Из глубины леса доносилась музыкальная разноголосица, какие-то крики, трески. Вот, где тусуются протестующие.

А Оксана неподходяще одета. В обычный для мира Ковкого Стекла костюмчик, очень удобный, но молодежной моде не соответствует. Чуяла, когда его одевала, что поступает не совсем правильно, будет выделяться, но в ситуации смертельной угрозы всему миру неправильная одежда показалась мелочью. И вот, пожалуйста, судьба мира зависит от этой самой мелочи, потому что Оксану могут не пустить на тусовку. Ведь выделяется, протестующая молодежь поглядывает на Оксану с враждебностью, как на предательницу. А люди постарше — с одобрением: «Ага, уже берутся за ум».

Оксана так и не поняла, что конкретно надо носить, чтобы соответствовать молодежной моде. Большинство протестующих носили «стариковскую» одежду — все равно ничего другого не купишь — но и что-то кроме нее. Рисунок какой-нибудь, смешной головной убор, странные украшения. И каждый — что-то свое, особенное, у других такого нет.

Вероятно, выделяться надо не только на фоне «стариков», но и от другой молодежи отличаться хотя бы чем-то. Это в земных субкультурах есть своя «униформа»: у хиппи — фенечки, у панков — лезвия.

Из магазинчика вышли парень и девушка с корзинками, у него — странная шапка, из которой торчит как бы пучок рук, у нее — широкий пояс с колокольчиками. Остальная одежда — «стариковская».

Но на Оксану посмотрели с подозрением. Надо что-то делать.

Подошла к мусорным бакам. Один, для пищевых отходов — в форме котла, в него подается ароматизированный дымок, второй, прямоугольный — для непищевых. Мусора и там и там хватает, бросают его все те же протестующие — больше некому. Видимо, протест протестом, но всему есть предел, мусорить где попало — это слишком.

Воспитание отчаянно запротестовало против рытья в отходах, даже сухих непищевых. Не дай бог, кто-то увидит… Не до брезгливости сейчас.

Взяла и вытащила из контейнера кусок стеклянной проволоки, скрутила его кольцом в несколько оборотов и нацепила на голову. Короновала сама себя. Может и сработает.

Прислушалась к себе — может не стоит идти на пустырь? Ведь не хочется… И почуяла — надо идти. Что-то там есть важное, скорее всего — случайник.

Направляясь в сторону музыки и криков, Оксана испытывала сильную неуверенность. О маскировке беспокоилась в последнюю очередь, не сработает корона — придумает что-нибудь. Соврет, что была у нее шляпа с рогами, но ветром унесло. В конце концов, протестующие должны понимать, что непротестующие сюда не пойдут.

Но если там действительно случайник, что делать, как с ним говорить? Выложить напрямую все как есть? А если он бросится бежать в отчаянии? А если нападет? Скажем, для того, чтобы Оксана вывела его из мира Ковкого Стекла? Ведь может он, не так уж мало на свете людей, которые откажутся принести себя в жертву ради спасения человечества. Больше, чем тех, кто согласится.

А вдруг он пьяный? А может, не говорить с ним напрямую — обмануть, соврать, что его родной мир на самом деле в безопасности? Выманить с пустыря и захомутать с помощью других пролазников? А может его соблазнить? А как это делается?

Вступила на траву. Направление чуяла хорошо, но и неуверенность росла, от страха подламывались ноги. Нельзя же взваливать весь мир на плечи девятнадцатилетней! Всего жизненного опыта — стандартные детство-юность да лазанье по безопасным, разведанным мирам, изучение языков в тихом, как лесное озеро университете мира Ненависть… Карлоса бы сюда… Он — мужик битый, жесткий, даже злой, с нехарактерной для латиноамериканца угрюмостью. В молодости был врачом не то в отряде партизан-марксистов, не то в банде наркоторговцев, пока не открыл у себя дар пролазника. А потом участвовал в войне на Прохладной Скале полевым хирургом…

Повезло им, что Карлос подключился к делу спасения мира. Другие пролазники, едва оказавшись в мире Ледяной Цветок и увидев картины всеобщего самоубийства, теряли над собой контроль, не могли толком ничего выяснить. Возвращались ни с чем. Оксана так даже радовалась в глубине души, что ей не открываются лазы из мира Ковкого Стекла в мир Ледяной Цветок. Тем не менее, собиралась пробраться со стороны мира Шиклам, оттуда ей лазы в мир Ледяной Цветок открываются. Но Карлос все выяснил. Хотя ему достался далеко не самый удобный район, малонаселенный, с одним-единственным небольшим городком. Просто искал дольше других и тщательнее.

Но Карлоса рядом нет, он тоже не подходит по возрасту. К тому же он далековато, а время дорого.

Дошла до тусовки. Довольно много молодежи, сидят кружками и хаотичными группами. Каждая группа врубает свою мелодию, чтобы соседей заглушить. Да не на одном коммуникаторе, настраивают несколько, чтобы звучали в унисон. Шумно получается, общаться можно только криками. Ничего, общаются, голосовые связки разрабатывают. Базар базаром… Кроме общения, заняты кто чем — играют на коммуникаторах в виртуальные игры, выпивают и закусывают, жгут топливные брикеты вместо костров, шляются кто куда. Скучно у них.

Большинство одеты «по-стариковски», с одним-единственным украшением: смешная шапка, ожерелье из лампочек, которые явственно светятся в сгущающихся сумерках, дымящие фитили на голове или плечах, какой-нибудь лисий хвост сзади на поясе, цветные накладные бороды у девушек. Есть такие, кто одет явно вызывающе, например один сидит голый, только раскрашенный. Или девушка в доспехах из прозрачного стекла. Но, в общем и целом, Оксана вписывается, особого внимания не привлекает. Глянут, и сразу отворачиваются. Некоторые парни громко щелкают языками — местный ритуал ухаживания в стиле поручика Ржевского — но для рисовки перед друзьями, не более того. Внешность-то у Оксаны неприметная, не то, чтобы уродина, но красавицей ее считает один только отец.

Громко языком щелкают, земляне так не умеют. Один раз щелкнула девушка, и Оксана едва не выдала себя ошеломленным взглядом. И так нервы на пределе, сейчас порвутся, а надо изо всех сил сохранять невозмутимо-умиротворенный вид.

Чутье вело вглубь леса-пустыря. Приходилось маневрировать между протестующими, обошла по большому кругу полянку, где молодежь активно раздевалась, собираясь заняться групповухой. Потом другую, на которой с десяток девушек остервенело дрались, неумело, зато яростно, с визгами. И с два десятка парней пытались их разнять.

Народу в лесу стало поменьше, музыка — значительно тише. Прошагала тусовку насквозь.

А случайник-то рядом. Уже нет сомнений, что он здесь, слишком явственно ощущается присутствие… Вот он.

Сидит на травке небольшая группа протестников, половина не просто украшение нацепила, а оделась нестандартно. Одна девушка вырядилась совершенно по-мужски, у других просто слишком необычные покрой и цвет одежды. Только у сидящего в сторонке сгорбленного угрюмого парня одежда стандартная — полотняная жилетка, широкие полосатые штаны, кожаная куртка, сандалии. Но стандарт этот не местный, так одевались в мире Ледяной Цветок. Случайник, он самый, и чутье это громогласно подтверждает. Оксана уже знала особое состояние симпатии, которое возникает между двумя пролазниками при личной встрече.

Случайник тоже почуял на Оксану. Повернул голову, смотрит со спокойным вниманием. Типичный представитель своего народа: черные волосы, светлая кожа, широкое лицо с длинным крючковатым носом. Был бы похож на сову, но глаза маленькие, миндалевидные.

Случайник выпрямился, ждет. Надо что-то делать, а что?

Оксана совершенно растерялась, даже голова закружилась — не упасть бы в обморок. Хотела что-то сказать, но забыла, что именно, пока набирала воздуха.

А случайник смотрит молча, со спокойным вниманием. И остальные присутствующие поглядывают с интересом на немую сцену.

Вдруг все прошло — страхи, сомнения, неуверенность схлынули, остались на дне сознания. То ли чутье каким-то образом помогло собраться, то ли «перегорели предохранители». Все же чутье, иначе почему бы Оксане говорить с настолько нехарактерной для нее жесткой и холодной интонацией:

— Ты пришел из другого мира? — да еще пристально глядя парню в глаза, от чего ее отучили в мире Ненависть. Не принято там так.

Оксана, пройдя мимо случайника, направилась вглубь леса. Не оглядывалась, и так знала, что парень идет за ней. Чуяла, что сумела внушить ему авторитет, несмотря на свой возраст.

Хотела отойти подальше, чтобы разговаривать хотя бы относительно наедине, но опять накатило… Новые предохранители отросли. Или старые выздоровели.

В страхе, что так ни на что и не решится, резко повернулась, поймала взгляд парня, и, стараясь говорить так же жестко и холодно, как только что, выплеснула:

— Когда ты пришел из своего мира в этот, лаз… путь между мирами остался открыт. И Тиамат доберется до этого мира и проглотит его. Как и твой.

В мире Ледяной Цветок нейтронную звезду называли по-другому, каким-то совсем клоунским именем, но Оксана его забыла, потому и сказала «Тиамат». Что помнила, то и сказала. Очень надеясь, что случайник поймет и так, что не придется пускаться в объяснения.

Случайник, похоже понял — на его лбу резко выступили капельки пота. Но выражение лица не изменилось. Пожалуй, это хорошо.

Набрав побольше воздуха, Оксана закончила:

— Чтобы путь между мирами закрылся, тебе нужно вернуться.

Сохранить холодный тон не удалось — голос дрогнул аж три раза, на последнем слоге просел. А внутреннее состояние… как будто все напряжение последних трех дней собралось сразу в один комок где-то внутри.

А случайник… он не стал набрасываться на Оксану. Не стал убегать, падать в обморок, таращить глаза и выть в отчаянии. Даже потеть, кажется, перестал. Он только досадливо скривил губы.

Оксану резко отпустило. Как будто схлынуло, как будто лопнул перекачанный воздухом пузырь. Даже не гора с плеч свалилась — планета! И не так, чтобы совсем в переносном смысле… Ведь это чутье дает понять — опасность миновала, случайник согласен отправится в свой обреченный мир, чтобы закрыть лаз. Вот и отпустило Оксану, вот и накатилось такое облегчение, что сейчас взлетит. В глазах — слезы, в ушах — шум…

Случайник что-то спросил. Очень ровно, но все же слышалась в его голосе агрессия. Да Оксаны не сразу дошло, пришлось брать себя в руки, и переспрашивать срывающимся голосом:

— Ччто?

— Остальным тоже надо вернуться?

Остальным? Есть еще случайники?! Этот не единственный?! Да откуда взялось столько пролазников в малонаселенном мире Ледяной Цветок?!

Но парень объяснил тем же тоном:

— Я пришел не один, провел с собой восемь человек и троих желтоглазов. Всех, кого успел уговорить. Им тоже придется вернуться?

— Нет… только тебе.

В его глазах промелькнуло облегчение. И сразу сменилось матовым блеском обреченности.

Плохо себя контролируя, Оксана принялась мямлить обо всем подряд. Про нейтронную звезду, у которой все электроны слиплись с протонами (вряд ли случайник понял, Оксана сама плохо понимала), про то, что звезда способна втянуть в себя всю планету, про лазы, которые сами собой закрываются через десять дней, про разницу в скорости течения времени… Тут случайник перебил:

— В моем мире время идет быстрее? Значит, там у меня будет больше времени.

Развернулся и пошел в лес, по направлению к лазу в свой родной мир. А Оксана все не могла очухаться, наслаждалась покоем и безопасностью. Нет, какая-то слабенькая опасность чуялась, но ее можно списать на остаточные явления. Или же это опасность типа: случайник упадет не дойдя до лаза, ударится головой и проваляется в коме до самого апокалипсиса. Но — совсем дохлая опасность, нет смысла из-за нее беспокоиться.

Долго бы стояла, но завибрировал коммуникатор.

— Ок-сана? — голос Бакриса, еще одного охотника. — Что случилось? Что… все закончилось?

— Да… он возвращается в свой мир.

— Да?! Вот, почему… Ок-сана, тут Мидори что-то говорит а я не понимаю… Что она говорит?

В наушнике раздавалась сбивчивая речь. На японском.

— Я тоже не понимаю, — гаркнула Оксана.

— Но ты же с Планеты Земля, и Мидори…

Бакрис, видимо, тоже обалдел от облегчения, забыл, что на Земле много языков, как и в его родном мире Планета Фариз.

Щелкнула переключателем, не хотелось ей общаться, потому что опять поплохело. Но это уже не чутье, опасности по-прежнему не чувствовалось. Это случайник, который вот так вот просто, обыденно пошел умирать вместе со своим миром. Равнодушно принес себя в жертву. Очень хороший человек, первый вопрос задал о других, тех, кого привел сюда. Наверняка ничем им не обязан, наверняка случайных людей спас, и все равно за спасенных беспокоится. Мало таких людей, беречь их надо, вместе им надо держаться… ведь Оксана тоже, изнывая от страха, кинулась неделю назад спасать чужой мир. Чувствовала — опасно, но пришла сюда, потому что чуяла и другое — что может спасти… И даже без этих слез с соплями, чисто прагматично, как иногда выражался отец, — живой пролазник гораздо большая редкость и ценность, чем ведро бриллиантов… Спасти, что ли еще одного человека? В дополнение к миру Ковкого Стекла?

Оксана рванулась с места. Необдуманно, просто порыв.

Случайник успел скрыться между деревьев, но чутье помогло, догнала:

— Подожди!

Парень остановился, обернулся настороженно.

— Я с тобой! — выкрикнула Оксана.

Случайник непонимающе скривился, отдернул голову: мол, чего это ты удумала?

— Пойдем туда, у меня там байк! Нужно спешить! — теребила Оксана.

— Ты хочешь меня подвезти? — предположил случайник, трогаясь с места.

— Нет, я хочу тебя спасти!

Тут парень остановился, глянул заинтересованно. Ага, значит не совсем себя похоронил, это хорошо. А еще лучше, если это чутье ему внушило, чтобы слушал внимательно, потому что есть шанс. Оксана, так чуяла, что шанс есть, и хороший, хотя риск велик. Принялась сбивчиво объяснять:

— Время в этом мире бежит медленнее, чем в твоем, поэтому лаз туда не успеет деактивироваться сам собой, но в мире Шиклам время бежит быстрее, если мы доберемся до мира Шиклам через твой мир, то лаз туда закроется вовремя! А лаз в мир Шиклам находится всего километрах в шестистах от этого лаза… я имею ввиду — в твоем мире, мы можем добраться за один день! В твоем мире до того дня… до Тиамат осталось восемь дней, здесь тогда получается, что четыре, но тогда в мире Шиклам будет шестнадцать дней, даже меньше! А если мы доберемся за один день, то будет двенадцать дней там, лаз успеет закрыться вовремя!

Оксана сама понимала, насколько путаны ее объяснения. Уже сама себя запутала, уже сбивалась в элементарной арифметике. Неправильные слова употребляла, говорила, что лаз закроется, а не деактивируется — ведь закрытый лаз, это такой, который активировать невозможно. А до сих пор следила за собственной терминологией, особенно в общении с пролазниками. Важным это казалось…

Но случайник, похоже, понял. Нахмурился, взглянул неприятно и выдал:

— Я не могу принять такую жертву.

— Да какую жертву! — едва не подпрыгнула Оксана. — Мы же оба выживем, ты и я! Я могу открыть лаз в мир Шиклит из мира Ледяной Цветок, точно могу, я это чую!

— В моем мире сейчас слишком опасно, — опустил глаза случайник. — Взгляд Дролло, напуганные безумцы…

Дролло, вот как называют жители обреченного мира нейтронную звезду. Называли.

— Да прорвемся! Дролло бьет лучами только ночью, а у вас сейчас утро, за день успеем!..

Случайник помолчал. Неуверенно предположил:

— Если боги решили убить нас всех, то мы не можем… нужно уважать волю богов.

Так. Религиозность. И вера в предопределенность, в судьбу, от которой не убежишь. Совсем зеленый случайник, неопытный — пролазники лучше всех на свете знают, что предопределенности не существует. Ведь чутье пролазника не открывает будущее, а только показывает возможности, предоставляет выбор. Даже если чуешь, что неизбежно упадешь, еще не значит, что неизбежно разобьешься — можно соломки подстелить, на то и чутье.

Как там правильно спорить с верующими?

— Ты не можешь знать волю богов! Может, они хотят убить всех, кроме тебя, откуда ты знаешь?.. Кроме тебя и тех, кого ты уже спас, этих… людей и собак. Их-то боги не хотят убивать, им-то ничего не грозит! Может, меня боги послали, чтобы я тебя спасла!

Тут Оксана осеклась. Ее ведь чутье привело, которое бог знает, откуда происходит… вдруг и вправду — высшая сила?!

Парень прищурился. Обдумывал. Тяжело, очень внимательно посмотрел на Оксану, и решил:

— Подвези меня к… лазу. А дальше — я сам. Не нужно, чтобы ты рисковала.

— Да?! А как я потом жить буду?! Могла спасти и не… и не смогла убедить, твердолобый ты… урод! Ты же тоже не всех смог убедить!..

Зря она это сказала, случайник наверняка чувствует вину перед теми, кого мог спасти, но не спас. Не успел, или не убедил.

— Я решил. Отвези меня, а дальше я сам.

До стоянки дошли молча.

— Вот… мой байк, — зачем-то сказала Оксана.

— Ты хотела ехать на нем? — нахмурившись спросил парень.

Что ему не нравится? Может трехколесный открытый байк и не вершина эстетического совершенства, но рядом стоит какой-то гигантский таракан с колесами вместо ног.

На обреченных не обижаются. У Оксаны были определенные сомнения, что случайник обречен, точнее — был план его спасения, но лучше своего оптимизма не выдавать. А то план не сработает. Потому ответила сдержанно:

— Да, мы поедем на нем.

— И ты хотела ехать на нем через наш мир?

— Ну да… на чем же еще?

— Я пришел из своего мира со стальными снежинками. Они сразу испортились.

— Протухли? — не удержалась и сострила Оксана.

Случайник неожиданно улыбнулся шутке. Потом объяснил:

— Они рассыпались в пыль. Металл в этом мире не может быть прочным. И, раз между нашими мирами есть какие-то отличия, то сложные устройства твоего мира не будут работать в моем.

А парень не дурак. И умеет гладко излагать.

Ответила нейтрально:

— Не бойся, ничего с байком не сделается. Он уже шесть миров прошел, и до сих пор ездит.

Тут Оксана поняла, что проговорилась, сказала «не сделается», то есть — что байк попадет таки в мир Ледяной Цветок. Хотела поправиться: «не сделалось бы», — но решила к своей ошибке внимания не привлекать. И не зря решила, парень не стал ничего переспрашивать, выяснять, не собралась ли Оксана в обреченный мир.

Байку действительно ничего не грозило. Оксана специально заказала его в мире Каменное Дерево — целиком из естественных материалов, которые в разных мирах прекрасно себя чувствуют, в отличие от синтетики. И чтобы можно было легко заправлять. Вернее не заказала, предложила тамошним умельцам задачку, они любят разные заковыристые проблемки решать.

И каменнодеревец с испанским именем Хуан (на самом деле — узкоглазый житель страны Залано) успел решить задачку первым. Хуан с гордостью рассказывал, как справился, и поразил Оксану с первых слов: байк живой. Он скорее растение, чем животное, думать, или, скажем, чувствовать боль не умеет, слава богу. Однако живую ткань, в отличие от синтетики, можно пронести через любой лаз без последствий. Мало того, детали байка могут восстанавливаться, на них заживают повреждения. А ездит — на алкоголе. Лучше всего — спирт, но можно даже крепкое вино.

Хуан долго объяснял, как байк работает — что-то там об окислении спирта в топливных ячейках, передаче усилий с помощью пьезоэффекта через редуктор, и так далее, и тому подобное. Слава богу, осекся, констатировал:

— Вам непонятно.

— Почему непонятно? — усмехнулась Оксана. — Там внутри сидят маленькие человечки и крутят колеса. А чтобы они хорошо крутили, им надо наливать. Что тут непонятного?

Хуан даже немного обиделся, пришлось извиняться.

По дорогам Планеты Земля на трехколесном байке не поездишь, ГАИ не поймет. На всякий случай Оксана попросила, чтобы байк был раскрашен в синее c зеленым и с надписью «Yamaha», но все равно ездить по земным дорогам на байке не рискнула. Байк пришлось везти к лазу в мир Ненависть в фургоне.

А в других мирах — проще, там дорожные правила посвободнее. Здесь, в мире Ковкое Стекло, вообще нет правил дорожного движения, есть общие рекомендации, которые, тем не менее, соблюдают построже, чем ПДД на Планете Земля.

Хорошая машина Оксанин байк — быстрая, проходимая благодаря большим колесам, очень экономичная, особенно если с земными сравнивать, ездит практически бесшумно. И в управлении простая.

Кроме одного водительского места и двух пассажирских, есть еще сундук-багажник, куда Оксана сложила всякие полезности: канистру спирта, палатку, надувной матрас, три непромокаемых комбинезона для себя и возможных пассажиров, неприкосновенный запас питательных лепешек, веревку с якорьком-кошкой, кое-какой инструмент и разные мелочи, вроде сапог и теплой одежды. Все — из натуральных материалов, чтобы при проходе через лазы не рассыпалось и не загорелось. Мало ли что…

Случайник, не долго думая, уселся на заднее сиденье, посерединке. Уверенно так, не спрашивая.

Оксана завела байк. Хуан удивлялся, зачем ей нужен ключ, ведь в мире Каменное Дерево никто ни у кого машин не угоняет.

Перед тем, как тронуться, Оксана спросила:

— Куда ехать?

Она знала, где находится лаз в обреченный мир, но делала вид, что не знает. Часть ее плана.

— Налево, — ответил случайник. — А дальше я расскажу, куда поворачивать.

Тронулись. Оксана вела не слишком разгоняясь, думала.

Вот какого черта она это делает? Поддалась порыву… Может — зря? Сейчас еще совершенно не поздно передумать, можно спокойно высадить случайника возле лаза и возвращаться назад. Пожинать лавры спасительницы мира…

И думать о случайнике, который бродит по обреченной планете, вероятно — напивается чужими запасами вина, или что там пьют в мире Ледяной Цветок… пили. А потом, когда уже все закончится — все равно думать.

Нет, что-то здесь не так. Никогда Оксана не отличалась склонностью к самопожертвованию, даже человеколюбие у нее было средним. Чего это вдруг тянет спасти совершенно чужого человека? Несмотря на опасность, да еще какую…

Неожиданно парень спросил:

— Как тебя зовут?

А почему бы не ответить? Неизвестно, сколько еще придется вместе…

— Оксана.

— Ак-сана. В переводе с моего языка твое имя значит «тень птицы».

Надо же. А в переводе с греческого вроде бы «странница», пролазнице подходит.

— А тебя как зовут?

— Танк.

Хорошо, что он не видел ее лица. Мало кому понравится, когда над его именем смеются. Впрочем, мог заметить, как вздрогнули от сдавленного смеха плечи.

— А другого имени нет? Просто, в переводе с моего языка «танк» означает большой сосуд для горючей жидкости. Или бронированную машину, вроде черепахи, которая плюется… ну, как бы огнем плюется.

Случайник помолчал. Сказал:

— Можно называть меня по семейному имени — Ангар.

Видимо, ему слова Оксаны не понравились, потому что говорил со странной интонацией.

Она снова хихикнула:

— А это такой большой сарай для летающих машин.

— У вас слишком много разных машин, — уже с явной обидой сказал Танк Ангар. И добавил несколько смущенно:

— Еще у меня было прозвище: Саян. Оно ничего не означает? Смешного?

— Есть такие горы, Саяны… Нет, смешного ничего.

— А у нас Саян это такой тусклый демон, он легко соблазнял женщин. Вот и я… тоже…

А чего это он вдруг на грани фола вздумал общаться? Да еще и врет, небось… Соблазнить хочет, поразвлечься напоследок? Интересный способ, неужели действует?

Оксана внимательно посмотрела на случайника через зеркальце заднего вида. Нет, не тот. Не для этого танка-в-ангаре она доберегла свою девственность аж до самых девятнадцати лет.

Дело тут не в строгом воспитании. И не в том, что «не хватило темперамента», как «призналась» в «откровенном разговоре» с матерью. Дело в чутье пролазника. Смотрит на мужчин, и понимает: с этим, высоким и мускулистым, никакого удовольствия не получит. С этим, веселым и бойким, сначала будет хорошо, но потом — плохо, придется плакать в подушку, оно ей надо? А этот, утонченный и уверенный в себе, доставит незабываемое наслаждение, но только один раз, слишком ценит он свою свободу. Может, последний вариант и не худший, но Оксана ведь романтичная, как и все до единого пролазники. Да и никому не хочется быть использованным.

Однажды зашла на сайт пролазников, и вычитала, что у других юных путешественников по параллельным мирам — обоих полов! — аналогичные проблемы. И был там еще совет не особо по поводу своей затянувшейся невинности напрягаться. Вот и не напрягалась.

Почему Саян оказался «не тем» Оксана разбираться не стала. Не тот, и все.

Только, если он действительно на что-то рассчитывает, надо его отшить прямо сейчас, мало ли. Чтобы наверняка, пожалуй, подойдет какое-нибудь помоечное высказывание, типа: «У тебя было много женщин? А почему? Не встает два раза на одну и ту же?». Но с обреченными так не разговаривают. Да и вообще, нет желания в помойку скатываться.

— Ты хорошо водишь, — продолжал разговор Саян.

— Меня муж научил, — буркнула в ответ Оксана. Наличие мужа должно, по идее, отшить случайника. Он же высокоморальный.

Дальше ехали молча, не считая очень лаконичного указания Саяна повернуть направо.

Оксана еще подумала, насчет зачем это она взялась спасать танк в ангаре, и сделала вывод: кроме всего прочего ее ведет еще и азарт. Судьба, или еще кто, бросили Оксане вызов: рискнешь или струсишь? На что спорим?

Показалась характерная куча камней, которой обозначено расположение лаза в мир Ледяной Цветок. Приехали.

Мерцающей мглы не видно. Естественно, этот лаз не для Оксаны, она может активировать разные другие лазы.

Осторожно глянув в зеркало, Оксана попыталась оценить выражение лица Саяна. Видит он мглу, или нет.

Трудно сказать. Во-первых уже темно, света придорожных фонарей маловато. Во-вторых, случайник держится с непроницаемым достоинством. Хотя смотрит вперед напряженно, вон желваки шевельнулись.

В любом случае — пора. Оксана спросила:

— И где лаз?

— Да вот же он! — воскликнул Саян. Может он при этом рукой показал, Оксана не видела. Потому что зажмурилась, одновременно вдавив педаль газа.

Такой был ее план. Чтобы мгла пропустила пролазника, вести должен он. Сейчас за рулем Оксана, лаз не пропустит, пересадить за руль Саяна — непростая задача, трудновыполнимая. Но если пассажир знает, куда вести, да еще показывает направление любым способом, а водитель даже не видит дороги, а только давит на педаль, то лаз воспримет как ведущего пассажира. Как ни странно, почти всегда срабатывает.