой язык. Мы можем не быть леди, но это не значит, что должны вести себя как солдаты.

Мейрид рассмеялась, и смех ее был звонким и искренним. Фиона с облегчением вздохнула.

– Прошу прощения, милорд,  – произнесла тем временем Мейрид, делая явно слишком низкий для улицы реверанс, но продолжая при этом хихикать. – Кажется, у меня с утра все перепуталось в голове.

Алекс, с улыбкой наблюдавший эту сцену, отвесил не менее светский поклон.

– Мисс Мейрид, если бы со мной случилось то же, что с вами прошлой ночью, я бы применил выражения, которые и бывалого матроса ввели бы в краску. Конечно, я принимаю ваши извинения.

Шутка Алекса, похоже, оказалась той последней каплей, которой не хватало, чтобы улучшить настроение Фионы. Она и сейчас подозревала, что в ближайшие несколько ночей они вряд ли смогут спокойно спать. Ведь смерть того человека вывела ее из равновесия ничуть не меньше, чем сестру. Но сейчас она поняла, что по крайней мере с ночлегом все благополучно устроилось.

– Вижу, у нас гости,  – услышала Фиона голос, когда вошла в дверь особняка, и, подняв глаза, увидела отступившего в глубь прихожей светловолосого господина, одетого в великолепно скроенный вечерний костюм.

Фиона успела заметить, что он ростом чуть ниже Алекса, худощав и, несмотря на возраст, очень красив. Особенно ее поразили светло-карие глаза, красивее которых она не видела. Вместе с тем неестественная бледность кожи заставляла предположить, что он нездоров.

В руках джентльмен держал какие-то бумаги.

– Прошу прощения, сэр,  – казалось, несколько смутился Алекс. – Я думал, что вас еще нет дома.

Джентльмен оглядел вошедших с вежливой улыбкой.

– Домашние приемы так скучны. Я буквально только что вернулся.

– Надеюсь, ты не будешь против моих гостей,  – сказал Алекс, провожая Фиону чуть вперед.

Линни при этом снял цилиндр, а миссис Куик сделала книксен.

– Конечно, нет,  – взмахнул руками пожилой джентльмен. – Представь меня, пожалуйста.

Прежде чем выполнить просьбу отца, Алекс обратился к Мейрид:

– Ты уж прости меня, но в данном случае не обойтись без официальных обращений. Леди Фиона, леди Мейрид, позвольте представить вам моего отца, сэра Джозефа Найта. Отец, это леди Фиона и леди Мейрид Хоуз, но они предпочитают, чтобы их называли Фергусон.

– Прекрасно. Рад познакомиться,  – улыбнулся сэр Джозеф и элегантно поклонился.

Фиона слегка подтолкнула локтем сестру, и они обе присели в легком реверансе, причем Мейрид ухитрилась это сделать с прижатой к груди подушечкой.

– Он сэр Джозеф Найт, а вы лорд Уитмор…

– Дело в том, что сэр Джозеф усыновил меня, когда мне было девять. Но другого отца я бы не хотел,  – удовлетворил ее любопытство Алекс.

Мейрид какое-то время рассматривала обоих мужчин, а потом вдруг произнесла:

– Ха… Интересно.

Прозвучавшее в странной реплике сестры удивление поняла только Фиона – как и у Мейрид, ее воспоминания об отце сводились к некой бесформенной массе, копошащейся у входной двери и дурно пахнущей алкоголем.

Между тем Алекс представил остальных гостей:

– Это их экономка миссис Куик, а это Линни, который помогал нам. Скоро должен прийти Франшем, еще один мой помощник, и Чаффи.

– Мы уже здесь,  – услышала Фиона раздавшийся в дверях голос и, обернувшись, увидела буквально влетевшего в прихожую Чаффи и следовавшего за ним Франшема.

– Слышал. Плохие дела. Апельсины. Следовало знать,  – сбивчиво говорил Чаффи.

Алекс нахмурился.

– Апельсины? Что тебе следовало знать?

Но друг, даже не взглянув в его сторону, не останавливаясь, подбежал к Мейрид, которая чуть вздрогнула, когда он взял ее руку в свою и спросил, с тревогой вглядываясь в лицо:

– Мисс Мейрид, как вы? Все в порядке? Я здесь, чтобы помочь.

Фиона заметила, как напряглась сестра, и, опасаясь, как бы ее милая, на взгляд посторонних, растерянность не переросла в болезненную дрожь, поспешила было на помощь, но тут же остановилась. Мейрид чуть-чуть отошла от Чаффи, а затем вновь приблизилась, доверчиво посмотрела в глаза, улыбнулась и поправила очки на его носу.

– Да, пожалуйста, помогите. У нас теперь нет дома.

На лице Чаффи появилась такая светлая и трогательная улыбка, что Фиона чуть не прослезилась.

– Я знаю. И очень сожалею,  – произнес он тихо.

– Полагаю, что всем твоим гостям требуется место, где они могли бы отдохнуть,  – заметил сэр Джозеф.

Фиона увидела несколько нерешительную улыбку Алекса.

– На день-два, я полагаю…

– Молодой человек, возьмите это в свои руки, пожалуйста,  – сказал сэр Джозеф, кивая Линни. – Мы должны немедленно подготовить комнаты.

Фиона, украдкой наблюдая за Мейрид, убедилась, что сестра не спускает глаз с Чаффи. Тот достал из кармана носовой платок и принялся стирать остатки сажи с ее лица. Фиона резко повернулась в их сторону, повинуясь инстинктивному желанию защитить сестру, как делала всегда, и оттолкнуть от нее мужчину, но Мейрид была, как никогда, спокойна, и ей пришлось остаться на месте.

– Благодарю вас, сэр Джозеф. – Фиона обернулась к отцу Алекса. – Я хотела бы уложить сестру в постель, если не возражаете: она пережила ужасную ночь.

Она вспомнила о совсем недавно прекратившихся завываниях сестры и взмолилась про себя, чтобы они не возобновились. Еще важнее, как она подумала тут же, ей самой не потерять контроль над собой. Это единственное оружие, которое было у них для защиты. Ведь произошедшее в сгоревшей школе в Блэкхите, где она позволила себе расслабиться, хуже того, что было в Мейфэре.

– Я позову миссис Сомс. Вы не против, сэр? – раздался надтреснутый старческий голос от обитой байкой двери, и всем стало ясно, что они разбудили и дворецкого.

– Конечно, Сомс,  – ответил сэр Джозеф, радостно замахав руками. – Нужны комнаты для всех.

Чаффи, не выпуская руки Мейрид, обернулся к Алексу.

– Охранники здесь. Финни настоял.

– Ты ему сообщил? – спросил Алекс у Франшема.

– Он уже знал,  – ответил, пожимая плечами, тот. – Сказал, что это не ваша вина… то, что случилось.

– Что случилось? – тут же вмешался в разговор сэр Джозеф.

Фиона вздрогнула. Ей вновь припомнилось то страшное, что когда-то произошло; она даже будто бы ощутила сгустки крови на своей ночной рубашке.

– Я все объясню, после того как разместят леди. Извини. Ведь теперь не приходится рассчитывать на то, что ты проведешь день-два в клубе, чтобы не ввязываться во все это.

Глаза отца блеснули сталью.

– Конечно, нет. Тем более что я обязан позаботиться о честном имени леди. Ведь это дом джентльмена.

Алекс кивнул:

– Мы можем пригласить леди Би.

Сэр Джозеф нахмурился:

– Вы хотите подвергнуть риску и эту милую леди?

Оба молодых мужчины фыркнули, оценив шутку, и после этого в комнате наступило неловкое молчание, которое нарушила Фиона.

– Линни, не мог бы ты проводить нас наверх?

Все с удивлением уставились на нее, особенно сам Линни.

– Возьмите мои книги,  – напомнила Мейрид. – Они довольно тяжелые. А мне надо лечь, Фи. Пожалуйста. Я устала. Ты понимаешь? Это было… так долго…

Как оказалось, сэр Джозеф обладал настоящим талантом приспосабливаться к исключительным ситуациям. В течение несколько минут миссис Куик была устроена в небольшой комнате служебного крыла, Франшем отправлен с посланием к леди Би, а Линни потащил наверх дорожный чемодан Фионы, ударяя его чуть ли не о каждую ступеньку.

Фиона повела Мейрид в их спальню, но, поднявшись на несколько ступенек, остановилась, увидев, что Алекс взял Чаффи за руку и отвел чуть в сторону.

– Апельсины? – услышала она его вопрос. – Что ты имел в виду?

Чаффи устало прикрыл глаза.

– О да. Ты не был там тогда. А я знаю. Мина Феррар, старик. Она балуется такими штуками. Необходимо разобраться с этим. Сдается, что мы видели ее новую роспись.

Фиона почувствовала, как по коже побежали мурашки: апельсинами пахло от мадам Фермор!

– Проклятие! – воскликнул побледневший Алекс. – Мы должны рассказать обо всем этом Дрейку.

– Вы должны рассказать об этом прежде всего мне! – крикнула Фиона, заставив мужчин одновременно повернуться в ее сторону. – Речь идет о моей гостье, с которой мы вчера пили чай?

С минуту ей казалось, что отвечать никто не собирается. Чаффи застыл на месте. Алекс сделал несколько неуверенных шагов по комнате и сказал, вздохнув:

– После того как вы устроите сестру, спуститесь в библиотеку, если хотите. Вам покажут, как туда пройти.

Сразу возник еще один вопрос. Но она поняла, что не сможет его задать при свидетелях, особенно при Мейрид, которая в своих движениях уже напоминала желе, поэтому просто кивнула в знак согласия и продолжила подниматься по лестнице. Ведь она тоже устала. И как сильно, о боже! Ноги отказывались двигаться, и каждый очередной шаг отдавался ударом в сердце. Однако уже было ясно, что лечь в кровать и отдохнуть она сможет еще не скоро.

К счастью, выделенные им апартаменты были уже рядом. Вскоре, поддерживая Мейрид, Фиона вошла в уютную комнату с бело-желтыми обоями, выходящим в сад окном и двумя дверями, ведущими в спальни. Там их уже ожидала молодая горничная по имени Сюзи. Единственное, что ей осталось сделать,  – это снять с сестры домашние туфли и накрыть ее одеялом. Потушив свечку, она попросила Сюзи подежурить в гардеробной, на случай если Мейрид проснется. Еще немного времени она потратила на то, чтобы ополоснуть лицо теплой водой, и вышла из комнаты.

Она намеревалась идти прямо в библиотеку, но оказалось, что в гостиной ее ожидает Линни. Фиона остановилась и, со вздохом посмотрев на симпатичное личико с огромными глазами, вдруг сказала:

– Полагаю, что тебе следует сказать лорду Уитмору правду, малыш.

Линни настороженно замер, будто дичь перед охотником.

– Что?

Девушка, не ответив, продолжила свой путь к лестнице, однако все же оглянулась и, улыбнувшись своему новому юному другу, спокойно произнесла:

– Если не скажешь ему ты, Линни, скажу я.

Происходящее все больше напоминало Алексу ночной кошмар. Последнее, чего бы он желал,  – это принести опасность в отцовский дом. Если бы можно было спланировать все заранее, он, конечно же, постарался бы отправить отца куда-нибудь, например в «Уайтс», по крайней мере до того, как удастся найти новое надежное пристнище для женщин, а еще лучше до того, как выяснится что-то определенное по поводу письма. Вовлекать в эти дела отца, который приехал домой подлечить сердце, было бы и неправильно, и нечестно.

Исходя из этих соображений, Алекс решил не говорить отцу и о «Повесах» Дрейка. Хотя, после того как увидел те злополучные письма, появились сомнения, что об этом вообще следует говорить с отцом. Если сэр Джозеф действительно передавал шпионские сообщения вместе с известным предателем, то, рассказывая о «Повесах», Алекс рисковал гораздо большим, чем просто тайной существования этого кружка. Но Алекс не мог поверить, что сэр Джозеф Найт, который, собственно, и привил ему такие понятия, как «честь» и «преданность родине», мог быть как-то связан с предательством. Немыслимо представить мир, в котором самый благородный человек Британии предавал Британию. Алекс с горечью подумал, что в отличие от сына он и друзей не предал бы ни при каких условиях.

– Хорошо еще, что здесь нет твоей матушки и сестер,  – услышал он слова отца как раз в тот момент, когда принял решение о том, как дальше вести себя с ним. – Если бы ты подверг опасности их, я бы шкуру с тебя содрал.

– Я и тебя не собираюсь подвергать опасности,  – сказал Алекс и не удивился, что в ответ отец махнул рукой.

– Я не фарфоровая кукла, мой мальчик. А вот о твоей сестре Пип я, честно говоря, беспокоюсь.

Собравшийся было уйти Алекс вернулся в отцовский кабинет.

– Уверен, что Бью сумеет ее занять на этом домашнем приеме.

– Да. Но как долго?

Алекс остановился у окна.

– Хорошо. Как только Чаффи вернется с леди Би, мы первым делом решим, где им с сестрами Фергусон можно пожить в безопасности, и перевезем их туда в течение дня, максимум двух. Но опасность сохранится до тех пор, пока мы не остановим Мину Феррар. Я не хочу в очередной раз говорить, как меня все это огорчает, сэр.

В ответ отец подошел и крепко обнял совершенно ошеломленного Алекса.

– Не будь глупцом. Если мы не сделаем этого, плохо будет и нам, и нашей стране.

Алекс также обнял отца, в очередной раз отметив с горечью, каким хрупким тот стал.

– Я понимаю это. Только не хочу вовлекать тебя.

– А я уверен, что это как раз то развлечение, которого мне не хватает,  – улыбнулся сэр Джозеф. – Дипломатия ведь такая нудная вещь. К тому же дело касается двух очаровательных молодых леди.

– Эх, дождешься, вот расскажу все матушке! – предупредил Алекс, рассмеявшись.

– Фи! – поддержал шутку отец. – Матушке известно, что я великий ценитель женской красоты, но не менее хорошо также известно и то, что я не такой дурак, чтобы рисковать ее доверием и хорошим мнением обо мне.

Алекс протер все еще пощипывавшие от дыма глаза и подумал, как тяжело сейчас приходится Фионе.

– Чаффи должен скоро вернуться, а мне, сдается, пора вытащить из теплой постели моего лучшего друга Дрейка. Это пойдет ему на пользу.

– А перед этим тебе ничего не нужно сделать?

Алекс на мгновение задумался и воскликнул, вновь протирая глаза:

– О черт побери! Конечно, нужно. Не думаю, что следует кому-то перепоручать поведать нашей гостье о том, что она пила чай с самой искусной из убийц, которая перерезала горло здоровому мужчине в ее саду.

– Конечно, нет,  – услышал он голос за спиной. – Ваша гостья уже знает об этом.