Коммуна и полномочия Центрального комитета. – Первое нападение версальцев. – Гибель Флуранса и Дюваля. – Закон о заложниках. – Письмо Карла Маркса Вильгельму Либкнехту. – Известия из провинции. – Реорганизация версальской армии.- Участие женщин в боях.- Письмо Карла Маркса Кугельману. – Военное положение Коммуны ухудшается с каждым днем. – Реквизиция брошенных предприятий. – Декрет о просроченных платежах. – Дополнительные выборы. – Коммуна защищает свои прерогативы. – Перемирие в Нёйи. – Отмена штрафов, налагаемых на трудящихся. – Запрещение ночного труда в пекарнях. – Обращение Коммуны к сельскому населению. – Смещение Клюзере. – Создание Комитета общественного спасения

С первых же дней существования Парижской Коммуны, когда она занималась созданием своих органов и распределением их функций, встал вопрос о полномочиях и сфере деятельности Центрального комитета национальной гвардии.

Об этом зашла речь уже на первом заседании 31 марта, на котором было зачитано официальное сообщение Центрального комитета, извещавшего Коммуну о том, что он назначил генерала Клюзере делегатом в военное министерство.

Так выявились трения, которые могли стать тем более опасными, что в организации обороны Парижа наблюдались серьезные пробелы. К тому же, действуя собственной властью и не уведомив об этом Коммуну, Центральный комитет решил провести новые выборы в национальной гвардии.

Но представитель Коммуны Бийорэ, которому было поручено обсудить эти вопросы с Центральным комитетом, заявил, что комитет дезавуирует документ, зачитанный на заседании Коммуны, включая и назначение Клюзере.

В ходе второго заседания 31 марта еще несколько членов Коммуны отказались от своих мандатов, а именно Фрюно, избранный от XII округа, Луазо-Пенсон и Брелэ, избранные от II округа.

Но вот наступило 1 апреля. В этот день Коммуна приняла двух делегатов Центрального комитета – Бурсье и Лисбонна. Они внесли два предложения: одно – о передаче в ведение Центрального комитета главного интендантства парижской национальной гвардии, вопросов организации этой гвардии и назначения начальника ее главного штаба и другое – об установлении окладов членам Центрального комитета.

Оба предложения были переданы в Военную комиссию и в Исполнительную комиссию Коммуны.

1 апреля

На заседании 1 апреля Коммуна, которая еще ранее определила размер жалованья своих членов в 15 франков в день, установила максимум заработной платы служащих в размере 6 тысяч франков в год. Тем самым она доказала, что народное правительство – это дешевое правительство, тогда как все правительства буржуазной диктатуры-это дорогостоящие правительства.

Был также принят декрет о выдаче пособий женам и родственникам мобильных гвардейцев, попавших в плен.

Было решено провести 5 апреля дополнительные выборы, поскольку 16 членов Коммуны, избранных 26 марта , вышли из состава Коммуны, а члены Коммуны, избранные одновременно в нескольких округах, должны были решить, по какому округу они будут числиться . Таким образом, нужно было заполнить 22 вакансии по десяти округам Парижа.

Тьер, обращаясь к префектам, супрефектам, дивизионным генералам и генеральным прокурорам, писал в это время из Версаля:

«Коммуна в Париже, уже расколотая, пытающаяся сеять повсюду ложь и грабящая государственные кассы, мечется в своем бессилии, внушая ужас парижанам, которые с нетерпением ждут дня своего освобождения.

Национальное собрание, сплотившись вокруг правительства, мирно заседает в Версале, где завершается организация одной из самых великолепных армий, какими когда-либо обладала Франция».

Эту армию, предназначенную для штурма Парижа, Тьер организовывал при содействии Бисмарка.

Центральный Комитет 20 округов Парижа заявил, что он целиком и полностью одобряет три декрета Коммуны: о квартирной плате, о рекрутском наборе, о заложенных в ломбарде вещах.

2 апреля

2 апреля возникли серьезные военные проблемы. Исполнительная комиссия уведомила Коммуну, что недоразумения, возникшие между Центральным комитетом и Коммуной, улажены, что Центральный комитет артиллерии, который казался органом власти, стоящим рядом с Коммуной, предоставил себя в ее распоряжение, а генерал Клюзере назначен помощником генерала Эда.

В это время внимание Коммуны привлекло сообщение о ловушке, устроенной национальным гвардейцам версальцами.

Два батальона национальных гвардейцев, охранявшие мост в Нёйи, увидели, как к ним приближается колонна солдат во главе с жандармским полковником. Эта колонна солдат подняла ружья прикладами вверх, давая понять, что она намерена перейти на сторону Коммуны. А когда национальные гвардейцы подошли, чтобы побрататься с этими людьми, те стали в упор расстреливать их.

Кроме того, в тот же день версальцы начали свои атаки. Две бригады, вышедшие из Версаля и двигавшиеся от Рюейя и Монтрету, соединились у Брюйера и при поддержке кавалерийской бригады Галиффе попытались обойти федератов, подвергнув бомбардировке казарму и баррикаду в Курбевуа.

Война между Версалем и Парижем началась. К несчастью, Тьеру дали время подготовить свою армию и снова прибрать к рукам солдат, которые сначала были близки к полной деморализации, а под конец позволили убедить себя, что, сражаясь против Парижской Коммуны, они защищают цивилизацию. Поток клеветы и оскорблений обрушился на Коммуну. Версальцы питали к ней столь же лютую ненависть, как и нацисты, обнаружившие ее 75 лет спустя.

Ввиду такой ситуации Исполнительная комиссия обратилась с воззванием к национальной гвардии, а Коммуна издала декрет о привлечении к судебной ответственности Тьера, Жюля Фавра, Эрнеста Пикара, Дюфора, Жюля Симона и адмирала Потюо. Одновременно она постановила усыновить семьи граждан, «которые пали и падут в войне против Версаля».

В тот же день Коммуна приняла и ряд других декретов. «Церковь отделяется от государства», – гласил один из этих декретов, устанавливавший, что «бюджет культов упраздняется», а «так называемые неотчуждаемые имущества, принадлежащие религиозным конгрегациям, объявляются национальной собственностью».

Согласно другому декрету специальные роты национальной гвардии, сформированные из служащих различных общественных или частных учреждений, должны были влиться в батальоны национальной гвардии и провести перевыборы своих офицеров.

2 апреля в газете «Rappel» было опубликовано заявление Центрального комитета 20 округов, потребовавшего от Коммуны «немедленно вынести решение о гласности заседаний коммунальной власти». Это требование сопровождалось неприкрытым давлением, ибо в заявлении говорилось, что «многие граждане откажутся выставить свои кандидатуры на дополнительных выборах в Коммуну, если их ответственность не будет гарантирована гласностью». Этот вопрос обсуждался в Коммуне. Гласность заседаний, за исключением тех, которые проводились в секретном порядке, была введена, но позднее.

3 апреля

В этот день в специальном извещении Исполнительной комиссии сообщалось, что парижские войска отбросили версальцев и атаковали Ванв и Буживаль. Как можно было понять из ряда депеш того же дня, отряды Бержере и Флуранса должны были вот-вот соединиться, с тем чтобы идти на Версаль.

В действительности события развернулись иначе: артиллерийский обстрел из форта Мон-Валерьен, который можно было занять 19 марта, поскольку он был оставлен по приказу Тьера, заставил войска Коммуны отступить. И какова ирония судьбы! В этот самый момент Люлье, который был виновником этого упущения и был арестован 28 марта, бежал из заключения.

В ходе этого отступления версальцам удалось захватить Флуранса. Жандарм Демарэ ударом сабли разрубил ему голову. Что касается Дюваля, отступившего к Шатильону, то он был окружен, взят в плен и расстрелян по приказу генерала Винуа. Он умер с возгласом: «Да здравствует Коммуна! Да здравствует Республика!»

В это же время в Шату Галиффе приказал расстрелять нескольких пленных; федераты, попавшие в руки врага, по прибытии в Версаль были встречены обезумевшей от ярости толпой.

Учитывая сложившееся положение, Коммуна решила отложить выборы, назначенные на 5 апреля. Кроме того, Коммуна постановила, что Дюваль (о его трагической гибели еще не знали в Париже), Бержере и Эд, находившиеся вдали от Парижа в связи с военными действиями, будут заменены в Исполнительной комиссии Делеклюзом, Курне и Верморелем. В то же время Клюзере был назначен делегатом в Военное министерство.

Коммуна постановила также утвердить в качестве отличительного знака для своих членов красный шарф с золотой бахромой.

4 апреля

В этот день на заседании Коммуны говорилось о соглашении, заключенном между Исполнительной комиссией и Центральным комитетом национальной гвардии, на который было возложено руководство интендантством национальной гвардии. Так как Клюзере заявил, что Исполнительная комиссия и Военное министерство должны находиться вместе, то было решено, что эта комиссия будет пребывать в здании Военного министерства.

В прокламации к народу Парижа Исполнительная комиссия писала:

«Граждане!

Парижская Коммуна не сомневается в победе. Приняты энергичные меры. Учреждения, временно дезорганизованные из-за измены и предательства, в настоящий момент уже реорганизованы.

Каждый час используется для подготовки вашей будущей победы.

Коммуна рассчитывает на вас, и вы можете рассчитывать на нее.

Версальских роялистов ждет лишь позор за содеянные преступления.

Вас же, граждане, ожидает вечная слава спасителей Франции и Республики.

Национальные гвардейцы!

Парижская Коммуна поздравляет вас и заявляет, что вы оказали важные услуги Республике».

5 апреля

Зверства версальцев вызывали гнев парижского народа. Коммуна приняла следующий декрет о заложниках:

Ст. 1. Всякое лицо, уличенное в сообщничестве с версальским правительством, будет немедленно привлечено к суду и заключено в тюрьму.

Ст. 2. В течение 24 часов будет создано обвинительное жюри для разбора дел, которые поступят на его рассмотрение.

Ст. 3. Жюри будет выносить решения в течение 48 часов.

Ст. 4. Все обвиняемые, задержанные по решению обвинительного жюри, будут считаться заложниками парижского народа.

Ст. 5. Казнь каждого военнопленного или сторонника законного правительства Парижской Коммуны немедленно повлечет за собой казнь трех заложников, задержанных на основании ст. 4; они будут выделены по жребию.

Ст. 6. Каждый военнопленный предстанет перед обвинительным жюри, которое и решит, будет ли он немедленно освобожден или будет задержан как заложник».

Таким способом надеялись заставить Тьера и его клику уважать законы войны , но последующие события показали, что ничто не могло остановить их на пути бесчестия.

В тот же день военный делегат генерал Клюзере представил Исполнительной комиссии доклад, в котором следующим образом охарактеризовал состояние вооруженных сил Коммуны.

«Когда маршевые роты будут сформированы и освобождены от бойцов внутренней службы, мы будем иметь отборное войско численностью свыше 100 тысяч человек. Я настойчиво рекомендую гвардейцам быть особенно внимательными при выборе своих командиров…

Мы занимаем траншеи, Мулино и вокзал в Кламаре. В общем наше положение – это положение людей, сильных сознанием своей правоты, терпеливо ожидающих нападения и ограничивающихся обороной».

Из этого документа видно, что в своих военных взглядах Клюзере не выходил за узкие рамки оборонительной тактики. Осажденной врагами Коммуне пришлось убедиться, что в этой области время работало не на нее.

5 апреля членам Коммуны было направлено следующее важное сообщение;

«Я приехал из Версаля взволнованный, возмущенный ужасами, которые я увидел собственными глазами. С пленными в Версале обращаются жестоко. Их безжалостно избивают. Я видел несколько человек, окровавленных, с оторванными ушами, с лицом и шеей, исцарапанными точно когтями диких зверей.

В таком состоянии находится и полковник Анри; к его чести и славе я должен сказать, что, с презрением глядя на толпу варваров, он гордо, спокойно, стоически шел на смерть.

Превотальный суд действует на глазах правительства. Это значит, что смерть косит наших сограждан, попавших в плен. Подвалы, в которые их бросают, – это ужасные ямы, доверенные попечению жандармов.

Я счел своим долгом честного гражданина рассказать вам об этих жестокостях, одно воспоминание о которых всегда будет вызывать мое негодование».

Это сообщение подписал некий Баррер, сделавший впоследствии дипломатическую карьеру: он был французским послом в Италии в тот момент, когда вспыхнула первая мировая война.

В тот же день Центральный комитет обратился к жителям Парижа с прокламацией, в которой особо подчеркивал социальный характер начавшейся борьбы. Он писал:

«Трудящиеся, не ошибитесь теперь. Идет великая борьба – это паразиты и труженики, эксплуататоры и производители схватились между собой. Если вы устали коснеть в невежестве и прозябать в нищете; если вы хотите, чтобы ваши дети были людьми, пользующимися плодами своего труда, а не какими-то животными, выдрессированными для мастерской или для бойни, проливающими свой пот ради обогащения эксплуататора и свою кровь ради какого-нибудь деспота; если вы не хотите, чтобы ваши дочери, которых вы не можете воспитывать и блюсти по своему желанию, становились орудием наслаждения в руках денежной аристократии; если вы не хотите, чтобы разврат и нужда толкали мужчин в ряды полиции, а женщин к проституции; если, наконец, вы хотите царства справедливости, то будьте сознательны, трудящиеся, восстаньте, и да падет от вашей сильной руки презренная реакция!»

6 апреля

Коммуна решила послать делегацию в Марсель, где вспыхнуло восстание; но было слишком поздно: марсельские коммунары уже были разбиты.

В этот день Коммуна приняла декрет о поднятии дисциплины в рядах национальной гвардии: каждый национальный гвардеец, уклоняющийся от военной службы, обезоруживался, каждый гвардеец, обезоруженный за отказ от несения службы, лишался жалованья.

Дополнительные выборы были назначены на 10 апреля. Если 1 апреля предстояло заполнить 22 вакансии, то теперь их число достигло 27. Среди новых членов Коммуны, заявивших о своем уходе, был радикал Ранк, мотивировавший свое решение тем, что он «не одобряет в целом ряде важных вопросов то направление, которое придано коммунальному движению».

Так отходили в сторону мелкобуржуазные элементы, которые вначале встали на сторону Парижской Коммуны. Это свидетельствовало, разумеется, о сдержанном отношении части парижского населения к Коммуне; но, бесспорно также и то, что, когда возникают трудности, неустойчивые элементы всегда проявляют стремление выйти из борьбы.

В этот же день Карл Маркс писал Вильгельму Либкнехту, который вместе с другим видным руководителем немецких социалистов, Августом Бебелем, находился до этого в тюрьме. Как Вильгельм Либкнехт, так и Август Бебель заявили о своей солидарности с Парижской Коммуной и выступили против аннексии Эльзаса и Лотарингии. Маркс указывал, почему колебания, оттяжки и промедления, допускаемые парижскими революционерами, представляются ему столь опасными. Он писал:

Лондон, 6 апреля 1871 г.

Дорогой Либкнехт!

Известие, что ты и Бебель, а также и брауншвейгцы освобождены, было здесь, в Центральном совете , встречено великим ликованием.

По-видимому, если парижане терпят поражение, то это их вина, но вина, которая на деле произошла от чрезмерной honnetete [порядочности], – Центральный комитет, а затем и Коммуна дали mischivous avorton [злополучному выродку] Тьеру время сосредоточить вражеские силы: 1) потому, что они по глупости не хотели начинать гражданской войны, как будто Тьер не начал ее сам своей попыткой насильственного разоружения Парижа, как будто Национальное собрание должно было лишь решить вопрос о войне или мире с пруссаками и не объявило немедленно войну республике? 2) Чтобы их нельзя было упрекнуть в противозаконном захвате власти, они потеряли драгоценные мгновения на избрание Коммуны, организация которой и т. д. опять-таки потребовала времени, – а следовало немедленно двинуться на Версаль после поражения реакции в Париже (Вандомская площадь) ».

7 апреля

На заседании Коммуны 7 апреля обсуждался вопрос о положении в провинции. Гамбон дал некоторые разъяснения относительно своей поездки на Корсику. Говоря о выступлениях, которые произошли в различных пунктах провинции, он заявил:

«Коммуна была подавлена повсюду только потому, что ее члены не сумели принять решительных мер. В Марселе, Лионе, Сент-Этьенне она наверняка устояла бы, если бы там действовали по-революционному; это должно послужить уроком Парижской Коммуне.

В столице существуют гнусные газеты, которые надо во что бы то ни стало закрыть. Надо покончить с клеветой, которую они систематически распространяют изо дня в день.

Другой важнейший момент – нужно послать во все крупные города граждан, которые активизировали бы движение за создание Коммун и подняли бы республиканцев против версальского правительства.

Только такой ценой может быть спасена Ком-

муна».

В тот же день Исполнительная комиссия составила

обращение к национальной гвардии, которое было опуб-

ликовано на следующий день в «Journal Officiel». Но по-

ложение в провинции, как оно освещалось в этом обра-

щении, не соответствовало или в тот момент уже не со-

ответствовало более действительности.

«В Лиможе провозглашена Коммуна. Над его

ратушей развевается то же знамя, что и над нашей.

Линейные войска побратались с национальной гвар-

дией. Армия правого дела выступит на помощь не

Версалю, а Парижу.

Гере тоже провозгласил у себя Коммуну и ждет

Лиможа, чтобы последовать за ним.

Весь центр поднялся и примкнул к движению. Под-

нялось и население Ньевра. Вьерзон, тоже провоз-

гласивший у себя Коммуну, держит в своих руках

железнодорожный узел и таким образом препятству-

ет переброске версальских жандармов в Тулузу и

дает возможность национальным гвардейцам Лимо-

жа прийти на помощь Парижу.

Если Париж будет по-прежнему исполнять свой

долг, если он будет столь же тверд, как и храбр, то

гражданской войне и ее преступным зачинщикам

придет конец.

Да здравствует Коммуна! Да здравствует Рес-

публика!

Париж, 7 апреля 1871 года

Исполнительная комиссия:

Курне, Делеклюз, Феликс Пиа,

Тридон, Э. Вайян, О. Верморель».

На том же заседании некоторые члены Коммуны за-

явили протест (пронизанный в большей или меньшей

степени духом шовинизма) против назначения польского

революционера Домбровского начальником штаба Па-

рижского укрепленного района.

Вайян поддержал это назначение, тогда как Брюнель, которого Коммуна назначила генералом, оспаривал право Исполнительной комиссии назначать генерала, не избранного путем всеобщего голосования.

Эта точка зрения не встретила одобрения. Но решение Исполнительной комиссии относительно назначения Домбровского было дополнено таким постановлением, которое, несомненно, отражало противоречия, существовавшие в военной организации Коммуны.

Впрочем, позднейшие документы Коммуны свидетельствуют о том, что звание генерала, упраздненное в тот день, продолжало существовать, но оно рассматривалось как обозначение должности, а не самого чина.

«Ввиду того, что генеральский чин несовместим с демократической организацией национальной гвардии и может носить только временный характер:

Ст. 1. Чин генерала упраздняется.

Ст. 2. Гражданин Ярослав Домбровский, командир 12-го легиона, назначается комендантом Парижского укрепленного района вместо гражданина Бержере, отозванного для выполнения других обязанностей» .

7 апреля шла речь также о трениях, возникших между делегатом при префектуре полиции Раулем Риго и военным делегатом Клюзере при осуществлении мер общественной безопасности.

В тот же день Эдмон де Гонкур записал в своем дневнике:

«Афиша извещает о том, что каждый гражданин, который не запишется в течение 24 часов в ряды национальной гвардии, будет обезоружен и, если потребуется, арестован. Этот закон, а также закон о домовладельцах являются, на мой взгляд, великолепным началом террора».

К сожалению, принятые законы не всегда применялись с необходимой строгостью.

8 апреля

На заседании 8 апреля было решено образовать комиссию по постройке баррикад под руководством коменданта укрепленного района и в составе капитанов инженерных войск, двух членов Коммуны и представителей от округов (по одному от каждого округа).

Кроме того, Коммуна постановила, что каждый ее член, арестованный в административном порядке, должен быть выслушан на первом же заседании после его ареста. Это решение мотивировалось арестом двух членов Коммуны, Асси и Бержере, выступивших против назначения Домбровского, которое вызвало возражения в рядах национальной гвардии.

Наконец, Коммуна приняла декрет о предоставлении пенсий гражданам, раненным на фронте.

Версальский «Journal Officiel» опубликовал декрет об организации армии, предназначенной для борьбы против Парижа. Эта армия состояла из трех резервных дивизий, которые должны были охранять резиденцию Национального собрания и правительства. Командующим этой резервной армией был назначен генерал Винуа.

Действующая армия должна была состоять из трех корпусов, предназначенных для ведения операций с целью «восстановления порядка». Ее главнокомандующим был назначен маршал Мак-Магон. 1-м корпусом должен был командовать генерал Ладмиро, 2-м – генерал де Сиссэ, 3-м – генерал дю Барай.

9 апреля

На 9 апреля пришлось пасхальное воскресенье. В этот день Коммуна постановила отменить выплату жалованья членам Коммуны, отсутствующим на ее заседаниях, и ввести явочный лист. Это показывает, что некоторые члены парижского Собрания не принимали регулярного участия в его работе.

Было решено отложить на более поздний срок дополнительные выборы. Учитывая сложившуюся ситуацию, Коммуна постановила также зачитывать в начале каждого заседания сообщения о ходе военных действий.

В Париже царила некоторая нервозность, о чем свидетельствовал приказ Клюзере.

«Уже несколько дней, – говорилось в этом приказе, – в некоторых округах царит большая сумятица. Говорят, что подкупленные версальцами люди поставили своей задачей 1) измотать национальную гвардию и 2) дезорганизовать ее.

По ночам бьют всеобщий сбор. Бьют сбор кстати и некстати…

Такое положение вещей не может более продолжаться. Поэтому призываю всех добропорядочных граждан руководствоваться следующими инструкциями.

Всеобщий сбор может быть объявлен только по моему приказу или по приказу Исполнительной комиссии и только в случае общего выступления с оружием в руках.

Сбор в округах может быть объявлен лишь по приказу укрепленного района, подписанному комендантом укрепленного района, и только для созыва определенного числа батальонов, мобилизованных для выполнения специального задания…

Если мы хотим победить, мы должны быть едины. И существуют ли более прекрасные, более простые и более благородные узы, чем узы братства по оружию во имя правого дела!

Быстрее организуйте боевые роты или, вернее, пополняйте их, ибо они уже существуют.

С 17 до 19 лет служба является добровольной, с 19 до 40 лет она обязательна как для холостых, так и для женатых.

Установите в ваших рядах патриотический контроль, поставьте трусов под надзор вашего бдительного ока».

Этот призыв к народной инициативе изобличал, к сожалению, слабость военной организации Коммуны.

«Journal Officiel» сообщал о некоторых военных успехах местного характера, одержанных накануне в Нёйи. Исси-ле-Мулино и Баньё, который был полностью освобожден.

10 апреля

В депеше Домбровского военное положение было охарактеризовано следующим образом:

«Войска уже окончательно заняли свои позиции у Аньера. Блиндированные вагоны начали свои операции и благодаря своему движению по линии Версаль – Сен-Жермен прикрывают линию между Коломбом, Ла-Гаренном и Курбевуа.

Наши посты в Женвилье и в Леваллуа продвинулись вперед, и мы удерживаем теперь всю северовосточную часть Нёйи.

Я совершил со всем своим штабом рекогносцировку через Леваллуа, Вилье, Нёйи до круглой площадки (rond-point) бульвара дю Руль и возвратился в Париж через ворота Терн. Положение у ворот Майо значительно улучшилось, так как в течение ночи артиллерийский огонь ослаб. Мы смогли исправить повреждения, причиненные неприятельским огнем, и начать установку новых батарей перед воротами.

В течение всей ночи на всех позициях царил полный порядок. Слухи об оставлении нами различных позиций – это клевета реакции, распространяемая с целью деморализации населения».

Коммуна постановила запретить Исполнительной комиссии и военному делегату публиковать прокламации, не получившие ее одобрения. Это говорит о том, что она не собиралась отказываться от своего права вмешиваться в военные дела.

Кроме того, она утвердила декрет о пенсиях вдовам, сиротам и родственникам убитых национальных гвардейцев.

В «Journal Officiel" было опубликовано воззвание к гражданкам Парижа, подписанное «группой гражданок». В этом воззвании, подчеркивавшем большую роль женщин в Парижской Коммуне, в частности, говорилось:

«Гражданки Парижа, наследницы женщин Великой Революции, которые во имя народа и справедливости отправились в Версаль и привели оттуда пленного Людовика XVI, – мы, матери, жены и сестры французского народа, долго ли мы будем терпеть, чтобы нужда и невежество превращали наших детей во врагов, чтобы отец восставал на сына, брат на брата, чтобы они убивали друг Друга у нас на глазах ради прихоти наших угнетателей, предавших

Париж чужеземцам, а теперь желающих уничтожить его?…

Гражданки, вызов брошен, надо победить или умереть! Пусть матери, жены, заявляющие: «Что мне в торжестве нашего дела, если я должна потерять тех, кого люблю?», поймут наконец, что существует только одно средство спасти тех, кто им дорог, – мужа, который их поддерживает, или сына, на которого они возложили все свои надежды. Нужно активно участвовать в завязавшейся борьбе, чтобы навсегда покончить с этой братоубийственной борьбой, которая может прекратиться только в случае победы народа, в противном случае она снова возобновится!»

В письме из Версаля префекту департамента Нижняя Сена опровергались слухи о заговоре версальцев против республики, что свидетельствовало об известном беспокойстве, царившем в республиканских кругах провинции.

«В этой затянувшейся борьбе, – писал в тот день Эдмон де Гонкур, не желавший победы Коммуны, – когда ничтожный случай может принести победу той или другой стороне, все сообщения, все разговоры, все публикации, все измышления вселяют в нас то страх, то надежду».

Это свидетельствует о том, что парижский народ располагал тогда прочными позициями.

11 апреля

В версальском «Journal Officiel» сообщалось 11 апреля:

«Батареи у ворот Майо все еще стреляют по нашим войскам. Мон-Валерьен и батареи Нёйи успешно отвечают им».

Депеши военного делегата давали следующую информацию о военном положении:

«8 часов вечера. Сильный артиллерийский огонь по всей линии южных фортов. Версальцы продвигаются вперед. Наши войска держатся хорошо. Оживленная оружейная перестрелка, особенно у фортов Ванв и Исси.

В полночь мой адъютант возвратился из фортов

с докладами от трех их комендантов и от генерала.

Эда. Все идет хорошо. Неприятель отброшен по

всей линии.

Атака, на которую намекают официальные де-

пеши, произошла вчера вечером между фортами

Исси и Ванв.

Версальцы приблизились к траншеям на рассто-

яние 100 метров, но были с силой отброшены и по-

несли во время бегства значительные потери. С на-

шей стороны почти никаких потерь.

У форта Исси траншеи защищали гвардейцы

запасных рот 63-го батальона. У форта Ванв отли-

чились своей храбростью 208-й и особенно 179-й ба-

тальон».

На заседании, состоявшемся в этот день, Коммуна

приняла декрет об учреждении военного суда в каждом

легионе и дисциплинарного совета в каждом батальоне.

Таким образом, речь шла о том, чтобы сорвать про-

иски версальцев, которые открыто похвалялись, что они

засылают своих агентов в батальоны национальной

гвардии с целью их разложения и дезорганизации.

12 апреля

Донесения о военном положении, присланные Домбровским, сводились к следующему:

«В наших руках уже три четверти Нёйи. Ведем

планомерную осаду. Сады один за другим перехо-

дят в наши руки. Надеюсь, сегодня вечером быть на

мосту Нёйи».

На заседании 12 апреля Коммуна заслушала обвине-

ния Клюзере против Бержере, которого Клюзере упре-

кал в том, что он содействовал актам нарушения дисци-

плины и, будучи генералом, щеголял в недопустимо

пышном мундире. Было принято решение оставить Бер-

жере под арестом до завершения следствия, которое

было возложено на комиссию в составе Ранвье, Прото

и Ланжевена .

Другой член Коммуны, Асси, который ранее также был арестован, был освобожден вскоре после этого .

В тот же день был принят следующий декрет:

«Парижская Коммуна,

Принимая во внимание, что императорская колонна на Вандомской площади представляет собой памятник варварства, символ грубой силы и ложной славы, апологию милитаризма, отрицание международного права, постоянное оскорбление победителями побежденных, вечное посягательство на один из трех великих принципов Французской республики – братство,

Постановляет:

Статья единственная: Колонна на Вандомской площади будет разрушена».

Согласно другому постановлению Коммуны все судебные преследования за просроченные платежи прекращались впредь до опубликования в «Journal Officiel» декрета о сроках этих платежей.

Согласно постановлению делегатов финансов Журда и Варлена и военного делегата Клюзере офицерам национальной гвардии, несущим службу в действующей армии за линией городских укреплений, было установлено следующее жалованье:

«Главнокомандующему: 16 франков 65 сантимов в день, или 500 франков в месяц.

Генералу – помощнику командующего: 15 франков в день, или 450 франков в месяц.

Полковнику: 12 франков в день, или 360 франков в месяц.

Майору: 10 франков в день, или 300 франков в месяц.

Капитану, старшему врачу, старшему адъютанту: по 7 франков 50 сантимов, или 225 франков в месяц.

Лейтенанту, младшему врачу: 5 франков 50 сантимов в день, или 165 франков в месяц.

Младшему лейтенанту: 5 франков в день, или 150 франков в месяц».

Жалованье офицеров национальной гвардии, несущих службу внутри Парижа, устанавливалось по 5 франков в день для майоров и старших адъютантов и 2 франка 50 сантимов для капитанов и унтер-офицеров.

Исполнительная комиссия поручила Гюставу Курбе, председателю Федеральной комиссии художников, восстановить в кратчайший срок музеи Парижа.

Находясь в Лондоне, откуда он с пристальным вниманием следил за ходом событий в Париже, Карл Маркс писал в своем письме Кугельману, с гениальной прозорливостью вскрывая то новое, что несла с собой Парижская Коммуна по сравнению с предыдущими революциями:

«Если ты заглянешь в последнюю главу моего «18-го брюмера», ты увидишь, что следующей попыткой французской революции я объявляю: не передать из одних рук в другие бюрократически-военную машину, как бывало до сих пор, а сломать ее, и именно таково предварительное условие всякой действительной народной революции на континенте. Как раз в этом и состоит попытка наших геройских парижских товарищей. Какая гибкость, какая историческая инициатива, какая способность самопожертвования у этих парижан! После шестимесячного голодания и разорения, вызванного гораздо более внутренней изменой, чем внешним врагом, они восстают под прусскими штыками, как будто войны между Францией и Германией и не было, как будто бы враг не стоял еще у ворот Парижа! История не знает еще примера подобного героизма! Если они окажутся побежденными, виной будет не что иное, как их «великодушие»…

Пусть сравнят с этими парижанами, готовыми штурмовать небо, холопов германско-прусской священной римской империи с ее допотопными маскарадами, отдающими запахом казармы, церкви, юнкерства, а больше всего филистерства» .

На заседании 12 апреля Федеральный совет парижских секций Интернационала исключил из своих рядов Толена, который, будучи избран в феврале 1871 года депутатом Национального собрания, изменил делу трудящихся.

Запись в «Дневнике» Гонкура за это число содержит следующее интересное замечание:

«Проснувшись сегодня утром, я увидел, что на форте Исси, который я считал занятым, по-прежнему развевается красное знамя. Значит, версальские войска были отброшены. Откуда это упорство?… Дело в том, что народ сам ведет эту войну, сам руководит ею, свободный от власти милитаристов. Эта война – его кровное дело, вот почему ничто не способно обескуражить или устрашить его. От него можно ожидать всего, даже героизма».

13 апреля

Согласно отчету военного делегата Клюзере, военное положение было таково:

«Атаки, предпринятые неприятелем крупными силами вчера и позавчера, были отражены с такой легкостью и с такими малыми потерями, что внушают полную уверенность в будущее. Батарея митральез, установленная в Трокадеро, дала точное попадание в укрепления Мон-Валерьена. Это все, в чем мы хотели убедиться в данный момент…

Ванв и Монруж находятся в хорошем положении. Неприятельская артиллерия занимает те же позиции, какие занимали в свое время пруссаки. Что касается вражеской пехоты, то она малочисленна и не отличается большой стойкостью».

Со своей стороны начальник главного штаба Россель дал следующие пояснения:

«Нёйи непрерывно атакуют, защищаем каждую пядь его.

В Аньере борьба не столь ожесточенная.

В районе южных фортов день прошел, по нашим сведениям, без особых происшествий.

Генерал Эд весьма озабочен предстоящей ночью: судя по приготовлениям неприятеля, нужно ожидать атаки.

На оба атакуемых участка были посланы на ночь подкрепления».

На заседании 13 апреля Коммуна приняла Декрет об организации походных лазаретов. Она вновь подтвердила свое требование зачитывать на каждом заседании сообщения о ходе военных действий.

В тот же день по призыву Гюстава Курбе была создана Федерация художников Парижа. Среди избранных в состав ее первого комитета были Курбе, скульпторы Далу и Фламенг, а также Эжен Потье .

Некий Антонэн Дюбо (Dubost), который много лет спустя стал председателем сената, был арестован по приказу Рауля Риго.

14 апреля

В самом начале заседания 14 апреля была зачитана депеша военного делегата о том, что неприятель атаковал форт Ванв, но был отброшен.

Со своей стороны версальцы опубликовали в тот же день следующее сообщение о ходе военных действий:

«Артиллерийский обстрел Шатильона и южных фортов был довольно слабым. Все же вражеская вылазка была решительно отражена…

Наши позиции хорошо расположены, превосходно укрыты от огня и не страдают ни в каком отношении; и в то время как инсургенты понапрасну расходуют свои боеприпасы, наша многочисленная кавалерия, направившись к Жювизи и Шуази-ле-Руа, перерезала их коммуникации с Орлеаном, так что теперь у них нет больше никаких связей с провинцией.

В противоположном направлении, то есть у Нёйи, инсургенты стреляют из орудий с укреплений Майо; генерал Вольф, один из наших лучших офицеров, совершил вылазку против домов, расположенных справа и слева, и нанес неприятелю значительный урон.

Принимаются меры, чтобы противопоставить батарее в Аньере нашу батарею, и это единственно для того, чтобы сдержать неприятеля, ибо мы по- прежнему намерены удерживать наши позиции вплоть до того дня, когда мы предпримем решительные действия, чтобы положить конец этой злополучной гражданской войне.

А пока ничего существенного, за исключением прибытия войск и материальной части».

Коммуна приняла декрет о порядке производства арестов. Согласно этому декрету, всякий арест, о котором в течении 24 часов не будет доложено делегату юстиции, будет рассматриваться как акт произвола, а виновные в этом привлекаться к ответственности.

Исполнительная комиссия назначила дополнительные выборы на 16 апреля. Поскольку численность населения изменилась, число вакансий, которые надлежало заполнить в некоторых округах, возросло, предстояло выбрать 30 членов Коммуны.

Коммуна извещала также о том, что, к своему огорчению, она обнаружила афишу, подписанную гражданином Лакором от имени Центрального комитета национальной гвардии и адресованную национальной гвардии VI округа, афишу, напечатанную на официальном бланке в нарушение декрета, запретившего пользоваться официальными бланками кому бы то ни было, кроме Коммуны.

Этот случай был одним из многих проявлений тех трений, которые возникли между Коммуной и Центральным комитетом.

В «Journal Officiel» за 14 апреля было опубликовано обращение гражданок к Исполнительной комиссии Парижской Коммуны, в котором были такие строки:

«Принимая во внимание, что долг и право каждого человека – сражаться за великое дело народа, за революцию;

что опасность велика и враг у ворот Парижа; что сила в единстве и потому в час страшной опасности все индивидуальные усилия должны слиться воедино, чтобы организовать коллективное сопротивление всего населения, перед которым ничто не в силах устоять…

что в торжестве нынешней борьбы, целью которой является уничтожение злоупотреблений и полное социальное обновление в недалеком будущем, гарантирующее царство труда и справедливости, гражданки заинтересованы в такой же мере, как и граждане;

что истребление защитников Парижа версальскими убийцами крайне ожесточает массу гражданок и призывает их к мести;

что многие из них решили, в случае если неприятель ворвется в Париж, сражаться и победить или пасть, защищая наши общие права;

что серьезная организация этих революционных элементов в силу, способную оказать действенную и могучую поддержку Парижской Коммуне, невозможна без помощи и содействия правительства Коммуны…»

И в заключение подписавшие это обращение просили Исполнительную комиссию:

«1. Приказать мэриям предоставить в распоряжение окружных комитетов и Центрального комитета, учрежденных гражданками для организации обороны Парижа, залы в мэриях округов.

Выделить с той же целью обширное помещение, где гражданки могли бы устраивать свои публичные собрания.

Печатать за счет Коммуны циркуляры, афиши и извещения, которые названные комитеты сочтут необходимым распространять».

Обращение подписали Аделаида Валантэн – работница, Ноэми Коллейль – работница, Марсан – работница, Софи Грэ – работница, Жозефина Пратт – работница, Селин Дельвенкье -работница, Эме Дельвенкье – работница и Елизавета Дмитриева .

В тот же день Коммуна создала следственную комиссию под председательством Буи, «чтобы установить степень ответственности, лежащей на каждом из тех, кто принимал участие в деятельности правительства 4 сентября».

15 апреля

Военное положение все более и более осложнялось. Генерал Эд в отчете, посланном в 7 часов утра, писал:

«Ночь была ужасна. Бои не прекращались с десяти часов вечера. Наиболее сильную атаку выдержал форт Ванв. Роялисты понесли огромные потери.

Они отброшены по всей линии. Эта победа должна быть запечатлена на знамени Коммуны. Наши федераты – герои; они дрались как львы. Я прошу отметить их всех в приказе».

Начальник штаба полковник Лa Сесилиа в своем рапорте из Монружа сообщал:

«Бур-ла-Рен, Со и Круа-де-Берни – таковы пункты, где сконцентрированы в настоящий момент значительные силы версальской армии.

Вчера вечером, в девять часов, неприятель предпринял атаку по всей линии, но главные усилия были направлены на Ванв; ожесточенная перестрелка и канонада не прекращались с обеих сторон вплоть до половины третьего утра. К этому времени версальцы отступили, но в четыре часа они снова появились, причем впереди ехали санитарные повозки. Решив, что они возвратились просто для того, чтобы подобрать своих убитых и раненых, наши национальные гвардейцы дали им приблизиться на расстояние двести метров.

Внезапно неприятель открыл сильный ружейный огонь, поддержанный яростной канонадой всех батарей, установленных в Шатильоне и Брэмборионе.

Придя в себя, наши славные национальные гвардейцы ответили мощным огнем на огонь неприятеля; в это дело включились орудия фортов и митральезы. Эти объединенные усилия не замедлили привести к поражению версальцев, которые в пять часов утра бежали по всей линии, оставив на поле боя большое количество трупов».

Сообщение Ледрю, коменданта форта Ванв, подтверждало эти факты.

Версальцы вновь показали, на какое двуличие они способны, спекулируя на благородных чувствах противника.

На заседании в Ратуше было заслушано письмо Ранвье к членам Коммуны о его уходе из Военной комиссии. Объявив свое заседание секретным, Коммуна заслушала донесение генерала Эда об упомянутых выше событиях.

После обсуждения Коммуна приняла в этот день постановление об открытии ворот Парижа, а также декрет о наложении секвестра на все движимое и недвижимое имущество, на всякого рода ценные бумаги, принадлежащие членам версальского Собрания, либо сообщникам империи, либо приспешникам правительства 4 сентября и правительства, возглавляемого Тьером .

Версальский «Journal Officiel» сообщал, что никаких важных военных событий не произошло; о вероломстве, в котором были повинны версальские войска, в газете, разумеется, умалчивалось. Зато она писала:

«Вчера агенты Коммуны явились в особняк на площади Сен-Жорж, принадлежащий г-ну Тьеру. Они проникли в его апартаменты, поломали мебель и завладели всеми его бумагами и всеми ценными предметами, которые там имелись».

Этот Растиньяк , который, к несчастью для Франции, возглавлял версальскую правительственную клику, не упускал из виду свои личные интересы.

16 апреля

16 апреля в 1 час 30 минут утра военный делегат сообщал в своем отчете членам Коммуны:

«В центре, то есть в фортах Ванв, Монруж и Исси, ночь прошла спокойно. Так же обстояло дело и на левом фланге.

На правом фланге продолжалась ожесточенная борьба. В бой были введены наряду с жандармами и полицейскими папские зуавы .

Они были окружены в церкви Нёйи, где разыгралась ожесточенная рукопашная схватка.

Гражданин Лелье младший, 16 лет от роду, под градом снарядов и картечи водрузил знамя Коммуны на колокольне церкви».

В 3 часа утра Домбровский сообщал:

«Осада Нёйи продолжается. Мы захватили еще один квартал и три баррикады и на одной из них завладели знаменем папских зуавов и знаменем линейной пехоты.

Дух войск превосходен. Национальная гвардия делает успехи и проявляет большой энтузиазм».

На заседании Коммуны было выражено порицание виновникам нарушения неприкосновенности бельгийского консульства. После этого она приняла ряд решений о несовместимости функций начальника легиона с обязанностями члена Коммуны и о назначении Жана-Батиста Клемана и Асси уполномоченными по наблюдению за производством боеприпасов.

Коммуна приняла также декрет о мастерских, брошенных предпринимателями. Этот декрет был составлен в таких выражениях:

«Парижская Коммуна,

Принимая во внимание, что многие мастерские брошены их хозяевами, уклонившимися от исполнения своих гражданских обязанностей и не пожелавшими считаться с интересами трудящихся;

что вследствие этого подлого дезертирства остановилась работа многих важных для жизни города предприятий и положение трудящихся ухудшилось,

Постановляет:

Созвать рабочие синдикальные палаты для учреждения комиссии по обследованию, имеющей своей целью:

Провести статистический учет брошенных мастерских, а также составить точное описание состояния, в каком они находятся, и инвентарную опись имеющихся там орудий труда.

Представить доклад с изложением практических мер, какие надо принять для скорейшего ввода в эксплуатацию этих мастерских, но уже не силами дезертиров, которые их бросили, а силами кооперативной ассоциации трудящихся, которые были заняты в них.

Разработать проект устава этих рабочих кооперативных обществ.

Учредить третейский суд, который в случае возвращения упомянутых хозяев должен будет определить условия окончательной передачи этих мастерских рабочим обществам и размер возмещения, которое эти общества обязаны будут уплатить хозяевам.

Комиссия по обследованию должна будет представить свой отчет коммунальной Комиссии труда и обмена, которая обязана в кратчайший срок представить Коммуне проект декрета, отвечающего интересам Коммуны и трудящихся».

В тот же день был учрежден Военный трибунал, в состав которого вошли следующие лица:

Полковник Россель, начальник штаба военной делегации;

Полковник Анри, начальник штаба укрепленного района;

Полковник Разуа, начальник Военной школы;

Подполковник Колле, помощник начальника штаба генерала Эда;

Полковник Шардон, военный комендант префектуры полиции;

Лейтенант Бурсье, член Центрального комитета.

На одном из секретных заседаний Коммуны были установлены новые факты вмешательства Центрального комитета в дела Коммуны, его претензии на право визировать паспорта. В заключение обсуждения было решено, что военный делегат будет являться на каждое заседание.

Центральный комитет национальной гвардии был реорганизован и был разработан его внутренний регламент с целью укрепления дисциплины.

Центральный комитет состоял из одиннадцати комиссий: ассигнований и финансов; общего контроля и информации; медицинской; пехоты; артиллерии; инженерно-технической; кавалерии; комиссии дисциплинарных экзаменов и пособий; штабной; обмундирования и снаряжения; продовольствия .

В Париже состоялись выборы новых членов Коммуны для пополнения ее состава.

Версальский «Journal Officiel» так описывал ход военных действий:

«Этой ночью артиллерийский огонь на обоих флангах наших позиций, на юге – в Шатильоне и на севере – в Курбевуа, был довольно слабым. Наши войска привыкают спать под грохот этих пушек, которые стреляют лишь для того, чтобы разбудить их».

17 апреля

В своем докладе Коммуне военный делегат Клюзере отмечал, что ночь прошла спокойно, за исключением района Нёйи, где Домбровский продолжал шаг за шагом продвигаться вперед. Но неприятель продвинулся в направлении Аньера, над которым, по-видимому, нависла угроза.

Комендант форта Исси-ле-Мулино сообщал:

«После нескольких ночных атак версальцы полностью отказались от новой атаки форта из-за меткости стрельбы и хладнокровия наших артиллеристов».

В этот день Коммуна приняла декрет о сроках платежей, содержавший, между прочим, следующие положения:

«Ст. 1. Погашение всякого рода долговых обязательств, подписанных по сегодняшний день и обусловленных сроком, как-то: платежных обязательств, приказов об уплате, мандатов, векселей, оплаченных счетов, добровольных соглашений и т. п., будет производиться в течение трех лет, начиная с 15 июля текущего года без начисления процентов по долгам.

Ст. 2. Общая сумма задолженности будет разделена на двенадцать равных частей, погашаемых поквартально, начиная с того же числа ».

В новом письме Кугельману Карл Маркс писал:

«Творить мировую историю было бы, конечно, очень удобно, если бы борьба предпринималась только под условием непогрешимо благоприятных шансов» .

Маркс добавлял, что буржуазные версальские канальи

«поставили перед парижанами альтернативу: либо принять вызов к борьбе, либо сдаться без борьбы. Деморализация рабочего класса в последнем случае была бы гораздо большим несчастьем, чем гибель какого угодно числа «вожаков». Борьба рабочего класса с классом капиталистов и государством, представляющим его интересы, вступила благодаря Парижской Коммуне в новую фазу. Как бы ни кончилось дело непосредственно на этот раз, новый исходный пункт всемирно-исторической важности все- таки завоеван» .

18 апреля

Начальник штаба полковник Ла Сесилиа сообщал в своем докладе:

«В течение последней ночи форты Монруж, Ванв, Исси и редут От-Брюйер обменялись несколькими пушечными выстрелами с батареями Шатильона, Ба-Мёдона и Брэмбориона без существенных последствий как с той, так и с другой стороны.

Отряд версальцев четыре раза пытался атаковать траншеи перед фортом Исси, но был решительно отброшен.

Неудачу потерпела и другая атака, предпринятая против вокзала в Кламаре; с нашей стороны не было ни убитых, ни раненых».

В тот же день, в 4 часа 30 минут дня Тьер сообщал из Версаля:

«Сегодня утром наши войска добились новых успехов. Имея своей целью защитить наши позиции в Курбевуа от обстрела со стороны ворот Майо и села Аньер, полк жандармов под командованием полковника Гремелена захватил село Буа-Коломб, затем двинулся дальше и отбросил инсургентов на довольно значительное расстояние; противник понес серьезные потери убитыми и ранеными».

На этом заседании некоторые члены Коммуны потребовали точных сведений о военном положении. Другие возмущались отсутствием Клюзере, который не появлялся, хотя вот уже два дня знал, что его вызывают для объяснений. Все это свидетельствовало о наличии раздоров между Коммуной и военным делегатом.

На том же заседании было внесено предложение назначить вновь избранного (16 апреля) члена Коммуны Виара делегатом Комиссии общественной безопасности. Тогда Рауль Риго заявил, что, если Коммуна назначит Виара, он подаст в отставку с поста делегата при префектуре полиции . Рассмотрение этого вопроса было отложено до утверждения избрания Виара членом Коммуны.

Коммуна постановила запретить издание газет, сочувствующих версальцам: «Bien public», «Soir», «Cio- che», «L'Opinion nationale». Вслед за тем была одобрена программа Коммуны, составленная Делеклюзом и доложенная Жюлем Валлесом .

В этой программе говорилось преимущественно о коммунальных свободах и об упрочении республики, социальные же проблемы, в которых был заинтересован французский народ, не получили четкого освещения. В этом документе не было почти ничего нового, и после того как Валлес зачитал его, один из членов Коммуны воскликнул: «Это надгробное слово якобинству, произнесенное одним из его вождей» .

В этом документе было два слова, которые явно не вязались между собой: «цезаристский коммунизм». В этих словах отразилась живучесть некоторых антипролетарских концепций. Они было осуждены и вычеркнуты по предложению Франкеля и Лефрансэ .

19 апреля

Сообщение Домбровского гласило:

«После кровопролитного сражения мы вернули наши позиции. Наши части, продвинувшиеся вперед на левом фланге, захватили неприятельский продовольственный склад…

Сражение продолжается и носит ожесточенный характер. Вражеская артиллерия, расположенная на высотах Курбевуа, осыпает нас снарядами и картечью. Но, несмотря на ожесточенный огонь противника, наши части, расположенные на правом фланге, в данный момент продвигаются, чтобы окружить линейные войска, зашедшие слишком далеко вперед. Мне нужны пять батальонов свежих войск, по крайней мере 2 тысячи человек, потому что неприятель располагает значительными силами».

Домбровский сообщал также:

«Сегодня на заре мы были атакованы сильными колоннами линейных войск. Наши передовые посты, обманутые дружественными сигналами солдат, были застигнуты врасплох; но мне удалось быстро возобновить бой».

Ла Сесилиа прислал следующее сообщение:

«Ночь прошла спокойно. Наши форты обменивались с неприятелем редкими пушечными выстрелами. Наши аванпосты дали только несколько ружейных выстрелов.

Отряд разведчиков, вышедший вчера вечером из форта Ванв, наткнулся на версальский патруль, атаковал его и обратил в бегство; но два франтирера были убиты.

Другой отряд разведчиков, вышедший из Мулен-Саке, обнаружил присутствие нескольких вражеских разведчиков в Круа-Бланш, в Тиэ и Вильжюифе.

В окрестностях Э отряд 98-батальона обратил в бегство кавалерийский взвод, при этом было убито два человека и одна лошадь.

Командующий редута От-Брюйер уведомил меня о наличии большого числа жандармов, пехотинцев и стрелков вблизи этой позиции».

Военный делегат в депеше на имя Исполнительной комиссии писал: «Добрые вести из Аньера и Монружа. Неприятель отброшен».

Но Версальское правительство сообщало иное:

«Сегодня утром занят Аньер. Наши войска под командованием генерала Монтодона атаковали эту позицию и, несмотря на огонь с городских укреплений, овладели ею».

Это сообщение противоречило донесению помощника начальника штаба, ссылавшегося на рапорт полковника Околовича, который указывал, что коммунары удержали Аньер и что понтонный мост цел .

Ввиду серьезности положения Коммуна на этом заседании снова- занялась обсуждением военных дел.

Военный делегат, подвергшийся резким нападкам, попросил у Собрания принять его отставку.

Ввиду этого заявления об отставке и учитывая конфликт между Исполнительной комиссией и Комиссией общественной безопасности, главный руководитель которой, Рауль Риго, также подал в отставку, Коммуна постановила не принимать никаких заявлений об отставке до тех пор, пока специальная комиссия из трех членов не расследует конфликта между этими комиссиями и не представит доклада по этому вопросу.

Коммуна утвердила результаты выборов 16 апреля. Избраны были следующие лица:

от I округа – Везинье, Клюзере, Пийо, Андриё, от II округа – Эжен Потье, Серрайе, Жак Дюран, Жоаннар,

от VI округа – Гюстав Курбе, Рожар, от VII округа – Сикар, от IX округа – Брион,

от XII округа – Филипп (Фенуйя), Лонкла, от XVI округа – Шарль Лонге, от XVII округа – Антим Дюпон, от XVIII округа – Клюзере, Жорж Арнольд, от XIX округа – Менотти Гарибальди , от XX округа – Виар, Тренке.

По слухам, циркулировавшим в Париже, со времени выборов 26 марта 200 тысяч человек покинули столицу, чем и объяснялось в известной мере слабое участие избирателей в выборах 16 апреля.

20 апреля

В военном донесении за 20 апреля сообщалось:

«В Ванве, Исси и Кламаре не произошло ничего нового. Полное затишье. Полковник Околович ранен в голову, в обе руки и сильно контужен.

Построены солидные земляные укрепления. Сегодня утром снарядом, упавшим перед госпиталем в типографии Поля Дюпона, храброму капитану Кюло оторвало голову. Версальцы продолжают обстреливать этот госпиталь.

В четыре часа дня полковник Околович, несмотря на полученные раны, произвел осмотр батарей и отдал ряд приказов. Версальцы окопались на левом берегу Сены. Канонада продолжается».

Со своей стороны Домбровский сообщал:

«Ночью неприятель не предпринимал против нас никаких действий. Только вражеские батареи в Курбевуа и батареи Мон-Валерьена обстреляли нас. Наши войска укрепляются на занятых ими позициях и отдыхают от тяжелых испытаний этого дня».

Заседание Коммуны 20 апреля было посвящено длительному обсуждению вопроса об организации Исполнительной комиссии. Военный делегат Клюзере, выступив в ходе прений, подчеркнул серьезность положения и заявил, что, по его мнению, Коммуна находится накануне генерального наступления противника. В заключение он предложил заменить каждую из комиссий, занимающихся различными правительственными делами, одним делегатом, с тем чтобы все эти делегаты собирались ежедневно на совместное заседание и, кроме того, ежедневно являлись на заседание Коммуны.

В общем речь шла о большей централизации власти; за это высказались многие члены Коммуны. В заключение Исполнительная комиссия была преобразована и ее функции были определены следующим образом:

Исполнительная власть временно вверяется объединению делегатов тех девяти комиссий, между которыми Коммуна распределила административные обязанности и функции.

Делегаты будут избраны Коммуной большинством голосов.

Делегаты будут собираться ежедневно и принимать большинством голосов решения, касающиеся каждого ведомства.

Они будут ежедневно отчитываться на секретных заседаниях Коммуны о принятых и приведенных в исполнение мерах. Решать же будет Коммуна.

В состав Исполнительной комиссии вошли следующие члены Коммуны, получившие большинство голосов:

военный делегат – Клюзере,

делегат финансов – Журд,

делегат продовольствия – Виар,

делегат внешних сношений – Паскаль Груссе,

делегат труда и обмена – Френкель,

делегат юстиции – Прото,

делегат общественных служб – Андриё,

делегат просвещения – Вайян,

делегат общественной безопасности – Р. Риго.

21 апреля

Согласно официальным сообщениям, 21 апреля военное положение было следующим:

«Сегодня утром наши позиции в Нёйи подверглись сильному обстрелу из орудий Мон-Валерьена и батарей, расположенных на круглой площадке Курбевуа.

Наши войска в Аньере успешно отражали ожесточенные атаки колонн, впереди которых двигалась цепь стрелков.

Наши батареи, установленные на виадуке Аньера и в расположенных поблизости пунктах, ведут ответный огонь и заставляют неприятеля отступать в полном беспорядке.

В настоящий момент неприятель отступает по всей линии.

Монруж подвергся атаке. Неприятель отброшен к Баньё. У нас семь человек ранено».

На этом заседании Коммуны были зачитаны письма двух вновь избранных членов – Бриона и Рожара, которые отказывались от своих мандатов. Было зачитано также письмо Феликса Пиа, возражавшего против утверждения некоторых вновь избранных членов Коммуны, не получивших достаточного количества голосов (в таком положении находились оба вышеупомянутых члена).

Коммуна вновь подтвердила свое решение не принимать заявлений об отставке от своих членов.

Было принято ответное благодарственное обращение к английским республиканцам, приславшим приветственный адрес Коммуне.

На этом же заседании был утвержден следующий состав комиссий Коммуны:

Военная комиссия – Делеклюз, Тридон, Авриаль,

Ранвье, Арнольд;

Комиссия финансов – Белэ, Бийорэ, Виктор Клеман,

Лефрансэ, Феликс Пиа;

Комиссия общественной безопасности – Курне, Вер-

морель, Ферре, Тренке, А. Дюпон;

Комиссия продовольствия – Варлен, Паризель,

Э. Клеман, Артюр Арну, Шампи.

Комиссия юстиции – Гамбон, Дерёр, Клеманс, Ланжевен, Дюран.

Комиссия труда и обмена – Тейс, Малон, Серрайе,

Ш. Лонге, Шален;

Комиссия внешних сношений – Лео Мелье, Шарль

Жерарден, Амуру, Жоаннар, Урбен;

Комиссия общественных служб – Остен, Везинье, Растуль, Ант. Арно, Потье.

Комиссия просвещения – Курбе, Вердюр, ЖюльМио,

Валлес, Ж. Б. Клеман.

Ряд масонских лож, в частности ложа Люра (депар-

тамент Верхняя Сона), направил Коммуне свои резолю-

ции с выражением симпатий.

В этот день (21 апреля) Эдмон де Гонкур записал в

своем дневнике следующее наблюдение, касающееся од-

ного из важнейших законов капиталистического произ-

водства (о котором он, разумеется, не имел никакого

понятия), а именно обнищания рабочего класса.

«Группа рабочих беседует у входа на Елисейские

поля под артиллерийским обстрелом. Разговор идет

о дороговизне жизни. Один из них рассказывает, что

его отец работал на мельнице: «Он зарабатывал

только 50 су в день и все же мог прокормить троих

детей, а вот я, зарабатывая при империи по 5 фран-

ков, с большим трудом мог прокормить только двоих

детей». Несоответствие роста заработков крайнему

вздорожанию жизни – вот причина сильного недо-

вольства рабочих современным обществом».

Таким образом, этот буржуа, ничего не знавший об

учении Маркса, вынужден был все же признать, что при

Второй империи, для которой было характерно сильное

развитие капитализма, положение трудящихся не только

не улучшилось, но еще более ухудшилось.

22 апреля

Официальные сообщения следующим образом освещали ход военных действий:

«Вчера вечером, около 5 часов, аванпосты форта Монруж, защищаемого 128-м батальоном, были атакованы частями версальской армии. Отряд 128-го батальона под командованием майора Моро, поддержанный метким огнем артиллеристов XIV округа, заставил их повернуть назад.

Две батареи митральез, установленные стараниями полковника Околовича, заставили неприятельские батареи, стоявшие между башней и четырехугольным домом, прекратить ожесточенный огонь. Нижняя батарея замка Бэкон совершенно выведена из строя в результате обстрела с площади Беранже.

Форты Ванв и Исси, 22 апреля, 1 час 30 минут дня.

Многочисленные отряды версальских войск атаковали наши траншеи. Десять выстрелов из митральез обратили их в бегство. С нашей стороны не было ни убитых, ни раненых.

22 апреля, 2 часа 20 минут.

Новая атака версальцев, и снова безуспешно».

Приказ военного делегата гласил:

«По договоренности с Исполнительной комиссией и исключительно из соображений гуманности я согласен на прекращение огня в Нёйи с целью эвакуации в Париж женщин, детей, стариков – одним словом, мирных жителей, которые, будучи заперты в Нёйи, являются невинными жертвами борьбы.

Генерал Домбровский, по согласованию с гражданами Бонвале и Стюпюи из «Лиги республиканского союза прав Парижа» , примет необходимые военные меры, чтобы перемирие не нарушило существующего положения (status quo). Перемирие продлится один день.

Как только я получу ответ из Версаля, я установлю день перемирия и его продолжительность».

Парижские масоны дали своим делегатам, отправлявшимся в Версаль, следующий наказ:

«1. Добиться перемирия для эвакуации населения деревень, подвергающихся артиллерийскому обстрелу.

2. Настойчиво требовать в Версале мира на основе программы Коммуны, единственной, которая может привести к окончательному умиротворению страны».

На заседании 22 апреля Коммуна поручила Сикару и Ланжевену потребовать у военного делегата объяснений относительно двух лиц, задержанных как будто без оснований . На том же заседании Коммуна избрала одного из своих членов уполномоченным по изысканию научных методов ведения войны, приняла декрет о создании обвинительного жюри , а также решение об освобождении Бержере.

Поскольку конфликт между Коммуной и военным делегатом все возрастал, Журд заявил: «Я предлагаю, чтобы Коммуна поручила Военной комиссии наблюдать за генералом Клюзере и отстранить его, если он заблуждается или предает нас».

В конце концов Коммуна приняла решение поручить Военной комиссии провести обследование действий военной администрации.

В тот же день в «Journal Officiel» Коммуны был опубликован список членов Федеральной комиссии художников, избранных на заседании в Лувре 17 апреля. Там значились, между прочим, имена живописцев Коро, Курбе, Домье, Эдуара Мане, Франсуа Милле, скульпторов Далу и Моро-Вотье и художника-декоратора Эжена Потье.

23 апреля

Согласно военным донесениям, положение на фронте было следующим:

«Перемирие в Нёйи начнется завтра в полдень.

Батальон линейных войск сложил оружие в Аньере

с тем, чтобы перейти на нашу сторону, но, прежде

чем нам удалось соединиться с ними, 600 жандар-

мов преградили нам путь.

У южных фортов эскадрон конных стрелков при-

близился к нашим позициям, чтобы сдаться. К сожа-

лению, национальные гвардейцы, не поняв сначала

их намерений, открыли огонь, после чего большин-

ство ускакало обратно. У тех, кто окончательно пе-

решел на нашу сторону, одежда в ужасном состоянии.

Положение в Аньере прекрасное.

147-й батальон отразил сильную атаку версальцев в Нёйи. Неприятель понес большие потери.

Канонада продолжается».

На заседании Коммуны развернулась дискуссия по

поводу обвинительных приговоров, вынесенных не от-

дельным лицам, а целым подразделениям . Ряд членов

Коммуны восстал против подобного образа действий, в

то время как военный делегат защищал его.

Из объяснений, данных на заседании, стало ясно, что

военная организация неудовлетворительна. На вопрос

Авриаля, сколько бойцов имеется у Домбровского, Клю-

зере ответил:

«Численности людей я не знаю, так как я посы-

лаю гражданину Домбровскому по 3-4 батальона,

насчитывающих 900, 1200 или 1500 человек, а при-

бывают на место только 200-300-400 человек».

Из этого видно, что если заявления Клюзере никогда

не отличались излишней скромностью, то его военным

сведениям как раз не хватало точности.

С своей стороны Делеклюз заявил, что он распоря-

дился прекратить печатание афиши, которая посягала на

права Коммуны, афиши, в которой Клюзере призывал

граждан отречься от власти и передать ее в его руки .

Далее Делеклюз заявил, что, как сообщил ему Домбровский, его оставляют защищать фронт от Нёйи до Аньера с 1200 человек. «Если это верно, то это измена», – добавил Делеклюз.

Коммуна поручила Военной комиссии обследовать деятельность военной администрации. Такое решение уже было принято однажды, и тот факт, что оно было возобновлено, свидетельствует о том, что оно не было проведено в жизнь.

Коммуна постановила также расследовать деятельность Военного трибунала, командировать шесть членов Коммуны для посещения казарм, поручить трем другим членам обследовать тюрьмы. Было принято также решение, что каждый член Коммуны, имеющий при себе удостоверение личности, может в любое время посетить тюрьму, любое общественное, гражданское или военное учреждение.

Мы видим, таким образом, что Коммуна стремилась не допустить ущемления своей власти. Но главным в тот момент было неудовлетворительное состояние вооруженных сил Парижа.

Что касается юридической области, то, желая упразднить должность судейских чиновников (officiers ministeriels) и сделать судопроизводство доступным для всех, Коммуна опубликовала следующий декрет:

«Ст. 1. Судебные исполнители, нотариусы, комиссары-оценщики и секретари различных, трибуналов которые будут назначаться в Париже начиная с сегодняшнего дня, будут получать определенное жалованье. Они будут освобождены от внесения залога.

Ст. 2. Они будут ежемесячно вносить делегату финансов суммы, взысканные ими за совершение актов, находящихся в их компетенции» .

24 апреля

Согласно военным донесениям, военная обстановка была такова:

«Перемирие в Нёйи начнется завтра, в 9 часов утра.

В Исси, главный штаб, ночь прошла спокойно.

Наши гаубицы все время обстреливают вражеских стрелков. Версальцы предприняли атаку, но, когда они приблизились на 50 метров, выстрелы из митральез обратили их в бегство.

Атака версальцев в Нёйи отражена 2-м батальоном, неприятель понес потери.

Мы потеряли двух человек убитыми и семь ранеными.

Блиндированные вагоны обстреливают Аньер.

Сильная ружейная перестрелка. Версальцы дрогнули. С нашей стороны потерь нет. Монруж продолжает обстреливать Шатильон».

На заседании 24 апреля Коммуна приняла декрет о реквизиции всех свободных жилых помещений и о передаче их жителям кварталов, пострадавших от артиллерийского обстрела. Кроме того, Коммуна назначила Курне делегатом общественной безопасности взамен Рауля Риго, назначенного наряду с Ферре членом Комиссии общественной безопасности.

Было выделено также два делегата для расследования незаконных арестов, произведенных по приказу Росселя, и принят декрет о создании комиссии по пересмотру приговоров, вынесенных Военным трибуналом под председательством полковника Росселя.

25 апреля

В этот день в «Journal Officiel» Коммуны было опубликовано следующее сообщение:

«Достигнуто соглашение о прекращении военных действий на несколько часов, чтобы дать возможность несчастным жителям Нёйи укрыться в Париже от жестокой бомбардировки, которой они подвергаются уже двадцать два дня.

Огонь будет прекращен сегодня, во вторник, 25 апреля, в 9 часов утра.

Он будет возобновлен сегодня же, в 5 часов вечера.

Париж, 25 апреля 1871 года

Исполнительная комиссия:

Жюль Андриё, Клюзере, Франкель, Журд, Паскаль Г руссе, Прото, Рауль Риго, Вайян, Виар».

Военные донесения сообщали:

«Крупное передвижение версальских войск в

Исси. Мулен-де-Пьер обстреливает нас, не причиняя

особых повреждений.

В Аньере ничего нового.

Эвакуация жителей Нёйи проходит без инциден-

тов. Большой наплыв любопытных.

Сильный артиллерийский огонь в районе Шатильона».

На заседании Коммуны 25 апреля снова были приве-

дены примеры посягательства Центрального комитета на

права Коммуны. Один из членов Коммуны, Шален, по-

требовал смещения Клюзере, а Бенуа Малон отметил

случаи освобождения арестованных преступников и ос-

тавления под стражей людей невиновных.

26 апреля

Военные донесения гласили:

«Форт Исси, 25 апреля: ожесточенный обстрел в

течение всего дня. Батарея в Мулен-де-Пьер обстре-

ливала форт с полудня до трех часов дня. Интенсив-

ный огонь. Форт ведет сильный ответный огонь.

Вокзал в Кламаре: незначительная ружейная пе-

рестрелка, потерь нет.

Монруж: батарея Ба-Фонтенэ обстреливает форт,

который отвечает, поддерживаемый огнем из От-Брюйера и Бисетра. Повреждения незначительны.

Нёйи: огонь начался в 8 часов. 195-й батальон

овладел баррикадой на улице Перонне.

Ворота Майо: наши артиллеристы вывели из

строя пять версальских орудий в Курбевуа. С нашей

стороны один раненый артиллерист.

Аньер: ожесточенный огонь. В полдень огонь пре-

кратился, но возобновился снова в три часа. Версальцы отвечают слабо.

Клиши: 42-й бастион вывел из строя одну вра-

жескую батарею.

Аньер, 26 апреля, 6 часов 30 минут вечера: оже-

сточенная атака, неприятель успешно отброшен,

жертв очень мало.

Национальная гвардия держится стойко,

Сегодня утром в Бель-Эпине во время разведки, проводившейся 185-м батальоном перед баррикадой в Вильжюифе, 40 гвардейцев этого батальона едва не были окружены двумя ротами версальской кавалерии. Большая часть федератов смогла отойти. Только четыре гвардейца, зашедшие слишком далеко, не смогли последовать за ними.

Увидев, что они попали в окружение, они по требованию офицера, командовавшего одной из рог, сложили оружие и были тотчас же расстреляны по его приказанию».

На заседании Коммуны 25 апреля была принята отставка Растуля с поста инспектора лазаретов; кроме того, Коммуна издала декрет, имевший своей целью положить конец действиям безответственных комитетов, затрудняющих исполнение приказов Коммуны (речь шла об окружных подкомитетах, которым покровительствовал Клюзере).

Фердинанд Гамбон был выбран прокурором Коммуны 24 голосами против 11, но он заявил, что не может принять это назначение. Тогда на этот пост 20 голосами против 5 был избран Рауль Риго.

Коммуна приняла на парадном дворе Ратуши депутацию от франкмасонов, насчитывавшую более 2 тысяч человек. Жюль Валлес выразил этой депутации благодарность от имени Коммуны.

27 апреля

Положение на фронте было таково:

«Форт Исси: всю ночь батареи Мулен-де-Пьера и Саблиера обстреливали форт.

С 10 до 11 часов огонь стал слабее. Форт отвечает весьма энергично.

Вокзал в Кламаре: версальцы трижды предпринимали атаку, но были решительно отброшены. Дух войск превосходен. Три снаряда упали в Пти-Менаже; убита пенсионерка.

Аньер: ночь прошла спокойно. Наши батареи обстреливали Женвилье и Бэкон. Противник не отвечал. 7 часов: неприятель отвечает, но без всякого успеха. 8 часов: версальцы демаскируют батареи,

Митральезы выведены из строй в один момент. Батареи Клиши продолжают успешно подавлять огонь противника.

Половина первого ночи, Монруж, Бисетр: разведка в направлении Баньё. Версальцы выбиты со своих позиций. Утро: Монруж, Бисетр обстреливают Ба-Фонтенэ. Версальцы отвечают слабо. 2 часа: версальцы отвечают сильным огнем, но без успеха. Церковь в Монруже заперта на замок.

Нёйи: ночь прошла довольно спокойно. 80-й батальон отмечен в приказе за свое мужественное поведение перед лицом врага».

С своей стороны Домбровский писал:

«В четверг утром, в 7 часов, наши аванпосты были атакованы версальскими войсками. 80-й батальон, оказавший стойкое сопротивление, вынужден был оставить вновь сооруженную баррикаду; однако неприятель, обойденный с фланга 74-м батальоном, вынужден был отступить и покинуть захваченные ранее позиции.

В настоящий момент мы удерживаем все свои позиции.

Неприятель отступил по всей линии. Огонь прекратился».

Со своей стороны версальское правительство сообщало:

«В течение вчерашнего дня наша армия продолжала действовать. Наша артиллерия по-прежнему, сохраняла явное огневое превосходство, особенно в районе форта Исси. Она не могла, да и не стремилась подавить огонь форта Ванв, который и не был объектом ее усилий. Она ограничивалась лишь тем, что сдерживала его, направив свой удар против форта Исси, который не мешает более нашим операциям, ибо его заставили замолчать…

Армия продолжала сооружать апроши на нашем левом фланге (вправо от форта Исси) и, не собираясь вести правильную осаду, продвинулась вперед настолько, чтобы лишить врага возможности контрудара.

Сегодня ночью генерал Фарон во главе сотни морских стрелков, трехсот человек из 110-го полка и четырех рот 35-го линейного полка вплотную приблизился к сильно укрепленной позиции Мулино. Дома, баррикады были взяты штурмом, и Мулино, усеянный трупами наших врагов, отныне в наших руках.

Инженерные войска тотчас же приняли необходимые меры предосторожности и укрепили позиции наших войск. Нас отделяет от форта Исси не более 800-900 метров.

В то же время на всем протяжении наших линий, от Нёйи до Мёдона, ведутся приготовления, чтобы сделать наши операции столь же действенными, сколь и быстрыми».

На заседании 27 апреля Коммуна приняла декрет о разрушении церкви Бреа, расположенной на авеню д'Итали. Эта церковь была сооружена в память о генерале Бреа, одном из палачей июньского восстания 1848 года, который был убит восставшими парижскими рабочими. Это здание подлежало разрушению, ибо оно являлось «постоянным оскорблением памяти побежденных в июньские дни и людей, павших за дело народа» .

В тот же день Исполнительная комиссия Коммуны опубликовала постановление, исключительно важное с точки зрения защиты прав трудящихся. Это постановление гласило:

«Исполнительная комиссия,

принимая во внимание, что некоторые учреждения ввели в обычай систему штрафов и вычетов из жалованья и заработной платы,

что эти штрафы налагаются часто под самыми незначительными предлогами и наносят реальный ущерб служащему и рабочему,

что юридически эти произвольные и насильственные удержания ничем не могут быть оправданы, что фактически эти штрафы представляют собой замаскированное снижение заработной платы и идут на пользу тем, кто их налагает,

что эти взыскания, столь же безнравственные по существу, как и по форме, налагаются без санкции какого-либо регулярно действующего судебного органа,

по предложению Комиссии труда, промышленности и обмена

Постановляет:

Ст. 1. Никакое частное или общественное учреждение не будет иметь права налагать штрафы или производить вычеты у служащих и рабочих, оклады которых, заранее установленные, должны выплачиваться в полном размере.

Ст. 2. Всякое нарушение этого распоряжения будет караться в судебном порядке.

Ст. 3. Все штрафы и вычеты, произведенные под видом наказаний с 18 марта, должны быть возмещены тем, кто имеет на то право, в течение 15 дней с момента издания настоящего декрета».

28 апреля

Военное положение, как это явствует из донесений с фронта, становилось все более напряженным:

«Форт Исси героически обороняется. Форт буквально засыпан снарядами.

Мёд он объят пламенем.

Сегодня ночью в Мулино мы отразили две атаки версальских войск. Первую атаку вокзала в Кла- маре версальцы предприняли только в 11 часов вечера. К часу ночи бой был прекращен и возобновился лишь в четыре часа утра.

В Аньере ночь прошла довольно спокойно. Сегодня утром канонада была довольно сильной, но к полудню она утихла. В два часа огонь возобновился по всей линии.

Наши батареи в парке Беранже вывели из строя версальские батареи.

В Нёйи около четырех часов дня версальцы дрогнули и отступили. Артиллерийский обстрел не прекращается».

Из Версаля сообщали:

«Наши войска продолжают сооружать апроши в направлении форта Исси. Батареи нашего левого фланга обрушили свой мощный удар по парку Исси, который стал отныне непригоден для жилья тем, кто занимал его. Форт Исси почти не стреляет .

На правом фланге наша кавалерия, объезжая окрестности, натолкнулась на банду инсургентов. Разведчики 70-го батальона под командованием капитана Сантолини обратили в бегство эту банду численностью до одной роты и взяли в плен капитана, лейтенанта, писаря и десять бойцов.

Около 30-40 человек было ранено или убито. Остальных инсургентов преследовали вплоть до От-Брюйера. Несмотря на сильную перестрелку, с нашей стороны не было никаких потерь».

На заседании Коммуны развернулась дискуссия по поводу «Journal Officiel» в связи с опубликованием документов, которые могли вызвать конфликт между Коммуной и прусскими войсками, стоявшими под стенами Парижа, в то время как в этом вопросе необходима была крайняя осторожность .

В связи с этим обсуждением зашла речь и о цене и направлении «Journal Officiel». Член Коммуны Андриё предложил дать этому органу название «Journal de la Commune». Это была попытка пересмотреть решение, принятое 30 марта.

В конце концов предложение Андриё было отвергнуто.

Было принято также решение о превращении «Journal Officiel», который являлся до сих пор частной собственностью, в собственность Коммуны.

При обсуждении военного положения было отмечено, что в рядах национальной гвардии царит дезорганизация, что между легионами существует соперничество, что вновь избранные офицеры заменяются другими и отзываются, а уходя, уносят с собой полученное ими обмундирование.

Авриаль указал, что только три или четыре начальника легионов являются с ежедневным рапортом к Клюзере. Он отметил также беспорядок, царящий в артиллерийском парке. Член Коммуны Бланше поддержал Авриаля. «Коммуна, – заявил он, – утратила популярность среди населения». Он подчеркнул, что в батальонах имеются элементы, которые насмехаются над Коммуной. Некоторые из этих людей уже скрылись с оружием и амуницией. Свое выступление Бланше закончил словами: «Кто не двигается вперед, тот идет назад».

Обсуждение предложения Мио о создании Комитета общественного спасения, которому были бы предоставлены широкие права в отношении всех комиссий, было отложено на следующий день (18 голосами против 17).

В этот же день Бержере был назначен в помощь Делеклюзу для работы в Военной комиссии. Пять членов Коммуны были выделены для приема франкмасонов в Ратуше.

В тот же день Исполнительная комиссия опубликовала следующий декрет:

«Исполнительная комиссия,

Во исполнение декрета относительно ночного труда в пекарнях,

Выслушав мнение пекарей – хозяев и рабочих,

Постановляет:

Ст. 1. Ночной труд в пекарнях воспрещается со среды 3 мая.

Ст. 2. Работа должна начинаться не ранее пяти часов утра.

Ст. 3. Исполнение настоящего постановления возлагается на делегата общественных служб.

Париж, 28 апреля 1871 года.

Военный делегат издал следующее распоряжение об организации обороны Парижа:

«Силы, предназначенные для защиты Парижской Коммуны, распределяются следующим образом:

Внешняя оборона будет возложена на боевые батальоны. Внутреннюю службу будут нести запасные части национальной гвардии.

Войска, которым будет поручена внешняя оборона, будут разделены на два крупных укрепленных района.

Первым, который простирается от Сент-Уана до Пуэн-дю-Жур, будет командовать генерал Домбровский.

Вторым, простирающимся от Пуэн-дю-Жур до Берси, будет командовать генерал Врублевский.

Каждый из этих двух районов будет разделен на три подрайона.

Первый подрайон первого укрепленного района включает Сент-Уан и Клиши вплоть до Аньерской дороги.

Второй подрайон включает Леваллуа-Перре и Нёйи вплоть до ворот Дофина.

Третий подрайон включает Ла-Мюэтт и простирается вплоть до Пуэн-дю-Жур.

Первый подрайон второго укрепленного района включает форты Исси и Ванв.

Второй подрайон включает форты Монруж и Бисетр.

Третий подрайон включает форт Иври и участок фронта между Вильжюифом и Сеной.

Главная квартира первого укрепленного района будет находиться в замке Ла-Мюэтт, главная квартира второго укрепленного района – в Жантийи.

Все служебные донесения будут направляться военному делегату через обоих главнокомандующих. Донесения, направленные непосредственно отдельными командирами, не будут приниматься во внимание.

Главнокомандующие должны немедленно организовать при своих главных квартирах постоянный военный суд и военно-полицейскую службу».

Наконец, в этот же день, ощущая опасность своей изоляции, Коммуна опубликовала обращение к сельскому населению. В этом обращении говорилось:

«Революция 18 марта, вначале не признанная, а ныне санкционированная месяцем существования и героических усилий, успех которых не заставит себя ждать, Революция 18 марта, говорю я, является, без сомнения, величайшим актом народной справедливости, который когда-либо совершался.

Против установленного правительства, располагающего всеми средствами власти, столь же недоверчивой, сколь и жестокой, народ, только народ сумел создать грозную организацию, которая сломит все преграды…

Чего хочет Париж?

Париж хочет всех свобод, вытекающих из полного суверенитета, при коммунальном строе; теперь он завоевал их и сумеет сохранить их вопреки всему. Мог ли он допустить, чтобы завоеванная им республика оставалась и далее объектом покушений для роялистских заговорщиков? Это было бы самоубийством. Он не мог этого допустить…

Парижская Коммуна была вынуждена выйти за пределы своих обычных полномочий.

Поскольку с ней обошлись как с врагом, ей пришлось взять на себя правительственные функции, обеспечить по возможности работу общегосударственных учреждений, действовать как воюющая сторона, ибо к этому ее принудила объявленная ей война…

Победоносное вступление версальцев в стены нашего города было бы смертным приговором для Парижа; эшафоты, расстрелы, ссылки превратили бы его в пустыню.

Каков же будет результат народной победы?

Свобода повсюду – в коммуне и в государстве; неприкосновенность жилищ; расцвет труда, освобожденного от всех пут, и свободное развитие всех его потенциальных сил; восстановление деловой активности в области торговли и промышленности, нарушенной преступными действиями Версаля; просвещение, излучающее свет знания и устанавливающее интеллектуальное равенство, единственный источник и единственную гарантию подлинного равенства; наконец, единение сердец и воли» .

29 апреля.

Как явствовало из военных донесений, версальцы усилили свои наступательные действия.

Донесения гласили:

«Южные форты подвергаются ожесточенным атакам, митральезы ведут огонь с обеих сторон. На участке от Аньера до Пасси военные действия еще не возобновились.

Версальские батареи, установленные в Мёдоне и Диогеновском фонаре, вот уже два дня обстреливают форты Ванв и Исси.

Передвижные батареи, установленные в Ба-Мёдоне, избрали своей главной мишенью виадук в Пуэн-дю-Жур, под которым стоят на шпринге наши канонерки.

Вчера в десять часов утра бывшая плавучая батарея № 5, «Коммуна», открыла огонь по батареям Мёдона.

Около трех часов версальцы возобновили еще более сильный огонь, нанося непрерывные удары по виадуку в Пуэн-дю-Жур.

В 4 часа 30 минут версальцы демаскировали новую батарею, установленную в роще в Ба-Мёдоне, но плотный и сосредоточенный огонь наших канонерок заставил эту батарею замолчать.

В настоящий момент виадук в Пуэн-дю-Жур весь изрешечен спереди и сзади версальскими снарядами, предназначенными для наших канонерок, которые отвечают сильным огнем».

Коммуна приняла в Ратуше франкмасонов. Делегат франкмасонов, отвечая на речь представителя Коммуны Лео Мелье, заявил, что он и его друзья намерены отправиться на укрепления, чтобы призвать версальских солдат к братанию. Затем он сказал:

«Если мы потерпим неудачу в нашей мирной попытке и если Версаль отдаст приказ не стрелять в нас, но убивать наших братьев, находящихся на укреплениях, тогда мы сольемся с ними… и всё вместе присоединимся к боевым ротам, чтобы принять участие в боях».

В этот же день Эли Реклю был назначен директором Национальной библиотеки.

30 апреля

Военные донесения гласили:

«Аньер, 29 апреля вечером: версальские войска вели слабый и нерегулярный огонь. 30 апреля. Перемирие. Версальцы устанавливают батареи, но они не отличаются большой мощностью. Полковник Дюрасье назначен вместо полковника Околовича.

Исси, 29 апреля вечером: наши баррикады подвергаются яростной атаке версальских войск. Федераты успешно отражают их атаки. Митральезы действуют с обеих сторон.

Монруж, Бисетр: всю ночь не прекращался артиллерийский огонь в направлении Ба-Фонтенэ. Утро прошло спокойно. В десять часов версальские войска отвечали залпами из шести орудий. В полдень огонь прекратился. В пять часов имела место легкая перестрелка в районе Баньё.

Ванв, Исси: сильные оборонительные бои в направлении Шатильона. Исси подвергается атакам из Мёдона и Мулино. Бой, начавшийся в час дня, закончился только в полшестого вечера.

Париж, 30 апреля: вчера в течение всего дня батарея Оранжереи вела непрерывный частый огонь по нашим канонеркам, которые отвечали весьма энергично и с большим успехом.

В восемь часов сорок пять минут вечера батареи Диогеновского фонаря, Мёдона и Ба-Мёдона подвергли жестокому обстрелу форт Исси.

Наши канонерки и бастион №68 довольно успешно поддерживали форт и причинили серьезные повреждения вражеским батареям.

С семи и до одиннадцати вечера на левом фланге слышалась сильная стрельба из ружей и митральез, которая продолжалась затем с перерывами до трех часов утра».

Коммуна приняла следующее решение:

«Гражданин Клюзере освобождается от обязанностей военного делегата. Приказ о его аресте, отданный Исполнительной комиссией, одобрен Коммуной».

Это решение было принято потому, что беспечность и небрежность Клюзере едва не привели к потере форта Исси.

Кроме того, в решении было сказано:

«Приняты меры для временного замещения гражданина Клюзере. Коммуна приняла все необходимые меры безопасности».

Одновременно было принято следующее решение: «Гражданину Росселю поручается временно исполнять обязанности военного делегата.

Париж, 30 апреля 1871 года.

Исполнительная комиссия».

Россель направил Исполнительной комиссии следующее письмо:

«Граждане!

Имею честь подтвердить получение приказа, которым вы временно возлагаете на меня обязанности военного делегата.

Я принимаю эти трудные обязанности, но мне нужно ваше самое полное, самое абсолютное содействие, чтобы не пасть под тяжестью обстоятельств.

Привет и братство.

Париж, 30 апреля 1871 года.

Полковник инженерных войск

Россель».

В тот же день он отдал следующее распоряжение: «Генерал Врублевский будет командовать всеми позициями, расположенными на левом берегу Сены, войсками и фортами, находящимися между Исси и Иври.

Коменданты фортов, командиры частей и другие офицеры и служащие Коммуны должны учесть это назначение и подчиняться приказам генерала.

Париж, 30 апреля 1871 года.

Военный делегат Россель»,

Смещение Клюзере свидетельствовало о том, что обстановка осложнилась. На втором заседании Коммуны 30 апреля стал очевидным кризис власти. Снова встал вопрос о создании Комитета общественного спасения.

Вайян предложил не создавать пародий на революцию. Важно, добавил он, преобразовать самую Коммуну, сделать ее тем, чем была первая Парижская Коммуна .

Но в 1793 году первая Парижская Коммуна была как бы рычагом мощной революции, которая потрясла всю страну, тогда как Коммуна 1871 года была трагически изолирована в Париже.

Было внесено несколько предложений – одно, чтобы дать этому комитету название Руководящего комитета, другое, чтобы назвать его Исполнительным комитетом, но оба эти предложения были отклонены.

В конце концов было принято решение организовать Комитет общественного спасения. Декрет о создании этого комитета был сформулирован следующим образом:

«Коммуна постановляет:

Ст. 1. Немедленно будет организован Комитет общественного спасения.

Ст. 2. Он будет состоять из пяти членов, избранных Коммуной поименным голосованием.

Ст. 3. Этому Комитету, который будет ответственным только перед Коммуной, предоставляются самые широкие полномочия в отношении всех делегаций и комиссий».

Членами Комитета общественного спасения были избраны граждане Антуан Арно, Лео Мелье, Ранвье, Феликс Пиа и Шарль Жерарден.

Одновременно было принято следующее постановление:

«Коммуна постановляет:

Члены Коммуны не могут быть преданы суду какой-либо другой инстанции, кроме своей собственной (суду Коммуны)».

На основе доклада Комиссии труда и обмена Коммуна постановила ликвидировать ломбарды, которые, как говорилось в декрете, являются не чем иным, как «очагом ростовщичества». Декрет добавлял:

«Само собой разумеется, что за ликвидацией ломбарда должна последовать социальная организация, которая даст трудящемуся реальные гарантии помощи и поддержки в случае безработицы и болезни» .

В тот же день во дворе Лувра состоялось собрание, созванное «Республиканским союзом департаментов», который поставил своей целью «добиться присоединения провинции к Парижской Коммуне».

Резолюция, принятая общим собранием граждан, родившихся в провинции, но проживающих в Париже и собравшихся в числе 100 тысяч во дворе Лувра, заклинала

«добрых граждан каждого департамента оказать Парижу моральную поддержку и по мере возможности действенную помощь, чтобы поддержать столицу в ее борьбе за наши национальные и муниципальные права».