Ник подъехал к дому Матильды Меррис с надеждой, что на этот раз ему не придется стоять под окнами. Дочь Марти очень хотела видеть Оливию Кирнс, но она не сказала, что откажется принять его одного.

Улочка была узкой. Маленькие домики с небольшими газонами жались друг к другу. Двухэтажный каменный дом Матильды был больше и основательнее легких деревянных домишек, натыканных по обе стороны улицы. Но, как и все жилища в окрестности, он выглядел обветшавшим и старым.

Ник сожалел о том, что Лив не смогла с ним поехать, хотя сожаление это не имело никакого отношения к делу Марти Мерриса. В последнее время он мысленно подолгу беседовал с Лив. Он не мог понять, что происходит у него в душе. Одно было ясно: он хотел, чтобы Лив была рядом с ним, и это желание становилось все сильнее и сильнее.

Ник подготовил интересный план интервью с Матильдой, но настроения работать не было. Он любил браться за трудные дела, но сегодня чувствовал себя опустошенным.

С озера дул холодный ветер. От его пронизывающих порывов не защищала даже теплая спортивная куртка. Ник позвонил в дверь. Внутренняя дверь дома распахнулась. Сквозь стеклянные сворки наружной двери Ник увидел женщину. Она была уже в летах, но именно о таких людях говорят: их и годы не берут. Пожилая, но не состарившаяся женщина, была сухощава и высока ростом. Почти такая же, как Ник, потому что, несмотря на годы, не сутулилась. У нее было смуглое морщинистое лицо человека, для которого солнце и ветер не помеха. Длинные седые волосы собраны на затылке в конский хвост. Взгляд проницательных голубых глаз смущал своей прямотой.

Матильда отрыла наружную дверь.

— Если я не ошибаюсь, вы мистер Матсон из «Чикаго пост»?

— Да, мэм, — ответил Ник, не задумываясь употребив по отношению к Матильде уважительное «мэм».

— Молодой леди нет с вами?

— Мне очень жаль, но она не смогла уйти с работы.

— Что ж, входите. — Матильда распахнула наружную дверь, приглашая Ника в дом.

Он стряхнул снег с ботинок и, переступив через порог, остановился, чтобы разуться.

— Оставьте это, — остановила его Матильда, направляясь к лестнице, покрытой старой ковровой дорожкой, и приглашая его пройти за собой. Она была одета в старые джинсы и темно-синюю рубашку, полы которой обтягивали ее худые бедра.

Матильда быстро поднималась наверх, не давая Нику возможности оглядеться, но все же он успел заметить, что комнаты, мимо которых они проходили, больше похожи на музейные залы, чем на жилые помещения. В коридоре и на лестнице по стенам были развешаны мозаичные композиции, сделанные из совершенно невероятных материалов — от яичной скорлупы до осколков разбитых тарелок. Коряги, прибитые озерной волной к берегу, и обломки старой мебели служили исходным материалом для скульптур, изображавших страшных монстров.

На втором этаже располагалась просторная мастерская с застекленной крышей и стеклянными дверьми, ведущими на деревянную террасу, с которой открывался прекрасный вид на озеро Мичиган. Матильда предложила Нику снять куртку.

И с чего он взял, что будет брать интервью у старой, больной женщины? Матильда была достойной дочерью чемпиона.

На одном из скульпторских станков стоял кофейник. На старом кухонном столе из огнеупорной пластмассы лежала упаковка пресного крекера и несколько бумажных салфеток.

— Итак, — лаконично произнесла Матильда, наливая в чашки горячий крепкий кофе. Другая на ее месте спросила бы что-нибудь вроде: «Ну, что там говорят о моем отце?»

Ник рассказал ей о том, что руководство спортивного музея не хочет включать в экспозицию коллекцию главного редактора «Пост», в которую входят вещи ее отца. Ник рассказал ей все без утайки, потому что понял: эту женщину обмануть невозможно.

— Я рада, что ваша подруга рассказала мне обо всем, — с благодарностью произнесла Матильда.

Ник не стал поправлять ее. Мог ли он назвать Лив своей подругой? Нет, она значила для него значительно больше. Он не представлял без нее своей жизни. Но что, если он поклянется ей в любви и верности на всю жизнь и не сможет сдержать своего слова? Что, если их чувства со временем угаснут, как это произошло у его родителей?

Ник поймал на себе вопросительный взгляд Матильды. Он потерял нить их беседы. Это случилось с ним впервые за всю его журналистскую практику.

— Вы приехали ко мне, чтобы узнать, почему мой отец сделал это, не так ли?

Ник кивнул. Он не хотел давить на нее, даже если ему придется вернуться к своему боссу с пустыми руками. Но он надеялся, что Матильда расскажет всю правду о скандале.

Она говорила долго, и Ник ни разу не перебил ее. Матильда столько лет хранила в себе трагедию отца, что долго не могла выговориться.

— Пресса во всем обвинила моего отца. Правда их не интересовала, — с горечью в голосе сказала она. — Он отказывался давать интервью даже в глубокой старости. После его смерти я поклялась, что никому не позволю глумиться над его памятью. И вот я сама состарилась. Пора рассказать людям правду.

Слушая Матильду, Ник отметил про себя, как рано начинает темнеть зимой. Несмотря на не поздний еще час, пространство мастерской заполнили сумерки. Матильда рассказала ему историю о том, как гангстеры грозили Марти Меррису убить его жену и дочь, если он не провалит игру за титул чемпиона.

— Скорее всего, это были только угрозы, но мой отец не сомневался в том, что они убьют нас с мамой.

— Его подкупили? — Ник не мог не задать этот вопрос.

Матильда молчала. Молчание длилось так долго, что Ник уже не надеялся получить ответ.

— Да, — тихо сказала Матильда. — Вам нужны доказательства. Подождите здесь.

Матильда встала, включила свет на лестнице и спустилась вниз. Ее так долго не было, что Ник уже начал беспокоиться, не случилось ли с ней чего, но она вернулась.

— Вот. — Матильда поставила перед ним старую жестяную банку из-под арахисового масла. — Откройте.

Крышка банки покрылась ржавчиной. Нику с трудом удалось открыть ее. Внутри лежало что-то завернутое в старую газету. Ник осторожно взял в руки сверток и начал разворачивать его. Старая газета рассыпалась у него в руках. Это были деньги. Большая пачка старых банкнот, скрепленная резинкой.

— Это подкуп? — спросил Ник.

— Да. Отец не потратил ни цента из этих денег. Он не воспользовался ими даже тогда, когда потерял работу и, ему приходилось батрачить сезонным рабочим, собирая фрукты в садах соседей.

В этот момент Ник еще раз пожалел о том, что работает без фотографа. Он должен был взять с собой фотографа.

— Мне нужно сфотографировать это, — сказал он Матильде.

— Пожалуйста. Сейчас я принесу фотоаппарат, — спокойно произнесла она.

Ник начал было объяснять ей, что это должны быть профессиональные фотографии, но женщина перебила его.

— Кроме всего прочего, я еще и профессиональный фотограф, — криво улыбнувшись, сообщила она. — Жизнь многому научила меня. Этот дом я купила на гонорары за фотографии озера Мичиган. Я сделаю вам фото.

Матильда делала снимки, пока не кончилась пленка. Она даже позволила Нику сфотографировать себя вместе с этими деньгами и банкой. Ник уходил из дома Матильды с материалом для лучшей статьи в своей карьере спортивного журналиста, с фотопленкой и ощущением того, что теперь у него появился еще один друг.

Над этой историей почти семьдесят лет висела завеса тайны. Теперь Ник должен рассказать о ней людям.

Возвращаться домой в темноте по скользким дорогам ему не хотелось. Он решил переночевать в Сент-Джозефе и направился в мотель «Блоссом», радуясь тому, что заранее заказал там номер.

Лив ушла с работы пораньше. На электричке она доехала до станции «Розель» и села в припаркованную там машину. Но вместо того, чтобы поехать домой, вернулась в Чикаго. В вечерние часы улицы были переполнены транспортом. Ей сказали, что до озера Мичиган можно добраться за два часа. Но, пожалуй, это был слишком оптимистический прогноз. На дорогах было множество пробок, и ко времени, когда движение стало свободнее. Лив уже серьезно сомневалась в правильности принятого решения.

Она останавливалась всего один раз, чтобы заправиться и купить бургер в придорожной забегаловке, и тем не менее, когда она въехала в Сент-Джозеф, было уже около восьми часов вечера. Лив понятия не имела, где находится мотель «Блоссом». Она не была уверена и в том, что Ник остался в мотеле на ночь. Он вообще мог вернуться в Чикаго.

Чтобы не кружить по городу во время снегопада, Лив остановилась у первой автостанции и зашла в телефонную будку. Дрожа от холода, она перелистывала телефонный справочник. Наконец она нашла карту, по которой можно было узнать маршрут до мотеля.

В мотеле «Блоссом» сонный служащий без колебаний назвал ей номер, в котором остановился Ник. В Чикаго такое было бы невозможно. В мотеле было два лифта. Кабина одного из них ждала ее на первом этаже. Лив вошла в нее и, стараясь не вспоминать, как чудесно было в лифте заниматься с Ником любовью, поднялась на второй этаж.

Ей показалось, что она бесконечно долго шла по коридору к комнате под номером 216. Может быть, потому, что комната находилась в самом конце коридора? Или потому, что Оливия боялась встречи с Ником? Ее тревога усилилась, когда она постучала в дверь, и несколько долгих секунд никто не отвечал ей. Зачем она приехала сюда? Как он встретит ее? Что она может изменить, появившись в этом мотеле?

Дверь распахнулась. Ник замер в дверном проеме.

— Лив.

На секунду она потеряла способность мыслить. Ник удивленно смотрел на нее своими небесно-голубыми глазами. Его рот приоткрылся, будто он хотел сказать что-то, но не мог подобрать слова.

Сердце Лив сжалось от боли и страха. Она могла больше никогда не увидеть этого человека? Неужели она сама приняла такое решение?

Комната была освещена неярким светом двух светильников. Один стоял на столе, другой был на стене между двумя двуспальными кроватями. Ник выглядел по-домашнему, в распахнутой на груди темно-зеленой рубашке, брюках с расстегнутой верхней пуговицей и белых шерстяных носках. Лив всегда поражала его способность чувствовать себя комфортно в любых условиях.

— Я проезжала мимо. — Лив заставила себя улыбнуться.

— Входи, — тихо сказал он.

— На улице идет снег.

Снежинки у нее в волосах начали таять. Она вытерла мокрый лоб и вошла в комнату.

Дверь у нее за спиной захлопнулась. Ник немного отступил назад, чтобы позволить ей пройти в комнату, и Лив показалось, что между ними образовалось огромное расстояние, намного больше, чем несколько шагов.

— Как прошла твоя встреча с Матильдой? — спросила она.

— Потрясающе. — Губы Ника слегка дрогнули, но сам он стоял неподвижно.

— Что она тебе рассказала?

— Гангстеры заставили Марти взять деньги и провалить игру. Они пригрозили, что убьют его жену и дочь. У Матильды до сих пор хранятся деньги, которые мафиози заплатили ее отцу. За всю свою жизнь он не потратил из них и цента.

— Ник, это великолепно! То есть я хотела сказать, что это трагическая история, но теперь его честная репутация будет восстановлена. Его вещи обязаны будут включить в музей спорта.

— Я очень надеюсь на это. Как прошла твоя презентация? — спросил Ник.

— Как нельзя лучше. Я отвоевала клиента для «Ассоциации Уильяма Лоуренса».

— Поздравляю. Но, что ты делаешь здесь?

— Мне не нравится, как мы расстались. Ник.

Лив обошла его и бросила сумочку на постель.

Она выбрала ту кровать, где покрывало не было смято, быстро скинула с себя пальто и села на край постели.

— Мне тоже не нравится, — сказал Ник. Он взял стул, стоявший возле стола, и сел напротив нее. — Лив, я хочу попросить у тебя прощения.

— Я приехала сюда не за тем, чтобы требовать от тебя извинений.

— И тем не менее я должен извиниться перед тобой. Я много думал. У нас было время для того, чтобы взвесить все, что произошло между нами пять лет назад. Нам нужно попробовать начать все сначала. К твоей чести, ты попыталась измениться.

— Но у меня так ничего и не получилось, — криво улыбнувшись, сказала Лив. — Я поняла, что хочу от наших отношений того же, что и пять лет назад. Я могу быть непосредственной, только когда запланирую это.

Ник улыбнулся и взял ее за руку.

— Ты самый организованный человек на свете. Я не заслуживаю быть рядом с такой женщиной, как ты. Когда я думаю о том, что в моей жизни не будет тебя... Я хочу, чтобы ты...

— Не говори ничего, о чем сможешь пожалеть в будущем, — поспешно перебила его Лив. — Я не приму от тебя никаких обещаний до тех пор, пока ты не будешь абсолютно уверен в своих желаниях.

— Я не смогу тебе ничего сейчас обещать. Я просто хочу, чтобы ты знала, что я люблю тебя. Без тебя я всего лишь несчастный писака. Я понял, как много ты для меня значишь. Без тебя я никогда не смогу быть самим собой.

— Боже, что ты говоришь...

— Я говорю, что не смогу прожить без тебя и дня. Я хочу, чтобы ты вошла в мою жизнь не на несколько дней. Давай попробуем жить вместе, сколько получится, сколько ты сможешь вынести меня.

— Но я, скорее всего, не смогу измениться. Я буду все такой же напряженной, сдержанной...

— Милой, деликатной, умной и, что немаловажно, чертовски сексуальной.

Ник сжал руку Лив в своих ладонях и поцеловал каждый ее пальчик.

— Сейчас ты можешь сделать меня самым счастливым или самым несчастным человеком на свете, — тихо произнес Ник.

— Я выбираю первое, — немного легкомысленно ответила Лив. Будущее с Ником все еще пугало ее.

— Я одобряю твой выбор. — Ник встал и притянул ее к себе.

Они долго стояли так. Лив спрятала свое лицо у Ника на груди.

— Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю. — Лив никогда не говорила ему этих слов вслух. У нее было такое ощущение, будто она поделилась с ним своей страшной тайной. Она и подумать не могла, что после этих слов у нее на душе станет так светло и легко.

— Ты никогда не перестанешь удивлять меня, — прошептал Ник, нежно целуя ее. — Ты единственный человек из тех, кого я знаю, которому удается меняться, оставаясь при этом самим собой.

— Какое все это имеет значение?

— Может быть, и не имеет. Сейчас для нас с тобой важно, чтобы мы были вместе.

Лив проснулась ранним утром. Ник все еще спал.

Теперь они всегда будут вместе. И в жизни у них станет в два раза меньше проблем, потому что они поделят их пополам.

— Доброе утро. — Ник нежно улыбнулся и обнял Лив.

Каждое утро, просыпаясь, она первым делом смотрела на часы. Сегодня время не имело для нее никакого значения, потому что в жизни начался новый отсчет.

Ник приехал в редакцию часам к трем. Он сразу же зашел к Маку, который был очень доволен исходом всей этой истории с Марти Меррисом. В этот день Ник получил столько поздравлений, сколько не получал до этого за всю свою жизнь. Но ничто не могло сделать его счастливее, чем он был. Он вышел на улицу, зная, что больше всего в этой жизни ему нужна Лив.

После работы он встретил Лив в вестибюле.

— Куда пойдем ужинать? В итальянский ресторан? — спросил он, беря ее под руку.

— С тобой куда угодно, — ответила Лив.

Снова пошел снег. Снежные хлопья кружились вокруг Ника и Лив, но им было тепло и уютно вместе даже в такую погоду. Не обращая внимания на холодный ветер, они спокойно шли к ресторану «Милано».

— Я сегодня весь день думала о том, что люблю тебя, несмотря ни на что, — сказала Лив. — Но я не хочу связывать тебя отношениями, о которых мы оба через какое-то время пожалеем. Я не хочу, чтобы когда-нибудь ты возненавидел меня.

— Этого никогда не случится. Я всегда буду любить тебя. — Ник остановился и обнял Лив, не обращая внимания на людей, спешащих куда-то мимо. Она была так красива, что у Ника на глазах выступили слезы. — Какой я был дурак. — Это все, что он мог сказать. Чувства переполняли Ника.

— Да, но даже это делает тебя чертовски привлекательным, — поддразнила его Лив.

— Я люблю тебя, — сказал он.

Лив молча смотрела ему в глаза.

— Я понимаю твою настороженность, — продолжал Ник. — Я и сам еще не верю тому, что со мной происходит. Но в моей жизни не было ничего более прекрасного. Я люблю тебя. Лив.

— Когда ты понял это? — спросила она так тихо, что Нику пришлось напрячь слух.

— Не знаю точно. Когда мы встретились в колледже, я был увлечен тобой. В этом увлечении было слишком много физиологического. Теперь мне стыдно говорить об этом, но когда мы расстались...

— Когда ты бросил меня, — уточнила Лив с горечью в голосе.

— С тех пор мне в жизни все время чего-то не хватало. Теперь я точно знаю чего. Лив, я хочу, чтобы мы были вместе.

— Я тоже хочу этого. Я постараюсь быть более непосредственной. Я могу измениться.

— Даже не думай об этом, — категорически запротестовал он. — Ты само совершенство. — Ник наклонился и поцеловал самую лучшую женщину на земле.