«Был в минувшие время город позади гор Испаханских, называемый Зеленым городом, и был там царь по имени Сулейман-шах. И был он щедр, благодетелен и справедлив, прямодушен, достоин и милостив. И путники отовсюду шли к нему, и слава о нем распространилась во всех концах и странах света. И он провел, царствуя, долгое время, в спокойствии и величии, но только не имел потомства и жен. И был у него везирь, близкий к нему по свойствам в отношении щедрости и даров, и случилось так, что в один день среди дней он послал за своим везирем и призвал его пред лицо свое и сказал: «О везирь, поистине стеснилась моя грудь и истомилось терпение и ослабела моя стойкость, так как я без жены и ребенка, и не таков путь царей, правящих над людьми – и эмиром и бедняком, – ибо они радуются, оставив детей, и умножается ими число их и сила. Сказал пророк, – да благословит его Аллах и да приветствует: «Женитесь, плодитесь, размножайтесь: я буду хвалиться вами перед народами в день воскресенья». Каково же твое мнение, о везирь? Посоветуй мне какой-нибудь разумный способ».

И когда везирь услышал эти слова, из глаз его полились, струясь, слезы, и он воскликнул: «Далеко от меня, о царь времени, чтобы заговорил я о том, что присуще всемилостивому! Или ты хочешь, чтобы я вошел в огонь из-за гнева владыки всесильного? Купи невольницу». – «Знай, о везирь, – отвечал ему царь, – что когда царь купит невольницу, не зная ее рода и не ведая ее племени – неизвестно ему, низкого ли она происхождения, чтобы ему отстранить ее, или она из почтенной среды и может стать его наложницей. А когда он придет к обладанию ею, она может понести от него, и окажется дитя лицемером, притеснителем и кровопроливцем. И невольница будет подобна болотистой земле: если посадить на ней растение, оно скверно вырастет и плохо укрепится. И такое дитя подвергнется гневу своего владыки, не делая того, что он повелевает и не сторонясь того, что он запрещает. И не буду я никогда этому причиной, купив невольницу, а желаю, чтобы ты посватал мне девушку из царских дочерей, род которой был бы известен и красота прославлена. Если ты укажешь мне знатную родом и благочестивую девушку, дочь мусульманских владык, я к ней посватаюсь и женюсь на ней в присутствии свидетелей, чтобы досталось мне благоволение Господа рабов». «Поистине, Аллах исполнил твою нужду и привел тебя к желаемому, – отвечал везирь. – Знай, о царь, – сказал он, – до меня дошло, что у царя Зар-шаха, владыки Белой земли, есть дочь превосходной красоты, описать которую бессильны слова и речи. И не найти ей подобия в наше время, так как она совершенна до пределов – со стройным станом, насурьмленными глазами, длинными волосами, тонкими боками и тяжелыми бедрами, и, приближаясь, она искушает, а отворачиваясь, – убивает. И она захватывает сердце и око, как сказал о ней поэт:

И, окончив описание этой девушки, везирь сказал царю Сулейман-шаху: «По-моему, о царь, тебе следует послать к отцу ее посланца, понятливого, сведущего в делах и испытанного превратностями судьбы, чтобы он уговорил ее отца выдать ее за тебя замуж, ибо ей нет соперниц и в дальних землях, ни в ближних, и подлинно достанется тебе ее красивое лицо и будет доволен тобою великий Господь. Дошло ведь, что пророк – да благословит его Аллах и да приветствует! – сказал: «Нет монашества в исламе».

И тут пришла к царю полная радость, и грудь его расширилась и расправилась, и прекратилась его забота и горе, и он обратился к везирю и сказал: «Знай, о везирь, что никто не отправится для этого дела, кроме тебя, из-за совершенства твоего ума и твоей благовоспитанности. Пойди же в твое жилище, закончи твои дела и соберись завтра, чтобы посватать за меня эту девушку, которой ты занял мой ум. И не возвращайся ко мне иначе, как с нею!» И везирь отвечал: «Слушаю и повинуюсь!»

А затем везирь отправился в свое жилище и приказал принести подарки, подходящие для царей: дорогие камни, ценные сокровища и другое из того, что легко на вес, но тяжко по цене, и арабских копий, и давидовы кольчуги, и сундуки с богатствами, описать которые бессильны слова.

И их нагрузили на мулов и верблюдов, и везирь поехал, а с ним сто белых рабов и сто черных рабов и сотня рабынь, и развернулись над его головой знамена и стяги. А царь повелел ему приехать обратно через малый срок времени. И после отъезда везиря царь Сулейман-шах был как на огневых сковородках, захваченный любовью к царевне и ночью и днем.

А везирь днем и ночью свивал под собою землю, в степях и пустынях, пока между ним и тем городом, куда он направился, не остался один лишь день. И тогда он остановился на берегу реки и, призвав одного из своих приближенных, велел ему отправиться скорее к царю Захр-шаху и уведомить царя о его приезде.

И приближенный ответил: «Слушаю и повинуюсь!» И поспешно отправился в тот город, и, когда он прибыл туда, случилось так, что во время его прибытия царь Захр-шах сидел в одном из мест для прогулок перед воротами города. И царь увидел гонца входящим и понял, что это чужеземец. Он приказал привести его пред лицо свое. И, явившись, посланец рассказал ему о прибытии везиря величайшего царя Сулейман-шаха, владыки зеленой земли и гор Испаханских. И царь Захр-шах обрадовался и сказал посланному: «Добро пожаловать!» И взял его и отправился во дворец. «Где ты покинул везиря?» – спросил он его, и гонец сказал: «Я покинул везиря в начале дня на берегу такой-то реки, и завтра он прибудет к тебе, – да продлит Аллах тебе навсегда свою милость и да помилует твоих родителей!» И царь Кустан приказал одному из своих везирей взять большую часть его приближенных, царедворцев, наместников и вельмож царства и выйти с ними навстречу прибывшему, в знак уважения к царю Сулейман-шаху, так как приказ его исполнялся по всей земле.

Вот что было с царем Захр-шахом. Что же касается везиря, то он оставался на месте до полуночи, а потом тронулся, направляясь к городу, и, когда заблистало утро и засияло солнце над холмами и равнинами, он не успел опомниться, как везирь царя Захр-шаха, его царедворцы, вельможи правления и избранные сановники царства явились к нему и встретились с ним на расстоянии нескольких фарсахов от города. И везирь убедился, что его нужда будет исполнена, и приветствовал тех, кто встретил его, а они непрестанно шли впереди него, пока не прибыли ко дворцу царя и не дошли, предшествуя ему, до седьмого прохода, – а это было место, куда не въезжал верховой, так как оно было близко от царя. И везирь спешился и шествовал на ногах, пока не дошел до высокого портика, а на возвышении под этим портиком было мраморное ложе, украшенное жемчугом и драгоценными камнями, и стояло оно на четырех ножках из слоновых клыков. И на ложе этом была атласная зеленая подушка, обшитая червонным золотом, а над ложем возвышался шатер, расшитый жемчугом и драгоценными камнями, и царь Захр-шах сидел на этом ложе, и вельможи стояли перед ним.

И когда везирь вошел к нему и оказался пред лицом его, он укрепил свою душу и освободил свой язык, проявив красноречие везирей и заговорив словами велеречивых…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.