В пять часов дня по будням верхний уровень Грэндсент-рала — центрального вокзала Нью-Йорка — выглядит так же, как и в любое другое время: серые полосы длинных бетонных платформ уходят в сухую, пахнущую железом тьму, прорезаемую безжалостным светом длинных рядов люминесцентных ламп. Особенно много разглядеть вам не удастся: этому помешают тринадцать составов Северной линии, которым по расписанию положено в это время стоять у платформ, и толпы пассажиров, выплескивающиеся из дверей главного зала. Голоса тысяч людей сливаются в непрерывный неразборчивый рокот, сквозь который отчаянно пытается пробиться усиленный динамиками голос: «Объявляется посадка на поезд номер 953, отправляющийся в пять ноль две. Остановки: Сто Двадцать Пятая улица, Скарсдейл, Хартсдейл, Уайт-Плейнс, Норт-Уайт-Плейнс, Валхалла, Хауторн, Плезанвиль, Чаппакуа…» И над всем этим, без усилий перекрывая любой звук, разносится тяжелый бас башенных часов, рождая эхо под синим потолком с изображенными на нем в зеркальном отражении знаками зодиака, раскинувшимся в двухстах футах над плитами пола.

До железнодорожных путей даже эта могучая нота доносится несколько приглушенно: ей приходится бороться с более близким ревом дизельных двигателей локомотивов, прочищающих горло перед отбытием. За прошедшие годы Рхиоу изучила эти звуки лучше, чем любой стрелочник; ей стали известны имена и голоса каждого локомотива, а в некоторых особых случаях и его темперамент, поскольку это входило в ее каждодневные обязанности. Сейчас все составы вели себя, к радости Рхиоу, образцово: у нее имелись другие дела. Характер этих дел был таков, что никто из пользующихся вокзалом никогда ничего бы не заметил — да и кто в спешке обратил бы внимание на изящную черную кошечку, черно-белого котенка-подростка и крупного серого полосатого кота, сидящих у конца платформы Адаме, — даже если бы они были видимы.

«Бамм!» — снова сказали часы. Рхиоу вздохнула и посмотрела на многоцветный сияющий овал ворот между мирами, висящий перед кошками в воздухе. Вспышки света, перебегающие по плетению гиперструн, говорили о том, что ворота находятся в готовности, не несут нагрузки, не получили задания на перемещение. Обычно данные ворота находились между путями 23 и 24 в конце платформы К, но ради сегодняшних занятий Рхиоу и Урруах, ее коллега, отвязали удерживающие ворота гиперструны и переместили их временно к платформе Адаме. Она находилась между депо Уолдорф и товарным двором, справа от поста С, пункта проверки локомотивов, и электрической подстанции. Платформа Адаме была самой западной из платформ верхнего уровня и наиболее удаленной от постоянно прибывающих поездов и потоков пассажиров, хотя такое расположение и не защищало от оглушительного шума. Рхиоу взглянула на серого полосатого Урруаха и заметила, как тот недовольно дергает ухом. Ей самой тоже хотелось как-нибудь выразить свое раздражение: бывать на вокзале в это время она не любила. Что ж, иногда служебные обязанности делают это неизбежным…

«Бамм!» — снова сказали часы, но ни низкий звон, ни грохот дизелей, ни невнятно звучащие объявления по радио не смогли заглушить тихий ясный голосок:

— Лучше вылизывать задницу, чем заниматься этими бесконечными идиотскими тренировками!

Бух… Арху, черно-белый котенок-подросток, растянулся на платформе, а над ним, все еще подняв лапу, склонился Урруах. Впрочем, выражение морды кота было достаточно миролюбивым.

— Что за выражения! — проворчал Урруах.

— Чего ты? Здесь же нет никого, кроме вас с Рхиоу, а сам ты такое иногда говоришь…

Бух… Арху растянулся снова.

— Вежливость, — сказал Урруах, — очень важна для магов, особенно для магов, работающих в одной команде, не говоря уже об обычных представителях Народа, которые живут прайдами, — ты убедишься в этом, если сумеешь выжить. Последнее не кажется мне особенно вероятным. И мы сейчас говорим не о том, как выражаюсь я. Кроме того, я никогда не позволяю себе оскорблять своих коллег по команде, даже косвенно,

— Но я же только сказал… — Арху внезапно умолк, заметив поднятую лапу.

«Идиотские тренировки…» — подумала Рхиоу и обреченно вздохнула. — Это же не тренировка, жизнь — не тренировка, поймет ли он это когда-нибудь? — Рхиоу вздохнула снова. — Наши жизни… Иногда я думаю, что Прародительница совершила ошибку, сообщив Народу о девяти жизнях. Некоторые из нас становятся самодовольными…

— Пойми вот что, — говорил тем временем Урруах, — наша работа — обеспечивать исправное функционирование ворот между мирами. Маги-люди не могут ее выполнять, по крайней мере так же хорошо, как мы, потому что мы видим гиперструны, а эххифы — нет. Вечные Силы очень вежливо попросили нас взяться за это дело, и мы согласились. Ты тоже согласился, когда тебе предложили магическую силу и ты ее принял. Ты согласился во второй раз, когда мы взяли тебя в наш профессиональный прайд и ты остался с нами. Это значит, что от работы тебе не отвертеться, а раз так, то почему бы не научиться делать все как следует? Одной частью такого обучения является взаимодействие с товарищами по команде, другой — управление воротами. Ты должен научиться действовать быстро в кризисных ситуациях, так, чтобы не приходилось задумываться над своими действиями. Вот этому-то мы тебя и учим и будем продолжать учить, пока ты не достигнешь хотя бы удовлетворительных результатов. Мне совершенно безразлично, что это может случиться через несколько твоих жизней. Понял?

— Угу.

— Что еще за «угу»?

— Угу, понял.

— Прекрасно. Тогда давай начнем сначала.

Рхиоу вздохнула и облизнула язычком нос, а маленький черно-белый котишка поднялся на задние лапы и сунул передние в тускло светящееся переплетение гиперструн управляющей воротами матрицы, пробормотав при этом себе под нос:

— И все равно вылизывать задницу… Бух!

Рхиоу закрыла глаза, размышляя о том, где им с Урруахом взять достаточно терпения. Какая-то раздраженная часть ее разума начала передразнивать слова, которые она привычно говорила при обычной медитации перед началом работы: «Мне сегодня предстоит повстречаться с безнадежными идиотами, теми, у кого вместо мозгов клок шерсти, и теми, кому нужно здорово надрать уши, прежде даже чем удастся привлечь их внимание. Это не значит, что я должна стать такой же, как они, хотя мне ужасно хотелось бы укусить их так, чтобы в их пустых головах загудело…»

Рхиоу с раздражением прогнала эту мысль. Арху в очередной раз поднялся с платформы… Рхиоу, достигшая в этой своей жизни многого, никак не ожидала, что ей будет навязана роль няньки при котенке, едва сменившем молочные зубы, и уж тем более роль наставницы свежеиспеченного мага. Собственные магические познания она получала иначе — в одиночку; членом команды она стала, только уже доказав, чего стоит, и выжив в суровом испытании. С Арху же все правила оказались нарушены: он попал в команду Рхиоу, когда его испытание еще только начиналось, и в результате остальные оказались вынуждены сопутствовать ему в нем до конца. Арху с тех пор нарушал любое правило, какое только мог, вероятно, решив, что раз такая тактика оказалась успешной один раз, она будет успешной и дальше.

Впрочем, Урруах постепенно отучал его от подобной привычки, хотя было ясно, что преодоление подросткового упрямства потребует времени. Урруах тоже, как и Рхиоу, оказался в непривычной для себя роли. Он, олицетворение индивидуализма и независимости, огромный мускулистый кот, вечно хвастающийся своими сексуальными достижениями и гордящийся полученными в боях шрамами, теперь вел себя в отношении котенка, которого им навязали Вечные Силы, как суровый предводитель прайда. Впрочем, думала про себя Рхиоу, за эту работу Урруах взялся уж слишком ретиво; ей с трудом удавалось никогда не упоминать о том, что кот явно наслаждается свалившимися на него обязанностями.

Может быть, — думала Рхиоу, — он в этом подростке видит себя? Видит ли он в нем того мага, каким мог бы стать, если бы получил нужное воспитание? Да и кто из нас не видит в Арху себя? Все мы одинаково нащупываем свою дорогу, все стараемся просунуть лапу как можно дальше в норку и ухватить того, кто там пищит, даже если он нас укусит…

Поднявшись, Арху — теперь уже без всякого бормотания — снова запустил лапы в переливающуюся ткань ворот.

Надо отдать ему справедливость, — думала Рхиоу, — он всегда поднимается, как бы крепко ему ни досталось.

— Я задал воротам параметры следующего перемещения, — сказал Урруах, — но не скажу тебе какие. Я хочу, чтобы ты сам нашел место, соответствующее этим параметрам, и открыл ворота, но не для физического контакта, а для визуального.

— Подумаешь! Раз я могу…

— С визуальным контактом не все так просто. Осуществить физическое перемещение, когда ты имеешь дело с уже настроенными воротами, ничего не стоит: этот механизм давно автоматизирован. А вот ограничить доступ, осуществить тонкий контроль, — это именно то, чему я хочу тебя научить.

Арху начал цеплять когтями управляющие воротами гиперструны — на свое счастье, медленно и осторожно: ворота были почти живым существом, и если с ними обходиться неправильно, могли и укусить.

— Хотел бы я, чтобы здесь была Сааш, — пробормотал Арху. — Она гораздо лучше все объясняла…

— Лучше, чем мы? Наверняка, — ответила Рхиоу. — Я тоже хотела бы, чтобы она оказалась здесь, но ведь ее нет. — Подруга Рхиоу Сааш, тоже входившая в команду, два месяца назад при необычных обстоятельствах вышла за пределы своей девятой жизни.

Впрочем, ни для кого из нас обстоятельства в последнее время такими уж обычными не являются, — обреченно подумала Рхиоу. Оставшимся членам команды очень не хватало Сааш: она была непревзойденным специалистом по воротам, и ее блестящих знаний и умений не могли скрыть те многочисленные неврозы, которыми она страдала. Однако Рхиоу тосковала не только по надежному товарищу по работе; она с нежностью вспоминала острый язык подруги и даже ее привычку бесконечно чесаться — признак того, что душа кошки уже не помещается в ее маленьком теле.

— Сааш… — протянул Урруах. — Зная ее, можно предположить, что сейчас она объясняет Прародительнице Иау необходимость серьезных улучшений в структуре физической реальности, так что ты лучше берись за дело, пока Сааш не уговорила Первую и вселенная не рассыпалась у нас под лапами. Перестань жаловаться и продолжай с того места, на котором остановился.

— Я не могу его найти! Теперь все не так, как я оставлял!

— Это потому, что ворота вернулись в прежнее состояние, пока ты со мной препирался.

— Начни сначала, — посоветовала Рхиоу. — И поблагодари Прародительницу за то, что структура ворот такая выносливая… и за то, что ворота умеют прощать, — только эти их качества, похоже, еще не раз позволят тебе сохранить шкурку целой.

Арху прищурился и прижал уши.

— Имеются две возможности, — сказал Урруах. — Или ты будешь сидеть и дуться, а я еще раз тебя стукну, или ты возьмешься за дело, сохранив свои уши в целости и сохранности. Противно смотреть, как ты транжиришь такое дорогое рабочее время ворот.

Арху оглянулся на другие платформы, по которым сновали эххифы-пассажиры; некоторые из них так спешили, что чуть не сталкивали других на рельсы.

— По-моему, так не годится. Я знаю, мы сделали «шаг вбок», но что, если кто-нибудь из эххифов увидит, что мы делаем?

— Ты так возишься, что им нечего будет увидеть, — ответил Урруах.

— Эххифы не замечают магии, даже когда она у них под самым носом, — сказала Рхиоу. — А уж здесь, в темноте и при таком шуме, никто ничего точно не заметит — даже если ты наконец возьмешься за дело. И если ты так уж озабочен, поверни матрицу ворот на сто восемьдесят градусов и сделай видимость односторонней. Только, я думаю, можно не тревожиться: это же жители Нью-Йорка, а раз интересующий их поезд прибывает не на эти пути, то и мы, и ворота, и вся эта часть вокзала можем быть хоть на Луне.

— А что, неплохая идея! — Усы Арху раздвинулись в улыбке; он запустил лапы глубже в переплетение струн, но тут же опрокинулся на спину: Урруах снова стукнул его по голове.

— Нельзя делать переход в вакуум, — прошипел кот, — или под воду, или в толщу земли — никуда, где среда несовместима со здешней.

Арху поднялся на ноги, встряхнулся и бросил на Урруаха сердитый взгляд.

— Да я только подумал…

— Ну да, я слышал. Никаких межпланетных путешествий для тебя, пока ты не овладеешь структурными заклинаниями, управляющими воротами.

— Но другие маги узнают заклинания, когда им нужно, из руководств или от Шепчущей, и ничего!

— Ты — не «другие», — сказала Рхиоу, усаживаясь рядом с Урруахом, чтобы ее поддержка его требований стала более очевидной. — Ты — член команды, занимающейся воротами. Ты обязан понимать теорию и назубок знать их структуру. А что касается находящихся в эксплуатации ворот, как, например, эти, ты должен суметь починить их в случае поломки — разобрать на части и снова собрать, а не просто пользоваться ими для мгновенного перехода, как «другие маги». Да, это работа для специалиста, и запомнить все детали трудно; да, структура ворот невероятно сложна: их создала сама Ааурх одна только Иау знает, сколько веков назад. Но чего ты ожидал? Ты должен знать матрицу так, чтобы не обращаться каждые полминуты за советом к Шепчущей. Что, если в этот момент она окажется занята?

— Чем это богиня может оказаться занята? — буркнул Арху, снова поворачиваясь к воротам.

— Ты поразился бы, если бы знал, — ответил ему Урруах. — У дочерей Прародительницы Иау собственная жизнь. Ты что думаешь, Молчаливая целый день сидит и только и ждет, не обратишься ли ты за помощью? Поднимись со своих маленьких яиц и берись за дело.

— Они не маленькие, — огрызнулся Арху. Помолчав несколько секунд, он спросил: — Ладно, так что: мне бросить сделанное и начать все сначала?

— Именно, — ответила Рхиоу.

Арху протянул лапу и зацепил когтем одну из сияющих гиперструн. Видимый контур ворот исчез, лишь еле заметные следы сложного переплетения гиперструн какое-то время еще висели в воздухе.

— А он прав: не такие уж они маленькие, — мысленно сказала Рхиоу Урруаху.

— Раз даже ты, кошка без яичников, это заметила, — так же мысленно ответил тот, — значит, вскоре нам предстоит столкнуться еще с одной проблемой.

Рхиоу с трудом удержалась от смеха. Она продолжала следить за Арху, который, присмотревшись к матрице ворот, снова поднялся на задние лапы и начал медленно вытягивать из нее гиперструны, чтобы создать новое переплетение.

— Меня удивляет, что именно ты рассматриваешь приближающееся половое созревание Арху как проблему.

— Ну, меня-то лично это не касается, — ответил Урруах. — Раз мы теперь — прайд, с моей стороны ему ничего не грозит; к тому же наши с тобой отношения не носят телесного характера. Жаль все-таки, что у тебя удалены яичники, — добавил он великодушно. Рхиоу распушила усы и ничего не ответила на завуалированный комплимент. — Однако похоже, — продолжал Урруах, — что Арху неприятности все-таки ждут. Порывы, вызванные гормонами, плохо сочетаются с обычной магической практикой.

— Не уверена, что в его практике вообще что-нибудь будет обычным, — сухо сказала Рхиоу.

Сияющий овал ворот снова стал виден; он качался, подергивался, покрывался морщинами, как если бы кто-то тянул его за края. Арху еще не приступил к выполнению задания, но он думал о нем, а ворота всегда были чувствительны к мыслям работающих с ними магов.

— Э-э… — сказал Арху.

— Не трепли их, ради Иау, как дохлую крысу, — сказала Рхиоу, стараясь не показать, что терпение ее на исходе. — Составь сначала себе точное представление о том, чего хочешь добиться.

— Не забывай о том, что я тебе говорил, — напомнил Урруах. — Все переплетение основано на структурах из пяти струн; пучки тоже группируются по пять. Проще всего исходить из того, что существует пять основных сочетаний сил, действующих на ворота, а у нас по пять когтей на каждой лапе. Такие совпадения никогда не бывают случайными.

— Погоди-ка, — сказал Арху, отворачиваясь от ворот и глядя на Урруаха с некоторым подозрением, — ты что, хочешь сказать, что целый вид — Народ — был создан таким, чтобы мы могли обслуживать ворота?

— Может быть, не только для этого. Но не находишь ли ты довольно странным, что мы в совершенстве приспособлены управлять струнами и что мы от природы способны их видеть, в отличие от всех других видов?

— Ящеры тоже могут их видеть.

— Это совсем недавнее изменение, — устало сказала Рхиоу. Способность динозавров видеть гиперструны была лишь одним из многих «недавних изменений», которые кошкам приходилось медленно переваривать. — Сейчас это не имеет значения. Раньше видеть гиперструны не мог ни один другой вид. А теперь берись-ка за дело, пока ворота не отключились опять.

— Хорошо, — ответил Арху и начал перечислять основные положения: — Группа один — для управления фазой. — Он зацепил когтем струну, о которой говорил, и по матрице пробежал золотой всполох. — Группа два… — Урруах внимательно слушал, готовый тут же исправить ошибку. Через некоторое время Арху наклонился вперед, чтобы взять в зубы гиперструну, которую уже не мог удержать лапой.

— Скажи спасибо, что сейчас тебе ни о чем другом не нужно думать, — сказал Урруах. — Когда мы перейдем на следующий уровень сложности, голова у тебя начнет болеть сильнее, чем когда я наказываю тебя за грубость. Впрочем, и это тоже не отменяется. И не думай, будто я не слышу твоих мыслей. Ты полагаешь, что законы науки нарушаются, я ведь не ослышался? Сейчас гиперструны у тебя и в лапах, и в зубах, а мысль течет по ним, как вода; отчасти для этого они и были созданы. Ты лучше побеспокойся о том, чтобы правильно описать движение Земли в пространстве и задать координаты той точки, в которую хочешь совершить переход. Ты должен синхронизировать фазы, пока ворота открыты. Вот этого большинство магов делать не умеют. Локус совершает сложное движение по спирали, но не настолько сложное, чтобы хорошо обученный кот не мог за ним уследить. Ну-ка посмотрим, что у тебя получится.

Рхиоу сидела и с изумлением слушала, как небрежно Урруах говорит об управлении силами, которые, если Арху выпустит их на свободу, могут сорвать весь Грэндсентрал с его пронизанной туннелями подземной части и зашвырнуть в стратосферу так же легко, как кошка подкидывает в воздух только что пойманную крысу. Впрочем, таков был стиль Урруаха, и подобное обучение, казалось, шло Арху на пользу. Типичные замашки кота, — подумала Рхиоу и не позволила своим усах шевельнуться в улыбке: неблагоразумно показывать Урруаху, что он ее забавляет. — У котов все всегда только и сводится к обмену ударами и покусанным ушам. Что ж, ладно: раз это срабатывает…

Сеть гиперструн, образующих ворота, внезапно ярко вспыхнула и растворилась в пространстве. Кошки увидели улицу, залитую золотыми лучами, пробивающимися сквозь зеленую листву, людей, спешащих по вымощенному черными и белыми плитами тротуару; внезапно из-за угла с громким звоном вынырнуло нечто огромное, бело-синее, и ринулось прямо в открытые ворота.

Глаза Арху полезли на лоб. Он с воплем опрокинулся на спину, выпустив все гиперструны из лап и пасти. Тут же все, что было видно сквозь ворота, исчезло, и радужное переплетение струн вернулось на место с гудением, напоминающим гитарный аккорд: в них резонировала энергия, державшая ворота открытыми.

Арху лежал на покрывающей асфальт гари и тяжело дышал.

— Что я… Я ведь не…

Рхиоу зевнула.

— Это был трамвай.

— Что?

— Ну, нечто вроде автобуса, — объяснила Рхиоу. — У него электрический двигатель. В некоторых городах эххифов используется такое транспортное средство. Только не спрашивай меня, что это был за город.

— Синий с белым трамвай… — протянул Урруах. — И еще запах… Это был Цюрих.

— Урруах…

— Нет, серьезно! Там есть мясная лавка, как раз за углом на Банхофштрассе, где такие сосиски…

— Урруах!

— А? Что? В чем дело?

Рхиоу вздохнула. Урруахом правили четыре страсти: магия, еда, секс и оххра. Они постоянно боролись за первенство, и можно было не сомневаться: в любом разговоре с Урруахом по крайней мере одна из этих тем непременно будет упомянута, и не единожды.

— Нам совсем ни к чему слушать насчет сосисок. Ты именно эти координаты задал воротам?

— Я никакие конкретные координаты не задавал, просто велел найти города с населением от трехсот до пятисот тысяч человек, в которых есть ворота.

— Тогда ты хорошо справился, — сказала Рхиоу Арху, — хотя и впал в панику. Ты очень точно синхронизировал «там» и «тут».

— До того момента, когда впал в панику. — Арху быстрыми резкими движениями, выдававшими смущение и гнев, тер лапой мордочку.

— Никакой беды не произошло. Впрочем, ты всегда должен быть готов к неприятностям, когда открываешь проход в незнакомое место. Это, кстати, еще одно основание сначала установить только визуальный контакт: нужно удостовериться, что координаты заданы правильно.

— Отдохни немного, — предложил Арху Урруах, но тот снова повернулся к воротам и стал, внимательно следя за последовательностью своих действий, цеплять когтями гиперструны.

— Упрямый, — безмолвно сказала Рхиоу Урруаху.

— Не такая уж плохая черта, — ответил кот. — В нашем деле упрямство может сохранить тебе жизнь, когда одной сообразительности окажется недостаточно.

Рхиоу помахала хвостом в знак согласия. Они с Урруахом следили, как Арху снова активизировал матрицу и обеими лапами потянул за гиперструны, потом наклонился, осторожно ухватил зубами еще один пучок и присоединил его к тем, что уже держал в когтях. Ворота замерцали.

Перед кошками по улице в обе стороны ехали автомобили и автобусы, спешили пешеходы. За низкими зданиями вдали виднелись две огромные квадратные башни с острыми крышами; между ними высоко в воздухе висел мост, похожий на акробатическую трапецию. Что-то в открывшемся виде было странное…

— Машины едут не по той стороне, — неожиданно сказал Арху.

— Именно, — согласилась Рхиоу. — На планете есть места, где ездят не так, как эххифы в Нью-Йорке.

— Никто на планете не ездит так, как эххифы в Нью-Йорке, — проворчал Урруах.

Рхиоу распушила усы, улыбнувшись.

— С этим не поспоришь.

Люди сновали по тому месту, где находились бы ворота, будь они открыты.

— Надо же, — растерянно пробормотал Арху, — все время попадаются города.

— Что ж ты не познакомил его с теорией? — мысленно добродушно упрекнула Урруаха Рхиоу, а вслух сказала:

— Понимаешь, Арху, если поместить много представителей любого вида на ограниченную площадь, ткань мироздания начинает прогибаться под давлением умов, сосредоточенных на достижении своих целей. Если число существ превысит определенный порог, в этом месте начнут случаться странные вещи, поскольку пространственно-временной континуум приобретет необычные свойства. О таких местах начинают говорить, что там все возможно и все достижимо. После перехода порога ворота между мирами начинают возникать спонтанно.

Меньшие поселения тоже могут вызывать появление ворот, если существуют достаточно долго, — продолжала Рхиоу. — Эффект оказывается кумулятивным: есть такие города эххифов, которые были основаны тысячи лет назад, и хотя их население никогда особенно большим не было, ворота там есть.

— Вроде Чатал-Хююка или Ура, - сказал Урруах. — Эти древние ворота могут оказаться капризными, страдающими идиосинкразией… за тысячи лет у них накапливаются странные воспоминания, не всегда добрые. С новыми воротами, возникшими в местах скопления населения, работать гораздо безопаснее.

— А что за пороговое число, о котором ты говорила? — спросил Арху, не отрывая взгляда от ворот.

— Константой оно не является, — ответила Рхиоу, — меняется в зависимости от вида разумных существ. Для эххифов оно составляет порядка десяти миллионов, для Народа — восьмисот тысяч, плюс-минус хвост.

Арху недоверчиво взмахнул собственным хвостом.

— Где это ты наберешь столько кошек?

— Ну, например, прямо здесь, в Нью-Йорке, — сказала Рхиоу. — Все эти домашние любимцы, да и бездомные тоже… Миллион наберется на одном только Манхэттене. Так или иначе, нас достаточно, чтобы даже без учета эххифов получить ворота… а их тут тоже хватает. Из-за такого большого смешанного населения не приходится удивляться, что здешний комплекс — самый большой на планете.

— К тому же он имеет прямую связь с Нижней Стороной, — добавил Урруах. — Все ворота имеют с ней косвенную связь; насколько мы знаем, именно появление ворот на Нижней Стороне сделало возможным возникновение всех остальных.

Арху покачал головой.

— А это что за город?

— Лондон.

— Только не говори мне, что и его ты узнал по запаху из мясной лавки, — поддразнила его Рхиоу.

Урруах замахнулся на нее, но Рхиоу, улыбаясь, ловко увернулась: она порадовалась, что ей удалось задеть его толстокожее эго.

— Если хочешь знать, — сказал Урруах, — я узнал место. Вон там виден Тауэр-Бридж.

Рхиоу взглянула на мост между двумя башнями; его как раз начали разводить, чтобы по реке мог пройти корабль.

— Это тот мост, о котором у эххифов есть стихотворение? Он рухнул…

— То был другой, этот моложе. Поселение, в котором потом появились ворота, возникло здесь в начале прошлого тысячелетия, когда сюда добрались эххифы из той большой империи.

— Римляне.

— Верно.

— Значит, здешний комплекс не такой уж древний, — сказала Рхиоу.

— Угу. К тому же он с причудами. Давление населения на него росло не постоянно, а рывками, — город то процветал, то, когда его захватывали враги или случались эпидемии чумы или пожары, вымирал. Матрицы ворот формировались в трудных условиях. Однако комплекс Тауэр-Бридж очень хорош для дальних перемещений — даже лучше, чем наш, хотя никто не знает почему. Сгущение силовых линий, гравитационная аномалия под расположенным рядом с мостом холмом… кто знает? — Урруах махнул хвостом. — Оставим это теоретикам.

— Вроде тебя.

Урруах с важностью распушил усы, но взгляд его оставался ироничным.

— Что ж, все мы в настоящий момент немножко развлекаемся. Не то чтобы у нас был особый выбор…

— Тебе тоже ее не хватает, — тихо сказала Рхиоу. Урруах молча смотрел несколько мгновений на Арху, потом ответил:

— Она всегда так подробно обсуждала все эти мелкие детали… Я часто думаю: не предчувствовала ли она то, что должно случиться?

— Самое интересное, — задумчиво произнесла Рхиоу, — что ты все так хорошо помнишь.

Урруах искоса взглянул на нее.

— Понятно, почему ты удивляешься. «Он живет в мусорном баке, вот и вместо мозгов у него мусор», — разве не так ты всегда говоришь?

— Я никогда ничего подобного не говорила, — возмутилась Рхиоу, у которой такая мысль на самом деле возникала часто.

— Ха, — с ухмылкой пробормотал Урруах. — Так или иначе, лондонский комплекс используется для значительной части межпланетных перемещений — и в экстренных случаях, и для обычных образовательных и культурных обменов между магами нашей совокупности галактик. Заранее запланированные переходы больших групп совершаются через Чур, Александрию или Пекин, чтобы не перегружать Тауэр-Бридж, — так мне говорила Сааш. Перегрузка здесь возникает часто: это как-то связано с силами, исходящими от холма с древним замком на нем.

— Может быть, мне теперь попробовать что-нибудь еще? — спросил Арху, которому наскучило смотреть на уличное движение в Лондоне.

— Хорошо, давай, — небрежно махнула хвостом Рхиоу, и Арху поднялся на задние лапы и запустил когти в контрольную матрицу. Рхиоу еще мгновение задумчиво смотрела на башни. Существовало множество мест, которые каким-то образом обрели собственную индивидуальность, — может быть, из-за обыкновения эххифов на протяжении многих поколений жить в одном месте. Кошки так обычно не делали и находили подобный образ жизни несколько патологическим, но ведь нельзя же судить о поведении одного вида по стандартам другого: Прародительница наверняка имела веские причины для того, чтобы создать их разными.

Может быть, в десятой жизни нам все объяснят, — подумала Рхиоу.

— Они застряли, — неожиданно сказал Арху,

— Что? Как это застряли?

— Не знаю. Застряли, и все.

Урруах поднялся, подошел к воротам и осмотрел переплетение гиперструн. Для кошачьих глаз ткань ворот, ее основа и уток были отчетливо видны на фоне освещенного солнцем пейзажа. Арху сидел, держа в когтях сверкающие нити, управляющие воротами, в совершенно правильном положении.

— Вот смотри, — сказал Арху и сделал лапами движение, изменившее конфигурацию переплетения так, что ворота должны были бы немедленно закрыться и принять вид плоского занавеса.

Ничего не произошло: ворота остались открытыми, сквозь них по-прежнему были видны мост, едущие по улицам машины, торопящиеся по своим делам эххифы.

Рхиоу подошла и встала рядом с Урруахом.

— Повтори.

— Из этого положения не могу.

— Я хочу сказать — верни гиперструны в прежнее положение и снова закрой ворота.

Арху так и поступил. Ничего не изменилось. Лондонское утро было все таким же ясным, солнце освещало реку и мост.

— Дай-ка мне, — сказал Урруах.

— Зачем? — спросила Рхиоу. — Он все сделал правильно.

Урруах удивленно оглянулся на нее.

— Ну, он же…

— Он все сделал правильно. Давай не будем спешить с выводами и сначала посмотрим, в чем дело.

Все они внимательно осмотрели ткань ворот. Гиперструны выглядели как обычно, никаких неполадок заметить не удалось. Дело было в чем-то другом. Глядя на ворота и открывающийся за ними вид, Рхиоу почувствовала, что кто-то смотрит ей через плечо…

…И тут же поняла, кто это: ей даже не нужно было оглядываться.

— Да, возникла проблема… — прошептал голос ей в ухо.

Уши Урруаха насторожились, и это не имело никакого отношения к вокзальному шуму. Глаза Арху широко раскрылись. Он все еще привыкал к обращениям Шепчущей — голос в уме звучал как собственная мысль, хоть и не был ею. Мысль явно являлась откуда-то со стороны, и ощущение было таким же странным, как если бы кто-то другой махал вашим хвостом…

Хвост Рхиоу бил ее по бокам без всякой посторонней помощи.

— И что, госпожа, ты знаешь, в чем заключается проблема?

— Те ворота, с которыми в настоящий момент соединены ваши, неисправны, — сказал беззвучный голос в головах кошек. — Лондонская команда смотрителей ворот нуждается в вашей помощи. Они вас ждут, и вам следует туда отправиться сразу же, как только удастся организовать замену на время вашего отсутствия.

На этом все кончилось: беззвучный голос умолк, ощущение чьего-то присутствия исчезло так же внезапно, как и возникло.

Арху заморгал, хотя на этот раз и не выпустил из лап гиперструн.

— Что она имела в виду? И где находится этот Лондон?

— Примерно на расстоянии десятой части окружности планеты, — ответила Рхиоу, снова бросив взгляд на Тауэр-Бридж. — Посмотри на четвертую группу струн, и ты увидишь координаты.

— Ты хочешь сказать, что нам придется покинуть Нью-Йорк?

— Именно так сказала Шепчущая, — раздраженно бросил Урруах. — Сначала в Лондон…

— Я думала, ты обрадуешься, — сказала Рхиоу, которую, несмотря на озабоченность, немного насмешило недовольство кота. — Мясные лавки и все такое прочее…

— Одно дело, когда вы там в гостях, — проворчал Урруах, садясь и облизывая нос. — Работа — совсем другое. В прошлый раз не очень-то это было весело.

— Нам придется работать с чужими воротами? — поразился Арху, осторожно одну за другой отпуская струны. — Вы уже делали такое раньше?

— Мы помогали команде из Токио, — ответила Рхиоу, — на другой стороне планеты. Это было примерно полтора оборота солнца назад. Нам пришлось провести там почти три недели. Работу мы выполнили, хотя, должна тебе сказать, я до сих пор вспоминаю о ней, как о чем-то вроде кошмара.

— «Вроде кошмара»! — проворчал Урруах, растягиваясь на боку и глядя на спешащих по другим платформам пассажиров. — У тебя, Рхиоу, просто дар все преуменьшать.

— Никогда заранее нельзя сказать, сколько будешь отсутствовать при одной из таких консультационных командировок, — сказала Рхиоу, — но, как правило, короткими они не бывают. Уж если нас приглашают, значит, местная команда испробовала все, что могла, но так и не добилась результата.

— А почему именно нас? — спросил Арху.

— Мы — старшие смотрители ворот на планете, — ответил Урруах, — потому что работаем на Грэндсентрале. Не то чтобы мы были более умелыми, чем остальные, — Рхиоу только моргнула от этого неожиданного проявления скромности, — но главная матрица на древней Нижней Стороне соединена с нашим комплексом напрямую, а все прочие ворота связаны с ней через Грэндсентрал.

— Представь себе все комплексы ворот как ветви дерева, — сказала Рхиоу, — тогда Грэндсентрал окажется единственной сохранившейся большой ветвью, самой близкой к стволу. Существовали и такие, что были больше и древнее, но по той или иной причине они сейчас прекратили свое существование, так что Грэндсентрал — последний из «первенцев», тех комплексов, которые создала сама Ааурх Могучая, когда мир был молод. Поскольку мы постоянно работаем с воротами Грэндсентрала и, хоть и менее постоянно, с матрицами Нижней Стороны, считается, что мы наиболее компетентны в устранении неисправностей и на более далеких от ствола ветвях.

— Ух ты! — сказал Арху.

— Ух ты… — довольно кисло протянул Урруах.

Рхиоу в душе согласилась с ним.

Как некстати! — подумала она. Жизнь только-только начала снова налаживаться после всего безумия, свалившегося на них в конце лета, после отчаянной схватки на Нижней Стороне, во время которой Арху сделался магом, а Сааш перестала… точнее, перешла после своей девятой смерти на более высокий уровень владения магией… В любом случае для команды Сааш была потеряна. Арху заполнил пустоту, хотя и не полностью. Сааш была великолепной специалисткой в области техники, Арху же оставался в первую очередь провидцем; его дар заключался в способности видеть события за пределами реальности — в прошлом или в одном из возможных будущих. Его талант не созрел в полной мере, и на это должно было уйти еще несколько лет; а уж чтобы сделаться специалистом класса Сааш, Арху предстояло учиться и учиться. С тех пор как они вернулись с Нижней Стороны, Рхиоу и Урруах почти все свое свободное время посвящали обучению Арху, гадая, когда же жизнь вернется в нормальную колею. — Какая уж там нормальная жизнь!

— Так что нам делать с нашими обычными обязанностями? — сказал Урруах.

Рхиоу дернула хвостом.

— Ими придется заняться команде с Пенсильванского вокзала.

— Вот они обрадуются!

— От нас тут ничего не зависит, и им это прекрасно известно. Всем нам приходится подменять друг друга. Иногда это бывает даже забавно.

— Ну, им вряд ли так покажется, — хмыкнул Урруах. — Сколько времени все это займет?

Рхиоу вздохнула. В человеческих школах как раз начался учебный год, эххифы вернулись с каникул и из отпусков, и все деловые контакты оживились. Нью-Йорк снова жил полной жизнью, а это означало увеличение потребности в быстрых перемещениях. Значит, и воротам придется работать в Усиленном режиме и вероятность их поломок увеличится, поскольку чем больше эххифов покидает город и возвращается в него, тем больше нагрузка на ткань реальности, особенно в тех местах, где большие массы людей перемещаются в непосредственной близости от ворот. Структуры гиперструн начинают капризничать, матрицы деформируются — дня не проходит без неисправности. Команда, обслуживающая ворота на Пенсильванском вокзале, наверняка по уши загружена работой. Получить в добавление еще и заботу о Грэндсентрале в самое напряженное время…

— Урруах, тут уж ничего не поделаешь. Они могут обратиться к самим Вечным Силам, если пожелают, но только получат выволочку от Шепчущей. Всем известно, что неприятности случаются в самый неподходящий момент.

— Ладно, а как насчет тебя?

— Меня?

— Ну ты же знаешь, о чем я… Что будет с твоим эххифом?

Рхиоу снова вздохнула. Урруах был «неприсоединившийся» — так Народ именовал кошек, не имеющих постоянного жилища, не входящих в родственный прайд, но, главное, не связанных личными отношениями с эххифами; люди называли их бродячими. В настоящий момент Урруах по преимуществу обитал в мусорном контейнере рядом со строительной площадкой в районе Шестидесятых улиц. Арху унаследовал от Сааш должность главного ловца мышей в подземном гараже и теперь был на хорошем счету у своих «работодателей», регулярно оставляя пойманных мышей у стойки дежурного и не менее регулярно являясь в часы кормежки. Рхиоу же жила вместе с эххифом в квартире на двадцатом этаже дома между Первой и Второй авеню. Ее отсутствие в рабочие часы не волновало Йайха, ее хозяина, поскольку он о нем ничего не знал; однако вечерами, если Рхиоу вовремя не являлась домой, он начинал тревожиться. Рхиоу совсем не хотелось причинять ему беспокойство; у них и так хватало горестей — Хуха, жена Йайха и любимая хозяйка Рхиоу, недавно трагически погибла.

— Мне придется как-нибудь заморочить ему голову, — ответила Рхиоу Урруаху. — Он в последнее время много работает сверхурочно, это может мне помочь. — Говоря это, Рхиоу уже в который раз подумала: заключается ли причина сверхурочной работы в том, что без заработка второго члена семьи Йайху иначе трудно платить за квартиру, или же он просто лучше чувствует себя, проводя в ставшей слишком тихой квартире, где все напоминает о Хухе, как можно меньше времени? — Да и для тебя, — постаралась сменить тему Рхиоу, — командировка не слишком приятна.

Урруах фыркнул.

— Несвоевременна, скажем так. В конце недели начинаются репетиции «Богемы».

— Я не то имела в виду. Ты ведь регулярно встречаешься с сомалийской красоткой — кошечкой примадонны — в театре «Метрополитен».

Урруах так отчаянно затряс головой, что уши захлопали. Этот жест он в последнее время повторял все чаще, а на морде его прибавилось шрамов.

— Ну да, — самодовольно сказал он.

Рхиоу отвела глаза и принялась с невинным видом умываться. Интерес Урруаха к разновидности искусства эххифов, именуемой «опера», все еще казался ей легким сумасшествием, хотя Рхиоу и признавала, что это лишь гипертрофированное проявление общего для всех котов увлечения пением в любом виде. Впрочем, в последнее время Урруах рассуждал об опере как таковой в несколько абстрактной манере и гораздо подробнее — о гримерной одной из певиц и о том, что в ней происходит. Интерес Урруаха к Хуиф, сомалийской кошечке, носил, несомненно, вовсе не абстрактный характер и встречал, судя по всему, взаимность. Большая часть того, что теперь Урруах пересказывал Рхиоу со слов Хуиф, заключалась в пикантных описаниях бурно развивающегося романа примадонны с приглашенным на гастроли дирижером.

— Ах, хоуфф ее закусай, — через несколько секунд сказал Урруах, — в конце концов, ради чего мы стали магами? Ради путешествий. Ради приключений. Ради того, чтобы попадать в незнакомые интересные места…

И влипать там в неприятности, — подумала Рхиоу. Вслух она сказала:

— Совершенно верно. Ладно, пошли, разберемся с логистикой.

Рхиоу повернулась и пошла по платформе, потом спрыгнула на рельсы и двинулась в сторону пути 24. Урруах не спеша поплелся следом, но Арху вприпрыжку догнал кошку.

— Чего ты так повесила нос? — спросил он. — Ведь это же будет здорово!

— Будет, если ты чего-нибудь не выкинешь, — буркнула Рхиоу и тут же пожалела о своих словах.

— Что ты имеешь в виду — «выкинешь»? Я очень хорошо себя веду.

Рхиоу искоса взглянула на догнавшего их Урруаха.

— По сравнению с Великим Котом в неистовстве или Разрушительницей в охоте, это, несомненно, так. Но чтобы сделать тебя достойным членом Народа, нам еще предстоит над тобой поработать.

— Послушай меня, Арху, — сказал Урруах, следом за Рхиоу направляясь вдоль пути 24 к главному залу. — Мы отправляемся на территорию, где живут другие представители Народа. Это дело всегда деликатное. И более того: мы отправляемся туда, потому что сами они не справились. Представь себе их чувства, а тут еще мы явимся, задрав хвосты, чтобы исправить их ошибки; радоваться им будет особенно нечему. Ситуация такова, что они будут казаться себе неумехами. Ты понял?

— Ну, если они и в самом деле неумехи…

Арху не договорил и припал к земле, чтобы избежать оплеухи.

— Арху, — попыталась вразумить его Рхиоу, — не тебе судить об умениях Народа вообще, а о других магах в особенности. Прародительница Иау создала нас всех с разными способностями, и то, что они не проявили себя с лучшей стороны сейчас, вовсе не означает, что этого не случится в будущем. Что же касается теперешних обстоятельств, то случается, что магу достается работа, с которой он не может справиться. Когда такое случается, нас зовут на помощь, и мы ее оказываем, понимая, что в один прекрасный день можем оказаться в таком же положении.

Кошки миновали арку, ведущую к платформе, и, прижимаясь к стене, чтобы не попасть под ноги эххифам, спешащим на поезд, прошли в главный зал.

— Мы — члены одного братства, а не конкуренты, — сказал Урруах, когда они двинулись к выходу через пассаж Грейбар. — Мы не лезем вон из шкуры, чтобы показать своим братьям и сестрам, что они не справляются с работой. Мы сами достаточно часто не справляемся со своей.

— Вот что, — сказала Рхиоу. — У нас есть примерно день на то, чтобы закончить дела здесь. Урруах, к счастью, не делит жилище с эххифами, поэтому ему будет легче всего…

— Эй, послушай, — перебил ее кот, — ты что думаешь, если за время моего отсутствия мой мусорный контейнер перевезут в другое место, у меня не возникнет проблем? Мне придется заглядывать сюда через день, чтобы убедиться, что все на месте.

Рхиоу потребовалось значительное усилие, чтобы не спросить: разве Урруах хранит в мусорном контейнере нечто ценное?

— Арху, — сказала она, — люди в гараже часто обращают на тебя внимание?

— Ага, есть там один, длинный такой. Его зовут Аххах. Он был вроде хозяина Сааш, а теперь, похоже, считает себя моим хозяином. — Арху смущенно посмотрел на старших кошек. — Он обо мне заботится.

— Понятно. Тебе тоже придется каждые день-два возвращаться из Лондона, чтобы он тебя видел и знал, что с тобой все в порядке.

— Одному? — с внезапным интересом спросил Арху.

— Да, — ответила Рхиоу, — только если я узнаю, что ты при этом решил прогуляться на другую планету, твои уши и мои когти повстречаются! Не забывай того, что говорил тебе Урруах.

— Никогда-то мне не перепадает от магии никаких удовольствий! — плаксиво пожаловался Арху, взъерошив шерсть. — Одна только скучная работа!

— Вот как? — спросил Урруах. — А как насчет той рыженькой милашки, с которой я видел тебя вчера вечером?

— Ох… — Арху неожиданно уселся у стены и ничего больше не сказал.

— Вот именно, — хмыкнул Урруах. — Нехорошо воровать покупки из сумки эххифа! Поэтому ты и свалился потом в люк… Вселенная замечает, когда маг опускается до подобных проделок. А иногда это замечают другие маги.

Арху вытаращил глаза на Урруаха, но промолчал. Сцена была такой забавной, что Рхиоу еле удержалась от смеха.

— Впрочем, нужно отдать малышу должное: вкус у него есть, — сказал Урруах Рхиоу и тоже уселся у стены. — Он гулял по Бродвею и заглядывал в сумки эххифов, выходивших из лучших магазинов. В одной сумке оказались икра, копченый лосось и сметана: эххиф, наверное, собирался ими позавтракать на следующий день. Наш котеночек прибег к заклинанию, открывшему багажник машины эххифа, и все повытаскивал из сумки… а потом скормил пушистой малышке с большими зелеными глазами.

Арху отвернулся в сторону и принялся деловито вылизывать бок. Это явно был ххейх — процедура, предназначенная для восстановления душевного равновесия. Впрочем, Арху это помогало мало: шерсть его, только что приглаженная, снова вставала дыбом.

— Даже охранная система машины не сработала, — продолжал Урруах, уютно обвивая хвостом лапы. — Арху воровал у всех на виду, но никто из проходивших мимо эххифов, как всегда, не поверил своим глазам.

— Я должен был делать это у всех на виду, — буркнул Арху, вылизывая теперь другой бок. — Нельзя делать «шаг вбок», когда…

— Когда воруешь, — закончила за него Рхиоу и тоже села у стены. Малыш, прежде чем попасть к ним, успел приобрести множество скверных привычек, со вздохом подумала она. И все же… значительная часть ценности Арху как мага как раз и была следствием его неуемных, хотя зачастую и трудно выносимых предприимчивости и живости, которые не удалось загасить даже действительно тяжелому детству. Если бы его способности провидца не проявились уже так ярко, Рхиоу сочла бы, что Арху суждено стать таким же, как Урруах, «источником энергии»: питать и поддерживать своей силой заклинания, составленные другими. Как бы то ни было, именно живость Арху давала энергию его дару провидца. Неиссякаемое любопытство Арху, необычное даже для представителя Народа, помогало его магическим способностям раздвигать и комкать ткань линейного времени, так что иногда котенку удавалось улавливать образы будущего или прошлого.

— Что ж, — сказала наконец Рхиоу, — ты по крайней мере быстро схватываешь основные понятия… в прикладных областях. Обучение этике потребует больше времени. — Арху повернулся к ней и открыл уже рот… — Нет, не нужно со мной спорить, — не дала ему ничего сказать Рхиоу. — Если не веришь нам, поговори с Шепчущей: она тоже скажет тебе, что воровство рано или поздно тебе же принесет неприятности. Ладно, где встретимся утром?

Урруах оглянулся на Арху, который поднялся на ноги, явно забыв о недавних переживаниях.

— По-моему, здесь и встретимся. В пять тридцать? Это было время, когда вокзал открывается и когда царит затишье, если вообще можно представить его для такого большого и многолюдного здания, как Грэндсентрал.

— Годится, — кивнула Рхиоу.

Кошки двинулись по пассажу Грейбар в сторону выхода на Лексингтон-авеню.

— Арху, — обратилась к котенку Рхиоу, когда они направились к углу Сорок Третьей, — мы встречаемся за час до рассвета и за два часа до того, как зайдет Око Великого Кота.

— Я знаю, когда бывает пять тридцать, — с легкой обидой сказал Арху. — В гараже дежурный сменяется, когда луна переместится на две ширины лапы после этого.

— Прекрасно, — сказал Урруах. — Тебе еще чем-нибудь нужно заняться до отбытия? Сказать, например, той рыженькой малышке?…

— Ее зовут Хфеу, — перебил его Арху.

— Хфеу, — повторила Рхиоу. — Она гордится тем, что на нее обратил внимание маг? — Арху глянул на Рхиоу с гордой радостью; если бы он мог улыбнуться еще шире, его усы сошлись бы на затылке. Рхиоу не удержалась и улыбнулась в ответ: бывали моменты, когда этот подросток оказывался просто неотразим. — Ну так попрощайся с ней и скажи, что несколько дней ты будешь очень занят. И вот еще что, Арху…

— Я знаю: «Будь осторожен». — Котенок откровенно смеялся над Рхиоу. — Удачи, Рхиоу.

— Удачи, — ответила она, глядя уже вслед юному магу: он небрежно пересек Сорок Третью и едва не попал под колеса вынырнувшего из-за угла такси.

Рхиоу шумно выдохнула воздух, а Урруах тихо засмеялся. Они проскользнули в дверь почтового отделения, сделали там «шаг вбок», снова вышли на улицу и дождались зеленого сигнала светофора.

— Ты слишком беспокоишься об этом найденыше. С ним ничего не случится.

— Ну да, я знаю: за его выживанием теперь присматривают Вечные Силы, — сказала Рхиоу, — но все-таки…

— Ты все равно чувствуешь за него ответственность, — кивнул Урруах, перебегая вместе с Рхиоу улицу, — потому что какое-то время мы и правда были его опекунами. Только свое испытание он прошел, и мы, слава богам, теперь от этого свободны. Другое дело, что нам предстоит научить его работе в команде.

— В результате у меня ощущение от прошедшего месяца такое же, как если бы передо мной лежали десять мертвых птичек, а поделиться добычей было бы не с кем. — Рхиоу, прищурившись, посмотрела вдоль Лексингтон-авеню. Эххифы не могли заглядывать в соседнюю реальность, где оказывались сделавшие «шаг вбок» кошки и где были хорошо видны струны и гиперструны; Рхиоу же, несмотря на все помехи, сумела различить черно-белую фигурку Арху — там, где он пробегал, гиперструны вспыхивали ярче.

— По крайней мере он учится с охотой, — сказал Урруах, — чего раньше не было.

— Ну, этим мы в значительной мере обязаны тебе… твоему положительному примеру.

Урруах довольно ухмыльнулся. Дойдя до угла, кошки быстро пересекли переулок.

— Ощущение иногда бывает странным, — признался Урруах.

— Отчего? — Рхиоу тоже усмехнулась. — Уж не потому ли, что бывший нарушитель всяческих правил превратился теперь в большого, строгого, серьезного…

— Ну, не так уж много правил я нарушал.

— Вот как? А если вспомнить ту овчарку?

— Да брось, это было всего лишь небольшое развлечение.

— Только не для овчарки. А как насчет торговца сосисками с Тридцать Третьей?

— Его постигло справедливое возмездие. Сосиски были отвратительны.

— Ты же это выяснил, только обманом заставив его их уронить! А что ты в прошлом году сделал со старой леди…

— Ладно, ладно! — рассмеялся Урруах. — Ну люблю я розыгрыши, так что с того? Серьезных правил, Рхи, я ведь не нарушаю. Свою работу я выполняю.

Кошки свернули на Сорок Пятую и остановились на углу, глядя на светофор. Рхиоу вздохнула и потерлась щекой о щеку кота.

— Конечно, выполняешь. Несмотря на все твои шутки, ты из всех магов маг. А теперь отправляйся и сделай со своим мусорным контейнером все, что считаешь нужным.

— Я не думал, что ты об этом заговоришь, — ухмыльнулся Урруах. — Удачи, Рхи.

Кот галопом помчался по Пятьдесят Пятой, а Рхиоу в смущении смотрела ему вслед.

Он слышал мои мысли. — Что ж, иногда случалось, что маги подслушивали не предназначенные для них мысли других магов, если долго работали в тесном сотрудничестве с ними. Они с Сааш часто оказывались в такой ситуации — и не обязательно в чрезвычайных обстоятельствах. С тех пор как появился Арху, подобное случалось чаще. — Может быть, это как-то связано с переменами в составе команды? Да сейчас и времени нет, чтобы тревожиться о таком.

И все же, направляясь по Лексингтон-авеню в сторону Аппер Истсайда, к своему логову, Рхиоу не удержалась от иронической улыбки. Именно потому, что она так обо всем тревожилась, она и возглавляла команду. Потерять эту привычку значило потерять команду… если не хуже.

Что ж, придется тревожиться и дальше.

В это время дня домой идти можно было прямой дорогой: по Лексингтон-авеню до Семидесятой, потом на восток до квартала между Первой и Второй авеню. Улица, на которой жила Рхиоу, была довольно тихой. По обеим сторонам ее тянулись ряды старых особняков из песчаника и лишь на углу высились новые многоэтажные жилые дома. В квартале было несколько маленьких кафе и лавок. На углу Семидесятой и Второй Рхиоу задержалась, чтобы поздороваться с великаном-швейцаром, который всегда ласково гладил ее. Он как раз открывал дверь перед одним из жильцов; потом, повернувшись, наклонился к кошке.

— Привет, Полночь, как делишки?

— Сегодня все хорошо, Фрэнк, — ответила Рхиоу, поднимаясь на задние лапки, чтобы потереться о его колено: ее слов человек, конечно, не понял, как и любой эххиф, но язык жестов был ему хорошо знаком. Фрэнк был славным малым, всегда готовым угостить Рхиоу кусочком колбасы со своего бутерброда; ей не раз случалось видеть и как он сует пятидолларовую бумажку кому-нибудь из самых нуждающихся бездомных. В этом мире даже магу нечасто встречались существа добрые и неравнодушные, так что Рхиоу очень ценила своего приятеля.

Обменявшись с ним приветствиями, Рхиоу пошла дальше; сегодня даже так близко от дома она не стала делать «шаг вбок». Йайх редко ходил этой дорогой, по какой-то причине предпочитая сворачивать на Первую авеню, — может быть, чтобы иметь возможность заглянуть в магазин деликатесов на углу.

Рхиоу не спеша шла по тротуару, глядя на особняки, мусорные баки, деревья с росшими вокруг них сорняками. Ей легко удавалось уворачиваться от эххифов с сумками, портфелями, детскими колясками. Посередине квартала располагался старинный особняк с типичным для XIX века крыльцом, окаймленным каменными перилами, и лесенкой, ведущей в подвал. На перилах сидел довольно облезлый белый кот и умывался. Он всегда умывается, подумала Рхиоу, хоть это и не отражается на его внешности. Дойдя до нижней ступеньки крыльца, она остановилась.

— Удачи в охоте, Йафх!

Кот посмотрел вниз и моргнул. На круглой и белой, как блюдце со сметаной, мордочке сияли зеленые глаза. У кота были сильные плечи, большие лапы, покрытая шрамами шкурка; он выглядел как боец, не побоявшийся схватиться с мясорубкой. Таков был Йафх, и у вас при взгляде на него создавалось впечатление, что мясорубке пришлось плохо.

— И тебе удачи, Рхи, — весело ответил кот. — Мне она сегодня улыбнулась. Хочешь крысу?

— Очень любезно с твоей стороны, — ответила Рхиоу, — но я иду обедать и не хочу портить аппетит, а то мой эххиф огорчится. Откуси ей голову за меня.

— С удовольствием. — Йафх наклонился и без проволочек выполнил просьбу Рхиоу.

Она взбежала по ступенькам и присела рядом с котом, глядя на улицу, пока тот с хрустом расправлялся с крысой. Йафх принадлежал к тем представителям Народа, кто, формально живя с эххифами, их вниманием не пользуется. Он промышлял объедками из помойных баков, крысами, мышами и тараканами — благо в доме его хозяев, которые не занимались уничтожением паразитов едва ли не с начала столетия, недостатка в них не было.

— Закончила свою работу? — спросил Йафх, хрустя крысиной головой.

— На сегодня закончила, — ответила Рхиоу, — но завтра рано утром нам придется отправиться в Хлоххохн.

— Это на той стороне Ист-Ривер, верно?

— Да уж, на той стороне, — улыбнулась Рхиоу. Йафх улыбнулся тоже.

— Опять тебя эксплуатируют, Риох, — сказал Йафх. Это было шутливое прозвище, которое он дал Рхиоу: так по-айлурински называлось «животное для ноши» — лошадь, но также иногда обозначалась тележка или тачка. — Тут определенно имеет место заговор. Кошки не должны работать, они должны лежать на подушках и лакомиться сливками, рыбным филе или в крайнем случае рагу из мышей в сметанной подливке.

— Вот-вот, ты именно так и живешь.

Йафх хрипло рассмеялся и с рассеянным видом подкинул в воздух обезглавленную крысу.

— Именно. Но по крайней мере я сам себе хозяин — не то что ты.

— Моя работа — не рабство, если ты это имеешь в виду, — немного раздраженно сказала Рхиоу. — Это — служение. Тут есть разница.

— Да знаю я, — ответил Йафх. — То, что делают маги, очень важно, что бы ни говорили некоторые. — Он снова подцепил крысу одним острым как бритва когтем, подкинул в воздух и ловко поймал. — И по крайней мере, судя по тому, что ты говорила, вам приходится не так тяжело, как магам-эххифам: собственный Народ знает о вас. Только, Рхи, у тебя же никогда не остается времени для себя. Когда тебе удается полежать на солнышке и быть просто кошкой?

— Ну, иногда у меня бывает свободное время.

— Угу… — усмехнулся Йафх с покладистым выражением, часто обманывавшим других котов и даже собак, которые начинали считать, будто опасаться Йафха нечего. — Бывает, может быть, но недостаточно. А уж в последнее время тебе и вовсе приходилось несладко.

— Да, — со вздохом ответила Рхиоу. — Что ж, нам всем выпадают тяжелые времена: даже магия ничего с этим поделать не может.

— Магия помогает другим пережить тяжелые времена, — сказал Йафх, — но только не тебе. Несправедливо это.

— Верно, — ответила Рхиоу после паузы.

Она смотрела на угловой дом, где жила со своим эххифом. В последнее время она часто испытывала отвращение к знакомому логову, которое неожиданно без Хухи перестало быть знакомым… Однако Йайх по-прежнему там жил и полагал, что всегда найдет дома Рхиоу. Насколько ему было известно, она могла покидать квартиру, только перебравшись с балкона на крышу соседнего здания, спуститься с которой вниз, как он считал, невозможно… Таким образом, если бы Рхиоу не вернулась вечером домой, Йайх начал бы беспокоиться.

— Ты правда не хочешь крысы? — спокойно спросил Йафх.

Рхиоу виновато посмотрела на него.

— Ох, Йафх, я ценю твое предложение, но еда тут не поможет. Поможет работа… хоть мне и не хочется в этом признаваться. А ты ешь. Ну и большущая крыса! Целый обед!

— Они все время становятся крупнее и крупнее, — сказал Йафх, снова поднимая обезглавленную крысу и рассматривая ее с выражением гурмана. — Прошлой ночью я видел одну — в половину твоего роста.

Зубы Рхиоу щелкнули от предвкушения и отвращения при одной мысли о ночной встрече с подобной добычей. Встреча была бы краткой: Рхиоу гордилась своими охотничьими умениями. И все равно слова Йафха встревожили ее: крысы действительно становились все крупнее и крупнее.

— Если так пойдет и дальше, — сказала она, поднимаясь, — скоро нам понадобятся и более крупные кошки.

Йафх с усмешкой посмотрел на нее.

— Ну, свой долг по этой части я выполнил. — Рхиоу тоже улыбнулась, зная, что Йафх успел стать отцом не менее пятидесяти котят, прежде чем его кастрировали.

— Ты сделал гораздо больше, — сказала Рхиоу. — Удачной охоты тебе, Йафх. Скоро увидимся. Тебе что-нибудь принести из Хлоххохна?

— Крысы там упитанные?

— Я тебя умоляю! — рассмеялась Рхиоу и побежала к своему дому.

* * *

Чтобы проделать последнюю часть пути, Рхиоу сделала «шаг вбок»: иначе из окон соседнего дома ее могли заметить. Она помедлила рядом с запертыми стальными воротами, ведущими в проход рядом со зданием, огляделась, чтобы удостовериться: никто на нее не смотрит, — и сделала шаг в сторону, не двигаясь с места. Ее усы, кончики ушей и хвоста словно опалило жаром, когда Рхиоу переместилась в соседнюю реальность, в которой гиперструны, соединяющие вакуум и материю, были отчетливо видны, а свет от предметов и тел не отражался. Благодаря последнему обстоятельству Рхиоу сделалась невидимой; она пробиралась между тонкими, как волоски, нитями из света всех цветов радуги, убегающими в бесконечность космоса и уходящими вниз, в земное ядро или дальше. Зная, что эххифы теперь ее не увидят, Рхиоу проскользнула под воротами в проход между домами.

Там опять скопились черные пластиковые мешки с мусором. Рхиоу помедлила, прислушиваясь, не раздастся ли красноречивое шуршание…

Сегодня тут крыс нет. А впрочем, Йафх, наверное, уже побывал здесь, — подумала она. Рхиоу прошла мимо мусорных мешков, посмотрела на стену дома слева и еле слышно произнесла несколько слов на Речи.

Все живое во вселенной, да и неживое, бывшее живым в прошлом или готовящееся стать им в будущем, понимает Речь, которой пользуются маги. Воздух — покладистое вещество; ему легко напомнить о том, что когда-то он был частью древнего камня, входил в окислы или нитраты. С тех же пор, как он освободился, воздух побывал в стольких легких, что среди магов возник спор: следует ли считать его просто веществом или уже чем-то живым. Как бы то ни было, работать с воздухом было легко. Рхиоу произнесла еще несколько слов, и гиперструны очертили в воздухе контур невидимой лестницы; воздух послушно затвердел там, где следовало быть ступеням.

Оставаясь невидимой, Рхиоу поднялась на высоту восьми этажей, добралась до крыши здания и перепрыгнула через парапет. Серый гравий на крыше всегда ранил ее лапы, и Рхиоу поморщилась; оглянувшись через плечо, кошка произнесла слово, освобождающее воздух, который стал не более твердым, чем бывал всегда из-за смога, и гиперструны. Рхиоу прошла по крыше туда, где она примыкала к соседнему дому — тому, где было логово ее эххифа.

Когда строители возводили этот дом, они украсили кладку узором из выступающих примерно на дюйм кирпичей, которые ступеньками поднимались прямо к балкону хозяйской квартиры. Рхиоу вскочила на парапет, а оттуда осторожно дотянулась до первого из выступающих кирпичей. Она поднималась медленно, хотя и хорошо знала дорогу: упасть с такой высоты было бы неприятно. Добравшись до последнего из кирпичей-ступеней, она снова сделалась видимой, прыгнула на балкон, проскользнула под стоящим на нем столом и толкнула носом прозрачный пластик, служивший кошачьей дверцей.

— Ну вот и ты.

Йайх сидел в глубине комнаты в кожаном кресле под торшером. Насколько Рхиоу разбиралась в человеческих логовах, хозяйская квартира была весьма комфортабельной; она состояла из спальни и гостиной, полной кожаной мебели и книжных полок, с большим мягким ковром на паркетном полу. Квартира была чистой и просторной, и кошка могла найти в ней для себя местечки, где можно свернуться клубочком и спать, не опасаясь быть потревоженной солнечным светом или шумом. Комнаты не казались ни заставленными, ни слишком пустыми…

По крайней мере, — подумала Рхиоу, — слишком пустыми они не казались до недавнего времени. — Она подошла к Йайху и вспрыгнула к нему на колени, прежде чем он успел встать. Всегда было очень трудно заставить его сидеть смирно — а теперь особенно.

— Привет, — продолжал Йайх и почесал Рхиоу ушко, — мы с тобой сегодня друзья? — Хозяин устало вздохнул. Рхиоу посмотрела ему в лицо, гадая, являются ли морщинки вокруг глаз признаком возраста или же следствием тяжелых переживаний. На ее взгляд, Йайх для эххифа был вполне привлекателен — правильные черты лица, короткие темные волосы, высокая стройная фигура: он поддерживал форму, каждое утро совершая пробежку. В глазах Йайха Рхиоу иногда замечала тот же озорной блеск, что и в глазах Урруаха, — отражение того, что, дай он себе волю, он совершил бы нечто ужасно забавное. Впрочем, за последний месяц веселья в глазах Йайха Рхиоу не замечала…

— Я всегда веду себя по-дружески, — сказала Рхиоу, вспрыгнула на подлокотник кресла, чтобы потереться о плечо хозяина, — ты же знаешь. За исключением тех моментов, конечно, когда ты держишь меня вниз головой и играешь в «раскачай кошку».

— Ух ты, — пробормотал Йайх, — как же ты громко мурлычешь! — Он почесал Рхиоу шейку.

— Ну да, — согласилась Рхиоу, — у тебя такой вид, что ты в этом явно нуждаешься. Должно быть, у тебя был занятый день. Надеюсь только, что ты избежал таких же неприятностей, как у меня. — Рхиоу, конечно, знала, что разговаривать с эххифами на айлуринском — с ее стороны глупость: Йайх не мог слышать его инфразвуковой части. Однако, как многие представители Народа, делящие логово с эххифами, Рхиоу не желала обращаться с хозяевами как с бессловесными животными. По крайней мере благодаря своей работе она хорошо понимала слова Йайха — это было немалым преимуществом, поскольку большинству кошек приходилось догадываться о сказанном хозяевами по интонации или языку тела.

— Ты голодная? Что-то ты почти ничего не съела из того, что я оставил тебе утром.

— Ты снова забыл вымыть мисочку, — ответила Рхиоу, опять устраиваясь на коленях Йайха. — Остатки вчерашней и позавчерашней еды засохли, так что соблазнительным угощение никак нельзя назвать. Немного погодя я поем того сухого корма, что ты купил.

Она улеглась поудобнее: не так уж часто Йайх ее гладил.

— Милая ты киска, — сказал он.

— Почеши горлышко, — прошептала Рхиоу. — Правее… вот тут. — Она вытянула шею и замурлыкала еще громче. Некоторое время они сидели, глядя, как блестящий квадрат, нарисованный лучами вечернего солнца, перемещается по полу.

— И почему это люди у меня на службе не могут быть такими же покладистыми… — пробормотал Йайх. — Ты просто принимаешь все, что тебе выпадает, и никогда не устраиваешь сцен.

Рхиоу вытянула лапы и закрыла глаза.

— Знал бы ты…

— Беспокоиться тебе ни о чем не приходится. Мягкая постелька, замечательная кормежка, когда пожелаешь…

— Что касается кормежки, то определение «замечательная» носит относительный характер, — насмешливо протянула Рхиоу и принялась перебирать лапами, выпустив когти. — Те «отборные кусочки», которыми ты кормил меня два дня назад, кусочками были, но отборными?… Я чуть ли не испытываю искушение самой охотиться на коров, только вот как их протащить сквозь кошачью дверку?

— Ох, прекрати!.. Ты в любой момент можешь пойти погулять, у тебя нет работы, тебе не приходится тревожиться о ком-то, кто от тебя зависит…

Рхиоу с иронией взмахнула хвостом.

— Ах, как было бы прекрасно, будь это и в самом деле так, — со вздохом тихо сказала она. Все маги постоянно беспокоились о том, хорошо ли они выполняют свою работу; правда, можно было отогнать такие мысли, вспомнив, что Вечные Силы тут же поправят вас, случись вам запутаться… И все же, все же… Привычка богов не вмешиваться, пока все идет хорошо, служила скорее негативным поощрением и часто оставляла ваши эмоциональные потребности без удовлетворения. Оставалось лишь гадать: «Достаточен ли мой вклад? Силы, создавшие вселенную, наделили меня частью своего могущества ради спасения вселенной. В должной ли мере я использую этот их дар, а главное, приносят ли пользу мои усилия?»

— Что за жизнь… — вздохнул Йайх.

— Не говори, — откликнулась Рхиоу.

— А все-таки я иногда сомневаюсь… хорошо ли тебе. — Рхиоу приоткрыла один глаз и взглянула на Йайха. — Бывает, я задаю себе вопрос, — продолжая гладить ее, пробормотал Йайх, — не эгоистично ли с моей стороны держать тебя здесь. Ты ведь все, что у меня от нее осталось. Вот я и гадаю: уважительная ли это причина, чтобы держать животное…

Рхиоу снова вздохнула. Тон Йайха был задумчивым, лицо его оставалось спокойно, но Рхиоу-то знала, как глубоко он переживает смерть Хухи, хоть и не льет больше слез. С одной стороны, Рхиоу прекрасно слышала эхо его чувств; на это были способны и незнакомые с магией кошки, если достаточно долго жили с эххифом. С другой стороны, как опытный маг Рхиоу свободно владела Речью, а потому понимала язык любого существа и могла с любым существом говорить. Впрочем, последнее было строго запрещено, за исключением случаев, когда такое оказывалось необходимо для выполнения важного задания. Рхиоу часто испытывала искушение нарушить запрет, но так никогда этого и не сделала — даже в день гибели Хухи, когда Йайх прижимал ее к себе и. плакал… Ах, если бы можно было разделить с ним скорбь, стонать с ним вместе: «Сьюзан, Сьюзан…»

Йайх продолжал гладить кошку, и она чувствовала его боль, редко обнаруживаемую с той ужасной ночи, но от этого не менее невыносимую. Достаточно было зазвонить телефону или рахио передать рекламу, над которой Хуха всегда смеялась, и в сердце словно вонзался нож.

— Боюсь, ты чувствуешь себя одинокой, — медленно проговорил Йайх. — Я беспокоюсь о том, что неправильно за тобой ухаживаю. Я беспокоюсь…

— Не нужно беспокоиться, — ответила Рхиоу, теснее прижимаясь к нему.

— И эта квартира дорого обходится, — продолжал Йайх. — Для одного она к тому же и велика. Думаю, нужно переехать, но искать дом, где разрешают держать животных, такая морока… Может быть, стоит найти тебе других хозяев.

Реакция Рхиоу была немедленной: сердце ее заколотилось от страха.

Он собирается отдать меня кому-то, — подумала она. Отдать кому-то, кого она может возненавидеть, в дом, из которого ей нельзя будет свободно уходить и заниматься своими делами… А ведь были и такие эххифы, которые из лучших побуждений предпочитали не отдавать своих любимцев, которых больше не могли держать, а отнести к ветеринару и…

Это просто смешно, — одернула Рхиоу какая-то часть ее рассудка. — Ты же владеешь магией. Если он всерьез станет думать о том, чтобы тебя отдать, ты можешь просто исчезнуть.

Да, — согласилась другая часть рассудка, — но куда мне тогда деться? И с кем жить? — Магией Рхиоу, конечно, владела, но при этом оставалась и кошкой, а Народ ничто так не ненавидит, как нарушение привычного распорядка. Лишиться удобного логова, симпатии Йайха, регулярной кормежки, и оказаться… где? Жить в мусорном контейнере, как Урруах? Рхиоу передернуло.

— Йайх, — сказала она, — это никуда не годная идея. Я предпочла бы, чтобы ты больше о таком не думал.

А о нем ты подумала? — спросил еще один внутренний голос, особенно Рхиоу не понравившийся: слишком он был похож на шепот, часто наставлявший ее в магии и напоминавший об ответственности. — Как насчет его потребностей? Ты подумала о том, какую боль причиняешь ему одним своим присутствием? Ты напоминаешь ему о Хухе каждый раз, когда попадаешься на глаза.

А как насчет моих потребностей? — ответила Рхиоу, слегка встопорщив шерсть. — Или ты думаешь, я о Хухе не тоскую? Проклятие, разве моя боль ничего не значит? Разве мало я служила Прародительнице и вселенной, чтобы отказывать мне в праве хоть немного, хоть только на этот раз подумать о своем комфорте?

Ответа не последовало. Молчание оказалось неприятно Рхиоу ничуть не меньше, чем был шепот, пока он раздавался. Голос уж слишком напоминал Шепчущую, Храуа Молчаливую, дочь Иау, посвящавшую кошек в тайны магии; Шепчущая имела привычку делать часть вашей души столь же суровой и неподкупной, как она сама, и так же любящей задавать вопросы, на которые вы предпочли бы не отвечать.

Так что же? — безмолвно вопросила Рхиоу. — Должна ли я позволить ему такое? Должна ли я позволить ему избавиться от меня?

Тишина… Ласковая рука Йайха… И над всем — боль и тоска по Хухе. Рхиоу в страхе облизнула нос. Она шкуркой чувствовала отчаяние хозяина.

Клятва мага, та клятва, которую в той или иной форме приносит маг, к какому бы виду он ни принадлежал, давала ясный ответ на вопрос. «Я буду охранять ростки и облегчать боль…» Клятву приходилось выполнять, иначе ваша магия начинала делаться чем-то, о чем и думать не хотелось: вы становились слугой Одинокой Силы, той, что принесла в мир смерть и боль. Энтропия была тем ее инструментом, благодаря которому энергия, как кровь, вытекала из вселенной, и Одинокая Сила стремилась углубить рану, всеми силами ускорить кровотечение. Одной из излюбленных уловок Одинокой Силы было обмануть мага, заставить его употреблять магическую силу в ее собственных интересах…

Не стану я ее когтем, не стану делать рану глубже, — подумала Рхиоу. Мужественные слова, слова, подобающие магу. Однако коготь Одинокой Силы в себе, вонзающийся все глубже, она чувствовала. Рхиоу отвернулась от Йайха.

Если ситуация не улучшится, тогда, может быть, придется подумать о том, чтобы уйти от Йайха.

— Нет, конечно, нет, — сказал Йайх. — Глупость, просто глупость. — Он снова погладил Рхиоу. — Если и придется переезжать, то только туда, где можно держать животных. Сью пришла бы в ярость, если бы я позволил, чтобы с тобой что-то случилось.

Йайх неожиданно снял Рхиоу с колен и поднялся. Кошка, устроившись на подлокотнике кресла, с сомнением посмотрела ему вслед.

Если он по-прежнему будет так переживать, — раздался шепот, — тогда тебе придется заставить его поверить, будто с тобой что-то случилось. Как бы тебе ни нравилось это теплое, уютное логово.

— Да что же это, уже полчаса назад следовало тебя покормить, — сказал Йайх, роясь в кухонном шкафчике, где хранился кошачий корм. Казалось, ему трудно разглядеть нужную банку. — Ну-ка иди сюда, поужинаем. Ох, проклятие, я опять забыл вымыть твою миску, — неудивительно, что ты не захотела из нее есть.

Рхиоу спрыгнула с кресла и подошла к Йайху.

Если ситуация не улучшится… Милосердная Прародительница, что со мной будет?