История восточных культов, тесно связанная с вопросом о проституции в древности, раскрывается не только в исторических трактатах; она открывается нам также в драгоценных памятниках, найденных современными археологами: в медалях, надписях, обломках памятников, начертаниях на камнях и др.
Изображенные на этих камнях гравюры, все эти скульптурные фрагменты, стелы, кольца, печати, вазы и чаши, найденные в развалинах древних городов, подтверждают существование культа Милитты, Баггал, Приапа, Озириса, Фалла и других, подобных этим, богов. Небольшие цилиндры и конусы, каменные и терракотовые, которые мы видим в Луврском музее, в «кабинете медалей и древностей» и в национальной Библиотеке, все это были эмблемы или амулеты, которые носили мужчины и еще чаще женщины, на шее или на руках. Иероглифические надписи и гравюры были расшифрованы археологами и, пользуясь добытыми ими данными, мы постараемся изложить здесь факты, касающиеся проституции. Менан в своем замечательном труде о камнях гористой Азии и о цилиндрах Халдеи в известной степени отстаивает толкование символических фигур, данное его предшественниками. Вместе с тем он полагает, что эти камни, результат тонкого, точного и терпеливого труда, являются одним из необходимых элементов для того, чтобы воссоздать историю искусства народов, «потому что ржавчина, говорит он, которая разрушает металлические предметы, не может повредить агату или кремлю».
Эти камни были настоящими драгоценностями и имели различные формы: пластинок, миндаля, веретена. Некоторые из них служили для печатей, перстней и для жукоподобных колец. Многие из них имели форму конусов или пирамид. Цилиндры были обыкновенно вышиной от 2–5 сантиметров и пробуравлены по оси. Гравюра изображена на выпуклой поверхности, и рисунок часто сопровождается изречениями. Эти последние дают, между прочим, возможность определить их происхождение и различить цилиндры халдейские, ассирийские, египетские, финикийские и персидские. Менан описал большое число азиатских цилиндров я даже построил целую теогоническую систему, в центре которой стоит высшее божество Hou, изображенное в виде человеческого бюста, который Оканчивается перьями и имеет два широких крыла. Ниже их стоит троица великих божеств: Samas — бог солнца, изображенный в виде блестящего диска, Sin — богиня луны, изображенная в виде полумесяца, и богиня Istar, которую символизирует звезда. Эта троица в совершенстве напоминает Озириса, Изиду и Горус.
Работа Лайара имеет много общего с работами Меняна, но первый автор обращает больше внимания на изучение религиозной проституции. Мы вовсе не являемся защитниками мнений этого ученого, по считаем нужным отметить здесь одно место из его мемуаров, именно то, где он говорит об одном агатовом конусе, на широком основании которого имеется выдолбленная стоящая фигура en face, которая имеет две головы. Изображена одна в профиль, повернута справа налево, имеет черты бородатого мужчины, другая же, повернутая в обратном направлении, имеет черты женщины. Пятизубчатая корона увенчивает каждую из голов, а прямо над каждой короной имеются три звездочки, расположенные в одну линию и на одинаковом расстоянии одна от другой. Остальной костюм каждой фигуры андрогины состоит из четырех различных частей: из нижнего платья, внутреннего платья, соединяющего обе фигуры пояса, и наружного платья.
Правой рукой, следовательно, с той стороны, где находится голова с бородой, эта фигура держит хвост змеи. Другая, более длинная змея, окружает своими кольцами среднюю часть туловища женщины. В промежутке между обеими руками и обеими змеями мы видим с каждой стороны крылатого дракона с зияющей пастью, который как будто хочет схватить расположенную против него змею. Солнечные лучи, окружающие голову одной из змей, полумесяц над головой другой из них и та тщательность, с которой художник расположил их обеих вполне симметрично, одну против головы самки, а другую против головы самца, — все это с положительностью указывает на то, что здесь было намерение символически изобразить воспроизводительную силу самки, т. е. силу пассивную. Действительно, известно, что змея была у древних эмблемой воспроизводительного начала, как мы это видим в фигурах Изиды и Митры, а также на статуе со львиной головой в музее виллы Альбани.
С левой стороны основания конуса мы видим колесо без обода, все спицы которого оканчиваются маленькими шариками. «Это также символ воспроизводительной силы», замечает Феликс Лайар. Такое истолкование символов переносит нас в отдаленнейшую древность, так как оно опирается, по-видимому, на основы образования языка у наиболее древних народов Азии. Под ногами двуполой фигуры мы замечаем вазу с двумя ушками, похожую на амфору, которая является эмблемой мужской силы, тогда как другая ваза, в виде кратера, с левой стороны конуса, служит эмблемой женского органа. Наконец, направо от фигуры находится Cteis, которая, очевидно, служит эмблемой наружного полового аппарата женщины. Два крылатых дракона, расположенные здесь против двух змей, являются, очевидно, прекрасной иллюстрацией того религиозного верования, которое признает два вида существ: одни добрые и приносящие благо, другие, злые, несут несчастия. Этот догмат, с большой полнотой изложенной в книгах Зороастры и очень ясно выраженный в некоторых памятниках культа Митры, мы встречаем в большинстве религиозных систем древности. Вот к каким выводам приводит Лайара изучение описанного выше конуса: «воспроизводительный женский орган находится здесь, между атрибутами, размещенными вокруг фигуры Андрогины, которую я считаю ассирийской Венерой-Милиттой. Этот орган мы встречаем и на других конусах и цилиндрах, относящихся, на мой взгляд, к культу Милитты. Я знаю два таких экземпляра: один на прекрасном цилиндре в Британском музее, другой на основании одного конуса в кабинете Кальве в Авиньоне. Другой конус, который описал Лашос, также имеет на себе изображение жреца, одетого в азиатский костюм и совершающего акт богослужения перед алтарем, на котором имеется cteis и звезда Венеры.» Здесь, говорит Лайар, Cteis, по-видимому, является эмблемой самой богини и характеризует культ ее с той резкой и наивной грубостью, какая отличала первое зарождение всех религиозных доктрин, существовавших у ассириян и финикиян. В продолжение длинного ряда веков и религиозных и гражданских переворотов эти доктрины оставили в Западной Азии столь глубокие следы, что когда изучаешь привычки и нравы современных народов, то приходишь к грустному выводу, что, несмотря на все усилия христианства и ислама, обожествление Cteis еще и теперь сохранило свою силу среди некоторых религиозных сект востока.
На нашем конусе Cteis помещена как раз около той половины изображения Милитты, которая принадлежит фигуре мужчины. Такое положение ее показывает, какого именно специального жертвоприношения требовало это божество от своих многочисленных почитательниц; отсюда столь легкая в этом случае возможность ужасных злоупотреблений и вырождения самой жертвы в позорнейшую проституцию. Этот институт существовал не только в Вавилоне, где он был тесно связан с культом Милитты, но и в Финикии, в Сирии и вообще во всех странах, посещаемых финикиянами и ассирийцами. Равным образом встречался он у моавитян и лидийцев вместе с культом и таинствами Bahhal-Pehhor. Его находят также в финикийских колониях в Африке, в древней Армении — вместе с культом Венеры Anais, у жителей Кипра и Коринфа, и везде этот культ в большей или меньшей мере переходит в самое разнузданное распутство. Существование публичной проституции в Лидии мы должны объяснить себе тем, что жители этой страны, подобно жителям Кипра и Греции, усвоили проституцию от финикиян и ассирийцев вместе с культом Астарты и Милитты. Такое предположение, по-видимому подтверждается свидетельством Страбона, который, говоря о распутстве молодых женщин Армении в храме Anais, прибавляет, что по Геродоту то же самое наблюдается и в Лидии, С своей стороны этот историк приписывает этому разврату азиатское происхождение и говорит, что за исключением проституирования девушек обычаи индийцев в очень многом похожи на обычаи Греции. Но не только в Азии Венера изображалась с атрибутами мужчины. По свидетельству Гида и других авторов, римляне даже в самом Риме посвящали этой богине статуи, которые изображали ее с бородой и половыми частями обоих полов; отсюда странный эпитет «biformis».
На оборотной стороне медали Дмитрия II имеется изображение Венеры с бородой; ее волосы причесаны в виде каски с султаном.
Она в женском платье и в правой руке держит лук. Медаль в Национальной библиотеке также имеет на одной из сторон изображение мужчины, а на другой Венеры, по обеим сторонам которой ряд Фаллусов; так по крайней мере думает Мионэ во Франции, Фрелих и Рихтер в Германии и Дуэн в Англии.
На другой фигуре мы видим воспроизведение медали Пафоса. Здесь налицо все атрибуты азиатской Асторот и греческой Астарты: род Фаллуса под полумесяцем. Среди других археологических данных отметим также изображения на цилиндрах, имеющихся в богатой коллекции Национальной библиотеки. Вот главные из них, согласно каталогу Шабулье. Под N 705 стоящий жрец молится Милитте, сидящей на троне; она держит корону, ноги ее лежат на козе, тело которой заканчивается рыбой. Позади морской козы изображение Cteis. Под N 734 сидящий на троне Ваал или Талам, который поддерживает пирамиду с уступами. Молящаяся женщина приводит к нему молодую девушку с открытой головой и грудью, и он предлагает ей цветок. Над Ваалом диск Венеры и серп луны. Эта молодая девушка — жена, каждую ночь предлагаемая Ваалу в его храме в Вавилоне; так по крайней мере свидетельствует Геродот. Под N 743 — сидящая Anaitis держит корону, тут же две молящиеся фигуры. Над нею полумесяц и звезда Венеры. Позади богини Mir, половина Hom и Cteis. Под N 806 женщина, молящаяся богу войны и Венеры Anaitis, вид спереди. Под N 817 — Милитта и Anaitis. Перед последней жрец, перед Милиттой египетская богиня Коун; в ее руке скипетр, увенчанный цветами и двумя Uroeus. Mir была эмблемой божественного. Ее символизировали в виде маленького куба с закругленными краями и с многочисленными лучами по боковым и нижним его стенкам. Hom же есть символ древа жизни, священного древа, древа познания. Он изображается в различных формах, но при всем этом разнообразии его изображение совсем не напоминает Hom'а, от которого отрезали ветви с соблюдением очень пышного церемониала, напоминающего тот, какой друиды применяли к священному дубу. Что же касается Cteis, то это косоугольник, в котором углы малого диаметра закруглены, а в центре находится резко очерченная точка. Мы не будем останавливаться на истолковании этих рисунков, но мы остановимся на других подлинных и многочисленных памятниках древности, которые вместе с письменными памятниками еще больше утвердят нас в той мысли, что если проституция и не признавалась гражданским законом Греции, то мы все же должны причислить ее к религиозным обычаям, которые проникли к грекам вместе с азиатским культом Венеры. Среди этих памятников мы можем отметить некоторые, хранящиеся в коллекции Дюрана и описанные Витте, и в частности две вазы, две чаши и один камень. На одной из этих ваз изображена сцена в храме Венеры; куртизанка через рабу получает предложение от увенчанного миртом чужестранца, который стоит вне портика и держит в руке кошелек. На другой вазе также изображен чужестранец с миртом на голове. Он сидит на ложе и, видимо, говорит что-то стоящей тут же куртизанке. Подобные же сюжеты и на обеих чашах. Здесь изображена также группа мужчин и куртизанок и, между прочим, зеркало, постоянный атрибут Венеры. «На камне, говорит Лайар, мы видим изображение другой очень непристойной сцены; здесь богиня или одна из посвященных сама держит зеркало на уровне глаз. Остальные пять поверхностей камня изображают различных животных, характеризующих культ восточной Венеры. Эти сцены иллюстрируют, как резко испорченные нравы исказили в культе Венеры первоначальный обряд принесения в жертву невинности.
Наши замечания находят себе подтверждение в том, как некоторые авторы древности описывают распущенность, которой в различных частях Греции сопровождались праздничные мистерии в честь Афродиты и других тождественных с Венерой божеств. Все эти, служившие эмблемой богини, конусы продавались в городах всем желающим, особенно же чужестранцам, приходившим на поклонение в ее храм. Рисунки на конусах были почти всегда одни и те же, из чего можно заключить о сходстве обрядовых приемов в культе Милитты у ассирийцев, в культе Венеры у греков и римлян и в культе Митры у персов. Так, некоторые изображения на камнях и персидские и римские барельефы рисуют Митру, которая, подобно Венере Андрогине на конусе Лайара, помещена между двумя врагами неба, т. е. по правую сторону от себя имеет солнце, а по левую луну (маленький круг, окруженный лучистым сиянием и полумесяц).
Некоторые фигурные памятники позволяют заключить, что бык и лев также являются атрибутами, характерными для Венеры как востока, так и запада. В подтверждение этого мы можем сослаться на большой ассирийский барельеф Yasili-Kaia, найденный Тексье возле Птериума и открытую при раскопках Вавилона таблицу, хранящуюся в коллекции барона Роже. Первый из этих памятников изображает богиню, стоящую на льве, на втором она стоит на быке. Есть и много других памятников, где богиня изображена на львах и на быках. Если бы, несмотря на утверждения историков, можно было еще сомневаться в том, что греческая Венера и религиозная проституция в своей основе имеют культ финикийской Астарты, то в пользу этого можно было бы найти еще один фактический аргумент в древностях, найденных на острове Кипре. Население этого острова было финикийское, но здесь же с незапамятных времен существовали и колонии греков. Культ Афродиты произошел отсюда, и фантазия поэтов изображала богиню, выходящей из морской пены. Жюль Сури, в своих «Исторических этюдах», на основании археологических данных утверждает, что искусство и все божества Греции перешли к ней из Азии.
«Между имеющимися в Лувре финикийскими идолами Кипра, — говорит этот автор, — есть один с короной на голове; два ожерелья на его шее спускаются на грудь; правая рука богини лежит на груди, левая положена на священное чрево, откуда вышли все боги и люди. Не есть ли это характерный жест Венеры Книдской и Венеры Медицейской?
Жест тот же самый, но в нем отнюдь нельзя видеть выражения чувств стыдливости, волнения и боязни. Богиня — всеобщая мать, ее многочисленные создания черпают из неистощимых сосков ее все новую и новую жизнь, и богине чуждо желание скрыть свои мощные груди: она с гордостью показывает их людям и богам. Ее народ, который, как голуби, влюбленно воркует в тени густых кипарисов священного леса, тысячи гиеродул обоего пола, которые служат богине; толпы пилигримов, которые приходят во время празднества и вкушают наслаждения в святилище и палатках жриц, — все это существенно отличает добрую бога-ню и ее храм от того представления о целомудрии и стыдливости, которые чаруют утонченное чувство цивилизованного человечества. В сущности эта грубая терракота и произведения греческих скульпторов — символ одного и того же; можно сказать, что метаморфоза этого идола верно отражает те этапные пункты, какие прошла старая азиатская цивилизация, прежде чем она через посредство народов Малой Азии преобразилась в цивилизацию греческую».
Крейцер и Гиньян также нашли на Кипре явственно восточные формы этого культа обожествления производительной силы; именно, они нашли андрогину Афродиту, соединяющую в своем лице оба начала, мужское и женское, и священный конус с изображением, отдельно, женского начала. Но в древнейшие времена, рядом с этими странными и глубоко поучительными эмблемами, которые, по-видимому, берут свое начало в Индии, появляется образ обаятельной богини Киприды, самое имя которой показывает, что весь остров Кипр был в ее власти. Поклонялись ей везде, но идея божественности производительного начала нигде не проявлялась в столь явном восточном ритуале и атрибутах; нигде этот культ не был более сладострастен и более проникнут сексуальными наслаждениями, чем в Коринфе и на горе Эрикс.
В Коринфе тысячи гиеродул, т. е. священных куртизанок, которых мы уже встречали в храмах Азии, служили алтарям Афродиты. На горе Эрикс был старинный и богатый храм, где женщины, во время посвященных богине празднеств, занимались проституцией в ее честь.
С другой стороны, другой камень с острова Кипра, (кабинет медалей в Национальной Библиотеке N 1582), изображает храм Венеры и в середине его идол богини, — конический камень. С правой и с левой стороны, на столбе, находится голубь, над идолом полумесяц и солнце, как на ассирийских камнях. Таким образом, культ и самые богини почти тождественны и можно сказать, что все эти народы одинаково охотно заимствовали один у другого учения и обряды: здесь находили себе удовлетворение их чувственные желания.
Следует отметить еще одно очень важное обстоятельство. Религиозные предрассудки побудили египтян окружить себя приапами самой различной формы. Эти приапы делались из фарфора различных цветов и терракоты; как у ассирийцев и других азиатских народов, они служили им амулетами. Их иногда находят в мумиях, а несколько лет тому назад Мунилоти дал описание приапической живописи на стенах храма в Карнаке. Изображение бога встречается на египетских гробницах, стелах и различных предметах житейского обихода.
В Египте умершие уподоблялись Озирису и это уподобление было залогом бессмертия. Вероятно, этим нужно объяснить наличность цриапов на саркофагах и, в частности, на саркофаге в Лувре, который, как о том гласит надпись, был гробницей одного жреца в царствование Псаметиха I. Действительно, на одной из наружных стен его мы видим лежащего на спине Озириса с приапом, стоящим перпендикулярно к его телу. Это символ жизни и плодородия бога Солнца, но, конечно, жрецы ложно истолковали эту эмблему, когда воспользовались ею для религиозной проституции. Такое истолкование было возможно у народов с неразвитым умом, неспособным выделить философскую идею из-под окутывавшего ее материального изображения. Женщины, у которых всегда замечалась любовь к амулетам и другим вещам подобного рода, носили на шее ожерелья с несколькими цилиндрами, нанизанными на двойной железной цепи.
Из цилиндров, хранящихся в кабинете медалей, отметим один под N934: две фигуры, одетые в египетские одежды; каждая держит скипетр, и возле него фигуры Hom'a и Mir'a. На заднем плане видим три символа: птица на человеческой голове, (душа по воззрению египтян), Cteis и мандрагора. На конусе N 1056 мы видим бородатого бога, в египетском платье, в сидячем положении, держит он в руках скипетр. Тут же шар над полумесяцем и Cteis. В той же коллекции встречаем еще несколько конусов с изображением полумесяца, двух шаров с фигурами Mir'a и Cteis; на других изображен Ouoti, — глаз, символ жизни и деятельности. Иногда же полумесяц и над ним Hom, окруженный короной, или же женщина с различными символами и змея Uraeus. Попадаются и непристойные сцены, как на камне N 1104. Наконец, два цилиндра (175, 176) изображают египетскую Венеру с двумя коровьими рогами, — аналогия между Изидой и Венерой ассирийской, которую часто изображают в виде кормящей теленка коровы. Аналогия, как мы видим, полная.
С представлением о куртизанке неизбежно связывается представление о кокетстве и стремлении к украшениям. В зале Юлия II, посвященной памятникам частной жизни египтян, мы находим не только много великолепных драгоценностей, носимых женщинами, золотых браслетов с инкрустацией, таких же ожерелий и перстней с изображением женщины перед Озирисом, но и вообще все предметы, предназначенные для украшения и раскрашивания лица. В одном из шкафов этой залы мы находим также, по описанию Руже, небольшие деревянные и глиняные сосудцы различной формы, в которых египтянки хранили составные части косметик. Главной косметикой была сурьма для глаз; карандаши из дерева, камня и слоновой кости имели тупые концы и форму, приспособленную для того, чтобы не ранить ресниц при этой деликатной операции. Вазочки имели то форму колонны, то форму бутона розы, из эмалированной глины. Уродливый бог Бесс, который, несмотря на свое уродство, играл, по-видимому, наибольшую роль в женском туалете, является одним из украшений этих безделушек.
Надо ли упоминать, что парики и шиньоны также играли видную роль в искусстве одеваться у египетских женщин. Имеются там также довольно хорошо сохранившиеся образцы манекенов и вообще полный комплект всего, что употреблялось для украшения женского тела.
По отношению к проституции в Италии и культам Венеры и Приапа археологические данные дают нам вполне исчерпывающие сведения. В музее живописи, бронзы и статуй в Неаполе имеется много редких экземпляров, которые с большим художественным талантом описал Фомен. Эти, столь живо интересующие ученых памятники, по словам этого автора, в течение целых веков сохранялись в недрах земли для того, чтобы дать будущим поколениям урок истории. Многое было открыто на склонах Везувия, многое было погребено под вулканической лавой в Геркулануме, Помпее и Стабии. Исследуя жилища Помпеи, можно видеть, что в них всегда существовал специальный уголок, посвященный культу Венеры. Греки называли эту комнату Aphrodisien, римляне Venereum. В ней мы находим картины с сладострастными сюжетами по-гречески Grulli, а по-латыни Libidines. Почти во всех домах имеется эротическая скульптура, бронзовые, мраморные, хрустальные и терракотовые предметы, Приапы, вакхические амулеты и различные непристойные вещи. Изучая и сравнивая все эти памятники, один вид которых оскорбляет нашу стыдливость, Фомен приходит к заключению, что до наступления христианской эры существовал только один единственный культ, и его можно было бы назвать теофаллическим.
Помпейские раскопки обнаружили также несколько лупанариев, над входной дверью которых имеется большой каменный знак Приапа, но культ Приапа встречается только в публичных домах. Римляне относились к Приапу серьезно, хотя оказываемое ему уважение шло в разрез с философским скептицизмом римлян, как об этом свидетельствует мраморный барельеф на 4-ой странице книги Фамена. Этот барельеф изображает не отвратительную оргию, а картину, полную красоты и благочестия. Два супруга, одетые так скромно, как этого требует характер богослужения, которое они собираются совершить, умоляют бога плодородия прекратить их ужасное бесплодие; особенно говорят об этом выразительные жесты женщины. Супруг в это время отдергивает полог, за которым находится таинство жертвоприношения.
Бог, изображений в виде бородатого старика с лысой головой, покоится на невысокой колонне. Женщина стоит перед ним с глазами, устремленными на мужской половой член, и предлагает богу вместе с листьями дуба сосновую шишку.
На таб.7 находим копию мраморного барельефа с изображением вакханалий — одного из самых знаменитых празднеств язычества; они известны также под именем Элевзинских, Ламптерийских таинств, таинств Изиды и Праздника Доброй Богини. На середине барельефа старый Силен, увитый плющем; в одной его руке чаша, а в другой венок, — награда за победу над пьяницами; он едва держится на ногах и упал бы, если бы его не поддерживали два молодых фавна.
Слева от Силена восторженная вакханка с кимвалами, за ним юноша с орудиями посвящения в руках, дальше постыдный Фаллифор с бичем в руках, женщина-сатир, держащая pedum (пастушеский посох) и syrinx (флейта с семью клапанами), у ног Вакха Гермеса. В углу Купидон, видимо, также принимающий участие в празднестве. Слева от Силена находится маленький алтарь и над ним сосновая шишка; зажженный факел приготовлен для богослужения.
Вакханка лежит на медвежьей шкуре и сладострастно отдыхает в такой позе, которая не оставляет сомнения насчет причины ее усталости.
Наконец, на краю барельефа женщина, переодетая сатиром, возлежит на атрибуте Приапа Гермеса.
Таблица 8-я изображает жертвоприношение Приапу. Этот барельеф с очевидностью указывает на религиозную проституцию; здесь мы видим одну из самых жестоких языческих церемоний.
Несколько женщин ведут молодую девушку, быть может, новобрачную, к статуе Приапа; несчастная, по-видимому, уже готова принести в жертву статуе свою невинность.
Из всей толпы она одна совершенно обнажена; опустив голову от стыда и горя, она опирается на плечо пожилой женщины, быть может, своей матери.
Тут же, невдалеке, девочка играет на двойной флейте и заглушает музыкой крики жертвы; еще дальше стоит старуха; согнув одно колено, она смотрит на эту сцену и, видимо, негодует на нерешительность, обнаруживаемую молодой новобрачной. «Надо иметь в виду, прибавляет Фамен, что этот возмутительный обряд существовал недолго, но можно думать, что жрецы мнимых божеств в течение долгого времени эксплуатировали в свою пользу людское легковерие и сами становились на место идолов, исполняли их обязанности. В храме Изиды в Помпее статуя богини помещалась на пустом внутри пьедестале, куда входил по потайной лестнице и где скрывался жрец богини. Туда-то проникал обманщик с целью заставить статую говорить.
В том же сочинении мы находим изображение каменных приапов, помещенных на углах улиц возле общественных фонтанов, над жилищами; так мы находим его над дверью одной булочной в Помпее с следующей надписью: Hic habitat felicitas.
Здесь же мы находим и священные колонны, фаллические светильники, фаллы, амулеты libidines и spinthria, — картины, изображающие самые отталкивающие, непристойные сцены. На последних таблицах представлены греко-италийские, греко-сицилийские, этрусские и греческие вазы с черным основанием и красными фигурами. Далее, вазы в виде опрокинутого колокола с красным основанием и черными фигурами, такого же происхождения. Все эти предметы говорят о ряде известных и неизвестных приемов, типичных для культа Приапа, и подтверждают те данные из истории проституции древности, какие получаются при изучении древней письменности. Кроме того в Луврском музее, в зале черных ваз, мы находим множество предметов этрусского производства, большая часть которых добыта при раскопках в древней Кере и в курганах Клузиума и Вей. Вазы украшены рельефными фигурами, грубо изображающими то сцены из жизни людей, то чудовища азиатской мифологии: сфинксов, кентавров с человеческими лицами и ногами и проч. На стенках ваз встречаются также изображения охоты, что напоминает рисунки на ассирийских цилиндрах и дает новое подтверждение объяснениям Лайара. Словарь Петиска разъясняет смысл одной фигуры бога Мутуна, открытой в Риме на Виминальском холме, среди развалин старинного храма; она существует там и поныне, вся из белого мрамора и вышиной около трех четвертей аршина.
Одна группа во Флорентийской галерее, изображает стоящую женщину, голова которой покрыта чем-то вроде чепца и имеет крайне необычную форму; ее руки опущены вдоль туловища и как бы поддерживают готовое упасть платье, причем некоторая часть тела остается открытой. Огромный фалл подымается с земли прямо к половым частям этой фигуры и последние, резко выраженные, находятся в соприкосновении с верхушкой Фалла.
Кабинеты древности и, в частности, залы Национальной библиотеки содержат множество итифаллических амулетов, свидетельствующих о культе Приапа и Риме. Один из них, говорит Дюлор, изображают Фалла и соединение его с mullos, фигурой женского полового органа. На других изображен один только Фалл, но с двумя птичьими крыльями и ланками и иногда с погремушками. Другие итифаллические амулеты имеют форму лежащей собаки или изогнутых человеческих ляжек и голеней без туловищ. Наиболее скромные амулеты изображают сжатую в кулак руку, в которой большой палец помещен между двумя следующими пальцами. Эту фигуру антикварии называют «manus ithiphallyca». Подобно тому как Озирис иногда изображался с тройным Фаллом для обозначения необычайности его производительной силы, точно также на многих памятниках находят двойные и тройные Фаллы, изображенные отдельно или на одном и том же человеческом теле. Такая фигура с отдельно изображенными фаллами существует во Франции, на Гарском мосту и в Ницце. В неаполитанской провинции и в Пезетии были найдены на камнях изображения Приапа с двойным фаллом, а в городе Трани тот же идол имеет тройной фалл. Наконец, фалл (так называемый Fascinum) мы находим иногда высеченным на вазах, на домашней утвари и на мебели. В собраниях древностей нередко встречаются итифаллические перстни, сосуды, медали и камни с резными фигурами. Французскому антикварию Де-Шадюк удалось собрать коллекцию из 300–400 экземпляров камней с крайне любопытными итифаллическими изображениями. Ру и Барре в своем художественном и высоко научном труде, «Геркуланум и Помпея», опубликовали большое количество относящихся сюда бронзовых изделий и мозаик. Здесь собрано много типов фаллических амулетов; имеется, между прочим, крылатый фалл с погремушками, который задней своей частью переходит в коня; конь, в свою очередь, имеет хвост с фаллическим кончиком и отросток также в виде Фалла, который помещается между двумя крыльями фантастического животного.
По поводу этого Фалла авторы делают следующие комментарии: «по-видимому, древние поставили себе правилом изображать как можно чаще ту фигуру, которой они приписывали чудесные свойства. Здесь крылья и нога лошади указывают на стремительность производительной мощи, олицетворенной в Фалле. Это та же мысль, о которой напоминает phale e peroumene psiiche, летающая душа, — определение, данное древними лексикографами и вполне согласующееся с мнением Аристотеля, который говорит, что человеческая душа потенциально существует в человеческом семени, состоящем из эфирной воды, или спирта. Крылья Фалла оправдывают его наименование Strouthos, воробей, как его называют иногда по причине сладострастного нрава этой птицы. Это наблюдение не могло не остаться неизвестным ученому комментатору Катуллу, который изучал особенности Лесбийского воробья. Другой амулет представляет собою просто итифаллическую руку; эта рука делает непристойный жест и оканчивается Фаллом. Эти амулеты древние навешивали на себя. Женщины и дети, но свидетельству Барре и Ру, носили для того, чтобы избежать дурного глазу, oculi venena maligni, потому что все уродливое считалось предохранительным средством против колдовства. Золотой или серебрянный Фалл был одновременно драгоценным украшением и амулетом; он же фигурировал на бронзе ламп, вырезался из дерева или камня, ставился в полях и садах, как средство от воров и защита жатвы от дурной погоды.
Существует еще множество других доказательств наличности культа Приапа и религиозной проституции. С исчерпывающей полнотой доказывает это хотя бы изображение молодой женщины, которая одной рукой ухватилась за рога божества, а другой рукой старается облегчить себе путь к Фаллу статуи. Но впоследствии символ Приапа смешался с символом Меркурия посредством общего имени терм, которые, по словам Скалигера, своим направлением указывали путникам дорогу и охраняли их от опасности. Знаменитый филолог видел один из таких фаллических Гермесов во дворце одного кардинала в Риме. Камни с надписями, изданные д'Арканвилем, почти все относятся к эпохе Августа и и Тиверия. Здесь изображены термы Приапа, жертвоприношение богу Лампсаку, сатиры и нимфы, а также боги и богини, императоры и императрицы, отправляющие половой акт.
Из таблиц этого издания отметим NN 32 и 35. Обе они изображают с двух сторон один и тот же камень, который вместе с остатками коллекций барона Итоха перешел в руки короля прусского. На табл.32 изображена Мессалина, жена императора Клавдия, имя которой перешло в потомство, как имя особенно разнузданной распутницы; она сидит перед небольшим храмом Приапа с миртовой веткой в руке.
Табл.33 изображает круг, по окружности которого расположены семь приапов. Над кругом надпись: Messal… а под ним Claudi. Между каждыми двумя приапами имеется по одной букве; если прочесть их все слева направо, то получится слово Invicta. «Посредине круга, пишет д'Арканвиль, находится улитка, двуполое существо, вполне достойное быть предметом зависти Мессалины. Семь приапов, которые окружают улитку и склоняются перед ней — это слишком мало для того, чтобы дать понятие о ненасытном темпераменте этой женщины, портрет которой дан Ювеналом в следующем стихе: «Et lassata viris, nondum exsatiata recessit».
На табл.45 сцена жертвоприношения Приапу. Жрец, который при этой церемонии играет на двойной флейте, один из тех, которых Сидоний Апполинарий называет Maesti, так как они одновременно служат двум богам, Вакху и Приапу. Геродот называет их Phalliphores, фаллоносцы, так как во время процессии они носят символ лампсакского бога. Эти процессии обставляли очень пышно, и женщины ждали от них плодовитости. У Апулея можно прочесть о всех скандальных частностях этих непристойных церемоний и гнусных обрядов, руководителями которых были жрецы сирийской богини. Здесь, как и в практических таинствах, от участников требовалось самое строгое соблюдение тайны. У Петрония Квартилла то и дело просит свидетелей своих оргий не говорить никому обо всем, что они видели. Эти ненасытные блудники развратничали как последние проститутки, и тем не менее, имели дерзость склоняться перед алтарем божества и обращаться к нему со своими гнусностями:
Другое издание д'Арканвиля дает нам понятие о необузданном разврате мужчин и женщин при Цезарях. Будучи в Риме, этот автор имел возможность изучить все археологические собрания и коллекции медалей и камней; его изыскания касаются, главным образом, нравов матрон. Если бы не несомненные фигуры, которые, в противоположность письменным документам, не подлежат спору и критике, не будь их, самое живое воображение отказалось бы представить себе подобные сцены. Пробегая таблицы книги д'Арканвиля, читатель проникается уверенностью в том, что проституция женщин из римской знати доходила до крайних пределов. С помощью золота Цезарь имел возможность удовлетворять свою склонность к противоестественным порокам и набирать себе наложниц из женщин высшего света. Эти женщины отдавались ему как простые куртизанки, которым платят за любовь. В свою очередь законная жена Цезаря, Помпея, привела однажды в храм Венеры-Урании юношу Клодия, своего любовника.
Об этом узнали, и Клодий был привлечен к суду. По приказу императора суд оправдал его, и Цезарь но этому поводу произнес свои знаменитые слова: «жена Цезаря выше всяких подозрений». Умный и тонкий политик сказался в этих словах.
Существует одна медаль, изученная д'Арканвилем, с изображением Клавдия, одетого в женское платье; юноша вместе с императрицей Постумией стоит перед треножником у алтаря богини.
Остановимся еще на камее Ареллия. Здесь изображен Октавий, отдающийся своему двоюродному брату Цезарю. Известно, что когда он однажды присутствовал на спектакле в театре, народ обратился к нему со следующим стихом:
«Videsne ut cinoedus orbe digito temeret». (Ты видишь, как над всем царствует развратник).
Таким образом здесь, как и везде, литературные данные вполне подтверждаются вещественными памятниками старины.
К числу этих последних относится также камея Аполлония Сиционского, изображающая непристойную сцену между Августом и его дочерью Юлией, которую историки выставляют образцом ума, красоты и развращенности. На камее Артемона Родосского императрица Ливия предлагает двух молодых девушек своему мужу Августу, который особенно любил девственниц. Царственная супруга имела при этом чисто политическую цель: она искала власти над императором.
Другая камея Ареллия изображает, как жена Мецена отдается Августу в присутствии своего мужа, который притворяется спящим. А между тем этот Мецен был другом и покровителем Горация, Виргилия и всех знаменитых поэтов своего времени. Он поощрял и содействовал прогрессу римской науки и искусства. Медаль на 16-ой табл. изображает распутного Тиберия с целой толпой его проституток, мужчин и женщин. Об этом императоре хорошо говорит Тацит: «Отбросив стыд и боязнь, он очертя голову бросился в преступления и распутство и не руководился ничем, кроме своих влечений». In scelera simul ac dedecora prorupit postquam, remoto pudore et metu, suo tantum ingenio utebaur.
На таблице 17-ой воспроизведен рисунок с одной древней картины, которая изображает Тиберия в дворцовом саду; вокруг Тиберия гроты с мужчинами и женщинами, одетыми наподобие нимф и сатиров, которые услаждают его взоры различными непристойностями.
Камея Лизиаса воспроизводит занятие Тиберия содомией. Он присутствует при жертвоприношении перед статуей Приапа и пользуется этим случаем, чтобы изнасиловать двух молодых жрецов божества. Светоний рассказывает об этом в следующих выражениях Vix dum re divina peracta, ibidem statim seductum contupraret simulque fratrem ejus tibicinem. Едва служение было окончено, как он здесь же удовлетворил свою страсть над молодым служителем алтаря и вслед за тем сделал то же самое с флейтистом, братом этого последнего.
На камее Теренция Тиберий с тремя куртизанками предается самому разнузданному разврату. Медаль на табл.17 изображает сцену отвратительного разврата между знатной римлянкой Молонией и Тиберием. Табл.25 воспроизводит медаль с изображением разврата между женой Пизона и Калигулой, этим чудовищем, который заставлял своих сестер отдаваться ему и его приятелям. На табл.27 мы находим медаль с изображением блуда Калигулы, с мужчинами и женщинами; объяснения этой медали дает одна известная антология эпиграмм.
Камея Аполлодора Мессенского (28) изображает момент, когда Кассий Хереа спрашивает у Калигулы пароль. Император с непристойным жестом протягивает ему руку и дает в качестве пароля — приап. Это было причиной смерти Кассия. Камея Питадоры Траллийской воспроизводит момент, когда Мессалина приносит Приапу в жертву четырнадцать миртовых венков, по числу побед, одержанных ею над четырнадцатью сильными атлетами.
На камее Эпитинкана — сцена между Нероном и весталкой, которую он принуждает отдаться ему (34). Камея Кратера изображает Нерона в женском платье, развратничающим с Дорифором, который ошеломлен капризом своего повелителя. На табл.36-ой изображена камея со сценой разврата между Нероном, одной женщиной и тремя наложниками. На табл.38-ой медаль с изображением еще одной сцены содомии между Нероном и Дорифоном, его официальным любовником.
Табл.40-ая также изображает сцену разврата и содомии между одной женщиной, Оттоном и Нероном; таблица воспроизводит одну афинскую камею.
Нет нужды описывать остальные таблицы, которые все изображают все те же сцены разврата мужчин и женщин.
Как мы уже упоминали в одной из предшествующих глав, празднества Венеры происходили в последние дни месяца марта и, как в Греции, Сирии и Египте, так и в Риме Венера символизировала собой половое чувство.
Римские женщины торжественным шествием подымались на Квиринальский холм, где находилась молельня Фаллуса, брали оттуда священный предмет, и затем вся торжественная процессия несла его в храм Венеры Эрицинской, расположенной за Колинскими воротами. Придя в храм богини любви, матроны вкладывали Фаллус в чрево Венеры. Объяснение этой церемонии дает нам другой древний камень, на котором выгравирована вся пышная церемония: триумфальная колесница везет род алтаря, на котором покоится колоссальных размеров Фаллус. Над этим изображением божество держит корону. Колесница, как и фигура духа, защищена широким четырехугольным балдахином, четыре конца которого поддерживают на заостренных палках четыре полунагих женщины. На быках и козлах, везущих колесницу, сидят верхом крылатые дети. Колеснице предшествует группа играющих на трубах женщин.
Далее, против колесницы, расположена характерной формы Sinus Veneris, обозначающая женский половой аппарат. Величина аппарата соответствует величине Фаллуса. Его также везут на колеснице и два божества, поддерживая его по сторонам, как бы показывают место, которое он должен занимать. По окончании этой церемонии римские женщины с почестями водворяют Фаллус обратно в молельню, которая сделалась знаменитой после того, как император Гелиогабал воздвиг вблизи нее огромное здание.
В этом-то здании он поместил свой «Сенат из женщин», занимавшийся разрешением всех вопросов, касавшихся любовных связей и разврата… Д'Арканвиль, вероятно, долго не мог решиться сделать достоянием общества свои рисунки с медалей и камней, изученных им в Италии.
Для этого нужна была храбрость истинного моралиста, который историческую правду ставит выше лицемерных мнений невежественных педантов. Поэтому-то он эпиграфом для своей книга выбрал следующее мудрое изречение Сенеки: «только развращенность оскорбляется картиной разврата». «Depictam semet adversatur pravitas». Ту же мысль выражает и Шаррон, говоря: «Философия должна говорить обо всем свободно; только тогда она может отыскать причину вещей, может составить о них суждение и классифицировать их».
С этой-то именно точки зрения мы и предлагаем вниманию читателей этот труд свой по общественной гигиене; мы имеем в виду главным образом читателей-медиков, которые, подобно нам, привыкли к виду различных явлений патологической анатомии человека, — физической и нравственной.
С другой стороны мы сочли существенно нужным дать здесь подробную историю проституции вместе с теми противоестественными эксцессами, к каким она приводила в древности.
Таким путем нетрудно выяснить этиологическую связь между сифилисом и остальными венерическими болезнями, связь, которая и составляет предмет нашей работы.