— Не знаю, как вам представиться. Вообще-то я — ребенок. Только не знаю чей. Не знаю даже, мальчик я или девочка. Потому что я еще не родился. Все как-то не получается. Не везет...
Вот, помню, собрался я появиться у одних. Чудесная пара. Студенты. Он в своем общежитии, она — в своем. Все по подъездам целовались. Когда целуются в подъездах, до меня уже недалеко. Но и не близко. Им бы, чудакам, пойти в райисполком и сказать: «Здрасьте! Мы очень любим друг друга! И очень хотим ребенка. Дайте нам, пожалуйста, квартиру!» И им наверняка бы тоже сказали: «Здрасьте!»
Вот следующая пара, у которой я собрался появиться, эти — дело другое. Эти сразу решили: сначала квартира. Потом дача. Потом машина. И вот уж тогда...
И как только они всего этого добились, сразу пошли к врачу. И врач им сразу сказал: «Бабуся! Дедуся! Противопоказаний к уходу за внуками не имеете!»
Помню еще одну пару. Там вопрос стоял так: или я, или собака. Вопрос был решен в пользу животного. Потому что я еще буду неизвестно какой, а собака уже с медалями. И потом они боялись, а вдруг я вырасту нервный, как мама? Или дерганый, как папа? А собака была абсолютно нормальная. Вот только не давала включать телевизор. Ее однажды артист Леонтьев напугал, и она решила: когда ни включить телевизор — всегда будет Леонтьев. А так — нормальная собака. Единственная странность: не разрешала медали с себя снимать. Так и спала, в медалях. И поперек кровати. Они ее, конечно, просили ложиться вдоль, но доги, как известно, очень упрямые. Лежали они как-то втроем, все поперек... Муж стонет, дог храпит, медали брякают, а жена говорит: «Представляешь, еще бы и ребенок был. Ужас!»
А однажды я в Средней Азии... едва не появился. Там с этим быстро. Главное — свадьбу сыграть. И вот уже все, казалось, было готово. И жених согласен, и родители невесты. Уже и помещение под свадьбу нашли. Колхозный стадион. И буквально из-за пустяка не договорились. Жених стадо баранов пригнал — калым. Отсталый обычай. Во всей торговле новые методы: кредит, рассрочка, а невест по-прежнему за полную стоимость покупают. И вот родители сто баранов требуют, а жених уперся: девяносто.
— Как тебе не стыдно! Мы тебе не что-нибудь даем! У нее диплом отличницы, это ценить надо?
— А у меня какой диплом? Я кандидат исторических наук, я по калыму диссертацию защитил, а вы мне баранов считать будете?
Что еще вспомнить? Несколько раз в мезальянсы попадал. Мезальянс — это неравный брак: он — инженер, она — проводница. Естественно, ее семья против. Или, наоборот: он — товаровед, она — учительница. Ну, конечно, делается это деликатно. Юношу отводят в сторону, говорят: «Видишь, при ней про пересортицу говорить неудобно, не поймет. Человек не нашего круга. А где живет? Вот видишь. Нет уж, давай поищем в своем кругу, в своем квадрате, а в идеале — в своем треугольнике. Посмотри, у предместкома какая дочь вымахала — твой человек!»
Но знаете, я бы никогда не начал жаловаться, если бы сейчас не был абсолютно уверен: скоро я появлюсь! Обязательно! Во-первых, никакого мезальянса, оба инженеры. И уже поженились. И едут на Север, на стройку, где их, представьте, ждет квартира со всеми удобствами. Единственное, чего там еще нет,— телевидения. Но это, если вдуматься, только повышает мои шансы.
Итак, я появлюсь на Севере! Вырасту крепким, закаленным! Хоккеистом стану! В Москву позовут! А я не поеду. За своих буду играть. Смешно: как же это я уеду от замечательных людей, которые согласились быть моими родителями. Ведь нет большего счастья, чем это. Когда есть кого позвать: «Папа! Мама!» И есть над кем склониться: «Доченька! Сынок!..»