Приземление было неудачным. Даже так: приземление было КРАЙНЕ неудачным. Мало того, что меня, как это всегда бывает при путешествии порталом, начало тошнить, так я ещё и упал: пожиратели, явно не заботившиеся о самочувствии похищаемого, не настроили как следует портал, и он открылся в футах трёх от пола. Каменного пола, между прочим! Так что коленки и локти я отбил капитально. Голова цела — и на том спасибо…
— Ну здравствуй, Невилл Долгопупс. — Я вздрогнул. Мерлин, как много я отдал бы, чтобы никогда больше не встречаться с обладателем этого ледяного, шипящего голоса! — Рад, что ты решил осчастливить нас своим присутствием. — Голос Волан-де-Морта был преисполнен нескрываемого триумфа. Если бы я не знал Тёмного лорда столь хорошо, то мог бы даже решить, что этот зммечеловек искренне рад. Но уж кому как не мне знать, что это чудовище не может испытывать ничего, кроме всепоглощающей злобы и гнева… — Хватит лежать на холодном полу, мальчик мой, подымись. — Так, похоже, он ещё не понял, что поймал не того. Интересно, почему?..
— Мой лорд, прошу меня извинить, но…
— Что случилось, Люциус? — гневно прошипел Волан-де-Морт. Хммм… Люциус… Я слегка приподнял голову и огляделся. Мои самые худшие подозрения оправдались — я стоял в плотном кольце Пожирателей смерти. Похоже, Волди решил собрать внутренний круг… — Кто тебе дал права вмешиваться?
— М-мой лорд, я лишь хочу заметить, что это не Долгопупс, — проблеял дрожащим от страха голосом Малфой. Я опять осмотрелся. Прямо передо мной стоял высокий мужчина. Лица, на половину скрытого под серебристой маской, я видеть не мог, но длинные светлые волосы, спускающиеся вниз из-под капюшона, не оставляли никаких сомнений — это был Люциус Малфой собственной персоной. По всему выходило, что вместо того, чтобы после перемещения оказаться к Волан-де-Морту лицом, я оказался к нему… не лицом. Тогда не удивительно, что человек, в далёком прошлом носивший имя Том Марвалло Реддл, обознался. Хотя, если честно, на Невилла я похож так же, как Хагрид на Флитвика…
— Что значит — не Долгопупс?! — Грозный крик лорда так напугал суровых пожирателей, что те отступили на шаг. Да уж, взбешённый Волан-де-Морт — это вам не карманная собачка. Я услышал за спиной быстрые шаги, гулким эхом раздающиеся в большом пустынном зале. — Встать! — остановившись прямо за моей спиной взревел Тёмный лорд. От его голоса, насквозь пропитанного ледяной злобой и ненавистью, у меня внутренности сжались в комок. Понимая, что сейчас нет другого выбора, как подчиниться, я быстро поднялся и повернулся лицом к Волан-де-Морту. От одного взгляда на лицо, «украшенное» двумя тонкими прорезями вместо носа у меня по спине пробежал выводок холодных мурашек. Кроваво-красные глаза с вертикальными щёлочками зрачков смотрели не меня с такой дикой ненавистью, что я не вздрогнул лишь благодаря каменному оцепенению, охватившему меня. Как же давно я не был в такой близости от этого монстра… — Отвечай, ничтожество, — чуть ли не на серпентарго прошипел он мне в лицо, — кто ты такой?
— Гарри Поттер, — стараясь говорить как можно ровнее, ответил я.
— Какой ещё Гарри Поттер?! — вновь закричал лорд, хватая меня за подбородок холодными длинными пальцами. — Где Невилл Долгопупс?!
Я стал быстро соображать. Если честно, я совсем не знал, как вести себя в данной ситуации. Я понимал, что мои шансы выбраться отсюда живым катастрофически малы. Понимал, что для Волан-де-Морта и его прихвостней убить человека так же легко, как для меня съесть кусок тыквенного пирога. И удовольствие сопоставимо… Из этого выходило, что я должен был вести себя… Не знаю как, но уж точно не так, как в прошлый раз. Мерлин, в той жизни всё было на много проще. Тогда, несколько месяцев назад, оказавшись практически в такой же ситуации, я знал точно, что умру. Тогда мне не было страшно: я понимал, что всё, ради чего я жил — уничтожено, а все, ради кого сражался — погибли. Тогда я лишь старался продлить агонию, продать свою жизнь подороже… Сейчас всё было не так. Сейчас я не хотел умирать. Сейчас у меня были люди, которых я любил и которым я не был безразличен. У меня был дом, работа. У меня был ШАНС, и мне совершенно не хотелось погибнуть так глупо, как в прошлый раз. И по этому сейчас я БОЯЛСЯ. Сейчас мне было безумно страшно за свою жизнь. Я был реалистом: против дюжины пожирателей и самого сильного тёмного мага современности у меня не было ни единого шанса. Значит, я должен был вести себя так, чтобы у Волан-де-Морта даже не появилось мысли меня убить. Как бы мне не было противно от этого, я чётно осознавал: нельзя открыто говорить то, что думаю. Нужно показать страх. И по этому, когда Тёмный лорд крикнул:
— Отвечай, щенок! — я опустил глаза и, заикаясь, проговорил:
— Н-не знаю, г-господин. — Волан-де-Морт, видимо, решив, что на своём троне он будет выглядеть солиднее и грознее, уселся на своё место.
— Как получилось так, что ты дотронулся до портала, Гарри Поттер? — зло прошипел он, не сводя с меня презрительно-ненавидящего взгляда, который я буквально физически ощущал на своей макушке.
— Не знаю, господин…
— Говори громче, выродок! — гаркнул Тёмный лорд. Как-то отстранённо я удивился: «А почему в меня ещё ни разу не полетели Круциатусы?», и чуть громче повторил:
— Не знаю, господин. — «Чёрт! Что же ответить? Нужно придумать что-нибудь правдоподобное. Желательно, вписывающееся в произошедшее — уверен, у змеелицего есть информаторы в Хогвартсе». Я продолжил, тщательно подбирая каждое слово: — Я, наверно, случайно дотронулся до него…
— Как ты мог случайно дотронуться до маленького камня на цепочке?! — Я обернулся — злосчастный чёрный амулет лежал в шаге от меня. Действительно — случайно до него дотронуться было нереально. Особенно если учесть, что всё это время он находился у того невидимки.
— Я хотел сесть на первый ряд… Позади Невилла Долгопупса я споткнулся и упал на него… Наверно, в тот момент я дотронулся до портала… — Я даже не знал, что нужно говорить. Моё объяснение было похоже… Да на бред оно было похоже! Но ничего более умного я придумать не смог — мозг категорически отказывался работать и сочинять какую-нибудь правдоподобную версию. Не говорить же: «Как я оказался у портала? Всё предельно легко объяснить, мой красноглазый друг. Просто своими действиями Вы прогневили Высшие силы, и они послали меня помочь Невиллу, чтобы Вы его не укокошили раньше времени. Загладить вину, так сказать!» Да и вообще…
— Круцио! — За долю секунды, что потребовалась тёмному лучу пыточного заклинания, чтобы достигнуть моей груди, у меня в голове возникла короткая мысль: «Вот и дождался пыток…» Возникла — и тут же была снесена сокрушительной волной адской боли. Сейчас, в отличие от прошлого раза, я не стал сдерживать крик. Да и не смог, если честно: как-никак в тот раз Волан-де-Морт был в приподнятом настроении, и Круциатус у него был слабее. Тёмный лорд продержал заклинание секунд десять, но мне показалось, что эта пытка продлилась несколько минут… Несколько долгих минут нестерпимой отупляющей боли. Она была столь сильна, что я даже не заметил, как упал на пол и сжался в комок. Я где-то читал, что эти боль и мучения — это обман, что Круциатус на самом деле вызывает не боль, а лишь её иллюзию… Если это правда, то Волан-де-Морт — великий иллюзионист.
— Теперь ты будешь отвечать, Гарри Поттер? — Я еле-еле расслышал что мне хотел сказать Тёмный лорд — в голове звенело, словно по ней ударил Добби своим новым половником. Я с трудом перевернулся на живот и поднялся на четвереньки.
— Я… Что я должен сказать? — В этот момент я больше всего хотел вернуться на пять минут назад и помешать самому себе. Не дать Гарри Джеймсу Поттеру, тупому придурку, ухватиться за этот морганов портал…
— Правду, только правду. — В голосе Волан-де-Морта сквозило ледяное спокойствие, но в глазах плескалось пламя злости.
— Я сказал правду. — Сымитировать страх было совсем просто. Змеелицый медленно поднял палочку и нарочито неспешно проговорил:
— Круци…
— Подождите! — вскрикнул я, вновь падая на колени. Добавив в голос побольше мольбы и ужаса я взмолился: — Я всё скажу, только пощадите! Только пощадите, господин…
— Тихо! — Я мгновенно замолчал, продолжая умоляющим взором смотреть на Волан-де-Морта. — Если хочешь жить, ничтожество, расскажи как ты попал сюда вместо Долгопупса. Расскажи правду, и, возможно, — он выделил это слово, — я оставлю тебе твою никчёмную жизнь.
«Правду… Прежде, чем рассказать, её ещё нужно придумать!» — растеряно подумал я. В обещание Волан-де-Морта я совершенно не верил, но это было уже хоть что-то.
— Я в-всё расскажу, г-господин. — Понимая, что третьего шанса точно не будет, я начал медленно говорить, стараясь как можно прозрачнее разбавить ложь в истине: — На самом деле… На самом деле я был приставлен Альбусом Дамблдором наблюдать за Долгопупсом. — Презрительно скривив тонкие губы, Тёмный лорд кивнул. Неужто поверил?! Скрывая радость от того, что сумел нащупать твёрдую почву для обширных зарослей липы, я продолжил: — Директор сильно переживал за мальчишку… Вчера в Орден поступила информация о готовящемся похищении Невилла, по этому Дамблдор приказал мне всюду следовать за ним…
— От кого поступила информация? — с видимым спокойствием спросил лорд. — КТО сообщил о похищении? Отвечай! — Одновременно с этим на мой мыслеблок обрушился сокрушительный удар, практически беспрепятственно снося защиту слой за слоем. Через мгновение Волан-де-Морт добрался до воспоминаний…
«…Кабинет директора. Дамблдор сидит на своём обычном месте и хмуро смотрит на меня из-под своих очков-полумесяцев. Я стою перед столом. В голове лишь одна мысль: „Зачем я здесь?.. Зачем старый придурок меня вызвал?“ Глава школы вздыхает и устало говорит:
— У нас серьёзные проблемы, Гарри. — В моей душе появляется отголосок радости: я чувствую удовлетворение от мысли, что старику кто-то насолил. Но я не выдаю себя.
— Что случилось, господин директор? — „взволнованно“ задаю я интересующий меня вопрос. Альбус Дамблдор вновь тяжело вздыхает:
— Источник, близкий к Волан-де-Морту, сообщил, что Невилла завтра попытаются похитить. — Я еле сдерживаюсь от того, чтобы не запрыгать на месте от радости. Я счастлив, что скоро избавлюсь от этого недоноска.
— И что вы хотите от меня, сэр?
— Проследи за мальчиком. Я хочу, чтобы ты не дал совершить прихвостням Тома Реддла задуманное. — Я пытаюсь скрыть раздражение и гнев, но у меня это не получается и Дамблдор видит моё недовольство. — Я понимаю, что вы друг с другом не ладите… Но у меня больше нет людей.
— Но сэр, — пытаюсь я возразить, — Долгопупс даже под страхом похищения не потерпит меня рядом!..
— Невилл ничего не должен знать, — твёрдо обрывает меня Дамблдор. — Я не хочу, чтобы мальчик лишний раз волновался. На его долю и так выпало столько мучений… — Я понимаю, что спорить бесполезно, и нехотя киваю. — Вот и хорошо, мальчик мой. — Дамблдор тепло улыбается, и я чувствую резкое желание как-нибудь стереть эту ухмылку с его лица. Директор достаёт из стола какой-то свиток и протягивает мне. Развернув его, я вижу, что он весь исписан мелким текстом. — Похититель будет невидим, так что тебе пригодиться это заклинание. Оно позволит тебе увидеть…
— Могу я знать, кто Вам сообщил? — Я не собираюсь слушать трёп старика. Мне хочется как можно скорее уйти из этого ненавистного мне кабинета.
— Нет, да тебе это и не нужно. Могу только сказать, что источник… ОЧЕНЬ близок к Волан-де-Морту.
„Наверно, кто-то из ближнего круга“, — думаю я, шагая к двери. Почти у самого выхода меня останавливает голос Дамблдора:
— Да, и ещё. — Я оборачиваюсь. Взгляд директора суров как никогда. — За Невилла отвечаешь головой, Гарри. Если с ним что-то случится… — он выдерживает паузу, — …сам понимаешь. Иди, мальчик мой. — Я спускаюсь по винтовой лестнице, в голове бьется гневная мысль: „Мерлин, придётся ему помогать! А ведь так хотелось… не заметить похищение!“…»
Когда Волан-де-Морт покинул мои(?) воспоминания, я почувствовал, что опять стою на коленях на пыльном полу. Подняв голову, я посмотрел на Тёмного лорда. Его мерзкое, отвратительное лицо, казалось, утратило возможность выражать любые эмоции. Вопреки обычаю, даже гнева и злобы в глазах не было. Лорд молчал. Молчал и я. А что можно было добавить?..
Тишину нарушил неуверенный женский голос:
— Что Вы видели, господин? — Беллатриса Лестрейндж, единственная женщина во внутреннем круге. Одно из доверенных лиц Волан-де-Морта. Она точно знала о готовящемся мероприятии. Интересно, ЕЁ лорд будет подозревать?..
— Что я видел, Белла? — Предводитель Пожирателей смерти медленно поднялся с места и неторопливо подошёл к фигуре, стоящей почти рядом с троном. Он взмахнул рукой и маска пожирательницы распалась, открывая миру лицо миссис Лестрейндж. Наверно, лет шестнадцать-семнадцать назад Беллатриса была безумно красива. Прекрасное благородное лицо обрамляли смолянисто-чёрные волосы, высокие скулы создавали яркий контраст с узким подбородком, добавляя в её облик немного шарма и неповторимости… Но сейчас, после долгих лет Азкабана, после сотен Непростительных, которым подвергала она своих жертв, после многих Круциатусов Тёмного лорда, от былой красоты осталась лишь её блёклая тень. Лицо было испещрено множеством ранних морщин, среди чёрных волос закрались редкие серебристые пряди… Так, что-то меня не туда потянуло. Короче — время и Азкабан её не пощадили. Наверно, единственным неизменным в образе Беллатрисы остались глаза. Большие глаза сумасшедшей психопатки, сейчас с подобострастием и боязливым обожанием смотрящие на Тёмного лорда. — Ты спрашиваешь, что я видел? — Женщина, не отрывая взгляда от лорда, кивнула. — Я видел то, что может стать причиной твоей смерти, Белла. — Миссис Лестрейндж вздрогнула и непроизвольно сделала большой шаг назад. Волан-де-Морт улыбнулся. Надо ли говорить, что улыбка в его исполнении — далеко не то, что я хотел бы видеть… Лучше уж гримаса ненависти, так более привычно и менее жутко. — Но не бойся, это касается не только тебя. То, что я видел в сознании этого дамблдорова выкормыша, может дать мне повод уничтожить любого из всех, кто сейчас здесь присутствует… — Он провёл тыльной стороной ладони по лицу Беллатрисы и подошёл ко мне. Я к тому времени уже поднялся с колен и с ужасом(Вот где пригодились все мои актёрские способности!.. Хотя, они почти не требовались…) наблюдал за его перемещениями. Волан-де-Морт остановился в нескольких шагах от меня и окинул меня пристальным взглядом. — Гарри Поттер, — медленно проговорил он, смотря мне прямо в глаза. Я поспешил отвести взгляд. — То, что я видел — правда?
— Д-да, — сам не веря своим словам, выдавил я. С моими «воспоминаниями» мне ещё предстоит разобраться самому.
— И ты действительно испытывал все те эмоции? — Наверно, он имел ввиду ненависть к Дамблдору и Долгопупсу…
— Да, испытывал. — «Эмоции», которые испытывал Я-Из-Воспоминания, были просто нереально сильными. Не буду утверждать, но я, наверно, в реальной жизни никогда не испытывал столь мощного, чистого и незамутнённого злорадства, которое ощутил во время видения. Нет, я, конечно, не очень люблю этого Невилла, но чтоб ВОТ ТАК…
— Любопытно… — Волан-де-Морт слегка наклонил голову в бок. — Любопытно… Антонин! Растабан! — Сзади меня послышалось шевеление и звук шагов.
— Да, Мой лорд, — услышал я хриплый бас чуть слева от меня.
— Слушаю, господин. — Неожиданно мелодичный и располагающий к себе тенор справа.
— Отведите мистера Поттера в камеру… Ах да! — Лорд мерзко улыбнулся и протянул ко мне руку с длинными паучьими пальцами. — Палочку, пожалуйста. — Я засуетился и быстро достал искомую деревяшку из кармана. — Получишь… позднее, — холодно бросил Волан-де-Морт, забрав тёмно-серую палочку. Развернувшись, он отправился к трону. Усевшись, он добавил, делая акцент на первом слове: — Возможно получишь. Увести!
Мерно шагая по пыльным грязным коридорам, ведомый двумя конвоирами, я думал: «С каждой минутой всё больше и больше запутываюсь в происходящем. Во-первых, это похищение. Если Смиту так сильно хотелось спасти Долгопупса, то он легко мог предупредить меня раньше. Я бы поговорил с Дамблдором, обрисовал ему ситуацию, не вдаваясь в подробности. Например, сказал бы, что подслушал разговор слизеринцев… Ну, или что-то вроде… Так нет же, нашему наблюдателю за мирами почему-то взбрело в голову предупредить меня за минуту до непосредственной попытки украсть Долгопупса! В то, что Смит не знал, или не мог меня предупредить заранее, я ну совершенно не верю. Напрашивается вывод: ему хотелось, чтобы я попал к Пожирателям. Возможно, звучит в стиле „Я — пуп Земли“, но это так.
Во-вторых, эти „воспоминания“. Зачем Смиту было подкидывать мне в голову ТАКОЙ разговор с Дамблдором? Конечно, эти лжевоспоминания мне очень помогли, сняли множество вопросов у Великого-и-Ужасного… Но зачем было всё показывать так, словно я ненавижу Дамби и Мальчика-Который-Выжил? А я, если судить по мыслям и чувствам Меня-Из-Воспоминания, на дух не переношу ни первого, ни второго. Значит, напрашивается вывод номер два: Смит хочет…»
— Стой смирно. — Мы дошли до конечного пункта пути. Я не рискнул бы вспомнить, сколько раз мы спускались по разнообразным лестницам, подходили к развилкам и перекрёсткам коридоров. По ощущениям, замок не многим уступал размерам Хогвартсу, а подземелья были даже немного глубже и обширнее. Сейчас мы стояли в узком захламлённом коридорчике, тускло освещённом одним-единственным факелом. Тоже мне, благородные волшебники! Убрались бы, что ли! Неужели перед узниками не стыдно?.. Долохов, достав увесистую связку ключей, подошёл к ближайшей двери. С минуту повозившись, он нашёл-таки нужный ключ. Нет, а Алохомора кому придумана была?! — Проходи, — прогудел он, отходя от двери. Я на секунду замешкался, чем не преминул воспользоваться Растабан Лестрейндж, больно пихнув меня в спину:
— Проходи, не задерживайся!
Я зашёл в камеру и огляделся. Н-да… Мрачное, совершенно пустое помещение, примерно три на три ярда, едва освещалось маленьким, почти иссякшим стационарным Люмосом, висящим под высоким потолком. Как я сказал, камера была пуста, как мозг Рона Уизли… Даже более пустой: у Рона в голове есть хоть еда, квиддич и девушки, а тут не было даже матраса у стены, не говоря уж о кровати. За спиной послышался звук закрываемого замочного механизма и дверь захлопнулась, оставляя меня наедине со своими мыслями.
А подумать мне было о чём.
* * *
Северус Снейп, наблюдая за препираниями членов Ордена Феникса, с каждой минутой всё больше и больше поддавался панике. Впервые за долгие годы двойной агент был в полной растерянности. Северус впервые в жизни так боялся за чью-то жизнь. Шпион хорошо знал Тёмного лорда. Наверно, даже Люциус Малфой, правая рука предводителя Пожирателей, не был столь знаком с повадками своего господина, как был знаком с ними Северус. Возможно, именно по этому Снейп реже всех подвергался Круциатусу лорда — в диалогах он успевал уловить смену настроения «господина» и часто ему удавалась верно среагировать на неё, умудряясь избежать пыток. И именно поэтому Северус мог почти со стопроцентной гарантией утверждать: Гарри там долго не протянет. Слишком уж горяч и твёрд в своих убеждениях был молодой Поттер, слишком импульсивен и неопытен. Да, неопытен. Даже несмотря на то, что в прошлой своей жизни Гарри неоднократно встречался с лордом и выходил сухим из воды. Но Снейп не хотел вот так просто мириться со смертью лучшего друга. Да что там лучшего — считай, единственного… Тем более, что Гарри — не просто друг, он — Её сын! Северус до сих пор не мог себе простить смерти Лили. Головой он понимал, что его вины в том, что случилось той далекой октябрьской ночью, нет. Головой, но не сердцем… И сейчас, когда он встретил продолжение своей первой и самой сильной любви(на то, что та Лили — это не его Лили, Северусу было откровенно начхать), Снейп считал своим долгом спасти его. Спасти Гарри. Любой ценой, чего бы это ему не стоило. Северус был готов на любою авантюру — хоть самому выступить против всех Пожирателей смерти! Он даже проклял свой длинный язвительный язык: в какой-то момент идея братьев Уизли начала ему казаться вполне серьезной и выполнимой. Суицидальной — да, но что не сделаешь ради Её сына!.. И сейчас, вполуха выслушивая одну бредовую идею орденцев за другой, Северус начинал тихо ненавидеть Орден Феникса в целом и его пожилого главу в целом. За двадцать минут оживлённых дискуссий «матёрые» члены ордена, успевшие немало поучаствовать ещё в первой войне(МакГонагалл, Грюм, Боунс, Дингл и многие-многие другие, включая Дамблдора) не высказали ни одного дельного плана действий. Молодёжь была куда как активней. Взять хотя бы всё тех же Уизли-младших: каждые три-четыре минуты то одна, то другая рыжая голова выдавала очередную новую идею, кардинально отличающуюся от предыдущей. И, хотя они были ещё опаснее и сомнительнее первой, они были выполнимы. И, что более важно, они БЫЛИ.
Или мисс Грейнджер. Северус скосил глаза на стоящую рядом гриффиндорку. Девушка, как и зельевар, пыталась казаться спокойной и неплохо скрывала обуревающие её эмоции. Неплохо, но не идеально — Грейнджер то и дело закусывала губу; не зная куда деть руки, постоянно теребила рукав поттеровской мантии; нервно что-то шептала себе под нос… Мисс Грейнджер подала самую серьёзную идею за сегодня. Домовики — кто бы мог подумать! Это настолько очевидно, что никто никогда не задумывается о таком способе вызволения пленников. Всем известна способность домовых эльфов преодолевать практически любые магические преграды, но никто не предаёт этому значения. И даже тот факт, что попытка вызволения Гарри с помощью эльфа не увенчалась успехом, не умаляла заслуг девушки. Сам Снейп, к своему стыду, о домовиках подумал бы в самую последнюю очередь, если вообще подумал бы. Наверно, именно в тот момент Северус впервые понял, как сильно до этого ошибался в Гермионе Грейнджер. До этого зельевар не воспринимал девушку всерьез. Выскочка, зубрилка, всезнайка, даже «Мисс Заучка» — вот кем считал учитель Зельеварения юную гриффиндорку. И кардинальное изменение поведения Грейнджер не заставило Северуса переменить своё мнение о ней. «Ну стала нахальней, и что с того? Есть, у кого учиться!» — думал он, выслушивая от МакГонагалл очередную жалобу на девушку, которыми она в последнее время буквально заваливала учителей. То, что мисс Грейнджер стала неслабо отыгрываться на Золотом трио за все годы унижений и оскорблений, Снейп считал забавным, не более. А когда узнал причину, по которой Поттер так привязан к ней, так вообще стал ещё хуже думать о гриффиндорке. Северус Снейп никогда не терпел любимчиков… Но сегодняшнее поведение Гермионы Грейнджер заставило его серьёзно переосмыслить своё отношение к ней. Первым звоночком, заставившим насторожиться и задуматься над правильностью своей оценки личности Грейнджер, был план по вызволению Гарри. Вторым — более чем однозначные заявления в адрес семейства Долгопупс, не самого последнего в волшебном обществе Англии, между прочем. А третьим… Хотя, пожалуй, хватило и двух.
— …Да что мы можем сделать?!! — Северус поморщился. Он никогда не любил Дедалуса за несдержанность и излишнюю эмоциональность, и мистер Дингл с удовольствием отвечал Северусу той же монетой. «Чёртов пожиратель» и «проклятый слизеринец» — далеко не самые неприятные эпитеты, которыми щедро одаривал Дингл зельевара при любом удобном случае. Дедалус был типичным пессимистом, что выражалось в постоянных приступах меланхолии и вот таких вот безрадостных репликах, за которые, к слову, этого маленького лысенького толстяка в Ордене не очень жаловали. Конечно, до «популярности» Северуса ему было как до степени магистра по зельеварению(а Снейп знал, о чём говорить), но всё же…
В левом предплечье вдруг слабый зуд, но Северус не обратил на это внимания. Решив на минуту отвлечься от тяжких мыслей, он подошёл к клетке с Фоуксом. Феникс, увидев знакомое лицо, привычно просунул голову сквозь золочёные прутья домика, ожидая стандартной порции ласки. Грустно улыбнувшись, Снейп привычно погладил птицу.
— Скучаешь, Фоукс? — тихо спросил он, проводя рукой по ярким перьям. Феникс согласно моргнул. — А мне вот не до скуки. Нужно думать, как спасти Гарри… — Кожа левой руки зачесалась уже гораздо настойчивее, и шпион вдруг осознал, что это значит. Оглянувшись — все заняты пустопорожними рассуждениями, никто на него не смотрит, за исключением Грейнджер — он медленно закатал рукав. Так и есть — тёмная метка была намного отчетливей, чем обычно, что не оставляло сомнений — лорд решил вызвать Снейпа на ковёр. Если, конечно, можно было назвать «ковром» пыльный грязный пол тронного зала Тёмного лорда. — Уже лучше, — пробормотал зельевар, — теперь есть хоть какие-то шансы… — Северус не очень хотел следовать плану Уизли, но ничего другого ему не оставалось. Гарри мог выбраться из плена только в двух случаях — пробиться с боем или… или вперёд ногами. Ведь Тёмный лорд ни за что не отпустит Поттера просто так, а трансгрессировать, преодолевая магические барьеры, ни он, ни кто бы то ни было, не мог. Только домовики, но против них, как выяснилось, тоже имелась защита… Фоукс ущипнул Снейпа за палец, заставив того вынырнуть из омута мыслей. — Что такое, Фоукс? Ты что-то хочешь от меня? — Феникс вновь моргнул и слегка кивнул головой, от чего на секунду стал очень похожим на человека. Взгляд чёрных бусинок глаз стал как никогда осмысленным и серьёзным. И вдруг Снейп понял… Даже так: Снейп ПОНЯЛ!!! — Фоукс, ты молодец! — восторженно прошептал профессор Зелий, благодарно погладив птицу по голове. — Как я не додумался сам! — Северус придал себе серьёзный и таинственный вид и, не поворачиваясь, задумчивым голосом спросил:
— Альбус, а ведь Фоуксу наплевать на все магические преграды, верно? — Все разговоры в кабинете разом стихли и зельевар ощутил на себе взгляды нескольких десятков человек. Спустя пять секунд Дамблдор ответил:
— Да, Северус. — Снейп позволил себе ухмыльнуться и задал скользкий вопрос:
— И у Вас осталась та старая мантия Джеймса Поттера? — Директор хмуро свёл брови, заставив Северуса внутренне поморщится. Он был единственным, кто достоверно знал зачем Альбусу была нужна мантия Поттера. Откровенно говоря, про местоположение мантии никто вообще и не знал, кроме директора и зельевара. Даже Люпин и Блек свято верили в то, что Мантия-невидимка была безвозвратно утеряна той октябрьской ночью.
Снейп слегка напрягся, ожидая ответа. Сейчас мантия была единственным, что могло спасти Гарри. И если директор решит сыграть в дурачка, как он это обычно делает, чтобы увильнуть от скользких вопросов, у друга Северуса не останется ни единого шанса. К счастью, Дамблдор правильно прочувствовал ситуацию.
— Да. — Снейп был готов подпрыгнуть на месте от счастья, но всё же сумел сдержать этот нетипичный для него порыв. Вместо это он нацепил на лицо самую загадочную улыбку и медленно отвернулся от золочёной клетки.
— Тогда я знаю, как спасти Поттера. — Медленно закатив левый рукав мантии до локтя он явил миру чёрную метку. — Метка активна. Он зовёт. — Пульсирующую, ослепительно чёрную… черную метку. Увидев, как лица орденцев, как по нажатию кнопки, принимают непонимающе-ошарашенный вид, он тоже растерял весь показной задор. — Осталось только найти помощника. — Он быстро прикинул в голове примерный план операции. «Нет, подневольный человек здесь не пойдёт…» — Желательно — добровольца. — Секунду поколебавшись, честно добавил: — Добровольца-самоубийцу… — Северус почти физически почувствовал, как все напряглись. Слово взял глава Ордена:
— Северус, объясни. Боюсь, что суть твоего плана понятна далеко не каждому. Я-то всё понял, — как бы между прочим, не без доли самодовольства заявил он, — но согласись: план не очевиден.
— Да что тут не очевидного? — устало отмахнулся Снейп, вновь отвернувшись к клетке. — Мантия Джеймса Поттера — это очень неплохая Мантия-невидимка. Уникальная, можно сказать. Она защищена сама и защищает своего… носителя от нескольких самых распространённых поисковых и обнаруживающих заклинаний. — Дав время, чтобы в головах волшебников улеглась полученная информация, он продолжил: — А по поводу Фоукса — это совсем просто! Кстати, — он повернулся к гриффиндорке, — спасибо мисс Грейнджер за идею перемещения с помощью магических животных. — Девушка, слегка изогнув бровь в знак удивление, коротко кивнула. — Без неё я бы никогда не понял, что решения проблемы всё время было у нас под носом. — Он провёл ладонью по голове птицы. — Точнее, перед ним.
— То есть ты хочешь в некой мере последовать плану мистера Уизли, Северус? — уточнил Дамблдор. Двойной агент согласно кивнул. — Но ведь ты понимаешь, что взяв с собою кого-нибудь, ты подвергаешь его крайней степени риска? Что никто из вас может не вернуться?
— Понимаю. — Северус тяжело вздохнул и на секунду прикрыл глаза. — По этому и хочу, чтобы со мною шёл не назначенец, а самовыдвиженец.
— Хорошо. Допустим, ты и человек в мантии проникли в замок Волан-де-Морта… Да хватит дёргаться уже! — недовольно нахмурился директор, когда все ожидаемо вздрогнули при упоминании имени лорда. — Синдром Гюльгенса-Туберфорда не излечим, истинно… Так вот, вы проникли. Возможно, даже увидели мистера Поттера. Ваши действия?
— Не знаю, — честно признался Северус, пожав плечами. — Правда, не знаю. Посмотрим по обстоятельствам…
— А если вы спасёте Поттера, но при этом погибнет один из вас, или даже оба?! — Дамблдор начал нервно барабанить пальцами по столу. — Ты понимаешь, что он потом себе этого не простит…
— Хватит уже панику разводить! — вышел из себя Северус. — Что Вы предлагаете, господин директор? Идти одному? А Фоукса я где пронесу?! За пазухой?! Или вообще не идти?!
— Северус…
— Я уже много лет Северус! — Снейп глубоко вдохнул и медленно выдохнул, пытаясь успокоиться. — Повторяю, Альбус: мне нужна мантия. Обещаю, что верну её Вам в целости и сохранности. — Дамблдор обречённо махнул рукой, словно говоря: «Эх, откуда ж ты на мою голову?..» Повернувшись к стене он достал палочку. Пара непроизносимых заклинаний и взмахов палочки на грани вывиха запястья — и под восторженное многоголосое «Ах!» в стене появилась внушительная застеклённая ниша. За стеклом, как в музее, висела… висело… нечто. Северус, как один из немногих видевших до этого заветную мантию, ни чуть не удивился, увидев полупрозрачную переливающуюся желеподобную субстанцию, висевшую на вешалке. Директор любовно провёл по стеклу рукой:
— Столько лет… Столько лет я её изучал… И ничего, кроме того, что от части история верна, не понял. — Ещё взмах палочки — и стекло распалось на мириады блестящих брызг, спустя мгновение не долетая до пола растаявших в воздухе. Не оборачиваясь, он тихо спросил: — Кто хочет стать добровольцем? Поверьте, не каждому выпадает честь прикоснуться к одному из древнейших артефактов… И уже ради этой возможности стоит рисковать.
Снейп обернулся к орденцам. Он ярко представлял себя со стороны: лицо гораздо бледнее обычного, волосы всклокочены, губы мелко подрагивают, а взгляд… Наверно, в нём отражалась безумная, неистовая надежда. Надежда на то, что среди членов Ордена окажется хотя бы один смельчак, готовый ради друга(не Северуса, разумеется, а Гарри) пойти на огромный риск. Но то, что увидел зельевар, повергло его в настоящий ужас, который он даже не попытался скрыть. Сначала Грюм, потом Блек, Люпин, Уизли… Все, встретившись взглядом с ним, спешили опустить голову. Даже Грозный Глаз, мракоборец с почти сорокалетним стажем самоубийственных операций в тылу врага — и тот струсил, понимая мизерные шансы на выполнение операции. И безбашенный Блек, иногда видевший в Гарри Джеймса, и Люпин, полюбивший юношу всем сердцем, и братья Уизли, многим обязанные Поттеру — все испугались. Ровно как и Боунс, и МакГонагалл и многие многие… И, что самое странное, Северус не мог их винить. Он и сам в такой ситуации не по чём не вызвался бы. Да, для многих присутствующих Гарри — друг. Но ведь только для Северуса он — продолжение Её. Альбуса Снейп даже не собирался просить — он понимал, что, если Орден потеряет своего главу, то у Света не останется ровно никаких шансов противостоять Тьме. Как бы это не звучало, но Снейп знал: хоть Гарри и далеко не пешка, но Дамблдор — очень даже король…
«Что ж, похоже, я один…»
— Я пойду.
«Я пойду». Два слова. Всего два слова, тихо сказанные юной гриффиндоркой, породили в душе Снейпа небывалую бурю эмоций. Радость и надежда… Злость и ненависть.
Радость от того, что среди всех нашёлся… нашлась девушка, ровно как и Северус готовая на всё за Гарри.
Надежда на то, что у них может всё получиться, что прошло не так много времени, что Гарри ещё жив…
Злость на девушку, на чёртову Грейнджер, которая может погибнуть. Злость на самого себя от того, что он, ни капли не сомневаясь, возьмет её с собой.
Ненависть… Ненависть к Ордену Феникса за бездействие. Ненависть к Невиллу Долгопупсу за то, что Гарри встал на грань, спасая его. Ненависть к Пожирателям смерти, устроившим похищение. Ненависть к самому себе за выбор, сделанный в далёкие школьные годы…
— Но мисс Грейнджер, это же истинное безрассудство! — шокировано воскликнула МакГонагалл, подбегая к девушке. — Вы ведь можете погибнуть…
— Профессор МакГонагалл права, девочка, — горько согласился директор. — Это не безобидное приключение, не шалость. Если ты пойдёшь с профессором Снейпом, то ты можешь лишиться самого дорогого — жизни. Возможно, ввиду твоей молодости и неопытности ты просто не понимаешь всей серьёзности происходящего. Послушай…
— Нет, это Вы меня послушайте, профессор Дамблдор. — Снейп никогда раньше не видел Гермиону Грейнджер столь решительной. В каждом её слове сквозила просто стальная уверенность и непоколебимость. — Я прекрасно ориентируюсь в ситуации и полностью понимаю, как Вы сказали, всю серьёзность происходящего. И знаете, что я понимаю? — Она обвела весь Орден Феникса, включая его главу, ТАКИМ презрительным и разочарованным взглядом, что даже Северусу стало немного не по себе. Что уж говорить о тех, кому этот пронзающий взгляд предназначался?.. — Я понимаю, что с такими людьми, как у Вас, Вам никогда не победить Волан-де-Морта. Да они даже имени его бояться, что уж говорить о самом Волан-де-Морте?! — почти истерично воскликнула она. — Почему, интересно? Боятся, что стоит сказать «Волан-де-Морт», так их сразу пронзит молния? Воландемортволандемортволандеморт!!! Видите?! Я жива, здорова и полна сил. А вы, — она только что не тыкнула пальцем в толпу испуганных волшебников, — готовы упасть в обморок. — Судя по тому, как Дингл держался рукой за бок, у него явно прихватило сердце… — Я неопытна и молода, профессор? Что ж, возможно. Но это ничего не меняет — я сказала, что пойду с профессором Снейпом, значит, я пойду с ним. И никто, НИКТО меня не остановит.
— Но… Но мисс Грейнджер… Подумайте о родителях… — Минерва МакГонагалл решила, что нашла верный рычаг давления на девушку…
— С моими родителями ничего не будет. Думаете, я не знаю законы магической Англии? Ха! Если не ошибаюсь, третий пункт части пятой, «О маглах, Мерлином клеймённых». Стоит мне внезапно погибнуть, так они забудут не только, что у них дочь была волшебницей, они вообще обо мне не вспомнят! Обливеаторы работают на славу! — саркастически добавила она издевательски пафосно.
— Мисс Грейнджер, я требую…
— Профессор Снейп, мы идём или как? — уже не слушая своего декана обратилась гриффиндорка к учителю Зелий. Тот медленно кивнул. Открыв клетку, он аккуратно вытащил феникса наружу.
— Возьмите мантию, мисс Грейнджер, — бросил он, делая несколько шагов в сторону двери. За его спиной послышались торопливые шаги, а через несколько секунд девушка уже стояла рядом со Снейпом, держа мантию в руках. — Ну что, Вы готовы?..
— Хватит уже, пошли, — недовольно буркнула Грейнджер и уверенно зашагала вперёд. Дойдя до двери она остановилась и, не оборачиваясь, сказала: — И ещё, господин директор. Возможно, это звучит в стиле героя третьесортного романа, но… Я лишусь САМОГО дорогого в жизни, если ОСТАНУСЬ. — Обернувшись через плечо, она грустно улыбнулась и добавила: — Готовьте печеньки. Скоро будем, — и решительно вышла из кабинета.
— Северус, я запрещаю тебе! — Снейп, не сбавляя скорости, спешно засеменил вслед за девушкой, аккуратно держа Фоукса в руках. Окрик Дамблдора был успешно проигнорирован.
Грейнджер он догнал уже в нескольких поворотах коридора от сторожевой горгульи. И то, что он увидел, ему сильно не понравилось. Весь день пытающаяся сдержать слёзы девушка сдалась под натиском эмоций. Сейчас она стояла, опираясь спиной на стену, и беззвучно плакала. Без всхлипываний, без причитаний и истерики — просто дала волю слезам. Северус не стал ничего говорить по этому поводу — он сам был близок к тому, чтобы пустить скупую слезу. Лишь бросил:
— Пойдёмте, мисс Грейнджер. На счету каждая минута. — Девушка в очередной раз вытерла слезу, коротко шмыгнула носом и легко кивнула.
— Да, Вы правы, профессор, — слегка дрожащим голосом согласилась она.
Шли студентка и учитель молча. Каждый был погружён в свои невесёлые мысли.
«А Грейнджер не перестаёт меня поражать, — украдкой поглядывая на девушку, думал Снейп. — Мало того, что несколькими фразами опустила Орден Феникса ниже плинтуса, так ещё и директору выговор сделала. — Зельевар хмыкнул, вспоминая выражение лица старого интригана. Вспомнив ужас на лице МакГонагалл, позволил улыбке стать ещё шире. — Давненько старухе не доставалось на чай… — Но спустя несколько секунд Северус вновь помрачнел: — Нет, она этого так не оставит. Какой бы Минерва не пыталась показаться правильной и доброй тётушкой, она крайне мстительна… Ну да ладно. Я Грейнджер в обиду не дам. Особенно после её слов о Гарри. Видно, что девчонка его действительно любит и готова ради него на всё… — От этой мысли сердце Северуса болезненно сжалось. Раздумья как-то сами собой перескочили на события давно минувших дней. — Как бы я хотел, чтобы Лили тогда выбрала меня, а не этого чёртового Поттера! — отчаянно подумал он. — За то, чтобы она любила меня так же сильно, как Грейнджер любит Гарри!.. — Снейп многое бы отдал за возможность вернуться в прошлое. Хотя бы на одну минуту, в тот самый момент, когда их с Лили отношения были окончательно уничтожены. В то самое мгновение, когда он втоптал в пыль всё то, что связывало их. В ту секунду, когда с его губ сорвалось то нечистое мерзкое слово, окончательно разрушив все надежды Северуса на взаимность. „Грязнокровка“. Даже сейчас, после стольких лет, Снейп боится этого слова. После стольких лет его память всё ещё хранит реакцию Лили Эванс. „Грязнокровка“ — словно плевок в лицо, словно пощёчина, словно удар… Осознание серьёзности и масштабности ошибки к Северусу пришло на следующий день после ссоры, когда Лили не приняла его извинения. Не приняла она их и на следующий день, и через неделю, и через месяц. Даже через год… Снейп встряхнул головой, пытаясь отряхнуться от груза тяжёлых воспоминаний. — Только не сейчас, пожалуйста, — взмолился он про себя. Он ненавидел эти минутные приступы самокопания и ковыряния в прошлом. Обычно одна такая минута стоила зельевару целого дня хорошего настроения(что, следовательно, стоило шестидесяти балов Гриффиндору, в среднем). — Хватит грезить о несбывшемся прошлом, нужно делать будущее, — повторил он слова Дамблдора, сказанные директором в один из благополучных, лишённых пелены маразма, дней. Дамблдор вообще крайне мудрый и проницательный человек. Особенно, когда не ломает комедию. — Тем более, что теперь у меня есть Дафна…»
— Профессор. — Снейп и Грейнджер уже почти дошли до парадного выхода из замка, когда гриффиндорка нарушила молчание.
— Да, мисс Грейнджер? — не останавливаясь, откликнулся Северус. — Что такое?
— Помните наш разговор? Ну, о прошлом Гарри? — Северус еле сдержал смешок. Конечно, он помнил несостоявшийся диалог. Хотя, вернее было назвать его монологом, потому что…
— Признайтесь, Вы ведь ничего не знаете? — усмехнулся он, повернувшись к девушке. Грейнджер секунду поколебалась и созналась:
— Ладно, Вы правы, профессор. Он действительно ничего мне не говорил. Единственное, что я знаю — так это то, что в детстве он носил очки… Ужасные огромные очки. — Не останавливаясь, Северус тяжело вздохнул. Он понимал, почему Поттер ничего не рассказывал девушке, хоть их и связывали очень близкие отношения. Но отказать… Зельевар разрывался между желанием рассказать девушке всю правду про Гарри, про его прошлую жизнь, и пониманием, что юная Грейнджер может остро отреагировать на это. Что она может не понять Гарри. Ведь есть огромный шанс, что девушка возненавидит его, когда узнает, что любовь к ней — это лишь попытка заменить чувства к той, «настоящей» Гермионе. И всё же…
— Хорошо, мисс Грейнджер. Я расскажу Вам. Всё.
— Спас… — хотела было поблагодарить Снейпа девушка, но тот резко перебил её:
— Но обещайте мне, что мистер Поттер никогда не узнает, что я Вам что-то говорил о нём. Пообещайте мне, что вы сможете сдержать это в тайне. — Северус повернул голову в сторону гриффиндорки. Та шла, опустив голову, явно усердно размышляя. Наконец, через несколько десятков шагов тишины она тихо проговорила:
— Обещаю, профессор.
— Северус. — Девушка перевела на зельевара непонимающий взгляд. Тот мелко улыбнулся. — Можешь называть меня Северус. Пока. — Хорошо, Северус. Так что ты хотел мне рассказать?..