Рут назначила дату — тринадцатое февраля. Для подготовки оставалось примерно две недели, и весь дом на Голден-сквер встал на дыбы. Пока Кэролайн, сидя за письменным столом в своей спальне, писала приглашения, слуги убирали, мыли и чистили все комнаты на первом этаже. Чистилось серебро, гладились скатерти, покупались продукты.

Рут объяснила Кэролайн для чего она устраивает раут. Кэролайн согласилась, что Дикону пора жениться, но испытала при этом странное чувство потери. Это означает, что он станет жить отдельно своей собственной жизнью, и она будет редко его видеть. Кэролайн не часто и теперь его видела, но знала по крайней мере, что он будет рядом, если понадобится. «Что понадобится?» — спросила она себя. Ей не нужен мужчина. Ее дружба с Рут и Диконом останется приятным воспоминанием, поддерживаемым, возможно, лишь перепиской. Сразу же после раута она займется поисками работы.

Увидев, что огонь в камине скоро погаснет и что корзинка для угля пуста, Кэролайн встала, разминая уставшие пальцы, и пошла вниз с корзинкой в руках. Слуги были так заняты, ничего удивительного, что она осталась без угля. Одна из горничных, полировавшая перила на лестнице, виновато вскрикнула, увидев Кэролайн с пустой корзинкой. Не сказав ни слова, она взяла у Кэролайн корзинку и побежала за углем.

Рут, одетая в старое платье и чепец, обсуждала с лакеем, как лучше расставить мебель. Нужно, чтобы гости могли беспрепятственно переходить из одной комнаты в другую, но чтобы при этом везде было достаточно кресел и стульев для пожилых гостей и тех, кто хотел бы отдохнуть. Увидев Кэролайн, Рут заставила ее присоединиться.

— Вы приглашаете пожилых людей? — удивилась Кэролайн. — Я думала, что это парад очаровательных молодых особ, который должен принимать граф.

Рут улыбнулась.

— Да, это так, но у большинства очаровательных молодых особ есть папы и мамы. И у меня есть друзья, которых я не могу не пригласить. Леди Робстарт и миссис Хинкл, например. На раут приглашают всех.

— Думаю, мне появляться не стоит, — сказала Кэролайн. Рут удивленно посмотрела на нее и подбоченилась.

— Это еще почему?

— Мы не должны забывать, что я прячусь. Если вы приглашаете всех, то среди них могут быть и те, кто знает Джона и то, что его жена пропала. Они могут сложить два и два, да еще принимая во внимание подозрение, которое моя особа уже вызывает у леди Робстарт и миссис Хинкл.

— Вы верите в то, что ваш муж сказал кому-то, что вы сбежали? — спросила Рут. — Вас никто никогда не видел, вы же сами говорили, поэтому никто вас и не узнает.

— Даже если вы и правы, я бы хотела остаться в этот день в своей комнате, — ответила Кэролайн. — Я с радостью помогу вам, но я отказываюсь появиться перед гостями. Пожалуйста, поймите меня.

Рут слишком хорошо все понимала. Трудно смотреть, как Дикон ходит на задних лапках перед целым строем юных красавиц. Ей стало жаль Кэролайн.

Устраивая раут накануне дня святого Валентина, Рут хотела украсить дом сердечками. Слуги рыскали по всем сервантам и шкафчикам, собирая бокалы, рюмки, стаканы и чашки розового и красного цвета. Рут специально наняла белошвейку, которая делала салфетки из розовой ткани в виде сердечек. Гирлянды из сердечек висели над камином, украшали люстры и канделябры. По всему дому стояли горшочки с тюльпанами. Повариха пекла пирожные в виде сердечек с клубничной начинкой.

Наконец Рут согласилась, что сердечек более чем достаточно. Обычный распорядок дня был нарушен. Все перекусывали на скорую руку, когда было время, мебель стояла на непривычных местах. Слуги валились с ног и ворчали. Рут притащила тяжелое кресло из библиотеки на время, поставила его у камина и упала в него.

— Еще два дня, — трагическим голосом сказала она, — и меня можно отправлять в сумасшедший дом, — она велела принести чайник.

Вместе с чаем, который принесла сердитая горничная, появился и ее брат.

— Дикон! — воскликнула Рут, стараясь говорить приветливо и бодро, — я не видела тебя несколько дней.

— В этом доме невозможно жить, — проворчал Дикон. — Я пришел тебе сообщить, что не смогу быть на твоем распрекрасном приеме. Я только что узнал, что Военное министерство…

— Мне надоели твои сказки! — Рут вскочила и гневно уставилась на брата. — Я делаю это для тебя! Для тебя! И ты придешь, даже если мне придется тебя связать. Ты дал слово! Вспомни, ты обещал!

— Я ничего не обещал. Ты просила меня, но я не давал слова. Военное министерство…

— Да гори оно синим пламенем! — Рут упала в кресло и закрыла лицо руками. — О Дикон, ты должен быть на этом рауте, — она разрыдалась. — Сначала мисс Кэролайн, а теперь ты. Как подумаю, сколько сил потрачено, времени, как я загнала слуг…

— Что мисс Кэролайн? Она не хочет быть на приеме?

— Она постоянно боится, что ее найдут, — сказала Рут, шмыгая носом. — Я не могу ее переубедить, хотя и не верю, что ей угрожает опасность.

— Хорошо, — произнес Дикон. — Я попробую поговорить с лордом Эйвбери. Может быть, он сможет отпустить меня пораньше, и я приду на пару часов.

Наступило тринадцатое февраля, и в доме на Голден-сквер все было готово к приему гостей, осталось лишь расставить букеты из свежих цветов, которые привезли в последнюю минуту. Кэролайн расставляла цветы под наблюдением Рут, которая так устала, что была на грани нервного срыва.

Рут еще раз обошла холл, лестницу, гостиную, двери которой были широко раскрыты.

— Это слишком, — неожиданно проговорила она. — Я переборщила. Мне хочется содрать все эти сердечки и выбросить половину цветов. Свет решит, что я сошла с ума! О Кэролайн, я так старалась. Мне хочется только одного — добраться до постели и спать-спать-спать. Мой раут будет настоящей катастрофой, — она устало опустилась на стул.

— Ну, ну, — сказала Кэролайн. — Везде так красиво. Ваш раут будет настоящим успехом. Мне жаль, что меня не будет.

— Еще не поздно! Приходите! Вы можете надеть свое желто-белое платье, вы его еще ни разу не надевали.

— И как я буду смотреться на фоне ваших красных сердец? Нет, благодарю.

Несмотря на принятое решение, Кэролайн чувствовала себя одинокой, когда вернулась к себе. Она решила, что поужинает, почитает и ляжет спать. Она так устала, что может лечь пораньше. Кэролайн работала почти столько же, сколько Рут. Правда, не сможет насладиться результатом своего труда. Ей было грустно. Она заставила себя расправить плечи. Раз сама так решила, значит, нечего себя жалеть.

К вечеру стали съезжаться гости. До Кэролайн доносились звуки музыки и голоса. Рут надеялась, что народу будет много, и, похоже, ее надежды оправдались. Кэролайн старалась сосредоточиться на том, что читала, но без особого успеха. Что сейчас делает граф Райкот? Разговаривает с девушкой, которая ему понравилась? Интересно, как она выглядит. Блондинка, наверное, маленькая и изящная, с голубыми глазками и очаровательной улыбкой. Кэролайн вдруг почувствовала жгучую ненависть к маленьким, изящным блондинкам.

Пришла запыхавшаяся горничная с подносом.

— Велели принести сначала вам, — объяснила она и скрылась.

Кэролайн не хотелось есть, но она села за стол и принялась за еду: нужно как-то убить время. Прошло полчаса. Она отламывала кусочки от пирожного с клубникой, в форме сердечка, когда в дверь постучали. Горничная за подносом?

— Войдите, — сказала она. Это был Дикон.

— Что вы здесь делаете? — выдохнула Кэролайн.

Никогда еще он не выглядел таким красивым. Несмотря на растерянность и смятение, она не могла не заметить, как ему идет его костюм: синяя жилетка под светлым кремовым пиджаком подчеркивала широкие плечи, голубые панталоны сидели как влитые на красивых сильных ногах. Над белоснежным жабо рубашки — безупречный галстук.

Кэролайн посмотрела на свое старое серое платье, которое она надела для последних приготовлений к рауту.

— Что вы здесь делаете? — повторила она. Дикон смотрел на нее и молчал. — Скажите что-нибудь. — Она быстро положила пирожное на тарелку, встала и отряхнула юбку. Кэролайн подошла к Дикону, вопросительно глядя на него.

— Вы должны быть внизу, — проговорил он.

— Нет! Нет. Я объяснила Рут… Вам не следует здесь находиться, ваша светлость. Этот вечер для вас.

— Вы должны быть внизу. Идемте со мной? — Он протянул ей руку и повернулся, словно собираясь вывести ее из комнаты.

— Не говорите глупостей. — Кэролайн нервно засмеялась. — Посмотрите на это жуткое платье.

— Тогда у нас будет свой вечер здесь, — решил он. — Позвольте пригласить вас на танец, — он протянул руки, словно хотел обнять ее, как в танце.

Кэролайн сделала шаг назад.

— Это не бал. Это раут. На рауте не танцуют.

— Отговорки, все отговорки, — сказал Дикон и подошел к ней.

— Ваша светлость! — Без всякой причины Кэролайн была напугана, точнее — в панике. Она чувствовала, что ничего уже не будет так, как прежде, но сил предотвратить это у нее не было. Она приросла к полу под взглядом его темных глаз. Она вся дрожала, будто у нее был жар.

— Вы давно знаете, что это неизбежно, — проговорил Дикон. Он был всего в нескольких дюймах от нее. Ей показалось, что он хочет взять ее за руки. Она закрыла на мгновение глаза. — Я знаю, что не должен этого делать, — сказал он. — Я стараюсь держать себя в руках. — Он не двигался. — Я больше так не могу, — наконец вырвалось у него. — О Кэролайн. — Он обнял ее, прижал ее голову к своей груди и стал гладить ее волосы. Он покрывал ее голову поцелуями и снова гладил, словно хотел стряхнуть следы поцелуев. Кэролайн не шевелилась. Он отпустил ее и посмотрел ей в глаза. — Скажите мне, чтобы я ушел, — попросил он. — Скажите. Или скажите, что все правильно, что мы давно уже идем друг к другу и больше не можем сопротивляться.

Кэролайн не смогла ничего ответить, только не отрываясь с изумлением смотрела на него. Его губы коснулись ее. Теплые, нежные, они дразнили, требовали ответа. Она почувствовала, что отвечает на его поцелуй. Она чувствовала, как пуговицы на его пиджаке впиваются в нее. Она вдыхала запах одежды, крахмала, мыла.

Кэролайн чувствовала себя тряпичной куклой, у которой не было воли. Поцелуй длился бесконечно, но когда Дикон отпустил ее, ей показалось, что ее бросают. Она, не понимая, что делает, положила ему голову на грудь и обняла его. Никогда еще она не чувствовала себя такой желанной, любимой.

Кэролайн впервые поняла, что имеют в виду, когда говорят о любви. О, вот чего ей не хватало! Переполненная радостью, она хотела дотрагиваться до него, гладить его волосы, лицо.

Но ничего подобного она не сделала. Она заставила себя отойти к столу и села, отодвинув поднос с остатками ужина. Обхватив голову руками, она смотрела на чернильницу.

— Вы знаете, что мы не можем, — устало проговорила Кэролайн. — О Дикон, нельзя.

— Посмотрите на меня и скажите, что мы не можем. — Дикон стоял сзади. — Оглянитесь. Посмотрите на меня.

— Что вам от меня нужно?! — крикнула она. — Господи, помоги мне. Я замужняя женщина. Вы хотите, чтобы я стала вашей любовницей? — она презрительно сжала губы. — От меня мало толку. Я — холодная женщина. Вы разве не знаете? — Она не могла оглянуться, она не хотела, чтобы он видел ее отчаяние.

— Вы не холодная женщина, — ответил Дикон. Он положил руки ей на плечи, гладил ее шею. У Кэролайн мурашки побежали по коже. Какое блаженство.

Она знала, что если и дальше будет слушать этот ласкающий голос или позволит ему ласкать себя, то не выдержит. Огромным усилием воли Кэролайн заставила себя повернуться к нему.

— Рут будет вас искать. Она надеялась, вы вместе будете встречать гостей.

— Эта часть программы завершена, — сказал он угрюмо.

— Но вы почетный гость! Вы должны быть там.

— Там мальчики Рут. Пусть пользуются случаем. Все эти юные создания могут с таким же успехом демонстрировать свои прелести перед Уиллом и Альфредом. Они не женаты. Никто не заметит, что меня нет.

— Вы знаете, что вам не следует находиться в моей спальне.

— Вот как. А мне показалось, что вы рады меня видеть.

— Конечно, я всегда вам рада. Вы с Рут так добры ко мне…

— Вам ни к чему начинать все с начала, словно я незнакомец, который помог вам перейти улицу. Давайте посмотрим правде в глаза, мисс Кэролайн. Между нами что-то происходит. — Дикон нахмурился. — Мы не искали этого. Мы с этим боролись, по крайней мере, я старался. Я устал от борьбы с самим собой. К черту все! Почему, как вы считаете, я столько времени провожу в Военном министерстве? Я с трудом выношу свою службу. Всех этих патриотов, которые считают себя государственными деятелями, знающими, как можно выиграть войну. Мне нет жизни ни здесь, ни там. Разве мы не понимаем друг друга? Мне особенно нечего вам предложить, моя дорогая, но все, что у меня есть, — ваше. Мы можем уехать из Лондона… жить в Райфилде… Моя мать вас обожает. Мы можем сказать, что ваш Неджон умер. Возможно, нужно сыграть свадьбу, ради моей матери… Мы можем что-нибудь придумать.

Кэролайн не могла видеть этот умоляющий взгляд. Его предложения нереальны, он должен это сам понимать. Для них двоих — выхода нет. О, какое искушение! Она должна быть сильной. Она встала и посмотрела ему в глаза.

— Нет, Дикон. Я уже была женой и больше не хочу. А фиктивный брак, или без брака, с вами, с кем-то еще, невозможен для меня. Я уже приняла решение, что ухожу сразу после этого раута, и я так и сделаю. Прощайте, Дикон, — она замолчала, а затем добавила дрогнувшим голосом: — И храни вас Бог.

Дикон прижал ее к себе и стал покрывать поцелуями ее лицо. Кэролайн отчаянно сопротивлялась. Он на мгновение отпустил ее, посмотрел ей в лицо и снова поцеловал. Бесконечный поцелуй, от которого она почувствовала себя бестелесным существом, которого трясет как в лихорадке.

Он отпустил ее, и она упала в изнеможении на стул. Дикон повернулся и вышел из комнаты, тихо закрыв за собой дверь.

Ночью Кэролайн почти не спала. Она вспоминала поцелуи и ласки, изумляясь тому, какую целительную силу имеет мужское внимание. Уолтер был ее единственным кавалером, и он ни разу ее даже не поцеловал. Ему нужно было лишь, чтобы она рожала ему детей. И, как она предполагала, ласки и нежность просто были для Уолтера напрасной тратой времени. Те нежные чувства, которые она испытывала к Уолтеру до замужества, бесследно исчезли в брачную ночь.

Она думала, что после Уолтера не сможет ответить на чувства никакого мужчины вообще. Как же она ошибалась! И как безнадежно положение, в котором они с Диконом оказались. О разводе и речи быть не может, Уолтер отвергнет саму мысль, несмотря на то, что хочет от нее избавиться. Уолтер дорожит своей безупречной репутацией и не позволит ее разрушить, как бы он себя ни вел без свидетелей.

А хуже всего, напомнила себе Кэролайн, что Дикону тоже нужен наследник. Даже если в отдаленном, розовом будущем ей и удастся избавиться от Уолтера, она не сможет родить Дикону наследника. Пять лет бесплодных попыток родить Уолтеру сына — тому доказательство.

Кэролайн представляла себя в объятиях Дикона, мечтала о том, как все могло бы получиться. Это была пытка. Угли в камине давно погасли и остыли".

Наконец она встряхнулась, встала, зажгла свечу и принялась разжигать камин.

«Интересно, он догадывается, как сильно я его люблю, — думала Кэролайн, доставая свою дорожную сумку из гардероба и укладывая в нее свои вещи. — Я надеюсь, он все-таки найдет себе кого-нибудь из этих девочек, которых пригласила для него Рут, и будет счастлив, и никогда не узнает, что мое сердце разбито, хоть никакой его вины в этом нет».

Во всем виноват Уолтер. Как она его ненавидит.