Вот уже десятый день, как Азур вместе с Золотым Пером и аварами шла по лесу на север Аваринхейма. Раума несли на носилках, изготовленных Хелмом. Идти было легко. Путники без труда продвигались между свободно стоящими деревьями. Здесь не было ни непроходимых чащ, ни девственных зарослей с поваленными на землю стволами и густой сетью ползучих растений. Авары поклонялись деревьям и потому никогда не рубили их, но зато, разбив лагерь, неизменно прочесывали окрестности, собирая все, что может гореть.

Несмотря на позднюю осень, в лесу было тепло, а когда Азур удивилась этому обстоятельству, то Золотое Перо объяснила ей, загадочно улыбнувшись, что деревья Аваринхейма обладают редкой способностью испускать теплые волны. Но чаще собеседницами Азур были Иза и Флит. Молодые женщины без устали и с видимым удовольствием рассказывали ахарке о произраставших в лесу деревьях, кустах и травах, поясняя, какую пользу можно извлечь из того или иного растения. Для Азур, почти не знавшей других растений, кроме злаков и овощей, каждый день, проведенный в лесу, приносил самые удивительные открытия. Уроки даром не пропадали, и уже через несколько дней пути Азур вместе со всеми собирала мэлфери, ягоды, орехи, лекарственные растения и только не отваживалась подобно Скали, Хогни и Хелму залезать на деревья, увитые лозами, за виноградными гроздьями.

Впрочем, разве полезешь на дерево в длинном платье? И когда авары снова стали собирать виноград, Азур спросила у Флит, не найдется ли у нее лишней туники в обмен на почти новое платье камвольной пряжи. Обмен состоялся, и хотя Азур так и не отважилась залезть даже на самое низкое дерево, идти по лесу в новом наряде стало намного легче, а главное, она почувствовала себя чуть ли не полноправным членом клана Тенистого Дерева, ведь на оторочке туники красовалась эмблема клана: три переплетенные ветви.

И все же иногда Азур удавалось поговорить и с более интересной, по ее разумению, собеседницей — с Золотым Пером, загадочной женщиной, намного раньше самой Азур порвавшей с ахарами. Впрочем, разговоры эти носили характер односторонности: Золотое Перо рассказывала, а Азур внимательно слушала, порой от удивления открыв рот, в особенности когда речь шла о пророчестве или о верованиях и укладе жизни аваров. Но как ни увлекательны были эти рассказы, Азур больше интересовала сама Золотое Перо, о прошлом которой она почти ничего не знала, хотя и встречалась с ней раньше по несколько раз в году.

Но Золотое Перо предпочитала не рассказывать о себе, и когда на десятый день путешествия путники, разбив лагерь, устроились у костра, Азур посчитала, что и на этот раз не узнает ничего нового из прежней жизни загадочной женщины, которая на вопрос о причине, побудившей ее порвать с соплеменниками, ответила, чуть нахмурившись, что то дела далекого прошлого, о котором не хочется вспоминать.

— Я лучше расскажу тебе подробнее об аварах и икарийцах, — предложила Золотое Перо. — Если ты останешься в клане, тебе придется сталкиваться не только с аварами. Уже на праздник Йул ты увидишь икарийцев.

Закончив рассказ, во время которого Азур не раз всплескивала руками от удивления, Золотое Перо сказала:

— Мне нравятся оба народа — и авары, и икарийцы. Поначалу я проводила время с аварами лишь для того, чтобы познакомиться с их образом жизни, но скоро сообразила, что могу им помочь, сопровождая их одаренных детей к Папоротниковым горам. Авары не отказались от моей помощи, и с тех пор несколько месяцев в году я провожу вместе с ними.

— И ты всегда кочуешь с кланом Тенистого Дерева?

— Только в последние три года. Раньше я жила в других кланах.

— А у кого ты живешь, когда возвращаешься к икарийцам?

— Как у кого? Я живу со своей семьей.

— У тебя есть семья? — удивилась Азур.

— Муж и дочь, — ответила Золотое Перо и тронула девушку за рукав. — Ты слышишь пение птицы?

Азур прислушалась. Откуда-то сверху лилось нежное мелодичное пение.

— Это юла, лесной жаворонок, — пояснила Золотое Перо, — по мне, лучшая певчая птица в Аваринхейме. В честь нее я назвала свою дочь Юлой.

— Какое хорошее имя, — похвалила Азур. — А у тебя есть еще дети?

— У меня было два сына, — ответила Золотое Перо, помрачнев. — Увы, я потеряла обоих, — она встала и, не расслышав извинения девушки, направилась к Флит, чтобы помочь ей готовить ужин.

Азур тяжко вздохнула: потерять двух сыновей — подлинная трагедия.

За ужином разговор зашел о Боевом Топоре. Разговор завел Раум, который почти поправился и даже порывался в последние дни идти сам, но Барсарб была непреклонна, и раненого, несмотря на его протесты, по-прежнему несли на носилках.

— А что ты знаешь о Боевом Топоре? — спросил Раум, обратившись к Азур, после того как снова выразил удивление по поводу неожиданного поступка командира воинов Сенешаля, отпустившего на свободу, казалось бы, своих злейших врагов.

— Я о нем почти ничего не знаю, — ответила девушка. — Он появился вместе с топороносцами в Смиртоне, когда ты и Шира уже сидели в тюрьме. Раньше я его никогда не видела.

— А о его прошлом ты что-нибудь слышала?

— Знаю лишь, что он незаконнорожденный, — сказала Азур, отхлебнув чаю из кружки. — В свое время, по словам Хагена, появление на свет Аксиса привело к большому скандалу в великосветских кругах.

— Кто же его родители? — спросила Барсарб, повертывая к огню другой стороной сушившиеся листья восковницы, из которых она изготавливала лекарство от сердечной болезни. Этим лекарством шаман собиралась вылечить знакомую женщину из клана Выносливых Пешеходов.

— Его отец неизвестен, а мать — Ривка, сестра Приама, — сообщила Азур.

Ее слова покрыл глухой крик. Золотое Перо! Все взоры обратились на внезапно побледневшую женщину. Казалось, она вот-вот лишится сознания.

— Что ты сказала? — прошептала Золотое Перо обескровленными губами. — Повтори, что ты сказала, Азур.

Девушка недоуменно посмотрела на Раума, затем на Барсарб, но те застыли в не меньшем недоумении. Лишь Иза попыталась что-то сделать, но Золотое Перо едва ли заметила, что ее погладили по руке.

— Что ты сказала, Азур? — повторила она.

— Я сказала, что отец Аксиса неизвестен, а его мать — Ривка, сестра Приама. Почему это так взволновало тебя?

— Но он умер, — прошептала Золотое Перо. Ее глаза помутились, остекленели. — Он умер.

Наступило тягостное молчание. Все смотрели на Золотое Перо с величайшим недоумением.

— Кто умер? — наконец спросила Барсарб. — Кого ты имеешь в виду?

— Своего сына. Когда я родила, мне сказали, что младенец мертворожденный. Я — Ривка.

— Ты Ривка? — удивилась Азур. — Значит, ты осталась жива? А Хаген рассказывал мне, что ты умерла при родах.

— Меня пытались свести в могилу, но только не получилось, — сказала Золотое Перо, придав голосу твердость, а затем, неожиданно разрыдавшись, простонала сквозь слезы: — Неужели мой мальчик жив?

— Признаться, я не все понимаю, — произнес Раум, потерев рукой по лбу. — Азур, расскажи нам, что ты знаешь о Ривке.

Взглянув сочувственно на Золотое Перо, утиравшую платком слезы, Азур рассказала о том, как около тридцати лет назад муж Ривки, властный и безжалостный Сиэрлас, наместник Ихтара, вернувшись домой после годового отсутствия, застал жену на восьмом месяце беременности, а затем, чтобы попытаться скрыть свой позор, отправил ее рожать в Горкентаун, где, по слухам, Ривка, родив здорового мальчика, умерла.

— Скажи, Золотое Перо, отец мальчика, рожденного тобой в Горкентауне, Повелитель Звезд? — спросила Барсарб.

Золотое Перо кивнула.

— Значит, в Боевом Топоре течет икарийская кровь. Это многое объясняет.

— Но меня уверили, что младенец — мертворожденный, — ответила Золотое Перо. Она перевела взгляд на Азур. — А кто позаботился о ребенке? Кто воспитал его?

— По словам Хагена, Джейм, нынешний Брат-Наставник. В то время он был по делам в обители Горкентауна и забрал ребенка с собой, в Сенешаль.

— Джейм? — вскричала Золотое Перо, гневно сверкнув глазами. — Так ведь это именно он вместе со своим приятелем Морисоном, таким же лицемером, как и он сам, отправил меня умирать к подножию Ледяных Альп. Выходит, совершив одну подлость, он совершил и другую: украл моего ребенка, — она спрятала в ладони лицо и горестно прошептала: — Но как я могла не узнать своего сына?

— Когда встретимся с икарийцами, обо всем им расскажем, — сказала Барсарб.

— Как обрадуется мой муж, узнав, что наш мальчик жив! — воскликнула Золотое Перо. — Вспышка радости сменилась глухим рыданием. — Но как я могла не узнать его?