Пора было возвращаться домой, но одна идея не давала покоя. Остановившись возле драмтеатра, она хотя и с трудом, но все же добралась до гримерной Варфоломеева. Конечно же, Катя, а точнее, Саша Хрусталева, нашла, вероятно, какую-нибудь очередную жертву в образе удачливой и красивой женщины, жены крупного предпринимателя или чиновника. Столкнув ее с таким красивым, преуспевающим артистом, как Андрей Варфоломеев, она убьет сразу двух зайцев — в скандальную ситуацию попадут оба. Вот только как вычислить эту будущую жертву?
Спектакль еще не кончился, Андрей был на сцене (Наталии удалось увидеть его из-за кулис), а потому гримерная была заперта. Пришлось ждать окончания спектакля, чтобы вновь увидеться с ним.
Но он пришел не один. За ним шла... Саша Хрусталева. Увидев ее еще в конце коридора, Наталия спряталась за угол, чтобы потом, когда за ними закроется дверь гримерной, подслушать, о чем они будут говорить.
Но Саша в гримерную не вошла. Варфоломеев остановился у двери и достал из кармана пачку сигарет и зажигалку.
— Значит, договорились? — спросила Саша, прикуривая от его зажигалки и выпуская дым из ноздрей. — Завтра в семь. Я открою дверь своим ключом и буду тебя ждать.
— Ладно. А теперь мне надо отдохнуть. Я чертовски устал. — Он довольно нежно поцеловал ее в щеку, и Саша ушла. Со спины она действительно выглядела недурно: длинные стройные ноги, — тонкая талия, покачивающиеся крутые бедра...
Когда она скрылась на лестнице, Наталия некоторое время постояла перед дверью, не решаясь постучать. А потом передумала. «Что я ему скажу? Спрошу, зачем они встретятся завтра в семь часов? И так понятно. Другое дело, расспросить, что находят мужчины в таких женщинах, как Саша. Но это мы отложим до следующего раза. До завтра, к примеру...»
И она вернулась в машину.
Вот теперь действительно пора было возвращаться домой.
* * *
После ужина она показала Логинову письмо Саши, написанное ею семь лет тому назад, и соответственно письмо, найденное в квартире Савельевых.
— Ты хочешь сказать, что эта дамочка развлекается подобным образом? Но зачем?
— Для полноты жизни, Игорек. Кто как самоутверждается. А вот ей просто необходимо видеть, как страдают люди. Своего рода моральный садизм. Она питается этим, как вампир кровью. Ты же знаешь, что есть люди-созидатели, а есть — РАЗРУШИТЕЛИ. Так вот эта самая Саша как раз самый настоящий разрушитель. И нам необходимо ей помешать. Завтра на семь у нее запланирована новая провокация. И я тебя очень прошу дать мне в помощь Сапрыкина. Пусть он приедет с фотоаппаратом. Уверена, что мы схватим ее с поличным... Наверняка, в гримерную она приведет какую-нибудь легковерную женщину (ключ-то у нее уже есть), наплетет ей что-нибудь про платье из Эмиратов или трусы из Парижа... Та разденется или что-нибудь в этом роде и будет ждать Сашу, а в это время в гримерную войдет ничего не подозревающий Варфоломеев, который будет уверен, что в гримерной его ждет, скажем, уже раздетая Саша... Знаешь, как высказался Демидов о своей свояченице? Профессионалка. Так-то вот. Думаю, что только благодаря ИМЕННО ЭТИМ своим способностям она и получила место в «Селене». Только непонятно, почему она сказала мне, что безработная?
— Чтобы ты не пришла в «Селену» и не навела о ней там справки.
— Между прочим, это идея. Причем блестящая. Завтра же утром отправлюсь туда. Мне только надо как следует поработать над собой...
— В каком смысле?
— Ну, чтобы я выглядела на все сто или нет, на все триста шестьдесят! Блеф — великая вещь. Давай сделаем так: ты подвезешь меня утром в магазин, и мы постараемся, чтобы она увидела нас вместе. Затем ты уедешь, а я уж как-нибудь разыграю ее. Если, конечно, она еще не уволилась.
* * *
Ночью она встала, чтобы поиграть на рояле. «Дождь» Вивальди всего более созвучен ее настроению. Но никаких видений, кроме летящего снега, он не вызвал. «Неужели у меня совсем пропал мой дар? — со страхом и необычайной жалостью к себе подумала она. — Значит, что-то во мне изменилось... Какая досада!»
Тем не менее после игры на крышке рояля вновь лежал снег. Совсем немного, но он был натуральный и таял, превращаясь в воду.
Она вернулась в постель. Никаких мыслей, никаких чувств — ничего...
* * *
Утром она потратила целых два часа на то, чтобы привести в порядок парик, который очень сильно менял ее внешность, и наложить соответственный макияж. Сидя перед зеркалом, она постаралась придать лицу выражение пресыщенной и капризной женщины, которая пришла в магазин, чтобы потратить «легкие» деньги.
Когда она появилась перед Логиновым, он даже присвистнул от удивления:
— Ничего себе! Я и не знал, что тебе так идет короткая стрижка... Никогда бы не подумал, что прическа может до неузнаваемости изменить внешность.
— Будем надеяться, что эта Хрусталева не знает тебя в лицо. Ну что, едем?
День выдался на редкость солнечным. Снег, казалось, еще спал где-то высоко в небе и не спешил опускаться на землю.
Сиреневый «Опель» припарковался прямо возле мраморного крыльца «Селены». Наталия вышла из машины, кутаясь в длинный норковый палантин. Следом за ней шел одетый с иголочки Логинов.
— Значит, так, — давала она последние инструкции, — если выяснится, что ЕЕ нет, сразу же поворачиваем обратно. Разве что я куплю себе какую-нибудь безделицу...
Они вошли в ярко освещенный и почти пустой зал магазина, где на кронштейнах висели ровными рядами платья, костюмы, галстуки, шарфы, блузки... Наталия, не спеша прохаживаясь и рассматривая все подряд, думала о том, как нелегко, наверное, работать среди таких первоклассных и дорогих вещей, а самой при этом не иметь возможности приобрести их. А если прибавить к этому еще и изуродованное лицо, те моральные страдания, которые доставляло оно девушке на протяжении всей ее жизни, да помножить все это на презрение к мужчинам, то тогда желание навредить богатым людям выглядело вполне объяснимым.
И вдруг она увидела ее. Одетая в синее форменное платье, которое очень ей шло и подчеркивало фигуру, Хрусталева сейчас мало напоминала ту уродину, которая встретила ее на пороге своей квартиры. Профессионально выполненный макияж, скрывающий практически все шрамы и даже придающий лицу, и особенно этим широким скулам, некоторую привлекательность... Умело затененные веки и тщательно наложенные румяна красиво подчеркивали своеобразный разрез глаз. Полные розовые губы и аккуратно уложенные волосы завершали образ, создавая приятное впечатление.
Судя по тому, как Хрусталева спокойно посмотрела на нее, Наталия сделала вывод, что ее не узнали.
— Вам что-нибудь показать? — спросила Саша. Она была сама любезность.
«Если и я буду разговаривать с ней в подобном тоне, то она навряд ли решится на какую-нибудь гадость. Надо спровоцировать ее — нагрубить или как-то иначе выразить ей свое недовольство. Словом, разозлить...»
— Девушка, ну что вы ходите за мной, как хвост? Если вы боитесь, что я что-нибудь украду, то совершенно напрасно! Я могу купить весь ваш магазин вместе с люстрами и продавщицами. Мне действует на нервы, что вы ходите за мной по пятам... Андрюш, ну чего ты там застрял? Иди сюда: по-моему, это то, что надо... — И она показала подошедшему Логинову на костюм стоимостью в полторы тысячи долларов, темно-вишневого цвета с вышивкой ручной работы. Наталия видела боковым зрением Хрусталеву, которая отошла немного, но продолжала, тем не менее, наблюдать за несимпатичной парой.
— Девушка! Ну куда же вы делись? То ходили за мной, а как только понадобились, так сразу и испарились... Помогите мне примерить, подержите... — Сунув в руки удивленной Саши свою сумочку, она распахнула бархатную занавеску примерочной и скрылась за нею. Затем снова приоткрыла ее: — Ну что же вы? У вас же здесь ни крючка приличного нет, ничего... Подержите мои вещи, а я пока оденусь...
Хрусталева тоже вошла в примерочную и приняла из рук Наталии ее вещи. Покрутившись перед зеркалом, Наталия капризно сморщила нос:
— Нет, он висит на мне, как на вешалке! А другого размера нет?
— К сожалению, нет.
— Это ужасно... Но тогда, чтобы мне по сто раз не переодеваться, принесите мне, пожалуйста, все костюмы, какие только у вас есть на меня. Непременное условие, чтобы юбка была короткой.
Она примеряла и примеряла один костюм за другим, пока вконец не измотала Сашу.
— Вы вообще-то намерены что-нибудь купить или нет? — наконец не выдержала Хрусталева и посмотрела на нее со злостью. — Вы перемерили уже около пятнадцати костюмов...
— Ну и что? Это же ваша работа! Если вы устали, то я сейчас выйду сама и поищу что-нибудь... Потому что мне кроме костюма нужна еще и блузка, и туфли... Кстати, вы не видели моего мужа? Куда он делся? Андрей, ау! Иди сюда, помоги мне одеться...
В примерочной, куда вошел смущенный Логинов, Наталия разыграла целую сцену нежности, когда попросила его застегнуть ей молнию на спине, а он, на глазах стоящей рядом Хрусталевой, поцеловал Наталию в шею. Она придумала еще массу мелочей, которые выдавали в них нежных любовников, Логинов специально оставил занавеску чуть приоткрытой, чтобы Саша могла увидеть все своими глазами.
— Так, из костюмов мне здесь ничего не понравилось. У вас тут очень бедный выбор. Версаче нет, Кристиана Диора тоже... Что это за супермаркет? Навезли секонд-хэнда, отгладили и теперь продаете за тысячи баксов...
Она вышла из примерочной, нарочно оставив там свою сумочку, и двинулась вдоль рядов с блузками. Затем завернула за угол, где находился обувной отдел, и принялась примерять туфли. Она так долго отсутствовала, что у Хрусталевой была прекрасная возможность нафаршировать ее сумочку всем, чем угодно, вплоть до взрывчатки.
— Вы еще здесь? — Наталия появилась неожиданно и, как ей показалось, испугала продавщицу. — Знаете, я решила купить еще кое-что из белья. Но обошла все вокруг и ничего приличного не нашла. У вас что, прямые поставки из Китая? Разве это белье?
Но уловка с бельем не прошла. Хрусталева никак не отреагировала на это. И тогда Наталия вновь принялась примерять, и опять костюмы. Даже Логинов, который уже вошел в роль, возмутился:
— Послушай, ты сегодня что-нибудь выберешь или нет?
— О! Еще один! Да что вы ко мне пристали?!
Они вышли из магазина с крохотным свертком, в котором лежала блузка стоимостью пятьсот долларов и коробочка с духами.
Отъехав от «Селены» на приличное расстояние, они остановились, Наталия открыла свою сумочку и, вытряхнув ее содержимое на сидение, издала победный крик:
— Получилось! Смотри, презерватив... — Она достала с самого дна сумки презерватив, но тут же поморщилась, словно взяла в руки змею: — Игорь, смотри, он же использованный... Вот гадина! А это что? — Она раскрыла портмоне — в нем было письмо. Вернее, записка, написанная все тем же почерком, что и письмо, найденное у Савельевых, и то, которое ей дал Валерий Демидов. — Прочитай и расскажешь мне о своих ощущениях...
И Логинов начал читать вслух. Но при первых же строчках он прекратил чтение, поскольку письмо оказалось еще более эротичным и откровенным, чем то, которое было у Савельевой. «Профессионалка», — вспомнила Наталия слова Демидова.
— Послушай, да она извращенка! Секс с элементами капрофагии, какая мерзость.
— Вот видишь, и ты разозлился... Скажи, ведь ты же представил себе МЕНЯ в роли любовницы этого несуществующего мужчины? Ну же, отвечай?!
— Да, — сдался он, — представил...
— А теперь скажи, как бы ты отреагировал, если бы нашел сам эту записку у меня в сумке?
— Мне только что пришла в голову одна мысль... Ты думаешь, только ли этим она ограничилась? Что проку, если это письмо и презерватив найдешь ты? Просто возмутишься и выбросишь... — Логинов привстал со своего сидения и повернулся назад, где висело его кожаное пальто, в котором он был в «Селене». Когда он достал из своего кармана еще одну записку, они с Наталией просто онемели. Потому что в ней говорилось, как его жена изменяет ему с его сослуживцем.
— Вот это размах! И все очень просто — выбрала удачный момент и сунула в карман... Любой нормальный мужчина после такой записки непременно заберется в сумку своей жены, а там!.. Вот сука! Ой, извини, пожалуйста!
— Теперь ты понимаешь, что вечером мы непременно должны побывать в театре и предотвратить очередную ее выходку.
* * *
Дома ее поджидала Сара. Соня уже напоила ее чаем, и теперь обе женщины сидели в гостиной на диване перед телевизором.
Сара, увидев Наталию, улыбнулась, из чего можно было заключить, что у нее прекрасное настроение.
— Ну что, как там Сергей Петрович?
— Он пришел в себя... Ему, конечно, плоховато, но в целом-то все хорошо! Но я так сияю не только поэтому. У меня к тебе дело. Этот человек, о котором я тебе сейчас расскажу, богат, как Крез. Его фамилия Зорин. Тебе это о чем-нибудь говорит?
— Да. Был такой политический обозреватель, который оказался настолько умен, что вовремя слинял в Америку. Он попросил тебя обратиться ко мне?
— Не шути, дело серьезное. Речь идет о заместителе мэра, Зорине Борисе Яковлевиче. Он прикатил ко мне сегодня чуть свет и начал расспрашивать о тебе. Короче, вам надо с ним встретиться...
— А что ему нужно?
— Он не сказал. Ты сможешь приехать к нему в три? Вот его телефон.
— Хорошо, — Наталия подвинула к себе телефон и набрала номер Зорина. — Это Борис Яковлевич? Добрый день, это Наталия Орехова. У меня не так много времени, но если я вам срочно нужна, то жду вас в течение часа вот по этому адресу...
Когда она положила трубку, Сара покрутила пальцем у своего виска:
— Это же все-таки мэрия...
— Ну и что? У него неприятности, а я здесь при чем? Или, может, наша администрация предоставила мне квартиру или высокооплачиваемую работу? Кстати, в нашей школе зарплату не выплачивают с сентября. А квартиру я купила себе на свои деньги. Так что давай не будем...
* * *
Зорин приехал еще скорее, чем ожидалось. Это был довольно приятный мужчина лет сорока пяти в хорошо сшитом костюме. Грустные его глаза свидетельствовали о том, что даже посади его в кресло мэра, это не поднимет ему настроения.
— Я слушаю вас. Что случилось, Борис Яковлевич?
— Мне много рассказывали о вас. Но я не знал, что и мне когда-нибудь придется обращаться к вам за помощью. Если бы вы знали, как все это неприятно и... стыдно... Речь идет о моей жене, Насте. Мне позвонили и сказали, что у нее есть любовник. Но я не поверил...
— Мне все ясно, можете не продолжать. Вернее, давайте сделаем так: я напишу на листочке его фамилию, а потом сверим, идет?
Он посмотрел на нее с недоверием:
— Вы ТАК работаете? Сразу? Но почему?.. Хорошо, пишите.
Она взяла листок, быстро написала всего одно слово:
— Это он?
— Но откуда?! Да, это Варфоломеев. Но я почему так насторожился? Дело в том, что Настя когда-то училась вместе с Андреем в театральной студии... Это было давно, и, как уверяла меня Настя, между ними никогда ничего не было. Но вы же сами знаете: нет дыма без огня.
— Далеко не всегда. Но что вы хотите от меня?
— Быть может, это покажется вам абсурдным, но мне хотелось бы узнать, как сложатся наши отношения с Настей в дальнейшем? Она намного моложе меня, но мне бы не хотелось ее терять... Если она только пожелает, она всегда сможет от меня уйти... Но мне не верится, что она встречается с этим донжуаном... У нас с Настей прекрасные отношения. Больше того — она ждет ребенка...
— Если вы подождете меня немного в гостиной, то я, пожалуй, смогу вам все сказать уже через четверть часа. Если, конечно, получится...
Зорин достал из кармана костюма деньги и протянул ей:
— Здесь ровно столько, сколько вы берете за работу. Если все сойдется, то я заплачу еще столько же.
— Хорошо.
Он вышел, а она села за рояль. Она вновь заиграла «Дождь» Вивальди. И снова, когда закончила играть, на крышке рояля набралась горстка снега...
«Похоже, это мой последний гонорар... Хорошо, что я приблизительно знаю, как обстоит дело с его Настей, ведь это она должна прийти сегодня в гримерную, как пить дать... Но что будет дальше? Неужели мне так и придется всю оставшуюся жизнь работать в музыкальной школе, да к тому же еще и бесплатно?» Ругая себя мысленно за то, что она, вместо того чтобы отложить деньги, потратила большую их часть на поездку по Европе, Наталия вышла из кабинета. Зорин сидел перед чашкой кофе с совершенно убитым видом. Увидев Наталию, он очнулся и тряхнул головой:
— Ну, что вы мне скажете?
— То, что вашу жену подставили. Сегодня в семь часов она должна будет оказаться в гримерной Варфоломеева. Но к самому Андрею она отношения не имеет, никакого... Ее пригласила туда одна женщина, фотография которой у меня есть. Вы сами можете сейчас приехать домой и спросить Настю, о чем они договаривались с этой женщиной. Уверена, речь будет идти либо о белье, либо об одежде или о чем-то нейтральном. — И Наталия рассказала все о Хрусталевой.
— Теперь у вас, я думаю, отлегло от сердца? Так помогите и вы мне... Приходите вместе с вашей женой к парку, что возле театра. Вы подождете нас, а мы с Настей сходим в гримерную. Там уже будет поблизости один мой знакомый с фотоаппаратом.
— Он что, будет снимать Настю?
— Нет, Хрусталеву... Я обещаю вам, что ни вы, ни ваша жена не пострадаете. И еще: до семи часов есть еще время. Запишите на магнитофон все ваши сегодняшние телефонные разговоры. Эта женщина непременно позвонит вам, чтобы заманить в театр для того, чтобы вы смогли увидеть вашу жену в раздетом виде и в присутствии Варфоломеева. Приблизительно в пять минут восьмого или в десять — приходите туда. Надеюсь, что у вас не будет проблем со служебным входом...
— Разумеется... Боже мой, Наташа, какие страшные вещи вы мне только что рассказали! Но мы придем. Уверен, что Настя все мне расскажет, как только я покажу ей фотографию.
* * *
После обеда Наталия уснула. А проснулась от звонка. Звонил Зорин. Голос его был взволнованным:
— Наташа? Вы оказались правы: она мне только что позвонила. И сказала, чтобы я в четверть восьмого пришел в гримерную Варфоломеева, что там я увижу свою жену в объятиях этого негодяя...
— Так, понятно... А каким образом она вам преподнесла эту весть?
— Она представилась невестой Варфоломеева и что ей якобы надоели его измены. Она просила меня, чтобы я присмотрел за своей женой. Вот в таком духе все это было сказано...
— Вы записали разговор?
— Да, конечно.
— Значит, встречаемся в парке возле театра без четверти семь.
— Да, чуть не забыл! Я же говорил с Настей. Как только она увидела фотографию этой женщины, так сразу же мне и сказала, что та обещала ей продать какие-то шикарные вещи, которые ее знакомая артистка привезла из Голландии. Если бы вы только знали, как я вам благодарен! Ведь вы, можно сказать, вернули мне Настю... Ну все, до встречи!