Кэролайн не переставала удивляться тому, как быстро приходили письма. Воспоминание о путешествии в почтовой карете только усиливало впечатление. Ей казалось, что она едва закончила свое письмо к Дикону, как уже из Кента пришел ответ. Письмо, как всегда, было адресовано Рут.

Его принесли в библиотеку, где Кэролайн сидела одна, читая газету. Она теперь регулярно читала газеты. И искала там упоминания об Уолтере, хотелось быть в курсе того, что происходит на фронте. Когда война закончится, если она когда-нибудь закончится, Дикон уедет из Лондона. Эта мысль была невыносима.

Когда лакей принес поднос с письмами, она не стала дожидаться Рут, которая переодевалась к очередному приему. Кэролайн сломала восковую печать и стала читать его письмо. Он был здоров, в безопасности, он загнал Уолтера в угол!

— Рут! — закричала она, уронив на пол газету. Она выбежала из библиотеки и бросилась вверх по лестнице. — Рут! Дикону удалось! Он нашел Уолтера! И Фенланда, и Данторпа. Давай я тебе прочту.

Кэролайн прочитала письмо, и они с Рут с тревогой посмотрели друг на друга. Хотя они и не говорили об этом, но каждая думала об опасности, которая угрожает Дикону, интуитивно чувствуя, что любой неверный шаг означает неминуемую смерть.

— О, моя дорогая, — сказала Рут и обняла Кэролайн. — Я знаю, как много вы значите друг для друга. Дикону нелегко, он обычно такой несдержанный и часто ставит меня в неловкое положение, но он умен и сообразителен, я верю, что у него все получится. Мы должны на это надеяться и не должны позволять себе впадать в отчаяние.

— Да, — вздохнула Кэролайн, — не должны.

Итак, Уолтер, этот ненавистный человек, в Димчерче. Кэролайн по опыту знала, что поездки к родственнику (интересно, Данторп действительно его родственник?) занимали несколько дней, иногда неделю. На этот раз она может быть уверена, что он не вернется в Лондон раньше чем через два-три дня. И Фенланд с ним, его тоже нет в Лондоне. Сейчас у нее есть шанс, на который она и рассчитывать не могла.

— Рут, — сказала она, когда они вместе спускались по лестнице. — Я не могу быть сегодня на вашем приеме, если вы не возражаете. Я думаю, нам с леди Робстарт и миссис Хинкл не о чем говорить, а мне нужно кое-что сделать.

— Миссис Хинкл не будет. У мистера Хинкла приступ подагры, и ему нужно, чтобы кто-то был рядом и выслушивал его жалобы.

— Боюсь, я даже одну леди Робстарт не вынесу. Я оставлю ее на ваше попечение, а мы с Досси уедем. Я вернусь быстро.

Рут была озадачена. Она надеялась, что Кэролайн не собиралась отвозить в магазин платьица именно в тот день, когда у Рут прием, но спрашивать не стала.

— Досси! — Кэролайн напугала дремавшую в ее спальне горничную. — Мы едем домой!

Досси озадаченно посмотрела на нее.

— Мы дома, — заявила она.

— Мы едем на Ганновер-сквер, — пояснила Кэролайн. — В наш старый дом. Пошли, Досси. Времени нет.

— Боже мой, мисс Кэролайн, вы понимаете, что говорите? Вы возвращаетесь к этому… к этому… к его светлости?

— Он в Кенте, Досси. Он ни о чем не узнает. Где моя накидка?

Кэролайн надела ботинки, и они вышли из дома через дверь для слуг, чтобы не столкнуться с гостями, которые могли приехать пораньше. Досси почти всю дорогу ворчала, что некоторые дамы не могут оставить в покое некоторых старых женщин и таскают их на всякие сумасшедшие предприятия. Они взяли экипаж и поехали на Ганновер-сквер, которая находилась недалеко от Голден-сквер.

Кэролайн остановилась, чтобы посмотреть на дом, в котором она прожила пленницей целых пять лет. Он выглядел как всегда: чистый и солидный, металлическая решетка недавно покрашена, окна сияют. Он был таким же, как и другие дома на площади. Стараясь подавить страх, она поднялась по лестнице и собралась постучать в дверь, но обнаружила, что молоточка нет. Это означает, что никого из хозяев этого дома сейчас нет.

Кэролайн постучала кулаком.

Дверь открыл дворецкий Джейнс. У него рот открылся, когда он ее увидел.

— Леди Кэрроуэй! — воскликнул он.

— Да, это я, — сказала Кэролайн. — Как ты, Джейнс?

— Очень хорошо, мадам. Как приятно, что вы вернулись.

— Сомневаюсь, — ответила Кэролайн.

Она вошла в холл, вслед за ней вошла Досси. Кэролайн огляделась. Ничего не изменилось. Как будто она никуда не уезжала. Ей казалось, что стены так сильно давят на нее, что она с трудом сдерживала себя, чтобы не убежать и больше никогда не возвращаться в этот дом. Но она расправила плечи и решительно направилась к лестнице.

— Я пришла лишь для того, чтобы забрать свои вещи, — обратилась она к дворецкому. — Я вас долго не задержу.

— Д-да, мадам, — кивнул он. Дворецкий нерешительно взмахнул руками, то ли хотел выставить ее из дома, то ли позвать слуг, чтобы они ей помогли. Но не сделал ни того, ни другого. Он просто смотрел, как они с Досси поднимаются по лестнице.

— Мне кажется, у нас в кладовой есть чемоданы и сумки, — сказала Кэролайн своей горничной, когда они оказались в ее спальне. — Мы не сможем донести сундук. Пойди посмотри, а я займусь гардеробом.

Она знала, что найдет в своем гардеробе: такие же безрадостные платья темных расцветок. Там, конечно, висит и ее подвенечное платье. Фасон вышел из моды, но оно сшито из прекрасного материала. Можно будет перешить. Есть еще чулки и нижнее белье. И еще четыре крошечных платьица для крещения младенцев. Она складывала одежду в отдельные стопки, когда появилась Досси с сумками и чемоданами. Меньше чем через час все было уложено.

У них были заняты руки, когда они неуклюже спускались по лестнице. Джейнс ждал внизу. Было ясно, что он озадачен.

Кэролайн велела Досси сесть и сторожить их пожитки. Нужно покончить еще с одним делом, ради которого она пришла в этот дом. Она направилась в кабинет Уолтера.

Джейнс сразу понял, куда она направляется, и преградил ей путь.

— Его светлость говорит, что вы не должны входить в кабинет, — сказал он.

— Но его здесь нет, не так ли? Я здесь главная, когда его нет, позвольте вам напомнить. Отойдите, Джейнс.

Джейнс не пошевелился. Кэролайн топнула ногой.

— Я не собираюсь ждать целый день, Джейнс. Отойдите.

Джейнс не сдвинулся с места. Он сложил руки на груди и в упор посмотрел на нее.

— Нет, мадам.

Неожиданно для себя Кэролайн со всей силы вонзила свой каблук ему в ногу. Джейнс вскрикнул от боли и отступил. Кэролайн юркнула в кабинет, быстро закрыла за собой дверь, повернув ключ и с облегчением вздохнула.

Сначала письменный стол. На нем ничего нет, кроме письменных принадлежностей. Все ящики закрыты на ключ. Она осмотрела кабинет, чтобы найти какой-нибудь инструмент и взломать замки на ящиках. Но ничего не нашла. Уолтер, похоже, следил за тем, чтобы ничего лишнего не было в кабинете. Кэролайн осмотрела книжные полки. Ей было интересно узнать, и что предпочитал читать Уолтер, и что он мог прятать за книгами. Может, попадется что-нибудь подходящее. Большинство книг были скучными: судебные разбирательства; анналы какого-то странного общества, борющегося за улучшение положения трактирных служащих. У них никогда не было ни трактира, ни трактирных служащих. Почему Уолтеру это интересно? Она открыла книгу и прочла имя: Дэвид Уинстон Харгривз.

На нижней полке в книге с потрепанной обложкой, настолько потрепанной, что почти невозможно было прочесть, что на ней написано, Кэролайн прочла слово: «Lycee». Она знала, что так называется по-французски школа. И снова имя: Дэвид Уинстон Харгривз. У Уолтера библиотека из чужих книг! Он выбирал книги только по их внешнему виду! В той книге, которую она держала сейчас в руках, не было ничего интересного. Единственно интересная вещь — это закладка. Закладка была кожаная, но твердая. Очень твердая.

Кэролайн вдруг поняла, что это закладка, обшитая кожей. Это металлическая закладка, медная пластинка, судя по весу, обшитая кожей. Она нашла то, что искала.

Она едва засунула закладку между ящиком и столом, как кожаная обшивка тут же порвалась. Только теперь она поняла, что мягкая кожа была лишь футляром для металлической пластинки. Она вынула пластинку, повертела ее в руке, и тут до нее дошло: металлическая пластинка, которую она держала в руках, была серебряной, а не медной, и на ней была надпись, по-французски:

«Уолтеру Кэрроуэйю За выдающиеся заслуги перед Францией. 1809»

У Кэролайн округлились глаза. Вот доказательство того, что Уолтер — предатель, хотя она не сомневалась, что он может сочинить какую-нибудь невинную историю, объясняющую появление этой проклятой награды, потому что это, безусловно, награда. Он, наверное, положил ее в чехол, спрятал в книгу и забыл о ней. Четыре года назад! Уолтер, очевидно, оказывал Франции услуги значительно раньше. Она положила пластинку в чехол, чтобы защитить руку от острых краев, и принялась за работу.

Но задача оказалась не из легких. Ящики плотно закрывались, и просунуть пластинку было трудно. Она яростно пыталась открыть ящик, царапая отполированную поверхность розового дерева. Наконец, она смогла просунуть пластинку, но тут наткнулась на замок. Кэролайн в отчаянии снова огляделась.

На небольшом столике стоял серебряный подсвечник с наполовину сгоревшей восковой свечой. («А меня заставлял пользоваться сальными свечами», — с отвращением вспомнила она.) Кэролайн сняла огарок, бросила его на пол и принялась бить подсвечником по замку. Попасть в цель было трудно. Кэролайн несколько раз чуть не угодила по руке.

Но она была в ярости. Столько уже сделать и сдаться! Если бы Джейнс не был так предан Уолтеру, если бы с ней был Дикон, если бы…

Эти «если бы» никогда ей не помогали. И теперь не помогут. Кэролайн принялась за работу с удвоенной силой.

Замок не поддавался. Передняя стенка ящика тоже была прочной. Тогда Кэролайн, сев на пол, заколотила по дну ящика подсвечником. Дно было сделано из более тонкого дерева. Царапая и колотя по дну, Кэролайн смогла разбить его, наконец, и содержимое ящика посыпалось на пол.

Кэролайн поднялась с пола и села в кресло, откинувшись на спинку. Она отбросила назад волосы, падавшие на глаза, размяла плечи, болевшие от напряжения, а затем опять опустилась на колени и стала изучать содержимое ящика.

В ящике почти ничего интересного не оказалось: перья; визитные карточки, чистый, аккуратно выглаженный носовой платок. Что-то сверкнуло, и она увидела связку ключей.

Один из ключей подошел к ящикам письменного стола. В самом нижнем Кэролайн нашла бухгалтерскую книгу, которую быстро пролистала. Она не могла понять записи и отложила книгу в сторону: она возьмет ее с собой. В другом ящике были письма. Они с Досси не смогут все это унести вместе с ее вещами! Кэролайн вложила целую стопку писем в бухгалтерскую книгу, оставив остальные лежать на полу.

В связке было семь ключей. Один из них, короче и больше остальных, привлек ее внимание. Она вспомнила, что подобный ключ был у ее отца, и вдруг поняла: это ключ от сейфа!

Минуты через три она нашла сейф за картиной с изображением корабля, несущегося на всех парусах. Ключ подошел. В сейфе были стопки банкнотов, перевязанных бечевкой, и кожаные мешочки с золотыми соверенами. Кэролайн оставила соверены, они были слишком тяжелыми, взяла пачку банкнотов и засунула их за лиф платья.

Прижав к себе бухгалтерскую книгу так, чтобы не выпали письма, она оставила все как есть: содержимое ящика вместе с кусками дерева было разбросано по всему полу, поцарапанный подсвечник без свечи стоял на письменном столе. Серебряная закладка в кожаном чехле отправилась в бухгалтерскую книгу. Она подошла к двери, прислушалась и, ничего не услышав, повернула ключ. Кэролайн приоткрыла дверь и выглянула. Она увидела не только Досси, но почти всех слуг, которые собрались в холле и о чем-то оживленно шептались.

Они забрасывали Досси вопросами, а та повторяла одно и то же:

— Ничего не знаю!

Кэролайн поспешила ей на помощь.

— Довольно, — повелительным тоном сказала она, обращаясь к слугам. Некоторые удивленно посмотрели на нее. «Не привыкли к тому, чтобы я повышала голос», — подумала Кэролайн. Она мало занималась слугами в прежние времена. — Можете возвращаться к своим обязанностям. — Кэролайн обошла толпу и, плотно прижав к груди бухгалтерскую книгу, взяла в обе руки по чемодану. — Пошли, Досси.

— О, мисс Кэролайн! Я уже не надеялась, что вы когда-нибудь вернетесь, — проговорила Досси. — С вами все в порядке?

— Да, — Кэролайн повернулась к дворецкому, стоявшему у нее за спиной. — Джейнс, можете открыть дверь.

Джейнс бросился выполнять ее приказание, но выражение лица у него было сердитое.

— Где его светлость сможет вас найти? — спросил он. — Он захочет знать.

Кэролайн со значением посмотрела на его ногу и сказала:

— Объясните ему, что я живу в другом доме.

Высоко подняв головы, они с Досси вышли на улицу. Слуги, которые и не подумали разойтись, изумленно наблюдали за ними.

Но только когда они сели в экипаж, Кэролайн вздохнула с облегчением. Она обняла Досси за плечи и воскликнула:

— Мы сделали это! Не могу поверить, но мы сделали это! О Досси, мне было так страшно!

— Они никогда не узнают, что вам было страшно, — утешала ее служанка. — А этот мистер Джейнс! О, как вы его!

Кэролайн откинулась на спинку сиденья и положила бухгалтерскую книгу на сиденье рядом с собой.

— Да, неплохо получилось, правда? Я и представить не могла, что способна на такое. Надеюсь, что больше никогда не вернусь в этот дом.

Двухмачтовый люгер стоял на якоре в Глобсденском проливе, волны тихо бились о его борт. Кроме двух членов команды, на палубе никого не было. Команда была внизу, в кают-компании — пряталась от дождя.

— Если не будет ветра, мы никуда не пойдем, — сказал Гарольд Пенни Дикону. Двое других таможенников кивнули головами в знак согласия. — Раз идет дождь, должен быть и ветер. Черт!

— Вы зажжете огни? — спросил Дикон. — Если мы сможем двигаться, конечно.

— Капитану решать, — ответил Пенни. — Вы правильно поняли Макбрайда: действительно к северу от Димчерча? Он мог вас сбить с толку специально. Может быть, на самом деле они подходят с юга. Стена Димчерча тянется чуть дальше на север, а это значит, что там полно песка и гальки, через которые нужно пройти, чтобы подойти к берегу, так же как и здесь. Здесь нет никакой дороги к морю. Лошади не пройдут, понимаете — о чем я? Лошади должны довезти товар до лодок, на которых его доставят на болота.

— Что такое Стена Димчерча? — спросил Дикон.

— Песок и галька на всем протяжении от Хайта до Дендж-Несса. Разве вы не видели? Даже лодка не может подойти.

Дикон старался не показывать своего разочарования. Он был уверен, что суда разгружаются на севере, как сказал Барт Макбрайд. Он вдруг воспрянул духом. А что, если Макбрайд решил, что «мистер Ричардс» ему не поверит и станет искать на юге, когда выгрузка происходит именно на севере?

Он поделился своими соображениями с Пенни.

— Макбрайд — отъявленный мошенник, — произнес тот. — Может быть, вы и правы, дружище. Пойдем на север, если будет ветер. Но особенно не рассчитывайте на успех сегодня. Дождь, ни луны, ни ветра. Черт! Мы называем это «счастьем таможенника».

Примерно с час они с мрачными лицами просидели в тесной каюте, ожидая изменения погоды. Дикон пожалел, что не оставил немного коньяка из бочонков, полученных от Макбрайда. Сейчас коньяк не помешал бы.

Наконец, они услышали крики и шум над головами, грохот якорной цепи, скрип и стоны старого судна, которое выходило в открытое море. Дикон поднялся на палубу. Матросы поднимали паруса. Легкий ветерок раздувал их, и они повели старый люгер на север. Только на корме горели ходовые огни. Дождь все еще шел, но Дикону показалось, что он уже не такой сильный.

Кто-то дал ему плащ, и он пошел на корму. Он скорее слышал, чем видел в неясном свете единственного фонаря, волну, идущую следом за судном. Дикона все больше охватывало волнение, но это чувство вскоре сменилось другим.

Морская болезнь! Об этом он никогда не думал. Дикон перегнулся через борт и отправил в море свои бутерброды с сыром.

«Уже должно быть утро», — сонно подумал Дикон. Он лежал, растянувшись на палубе, на корме, стараясь не мешать команде и быть подальше от рулевой рубки, где за штурвалом стоял капитан и болтал с тремя таможенниками. Дождь прекратился, но Дикон успел промокнуть до нитки. Палуба — не самое удобное место для отдыха. Он замерз. Апрель — не середина лета.

Прекрасно понимая, как он себя чувствует, остальные оставили его в покое. Дикон угрюмо подумал, что они, должно быть, животы надорвали, глядя на него. Он сел, непослушными пальцами отыскал в кармане свои часы и узнал, что сейчас всего лишь чуть за полночь. Ему стало немного легче. И люгер двигался гораздо спокойнее.

Он встал и, держась за перила, поднялся в рубку, где его приветствовал Пенни.

— Мы дошли до конца Стены и теперь идем на юг, — сообщил тот. — Ничего подозрительного пока не видели. Вы, наверное, насквозь промокли. Как себя чувствуете?

— Лучше, — сказал Дикон, убирая мокрые волосы с глаз. — Но промок до нитки, это точно. Переодеться не во что? Прошу простить меня… за то, что… произошло.

Пенни рассмеялся.

— Вы не первый и не последний, приятель. Выпейте рому, согреетесь. Имейте в виду, это легальная выпивка! Пошлина уплачена. Флот сотни лет держится на роме. Жаль, что не можем предложить вам сухую одежду, но… — он протянул наполовину полную бутылку.

Дикон с благодарностью взял ее. Один глоток — и внутрь побежала горячая, обжигающая жидкость. Он надеялся, что ром ему поможет.

К часу ночи ветер высушил его верхнюю одежду, и ему стало легче, хотя нижнее белье было по-прежнему влажным. Однако его энтузиазм полностью улетучился. Что, ради всего святого, он, граф Райкот, родившийся и выросший в Дареме, сухопутный человек до мозга костей, делает здесь? Приказывает таможенникам его величества куда идти и что делать? Надеется поймать виконта Кэрроуэйя, перевозящего контрабандный коньяк из Франции и контрабандное оружие во Францию? Каким бестолковым и самонадеянным может быть человек!

Его размышления были прерваны тихим свистом. Капитан посмотрел вверх, а один из матросов уже подбежал к нему и показывал рукой на темное пятно на воде. Похоже на судно без ходовых огней. Капитан жестами приказал всем молчать, погасить фонарь и повернуть парус. Сделать это бесшумно невозможно, но капитан надеялся, что пассажиры неизвестного судна не обратят на них внимания, пока люгер не подойдет поближе.

— Подождем, пока не выйдем прямо на него, — прошептал капитан. — Придется их обходить, а то мы их потопим. Вы ведь не хотите этого, правда? Если сможем пройти сбоку, вам, возможно, удастся спрыгнуть к ним на борт. — Он вглядывался в темные очертания на воде.

— Где мы? — тихо спросил Дикон.

— Только что прошли Брок-Фарм, — также тихо ответил капитан. — Отсюда можно пройти до Баттерс-Бридж. Здесь можно и причалить и спокойно уйти.

— Они опять пользуются этим местом? — не выдержал Пенни. — Дьявол! Как подумаю, сколько раз мы устраивали здесь засады, и никто так ни разу и не появился… Я мог поклясться, что они его забросили.

Люгер тихо поворачивал, чтобы подойти к судну сбоку. Расстояние между ними сократилось футов до двадцати, когда из облаков появилась луна. В ее свете все увидели рыболовецкий траулер, готовый к высадке людей и выгрузке бочонков, которые были сложены на противоположном от люгера борту. С траулера бочонки выгружали в две шлюпки и пользовались для этого сетями. Но работали как-то беспорядочно. Очевидно, обычный порядок был чем-то нарушен.

— Эй, на траулере! — крикнул капитан. — Назовите свое имя и страну.

Ответа не последовало. На большом траулере не было никакого флага.

Капитан повторил приказ. Дерзкий голос ответил:

— А вам какое дело?

Пенни вышел из рубки и перегнулся через борт.

— Таможня! — крикнул он. — Мы берем вас на абордаж.

— Черта с два, — ответил тот же голос. С люгера было видно, как люди на рыболовецком судне спешно прыгают в шлюпки. В шлюпках была полная неразбериха — бочонки, сети и люди, сидящие друг на друге. Шлюпки быстро пошли к берегу, оставив на борту траулера бочонки.

Пенни тихо выругался.

— Теперь попробуй их поймай, — сказал он. — Все, что мы можем сделать, это взять их судно как доказательство. Капитан, у вас найдется парочка матросов, которые могли бы высадиться на борт траулера? Они вооружены? Кто-нибудь из команды мог остаться на борту.

— Мистер Пенни, — воскликнул Дикон. — Сэр, вы думаете только о коньяке. Им нужно судно для перевозки оружия! Как они доставят оружие во Францию без этого судна? Мы не сможем захватить их с поличным, если судно уйдет! Пожалуйста, сэр. Давайте сойдем. Пусть думают, что мы про оружие ничего не знаем и хотим поймать их на берегу, прежде чем они скроются на болотах.

— Они ни за что не станут грузить оружие, пока наш люгер здесь стоит, — проговорил капитан.

— Тогда отойдите на несколько миль, подберете нас позже, — попросил Дикон.

— Вы ничего не соображаете? Половина моей команды у них на борту. Я не могу сделать все один, — капитан презрительно смотрел на Дикона.

— Быстрее! — Дикон увидел, что обе шлюпки были всего в тридцати футах от берега. Те, кто сидели на веслах, действовали вразнобой. При лунном свете было хорошо видно, как они гребли, в воздухе иногда мелькали весла.

Пенни, видимо, тоже решил, что времени терять нельзя.

— Не берите их на абордаж, — приказал он капитану. — Попробуем сделать так, как предлагает этот парень. Никакого вреда не вижу. Дождитесь свою команду и исчезните на время, хорошо? Возвращайтесь за нами часа через два-три.

Матросы, которым предстояло брать судно на абордаж, остались на люгере. Им не хотелось брать судно с боем, и кто мог их за это упрекнуть? Они не были таможенными служащими, их наняли, как команду обычного судна, и к пиратству они не привыкли. Услышав новый приказ, они спустили на воду лодку и помогли Дикону и таможенникам спуститься в нее.

— Вперед, Ричардс, — скомандовал Пенни. — Вы проверили свой пистолет? Он не отсырел?

Дикон улыбнулся и похлопал себя по груди.

— Хорошо упакован.

Двое таможенников взялись за весла, и лодка понеслась к берегу. Она стала тереться о дно задолго до берега, но таможенники не обращали на это никакого внимания. Один из них наконец выпрыгнул, взялся за носовой фалинь и пошел вперед, таща лодку за собой. На глубине не более двух дюймов он остановился, и все выпрыгнули из лодки.

Две шлюпки с траулера лежали футах в пятнадцати от них. В них все еще лежали бочонки, но людей поблизости не было.

— За ними, — приказал Пенни. В его голосе звучало разочарование. — Сколько раз уже приходилось этим заниматься!

Дикон, ноги у которого были абсолютно мокрыми, тоже не испытывал особенного оптимизма. Он оглядел прибрежную полосу. Единственное, что говорило о присутствии человека, это следы, которые вели вглубь. Но было темно, и идти по следам не так уж просто. Очень скоро они добрались до болот, рядом тек ручей или канал, специально прорытый. Он впадал в море. Следы теперь, когда они ушли с песка, превратились в помятую траву. У ручья следы исчезали. Кому-то нужно перейти на другой берег и идти дальше по следам, если там таковые найдутся. Дикон тяжело вздохнул.

— Я пойду, — предложил он.

Оказалось, что это был только первый из четырех ручьев, протекавших рядом. Дикон обошел их все, проклиная по очереди виконта Кэрроуэйя, Джеймса Фенланда, Джона Данторпа, Ромнийские болота и французов. Четкой границы между ручьями не было, лишь трава росла между ними.

За четвертым ручьем земля поднималась и казалась суше. Дикон быстро шел вперед. Он неожиданно наступил на что-то, это что-то издало испуганное: «Бе-е-е-!» Овца, да не одна, а не меньше дюжины. Овцы поднялись и побрели прочь.

Дикону пришлось минут десять искать след, по которому он шел. Он никак не мог определить, где следы людей, а где — овечьего стада.

Они шли по следам контрабандистов уже не меньше часа, и казалось, не приблизились ни на дюйм. Дикон стал беспокоиться, что люгер может вернуться гораздо раньше, чем необходимо. У контрабандистов где-то недалеко от берега должна быть база, но им может понадобиться не один час, чтобы доставить к шлюпкам оружие и боеприпасы, которые они надеялись переправить во Францию. Ничего у них не выйдет, если люгер будет мозолить всем глаза. Дикон пошел быстрее, его спутники не отставали.

Когда они подошли к одинокому коттеджу, стоявшему на небольшом возвышении среди болот, Пенни выругался.

— Брок-Фарм! — сказал он. — Нас обвели вокруг пальца.

Его спутники смотрели на него с удивлением.

Пенни стиснул кулаки.

— Они пустили нас по ложному следу, — огорченно проговорил он. — Брок-Фарм находится в миле, не больше, от берега, а может и меньше. Между берегом и фермой есть дорожка для повозок. Если б мы знали, куда идем, нам бы четверти часа хватило. Уверяю вас, они пошли по этой дорожке и предупредили встречающих, что мы их преследуем, и те повели нас в обход. И заставили нас тащиться через эти болота, пока сами занимались своими черными делами. Держу пари, мы там теперь никаких следов не отыщем.

Пенни оказался прав только наполовину. Людей они не нашли, но следов было много. Вокруг коттеджа были следы от ног, копыт лошадей и колес повозки. Похоже, что повозка пришла со стороны Баттерз-Бридж и затем отправилась к морю.

— К берегу! — крикнул Пенни, и его небольшой отряд неуклюже побежал. Один из таможенников взял у Дикона фонарь и пошел первым, показывая дорогу.

— По крайней мере, прежде чем загрузить шлюпки, им придется их разгрузить, — задыхаясь, сказал Пенни Дикону, бежавшему рядом. — Поэтому, может быть, мы и успеем.

Неожиданно болота расступились и перед ними оказался берег. Они пробежали не меньше мили от фермы. Все остановились, тяжело дыша, и таможенник потушил фонарь. Они заговорили шепотом.

Крадучись подошли поближе. Теперь можно было разглядеть шлюпки, которые казались черными пятнами на фоне воды. Человек пять или шесть, у которых был только один фонарь, переговаривались тихо между собой и вытаскивали бочонки с коньяком из шлюпок. И снова казалось, что в их действиях нет никакой организации, но бочонки, тем не менее, оказывались на берегу. Одни бочонки стояли, другие лежали на боку. Двое мужчин снимали с ближайшей повозки ящики и быстро укладывали их в шлюпки.

Дикон как смог описал тех, кто руководил контрабандистами. Данторпа все знали, а Кэрроуэйя и Фенланда — нет. Пенни распределил обязанности между членами своего маленького отряда. Все проверили свое оружие и осторожно пошли вперед.

Контрабандисты поставили караул довольно далеко от берега и шлюпок, его скрывала полная темнота. Но таможенники заметили фигуру караульного. Один из них мгновенно вывел караульного из строя. Крикнуть он не успел. Пенни заткнул рот контрабандисту своим шейным платком и связал: они займутся им позже.

— Кажется, осталось шестеро или семеро? — шепотом спросил Пенни. — Помните, они нам нужны живыми. Если будете стрелять, старайтесь не стрелять в голову или грудь. Нас меньше, но мы можем застать их врасплох. Очень надеюсь на это!

Настоящий хаос начался тогда, когда контрабандисты поняли, что их обнаружили. Те, кто грузили ящики, прекратили работу и стали прыгать в шлюпку, которая лежала на гальке: был отлив. В другой шлюпке все еще оставалось несколько бочонков. Те, кто ее разгружал, бросили свой груз. Двое побежали к болотам, трое остались. Используя лодку как прикрытие, они спрятались за нее, и кто-то из них выстрелил. В это время первая лодка, которую контрабандистам удалось стащить в море, направлялась к рыболовецкому судну. Люгера нигде не было видно.

Казалось, что все просто: четверо против троих контрабандистов. Но у контрабандистов был хороший щит: шлюпка и бочонки, а Дикон и таможенники были на виду — отличная мишень, несмотря на темноту. Контрабандисты погасили свой фонарь. Выстрел испугал лошадь, запряженную в повозку. Она заметалась, пытаясь освободиться, но ее держала большая свинцовая гиря, к которой была привязана веревка. Лошадь протащила гирю несколько ярдов и остановилась, но слишком далеко от контрабандистов, чтобы служить для них защитой, и слишком далеко от таможенников, которым повозка могла бы быть прикрытием.

По знаку Пенни один из таможенников побежал зигзагами в сторону лошади и укрылся за повозкой. К счастью, пуля, выпущенная в него, цели не достигла. Остальные трое, приседая, стали подходить к контрабандистам с трех разных сторон, надеясь, что в темноте смогут подойти достаточно близко, чтобы можно было стрелять.

— Кэрроуэй, выходи, — бормотал Дикон, приближаясь к шлюпке. Он знал, что трое оставшихся на берегу контрабандистов должны быть Кэрроуэй, Фенланд и Данторп. Они не могли бежать, оставив бочонки с коньяком, ящики, не говоря уже о повозке с лошадью.

Очевидно, Кэрроуэй считал, что ящики более опасные вещественные доказательства, чем коньяк. Прежде чем Дикон или таможенники смогли подойти близко к шлюпке, из нее выпрыгнул человек, которого Дикон принял за Кэрроуэйя, и бросился к повозке. Он отчаянно пытался поднять тяжелую гирю и положить ее в повозку, когда таможенник, прятавшийся за повозкой, поднялся и тихо приказал:

— Не старайтесь. Положите свое оружие на землю.

Кэрроуэй, презрительно фыркнув, не обратил внимания на пистолет, направленный на него, вытащил свое оружие из кармана и выстрелил таможеннику в руку. Вскрикнув от боли, таможенник уронил пистолет и упал на песок.

Дикон был слишком далеко от цели, к тому же он не хотел попасть в лошадь. Он побежал за Кэрроуэйем, надеясь, что тому придется остановиться и перезарядить свой пистолет. Но Кэрроуэйю, казалось, было важнее увезти повозку, чем пристрелить кого-нибудь. Он снова наклонился, пытаясь еще раз освободить лошадь от гири. Держа поводья в одной руке, Кэрроуэй что-то искал в повозке другой рукой. Наконец, в этой руке появилась коса, которой он перерезал веревку, державшую лошадь и один из поводьев. Он прыгнул в повозку и послал лошадь вперед.

При свете луны было видно, как двое оставшихся контрабандистов растерянно глядели вслед удаляющемуся Кэрроуэйю. Когда до них наконец дошло, что их вожак собирается сбежать без них, они закричали ему вслед, но не вышли из своего укрытия. Пенни и таможенник смогли за это время подойти ближе к шлюпке и окружили ее. Контрабандистов обезоружили без особого труда.

Дикон бежал за повозкой, его тяжелые грязные сапоги увязали в мокром песке. На что он надеется, стараясь догнать лошадь? Все, что Кэрроуэйю нужно сделать, — это обернуться и выстрелить, вряд ли он промахнется. Дикон тяжело дышал, почти выбился из сил, но не собирался сдаваться.

Неожиданно лошадь резко повернула назад. Дикон не мог понять почему, разве что Кэрроуэй надеялся выехать на дорогу между Брок-Фарм и Баттерз-Бридж. Дикон помчался наперерез возвращающейся повозке.

Но Повозка не пошла по дороге. Она продолжала идти по кругу. Дикон пытался понять, что происходит, он с трудом переставлял ноги. Единственное объяснение, пришедшее в голову, состояло в том, что Кэрроуэй в спешке обрезал один повод и теперь, когда он натягивал вожжи, лошадь, подчиняясь команде, шла по кругу. Кэрроуэй продолжал натягивать повод, а лошадь продолжала поворачивать.

Дикон слышал, как Кэрроуэй ругал лошадь, повозку и всю английскую таможню. Наконец, когда повозка в своем движении по кругу подошла к болоту, он спрыгнул и побежал. Болота были его надеждой. Дикон бежал следом, совсем рядом.

Дикон слышал, как продирался Кэрроуэй сквозь высокую болотную траву. Он слышал, как чавкала вода под его ногами. Снова появилась луна, и Дикон смог хорошенько его разглядеть. Это действительно был Кэрроуэй, все правильно.

— Стой! — крикнул Дикон.

Кэрроуэй обернулся.

— Ты.

Он потянулся за пистолетом, но Дикон, прицелившись, выстрелил ему в ногу. И попал. Все закончилось.