Американские зрители в начале 1976 года испытывали большой интерес к тому, что выходит на экраны страны. И когда они, жуя свой попкорн, усаживались перед телевизором, им щедро выдавали зловещие предсказания о том, что для них припасено в ближайшие месяцы…
Минутный ролик-трейлер для фильма «Таксист» не содержал ни малейших намеков на разгул насилия в картине. Вместо этого на экране крупным планом появлялось лицо Де Ниро в роли Трэвиса, а за кадром бесстрастный голос сонно зачитывал отзывы критиков, превозносящих талант актера. Единственным, хоть и туманным, предупреждением можно считать надпись, которая шла вверху кадра: «Самый противоречивый фильм, который вы когда-либо видели».
«Таксист» скоро должен был выйти на американские экраны, чтобы вызвать поток возражений и восторгов — в равной мере. Фильм стал сенсацией на Каннском фестивале в мае, где в некоторых аудиториях ему аплодировали стоя. В конце концов картина завоевала высший приз фестиваля — «Золотую Пальму». Однако такое решение жюри не было единодушным. По традиции, волеизъявление членов жюри в Каннах так же секретно, как и голосование кардиналов при выборах Папы Римского. Но в тот год привычный «обет молчания» был отчасти нарушен председателем жюри Теннеси Уильямсом. Хотя он не произнес название фильма — ведь условностями можно пренебречь лишь до известной степени, — но всем стало ясно, что именно эту картину он имел в виду, когда зачитывал свое послание грядущим поколениям режиссеров…
В своей речи Уильямс упрекал молодых режиссеров в том, что они «делают фильмы без надежд, показывающие невиданный разгул насилия. Мы понимаем, что эта безнадежность и это насилие суть отражение нашего общества. Но мы опасаемся, что насилие на экране порождает насилие в жизни, и подобное кино приведет нас в конечном счете к эскалации насилия».
Вот на такие отзывы и приходилось реагировать Скорсезе и Де Ниро.
Встречи Де Ниро с прессой, и без того нечастые, теперь практически полностью прекратились. Но и пресса уже устала охотиться за ним. Фельетонист из «Нью-Йорк таймс» называл Де Ниро «Гарбоподобным букой», имея в виду отношения актера к интервью. Но с Де Ниро все эти обвинения скатывались как с гуся вода. Как большинство актеров, он прежде всего думал о себе, а потом уже о публике.
Отчужденное отношение Де Ниро к прессе породило кривотолки, будто ему есть что скрывать. Но более вероятное объяснение состоит в том, что ему просто нечего было сказать. Как повелось у него с детства, он и теперь не чувствовал особой нужды в публичном излиянии своих чувств, так же как не нуждался в публичном одобрении. Он поступал так, как хотел поступить. А все, что Роберт Де Ниро имел сказать «городу и миру», могло быть с достаточной полнотой выражено на сцене или на киноэкране.
Де Ниро поехал в Канны представлять фильм, и Европа, похоже, оказала на него успокоительное воздействие. У него сохранились приятные воспоминания о Париже и о недавних съемках второй части «Крестного отца» в Италии. В ходе этой поездки Де Ниро как-то обмолвился, что в последний раз он путешествовал по югу Франции автостопом, и тогда ему и в голову не могло прийти, что когда-нибудь он сможет ездить по этим местам как-либо иначе, с большим комфортом. И потом, в Канне он встретил такой радушный прием. Настроение у него явно улучшалось, и хотя американские издания по-прежнему были «отлучены» от него, для европейской прессы он с удовольствием давал интервью. И самое главное, что упустили в результате американские газетчики, — это потрясающее известие: Де Ниро женился!
Актер, как всегда, хранил полное молчание по поводу своей личной жизни. В апреле 1976 года он женился на актрисе и певице Дайан Эбботт. Церемония бракосочетания прошла в нью-йоркском Обществе этической культуры, где собрались его старые и новые друзья. Среди гостей были Мартин Скорсезе, Джон Хэнкок, Шелли Винтерс, Джулия Бовассо, Салли Киркленд и Харви Кейтель. Этот брак не был сюрпризом для тех, кто знал Де Ниро, ведь они с Дайан уже несколько лет жили вместе, с того времени, как он снимался в «Злых улицах». Шелли Винтерс, не называя имени Эбботт, тепло отзывалась о ней и о том благотворном влиянии, которое она оказала на актера, в своем раннем интервью для «Нью-Йорк таймс» в 1973 году.
«У Бобби квартира была убрана, когда вы его интервьюировали? — спрашивала она репортера Гая Флэтли. — Да? Значит, она у него прибрала. Она прелестная девушка и очень подходит для Бобби, потому что позволяет ему целиком сосредоточиться на работе».
И Де Ниро сосредотачивался на своей работе два года без передышки… Теперь настало время для радостей жизни, и поездка в Канны, помимо дел, связанных с фильмом «Таксист», стала для Де Ниро и его молодой жены чем-то вроде медового месяца. У Эбботт тоже была в фильме небольшая роль — кассирши в порнокинотеатре, куда Трэвис ведет Бетси в тот роковой день.
Эбботт тоже уроженка Гринвич Виллидж и выросла в окрестностях Вашингтон-сквер, неподалеку от Бличер-стрит, — там, где жил в детстве Де Ниро. Они встретились, когда она еще подрабатывала официанткой и пробовала петь, а он был начинающим актером. Эбботт всегда оставалась уверенной в себе красавицей, а Де Ниро был неяркий и стеснительный молодой человек. Единственное, что их объединяло, — это упорная вера в свой талант, хотя ни ему, ни ей и не снилось стать звездой.
Не секрет, что Де Ниро всегда нравились темнокожие женщины. В те годы Дайан Эбботт называли мулаткой. В картине «Последний магнат» Де Ниро играл Монро Стара, босса с предрассудками, который не только косился на смешанные браки своих сотрудников, но и активно им противодействовал. Но в жизни у Де Ниро и близко не было подобных предубеждений.
«Я никогда не считал, что жениться не на белой — это какой-то особый поступок, — говорил Де Ниро британским репортерам. — Вот десять лет назад — другое дело. Десять лет назад, возможно, этот брак и не случился бы. Когда бедняга Ленни Хэйтон женился на Лене Хорн, он и вправду потерял место музыкального редактора на MGM. Но теперь студии уже не те, и я не жду особых осложнений. Я попросту не думаю об этом. Никто мне ничего не говорил на эту тему, если даже про себя кто-то что-то и подумал. А если бы и сказали, я не стал бы слушать. Дайан очень красивая, и у нас будут классные дети. И я не вижу, отчего у них могут быть проблемы в жизни».
Дайан Эбботт, однако, пришла к нему уже с семьей — точнее, с дочерью Дриной, которую Де Ниро официально согласился удочерить. Эбботт не бросила и свою карьеру, продолжая пребывать в своих амплуа певицы и актрисы.
К тому времени, как «Таксист» был показан в Каннах, Де Ниро уже становился звездой года. Теперь он должен был забыть о сцене, о театре — это время прошло. Но, не считая надменного обращения с прессой, он вел себя далеко не как звезда.
Де Ниро переехал в Голливуд, но поселился в доме всего с тремя спальнями и который был арендован, а не куплен. Он ездил на хорошей машине, но и она была арендована (как он объяснял, ради экономии на налогах). Гардероб его не состоял из вещей, сшитых знаменитыми модельерами, отнюдь. Одежды у него было немного, в основном костюмы, в которых он и появлялся в фильмах… Воспоминания о материальных трудностях, перенесенных в детстве, еще долго будут определять его отношение к деньгам.
Сценарист Джеймс Тобак, к примеру, вспоминает, что они с Де Ниро вместе ездили на такси для экономии, когда жили в Нью-Йорке. Тобак написал сценарий для фильма «Игрок», режиссером которого должен был стать Карел Рейз. Де Ниро хотел получить главную роль в этом фильме, и все были уверены, что он получит ее. Но как и в случае с «Крестным отцом», из-за этого Де Ниро потерял другую роль. И Тобак вспоминает, что каждый день Де Ниро ездил требовать неустойку, причем всякий раз просил у водителя чек, чтобы запротоколировать все свои затраты на проект…
У Де Ниро образовалась небольшая передышка, но этот момент напоминал старт космического корабля, когда двигатели уже полыхнули огнем, но ракета еще стоит на земле, перед тем как ринуться в просторы космоса… Осознавал он это или нет, но в Каннах у него выдался редкий момент полной беззаботности, когда он мог осмыслить свое положение; такой передышки у актера не будет еще очень долгое время…
«Если я потеряю все и не смогу работать, — объяснял Де Ниро свое безразличие к материальным благам, — то что дадут мне все эти предметы? Я видел многих людей, которые переусердствовали в этом деле. И когда с ними случается что-то скверное, то они оказываются не в силах что-либо изменить, зато вкладывают деньги в вещи, которые им абсолютно не нужны. Жизнь научила меня, что только когда ты продолжаешь делать и делать свое дело, у тебя что-нибудь получается. Пусть я у них в Голливуде сегодня звезда, но завтра все может поменяться, и я снова стану стараться пробиться в жизни, как в двадцать лет. Единственная разница, что в юности мне нужен был психолог, чтобы помочь разобраться в себе, а теперь уже не нужен».
Де Ниро, казалось бы, ясно заявляет, что с его проблемами покончено. Но нам следует отнестись к его словам с некоторой долей скепсиса. Один хорошо знающий его человек утверждает, что в то время переживания Роберта по поводу сожителей его матери далеко еще не были преодолены…
Канны заставили Де Ниро познать и сладость, и горечь одновременно. Хотя его чествовали как исполнителя в фильме Скорсезе, был показан и пятичасовой фильм Бертолуччи «XX век» с его участием. Реакцию аудитории на эти пять с лишним часов «киноскуки» можно в лучшем случае назвать полным безразличием, а в худшем — открытой враждебностью. Без тени иронии Бертолуччи впоследствии выразится об этой версии фильма, как «о крайне удачном первом монтаже». Тут уж Де Ниро остается только благодарить судьбу за то, что этот первый монтаж занял около двух лет и ему удалось до этого хорошо зарекомендовать себя в других фильмах. Ну что ж, участие в «XX веке» было риском, а актер признает необходимость время от времени рисковать.
«Я с самого начала знал, что иначе мне не стать актером, — говорит он. — И я никогда не испытывал разочарования. Я знал, что если я буду держаться, то заработаю себе на жизнь. Если ты хоть наполовину достоин заниматься своим делом, то в среднем через пять или десять лет ты заработаешь достаточно, чтобы делать что пожелаешь. У меня этот момент настал года три назад. Я еще не сделал столько денег, сколько вы думаете, но я уже в дороге. Если вы не хотите ничем рисковать, то никогда и не испытаете разочарований, но я предпочитаю быть игроком. Кто не рискует, тот не пьет шампанского… Вот почему я чаще сидел без работы, чем был занят».
Теперь Де Ниро котировался в Голливуде, и люди толпились вокруг него, чтобы похлопать его по плечу. Режиссеры пели ему дифирамбы, и даже Джек Николсон и Марлон Брандо увидели в нем силу, с которой стоит считаться. Но Де Ниро не задирал нос.
«Я нашел это все очень лестным, но я не хотел быть киноактером в старомодном понимании. Работать звездой Голливуда — это смерть. Со временем ты привыкаешь играть каждый раз одно и то же. И я решил, что самое простое — отказаться от этого. Вся эта атмосфера престижа и делания денег может очень скоро заставить тебя позабыть о том, что же ты, в сущности, делаешь. И мне вовсе не нужно так уж много денег. Мне предлагали крутые деньги за участие в одном фильме, но я отказался. Это было не по мне. Мне не надо денег — таким путем. Вся задача в том, чтобы двигаться вперед и делать с удовольствием свое дело, и честно делать и выражать в своей работе себя».
Де Ниро был необычно говорлив с журналистами, когда сидел на игровой площадке на Райской Скале — местечке для миллионеров — за счет компании «Коламбиа Пикчерс». Еще не скоро он позволит себе снова расслабиться с прессой. Словно он предвидел, что ему не за горами стать звездой уже мирового масштаба, и спешил «оттянуться», пока еще можно.
Он осознавал, что скоро потеряет возможность быть где-нибудь неузнанным. Он уже прочно вошел в расписание голливудского «производства», и все у него было распланировано вперед на два года, когда ему предстояло работать с Мартином Скорсезе. Он уже брал уроки игры на саксофоне для участия в следующем фильме, «Нью-Йорк, Нью-Йорк»; и как только Скорсезе окончательно решил, что из истории жизни выбитого из седла боксера выйдет хороший фильм, Де Ниро стал готовиться к своей главной роли в жизни… Даже находясь во Франции, он знал, что афишами с его лицом обклеена добрая половина американских кинотеатров, и вслух рассуждал о своем новом статусе.
«Я — из Нью-Йорка, и я люблю иногда пошляться и напиться в стельку и чтоб никто вокруг не узнавал меня, — говорил он, лукавя, ведь сама мысль о том, будто такой дисциплинированный человек, как Де Ниро, может «напиться в стельку» на людях, кажется идиотской… — Но в один прекрасный день я увижу, что больше не могу налакаться в баре и дать отвезти себя домой, без того чтобы наутро об этом не кричали газеты. Да, неизвестность — такая штука, которую начинаешь ценить лишь тогда, когда с ней расстаешься».
Америка в середине семидесятых годов была охвачена спорами о роли кино как блюстителя национальной морали. Тут «Таксист» попал в самую гущу полемики.
Те, кто ратовал за более жесткую цензуру, считали фильм отвратительным, а бывшего семинариста Скорсезе приравнивали чуть ли не к Антихристу в облике человеческом. Те, кто призывал к большему либерализму, двусмысленно говорили, что фильм показывает, на что способны артисты, если им дать побольше свободы.
Дебаты продолжались все то время, пока фильм был в прокате, но в конце концов «Таксиста» стали воспринимать таким, как он есть: шедевром Скорсезе и Де Ниро, устанавливающим новые стандарты американского кино. И жюри в Каннах, пусть и колеблясь, первым увенчало лаврами создателей картины.
В «Ньюсуик» о Де Ниро писали как о «самом заметном молодом актере американского кино». Полин Кэл в «Нью-Йоркере» поместила его в весьма лестную компанию: «Роберт Де Ниро здесь почти в каждом кадре. Иногда он красив, как Роберт Тейлор, а иногда неуклюж и неловок, как Кэджни…» Роберт Эберт сделал такое традиционное сравнение: «Роберт Де Ниро в роли Трэвиса Бикла так же прекрасно передает эмоции, как Брандо, даже когда пытается как бы скрыть их от нас…»
Как только настал следующий сезон присуждения призов, фильм «Таксист» снова стал лидером по количеству «трофеев». Де Ниро был наиболее вероятным претендентом на премию нью-йоркских критиков в номинации «Лучший актер».
Киноакадемия также была благосклонна к актеру, но шоу, которое теперь, с расстояния, видится как лучшее в истории кино, тогда было омрачено вмешательством непреодолимых сил…