Я вошел в купе. Навстречу мне поднялся мужчина среднего возраста. Его движения дышали учтивостью. Мы поздоровались. Он внимательно посмотрел на меня... и вдруг ласково обнял за плечи и стянул пиджак.
— Э...— только и смог промычать я.
— Мне показалось, вам жарко и душно. Солнышко весеннее, греет вовсю.
— Ну, это вы... Прямо не знаю...— смутился я.— Как раз сам собирался...
— Простите, предугадал,— мягко улыбнулся он и повесил мой пиджак на плечики.
Мы сели по обе стороны стола и некоторое время молчали. Я чувствовал на себе его спокойный, но внимательный взгляд и размышлял: о чем бы поговорить с любезным попутчиком? Не закурить ли для начала?
В то же мгновение на столе возникла распечатанная пачка сигарет.
— Мне показалось, вы хотите курить. Прошу.
Я закурил.
— Крепкие у вас сигареты.
— Вам виднее,— согласился он.— Я некурящий.
Я закашлялся.
— Минутку! — Он вышел из купе и вернулся со стаканом чая.— Впечатление такое, что вас мучает жажда.
— С чего вы взяли?
— Такое впечатление,— повторил он.
Вдруг его руки сомкнулись на моем горле. Я похолодел. Он расстегнул верхнюю пуговицу рубашки:
— Все-таки вам было душно!
— Спасибо!— резко поблагодарил я и подумал: чем бы его отвлечь, такого заботливого? Жаль, карт не захватил.
Попутчик моментально вытащил из кармана колоду.
— Такое ощущение, что вы хотите сыграть.
— Ладно, сыграем,— согласился я.— Только прекратите эти идиотские любезности.
— Не сердитесь. Ничего не могу с собой поделать. Уникальное душевное устройство: весь во власти чужих желаний. Своеобразный дар предвидения.
Открылась дверь, и к нам заглянул сосед:
— Вы...
— В шахматы?— живо перебил его мой попутчик.— Я не играю. Товарищ,— он показал на меня,— умеет, но сейчас не хочет.
— Я, собственно... да...— растерялся сосед.
— А не угодно ли с нами в «дурачка»? Впрочем, вижу — не угодно.
— Да... не очень...— окончательно растерялся сосед и исчез.
Попутчик раздал карты. Мне достались неважные, но я подозрительно легко выиграл.
— Мне показалось, вы не любите оставаться в дураках,— произнес он со смущенной улыбкой.
Я смел карты на пол, застонал, замычал, заколотил по столу кулаками.
Он старательно выдвинул челюсть.
— Это еще зачем?!
— Мне показалось, вам хочется меня ударить.
— О боже!— воскликнул я и врезал ему по челюсти. Он шмякнулся об стенку. Потом похлопал ресницами, вытащил из-под полки чемодан, поднялся и вышел из купе.
— Подождите! Вы обиделись? Я готов принести извинения, но...
— Нет-нет, никаких извинений. Но мне показалось, что после того, что сейчас произошло, вам будет неприятно ехать в одном поезде со мной.
Он распахнул дверь и выпрыгнул в объятия ветра. Покувыркался в рыхлых весенних сугробах, встал, отряхнулся и, уже едва видимый, послал мне воздушный поцелуй.
Наверное, ему показалось, что я люблю, когда со мной прощаются именно этим способом.