Исполненный ледяного спокойствия, Кейд бегом преодолел две сотни метров, отделяющие Соборный Дом от взлетного поля. Нисколько не запыхавшись, он легко запрыгнул в пилотское кресло своего миниатюрного аэролета. Пальцы его запорхали над пультом управления, касаясь многочисленных безымянных кнопок и тумблеров. Минули годы с тех пор, как он перестал полагаться на мнемонику, чтобы не спутать последовательность более чем двухсот команд, необходимых для взлета. Воздух вокруг разогретых сопел в хвосте машины сгустился и задрожал, и только тогда единственный пассажир Кейда кнехт Кембл неуклюже забрался на борт и плюхнулся на соседнее сиденье. Не прошло и секунды, как обоих вдавило в спинки кресел с солидным ускорением в 3,25 g.

Под ними простиралась размытая из-за облачности панорама Парижа. Рожденный в Денвере, Кейд так ни разу и не удосужился погулять по великому городу и видел его лишь с воздуха или из окон Соборного Дома. Прошло всего несколько минут, и слева под крылом промелькнули купола Реймса. Посадка на аэродроме Меца была столь же жесткой, как взлет. Кейд не привык щадить на службе ни себя, ни кого-либо другого, хотя и не подозревал, что об этой его особенности ходят легенды.

— Брат, — обратился он к кряхтящему и бледному кнехту, — срочно настройся на связь с Дьезом и Нанси.

Кембл послушно кивнул и принялся колдовать над аппаратурой, подкручивая какие-то верньеры и то и дело сверяясь с компасом и картой. Прошло не меньше двух минут, прежде чем кружок настройки на экране совпал с пеленгом на координаты штаба в Дьезе и резервной базы в Нанси. Все это время Кейд внутренне кипел от негодования на медлительность подчиненного, пока мысленный голос не напомнил ему о «грехе гордыни». Он подавил раздражение и осмотрелся. Все двенадцать машин его группы уже совершили посадку.

— Брат Кейд! — прозвучал в наушниках голос обер-канонира. — Высылай воздушную разведку!

— Высылаю, брат, — откликнулся Кейд и подал знак на взлет двум аэролетам.

Минуту спустя от разведчиков поступили первые донесения. Пока никаких следов противника обнаружено не было. Через пять минут скауты Кейда вышли в точку рандеву с двойкой из первой группы. Неприятель по-прежнему не подавал признаков жизни.

— Брат Кейд! — снова возник в эфире голос командующего. — Прикажи своим разведчикам прыгать. Мои парни их прикроют.

— Скаутам второй группы. Слушай мою команду! — начал отдавать приказы Кейд. — Канониру Аррису взять под дубль-контроль второй аэролет. Остальным покинуть машины. Брат Мейнелл, твоя цель — Форбах. Задача: провести рекогносцировку местности с целью обнаружения противника. Кнехт Реймонд, цель Саргемин. Кнехт Бонфиль, цель — Сарральб. Задача обоим та же.

Вскоре выбросившиеся с парашютами братья Мейнелл, Реймонд и Бонфиль доложили о благополучном приземлении. Затем начали поступать первые донесения. Канонир Мейнелл сообщил из Форбаха:

— Следую по главной улице. Местных жителей не наблюдаю. Вышел на городскую площадь. Направляюсь к телефонной станции. Никаких…

В наушниках Кейда послышался отдаленный звук выстрела, и связь прервалась.

Канонир подключил командующего и командира резервной группы к связи с оставшимися в живых разведчиками и рявкнул в микрофон:

— Форбах занят неприятелем. Всем соблюдать осторожность. Брат Аррис, немедленно возвращайся на базу.

— Аэролетам первой группы — срочное возвращение на базу, — прозвучал вслед за ним приказ командующего. — Братьям Реймонду и Бонфилю — доложить обстановку.

Первым успел с докладом Реймонд:

— Саргемин пуст. Занял наблюдательную позицию в подвале пекарни. Вижу городскую площадь. Наблюдаю подозрительное движение в окнах здания напротив, где расположены муниципалитет, телефонная и водонасосная станции и еще какие-то службы.

— Продолжать наблюдение. Докладывайте, брат Бонфиль. Ответа не было.

— Брат Реймонд! Приказываю замаскироваться и не покидать позицию. Мы атакуем в ближайшее время. Не открывать огонь, пока не будете обнаружены противником. Стрелять прицельно, беречь боеприпасы. Опасностью для жизни можете пренебречь.

— Слушаюсь и благодарю, брат!

— Командиру резервной группы в Нанси. Приготовьтесь к активным действиям. Второй и третьей группам. Рандеву с первой группой в десять тридцать шесть в двух километрах к югу от центральной площади Сарральба. Машины оставить в точке рандеву, далее следовать пешим порядком. Третья группа наступает по левому флангу, вторая — по центру, первая — по правому флангу. Задача: массированная фронтальная атака с целью выбить противника с захваченных им позиций. Канонир Кейд, вам предписывается выбросить парашютный десант с одного аэролета для отвлечения неприятеля в тот момент, когда части окружат городскую площадь. Вперед, братья!

— По машинам! — заорал Кейд и перевел на свой аэролет управление остальными. Едва дождавшись, пока его команда разместится, он поднял боевые машины в воздух и в парадном строю повел к Сарральбу. Приблизившись к точке рандеву, он отключил дубль-контроль, предоставив пилотам садиться самостоятельно. Аэролеты первой группы были уже на земле, а спустя мгновение из-за горизонта вынырнули заходящие на посадку машины третьей.

Пассажир Кейда кнехт Кембл проявил недопустимую медлительность, выполняя приказ о налаживании связи. Но канониру не подобает таить в душе неприязнь к товарищу, пусть даже тот относится к служебным обязанностям спустя рукава.

— Брат Кембл, — торжественно произнес Кейд. — Доверяю тебе совершить парашютный прыжок в расположение неприятеля с целью отвлечь его внимание от наступления главных сил. Уверен, обер-канонир одобрит мой выбор во исполнение отданного им приказа.

Юнец зарделся от счастья, вытянулся во весь рост и выпалил:

— Слушаюсь, брат!

Кейд поднес к губам микрофон:

— Брат Аррис! Приказываю принять на борт пассажира кнехта Кембла и оставаться в машине в полной готовности до моего сигнала. Как только я подам команду, вы взлетите и выбросите брата Кембла с парашютом над городской площадью Сарральба. Сразу по завершении выброски диверсанта возвращайтесь обратно и присоединяйтесь к группе пешим порядком.

Кембл выбрался на крыло, спрыгнул на землю и рысью пустился к аэролету Арриса. Пробежав несколько шагов, он остановился, обернулся и хвастливо заявил:

— Держу пари, что уложу не меньше дюжины, прежде чем они меня прикончат!

— Вполне возможно, брат, — поощрительно кивнул Кейд, заметив, однако, что побежавший дальше кнехт больше не улыбается. Канонир не хотел разочаровывать мальчишку, отлично зная, что единственный московит, которого тот имеет шанс уложить, — это наблюдатель на крыше. Не стоило говорить ему и о том, что тридцатисекундное замешательство в рядах неприятеля может оказаться куда более ценным для атакующих, чем выход из строя тридцати его лучших бойцов.

Стрелки на часах достигли отметки 10.36, и из кабин аэролетов горохом посыпались на землю братья. Опытные солдаты мигом образовали рваную цепочку, а когда возглавивший правый фланг обер-канонир взмахнул рукой, двинулись вперед неудержимой, всесокрушающей поступью…

Глаза Кейда успевали заметить все, за исключением, быть может, носков его собственных сапог. Взгляд его скользил по кустам, зорко следя, не шевельнулась ли где ветка, по земле — нет ли рядом подозрительных куч свежевырытого грунта, по деревьям — нет ли в кронах неестественных сгущений веток и листвы, в которых мог бы затаиться вражеский снайпер. Но все это было привычной рутиной, требующей лишь чисто рефлекторных действий. Душа же канонира пела от счастья, а в голове с каждым шагом вновь и вновь повторялись гордые слова: «Воин готов маршировать туда, куда направит его воля Императора, ища ему чести, а себе славы».

Далеко справа полыхнул разряд бластера, и сразу же в наушниках шлема зазвучал спокойный голос обер-канонира:

— Аванпост противника. Один послушник. Мы его сняли, но в городе теперь знают о нашем приближении.

Кейд передал по цепочке:

— Ликвидирован наблюдатель противника. Удвоить внимание, братья!

В шлемофоне послышалось невнятное бормотание соседей, передающих сообщение командира остальным. Те братья, что позволили себе машинально подтянуться к шагающим справа и слева и выровнять строй, теперь, спохватившись, начинали отставать или выдвигаться вперед на предписанные Уставом позиции. Кейд окинул цепь взглядом и с удовольствием убедился, что она полностью соответствует норме.

Очень скоро выяснилось, что проделано это было как раз вовремя. Метрах в тридцати от Кейда, за спинами уже миновавших этот участок бойцов, вдруг откинулась крышка великолепно замаскированного земляного укрытия. Сидевший в засаде московит успел сразить одним выстрелом из бластера сразу двоих кнехтов, прежде чем был сожжен сам. Случись это чуть раньше, они могли бы недосчитаться десятка братьев. Фланкирующий огонь — штука страшная!

Заросли стали гуще, и непосредственный контакт с флангами оказался утерян. Командующий сразу же приказал выслать вперед разведчиков, и Кейд отправил на стыки двоих канониров. Теперь все внимание группы было направлено на руки ушедших в отрыв товарищей. Поднятая вверх рука означала возможную опасность, и тогда цепь останавливалась. Если выяснялось, что все спокойно, разведчик той же рукой делал отмашку, и движение возобновлялось. Две поднятые и сцепленные над головой руки говорили о том, что впереди замечено что-то непонятное. Тогда группа продвигалась вперед маленькими шажками, внимательно прислушиваясь и держа оружие наготове, пока не обнаруживалась причина тревоги. Круговая отмашка обеими руками служила сигналом о непосредственном контакте с неприятелем. Все пятьдесят человек в цепи немедленно валились на землю, в надежде не угодить под смертоносную секиру вражеского залпа.

Вжимаясь всем телом в неподатливый грунт, Кейд одновременно методично ощупывал взглядом ближние заросли, откуда только что стреляли засевшие в засаде московиты. При этом он думал о том, что занимается сейчас самым подобающим для канонира делом — служит своему Звездоносному, сражаясь против его врагов. Слева от него чуть дрогнула верхушка пышного куста, и Кейд мгновенно испепелил его выстрелом из оружия. В центре огненного шара, возникшего на месте куста, вопила и корчилась, напоминая большую обезьяну, почерневшая фигура. «Одним меньше», — довольно прошептал канонир и автоматически откатился на пару метров в сторону, нисколько не сомневаясь, что его выстрел засечен. Так оно и оказалось. Мгновение спустя, трава и ветки в том месте, где он лежал, вспыхнули и обуглились. Краем глаза он успел заметить, что стреляли откуда-то из нижних ветвей толстого дерева, росшего по соседству с сожженным кустом. Не успело еще замереть эхо разряда вражеского оружия, как Кейд произвел ответный выстрел и с удовлетворением подумал: «Исполняй свой долг — и ты будешь вознагражден ныне, присно и во веки веков».

Уцелевший разведчик на правом фланге решительно поднял руку. Поднявшаяся было цепь снова остановилась. Разведчик рысью подбежал к командиру.

— Впереди еще метров десять зарослей, — доложил он, — а дальше сразу начинается город. Совсем маленький городишко. Три улицы с четырехэтажными каменными домами, а за ними городская площадь, если верить карте. Опушка чиста, а вот верхние этажи…

— Перекрестный навесной огонь, — пробормотал себе под нос Кейд и резко обернулся, услышав рядом с собой судорожный, всхлипывающий вздох. Молоденький кнехт с побелевшим лицом и расширенными зрачками виновато задрожал под его суровым взглядом. Кейд так и не успел сделать ему выговор, потому что вмешался канонир Харроу.

— Я тоже ненавижу подобный расклад, — громко заявил марсмен, но нежданная поддержка, вместотого чтобы успокоить юнца, окончательно его доконала.

— Я не выдержу! — истерически выкрикнул кнехт. — Это невыносимо, когда в тебя стреляют сверху, и негде укрыться, и некуда бежать… Я не выдержу…закончил он потухшим голосом.

— Успокойте его, — бросил Кейд с отвращением.

Кто-то из подчиненных повел мальчишку прочь, но канонир успел запомнить его имя и номер, чтобы разобраться с трусом позже.

— Послушай, брат, — послышался рядом с его ухом возбужденный шепот Харроу.

— Ну, что там еще? — недовольно обернулся к марсмену Кейд.

— У меня есть одна идея, брат, — проговорил Харроу и умолк. Кейд фыркнул и начал отворачиваться. Марсмен ухватил его за рукав и зачастил, дыша прямо в ухо: — Почему бы нам не устроить противнику перекрестный навесной обстрел, брат? Никто ничего не узнает.

— О чем это ты толкуешь, брат? — удивился Кейд. — Я бы с удовольствием, но рядом с площадью нет ни одного дерева достаточной высоты.

Харроу уже невозможно было остановить. Его понесло.

— Только не надо разыгрывать передо мной святую простоту, — огрызнулся он. — Можно подумать, я первый канонир, которому это пришло в голову! Говорю тебе, никто не узнает! Это же так просто… — Марсмен запнулся и замолчал, как будто у него отказали голосовые связки.

— Что ж, — презрительно усмехнулся Кейд, — рад видеть, что у тебя еще сохранилось некоторое понятие о чести воина. Разумеется, я понял суть твоего предложения. — Он обернулся и приказал: — Струсившего кнехта ко мне. Немедленно. — Как только тот был приведен, Кейд продолжал: — Хочу наглядно показать тебе, брат, к каким тяжким последствиям может привести грех трусости. Твое постыдное поведение так повлияло на брата Харроу, что он решился выступить с неслыханным предложением: открыть огонь по противнику с наших аэролетов!

Потрясенный кнехт долго разглядывал носки своих сапог, потом поднял голову и бестрепетно взглянул в глаза командиру.

— Я никогда не думал, что на свете есть такие люди, сэр! — произнес он хриплым от волнения голосом. — Умоляю оказать мне честь и позволить отвлечь огонь неприятеля на себя. Во искупление моего греха.

— Такой чести ты недостоин, — отрезал Кейд. — К тому же твой ранг не позволяет обращаться к командиру с привилегированными просьбами. — При этих словах он как бы невзначай метнул многозначительный взгляд на Харроу.

Марсмен обреченно вытер пот со лба.

— Я мог бы вернуться на Марс, — с горечью сказал он, — если бы выбрался живым из сегодняшней заварушки. Домой, к родным и тем, кто меня понимает…

— Я предоставлю вам возможность отличиться, канонир Харроу, хотя вы этого не заслуживаете.

Голос Кейда сделался жестким и звенел металлом в воцарившейся вокруг него тишине.

Противник перестал вести огонь по квадратам, готовясь к отражению предстоящей атаки, а атакующие между тем, почуяв, что происходит нечто из ряда вон выходящее, потихоньку подтягивались к эпицентру событий, чтобы не пропустить финала. Кейд предвидел это и сознательно выдержал паузу, дабы преподанный им урок усвоили как можно больше братьев.

— Клин учит нас, — торжественно и громко заговорил канонир, — что «человечество в массе своей милосердно, иначе было бы невозможно объяснить, почему проходимцы так часто возвращаются на свои прежние должности». Позволю себе пояснить, брат, что слово «проходимец» в данном контексте служит аналогом другого излюбленного Клином понятия: «заблудшая овца». Я готов проявить милосердие, согласно заветам Учителя. Для успешной атаки нам необходимо, чтобы кто-то вызвал огонь противника на себя. Один доброволец уже был, но я считаю, что для такой ответственной задачи нужен брат рангом не ниже канонира. Только опытный воин сумеет продержаться достаточно долго, чтобы мы успели засечь все огневые точки врага и… Да слушаешь ли ты меня, брат?

Харроу что-то беззвучно бормотал бескровными губами, но, услышав прямое обращение, гордо выпрямился и отчетливо произнес:

— Я внимательно слушаю тебя, брат, и готов вызвать огонь на себя!

Кейд коротко кивнул и внезапно развернулся, оказавшись лицом к лицу со столпившимися вокруг бойцами.

— Вы воины Ордена или базарные бабы?! — загремел он. — Быстро разойтись по позициям, пока противник не обнаружил оголенных флангов! Надеюсь, вражеский огонь вытравит из ваших голов все воспоминания об этом прискорбном эпизоде. Есть вещи, о которых лучше вовремя забыть.

Подчиненные торопливо разбежались, а Кейд вызвал по шлемофону первую и третью группы и вкратце сообщил их командирам обстановку и свои решения, благоразумно умолчав о недостойном поведении сразу двух братьев.

— Правильно! — одобрил его действия обер-канонир. — Начинайте штурм первой линии домов прямо сейчас. Ваши координаты у нас есть. Как только захватите одно или два здания, мы сразу подтянемся и разовьем успех.

Харроу снова ушел в себя и забормотал себе под нос. На этот раз его было слышно достаточно хорошо.

— «Да будет благословенно правление Императора. Да будут благословенны братья Ордена Воинов, служащие Императору и выполняющие приказы Хранителя Власти и своего Звездоносного. Исполняй свой долг — и ты будешь вознагражден ныне, присно и во веки веков».

Хотя сейчас было не время и не место для ритуальных излияний, Кейд не нашел в себе силы, чтобы одернуть провинившегося.

Вызывая на себя огонь противника, канонир Харроу проявил столько мужества и солдатской сметки, что при иных обстоятельствах был бы достоин самой высокой награды. В подобного рода вылазках всегда существует риск, что «мишень», если называть вещи своими именами, попрет прямиком под выстрелы, пыжась от гордости за доверенную ему миссию и больше думая о славе, чем о добросовестном выполнении задания. С присущей его натуре справедливостью, Кейд не мог не отметить, что Харроу вел себя исключительно грамотно. Сначала он незаметно подобрался по кустам к границе открытого пространства, а затем рванул с головокружительной скоростью наперерез. Плащ его развевался за спиной наподобие крыльев, открывая взору две широкие канонирские нашивки на рукаве: новую, коричневого цвета, символизирующую Францию, и потертую красную, демонстрирующую принадлежность к Соборному Дому Марса. Первый выстрел из окна близлежащего дома оказался неточным.

— Есть! — доложил первый из группы снайперов, вдребезги разнося оконный проем и все, что за ним таилось.

Второй выстрел из другого окна пришелся в левую руку марсмена, но тот продолжал бежать, словно не замечая ранения.

— Есть! — радостно вскрикнул второй стрелок, поразив засеченную цель.

Еще одно окно плюнуло огнем, и разряд бластера пришелся все в ту же обожженную левую руку петляющего словно заяц Харроу.

— Есть!

Четвертый выстрел перебил бегущему обе ноги.

— Есть!

Харроу уже не бежал, а полз, цепляясь рукой за булыжники мостовой и подтягивая вперед свое изувеченное тело.

«Сейчас они его прикончат», — сумрачно подумал Кейд.

Из неприметного окошка под самой крышей грянул выстрел.

— Есть!

— Ну вот и все, — сказал Кейд. В голове мелькнуло: «Исполняй свой долг и будешь вознагражден…» Он огляделся. Штурмовая группа готова, снайперы прикрытия на местах. — За мной, братья! — крикнул он и, не оглядываясь, ринулся вперед.

Как и подобает командиру, Кейд сам возглавил атаку. Он проломился сквозь заросли и выскочил на открытое пространство. Над головой вспыхнула молния разряда. Промах! Снайперы неплохо потрудились, выбив почти все огневые позиции московитов, но кое-кто все-таки уцелел. Из двух ничем не примечательных окошек полыхнули разряды, и двое из штурмовой группы упали. Снайперы открыли беглый огонь и быстро подавили обе точки противника. К этому моменту уже около десятка нападающих миновали простреливаемый квадрат и оказались в мертвой зоне. Воины Франции во главе с Кейдом, двигаясь вдоль стены, обогнули дом с торца, выжгли дверь черного хода и проникли внутрь.

Подобно своре хорошо натасканных гончих, они рассыпались по всему зданию, выискивая оставшихся в живых врагов. Двое из оборонявшихся были мертвы, еще пятеро ранены, но сопротивление смог оказать только один, убив зазевавшегося кнехта, прежде чем был сожжен сам. Первый этап операции можно было считать завершенным.

По сигналу командира в захваченный дом подтянулись остальные воины группы. Кейд расставил людей по позициям, в основном на ключевых, верхних этажах, а сам присел передохнуть прямо на пол в одной из пустых комнат на втором этаже. Почти из всех помещений в здании было вынесено все мало-мальски ценное. На подлете к Сарральбу Кейд видел внизу толпы беженцев. Можно было с уверенностью предположить, что та же картина наблюдается и в двух других населенных пунктах, подвергшихся нападению московитов.

Ведущие от города дороги были забиты медленно ползущими в глубь страны массами гражданского населения. Городское начальство удирало на автомобилях, сердитыми гудками разгоняя мешающих проезду обывателей. Остальные брели пешком. Многие тащили тележки, битком набитые одеждой и домашней утварью. Мужчины бранились, дети и женщины плакали. Все как обычно. Для Кейда до сих пор оставалось загадкой, каким образом они всегда узнают заранее? Ну, может, и не всегда, но большей частью. Те же московиты напали без предупреждения, как только узнали тщательно скрываемую тайну о наличии в этом районе железной руды, а оказалось, что низшему сословию давным-давно все известно. А если не все, то достаточно, чтобы бежать без оглядки, бросив на произвол судьбы родной кров.

Время перевалило за полдень. Делать было нечего, кроме как сидеть и ждать известий от первой и третьей групп. В принципе операция по зачистке неприятельского десанта могла растянуться на целую неделю, учитывая тот факт, что выбивать его придется из трех населенных пунктов. С другой стороны, удачно проведенная до темноты атака на здание городской ратуши может заставить московитов дрогнуть и убраться самим. Интересно, каково сейчас брату Реймонду, засевшему в подвале пекарни в Саргемине?

Кейд вздрогнул и вскочил с пола как ужаленный. Как он мог упустить из виду?! Они уже битый час сидят в отбитом у противника доме, а никто до сих пор не удосужился проверить подвал! Собственно говоря, об этом должен был позаботиться он сам, да вот из головы вылетело. Наверное, потому, что в подвале именно этого дома не было окон. Тяжело ступая по скрипящим под сапогами половицам, канонир спустился на первый этаж. Дальше хода не было, но тут он заметил темную щель между стеной и огромным пустым буфетом вишневого дерева. Он налег на буфет плечом и сдвинул на пару футов. Открылась уходящая вниз лестница. В подвале было темно, лишь на самом дне тускло мерцал огонек. Кейд прищурил глаза и с трудом разглядел у подножия лестницы древнего старика с изрытым морщинами лицом, подслеповато всматривающегося в открывшийся наверху проход.

— Поднимайся живо, простолюдин, — рявкнул Кейд. — Хочу взглянуть на тебя поближе.

— Не могу, господин, — жалобно запричитал обитатель подвала, оказавшийся, судя по голосу, не стариком, а старухой. — Мне так стыдно, господин! Моя дочь, эта ленивая, неблагодарная шлюха, заперла меня здесь вместе с моим дорогим братом, когда стало известно о приходе солдат. Эта тварь сказала, что не собирается с нами валандаться в дороге, а ее жирный стервец муженек только поддакивал и смеялся. А мои ноженьки почти не ходят, благородный господин, поэтому я никак не могу к вам подняться.

— Пусть тогда поднимется твой брат.

— Увы мне, доблестный сэр, мой брат тоже не сможет этого сделать. Когда моя шлюха-дочь и ее жирный стервец муженек уходили из города, они забрали почти все съестное. А мой дорогой брат страдает язвой, и ему каждый день необходимо есть свежую печенку. Но у нас не было печенки, и мой дорогой брат умер сегодня утром. А вы тоже солдат, господин?

— Я брат канонир Ордена Воинов, простолюдинка. Что ты там говорила насчет съестного? Или вы уже все прикончили? — При мысли о еде у Кейда громко забурчало в животе, и ответа старухи он ожидал с затаенным дыханием.

— Нет-нет, господин, я ем очень мало, а мой дорогой брат вообще ничего не ел, потому что обычная пища для него не годится. Если вы проголодались, брат канонир, здесь найдутся для вас консервы, сухари, печенье и другая еда, только уж вы спускайтесь сюда сами.

На всякий случай Кейд отодвинул комод до конца и стал осторожно спускаться по ступеням. Старуха освещала лестницу, подняв высоко над головой подсвечник с коптящей свечой. Сойдя вниз, Кейд остановился. Старуха молча повернулась и повела его куда-то в угол, по-прежнему аержа свечу в поднятой руке. Голодный канонир рассчитывал увидеть ам развешанные на крючьях копченые окорока или хотя бы накрытый стол, но вместо снеди узрел перед собой мертвое тело очень худого и очень высокого старика, прислоненное к сырой подвальной стене.

— Это меня не касается, простолюдинка, — попятился назад Кейд. — Где еда, о которой ты говорила? Давай ее скорей сюда, потому что мне нужно возвращаться наверх.

— Не надо так спешить, доблестный брат Ордена. Еда в том сундуке, но, чтобы достать ее, мне надо отомкнуть три замка. А руки у меня уже не те, да и глаза стали совсем плохие. Вы присядьте, господин, и позвольте мне налить вам стаканчик деревенского сидра. Так вы и взаправду настоящий солдат?

Он перестал обращать внимание на бабкину болтовню, а та молола языком без удержу, не останавливаясь даже тогда, когда наливала сидр из кувшина в большую глиняную кружку.

— А в кобуре у вас конечно же оружие, да, господин? А правда, что его достаточно направить на человека, и тот сразу же почернеет и обуглится, как головешка?

Кейд молча кивнул, с трудом сдерживая раздражение. Бабка явно выжила из ума, но она обещала его накормить, так что пускай болтает.

— А правда ли, господин, — с интересом продолжала допрашивать его старуха, — что почерневший и обуглившийся простолюдин ничем не отличается от почерневшего и обуглившегося брата Ордена?

Это уже переходило всякие границы. Не вставая с места, Кейд хлестнул ее по губам тыльной стороной ладони, страстно желая поскорее заполучить провизию и убраться из этого гнусного места. Словно почувствовав его настроение, бабка склонилась над сундуком и зазвенела ключами, продолжая при этом сердито шамкать разбитым ртом:

— Значит, правда? Конечно, правда! Правды никто не любит. Когда я зову дочь ленивой шлюхой, она угощает меня зуботычинами. Когда я зову ее муженька жирным боровом, он тоже дает волю кулакам. Вот как бывает…

«Гнев греховен. Гнев греховен». Кейд мысленно твердил про себя эту фразу, едва сдерживаясь, чтобы не запустить опустевшей кружкой в голову полоумной старухе или разбить ее вдребезги о цементный пол подвала. Вместо этого он привстал, поставил ее точно в центр потемневшего деревянного стола, хотел сесть обратно и вдруг почувствовал, что неудержимо валится на бок, словно подрубленный дуб.

Он сразу понял, что произошло, и проклял собственную беспечность. Его, канонира с многолетним стажем, обвела вокруг пальца и отравила какая-то выжившая из ума бабка-простолюдинка! Слабеющими пальцами Кейд потянулся к кобуре, но было уже поздно — его оружием успела завладеть старуха. «Какая нелепая смерть!» — мелькнуло в тускнеющем сознании. Одна надежда, что никто и никогда не узнает о его позорной гибели. Есть вещи, о которых лучше не поминать.

Хихикающая старуха, стоя над его распростертым телом, сделала рукой какой-то знак, показавшийся ему до странности знакомым и вместе с тем чуждым, словно некая злобная пародия на все, что было для него в жизни дорого и свято. А потом, подобрав юбки, начала носиться вверх и вниз по лестнице, хохоча как безумная, похожая на огромную летучую мышь.

— Обманула тебя, обманула! — торжествующе шипела она. — Всех, всех обманула! И мою распутную дочку, и ее разжиревшего жадюгу муженька! Это я, я сама не пожелала уходить с ними. — Старуха наконец остановилась, подхватила под мышки своего покойного братца и, кряхтя, потащила тело к подножию лестницы. Оружие Кейда она небрежно засунула за пояс верхней юбки. Перед тем как сознание окончательно покинуло канонира, ему показалось, что изрезанное морщинами лицо бабки приблизилось к нему, и окровавленные губы злорадно зашептали, причмокивая от удовольствия:

— Мы хотели солдатика, миленький? Хотели! Вот мы его и заполучили, солдатика!