Для большинства людей психоделическая эра связана прежде всею с так называемым Летом Любви в 1966–1967 годах и с Хай Ашбери, районом Сан-Франциско, где царил туман наркотического Радостного Сознания. Именно тогда пресса впервые обратила внимание на зарождающуюся контркультуру — на эту стремительно растущую толпу молодежи, протестующей против материализма «американской мечты», против войны, навязанной мирным жителям Южного Вьетнама, против растущего насилия в собственных городах.

«Психоделическому» поколению особый характер придавали хиппи, которые появились с посланием мира на устах и цветами в волосах. Хиппи в основном были молодыми людьми, которые ощущали себя оттесненными от главного потока жизни общества, далекими от его ценностей, людьми, решившими разрушить его культурные нормы своим необычным поведением. Это был период разрисованных вручную пестрых фольксвагенов, экзотических и необычных одежд, бродячих фолк-певцов и авангардных рок-групп, таких как «The Greatful Dead», «Jefferson Airplane», «Quicksilver Messenger Service», «Big Brother» или «Holding Company» Это также было время всеобщего использования наркотиков для развлечения ЛСД было легкодоступно в таких формах, как «Белая молния» или «Апельсиновый свет», марихуана была чем-то обычным и ее открыто курили на улицах, а «гашишевые пирожные» были любимым блюдом на вечеринках. Идеи личной свободы, которые Фриц Перлз провозглашал в Исалене, стали лозунгами на уличных плакатах. Один из характерных лозунгов призывал: «Наилучшее время быть свободным. Будь свободным. Делай что хочешь. Будь собой. Сделай это ТЕПЕРЬ».

1 января 1966 года в Сан-Франциско, неподалеку от Хай Cmpum, 1535, Джей и Рой Телин открыли психоделический магазин. В нем можно было найти разные книжки, пластинки и психоделические плакаты. Кроме того, треть пространства была отведена под «центр покоя», в котором приходящие хиппи медитировали или спали. На той же улице, чуть далее, находились кафе и рестораны типа «У Трайси» и психоделически оформленное «Drugstore Cafe». A «The Print Mint», продающий старые афиши фильмов, служил центром, в котором люди оставляли друг другу сообщения. Здесь всегда ночевали какие-то бродячие музыканты и хиппи. В Хай Ашбери (или Хашбери) издавался журнал под названием «The Oracle». Его продавали на улицах и распространяли в разных «альтернативных» местах по всему Хай. Напечатанный в несколько цветов, которые сливались, словно радуга, «The Oracle» нес читателям актуальную информацию о том, что творится в местной «тусовке». В нем помещались спорные и неоднозначные статьи на такие, казалось бы, несовместимые темы, как ужас лагерей для военнопленных и наслаждение от мастурбации. Джойс Энн Франциско, которая занималась вопросами рекламы в «The Oracle», рассказывала репортеру «Time» Джадсону Грудингу, что быть хиппи для нее большая радость. «Людям нужна тотальная свобода, — говорила она. — В ней Бог. Надо избавиться от лицемерия, недобросовестности, фальши и вернуться к чистым, детским ценностям.» Она разделяла вошедшее в обиход гедонистическое отношение к наркотикам в субкультуре Хай Ашбери. «Все, что меня волнует, является таинством: ЛСД, секс, мои колокольчики, мои краски. Это святое причастие. Для того, чтобы «обезуметь» и «отпустить себя», я принимаю чуточку кислоты. Это самая короткая дорога к реальности, «врезающаяся» в нее…»[67]

Хай, конечно, имел собственный пантеон героев. К ним принадлежал публицист Ричард Бротигэн, который потом стал модным автором таких известных романов, как «Trout Fishing in America» («Ловля форели по-американски») и «In Watermelon Sugar» («В арбузной сладости»). Он бродил по улицам с зеркалом и призывал удивленных прохожих и туристов «познать себя».

Достопримечательностью местной богемы были такие фигуры, как актер-психоделик Майкл Боуэн, который позже помог организовать Демонстрацию Любви, члены группы «The Piggers», которые в «The Panhauble» бесплатно кормили сотни голодных прохожих, поэты Ален Гинзберг и Майкл Мак-Клери, вокалист группы «The Greatful Dead», Джерри Гарсиа, а также плакатисты Стенли Маус, Элтон Келли и Вилфред Сатти. Местный импрессарио Билл Грехэм организовал множество концертов «психоделического рока» в «San-Francisco's Filmore Auditorium», в том числе выступления Дженис Джоплин и «Grace Slice», что сделало его исключительной фигурой в контркультуре.

Происходили импровизированные уличные спектакли театра «Mimo Troup», целью которого было — как это подчеркивали его создатели — «взорвать общество». Тогда же специалист по ЛСД, биохимик Огест Осли Стенли III стал производителем лучшей в стране «кислоты», а поэтесса-хиппи Ленор Кэндел приобретала все большую популярность, благодаря сборнику своих неистовых, эротически выразительных поэм «Книга Любви». Это было безумное, счастливое, немного легкомысленное время, и порой казалось, что так будет всегда. Но именно в это время было объявлено, что с б октября 1966 года в штате Калифорния вводится запрет на употребление ЛСД. Некоторые связали эту дату с числом 666, знаком дьявола. Людей отлучили от таинства. Реакция последовала незамедлительно. Майкл Боуэн и «Psychodelic Ranger» объявили, что в день введения запрета в Панхендл Парк, расположенном между Масоник Авеню и Ашбери Стрит, пройдет Демонстрация Любви. Приглашение на эту «акцию протеста», посланное рейнджерсами губернатору Джону Шелли, недвусмысленно указывало на конфронтацию между «психоделическим поколением» и «порядочным обществом»:

«Уважаемый господин!

Сопротивление несправедливому закону рождает в гражданах чувство пустоты и усиливает враждебность между управителями и теми, кем они управляют. Запретом на использование ЛСД администрация штата вторгается в неприкосновенную сферу внутреннего мира граждан. Целью нашей Демонстрации Любви является преодоление параной и разобщенности, при помощи которых администрация штата пытается разделить и подчинить себе растущее революционное настроение калифориийцев. Подобные акции пройдут по всей нашей стране и в Европе. Приглашаем Вас высказаться и принять участие в нашем митинге. Спасибо. Искренне преданные Вам, граждане, поддерживающие Демонстрацию Любви. 6 октября 1966 г.» [68]

Как и предупреждалось, Демонстрация Любви началась утром 6 октября, когда сотрудники «The Oracle» и психоделического магазина повели украшенную цветами и венками делегацию к Ратуше. Члены делегации решили сразу «обрушиться» на губернатора Шелли. Поскольку толпа все увеличивалась, на кузове грузового автомобиля сделали импровизированную сцену для «Greatful Dead», Дженис Джоплин, «Big Brother» и «Holding Company». Демонстрация предстала во всем блеске. Это были счастливые минуты. Три тысячи человек были преисполнены любви к себе и друг к другу. Какойто восторженный зритель сказал: «Это просто бытие. Эти люди просто есть. Они вместе…». «Да, — поддержал Майкл Боуэн, — это Human Be — In(человеческая причастность)». Так термин «Be-In» вошел в употребление и стал частью культуры тех дней. Но Боуэн не желал на этом останавливаться, особенно теперь, когда акция приобрела такой размах. После встречи с Аланом Коэном, издателем «The Oracle», было решено, что в Сан-Франциско должен произойти более грандиозный Митинг Любви — митинг, который запомнится на годы. Дату решили назначить на 14 января 1967 года, после полудня. Это должен был быть митинг групп Human Be — In на территории поля для игры в поло в парке Золотые Ворота. В листовке, выпущенной за два дня до начала митинга, было сказано:

«Политические активисты из Беркли и Поколение Любви из Хай Ашбери соединяются c представителями нового парода, которые выйдут из каждого сословия этого народа, каждой группы молодежи (рождающейся души народа), чтобы объединиться, праздновать и стать предзнаменованием эпохи Освобождения, Любви, Мира, Сочувствия и Объединения Человечества. Ночь страха перед американским империализмом пройдет. Оставь страх в прошлом и посмотри в будущее. Если не веришь, протри глаза и смотри» [69] .

Другая листовка более подробно информировала о намечающейся акции:

«Мы ожидаем, что от двадцати до пятидесяти тысяч человек объединятся для того, чтобы ощутить радость единения и танцевать Танец Мира вместе с вождями и героями нашего поколения. Тимоти Лири впервые публично выступит на Бай Эариа. Ален Гинзберг будет петь и читать вместе с Гери Снайдером, Майклом МакКлери и Ленорой Кэндел. Выступят Дик Олперт, Джери Рубин, Дик Грегори и Джек Вайнберг. Будут играть все рок-группы из Бай Эариа, в том числе «Greatful Dead», «Big Brother», «Holding Company», «Qwicksilver Messenger Service» и много других. Просим всех захватить с собой костюмы, одеяла, колокольчики, флаги, символы, цимбалы, бубны, бусы, перья, цветы» [70] .

На этот раз около 10000 человек приняло участие в этой манифестации Любви и Активности. Это был действительно благоприятный день, потому что, как высчитал астролог Амброз Холлингворт, именно в это время ныне живущее население Земли сравнялось с количеством всех умерших на протяжении всей истории человечества. Безусловно, такой особый случай требовал какой-то позитивной демонстрации человеческого взаимопонимания. К счастью, 14 января выдался погожий зимний день. В ярких лучах солнца тысячи хиппи смешались в толпе, размахивая цветными транспарантами, зажигая кадила, покуривая марихуану, делясь друг с другом едой и одаривая всех цветами. Среди них были смеющиеся дети, последователи Харе Кришна, бьющие в бубны, и процессия приглашенных ораторов и музыкантов. «Jeffersone Airplane» и «Qwicksilver Messenger Service» исполняли свой рок перед возбужденными слушателями. Ален Гинзберг повторял: «Мы едины. Все мы едины». Тимоти Лири заявил: «Все, что выделаете, прекрасно».

Около главной трибуны белые и черные вместе играли на гитарах и флейтах. Пришли посмотреть на представление даже известные рокеры из группы «Hell's Angels», одетые в черные кожаные куртки без рукавов. Они тоже растворились среди кадил и цветов. Достойно удивления то, что не было никаких драк, и все собравшиеся все это время вели себя очень пристойно. Когда солнце спряталось за деревьями, воцарилась атмосфера глубокого и всепроникающего покоя.

Все участники митинга сошлись на том, что это выдающееся событие. Майкл Боуэн и Ален Гинзберг были в восторге: по их мнению, это было рождение новой эры, новой гармонии сознания. У некоторых даже создалось впечатление, что рай вновь обретен, а утраченная невинность вновь возвращена. Однако все задавали себе один и тот же вопрос: «Будет ли это продолжаться? Не окажется ли Лето Любви чем-то эфемерным? Выживет ли Радостное Сознание? Могут ли психоделические средства изменить человечество?»

Как вияснилось, феномен хиппи из Хай Ашбери оказался недолговечным. В том же году был закрыт психоделический магазин. Майкл Боуэн уехал рисовать в Мексику. Алан Коэн из «The Oracle» отправился в Северную Калифорнию, решив попробовать себя в литературе. Началось рассеивание концентрированной энергии.

Однако не стоит отождествлять сознание хиппи исключительно с Летом Любви в Сан-Франциско. Эта манифестация психоделической культуры была просто самым ярким выражением более широкого явления, которое в силу многих причин начало распространяться по всей стране. Хиппи появились во всех крупных городах Соединенных Штатов: в Бостоне, Сиэтле, Детройте, Новом Орлеане, Остине и Нью-Йорке. В январе 1967 г. они собрались в парке Вашингтона, в Гринвич Виллидж, чтобы поддержать владельцев собак в их протесте против требования водить своих любимцев на поводке. Там они распевали остроумную песенку: «Что такое собака, если читать с конца?»[71] В Далласе, в Stone Place Mall, собрались сотни Детей Цветов, чтобы протестовать против введения запрета на массовые акции. По всей стране возникли небольшие общины хиппи, такие, как группа в Drop City неподалеку от Тринидада в Колорадо, которая жила в геодезических объектах, сделанных из кузовов старых автомобилей, или такие, как хиппи из Morning Star Ranch около Севастополя, к северу от Сан-Франциско.

Однако проблема психоделического сознания — связь восприятия с изменяющими сознание наркотиками и их роль в личном стремлении к трансценденции — появилась задолго до Лета Любви в Калифорнии. Как уже отмечалось, вопросу о психоделических средствах уделялось большое внимание в предыдущие годы в Исалене. Он затрагивался и в письмах Олдоса Хаксли и Алана Уоттса. В обсуждении этой проблемы принимали участие и другие. Среди них были психологи из Гарварда, которые своими взглядами на психоделическую проблему и проблему личной трансформации давно обратили на себя общее внимание. Ральф Метцнер, Ричард Олперт и Тимоти Лири получили вполне академическое образование. Метцнер, немец по происхождению, в 1958 г. закончил Оксфорд, а в 1962 г. в Гарварде получил степень доктора медицины за работы в области клинической психологии. В следующем году он стал преподавателем Медицинской школы при этом учебном заведении, специализируясь в области психофармакологии.

Ричард Олперт, который получил известность как Баба Рам Дасс, защитил докторскую диссертацию "в Стенфордеком университете и в 1953 г. стал доцентом в Гарварде. В 1956 г. он был назначен членом Совета Гарвардского проекта по изучению психоделических средств.

Тимоти Лири, прославившийся своей психоделической сентенцией: «Включи, настройся и отлети», — также имел солидную академическую подготовку. Получив звание магистра в университете штата Вашингтон в 1946 году, в 1950 г. он получил степень доктора в Калифорнийском университете за работу «Общественные измерения личности». В 1957 году Лири опубликовал классический учебник «Интерперсональный диагноз личности» и в 1960 году был принят в Гарвардский Центр Исследований Личности. Именно эти три доктора медицины — Метцнер, Олперт и Лири — и стали пионерами психоделической революции.

После первого года работы в Гарварде, во время летних каникул, Лири взял двоих своих детей в Куэрнаваку в Мексике. В автобиографии, названной «Flashback», он пишет: «Во времена Монтесумы этот город назвали «Рогом Крови», он был домом для мудрецов, магов и гадалок. Куэрнавака лежит на юге от вулканических гор Попо, Иксакихуалы и Толука. На отрогах этих вулканов растут священные грибы Мексики, грибы для гаданий — теопакатплъ, тело богов»[72]. Именно встреча с этим «телом богов» изменила его видение мира.

Во время этого отдыха виллу семьи Лири посетило несколько гостей. Среди них был Герхарт Браун, антрополог Мексиканского университета. Браун изучал культуру ацтеков, перевел различные тексты народности нагуа и был заинтригован упоминаниями о священных грибах, которые местные жители называли хонгос. Лири спросил его, может ли он достать немного таких грибов.

Через неделю Браун позвонил и сказал, что ему удалось достать несколько грибов у курандеро, народного целителя из деревни Сан Педро около Толуки. Он предложил попробовать их. Браун приехал с несколькими своими друзьями, разложил грибы на две тарелки и сказал Лири, что каждый должен съесть по шесть грибов. Все пришли к выводу, что их вкус намного хуже, чем вид, но каждый ожидал чего-то необычного.

Сначала хонгос вызвали у Лири легкую тошноту, у него начало чесаться лицо, потом наступили минуты галлюцинационных видений — как у Олдоса Хаксли, который ранее исследовал это удивительное состояние. Перед его глазами поплыли постоянно меняющиеся образы.

«Мозаика плывущего цвета: изумрудов из Музо, бирманских рубинов, цейлонских сапфиров.

Мозаика, сияющая изнутри, ярко горящая, подвижная, изменчивая.

Сотни тварей, инкрустированные драгоценности…»[73]

Он вдруг начал ощущать природу собственной жизненной силы, кровообращение, пульсирующие артерии. Его ошеломило органическое основание всякой креативности. Его тело вмещало в себя миллиарды вселенных, его ткань как будто содержала тайну жизни и энергии.

Лири наблюдал движение вселенной на атомном и субатомном уровнях. Ограниченное воображение осталось гдето далеко позади. Он наблюдал волны, движение энергии и формы в их наиболее элементарных, основных проявлениях. Это должно было казаться чем-то необыкновенным. По своей сути это был религиозный опыт. «Я вернулся как будто другим человеком. Если хоть на мгновение увидеть ядерный тоннель времени, никогда уже не будешь таким, как прежде»[74].

После этого первого эксперимента Лири и его друзья начали систематические исследования внутреннего пространства. Лири был уверен, что начинается новый этап в развитии человеческой мысли: поиск более широкого сознания. Прорицатели существовали и раньше, но это были лишь единицы. Теперь это может вылиться в целое движение. Прежде лишь провидцы и мистики могли указывать путь: «Мы были уверены, что мы не одиноки. Поиск внутренней свободы, эликсира жизни, проблески осознания собственного бессмертия — все это не было новым. Мы были частью древнего и уважаемого братства, которое шло этой дорогой с самого начала писанной истории. Мы начали читать свидетельства всех путешественников прошлого: Данте, Гессе, Рене Домаля, Толкиена, Гомера, Блейка, Георга Фокса, Сведенборга, Босха, — и исследователей Востока: тантристов, суфиев, гностиков, герметиков, шиваистов, садхаков… нет, мы были не одиноки»[75].

Осенью и зимой 1960 г. большую часть свободного времени Лири провел, изучая галлюциногенные свойства грибов. Кроме того, он ежедневно, как и прежде, преподавал клиническую психологию на последипломных курсах в Гарварде.

Одним из его студентов был Ральф Метцнер, человек, который — как некоторое время казалось Лири — имел академические наклонности и напоминал «башню из слоновой кости», хотя и проявлял в своей работе блестящий ум. Он выразил желание экспериментировать с псилобицином — психоделическим средством, синтезированным из грибов Psilocibe mexicana, — и хотел исследовать его влияние на заключенных. Он считал, что это исследование может изменить их жизнь. Конечно, никоим образом нельзя было предвидеть ни реакцию заключенных, ни реакцию охраны, но эти исследования могли бы привести к новым методам интеграции и ресоциализации.

Так началась серия психоделических исследований в тюрьме. Сначала они не приносили никакого результата. Лири вспоминал, что однажды он с раздражением смогрел на одного польского растратчика. «Кто-то поставил пластинку с джазовой музыкой, это сняло напряжение, и все расслабились». Однако такое настроение не было доминирующим. Позднее Лири впоминал: «Были взлеты и падения, экстаз и ужас». Исследования продолжались. Некоторые заключенные могли по пропускам покидать тюрьму. Успокоенные и изменившиеся, они все же, как признается Лири, не могли преодолеть давление общества. Однако тюрьма и ее психиатрическое отделение стали своего рода «духовным центром». Это был шаг в направлении нового понимания.

Исследования в тюрьме пробудили у Лири чувство братства. Ему удалось, хотя это было и нелегко, найти взаимопонимание с людьми совсем другого склада. Псилобицин снял ограничения ролей психотерапевта-заключенного-охранника, и теперь они были «всеми людьми в одном: центром семени, пульсирующего уже два миллиарда лет». Однако результаты лечения не были продолжительными.

«Когда время остановилось, — пишет Лири, — мы вернулись в свои прежние костюмы и к своим привычным ролям. Мы еще не были готовы воплотить наше открытие в жизнь.»

Наступление нового этапа в этом движении связавается с эксцентричным англичанином Майклом Холлингсхедом. Он был писателем и практиковал йогу. Его романы были наполовину автобиографичны. Он тоже интересовался психоделическими средствами. Кроме того, он сам употреблял ЛСД — сильнейшее галлюциногенное средство, особенно в больших дозах, — и склонял Лири делать то же самое. Вначале Лири воздерживался. ЛСД было химическим средством, которое получали путем синтеза в лаборатории, а употребление грибов было естественным и как бы оправданным: они росли в земле, и ацтеки считали их священными.

Холлингсхед не соглашался с этим, утверждая, что ЛСД имеет огромное «религиозное» значение, не сравнимое с ролью грибов. И Лири сдался. В ноябре 1961 года он вместе с несколькими своими друзьями и Холлингсхедом принял дозу ЛСД. Он снова попал в вихрь меняющихся образов и форм. В минуты рефлексии он стал размышлять над своей ролью отца. Разве его существование не было сплошным лицемерием, принявшим рутинную форму родительского самопожертвования? Неожиданно ему показалось, что его окружают фальшь и смерть. Что же в этом хаосе можно считать реальностью! Он начал размышлять над структурами и моделями общества: обработка земли, города, поезда, миграции людей, моральные нормы, наконец, законы, как основа существования, — все это казалось иллюзорным. Все это было лишь творением человека, лишь эпизодами его существования, а вовсе не его источником. Теперь Лири начал углубляться в себя, минуя структуры — в чистую энергию: «… не существовало ничего, кроме вибрации, а каждая иллюзорная форма была лишь другой частотой». Его ощущения, казалось, сужались до первоначальных ступеней, но затем, когда действие наркотика стало проходить, он ощутил огромную утрату. Он находился в самом эпицентре энергии. Он спрашивал: «Почему мы этого лишились? Зачем мы вернулись… в эти ограниченные кожей тела, к этим тривиальным, ограниченным мыслям?»

Лири достиг уровня сознания, который, казалось, впервые очерчивал смысл реальности и существования. До этого он никогда не достигал такого уровня сознания. Никогда не доходил до сути. Почему это не может быть более доступным?

С этого времени Лири активно исследует другие галлюциногенные вещества, способные приводить к таким состояниям. Вместе с коллегой Ричардом Олпертом он принял DMT. Результатами своих опытов Лири поделился с Аланом Уоттсом, а также с Вильямом Берроузом, который детально описал последствия употребления yageв южноамериканских джунглях. Лири начал размышлять над тем, имели ли видения древних мистиков и ясновидцев биохимическую основу. Входил ли он в те самые психические пространства, в которых прежде него находились Якоб Беме, Уильям Блейк и святой Хуан де ла Крус? Тем временем, определенные выводы пришли из совершенно неожиданного источника.

Так же, как и эксперименты, проведенные в тюрьме по инициативе Ральфа Метцнера, новые события произошли благодаря энтузиазму студента из Гарварда. Этим студентом был Вальтер Панке, молодой энтузиаст, по образованию врач и теолог, который в это время работал над диссертацией по философии религии. Панке хотел получить визуальный опыт в контролируемом эксперименте. Он хотел собрать в церкви двести студентов-теологов, половина из которых приняла бы псилобицин, а другая половина выполняла бы функции «контрольной группы». Эксперимент должен был сопровождаться органной музыкой, молитвами и проповедями — то есть всеми элементами протестантского богослужения. Панке хотел проверить, произойдет ли у кого-нибудь из участников эксперимента расширение сознания в трансцендентальном, мистическом направлении.

Лири считал намерения Панке скандальными, но студент настаивал: в конце концов, он был врачом и имел право проводить психиатрические исследования, зная, что сумеет вовремя исключить людей с психотическими наклонностями. Кроме того, желающие принимать участие в эксперименте были бы тщательно отобраны, эксперимент мог бы проходить в присутствии доктора Уолтера Хьюстона Кларка, а также приглашенного теолога и декана Говарда Термана из Бостонского университета.

Исходным пунктом для Панке был перечень общих свойств, характерных для мистического переживания, который составил У. Т. Стейс, известный ученый, специалист в области сравнительного религиоведения. Эти атрибуты и свойства были сгруппированы в девять основных классов, которые представляют наиболее часто отмечаемые аспекты мистического переживания:

Единство. Как внутреннее, так и с окружающим миром. Глубокое чувство единства.

Выход за пределы пространства и времени. Мистическое переживание находится вне трехмерного пространства. Часто описывается как вечное и безграничное.

Глубоко позитивное мироощущение. Радость, благодать и покой наполняют личность и дают уверенность в необъяснимой ценности переживания.

Чувство сакральности. Наблюдается нечто, что содержит в себе возможность профанации Появляется глубокое ощущение страха.

Объективность и реальность. Понимание и просветленность: опыт кажется безоговорочным. Он не нуждается ни в каком «доказательстве» — «конечная реальность сама по себе дает ощущение уверенности».

Парадоксальность. При рациональной интерпретации возникают логические противоречия. Всеобщее единство, лишенное различий, является также пустотой, и т. п.

Невыразимость. Слова не могут точно и полно выразить мистическое переживание.

Изменчивость. Мистическое сознание длится не бесконечно. Скорее, оно является «предельным опытом».

Долгосрочные позитивные изменения настроения и поведения. Свидетельствуют о серьезных психологических изменениях, которые влияют на связи с другими людьми и на отношение к жизни. Мистический опыт пробуждает страх, после которого наступает полная гармония с самим собой.

Названное «великопятничным» экспериментом исследование Панке все же состоялось в соответствии с планом, в Великую Пятницу 1962 года в часовне Бостонского университета. Десять студентов-психологов получили псилоцибин, а другим дали никотиновую кислоту — витамин, который время от времени вызывает ощущение тепла и зуд кожи. Участники эксперимента два с половиной часа слушали богослужение, которое состояло из органной музыки, четырех сольных партий, чтения текстов, молитв и личной медитации. В течение нескольких недель, предшествующих эксперименту, особое внимание уделялось избавлению от страха и максимализации ожиданий. Во время эксперимента ни один участник не знал, что он принял: псилоцибин или плацебо.

Шесть последующих месяцев Панке обобщал данные. За это время каждый студент подготовил отчет о собственных переживаниях. Ниже приводятся результаты опытов Панке, которые переведены в проценты и являются достоверными научными данными. Кроме того, сами по себе эти результаты весьма поучительны.

Среди тех, кто принял псилоцибин, 70 % достигли внутреннего единства, а 38 % внешнего. 84 % ощущали выход за пределы времени и пространства, 57 % достигли позитивного состояния, 53 % — ощущения сакралыюсти, 63 % — ощущения объективности и реальности, 61 % — элементов парадоксальности, 66 % — невыразимости, 79 % — изменчивости и около 50 % полностью изменили свои психологические установки. Заключение было сделано в соответствии с положениями Стейса.

В контрольной группе, среди тех, кто принял никотиновую кислоту, религиозные переживания были менее интенсивными. Наиболее ярко проявилось чувство любви (позитивное состояние), которое пережили 33 %. А вот другие результаты: единство (7 %), время и пространство (6 %), позитивное настроение (23 %), сакральность (28 %), объективность и реальность (18 %), парадоксальность (13 %), невыразимость (18 %), изменчивость (8 %), психические изменения (8 %).

Эксперимент Панке сам по себе не является доказательством того, что человек, принимающий психоделические средства, обязательно будет иметь мистическое переживание, — ясно, что речь идет не об этом. Однако, как мне кажется, исследование показало роль галлюциногенов в интенсификации того, что при нормальных условиях было бы слабым и случайным религиозным опытом. А в том факте, что при религиозном настрое любое расширение сознания происходит в мистическом направлении, нет ничего удивительного.

«Великопятничный» эксперимент привел Лири к убеждению, что ожидания (ментальные основания) и окружение (благоприятная среда) являются факторами, которые в значительной степени определяют результат приема психоделических средств. В связи с этим он писал: «Наши исследования, натуралистические и опытные… указывают, что если ожидания, приготовление и окружение являются духовными, то у 40–90 процентов участников можно ожидать интенсивного мистического переживания или откровения»[76].

Когда во время мистического озарения человек поднимается к высоким вершинам духовного сознания, его личность изменяется. Новая точка зрения позволяет ему увидеть ограниченность его эготических человеческих оснований: зависти, страха, чувства вины, неуверенности и т. д. — как бы в новой, более широкой перспективе. Возвращаясь, человек привносит часть своего объединяющего духовного опыта в нормальное состояние своего сознания, ассимилирует этот опыт и, благодаря ему, расширяет границы собственной личности. Поэтому обоснованно определение опыта мистического сознания как своего рода возрождения. Происходящее изменение сопровождается заменой негативных, неиптегрированных аспектов человеческой личности на позитивное интегрирующее видение мира.

Лири, Олперт и Метцнер были заинтересованы трансформационным потенциалом психоделических средств, поэтому они начали размышлять о том, что необходимо создать или принять какую-либо систему, которая определила бы направление их мистических опытов. Солнце восходит на Востоке, и, вероятно, Лири и его друзья поступили правильно, выбрав буддизм как систему, которая направит их мистические исследования, стимулируемые наркотиками. Безусловно, им было необходимо четкое основание для определения смерти эго и духовного возрождения, наступающих после психоделического путешествия. Опираясь на созданную систему, они написали руководство «The Psychedelic Experience» («Психоделический опыт»).

В качестве модели авторы избрали «Бардо Тхедол», или «Тибетскую книгу мертвых», переведенную на английский язык В.И.Эванс-Вентцом. Олдос Хаксли, который был к тому же и практикующим буддистом, хвалил этот текст и вспоминал о нем в книге «Двери восприятия».

Лири утверждал, что «Бардо Тхедол» в сущности адресована живым, которые вынуждены противостоять неизбежности смерти. Книга описывает наступающие посмертные видения как последовательность фаз сознания на пути к новой инкарнации. Лири считал, что эти описания фактически являются эзотерическими указателями в границах расширения сознания и учебниками, из которых тибетские священнослужители читают поучения для умирающих людей. Ступени Бардо — это сферы сознания, которые можно познать перед окончательным отделением души от тела.

«Бардо Тхедол» начинается с наивысшего из всех опытов: Ясного Света Просветления, которого можно достичь, когда наблюдатель теряет свое эго в Пустоте. Это состояние трансцендентального равновесия веры, счастья и Единства со Всем. Это состояние наивысшего освобождения от ограничений чувственного мира. Если это состояние не удается удержать, то возникает Второй Ясный Свет. Это происходит на первом мистическом уровне, когда наблюдатель находится в экстазе, который Лири называл приливом волны энергии: «Он осознает, что является частью окружающего его заряженного, будто электрическое, поля энергии». Если идти в направлении прилива, то можно удержаться на этом уровне сознания. Попытка контролировать это состояние указывает на деятельность эго, которое является продуктом дуальности, выражая ощущение обособленности от окружения. В этом состоянии появляется прилив энергии, связанный с опытом Единства, вознесением кундалини, и начинается падение в низшие уровни сознания, которые обрисованы в «Бардо Тхедол» как Чонид Бардо, или фазы кармических галлюцинаций.

Лири пишет, что во втором Бардо «могут появиться странные звуки, ужасные картины и устрашающие видения. Если кто-то не был готов к этому, он может пережить страх, испуг… любая из форм: человеческая, божественная, дьявольская, героическая, злая, звериная, материальная, — которые человеческий мозг создал или вспомнил из прошлой жизни, может появиться в сознании как бесконечное кружение образов и звуков. В книге постоянно повторяется: решением является понимание, что эти видения продуцируются мозгом. Их не существует.

Не существует ничего, кроме того, что порождает твое сознание».

Тибетцы верят, что на этом уровне умирающие встречаются с семью Милостливыми Богами и с семью видениями Гневных Божеств (западный аналог — Небеса и Ад). Эти божества составляют 58 воплощений человеческой личности, которые сформировались на основе традиционных, культурно обусловленных образов, и вместе с более низкими божествами формируют единый тибетский пантеон.

Эванс-Вентц описал эти божества следующим образом: «Главные божества являются воплощением универсальных божественных сил, с которыми умирающий неразрывно связан, поскольку через него как через микрокосм в макрокосме протекают различные силы и импульсы, добрые и злые. Таким образом, Саманта-Бхадра — Наидобрейший, воплощение Реальности, Изначальный Чистый Свет Нерожденной, Бесформенной Дхарма-Кайи. Вайраждана — Создатель Всех Явлений, Причина Причин, будучи Универсальным Отцом, манифестирует или распространяет — как семя или семена — все вещи; Мать Великого Пространства является Универсальным Лоном, в которое семена проникают и развиваются как система миров. Ваджра-Саттва символизирует Неизменность, Ратна Самбхава, Украшающий, является Источником Красоты во Вселенной. Амитабха является Безграничным Состраданием и Божьей Милостью, Христом. Амогха-Сидхи — персонификация Всемогущества. Меньшие божества: герои, дакини (или «колдуны»), божества, управляющие смертью, ракшасы, демоны, духи и всякие другие сущности — соответствуют человеческим мыслям, страстям и импульсам, высоким, низким, человеческим, дочеловеческим и сверхчеловеческим; они являются формой кармы, поскольку порождены мыслями, то есть сознанием познающего»[77].

Третьей фазой, или Сидпа Бардо, в «Бардо Тхедол» является период «повторного вхождения», спуском с вершин Здесь и Теперь к знакомому повседневному окружению. В соответствии с традицией Махаяны, тот, кто способен к познанию полного духовного единства и включению его в свое повседдневное существование, становится аватарой, или святым. Ниже этого уровня существует множество других уровней, колеблющихся от расширенного человеческого восприятия до самых низких форм животного сознания, вновь пробужденных в человеке.

Так как уровни сознания, которые исследует наблюдатель, непосредственно связаны с его способностью контролировать мысли и не допускать их в воображение, в учении Бардо подчеркивается, что во время «повторного вхождения» необходима максимальная концентрация воли на духовных ценностях, а не на символах эго. Иначе можно запутаться в образах Суда, который относится к карме определенной личности, в вульгарных сексуальных фантазиях или невротических проекциях.

Подведем итог основной науке «Бардо Тхедол». Великое освобождение достигается благодаря утрате эго или «смерти эго», — это состояние может быть достигнуто в первом Бардо Ясного Света или во втором Бардо, путем узнавания в богах результатов деятельности собственного сознания. На нижних уровнях эго становится все более сильным и стремится к «возрождению» в мире ощущений, где может снова стать доминирующим. Лири утверждал, что большинству из нас предназначено возвращение по этой дороге в нормальное состояние, однако пребывание на этих уровнях сознания позволяет нам лучше узнать наивысшие сферы духа. В конечном счете необходимо выбрать Освобождение.

Тем временем, на самом обыденном уровне путешествия Лири в иные состояния сознания привели к политическим играм в Гарвардском университете. Сообщения прессы об экспериментах с наркотиками, которые проводились Центром Исследования Личности, разгневали Герберта Кельмана, психолога из того же центра, а также профессора Брендана Маэра, который игнорировал открытия Лири и считал, что псилоцибин и ЛСД являются опасными наркотиками, которые могут использоваться исключительно врачами во время лечения. Дебаты, которые велись в учебном заведении, были подхвачены прессой и оказались в центре внимания Бюро по делам наркотиков штата Массачусетс. В 1963 г., после серии полицейских расследований и бесконечных дрязг в Центре, Тимоти Лири и Ричард Олперт были уволены из Гарварда. Это был первый за трехсотлетнюю историю учебного заведения случай, когда сотрудник Центра был уволен по причине споров, которые велись вокруг проводимых исследований.

Это привело к тому, что пути Олперта и Лири временно разошлись, хотя Метцнер позднее сотрудничал с Лири в Международном Фонде в поддержку Внутренней Свободы и Фонде Касталии. Кроме того, Метцнер в течение нескольких лет издавал «The Psychedelic Review» («Психоделическое обозрение») и написал несколько хороших книг, среди которых: «The Ecstatic Adventure» («Экстатическое путешествие»), «Maps of Counsciousness» («Картография Сознания») и, наконец, «Opening to Inner Light» («Открытие Внутреннего Света»). Сейчас он профессор психологии Востока и Запада в Калифорнийском Институте интегральных исследований в Сан-Франциско.

Тем временем Ричард Олперт в 1967 г. отправился в Индию с намерением узнать, что святые Востока думают об ЛСД. Вместе с калифорнийцем Бхагваном Дассом Олперт добрался до подножий Гималаев и там продемонстрировал свое чудесное средство гуру Дасса Неему Короли Баба (Махараджи). Святой принял весь запас Олперта — 900 миллиграммов, — и Олперт был крайне удивлен, что эта доза не оказала на него никакого воздействия. Как объяснили Олперту, этот мудрец пребывает в ментальной сфере, так называемой сахаджа самадхи, и не зависит от источников стимуляции биофизического уровня. Олперт понял, что нашел нечто большее, чем искал. Махараджи разрешил Олперту остаться, назначил ему учителя — и бывший гарвардский профессор стал Баба Рам Дассом.

Теперь Дасс говорит: «Единственной вещью, которой можно пожертвовать во имя другого человека, является твой собственный способ существования». Он и далее остается человеком Запада — хотя бы по своему происхождению — и много времени уделяет лекциям о достижениях индийской йоги, которые читает для западных слушателей. Запись великолепных лекций, которые он прочитал в Топике, штат Канзас, для Фонда Меннингера, была опубликована в 1973 г. в книге под названием «Doing Your Own Being» («Стань самим собой»). Впоследствии он написал несколько книг, среди них «Journey of Awakening» («На пути к пробуждению») и, совместно со Стивеном Левином, «Grist for the Mill» («Зерно для помола»).

Что касается Лири, то, по его мнению, после увольнения из Гарварда он оказался «козлом отпущения», жертвой политических гонений на психоделические средства. Много лет он провел в тюрьме, осужденный за хранение одной унции марихуаны. Однако сегодня его жизнь, можно сказать, вернулась в рамки относительной нормы. Прошло время нашумевшей публикации «Flashbacks» в 1983 г. и широко обсуждавшихся публичных дискуссий с бывшим служителем правопорядка офицером Дж. Гордоном Лиддом, который арестовал его в середине шестидесятых годов. Теперь Лири известен прежде всего как преподаватель университета. Его когда-то безраздельный интерес к психоделическим средствам сменился увлечением компьютерами, а необыкновенные дни экспериментов с наркотиками в Гарварде кажутся ему событиями из другой эпохи.

67. D. Brown. The Hippies. - Time, Life Books, 1967. — С 39–40.

68. Цит. no: G. Antony. The Summer of love. - C. 129.

69. Там же, с. 155. c

70. Там же, с. 156.

71. «Dog» (собака), если читать с конца, дает «God» (Бог). — Прим. перев.

72. Т. Leary. Flashbacks. - I. P. Tarcher, 1983. — С. 29.

73. Т. Leary. High Priest — 1968. - C. 25.

74. T. Leary. The Politicks of Ecstasy — 1970. - C. 112.

75. Там же, с. 131.

76. Там же, с. 15.

77. W. Y. Evans-Wentz. The Tibetan Book of the Dead -1960.