«Бабирусса», – подумал Питер. – Годится».

Название это принадлежало довольно редкому животному семейства свиных, и переоборудованному грузовому кораблю, на котором предстояло тренироваться членам команды Редера, оно определенно подходило. Корабль был большой, нескладный и сильно помятый, напоминая какой-то крупный модуль крупной орбитальной фабрики, который по случайности отвалился и поплыл своей дорогой, обзаводясь следами износа, заплатами и вмятинами от микрометеоритных ударов. На экране компьютера грузового челнока Редер бесстрастно наблюдал, как эта громадина все массивней нависает над ними. Больше всего учебная база походила на беременную гуппи: попадавшиеся тут и там гигантские оранжевые заплаты пятнали весь серебристый корпус судна, а его конические плавники были черными по краям. Массивный стыковочный люк ближе к носу корабля смотрелся как тусклый серебряный глаз.

«Или, скорее, на беременную гуппи, страдающую проказой», – подумал Редер и нахмурился. В тот самый момент, когда ему показалось, что он уже привык к отлучению от кабины «спида», его вдруг отправляли невесть куда в качестве какой-то посылки. Некогда он был независимым человеком, хозяином своей судьбы.

«А теперь, – подумал Питер, – меня вполне можно переправлять как мешок с цементом».

Не то чтобы он так уж себя жалел – разве что самую малость. «Это ревность, – убеждал себя Питер. – Самая что ни на есть чистейшая зависть». И все же теперь, когда он был вполне дееспособным пилотом, он никак не мог заставить Космический Отряд это признать. Сложив руки на груди, Редер позволил себе возмущенный вздох.

Теперь они уже были совсем рядом, и наружная камера показывала, как они приближаются к стыковочной площадке. Редер машинально оценил действия пилота и поставил ему восьмерку по десятибалльной шкале.

«Он слишком забрал влево», – критически рассудил коммандер. Большинство людей видели вещи смещенными от центра на несколько градусов. Вот почему меткие стрелки были так экстраординарны. «Это вроде классного броска в бейсболе, – размышлял Питер. – Нужен дар, и очень редкий. Как же я, черт побери, хочу его использовать!»

Стыковочная площадка темнела по мере того, как грузовой челнок к ней приближался, и огни на борту закрывались его корпусом. Движущаяся тень челнока имела в вакууме четкие остроугольные контуры, накатывая на площадку точно чернильный прилив. Последовал легкий толчок, когда грузовой челнок соединился с «Бабируссой», и легкая вибрация прошла по всему его корпусу. Пилот включил интерком, чтобы объявить очевидное, а Редер тем временем уже подобрал свой вещмешок и направился к выходу.

Ему нравилось сходить с корабля первым. Скорее всего, это была иллюзия, но он нередко чувствовал озноб, когда шлюз открывался. Какая-то романтическая его часть уверяла коммандера в том, что он ощущает некий «озноб космоса». Еще одна маленькая иллюзия, про которую он никогда не рассказывал психологам. Наверняка дело было просто в перемене воздуха при переходе из меньшего по размеру корабля в массивный ангар, но Редер упорно предпочитал свое собственное, более живописное объяснение. Пройдя короткий коридор, он оказался в громадном открытом трюме грузового судна. Воздух здесь был еще холоднее, достаточно чистый, но с привкусом эфира и прочих химикатов. Запахи эти, скорее всего, выплывали из различных микротрещин и неровностей в трюме, оставленные там тысячами перевезенных в свое время кораблем грузов.

Редер огляделся. Десять «спидов» были аккуратно, нос к хвосту, припаркованы на поверхности мильспекового перфорированного настила, очевидно, недавно туда приваренного. Техники, которые прибыли вместе с ним, сразу же направились к своим подопечным, рассыпаясь вокруг них точно нервные цыплята под крыльями несушек. По выражениям их лиц можно было с уверенностью сказать, что они ожидали найти там повреждения. Всякий раз, когда машину сажали не под их непосредственным присмотром, техники считали, что она неизбежно должна быть повреждена.

Питер улыбнулся и решил оставить их в покое. «Но я намерен найти остальную часть команды», – подумал он. Что же касалось техников, то их он, безусловно, был способен отыскать в любой момент ближайших нескольких часов.

Тут в ангар как раз вошла группа пилотов, а сквозь них прорвалась прелестная молодая негритянка. Пилоты направились к своим «спидам» и озабоченным техникам.

– Коммандер Редер, полагаю, – сказала девушка с мягким акцентом уроженки Восточной Африки. – Меня зовут Криста Макколифф. Я технический советник в команде мистера Молочко. Он послал меня проводить вас на совещание.

– Надо же, как странно, – с улыбкой сказал Питер. – А на шотландку вы совсем не похожи.

– А я и не шотландка, – с ответной улыбкой отозвалась девушка. – Зато мои родители – чистокровные шотландцы. – И с искоркой, мелькнувшей в темных глазах, она отвернулась.

«Ладно, – подумал Редер, – разберемся».

– Можете вы мне что-нибудь рассказать о Василии Молочко? – спросил он.

– Ничего, что бы он сам о себе рассказать не смог, – бросила через плечо Криста. А затем, смягчая резкий ответ, улыбнулась.

«Улыбка у этой девушки просто чарующая, – подумал Питер. – Плюс к тому – загадочная способность никогда не отвечать на вопросы вежливо».

Редер решил покуда заткнуться. Чарующая у нее была улыбка или нет, но эта юная дама явно не собиралась таять перед победоносными синими глазами коммандера и рассказывать ему все, что ему захочется узнать. Пока они шли, Питер почти слышал, как она сочиняет свой рапорт. «Как я реагировал, как я не реагировал, какие вопросы задавал, какие не задавал». К незаданным вопросом интереса обычно бывало столько же или даже больше, чем к заданным.

«Шпионы, что и говорить! – подумал Питер. – Они даже пареную репу черт знает как истолкуют и усложнят. Все на свете проанализируют, запросят результаты, выявят персону, которая прибыла с конкретными результатами, запросят почему и зачем, и так далее и тому подобное. Ничего странного, что все они такие психи ненормальные».

Но на следующие несколько недель всем им предстояло быть запертыми на одном корабле с супершпионом Молочко и его командой. И лучше им было привыкнуть к тому, что они теперь сидят в кроличьей норе.

«Так я уже играю в их мелкие умственные игры? – спросил себя Редер. – То есть, если я заткнулся, играю я или нет? – Он шагал дальше, прикидывая. – Да, – решил он, пока они через объемный, купеческого типа переходной шлюз ныряли в коридор, ведущий по хребту корабля к жилым модулям. – Раз я себе задаю такого рода вопросы, значит, я уже как пить дать в игре».

Да, разумеется, эти шпионы всегда утверждали, что всего лишь хотят подготовить тебя к тому, что может учинить с тобой враг. «Но где потребность в таких обстоятельствах? – задумался Редер. – Мы идем против пиратов и мокаков, а не против дзен-буддистских учителей и даосских монахов. Идеал мудрости и хитроумия для пирата или мокака – это сперва тебя ранить, а потом убить».

Впрочем, мокаки могли обращаться к тебе с речугами по поводу твоих греховных путей и маловерия, прежде чем избавить тебя от твоих мирских несчастий. «Для них, пожалуй, это самое приятное, – подумал Питер. – Сами они никаких серьезных грехов не совершают, зато постоянно и во всех подробностях представляют себе, как мы тут дико и безумно оттягиваемся. Рассказывают, Толкователи верещат про такие грехи, про которые я никогда в жизни не слышал, обвиняя все Содружество в том, что оно их творит. Ничего странного, что они так хотят всех нас тут раздолбать. Зависть порой страшно тяготит людей».

В окружении Питера было теперь не так уж много греховного; просто стандартный пеноформный металл, тускло-серый под светом сияющих стержней, слегка отличных от стандартов Космического Отряда. Криста грациозно повернулась и встала у двери, прижимая указательный палец к панели. Дверь скользнула в сторону.

«Световой контроль», – с легким удивлением сообразил Редер. Проходя в дверь, он с подозрением ее оглядел. В металле был ряд крошечных вмятинок – вероятно, скрытых датчиков.

«Вот так, – подумал Питер, чувствуя легкое самодовольство. – Похоже, я осваиваю роль шпиона».

– Вряд ли имеет значение, когда вы один раз что-то подмечаете в незнакомой обстановке, коммандер, – произнес мужчина, который стоял спиной к двери, глазея на стенной голоэкран звездного поля снаружи корабля. – Хорошего оперативника отличает привычка всегда, во всех обстоятельствах что-то подмечать. – Он повернулся и стал разглядывать Редера, очевидно, позволяя Редеру делать то же самое. – Тогда, верно все интерпретируя, но не привязываясь к данным одного анализа, вы исключаете возможность ошибки.

Питер видел перед собой более низкорослого, пожилого и седовласого человека, нежели он сам. Невыразительно выглядящего, неприметно одетого. В нем вообще не было ничего примечательного, пока вы не заглядывали в его темные глаза. Они буквально лучились надменностью и интеллектом. Внутренне Редер улыбнулся, прекрасно понимая, что в следующий раз, когда он в них заглянет, они вполне могут оказаться тусклыми, безразличными или скучающими. «Наверное, я сейчас прохожу спецобработку, – подумал он. – Намек на скрытые силы хозяина».

– Дайте нам десять минут, мисс Макколифф, – сказал Молочко. – Затем пригласите остальных.

– Есть, сэр.

Обворожительная Криста вышла, даже не бросив взгляда на Питера. То есть не сделав того, к чему он, откровенно говоря, привык.

Они стояли в конференц-зале, несколько крупнее того компактного конференц-зала, какой обычно можно увидеть на корабле. Роскошный овальный стол был, что невероятно, изготовлен из настоящего дерева, темного и с обильными прожилками. Дерева явно неземного происхождения. Стулья были с высокими спинками и с хорошо набитыми сиденьями, обтянутыми шелковой тканью нейтрального цвета. Верхний свет, возможно, из-за голограммы, был слегка мутным по всему периметру зала, но комфортно ярким над самим столом.

Редер и Молочко молча продолжали друг друга изучать.

– Вас, вероятно, интересует, зачем вам понадобился я, если это чисто боевое задание, – сказал наконец оперативник, отходя от голограммы и отодвигая стул во главе стола.

Питер наклонил голову в жесте, который мог означать все, что угодно.

– Но ведь это задание также и чересчур примитивным никак не назвать, не так ли? – спросил Молочко. – Это, в числе прочего, задание по отысканию фактов. В данных, которые вы будете собирать, да и в самих пиратах, будет содержаться масса ценной информации. Причем ценной не только для тех из нас, кто анализирует то, что вы нам доставляете, но также для вас и ваших товарищей непосредственно на том месте, где вы будете брать пленных. – Он откинулся на спинку стула и задумчиво потер нижнюю губу. – Я собираюсь предоставить вам и вашим людям быстрый и очень примерный курс по искусству все подмечать. – Его губы изогнулись в легкой улыбочке. – Думаю, вам будет забавно.

«Забавно? – подумал Редер. – Этот шпион мне обещает забаву. Вот теперь я и впрямь испугался».

– У вас славная группа, – продолжал тем временем Молочко. – В особенности я одобряю выбор вами капитан-лейтенанта Джеймс. Она очень ценный работник. Собственно говоря, я последние несколько месяцев наблюдал за ней, – признался он.

Редер был уверен, что никак на это не отреагировал; он так и остался стоять, просто наблюдая за Молочко. Однако оперативник изменился в лице и выпрямился на стуле.

– А, так вот оно что. – Молочко подался вперед и сложил руки перед собой. – В таком случае разве можно считать удачной мыслью включение ее в вашу команду?

– Прошу прощения, вы о чем? – спросил Питер, опять наклоняя голову.

– Вас явно заботит эта молодая женщина, – сказал Молочко – А я считаю, что вам лучше не иметь эмоциональных связей с вашей командой.

«Ого! – подумал Редер, действительно пораженный. – Откуда он это взял?» Если Молочко пытался запугивать его, разыгрывая из себя могущественного главу зловещего супершпионского бюро, то старт он взял неплохой.

В ответ Питер лишь хмыкнул, подходя к столу и вытягивая из-под него стул в противоположном конце.

«У каждого стола есть две главы, – подумал он. – Конечно, я был бы в лучшем положении, если бы мой стул стоял лицом к двери, но когда все рассядутся, мы с Молочко будем на равных». По крайней мере, он на это надеялся.

– Обычно, – заметил Редер, – в бою считается преимуществом, если человек имеет определенную привязанность к своим товарищам. И я действительно забочусь о людях, которые находятся под моей командой. – Он устремил ровный взгляд на шпиона. – О всех вместе взятых и о каждом в отдельности. И я не слишком рад слышать о том, что вы уже просматривали их на предмет того, нельзя ли вам будет здесь использовать что-то из полученной информации.

– Как я уже сказал, коммандер, я некоторое время наблюдал за Сарой Джеймс.

– Капитан-лейтенант Джеймс не будет выведена из состава моей команды, – уперся Редер. – Теперь уже слишком поздно делать замены.

Молочко улыбнулся, судя по всему, искренне обрадованный.

– Вы так галантно встаете на ее защиту, коммандер. Но вы не думаете, что ей будет безопаснее работать со мной, чем под огнем на мокакской территории?

Отвечая, Редер не сводил со шпиона ровного взгляда.

– Сэр, я не верю, что кто-то может быть в безопасности под началом у командира, который неохотно образует эмоциональную связь со своими людьми.

Тут Молочко в открытую рассмеялся и показался при этом на многие годы моложе своего возраста.

– Мне это нравится, – сказал он, снова откидываясь на спинку стула. – Но это учебное задание, а не вербовочная миссия. Уверяю вас, коммандер, в мои намерения не входит обеднять вашу группу на предмет личного состава – даже имея в виду тех альтернативных кандидатов, которых вы сюда привезли. Он взглянул на часы.

– Так что пусть будет ничья, согласны? Пожалуй, я могу вам обещать, что время, проведенное с нами, вы даром потраченным не сочтете. – Раздался негромкий звонок. – Входите, – пригласил всех Молочко.

Не слишком удивительно было увидеть во главе вошедшей группы двух младших лейтенантов десанта, Маннинг и Кушнера. «Надо бы мне дать им чертовски строгие инструкции насчет их положения в нашей маленькой эскадрилье летчиков-истребителей», – подумал Редер. Вплотную за ними следовал Гивенс, что немало повеселило коммандера, и, похоже, забавляло десантников. Бывшие соратники Питера по эскадрилье, Айя Вишневская и Алонсо Барак, держались следом, и для каждого из них у него нашелся кивок и улыбка. Сара вошла последней, позади четырех пилотов, которых Питер мысленно называл «альтернативами», глаза ее были сосредоточены на Молочко. Она бросила быстрый взгляд на Питера, лишь раз кивнула и заняла место на противоположной стороне от десантников, точно посередине. Даже Питер почувствовал, как власть смещается, когда Сара стала третьей вершиной треугольника. Это одновременно его порадовало, ибо он понял, что такой поворот событий выбивает из колеи Молочко, и удивило, поскольку он не привык видеть, как капитан-лейтенант играет в политику.

Криста Макколифф обошла вокруг стола, вставляя дискеты в щели возле каждого настольного экрана. Один за другим мужчины и женщины начали выводить на экраны информацию и внимательно ее изучать.

– Итак, дамы и господа, – начал Молочко, – все это может показаться весьма элементарным материалом. Однако существует более двухсот разновидностей переходных шлюзов на коммерческих грузовых кораблях в зависимости от того, откуда они прибыли, кто их производитель и даже на какое эксцентричное приобретение оборотистый владелец судна мог пойти, чтобы заменить часть, не подлежащую ремонту. Помните, вы больше ничего просто так не взрываете; вы будете аккуратно проникать на борт каждого корабля и овладевать им. Я и моя команда обучим вас, как обращаться с большинством из этих переходных шлюзов. По самым необычным из них, для которых у нас может не найтись аналогов, мы предоставим вам видеокурс. Прошу вас, Криста, продолжайте, – сказал он девушке, когда она скользнула на стул рядом с ним.

– Я бы порекомендовала вам не предполагать, что там есть что-то, с чем вы не столкнетесь, – с серьезным лицом сказала Криста. – Проще всего помнить шлюз, которым вы реально пользовались, но даже знание параметров каждого известного типа может спасти вам жизнь. Поэтому я настаиваю, чтобы вы прилежно изучили дискеты, которые я вам раздала.

– Мы также будем направлять вас в пользовании грубыми и самодельными на вид скафандрами, которыми вы будете обеспечены, – сказал Молочко. – Они имеют все те же системы безопасности, что и любой другой скафандр Содружества, а также несколько полезных приложений, которые у большинства не предусмотрены. – Он одарил их интригующей улыбочкой. – И мы научим вас, как вести себя подобно пиратам. Не нарушая при этом, разумеется, никаких законов Содружества или Космического Отряда.

– В вашем инструктаже есть раздел, посвященный судам пиратов и контрабандистов, их организации и жаргону, – продолжила Криста. – Выучив эти имена и названия, немедленно начинайте пользоваться ими в разговоре, так чтобы они стали для вас привычными. Мы также будем показывать вам видеозаписи пиратских сборищ, чтобы у вас появилось представление о том, как они друг с другом общаются.

– Часто эти сборища очень похожи на подростковые, – заметил Молочко. – Но тот факт, что большинство пиратов – это люди с задержкой в развитии, вовсе не означает, что они не одарены определенной звериной хитростью. А как я нередко обнаруживал, проницательный человек запросто может перехитрить самого блестящего интеллектуала. – Он обвел их внимательным взглядом. – Большинство из вас вписывается в категорию от одаренных до гениев, так что я советую всем вам быть предельно осторожными с вашими предварительными суждениями.

Несколько пилотов неловко заерзали на стульях. Редер и Сара обменялись взглядами, затем быстро отвернулись друг от друга, прежде чем их веселость по поводу Гивенса, Маннинг и Кушнера стала бы очевидна. Питера искренне удивило то, что десантники так себя выдали.

«С другой стороны, – подумал он, – может статься, они как те проницательные типы, про которых только что рассказывал Молочко, и хотят убаюкать остальных, внушая им ложное чувство безопасности». Ибо эти двое определенно были умны и не напоминали тех, кто не отдает себе отчета о своих истинных способностях. Адольф же, напротив, был тем человеком, который всегда пытается себя показать.

Примерно в таком духе совещание и тянулось. Молочко или Криста время от времени отпускали замечание по поводу тех или иных пиратских характеристик таким образом, что оно намекало на некий недостаток у сидящей за столом группы. Редер был уверен, что даже он в какой-то момент должен дойти до белого каления. Для этого было вполне достаточно внимательно подмечать реакцию остальных. Тогда он стал наблюдать за Сарой, высматривая какой-то предательский тик или поворот глаз, но она все это время оставалась на вид спокойной и деловитой.

«Хотя могу поручиться, что Молочко ее читает как открытую книгу, – подумал Питер. – Это совещание как пить дать сказало ему о нас куда больше, чем мы вообще-то хотели, чтобы он знал».

Инструктаж продолжался:

– И наконец, я хотел бы предупредить вас о взаимосвязи между пиратами и изображением пиратства в голофантастике.

– Гм… а разве не правда, что голо – это чистая фантастика, а пираты – гнусные бандиты? – спросила Сара.

– Вовсе не обязательно, – сказал Молочко. – Все человеческие существа имеют иллюзии – особенно на свой счет. Жизнь имитирует искусство. Гнусным бандитам обычно нравится думать о себе как о лихих романтических фигурах. На практике они могут быть пограничными социопатами или откровенными ублюдками, однако они предпочитают думать о себе как о романтических бунтарях против авторитарной власти, как о породе, отличной от конформистских овец…

– И тот, кто на этом зациклился, вероятно, станет брать многое для своего образа из поп-культуры, – задумчиво сказала Сара.

– Именно, – подтвердил Молочко.

«Кажется, я более-менее это для себя уяснил», – подумал Редер. Он решил упростить дело; как сказал шпион, все здесь были очень умны, но большинство все же были более… гм, примитивны, чем Молочко или Сара. Или сам Питер.

– Капитан-лейтенант и наш наставник имеют в виду, что настоящие пираты любят подражать пиратам из голофантастики, потому что это позволяет им себя чувствовать гологероями.

– Совершенно верно, коммандер! – воскликнул Молочко, с легким удивлением поднимая брови. – Ну вот, это все, что мы сегодня должны были вам рассказать. Продолжайте учиться, есть, упражняться или что вы там сочтете нужным. А завтра в семь ноль-ноль мы начнем ваш инструктаж. Встречаемся во вспомогательном помещении, смежном с ангарной палубой.

Они с Кристой встали.

– Ах, да, – произнес шпион, очевидно, что-то в последний момент припомнив. – Информация, содержащаяся на ваших дискетах, не идентична. Так что потребуется немалые обсуждения, чтобы установить, где лежит различие. – Он одарил их очередной своей язвительной улыбкой, а затем вышел, ведя на буксире прелестную Кристу.

Редер и вся его команда по негласному соглашению остались сидеть.

– Ну что, – начал Питер. – Вы все здесь дольше моего Кто-то уже успел сориентироваться?

– Боюсь, только не я, – с улыбкой отозвалась Сара. – Я почти все время свой «спид» проверяла. Я нашла ремонтный гараж, – она развела руками, – но он оказался пуст.

– Ресурсы прибыли вместе со мной, – сообщил ей коммандер. – Таким образом, все, что вам требуется, теперь, надо полагать, здесь.

– Мы с младшим лейтенантом Кушнером нашли камбуз, шкафчики с оружием, склад скафандров, спасательные шлюпки, капитанский мостик, бортинженерный отдел, – сообщила Маннинг, потирая указательным пальцем темную бровь. – А вот где размещается мистер Молочко, я понятия не имею.

– Прямо сейчас я бы предпочел узнать, где размещается камбуз, – сказал Редер. – Так что если вы, младший лейтенант, хотели бы проинструктировать всех нас на предмет местной планировки, я бы это очень оценил.

Питер был не на шутку обрадован. «Быть может, Скарагоглу был прав насчет этой парочки? – подумал он. – Мне мало что нравится больше, чем иметь в своей команде первоклассного проныру. И мало что нравится меньше, чем чтобы первоклассный проныра за моей командой охотился».

– Я собираюсь проверить, как там дела у техников, – сказал всем Питер, когда десантники закончили свой доклад. – Я бы хотел, чтобы вы сегодня днем изучили эти дискеты. А в восемнадцать ноль-ноль мы соберемся на камбузе пообедать и попробуем потолковать на пиратском. – Последовало несколько ухмылок. – Все свободны.

Члены команды встали. Вишневская и Барак подошли к Редеру и заулыбались, когда он протянул им руку.

– Как славно снова вас видеть, коммандер, – сказала Айя, обмениваясь с ним крепким рукопожатием. В ее серых глазах светилась неподдельная радость.

– Да, давно не виделись, – кивая, согласился Барак. – Отлично выглядите, коммандер.

– Вы тоже, – признал Питер. – Слышали про Эсме?

Оба пилота рассмеялись.

– Надо жечь побольше свечей, гонять литрами травяные чаи – и даже не заметишь, как это случится, – с лукавой улыбкой сказала Вишневская.

Барак покачал головой.

– Думаю, это все-таки больше связано с Эсме и ее мужем… – Прежде чем он смог закончить, Айя дала ему подзатыльник, и все трое рассмеялись.

– Мы бы могли скинуться и послать им подарок для маленького, – предложила она.

Редер и Барак переглянулись поверх ее головы. Было очевидно, что оба подумали: «Покупать подарки. Это так по-женски!»

С другой стороны, идея была хорошая, и Редер определенно хотел в ней поучаствовать.

– Если ты займешься покупками, – сказал он Айе.

Она с улыбкой кивнула, а глаза ее сказали: «Не понимаю, как можно покупки не любить. Это так по-мужски!»

– Ладно, ребята, надо идти, а в восемнадцать ноль-ноль увидимся, – сказал Питер. Айя и Алонсо кивнули, и коммандер с легким сердцем пошел искать своих техников.

* * *

– Салют, подруга! – поприветствовал Гивенс очень мало этим обрадованную младшего лейтенанта Маннинг. Из противоположного конца камбуза ему снисходительно улыбнулся Кушнер, чьи голубые глаза так и искрились, пока он наблюдал, как невысокий пилот пытается приятно провести время с его партнершей. Это было куда занимательней, чем сражаться в неравном бою с нестандартным автоповаром, на первичной кулинарной плате у которого, похоже, имелась особенно зловредная разновидность неосуматрийца. Кушнер сам любил риксдафель, но только не напичканный ялапеньями.

– Подруга? – переспросила Маннинг. Если представить себе слово в виде грязного подгузника, то это она как пить дать держала за самый уголок, причем одними ногтями. – Я так понимаю, ты свою дискету не изучил? – убийственным тоном вопросила она.

– Лады, чувиха, – исправился Гивенс, уверенно кладя руку десантнице на плечо и придвигаясь поближе. – Для занятий время ищо найдется, чуешь? А теперя давай выпьем, закусим и по полной оттянемся. Ну чо, катит?

– Отвали, мандюк! – рявкнула Маннинг. Услышав ее тон и увидев взгляд темных глаз, Адольф отдернул руку. – Если не по кайфу раз-другой дюлей огрести, держись за свои мудихалы. – Увидев его не на шутку озадаченную физиономию, Пегги осклабилась. – А перевод, Адольф, смотри на дискете. – Затем, с ядовито-сладкой улыбкой, она отвернулась и пошла прочь.

Гивенс смотрел, как Маннинг уходит, и вид у него был потрясенный и озадаченный.

– Я так болт к носу прикидываю, – пророкотал у него за спиной Сэр Кушнер, – что ты ей, лейтенант, типа по вкусу. В натуре, без бэ.

Адольф повернулся посмотреть на улыбающегося блондина.

– Правда?

Кушнер посмотрел, как Пегги наливает себе чашку кофе.

– Зуб даю, – сказал он. – Она ведь тебе лыбилась, усек? Но скажу тебе, корефан, лучше ты в тему врубись, а то у младшего лейтенанта на такого лохаря, как ты, времени нет.

– На лохаря? – хмурясь, переспросил Гивенс. Звучало это как-то не слишком заманчиво.

– Ну да, – кивнул Сэм, благожелательно улыбаясь. – А то еще раз завалишься сюда таким мудилищем безмазовым, и эта давала тебе живо коки оттяпает.

Некоторые выражения перевода не требовали. С несколько вымученной улыбкой Гивенс заверил десантника:

– Заметано, корефан.

Сара Джеймс отвернулась, и ее глаза встретились со взглядом в равной степени развеселившегося Редера. Только так она смогла в полный голос не расхохотаться.

– Этот чувак а-вэ целует, – тихо заметил Питер.

– На моей дискете этого не было, – сказала Сара. – Что это еще за а-вэ? Что-то из анатомии?

Редер рассмеялся.

– Может быть. Но на моей дискете это означало трогать антиводород, а значит терпеть катастрофу в ухаживании.

Сара критически повела бровью.

– Думаю, Пегги была очень великодушна. Гивенс вел себя скорей как педрила, чем как мандюк.

Редер развел руками и спросил:

– А в чем разница?

– Мандюк – просто придурок, а педрила – полный обормот.

Он покачал головой и опять развел руками.

– А тут в чем разница?

Сара рассмеялась.

– Разница есть. Небольшая, но существенная.

– Так он был лохом? – спросил коммандер. У него не было времени так внимательно изучить свою дискету, а потому с таким же успехом можно было воспользоваться услугами одного из лучших умов в помещении.

– Нет-нет. Лох – это такое действие. Когда кого-то в дураках оставляют. Глагол для него – лохануть. А лохарь – это тот, кого лохануть можно. – Тут Сара прищурилась. – А как там ваша дискета, коммандер?

– Там был длинный кусок с этим пиратским сборищем. – Питер покачал головой. – Все выглядело примерно как студенческая вечеринка для психотиков.

Сара пожала плечами.

– Большинство студенческих вечеринок такие.

– Нет-нет, – замотал головой Питер. – Там настоящие психотики были. Вам бы не захотелось в одном из таких мест официанткой работать. Черт побери, вам бы и хозяином в таком месте быть бы не захотелось. Пытка, а не развлечение…

Она с интересом на него посмотрела.

– Вы хотите сказать, они в самом деле…

– Нет, я не об этом, – быстро уточнил он. – Но такого жуткого ансамбля я еще никогда в жизни не слышал…

Сара фыркнула, закатила глаза и отошла в сторонку.

– Она не понимает, – сказал Алонсо Барак, передавая ему чашку кофе. – А вот мне попался тот же самый клип, и я согласен. Если нужны доказательства того, что эти люди полные дегенераты, одной музыки вполне достаточно.

– Не могу поверить, что они этот ансамбль оставили в живых, – согласилась Айя, подходя сзади.

– А кто сказал, что они его оставили в живых? – спросил Питер. – Возможно, они просто дожидались, пока музыканты перестанут играть, чтобы их же инструментами до смерти их забить.

– Сомневаюсь, что я смог бы дождаться, – пробормотал Алонсо.

– Я тоже, – поддержала его Айя.

– Следи за своей грамматикой, – заметил Барак.

– Ну и я, – послушно исправилась она.

– Мы должны показать этот клип всем, у кого его на дискетах нет, – сказал Редер.

– Это будет расценено как излишняя откровенность, – сухо прокомментировала Айя.

– Но там ведь все-таки не мужской туалет, – с ухмылкой заметил Редер.

– А вот я, к несчастью, именно это и получила, – сообщила им Сара, возвращаясь с чашкой чая в руке.

– Ф-фу! – фыркнула Вишневская и вся передернулась.

А Сара всего лишь скорчила недовольную гримаску.

– Нет, все было не так скверно. По крайней мере, запаха не ощущалось. Но я слышала ансамбль на где-то фоне и, откровенно говоря, ближе с его звучанием познакомиться бы не желала. – Она отхлебнула из чашки. – Никогда не думала, что мне выпадет счастье наблюдать за происходящим в мужском туалете скверного бара.

– Люблю женщин, которые знают, как видеть в жизни светлые стороны, – галантно сказал Алонсо.

– Давал, то есть, – уточнила Айя.

Барак удивленно на нее посмотрел.

– Ты о чем?

Вишневская рассмеялась.

– Учитывая наш новый словарь, тебе следовало ее назвать просто давалой.

– А, понятно.

– Так давала означает женщину? – спросил Редер.

– Не обязательно, – сказала Сара. – Персону, которая тебя привлекает. Любого пола, которого ты предпочитаешь. – Тут она явно задумалась. – На самом деле нам надо быть поосторожнее в использовании лишнего жаргона. Когда все время такой бред несешь, сам становишься дегенератом.

– Наверное, именно потому Молочко и хотел, чтобы мы прямо сейчас стали его использовать, – заметил Редер. – Это неглупо.

– Подозреваю, он свое дело знает, – с какой-то тревогой заметила Сара.

– Подозреваю также, он намерен нас как можно ближе познакомить со своим делом, – с усмешкой сказала Айя. – А я просто обожаю добавлять новые штрихи к своей автобиографии.

Мужчины фыркнули, а две женщины обменялись взглядами; подмигивать друг другу им не потребовалось – это был момент идеального взаимопонимания.

Колокольчик негромко отзвенел восемнадцать ноль-ноль, а потому все разошлись собирать свои подносы и строиться на обед. Питера порадовало то, как успешно, судя по всему, его люди прогрессировали. Даже десантники из кожи вон лезли, стараясь быть любезными.

«Все должно сработать как надо, – сказал себе коммандер, – В наших силах сделать так, чтобы все сработало».