Два дня спустя

Из-за дождей дорожки для прогулок превратились в непроходимые, поэтому все семейство и гости предпочитали сидеть под крышей. И только маркиз и герцог считали, что слякоть им вовсе помеха. Маргарет была с этим в корне не согласна, но уже давно махнула рукой на то, что муж тащит грязь в дом.

Колин предложил Анджелине партию в шашки, надеясь, как и в прошлый раз, поговорить. Маргарет, герцогиня и девочки занимались вышиванием, так что, возможно, никто не станет им мешать.

Когда они уселись за доску и расставили шашки, Колин посмотрел на нее.

– Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо.

– Что-нибудь спрашивали?

– Мать пришла в ужас, когда на ее вопрос, кто помогал мне расшнуровать корсет, я ответила, что ты. Я посоветовала ей проявить благоразумие, поскольку, кроме тебя, там больше никого не было.

– Как она отреагировала?

Анджелина передвинула шашку.

– Она боится, что я буду вызывать у тебя отвращение. Пришлось ей объяснить, что так сложились обстоятельства, и она стала винить себя за то, что отпустила меня с тобой.

– Какая глупость! Ты ведь не приняла это близко к сердцу?

– Я сказала, что не собиралась становиться мученицей из-за корсета.

Он усмехнулся, а она шепотом спросила:

– Может, я и правда вызываю у тебя отвращение своим распутным поведением?

Их взгляды встретились.

– Я уже начал игру. А как насчет тебя? Ты, случайно, не испытываешь отвращения ко мне?

– Нет! Это было… потрясающе. – Она бросила кости.

– Не жалеешь?

– Нет, но…

– «Но» – что?

– Мне хочется проделывать это еще и еще…

У него перехватило дыхание от прилива возбуждения.

– Как я тебя понимаю!..

Она передвинула фишку.

– Какая я бесстыдница!

У него плечи затряслись от смеха, но Анджелина предостерегла его:

– Не смейся. А то они начнут расспрашивать, что тут у нас происходит.

Теперь он кинул кости.

– Я рассчитываю на следующий визит.

Она захлопала глазами.

– Пардон?

Колин слегка наклонился к ней и шепнул:

– На визит знаменитой куртизанки.

– Она развлекает других джентльменов, – хихикнула Анджелина.

– Я запрещаю. Она моя и только моя.

– Эксклюзивный визит обойдется недешево.

Колин заглянул ей в глаза.

– Все, что угодно. Она красива и желанна.

– Никогда бы не поверила, что смогу говорить и делать такое. Со мной происходит что-то странное.

– Ничего странного – просто фантазии.

– Так леди себя не ведут.

Он наклонился к ней еще ниже и произнес едва слышно:

– В постели мне не нужна леди.

– Ты просто пытаешься оставаться вежливым, даже несмотря на то что я веду себя как Сатана в юбке.

Колин засмеялся, но воображение у него заработало. Он живо представил, как Анджелина входит в комнату, закутанная в одну лишь шаль. Огромную шаль. Такие почему-то очень нравятся женщинам. Потом представил, как срывает этот покров со сладостного тела, бросает Анджелину на ковер и занимается с ней любовью самым бесстыдным способом.

– Колин, а чего это у тебя так блестят глазки? – вдруг раздался над ухом голос Бьянки.

Оп-па!

– Я почти выиграл у Анджелины.

– Неправда! – возмутилась та.

Он взглянул на доску.

– То есть?

– Я увела все пятнадцать твоих шашек, а стало быть, выиграла.

Пока его одолевали фантазии, она проявила себя сугубым реалистом.

– Ну разумеется, я ведь джентльмен – вот и позволил тебе выиграть.

– Можешь говорить что хочешь, но мы оба знаем правду.

Когда все собрались за завтраком, Маргарет сделала объявление:

– Довожу до вашего сведения компетентное мнение одного из грумов: земля наконец просохла на большей части территории поместья, так что можно выбраться на свежий воздух.

Раздались радостные аплодисменты. Колин улыбнулся Анджелине. Наверняка поначалу им придется гулять вместе со всеми, но потом можно ускользнуть на окольную тропу и вдвоем обсудить насущные проблемы.

– Мамочка, можно нам покататься верхом? – начала Бьянка.

– Не сегодня. Я запланировала длительную прогулку пешком, так что вернемся только к ленчу.

– Мамочка, можно взять с собой Геркулеса?

– Можно. Только на поводке, чтобы не влез в лужу или грязь. – Маргарет поднялась. – Чедвик, пожалуйста, постарайся тоже обходить лужи или грязь.

– Нам с Уайкофом слякоть не страшна, – откликнулся маркиз.

– Я знаю, дорогой, но учитывая, сколько ты приносишь ее на сапогах, буду тебе весьма признательна, если постараешься вести себя хоть немного осмотрительнее.

– Там видно будет, – отмахнулся маркиз. – А вот и наши ружья.

Маргарет покачала головой:

– Одевайтесь потеплее, не забывайте перчатки и головные уборы. Встретимся в холле через четверть часа.

Колин понимал, насколько важно на глазах матерей и сестер держаться с Анджелиной исключительно по-дружески. Это была задача не из легких, в особенности когда она шагала рядом с сияющей улыбкой на устах. Но Колин сказал себе, что лучше ему умерить свой пыл: Уайкоф и так был очень недоволен, что они остались на ночь в Сомеролле. К счастью, маркиз поддержал сына, заявив другу, что если тот может предсказывать погоду, он будет продавать на него, как на аттракцион, билеты по всей округе.

Пес рванулся вперед, и поводок выскользнул из руки Бьянки.

– Геркулес, стоять!

Но мопс, не обращая на нее внимания, помчался дальше.

– Он потеряется! – захныкала девочка, и Колин, свистнув, припустил за собакой. Разумеется, Геркулес полностью проигнорировал и его, а помчался за белкой. Через несколько ярдов та взлетела на дерево, а глупый пес, уперев передние лапы в ствол, принялся лаять. Колин схватил собаку на руки, и, конечно, отпечатки грязных лап покрыли весь его плащ.

– Меня почему-то не удивляет, что отец мечтает выкинуть тебя на помойку, – пробормотал он, но тут подскочили близняшки и радостно захлопали в ладоши.

– Бьянка, держи его на поводке – тут огромные лужи. И вообще следите за псом.

– Спасибо, что поймал, – поблагодарила его Бьянка.

– Кстати, как продвигается его обучение?

– Он уже знает несколько команд, – похвалилась Бернадетт. – Например «Сидеть!». – И скомандовала: – Сидеть, Геркулес.

Только псина не пожелала выполнять команду и всего лишь вывалила из пасти язык.

– Посадите его сами.

Услышав голос Анджелины, Колин поднял голову.

– Хорошая идея.

– Сидеть, Геркулес. – Колин ткнул собаку пятой точкой в траву, но пес тут же поднялся, все так же вывесив язык.

– Чтобы он запомнил, надо повторять это несколько раз, – заметила Анджелина.

– Это ты его дрессировала?

– Да, только я давала ему маленькие кусочки чего-нибудь вкусного в знак поощрения, когда слушался.

Он посмотрел ей в глаза и вспомнил, как командовал ею в то утро в Сомеролле. Колин все еще не мог поверить, что она подчинялась.

От его взгляда ее губы приоткрылись, и Анджелина загородилась полями шляпки, отведя глаза в сторону. Ага, должно быть, она тоже вспомнила.

Колин передал поводок Бьянке.

– Держи и больше не отпускай его, пока не вывалялся в грязи.

– Когда вернемся в дом, попроси у повара для него несколько кусочков мяса и учи выполнять команды по одной, – посоветовала Анджелина.

– Спасибо тебе, – поблагодарила Бьянка. – Папочка ругает Геркулеса, а он очень даже сообразительный пес.

– Только невоспитанный, но это ваша вина, – заметил Колин.

Будто в подтверждение его слов, Геркулес громко пукнул, и Колин замахал руками, разгоняя воздух.

– Иногда он позволяет себе делать неприличные вещи, – признала Бернадетт.

Анджелина расхохоталась, а Колин застонал.

– Пожалуйста, научите его сдерживаться в присутствии отца, иначе это может стать последней каплей в чашу его терпения.

Неожиданно он заметил, как Маргарет машет им рукой от искусственных руин.

– Пойдемте туда.

На этот раз он пропустил сестер вперед, чтобы оказаться поближе к Анджелине.

– Мне кажется, прошла целая вечность с тех пор, как мы с тобой разговаривали.

– Хорошо, что наконец удалось выйти из дому.

– Думаю, про новости спрашивать еще рано?

– Ты прав. – Анджелина помолчала. – Ведь прошло всего три дня, а ты так торопишься.

Он не мог ей сказать, что вынужден спешить из опасений потерять Сомеролл. В отличие от него Анджелина готова на все ради своей семьи. И замуж выйдет только ради того, чтобы осчастливить родителей и сестру. Когда Колин вспоминал, как пренебрегал собственной семьей, ему становилось стыдно за свой эгоизм, но ничего поделать не мог: прошлого вместе с его визитами в Дирфилд, когда он, мрачный и не в духе, приезжал сюда на Рождество, не изменить. Независимо от обстоятельств он начинал негодовать на необходимость присутствовать на ежегодных семейных праздниках и часто, не дожидаясь их окончания, возвращался в Лондон пить, кутить и играть в карты. Общению с членами собственной семьи Колин предпочитал компанию сомнительных знакомых. И все же он готов измениться в лучшую сторону и уже начал меняться. Он мог искупить свою вину перед отцом, мачехой и сестрами. А как быть с ней? Она так нуждалась в нем, а он и с ней обошелся дурно.

До того дня, когда Анджелина рассказала ему о Брентмуре, Колин считал себя добрым и справедливым и был уверен, что никогда не сделает ей больно. И вдруг оказался мерзавцем. Конечно, он пообещал, что не бросит ее в случае беременности, и сейчас сгорал от стыда. Уложить в постель дочь лучшего друга своего отца. И даже ласкового слова не сказать! Она заслуживает большего.

Чувство вины не поможет ни ему, ни ей, однако в его силах сделать так, чтобы она заняла достойное место в жизни и обществе. Это совсем не просто, но впервые Колин был готов сделать хоть что-то, не ожидая ничего взамен.

Три дня спустя

Теперь дождь лил с удесятеренной силой. Земля пропиталась влагой, по дорожкам текли потоки грязи, дороги развезло. Маркиз и герцог продолжали выходить на охоту, несмотря ни на что. Колину так хотелось вырваться на воздух, что в один из дней он напросился к ним в компанию, но при попытке подстрелить фазана лишь заляпался грязью с ног до головы и вернулся в дом, отдав предпочтение заключению в двухстах комнатах особняка.

В это утро он сражался сам с собой в бильярд, изнывая от скуки без соперника, пока в комнате не появилась Анджелина. Она быстро вошла и закрыла за собой дверь.

– Лучше бы этого не делать, – посоветовал Колин.

– Я специально ее закрыла.

Сердце гулко бухнуло в груди.

– Что, уже есть новости? – Неужели он станет отцом? Готов ли к такому повороту судьбы?

– Слава богу, обошлось без последствий, – едва слышно сказала Анджелина.

Он обмяк.

– Это хорошо.

Она согласно кивнула, но счастливой при этом не выглядела.

Колин взял ее за руку.

– Ты хотела ребенка?

Анджелина пожала плечами:

– Нам повезло, что мы избежали последствий.

– Да, такую новость лучше получить после свадьбы. – Он помолчал. – Сегодня вечером в гостиной я объявлю о нашей помолвке.

Она облизнула губы.

– Да.

– Ты боишься?

– Я полагаю, что любой будет волноваться перед событием, которое изменит жизнь.

– Я очень рад помолвке: думаю, и наши родители тоже обрадуются.

– Мне лучше вернуться в гостиную, пока кто-нибудь нас здесь не застукал.

– Страдаешь за вышиванием?

– Я скоро сойду с ума. – Она прислонилась к двери.

– Но ведь тебя никто не заставляет. Не хочешь вышивать – читай книгу.

– Да как-то неловко, когда все остальные либо штопают чулки, либо вышивают носовые платки. Штопка, кстати, требует большей усидчивости.

– Можешь почитать им вслух – все веселее корпеть над нитками да иголками.

– А что, удачная мысль! У Маргарет есть экземпляр «Разума и чувств» Джейн Остин – вот я им и почитаю.

– Я рад, что предложение тебе понравилось.

Она подошла к нему вплотную.

– Я так скучаю.

Ему очень хотелось поцеловать ее, но совсем не хотелось, чтобы это кто-нибудь увидел. Зачем создавать лишние проблемы в отношениях между их семьями, тем более в преддверии объявления о помолвке.

– Возвращайся к дамам, Анджелина. Нехорошо, если нас увидят наедине.

Она кивнула:

– Просто я обещала известить тебя, вот и пришла.

Кто-то постучал в дверь, и Колин пошел открывать.

– Извините, – сказала с порога Пенелопа, – но Анджелине нужно вернуться в гостиную.

– Ну разумеется. Просто я кое-что вспомнила про Сомеролл, и это нужно было срочно довести до сведения Колина.

Слегка нахмурившись, Пенни посмотрела сначала на него, потом на нее и повторила:

– Ты должна вернуться – мама забеспокоится.

Когда они проходили через главный зал, Пенни заметила:

– Мамочка отправила меня за тобой сразу же, когда ты исчезла из гостиной.

– Мамочке не о чем волноваться.

– Возможно, но все обратили внимание на то, что ты ушла.

– Я как раз собиралась вернуться. – А куда еще она могла деться, если за окном такая грязища?

– Ты будешь осторожна, правда ведь?

От этих слов Пенни сердце тревожно заколотилось.

– О чем ты, дорогая?

– Ты не должна была заходить в бильярдную.

У нее отлегло от сердца.

– О, ты беспокоишься о пустяках.

– Вы много времени проводите вместе.

– Я помогаю ему в Сомеролле, – напомнила Анджелина. – И тут не о чем беспокоиться. Это всего лишь Колин.

Пенни резко остановилась.

– Тогда почему вы закрыли дверь?

Вопрос застал ее врасплох.

– Я только кое-что сказала ему и уже собиралась уходить, когда появилась ты. – Это правда, но вовсе не такая невинная, как она описала.

– Пожалуйста, будь осторожна, – повторила Пенни.

– Естественно. Я же не хочу, чтобы обо мне думали плохо, – сказала Анджелина, и вдруг ее слегка замутило. Она ведь должна была успокоить его, что последствий нет. Было бы жестоко заставлять его ждать.

– Мне совсем не хочется, чтобы тебе снова пришлось уезжать куда-нибудь.

Слова сестры заставили ее содрогнуться.

– Это мама настояла на поездке в Париж.

– Я поняла тогда: что-то случилось, – тихо произнесла Пенни. – Папа заперся у себя в кабинете, мамины подруги перестали приезжать с визитами, а лорд Брентмур куда-то пропал.

У Анджелины похолодели руки: оказывается Пенни обо всем знала!

– Все закончилось.

– Тебе нужно быть чрезвычайно осторожной, – упорствовала Пенни. – Леди должны следить за своей репутацией.

Анджелина прерывисто вздохнула.

– Мудрый совет, но Колин – друг нашей семьи. Можешь ни о чем не переживать. – Ей просто хотелось немного успокоить его. Этого можно было бы и не делать, но он ей не безразличен. Сегодня вечером они объявят о своей помолвке, и это все, о чем она только могла бы мечтать.

Конечно, хотелось, чтобы он ее поцеловал и вселил в нее уверенность. Было грустно сознавать, что он от ее сообщения явно испытал облегчение. Она вдруг почувствовала смертельную усталость и попросила Пенни:

– У меня страшно болит голова. Передашь мои извинения маме и Маргарет?

– Надеюсь, ты не заболела? – забеспокоилась сестра.

– Нет, просто мне нужно ненадолго прилечь.

Она проспала два часа, а проснувшись, поняла, что причина ее усталости в тревогах и беспокойстве. Ей удалось перехватить Колина, когда он остался один, но Пенни оказалась так близко, что вполне могла услышать их разговор.

Анджелина поклялась себе, что никогда не пожалеет о той ночи с Колином, и не жалела сейчас, потому что никогда не легла бы с ним в постель, если бы искренне не полюбила. Из-за непогоды они были вынуждены остаться в Сомеролле, но отдаться ему захотела она сама. Ей льстило, что Колин стремился ее завоевать, нравилось, как подшучивал над ней. Анджелина была ему признательна за то, что раскрыл ей глаза, когда заметил, что она застряла в прошлом и угнетена будущим, вместо того чтобы сосредоточиться на настоящем. Ей и в голову это не приходило.

Она вдруг осознала, что занималась с ним тем же самым, что ей ставили в вину после разрыва с Брентмуром, только это было настоящее любовное свидание.

Анджелина сказала себе, что тут все по-другому, потому что она любит его, а он объявит о помолвке сегодня вечером. Но все-таки тут было какое-то пугающее сходство с тем, как Брентмур упрашивал ее согласиться на помолвку с ним.

Ситуации, конечно, были несравнимые. Колин никогда не обманывал ее. И не настаивал на близости. Она отдалась ему по собственной воле, и он не предал ее. Не говорил нежных слов, но всем своим поведением демонстрировал, насколько она небезразлична ему.

Это правда – он получит Сомеролл в свое распоряжение, вероятно, сразу. На миг сомнения овладели ею. Фарадеи нанесли свой третий визит в поместье, и сразу после этого Колин предложил ей объявить об их помолвке. В этом не было ничего бесчестного, но просто так отмахнуться от дурных предчувствий Анджелина не могла.

Один раз она уже не послушалась внутреннего голоса и жестоко поплатилась за это.

Нет, Колин не жестокий, не бессердечный. Более того, не единственный, кому выгодна их помолвка и брак. Стоит ей выйти за него, как она снова станет респектабельной леди и сможет присутствовать на первом выходе Пенни в свет следующей весной. Конечно, несколько высокопоставленных кумушек, которые прервали с ней отношения, никуда не делись, но она переживала гораздо худшие времена.

С самого начала они с Колином были честны, договорившись о браке по расчету, который устраивал их обоих. При этом Анджелина искренне надеялась, что в конце концов он полюбит ее, – во всяком случае, она сделает все от нее зависящее, чтобы это произошло. У них появятся дети, и жизнь ее не будет похожа на одинокое увядание старой девы в обществе компаньонки.

Ее удивило, как быстро она воспылала чувством к Колину. Хотя удивляться было в общем-то нечему. Он очень изменился. Анджелина предположила, что возможность лишиться Сомеролла заставила его понять, что именно он потеряет. Дело ведь не только в поместье. Речь шла и о его семье. Он решил, что пора вернуться в семью, пусть не идеальную, как ее собственная, но любимую.

Но сомнения не отпускали, хотя Анджелина сделала максимум усилий, чтобы забыть о них и сосредоточиться на настоящем. Сегодня вечером все встанет на свои места. Колин очень изменился, и, даст бог, они будут счастливы. Даже если союз никогда не станет браком по любви, о котором всегда мечтала Анджелина, она сумеет найти удовлетворение в замужестве. Начиная с сегодняшнего вечера, ей придется уделять ему внимания больше, чем себе, а когда станет женой, все будет делать так, чтобы увидеть его счастливым и довольным.

Колин сидел за своим письменным столом, обхватив голову руками, и чувствовал себя последним негодяем. Та ночь во всех отношениях оказалась самой чудесной в его жизни, однако трудно было отделаться от мысли, что в постель он затащил Анджелину все-таки обманом. Девушка оказалась девственницей, и он был единственным, кто знал, насколько беззащитной она себя чувствовала из-за всего с ней произошедшего. В тот момент Колин не понимал, что делал. Просто надавил на нее, чтобы добиться ее согласия на официальное объявление о помолвке нынешним вечером, поскольку боялся, что отец не станет выжидать установленного срока и продаст Сомеролл Фарадею в ближайшие дни.

Осознавать, что он обманул ее доверие, было адски мучительно. Пусть Анджелина навсегда останется в неведении! Колин поклялся себе, что до конца своих дней будет делать все, чтобы она не чувствовала себя несчастной.

Пусть они прекрасно подходят друг другу в постели, однако супружество – это не только плотские утехи, это еще и огромная ответственность. Многие знакомые Колина, правда, прекрасно совмещали семейную жизнь с клубной, имели любовницу, но такое положение унизит Анджелину. А главное, зачем жениться, если намерен продолжать холостяцкую жизнь?

Вот дьявол! Совсем скоро он станет женатым, и это немного смущало. Как стремительно меняется жизнь.

Еще недавно он проснулся у себя в Олбани, лежа в кровати в сапогах, в компании актрисы, а через несколько часов его ничем не ограниченная холостяцкая свобода закончится.

Он очень надеялся, что сумеет сделать Анджелину счастливой: она это заслужила. Господи, у них примерно в это время на будущий год, если не раньше, может родиться первенец. Осознав это, Колин спросил себя, сможет ли стать хорошим мужем и отцом. И неожиданно для себя сделал то, чего уже не делал многие годы: склонил голову и попросил у Господа прощения – за то, что жил как законченный эгоист, не думал о семье, о долге перед родным отцом.

Из-за стола он поднялся совсем другим человеком. Бог даст, они вместе найдут свое счастье. Он приложит все силы, чтобы в первую очередь думать о ее нуждах и обеспечить ее безопасность. Сегодня он сделает первый шаг на этом пути.

Во второй половине дня он решил набросать несколько строк к предстоящему объявлению помолвки, но никак не мог сосредоточиться на тексте. Дьявол! Анджелина будет ожидать от него чего-нибудь романтического, а он не в силах составить даже пары соответствующих фраз. Надо бы ввернуть что-нибудь эдакое вроде: «Ты сделаешь меня навеки самым счастливым…» – но любые слова казались фальшивыми. Вздохнув, Колин отложил перо. Одному богу известно, что скажет герцог, когда он подойдет к нему спросить руки дочери. А если Уайкоф спросит… Плевать! Тогда он признается, что они целовались, а все остальное – не его ума дело.

Кто-то постучал в дверь.

– Войдите! – крикнул Колин.

На пороге появился лакей и протянул серебряный поднос с визиткой.

– Милорд, к вам визитер.

Нахмурившись Колин прочел карточку: «Гарри Нордклиф, герцог Гранвилл».

В затылок вонзились тысячи иголок. О господи, должно быть, у Гарри умер дядя!

– Где он?

– В большой гостиной, милорд.

Быстро облачившись в сюртук, Колин ринулся вниз по лестнице. Гарри сидел рядом с Маргарет. Герцогиня и Анджелина тоже были здесь.

– Гарри, старина! – Он хлопнул друга по плечу.

У гостя был такой вид, словно он не спал несколько недель.

– Я решил заскочить к тебе по дороге назад, в Лондон. Дядя умер тихо и неожиданно.

– Сочувствую.

– Еще чашку чаю? – спросила Маргарет.

– Лучше бренди, – предложил Колин.

– Может, оставить вас наедине? – спросила Анджелина. – И примите мои соболезнования.

Колин благодарно посмотрел на нее.

– Если вам что-нибудь потребуется, позвоните в колокольчик, – сказала Маргарет.

Когда дамы вышли из комнаты, Колин налил им обоим бренди.

– Нужна помощь?

– Вообще-то нет. После нескончаемых встреч с нотариусами, банкирами и управляющими в Лондоне мне просто хотелось увидеть знакомое лицо.

– Оставайся столько, сколько пожелаешь.

– Мать и кузины очень тяжело восприняли его смерть. Теперь они зависят от меня. Все зависят. Сейчас я понимаю, что надо было внимательно слушать наставления дядюшки о ведении хозяйства, а я вместо этого смеялся над его одержимостью поросятами.

– Ты справишься, – успокоил Колин друга. – Твой дядя подобрал себе хороших работников. Если потребуется помощь советом, Белл знает нужных людей.

– Я думал, ты уже вернулся в Лондон. Заскочил к тебе перед отъездом, но хозяин сказал, что тебя нет.

Колину казалось, что прошла целая жизнь с тех пор, как он уехал из Олбани.

– У тебя замученный вид, приятель. Оставайся на ночь, отдохни.

Гарри смаковал бренди.

– Нет, надо как можно скорее возвращаться. Там ждет гора документов, с которыми предстоит разобраться, и много чему придется научиться. Так что, друг мой, беззаботные денечки, похоже, миновали.

Гарри выглядел утомленным, невыспавшимся.

– И все-таки я настаиваю, чтобы ты остался, – сказал Колин. – Бумажная работа подождет, а тебе нужно отдохнуть.

В комнату вошла Анджелина, за ней – Агнес с подносом.

– Здесь холодное мясо, сыр, фрукты и бутылка кларета.

– Я предложил Гарри переночевать в Дирфилде.

– Разумеется, он должен остаться, – поддержала его Анджелина.

На пороге гостиной показалась маркиза.

– Я только что узнала печальную новость, и мы готовы помочь, если в этом есть необходимость.

Гарри пожал плечами:

– Пока нет. Я справлюсь сам.

– Пытаюсь уговорить его остаться у нас хотя бы на ночь, – сказал Маргарет Колин.

– И правильно. Вам нужно хорошо выспаться, – заявила гостю маркиза. – Мне искренне жаль: Гранвилл был прекрасным человеком.

– Пожалуй, я вас оставлю, – сказала Анджелина.

Гарри посмотрел на нее воспаленными глазами.

– Спасибо вам за доброту.

Четыре часа спустя Колин стоял у окна гостиной, когда появилась Анджелина.

– Где Гарри?

Колин повернулся в ее сторону.

– Бедняга вымотался до предела, и я уговорил его прилечь отдохнуть. Минут десять назад зашел к нему, так он спал как убитый. – Колин потер переносицу. – Мне очень жаль, но придется, видимо, отложить нашу помолвку.

Она кивнула.

– Ты прав – ведь у твоего друга горе.

Колин стиснул ее руки и, заглянув в глаза, поцеловал в ладошку.

– Ты особенная, ни на кого не похожая.

– Проследи, чтобы он утром позавтракал, – напомнила Анджелина, – а то наверняка забудет: у него голова сейчас другим занята.

– Обязательно, тем более что он собирается уехать спозаранку.

– Пожелай ему от меня доброго пути.

Что-то перевернулось у него в душе. И, поцеловав ее в щеку, он подумал: «Боже мой! Да я, кажется, влюбился».

Два дня спустя

Заложив руки за спину, Колин мерил шагами главный холл. Почти всю ночь он проворочался в постели, пытаясь придумать, как объясниться с Анджелиной наедине, и встал чуть свет, в надежде перекинуться с ней парой слов. В конце концов Колин решил положиться на свою интуицию.

На лестнице послышался топот. Это Бьянка и Бернадетт улепетывали от Анджелины, которая выходила из их спальни с Геркулесом на руках. Судя по всему, сестры прятали пса там.

Яркое солнце, заглянувшее в высокие окна, обещало ясный день. Когда Колин поймал взгляд Анджелины, сердце его сжалось от нежности – таких чувств он никогда раньше не испытывал.

Сестры после бега по лестнице слегка запыхались.

– Пенни все еще спит, – объявила Бернадетт, – поэтому Анджелина предложила пока потренировать Геркулеса на кухне.

– Да? А я думал, вы от нее удираете, потому что опять прятали пса, а она вас застукала.

Колин улыбнулся Анджелине.

– Я подумала, что сейчас самое время, пока все спят. Очень важно, чтобы он ни на что не отвлекался.

Она пристегнула поводок и опустила пса на пол, но тот, естественно, заскользив лапами по мраморному полу, попытался улизнуть. Тогда она чуть натянула поводок и скомандовала:

– Стоять!

Геркулес опять попытался вырваться, и Колин подхватил его на руки.

Анджелина, погладив непоседу по короткой шерстке, сказала:

– Думаю, сейчас мы отработаем команду «Сидеть!», а с поводком займемся позже. – Она передала Геркулеса Бьянке. – Пойдемте лучше на кухню, а то пропустим завтрак.

– Можно с вами? – спросил Колин.

– Если хочешь.

Ее уклончивый ответ встревожил его.

Двойняшки заторопились вперед, а Колин тем временем повернулся к Анджелине.

– Что-то не так?

– Поговорим позже.

– Мне нужно кое-что с тобой обсудить, но когда выпадет такая возможность, не знаю. Может, встретимся завтра рано утром?

– Я пообещала близняшкам по утрам заниматься со щенком.

– Можно после…

– А что нам обсуждать? – спросила она.

– Я кое-что упустил, и мне необходимо тебе это сказать.

Анджелина вздохнула.

– Страдаешь от мук совести?

– Все гораздо серьезнее. Я обошелся с тобой бесчестно, и это мучает меня. У меня не было права касаться тебя, целомудренной девушки, а я воспользовался твоим доверием.

– Я не двадцатилетняя простушка, Колин, – понизив голос, возразила Анджелина. – Той ночью я сама приняла это решение, так что ты не воспользовался моим доверием.

– Я лишил тебя девственности!

На ее лице появилось выражение недовольства.

– Не такая уж ценная потеря в тридцать лет. К тому же я отдалась тебе по собственной воле. Совершенно очевидно, что тобой владеет запоздалое раскаяние, но не переживай: что случилось, то случилось, – главное, что обошлось без последствий. Кстати, я заметила, что ты испытал огромное облегчение, когда услышал об этом.

– Да, испытал, но это все от безответственности.

– Тебе не в чем себя винить: не было никакого соблазнения. Если рассчитываешь на отпущение грехов, то я не могу его тебе дать: мы оба знали, что делаем. Так что пусть все идет как идет, потому что с этим уже ничего не поделаешь.

– Еще как поделаешь! – возмутился Колин. – Я несу за тебя ответственность.

– Нет, не несешь. А теперь извини: меня ждут девочки.

– Мы пойдем вместе – меня они тоже ждут.

– Ничего, я за тебя извинюсь, – сказала она.

– Почему ты так холодна со мной? – шепотом спросил он.

– Не время и не место устраивать дискуссии. Давай встретимся в библиотеке часа в два ночи, когда все слуги разойдутся, и побеседуем без лишних ушей. А сейчас мне нужно идти.

Стиснув зубы, он смотрел, как она уходит. Почему, черт возьми, его лучшие намерения обернулись таким фиаско?

Анджелина сидела за столом на своем обычном месте, рядом с Колином, и была на него зла, потому что посчитала его слова унизительными. Он слегка запоздал с беспокойством по поводу их легкомысленного поведения, хотя, как она ему и сказала, никто никого не соблазнял, да и лет ей вполне достаточно, чтобы самой отвечать за себя.

Она ничего не хотела знать ни о его добрых намерениях, ни о чувстве вины, ни о жалости. Что ее действительно беспокоило, так это его раскаяние, потому что та ночь была для нее особенной, а он превращал ее во что-то греховное и преступное. Судя по его словам, Колин так ничего и не понял, и сегодня она ему расскажет, что на самом деле тогда чувствовала.

Была еще одна тема для разговора – неопределенность с их помолвкой. Конечно, все дело в появлении Гарри, и ей показалось, что Колин передумал, но готов выполнить обещание из одного лишь благородства. Вот сегодня она и скажет, что у него нет перед ней никаких обязательств, а значит, и жениться совсем не в их общих интересах.

– Что-то ты сегодня мрачная, – заметила Маргарет.

– Простите. Так, задумалась… – ответила Анджелина и посмотрела на Колина. Тот едва прикоснулся к своему блюду – запеченным яйцам. Ей стало не по себе, но она должна быть честной с ним.

Анджелина думала, что может выйти за него, даже зная, что он ее не любит, – ведь для ее семьи это был наилучший выход из создавшейся ситуации. Если бы только она сама не влюбилась, так бы и произошло, но, увы, их отношения строились не на том, что она считала необходимым для счастливого брака.

Она не могла рассчитывать, что когда-нибудь и между ними возникнет и укрепится любовь, как это произошло с маркизом и Маргарет. Колин вполне заслуживает любви и счастья с женщиной, которая не подойдет к замужеству с таким багажом, как у нее.

Что же касается Сомеролла, то она кое-что придумала. Конечно, может ничего не получиться, но она постарается, хоть это будет и нелегко. Если же добьется успеха, то попросит, чтобы никто не говорил Колину, чья это идея. Анджелина сделает это ради него, ради его счастья, потому что любит.

Пока остальные леди занимались вышиванием, Анджелина читала вслух. Ее предложение было встречено с восторгом: шитье не будет таким скучным занятием. За эту идею следовало поблагодарить Колина, но она решила воздержаться.

– Итак, продолжим. Все готовы?

– Пожалуйста, начинай! – в нетерпении воскликнула Маргарет.

– «Способности Марианны во многих отношениях были такими же, как у Элинор…» – прочла Анджелина.

– Если Элинор и Марианна близнецы, у них, естественно, много общего, – заметила Бернадетт.

Продолжить чтение ей не дали: девочки наперебой принялись расспрашивать, что она думает о поведении Марианны.

– Автор пишет, что Марианну можно считать какой угодно, но только не благоразумной. Так что ей предстоит еще многое узнать.

Маргарет оживилась:

– Как вы думаете, кого напоминает Марианна?

– Имя ее младшей сестры – Маргарет, – заметила Бернадетт.

Маркиза, ни на секунду не отрываясь от работы, возразила:

– Да, но этой Маргарет всего тринадцать лет: она моложе всех наших девочек.

– Это любовная история? – поинтересовалась Пенни.

– О да, – откликнулась Анджелина. – И как во всех любовных романах, здесь множество разных препятствий для влюбленных.

– А красивый джентльмен там есть? – спросила Бьянка.

– Есть, только на самом деле он не такой, каким кажется, – сказала Анджелина.

– Если он грубый и порочный, то мне не понравится, – заявила Пенни.

– Девочки, давайте закончим дискуссию, чтобы Анджелина могла продолжить, – попросила Маргарет.

– Да, читай дальше! – воскликнула Пенни. – Так интересно узнать, чем все закончится.

В гостиную вошел лакей с подносом для писем в руках. Анджелина не стала отвечать Шарлотте, чтобы не создавать ей проблем, но все равно надеялась получить от нее весточку.

Просмотрев письма, Маргарет протянула одно из них герцогине:

– Это тебе.

Мать Анджелины сломала печать и ахнула:

– Это от сына! Невестка разрешилась от бремени крепким мальчиком. Мать и ребенок чувствуют себя прекрасно.

Все тут же разразились восклицаниями.

Маргарет встала и обняла герцогиню.

– Я так счастлива за тебя! Твой первый внук.

Анджелина похлопала Пенни по руке.

– Что скажешь, сестричка? Мы с тобой теперь тетушки.

– О, не могу поверить! – воскликнула Пенни. – Мама, они уже назвали его?

– Да, при крещении он получит имя Джон. Когда же вернется Уайкоф? – Герцогиня достала платок. – Мы так давно не получали хороших новостей!

Анджелина заставила себя улыбнуться: мать вовсе не хотела ее обидеть, – хотя на душе скребли кошки. Что бы там она себе ни говорила, но все равно надеялась на письмо от Шарлотты.

– Мамочка, когда мы сможем поехать посмотреть на малыша? – спросила Пенни.

– Надеюсь, что скоро. Надо поговорить с Уайкофом, но я почти уверена, что именно такая новость была ему необходима. Мальчик! Я просто вне себя от радости.

Анджелина закрыла книгу и, отложив в сторону, подошла к матери и поцеловала в щеку.

– Я так рада за всю нашу семью! И особенно счастлива за тебя, мамочка.

Это была правда. Но правдой было и то, что новость еще раз напомнила ей, что она никогда не будет ни невестой, ни матерью.

– Спасибо, дорогая, – поблагодарила герцогиня.

– Пойду прямо сейчас напишу брату, – сказала Анджелина. – Мама, Маргарет, вы извините меня?

– Конечно, дорогая, – согласилась герцогиня. – Уверена, что твое письмо его очень порадует.

– Чтение продолжим завтра.

Анджелина вышла из гостиной с гордо поднятой головой и двинулась вверх по лестнице. Ни при каких обстоятельствах она не позволит себя жалеть и не сделает ничего, что смогло бы омрачить ее семье такой торжественный день.

Кусая губы, она тихо прошла к себе в спальню и, сев за угловой столик, достала лист бумаги, перо и чернила. Руки дрожали, и она решила подождать несколько минут, чтобы прийти в себя, а когда и это не помогло, подошла к кровати и присела на краешек. Кровать скрипнула, напомнив ей ту кошмарную ночь, когда она застала Брентмура в объятиях любовницы. Трясущейся рукой Анджелина достала из прикроватного столика носовой платок, промокнула глаза и высморкалась. Потом, решив, что этого недостаточно, подошла к умывальнику и плеснула холодной водой в горевшее лицо.

Она понимала: жалеть себя глупо, – но ее страшило, что после всех злоключений с Брентмуром она навсегда останется без мужа и без детей. Порывисто вздохнув, Анджелина сказала себе, что вовсе не завидует брату и невестке: напротив, счастлива за них, – просто такие дни, как сегодняшний, словно созданы для того, чтобы приносить счастье одним и мрачные тучи – другим.

Постепенно она успокоилась, избавившись от грусти, и даже испытала легкий стыд за свою чересчур эмоциональную реакцию. Теперь она покончила со всем.

Вернувшись к столу, Анджелина сумела написать короткое письмо, в котором сердечно поздравила брата и невестку с благополучным рождением сына и выразила свой восторг по поводу того, что стала тетей. Подумав, добавила, что не может дождаться момента, когда навестит их и возьмет на руки маленького Джона, и приписала пару фраз о времяпрепровождении в гостях и погоде. В конце пообещала писать еще.

Закончив, Анджелина осознала, что плачет. Это были слезы радости – за брата, невестку, за всю ее семью.

Час спустя

Анджелина сидела в кресле, обмахиваясь веером и глядя в окно, когда неожиданно раздался стук в дверь. Должно быть, Пенни, решила она и отозвалась. Однако вместо сестры в дверях появилась Маргарет.

– Можно войти? – спросила маркиза.

– Ну конечно. – Анджелина обрадовалась, что успела сполоснуть лицо и теперь не особо заметен ее красноречиво покрасневший нос.

– Давай устроимся на постели, как в детстве, и поговорим, – предложила маркиза.

Сбросив туфли, они уселись бок о бок на кровати, и взгляд Маргарет уперся в носовой платок, который Анджелина не успела спрятать.

– Простите, но я, кажется, превратилась в нечто вроде садовой лейки после новостей от брата.

– Я предполагала, что для тебя это будет нелегко. – Взгляд маркизы переместился на стол. – Однако письмо ты написала.

– Да, после того как пролила потоки слез.

Маргарет взяла ее за руки.

– Я знала: ты справишься.

– И мне после этого стало легче.

– Когда от души радуешься за кого-то, тебе воздается за это. Возможно, не так, как ты себе это представляешь, и не сразу, но воздается обязательно.

– Я слишком долго исходила злостью, – призналась Анджелина.

– Ты крепче, чем думаешь. И подозреваю, что ты возвела вокруг себя стену, чтобы защититься от опасностей. Это совершенно естественная реакция после всего, что ты пережила.

Анджелина не размышляла на эту тему. Неужели она и правда пытается оттолкнуть Колина?

– Вы такая мудрая.

– Да ну, просто жизненный опыт, – отмахнулась Маргарет. – Когда я только вышла замуж за Чедвика, мной овладел ужас. Тебе ведь известно, что это был брак по расчету. Я была напугана и зла на отца. Мне не хотелось выходить за аристократа, а еще меньше за человека старше меня на двенадцать лет. Между нами: я думала, что Чедвику нужно только мое приданое, и ожидала, что начнутся муки. В первую брачную ночь он признался, что благодаря мне его сердце вновь ожило. Я ничего не поняла, пока Чедвик не сказал, что его первая жена умерла. И я влюбилась в него в ту самую ночь.

Анджелина вздохнула:

– Я говорила Колину, что вы принесли счастье и свет в жизнь Чедвика.

Маргарет разгладила покрывало.

– Мое самое большое огорчение – это Колин. В то время я была не только молода, но и не уверена в себе… и больше всего боялась допустить ошибку. В результате допустила их немало и понятия не имела, как подступиться к нему. Боялась, он начнет думать, будто я пытаюсь занять место его матери, и поэтому вела себя с ним чересчур осторожно, возможно, сурово. А ему требовалась материнская ласка, но это было для меня как-то неловко. Думаю, из-за этого он очень обижен.

– Вы вошли в уже сложившуюся семью, это очень непросто для кого угодно. Сейчас Колин, поверьте, изменился и действительно хочет больше общаться с семьей.

Маргарет улыбнулась:

– Уверена, что за это надо благодарить тебя.

– В конце концов он сам придет к такому заключению. Просто мужчинам для принятия решения требуется больше времени.

Маргарет вздохнула:

– Анджелина, ты получила эмоциональную травму, и желание защитить свое сердце вполне естественно в подобных обстоятельствах. Если будешь держать ворота на запоре, то сумеешь избежать боли и печали, но при этом тебя обойдет стороной лучшее, что есть в жизни. Именно любовь дарит нам радость. Ничто на земле не сравнится с ней. Если ты любишь Колина, впусти его в свое сердце. Для меня же будет огромным счастьем в один прекрасный день назвать тебя своей невесткой.

– Боюсь, мы договорились быть просто друзьями.

Маргарет засмеялась:

– Раскрою тебе один секрет.

– Я вся внимание.

– Мы поспорили с Чедвиком.

– Правда? Я заинтригована.

– Ты не поверишь, каким забавам предаются порой замужние женщины. Мне очень хочется выиграть это пари, потому что я сердцем прикипела к рубиновому ожерелью. – Маргарет приподняла бровь.

Анджелина улыбнулась:

– О чем пари?

– Дам тебе намек: это о любви, о семье, и могу добавить, что рассчитываю на тебя, Анджелина.

– Вы меня оставили бродить впотьмах.

– Мне кажется, ты выйдешь к свету.

Когда Маргарет ушла, Анджелина тяжело вздохнула. Ночью у нее назначена встреча с Колином в библиотеке. Можно было бы вечером устроить прогулку на природе, но почему-то такие прогулки всегда превращались в общественное мероприятие, где их вопрос решить не получится. Утренние прогулки страдали тем же недостатком.

Однако сейчас Анджелина почувствовала себя одинокой и решила отправиться на кухню, чтобы заняться дрессировкой Геркулеса, а заодно и приобщить к этому делу близняшек, но, услышав звуки рояля, передумала и не стала отвлекать их от занятия музыкой. Ей показалось, что мопсу понравится проявленное к нему внимание, поскольку утром сестры занимались с ним недолго из-за ее стычки с Колином.

На кухне щенок долго не желал вылезать из своей корзины. Пришлось принести несколько кусочков мяса на бумажке, и Геркулес радостно завилял хвостом.

Анджелина опустилась рядом с ним и принялась обучать садиться на пол по команде, потом добавила поощрение в виде мяса. Дело пошло веселее. Она не собиралась надолго задерживаться в Дирфилде, но еще успеет показать сестрам, как научить пса выполнять и другие команды.

– Умная ты псина, Геркулес, – похвалила щенка Анджелина, взъерошив его короткую шерсть, затем встала, отряхнула юбки и направилась в главный холл.

Как раз в этот момент маркиз выходил из своего кабинета. Возможность коренным образом изменить жизнь Колина стояла прямо перед ней в образе его отца.

Маркиз слегка нахмурился.

– Леди Анджелина, что-то случилось?

Его начавшие редеть волосы были немного влажными – вероятно, он принял ванну, как обычно после прогулок с ее отцом по грязным местам имения.

– Можно поговорить с вами тет-а-тет?

– Ну конечно. Проходите в мой кабинет. – Закрыв за ними дверь, он предложил: – Прошу садиться.

Она думала, что маркиз займет свое место за письменным столом, но он сел в кресло по соседству с ней.

– Слушаю вас.

– Я хочу поговорить о Колине.

– Ага.

– Милорд, буду с вами откровенной. Мне известны все ваши последние решения, касающиеся Сомеролла. Важно, чтобы вы это знали.

– Что ж, ладно. Возможно, вы объясните свою позицию, так как я не вполне понимаю ваш интерес к поместью.

– Милорд, меня беспокоит ваш сын.

Брови маркиза поползли на лоб.

– Что именно вас беспокоит?

– Прежде всего его репутация повесы.

– Понятно. В чем это проявляется?

Анджелина заметила легкую улыбку на губах маркиза.

– Я знаю, насколько он мог быть безответственным.

Маркиз кивнул:

– Согласен. Я припоминаю, как Колин заявился пьяным и опоздал притом на ваш первый бал. Он опять вас обидел? Скажите, и я серьезно с ним поговорю.

– Нет, дело не в этом. – Маркизу совершенно ни к чему знать каждое слово, произнесенное в их разговорах с Колином. – Лорд Чедвик, вы любите своего сына?

Вопрос сильно удивил его.

– Разумеется!

– Я знаю, как он переживает за вас, несмотря на то что вы обижаете его. Ему действительно хочется владеть этим поместьем, и дело не в деньгах, ведь у него имеется и собственный капитал, к тому же приличный.

– Ах да, инвестиции в морские перевозки. Странно, что он рассказал вам об этом.

– У него была причина в тот момент. Даже если Колин не поселится в Сомеролле сразу, то, я уверена, это произойдет очень скоро – вероятно, скорее, чем он сам предполагает.

– Откуда вам это известно, леди Анджелина?

– Мне кажется, он меняется на глазах.

– Как интересно! Я тоже заметил определенные изменения в нем, как, кстати, и Маргарет. Она считает, что причина всех этих активных трансформаций вы.

– Люди меняются только по собственной воле.

– Разделяю вашу уверенность в этом, – согласился маркиз. – Я поставил его перед выбором, что, наверное, было немного нечестно, но необходимо. Кому-то требуется небольшой толчок, а моему сыну – хороший пендель в… Ладно, неважно куда. Я сообразил, что в данном случае требуется некая угроза. До этой нашей домашней вечеринки он воспринимал как данность, что Сомеролл перейдет к нему по наследству. – Маркиз вздохнул. – За все время он ни разу не поинтересовался делами поместья. Однажды Бьянка спросила меня, почему Колин не приезжает домой, и до меня дошло, что пора напомнить сыну о том, чего он может лишиться.

Как только это случилось, вдруг объявился Фарадей с предложением купить поместье. Остальное вы знаете. Сын упрям, как и я. Хоть у меня еще остались сомнения, я вижу происходящие в нем позитивные изменения.

– Вы хотите сказать, что всерьез не собирались продавать Сомеролл?

– Нет, почему же. Если честно, я понимал, что он ездит сюда только из-за того, что его мать похоронена в Сомеролле. Мне казалось важным дать ему шанс доказать, что он достоин получить это наследство.

Не стану подвергать испытанию ваш слух рассказами о постыдных проделках сына в Лондоне, но мои тревоги увеличивались. Потом он появился тем вечером в гостиной. Я думал, у него из ушей повалит пар. Это свидетельствовало о том, что ситуация с поместьем ему небезразлична, но у меня не было уверенности, что он выдержит, поэтому пришлось предоставить ему варианты решений один за другим. Мне нужно было убедиться, что он действительно на многое готов ради Сомеролла. Кстати, мой отец в свое время использовал ту же самую тактику, чтобы завлечь меня и вывести на прямую дорогу.

– Никогда не пойму мужчин, – призналась Анджелина.

Чедвик похлопал ее по руке.

– Наверное, это и к лучшему. У вас есть еще какие-нибудь замечания?

– Колин продемонстрировал мне желание относиться к дому, как к своей собственности, и поддерживать его в хорошем состоянии. Я знаю, для него будет много значить, если вы сочтете целесообразным передать ему поместье.

Маркиз тяжело вздохнул.

– Леди Анджелина, вы слишком озабочены судьбой поместья. Могу я спросить почему?

– Колин совсем не помнит мать. Мы искали ее миниатюрный портрет, но так и не нашли.

Маркиз нахмурился.

– Понимаю.

– Я думаю, ему хочется удержать при себе хоть что-то из того, что имело к ней отношение: например, детскую колыбельку и кресло-качалку. Мне кажется, вам следует почаще рассказывать ему о матери.

– На мой взгляд, вы очень сблизились с моим сыном.

– Это вполне естественно, когда людей объединяет какое-то дело. Очень надеюсь, что Фарадеи не получат Сомеролл в свое владение. Вам не понравится их соседство.

– Придется серьезно над этим подумать, – скривил губы в усмешке маркиз.

– Прошу прощения, что отняла у вас время, – поднимаясь, сказала Анджелина. – Спасибо, что выслушали меня.

– Весьма признателен за ваши замечания, леди Анджелина.

Когда она вышла из кабинета, Маркиз закрыл дверь и подумал, что его сын будет круглым дураком, если упустит ее.