Никто из выживших членов экипажа «Инверколда» так и не узнал, что останки их бывшего сослуживца Джеймса Махони были найдены и это стало началом множества интересных событий на Оклендских островах, которые в итоге привели к созданию складов для выброшенных на берег жертв кораблекрушения в будущем. Смерть второго помощника капитана «Инверколда» как пример чудовищных страданий, выпавших на долю команды корабля, послужила причиной мер, спасших в дальнейшем жизни многим другим.
Четырнадцатого октября 1865 года, в то время как капитан Норман и врач корабля «Виктория» были заняты эксгумацией и тщательным осмотром останков Джеймса Махони, пароход «Саутленд», взмутив воду гребными колесами, развернулся и, пыхтя, покинул Инверкаргилл. Его капитан, Джеймс Грейг, самоуверенный шотландец, прибыл на юг Новой Зеландии в 1862 году, до того несколько лет проведя на австралийских золотых приисках, и теперь занимал должность инспектора порта. Будучи чрезвычайно энергичным человеком, он не только выполнил порученное ему задание, но также предоставил пространный отчет, опубликованный новозеландскими газетами. Как доверительно поведал капитан Масгрейв в письме Макферсону, многое в этом отчете его сильно возмутило.
В этом многословном рапорте Грейг, отметив, что по пути на юг «он не видел ничего, кроме привычно сопровождающих суда морских свиней и птиц», сообщает, что в Порт-Росс он прибыл в четыре часа утра 21 октября. Там он нашел вырезанное на дереве послание, из которого узнал, что здесь до него побывала «Виктория», а также бутылку с подписанным капитаном Норманом посланием, где сообщались все подробности произведенного им поиска. Это, безусловно, признается он, привело к «существенному ослаблению энтузиазма» у каждого, кто был на борту «Саутленда». Тем не менее он со своими подчиненными решительно приступил к поискам, в процессе которых были обнаружены следы пребывания там людей в прошлом, которые не заметили команды «Флаинг скад» и «Виктории».
Во-первых, они нашли «каркас лодки, сплетенный из тонких прутьев и связанный воедино полосами тюленьих шкур». Люди Грейга не подозревали, что обнаружили коракл, который Холдинг, Смит и Далгарно сконструировали в ноябре 1864 года, почти ровно двенадцать месяцев тому назад, и бросили, построив деревянную лодку. Второй находкой был шалаш, в котором Холдинг жил в одиночестве, отвергнутый Смитом и Далгарно. «Соломенная хижина площадью в девять квадратных футов», построенная, по предположению Грейга, «не имевшим топора человеком, который кормился морскими блюдечками, чему свидетельством была большая куча раковин». Оттуда тропинка вела на мыс, где они нашли длинный шест с привязанным к его концу пучком сухой травы, к тому времени упавший.
Записав все это, Грейг обратился к следующему делу – очередной эксгумации тела Махони. Доктор Монктон, врач, прибывший с ними из Инверкаргилла, осмотрел то, что от него осталось, и пришел к выводам, которые, как едко отмечает Масгрейв, поистине поразительны. В самом деле, с иронией пишет он Макферсону после прочтения отчета в газете, можно усомниться в том, что они откопали тот же самый труп.
Доктор Монктон заявил, что покойный не был рядовым матросом, что, судя по его одежде, он не имел привычки к тяжелому труду. Волосы покойного были «каштановыми», а не светло-каштановыми, как их охарактеризовал Масгрейв, «скулы не широкие, подбородок не заостренный». Также он оспорил заключение Масгрейва о том, что покойный был католиком, отмечая, что маленький кулон в виде сердечка с заключенным внутри тем или иным памятным предметом не может служить основанием для подобного предположения.
Повторно откопав Махони, команда «Саутленда» затем похоронила его в третий раз – в гробу, который они привезли с собой специально для этой цели. Помимо этого они приготовили табличку, на которой значилось: «ПОД ЭТОЙ ТАБЛИЧКОЙ, УСТАНОВЛЕННОЙ КОМАНДОЙ ПАРОХОДА “САУТЛЕНД”, ПОКОИТСЯ ЧЕЛОВЕК, ВЕРОЯТНО УМЕРШИЙ ОТ ГОЛОДА. ПОХОРОНЕН КОМАНДОЙ “ФЛАИНГ СКАД” 3 СЕНТЯБРЯ 1865 ГОДА». Водрузив ее в изголовье могилы, они оставили бутылку с собственным письмом, затем растопили котлы и двинулись вдоль восточного побережья острова Окленд.
Двадцать восьмого октября после нескольких остановок, чтобы настрелять свиней и морских львов, они бросили якорь в гавани Карнли. В ходе дальнейших поисков они провели две ночи в Эпигуайтте – «чрезвычайно удобном жилище приблизительно двенадцать на восемнадцать футов с большой каменной печью», как охарактеризовал его Грейг.
«Единственное, что вызвало нарекания, – продолжает он, – это очень хлипкие стропила, которые так сильно гнулись во время бури, случившейся во вторую ночь, что наиболее слабонервные члены нашей команды, прежде чем улечься спать, сделали под крышей из веревок сеть, на коей она бы удержалась, если бы упала. Это, – комментирует он, – выглядело весьма необычно и таинственно в свете огня очага».
«Внутри дома мы нашли копченых бакланов и куски тюленьего мяса, – сообщает он далее, – а также множество различных мелких вещей, свидетельствующих о значительной терпеливости и изобретательности, необходимых для их изготовления».
Повсюду вокруг дома кустарник был вырублен, также там были «старая кузница, ямы для углежжения, сыромятня и т. д.» – важное подтверждение тех достижений, о которых писали Райналь и Масгрейв.
Сам Грейг не особенно восторгается.
«Команда Масгрейва, похоже, не выращивала никаких растений, а в зарослях прорублено совсем мало просек», – критикует он.
Он был осведомлен о мнении Масгрейва, который считал лес в районе гавани Карнли «непроходимым». Однако, возражает Грейг, если бы Масгрейв пожил в Новой Зеландии, он бы знал, на что похож «непроходимый» лес в действительности.
Наконец 7 ноября, после нескольких дней захватывающей охоты на морских львов, в ходе которой членов команды не раз преследовали разъяренные секачи, «Саутленд» поднял якорь и взял курс на Новую Зеландию, так как Грейг пришел к твердому заключению, что ни одной живой души на островах не осталось.
«Осмотрев на архипелаге все, что нужно было осмотреть, я полагаю очевидным, что в настоящее время никто не проживает на этих островах и, за исключением команды Масгрейва, не жил здесь в недавнем прошлом», – пишет он.
Несомненно, для него стало большой неожиданностью известие о выживших с «Инверколда», о котором он узнал, вернувшись в Новую Зеландию.
В январе 1868 года внимание общественности к Оклендским островам было снова привлечено газетными публикациями о построенном в Америке 1200-тонном «Генерале Гранте», который разбился о скалы западного побережья острова Окленд 13 мая 1866 года, что обернулось страшной трагедией.
«Крушение корабля “Генерал Грант” – шестьдесят восемь погибших, десять выживших провели восемнадцать месяцев в заточении на необитаемом острове», – значилось в заголовке газеты «Сидней морнинг геральд».
«Утром 10 января получена телеграмма, сообщающая о прибытии в Блафф китобойного судна “Эмхерст” под командованием капитана Гилроя. На его борту доставлены десять человек (среди них одна женщина) из числа выживших пассажиров и членов команды судна “Генерал Грант”, которое в мае 1866 года вышло из Мельбурна в Лондон с ценным грузом шерсти, шкур и золота».
Как сообщалось далее в этой шокирующей заметке, судно попало в глубокую расселину вулканического происхождения, о стены которой его корпус был раздавлен, и оно пошло ко дну», и лишь пятнадцать человек, среди которых была одна женщина (стюардесса) выжили. Капитан утонул вместе с кораблем. В двух уцелевших шлюпках они добрались до Порт-Росса, где жили в разрушенном доме поселения Хардвик, том самом, где несколькими месяцами ранее были найдены останки Джеймса Махони. Им пришлось подремонтировать его стены для большей защиты от непогоды.
Выпущенные на острове капитаном Норманом козы и свиньи все еще бегали в округе, и им удалось убить нескольких животных. Впрочем, основой их рациона стали морские львы. Накопив в сезон размножения хороший запас мяса, в январе 1867 года первый помощник капитана, Барт Браун, предпринял попытку добраться до Новой Зеландии с тремя спутниками в одной из шлюпок, в которой они настелили палубу, загрузив ее шкурами, пресной водой и провиантом. В отличие от «Спасения» Масгрейва, с тех пор об этой лодке ничего не было известно.
Оставшиеся десять мужчин и одна женщина продолжали бороться за жизнь. Третьего сентября 1867 года умер один из них, шестидесятидвухлетний Дэвид Мак-Леллан. Шестого октября они заметили парус, но, несмотря на то что были разожжены костры и погода стояла ясная, на корабле на их сигналы не отреагировали. Как и Роберт Холдинг ранее, они решили, что им следует переплыть на остров, который располагался ближе к открытому морю, и вся группа переправилась на остров Эндерби в оставшейся у них шлюпке. Однако же еще один корабль прошел мимо, не заметив их костров. Впрочем, уже через два дня, 21 ноября 1867 года, на остров зашел колониальный китобойный бриг «Эмхерст», и капитан Пэдди Гилрой доставил их в Новую Зеландию, где и обнародовал эту страшную историю.
Взбудораженное ею общественное мнение побудило власти принять решение об устройстве складов для потерпевших кораблекрушение как на острове Кэмпбелл, так и на Оклендских островах, в связи с чем «Эмхерст» был выслан со строительными материалами, скотом и запасами продовольствия на борту. Командовал судном опять Пэдди Гилрой, а мировому судье Генри Армстронгу было поручено вести записи для официального отчета. Первый склад они обустроили в Порт-Россе, в Хардвике, где в подновленном доме оставили сейф с припасами. На его крышке Армстронг сделал следующую надпись: «БУДЕТ ПРОКЛЯТ ДО СЕДЬМОГО КОЛЕНА ТОТ, КТО ВЗЛОМАЕТ ЭТОТ ЯЩИК, ИМЕЯ КОРАБЛЬ У СЕБЯ ЗА СПИНОЙ».
Затем они с той же целью направились в гавань Персеверанс, буксируя длинный брус, который капитан Гилрой намеревался поставить на безлесном острове Кэмпбелл в качестве флагштока, чтобы потерпевшие могли дать сигнал о своем бедственном положении. Они прибыли к устью гавани 14 февраля 1868 года, но в течение нескольких дней дул такой сильный встречный ветер, что войти в нее не представлялось возможным, и только 24 числа им удалось стать на якоре. Здесь не было видно никаких следов присутствия животных, завезенных «Викторией», поэтому они выпустили еще некоторое их количество. Затем они в сотне ярдов от информационного щита, оставленного «Викторией», подняли свой флагшток и установили сейф, возле которого положили лопату.
Здесь же их взору предстала печальная картина: шесть могил и лежащий рядом скелет, по всей видимости, оставшиеся от экипажа корабля, потерпевшего крушение после того, как тут побывала «Виктория». Страшная находка побудила их подремонтировать хижину, построенную этими неизвестными. Убежище примерно десяти футов в длину и восьми в ширину было сооружено из соединенных внахлест тонких досок, наклонная крыша была покрыта соломой, которую они подправили. Затем, поместив внутри ящик с припасами, Гилрой и Армстронг покинули остров, выполнив в субантарктических водах свое опасное задание.
Эти склады, время от времени проверяемые и пополняемые военными кораблями и правительственными судами, спасли жизнь многим мореходам, ставшим жертвами кораблекрушений. Восемь из них были выжившими членами экипажа «Дерри Кастл», затонувшего у северного берега острова Эндерби в 1887 году. Они знали, что в Порт-Россе есть убежище для потерпевших крушение, и мысль об этом поддерживала их, пока они, ютясь в травяных шалашах, строили лодку из обломков корабля. Переплыв в ней пролив, они прожили на оставленных здесь припасах и мясе морских львов, которых им удавалось добыть, до тех пор, когда их спасла команда судна «Аваруа», занимавшаяся охотой на тюленей незаконно, так как к тому времени их промысел был запрещен правительством Новой Зеландии.
В марте 1891 года на проходившем к северу от островов корабле «Компадре» случился пожар, и, когда стало понятно, что ситуация безнадежна, его капитан намеренно повел судно на скалы мыса Порт-Росс. Все пятнадцать человек экипажа залезли на утлегарь и при столкновении корабля с камнями спрыгнули на берег, все в ссадинах и ушибах, но живые. Один из них умер в следующую ночь, но остальные выжили и продержались на найденных припасах до 30 июня, когда были спасены шхуной «Джанет Рамси». Их состояние здоровья газеты охарактеризовали как хорошее, учитывая перенесенные ими лишения.
Особенно красноречива история спасшихся с корабля «Дандональд», налетевшего на мель у острова Дисаппойнтмент посреди ночи 7 марта 1907 года. По воспоминаниям одного из выживших, Чарльза Эйра, к рассвету одиннадцать человек цеплялись за снасти, в то время как еще пятеро висели на отвесных скалах, куда они перепрыгнули с кормовой мачты. Как и члены команды «Инверколда», многие из них сбросили с себя сапоги и верхнюю одежду. Первый помощник капитана, получивший самые тяжелые ранения, принял командование на себя, так как капитан и второй помощник пошли ко дну вместе с судном.
Поначалу они думали, что находятся на самом острове Окленд и что до склада с припасами для потерпевших им всего лишь понадобится пройтись пешком. Однако, преодолев скалы и плато, они с ужасом поняли, что попали на остров Дисаппойнтмент и от острова Окленд их отделяет бурный пролив в пять миль шириной. И что еще хуже, на их маленьком каменистом островке не было ручьев с пресной водой. Помощник капитана умер на двенадцатый день, но остальные продолжали держаться одним коллективом с более или менее демократичными взаимоотношениями, собирая дождевую воду и деля на всех мясо альбатросов и иногда попадавшихся тюленей. Для укрытия они вырыли не то семь, не то восемь небольших землянок, сделав травяную кровлю, и жили в них попарно, как кролики, обсуждая между тем, как им добраться до острова Окленд.
В конце концов они соорудили коракл из длинных прутьев и тюленьих шкур, и трое из них переправились в нем через пролив. Через несколько дней они вернулись, чтобы сообщить, что большой остров не стоит затраченных усилий – ландшафт там никудышный, а склад припасов им не удалось отыскать. Тем не менее остальные пожелали предпринять еще одну попытку, которую они в итоге осуществили в октябре. Эта вторая экспедиция успешно нашла склад, который, к их радости, к тому времени был снабжен сараем со спрятанной в нем лодкой. Они забрали с острова Дисаппойнтмент своих товарищей по несчастью, а 15 ноября на острова прибыл посланный новозеландскими властями пароход «Хинемоа» с группой ученых на борту, но не для инспекции складов, а с совершенно иными целями. Потерпевшим крушение, хоть и получившим пополнение запасов провизии, пришлось остаться жить далее в доме при складе до тех пор, пока научные исследования не были завершены, после чего их доставили в Новую Зеландию.
Эта научная экспедиция на острова была отнюдь не первой. Одна из наиболее значительных состоялась в 1874 году, в ходе которой ученые из Германии основали научную станцию в «бухте ужаса» в Порт-Россе для наблюдения за кульминацией Венеры. Им, в отличие от французской экспедиции, направившейся по совету Райналя на остров Кэмпбелл, повезло с погодными условиями, так как в критический период времени прохождения планеты небо прояснилось. Три кирпичных пьедестала, построенных для установки на них приборов, сохранились по сей день.
Эксперимент Эндерби также пытались продолжить. В 1894 году острова архипелага были разделены новозеландскими властями на три пастбищных участка с целью сдачи их желающим в аренду. В следующем году на остров Эндерби были завезены девять коров породы лонгхорн и двадцать овец, но, как и их предшественники, животные там не прижились. В 1900 году другой арендатор привез в гавань Карнли две тысячи овец и принялся за освоение острова Адамс, но погода снова сыграла свою губительную роль. В течение следующих десяти лет большая часть поголовья овец погибла, и договор об аренде был расторгнут.
С окончанием эры парусного судоходства маршрут вдоль пятидесятой параллели в Южном океане потерял свое значение, и острова Оклендского архипелага, оказавшись в стороне от морских путей сообщения, утратили былую дурную славу кладбища погибших кораблей. Наступали иные времена. Ученые заговорили об уникальности флоры и фауны островов, и возникла идея сохранить их для будущих поколений. В 1936 году архипелаг был объявлен природным заповедником, и морские котики, морские львы, птицы и местные виды растений были включены в перечень охраняемых. Вновь на холмах и пляжах воцарилась тишина, не нарушаемая присутствием человека.
Но грянула война. В августе 1939 года, когда германский пароход «Эрланген» стоял на якоре в гавани Данидина, его капитан, Грамс, был извещен немецким консулом о надвигающихся военных действиях. Он, не поднимая шума, незамедлительно покинул порт, но, имея на борту топлива только на пять дней пути, сперва зашел в гавань Карнли, где его матросы на больших площадях вырубили деревья рата на дрова. Когда это стало известно властям Новой Зеландии, было решено создать на побережье природоохранные станции. Построенные в 1941 году, они были укомплектованы штатом научных работников: с одной стороны – для того чтобы должным образом исследовать и изучить острова, с другой – чтобы в горниле войны не пропали высококвалифицированные кадры. Невзирая на постоянные дожди и туманы, ученые на веслах обошли все берега, попутно производя топографическую съемку. Также они поднялись на каждую гору, дали ей название и провели измерения, и, таким образом, впервые была составлена полная и точная карта Оклендских островов.
Томас Масгрейв, несомненно, одобрил бы это.