Elwin, Elwin, молись, ибо что еще делать теперь. Рыцарь в ржавых доспехах, с забралом без прорезей глаз, Взял твой след, и догонит, и нет избежавших его. Может, имя его — Справедливость, а может, и Смерть, Но поединок будет, и в нем ты ответишь за вас, За всех, ушедших с крестами, и не понявших всего. Тверже стали и дерева, и тверже сердец — земля, Блаженны усталые, ибо их есть покой земной, Но вдвое блаженней усталых тот, кто еще стоит — Без знамени и без славы, без имени Короля, — И облака, смеясь, текут и кружатся надо мной — Благочестивый рыцарь сегодня будет убит. Своими, всегда своими, и будет безумно жаль, Потом они будут думать, и кто-то сойдет с ума, И кто-то, не в силах подняться, скажет, что видел свет. «А этот рыцарь был чист, вот только одна печаль — Он знал, что такое свет, но не знал, что такое тьма, Но плачьте, братья, отныне среди нас его больше нет». …Но говорят, Господень дом И для ушедших сим путем, Вдали от мира, так вдали, Среди песков Святой Земли, Не сделавших последний шаг — — О, говорят, открыт. Да будет так.