Сид бездумно вёл рукой по хромированным перилам, как вдруг замер и огляделся. За время своей прогулки по главному зданию «Танатоса» он очутился в каком-то неизвестном ему секторе.

Через громадные окна, плавно переходящие в застеклённую крышу, проникал буроватый солнечный свет. Открывался панорамный вид на Мегаполис. Где-то вдалеке, в дымке угадывались невысокие горы.

Сид вспомнил, как Дагмар рассказывал ему про Материнскую Планету. Там горы действительно огромны, с шапками снега на вершинах. Здесь тоже есть снег. Говорят, где-то ближе к полюсам. Но там всегда дуют страшной силы ветра и водятся кровожадные твари. Правительство решило, что наиболее пригодна к жизни колонистов только узкая полоска в умеренном поясе. Если сравнивать с картинками из книг, то местные горы — просто плоские кочки по сравнению с тем же Эверестом. Сид запомнил красивое название. Он всегда хорошо запоминал необычные, певучие слова.

Например, как «Лорэлай».

Сид чуть вздрогнул, помотав головой. В последнее время его подтачивает крохотный червячок сомнения. Как будто кто-то выбил почву из-под ног, и всё стало зыбким и спорным. Лорэлай — недостижимое божество, наполнившее жизнь Сида смыслом, совершенство и легенда. Но с некоторых пор Сид всё чаще думал о Дагмаре. Совсем не совершенство. Божество — может быть. Всё-таки, как сказал сам корпорат, он есть Танатос. Ласковый Танатос с невероятно обаятельной улыбкой и добрыми тёмными глазами. У Лорэлая глаза тоже тёмные. Не добрые. Дагмар — тёплый и живой, здесь и сейчас. Он может прикоснуться, и к нему можно прикоснуться. А Дива — великолепно отретушированная фотография. Нет, конечно же, на этой фотографии — живое существо, которое тоже где-то обитает, к кому-то прикасается, и кто-то прикасается к нему. Но Сид начал потихоньку сомневаться — а так ли уж всепоглощающа его любовь к портрету и голосу.

Одиночество и неспешные прогулки по многочисленным коридорам, переходам и громадным застеклённым лоджиям небоскрёба помогали Сиду немного разобраться в своих мыслях. Дагмар — это одно, добрый покровитель, может быть даже друг. Хотя, друзья всё-таки должны быть равны… А Дива — это совсем другое. Это любовь и стержень бытия. Это Дива.

— Подумать только, какие люди! — раздался рядом до боли знакомый голос, который заставил нервы Сида мгновенно ощетиниться стальными шипами.

Йохан Драг стоял тут же, немного облокотившись на перила. Сид на секунду подумал, что его вполне можно было бы спихнуть вниз, на выложенный затейливой мозаикой пол. За все страдания.

Но не сделал этого, а даже протянул руку для пожатия.

— Здравствуйте, господин Драг.

А это даже приятнее, чем убить его. Видал? Теперь ты равен мне, а вовсе не являешься хозяином моей души, с триумфом думал Сид. Йохан немного перекосился, но вымученно улыбнулся и пожал протянутую ладонь.

— Как вам у нас? — якобы непринуждённо спросил он.

— Спасибо, неплохо, — с ядовитой небрежностью ответил Сид. Подумать только. Всего какую-то неделю назад этот белобрысый человек в несколько громоздких очках казался самым страшным существом в мире. Страшнее самой смерти, которую он дозировал и расфасовывал по белым листам контрактов. А он вовсе и не страшный. Может быть, неприятный. Ну что ж, с такой работёнкой кто хочешь станет жестоким и хладнокровным циником.

— Что-то вы далековато от пентхауза забрались, — продолжал беседу Йохан.

— Ну, я всё-таки не домашнее животное, — Сид пожал плечом и вальяжно откинулся спиной на перила, — Дагмар меня не держит на привязи…

Ох, как приятно. Как же приятно всё это — называть одного из самых могущественных людей в городе просто по имени, а ещё не скрывать того, что Йохан считает якобы унизительным и постыдным. Он ожидал, что Сиду будет не по себе от своего нынешнего положения? Ожидал, что Сид будет стесняться? А чёрта с два! Да, Дагмар взял Сида к себе, стал его покровителем. Да, это означает определённую степень потери свободы и, может быть, даже унижение. Но Сид знавал унижение и пострашнее. Потому пусть этот Йохан не думает, будто его можно поддеть какими-то грязными намёками. Пентхауз, жилище Дагмара — это ещё не тюрьма и не гроб, а сам Дагмар — не рабовладелец.

— Гляжу, вы в неплохих отношениях с господином Краузэ, — проговорил Йохан. Сид едва не осклабился злорадно.

— Да, если не сказать, что в хороших. Дагмар, — он подчеркнул своё право называть главу корпорации по имени, — прекрасный человек.

— Быстро же вы забыли, что именно из-за этого «прекрасного человека» и творятся все ужасы в стенах сего здания, — очень тихо произнёс Йохан и медленно улыбнулся. — Давно ли ты умолял меня не заставлять тебя подписывать контракт на третий уровень, Сид?

Треснуть. Немедленно треснуть кулаком в нос. Со всей силы.

Сид сдержался и сглотнул.

— Мы уже на «ты»?

— Да, думаю, мы вполне могли бы стать чуть ближе друг к другу. Тем более, нам есть, о чём говорить, — Йохан улыбнулся чуть шире. Вероятно, заметил смятение. Удалось всё-таки затронуть что-то…

— Нам не о чем говорить, — Сид оттолкнулся от перил. — Ни ты, ни контракт теперь надо мной силы не имеют! Всего хорошего!

Он развернулся, но его остановил тихий голос:

— А Дагмар?

Сид медленно оглянулся.

— Неужели ты не понимаешь, что Дагмар, — Йохан передразнил право Сида, — попросту решил немного развеять скуку с тобой? Ты просто игрушка. Иногда, вероятно, хочется повеселиться с крепким молодым мальчиком…

Сид подумал про себя, что в двадцать восемь лет он вряд ли может называться «мальчиком». И уж совсем забавно звучит слово «крепкий».

— А вот тут ты промахнулся! — усмехнулся Сид. — Дагмар не заставляет меня заниматься с ним сексом! Думаю, у него достаточно денег, чтобы сходить в дорогой бордель или даже купить женщину!

— Какой же ты наивный, Сид! — хохотнул Йохан. — Сразу видно, ты не разбираешься в бизнесе! Проститутка, а уж тем более настоящая биологическая женщина — удовольствие несравненно более дорогое, чем никому не нужный коматозник с улицы. Господин Краузэ умеет считать деньги. Или ты думаешь, он вытащил тебя из морга по доброте душевной?

— Да. По доброте душевной! — прошипел Сид, сжимая кулаки.

— И по этой же самой душевной доброте он продолжает умножать свой капитал чужими смертями? Тот мальчишка, которого ты спас… Ведь этичнее было бы выкинуть его из офиса взашей и не позволять подписывать контракт. Он не имеет ни одного мало-мальски убедительного показания к эвтаназии. Но нам запрещено отговаривать людей. Ибо господин Краузэ считает, что раз уж они пришли в «Танатос», то это было их решение. Неплохая отговорка, правда? Такая гуманная… А много ли стоит решение малолетнего наркомана, который даже читать толком не умеет и подписал контракт просто крестиком? А много ли стоит решение какого-нибудь несчастного, которому нечем кормить семью, и самый оптимальный способ исправить это — освободить её от лишнего рта, а заодно и подарить неплохие деньги! Да большинство эвтанатов по истечении контракта захлёбываются слезами и соплями, умоляя их пощадить! Это и называется свободным решением добровольно уйти из жизни? Тогда зачем корпорации целый штат эвтанаторов?

Сид угрюмо поджимал губы, глядя в окно на бурые горы, похожие на торчащие позвонки какого-нибудь огромного сказочного зверя.

Йохан сделал короткую паузу и продолжал чуть тише:

— У тебя тоже была причина пойти в коматозники, ведь так? Но коматоза — это тоже смерть. Если ты помнишь контракт, там была приписочка «В случае моего невыхода из комы, а также смерти во время сеанса по каким-либо иным причинам, всякая ответственность с Нанимателя снимается, а права на моё тело передаются корпорации». Продумано, правда? Вы, коматозники, все умираете на столе рано или поздно. Редко кто понимает, что надо уходить после первого же сеанса. А ОН пользуется вашей глупостью. Сначала имеет прибыль с вашей некро-проституции, а потом с вашего трупа. Но «вся ответственность снимается». В конце концов, это же было ВАШЕ решение…

Сид молчал. Мысли и отрывки ответов метались в голове, но прежде чем подыскивалась фраза поехиднее, становилось очевидно, что это будет просто сотрясание воздуха. Йохан прав. Во многом. Но почему же тогда Дагмар кажется таким чутким и сострадательным? Может быть, и вправду только кажется?

— Слушай, Сид, — усмехнулся Йохан, — а тебе самому-то не интересно, что будет после того, как он тебя всё-таки трахнет?

Сид злобно зыркнул на него.

— Нет, правда. Ну может, потрахает месяцок-другой. А потом? У тебя есть какие-нибудь мысли?

— Вот когда трахнет, тогда и посмотрим…

— А не поздно ли будет смотреть? — Йохан оттолкнулся от перил и подошёл почти вплотную. — Пока что его бдительность ещё притуплена всей этой романтической чушью, самое время действовать…

Сид напрягся и пристально посмотрел в светло-голубые глаза собеседника.

— Действовать?

— Да, действовать, — Йохан оглянулся по сторонам, наклонился к Сиду ещё ближе и зашептал. — Вокруг него всегда полно охраны, вся его прислуга проверена от и до, но у него должно быть какое-нибудь уязвимое место. К нему можно подобраться… И ты, как наиболее приближенный к нему, должен выяснить, как это сделать…

— Я? Должен?

— Да. Должен, — Йохан улыбнулся уголком губ. — Ты мне обязан жизнью дважды. Первый раз — когда я не отдал приказ Мортэму пристрелить тебя на месте, а второй — когда я привёл в морг господина Краузэ и, так сказать, познакомил вас. Да будет тебе известно, что если бы не я, он вообще никогда не спустился бы в морги! А тебя первый же клиент превратил бы в фарш!

— Спасибо за такое благодетельство, — огрызнулся Сид. — Давно под него копаешь-то? Хочешь прибрать к рукам корпорацию?

— А это уже не имеет к нашему небольшому договору никакого отношения.

— Договору? — усмехнулся Сид. — А я что, с тобой о чём-то договорился?

— А ты что, не хочешь оказаться на свободе с хорошими деньгами, которых тебе хватит даже на то, чтобы поселиться в Среднем городе?

Сид нахмурился.

— Я ничего не буду выяснять. Я не стану помогать тебе причинить ему вред. Он прекрасный, чуткий и добрый человек! А не циничная скотина, как ты. А насчёт всех этих контрактов. Ха! Он не занимается такими мелочами. Он занят более глобальными проблемами и делами корпорации. А вот обманываешь и покупаешь жизни именно ты. Так что не суди по себе других людей!

— Осмелел, как я погляжу? — прошипел Йохан, прикрыв глаза, — под покровительством-то… Думаешь, Краузэ вечен? Подумай, ведь когда-нибудь тебе придётся оказаться на улице… И очень глупо было с твоей стороны наживать себе такого врага, как я.

Сида на миг уколола иголочка страха, но он фыркнул, развернулся и зашагал куда-то. Куда угодно, только бы подальше от этого человека.

Йохан некоторое время стоял, облокотившись на перила и глядя вниз. Что ж, он немного промахнулся. Не учёл, что Краузэ и впрямь может быть приторно-сладким как медовый сироп. Против него не так-то легко настроить кого-либо. Впрочем…

Йохан распрямился. Выход есть всегда, и запасных вариантов масса. Исполнительный директор ухмыльнулся и торопливо направился к лифту. А затем спустился в крио-казармы, ледяное люминесцентное царство смерти.