– Это скверно, – сказал Спок. – Это очень скверно.

Он, Джим и Маккой сидели в комнате отдыха. Вернувшись от Сарэка и Аманды, они пообедали, но никто не смог уснуть.

– Слишком мягко сказано, – возразил Маккой. – Спок, я думал, что она подчиняется логике, особенно после происшествия на Месте Брака и Вызова. Похоже, она изменила этому правилу.

– Люди меняются, доктор, – сказал Спок, – Вулканцы в этом вопросе ничуть не отличаются от людей. Но я хотел бы выяснить, какова ее роль во всех этих событиях, а также мотивы ее поведения.

– У меня есть кое-какие подозрения на этот счет, – сообщил Джим.

– Это – месть за то, что ее отвергли.

Спок посмотрел на него.

– Если все обстоит именно так, то это сверх-месть, – сказал он. Интересно, может именно ТгПринг стоит за всеми этими событиями, и если да, то как ей это удалось? У нее был небольшой правительственный кабинет, насколько я знаю, но этого недостаточно, чтобы создать такую ситуацию. Джим кивнул.

– Ухура нашла информацию об объявлении из агентства, – сообщил он. – Оно написано тем, кто тоже фигурирует во всех списках Боунза.

Писателя зовут Селв, и он, похоже, частенько пописывает на эту тему.

Спок нахмурился.

– Селв, – повторил он. – Мне кажется, я знаю откуда-то это имя.

– И ты не можешь вспомнить, откуда именно?

– Доктор, – мягко сказал Спок. – Не у каждого чистокровного вулканца есть айдетическая память. В этом нужно постоянно практиковаться. Меня этому не обучали. Я знаю большое число вулканцев, но не способен вспомнить их всех, также как и вы не сможете вспомнить всех людей, которых встречали на Земле.

Маккой кивнул.

– В любом случае, – сказал Спок, – мы скоро узнаем, кто он такой.

Что касается ТгПринг… – Он замолчал, раздумывая. – Вообще-то, когда нужно конфиденциально узнать что-либо о вулканской женщине, это лучше делать через ее партнера. Доктор, имя Стонна не попадалось на вашем листе?

Маккой пробежал глазами список на букву "С" (надо сказать, достаточно большой, принимая во внимание традицию присвоения имен мужчинам на Вулкане), а затем все остальные имена.

– Я не вижу его, – сказал он осторожно. – Я проведу компьютерную проверку информационного чипа.

– Сделайте это. Было бы очень странным, если бы имя Стонна не попало сюда.

– Так подумай над этим, – заявил Маккой. – Я тоже пораскину мозгами. – Он рассматривал некоторое время листы, затем отложил их в сторону.

Джим потянулся.

– По-моему, самое лучшее сейчас, это отправиться на боковую.

Завтра будет тяжелый день.

– Капитан, – обратился Спок, – у вас не возникает никаких затруднений относительно формы дебатов?

Джим кивнул.

– Замечания с мест, по-моему, будут чрезвычайно интересными. В любом случае, я думаю, Сарэк рассказал нам достаточно много из того, что нам нужно знать.

– Поправьте меня, если ошибусь, – сказал Маккой, также потягиваясь, – но форма дебатов напоминает мне многое из ромуланского Права Заявления.

Спок кивнул.

– Отдельные моменты поразительно схожи, это уже давно было замечено. Конечно, есть и различия: вам разрешается сделать перерыв, если вы пожелаете поесть или поспать.

Боунз расплылся в улыбке.

– Я думаю, что как-нибудь переживу это, – сообщил он. – Вопрос в другом: слышали ли вулканцы когда-либо речь, произнесенную в старом южном стиле?

Брови Спока поползли вверх.

– Не думайте о том, чтобы уйти в сторону от основной темы, доктор, – предупредил он, – если вы утомите публику слишком большим количеством примеров прекрасной нелогичности, то можете вызвать досрочное голосование.

– Я буду осмотрительным, – сказал Маккой, поднимаясь со стула.

Могу заверить, что им будет интересно, к тому же, у меня есть свои собственные, правда, небольшие запасы логики.

Спок кивнул.

– Это я уже заметил, хотя и никогда не решусь даже приблизительно определить ее размеры.

– Думаю, что так оно и есть, – ответил Боунз. – Спокойной ночи, Спок, Джим.

– Спокойной ночи, – ответили оба, когда Маккой направился к выходу.

Двери закрылись за ними, и Джим сказал:

– Спок, известно ли, как изменяются шансы, если они поменяются вообще?

– Шансов все меньше и меньше, – сказал Спок. – Но я не осмелюсь доверять компьютеру в предсказании исходов выборов, когда в это вовлечено столько переменных сил. Таких, например, как доктор.

– Ну что ж, – сказал Джим, – мы сделаем все, что сможем. – Он вздохнул, затем последовал зевок. – Должен признать, мне хочется стать маленькой мухой на стене на то время, пока ты будешь говорить с ТгПринг.

Спок удивленно посмотрел на него, – Почему, – сказал он, – тебе хочется стать мухой? И притом непременно маленькой? Джим рассмеялся.

– Ты знаешь, что я имею в виду. Спок косо посмотрел на Джима и изобразил подобие улыбки.

– Слишком хорошо, – сказал он. – Спокойной ночи, Джим.

– Спокойной ночи, Спок.

* * *

На следующее утро они встретились в транспортаторной комнате примерно за полчаса до начала сессии в Зале Голоса. Спок сам задал координаты на контрольной панели телепорта по памяти.

– Вы готовы, джентльмены?

– Готовы, – ответил Джим.

Они шагнули на платформу и смотрели, как растворялась комната вокруг них. То место, где они появились, оказалось огромным, тусклым пространством, по которому разносилось эхо, и, прежде чем они полностью обрели тела, Боунз уже принялся жаловаться.

– Опять, – заявил он. – Почему твои собратья всегда напирают на размер? Вы что, не можете построить что-нибудь поменьше?

Спок не стал спорить. Помещение, в котором они оказались, оказалось больше по размерам, чем Зал Пелашта. Стены были сделаны из голубого, холодной расцветки, камня. Потолок был очень высоким, и круги, вырезанные в нем, пропускали солнечный свет, который падал вниз яркими колоннами.

– Почему это вулканцам нравится заниматься делами на вокзалах? продолжал бурчать Маккой. – Может, ты мне это объяснишь?

Спок вздохнул.

– Я думаю, вы жалуетесь, доктор, – сказал он, – на то, что называется "дореформационной" архитектурой. Она действительно имела тенденцию к неуместно большим размерам, по крайней мере, с точки зрения сегодняшних вкусов. Но это не та комната, где будут проходить дебаты, так что, доктор, вам не придется кричать:

– Спок, – позвал голос Сарэка откуда-то со стороны. Царственной походкой, в черном облачении посла, он приблизился, чтобы поприветствовать их.

– Отец, – сказал Спок, – я не ожидал увидеть тебя здесь сегодня: твой доклад по графику завтра.

– Я надеялся встретить вас, прежде чем вы войдете, вот и все, глаза Сарэка сузились. – Я наткнулся на информацию, которая, возможно, поможет вам в оценке ситуации, а может быть, и нет. Это решать вам.

Спок склонил голову.

– Я заинтересовался вашим открытием по поводу ТгПринг, доктор, и навел справки, – сообщил Сарэк. – Похоже, что Стонн мертв.

Джим посмотрел на Боунза, затем на Спока.

– Как он умер, сэр?

– Гриф конфиденциальности был наложен на этот вопрос, – ответил Сарэк.

– Это означает, – тихо произнес Спок, – что, скорее всего здесь не обошлось без "плакту". Потому что не может быть других причин, чтобы ставить такой гриф, тем более сейчас.

– Совершенно верно, – согласился Сарэк. – В любом случае, ТгПринг сейчас свободная женщина, свободная от каких бы то ни было обязательств. Я думал, что тебе лучше знать об этом.

– Спасибо, отец, – сказал Спок и слегка поклонился.

– Я должен идти, у меня много дел, которые нужно завершить в посольстве и консульстве. Я надеюсь, что утро будет для вас светлым.

Капитан, доктор, – и он пошел прочь – само достоинство, хотя было удивительно, насколько быстро это достоинство может передвигаться, когда у него где-то назначена встреча.

– Ну и ну, – мягко сказал Боунз.

– Не стоит обсуждать это здесь, доктор, – сказал Спок, – это плохой тон. Давайте пройдем в Зал Голоса, и пусть все узнают, что мы прибыли.

Они пошли по направлению к одной из стен огромного зала.

– А где это мы, – поинтересовался Маккой. – Должен признаться, я не сверился с картой.

– Мы на другой стороне ши-Кахра, – сказал Спок, – и, возможно, вы удивитесь, но мы сейчас на несколько сотен футов под землей. Прорези в потолке находятся как раз на уровне земли. Этот комплекс изначально назывался ва-немеЛакхт…

– "Убежище от Гнева," – перевел Маккой.

– Да. Это было убежище от солнечных бурь, которые бушевали еще до времени Сурэка. Сейчас им владеет Академия и использует его для проведения лекций, встреч и церемониальных мероприятий.

Спок провел их к дверям, распахнутым настежь. Там стояла женщина, набиравшая что-то на компьютере. Когда Спок подошел к ней, она подняла глаза и спросила:

– Посетитель или докладчик?

– Докладчик. Спок.

Она застучала по клавиатуре.

– Вы, сэр?

– То же самое. Маккой, Леонард Е.

– А, вы?

– То же самое. Кирк, Джеймс Т. Не поднимая глаз, она пролепетала:

– Ряд восьмой, места с первого по третий. Кто-нибудь подойдет к вам с расписанием и программой.

– Я хочу поп-корн, – внезапно сказал Маккой.

Молодая женщина посмотрела на него и спокойно сказала:

– В аудитории есть не положено, сэр. Следующий?

Они направились в аудиторию. Спок выглядел озадаченно, Маккой улыбался до ушей.

– Прекрати, – сказал Джим. – Только за одно это ты не получишь бокового места.

– Это у меня хобби такое – все портить.

Аудитория действительно представляла собой не такой большой зал, как тот, в котором они материализовались, но уж точно она не была и маленькой. Она была выстроена в виде крута или, скорее, вырезана, так как на стенах не было следов кладки. Много прорезей было сделано в толстом потолке, несколько находилось прямо над круглым помостом в центре, от него по восходящей расходились ряды сидений. Этот архитектурный прием находили подходящим для такого рода мероприятий греки и римляне, так как акустика при таком строительстве была великолепной. Джим почувствовал, что у него не будет сложностей с докладом. "Если я, конечно, смогу найти нужные слова…".

Они нашли свои места, а сидения вокруг них заполнились очень быстро. Удивительным было число участников не вулканского происхождения. Всего же присутствовало не более тысячи, хотя зал мог вместить тысяч пятнадцать. Вулканцы занимали свои места молча, и Джим был обеспокоен тем, как на него смотрят. "Ну что ж, форму Звездного Флота довольно легко заметить. Я здесь как раз для того, чтобы меня видели. Так пускай пялятся".

– Они будут играть национальный гимн? – спросил Маккой шепотом, наклонившись к самому уху Спока. Он все-таки умудрился сесть на боковое место.

– Нет, – мягко сообщил Спок, – и толстая дама тоже, боюсь, петь не будет. Присутствующие будут призваны к порядку, и начнутся дебаты.

– Кто первый?

Джим насмешливо посмотрел на Маккоя.

– Может быть, все-таки нужно было достать тебе поп-корна?

Публика внезапно стала успокаиваться, как будто им подали сигнал, который пропустил Джим. Он огляделся вокруг, но не увидел ничего, кроме каменных лиц вулканцев.

Затем кто-то вышел на сцену, и Джим непроизвольно вздрогнул.

Это был Шас.

– От имени правительства Вулкана, – сказал он, – я объявляю собрание открытым. Дебаты будут носить традиционный характер. Повестка дня: обсуждение выхода Вулкана из Объединенной Федерации планет.

Докладчики, пожалуйста, определите свою принадлежность, выразите свою позицию по данному вопросу и делайте заявления. Процедура может быть закрыта только электоратом, и пороговым числом является один миллиард восемьсот тысяч. Процесс транслирует сеть информации и новостей, – Шас взглянул на информационный экран, который держал в руках. – Номер первый, пожалуйста.

В дальнем конце аудитории послышался мягкий звенящий звук, и Джим заметил, как многие с любопытством повернулись в том направлении. Он улыбнулся, когда маленькая фигура, похожая на двенадцатиногого паука, взобралась на другую сторону помоста и вползла под столбы света, бьющего с потолка.

– Мое имя К-с-т-лка, – сказала она, и ее голос наполнил все помещение. – Я ношу временный ранг командующего в Звездном Флоте Объединенных Федераций планет. Что касается голосования, то я говорю:

"Нет".

Она немного двинулась, издавая шуршание и звон.

– На этой планете традиционно проявление учтивости к гостям, сказала она, – на любом собрании гость – представитель наименее гоминидного вида – чувствует себя желанным, ему предлагают говорить первому. Я вижу, что вы поступили также со мной, так как здесь нет представителей Хорт или афизиологических существ, – едва слышный шорох удовлетворения прокатился по толпе. – Ну что ж, – продолжала она, – я благодарю вас от всей души за приветствие и, отбросив формальности, хочу добавить, что мне очень приятно вернуться снова на землю Академии. Сюда, где я прочитала столько трудов, и где меня научили сомневаться даже в собственном здравом смысле.

Она немного развернулась. Это был знак учтивости по отношению к гоминидам, так как глаза К-с-т-лки располагались вверху и по бокам ее куполообразного тела, и она могла видеть аудиторию одновременно со всех сторон без всяких поворотов. Отраженный от ее стеклянного тела свет мерцал и двигался вместе с ней.

– Я хочу поговорить с вами о развитии науки во Вселенной, сказала она, – ее развитии на Вулкане и о некоторых событиях, произошедших в науке с тех пор, как Вулкан присоединился к Федерации сто восемьдесят лет назад. Я не хочу сказать, что в плане науки Федерация за эти годы сделала для Вулкана гораздо больше, чем могли бы дать ему две или пять тысяч лет в изоляции. Извините меня, – сказала она, – если я не буду касаться этического аспекта науки.

Она снова развернулась, издавая звон.

– Вы, без всякого сомнения, слышали тех, кто говорит о том, сколько хорошего Вулкан сделал для Федерации, – продолжила она. – И я соглашусь с ними: улучшение технологии транспортации, на которой практически основывается девяносто процентов наших современных технологий, экстраординарные открытия в медицине, особенно в генетике, в которой Вулкан является большим экспертом, чем любая другая планета, исследования в астрономии, космологии и космогонии, которые открыли большие пространства для космических кораблей Федерации, и многое другое. Большинство из вас подготовились к дебатам и точно знают, что конкретно дал нам Вулкан, – в ее голосе зазвучал задор. – Мои собственные исследования здесь дали мне много удивительных открытий, и я ценю это…

– Однако позвольте мне добавить следующее: виды, входящие в Звездный Флот, в основном люди с Земли, владеют даром, который равноценен любому дару, предложенному Вулканом. Человеческие существа особенно сильны в научной постановке вопросов. Неожиданные, странные, даже нелогичные вопросы. Я знаю, – сказала она, услышав неодобрительный шелест, прошедший по рядам слушателей. – Логика важна.

Но есть вещи, для которых логика не годится.

– В основном, это сами люди, – послышалось замечание кого-то из публики. Джим удивился: похоже, амп-поле фокусировалось на том, кто начинал говорить выше определенного порога голоса.

– Легко сказать, – парировала К-с-т-лка, голос звучал так, словно она забавлялась. – Они могут дать вам чувство юмора. Даже у Сурэка оно было, и он ничего не говорил насчет того, чтобы от него избавиться. По поводу того, что сказал или не сказал Сурэк, что он имел в виду, а что нет, существует такая большая путаница, какой я не встречала ни по одному другому вопросу на планете.

– Вы сказали, что будете говорить только о науке, – сказал другой голос откуда-то сбоку.

– Я и говорю, – ответила К-с-т-лка. – Я говорю о семантике. Сурэк был специалистом во многих областях, но в семантике он был величайшим экспертом. Без сомнения, сейчас нет такого хорошего семантиста, как Сурэк, поскольку сложно понять, что он все-таки имел в виду. В любом случае, – продолжила она, – как я уже говорила, есть области науки, где логика бесполезна. Такие, например, как так называемые "непричинные" науки, которые являются основным предметом моих исследований здесь: когда следствие не обязательно следует за причиной, логика становится слишком ненадежной, чтобы на нее полагаться. И если вы на время забудете о логике в этих науках, богатство открытий польется на вас из Вселенной, которая была упряма и замкнута, пока мы обращались к логике в классическом ее смысле.

– Я говорю, – продолжила она, снова поворачиваясь, – что в отношении науки, у людей есть что дать вам. В течение ста восьмидесяти лет этот ресурс был к услугам вулканских ученых, как бы вы его не называли – "созидательная нелогика", "алогичная точка зрения", "аха" опыт. Отвергните их, и вы можете говорить и делать все, что вам будет угодно, но ваши опыты уже никогда не будут такими эффективными, такими опасными. Опасность, возможно, и есть ключ. Без непредсказуемости, без мистики нет радости в науке. И сумасшедшие предложения землян, определенно, являются частью непредсказуемости, так как они – часть Вселенной, которая, как мы начали понимать, более загадочна, чем можно себе представить. Повернуться спиной к голосу, который говорит посредством людей, это значит отвергнуть часть Вселенной. Сделайте это, и ваша информация будет неполной.

Она остановилась и рассмеялась: мягкое арпеджио, которое отразилось от стен.

– Помню последний труд, который я написала здесь, – продолжила она, – о том, что пресса позлее назвала "элективным инверсионным приводом для звездных кораблей". Мои коллеги в академии не пришли к согласию по многим уравнениям. Большинство из них думали, что они сумасшедшие. Однако они приняли отличное от их собственного понятие математики гамалькийцев. Им тоже пришлось признать, – сказала она с улыбкой, – что, когда мы построили наш аппарат, то уравнения сработали. Это поначалу вызвало досаду. Ведь когда понадобилось вмонтировать этот аппарат в звездный корабль и спаять его, это было сделано, между прочим, инженером-человеком, гением в физике.

– Это была та самая миссия, которая практически уничтожила звездный корабль "Энтерпрайз", не так ли?

– Я думаю, что не так мало его полетов могут подойти, под это описание, – парировала К-с-т-лка. – Я думаю, вы имеете в виду, что тот аппарат был бесполезен и неудачен. Ну что ж, это была одна из самых удачных неудач, которая постигла науку за последние годы. Во время "неудачи" мы узнали гораздо больше о структуре соседнего альтернативного космоса, чем любые сто вулканских гиперфизиков выяснили бы за годы. Понадобились люди со всеми их отличиями и непостоянством, чтобы это случилось, и нет более яркого примера успеха в выбранном мной поле деятельности. Я думаю, что целенаправленно отказаться от человеческого влияния, целенаправленно отбросить подход, который дает такие прекрасные результаты, просто потому, что вам не нравится стиль этого подхода или потому, что он заставляет вас нервничать – это значить ограничить то, чего может достигнуть ваша наука. И так .как цель научных изысканий в том, чтобы познать Вселенную настолько полно, насколько это возможно, то вы саботируете эту цель в ее основе. С таким же успехом вы можете прекратить научные изыскания вообще. Это абсолютное вызывающее расхождение с логикой, и откровенно говоря, вулканцы, я ожидала от вас большего.

В толпе слушателей раздался веселый шумок под девизом: "Хорошо, давайте подеремся!" Если бы это была группа людей, Джим даже и не подумал бы беспокоиться, но спектакль с участием вулканцев, обычно придерживающихся протокола, таких сдержанных, которые теперь, перебивая друг друга, говорили с ледяной ясностью, которая означала крайнюю злобу…

– Ну, вот и обычная потасовка, – пробормотал Джиму Маккой, прослушав гневные восклицания, и в некоторой степени такие же разряженные ответы К-с-т-лки. – Ого, вот с этим нам придется иметь дело, так?

Джим кивнул, задаваясь вопросом: "А смогу ли я держать под контролем свои эмоции? Тут, похоже, много злобы…"

– Может быть, мне лучше впрыснуть Аэролев-6, прежде чем мы продолжим, – сказал он тихим голосом.

Маккой хихикнул.

– Лекарство? Просто дыши глубже. Теперь шел какой-то спор по поводу "активного" противопоставления "пассивного режима" и "жизни физического противопоставления, как жизни сознания". Вулканец, высокий и весьма респектабельного вида, некоторое время распространялся о том, что слишком большое вовлечение в активную жизнь и физическую реальность было ошибкой в балансе, раз даже К-с-т-лке, как физику, пришлось признать, что Вселенная почти вся состоит из пустого пространства, и ничего нет там реального…

– Распелся, – прошептал Маккой Джиму. Кирк кивнул.

– Ах, – сказала К-с-т-лка, – старая проблема дихотомии. А вы не думаете, что одна из этих "жизней", физическая реальность или теоретическая ирреальность, может иногда превалировать над другой?

Скажем, более действительной?

– Совсем нет, – ответил вулканец. – Это классическая ошибка в мировоззрении, если так можно сказать, человеческая ошибка.

Иллюзорность и внутренняя субъективная природа физического существования, возможно наиболее важная и показательная из его характеристик. Когда имеешь это в виду на большинстве уровней сознания, то не существует таких вопросов, как сегодня.

Джентльмен был настолько занят разглагольствованиями об иллюзорной природе материи, что даже не заметил, как К-с-т-лка мягко спустилась со сцены и пошла к нему по проходу между рядами. Что же касается ее дальнейших действий, то даже вулканец не может не отреагировать, когда силиконовая форма жизни кусает его за ногу.

– Очаровательно, – прокомментировала К-с-т-лка. – Для того, кто на большинстве предметных уровней не существует, вы кричите с большим энтузиазмом. Рассмотрите этот вопрос повнимательнее.

Глаза Джима были большими как блюдца, когда он повернулся к Споку.

– А такие вещи разрешены?

– При данной форме дебатов, – сообщил Спок, – разрешено все, вплоть до ритуальных дуэлей.

– Напомни мне, если я захочу вступить в драку с кем бы то ни было здесь ради науки, – пробурчал Маккой.

– Еще вопросы? – поинтересовалась К-с-т-лка, когда добралась до сцены. Из публики вопросов не последовало. – Я, как и люди с Земли, являюсь представителем молодой расы. Мы полетели в космос около двух тысяч лет назад. Я согласна жить в мире с людьми. Их непредсказуемость, их способность находить "обходные пути" и разглядеть суть проблемы делает их совершенными партнерами в науке, а тем, кто хочет исключить их потому, что они молоды, или потому, что они не такие, я могу только сказать, что вы должны наслаждаться Вселенной, потому что мы будем скучать без вас. Благодарю за внимание.

Последовали жидкие аплодисменты. К-с-т-лка спустилась со сцены и направилась вверх по проходу. Когда она проходила мимо Маккоя, Джим мог расслышать ее мягкий звон:

– …показала этому кретину. Да пребудет со мной весь Зен…

Затем выступили еще два докладчика, старая вулканка и красивая молодая тэларитка. Их доклады были сухими и спокойными, никто не перебивал их, как К-с-т-лку. Джим задавался вопросом: "Может, это потому, что они поддерживали отделение, ссылаясь на то, что, по их мнению, фонды, отпускаемые Федерацией на внезапные исследования, были урезаны на Вулкане".

Чуть позже наступило время перерыва. Дебаты должны были продолжиться тремя часами позже.

– Интересно, все остальное будет тоже таким же возбуждающим? заметил Маккой, когда они направлялись перекусить.

– Я предполагаю, что температура несколько повысится, когда будем выступать мы, – сказал Джим. – Спок, ты можешь посоветовать какоенибудь заведение неподалеку?

– Да, – сказал он, – "Накх-ланта" в старом городе очень неплох. Я дам вам координаты. Но меня с вами не будет.

Маккой с интересом посмотрел на него.

– Куда это ты собираешься? Спок старался выглядеть веселым.

– Я думаю, что ты сказал бы: "Мне нужно переговорить с моей эксженой" – ответил он.

* * *

Найти ее оказалось совсем нетрудно, особенно когда Спок ознакомился со списком пришедших в Зал Голоса и нашел, что она там не записана. Ее коммуникационный код числился за полусельской общиной, а дом находился на расстоянии около четверти окружности планеты от того места, где сейчас стоял Спок. Он телепортировался.

Дом был больше по размерам, чем дом его отца. Более того, он сам по себе говорил о многом, построенный в стиле, популярном незадолго до того, как Вулкан присоединился к Федерации, и частично находился под землей, так, чтобы можно было наблюдать ландшафт местности и наслаждаться им. Сады, окружавшие его, были полны экзотических растений, большая часть которых была завезена с других планет чувствительные растения, которым требовалось большое количество воды.

Все вместе – дом и сад – открыто говорили каждому прохожему, что хозяева обладают солидными средствами.

Спок подошел к входу и коснулся панели возвещения.

– Да? – послышался голос. Он был очень прохладным и принадлежал ей. Спок замер в нерешительности.

– Спок, – наконец ответил он.

Около двух минут ничего не происходило: ни ответа, ни движения внутри, которое он смог бы расслышать. Он уже было собирался отвернуться от двери, как она вдруг открылась.

ТгПринг почти не изменилась с того времени, когда он видел ее в последний раз: хладнокровная, стройная, высокая, очень красивая. Он изучал ее лицо, пытаясь разглядеть какие-нибудь следы лет, прошедших с той церемонии на Месте Брака и Вызова. Но их не было. Прекрасные, полуприкрытые глаза также изучали его.

– Я не думала, что ты придешь, – сказала она.

– Объясни.

– Я не думала, что у тебя хватит мужества, – объяснила ТгПринг. Входи, если хочешь.

Он последовал за ней в зал, чувствуя себя не в своей тарелке.

– Могу я предложить тебе освежиться?

– Да, – ответил он, но только потому, что было чрезвычайно грубо отказаться. Одно он знал со всей определенностью: он не попросит воды.

ТгПринг вышла и принесла два бокала фруктового сока. Спок отсалютовал ей своим и выпил все сразу, что означало, что гость находится здесь по делу, и не намерен проводить долгое время под этой крышей.

– Пожалуйста, садись, – предложила она, присаживаясь сама.

– Хорошо. Я пришел, чтобы спросить тебя, – начал он, отставляя стакан в сторону, – каково твое участие в дебатах, которые проходят в настоящее время?

– Я вызвала их, – сказала она. – Логика совершенно точно привела бы тебя к этой мысли, если бы люди полностью не испортили твой разум.

– Моя логика как раз к этому меня и привела, – сказал Спок.

Он не собирался давать ей возможности уязвить себя.

– Стонн умер, – сообщила она.

– Я слышал. Очень сожалею. – Это было почти правдой. Она сидела неподвижно и смотрела ему прямо в глаза.

– Тогда ты, наверное, уже собрал информацию о том, что здесь происходило. Когда он взял меня после Вызова, после того, как ты "победил" своего капитана и освободил меня, мы жили какое-то время хорошо. На Кунут-калифи все прошло не так, как я планировала. – Это говорилось хладнокровно, но голос ТгПринг имел какой-то необъяснимый оттенок заупрямившегося ребенка, разгневанного тем, что он не получил сладкую конфету. – Стонн становился невыносимым, постоянно думая о том, что, возможно, я захочу тебя или кого-нибудь другого. Он пытался возбудить в себе плакту, чтобы я возжелала его. – Спок кивнул, существовали таблетки, которые использовались для этого. Прием их был очень рискованным занятием, но некоторые чувствовали, что риск стоит того, чтобы попытаться.

– Он умер от гормонального дисбаланса, какой-то формы "эндоадреналиновой бури", – сообщила ТгПринг. – Я была не очень расстроена. Он сделал меня хозяйкой своих поместий, и, хотя они были малы, все же удовлетворяли мои нужды. Но через определенное время я вдруг осознала, что ты снова ограбил меня, ты и твой капитан, ведь именно страх перед тобой заставил Стонна принимать таблетки. Я опять не получила то, чего желала, и в этом твоя вина.

Спок сидел очень тихо. – "Как мне выразить то, о чем я думаю? Она ведь тоже виновата в случившемся…" – Но он оставил свое мнение при себе.

– Я решила отобрать у тебя все то, что ты отнял у меня, продолжила она, – твою будущую жизнь, твоего капитана – все, что смогу, чтобы причинить тебе боль, какую ты причинил мне. Это был бы ашв-кежх.

Спок онемело кивнул. "Ашв-кежх" означало "месть хуже смерти".

Смерть по сравнению с ситуацией, когда происходит такое, кажется несложной и даже желанной.

– Я посмотрела вокруг, – сказала она совершенно спокойно, – и обнаружила, что вулканцы, которые боятся Федерации, враждебно настроены против Земли. Мне показалось, что оружие дожидается меня.

Сначала я инвестировала все, что осталось от Стонна. Я действовала очень осмотрительно и сумела сделать кучу денег на межзвездном рынке недвижимости.

– Затем, – продолжала она, – я стала делать крупные пожертвования в разные организации и органы печати. Ты бы только посмотрел, как быстро они переметнулись ко мне. Через них я нашла вулканцев, которые с охотой начали говорить такие вещи о землянах, которые возбуждали в других ненависть к людям. – Ни один мускул не дрогнул на ее лице, когда она говорила. – Я терпеливо ждала. Медленно начал формироваться скелет мнения: он сам питал себя, так как слухи распространялись независимо от того, соответствовали они правде или нет. Я использовала и другое оружие. Я подкупила некоторых официальных лиц, которые осознали, что их должности несколько потеряли свою значимость в связи с влиянием землян на Вулкане. Я также подкупила персонал разных средств массовой информации, чтобы они выделяли некоторые статьи, а значения других занижали. И, постепенно, общественность начала осознавать проблему в отношениях с Землей, а правительственные чиновники, почувствовав возмущение народа, стали бояться за свои посты, Когда стало совершенно очевидным, что избиратели требуют выхода из Федерации, то правительство уступило.

Она слабо улыбнулась. Это была победная улыбка.

– Вот так мы пришли к тому, что сегодня имеем. Голосование пройдет очень быстро, и мы окажемся вне Федерации. С этого момента ты не сможешь что-либо отнять у меня, потому что ты либо останешься здесь и потеряешь своего капитана и космический корабль, без которого ты ничто, или вместе с ними отправишься в изгнание, как и твои родители.

В любом случае, я буду отомщена.

Прошла целая минута, прежде чем он смог что-либо сказать.

Единственное, что пришло ему в голову:

– Логика без изъяна, – Спасибо, – сказала она. – Есть что-нибудь еще, что тебя интересует? Спок покачал головой, – Тогда я прошу тебя оставить мой дом, – сказала она. – Мне нужно сделать несколько звонков. Возможно, мы увидимся еще раз. Я приду в Зал Голоса, чтобы понаблюдать за тем, как вы с капитаном будете выступать за сохранение союза с Землей. Я думаю, это будет выглядеть очень забавно.

– Уверен, что так и будет, – сказал Спок и поднялся.

Она проводила его до двери.

– Прощай, Спок, – сказала она.

– Живи долго, – ответил он, поскольку пожелать процветания не смог.

Он покинул дом, пошел по тихой пыльной дороге, вызвал "Энтерпрайз" и телепортировался на корабль, чувствуя в первый раз за свою взрослую жизнь слабую тошноту, и причина этого не могла быть устранена лекарствами Маккоя.