— Да, — повторил Бледный, — те, кто подвластны мне, уничтожат тех, кто в моей власти…
— Кто это? — спросил Кит. — Неужто кальмары? Эд'Ахррумрашш глянул на Кита и принялся медленно, словно бы рассеянно кружить перед ним.
— Ты угадал, — сказал Властелин акул. — Что ж, для человека ты достаточно осведомлен о нашем мире.
— Я знаю и то, что гигантские кальмары выводят потомство в этом году, — прогудел кашалот. — Они крупнее обычных. Нам говорили о них наши Верховные Волшебники. В глубинах моря они могут достигать размера кита или даже подводной лодки.
— От них-то и собирался я вас остеречь, — сказал Бледный. — Мои сородичи нередко страдают от этих коварных жителей Дна. Однако акула, не умеющая сама защитить себя, не имеет права на покровительство Властелина. Знаю, вы, теплокровные, защищаетесь сообща. И все же я предостерегаю вас в благодарность за ту любезность, которую вы оказали моим сородичам в тот раз.
— Спасибо, — ответила Ш'риии и, не останавливая свой ровный ход, чуть наклонилась всем телом.
— Странно, — вслух размышлял Бледный, — очень странно, что в Море осталось так мало Волшебников Высокого Уровня, что приходится приводить сюда людей.
— Это не странно, а страшно, Бледный, — ответила Ш'риии. — Советники и Верховные Волшебники в последнее время погибали чуть ли не чаще, чем съедобные моллюски на Мелководье.
— Будто кто-то не хочет допустить, чтобы Песня прозвучала, — согласился Властелин, и голос его вдруг стал тише и слабее. — Я вспоминаю о Песне, что текла… да, точно, сто тридцать тысяч лун тому назад. Тогда Дно содрогалось, как и теперь, а Одинокая Сила проиграла Битву Деревьев. Волшебники опускались вниз через Ворота Моря, и один из них был смертельно ранен и погребен под обвалом камней. А когда они все-таки начали Песню, то сначала Убивающий, а потом и сам Синий Кит в самый важный момент захлебнулись собственными заклинаниями. А ты ведь знаешь, Ш'риии: когда Песня дробится между поющими и каждый стремится петь на свой лад…
Эд'Ахррумрашш умолк. И все четверо продолжали плыть некоторое время в молчании.
— Эд… Эд…ах…ррум… — Нита смешалась, не в состоянии выговорить длинное и такое трудное для кита-горбача имя, в котором звучит скрежет зубов. — Послушай, можно я буду звать тебя просто Эд'рум?..
Холодный, пустой взгляд обратился на нее.
— Ну, я хочу сказать, — пролепетала Нита, — что уж коли мы собираемся петь вместе, то, может, стоит быть друг с другом попроще…
— Как ты произнесла? Эд'рум? Этот обрывок имени годится разве что для коротенькой кильки, — сухо откликнулся Властелин. — Кличка для малька, а не для меня. Властелина. — Он испустил короткий, сухой смешок. — Ладно. Тогда ты Килька, а я Эд'рум. — И он снова хмыкнул.
Нита еще никогда не слышала, чтобы смех звучал так устрашающе.
— Отлично, — сказала она, стараясь быть спокойной. — Итак, Эд'рум, что же произошло потом? Ну, в той Песне, когда все пошло не так, как надо, и кто-то из поющих пострадал?
— Поющие были внутри круга-заклинания и надежно защищены… Сломать круг невозможно… если, конечно, Песня не расстроится или не умолкнет один из поющих. Песня требует полной отдачи. Стоит одному ослабить усилия, и Одинокая Сила, которую пытаются окружить заклинанием, высвобождается. А в результате дно Моря на сотни миль вокруг бывает неузнаваемо разворочено и разрушено. Оживают вулканы, бушуют землетрясения… Тогда, сто тридцать тысяч лун тому назад, здесь была суша, большой остров в самом центре вод. Вы знаете, должны знать об этой стране, потому что именем ее назван людьми океан. Тот остров утонул. На нем были люди. Они исчезли вместе с погрузившимся под воду островом. Зато, — вдруг снова издал он жутковатый смешок, — моим сородичам досталось много еды. Все, находящиеся под моим владычеством, процветали…
— Сто тридцать тысяч лун назад… — выдохнул Кит. — Это десять тысяч лет!
— Атлантида! — догадалась Пита.
— Аф-фа-лон, — подтвердила Ш'риии, называя страну на своем китовом языке. — Там были Верховные Волшебники и Советники, — печально добавила она. — Очень много. Но, даже объединив свои усилия, они не смогли остановить того, что произошло. Землетрясения начались одновременно с потоплением Аффалон. Они были такими ужасными, что разорвали крепкую Сушу-под-Морем, которую двуногие, кажется, называют Земной Корой. Аффалон рассыпалась на кусочки и ушла прямо в пылающую Бездну Земли. Она исчезла. Но ваша Суша поколебалась. Плоскости континентов с тех пор медленно перемещались, словно бы пытаясь укрыть подводную могилу острова. Но и после гибели Аффалон беды не кончились. Еще много лет воздух был плотным и серым от пепла, выброшенного вулканами. Наступили холода, и все живое на земле вымерло, потому что не хватало еды. Прошли тысячи лун, прежде чем все стало вновь оживать. Вот почему сегодня так нужна Песня. Помните слова: «Чтобы Море не стало Сушей, чтобы Суша не стала Морем…»
— А кальмары размножаются… — вставил вдруг Бледный, — Ладно. Забудем пока. Я же поплыву сейчас к Северному Разрезу. Чую сладкий запах беды…
«Кто еще из живых существ может услышать запах чужой беды на расстоянии двухсот миль и порадоваться этому?» — с неприязнью подумала Нита.
— Остерегайся, Килька, — сказал Эд'рум. — Только мертвая акула не может услышать ЭТОЙ твоей мысли! Если ты хочешь сблизиться со мной без опаски, опасайся показывать мне свои недружественные чувства. Думай лучше о том, что соединит нас. Не то узнаешь меня настолько близко и так скоро, как и не ожидаешь…
Челюсти акулы работали ровно и грозно. Бледный вдруг снова холодно усмехнулся.
— …Не пугайся. Все течет пока как надо. Увидимся позже… Становится темно и…
— Темно! — Нита и Кит одновременно огляделись вокруг. Вода, поначалу мутно-зеленая, разбеленная облаком света, теперь была почти черной.
— Солнце заходит, — с тоской проговорил Кит. — Вот-вот сядет.
Нита согласно присвистнула.
— Властелин акул, — сказала она, пытаясь скрыть волнение, — нам надо возвращаться, э-эээ, в наши дома, туда, где мы питаемся. И как можно скорее. Наши родители ждут нас до наступления темноты.
Эд'рум равнодушно посмотрел на Ниту своим тусклым черным глазом.
— Как знаете, — откликнулся он и ускорил свой и без того стремительный ход. — Но мы сможем оказаться под Голубым Сводом лишь после того, как выплывет множество звезд и появится Луна.
— Я знаю, — прошептала Нита. Внутри ее все трепетало, и трудно было сохранять беззаботный тон. — Может быть, ты поплывешь вперед и успокоишь их? — обратилась она к Киту. — Скажешь, что я уже иду…
— Нет, — прогудел Кит, тоже стараясь не выдать своего беспокойства. — Я тебя не оставлю. Или вместе, или…
— Эй, Килька, — пренебрежительно фыркнул Эд'рум, — очень странно, что ваши родители в чем-то ограничивают вас, когда вы творите волшебство такого уровня.
— Они не знают, что мы Волшебники, — тихо пояснил Кит.
Ш'риии была так удивлена этому, что тут же заработала плавниками, отгребла назад, словно отшатнулась, и застыла на одном месте. Эд'рум, которого, казалось, ничто не могло поразить, продолжал описывать вокруг плывущих рядышком Ниты и Кита большие ровные круги.
— Они! Не! Знают! — отрывисто присвистывала Ш'риии. — Но как же тогда вы готовитесь к превращению и творите заклинания? Я уж не говорю, что пение Песни без поддержки людей, которые вас окружают, почти невозможно. К тому же ты собираешься заменить Молчаливую! Это самое трудное…
Что-то о поддержке действительно было в Учебнике. Но Ните довольно было поддержки Кита. Теперь она стала сомневаться. Том! Надо звонить Тому!..
— Я все поняла, — сказала она вслух. — Ш'риии, поплывем быстрее. Мы уже и так слишком опаздываем. И они все четверо снова устремились на запад.
— Тот, наш мир не похож на этот, где Волшебников уважают и все понимают важность их высокого дела, — проговорил Кит. — Там, наверху, на Суше за это людей сжигали. За колдовство. Теперь… ну, теперь не так, но лучше скрывать то, чем занимаешься. Попробуй только скажи, что ты Волшебник, и люди посчитают тебя сумасшедшим. Большинство людей не верит в волшебство.
— Во ЧТО же они верят? — забеспокоилась Ш'риии.
— В разное, — растерянно ответила Нита. — Ох, Ш'риии, это все слишком сложно. Во всяком случае, вершить волшебство в тайне ото всех очень трудно.
— Я не волшебник, — откликнулся Эд'рум, — но и я утверждаю, что только глупец будет пытаться отрицать важность и полезность волшебства. Какой, должно быть, кривой и искалеченной жизнью живете вы, люди, там наверху без волшебства. Без того, что понять нельзя, а нужно только принимать. То есть без веры!
Нита, забыв о том, что она опаздывает домой, приостановилась и с иронией глянула на Эд'рума.
— Вера? И это говоришь ты, не желающий верить, что Сердцевина Времени существует?
— Килька, — просипел Эд'рум, — если Сердцевина существует на самом деле, разве она исчезнет от моего неверия? А понимать, что это такое… Нет, мне это не нужно! Зачем мне, скажем, выяснять, почему вода мокрая? Я по-другому стану дышать или плавать?.. Эй, осторожно!
Предупреждение прозвучало неожиданно и так вплелось в ровную речь Властелина, что Ните потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что случилось. Море вокруг было черным и почти непроницаемым. Но и в этой черноте угадывались еще более темные, крадущиеся тени. Одна из них, извиваясь, протягивала к ним длинные щупальца. Нита коротко вскрикнула. Эхо прилетело почти мгновенно и обожгло кожу. Нита почувствовала то, что не могла увидеть глазами. Длинное тело в форме торпеды. Извивающиеся, как змеи, скользкие щупальца. Длинный злобный клык-клюв, спрятанный в мякоти тела. Она отчаянно закрутила плавниками, рванувшись назад. Длинные щупальца с крючковатыми присосками протянулись к ней.
Звук, всколыхнувший воду вокруг, застал кальмаров, да и ее тоже врасплох. Нита никогда не слышала боевого клича разъяренного кашалота, этого начинающегося на самой высокой ноте, почти неразличимого для человеческого уха пронзительного, режущего скрипа, очень быстро переходящего в грубый рев, от которого, казалось, всколыхнулось все море. Он прекратился так же неожиданно, как и возник. Нита не могла видеть, что происходит, и продолжала тонко и протяжно петь и ловить эхо, превращающее все ее тело в один большой глаз. Она теперь ясно ощущала, нет, видела Кита в Сети Жизни кашалота, устремившегося к гигантскому кальмару. Пасть кашалота была распахнута, обнажая страшные зубы. И весь он, всей своей непомерно громадной тушей был настоящим воплощением гнева и устрашающей, неудержимой силы. Навстречу ему протянулись толстые, как канаты, щупальца, в кожу впились с противным чмоканьем острые и кривые, как абордажные крюки, присоски. Кальмар-гигант издал особый звук, напомнивший Ните отвратительный скрежет железа по стеклу.
Не успев даже осознать, что делает, Нита отплыла назад, чтобы набрать скорости, и ринулась прямо на кальмара-гиганта. Она пела на одной протяжной ноте, чтобы поймать эхо и прицелиться точно в то место, где страшные жилистые щупальца соединяются с хищным костяным клювом. Она оборвала пение в тот момент, когда врезалась в кальмара. Длинный пористый хребет чудовища затрещал и сломался. Перекатываясь, помогая себе ударами хвоста, она отплыла назад. Длинные и толстые, как корабельные канаты, щупальца в последней судороге сжали Кита и отвалились, повиснув в воде безжизненно, словно перерубленные стволы гигантских водорослей. Кит разинул свою кашалотскую пасть и сомкнул челюсти на голове поверженного кальмара. Он мял, грыз, с хрустом ломал свою добычу. Потом мощным рывком устремился вверх и дугой прорезал воду. Он торжественно гудел, победно пел, мешая Ните слышать другие звуки.
— Кит! — позвала она, но единственным ответом был боевой клич кашалота.
Ночная вода сгустилась чернильной чернотой, в которую добавлялись и клубы защитных завес, выбрасываемые кальмарами. Взболтанный придонный песок царапал кожу, отдаваясь во всем теле скрежещущим болезненным звуком. И в этой кромешной тьме мелькало с бешеной скоростью мертвенно-бледное неуловимо-стремительное тело. Светлая эта тень делала суживающиеся круги около темной массы с извивающимися щупальцами и вдруг кидалась бледной молнией в самую гущу. Скрежет, визг, кровавые обрубки щупалец, рев бурлящей воды окутывали место побоища. Эд'рум вертелся среди этого месива, челюсти его беспрерывно, словно на пружинах, смыкались и размыкались. Искромсанные тела кальмаров, медленно кружась, опускались на дно. И вдруг все стихло. Эд'рум вынырнул из облака крови и чернильных полос, и Нита на миг увидела равнодушный холодный глаз Властелина акул, поблескивающий в этой мутной воде. Грациозный и спокойный. Бледный Убийца, словно молчаливый призрак, скользил по кругу в поисках следующей жертвы. Нита замерла, не издала ни звука, пока Эд'рум проплывал мимо.
А Ш'риии таранила точно таким же приемом, как и Нита, другого кальмара. Но еще один, не замеченный, приближался, подкрадывался к ней сзади. Из темноты возник громадной тенью Кит, издающий свой боевой клич. Он сомкнул челюсти на теле кальмара и мотал его в воде, как .бульдог, из стороны в сторону. А над ними Эд'рум обходил кругами третьего кальмара. Тот панически молотил воду гибкими щупальцами, стараясь обнять и задушить его. Клюв кальмара готов был впиться в тело акулы.
Но все его усилия были тщетны. Когда Нита обернулась к четвертому, заплывавшему сбоку кальмару, она видела, как Эд'рум перестал проделывать свои смертельные круги, замер на долю секунды, метнулся, впился в тело кальмара, рванул его плоть и тут же стремительно ушел в сторону. Вновь и вновь повторял он свой жуткий маневр, вновь и вновь зубы его терзали обезумевшего от боли кальмара, пока тот не превратился в разодранный в лохмотья кричащий ком крови, чернильных облаков и подрагивающих, бессильно извивающихся щупалец. По-прежнему как бы безучастный и спокойный, с пустыми глазами, Эд'рум парил над телом обреченной жертвы. Когда его челюсти захлопнулись с лязгом, как ножницы, растерзанное тело или, вернее, то, что от него осталось, тяжело погрузилось в глубину. Нита успела подумать, что этот кальмар был не меньше, чем железнодорожный вагон.
Последний уцелевший кальмар, судорожно сжимаясь, заглатывая воду и выпуская ее сквозь свое реактивное отверстие, позорно улепетывал, оставляя за собой спасительную чернильную завесу. Нита даже и не пыталась его преследовать. Она облегченно вздохнула и стала подниматься к поверхности, чувствуя, как ее ласкает согретая за день вода в верхних слоях Моря. Но бледная тень спиралью вонзилась в глубину, промелькнула под Нитой и пропала в чернильной тьме. Через мгновение до Ниты эхом долетели хриплые вскрики кальмара. Они волнами набегали на нее, наполняли все ее существо дрожью, становились все протяжнее и вдруг стихли.
Нита устало поднималась вверх. Горб ее прорвал пленку воды, и она почувствовала блаженное прикосновение свежего ветерка. Непроизвольно из отверстия над глазами вырвался высокий фонтан воды. Она благодарно распласталась на волнах и некоторое время покачивалась, отдаваясь влекущему ее течению.
Невдалеке вынырнула Ш'риии и медленно поплыла к Ните. Они молча сблизились и, словно бы поддерживая друг друга, соприкоснулись боками, которые, каждая это чувствовала, тяжело поднимаются в затрудненном дыхании. В нескольких метрах от них поверхность воды словно бы взорвалась, и показалась спина кашалота. Нита с удивлением и опаской глядела на него. Она прекрасно понимала, что это ее друг, лишь на время принявший облик громадного кашалота, и все же с содроганием вспоминала его острые зубы, ужасающие челюсти, обагренные кровью жертвы.
— Как ты? — спросила она.
— Так, ничего, — В его голосе послышались знакомые небрежные нотки старающегося скрыть волнение и испуг мальчишки.
Нита вздохнула с облегчением: голос принадлежал кашалоту, а тон его, интонация выдавали прежнего, доброго и приветливого ее друга.
— Немножко… чуть-чуть я там, кажется, увлекся. — Он и сам чувствовал неловкость. — А как ты, Нита?
— Порядок, — бодро откликнулась она.
Из глубины показался бледный, серебристый на фоне темнеющей воды Эд'рум и взмахом хвоста поманил их за собой. Они отдышались и нырнули все трое одновременно. Вода уже поглотила следы ужасной битвы, и лишь стаи тунцов и сардин кружились в бестолковом хороводе, жадно хватая обрывки щупалец и клочки тел. Эд'рум величаво двигался в этом мельтешении, не обращая внимания даже на тех осмелевших рыбок, что отщипывали кровавые кусочки, прилипшие к его телу.
— Последнему из напавших на нас я оказал большую услугу, — хмыкнул Бледный. — Он не мог возвратиться живым, не выполнив задания. Я помог ему исчезнуть.
— Задание?
— Надеюсь, ты не считаешь это нападение случайностью, юная Килька? — надменно спросил Эд'рум. — Это такая же случайность, как начавшееся дрожание Дна, как несчастье, случившееся со Ш'риии.
Нита в смятении смотрела на Бледного Убийцу.
— Но Ш'риии терзали акулы!.. Я думала, что вы на нашей стороне!
Эд'рум уже привычно стал описывать опасные круги вокруг Ниты.
— Успокойся, юная Килька, — говорил он, — я не обязан платить преданностью никому ни в Море, ни вне его. Ты знаешь это. Или должна знать. Я — Неуправляемый. Я сам по себе. — Он подплыл ближе, — Стычка Ш'риии и Аэ'мхнууу с кораблями-убийцами-китов была, без сомнения, деянием Одинокой Силы. У нее много способов коварно запутать в своих сетях всех живых. Люди не исключение. Что же касается акул… — Голос его наполнился холодной яростью и словно бы заморозил Ниту. — Акулы подчиняются своей природе. Как и ты, и любой из вас. Не обвиняй их в том, что они рождены такими. Но у моих сородичей только один хозяин — я, Властелин акул. Если Одинокая Сила посмеет тронуть существ, находящихся под моей властью, ей придется иметь дело со МНОЙ!
Нита почувствовала внутреннюю дрожь. И не только от мысли, что Эд'рум попытается справиться с Одинокой Силой сам, но и, как ни странно, от жалости или, вернее, сочувствия к Одинокой, которая, несмотря на всю свою мощь, может столкнуться с этим холодным беспощадным глазом.
— Извини, — осторожно сказала Нита, — я думала, что это ты приказал акулам напасть на беззащитных раненых китов.
И она, чтобы выказать доверие к нему, повторила движение Ш'риии, перекатившись в воде и доверчиво открыв незащищенный бок и живот Бледному Убийце.
На какую-то долю секунды она почувствовала то, о чем не многие из живущих в Море могут поведать, — шершавое прикосновение жесткой кожи акулы. Эд'рум слегка толкнул Ниту под ребра и проскользнул мимо. Это был почти дружественный жест, но Нита успела заметить в неприятной близости работающие челюсти и неподвижные черные глаза, холодно скользнувшие по ней. Белая тень медленно проплыла над Нитой, отбрасывая воду сильными плавниками.
— В другое время и в другом месте я, может, и отдам такой приказ, — проскрипел Эд'рум — В другое время. Как ты на это смотришь, юная Килька? Мое это право?
— Я не знаю, — еле пропела Нита.
— Что ж, отлично сказано. — Эд'рум кружил вокруг, внимательно глядя на них и в то же время как бы не замечая никого. — Давайте расплываться. Мы очень близко от Тайана Бич. У тебя, Ш'риии, да и у меня осталось немало дел, которые надо завершить без свидетелей.
Ш'риии подплыла к Бледному Убийце. Однако Нита заметила, что приблизилась она все же не настолько, как, например, к ним с Китом, к Ар'ооону или к дельфинам.
— Эд'Ахррумрашш, Старейшина и Властелин акул, хозяин Глади Вод и Шельфа и того, что лежит между ними, обращаемся к тебе. Те, кто собираются петь Песню, которая есть и позор Моря, и слава Моря, призывают тебя. Скажи, чтобы я услышала, согласен ли ты с этой Песней?
— Я согласен и буду сплетать мой голос и волю и мою кровь с теми, кто поет, если это потребуется.
— Я спрашиваю второй раз…
— Успокойся, Ш'риии, я знаю эту Клятву. Кто помнит ее слова лучше, чем я? Второй раз я говорю, чтобы все, кто находится в моей Власти, и те, кто непокорен мне, услышали. Дважды я согласен с Песней, клянусь своей властью Властелина акул. И в третий раз повторяю, чтобы Море и Сердце Моря услышали… — Нита удивилась тому, что произнесены были все же слова «Сердце Моря». А Эд'рум уже спокойно промолвил: — Плывите. А вы двое отправляйтесь туда, где вам необходимо быть. Это совсем рядом.
Кит смущенно огляделся:
— Откуда ты знаешь? Здесь много мест с названием Тайана Бич, а ты к тому же никогда не видел нашего дома…
— Я ощущал в воде запах ваших человеческих тел сегодня утром, — спокойно ответил Эд'рум. — Кроме того, я всегда чую запах беды… Поторопитесь.
— О-оох, — выдохнул Кит.
— Ш'риии, — спросила Нита, — когда мы потребуемся тебе снова?
— На рассвете, — ответила китиха, слегка подталкивая с дружеской симпатией сначала Ниту, а потом Кита. — Извините, но у нас нет времени, нельзя позволить себе и дня отдыха.
— Мы должны быть именно в этом месте? — спросил Кит.
— Во всяком случае, Молчаливая быть должна, — подчеркнула Ш'риии, поглядывая на Ниту. — Обычно Клятвой руководит Молчаливая, поскольку она рискует больше других.
Нита обреченно вздохнула.
— Кит, — сказала она, — может быть, тебе лучше остаться дома завтра? В конце концов, надо же как-то успокоить домашних.
Кит сердито толкнул ее в бок, и от этого легкого толчка многопудового тела кашалота Ниту кинуло в сторону.
— Э, нет, — возразил Кит. — Так нечестно. Выходит, ты будешь управляться со всем одна? Кроме того, если эти штучки с нападениями повторятся, а Бледного рядом не окажется…
— Ты прав, — согласилась Нита.
— Тогда нам пора, — увлек ее за собой Кит. Они устремились к поверхности. Ш'риии следовала за ними. Но их опередил Эд'рум. Он стремительно вылетел на поверхность в нескольких сотнях метров западнее и ближе к берегу. И первый звук, который услышала Нита, вынырнув из глубины, был дикий женский крик.
Нита никогда не слышала, как кричит ее мама. И этот ее вопль буквально взрезал кожу Ниты, пронизал все тело больнее, чем боевой клич кашалота.
— Гарри! — вопила мама, и каждое ее слово пронзительной нотой ввинчивалось в воздух. — Гар-ри! Плавник! На воде! Аку-ула-аа! Зови мистера Фридмана! Зови полицейских! Зови же кого-нибудь!
По пляжу метались искорки карманных фонариков в руках бестолково снующих людей. Все окна в доме Ниты и в большинстве окрестных домов были освещены. Нита в панике слушала крики матери, хриплый голос отца, который безуспешно пытался скрыть волнение.
— Бетти, успокойся, они найдутся! Держись, Бетти! Не подходи к воде!
Отец крепко держал за руку маму, которая все порывалась вбежать прямо в накатывающие на берег волны, в исступлении крича:
— Нита! Нита-а!
Ните самой изо всех сил приходилось сдерживаться, чтобы не закричать в ответ. Она уже не соображала, что голос ее сейчас все равно не дойдет до человеческих ушей.
Эд'рум плыл так близко к берегу, будто вся эта суета и крики не имели к нему ни малейшего отношения. Он устремлялся на запад, быстро удаляясь от Ниты, Кита и Ш'риии. Толпа карманных фонариков неслась за торчащим из воды бледным плавником. И вдруг Эд'рум, словно всплывающая подводная лодка, поднялся всем телом над поверхностью, сверкнув во тьме грозной мощью своей гладкой голубоватой спины. Направленный вверх хвостовой плавник его был не меньше паруса виндсерфинга. Изумленные этим почти фантастическим видением, люди с криками ужаса следовали вдоль берега за удаляющейся акулой, будто загипнотизированные. Фонарики растянулись цепочкой.
— Он отвлек их, — сказал Кит, — самое время выбираться на сушу.
— Но наши купальники…
— Не до этого! Потом! Ш'риии, увидимся утром! Оставив Ш'риии, они изо всех сил понеслись к тому месту на берегу, от которого Эд'рум уводил толпу людей. Нита отдалась на волю волн и свободно качалась на них, пока ее не прибило к берегу настолько, что придонный песок больно царапнул живот. Тяжелый кашалот наткнулся на мель гораздо раньше. Нита глубоко вздохнула и напряглась, мысленно сбрасывая с себя китовую оболочку. И тут же ухнула в глубину, которая для кита была мелковатой, но ее человеческий рост превышала раза в два. Она проплыла немного, попыталась встать на ноги, нащупала дно и, сопротивляясь влекущему назад течению, двинулась к берегу. Нита вся дрожала от волнения, слабости и оттого, что заклинание так внезапно кинуло ее из одного состояния в другое.
Едкая соленая вода застилала глаза, и когда наконец она смогла что-то разглядеть, было уже поздно: из темноты прямо перед ней вынырнула маленькая фигурка, которая двигалась прямо к обрезу воды, преграждая Ните путь.
Дайрин!
Позади Ниты послышался протяжный вздох. Кит, выбираясь из воды, смог наконец вздохнуть полной грудью. В руках у него мерцала Сеть.
— Скорее, — поторопил он. — Я должен произнести заклинание до того, как все они снова набегут сюда… — Он вышел на берег. — Нита, с тобой все в порядке?
И тут тоже увидел Дайрин.
— Ух ты!.. — опешил он и присел в воде. Голоса бегущих по пляжу людей приближались. И вдруг раздался громкий хлопок. Выстрел! Кит повернул голову в ту сторону, откуда донесся звук выстрела, потом опять перевел взгляд на Дайрин и просипел:
— Назад! Обратно!
Он издал короткий гортанный звук, произнес первые слоги заклинания, еще раз глубоко вздохнул и исчез.
Дайрин, не шелохнувшись, стояла у воды в ночной пижамке и не сводила глаз с сестры.
— Ки-иты-ыы, — протянула она изумленно.
— Дайрин, — прошептала Нита, — они нас уже долго ищут?
— Около часа.
— О ужас! — С минуты на минуту ее обезумевшие родители будут здесь! — Послушай, Дайрин… — умоляюще протянула Нита и тут же оборвала сама себя. Что она ей скажет?
— Да это же волшебство! — ахнула Дайрин. — Значит, такие вещи существуют на самом деле? Ага, это все из той книги, что ты прятала, верно? Это ведь не просто развлекательная книжонка для детишек, а? Это…
В следующее мгновение из моря вынырнул Кит. На этот раз он был в плавках, а в руке держал купальник Ниты. Он кинул мокрый комок ей и пристально поглядел на Дайрин.
— И ты, — бормотала Дайрин, пока Нита с трудом натягивала мокрый купальник, — и ты тоже…
— Волшебник? — спокойно спросил Кит. — Да. Мы оба.
Слева послышался еще один выстрел и мощный всплеск. Нита и Кит обернулись, вглядываясь в висящую над морем тьму. Эд'рум вырвался из воды и стрелой летел над волнами. Он изогнулся дугой, как дельфин, и пять или шесть футов его тела появились в воздухе, осыпанные тучей водяной пыли. Но он все вытягивался и вытягивался из воды до тех пор, пока не показался и его хвостовой плавник. Акула словно бы зависла на мгновение в воздухе, изогнувшись гигантским луком, и свет луны бело-ледяным покрывалом лег на ее бледную, фосфоресцирующую кожу.
— До встречи, юные волшебники! — послышался шипящий крик на Языке, и Эд'рум снова исчез в волнах.
Прогремели оружейные выстрелы: один, второй, третий. Вода кипела от хриплого торжествующего хохота гигантской акулы.
— Все. Он сделал, что мог, — сказал Кит, — Теперь, побегав за акулой, они вернутся.
— Это акула?.. — Голосок Дайрин испуганно оборвался.
— Да. И она наш друг. Пока… — ответила Нита.
— Но что мы им скажем, Нита? — волновался Кит.
— Это зависит от Дайрин. — Нита старалась говорить ровным и спокойным голосом. — Что скажешь, Дари? Ты собираешься держать язык за зубами или нет?
Дайрин, не отвечая, разглядывала их широко раскрытыми глазами. Потом выпалила:
— Я хочу, чтобы вы рассказали мне все-все-все!
— Хорошо, Дари. Сегодня ночью. А на рассвете нам нужно будет опять уйти.
— Что ж, может, у вас и получится, — усмехнулась Дайрин.
— Скажи, а что ты еще видела, великий следопыт? — попросил Кит.
— Ладно. Будем считать, что я видела, будто вы появились не из моря, а из-за дюн. — Дайрин смерила взглядом Ниту и Кита, круто повернулась и пошла — вдоль пляжа.
Нита догнала Дайрин и схватила ее за руку. Та чуть повернула голову и косо взглянула на Ниту через плечо.
— Дари, — тихо проговорила Нита, — я не смогу им соврать. Не умею я.
— Тогда молчи. Или расскажи всю правду. — Дайрин вырвалась из рук Ниты и, с грохотом раскидывая гальку, понеслась по пляжу. При этом она вопила во весь голос:
— Ма-а! Па-а! Нита зде-есь! Нита и Кит не двинулись с места.
— Ох и взгреют нас! — сказал Кит.
— Может, и нет. — Нита слабо верила в свои слова.
— Взгреют. И законопатят. Что же нам делать? Нита вся сжалась, напряглась. А к ним уже бежали.
— Я пойду им навстречу, — решительно сказала Нита. — И все расскажу. О жизни китов. И человеческих жизнях. О страшной беде, которая нам всем угрожает. Мы не можем остановиться на полпути. Ты помнишь, что сказал Эд'рум?
— Я подумал о том же, — откликнулся Кит. — Просто собирался справиться со всем сам, — Он пристально посмотрел на нее. — Ладно. Тогда на рассвете…
— Лучше чуть раньше. — Нита понимала, что всей правды она все равно им не расскажет, и ненавидела себя за это. — Чем меньше света, тем больше надежды, что не поймают.
— Верно. — Это все, что они успели сказать друг другу. Отец и мать Ниты, мистер Фридман и Дайрин вихрем налетели на них. Отец схватил Ниту, прижал ее к груди. По щекам его текли слезы. Мама на бегу махала руками и выкрикивала:
— Где вы были? Изверги!
— Мы просто не уследили за временем, — объяснил Кит.
— Нас не было здесь, ма, — решительно сказала Нита. — Мы плавали…
— Восхитительно! Там в воде акула величиной с дом, а моя дочь плавает! Ночью! В самый прилив! — Мама хватала воздух ртом, будто задыхалась. Наконец она немного успокоилась и строго отчеканила: — От тебя, Нита, я этого не ожидала. После нашего утреннего разговора…
Отец отстранился и отошел от Ниты на шаг. Шок прошел, и лицо его приняло жесткое, даже яростное выражение.
— А я-то думал, что на тебя, Кит, можно надеяться, — нахмурился он. — Мы же договорились, пока ты живешь с нами, все делаешь так, как мы скажем. Не уследили за временем… Да уже ночь на дворе!
— Я знаю, сэр, — лепетал Кит, — Я забыл… а когда вспомнил, было уже поздно. Этого больше не случится.
— Это ты верно заметил, — сухо заметила мама. — С этого момента вам обоим не позволяется удаляться от дома без разрешения. Поняли?
— Да, миссис Каллахан.
— Нита! А ты? — резко спросила мама.
И Нита ничего не смогла с собой поделать.
— Да, ма, — кивнула она покорно. А внутри у нее все перевернулось от этой лжи. Но теперь уже поздно. Все кончено. Непоправимо.
— Естественно, вам запрещается подходить к воде, — сказал отец.
Почему я соглашаюсь? Почему так жалко поддакиваю? Нита почувствовала, как на лице ее сотворилась сама собой угодливая улыбочка.
— Да, папа.
— Да, сэр, — буркнул Кит.
— Посмотрим, как вы будете вести себя ближайшие несколько дней, — сказала мама, — И если эта акула исчезнет, мы, может быть, позволим вам купаться. А пока марш домой!
И они поплелись. Только раз Нита решилась глянуть назад через плечо. Она была уверена, что видела далеко в море высокий бледный парус плавника, который быстро удалялся в сторону Монтаук. Все. Можно считать, что на сегодня неприятности закончились.
И работа тоже.
Нита чувствовала, что она буквально опустошена.