09.30 (14.30 по Гринвичу)
Штаб Седьмого Отряда SEAL.
Литтл-Крик, штат Вирджиния.
В дверь трижды постучали, и капитан Кобурн выглянул из-за своего неказистого на вид металлического стола.
— Войдите!
Он абсолютно точно знал, что произойдет.
Старшина-электрик второго класса Чарльз «Чаккер» Уилсон открыл дверь и встал навытяжку. Вид у юного Котика в парадной белой форме с аккуратно заправленной за портупею фуражкой был весьма импозантный. Он не козырнул — без головного убора, — но вытянулся по стойке «смирно», не сводя глаз с висевшей за спиной Кобурна картины боя «БонОмм Ричарда» с «Сераписом».
— Сэр! — выпалил Уилсон. — Разрешите обратиться...
— Полегче, Чаккер. Расслабься. Ну, давай, выкладывай, что там у тебя.
Уилсон чуть пообмяк.
— Есть, сэр! Спасибо, сэр. Я...
Старшина замешкался, возясь с «Будвейзером» на белом кителе. Черт. Кобурн не сомневался, что именно в этом кроется причина разговора, хотя в глубине души все еще надеялся, что ошибся.
Уилсон положил значок на стол Кобурна.
— Я хотел просить вас о переводе. На флот.
— Мать твою, Чаккер, ты хоть понимаешь, что говоришь?
— Да, сэр. Думаю, понимаю.
— Ты получил свой «Будвейзер»... когда? Месяц назад?
— Я не достоин носить его, сэр.
— Ну и козел. Офицеры, экзаменующие тебя, имели на этот счет другое мнение. Ты сомневаешься в их компетенции?
— С вашего позволения, сэр, они не были в Шуабе.
— Ты же не хочешь флотской рутины.
— Никак нет, сэр, хочу.
— Ты, Котик? Обдирать краску и укладывать канаты? Да ты на стенку полезешь, не пройдет и двух недель. Какого черта ты решил, что не можешь быть Котиком?
— Сэр, мне поручено было разведать, что происходит в башне управления полетами Шуабы. Не знаю, что произошло, но каким-то образом я прохлопал неприятеля. А этот засранец застрелил Эл-Ти.
Кобурн покачался на задних ножках своего кресла в поисках ответа.
— Чаккер, неделю назад мы уже проводили расследование. В случившемся твоей вины нет, как нет и вины лейтенанта Де Витта. Вообще никто не виноват. Вас было слишком мало, чтобы полноценно прочесать башню. Насколько я могу судить, ты сделал все, что мог и...
— Прошу прощения, сэр, но это именно я там находился. Та последняя комната, что мы осматривали... мне надо было осмотреть ее внимательнее.
— Ты уже говорил это при расследовании.
— Капитан, весь этот чертов дом был темным и пустым. Нет, он КАЗАЛСЯ пустым, и я позволил себе поверить, что он пуст.
— Ладно. Допустим, ты дал сигнал преждевременно. Все равно это не означает, что ты не можешь быть Котиком. Даже Котики иногда ошибаются.
— Я ошибся, и за это поплатился лучший офицер, какого я знал. Сэр, я много думал, и вот как смотрю теперь на вещи: что случится на следующем боевом задании? С новым командиром взвода? Я постараюсь сосредоточиться на задании, но думать буду о Шуабе. Вполне возможно, потрачу слишком много времени на осмотр помещений. Боясь, что снова пропущу что-нибудь. Сэр, вы не хуже меня знаете, что в бою невозможно заставить себя забыть о таком. В противном случае ты мертвец. И, возможно, кто-нибудь из ребят вместе с тобой.
— И ты считаешь, перевод из Котиков решает проблему?
— Да, сэр, считаю. Так... так будет лучше. Для меня. И для ребят. Вы только посмотрите на это их глазами, капитан. Все они знают, что я сделал в Шуабе, и знают, чего я там не сделал. Сами подумайте: сунутся ли они в зону обстрела, когда их тылы прикрывает такой разъе...й, как я? Я не сомневаюсь, не полезут.
— Говнюк ты, Уилсон. — Кобурн поспешно сменил тактику, превратившись из отца родного в официальное лицо. — Флот ухлопал на твою подготовку восемьдесят с гаком тысяч баксов, и ты хочешь выбросить все это на ветер при первой же осечке? Кто ты после этого, как не дезертир? Тебя не довела до этого Чертова неделя, так что же сейчас?
— Это совсем другое дело, сэр.
— А мне насрать! Однажды став Котиком, ты останешься Котиком навсегда. Не думаю, чтобы ты был счастлив вне Отряда.
— Возможно, сэр. Но я считаю, так будет лучше.
Кобурн внимательно посмотрел на парня. Уилсону всего-то двадцать три. Вид у него как у любого Котика — смертоносный — и все же чувствовалась в нем какая-то уязвимость. Словно внутри у него сломалась какая-то пружина.
Может, мальчик прав и лучше знает, что лучше для него и его боевых товарищей?
— Гм. Вот что я тебе скажу. Я переведу тебя, но не на флот. В Отряде полно мест, где ты пригодишься. Штабная работа. Разведка. Укладка парашютов. А как насчет ПТС?
При упоминании отделения Плавающих Транспортных Средств Уилсон скривился. Большинство Котиков считали назначение в ПТС тупиком, местом ссылки, откуда надо линять при первой же возможности.
— Я... я предпочел бы пойти на флот...
— С каких это пор Флот интересует, что ты предпочитаешь, мистер? Или полагаешь, тебе виднее, что лучше для Отряда? Так вот, я считаю, что виднее мне. Мы много вложили в тебя, сынок, и я не намерен отказываться от всего этого, по крайней мере не дав тебе шанса обдумать ситуацию получше. Понял, сынок?
— Д-да, сэр, — он совсем как-то ощутимо надломился, будто его приговорили к пожизненной каторге. — Если вы так считаете, сэр.
— Я так считаю. Я сам подниму твои бумаги и сам напишу сопроводиловку твоему будущему командиру, чтобы тебе позволили вернуться в боевой взвод, когда ты перебесишься. Я считаю, что ты боевой солдат, и в любом другом месте тебе будет плохо.
— Да, сэр.
— А теперь убирайся, — он подвинул значок к Уилсону. — И забери это с собой.
— Есть, сэр.
Уилсон давно уже ушел, а Кобурн все сидел, покачиваясь на ножках кресла. Мальчик вернется, в этом он не сомневался. Но на сегодня он добавил Кобурну головной боли. Еще одна брешь в «Золотом» отделении третьего взвода.
Главной же проблемой оставалось состояние духа в третьем взводе, которое с похорон Коттера упало ниже некуда. Дай Бог, подумал Кобурн, если Уилсон окажется единственным, кто захотел уйти.
Он протянул руку и нажал кнопку интеркома.
— Лэмб!
— Я, сэр, — откликнулся дежурный.
— Есть у нас кто-то в резерве? Класса Е-4 или Е-5?
— Ни души, сэр. Боюсь, ларчик пуст. Во всяком случае, в Литтл-Крик.
Черт, так он и знал.
— Ладно. Похоже, придется брать из Коронадо. Интересно, кого Седьмой Отряд получит взамен старшины-электрика второго класса Уилсона?
* * *
10.45 (18.45 по Гринвичу)
Ла-Джолла, штат Калифорния.
В это бурное утро пляж на каменистом побережье к северу от Сан-Диего почти пустовал. Несмотря на то, что калифорнийское солнце грело как положено, холодный ветер с моря разогнал всех, кроме самых заядлых «матрасников», по домам. Берег здесь представлял собой цепочку песчаных пляжей, намытых на скальное основание. На севере сквозь пальмы проглядывалась крыша океанографического института Скриппса. К югу берег постепенно поднимался, заканчиваясь черно-красным утесом, нависшим над прибоем.
Старшина-моторист второго класса Дэвид Стирлинг был Котиком... ну, почти Котиком. Он только что окончил двадцатишестинедельные курсы ПДГ (SEAL) и еще несколько недель парашютной подготовки в Форт-Беннинге. В настоящий момент его приписали к штабному взводу Первого Отряда в Коронадо, где ему предстоит стажироваться еще шесть месяцев, прежде чем он получит заветный «Будвейзер» — орла, трезубец, пистолет.
На этой неделе у него выдались только ночные дежурства, зато днем он совершенно свободен. Он привез на пляж свою подружку, Кристину Джордан, они знакомы уже целых два месяца. В свои девятнадцать она училась в университете Сан-Диего и вряд ли могла оставить кого-либо равнодушым — пышная, по-калифорнийски загорелая девица с фантастически длинными ногами, длинными светлыми волосами. В общем, и фигура, и внешность — ни дать ни взять с обложки «Плейбоя». Его план тактических операций на день предусматривал значительно больше, чем просто ленч с купанием. До сих пор их отношения не выходили за рамки взаимных лобызаний и прочих безобидных игр, хотя в разговорах не раз проскальзывало упоминание о кое-чем еще. На расстоянии ружейного выстрела от них ни души, и Стерлинг решил, что сейчас самое время действовать. Возможно, сегодня ему снова заступать на вахту после триддатичасовых бдений, ну и что? Во время Чертовой недели ему приходилось выносить и не такое, тем более что, черт, на этот раз игра стоила свеч!
— Ну, малышка, — настаивал он. Они лежали на пляжном коврике лицом к лицу. Всего пару минут назад он уговорил-таки Кристину снять черно-красный лифчик бикини и, для вящего эффекта наклонившись к ней, осторожно ласкал ее сосок до тех пор, пока тот не отвердел. — Котики все делают в воде, ты же знаешь!
— Дэвид, — она покраснела, — ты говоришь абсолютную чепуху!
— Значит, вот как ты любишь меня, да?
— А что, если нас увидят?
— Кто увидит? Пляж пуст! По крайней мере до конца уроков в школе этот пляж принадлежит только нам!
— Ну, Дэвид, не знаю...
Склонившись над ней, он долго и чувственно целовал ее сосок. Крис застонала, откинув голову, грива ее роскошных светлых волос рассыпалась по коврику.
— О-о, Дэвид, ты так настойчив...
— Пошли, Крис! Раздевайся — и в воду! Будет здорово!
Кристина резко вскочила. Мгновение она стояла, нерешительно оглядываясь и прикрывая руками обнаженную грудь, потом нагнулась, стянула трусики и побежала в воду.
— Ага! — Стерлинг сорвал свои плавки, швырнул их на коврик и понесся вдогонку. Она взвизгнула, когда он схватил ее за ноги и опрокинул в воду. Их накрыло волной и прижало друг к другу. Их губы встретились.
Держась рядышком, они уплыли ярдов на сто от берега. Каждая новая волна плавно приподнимала и опускала их, словно они скакали на неведомом сказочном звере. Кристина повизгивала в его объятиях. Для швартовки в открытом море волнение, пожалуй, выше среднего, но резвиться вот так в волнах прибоя — одно удовольствие. К тому же дальше будет еще приятнее.
Он как раз пытался раздвинуть ей бедра, когда Крис взвизгнула еще раз, совсем в другой тональности.
— Что-то не так?
Вместо ответа она — глаза округлились, мокрые волосы прилипли к лицу — указала рукой куда-то за его спину, в сторону пляжа.
— Дэвид, смотри!
Стерлинг повернулся и увидел, что по тропинке от шоссе, где он оставил свой «фольксваген», на пляж спускаются люди. Собственно говоря, даже целая толпа: пять-шесть человек взрослых и по меньшей мере столько же детей. Одни держали в руках пляжные зонты, другие — корзинки со снедью, коврики и прочие атрибуты пляжной жизни. Какой-то подросток запустил вдоль пляжа пластмассовую тарелку, за ней в восторге припустила маленькая лохматая собачонка.
Вся компания остановилась менее чем в пяти ярдах от коврика и других причиндалов, в том числе купальника и плавок Кристины и Стерлинга.
— Боже, Дэвид! — она дрожала от страха. — Что нам теперь делать?
— Все в порядке. Они не видят ничего, кроме наших голов.
— Да нет! Я про одежду! Как мы вернемся?
— Как? Очень просто. Выйдем на берег, подойдем к своему барахлу, оденемся и уйдем. Что они нам сделают?
— Дэвид! — она забилась в его объятиях, не сводя с него перепуганных глаз. — Но ты же шутишь?
— Вовсе нет.
— Но я не могу выходить на пляж к людям ГОЛОЙ! — набежавшая волна приподняла их, и они еще раз посмотрели на пляж. — Господи! Нет! Только не это!
— Ну что еще?
— Я знаю некоторых из них! Они из моего прихода. И с ними... Боже, это пастор Клайн! Дэвид! Это же церковный пикник! Что мне делать?
— Слушай, я тебе скажу. Ты останешься здесь. Держись на воде и все. Я сплаваю туда, возьму одежду и принесу тебе купальник.
— Нет! — на этот раз это прозвучало как стон.
— Но почему?
— Они могут тебя узнать! Они знают, что я хожу с тобой! Если они увидят тебя в таком виде, они поймут, что это я и догадаются, что мы делали! Нет!
— Ну, здесь мы весь день тоже торчать не можем, — воду вряд ли сегодня можно было считать слишком теплой. Стирлингу-то не привыкать, а вот у Кристины губы уже посинели, и зуб на зуб не попадает. — Смотри, это же так просто. Просто не обращай на них внимания. Что они тебе скажут? Просто выходи и...
— Боже, Дэвид, ты иногда так глуп!
Он обиженно заморгал.
— Я? Глуп? Ни за что! Я только трезво смотрю на вещи! Ты уже мерзнешь. Пошли. Я знаю, ты стесняешься, но...
— Дэвид, я не могу, чтобы мой пастор увидел меня такой! Как я покажусь ему после этого? И отцу он скажет! О, зачем я тебя послушала? Я так и знала!..
Стерлинг вздохнул. Безнадежно. Кристина не выйдет на пляж сама, не пустит его и, если останется в воде еще хоть на полчаса, здорово переохладится. Подушечки ее пальцев и соски и так уже сморщились, как чернослив.
Надо найти другой выход. Выход Котика.
— Ладно, — произнес он. — Я знаю, что делать.
Он отвернулся от нее.
— Держись за шею.
Она неуверенно схватила его за шею, и он спиной и ягодицами ощутил ее тепло.
— Что ты хочешь делать?
— Устроим маленький заплыв, крошка.
Мощными гребками Стерлинг поплыл на юг, параллельно пляжу, держа курс на видневшиеся в полумиле холмы Ла-Джоллы.
Этот нелегкий заплыв стал бы кошмаром для кого угодно, только не для Котика; Стерлинг преодолел это расстояние без особого труда, буксируя при этом Кристину. Он плыл уверенно, рассекая воду отработанными движениями. По мере удаления от пляжа с расположившейся там компанией, он чувствовал, как Кристина постепенно успокаивается.
Сложности грозили им на заключительном этапе, когда пришлось преодолевать полосу прибоя у обломков скалы.
— Обхвати меня ногами за талию, — крикнул Стерлинг. — И ради Бога, держись крепче!
Как бы то ни было, ему удалось выбраться на узкую полоску мокрого песка. Где-то далеко слева остались разноцветные пятнышки загорающих; лиц на таком расстоянии уже не разглядишь. Стерлинг заметил краем глаза нескольких рыбаков где-то справа, но те, если и обратили внимание на пловцов, виду не подали. По крайней мере Кристина их не видела. Она обессиленно припала к нему на спину.
— О'кей, — сказал он, подхватывая ее на закорки. — Слушай, мы на берегу, но оставайся пока у меня на спине. Нам еще предстоит небольшой подъем.
— Куда? Может, мы спрячемся здесь?
— Детка, всего через час народа здесь будет видимо-невидимо, понятно? И потом я же вижу, как ты дрожишь. Надо тебя согреть, пока ты не схватила воспаление легких.
Карабкаться на утес по прилепившейся к откосу узенькой тропинке оказалось нелегко. Должно быть, ее протоптали рыбаки, спускавшиеся к морю с Торри Пайнз-Роуд. Или, возможно, это был спуск на пляж из парка Ла-Джолла Хейтс. Кристина весила фунтов сто двадцать, чуть больше полной боевой выкладки, так что двигаться было непросто.
— Дэвид, куда мы идем?
— Мы оставили машину на шоссе, — ответил он. — Отсюда до шоссе не больше ста ярдов. Нам надо всего лишь добраться до вершины холма.
— И что, ты предлагаешь идти по дороге ВОТ ТАК?
— Выбирать не приходится, Крис. Да ладно, ничего страшного. Сейчас на шоссе почти нет движения, — он не останавливался. Горячие камни и галька обжигали его босые ноги. Ему припомнились долгие — до четырнадцати миль — забеги по мокрому песку с трехсотфунтовым бревном на плечах у него и еще шестерых парней. По сравнению с теми тренировками это — сущие пустяки. Так, легкая разминка.
Наконец, они добрались до вершины. От обрыва шоссе отделяло металлическое ограждение. Где-то далеко на севере Стерлинг видел голубое пятнышко припаркованного под пальмой «фольксвагена». Он опустил было Кристину на землю, но, сделав всего несколько шагов, она захромала и разревелась, после чего он снова посадил ее на закорки. Мимо прогромыхал, весело посигналив им, грузовик. Стерлинг почувствовал, как Кристину снова затрясло, и она спрятала лицо у него на спине, словно на нее смотрел весь мир.
Впрочем, возможно, она не так уж и далека от истины. На шоссе выходило множество домов, по большей части элегантных вилл богатых калифорнийцев, располагающих возможностью купить себе полоску земли с видом на океан. Вздумай кто-нибудь из них сейчас посмотреть в окно, подумал Стерлинг, и ему откроется незабываемое зрелище.
— Дэвид! — всхлипнула Кристина. — Я вспомнила! Мы же заперли машину! А ключи остались на пляже!
— Не бери в голову. Я все устрою.
Мимо пронесся «кадиллак», водитель которого тоже не упустил возможности посигналить им.
— Ох, нет, какой ужас!
В конце концов они добрались до «фольксвагена». Стерлинг опустил Кристину на землю, и та тотчас спряталась за машину.
— Как... как ты собираешься попасть вовнутрь? Ты что, станешь ковыряться в замке?
— Все гораздо проще, Крис. Я не запирал багажник, — обойдя машину кругом, он поднял крышку. — Черт, — выругался он, — я-то понадеялся, что у меня здесь одеяло. А его вроде нет.
— Дэвид, что же теперь делать?
Он мгновение колебался. Видавший виды голубой «жучок» настоящий классик, древняя машина, родом из того самого времени, когда «фольксвагены-жуки» еще производились в самих Штатах. Многие поколения Котиков и морских пехотинцев поддерживали его на ходу, передавая из рук в руки по окончании службы. Стерлинг потратил сотню часов, прежде чем машина заработала как швейцарские часы. Что-либо в ней ломать было бы просто святотатством.
— Дэвид! — сжав кулачки, раскрасневшись, Кристина пританцовывала на цыпочках. Вид совершенно восхитительный, если не придавать значения обстоятельствам. — Там автобус идет!
— О'кей, — вздохнул он и врезал кулаком по задней стенке бардачка из толстого картона вроде того, из какого делают упаковку для яиц. Сунув руку в образовавшееся отверстие, он повозился с замком, и крышка бардачка открылась. Затем, протянув руку так далеко, как только можно, он открыл форточку правой двери.
— Черт, не зря я так злился, когда они перестали выпускать тачки с форточками, — произнес он уже спокойнее, одновременно переходя к дверце машины. Через открытую форточку он без труда отпер дверцу. Кристина успела шмыгнуть внутрь до того, как желтый школьный автобус пронесся мимо. Видимо, выезд на природу или что-нибудь подобное. Стерлинг радостно помахал ему вслед. Кристина попыталась залезть под сиденье, ничего не получилось и она съежилась на полу.
Стерлинг перегнулся через нее отпереть водительскую дверь, потом обошел багажник, захватив по дороге отвертку и захлопнув его крышку. Усевшись на водительское место, он занялся зажиганием.
Черт, он ощущал почти физическую боль, делая это. Ну ладно, все еще можно починить. За считанные секунды на глазах у опешившей Кристины он снял блок зажигания с рулевой колонки, нажал на газ и соединил два проводка. Движок «фольксвагена» радостно затарахтел.
— Слава Богу, — вздохнула Кристина. — А теперь что?
— А теперь отвезем тебя домой, — сказал он, выводя машину на шоссе и поворачивая на юг. — Я высажу тебя у вашего гаража, его с улицы не видно. Ты проберешься в дом, оденешься и вынесешь что-нибудь мне. Ну там, шорты твоего брата, например.
— Идет.
— Потом я возвращаюсь сюда, подхватываю наши шмотки и заезжаю за тобой с таким расчетом, чтобы мы успели перекусить. Как насчет Дилани? Я — за.
— Дэвид Стерлинг! Если ты думаешь, что я еще покажусь с тобой после всего, что ты со мной сделал, выставив всем на посмешище...
— Эй! Может, ты хочешь прогуляться домой пешком? Если да, стартуй хоть сейчас.
— Нет! Ты не сделаешь этого!
— А ты попробуй!
Кристина жила в Ла-Меса, пригороде Сан-Диего милях этак в двенадцати от Ла-Джоллы, на холмах между восьмым и девяносто четвертым шоссе. Стоило им выбраться на большую магистраль, как движение стало оживленнее. Кристина сползла с сиденья на пол, пытаясь прикрыть руками одновременно грудь и лобок. «Фольксваген» — автомобильчик маленький, поэтому многочисленные водители грузовиков считали своим долгом бросить на нее взгляд сверху вниз из своих кабин. Хуже всего оказался последний отрезок пути, на въезде в Ла-Меса, когда им пришлось тормозить у трех светофоров подряд.
В конце концов Стерлинг зарулил к дому Кристины. Она жила с родителями в маленьком уютном домике сельского типа. Повернувшись на своем сиденье, Стерлинг внимательно осмотрел улицу с обеих сторон.
— О'кей! Вроде никого. Давай!
Кристина выскользнула из машины и босиком прошлепала к двери. Не успела она дотронуться до ручки, как дверь распахнулась, и на пороге возник ее папаша с лицом мрачнее тучи.
— Вот черт!
У Стерлинга сложилось правильное впечатление, что Кристина не вынесет ему шорты своего брата. Глядя на приближавшегося к нему по дорожке отца Кристины, он решил, что в сложившейся ситуации наилучшим выходом будет тактическое отступление. Врубив заднюю передачу, он поспешно вывел «жучка» на улицу и рванул обратно на пляж. Сорок минут спустя он снова припарковался на обочине Торри-Пайнз Роуд, прямо над пляжем, который за эти полтора часа заполнился людьми так, что яблоку негде было упасть. Тем не менее выбора у него не оставалось — все равно возвращаясь на базу, надо показывать часовому на въезде пропуск, а тот лежал на пляже, в бумажнике, в кармане шортов.
Выбравшись из «жучка», он зашагал по тропинке вниз.
Женщина-полицейский, арестовавшая его спустя пару минут, обошлась с ним милостиво. По крайней мере разрешила одеться, хотя не поверила ни одному слову о якобы стащивших его одежду шутниках-приятелях, что оставили его нагишом у машины. К этому времени в полицию уже поступило несколько заявлений от местных жителей насчет пары проклятых нудистов на шоссе.
В конце концов после долгих, лишенных приятности телефонных переговоров с дежурным офицером из Коронадо полиция Ла-Джоллы согласилась передать дело в военные инстанции.
Так что разбираться с Дэвидом Стерлингом предстояло теперь флоту.